Ичиро сын Акихико. Часть 8. Любовь

     Жизнь вошла в обычный ритм. После праздника настали тяжёлые трудовые будни.
     Бандиты клана Акихико продолжали строить ферму по выращиванию и воспитанию суррогатных полулюдей. На это у них уходили все деньги заработанные якудзой. Зарплату, рядовым членам, теперь платили редко и в серых конвертах, а членам, руководящим рядовыми членами - в чемоданах из крокодиловой кожи.
     Такеши переехал в "гнездо" Акихико к матери и теперь не отходил от Несенцы. Он, словно навёрстывал бездарно прожитые, без материнской любви и силиконового тепла годы - годы сиротства и душевного одиночества. Няша отвечала ему ответным нежным чувством.
     И хотя, на её силиконовом лице это никак не отражалось, но, при появлении обретённого сына, микрочипы начинали заметно искрить и температура силикона повышалась. Казалось даже, что татуировка карпа, на её груди, оживала и рыба начинала бить хвостом по животу куклы, радостнее и приветливее, чем до встречи. Такеши, видя такое трепетное отношение к себе, стал изменяться в лучшую сторону. Ему уже несколько дней не хотелось никого убивать и, страшно сказать, не хулиганилось. Он перестал придумывать увлекательные акции разрушающие капиталистическую собственность, а сидел безвыездно дома и трепетно нежно держал в своих руках руку силиконовой матери. Даже любимый кусаригама он носил теперь за поясом сзади, чтобы не порезать, случайно, родной силикон.
     Ичиро, одно время, даже начал ревновать его к матери, но, помня о родственном ударе цепью от топорика по носу, который теперь чесался к непогоде, не стал совать его в их отношения. Он, каждую ночь, звонил Айке, просто потому, что не мог жить без её молодого и весёлого голоса. Но автоответчик, грубым басом незнакомого робота-японца, требовал наговорить текст, якобы, из-за неприсутствия абонента.
     Нетерпеливый и горячий юноша, уже после первых фраз робота, обрывал вызов. Но на следующую ночь звонил снова и опять всё повторялось. Это были ночи упорного "японского сурка" с предгорий острова Хонсю.

     От невозможности удовлетворить свои разговорные потребности он начал плохо чувствовать себя на "стрелках" и на "посиделках". Пришлось пойти к психоаналитику и рассказать о прерванном половом акте. Аналитик, раскинув карты "Таро" сказал, что у Айки и Ичиро однажды родится ребёнок, видимо мальчик. Но у оябуна клана Тукитуки сейчас трудный период в жизни - она разводится со своим вторым мужем, которого ещё любит. Вот поэтому она и не берёт трубку.

     Ревность начала точить молодой и крепкий организм юноши. Чтобы как-то успокоиться и восстановиться он пошёл на тренировку в школу ниндзь. Но сенсей Аки Оцука, поняв состояние клиента и своего старого воспитанника, разрешил ему метать сюрикэны (метательные предметы) только в стоячий столб, стрелять из лука в тушу китайского убегающего "кабана" и делить шкуру неубитого русского медведя.

     От переживаний и от безответной телефонной любви Ичиро начал кропать стихи. Не японские танка, они ему с детства не нравились, а стихи в рифму, чтобы пробирали до сердца, до каждого кончика мозговой косточки. "А память, а память меня вновь уносит, в то утро, где Айки лежит на боку без фундоси!" - фиксировал он строки, рождающиеся в воспалённом мозге. Просыпаясь по ночам в холодном поту, он задавал себе вопрос,
   - Что у моей Айки спрятано под майкой? -  И отвечал сам себе, - Не было печали - её руки накачали.
    Потом, обняв шёлковую набедренную повязку любимой, беспокойно засыпал на правом боку.

     Как-то ночью раздался звонок. Ичиро взял трубку. Да, это была она - долгожданная и несравненная Айки. Она хотела что-то сказать, но он перебил её и нетерпеливо задышал в трубку своей лучшей нетленкой,

-...И вот опять с тобою мы близки,
Я словно вырвался из заколдованного круга.
Ты здесь - со мной, ты шепчешь о любви...
Ну что же - с возвращением, подруга...

     Интимо-сан была сражена таким любовным признанием. У неё из рук выпала катана, которая, долбанув о пол, всполошила всё "гнездо" Тукитуки. В спальню влетели её телохранители и увидели (о горе нам!) оябуна, плачущей и беззащитной.
    Она смогла только махнуть им расстроенно рукой и продолжила принимать сеанс любовной лирики. А Ичиро, чтобы окончательно влюбить в себя женщину, прочитал ей пророческое своё стихотворение, которое закончил писать за час-полтора до звонка,

   -...Телефонный звонок, как сирена в ночи,
Разбудил, растревожил мне душу.
Говори, говори, я прошу - не молчи,
Ну а я, не дыша, буду слушать...

     После таких ночных поэтических чтений с интимными подробностями, женщина не могла больше сдерживать себя и рано утром приехала в спальню к Ичиро.
     Всё происходило быстро и по-японски. Вещи, срываемые нетерпеливыми руками, разлетались по сторонам, в комнате раздавались тяжёлые вздохи и эротичные страстные чмоки, громкие причмокивания и страстные поцелуи. И вот, когда они уже были готовы воздать хвалу создателю, дверь в спальню распахнулась и телохранители внесли Несенцу. За ней следом вбежал Такеши с кусаригама в руках.
     Ичиро, увидя близких родственников невыносимо близко, завыл как японский волк на японскую полную Луну и полез в темноту под матрас. Айки попыталась поймать его за край, но промахнулась и больно ударилась головой об пол.
     - День прожит зря - я не познал опять тебя, - простонал из-под матраса Ичиро...



       (Продолжение следует)

             06.9.23.