Часть III. Летопись рода Аллы

ЧАСТЬ III. Летопись рода Аллы

§3.1 Рассказ об отце Александре Викентьевиче

АЛЕКСАНДР ВИКЕНТЬЕВИЧ родился 9 февраля 1923 года в деревне Головенчицы Столпецкого повета Новогрудского воеводства Польской республики или уже в советских определениях – в деревне Головенчицы Столпецкого района Барановической области Белорусской ССР, а ныне Столбцовского района Минской области Республики Беларусь.

Не этим ли длинным списком переименований раскрывается сегодня сложная многовековая история выживаемости серединной европейской старой новой страны Беларусь? И её извечно нерешаемого вопроса выбора своего места в этой самой Европе.  Об этом будет Кешкино отдельное толкование в «Очерке об иной истории», а здесь коротко о том, когда и как произошли эти переименования при жизни одного поколения рода Аллы.

После Советско-Польской войны (1919-1921) по Рижскому мирному договору от 18 марта 1921 г. Западная Белоруссия: Гродненская, почти половина Минской и большая часть Виленской губернии отошла от бывшей Российской Империи к Республике Польша. Вновь образованная Польская республика (или как ещё она себя называла Вторая Речь Посполитая) в 1922 году ввела свои названия.

Гмина, это начальная единица административной власти, по сути деревенский Совет, включающий несколько близлежащих деревень, одна из которых является центром гмины. Все гмины организационно входили в сельский районный совет – повет. Деревня Головенчицы была небольшой, находилась недалеко от Столбцов, и поэтому входила в Столпецкую гмину.

На белорусском языке Столбцы произносятся как Стоўбцы, а вот по-польски как Stolpec, отсюда и польское звучание – Столпецкий. При этом город Столбцы являлся и объединяющим центром районного значения – Столпецким поветом. После войны, когда люди постепенно пришли в себя, то привели название района к привычному звучанию – Столбцовский район вместо Столпецкий повет. Также и все польские воеводства стали называться, как в РСФСР – областями.

Столбцы были первой крупной станцией в Польше по пути из СССР в Европу, где проводился пограничный и таможенный контроль. С советской стороны таковой была станция Негорелое, а дальше на перегоне Негорелое-Столбцы первой польской станцией было Колосово. Удивительная история этого посёлка будет раскрыта ниже, поскольку его жители не раз встревали в судьбу рода семьи.

Утром 1 сентября 1939 года немецкий броненосец «Шлезвиг-Гольштейн» атаковал польские укрепления на Вестерплатте под Гданьском, начав таким образом Вторую мировую войну. Но это никак не отразилось на жизни города. Везде всё ещё мирно висели довоенные плакаты: «15-ти летний план (1939-1954гг) строительства новой Польши», призыв Йозефа Пилсудского «Польска от можа до можа» (Польша от моря до моря).

Тут же Маршал Польши Эдвард Рыдз-Смиглы: "На насилие ответим силой", "Руки прочь!", "К оружию!". В Столбцах ввели военное положение. 17 сентября* 1939 года в 5.00 передовые части Красной Армии и пограничных войск перешли границу и разгромили польскую пограничную охрану. К исходу дня 6-й кавалерийский корпус форсировал реку Уша, а 5-й стрелковый корпус вышел на линию железной дороги Барановичи – Столбцы. В Столбцах польский гарнизон был взят в плен и установлена Советская власть.

(* Начался Освободительный поход Рабоче-крестьянской Красной армии в Польше. Итогом операции стало возвращение бывших земель Империи или, говоря языком западных историков - раздел (иногда называемый «четвертым») Польши между СССР и Германией. Отношение автора к этому см. «Очерк об иной истории».)

19 сентября 1939 г. мотомеханизированная группа 16-го стрелкового корпуса 11-й армии заняла Лиду. Войска под командованием комбрига Кривошеина подошли к Бресту, уже занятым немцами, только 20-го сентября. После переговоров немцам пришлось довольствоваться лишь порядком вывода войск, предложенным комбригом Кривошеиным на 22 сентября 1939 года:

"В 16 часов части вашего корпуса в походной колонне, со штандартами впереди, покидают город, мои части, также в походной колонне, вступают в город, останавливаются на улицах, где проходят немецкие полки, и своими знаменами салютуют проходящим частям. Оркестры исполняют военные марши". Никакого «парада», как утверждают многие историки, не было.

14 ноября 1939 года Верховный Совет БССР постановил принять Западную Белоруссию в состав БССР, и растерзанная войнами и переворотами начала века Белоруссия воссоединилась, увеличившись в два раза! Сегодня, когда и мы не понаслышке знаем, что такое жить в «эпоху перемен», собственно, нами до сих пор не сделаны никакие выводы из пережитого.

Кеша, как составитель сей летописи, всё тешит себя надеждами, что сумеет это сделать! Однако, по истечению года моих занятий «летописным графоманством» прихожу к выводу о том, что взял на себя непомерную ношу…

А каково было отроку Александру, отметившему в 1939 году своё 16-летие. Позади семь классов польской школы, а, что это значит? А то, что отрочество прошло в чуждой польской среде, где всё родное белорусское было под жесточайшим запретом. «Хто ты естэш? Поляк малы. Яки знак твой? Ожел бялы…» - Кто ты есть? Поляк маленький. Какой твой знак? Орёл белый … - такими стихами озвучены все годы учёбы.  Думаю, что «бытиё определяет сознание» не пустое выражение!

И юный Александр должен был сделать свой выбор! Но как разобраться в этом? Кто подскажет, что такое «хорошо», а что такое «плохо»? Маяковский*? Советская власть? Или Польский сейм? Нет ответа на этот вопрос и сегодня! Няхай жыве Беларусь! С кем? С соседом слева или справа? Или одна? Нет ответа ни у юнцов-блогеров, ни у учёных мужей, да и у политиков всех мастей тоже. А какой видел Александр свою Родину в 1939 году?

(* Именно здесь, в Столбцах, Владимир Маяковский, проходя таможенный досмотр, сочинил свои знаменитые «Стихи о советском паспорте» в 1929 году).

В семье Александр был третьим ребёнком после старшего брата Ивана и сестры Софьи. Четвёртым ребёнком был младший брат Пётр. Считалось потом, что Александр стал единственным, завершившим начальное образование. Старший брат, по редким воспоминаниям отца, был несобранным и постоянно терял карандаши до тех пор, пока родители не стали ему привязывать карандаш шнурком через шею! 

Что принёс СССР сюда – больше хорошего или плохого – до сих пор не имеет однозначного ответа, но то, что двадцатилетнее отсутствие не лучшим образом сказалось на молодёжи очевидно. Среди молодых людей не было того «революционного задора построить новый, счастливый и справедливый мир», которым была заражена вся Советская Россия.

 Это было сродни тому, что сегодня молодёжь называет «цифровой трансформацией», обвиняя старшее поколение в том, что ничего в этом не понимает в силу своей близорукости и отсталости …

Но и здесь юность брала своё: первая попытка уйти из дому и повидать мир закончилась позорным возвращением домой. Сначала всё шло хорошо. Советские солдаты, ждавшие отправки эшелона из Столбцов в Россию после завершения Польского похода, легко согласились взять к себе в теплушку молодых ребят «посмотреть Россию».

Однако уже на первой же станции, а это было Негорелое, пограничники ссадили ребят и заперли в каморке при станции до разбирательства. Надо сказать, что к людям из Западной Белоруссии было большое недоверие ещё долгое время. Строгий приграничный контроль пересечения старой границы сохранялся до самой войны.

Не стало лучше и после освобождения в 1944-м году. Статью про «врагов народа» убрали из Конституции лишь с принятием новой в 1977 году, о чём лёгкие на всякие умозаключения блогеры даже и не догадываются. И потому как не уговаривали ребята отпустить их домой ни к чему не привели.

И лишь прибытие на станцию родителей задержанных ребят решило их судьбу. Сегодня даже трудно представить, каким образом родители смогли добраться от Головенчиц до Негорелого, кто и как им сообщил и сколько же дней ребята просидели в кутузке?

Зато часто отец вспоминал слова, с которыми тогда получал наказание от своего отца: «… я тебе покажу сшитки и соль!». Сшитки, это по-белорусски тетради, за которыми ребята, якобы и отправились в Советский Союз.

И всё же, наказание оказалось бесполезным, хотя, впрочем, на мой взгляд и неправильно было отказываться от него сегодня и вовсе. Но как бы не было, а Александр Викентьевич на зло всем (?) всё же уехал в Россию на долгие годы. Как и где он провёл эти два предвоенных и три года войны до призыва в Действующую армию неизвестно, и вряд ли об этих его годах узнаем когда-либо.

Сам же в редкие воспоминания за столом рассказывал, как долго привыкал к жизни в Средней Азии, долго и нудно болел Куринной слепотой.  И как друзья, наконец-то помогли разбогатеть на отвар из конской печени, позволившей избавиться от вечерней слепоты. Работал на разных работах, освоил столярное дело, пока не был призван Ордженикидзским Райвоенкоматом на службу.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 4 февраля 1947 года гвардии ефрейтор Имярек А.В. уволен в запас. В конце апреля 1947 года фронтовик-орденоносец после семилетнего отсутствия прибыл в Столбцы.

Наверное, сегодня трудно представить величие этого события, как и то, что происходило в стране, в головах людей. Каковы были их мысли и действия? Однако, как и семь лет назад перед уже зрелым и закалённым в боях молодым человеком стоял всё тот же нерешённый вопрос: а что дальше?

И надо сказать, что в тот же год он на правах фронтовика и имея льготы орденоносца поступил в Новогрудское педагогическое училище. Сделано это было кстати, потому, что уже 10 сентября 1947 года вышел Указ ПВС СССР, по которому с 1 января 1948 года выплаты за ордена, а также льготы для орденоносцев в виде бесплатного проезда на городском транспорте и раз в год по железным и водным путям были отменены.

Как не вспомнить кадры из фильма, где на лацкане Глеба Жеглова красовался орден «Красной Звезды». Таких фотографий Александра Викентьевича не сохранилось…

Неизвестны причины. Но учёба в далёком Новогрудке не задалась, и он её бросил, и надо подчеркнуть, что дочь впоследствии завершила-таки начатое отцом среднее и получила высшее педагогическое образование – гены видимо сказались? А отец как фронтовик стал уполномоченным по сельхоз заготовкам от Столбцовского райисполкома.

Страна отходила от последствий голодной зимы 1946-1947 гг, вызванных засухой в прошедшую страду. Так, максимальная температура воздуха +38 градусов была отмечена в Белоруссии в том злосчастном 1946 году. Вот и были предприняты меры по предупреждению подобных природных неожиданностей впредь.

А лето 1950 года уполномоченного по заготовкам завершилось свадьбой в сентябре. О предыстории и самой свадьбе, но со стороны невесты будет подробно рассказано в следующей главе «Рассказ о матери», как и новых родственниках, помогавших в строительстве своего дома на улице Товарной, в Столбцах.

Как фронтовику и, что немаловажно – как работнику Столбцовского Райисполкома, были предоставлены льготы на постройку типового бревенчатого дома 6х9 и место в городе для его сооружения. Сохранились типоразмерные схемы дома того времени.

Одну зиму и лето молодая семья снимала угол в угловом доме напротив церкви Святой Анны и рядом с родильным домом, где сейчас городская аптека. Это было кстати, так как молодая жена была уже «тяжёлая». Пока же молодой хозяин с весны по осень 1951 года вместе с тестем и братом молодой жены усердно занимались заготовкой, подготовкой и строительством нового дома.

Стоит задуматься и представить мысленно, каково это было вывезти на лошадях из лесу (не купить в супермаркете) брёвна, подготовить и сложить дом на участке, который ещё даже не был расчищен от следов прошедшей войны.

Зиму 1952 год молодая семья прожила уже в своём доме. Как это выглядело, сложно представить. А печь какой получилась? Зима выдалась снежной и морозной, такой, что по весне было затопление Столбцов, так Неман редко разливается. 

Это сейчас мы привыкли к зимам вовсе и не зимним, а непонятно каким!

А ещё недавно, в последнюю настоящую зиму 2013 года писали в газетах: «…В Минске в ближайшие дни ночью столбик термометра не опустится ниже -16°С ночью, а днем -7°С. Последний раз в третьей декаде марта так холодно, как теперь, было в 1952 году. В тот год, как и теперь, зима оказалась затяжной…»


Новосёлу-строителю в феврале исполнилось 29 лет, молодой на сносях жене – 20. Это сегодня молодёжь разнесёт по всей округе и сколько дней осталось и какого пола будет и пр., а тогда даже слово «беременная» не произносили вслух, говоря «непустая», «тяжёлая», «в положении» – грех, да и чтобы не сглазить. А на сносях, значит все в ожидании чуда в ближайшие дни…

Кстати, это ещё одна из причин – писать летопись потому, что ещё при нашей жизни существовавшие обычаи сегодня подменяются «западным суррогатом толерантности, двойными стандартами морали» … 

А зима и впрямь оказалась затяжной, когда младенца внесли в новый дом, там в большой комнате в баке стояла замёрзшая вода. А весной случилось неслыханное наводнение. Но жизнь продолжается и растёт новый человек, который хочет кушать, много кушать.

И Александр Викентьевич меняет свою работу. Осенью 1952 года он становится Председателем (старшинёй) Залужского сельсовета. Залужье – деревенька в 12 километрах от Столбцов.

И последующие 12 лет каждый день в любую погоду на велосипеде отец ездил на свою новую работу. И ни одного отпуска за это время, все отпускные деньги в кубышку. А каждое воскресенье велосипед собственноручно готовился к следующей рабочей неделе.

Залужский сельсовет является административной единицей БССР и объединял 13 деревень с управлением в деревне Залужье. Сельсовет действует и в современной Беларуси, а его новое здание сегодня возвышается над развилкой поворота из Столбцов на трассу М-1 (Е-30) «Брест-Москва».

Однако в том далёком году такой трассы не существовало, а Кеше надо немного подробней рассмотреть то непростое время, которое на его взгляд неверно названо «оттепелью». По принятым сегодня взглядам оттепель, это время от средины 50-х до начала 60-х годов, то есть время правления Н.С. Хрущёва.

Если коротко, то это был идейный разворот, который произошёл при Никите Хрущеве. Его призыв – «догнать и перегнать Америку» являлся началом конца советской страны. Нельзя догнать, а тем более перегнать то, что движется в противоположном направлении.

И хотя остановить экономическую махину, созданную Сталиным Хрущёву не удалось (она только-только стала набирать обороты), его бездарная деятельность нанесла огромный урон стране. Достаточно посмотреть сегодня на то, что происходит на Украине и поэтому не будем отвлекаться на хруща (насекомое – вредитель кукурузы, биол.), для этого и будет написан «Очерк об иной истории».

Старшине же Викентьевичу, благодаря хрущёвским «экономическим реформам», в отдельно взятом сельсовете пришлось решать такие важные задачи, как удержать селян, особенно молодых от бегства в город.

Ходоки приходили домой с просьбой выдать справку очередному желающему поучиться в городе. Или ходить по избам в поисках незаконно державших свиней. Впрочем, придя домой, он сам прятал собственную свинью от контролирующего Столбцовского руководства.


При этом тем же хрущом была запрещена частная деятельность: продажа керосина или производство галош. Запрет тех самых артелей, которые в войну и до середины 50-х годов своим трудом производили широчайший список бытовых товаров от радиоприёмников до простых чулок.

Всё это к концу 50-х годов уничтожалось, что приводило порой к простому бунту как в Новочеркасске. Непростая эта работа быть Председателем и отвечать за то, с чем и сам не согласен! А гонение на церковь, благо в Залужье её не было… и пр., и пр., и пр. …

В 1959 году родился младший брат Аллы – Сергей. А в том самом году Алла пошла в первый класс. Когда отец принёс наган в дом, она не помнит. Любовь к оружию, видимо в крови любого мужика. Ещё отец увлекался ножами и делал их сам всякой формы и назначения, обычно из полотен от пил или напильников.

Сам набирал разноцветные плексигласовые ручки. Наган же прятала мать в шкаф (который сейчас стоит в сарае) в нижний выдвижной ящик от греха подальше. А позже просто отдала сверхсрочнику из Колосова – жениху девушки, что снимала комнату.

Год 1961-й знаменит не только 12 апреля, когда в открытый космос вырвалась советская ракета «Восток» с первым космонавтом Юрием Гагариным, но и 31 октября. Тогда в ночь, тайком подобно ворам, укравшим что-то ценное, был вынесен и закопан рядом гроб с телом Генералиссимуса СССР Сталиным И.В.
Этот поступок, как пример для подражания, прокатился «девятым валом» по большой стране. В Столбцах это действо – замену монумента И.В. Сталину на бюст первой женщины-космонавта Валентины Терешковой провели осенней ночью 1963 года. Теперь там пустующий островок безопасности, что на площади Бессмертия…   

В 1964 году, когда сняли Хрущёва, отправив на пенсию заниматься приусадебным участком, поменял место работы и 40-летний Александр Викентьевич. Видимо сам возраст подсказал перемены, или учли 12-летний опыт работы Председателем Сельсовета, доподлинно не известно, но он был назначен Председателем Сельпо (сельское потребительское общество) в Шашки.

Находились Шашки по дороге на Налибокскую Пущу, в двадцати километрах от Столбцов. Шашки были административным центром, объединяющим уже 31 близлежащие деревни и поэтому местное Сельпо, было довольно крупным предприятием потребительской кооперации.

Надо сказать, что сельская торговля была головной болью во все времена, а за время правления Хрущёва просто сошла на нет. В этот сложный период и стал заниматься Викентьевич обеспечением селян бытовыми товарами. К слову надо сказать, что в это же время и в семье стали появляться новые вещи: стиральная машина, холодильник и телевизор «Электрон».

Но приобретены они были не благодаря новой должности, а вопреки. Все вещи приобретались через торговую сеть Столбцов, а не в Шашковском сельпо! Впрочем, не без помощи многочисленных друзей и знакомых отца по всему району.

Такая известность, видимо была благодаря его работе. Каждый раз поход с отцом, например, на рынок сопровождался многочисленными остановками и разговорами с разными встреченными людьми.

Как вспоминает Алла, приобретение телевизора вылилось в целую «войсковую операцию». Дело в том, что в 1964 году появились телевизоры второго поколения с большущим экраном – 61 см! Привозили их ещё очень мало и потому, когда отцом было получено «секретное» сообщение о прибытии такого чуда, он организовал его срочное приобретение.

Вечером, без посторонних глаз, дабы исключить лишние разговоры, и когда культтовары уже были закрыты он и приобрёл первый свой, но самый-самый лучший телевизор. «Рекорды» первого поколения его не заинтересовали.

Кстати, телевизор был первым и на всей улице, и потому сперва смотреть его приходила вся улица и дом превращался в небольшой кинозал с завешенными одеялами окнами. Так было по всей стране, но скоро телевизоры появились в каждой семье, даже цветные, и «кинозал» быстро закрылся.

С приходом Брежнева не все, но многие хрущёвские «нововведения» были отменены. Началось возрождение села, но всё равно изменения наступали небыстро. Требовалась каждодневная организаторская работа и постоянное присутствие отца на работе.

Возник вопрос переезда в Шашки, что было не совсем правильным решением, когда в основном люди переезжали в обратном направлении – из деревни в город. А дом, только-только обжитый? Бросить и в деревню?

И опять небольшое отступление в историю. Конец правления Никиты Хрущёва знаменит не столько его башмаком в решении Карибского кризиса, сколько отсутствием хлеба в сельских лавках! Все его «деяния» с середины 50-х аукнулись спустя 10 лет неспособностью села накормить страну! А Александр Викентьевич всё это время был не просто очевидцем этих деяний, а их исполнителем.

И когда в Шашкинском сельпо вскрылись неприглядные махинации с выпечкой хлеба, перед отцом возникла непростая задача разбирательства и поиск виноватых. Пользуясь отсутствием Председателя в ночное время, кулинары занимались продажей муки частникам, державшим, несмотря на хрущёвский запрет, свиней.

Проданная мука записывалась в расходной книге как готовые, но списанные хлебомучные изделия.

Районным руководством было принято единственное, на их взгляд, правильное решение – обойтись взысканием Председателю и обязать его быть на рабочем месте круглые сутки. Это, по их мнению, и обеспечит сохранение продуктов, а «левая» распродажа муки прекратится.

Будь отец помоложе, наверное, он согласился бы, побоявшись спорить. Но уже имея большой опыт организаторской работы, набив немало «шишек», особенно в сложные 50-е годы, он и поступил по-мужски. Кстати, именно в это время принятия трудного решения и был спрятан матерью пресловутый наган, от греха подальше!

Не вступая в бесполезные пререкания, он положил партбилет на стол и отказался впредь исполнять неисполняемые приказы, давая понять, что он считает сельскохозяйственную политику партии неправильной! Поступок? Или может он просто не угадал наступление новых времён? Или испугался ответственности?

Но не был Викентьевич «идейным борцом за справедливость», а просто думал о семье, да и о себе тоже и принял правильное решение: оставить «государеву службу»!

Вопрос с трудоустройством в то время не представлял какой-то сложности, повсюду можно было увидеть объявления «Требуются…». Как и сегодня, всё зависит от самого человека, от его, как бы сказали, запросов. А запросов то и не было никаких, и Александр Викентьевич записывается на курсы стропальщиков – рабочих, выполняющий строповку (обвязку) грузов или вспомогательных приспособлений для проведения погрузочно-разгрузочных работ. 

После курсов Александр Викентьевич устроился стропальщиком в Столбцовские ПЭС (поселковые электрические сети). После пятнадцати лет беспокойной «государевой службы» работа стропальщика показалась сказочной!

Зарплата оказалась значительно выше чем раньше, а при этом отвечать надо было только за себя, а не за свору неуправляемых людей. Соблюдай меры безопасности и отвечай только за себя и свои действия, да за движениями помощников следи внимательно.

А времена и впрямь стали резко меняться, но, чтобы эти воспоминания не превратить в итоговый отчёт Пленума ЦК КПСС по достижениям страны, стоит отметить, что главнейшей задачей Брежнева стало исправление непомерного числа «нововведений» от «кукурузника» Хрущёва.

И уже через несколько лет – это стало очень заметно отражаться на настроениях и кошельках всего советского народа.

Конечно, новая работа тоже имела свои особенности, например, для исключения простоев вагонов грузы, прибывавшие в ПЭС, надо было срочно разгружать. Об этом всегда знали заранее и потому особых беспокойств не вызывало.

Экое дело ночью поработать или в праздничные дни. Скоро на работе обратили внимание, что на Викентьевича можно положиться, и порой ему не было замены, поскольку спиртным он не злоупотреблял и был готов к работе в любое время.

Но это вовсе не означало, что в доме не пили. Дом был гостеприимным и часто бывали гости. Алла вспоминала, что у неё была даже обязанность, – сидеть сначала у патефона и менять пластинки. Потом появилась радиола. Кеша ещё застал её в Столбцах. А теперь жалеет, что тогда не очень часто там бывали. И прозевали моменты, когда избавлялись от старых вещей. Так и не уберегли фонотеку и саму радиолу.
 
Ещё бывало, что и посылали Аллу в магазин за бутылкой. Однажды возвращаясь из магазина, в одной руке зажав бутылку, а в другой – сдачу. Разжимает руку, а сдачи нет. Но это ей никогда не припоминали. А вот вмешательство маленького Сергея в застолье помнили очень долго!

А дело было так. Как-то отец вернулся с работы подвыпивший и шофёр, который его привёз, поставив машину тоже вернулся. Теперь можно было выпить, раз машина на стоянке. А вот пока мать с отцом выясняли вопрос – по какому поводу застолье, маленький Сергей забрал бутылку со стола.


Видимо, в решительном порыве заступиться за мать, он вылил только распечатанную бутылку в лужу на улице!
Впрочем, разве это остановит мужиков? И если магазины уже все закрыты, то купили новую бутылку в ресторане. Благо оба ресторана были тогда поблизости, один на вокзале, а другой, «Неман» напротив сегодняшних «Чаровичак».

А Кеша с Аллой даже успели один раз сходить в этот старый уютный ресторан, потом он переехал в своё новое здание к открытию Олимпиады-80. А Сергею ещё очень долго вспоминали его «антиалкогольную кампанию». 

А тут кстати пришлось и то, что в стране наконец-то вспомнили о Великой Победе, так не заслужено забыв про неё на долгие двадцать лет! Когда Викентьевич впервые пришёл в ПЭС на торжественное заседание рабочих по случаю дня Победы с боевыми наградами, многие были удивлены.

И хотя в конце 60-х живущих ветеранов войны было достаточно много на отдельных предприятиях тем не менее, их было мало. И мало кто догадывался, что Викентьевич – орденоносец!

С тех пор отец занял постоянное место на Доске ветеранов Великой Отечественной войны. Тогда, по воспоминаниям Аллы, отец, чтобы сфотографироваться на доску обходил друзей-фронтовиков, чтобы собрать недостающие медали.

Нельзя не добавить и то, что весной 1967 года страна перешла на пятидневную рабочую неделю с двумя выходными днями, а ещё впервые на работе предложили отдохнуть и подлечиться в санатории по направлению от предприятия. И если нерегулярно, то часто отец стал ездить отдыхать в санаторий, чего никогда не было на прежней работе. Вот так чудесным образом отец поменял свою жизнь…

Познакомился Кеша со своим тестем на свадьбе, но первая встреча не отложилась в памяти. Почему? Об этом в рассказе о матери ниже. Да и первое Кешино появление в Столбцах на ноябрьские праздники в 1978 году было столь насыщено событиями, что выделить Викентьевича в этой череде достаточно сложно.

Впрочем, накануне 7 ноября во дворе уже стояла приготовленная к демонстрации тележка с транспарантом от предприятия ПЭС. А утром 7 ноября пришли за ней и Викентьевичем его сослуживцы и укатили тележку на праздничную демонстрацию.

В тот вечер после праздничных шествий во двор ввалилось довольно много мужиков во главе с Александром Викентьевич. Часа два они шумно галдели где-то за углом и не заходя в дом распрощались с хозяевами. А странное сооружение на велосипедных колесах простояло во дворе до окончания праздников.
 
Не мог Кеша не вспомнить как он пытался наладить свои отношения. Памятуя увиденное на праздники, в очередной свой приезд Кеша купил бутылку красненького вина и распил её с Викентьевичем также, как видел за углом, особо не афишируя это. Можно сказать, тайно от всех.

А наутро получил весьма обстоятельный совет от тёщи так больше не делать! И Кеша потихоньку начал входить в «особенности национальной…», впрочем, перечень может быть длинным, только «…охоты» в списке нет. А за 42 года этот перечень до сих пор до конца не составлен…

Утверждение того, что Викентьевич часто ругался и крыл многих словами нехорошими Кешой не подтверждается, по крайней мере при нём он этим не отличался. А вот то, что последние годы Викентьевич вообще перестал разговаривать, это так. Алла утверждает, что это последствия инсульта.

Кеша же убеждён в том, что, как и все, родившиеся в Советском Союзе и сотворившие Победу, Александр Викентьевич не смог согласиться с таким бездарным концом конца своей жизни и замолчал в своём бессилье перед предательством горбачёвых с ельцинами ...

Умер 19 февраля 1993 года в больнице, куда самостоятельно ушёл, едва справив своё 70-летие.

§3.2 Участие отца в Великой Отечественной и советско-японской войнах

Двадцатилетний Александр Викентьевич был призван 24 мая 1944 года Орджоникидзевским РВК Ташкентской области. Почему так далеко от дома и поздно было рассказано выше в «Рассказе об отце». Но и здесь возникли разночтения, и только благодаря всё тому же сайту «Подвиг народа» рассказ получился достаточно подробным, но всё по порядку.

Осталось три документа: военный билет, учётно-послужная карточка райвоенкомата и красноармейская книжка. В последней, собственно, все исходные сведения, которые в той или иной степени повторяются в военном билете и карточке.

К сожалению, красноармейская книжка оформлялась после войны, когда полк уже дислоцировался на постоянном месте в Иркутской области. Поэтому и попала в документы райвоенкомата послевоенная нумерация полка – 149 стрелковый полк.

А из далёкой Средней Азии новобранцы прибыли в окрестности освобождённых Дубоссар в расположение 6-го гвардейского воздушно-десантного стрелкового полка (гвдсп) в составе 1-й гвардейской воздушно-десантной Звенигородской дивизии (гвдд). Дивизия отдыхала после Уманско-Ботошанской операции, пополнялась всеми видами довольствия, снабжения и принимала пополнение. 

Присягу новобранец Александр Викентьевич принял 15 августа 1944 года, в 5-й стрелковой роте 6-го гвдсп 1-й гвдд в звании рядовой и в должности стрелок. А через пять дней было первое боевое крещение: Ясско-Кишинёвская операция.

 Операция, которая началась 20 августа 1944 года, является одной из самых удачных за всю войну. Ещё её одно название «седьмой сталинский удар». Закончилась освобождением Молдавской ССР и полным разгромом противника. В ходе Ясско-Кишинёвской операции 1-я гвдд наступала во втором эшелоне на фокшанском направлении и 31 августа 1944 года вступила в Бухарест.

В конце сентября дивизия достигла румыно-венгерской границы северо-западнее города Арад.

6 октября 1944 года дивизия начала наступление в ходе Дебреценской операции и вышла к реке Тисса. Реку дивизия форсировала в ноябре 1944 года уже в ходе Будапештской стратегической операции. К концу февраля 1945 года дивизия вышла на реку Грон. Участвовала в Братиславско-Брновской операции и Пражской операции. Потом была Победа!

Об этом периоде службы Александра Викентьевича практически нет никаких воспоминаний. Видимо, это был период становления, получения первого фронтового опыта. А потом произошло событие, которое своими впечатлениями и переживаниями заслонило первый опыт войны.

В июне-июле 1945 года дивизия в составе 53-й армии была передислоцирована на территорию Монголии в район города Чойбалсан, где в августе 1945 года приняла участие в Хингано-Мукденской операции и в районе маньчжурского Тунляо закончила войну. 

Это в сухом выражении фронтовой хроники, а как было это в действительности? К сожалению, на тему войны с Японией мало было написано книг и снято фильмов, всё внимание уделялось войне с фашисткой Германией. И это весьма печально.

15 мая 1945 года, совершив 35-километровый марш, части дивизии сосредоточились в лесном заповеднике под Прагой. Там они получили пополнение, заготовили 45 суточных дач* продовольствия и фуража, занимались боевой и политической подготовкой. 2 июня дивизия начала погрузку в железнодорожные эшелоны на станции Ржичаны и отправилась на другой конец страны.
 
(* Сутодача - количество продовольствия, положенного по установленным нормам для питания одного довольствующегося в сутки)

Эшелоны с личным составом и боевой техникой дивизии двигались по следующему маршруту: Прага – Дрезден – Познань – Варшава – Минск – Москва – Казань – Свердловск – Омск – Новосибирск – Красноярск – Иркутск – Улан-Удэ – Чита – Чойбалсан (Монгольская Народная Республика).

Этот длительный секретный переезд по железной дороге был совершен за 40 суток. На железнодорожную станцию Баин-Тумэн части дивизии прибывали в следующем порядке: управление дивизии прибыло 4 июля, 3-й гвдсп – 5 июля, 4-й гвардейский воздушно-десантный артиллерийский полк – 7 июля, 6-й гвдсп – 12 июля, медико-санитарный батальон и тылы – 14 июля, 13-й гвдсп – 17 июля. Преодолев 9320 километров, десантники разгрузились и начали готовиться к действиям в горно-пустынной местности.

По приказу штаба 53-й армии, 18-му гвардейскому стрелковому корпусу надлежало с наступлением темноты 9 августа 1945 года продолжать движение, пересечь границу МНР с Внутренней Монголией* (Чахар) в районе западнее озера Бурду-Нур и, используя успех танковых соединений, идущих впереди, двигаться в общем направлении на Бунай Сумэ.

(* Внутренняя Монголия или Чахар официально является автономным районом Китая с 1 мая 1947 года)

9 августа 1945 года 1-я гвдд, соединившись с войсками Забайкальского фронта, пересекла госграницу МНР с Внутренней Монголией в районе Ялдогоя. После перехода границы она начала развивать наступление в сторону горного хребта Большой Хинган. Противник на направлении движения дивизии активности не проявлял. Впереди дивизии действовал усиленный передовой отряд, в составе которого находился танковый батальон.

В результате тяжелых климатических условий во всех дивизиях 18 корпуса 53-й армии с первого же перехода выделились группы слабых физически бойцов менее способных переносить жару, которые отстали от дивизий. В 1-й гвдд к 12 августа таких отстающих числилось до 400 человек.

Поэтому, командование и штаб корпуса постарались организовать эти группы, обеспечить их кухнями, продовольствием и повозками. Затем эти группы следовали за дивизиями под руководством выделенных офицеров от каждого полка и под общим руководством командиров учебных батальонов. Так отстающие постепенно подбрасывались к идущим впереди главным силам дивизии.

В походе прошло несколько суток. Позади остались степи Монголии. И вот перед воинами встал горный хребет Большого Хингана. Его ширина составляла 300 километров. Некоторые его вершины достигали 2 тысяч метров. В горах Большого Хингана протекает множество рек, речек и ручьев, которые наряду с горными перевалами являлись серьезными препятствиями на пути движения войск.

Веками считалось, что Большой Хинган недоступен для массовых соединений войск. Японцы думали, что здесь могут пройти лишь мелкие пехотные подразделения и никак не предполагали, что войска пройдут по этим горам всей своей массой: с танками, артиллерией, минометами. Советские воины своим героизмом и мастерством опрокинули это мнение.

Приближалась наивысшая точка перевала, и она была взята силой, энергией солдат, умелым руководством командиров. Медленно, по два-три километра в час двигались полки на перевалах. Движение давалось с большим напряжением сил и воли. Камни, камни, одни камни на вершине… И гвардейцы, гвардейцы, гвардейцы… Большой Хинган взят! Теперь вниз, в тылы Квантунской армии!
В результате стремительного наступления на пятый день операции (13 августа) десантники вышли в тыл японских войск. После подхода основных сил и танков создались условия для окружения и разгрома Квантунской армии. 18-й гв. стрелковый корпус непосредственного соприкосновения с противником не имел.
К исходу 30 августа части 1-й гвдд находились в следующих местах: 3-й гвдсп – юго-западнее Тунляо; 6-й гвдсп – 2 км северо-западнее Тунляо; 13-й гвдсп – 2 км юго-восточнее Тунляо; 4-й гвардейский воздушно-десантный артиллерийский полк – системы на конной тяге на восточном берегу р. Ляохэ в районе Тунляо и системы механической тяги – в Кайлу; 521-й отдельный самоходно-артиллерийский дивизион – в Джаса Аиль (20 км северо-западнее Кайлу); тылы – в Кайлу. 

Героический переход воинов 1-й гвардейской воздушно-десантной Звенигородской Бухарестской ордена Суворова дивизии через монгольские степи и горный хребет Большого Хингана успешно закончился. Появление советских войск в этом районе также было полной неожиданностью для японцев.

Здесь для понимания грандиозности масштабов передвижения войск в тыл японцев уместно привести схему боевых действий, где показаны направления движения армий и конно-механизированных групп Забайкальского, 1-го и 2-го Дальневосточных фронтов по выполнению задачи окружения Квантунской армии (см. карту в начале).

Чёрными кружками обозначены города Чойбалсан и Тунляо – конечные пункты движения 18-го гв. стрелкового корпуса. Расстояние по прямой составляет 780 км, а пройденный личным составом корпуса путь – 1500 км!
 
Находясь в районе города Тунляо, дивизия получила приказ Верховного Главнокомандующего № 373 от 3 сентября 1945 года, известившего о безоговорочной капитуляции японских вооруженных сил и победоносном завершении войны на Дальнем Востоке.

В выписке из Журнала боевых действий 18-го гв. стрелкового корпуса нет данных о безвозвратных и санитарных потерях 1-й гв. дивизии за период с 9 августа по 2 сентября 1945 года. Учитывая, что воины дивизии участвовали только в одном коротком бою в г. Кайлу, то боевых потерь не было вовсе.

Как вспоминает Алла, отец если и говорил про войну, то чаще это был рассказ о том, как можно спать в пешем строю, а проснувшись вдруг понять, что строй ушёл совсем в другую сторону. И долго догонять его уже проснувшись. А ещё вспоминал не японцев, а китайцев. Рассказывал про их быт и убогое «бумажное» жильё. Такое, что и на чердак не залезть, продавливается под ногами!

Заканчивая разговор, отец всегда с гордостью напоминал, что служил в 1-й гвардейской воздушно-десантной дивизии и был десантником! Правда прыгать с парашютом не довелось. Справедливости ради, следует сказать, в Хингано-Мукденской операции было четыре массированных десантирования, но сделаны они были силами 1-го и 2-го Дальневосточных фронтов.

В городе Тунляо, где сосредоточилась дивизия, были подведены итоги перехода. Высокими наградами были отмечены сотни солдат, сержантов и офицеров. За умелую организацию 1500-километрового марша через безводные степи и хребет Большой Хинган в Маньчжурии, в результате чего дивизия вышла точно в срок в заданное место и нанесла удар по противнику.

Постановлением Совета Министров СССР участники войны с Японией были удостоены медали «За победу над Японией».

Получил свою первую боевую награду и Александр Викентьевич. Подлинный текст представления к награде привожу полностью:

– «Наградной лист на командира отделения гвардии ефрейтора Имярек Александра Викентьевича 6 гвардейского воздушно-десантного стрелкового полка 1 гвардейской воздушно-десантной ордена Суворова Бухарестской дивизии. В Отечественной войне с 24 мая 1944 года на 2 Украинском фронте, с 08.1945 – Забайкальский фронт. Ранений не имеет.

В Красной Армии с 24 мая 1944 года. Призван Орджоникидзевским РВК Ташкентской области. Ранее не награждался.» И последним пунктом домашний адрес представляемого к награде и адрес его семьи (заретуширован). Ниже описание подвига:

«Тов. Имярек со своим отделением, в период боёв с японцами, совершил пеший переход от г. Чойболсан (МНР) до гор.  Тунляо (Маньчжурия), преодолел безводно-пустынную местность МНР и Чахар, форсировал Хинганский Хребет, совершая ежедневно по 60-70 км. Тов. Имярек показал себя заботливым неутомимым командиром.

В результате умелого руководства отделение ни на шаг не отставало от подразделения. Он всегда следил, чтобы у каждого бойца была фляга, наполненная водой, следил за правильным употреблением воды, следил, чтобы не было потёртости у подчинённых, проверял у каждого оружие и боеприпасы.

Под его командой всё отделение полностью пришло к пункту сосредоточения, сохранив матчасть и боеприпасы. Тов. Имярек достоин Правительственной награды – ордена «Красная Звезда». Командир 6 гвдсп гвардии подполковник Васильев. 3 сентября 1945 года.»

В заключение нельзя не отметить фронтовое недоразумение ротного писаря. В представлении на первый боевой орден в списках вкралась ошибка написания фамилии (копия наградного листа хранится в семейном фотоархиве), но все другие сведения были верны.

Однако при увольнении в запас ротный писарь вновь допустил ошибку, оформив красноармейскую книжку командира отделения гвардии ефрейтора Имярек А.В. как на рядового стрелка. И это можно объяснить.

Можно представить, что творилось на вечерней поверке, когда старшина роты объявил об Указе Президиума Верховного Совета СССР об очередном массовом увольнении солдат, отслуживших положенные три года. А ведь среди увольняемых был и ротный писарь. Все в заботах о скором отъезде, а ему одному сидеть по ночам, оформлять проездные документы на всю роту.

Судя по смазанным печатям и помаркам в книжке, работа эта была весьма спешной. К сожалению, эта ошибка позже повторилась и в райвоенкомате при оформлении учётной карточки и военного билета. Какая разница, ефрейтор или рядовой. Победа! Вот главное…

И если можно простить ротному писарю его небрежность, то никак нельзя прощать подобной небрежности его потомкам, а именно экс-президенту Медведеву, в простонаречье – Димон! Прекрасно начатая в 2009 году по Указу Президента массовая оцифровка военных архивов Подольска тихонько, без шума и крика свернулась спустя некоторое время!

Димон просто забыл проверить исполнение своих поручений, да и деньги, выделенные на эту работу, закончились. А как всё начиналось – на сайте «Подвиг народа» каждый день появлялся результат рутинной работы, каждый день добровольцы (не хочу здесь употреблять нерусское «волонтёры»!) выкладывали сотни тысяч наградных документов.

А потом индикатор загрузки убрали, оформление сайта изменили, оцифровку завершили списками Указа от 1985 года о награждении ветеранов орденом «Великой Отечественной войны». Всё, как всегда на Руси, ничего не меняется…

Новый проект «Дорога памяти» не устранил эту недоработку, а просто стал использовать результаты незавершенного проекта «Подвиг народа». Главное ведь, что? ПРЕЗЕНТОВАТЬ ПРОЕКТ*, а там хоть трава не расти! Сотни тысяч наградных документов всё ещё не оцифрованы, проект остался незавершённым!

(* Проект в русском значении является незавершённым, потому что это итог учёбы учащегося – он его ЗАЩИЩАЕТ, показывая уровень приобретённых знаний. И редко, когда дипломный проект воплощается в жизнь, но ВСЕГДА является для автора преддверием в будущее! А презентовать проект значит по-русски его само восхвалить. А как можно хвалить то, что, собственно, в жизнь и не претворено? Да, и красиво ли это?)

Но продолжим. В октябре 1945 года месяце дивизия совершает вторичный марш (!) из района Тунляо в Чойбалсан. 25 октября грузится в эшелоны и 1 ноября сосредоточивается на станции Мальта Иркутской области на постоянное место дислокации. В составе 18-го гвардейского корпуса она организационно входит в Восточносибирский военный округ.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 4 февраля 1947 года гвардии ефрейтор Александр Викентевич уволен в запас. В конце апреля 1947 года фронтовик наконец прибыл в Столбцы. Так закончилась война в Аллиной семье…

§3.3 Награды отца Александра Викентьевича

Как уже рассказывалось в предыдущей части, в 1965 году Брежнев восстановил уважение к Победе, провёл первый после 1946 года парад Победы и 9 мая объявил выходным днём. Тогда, вдруг оказалось, что ветеранами растеряны почти все награды!

По воспоминаниям Аллы, отец, чтобы сфотографироваться на доску Почёта обходил друзей-фронтовиков, чтобы собрать недостающие медали. Второй раз потеря уважения к боевым орденам произошла в 90-е годы, когда боевые награды стали товаром. Появились команды «социальных работников», которые ходили по квартирам ветеранов и обманным путём приобретали награды.

За руку никого не поймали, но не стало ордена «Красная Звезда» и медалей «За отвагу», «За Победу над Германией в ВОВ 1941-1945 гг», «За Победу над Японией». По семейной легенде в 90-х годах эти награды были украдены людьми, представившимися покупателями. Повертев их в руках говорили, что юбилейные медали не ценятся. Так за несколько их приходов медали военного времени и пропали.

А ещё по воспоминаниям Аллы некоторые пропали и того раньше. Как и везде по стране детям медали давали для игр и поэтому за их наличием и сохранностью никто не следил.

Например, её любимой наградой в игре была медаль с изображением Сталина. Все тогда его ругали, и она с удовольствием чиркала по изображению Сталина. Видимо это был 1956 год, когда прошёл ХХ съезд КПСС, на котором осудили культ личности Сталина.
   
Единственный снимок Александра Викентьевича с военными наградами сделан к 40-летию Победы. Такой вывод Кеша сделал по наличию знака «Гвардия». Дело в том, что такого знака, по признанию самого Александра Викентьевича, у него никогда не было.

И где-то в начале 80-х, когда Кеша уже учился в академии и подарил ему свой. У Кеши их было два, один выдали в 54 гв. иап (Вайноды), а второй – в 689 гв. иап (Нивенское).

В академии носить этот знак не разрешали. А по статуту самого знака «Гвардия», его можно было носить только, являясь военнослужащим гвардейской части и при её покидании ещё 6 месяцев. После этого знак носить было нельзя. Помню с каким трепетом Викентьевич принял подарок. Было это во время учёбы Кеши в академии, то есть 1981-1985 годы.
         
Следовательно, снимок был сделан до 1985 года, потому что в том году все участники – от рядового до генерала к 40-летию Победы были награждены орденом Отечественной войны II степени. А такого ордена на снимке ещё нет, но уже есть знак «Гвардия» и орден «Красной Звезды».

Остаётся открытым вопрос, когда и за что была получена медаль «За отвагу». К сожалению, на сайтах «Подвиг народа» и «Дорога Памяти» эта информация отсутствует. Необходимо обращаться в архивы города Подольска. Но это претензии уже к Медведеву, не убедившемуся в 100% завершении окончательной оцифровки архивов ...

§3.4 Рассказ о матери Полине Михайловне

ПОЛИНА МИХАЙЛОВНА родилась 13 октября 1931 года в местечке Говезна Столпецкого повета Новогрудского воеводства Польской республики или уже в советских определениях – в деревне Говезна, Столпецкого района Барановической области Белорусской ССР, а ныне агрогородок Вишневец Столбцовского района Минской области РБ.

Деревня Говезна являлась центром Говезнянского гмина, входившего в состав Столпецкого повета. 30 июля 1964 года Говезна указом Президиума Верховного Совета БССР официально переименовали в Вишневец. По воспоминаниям – люди были против переименования. А зачем это было сделано не понятно до сих пор.

В 1992 году выяснилось, что прежнее название деревни было единственным на всю Беларусь и имело большую историко-культурную ценность.  В 2006 году возвращение исторического название обсуждалось на уровне местной власти, но так и не получило достаточной поддержки.
Но это было потом, а «вечером 17 сентября 1939 года в деревню Говезна медленно вползали обозы транспортно-гужевых батальонов Красной Армии. Ездовые, уставшие от долгого перехода, выглядели бедно, если не сказать убого. Выцветшие гимнастёрки, царские трёхлинейки, обмотки…»,
– так обычно начинала свой рассказ немолодая уже Полина Михайловна о своём трудном «польском» детстве.
А трудности православных белорусов в буржуазной Польше были вызваны не их верой, а, как и у белорусов-католиков, ярым нежеланием уподобляться полякам. И Полина Михайловна всегда с удовольствием рассказывала, как её родные дяди Пётр и Павел вечерами на завалинке всем назло распевали белорусские песни.

За песню на слова Констанции Буйло (1893-1986) «Люблю мой край, сторонку гэту...» их постоянно задерживали и сажали в posterunek (полицейский участок).

И маленькая Полина была очень рада, что ей больше не надо было идти в первый класс польской школы и учиться там на польском языке. А продолжила обучение уже на родном языке в родном Вишневце. К большому сожалению, Алла и не помнит о том сколько классов мама закончила. Но больше Полина Михайловна не училась нигде и никогда.

А вот нелюбовь ко всему польскому и к самим полякам Полина сохранила до конца дней своих (как и Алла).

Полина, волею всевышнего родившаяся в это неспокойное время, была третьей и младшей в крестьянской семье. Старший брат Михаил дожил до наших дней и о нём ещё будет рассказ ниже, а средняя сестра Лидия умерла от дизентерии в тяжёлый военный 1944 год шестнадцатилетней невенчанной девушкой. 

Умерла скорее от отсутствия лекарств и должной медицинской помощи. За её могилой в Вишневце бережно ухаживают до сих пор.

Немецкая военная оккупация Белоруссии продолжалась более трех лет (июнь 1941 - июль 1944). За это время немецкая власть проявила себя достаточно, чтобы о ней можно было что-то определенное сказать. И слава Богу, что сказано много и говорится до сих пор, никто здесь ничто не забыл.

Как и все, пережившие эту страшную войну, Полина Михайловна тоже мало рассказывала про неё. Но не раз вспоминала «партизан», которые чаще представляли собой обычных «разбойников с большой дороги» или проще говоря – бандитов или дезертиров.

И лишь единожды ночью появились настоящие партизаны, правда и те очень попросив, забрали всё белое бельё на маскхалаты. К чести партизан они заранее предупредили, когда придут ночью за приготовленной тканью.

Уходя, немцы сожгли Вишневец дотла. Семья стала жить в погребе. После освобождения всех мужчин призвали в Действующую армию. Новый дом построили только после войны, когда все (слава Богу!) вернулись с войны живыми.

Большой дом этот до сих пор стоит на своём месте. Своей изначальной планировкой угадывалось желание родителей разместить там в будущем семейства двух детей Михаила и Полины.

Дом имеет два входа – с улицы и со двора, между входами разделённым длинным коридором. Получалось, что в таком доме могли жить, не мешая друг-другу две семьи – Михаила и Полины. Пока дети были дома и все жили одной большой семьёй.

О том, что современная Беларусь всегда умела хранить память о своих исторических корнях будет отдельная речь в «Очерках об иной истории», но здесь всё же чуть-чуть затронем эту важную черту.
 
Мать Олимпиада была преданна старым, крестьянским, явно несоциалистическим (с правом женщины на самоопределение), взглядам.  А потому девка на выданье должна иметь хорошее приданное, чтобы от женихов отбоя не было. А тут новая власть это-то приданное – землю и забрало при послевоенной коллективизации!

Получалось, что только половина дома, да корова Фиалка и всё приданное. (О Фиалке разговор будет в главе «Домашние животные семьи»)

Да ещё семейство парня Лёни, которому приглянулась Полина, как-то недвусмысленно высказалась про вероятную невесту – «Хороша Маша, да не наша». И вдруг в Вишневце появляется уполномоченный по сельхоз заготовкам от Столбцовского райисполкома - городской молодой парень, фронтовик, орденоносец Александр Викентьевич.

И мать сразу заторопила события с выданьем дочери. Как вспоминает Алла, очень тёплые и дружеские отношения отца со своей тёщей Олимпиадой Викентьевной сохранились до самой смерти бабушки, и думаю не только из-за сходства их отчеств. В конечном итоге, после уборочной страды в сентябре 1950 года в большом доме состоялась свадьба Полины с Александром.
Но что-то пошло не так…

…поскольку несостоявшийся жених Леонид вместе с местными ребятами устроил свадьбе большой погром с дракой, битьём посуды и окон в новом большом доме. Подруга невестина Настя от ужаса происходящего со страху села на тазик приготовленных фаршированных яиц для застолья. Долго потом ей и не раз вспоминали эту испорченную чудную закуску.

Про свадебное приключение всегда со смехом рассказывали при любом большом застолье в Вишневце. Кстати, такие встречи и сегодня остаются обычным делом и лишь пандемия нарушила обычай встречаться всем родственникам на день Яна, седьмого июля каждый год. И ещё один раз это случилось 07.07.07, когда все родственники уехали на свадьбу дочери Русланы.

А Полина Михайловна после такого своего свадебного раздрая увидела несостоявшегося жениха лишь много-много лет спустя в больнице. Перед самой его смертью.

Подъезжая каждый раз к Вишневцу со стороны Столбцов всегда показывала справа на поля перед лесной чащобой. И говорила про свою землю, всё ещё лежащей на своём месте, и так повлиявшей на её судьбу. Не сожалея, как Кеше тогда казалось...         

После свадьбы молодая семья сняла квартиру в Столбцах, об этом уже был рассказ выше. А спустя два года, когда родилась Алла, женился и старший брат Михаил. И на многие годы хозяйкой большого дома стала жена Михаила – Елена Константиновна, но об тётушке Гэле в главе III.6.

Пустая половина дома, намечавшаяся для семьи Полины, вернее большая её комната на долгие годы стала конторой райпотребсоюза. И в доме появился телефон! Когда контора закрывалась после рабочего дня, к телефону можно было пройти через дверь из кухни.

Свой телефон в деревне, чем не мечта в то время? И Полина всегда звонила домой, поинтересоваться, как дела в её бывшем родном очаге.

Хозяйство молодой семьи было достаточно большим. Своя корова, куры, огород с садом. Но и руки у Полины были на месте. Ещё до замужества выучилась на портниху, у частного мастера. Когда маленькая Алла уже самостоятельно забегала и стала меньше забирать на себя внимание, вспомнила про своё умение шить.


Освоила помимо шитья машинную и художественную вышивку. До сих пор в Москве висят милые юнги, вышитые крестиком. А для большой репродукции «Ромео и Джульетта» дочь Руслана никак не закажет подходящий багет.

 Появились расписные скатерти, салфетки, шторы и портьеры – новый дом заблистал красотой и уютом. Появились заказы и со стороны. В дом стали приходить заказчицы и уходили, довольные готовыми платьями и юбками, сшитыми быстро и со вкусом. Но было у Полины ещё два очень интересных увлечения.

Первое, это когда закончив все домашние дела, усаживалась вместе с Аллой слушать передачу «Театр у микрофона». Не удивительна поэтому хорошо поставленная грамотная русская речь у Аллы.

Теперь Кеша убеждён, что этому способствовали не столько педагогические училище и институт, сколько каждодневное детское восприятие правильной спокойной речи. Тогда было немыслимым услышать по радио малейшую ошибку, тем более «вопли свистопляски» … Боже упаси!

(Здесь Кеша намеренно использовал подобие названию рок-группы «Вопли Видоплясова», созданной в Перестройку в далёком 1986 году. Видимо, ребята ещё сознавали какой музыкой решили заняться! Потому, что слово «свистопляска» означает в родной речи «разнузданное проявление чего-нибудь отрицательного)

А второе увлечение, было настолько страстное, что Полина Михайловна изменила ему только тогда, когда ноги с возрастом стали болеть. Это любовь к кино, впрочем, на Кешин взгляд в то время этим страдало всё взрослое население Советского Союза. Дети тоже. Поэтому, как только Алла подросла, походы в кинотеатр (тот же самый, только теперь он закрыт) возобновились.

Один раз случился скандал – Аллу не хотели пускать на взрослый индийский фильм. Может это был знаменитый «Бродяга»? Алла не помнит, но всё же хоть и со скандалом, но их впустили. А в кассе был приготовлен «лишний» билетик для постоянной зрительницы – всегда прилетала на сеанс с опозданием.

Перерывом походов в кино стало рождение младшего сына Сергея (о нём речь будет ниже), но ненадолго. Скоро на Аллу как старшую сестру были возложены обязанности приглядывать за братом, пока мама отсутствует в кино. Те дети, дети Победителей в отличие от современных были очень самостоятельными, им доверяли и более серьёзные поручения, чем нянчиться с любимым братиком.

В середине 60-х годов произошло, Кеша бы сказал, качественное переосмысление послевоенного быта людей – жизнь успокоилась, исчезла нервозная суета, задаваемая «кукурузным волюнтаристом», повысились запросы людей.

Им стало не доставать свободных денег. И бывшие домохозяйки пошли устраиваться на работу. Большинство из них не имели никакого специального образования.

Кстати, видимо не совсем войдя в тему, но при написании рассказа о своей матери Кеша не отметил те же увлечения шитьём, вышивкой, позже вязанием, юбками «плиссе» и «гофре», а с середины 60-х домашним консервированием.

И все офицерские жёны, тоже необразованные, стали устраиваться на работы. Шли швеями, продавцами, кондукторами, билетёрами, официантками и пр., и пр., и пр.…

Алла была уже в 5-ом классе, когда мама устроилась работать на Столбцовский пищекомбинат.  Сохранилась газетная вырезка из «Прамени» с фотографией, где показан передовик производства – бригадир конфетного цеха Полина Михайловна, обеспечивавшая перевыполнение плана выпуска кондитерских изделий на 5%.

Новая работа матери принесла детям Алле и Сергею только радость – дома после работы теперь всегда были конфеты, печенье, лимонад, сок. Всё то, что делал пищекомбинат. А эссенцию «Барбарис» Алла до сих пор использует в варенье из крыжовника, передавая не только запах, но и дух того времени.

Через несколько лет цех закрыли, пришлось переходить в райпотребсоюз на работу кухаркой в кафе, потом там же стала кондитером. В этом здании позже был магазин «Сувениры», а теперь частная лавка «Рыбак». Это рядом с бюстом Дзержинского на трассе Р-2 «Столбцы-Кобрин».

В конечном итоге кондитерская переехала в центр Столбцов, к вокзалу и автостанции, где Полина Михайловна и проработала до выхода на пенсию.

Пенсия была назначена по инвалидности и раньше, чем обычно это делали советские женщины, Полина Михайловна перестала работать. Только теперь, спустя сорок лет Кеше пришло понимание что это вообще такое – болезни, которых человек не ждёт и не хочет!

Глядя на мучения Аллы, вызванные возрастными изменениями в суставах, вдруг и Кеша сам обнаружил свою неспособность ходить легко и просто, как это было в молодости.

А тогда было это обычным взаимонепониманием людей разных возрастов. Это непонимание на «пустом месте» в конечном итоге выливается в острые противоречия или как это сейчас называют – конфликт поколений.

Создаются целые «теории» разрешения «конфликта поколений», разработана «процедура» их предупреждения и прочая ересь. А всё решается простым взаимным пониманием (всего и не только болячек) и не требует для этого помощи каких-то «специальных психологов».

Но это было потом, а тогда, первое Кешино знакомство на свадьбе его поразило, хотя вроде как был готов ко всяким неожиданностям. Утром, 16 июня 1978 года, Кеша принаряженный к свадьбе вошёл в дом №1 по улице Обороны. Открыв дверь, замер.

Передо ним, как императрица Великая на троне, сидела на табуретке в ожидании Аллина мать. Затянувшуюся тишину властно-удивительно разрядила будущая тёща: «какой молоденький жених!»
 
Кешкины тут же возникшие опасения подтвердились уже на следующий день, когда вместо того, чтобы ехать на вокзал, мать пожелала всё же осмотреть квартиру во II-м Южном. Уже законной тёще всё понравилось. Особенно немецкая кафельная печка на ножках (на втором этаже!).


В то же время Кеша вдруг понял, что те обычаи и правила, когда всё и всегда решает отец, в Аллиной семье места не имеют. Так начались Кешкины долгие и сложные притирки и к Алле, и к её маме.

Спустя двадцать лет Полина Михайловна и впрямь сидела на своём «троне». Сделал его искусно сосед-столяр Лёнька. Разглядывая висящий перед ней Кешин парадный мундир с золотыми погонами подполковника и колодкой с пятью медалями произнесла также властно-удивительно: «Так много медалей!»

И та первая обида в Кешиной недооценке была как бы ею опровергнута, ведь тогда Кеша привёз ещё и корочки кандидата наук. Но скупа была, как, впрочем, и Алла, тёща на похвалу.

Дойдя в своём повествовании до времени, когда появилась семья Кеша вновь решил изменить порядок летописи. И завершить рассказ о матери, жизни до и после Перестройки, в Смутное время и о последних её днях будет правильно и доходчиво, описав обустройства младшего сына Сергея и его семьи.

Поскольку все последующие события взаимосвязаны и обусловлены чередой поступков Сергея, объяснения которым нет до сих пор. А если и есть, то совсем не неоднозначные.

Вспомним, например, о том, как смотрели телевизор мать, сидя на «троне», и отец, приткнувшись рядом на табуретке через косяк в проём двери, разделяющей дом на две части, большую из которых стала занимать семейство младшего сына.

И о том, что эта «граница» была неприступной и не пересекаемой. Но обо всё по порядку в следующей главе.

§3.5 Младший брат и его семья

Сергей Александрович, младший брат, родился 24 октября 1959 года в Столбцах.

Осенью 1959 года, единственная и любимая дочка в семье Алла пошла первый раз в первый класс в школу, что по соседству с улицей Товарной, а ныне Столбцовская гимназия №1. Событие было чрезвычайное, конечно. Но помимо него, было ещё одно, наверное, более важное событие – семья находилась в ожидании пополнения в семействе.

Тогда ещё не было никакого УЗИ и пол будущего ребёнка определяла соседка по улице – Марья Ивановна. Надо сказать, наперёд, что гадалка не ошиблась! Но о ней, Марье Ивановне сказ будет обязательно, но позже…

А маленькая Алла, ничего не понимая, видела, что после сидения на полу и вставания собравшиеся соседки во главе с Марьей Ивановной ещё долго рассматривают живот располневшей Полины – её мамы. Судили, рядили, сомневались, но решили-таки, и наконец вынесли «приговор»: будет мальчик!   


Алла, видев всё и едва услышав это, по-прежнему была уверена, что речь идёт всего лишь о покупке ребёнка. Наверное, это тот образец примерного вранья, который и Кеша с удовольствием поддерживает! А семилетняя Алла упрямо всё твердила, что мальчика не желает, мол они хулиганы и пьяницы! Купите лучше девочку! Тогда ей сказали: «Жди!»

Случилось это в субботу 24 октября 1959 года рано утром, наверное, часов в шесть. Днём с отцом Алла посетили маму в роддоме, что у церкви Святой Анны. Сейчас там городская аптека, собственно тогда все там рождались и Алла тоже.

Возвращаясь домой зашли Алла с отцом в забегаловку, которой уже давно нет. Находилась она на том углу, где сегодня установлен мемориал погибшим в Афганистане столбчанам.

Накупили пирожных и лимонада, часть которых Алла тотчас отнесла маме вернувшись в роддом. Остальные съели дома. А когда малыша привезли домой с Аллой всё же случилась истерика! После долгих уговоров, Алла успокоилась и дала сама имя брату – Серёжа, Сергей…

Потом Сергей стал Аллином «хвостом», – таскала его всюду с за собой. При этом Сергей ничего не делал, не помогал ей поливать огород из колодца (сто вёдер поднять из колодца – ежедневная норма!!! Правда, летом только), не носил дрова из сарая в дом, ничего и пр., и пр., и пр.

А ещё Сергея жалели. Жалели все и при случае соседи по улице, воспитательницы в детском саду и дома – родители пытались его покормить! – до семи лет Сергей просто не хотел есть, отказывался вообще есть! Ни в какую…

Несколько отступив от темы не мог Кеша не сказать, что излишняя любовь и жалость не лучшие способы воспитания! Видимо такое внимание к нему, и приводила к невнимательности самого Сергея – в итоге брат постоянно спотыкался о высокий порог в доме, расшибая в кровь лицо. Или всё время пытался голой рукой закрыть дверцу растопленной печки, потом ходил с обожжённой рукой и пр. …

За год до школы Сергея отдали в детский сад и вновь появились свои незадачи. Сад ему не понравился и потому умудрялся так притвориться, что ему все верили, мол и впрямь нездоровится. Но! Ровно в девять, когда идти в садик уже было поздно, Сергей заявлял, что всё прошло и он может остаться дома один. И его оставляли на свой страх и риск…

А ещё шнурки в ботинках – липучек тогда и в помине не было. Каждый ребёнок (5-6 лет) должен был в садике САМОСТОЯТЕЛЬНО, помимо того, что самому одеваться (чулки с резинками или боже упаси, рейтузы, штаны, рубашка, свитер и верх весь с шапкой, рукавицами и шарфом…) должен был сам ЗАШНУРОВАТЬ ботинки!

Так было везде по стране – и в Белоруссии, и в Литве, и во всём Советском Союзе (это Кеша и о себе самом тоже).

Здесь Алла (сама призналась) всегда была на подхвате (как не помочь?), но, а что, когда Аллы нет? Чтобы как-то решить эту трудность без Аллы шестилетний Сергей оказался предприимчивым человеком.

Каждый день он брал с собой конфеты (какие были, те и брал), чтобы за них ему кто-нибудь из ребят завязывал шнурки. К сожалению эта черта после сада больше никак себя по жизни не проявила! Впрочем, не совсем так. Но об этом позже.

В конечном итоге, чтобы как-то решить неразрешимые трудности с садиком, – Сергея решили раньше на год отдать в школу. Уговорили, поскольку семь лет ему исполнялось только в октябре.

Впрочем, возникшие трудности в садике никак не разрешились в школе, – первые полгода Сергей просто не понимал, что от него требует учительница! Здесь Алла и не отрицает – попадало Сергею по полной «программе»!!!

 (И Кеша тут не мог не вспомнить своих сестру и брата за их жесточайшее рвение заставить-таки Кешу учиться: «что тут непонятно?» – твердили они в два голоса…)

Сегодня Алла удивляется брату Сергею, а ведь будущий характер Сергея Алла создавала собственными руками до самого её поступления в Волковысское педучилище! Хотя, в 1969-м году Сергею было всего 10 лет, и он остался без сестры, собственно, ещё не став добрым молодцом.

Но сестра не бросила брата и когда ему после окончания школы суждено было избирать свою судьбу. В 1976 году перед Сергеем встал вопрос своего будущего. Алла уже три года самостоятельно проработала после окончания Волковысского педучилища по «дебрям Столбцовского района» (об этом в другом месте). Вышла замуж и уехала в Забайкалье.

Так уж получилось у Сергея, но в военное училище не приняли документов (виной тому преждевременное поступление в школу и год без присяги нельзя быть в армии) и его выбор пал на Рыльское авиационно-техническое училище Гражданской авиации.

Старшая сестра сама отвезла Сергея в училище (где тот Рыльск? и где Столбцы и где та Чита?). Брат поступил в училище, которое и закончил в 1979 году.

«Сдав младшего брата на учёбу, Алла занялась наконец собой. За время учёбы брата (1976-1979 гг) Алла, пожила семейной жизнью в «тьму-таракани» под Читой, развелась и вновь вышла замуж. Чудеса в решете, это когда льют воду сквозь растопыренные пальцы.

Чудеса ли – это вообще? Дурное дело искать причины спустя столько лет и надобно ли это, вообще? Всё же молодо-зелено, не делает ошибок тот, кто ничего не делает.

С Сергеем Кеша познакомился в том же 1978 году осенью. Не попав на свадьбу, Сергей приехал к ним в Южный-II курсантом уже третьего курса, будучи в своём крайнем курсантском отпуске. Разница в возрасте в четыре года поначалу, да и позже с годами никак не отразилась на их отношениях. Они заладились с самого начала.

Был сентябрь месяц. Кеша вместе с Аллой живут уже одной семьёй. Алле, наконец-то удалось отвязаться от работы старшей пионервожатой (накануне, в 77-м году Алла закончила заочно Минский пединститут). У неё ответственная самостоятельная классная (в прямом и переносном смысле) работа учителя! Ей надо было теперь каждый день проверять классные и домашние работы! Готовить планы на следующий учебный день.

К этому она всю жизнь подходила очень ответственно.

Помнит Кеша весь бред убеждений пойти на речку (местная Переплюйка в Нивенском), чтобы попробовать впервые приготовить шашлыки самим. Получилось! уговорили. В итоге, Сергей одетый в Кешину техническую форму и Алла, тоже упакованная в куртку, сидели у речки.

Что важно! Алла проверила все тетрадки, хоть и на коленке! Есть фотографии, как она в кустах проверяет тетради. Получилось! И шашлыки тоже. Впервые делал Кеша их сам, без советчиков на только-только купленных шампурах.

Позже, купили такой же набор шампуров с подставками вместо мангала и Сергею. Ими пользовались, готовя шашлыки в Столбцах до поры, пока однажды Сергей не забрал его, отдавая ключи от до дома. Но об этом в конце рассказа.

А тогда Сергей через год привёз зеркальную камеру «Зенит-Е» с объективом «Гелиос-44-2»! Хоть и дорогая, но её было сложно купить самому, настолько быстро раскупали фотоаппарат.

Делали фотоаппарат в белорусской Вилейке (и на «ЛОМО» в Ленинграде). А Сергей после окончания училища был направлен работать именно в Белоруссию. Техником по ремонту бортового аэронавигационного оборудования воздушных судов Гражданского флота СССР в аэропорт областного города Могилёв.

Потом появился даже обычай – приезжать Сергею в гости, когда Кеша с Аллой поменяли своё местообитание. Бывал он и в коммунальной квартире на Красноармейской в Москве. Но чаще всего встречались в отпусках в Столбцах.

Поэтому его жизнь была на виду, и Кеша с Аллой были в курсе всех его интересов и вкусов. О работе он ничего не рассказывал и получалось впечатление, что его профессия не была для него жизненно важной.

И потому неудивительно, что в 1984 году узнали о его решении перевестись в Чехословакию работать вольнонаёмным в военном госпитале советской группировки войск. Его техническое образование позволило устроиться техником по обслуживанию барокамеры. Такие широко использовались при лечении в советской медицине.

В мае 1984 года Сергей переучивался в Москве на новые типы барокамер. Как раз в мае дочь Руслана только научилась держать головку. Это было снято на цветную киноплёнку. В те же дни приезжал познакомиться с Русланой и дед с Ниной Григорьевной. А сразу после рождения и другой дед приезжал с подарками.

Тогда, кстати, по случаю рождения Русланы была заколота последняя свинья Машка. То же ведь она предыдущим летом была запечатлена на киноплёнку. Так что год 1984-й был очень богат на события. И был по-настоящему счастливым! До распределения ещё был целый год учёбы в академии и приближалось дипломное проектирование.



Осенью 1984 года Сергей отбыл в Чехословакию, в Яромерж. Через год, может полтора ещё раз приехал в Москву из Чехословакии по интересной причине. Его начальник по работе в госпитале уходил на пенсию и организовал Сергею командировку в Москву.

Якобы за запчастями для барокамеры. На самом деле Сергей должен был привезти чемодан водки для организации проводов начальника. Тогда же Сергей уже для себя приобрёл электрическую гладильную машину «Калинка», которая пользовалась успехом у чехов. И морской бинокль с большим увеличением, советская оптика тоже была у них в почёте.

Это был так называемый «бизнес». Привезённые из Москвы товары продавались за чешские кроны и появлялись свободные деньги для покупки товаров повышенного спроса. Там Сергей надо сказать, что приоделся по полной программе.

Впрочем, привезённое шикарное кожаное меховое пальто одевает до сих пор раз в несколько лет – ходить в нём в Столбцах оказалось некуда. Надо отдать ему должное, что и свою новорождённую племянницу, и старшею сестру приодел в яркие чешские наряды. И зятя своего не обидел – привёз чешское пиво, кроссовки и джинсы.

Новый 1986 год встречали приодетые в новые импортные одёжки от Серёжи и ели конфеты из Яромержа. Жизнь была прекрасна! Тогда и не заметили, как пришло время и желание людей обогащаться и начали они скверно «заражаться потребительством».

Страна приближалась к своему историческому концу. Оставалось чуть больше пяти лет, но этого ещё никто не знал и даже не догадывался… В 1987 году, когда Кеша определился с распределением после учёбы в академии и уже переехали в новую квартиру, пришла новость от Сергея. Он женился!

Жену его звали Людмилой. Была она такой же вольнонаёмной медсестрой и работала в том же госпитале. Родом была с Сахалина, где её отец работал на рыболовецком флоте. После окончания контракта семья переехала в Краснодарский край.

Приехали они вместе с молодой женой к Кеше с Аллой в Москву после окончания срока их работы. Жить решили в Столбцах, а приехали познакомиться и посмотреть Москву. Ходили купаться на канал, съездили на Красную площадь, посмотрели Москву. И проводили молодожёнов в Столбцы.

Телефона ещё не было – поставили в 1988-м году, поэтому всю информацию получали из писем. Иногда заказывали телефонные разговоры. Для этого надо было послать телеграмму с днём и временем разговора и приехать в назначенный срок на телеграф, и ждать вызова в кабину. К счастью, скоро в Столбцах появился свой телефон и в Москве. Потому связь стала частой и простой.

Как Алла не сошлась с Кешиной сестрой, так Алла не сошлась с Людкой. И было бы это вполне закономерно. Поскольку общение женщин вообще, а связанных родственными узами в частности, есть явление неподдающееся никаким здравым умозаключениям.

Но всё же вокруг Людки была какая-то недоговорённость, некая тайна. Всегда тогда и сейчас она была вечно недовольна, будто её силком привезли в Столбцы. Впрочем, скоро её не очень хорошее влияние все заметили и на Сергее.

Два года они прожили в отчем доме. Когда Кеша с Аллой приехали в очередной отпуск, то кроме сделанного ремонта увидели разделённый дом на две части. Они обустроили две комнаты под свой вкус и ступать на их половину никому не было позволено.

Это тогда дико поразило. Скоро они вновь приехали в Москву, чтобы купить себе магнитолу, телевизор, электронные часы и прочие безделушки для дома.

В январе 1988 года получили письмо от Сергея, где он сообщал о том, что устроился на работу в ДСУ оператором асфальтового завода, а Люда – медсестрой в больницу. В 1989 году от работы, они получили трёхкомнатную квартиру. И у них родилась дочка Алёна. С Русланой у неё была разница в пять лет.

Когда живёшь вдали и общаешься только по телефону, то может создаться впечатление вполне благополучных отношений. Так, собственно, и было в наших отношениях. Приезжали в Столбцы каждый отпуск, а порой Алла ездили с Русланой и помимо отпуска. Д

До развала страны и благополучия (без «счастья» рыночных отношений) в денежном отношении удавалось это гораздо чаще.

Как и Кешина мама, Алла тоже всегда грезила родным домом. Порой заранее намеченную поездку с трудом отменяла. Как-то раз, уже приехав на Белорусский вокзал в дикий холод, убедились, что из-за замерзания контактной сети все поезда отменены. И всё же Алла надеялась, что поезда пойдут и они с Русланой всё же отправятся в Столбцы! Вернулись ни с чем домой.

Поэтому Алла была в курсе всего, что происходило дома. А в Столбцах шло не всё как хотелось бы. Невестка Людка не нашла общего языка ни с матерью, ни с отцом. Впрочем, этого она не хотела и сама. Вела себя весьма вызывающе, как же:

– «вот я тут осчастливила вас своим приездом, а вы этого никак не поймёте...» В общем, отношения были очень непростые. И поэтому получение Сергеем новой квартиры было вдвойне радостным.

Сам Сергей тоже разительно изменился и, видимо в противовес, один раз съездив к Людкиным родителям до сего времени не ездил туда больше никогда. Так они на протяжении более двадцати лет и отдыхали. Она одна, потом с дочкой ездила домой на весь свой отпуск, Сергей работал. Потом Сергей один отдыхал, изредка уезжая к другу в Одессу. Ещё по обычаю бывал и в Москве.

Однажды приехал неожиданно вместе с Алёной встречать Новый 1999 год. Привёз настоящую «живую» ёлку из Белоруссии! Надо сказать, тот новый год был встречен дружно и с восторгом. Вместе поездили по новогодней Москве, были в театре и на экскурсиях. Через год, летом 2000 года Людка тоже приезжала с Алёной погостить.

Надо отдать должное Сергею, он постоянно интересовался положением дел в семье у сестры. Когда у него появился свой телефон в новой квартире, стал постоянно звонить в Москву. Стало даже привычным то, что всех поздравлял первым рано утром с днём рождения.


И это было очень здорово, что брат с сестрой никак не утратили свою детскую привязанность и любовь.

Потом появился обычай приглашать в гости к ним домой. Но чаще с нашим приездом в Столбцы, они всей семьёй безвылазно торчали у матери. Уж больно большими были любителями ходить в гости! Не пропустили ни один ежегодный праздник на святого Яна в Вишневце.

НО, это надо обязательно отметить! Никто из родственников никогда не был у них не то, чтобы в гостях, а даже не видел их новую, но уже старую квартиру. Единожды двоюродная Алла заехала к ним по пути что-то передать и тогда пообщались перед домом.

Да что там какие-то родственники – родной отец не был ни раз у них на новой квартире! А мать благодаря приезду Кешиного отца на машине из Вильнюса побывала только один раз. Наверное, неправильно, что тогда Кеша с Аллой на это никак не реагировали? Кстати, о машине.

Мечта купить машину была у Сергея всегда. Отцу как ветерану войны полагалась такая возможность купить её. Подав заявку на работе о желании приобрести автомобиль, родители сразу подумали и о гараже. Так вскоре появился металлический гараж. А на работе отцу предложили «Запорожец». Однако и Сергей, и тем более Людка такое предложение сразу отвергли!

Было это на самом накануне того времени, когда в одно мгновение все денежные сбережения превратились в пыль, а их было немало! У всех! Так бездумно Сергей с Людкой остались у разбитого корыта.

И так стало случаться у них всё чаще и чаще. Всё как в известной сказке, только вот пока не знаем, какая будет концовка.

Так же было и с предложением переселиться после смерти матери в отчий дом. Как же, Людка из благоустроенной квартиры вернётся в дом без горячей воды и хорошего отопления? Впрочем, доподлинно не известно, но Алла говорит, что однажды Людка всё же изрекла сквозь зубы:

– «какая же была дура, что отказалась...» Вроде как это было сказано, когда Кешиными с Аллой усилиями всё очень сильно изменилось и дом стал вполне благоустроенным!

На том Кеша решил закончить повествование, поскольку для Русланы больше интересны события, которые были до её рождения. И потому события, которые произошли уже при ней она будет сама вспоминать и оценивать.

А в заключение Кеша отметил, что последнее общее мероприятие с Сергеем и его семьёй провели, когда отмечали его 55-летие. С нехорошей концовкой, потому как был там у Кеши собеседник и любитель выпить, друг Сергея, бывший кадровый офицер, майор…

С тех пор сестра с братом сначала понемногу, а скоро и совсем перестала общаться. И если поначалу были ещё телефонные звонки, то теперь и этого нет. Подытожил сам Сергей! Отдал комплект ключей от дома и забрал набор шампуров, наш ему подарок.


Ни его 60-летие, ни 60-летие Людки, ни свадьбу Алёны, ни рождение первенца и прочее, всё это было уже без участия Аллы и Кеши. Никто не приглашал. А зло, видимо, исходит всё от той же Людки.

А мать доживала одна в одиночестве. Сын, правда, регулярно посещал, но перевезти её к себе в пустую трёхкомнатную квартиру он так даже и не догадался! Или не позволила Людка, что скорее всего. Бог им судья...

Умерла мать 4 октября 2002 года, прожив 71 год, и как считает Алла от одного страха упасть и никогда больше не подняться. Похоронена рядом с мужем. В 2019 году памятник обновили.

§3.6 Вишневец и ближайшие родственники

В Аллиной семье, как и Кешкиной ближайшими родственниками была вся родня по линии матери. И все разговоры, воспоминания и планирование поездок, всё было связано с Вишневцом. Но об этом в свой первый отпуск Кеша ещё и не догадывался.

Первый его визит в Столбцы был летом, после свадьбы ездили в Крым, а оттуда и в Столбцы. Был ознакомительным и больше постановочным, ведь много для Кеши было сверхновым, неизвестным и непонятным. И мало что тот визит объяснил…

До этого Кеша был только в белорусских Барановичах и Мачулищах (под Минском). Но это были типовые авиационные советские гарнизоны и их Кеша потом отличал тем, что запомнилось. А были это пельмени в Мачулищах и пирожки в Барановичах, в их полковых технических столовых.

А тут настоящая белорусская семья, причём ничем не отличающаяся от такой же в Кешиной деревне, в Гайгово. И говорили все по-русски. И как в Гайгово и здесь со своим, особым наречием.

Уже год Кеша прожили с Аллой вдвоём в своём Южном хорошо и без всяких трудностей в общении. Всё было прекрасно и вопрос где проведём свой очередной отпуск даже не обсуждался – в Столбцах. Естественно с заездом в Григишкес, Вильнюс и Каунас.

Готовились долго и тщательно, чтобы потом волокаться с набитыми сумками во все руки по песчаной улице с вокзала к дому. Из того отпуска больше всего остались в памяти две вещи.

Первая ночь. Постелили в тогдашней гостиной. Это была светлая в три окна комната с белоснежной кафельной печкой, телевизором, ковровыми дорожками и мягкими креслами. Везде были расшитые салфетки, занавески и тяжёлые портьеры на входе.

В простенке между окон напротив дивана висели большие часы с боем. Безупречно чисто и уютно.

Лучше Шукшина Кеше не удастся описать и потому он отсылает к фильму «Калина красная». Лучше прочитать рассказ и вообще советую лично внуку Денису! Если хочешь разобраться в себе – читай рассказы Василия Шукшина. Все! Лучшей деревенской русской прозы нет и там всё понятно, что не понятно…

А тут ещё были часы. С боем! Удавалось заснуть только когда Кеша насчитывал два раза. Наконец-то! Теперь спать ...

 О втором событии никто заранее как-то не предупреждал и не обсуждал, но в ближайшие выходные началась какая-то суета. Вскоре у калитки остановился грузовик и с него стали сгружать доски, шифер, инструменты. Среди мужиков выделялся один, с ним как-то странно общалась мать. Звала она его Мишкой и было непонятно кто из них руководил работами – он или она и чей дом.

То, что собрались дом покрывать шифером Кеша сообразил сразу, но вот организация этой работы не походила на ту, что была принята в его детстве. Отец Аллы, вроде, как и принимал и не принимал участия, всю работу исполнял Мишка. Было видно, что это для него обычное и знакомое занятие. Всё получалось быстро, умело и расторопно. Да и этот дом он же и строил, о чём Кеша узнал нескоро.

Кеша был просто не готов. Растерялся от того, что не знал, как себя вести и что делать. Сразу пришёл на ум Йонас, как легко и просто он вошёл в Кешкину семью. Все дела, которые порой он сам и начинал тоже делал быстро и умело. Вскоре, против всяких возражений, Кеша сидел на коньке и помогал Мишке класть шифер. Работа получилась.

В следующее воскресенье уже без Мишки (вопреки тёще?) Кеша самостоятельно с тестем перекрыли оба сарая. Этому когда-то в детстве научил отец – разобраться и самому всё сделать…

Мишка, Михаил Михайлович (1926-1990), старший брат Полины Михайловны  жил в отчем доме с женой Еленой Константиновной или тётушкой Гэлей. И было у них три дитя. Старшая Зина, средняя Алла и младший Юра. А ещё был жив дед Миша, отец Поли и Миши.
 
Сегодня доехать до Вишневца, что к метро сбегать. А тогда воскресным летним жарким днём эта поездка в пыльном автобусе показалась долгой и далёкой. Рейсовый автобус давал ещё круг в соседнюю с Вишневцом деревню.

Впрочем, описывать белорусское гостеприимство и хлебосольство глупая затея, ибо оно известно давно и всем. Кто же не слышал классное и вечное: «на столе совсем нет ничего!» или «ты что краёв не видишь?»

За 42 года Кеша не перестаёт удивляться и по-прежнему каждый год узнаёт что-то новое и интересное. Но всё равно до сих пор не мог дать простой и бесспорный ответ некоему больному меньшинству, упрямо бубнящему здоровому большинству как «лучше им будет жить в новой демократической» Беларуси. Но об этом и глубинных корнях Руси Белой в «Очерках об иной истории».

Тётушка Гэля (1931-2017) после смерти свекрови Олимпиады Викентьевны стала полноценной хозяйкой отчего дома. При ней в доме была создана обстановка гостеприимства и продолжили отмечать общие семейные праздники, встречи родственников. Строго присматривала с детьми за многочисленными могилами родственников на местном кладбище.


Отношения с сестрой мужа – Полиной не могли быть плохими, как это бывает часто с невестками, потому, что с Полиной они дружили с первого класса ещё польской школы. И ещё была Гэля беззлобной, исполнительной, чтила семью, и все её любили за это. И ещё она была «вечной» продавщицей единственного тогда продмага в Вишневце, её знали и все в округе.

Ещё и потому, что в любое время суток у неё можно было приобрести заветную бутылочку и не по-грабительски высокой цене*! Да с закуской! А нам, гостям она ещё долго в смутно-мутные 90-е ставила на стол советскую поллитровку с килькой в томате. И все всегда ждали каждый год, когда же наконец 7 июля придёт, день Яна?

(* Пример того как порой неправильно советские экономисты (хрущёвские) уничтожили частные артели после войны. Ночной торговлей спиртным занимались многие и везде были свои «ночные бабки». А в больших городах - таксисты, торговавшие ночью втридорога. Здесь же было округление до целого рубля: 3,62~4,00.)

Старшая Зинаида (1952-2022) вся в мать, такая же невозмутимая и исполнительная. Стала хранителем отчего дома и преемницей всех обычаев после смерти мамы. Сначала сама, а позже и мужа-инвалида (Евгений Николаевич, 1944-2021) перевезла в Вишневецкий дом.

Невестка Катя (род. 1988) в переносном (ну не в прямом же!) смысле села к ней на шею вместе с мужем (сын Александр, род. 1986) и детьми Лерой (Валерия, род. 2010) и Улей (Ульяна, род. 2017). Постоянно живя и работая в Минске, еженедельно не забывают мать. И всё же Саша остаётся единственным и незаменимым помощником у Зины.

Позже Кеша обязательно коснётся родственной цепочки «отец-дочь-внук», а здесь как первый пример того, что способности отца лишь на 50% передаются дочери, но на все 100% – внуку! Все эти примеры подсказывают Кеше, что можно обсудить и своего внука Дениса, опираясь на эту родословную цепочку «отец-дочь-внук». Но об этом в части IV книги Второй «О воспитании».

Отец Зины – Михаил Михайлович, как Кеша уже неоднократно отмечал, был умелым хозяйственником и мастером на все руки. И Саша с самого детства отличался этими чертами и был весь в деда. Увлекался мотоциклами и тракторами, постоянно принимал самое деятельное участие в уборке урожая. Работал, учась в школе, комбайнёром и трактористом в колхозе, то есть с детства зарабатывал свои личные деньги.

При этом отучился в политехническом институте и защитился ещё по советским представлениям. Как раньше, «разработал технический проект и защитил» его на отлично. Работать стал по специальности на госпредприятии – Минском тракторном заводе – МТЗ, мастером участка. В дни «переворота» 9-23 августа в митингах участия не принимал, оставаясь на стороне интересов госпредприятия.

При этом, надо тоже отметить, оставался современным «мечтателем». Но пока все его планы сбываются – уже купил квартиру в Минске, благоустроил «родовой» дом в Вишневце. При этом стоит в очереди на квартиру от завода.
Может поэтому его полная заинтересованность в благополучии госпредприятия и сохранении существующего строя. Впрочем, о Белоруссии и её государственном строе поговорим в «Очерках об иной истории».
Сменил уже не один автомобиль, последний на котором стал ездить в 2020-м году – выписан из Америки. Однако в его дальнейших планах (это на полном серьёзе!):

1) заработать $1 000 000;
2) купить два американских джипа (самых крутых на день покупки);
3) построить капитальный дом в Вишневце (видимо, имеется ввиду коттедж).

Это так, к слову пришлось... Средняя Алла (род. 1955), как говорит Алла Столбцовская: «нашей породы». Живёт неподалёку, в Несвиже в своём огромном каменном доме с мужем Валерием (род. 1951). Дочь Лёля (Елена, род. 1983) работает библиотекарем и живёт в Минске.

Дом стали строить, когда Валера работал вахтовым способом зарабатывая немалые деньги в Тюмени. Въехали, когда Лёле исполнилось 8 лет.

Двоюродные сёстры Зина и две Аллы с раннего детства всегда были вместе. А после восьмого класса Зина стала жить в Столбцах, чтобы закончить десятилетку. После школы в институт не поступила и по распределению райкома комсомола была направлена пионервожатой в деревню Русаки.

Туда вскоре приехала после училища и Алла Столбцовская. Потом работа на минском «Интеграле», замужество, Несвиж и снова дома.

Алла же младшая, чтобы не переходить в русскую десятилетку, после 8-го класса белорусской школы поступила в Минское педучилище (в Замчище). Однако, оно оказалось далеко от вокзала. Это и послужило поводом не поступать туда другой Алле, а уехать в Волковысское педучилище – удобней было добираться без пересадок поездом. После минского университета Алла проработала учителем до пенсии в Несвиже.

Так двоюродные сёстры снова оказались вместе, как и в детстве, разделённые лишь дорогой Столбцы-Вишневец. И до сих пор существует обычай встречаться каждый год втроём, но уже со своими семьями. В этот год удалось это сделать до пандемии на 65-летии Аллы.

Зимой 2015 года были и на 60-летии Аллы в Несвиже, где Кеша был «очарован интересными» доводами её гостей, так называемой «оппозиции». По крайней мере они так себя почему-то называли. Однако причин никак не могли объяснить.

Просто всё плохо, а виноват во всём Батька. Всё. Обязательно надо подчеркнуть, что слушал Кеша, будучи трезвым (за рулём). Это к слову, но общаться с «ярыми оппозиционерами» в Беларуси редко получается.

Но было очевидно и то, что Алла, образованная женщина просто подпала под многолетнее влияние её гостей-подруг. И этого известного в округе врача, которому «очень-очень плохо здесь», а вот уезжать отсюда никак не желает. А в Германии «золотые горы» ему предлагают! Ан нет, дома хотят жить… Сама Алла считает иначе: «Мы потому и дружим, что думаем одинаково!»

А Кеша тогда понял, что для подобных разговоров он практически не готов. Потому и занялся «Очерками об иной истории», а поскольку слова «оппозиция», «национализм» и прочий «патриотизм» слова нерусские, то разобраться будет несложно. Однако, надо чтобы всё было просто и понятно в Кешкиных рассуждениях, и всякому стало понятно, зачем это было писано.

Да и «Словарь теряемых смыслов» надо заполнять по-прежнему. Ибо сегодня, когда до переизбрания Батьки остаются считанные дни, страсти о «возможном перевороте», «новой жизни» намеренно накаляются. Слоган даже появился «Я – белАрус!», неправильно это? Надо отдельно разбираться, однако…  Но вернёмся к нашей летописи.

Младший Юрий (род. 1961) получил это имя, когда его забирали из роддома 12 апреля, в день полёта Гагарина. Жизнь его началась как у первого космонавта, с яркого старта, да сам себе крылья на взлёте и подрезал. Ещё учась в школе стал уважаемым в колхозе молодым комбайнёром-новатором.

С почётом проводили в армию служить. Служил рядом в Брестской области, так что постоянно крутясь между частью и колхозом, выполнял поручения или командира, или председателя.

Когда Кеша с ним познакомились он и был в такой «командировке», в форме солдата срочной службы ВС СССР. Кеша к тому времени был уже старшим лейтенантом ВВС. Естественно, что два молодых «петушка» с ходу повздорили, да разошлись с миром. После армии Юра сразу поступил в институт, а вот доучиться ему не довелось!
За драку в ресторане попал под следствие и «чудом» обошлось. А потом началась Перестройка, Смута, а Юра так и завис снабженцем минского кожгалантерейного комбината. Толковый и сообразительный, имел определённый почёт и уважение у руководства.

В 90-е часто приезжал в Москву на огромных КАМАЗ-х, чтобы найти заказчиков или расходный материал. Алле какую сумочку подарить. При нём всегда была диковинная тогда «Смирновская».

Женился на сотруднице комбината Тамаре, родилась дочь Ольга (1989), построили кооперативную трёхкомнатную квартиру в Минске. Ольга замужем за Леонидом, сын Владик (род. 2019).

А дед Юра ведёт тихий образ «везучего человека», отмечая, что везёт обычно дуракам и пьяницам. А коль он не дурак, то всё просто, значит – пьяница. Замечают это только в Вишневце, где он проводит почти все свои выходные и отпуска.

В 90-е он, как «патриот и оппозиционер», долго (год, наверное) говорил с Кешей исключительно на белорусской мове. Потом эта дурь сама собой прошла. Но дурь ли это была? Надо же понимать, что дурь – не белорусская мова, а отношение к своему родному языку! (об этом см. книгу 5-ю)

Дописывал Кеша эту главу во вторник, 11 августа 2020 года, на второй день после выборов Батьки в Президенты Беларуси. Почему? Ну, во-первых, начался период редакции летописи к распечатке в единую брошюру первых трёх частей ...

Во-вторых, потому что в этой главе до сих пор Кеша в своей летописи не рассмотрел детально своё отношение к так называемому «национальному» вопросу. Впрочем, вопрос весьма щекотливый и всегда не решаемый, и не разрешённый до сих пор. И это в стране, где с этим никогда не было никаких незадач, в СССР.

А теперь даже объяснить невозможно, почему и как это всё возникает на пустом месте, и может вспыхнуть как на Украине горит ярким пламенем уже весь XXI век. Впрочем, горит с конца 80-х годов ХХ столетия. Вроде собрался с мыслями про этот «национальный» вопрос написать под впечатлением выборов Батьки, но опять откладываю.

Но удалять не буду, чтобы было потом всё же очевидно читателю спустя много лет, что решить этот вопрос Кеша всегда стремился! Но закончу не здесь, а в «Очерках об иной истории».

Здесь же, как очевидец отмечу – сеть до сих пор блокируется местным Бел ТелеКомом (Батька говорит, что врагами из-за бугра) и нет связи ни по Viber, ни по What’s Up... И Алла с Русланой уже который день общаются по дорогостоящей телефонной (обычной старой) линии, как когда-то в давние добрые времена.
И всё же главу о родственниках из Вишневца надо закончить на другой ноте. И вот почему. Благодаря матери Аллы и тётушки Гели, Вишневец стал местом сбора всех родственников семейства. Обычай собираться в день Святого Яна 7 июля каждого года сохранился и после их смерти благодаря Зине и Алле (несвижской).

В этом году, пожалуй, впервые, но из-за веской причины – пандемии, встреча не состоялась. Думаю, что и с пандемией, и с правлением Батьки всё благополучно разрешится, и в новом 2021-м году эта встреча 7 июля состоится. Как и в последующие годы, пока живы и здравствуют Зина и Алла.

Потом, когда у сына Зины – Саши будут и дальше решаться его задумки, то он станет продолжателем обычаев рода, впрочем, с последними, как и с родом Кешиным не всё так дальновидно. Как и со многими другими. Этой весной исполнилось 20 лет фотографии, которую Кеша сделал 7 июля 2000 года в Вишневце.

На ней изображены Алла с Русланой, Алла с Лёлей, Зина с Сашей, Юра с Олей и Сергей с Людой и Алёной. За двадцать лет многое уже изменилось, женились, вышли замуж, родились дети. Казалось бы, как интересно и здорово было бы повторить фотографирование на том же месте. Но? В этом году пандемия не позволила... а в следующем? А через 20, 30 или 50 лет?

Обращаюсь к внуку Денису с просьбой проверить как чтутся обычаи в будущем. Сам Денис впервые побывал на подобной встрече в 2012 году, где познакомился с Лерой (Сашиной) ...

§3.7 Бабушки, дедушки, прабабушки и прадедушки

На майские праздники 2010 года как уже стало обычаем в последнее время после того как стала вынашиваться идея с переездом, – поехали в Столбцы. В этот раз побывали в Головенчицах – родине Аллиного отца. Кеша побывал там впервые, а Алла уже и не помнила, когда была здесь в детстве. Так уж получилось, что с родственниками отца связь практически не поддерживалась.

Что весьма занимательно, но, пожалуй, брат Сергей целиком унаследовал не лучшие черты рода отца. И тоже перестал с Аллой общаться! Но интересно было бы узнать причины прекращения общения с сестрой, некогда так любимой им с детства…

Повёз в Головенчицы Сергей на своей узбекской Daewoo Matiz, сказав, что Кешина машина не проедет. Ехали ещё Людка с Алёной. Сначала посмотрели заброшенный дом. Это типовое строение для Беларуси 40-50 годов. Дом стоит как бы на островке посредине поля на довольно приличном расстоянии от края самой деревни.

Всё заросло на островке, где-то назло людям пробиваются яркие тюльпаны. Стёкла выбиты, дверь распахнута. В доме где-то вскрыты полы, видимо кому-то всё не дают покоя мысли о спрятанных сокровищах. На окнах висят занавески. Посредине дома кафельная печь в отличном состоянии.

Печально смотреть на брошенное жильё. И нет больше здесь людей.

На обратном пути заехали на кладбище, нашли могилы бабушки Марии Васильевны (1897-1982). Умерла в возрасте 85 лет и дедушки Викентия Викентьевича (1882-1965).  Умер в возрасте 83 лет.  Памятник поставлен, видимо детьми уже после смерти бабушки. Не в отличном состоянии, но видно, что за ним присматривают.

Спустя несколько лет, уже когда Кеша с Аллой перебрались в Столбцы на постоянное проживание ещё несколько раз посещали кладбище. Собирались внести и свой какой-то вклад в поддержание могилы, да всё пока не собрались. Теперь мы легко находим дорогу на кладбище, а к дому уже не ездим – Алла боится, что не осилит переход через поле.

Впрочем, ездили туда и в этом, 2021-м году. Дом полностью разрушился, всё растащено мародёрами. Рано или поздно этот некогда обжитой пяточёк посреди распаханного поля станет его частью. Поэтому для памяти Кеша снял координаты местоположения дома.

Кстати, хороший пример безграмотности «цифровой трансформации» (чаще говорят труднопроизносимое несуразное «цифровизация») Гугла – смартфон выдает угловые координаты в десятичных дробях.

А, чтобы увидеть это место на электронной карте значения надо вводить по-американски, через точку (!) вместо общепринятого обозначения угловых значений «хх°хх;xx;;» (градусы, минуты, секунды) по широте и долготе.

О том, как самый грамотный и образованный в мире Советский народ сумели превратить в безликих «всяко образованных россиян» по образу и подобию «цивилизованного» Запада, будет детально разбираться в последующих всех четырёх книгах...   

В первое же своё посещение Вишневца Кеша обратил внимание на сухонького бодрого старичка. Сидел он во дворе всегда на табуретке, закинув ногу на ногу. В хромовых сапогах (гости же в доме!). Курил простые сигареты, гродненскую «Приму», разрезанную пополам. Особо ни с кем не разговаривал, но всегда сидел во главе праздничного стола.

Это был Михаил Иванович (1901-1980), отец Полины Михайловны – дед Аллы.


После призыва в ноябре 1944 года был направлен в 419 стрелковый полк, дислоцирующийся на Финской границе после освобождения Советского Заполярья. После вывода Финляндии из войны, полк был переброшен в Австрию в район Пильзинга, а оттуда в Польшу, город Тарнобжег.

Рассказывали потом, что Михаил Иванович расписался на Рейхстаге! 13 августа 1945 года закончил войну.

Из Приказа №031-Н от 19 мая 1945 года по 419 стрелковому полку 18 стрелковой краснознамённой Мгинской ордена Суворова II степени дивизии: «…приказываю наградить… медалью «За отвагу» …35. Наводчика орудия взвода противотанковых пушек красноармейца Имярек МИХАИЛА ИВАНОВИЧА за то, что он в бою по уничтожению группировки противника северо-западней города Гдыня 1.04.1945г. огнём своего орудия подавил огонь 3 станковых и 1 ручного пулемета противника. 

1901 года рождения, белорус, беспартийный. В Красной Армии с 5.11.1944 года. Домашний адрес: БССР, Барановичская обл., Столпецкий р-н, м. Говезня. Наград не имеет. Ранений нет…»

Приказ содержит описки и помарки, путём сравнения и простейшего разбирательства было уточнена дата боёв за г. Гдыня – с 31 марта по 5 апреля 1945 года, а сам приказ написан уже после войны 19 мая 1945 года, а не в 1944-м году, как отмечено в подлиннике. Есть отметка о награждении медалью «За боевые заслуги», однако документ отсутствует.

Олимпиада Викентьевна (1906-1973), мать Полины Михайловны, бабушка Аллы. По воспоминанию Аллы дед с бабой были людьми прямо противоположенные друг другу. Если дед всегда спокоен, безразличен и не сразу воспринимал обращение к нему постоянно переспрашивая, то баба заводилась с пол-оборота.

Вспоминают, что, однажды увидев немца, собравшегося забрать яйца от кур в сарае, она бросилась на него с угрозами не делать этого. Впрочем, немец не обратил на никакого внимания, собрал яйца и ушёл.

Похоронены вместе на старом кладбище в Вишневце. Старший сын Михаил с женой Гэлей на новом кладбище. После похорон Гели Зина организовала большой передел всех захоронений из-за того, что сорняки прямо заполонили кладбище.

 После очередной прополки вновь всё зарастало. Теперь все захоронения забетонированы и обложены керамической плиткой.

А ещё раньше, лет десять назад могила Лидии (1928гр), похороненной в далёком 1944-м году настолько заросла, что с трудом находили место. Теперь все деревья и кустарники вырублены, и старые могилы времён войны и послевоенные приведены в порядок.   

Алла помнит, что, когда ещё была совсем маленькой, её возили к прабабушке. Лежала она на кровати и была старой-старой. Это была бабушка Полины Михайловны, мать Олимпиады Викентьевны – Александрия Васильевна (1877-1958).


Вот и всё, что запомнилось из детства. Похоронена Александрия Васильевна вместе с прадедом Викентием Михайловичем (1880-1942) рядом с могилой Лиды (1928-1944).

Пожалуй, самое старое захоронение, это сохранившаяся могила отца Михаила Ивановича, прадеда Аллы. Могила находится в самом начале старого кладбища (ели смотреть с дороги, то это правый дальний угол кладбища) в Вишневце.

На ней надпись: «Иван – умер 30 декабря 1911 года – жил 53 года» (1858-1911). За всеми могилами присматривают сын Зинаиды Михайловны Саша и Алла Михайловна – двоюродные племянник и сестра.

§3.8 Дальние предки Аллы или о музеях Столбцовщины, газете «Прамень» и книге «Памяць»

Дядя Ваня или Иван Константинович (род. 1941) –  родной брат тётушки Гэли, обычно не вспоминают, но он был тем «чудом», что помогло юному Юрию выпутаться из сложной жизненной обстановки, в которую попал после армии.

Он всю жизнь проработал в Управлении общепита города Минска и заведовал ресторанами. Не суть важно, но принадлежность к этой области торговли, да ещё в столице делало такого человека весьма высокопоставленным. Раньше в родной деревне Вязовец он бывал не часто из-за своей загруженности. Всё изменилось с выходом его на пенсию.

В августе 2010 года собирались в Вишневце, был там и дядя Ваня. По окончанию застолья он пригласил всех съездить в Вязовец и посмотреть его дом. Пристроенный к старой хате он разросся и в ширь, и в высь. Пока он ставил самовар и накрывал стол в саду у дома, мы осмотрели внутренности его «каменных хоромов».

Деревянная лестница, шкуры зверей, камин. Разношёрстная обстановка не то каминного зала, не то фойе ресторана – всюду висели «атрибуты интерьера советского ресторана 70-х» вплоть до «люстры в два этажа». Народным музеем здесь пока и не пахло.

Крайний раз мы побывали в доме у дяди Вани в 2015 году. Теперь это был настоящий народный музей. Всё не просто изменилось, а изменилось существенно, и это, видимо, благодаря очень большой работе.

Появилась чёткая музейная направленность с разделением «залов» по тематике. На входе висела рукотворная вывеска из дерева «Сядзиба Родны Кут» – Усадьба Родной край, а начиналось всё с надписи: «Пачатак агляду» – начало осмотра.

Старые предметы быта, одежда, граммофон, фотографии. Был там даже действующий ткацкий станок с заправленными для работы нитями и пр., и пр., и пр. Проще его посетить, чем описывать. А в конце «экспозиции», в кухоньке «периода советского быта» на столе лежала толстая книга «Тарас А.Е. (ред.) Деды. Дайджест публикаций о беларуской истории. Выпуск 01». Случайно? Видимо нет.

Но дальше мы расселись в новой беседке за вскипевшим самоваром. Рядом стоял до конца не сложенный кирпичный мангал, видно было, что ещё совсем недавно здесь «кипела работа». Разговор пошёл совсем о другом.

И Кеша не был готов к разговору, потому, что в этом первом выпуске «Дедов. Дайджест…» речь шла о «палаче беларуских детей – фельдмаршале Суворове». Склизкая, однако, была поднята там тема.

Дядя Полины Михайловны по матери – Павел Викентьевич, это один из братьев-близнецов, другой – Пётр (это они распевали белорусские песни). Судьба Петра неизвестна, вроде как за службу в польской армии позже попал в штрафной батальон и погиб в первом же бою. А Павел с войны вернулся живой.  Он отец Ольги Павловны, Аллиной двоюродной тёти.

Встречались с семьёй Ольги Павловны с середины 90-х. Яркое общение прошло при праздновании нами 30-летия совместной Ольги Павловны жизни в ресторане «Неман» в 2008 году. Были и у них в гостях в их доме в Старом Свержене, отмечали день рождение Ольги.

Ольга вместе с мужем Анатолием являются участниками народных ансамблей. Всю жизнь занимались самодеятельностью, оба хорошо играют и поют. В 2014 году Ольга Павловна умерла в возрасте 66-ти лет. Похоронена в Столбцах, на новом кладбище.

У Полины Михайловны по отцу было семь двоюродных братьев и одна сестра. Известны теперь только имена Рафаил (две дочки), Иван (погиб в 1939), Виктор (2 дочки), Игнась (сын и дочь), Пётр (3 дочки и сын) и Михаил (сын и 2 дочки). Про 7-го брата и сестру ничего не известно.

Рафаил Иванович (1897-1974), старший брат. Пожалуй, самый известный неизвестный дальний родственник. С ним семейство близко не общалось, поскольку жил в Барановичах. Раньше вроде бывал, но Алла этого не помнит.

Однако о его существовании прекрасно знала, поскольку был он видным деятелем революционного движения в Западной Беларуси, депутатом Верховного Совета СССР 1-го созыва.

С 1916 года служил в Польской армии. С 1920 года – участник революционного движения (сначала в комсомоле, а с 1925 года – в компартии Западной Белоруссии). 30 октября 1925 года за революционную деятельность арестован и приговорен чрезвычайным судом Польской республики к смертной казни.

В дальнейшем приговор заменен на 15 лет тюремного заключения, из которых 10 лет Рафаил Иванович находился в одиночной камере польской политической тюрьмы. Вышел на свободу в сентябре 1939 года, благодаря освобождению Западной Белоруссии Красной армией. С сентября 1939 года на советской и хозяйственной работе, в том числе в облисполкоме.

В 1941-1945 гг. добровольцем сражался на фронтах Великой Отечественной войны. В 1940-1946 гг. был депутатом Верховного Совета СССР 1-го созыва. После войны работал в Барановичах. Награждён орденами Ленина, Отечественной войны I и ІІ степени, медалями.

На сайте «Подвиг народа» Кеша нашёл краткую справку: «…Звание: майор; в РККА с 06.1941 года. Место призыва: Барановический ГВК, Белорусская ССР, г. Барановичи. Место службы: 106 отд. батальон 1-го Белорусского Фронта.

Даты награждения орденами: 01.10.1941-31.12.1941 и 01.06.1944-30.06.1944». Так по крупицам получилось собрать отрывочные сведения о героическом родственнике.

При этом Кеша с Аллой не раз и не два удивлялись тому, что в Столбцах нет и никогда не было краеведческого музея. И что особенно удивляло, что Столбцы ведь находятся на развилке главных транспортных потоков республики – автомобильного и железнодорожного! А в далёкой старине город был ещё и портовым, благодаря некогда полноводному Нёману...

Надо отдать должное Алле, как коренной жительнице, которая неоднократно звонила по «горячей линии» руководству города по разным вопросам благоустройства. Например, выразила удивление, что памятник освободителям Столбцов находится в плачевном состоянии и следует отметить, что к 75-летнему юбилею Освобождения (1944-2019) города он был отреставрирован – покрыт медью.   

Летом 2019 года в районной газете «Прамень» была напечатана статья «Освобождение города Столбцы». Это было событием – газета редко обращается к истории города, а тут большая статья, да на русском языке.

Но как это всегда бывает – статья была некой отпиской по случаю юбилея, была написана неаккуратно и не раскрывала сути войсковой операции. По электронной почте Кеша отправил своё недовольство в редакцию газеты:

«Я, как частый гость города Столбцы, всегда рад историческим очеркам в Вашей газете. Однако данная статья на историческую тему вызвала больше недоумений, чем нареканий...». Надо отдать должное редакции – неделю они молчали, но Кешин комментарий всё же появился в интернете.

По всей видимости для газеты это было неожиданностью, но словесная перебранка состоялась, в результате Кеша получил один лайк и четыре дислайка, а его оппоненты – 4 лайка без дислайков.  И переписка быстро закончилась:

«...хотелось бы отметить весьма нелицеприятный факт для Столбцовского района, поскольку в приводимом в Проекте ВНО ВС РБ списке участвующих музеев последняя строчка содержит запись: – В СТОЛБЦОВСКОМ РАЙОНЕ МУЗЕЙ ОТСУТСТВУЕТ!

Но ещё большей неожиданностью было знакомство с материалами А.Н. Полянского, опубликованными им в 2018 году под названием «Героическая батарея Егорова и погибшие при освобождении Столбцов».

Тем удивительней, что эти материалы не были напечатаны в газете, достаточно было опубликовать «Схему №1», чтобы понять, как освобождался город. ...

В канун 76-летия Победы в газете появилось краткое сообщение о том, что в закрытом кинотеатре Столбцов будет проведён ремонт. Принято решение и о создании музея города Столбцов! В 2022 году к Дожинкам открыт современный кинотеатр, взамен снесённого. Музея нет, пока нет!

Но историческая тема не была всё же для нас с Аллой закрыта, в разговоре с соседом Валиком (род. 1948) узнали о существовании исключительного издания: Памяць: Гiст.-дакум. хронiка Стаўбцоўскага раёна/Рэд. Кал.: Г.П. Пашкоў П15 (гал. рэд.) i iнш.; Маст. Э.Э. Жакевiч. – Мн.: БелЭн, 2004. – 832 с.: iл. (ISBN 985-11-0312-8)

Как работник культуры, Валик получил эту книгу в подарок по случаю 125-летия Якуба Коласа в 2007-м году накануне его ухода на пенсию. Так мы познакомились с этим редким изданиям, выпущенным тиражом в 3 000 экземпляров.

На странице 419-ой в разделе «Они прошли дорогами войны» мы нашли упоминание об Александре Викентьевиче как участнике войны с Японией.  Однако там была неверная дата рождения и не было даты смерти. Не было и фотографии ветерана...

В разделе «1945 – до наших дней» на странице 591 увидели фотографию с подписью: «Праздник Песни на площади Ленина в Столбцах. Снимок конца 50-х годов». И здесь оказалось, что это совсем не так. В конце 90-х Алла получила письмо от матери, где она писала о фотографии, опубликованной в газете «Прамень» в 1998 году:

– «На майские праздники выступали на площади Ленина. Пели в хоре, которым руководил Цитович. После выступления в чайной угостили кофе без сахара и кусочком хлеба. Ночевали в 1-й школе на голых партах. Очень боялись спать. А назавтра пешком в Вишневец.

Шли босиком, туфли несли в руках, жалели.» – расшифровку сделала Алла, когда случайно в 2021-м году нашли старую газету «Прамень». Вспоминали, что в декабре 1998 года мама прислала эту газету нам в Москву. Ей тоже очень хотелось поделиться с нами своими воспоминаниями...

Напомню: от Столбцов до Вишневца по дороге 17 км! Может, например, дочь с внуком пройти этот путь сегодня, да босиком? Проведём испытание?

Но продолжим: Геннадий Иванович Цитович (1910-1986), советский, белорусский музыковед фольклорист, музыкальный этнограф и хоровой дирижёр. Народный артист СССР (1968). В 1939-1941 и 1944-1951 годах являлся ответственным редактором музыкальных передач областного радиокомитета и консультант Дома народного творчества в Барановичах.

На базе самодеятельного коллектива из с. Большое Подлесье Ляховичского района Барановической области, с которым работал с конца 30-х годов, в 1952 году создал народный хор, который был реорганизован в 1959 году в Белорусский государственный ансамбль песни и танца, а в 1964 году преобразован в Государственный народный хор Белорусской ССР (ныне Национальный академический народный хор Республики Беларусь имени Г. И. Цитовича), где был художественным руководителем до 1974 года.

В конце 40-х годов он и организовал большой хор в Столбцах с привлечением детей из местных школ. Видимо сам ещё учился организации больших хоров. Поэтому с уверенностью можно утверждать, что снимок сделан Первого мая 1946 года – мама в этом году заканчивала школу, седьмой выпускной класс. Эти знания позволят нам в случае открытия музея в Столбцах поучаствовать в исправлении некоторых неточностей, но сама книга «Память» по сути готовый музей! 

На стр.217 в разделе «На крутых поворотах истории. 1917-1941» нашли материалы о западно-белорусских революционерах-коммунистах, действующих в то время, когда большая часть Белоруссии находилась в составе Польской республики (1921-1939).

Из секретного донесения коменданта полицейского участка деревни Говезна сержанта полиции Прибыша от 27 октября 1925 года:

– «...обнаружены 3 человека – члены Коммунистической партии Западной Белоруссии в дер. Говезна ... Указанные [лица] 22 октября с.г. в 17 часов у дер. Заречье-Дубковщина пытались перейти в Советскую Россию, однако были задержаны полицейским дозором… в результате перестрелки [один] сбежал (вероятно, в Россию), а 2 остальные были арестованы...»

Это были старшие братья отца Полины Михайловны – дядя Иван и дядя Рафаил. И если про дядю Рафаила всё было известно, о ком речь велась выше, то о дяде Иване сведений очень мало. В том же 1925-м году он был посажен в польскую тюрьму.

Чуть позже был пойман и дядя Рафаил, и оба брата получили срок – по 15 лет взамен расстрела. (как важно чувствовать время вообще, а то – особенно!)

Алла вспомнила о том, что дяди Рафаил и Иван сидели в городе Берёза-Картузская. Город этот сегодня просто Берёза, прославился тем, что там с 1934 года по 1939 год размещался лагерь для «противников правящего режима».

В нашем же понимании – польский концентрационный лагерь, а его существование надо считать свидетельством фашистской сущности режима Пилсудского. Сегодня об этом, похоже, забыто? А дядя Ваня, 1902 года рождения, после освобождения из тюрьмы пропал без вести в 1939-м году.

Тайна его исчезновения не известна до сих пор и раскрыть её вряд ли удастся. Полагают, что погиб при побеге.

Об истории края и музеях Беларуси продолжим рассказ в следующих книгах, а здесь всё же уместно заметить, что историческую тему в нашей семье начала именно дочь Руслана. В детстве она все летние каникулы проводила в Столбцах.

И как-то разбирая с бабушкой семейные фотографии летом 1996 года, Руслана без чей-либо подсказки, провела своё собственное расследование и записала со слов бабушки всех родственников, запечатлённых на фотографии 1949-го года.

В том же году, уже в Москве, Руслана провела полную перепись и составила ведомость всех печатных изданий, собранных в домашней библиотеке. Похоже это был Кешин недогляд на интересы дочери и сейчас в этом следует признаться, впрочем, об этом ещё будет подробно сказано в следующей книге про воспитание... 

§3.9 Друзья семьи


О чудной корове Фиалке речь будет в следующей главе, но именно она стала причиной тому, что в доме появилась чета: Иван Алексеевич и Елена Ивановна. Это была молодая офицерская семья, жившая рядом на улице Социалистической. И пришли они с просьбой покупать молоко от Фиалки. Когда это случилось, трудно теперь сказать, видимо в середине 50-х годов.

И здесь надо сказать, что держать корову в городе было не всем под силу и потому в округе для молодой офицерской семьи Фиалка оказалась ближайшей. Как вспоминает Алла от желающих покупать излишки молока не было отбоя. А когда в семье маленькие дети, то свежее коровье молоко становится отличным придатком для детского питания. А семья была большой, старшая дочь Татьяна, родилась в 1948 году, средний Владимир – в 1951-м и младший, Алексей – в 1959-м году.

Сегодня, уже мало кто помнит, что на месте автозаправки был раньше автопарк воинской части. Сама воинская часть занимала всю горку и была отгорожена высоким забором от посторонних глаз. На углу переулка, ближе к железной дороге стояла вышка с часовым. Со стороны Социалистической улицы из-за забора виделась высокая казарма ещё польской постройки и проходная с краснозвёздными воротами.

С развалом страны воинская часть прекратила своё существование. От неё осталась казарма, проходная и бывший военторг. А на месте автопарка разместились теперь многочисленные автосервисы и разные складские помещения. В бывшей казарме – социальные службы. Военторг стал частным магазином, а в проходной каждые полгода появляется то магазинчик, то парикмахерская.

Про эту воинскую часть Кеша впервые услышал в 1975 году. Оказывается, часть занималась ремонтом и поддержанием взлётно-посадочных полос существующих тогда военных аэродромов. Поэтому каждую весну по плану часть командировалась на ремонт того или иного аэродрома. Вся строительная техника каждую весну выезжала из ворот и по улице двигалась на погрузку к железнодорожным путям. Именно поэтому улицу никогда не асфальтировали!

Часть входила в подчинение руководству авиации ПВО Прибалтийского военного округа. К своему стыду Кеша мало знал о структуре организации этого руководства. До 1977 года существовала авиация ПВО и в этих краях был организован так называемый Минский воздушный корпус, в который входили пять полков со своими аэродромами базирования. Это полки и аэродромы: Барановичи, Даугавпилс, Вайнёде, Мачулищи и Нивенское.

В Вайнёдах Кеша начинал службу, потом продолжил в Нивенском. Поэтому Иван Алексеевич прекрасно знал, чем Кеша занимается и где служит – все эти аэродромы он прекрасно знал. И хотя сам он был человеком не техническим, так как Иван Алексеевич начинал службу в части начальником клуба, но Кеша с ним легко нашли общий язык. К моменту знакомства он был заместителем командира по политической части.

Так вот когда Фиалки – коровы не стало, семьи продолжили общаться. В 1965-м году часть направили на строительство аэродрома в Йемене. Были они там полгода. По приезду из дальней командировки, да ещё в столь «экзотическую» страну, были привезены многочисленные подарки. Но вот место службы тоже изменилось. Сначала они переехали в Лиду, а оттуда в Минск. Но продолжали встречаться.

Елена Ивановна умерла, Иван Алексеевич жил один в трёхкомнатной квартире с семьёй младшего сына в Минске. Судьба детей известна общими штрихами. Старшая дочь Татьяна живёт в Кореличах. Средний сын Владимир тоже стал военным, служил в Средней Азии. Где сейчас и какова судьба – неизвестно. Младший сын Алексей закончил училище Гражданской авиации в Минске.

Как это обычно бывает – дети друзей не общаются между собой. А сам Иван Алексеевич под старость даже задумал перебраться жить к Полине Михайловне, дабы сгладить жизнь во старости. Впрочем, эта задумка была пресечена Полиной Михайловной на корню. Кеша с Аллой бывали в гостях у Сердюков в новой минской квартире. Но в дальнейшем отношения сошли на нет...

К остальным друзьям семейства Семенкевичей можно причислить всю улицу. К сожалению, за последнее время многие жители улицы уже ушли из жизни. Впрочем, нельзя не вспомнить Марью Ивановну – гадалку, колдунью и всяк интересную бабку.

Она была в своё время «заводилой» на улице. Жила она одна. Бывали там и Кеша с Аллой в гостях, а Алле бабка загадала будущее ещё в детстве. Вроде сбылось. А ещё в доме бабки часто переодевались самовольщики из воинской части, чтобы сходить на танцы.

§3.10 Домашние животные семьи

Под домашними животными городской человек подразумевает собак, кошек, а сегодня и более диковинных, иноземных животных. Здесь же в первую очередь пойдёт речь о животных, обеспечивающих людей едой, помогающих в хозяйстве и охраняющих его. Если городской человек заводит животное баловства ради, то сельский житель для пользы своей.

Корни наши деревенские и грех не вспомнить коров, свиней, кроликов, кур с петухами и прочую живность. Поэтому Кеша с Аллой и разнятся вкусами в еде. Разница эта и определяется списком животных, бывших в хозяйстве семьи Аллы.

Первое и, пожалуй, самое главное животное, была пятнистая бело-чёрная корова по имени Фиалка. Она была приданным матери на свадьбу. Так в те времена выдавали замуж своих дочерей! Давала Фиалка чудесное молоко, из которого делали масло, творог, сыры и просто пили. Несколько раз отелилась, увы, все телята ушли на еду (ужас! должна закричать «эколог-глобалист» дочь Руслана).
Фиалка отличалась как добротой, так и крутым норовом! Подняла как-то неуступчивую маленькую Аллу рогами за платье, убрав со своего пути, и аккуратно переставила на другую сторону. Потому как после пастбища Фиалка самостоятельно входила в ворота и шла к себе в средний сарай. А тут на её пути маленькая девочка оказалась. 

Ворота были раньше между сегодняшней калиткой и соседскими воротами, то есть перед верандой. Сделано это было потому, что раньше дом топился дровами и их каждый год надо было заготавливать в большом количестве. Дрова надо было нарубить и снести в сарай на хранение. И сено надо было заготавливать на зиму для коровы. Теперь же уже и не виден этот короткий путь от дороги до сараев.

А в среднем сарае мастерская и недостроенная (пока!) баня, да и сарай стал крайним – первый сарай уже убран. Звался он всегда гаражом, потому, что долгое время использовался как гараж для мотоцикла с коляской. Жил тогда квартирант Слава, работник райисполкома, который и владел этим мотоциклом. 


Прожила Фиалка до 1963 года. Её продали по причине того, что надо было маме идти работать. Но, пожалуй, более веской причиной было то, что корова требовала ежедневного трудоёмкого труда! А ещё до рождения Аллы была коза Фенька, про неё мало вспоминали. Разве только то, что оказалось так зовут соседку из дома, что стоял напротив больницы и звать козу домой по имени было порой проблематично…

Все свиньи звались Борькой, если покупали кабана и Машкой, если – свинью. Жили по году, к зиме их закалывали специально нанимаемые люди. Придёт Родион и зарежет Машку или Борьку. Так же поступали и с телятами. Потом целый год ели окорока, копчённые и вяленые, сало, колбасы и прочие мясные лакомства собственного приготовления.

Последнюю свинью Машку Кеша снял на киноплёнку, а позже в Москве часть Машки съели после рождения дочери Русланы. Дед привёз гостинцы, в том числе и мясо, когда приехал посмотреть на внучку. Было много кроликов, но их никогда не ели и сдавали, как и шкуры телят в заготконтору.

Были они очень большими и красивыми – никто не хотел их убивать, а тем более есть! С курами было проще, их рубила бабушка, дед не хотел этим заниматься. Никогда не говорили «убить» курицу, говорили – «зарубить»!

А ещё была кошка. Звали Катей и главной её работой была ловля мышей, что делала постоянно и весьма умело. Каждую пойманную в сарае мышь приносила к дверям дома. Мол, полюбуйтесь: не зря вы меня кормите!

В середине 50-х годов снимала комнату в доме семейная бездетная пара инженеров-строителей из Ленинграда. Строили они особо секретный в то время объект в Новоколосове. Звалось это строительство «Столбцы-2», и были это пусковые шахты ядерного щита СССР, подземный завод по сборке баллистических ракет и подготовке их к возможному пуску.

Про то, как и почему о городе Столбцы узнал весь мир своя история, но о том, кто такой предатель полковник Пеньковский, должен знать каждый человек, живущий в Беларуси и России.

Так вот Катя была умной, потому, что каждый вечер интеллигентейший инженер-строитель Жора одевал кожаные перчатки и дрессировал Катю. Жила Катя долго, потом заболела и ушла из дома умирать, как делают все кошки.

Был ещё щенок по кличке Пушок. История этой красивой белоснежной собаки весьма романтична. Щенка подарили в деревне с тем, чтобы охранять богатое хозяйство от воров. Воры были всегда, а порой кажется, что сегодня их много больше, чем прежде! Не хотел щенок уезжать из родной деревни, от своего хозяина. Всё хотел выпрыгнуть из телеги, даже от злобы хвост себе прокусил до крови. Привезли из деревни, посадили на цепь у сарая в будке.

Крышка будки до сих пор есть, ею прикрываем от дождя циркулярку, что стоит на дворе летом. Как-то спустя месяц-другой заехал в гости бывший хозяин Пушка, да в дом зашёл. Вдруг в дверь влетает радостный Пушок с куском оборванной цепи. Поняли люди любовь зверя и отвезли обратно в деревню.



А хозяйство ни разу не было обворовано за всю историю. Надобности в собаке никакой не было, да и охотой никто не занимался. Впрочем, уже в наше время во время пребывания в санатории «Свислочь» в 2017 году уперли-таки лестницу со двора.  Сделал Кеша новую лестницу.

§3.11 Воспоминание о будущем, всё ли совпало?

Приступая к заключительной главе о роде Аллы сначала дописал такой же параграф о роде Кеши. Думаю, что это не случайно, потому как выводы по ним должны быть обобщающими, понятными и объясняющие всю Кешкину сегодняшнюю жизнь. Ибо основы, заложенные родителями в детей живы и действенны до завершения их жизней.

И вновь оговорюсь, что повествование частей II и III Летописи было только о родителях и родственниках и о том, как это повлияло на Аллину судьбу и судьбу Кешкиной семьи. И главным здесь явилось огромное влияние мамы на Аллу. Оно остаётся и после её смерти. И иначе и быть не должно. Таким было сильным оно при жизни, таковым остаётся и сегодня. Но не всегда, наверное, правильное.

А для Кеши это влияние было как бомба многотонная! И разрядить Кеша её (бомбу) так и не смог. Не стало у них так, как это было в семье Кеши. Уважение к отцу мать Кешина ковала ежедневно и даже тогда, когда отец этого явно не заслуживал. Кстати, многое Кеша узнал лишь недавно, общаясь с сестрой в Литве.

В семье у Аллы этого Кеша никогда не слышал, но видел, что под конец жизни Александр Викентьевич вообще потерял интерес к ней. Однако, помню, Кеша как-то попытался из горбыля сделать доску топором. Видел в детстве как это легко и просто делал муж тёти Вали – дядя Тима. Когда тебе под тридцатник нет дел не осуществимых. Увы, ничего не получалось!

На это смотрел молчаливый Викентьевич, потом взял топор. И тут явилось ПРЕОБРАЖЕНИЕ! Глаза его загорелись, большим пальцем шкрябнул по лезвию топора и так же легко и просто превратил горбыль в превосходную доску! А днём раньше за праздничным столом Кеша слышал в его сторону тёщино замечание: «какой, мол, из тебя столяр...» Кстати, эта специальность записана в его военных документах.

Ещё Алла, как и её мама – беззлобна, легко успокаивается и не вредит никогда, и всегда жалеет! Зачем? Таковой и была её вечная жалость в большой любви к маленькой Руслане! Вместо того, чтобы наказать (словами!!!) и заставить исправить свои неправильные поступки, она всегда Руслану жалела и избавляла от всех забот. Так сегодня, и сама Руслана поступает с сыном Денисом.

Умны мы бываем задним числом! Но об этом в следующих книгах Летописи...               
Столбцы, 20.12.2020-19.02.2021, некоторые уточнения от 12 июля 2023 года.