Жил и умер не приходя в сознание

Вращается мир, забывая ушедших героев, благосклонно встречает вновь прибывших храбрецов смельчаков, нетерпеливо стучащихся в эту же самую дверь.
Живое тело или мёртвое, один и тот же набор элементарных частиц, атомов и молекул.
С точки зрения молекулярной структуры существенной разницы нет, но в одном теле находится душа, вечная частичка сознания, а в другом её нет.
Одна биологическая конструкция представляется живой, действующей, активной, маневрирующей, а другая способна лишь самостоятельному распаду и разложению.
Всего две точки отсчета, две системы координат, условно назовем их “А” и “Б”.
Весь мой мир, казалось бы огромный, яркий, красочный, беспокойный, спешащий, непостоянный, нестабильный сконцентрирован между двумя этими неустойчивыми обозначениями.
Координата “А” - я в ней родился, координата “Б” - я в ней умру.
Зажатый между этими прямыми, точками, запятыми, зигзагами, синусоидами, пробелами, вопросительными знаками я бегу по дороге своей жизни в поисках своей собственной звёзды.
Успеть, добежать, вскарабкаться, поймать, удержать в руках и никому не отдать своё счастье.
Но мои планы расходятся с планами строптивого и своенравного времени, старость догоняет меня и дышит в мой затылок затхлостью, болезнями, бессонницами, бедами, одиночеством, ложными надеждами, болью, усталостью и страхами.
Какие у меня перспективы во временном?
Ещё несколько дней, несколько лет, несколько шагов, несколько прыжков в ожидания счастья.
А что потом? Потом уже не для меня, неудержимое время очень четко очертила границы моей одноразовой свободы, я безвременно снимаюсь с крупномасштабного пробега, пробитый навылет вражеской стрелой смерти.
На шахматной доске моей бывшей жизни остаётся всего несколько размягших и полурастаявших парафиновых фигур и меня среди них нет.

Шримад Бхагаватам книга 5, глава 5
Каждый рождённый в бренном мире обрекает себя на страдания.
В мире, где всё зыбко, временно и преходяще, свободная по своей природе душа становится пленницей иллюзии, страха и наваждения, но тем, кто родился в человеческом теле повезло более остальных.
Ибо, взирая на мир глазами человека можно освободиться из оков иллюзии.
Потому в отличие от других тварей Божьих человеку не пристало трудиться лишь ради телесных удовольствий, доступных даже пожирателям испражнений, свиньям и собакам.
Дабы обрести умиротворение, столь необходимое для понимания смысла жизни, человек должен научиться умерить потребности плоти.
Тот, чей разум умиротворён может увидеть вечное среди преходящего.
Чтобы обрести вечность нужно отказаться от суетного, а это под силу лишь человеческому разуму.
Единственно, обуздав плотские потребности можно обрести душевный покой, и наконец свободу!

В мою затрёпанную заношенную жизнь ворвалась нагая, бесстыжая, босоногая осень, грязно-фиолетовые тучи, моросящие скучным дождём, промозглый ветер, мокрый липкий снег, солнечные лучи застревают в вязкой каше тёмно-фиолетовых облаков.
Размытый рисунок дня, свинцовые тучи прячутся за краем вздыбленного неба, голая стена одиночества, покрытая трещинами моего стонущего и плачущего сердца.
Я стою в красном углу ринга, в черном углу стоит королева-смерть, её пронзительный взгляд устремлён на меня, я вижу её черты предельно отчетливо, длинные костлявые руки, широкие плечи, плоский вытянутый череп, тонкие губы, пронзительные глаза.
Время – судья, гонг, отсчёт, стрелка побежала по циферблату, беспощадно наматывая на вращающиеся шестерёнки ритмичные и нетерпеливые годы.
День за днем, год за годом, новый оборот земли, расстояние между смертью и мной постепенно сокращается.
Центр автогона, стрелка часов движется слева направо, пропускаю удары, клинчую, отступаю, руками хватаю воздух, ринг сужается до мгновения, до точки, пропускаю удар, нокаут, рефери останавливает бой, моё обездвиженное тело повисает на канатах и больше уже не отбрасывает тень.
В этой игре результат всегда предрешён, прострелянная грудь, застывшие успокоившиеся черты мёртвого лица, хаотически движущийся поток молекул, в тишине неподвижных глаз отражается бездонное небо.
Что от меня останется, что ждёт меня за чертой этой темноты?
Только кусок разлагающегося мяса и немного черной запекшейся крови, неподвижное ничто.
Слепнущий взгляд, я падаю, мир для меня захлопывается, как старая потёртая книжка с облезлыми цветными и чёрно-белыми картинками.

Шримад Бхагаватам книга 2 глава 3
С каждым восходом и закатом солнца близится наш последний час.
Колесо времени неудержимо, лишь внемлющий слову Бога и слову о Боге способен остановить неумолимый ход времени.

Смерть - лучший бизнесмен на земле, у неё нет кризисов, банкротств, безработицы и неудачных проектов, над ней нет ни законов, ни предписаний, ни правовых норм, ни ограничений, она неумолимая длань Всевышнего, потому является высшим и справедливым постановлением.
Она сама решает к кому постучаться первой, пред нею распахнуты все двери и врата, для неё все равны, и отцы, и матери, и старики, и дети, и ученые, и глупцы, и священники, и спортсмены, и политики, и сидящие на троне, и копающиеся в мусорных баках.
Она вершит судьбы всех, кто попал в её крутящиеся ступицы и вращающиеся жернова.

Шримад Бхагаватам, книга 7, глава 2
Мы все в этом мире бездомные странники, которые встретились однажды на постоялом дворе и едва узнав имена друг друга снова разошлись своими дорогами, чтобы пожинать плоды трудов наших.
Душа, вечная скиталица и по природе своей чиста и непорочна, она продолжает жить, когда умирает плоть.
Душа — свет, когда как тело — её тень.
Душа не имеет вещественных свойств, как свет не имеет свойств тени.
Мысля себя комком плоти, душа определяет своими близкими тех, от кого эта плоть порождена или кого эта плоть породила, прочих же считает чужаками.
Хотя плоть у всех одинакова, глупцы делят плоть на родных и чужих.

Моя жизнь ушла, не спросив разрешения, как не спросив разрешения чередою воспоминаний проносятся времени скорые поезда.
Часы, дни, недели, месяцы спешат и торопятся, то убыстряя, то замедляя свой поступательный ход, поезд придёт по расписанию, пункт конечного назначения и время прибытия изначально кем-то определены.
Если так, то это означает, что над нами есть судья, свидетель, обвинитель и палач, может быть пребывающий в одном лице.
Кто он, заранее выносящий и утверждающий приговор, за что и по каким законам он судит нас?
Да, мы взрослые, успевшие согрешить, а как же дети, маленькие невинные дети, погибающие в онкологических больницах, когда они успели содеять, оскверниться и нагрешить? За что они платят своими незапятнанными, непорочными жизнями?
Что на это может ответить ваш великодушный и милостивый Бог?
Как мне дальше жить, на что надеяться, как спрятаться от смерти, где найти ответы на свои вопросы?
Если, как мне говорят в церкви, Ты милосерден и справедлив, то почему сотворённый Тобою мир полон боли, ложности, корысти и несправедливости?

Шримад Бхагаватам книга 7, глава 6
Прахлада: Рождаясь в человеческом облике душа получает несомненное преимущество перед остальными видами живых существ — разум, который ей следует употребить не для самоутверждения в призрачном мире, но для обретения свободы.
Лишь человек способен понять, что подчиниться воли плоти есть рабство, подчинятьяже воле Бога есть свобода.
Обретя человеческий облик душа способна склониться к стопам Всевышнего, вернуть себе утраченное естество, раба Божьего.
В служении безусловному Благодетелю есть наше высшее благо и смысл жизни.
Счастье, что извлекаем мы от соприкосновения чувств с предметами, в равной мере доступно всем видам жизни, а потому оно не стоит того, чтобы тратить на него человеческие силы.
Кто связывает своё счастье с тленными вещами, тот обречён на несчастья.
Счастье вечно, как и душа, потому искать его следует по ту сторону бренного мира, у стоп высшего Спасителя.
Пока мы молоды, пока нам не безразличны истина и ложь, пока тело наше и ум не разбиты немощью, нужно стараться осуществить своё предназначение, осознать ради чего мы появились на свет.
Вожделение, неутолимая жажда удовольствий делает человека рабом семейных уз, так попавший в сети обмана он проводит безумии даже сознательные годы жизни.
Полагая, что связал себя узами нежных чувств, человек оказывается скован путами рабства, стяжая удовольствия мы получаем взамен лишь тревоги.
Давший свободу чувствам становится сам их невольником.

Мир ежедневных телевизионных новостей, сводок, цифр, реклам, отсчётов, планов, концепций, смет, живые куда-то спешат, за чем-то бегут, о чём-то волнуются, о ком-то заботятся, с кем-то сражаются и соревнуются, суета, беспокойства, ответственная работа, ежедневные маленькие и большие проблемы, бытовое счастье, всегда и всем недовольная жена, непослушные избалованные дети.
За всё приходится платить, нервы, депрессия, бессонница, у мёртвых напротив абсолютно спокойный и размеренный образ жизни, им всё нипочём, все долги и обязанности остались там наверху, на другой стороне экрана, отделяющего неуёмный мир живых от застывшего, умиротворённого и неразговорчивого мира мёртвых.

Шримад Бхагаватам книга 5, глава 11
Переселяясь из тела в тело душа, увлекается в круговорот перерождений.
Если мысленный образ желанного предмета перемещается в сферу чувственного опыта — душа называет это исполнением желаний и испытывает от этого радость.
Если же образ вожделенного предмета так и остаётся в уме — душа считает это крушением надежд и испытывает страдания.
Так свободная по природе душа — наблюдатель, попадает в зависимость от образов, которые рисует сама себе в мыслях.

Игра продолжается всегда, кто-то сегодня рождается за карточным столом, кто-то сегодня за ним своевременно умирает, на место проигравших одноразовых героев приходят другие, более удачливые, более везучие, более искушенные игроки, но тоже одноразовые и тоже бумажные.
Блуждающие в колесе времени, искривленная мера успеха — не путь до финиша, а путь от старта.
Имена, лица, уже позабытые голоса, всё прошло, промчалось, просочилось сквозь пальцы, за следующим поворотом дороги меня терпеливо поджидают сдержанная старость и нетерпеливая смерть, река времени унесла в своих неудержимых водах все мои блистательные победы и великие завоевания.
Жизнь — уравнение с бесконечным числом производных и переменных, прошлое уже не имеет никакого значения, моё будущее возможно не наступит, остается только этот миг — «сейчас», который я отчаянно зажал в своём кулаке.
Я, ты, он, она, мы все только колода карт, кем-то невидимым тасующаяся в руках времени.
Жизни, сплетённые в тугой переплёт, смерть одного означает жизнь для другого.
Рано или поздно всё умирает, распадается, превращается в тлен, живое или мёртвое, там или здесь, сегодня или завтра, это весь мой выбор, вся моя жизнь — выбивание краткосрочных кредитов и отсрочек у смерти.

Шримад Бхагаватам книга 10, глава 2.
Ничто в здешнем мире не бывает вечно, ни вещи, ни имущество, ни отношения между людьми, даже собственное тело мы когда-нибудь утратим, что уж говорить о семье, доме, накоплениях, имуществе.
Каждый человек одинок и никому нет до нас дела, одинокими мы приходим в этот мир одинокими его покидаем и за поступки свои должны расплачиваться в одиночку.

Мы не можем осознавать истинные масштабы вселенной, наблюдать, как клетки растут, делятся, создают микро-колонии, ночью видеть движение солнца, фиксировать скопление субатомных физических процессов.
Мир перекрученных изменений, прерывистая цепочка случайностей и совпадений, всё, что мы наблюдаем есть лишь краткий миг, короткометражный фильм, фотовспышка, запечатанная в глазах вечности.
Я мечусь с всевозрастающей скоростью по крошечному тесному мирку, переполненному моими просроченными желаниями и отложенным на завтра или послезавтра счастьем.
Мой ум проводит в моей воспалённой голове миллионы стратегических операций в секунду и учитывает в своих решениях сотни тысяч переменных.
Я пытаюсь просчитывать, планировать, сконструировать свою жизнь: схемы, диаграммы, графики, формулы, чертежи, производные, но мир слушает только самого себя, а не мои скрупулёзные, детальные и крупномасштабные расчёты.
Ему наплевать на мои планы, на мои желания, на мои вычислительные способности, на мои глобальные стратегические концепции, на мои инновационные проекты, на моё проектирование будущего, на мой математический склад ума.
Микроскопический кусочек времени и пространства, в полной мере предоставленный мне, зажатый в его одномерных, ограниченных и краткосрочных пределах я пытаюсь поймать, удержать и обналичить своё счастье.
Ступица вращающегося колеса времени, крутящиеся шестеренки дней и ночей, дистанция сокращается, декорации вокруг становятся всё гуще и плотнее, а краски невыразительнее и бесцветнее.
Где я? В плену бесчисленных циклов судьбы!
Почти все, кого я любил, все кого я знал, все с кем я дружил, все с кем вместе строил и рисковал, терял и находил, бежал за счастьем и пропускал удары, исчезли, растворились в утробе ненасытной вечности.
Множество желаний и возможностей их исполнения, самоуверенных концепций и экономических доктрин, религиозных конфессий и прогрессивных идеологий, но каждый из нас совершенно один перед разверзнутым ликом неизбежности и ничего не имеет из этого разноцветного набора счастья, кроме своей капризной и своенравной судьбы.
А вокруг только холодное космическое пространство и слепая, равнодушная, и безразличная вселенная.

Шримад Бхагаватам, книга 5, глава 12
Блаженный Бхарата сказал: Окружающие нас предметы, разные по внешнему виду, по сути, сочетание одних и тех же стихий единого вещества.
Тела живых существ состоят из земной тверди и сейчас ты наблюдаешь, как пять комков земли движутся по её поверхности.
Четыре из коих называются носильщиками, один хозяином.
Наши тела это земля, принявшая очертание ступней, лодыжек, икр, колен бёдер, туловища, рук, шеи и головы.
На плечи сих вещественных образований опираются деревянные носилки, которые тоже состоят из земли, а в носилках сидит ещё один ком земли, коего величают царем Саувиры.
В действительности ты крошечная искра духа, на время поселившаяся в комке земли, но мнишь себя господином над равными себе и прилагаешь великие усилия дабы прочие разделяли твоё мнение.
Несчастные, что тащат твои царственные носилки и не получают за это ни гроша, конечно же страдают, но причина их страданий в том, что они уверовали, что являются твоими носильщиками.

Осень танцует под медленный вальс опадающих листьев, тихая задумчивая музыка дождя, свет, сотканный из багряного золота и бездонной синевы.
Ветви засыпающих деревьев качаются вдоль дороги моей жизни, оставляя на земле густые длиннорукие тени, потоки лунного света, далекий знакомый голос в оставшейся звенящей тишине.
Время переворачивает страницы, силы земли перестают держать меня, я весь поседел и состарился на свою последнюю любовь.
Мои следы смыла осень, дождь, падающий на унылый простуженный город, размывает улицы, звук капель, стучащих по листьям, серый цвет одиночества, мир растекается на отражениях в лужах.
Плавное скольжение листопада, падающие листья сплетаются в танцующие разноцветные витражи и серпантины, грешная бархатная ночь ласково обволакивает засыпающий мир дрёмой тепла и уюта, мягко раскачивая его на мягких руках космического бытия.
Поблекшие звёзды, побледневшее небо, петляющая дорога в пустоту, я по ней иду и медленно гасну, словно вчерашняя прогоревшая свеча.

Шримад Бхагаватам книга 3, глава 29
Время есть образ Всевышнего, в котором Он присутствует в вещественном мире и который принуждает меняться. 
Всякий кто не знает этого вынужден бояться течения времени. 
Всякого кто поворотился спиной к Господу, Господь, обернувшись неодолимым временем погружает во мрак страха, сомнений и обмана.
В страхе пред временем дует ветер,
в страхе пред временем встаёт солнце над землею и льют дожди,
В страхе пред временем орды небесных тел излучают свет над вселенной,
в страхе пред временем распускаются цветы, плодоносят деревья и колосятся травы,
в страхе пред временем текут реки и океан держится своих берегов,
в страхе пред временем горит огонь, и земля с её горными грядами не сходит со своего круга в бездонном пространстве, и не тонет в водах причинного океана,
в страхе пред временем пространство вмещает в себя бесчисленные миры, населенные мириадами живых существ,
в страхе пред временем Боги создают, сохраняют и разрушают вселенную, время не имеет ни конца, ни начала.
В облике времени Всевышний являет Себя в переменчивом мире, где как в темнице заключена душа. 
В облике времени Господь творит, поддерживает и уничтожает мир. 
Время властно над всем сущим, самое же оно подвластно Всевышнему Господу. 
Время принуждает живых существ появляться из чрева друг друга, время несёт смерть всем и каждому и само умирает по воле Всевышнего Господа!

Люди, лежащие под этими гранитными плитами и монументальными обелисками, если судить по беспристрастным некрологам и непредубеждённым извещениям о смерти, почти святые: лучшие друзья, превосходные отцы, безупречные мужья, замечательные дети, самые верные жёны, бескорыстные предприниматели, праведные священники, справедливые политики, почти ангелы, но без крыльев.
Пустые точки на безмерной карте вечности, они старательно делали вид, что этот мир был создан именно для них, земля, чтобы они по ней ходили, воздух, чтоб они им дышали, правила, чтобы все им следовали.
Но миру вообще никак, безразлично, наплевать есть они или нет, ещё живы они или уже мертвы, что-то строят они, достигают, свершают, декларируют, завоёвывают или молчаливо и неподвижно лежат в сырой земле, уткнувшись пустыми глазницами в истлевающие гробы.

Шримад Бхагаватам книга 6, глава 1
Парикшит спросил: «Я хочу услышать о том, что должно делать человеку дабы не попасть в адские урочища?»
Шука отвечал: «Грехи прилипают к деятелю, как комья грязи к ногам путника, если не смыть их сразу потом они утянут на дно адской трясины.»
Парикшит спросил: «Почему человек, зная, что будет осуждён людским судом и будет страдать в аду, продолжает творить зло?
Что за сила заставляет его действовать во зло себе?
И почему раскаявшись в одном злодеянии он следом совершает другое?
Если нельзя не совершить грех, то зачем тогда искупать его, не напоминает ли это валяние слона в грязи после купания?»
Сын Вьясы Шука отвечал: «Действительно, искупление греха занятие бессмысленное, смыть с себя грех полностью можно только знанием.
Лишь познавший свою суть и суть окружающего мира избавляется от прошлых грехов.
Тот, кто в поиске своей истинной сути обуздает свои чувства и ум обязательно добьётся успеха.
Дабы постичь истину, дарующую бессмертие, нужно воздерживаться от всякого прелюбодеяния и чувственных удовольствий, необходимо жертвовать нуждающимся, избегать суетных отношений, говорить одну лишь правду, воздерживаться от насилия и хранить чистоту помыслов.
Кто следует этим правилам, тот смывает с себя грехи, совершённые в мыслях, словах и делах.
Но грехи, как сорняки, если не истребить огнём знания их корни, они прорастут вновь.
Лишь тот, кто сдался на милость Непорочному, тот сжигает дотла семя порока в своём сердце.
Служение Всевышнему искореняет грех также быстро, как утреннее солнце рассеивает туман.»

Умирая, Александр Македонский собрал своих военачальников и поведал им три своих последних желания.
1.Лучшие лекари должны нести мой гроб.
2.Путь к последнему пристанищу долже быть усеян золотом, серебром и драгоценными камнями.
3.Мои руки должны быть свободно опущены и свисать из гроба на всеобщее обозрение.
Полководец перевёл дыхание и сказал, что он хотел поведать миру три жизненных урока, которые он только что постиг.
Если лекари будут нести гроб с моим телом, люди поймут, что не всякая болезнь им подвластна.
Самый искустный врач не всилах вырвать человека из объятьев смерти, потому жизнь не следует воспринимать как должное.
Золото, серебро и драгоценности, разбросанные на пути к последнему пристанищу, напомнят людям о том, что можно жизнь потратить в погоне за богатством, но это лишь пустая трата времени.
Ведь в мир иной ничего с собой не возьмёшь.
Что до последнего желания, им я хочу сказать, что пришёл я в этот мир с пустыми руками и таковым его покину.

Шримад Бхагаватам книга 7, глава 10
Какого бы могущества ни достиг смертный в этом мире, он будет размолот неудержимыми жерновами Твоего колеса времени.
Теперь, зная судьбу своего отца, я знаю цену богатству, власти и славы.
Восхождение к вершинам мира заканчивается бессилием на смертном одре, и никому не избежать этой участи — ни небожителю, ни человеку.
В облике беспощадного времени Ты уничтожаешь все наши приобретения, накопления, достижения.
Прошу, избавь меня от мирских благ, ибо в трудах и тревогах мы добиваемся их и в страданиях расстаемся с ними.
Все, о чем я прошу Тебя, — приставь меня к обществу Твоих преданных слуг.
Счастье в бренном мире — что мираж в пустыне.
Смертные заботятся о бренном теле как о средстве для удовольствий, но оно больше напоминает вместилище нечистот и болезней.
И даже учёные мужи, властители умов, призывают смертных искать подлинное счастье там, где его нет и быть не может, — в области чувственных ощущений, где всё зыбко и мимолетно.
Счастлив не тот, кто сделался рабом чувств, но тот, кто отверг их гнет.

Я бегу от реальности, от неопровержимости, от самоочевидности, от Бога, от жизни вечной, за хрустящими бумажками, за почётом, за славой, за красивой жизнью, за удовольствиями, я сражаюсь ни за что, за пустоту, за уступчивую смерть, которая меня терпеливо ждёт в конце моего романтического путешествия.
И вот уже заканчивается земной мой день, я падаю и тень моя, обняв на прощанье мою плоть, уходит в небытие, в край вечной ночи, где светят беспечальные звёзды.
Что осталось от меня? Серая гранитная плита, тире между двумя зафиксированными датами и с предельно откровенной надписью — «Жил и умер, не приходя в сознание.»