Принцесса. Сборник новелл о Любви. Том 1

Книга 1. Вилла Pinot Noir

Приключенческое произведение о Любви и шпионской мафии, доказывающее, что Любовь всесильна, побеждающая невероятные стечения обстоятельств, путая все злонамеренные замыслы, за частую, превращая ранее смертельных врагов в друзей…

Глава первая

-  О! Как я люблю женщин! -   Дон Пино Неро, взял бокал, с резного столика у камина гостиной, наполненный выдержанным красным Барбареско. Сделав глоток, он уселся в глубокое кожаное кресло и продолжил:
-  О, как обожаю женские лживые улыбки. Искрящиеся глаза и милые смазливые личики. И обожая женщин, презираю их, за то, что они привязываются, показывая всю лживость своей натуры. Женщины стреляться половыми тряпками под ноги равнодушным к ним мужчинам (мужчина, который клянется в любви к женщине и льстит ее самолюбию, не пользуется вниманием, ибо женское самолюбие не задето и женщине с жестокой непоколебимостью, наплевать на мужчину, его сердечную кровоточащую рану, бессонные ночи и слезы страданий). Спешу сразу вылечить таких страдальцев, ибо сочувствую им всей душой.
Дон Пино Неро сделал еще один глоток прекрасного вина Барбареско. Медленно поставил свой бокал на столик. Закинул ногу на ногу, усаживаясь удобнее, и продолжал давать наставления своему слуге, натирающему воском паркет у камина:
-  Итак! Во всем проявляйте к вашей симпатии высокомерие, торгуйтесь с ней, как на рынке и подороже продавайте крупицы внимания, стараясь задеть ее самолюбие. Так как каждая из них считает себя центром Вселенной, одной из самых значимых из всех и не заметить ее (тем более такому серенькому маленькому ростом и с плешинкой, как Вы, или еще хуже толстенькому и кругленькому, как Марсик) невозможно. И что же, высокий, стройный, широкоплечий юноша, атлет можно сказать, с безумно синими глазами, бросается на нее, как муха на мед, а Вы не удостаиваете ее даже своим вниманием. Напротив, стараетесь первым не высказывать внимания. Как только вы первый подадите признаки внимания, все, все пропало. Черт с ним, что она смеется заразительно с красавцем, дайте ей этого, это даже хорошо и Вам на руку. Пусть надоест он ей. Приевшись, он как всякая красивая вещица в руках женщины, наскучит быстро, и ваша обожательница скоро начнет вертеть хорошенькой головкой по сторонам. Тут надо быть тоже на высоте и если объект вашего внимания имеет долю застенчивости или не смелости постарайтесь завести знакомство с ее собеседником, а уже через него будете продавать по дороже крупинки внимания. И тут начнется борьба. Она будет стараться изо всех сил произвести именно на Вас, повторяю на Вас, наибольшее впечатление, а ее собеседник будет все больше влипать, унижаться и в конце концов станет половой тряпкой. А Вы пожнете все плоды женского существа, а она, поверьте, ради своего святого самолюбия отдаст все Вам, все до последней нитки и ляжет половой тряпкой, о которую Вы, не стесняясь, вытирайте ноги, как бы Вам это не казалось унизительным для нее. Не дай Бог показать чувство жалости, хоть на секунду, все пропало. Женщина должна быть женщиной и это чувство подкрепляет мужчина своим превосходством во всем, повторяю, во всем, даже если он в корне неправ, конечно, если он не намерен ее потерять. Но может быть и иначе. Ну, скажем, если женщина привязалась к Вам, как собачонка, а она Вам опротивела, хуже горькой редьки, то ни в коем случае не гоните ее от себя, иначе она не уйдет, а всячески будет Вам вредить, может даже дойти до убийства или до самоубийства. В этом случае необходимо клясться ей в любви, чем больше, тем лучше. В конце концов она успокоится, потом начнет раздражаться от этих клятв. Далее, задерет нос выше облаков, начнет прихорашиваться и в конце концов перестанет на Вас обращать внимание, как на существо мужского рода и убежит, гарантирую, убежит, даже и гнать не надо, к другому. А Вы легко, как после кошмарного сна вздохнете с облегчением и плюнете ей в след со словами: «Иди, мол, иди, слава Тебе Господи избавился!» 
Вот Вам мужчины рецепты, как руководить женщиной, причем не зависимо от Вашей внешности, возраста, образования, положения в обществе, происхождения и т.д. ибо это самолюбие, да еще женское. И никогда не забывайте о своем предназначении, мужчина должен быть мужчиной и первым во всем.
Слуга внезапно остановился, вперив свой взгляд в одну точку, где- то между горящими поленьями в камине. Видно было, что его гложет одна озабоченная мысль.
 -  Что с Вами, любезнейший Ренуар? -  оживленно спросил Дон Пино Неро, увлекшись озабоченностью слуги.
 -  О, сеньор, Вы бы только знали? Вы бы только знали? -  проговорив эти фразы, слуга снова застыл, как вкопанный у камина.
 Дон Пино Неро, понял, что разговорами делу не поможешь. Стал наливать вино в пустой бокал, стоявший на столике рядом с наполненным. Затем взял бокалы с вином и подошел к слуге.
 -  Возьмите, Ренуар, выпейте со мной. -  Он вкрадчиво заглянул в потухшие глаза слуги, затем энергично вернулся на свое место, и снова уселся в кресло. И стал с любопытством наблюдать за Ренуаром. Слуга пригубил вино, затем выпил безостановочно, как пьют воду из кружки. Было заметно, что вино не произвело своими изысканными вкусовыми качествами, никакого впечатления на него. Повертев в руке пустой бокал, поставил на карниз камина и сказал, горько улыбаясь: -  А я ведь ее знал еще с малолетства. Катал ее на колене, когда она была совсем маленькой.
 -  О ком, Вы Ренуар?
 -  О моей кузине Беатрис! Ей на прошлой неделе, исполнилось шестнадцать.
 -  И, что? -  крайне заинтересованно спросил Дон Пино Неро.
 -  Я, ведь ей хранил верность, все это время. Все это время. С малолетства ее до совершеннолетия.
 Дон Пино Неро, этот искуситель женских сердец, не поверил своим ушам. В крайнем удивлении спросил слугу: -  Простите, Ренуар, а сколько Вам лет?
 Слуга презрительно взглянул на своего хозяина, смерив взглядом с ног до головы, затем прикрыв правой рукой рот, понимая, что не следует так смотреть на столь уважаемого господина, и точно извиняясь, ответил: -  Любовь всем возрастам покорна, сеньор.
 Глаза Дон Пино Неро непроизвольно полезли из орбит от удивления.
 -  Любезнейший Ренуар, насколько мне известно, вам в этом году исполнилось пятьдесят пять, не так ли?
 -  Так, и что, сеньор? -  бесстрастно отвечал вопросом на вопрос Ренуар. -  Я ее все равно люблю!
 -  О, Ренуар, вы не перестаете меня удивлять своим юношеским темпераментом и молодой энергией.
 От этих слов Ренуар выровнял свою сутулую спину, расправил плечи и стал в своем внутреннем воображении на лет двадцать моложе, если не считать мешков под глазами и глубоких морщин веером у висков. Его подбородок, как у пеликана зоб переполненный добычей, затрепетал от негодования и Ренуар с обидой вымолвил:
 -  А я- то думал, что Беатрис девственница. Непорочная девственница.
 -  Да бросьте Вы, Ренуар, дело молодое не то еще бывает. Давайте выпейте еще, да забудьте вашу кузину, как неудачное приключение.
 -  Что- о?! Никогда! -  глаза слуги озорно сверкнули молодым блеском, правда сразу же взгляд потускнел и плечи опали, сутуля его не молодую фигуру.
 Дон Пино Неро наполнил бокалы вином и поднес слуге, который истуканом застыл у камина. Подойдя к Ренуару, он уловил характерный запах, знакомый ему, с которым приходилось неоднократно сталкиваться.
 -  Да Вам Ренуар нельзя сейчас принимать алкоголь и закусывать селедкой.
 -  А, что же мне делать?!-  в отчаянии воскликнул слуга.
 -  О, не огорчайтесь, Ренуар, я отошлю Вас к хорошему врачу практику, он быстро поставит Вас на ноги. Ну, месяц два походите на процедуры и Вашей французской болезни как небывало… Уважаемые читатели, продолжение истории читайте по ссылке, приведенной на моей странице автора, приглашаю зайти. Ваш автор Валентин Колесников.

Глава вторая

  Ренуар добросовестно ходил на все процедуры, которые ему назначил врач венеролог. И, спустя два месяца по тому, слуга уже был полностью излечен от любовной раны, нанесенной ему его кузиной Беатрис. Он хотел с ней встретиться и поговорить обо всем сразу, а самое главное поведать ей о своих чувствах, так внезапно вспыхнувших в его сердце. Но кузина исчезла. Челядь ее квартиры, где она обитала в Милане, отвечала всегда, одно, и тоже, что девушка уехала к своей тетке в Рим и не скоро появится. И бедный влюбленный старикан уезжал к себе в усадьбу Дон Пино Неро с поникшей головой и на расспросы своего господина всегда отвечал с грустью, что седла для лошадей не годятся, так как мастерская в Милане еще не изготовила подходящую партию. И что он вынужден был уехать в очередной раз ни с чем.
 Дон Пино Неро, конечно же, уже давно был осведомлен о поступившем товаре в магазин лошадиной сбруи, но не высказывал своей осведомленности, а тоже включился в эту любовную интригу своего слуги. И с любопытством, и с живым интересом стал наблюдать за интрижкой Ренуара, ожидая, а, чем, все- таки, закончится эта история.
 Беатрис же уехала действительно в Рим, показаться своему доверенному врачу гинекологу, который сразу же определил у нее французскую болезнь и назначил курс лечения. Врач объяснил девушке, что эта болезнь протекает у женщин иначе, чем у мужчин и, что лечение женщины требует длительного времени не менее шести месяцев.
  Тетушка Беатрис встретила нежданную гостью не совсем приветливо, но помня обещания данные своей покойной сестре, о том, что позаботится за ее дочерью, приняла к себе на квартиру. И девушка стала лечиться за счет тетки Элизабет Марии Стюарт. У тетки было хорошее наследство, оставленное ее покойным мужем, вызвавшим, когда- то любовника своей жены на дуэль и погибшего там. Так, что Элизабет, которая, кстати, была лет на двадцать моложе своего покойного мужа, не нуждалась в средствах аккуратно начисляемых банком в качестве процентов от капитала покойного мужа. Стюарт, зная расточительство супруги, оставил наследство без права распоряжаться капиталом в течении двадцати лет, а снимать только проценты, на что в последствии теперь живет Элизабет.
  Итак, бедный влюбленный Ренуар, потерял не только аппетит, но и сон. По ночам он ворочался на постели, часто вставал и смотрел на полную луну, как одинокий волк. Ему хотелось выть от тоски по юной и энергичной особе. Он вспоминал их страстные поцелуи при луне в дальней беседке парка в усадьбе ее дяди Дон Пино Неро. О, какие это были ночи…
 А Беатрис в свою очередь вспоминала страстного Ренуара, такого искусного в любовных играх, по сравнению с конюхом Жаном. Она увидела этого Жана, как только появилась у дяди. Его плечистая фигура и тонкий стан, говорили о недюжинной силе парня. У него были сильные и большие руки, привыкшие к тяжелому крестьянскому труду, и большие зеленые глаза, в которых сразу утонула пылкая натура, Беатрис. И в тот же вечер она была у него в объятиях. И каким неуклюжим оказался этот мужлан. Он быстро отвалился и уснул на стоге с сеном, а Беатрис почти всю ночь просидела под звездами, скучая, любуясь его наготой и мускулистой точеной фигурой, как на музейный экспонат в музее искусств Рима. Другое дело Ренуар. Он не давал ей продохнуть от любовных ласк всю ночь. И Беатрис вспоминала каждую деталь их встречи. Вот она зашла к нему в его каморку, где он часто держал ее на руках, когда она была еще совсем маленькой.
 Ренуар сразу усадил ее себе на колени и, как в детстве стал качать на коленях. И вдруг они оба обнаружили, что она уже не маленькая, а Ренуар ощутил, что держит у себя на коленях взрослую девушку. Он от неожиданности хотел поставить ее на пол, но пылкая Беатрис вдруг обвила его шею, прильнула пухлыми губами к его рту, и Ренуар потерял голову. Очнулся он только в постели, где под утро с блаженной улыбкой спала его кузина рядом с ним. Он, не шевелясь, любовался юным созданием, этими рассыпавшимися прядями каштановых волос на подушке, вдыхал аромат, исходивший от ее цветущего естества, и потерял вконец голову. Беатрис открыла глаза. Ни слова не вымолвив, обвила его шею руками, и они вновь слились в любовном экстазе…
 О, эта дурацкая болезнь, награда конюха, который казался теперь таким увальнем и грубияном, по сравнению с ее престарелым кузеном Ренуаром и в то же время оказался таким искусным любовником. Да, что и говорить, все познается в сравнении…
  Беатрис, пока лечилась в Риме, считала не только дни, но и часы, сгорая от нетерпения, снова встретится со слугой дяди Дон Пино Неро своим кузеном Ренуаром. Ей было комфортно знать, что Ренуар живет у дяди, который приютил разорившегося родственника, взяв к себе в услужение, и что поездка к Дон Пино Неро не вызовет ни у кого подозрения о ее связи, осуждаемом в окружении тетушки Элизабет Марии Стюарт.
 
Глава третья

  «Здравствуйте мой дорогой дядюшка! Пишет Вам Ваша племянница, Беатрис. Вы, наверное, удивились моему поспешному отъезду, но на это были очень веские причины. Мне пришлось это сделать из- за очень интимного подарка, который сделал мне Ваш Жан. Мне непонятно, милый дядюшка одно, откуда и где Вы нашли это нелепое чудовище, все, внутри заплесневелое, как лесной пень от срубленной осины лет этак двадцать тому назад…».
 Дон Пино Неро на мгновение оторвался от чтения письма. В его воображении возникла площадь Дуомо у Кафедрального Собора, где на паперти сидел в поношенной одежде очень красивый парень.
Дон Пино Неро подумал, где он его мог видеть? И вдруг в памяти возник музей античной скульптуры замка Сфорцеско внутри, которого его поразила скульптура Аполлона. Искусный мастер высек из цельного куска белого мрамора фигуру юноши. Очень подробно до мелочей изобразил каждую черточку и складку тела, так словно скульптура была жива. Складывалось не поддельное ощущение того, что фигура, изображенная в мраморе, вдруг ожила, превратившись в плоть юноши, и совершенно не произвольно он взобрался на постамент и сейчас, через минуту другую спрыгнет и уйдет просто так нагишом на улицы Милана, не стесняясь своей наготы, потому что совершенство телосложения не может быть стеснительным. А вот сам Аполлон сидит перед ним на каменной площади в оборванной одежде и просит подаяния.
 -  Как тебя зовут? -  подойдя ближе, спросил Дон Пино Неро. Юноша медленно поднялся с тротуара и нагло, глядя в глаза сеньору, ответил вопросом на вопрос:
 -  А Вам то, что из этого?
 -  Отвечать надо, когда тебя спрашивают уважаемые люди.
 -  Ну, Жан. -  Сжавшись в комок, как загнанная и голодная собачонка, вдруг поникшим голосом ответил Жан.
 -  Ты видно уже давно не ел нормальной пищи? -  спросил Дон Пино Неро.
 Жан, молча, уставился своими зелеными огромными глазами, и громко сглотнул набежавшую от голода слюну.
 -  Пойдем, я тебя угощу обедом.
 Жан покраснел, как девица, затем, несмело спросил: -  Какие услуги я должен Вам буду сделать за обед?
 -  Ты, что меня оскорбить хочешь, а, юноша?
 -  Нет, я просто привык отдавать долги! -  упрямо твердил парень.
 -  Ну, тогда считай, что я тебя беру на работу. Поедем ко мне на виллу, будешь ухаживать за лошадьми, за это будешь столоваться и получать каждый месяц жалование. Ну, что, согласен? -  Дон Пино Неро внимательно поглядел на парня. Тот ни минуты не колебался, а лишь с недоверием смотрел на сеньора.
 -  Кто ж откажется от такого предложения. Конечно, я согласен…
 Дон Пино Неро улыбнулся, и стал читать письмо дальше: -  «  Чтобы к моему приезду и духу Вашего Жана не было, если Вы, дорогой дядюшка- опекун, хотите меня еще увидеть на нашей очаровательной вилле. Любящая Вас, всем сердцем, Беатрис».
 Дон Пино Неро отложил письмо на письменный стол. Взял звонок в руку и позвонил. В двери показался Ренуар.
 -  Немедленно позови мне Жана. Пусть явится сюда!
 -  Хорошо сеньор. -  И дверь кабинета бесшумно закрылась.
 Через минуты пять явился Жан.
 -  Вызывали, синьор? -  с невозмутимым видом спросил вошедший.
 Дон Пино Неро осмотрел, вошедшего конюха. С ног до головы, меряя своим проницательным взглядом. От этого внимательного взгляда не скрылась желтизна под глазами у Жана и вялость в движениях.
 «Да там целый букет любовных ран без разборного употребления этого напитка страсти». -  Подумалось Дону.
 «Что же с ним делать?»   -  Дон Пино Неро с минуту смотрел на конюха. Жану от этого становилось не по себе, и он уже хотел что- то спросить, как Дон начал первым:
 -  Ты где подцепил французку?
 -  Простите сеньор, я не совсем понял, кого Вы имеете в виду?
 -  Венерическую болезнь, которую ты носишь в себе? -  бесстрастно спросил напрямую Дон Пино Неро. Жан вспыхнул от стыда. Потом обиженно проговорил:
 -  На каком основании, Вы сеньор, спрашиваете меня об этом? -  с нескрываемой обидой спросил Жан.
 -  Вот возьми. -  Дон Пино Неро сунул конюху клочок бумаги. -  Это адрес врача. Скажешь ему, что я оплачу твое лечение.
 -  Зачем? Я здоров! -  гневно вскричал конюх. -  Вы смеетесь надо мной? -  искренне спросил, возмущаясь, Жан.
 -  Ничуть. -  Серьезно отвечал Дон, и добавил, -  Если ты считаешь, что показываться врачу нет никакого резона, то ты у меня больше не работаешь.
 -  Нет, нет, что Вы? Я, конечно же, покажусь и приму все его рекомендации.
 -  Ну, вот это совсем другое дело. Вместо тебя, на время твоего отсутствия, поработает Ренуар. Ступай!
  Жан вышел в просторные прихожие дома, и быстро сбежав по ступеням крыльца, очутился на лужайке с аккуратно подстриженной травой. В руках у него был клочок бумаги с адресом врача. Он вертел этот адрес в руках, не зная, что с этим делать. Жан не умел ни читать, ни, там более, писать в 26 лет. Ему ничего не оставалось, как обратиться к Ренуару за помощью, растолковать, где эта лечебница. Придумав предлог, он уверенными шагами вошел в пристройку к дому Дон Пино Неро, где жили слуги. На пороге показалась прачка Фаустина с тазом полным мокрого белья.
 -  Мэм, скажите, где мне найти Ренуара?
 -  Порядочные люди, сначала здороваются, а потом уже спрашивают. -  Наставительно, тряся своими прелестями необъятного тела, отвечала Фаустина, приближаясь к Жану.
 -  Здравствуйте, мэм! -  исправился конюх, и добавил, -  Так, где Ренуар?
 -  Сеньор послал его в конюшню. И что, тебя уволили? -  Любопытный огонек горит в глазах Фаустины.
 -  А, вам все- то знать надо?! -  бросил на ходу Жан, направляясь в сторону конюшен…

Глава четвертая

    Два месяца по тому Жан явился к Дону Пино Неро в кабинет без предупреждения. Сеньор внимательно осмотрел молчаливого конюха, затем нарушив тишину кабинета, спросил:
 -  Ты входишь, не здороваясь и не предупреждая о своем появлении, как к себе домой?
 -  Простите сеньор, но я рос без родителей, и меня воспитала улица.
 -  Ну да ладно. Так что привело тебя, столь поспешно прервав лечение?
 -  Доктор сказал, что я уже абсолютно здоров и могу работать.
 Дон Пино Неро испытующе стал смотреть своими жгучими черными глазами в зеленые, как две виноградины, глаза юноши. Тот не выдерживая взгляда, опустил свои глаза, и, найдя на паркетном полу, щербинку, стал всматриваться в черноту паркетного пятнышка.
 «Да наверняка деньги кончились, которые я дал ему на лечение, вот и прискакал жеребцом ко мне». -  Подумал Дон Пино Неро, «Ну, что с этим делать?» 
 Далее последовала затяжная молчаливая сцена. Жан стоял, вперив взгляд в пол, а Дон Пино Неро быстро что- то строчил на листке писчей бумаги. Кончив писать, он сложил листок вдвое и засунул в конверт. Заклеив конверт, подписал его и аккуратно скрепил сургучовой печатью с начертанием родового герба Дона Пино Неро. Далее задул спиртовку, для разогрева сургуча. Взял конверт и протянул его Жану со словами:
 -  Отнеси этот конверт моему другу, капралу Феллини. Он служит в гвардейском кавалерийском полку Милана. Капрал определит тебя на службу по моей просьбе. Там ты пройдешь подготовку и курсы начальной школы. Дальнейшая карьера будет зависеть только от тебя. И помни, тебя природа одарила мужскими достоинствами, которые помогут тебе достичь всего в жизни, если умело воспользуешься ими.
 Жан с искренним изумлением подошел к письменному столу и взял из рук сеньора конверт. Он уже хотел уйти, затем у двери резко повернулся и сказал:
 -  Простите, сеньор, я чуть не потерял голову от Вашего предложения и забыл Вас поблагодарить от всего сердца.
 -  Да будет тебе, Жан. -  Растрогано сказал Дон Пино Неро. -  Иди, служи, смею напомнить тебе, что у капрала и у тебя схожие судьбы. Как и ты, он рос без родителей, это должно сыграть свою роль. Ты ему понравишься, в письме я написал ему о твоем происхождении.
 Жан, красный от смущения, выбежал на улицу, и мчался вдоль набережной Миланского Гранд канала в сторону гвардейских казарм.
 А Дон Пино Неро в это время сидел за своим письменным столом в задумчивости, пытаясь собраться с мыслями, когда дверь тихо приоткрылась и в образовавшуюся дверную щель просунулась голова Ренуара. Сеньор взглянул в его сторону.
 -  Чего тебе?
 -  Да так, ничего особенного. Но я хотел спросить, когда мне возвращаться к своим прямым обязанностям комнатного слуги?
 -  Погоди еще немного. -  Ответил Дон, пытаясь спровадить Ренуара. Но слуга уже вошел в кабинет и сказал.
 -  Видите ли, сеньор, я только что видел Жана, и подумал было, что он уже на службе.
 -  Дорогой Ренуар, Жан больше тут не служит. Будем дожидаться нового конюха. Я просил в письме капрала Феллини прислать вместо Жана. У него есть отставные конюхи с богатым опытом службы и ухода за лошадьми, так что все будет хорошо. -  Дон Пино Неро выжидательно стал смотреть на слугу, пытаясь понять, почему он не уходит? 
 -  А, когда мы вернемся в Мадрид? -  по всему было видно, что Ренуар соскучился по обществу сеньора, и ему не очень- то хотелось возвращаться к лошадиному запаху конюшен на пригородной вилле.
 Дон Пино Неро мысленно вернулся в Мадрид. В памяти возникли картины спешных сборов и бегство от преследовавших кредиторов. На Испанской границе его выпустили без проблем из страны. Депеша о его кредиторской задолженности еще не дошла до пограничных чиновников, и это было, кстати, так как в Милане умер отец Беатрис, оформив ей опекунство Дон Пино Неро, и там по завещанию ему досталась пригородная вилла и квартира в центре Милана с выходом на Соборную площадь Дуомо. А все поместье и винодельческий завод с обширными виноградниками, конечно же, по достижению Беатрис восемнадцатилетнего возраста перейдет ей. Конечно, он мог продать теперь уже свою наследованную недвижимость и расплатится с кредиторами, но райский уголок пригорода и центр Милана навеки очаровал его, и он дал слово сам себе, что никогда и не при каких обстоятельствах не покинет Италию, и этот центр всемирной моды Милан. Где знаменитый на весь мир «Teatro Alla Scala», великолепная галерея с торговыми рядами и музей искусств эпохи возрождения, да и сам город Милан, превратившийся в мировую сокровищницу моды, которая может уступить, и то лишь, по некоторым показателям, Парижу. С этой мыслью, Дон Пино Неро вздохнул, и сказал слуге: -  Возвращайся Ренуар на мою виллу и жди меня там. Я скоро закончу дела в Милане и вернусь. Думаю, и надеюсь, что привезу нового конюха. А пока побудь там вместо Жана.
 -  А, что Беатрис? -  не унимался Ренуар.
 -  А, что Беатрис? -  вопросом на вопрос ответил Дон Пино Неро, прекрасно понимая, что волнует Ренуара. -  Ты хочешь спросить, когда она будет у нас?
 -  Ну, да. - С живым интересом спросил Ренуар. Дон Пино Неро умышленно тянул время, не отвечая слуге. Затем по беспокойному поведению слуги, он понял, что именно за этим прибыл в Милан Ренуар, и чтобы больше не мучить неведением, ответил:
 -  Племянница написала мне. В письме она обещала, что приедет ко мне, но вот когда не написала, ни слова. -  Сказав это, Дон Пино Неро взглянул на слугу. Тот покраснел, как молодой влюбленный юнец, заулыбался и тихо сказал, -  Да, конечно я буду ждать ее приезда.
 -  А, что у вас с ней, что- то было? -  изобразив наивность в голосе, спросил Дон.
 -  Да! Я же Вам подробно докладывал обо всем. -  Горячо твердил слуга.
 -  Так это ты?
 -  Да, это я люблю ее и буду любить! -  утвердительно закивал головой Ренуар, закрывая за собой дверь кабинета.
 -  Вот проходимец! -  смеясь, сказал сам себе Дон Пино Неро, и добавил, -  Это мы еще посмотрим.

Глава пятая

 Сидя в своем кабинете, в миланской квартире, подаренной Дон Пино Неро его покойным братом, отцом Беатрис, он размышлял о столь неожиданном наследстве и, что самое главное, об опекунстве над племянницей до ее полного совершеннолетия. Между тем эта перспектива владения поместьем, хоть и на два года, не воодушевляла его. Вместе со спасением от кредиторов Мадрида, свалилось это наследство, как снег на голову неожиданно и не ждано. И первое, что приходило на ум, как избавить себя от хлопот ведения столь хлопотного хозяйства, состоящего из винных погребов, плантаций виноградников и завода по разливу вин. Кроме всего прочего в Милане еще находился магазин по продаже вина особой марки Барбареско и принадлежал этот магазин семейству малолетней Беатрис в единственном лице, одним словом опекаемом теперь уже Дон Пино Неро. На бедную голову Дона свалился ворох бумаг, на которые он обязан был давать ответы перед многочисленными покупателями винной продукции, заниматься поставками в разные города, закупать различные удобрения, следить за счетами и расходами и так далее, и так далее…
 В конце концов, он взял себя обеими руками за голову и сидел неподвижно так битый час с того самого момента, как кабинет покинул Ренуар. Его взгляд скользил по кипе важных бумаг, хаотично разбросанных по столу, прикрывших собой чернильницу в виде двух львиных голов со срезанными черепами, и остановился на ручке со стальным пером и письме Беатрис изложенном красивой вязью почерка. Надо было отвечать, будущей хозяйке многомиллионного наследства, приносящего солидный доход. Что давали коллекционные вина, хранящиеся в погребах еще со времен захвата Италии Наполеоном Бонапартом, да и от продаж молодых вин особых сортов винограда, произрастающих тут в северных провинциях Италии.
 Дон колебался с ответом. Просто не знал с чего начать, что ответить юному пылкому созданию еще до конца не осознающему кем она теперь стала и что ее ждет через год и десять месяцев, когда ей исполнится восемнадцать. Конечно, хитрый Ренуар надеется на то, что ему удалось окрутить плотскими чарами это еще не понимающее своих могущественных сил, которыми наделена природой женская красота. А если эта красота, да еще удобрена солидным состоянием, то получается страшная гремучая смесь способная свести с ума не одного претендента на сердце юной богини любовных утех. Это понимал Дон Пино Неро, как никто. Теперь ему еще и предстояло уберечь столь любвеобильное создание от сердечных ошибок.
  Спустя час раздумий стал вырисовываться план действий, пока еще не столь четкий, но все же. Дону предлагалось его умом этот ворох забот разделить на две части. Первая часть, и самая важная на это время, найти хорошего управляющего обширным хозяйством. Но где его взять? Вторая часть — это юная наследница Беатрис, узы хлопот, по воспитанию теперь с полной ответственностью возложены на него.
  Разбив ближайшую деятельность на две части, он неожиданно почувствовал облегчение, как будто проведение стало на его сторону и теперь уже легко и понятно ведет его по житейскому водовороту забот. Мысли вернули его в недавнее прошлое, в Мадрид. Он вдруг вспомнил карнавал в королевском дворце Мадрида и прекрасную незнакомку, с которой свела судьба в ту памятную ночь, когда она крепко сжав его руку, привела на тайную квартиру и, не снимая маски, провела с ним страстную ночь.
  Возвращаясь мысленно к той волшебной ночи, он вспоминал ее кожу. Прикасался воображением к ее телу, он ощущал, что касается тончайшего шелка, а для глаза это было непередаваемое наслаждение. Играющее в бликах свечей, источающее аромат любовного нектара ее жаркое тело, прелести которого, напоминали ему жаркую красу летнего дня, богатого цветами и плодами, восхитительно освежаемого утренней росой. Бирюзовые глаза красавицы сверкали в бликах свечей, сияли ангельской красотой. Сама небесная бирюза смотрела на него в этот миг из бархатистых светло- каштановых тонов, на редкость мягких очертаний так искусно подобранной маски к ее продолговатому овалу лица. Маска не скрывала орлиного тонкого носа, свидетельствовавшего о высоком, почти королевском, происхождении этой дочери ночного карнавала. Бесконечно приветливая улыбка, и как сверкающие жемчугом утренней росы среди лепестков роз, губы красила ее белым сиянием ровных зубов. Златокудрые завитки шелковистых волос ниспадали к округлым прелестям девы, и в них горел отблеск свечей, возбуждая чувственные порывы страсти…

Глава шестая

 Конкуренция виноделов Юга Италии и Севера известна со времен Юлия Цезаря. Но итогом этой борьбы всегда оставался Север, так как в северных провинциях Италии росли виноградники, дающие более терпкие сорта вин, которые со временем выдержки превращались в сорта с более мягкими оттенками вкусовых качеств, выкладывая освобожденные тончайшие ароматы, скрытые в молодом вине, которые подавляются терпкостью. Впрочем, в Пьемонте есть и более доступные красные вина. Популярное вино -   из сорта Барбера, занимающего наибольшие площади посадок среди красного пьемонтского винограда. Вина из Барбера сочные, фруктовые и весьма гастрономичные.  И по этой причине в те далекие времена сам Юлий Цезарь делал предпочтение красному вину из сорта винограда Барбера. На юге Ломбардии находится винодельческая зона Ольтрепо Парезе, которая в основном поставляет незамысловатые белые и красные вина в бары и траттории Милана. Среди них, однако, попадаются и интересные образцы -   особенно красные из сорта Барбера принадлежащие поместью Пино Неро и белые игристые по традиционной технологии. Известняковые почвы, региона схожие с терруарами Бургундии и Шампани которые идеально подошли для выращивания самого многогранного и капризного Неббиоло (Nebbiolo), гордость и слава Пьемонта, дающие великие вина мира Бароло и Барбареско. Здесь так же превосходно себя чувствует и Каберне Совиньон, Шардоне и мерло, которые были привезены из Франции. Известны своим превосходным качеством и местные Рислинги. Семейная легенда, бытующая в доме Дона, еще при королях Испании, гласит, что некогда король Франции Людовик XIV путешествовал по Северной Италии и по дороге в Рим остановился в этих краях. Он привез сюда насколько отростков лоз винограда, из которого делают знаменитое французское вино Бургундское. Людовик XIV подарил эти отростки местному виноделу выходцу из Испании. И тот назвал сорт винограда своим именем Пино Неро. Плантации винограда Барбера и сорта Пино Неро теперь на опеке Дон Пино Неро. И что с этим делать он понятия не имел, и от этого его переполняло беспокойство и нервозность. Надо было срочно искать управляющего имением покойного брата Пино Неро, чтобы узы правления хозяйством немедленно предать по договору найма ему. Дон Пино Неро понимал, что старого управляющего необходимо уволить из- за многочисленных жалоб, которые приходили к нему в письмах брата, который грозился уволить этого бездельника и дармоеда умело обворовывающего бедного Пино. Дон Пино Неро не редко писал своему брату, чтобы тот незамедлительно, освободил свое хозяйство от негодяя управляющего. Но брат боялся это сделать, почему? Дон Пино Неро предстояло все же выяснить. И он вызвал из Мадрида своего доверенного частного детектива, который заблаговременно и вовремя предупредил об акции кредиторов Мадрида, грозившей Дону долговой тюрьмой. Сэмюель Кастилья прибыл на виллу Пино Неро в Пьемонт, где его уже поджидал Дон Пино Неро. На втором этаже двухэтажного особняка располагался кабинет покойного хозяина поместья. Обстановка кабинета, скорее походила на обстановку квартиры в Милане. Такой же камин виднелся посреди стены комнаты напротив входа в кабинет. Резной столик возле двух удобных кожаных кресел. И рядом с камином бар с коллекцией производимых в поместье красных вин известных итальянских марок. Атмосфера кабинета сразу настраивала посетителя, приглашенного в этот кабинет на деловой тон беседы для заключения обоюдовыгодных сделок на поставки вин. В чем покойный сеньор Пино Неро превосходил конкурентов не только виноделов из Северной Италии, но и вызывал зависть у производителей вин Юга Италии. Лавируя на конкурентных интересах управляющий поместьем умело извлекал выгоду для себя и многочисленных подельников, обеспечивающих свое благополучие и достаток. У Дон Пино Неро, опытного повесы и гуляки, не могло, не сложится соответствующих догадок на этот счет, вот почему Сэмюель Кастилья и появился здесь.
 -  Итак, -  начал Дон Пино Неро, вместо приветственных речей Кастилье, -  отведайте, дорогой друг, вот это вино, тридцатилетней выдержки, ведь новый год только начался.
 -  Барбареско, чем- то напоминает мерло, своею терпкостью. -  Отвечал Сэмюель.
 -  Не совсем так. Эта терпкость уходит постепенно с годами выдержки, уступая место мягкости и освобождению ароматного запаха розы. Получается божественный напиток, наподобие Бургундского вина, но намного превосходящее его своим секретом, который, к сожалению, унес в небытие с собой мой брат. -  Ответил Дон Пино Неро, возбуждая любопытство Самюэля Кастильи.
 -  И в чем же заключается этот секрет? -  с живым интересом спросил детектив, осматривая на свету рубиновый цвет наполненного бокала. Его черные внимательные глаза изучали бокал, словно это была улика, требующая доказательства в суде.
 -  Мой сводный брат в бочонок молодого вина Барбареско добавлял особый состав ароматических трав, что давало напитку наряду с естественным улучшением качеств еще и приобретение другого свойства.
 -  И от этого зависела коммерческая ценность?
 -  Вино становилось напитком обеих полов, как для мужчин, так и для женщин.
 -  А, понимаю, приобретало свойства любовного снадобья? -  догадался Сэмюель.
 -  Конечно. И, что самое интересное, Барбареско именно разлива виллы Пино Неро, предпочиталось оптовиками по сравнению с другими производителями такого же вина и такой же выдержки. Потому- то мой сводный брат Пино и нажил столько недоброжелателей среди конкурентов, потому, что не хотел делиться секретом производства этого уникального выдержанного сорта красного вина.
 -  Ну, вот теперь уж мне все окончательно понятно, кто такой этот управляющий. -  Делая глоток из бокала, сказал Кастилья, восхищаясь вкусом и ароматом превосходного напитка.
 -  Как же Вам может быть понятно, когда Вы только что прибыли? -  удивился Дон Пино Неро.
 -  Прежде чем мне к Вам, дорогой друг, явится сюда, -  он с нескрываемым наслаждением сделал еще один глоток, -    я получил сведения на кое какие запросы, навел справки об этом Фернандо. И выяснил, что он служил у одного севильского винодела. И мало того, что он служил, он был еще его ближайшим родственником. Чтобы решить вопрос конкурента он устроился к Вашему брату бухгалтером, так как знал хорошо отрасль виноделия, и ему ничего не стоило быстро продвинуться по службе, снискать расположение хозяина Пино Неро и затем отравить его, устранив конкурента с рынка дорогостоящих вин. И что самое интересное в этой истории Фернандо Россини умер еще три года назад, а этот управляющий появился три года назад у Вашего брата на службе под именем и фамилией покойного господина.
 -  Почему Вы решили, что мой сводный брат был отравлен проходимцем?
 -  При вскрытии было установлено, что он был отравлен мышьяком, подмешанным в вино. А поскольку подозреваемых преступников не было, а я подозреваю, что полицию подкупили изрядной взяткой, и дело не возбудили по факту убийства. Пино был холост, мотивы убийства не обнаружены и дело было закрыто в связи с отсутствием улик. Так что, мой дорогой друг, советую Вам как можно скорее забыть о существовании этого Фернандо и найти нового управляющего.
 -  Я ничего не смыслю в производстве вин, а тем более не могу ориентироваться в профессиональных качествах кандидатов на эту должность. Вот поэтому я и пригласил Вас, как доверенное лицо Вы можете не только разобраться в убийстве моего сводного брата, но и подобрать хорошего управляющего. Да, кстати, и ходатайствовать, перед полицейским управлением Милана, чтобы объявить лже Фернандо Россини в розыск, как опасного преступника. Все, что Вам нужно, прислуга, экипаж, деньги, все будет в вашем распоряжении. Я открыл на Ваше имя счет в Банке Милана, пожалуйста, только найдите мне нового управляющего хозяйством. Чтобы этот человек был независим от других производителей вина и интересы его были направлены на наше производство. Пожалуйста, к весне, чтобы новый управляющий был найден. Я доверяю Вам Сэмюель. Оставайтесь на вилле Пино Неро, а мне надо быть по важным делам в отъезде. Вернусь в начале марта, я заведомо извещу Вас телеграммой о своем приезде…

Глава седьмая

    Ровно в два часа по Венецианскому времени гондола причалила к пристани острова Святого Самуила, доставив молодого мужчину лет тридцати. Его голову венчала черного цвета шляпа с прямыми полями, надвинутая на высокий лоб, украшенная разноцветными перьями. Черные глаза, сверкающие энергией, орлиный нос, аккуратные черные усы и бородка подчеркивали рот очаровательного рисунка. На нем был недлинный черный бархатный сюртук из дорогой материи, застегивающийся на крупные серебряные пуговицы. Крепкую шею обрамлял красный шейный платок. На длинных и стройных ногах, черные, начищенные до блеска туфли с серебряными пряжками, высокие изящные гетры и панталоны из темно- серого тика. Смуглый цвет лица и наряд искусно подобранный, выдавали в нем жителя Юга Испании, прибывшего сюда в Венецию на ежегодный праздник карнавала. На боку шпага дополняла наряд, а тонкие пальцы, сильной левой руки, придержали ее эфес, когда молодой человек выбирался из гондолы и ступил на каменный мостовой причал в этом карнавальном наряде. Дальнейший его путь лежал в казино безупречной репутации острова Святого Самуила. Это был Дон Пино Неро. На Венецианский карнавал он прибыл с одной и единственной целью, встретить ту таинственную незнакомку, сумевшую так бесцеремонно ранить его закаленное в любовных победах сердце там в Испании, когда она увлекла его с карнавала Королевского дворца Мадрида. Сердце, которое не знало поражений в соблазне противоположного пола и легко расставалось с предметом своего минутного обожания, достигнув желаемого плотского удовлетворения, превосходства и чувственного высочайшего удовольствия охотника за дамой, попавшей в хитро мудреные силки любовных соблазнов. Дон Пино Неро прибыл в Венецию на открытие Карнавала и позаботился о том, чтобы не скрывать своего лица за маской, чтобы он был узнан обожаемой белокурой женщиной с ее злотыми волосами, которая так бесцеремонно и сильно ранила его в самое сердце. Он знал, и чувствовал ее присутствие здесь и каким- то подсознательным чутьем, подсказанным ему свыше, что рано или поздно встреча их состоится именно здесь на карнавале в Венеции. Со дня открытия карнавала на площади перед Дворцом дожей прошло уже почти шесть. Потеряв всякую надежду на встречу с этим таинственным существом в женском обличии, он решил развеять свои охотничьи пристрастия к этой пассии непознанного блаженства, забыться и, как следует развлечься. Но, куда, же пойти, в театр? Одному? Нет, такого унижения к самому себе «  Дон Пино Неро и один»   он позволить не мог. Что скажут те, кто его знает по былым подвигам в покорении женских сердец? Что будут судачить его тайные последователи, о которых он ни сном, ни духом, ничего не знал, но точно был уверен в том, что его почитатели ходят за ним по пятам. И наблюдают за его действиями, так как манеры Дон Пино Неро это догма, это тот стиль соблазна, что так безупречно и сильно действует на предмет их обожания, и от которого нет спасения ни одной женской увертки, ни одной женской прихоти, которая не давала бы шанса добиться расположения, обожающего ее мужчине.
 И Дон Пино Неро, со скучающим лицом, конечно, напускной усталостью от любовных утех, решил сходить один в игорный дом, одним словом, в казино. Для того чтобы попасть в известный во всем мире игорный дом, расположенный почти в самом центре Венеции, необходимо было пройти гондолой центральным каналом (Canal Grand).
 Точно в средней части города выйти из гондолы в самом престижном месте игорного заведения, что расположено во дворце Вендраминов (Palazzo Vendramin- Calergi). И, конечно, окунуться в мир карточных и рулеточных игр, и игроков, швыряющих деньги на право, и налево, отдавая предпочтение играм на деньги перед другими увеселениями судьбы в этой Мекке карнавала Венеции.
 Дон Пино Неро порылся в своих карманах и, обнаружив там 5000 Евро наличными (валюта в эквиваленте местной, для современного читателя), решил, с напускной уверенностью игрока, выпустить пар, играя в рулетку. Кроме этих денег, его банковская карточка «  Виза»   содержала изрядную сумму в три миллиона Евро, которые он заблаговременно перевел перед отъездом в Венецию на свою карту из общего фонда развития поместья Пино Неро. Так, что Дон Пино Неро не нуждался в средствах не только для игры, но и для сладостных утех в Венецианской Мекке карнавала.
 Гондольер причалил свою гондолу с единственным пассажиром прямо к входу в казино, что занимало старинный дворец Вендраминов. Дон Пино Неро сунул ему 50 Евро и еще, какую- то мелочь, что нащупал в карманах.  На что возничий гондолы расцвел в приветливой белозубой улыбке и выразил свое почтение, сказав по- итальянски:
 -  О, сеньор, Вы так щедры, как не все туристы себе могут это позволить, а мы не можем работать в свой собственный убыток. Эти муниципальные поборы в виде налогов, не уменьшаются, а, наоборот, с каждым годом растут и конца, и края этому не видно.
 Дон Пино Неро стало неловко, и он ради приличия ответил гондольеру.
 -  Но, вам, же дают дотации. Муниципалитету не безразличен ваш бизнес. Это же лицо и престиж Венеции, который в конечном итоге приносит солидные доходы в казну, не так ли? -  лучше бы Дон не отвечал. Наступив на болящий мозоль налогообложения каждого гондольера здесь в этом городе на воде.
 -  Это далеко не так. Мы тратим много своих средств на ремонт и содержание нашего бизнеса. Конечно, прибылей больших нет, но работа наша на этом не зиждется, мы работаем не для этого, мы работаем для престижа нашей Венецианской республики, можно сказать, с патриотических побуждений и азарта во имя искусства…-  Он еще, что- то говорил, но Дон Пино Неро его уже не слушал.
 Фойе казино. Тут его встретил портье с приятной, располагающей улыбкой, показал, где расположены игорные залы для покера, рулетки, игровых автоматов и закусочные, и кассы для каждого зала, чтобы легко и комфортно менять любые виды валют на игорные фишки. Поблагодарив его, Дон Пино Неро остановился у кассы зала рулетки и обменял пять тысяч Евро на десять фишек по пятьсот Евро каждая.
  В зале он выбрал стол рулетки с максимальными ставками, где на поле минимальная ставка обозначена в 500 Евро. За этим столом игроков не было. Он подошел к столу, крупье в белоснежной рубашке, выпрямился, приветствуя игрока, и сразу же запустил колесо рулетки, приглашая делать ставки. Дон Пино Неро механически, усаживаясь за игорный стол, выложил все десять фишек на красное, не понимая, что игра уже идет, а проворный крупье быстро сказал: -  Ставки сделаны! Ставок больше нет!
 После этих слов крупье фишки снимать с поля запрещалось. И Дон Пино Неро ничего не оставалось, как сидеть и ждать, чем закончится спин. Марсик, проскакав несколько ячеек на колесе рулетки, прыгнул в ячейку с номером «  1- красное»  , затем вскочил в ячейку «  33- черное»  , и, наконец замер на ребре ячейки между номером «  33, и 16»  . Постояв там секунды две, лениво, как бы нехотя свалился в ячейку «  16- красное»  .
 Крупье с невозмутимым видом на красное поле к стопке в десять фишек приставил выигрышные две стопки по десять фишек. Итак, за этот спин Дон Пино Неро выиграл 10 тысяч Евро. Все фишки он убрал за пределы игорного поля. И стал в раздумье наблюдать за вращением колеса и движением Марсика. За спиной у Дон Пино Неро стали собираться игроки. Сначала подошла одна пара в масках и костюмах «Арлекинов» с деревянными мечами на левом боку. И еще появилась одна дама в золотой маске «Columbine», увенчанной перьями, не скрывающая изящного овала лица дамы и золотистого цвета волос, ниспадающих к плечам.
 Дон Пино Неро, несколько обескураженный крупным выигрышем, сидел за столом не решаясь делать ставку. Рядом появился Арлекин и, достав из кармана широких панталон в коричневую полоску, десять фишек достоинством по десять тысяч Евро каждая, бесцеремонно, под одобрительные улыбки зрителей все поставил на черное поле. Крупье запустил вращение колеса рулетки и Марсик с магическими словами: -  Ставки сделаны, ставок больше нет!
 Сто тысяч Евро стройной колонкой фишек повергли зрителей в ступор. Над столом воцарилась мертвая тишина, все с азартным нетерпением ждали окончания вращения колеса и бега Марсика. И наконец свершилось, простучав по ребрам ячеек, Марсик замер на цифре 27- красное. Сто тысяч Евро стало достоянием казино «Palazzo Vendramin-Calergi».
 Вконец расстроенный Арлекин с размаху ударил кулаком по игорному столу, вскочил с места, и, получив увесисто- звонкую оплеуху дамы, сопровождавшую его, поникшей походкой, побрел по красной ковровой дорожке к выходу, под итальянскую брань его подруги в таком же одеянии шута.
  Дон Пино Неро не собирался сдаваться. Его азартная натура не могла вот так хладнокровно встать из- за игорного стола, куда он только что сел. Выиграв с первого спина, и не продолжив игру. И он решил играть дальше. Вокруг стола крупных ставок уже собралась толпа зрителей, и это возбуждало, распаляя азарт, призывая к игре.
  Дон Пино Неро не был сведущ в рулеточной игре. Не знал возможных ставок на большом обозначенном цифрами поле, все его познания сводились к красному и черному, и он решил не изменять своим традициям и не выходить из этого правила. Рядом на место проигравшего Арлекина сел прилично одетый господин в черном костюме и с красной бабочкой, что эффектно подчеркивала его ослепительно белую накрахмаленную рубашку и черные холеные усы с закрученными кончиками, кокетливо шевелившиеся от обаятельной улыбки. Чувствовался профессиональный игрок, которым пользуются некоторые казино для раскрутки азартных игроков. Он достал из кармана пиджака десять фишек по пятьсот Евро каждая и все водрузил на черное поле. С не скрываемым участием и приятельской улыбкой смотрел на Дон Пино Неро как бы, предлагая и ему сделать ставки. Дон Пино Неро, не колеблясь, поставил свои десять фишек на красное поле, услышав комментарий игрока:
 -  Следует поставить на черное, так как на черном поле был крупный проигрыш, значит сейчас должно быть везение.
 Но игрок ошибся, Дон Пино Неро вновь выиграл. Теперь у него было уже двадцать пять тысяч Евро. И снова он не намерен заканчивать игру, так как сегодня его день, день везения. Не задумываясь больше, Дон Пино Неро поставил все фишки на красное поле. 25 тысяч Евро в случае выигрыша, должны были принести ему пятьдесят тысяч Евро, не считая ставки. Проигравший игрок с интересом стал наблюдать за спином. На сей раз, Дон Пино Неро выиграл снова. Чтобы больше не рисковать, он снял с выигранного поля ставку, присовокупив к выигрышу, итого с пяти тысяч Евро он выиграл 70 тысяч, плюс первоначальная ставка 5 тысяч получалось, что теперь у него в кармане имелось семьдесят пять тысяч. Такая удача, конечно, может вскружить голову кому угодно, но только не Дон Пино Неро, отличавшемуся холодным расчетом охотника.  Он решил взять гондолу и уйти на ней в отель, где снял уютный номер на острове Святого Самуила. Это место отличалось тихим и спокойным уголком Венеции, хорошее и уютное место для уединения, особенно влюбленным парам. Когда он прибыл на карнавал в Венецию, непременно надеялся встретить эту очаровательную незнакомку, оставившую в его памяти столь незабываемые восторги той ночи в Мадриде. Ему не терпелось встретить ее снова и именно так, как тогда, когда женщина подкралась к нему незамеченной и крепко схватила его за руку. Но этой дамы нигде не было видно. Он ознакомился со всеми развлекательными мероприятиями карнавала, с историческими памятками, даже посетил церковь Святого Самуила, где когда-то был крещен сам Казанова. Без его внимания не обошлось и это знаменитое казино, а таинственной незнакомки нигде не было видно. Между тем, он точно знал, что она, как воплощение Казановы, только в женском обличии, не могла не быть в Венеции, где разворачиваются пьянящие от любви для всех возрастов под полной луной увеселения. Очарование прозрачных, как бриллиант вод Гранд канала, пронизывающего этот город- праздник, в сверкающих бликах отраженной в водах полной Луны, под всплески весла гондольера. Что может быть прекраснее в мире завораживающих объятий любви, поцелуев, трепетного тепла и ожидания скорого и страстного наслаждения близости в уютном гостиничном номере здесь на острове Святого Самуила. Мечтая об этом праздничном развлечении, Дон Пино Неро прибыл сюда, но вот уже истекла неделя пребывания его здесь, а Таинственная Незнакомка не появлялась. И выходя из казино, Дон Пино Неро решил напиться и залечь спать у себя в номере, под свет полной Луны.
 Но столь заманчивым мечтам не удалось сбыться, так как не успел он выйти из дворца Вендраминов, как женские крики о помощи, привлекли его внимание. На пешеходной дорожке набережной канала он увидел знакомого Арлекина, который с помощью своей подруги пытались отнять сумочку у белокурой дамы в маске Коломбина с золотым отливом. Дон Пино Неро бросился на помощь и, применив приемы французской борьбы, раскидал грабителей. Арлекин подвернул ногу при падении, его подруга помогла ему подняться на ноги, и они быстро убежали. Дама, одарив своего спасителя очаровательной улыбкой, сунула ему в руку сложенный клочок бумаги. Не успев зажать записку в руке, как Дон Пино Неро услышал за своей спиной мужской громогласный голос приближающегося мужчины:
 -  Он на тебя напал, дорогая?! -  кричал мужчина, подбегая к ним ближе.
 -  О, нет, милый! Он спас меня от грабителей, что чуть не отняли мои сбережения в этой сумочке.
 Мужчина подбежал, взял даму за белоснежные руки с длинными изящными пальцами, и, убедившись в том, что с ней ничего плохого не случилось, повернулся к Дону: -  Как мне благодарить Вас, молодой человек?
 -  О, что Вы? На моем месте поступил бы каждый уважающий себя мужчина.
 -  О, дорогая, тебя ни на минуту нельзя оставить одну. -  Сказав это, он повернулся к Дон Пино Неро и представился, -  Атташе посольства Великобритании в Риме сер Веньямин Болон. Меня недавно перевили из Испании сюда в Рим. А это моя жена миссис Изабелла Болон.
 -  Очень приятно. -  Галантно пожимая руку серу Веньямину, отвечал Дон Пино Неро. Затем повернулся к даме, и, взяв ее за руку, сразу понял, кто перед ним. Это была та самая незнакомка из Мадрида. Сердце Дон Пино Неро стало, бешено колотится, стараясь скрыть волнение, он представился:
 -  Очень приятно познакомится с Вами миссис Болон. Меня зовут Дон Пино Неро.
 -  Простите, это не то поместье с сортом винограда Пино Неро, что в провинции Пьемонт? -  осведомился сер Веньямин.
 -  Да, я являюсь недавним совладельцем имения. В имении не только выпускаются красные вина этого сорта, но и из традиционных сортов сугубо Итальянского сорта винограда Барбера. А Пино Неро, это название лозы Пино Нуар (Pinot Noir), из нее делается Итальянское вино более мягких сортов, наш предок так назвал эту лозу своим именем, подаренную некогда Людовиком четырнадцатым, следовавшим в Рим в этих краях.
 -  Ну, что ж, очень приятно, познакомится с династией виноделов провинции Пьемонт, таким оригинальным способом. Я вот что хочу Вам предложить, завтра в нашем консульстве намечен прием в честь Венецианского карнавала. Будут высокие гости из мэрии города Венеции, бизнесмены из некоторых провинций Италии, сотрудничающие с Англией, в том числе и виноделы с Юга Италии и Северных провинций, так что я приглашаю Вас на этот прием. Надеюсь, что знакомство с деловыми кругами Великобритании будут полезны для Вас. А я в свою очередь буду рекомендовать Вас деловым партнерам, особенно в части поставок знаменитого вина Барбареско из Пьемонта. Вот возьмите мою визитку, предъявите при входе в консульство. Мы с Изабеллой будем ждать Вас завтра к девятнадцати часам у главного входа.
 -  Я обязательно приду. И очень Вам благодарен сер Болон за приглашение.
 -  Ну, до скорой встречи, сеньор Дон Пино Неро. -  Сер Веньямин подал и пожал железной хваткой руку Дон Пино Неро. А Дон Пино Неро раскланялся с миссис Изабеллой и проводил взглядом отчаливающую с четой Болон гондолу…

Глава восьмая

    Горькая ревность, от которой, как тисками, сжималось сердце Дон Пино Неро, отравила радость встречи с обожаемой Таинственной Незнакомкой, которая теперь уже стала известна, как миссис Изабелла Болон. Мужчинам, не знавшим этого высокого чувства любви, может показаться, что искусный соблазнитель женских сердец, мот и гуляка, меняя женщин, как перчатки, не может быть, так уязвим. И чем, любовью?! Этого чувства Дон Пино Неро никогда в своей жизни не ставил столь высоко, чтобы так страдать.
 Он осушил еще один бокал уникального вина Барбареско, привстал из глубокого кожаного кресла и подошел к окну. За окном в сказочном сиянии светила полная Луна, отражаясь бликами, в водах Гранд канала. По его ряби из серебристых волн скользили гондолы с влюбленными парами. Всюду слышны на разные голоса песни гондольеров. Под звуки гитары, кто- то пел серенаду у окна возлюбленной, а у Дон Пино Неро колотилось сердце от трепетной близости Изабеллы. Нет, не уснуть ему сегодня. Он налил себе еще вина в бокал, жадно осушил его до дна, и вдруг вспомнил о клочке бумаги, которой дала ему Изабелла, и он машинально сунул его в карман сюртука. Забыв о существовании этой записки от переполнявших его чувств, как ниспосланный свыше сюрприз, трепетно вынул из кармана маленький аккуратный квадратик многократно сложенного надушенного дорогими духами листка. С нескрываемым волнением стал разворачивать бумагу с мелким бисером строчек. Это был крик израненной любовной страстью женской души.
 Это стало понятно Дон Пино Неро с первых ее строчек:
«О, мой Бог! Я благодарна проведению, что Ты, наконец, встретился мне, как чудесное явление, как взрыв прекрасного и яркого салюта в небесной безбрежной темноте бархатной ночи! Я не поверила своим глазам, когда увидела тебя здесь в Palazzo Vendramin- Calergi за игорным столом казино. Отлучившись от мужа, которого я никогда не любила, а вынуждена была выйти за него, чтобы попасть в высшие круги знати, коим он себя являет, я написала тебе это послание Любви и верности, тебе единственному. Я никогда не думала, что существует это безмерное чувство, Любовь. И вот оно настигло меня врасплох. Я люблю тебя, как никогда и никого до этого не любила. Я не знаю, что это? Наказание Господне мне? Испытание ли, ниспосланное свыше? Или что?! Ты должен мне все это рассказать, когда мы вновь, и вновь сольемся в трепетном экстазе чувств. Я с нетерпением жду нашей уединенной встречи с тобой! О, моя искрящаяся вспышками невиданного, чудесного салюта чувств, блаженной Любви! До скорой встречи, твоя на веки Изабелла!» 
 От этого изложенного воззвания влюбленной женской души к нему Дон Пино Неро перевел дух. Наполнил еще один бокал вином и, не отрываясь, выпил до дна, этот благородный напиток. Затем, чувственно и глубоко вздохнул, знак благодарности своей душе, что откликнулась на послание гармонией чувств. Он понял, что тоже безмерно и страстно влюблен в это божественное создание с нежной гладкой кожей и шелками золотистых локонов, так чудесно ниспадающих к плечам, словно ангел прикасается своими тонкими перстами, когда они шевелятся от ее движений. Нет, сегодня не уснуть ему. Он снова и снова перечитывал послание любимой женщины, восторгаясь ее признанием. А за окном его номера сиянием разлилась сказочная ночь карнавала в полнолунии под песни гондольеров…
 Утром яркий солнечный луч ударил в глаза. Дон Пино Неро открыл веки и обнаружил себя спящим в кресле. Немного болела шея от неудобного сна. Он бодро вскочил с кресла, снял всю одежду, бросив ее на кресло, и в одних трусах ушел в ванную комнату. Спустя минут сорок свежим вышел из ванной комнаты. К назначенной аудиенции в консульстве оставалось шесть часов, надо было продумать, что надеть и как себя позиционировать с представителями деловых кругов. Хорошо, что заблаговременно он прибыл в Венецию в деловом костюме, в котором намеревался предстать на приеме. Достав свое представительное одеяние, увидел, что все уже выглажено и чисто, рубашка аккуратно сложена на полке в шкафу и даже галстук проглажен. Гостиничный сервис Венеции, как всегда, был на высоте и предоставлял гостям максимальный комфорт. Теперь надо было еще продумать, как не навязчиво предложить испробовать свой товар потенциальным покупателям. Сюда в Венецию он прихватил с собой 12 бутылок. Барбареско тридцатилетней выдержки. Три бутылки уже выпито за время, что он тут, оставалось девять. Значит, пять он возьмет с собой на встречу. Две подарит атташе серу Веньямину Болон, три распорядится разлить гостям, что будет, кстати, представить товар лицом и свести хорошие деловые отношения с нужными людьми для развития семейного винодельческого бизнеса, обеспечив хороший сбыт для своей племянницы Беатрис, когда она вступит в полноправное владение виноделием на Пино Неро. А вот четыре оставшиеся, Дон Пино Неро мечтательно прикрыл веки глаз, предвкушая романтическую встречу с Изабеллой Болон. Так в мечтах прошло время. Пора собираться на прием. Консульство Британии на время праздника карнавала остановилось в отеле для важных государственных персон, что находился на главной площади Венеции и там намечался этот прием. Дон Пино Неро прибыл вовремя на такси с двумя пакетами вина, один пакет серу Веньямину Болон и для гостей второй. У парадного входа в отель прибывающих встречала миссис Изабелла Болон. Дон Пино Неро крайне удивился ее одиночеству. Заметив это, Изабелла сразу же предупредила Дона, что сер Веньямин уехал по срочному делу в посольство.
 Галантно раскланявшись, Дон Пино Неро, поцеловал протянутую для приветствия руку Изабеллы, и поднял свои жгучие черные глаза, светящиеся нетерпением встречи. Изабелла сама была не своя от этой близости, учтивость требовала сдержанности и сокрытие чувств. Все и гости, и Изабелла были без масок, что с трудом скрывало написанное волнение на лицах. Когда Дон Пино Неро поднял глаза, оторвавшись от поцелуя руки, женщина быстро вымолвила: -  Он уехал по срочному вызову, обещал вернуться как можно скорее. Пожар в Лондоне, горит Букингемский дворец Королевы Англии.
 -  Да это важное происшествие. -  Сдержано отвечал Дон.
 -  Проходите в фойе гостиницы, там уже распорядитель приема оглашает программу мероприятия, и ему отдадите пакеты. -  Громко говорила Изабелла, пытаясь скрыть волнение, охватившее всю ее, затем наклонившись, как бы рассматривая подарок, серу Веньямину в пакете, быстро сказала, -  Я тебя сама найду, там уже приготовлен номер. Там нас никто не найдет.
 На эти, медом прозвучавшие слова, Дон Пино Неро одарил Изабеллу своей неподражаемой улыбкой и быстро сбежал ступенями крыльца в фойе отеля. Передав пакеты распорядителю, со скучающим видом стал рассматривать гостей, многие из которых, были в масках. Они не снимали масок даже при входе, ограничиваясь вручением пригласительных билетов встречающих охранников вместе с хозяйкой мероприятия миссис Изабеллой Болон. Банкетный зал и зал для проведения бала и фойе для бесед гостей все было приготовлено и убрано в соответствии требованиями праздника карнавала. Официанты носились с подносами, на которых стояли бокалы с шампанским и красным вином Барбареско. Дон Пино Неро узнал свой напиток, и был удивлен быстрой оперативностью, с которой Изабелла распорядилась угостить гостей Барбареско. Неожиданно к нему подошел полный господин во фраке и первым обратился к нему со словами:
 -  Здравствуйте, Дон Пино Неро. -  В его руках был бокал с красным вином. Он мило улыбался приветливой улыбкой, -  Не удивляйтесь, откуда я Вас знаю. Я давно слежу за бизнесом вашего покойного сводного брата и осведомлен, что он перед смертью завещал Вам опеку над дочерью.
 -  Так представьтесь, чтобы и я был сведущ в том, с кем имею честь беседовать? -  прямо спросил Дон подошедшего сеньора.
 -  О, мое имя для Вас ничего не скажет. Можете называть меня мистер Консуэло. Я давно уехал из Сицилии в Америку и у меня там бизнес. Надо сказать, что Ваше вино Барбареско тридцатилетней выдержки отличается вкусовыми качествами от традиционного такого же итальянского Барбареско. Можно даже сказать, что Ваше вино содержит некий компонент, так изысканно влияющий на общее состояния самочувствия. И еще оно совсем не пьянит, а наоборот поднимает настроение и придает силы.
 -  Не хотите сказать мистер Консуэло, что в моем вине присутствует наркотическое вещество? -  настороженно спросил Дон Пино Неро.
 -  Конечно, нет! Я хотел сказать, что это вино, как панацея от всех болезней, придает силы, в отличие от наркотика, который отнимает силу при окончании воздействия.
 -  Мистер Консуэло, похоже, Вы неоднократно пользовали этот сорт вина из виллы Пино Неро, провинции Пьемонт.
 -  Несомненно, мой друг. И я очень расстроился, когда узнал, что сеньора Пино Неро не стало, так как я много лет получаю это вино в свой магазин на Брайтон Бич, где расположен мой закрытый клуб « Гурман»  . Вот поэтому я здесь и надеюсь продолжить сотрудничество в поставке Барбареско, теперь уже с Вами сеньор Дон Пино Неро.
 -  Простите, мистер Консуэло, но я представился здесь, как сеньор Дон Пино Неро.
 -  Разумно, конечно, и сразу собеседника, при знакомстве настраиваете своим именем на коммерческий лад сеньор Дон Пино Неро.
 -  Да, пожалуйста, называйте меня так. Для местной аристократии я сеньор Дон Пино Неро. Готовьте бумаги, я буду в начале марта на вилле Пино Неро, там подпишем договор и можете сразу же забрать партию вин с собой в Соединенные Штаты.
 -  С Вами приятно иметь дела, сеньор Дон Пино Неро. -  Мистер Консуэло раскланялся и отошел к кружку одетых во фраки джентльменов. Он стал живо беседовать с ними, кивая в сторону Дон Пино Неро. Дон не стал сверлить их беседу глазами, а постарался быстро отойти в другую часть зала и неожиданно столкнулся с Изабеллой. Ее прелестная грудь в декольтированном голубом платье бурно вздымалась. Не вооруженным взглядом было видно, как возбуждена, была женщина. Подойдя ближе, и не останавливаясь, она сказала не громко:
 -  Комната на пятом этаже пятьсот двенадцатая. Через десять минут уходи туда. -  И быстро проследовала залой к лифту. Дон Пино Неро застыл на месте, не смея шелохнуться. До него, как во сне, донесся голос распорядителя бала:
 -  Дамы и господа, миссис Болон нездоровиться, и она не выйдет больше к гостям. Прошу всех в банкетную залу, занимайте места согласно номерам, обозначенным в пригласительных билетах.
 Спустя десять минут по тому он поднимался лифтом на пятый этаж…

Глава девятая

 Воображение Дон Пино Неро рисовала неистовые картины любовных сцен, которые ждут в скором и ближайшем времени его и безумно влюбленной в него Изабеллы. И на зло, как бывает, в такие минуты ожидания, мгновения превращаются в вечность, а вечность в бесконечное течение времени. Вот уже промелькнул четвертый этаж и лифт, не дотянув до пятого этажа, вдруг замедлил свое движение и замер. О, только не это! Как не справедлива судьба! Дон Пино Неро не хотелось верить в случившееся. Он изо всех сил пытался открыть клеть двери лифта, но все напрасно. Он заметался по клети, как загнанный зверь, не зная, что предпринять в такие минуты, ощущая наказание проведением его внезапно вспыхнувшую не земную любовь к прекрасному ангелу во плоти Изабелле. Взгляд тупо уставился в черный телефон, мирно «дремавший» на полочке в углу клети лифта на уровне его груди. Не соображая еще, что это его путь к освобождению, он, как раненный зверь бросается на охотничью сеть, как утопающий хватается за соломинку, дрожащей от нетерпения рукой схватил трубку. Мгновенно в трубке раздался голос: -  Вас слушают?!
 -  Это пассажир лифта гостиницы, где идет консульский прием посольства Британии. Ваш лифт застрял и не работает, а вместе с ним и я торчу почти на пятом этаже.
 -  Воспользуйтесь соседним лифтом, у нас их два. -  Невозмутимо сказал женский голос.
 -  Послушайте мадам, я сижу в вашем лифте, пришлите, кого ни будь, и выпустите меня!
 -  Вы, сеньор так бы и сказали, что вы в лифте. Ожидайте, сейчас пришлю к вам сотрудника гостиничной технической службы. -  Голос умолк, вместе с характерным щелчком в трубке телефона.
 Дон Пино Неро схватился за голову, издав звук на подобии волчьего завывания. Затем уселся на дно лифта, смирившись с ожиданием техника. В соседней шахте лифта слышался мерный звук поднимающегося второго лифта, который остановился на пятом этаже. И вскоре его клеть начала медленно продвигаться вверх, как ведро, наполненное водой из глубокого колодца. Наконец дверь открылась и Дон Пино Неро увидел перед собой знакомого мистера Консуэло переодетого в одежду технического служащего гостиницы. Дон открыл рот от удивления, и приготовился осведомиться о его маскараде, как внезапное головокружение повергло его в беспамятство…
 Когда он пришел в себя, и сознание прояснилось, Дон Пино Неро обнаружил что лежит на мягком матрасе. Голова работала ясно, головокружения не было, мысли возвращались к нему вместе с памятью, роясь в их ворохе, Дон Пино Неро пытался вспомнить, что произошло и где он сейчас? Открыв глаза, он увидел, что возлежит в комнате стены, которой увешены портретами воинов в римских и средневековых доспехах, а напротив он обнаружил мужчину сидевшего в позе лотоса на невысокой квадратной подставке с сигарой во рту. Рядом с мужчиной, внешне напоминающего мистера Консуэло, стоял небольшой столик, на котором стояла откупоренная бутылка Барбареско с наполненным красным вином бокалом.
 -  Ну, пришли в себя, сеньор Дон Пино Неро? -  спросил не винимая сигару изо рта Консуэло.
 -  Где я? И что со мной произошло? -  спросил Дон.
 -  Вы у меня в гостях. И ваша безопасность гарантирована. Расслабьтесь и ни о чем не беспокойтесь. Здесь вам ничто не угрожает. -  Спокойный голос его похитителя, окончательно взбесил пылкую натуру Дон Пино Неро. Он, не сдерживая больше эмоций, вскричал: -  Что, черт возьми, происходит?! Что это за маскарад?! И где я нахожусь?!
Отвечай мне, а то хуже будет?!
 С этими словами Дон Пино Неро вскочил с матраса, и бросился к спокойно сидящему в позе лотоса мистеру Консуэло. Дон, как вихрь, подлетел к своему похитителю, но тот на расстоянии в метре от приближающегося Дона, выставил вперед свою руку и сделал реверанс ладонью. Дон Пино Неро повторил всем своим телом движение ладони мистера Консуэло и свалился на мягкую ворсистую поверхность, которой был устлан пол, ощущая непреодолимую тяжесть во всех мышцах своего тела. А мистер Консуэло, попыхивая дорогой кубинской сигарой, спокойно взял бокал с вином и продолжал.
 -  Я всегда восхищался именно этим вином Барбареско, и когда получил заказ на устранение вашего сводного брата Пино Неро, долго размышлял о том, что произойдет с этим прекрасным вином с виллы Пино Неро. Ведь секрет добавки никто не знает кроме вашего брата. А потом подумал, а ведь завещание, которое написано вашим братом, непременно должно содержать и рецепт на изготовления вина. Да, да, конечно. Конкуренты, которые заказали мне, устранение вашего сводного брата хотели уничтожить это прекрасное вино. Но они просчитались, а я не могу принять отказ, так как мы из спокон веков выполняем заказы подобного рода.
 -  Ах, ты мерзкий убийца! Тебе это просто так не сойдет с рук! -  гнев переполнял все существо Дон Пино Неро. На эти слова Дона, Консуэло никак не отреагировал, а, как ни в чем продолжал свою речь спокойным размеренным голосом:
 -  Но, как, же это чудесное вино? Ведь я уже не мог уничтожить и его производство по этому рецепту. С другой стороны, добыв рецепт можно было начать производство вина и у других виноделов провинции Пьемонт, особо не распространяя его продаж. Но столь капризная рецептура могла иметь в других местах северной Италии уже не те уникальные свойства, каких добился сеньор Пино Неро, ваш сводный брат. И тут хороший ход подсказал мне именно он. Сеньор Пино Неро предложил производство вина переложить на ваши плечи, оставаясь в тени. Я очень обрадовался такому исходу и согласился на обман моих заказчиков, оставив в деле вашего сводного брата Пино Неро. Все равно он будет следить за процессом, выполняя роль управляющего поместьем Пино Неро.
 -  Я что-то не понимаю, или ты меня водишь за нос?!
 -  И я принял решение устранить управляющего поместьем Пино Неро вместо вашего брата. Как вы знаете, управляющий внезапно исчез, и никто его не смог и не сможет больше обнаружить. Мои искусные мастера наложили грим, и всем стало понятным, что это был похоронен ваш брат.
 -  Так, что Пино Неро жив?! -  вскричал, как ужаленный Дон.
 -  Еще не зажили окончательно его раны после пластической операции по изменению внешности, но по манерам его походки, по манере говорить и, наконец, по голосу вы узнаете в нем вашего сводного брата. Сеньор Пино Неро, пожалуйста, войдите и представьтесь вашему брату. -  Сказав это, в стене образовалась дверь, и в комнату вошел мужчина лет тридцати пяти с обклеенным пластырем, то тут, то там, лицом. Дон Пино Неро сразу узнал в нем своего сводного брата Пино Неро. Консуэло взмахнул ладонью, и тяжесть с тела Дона исчезла. Дон Пино Неро быстро вскочил на ноги, обнял вошедшего брата.
 -  Прости брат, что мне пришлось устроить этот маскарад. -  Сказал ему Пино Неро, -  Но эти конкуренты, что с Ломбардии, что с Сицилии, готовы были убить меня.
 -  И, ты, решил подставить меня?  По полной программе под эти расклады? -  сказал Дон Пино Неро с упреком.
 -  Не совсем так, -  вмешался в разговор Консуэло. -  В первых я спасал, прежде всего, мою дочь Клеопатру, которая была специально послана для изучения вас, Дон, сможете ли вы принять на себя тяготы ведения такого бремени, как управление имением по наследству. А в итоге она влюбилась в вас, и поначалу я не знал, что с этим делать?
 -  Понятия не имею, кто такая Клеопатра? Я в то самое время, когда вам взбрело в голову меня похитить, я поднимался в лифте, и спешил на свидание к своей девушке.
 -  Да бросьте, вы, Клеопатра, войди, успокой своего кавалера! -  сказал Консуэло, в его голосе зазвучали теплые нотки.
 Из той же двери в стене, откуда появился сводный брат Дон Пино Неро, вышла Изабелла, сияя радостной улыбкой. Дон поднял на нее глаза и не смог больше оторвать взгляд. Это была божественная и редкая женская красота. Даже тогда, когда он вспоминал ту ночь в Мадриде, где она была в маске. И маска не смогла скрыть прелестные черты. А сейчас женщина предстала в своем естественном облачении.  Золото волос, так гармонировало с бирюзовым цветом глаз, и голубой шейный платок, обвитый вокруг лебединой шеи, и платье, подобранное в тон глаз, все ее одеяние подчеркивало красоту нетронутою косметикой. И бархат длинных черных ресниц, обрамлявших бирюзу глаз. И мягкость длинных изогнутых в чувственном изгибе каштановых бровей. И персиковых щек, так украшавших лицо с розовыми, как лепестки нежной розы, губами рот.
 -  Изабелла?! -  удивлению Дон Пино Неро не было предела, -  А, как же ваш муж мистер Веньямин Болон?
 -  Он мне не муж. Я была с ним, как его сопровождающее лицо в соответствии с контрактом, который в настоящее время не имеет никакого значения. У него в Лондоне старая и некрасивая жена, которую он стеснялся показывать на людях. Еще в Мадриде он заключил с нами контракт, пункты которого были обозначены все в мою пользу. Я могла в любой момент уйти от него, и при нем я была совершенно свободна, как сейчас. -  С этими словами Изабелла- Клеопатра подошла к Дон Пино Неро обняла его за шею и нежно и долго они слились в длинном и страстном поцелуе, который увлек их вне пространства и времени. И только тогда, когда им не хватало воздуха для дыхания, Клеопатра повернула лицо к своему отцу, и обратилась к нему со словами: -  Папа, благослови нас на брак с моим женихом сеньором Дон Пино Неро.
 -  Подойдите, ко мне, дети мои. -  Поднимаясь на ноги со своего места, мистер Консуэло, возложил руки на голову дочери и Дона со словами, -  Я сын потомков великого Александра Македонского, наследуя заветы данные мне предками, благословляю эту возлюбленную пару на брак, как отец Александр Сицилийский дочери моей Клеопатры. Живите в мире и в согласии, дети мои, и будьте счастливы.
 -  Как теперь мне вас называть, папа? -  спросил Дон Пино Неро.
 -  Сын, мой, зови меня падре Александр. Это имя мое настоящее из множества имен, под которыми меня знают в мире.
 Дон Пино Неро внимательно осмотрел падре Александра и удивленно обнаружил, что от той полноты, которую он увидел у мистера Консуэло, не осталось и следа. Перед ним стоял стройный подтянутый мужчина в прекрасной физической форме.
 -  Мы потомственные частные лазутчики. Выполняем на протяжении веков задания по слежке и предоставлению информации обо всем, что необходимо заказчику. -  Отвечала Клеопатра, увидев смятение Дона, -  О нас малоизвестно миру, потому, что мы умеем хранить наши тайны. Мы владеем в совершенстве всеми методами защиты и невидимы для объектов, за которыми ведем наблюдение, и многое другое, что я тебе со временем расскажу. Вот, например, этот дом. Об этом месте никто никогда не сможет узнать и тем более найти его. -  Клеопатра взглянула в сторону отца, сказав, -  Папа я покажу ему местность. И нам давно уже надо побыть на едине. -  Падре Александр чуть наклонил голову, обозначив Клеопатре свое согласие. Затем девушка взяла Дон Пино Неро под руку, -  Идем…

Глава десятая

 Дон Пино Неро был счастлив таким поворотом событий, одновременно чувствуя неловкость своего положения, как, очевидно, чувствует себя, попавшая в силки охотников добыча, не догадывающаяся еще, куда, и зачем попалась. И это чувство нарастало с каждым мгновением пребывания в этом райском гнездышке прекрасной Клеопатры. В ее объятьях он забывал обо всем, на свете, что беспокоило его, забываясь и откладывая на потом это подсознательное чутье, что нашептывало ему предательское беспокойство. А странность его положения была в том, что как и следовало из его холостой жизни, Дон Пино Неро сам безмятежно выбирал себе женщин, влюблял их в себя и, так же безмятежно бросал, удовлетворив страсть охотника и плотскую потребность своей распущенной натуры. Здесь же было, что- то новое, непредсказуемое и не понятное ему самому, его, а не он, поймали в любовные силки. И мало того, что поймали, но как прекрасно и восторженно для него это было тогда в Мадриде, и происходит сейчас. И в дополнение к его размышлениям, он слышит восторженные слова любви, произносимые нежным шепотом, льющимся из прекрасных губ самой Богиней любви, его Клеопатры.
 Прошло довольно длительное время, а за окном их комнаты, все также светло, как в белые ночи, будоражащие влюбленные сердца, которые бывают только в Северных странах.
 -  Скажи, моя прелесть, -  спросил Дон Пино Неро, нежно покусывая зубами ее мочку ушка, -  что же не видно сумерек за окном?
 -  О, любовь моя, мы же в раю. Я не успела показать тебе, где стоит наш дом. Он там, где находится Библейский Рай, который никто не может отыскать. Я покажу тебе Библейский сад Рая, который, как известно из Библии и Святых писаний, но который не может отыскать, никто и никогда.
 -  И, что, Рай, правда, на Земле? -  удивленно спросил Дон Пино Неро.
 -  Конечно. Но в Раю никогда не бывает темно.
 -  А, вот почему нет вечерних сумерек. -  Догадался он.
 -  Да, милый. Давай поедим, а то я голодна.
 С этими словами Клеопатра вскочила с постели, прошуршав простыней, укрыла себя и, подойдя к столу с уставленными яствами, налила вина Барбареско в бокал, и наполнила бокал для Дона. Дон Пино Неро подошел и уселся за столом. Они выпили вина. Дон Пино Неро не переставал восхищаться райской красотой Клеопатры. На своем веку он видел немало женщин и девушек, но такой красоты ему еще не доводилось встречать. А прекрасным в ней было все. Все было столь совершенно, что не поддавалось сравнению ни с одной из его прошлых побед. И даже прекрасная древнегреческая богиня любви Афродита не могла сравниться с этой красотой. Дон Пино Неро поймал себя на мысли, что прочно и накрепко попался в силки к прекрасной Нимфе, Клеопатре, и выбраться из них он уже не сможет никогда. А, Клеопатра, тем временем продолжала говорить.
 -  Наше Солнце никогда не заходит. Оно светит вечно и дает нам свет, который не обжигает, подобно чудодейственному огню, возникающему у Гроба Господня. Каждый год в Великую Субботу, накануне Пасхи, в Иерусалиме происходит Великое Чудо -  на Гроб Господень сходит Благодатный Огонь.
 - Если ваше Солнце дает чудодейственный свет, который не обжигает, то, что это за место такое? Если это так, то такое чудо может быть только в Раю.
 -  Давай поедим, затем оденемся и выйдем в сад. Я покажу тебе наше солнце, на которое можно смотреть и смотреть на его яркий свет, который не болезнен для глаз.
 После обеда, они надели на себя легкие одежды, подобно тех, которые носят в Индии, просторные и свободные для проникновения ветерка, обдуваемого тело. Их белые сутаны в виде накидок приятны для плеч и не стесняют свободы движений.
 -  Идем! -  взяв Дон Пино Неро за руку, Клеопатра вывела его на балкон. Взору Дона открылась сказочная картина райской местности. В голубых просторах редких кучевых облаков светило неподвижно яркое солнце, таким сказочно- необыкновенным светом, что потоки его лучей не падали, пробиваясь сквозь облака, а, словно втягивались в светило целиком, отдавая только свет в пространство. Мягкое свечение исходило от солнца, освещая все вокруг, и от его мягкости буйством цветения благоухал сад у дома и по его окрестностям. Ароматы неведомых цветов носились в воздухе, поднимаясь от буйно цветущего сада. Прекрасные райские птицы порхали меж ветвей, лакомясь плодами. Их звуки, щебетание и свист, складывалось в приятный птичий хор, это пение так воспринимал слух, что казалось, в этом пении птиц влюбленные парят вместе с ними, вдыхая ароматы божественного цветения райского сада. В этот миг Клеопатра взглянула на Дон Пино Неро…
 С блаженной улыбкой на устах Дон открыл глаза. Жесткая постель гостиничного номера и полная Луна за окном, вернули его к реальности. На нем был надет костюм, в котором он был на приеме, на ногах туфли. В изумлении он уселся на край постели, свесив ноги на пол. Мысли вертелись в его голове, сменяя, друг дружку, пока, наконец, не пришла одна вразумительная. Конечно, это был сон. Конечно, это ему все приснилось, скорее он пытался уговорить себя в том, что это был сон, и что это ему приснилось, так, как, будто это была правда. Ну, конечно приснилось. Убедив себя в этом, окончательно и бесповоротно, он решил спросить у дежурного внизу портье, как он попал из отеля, где велся консульский прием, сюда в гостиницу? И немедля, сбежал вниз к стойке администратора.
 -  Чем могу Вам помочь? -  сонным голосом спросил портье.
 -  Любезный, не подскажете, кто помог мне подняться в номер сегодня вечером?
 -  Нет, это было вчера вечером. Господин, который привел Вас, просил не беспокоить Вас. Он сказал, что Вам нездоровиться, и что Вы отдохнете, и что с Вами все в порядке. Что Вы выпили лишнего, что это все пройдет.
 -  Выходит, что я проспал, почти сутки? -  удивлению Дон Пино Неро не было предела.
 -  Выходит так. -  Безразлично подтвердил портье, и добавил, -  Я сегодня в восемнадцать заступил на ночную смену, мне сказали, что Вы должны будете уже быть на ногах.
 -  Так и есть, так и есть. -  Рассеяно проговорил Дон Пино Неро. -  А, кто меня привел?
 -  Такой полноватый мужчина с закрученными усами, во фраке. Он еще сказал, что на приеме Вы как бы, хватили лишнего.
 -  «  Так это был Консуэло или, как его там, Александр Сицилийский»  . -   Подумал Дон Пино Неро. Он уже не разговаривал с портье, который пытался еще, что- то сказать, а медленно побрел на свой этаж в свой номер…
 Дон Пино Неро, поднявшись в номер, решил обдумать все, что с ним произошло в спокойной обстановке на едине с собой. Но, не успев открыть дверь номера, как зазвонил телефон, не смотря на позднее время. Часы показывали 22 часа 30 минут. Когда Дон поднял трубку, раздался приятный женский голос телефонистки: -  Это мистер Дон Пино Неро? -  девушка говорила по- английски и после того, как Дон Пино Неро ответил утвердительно, сказала, -  С Вами будет говорить сер Веньямин Болон, соединяю!
 В трубке раздался щелчок соединения, и твердый голос сера Веньямина зазвучал, как металл меча в смертельной схватке двух самураев.
 -  Приветствую Вас сеньор Дон Пино Неро! Извините, что не смог Вас встретить на приеме, но с этой миссией отлично справилась моя жена, миссис Изабелла Болон. В знак моей признательности я хочу пригласить Вас к нам на ужин в ресторан отеля, где проходил прием. Мы с миссис Болон будем ожидать Вас к девятнадцати часам. За ужином поговорим и о деловом предложении с нашей стороны. -  Сер Болон сделал паузу, ожидая ответа от Дон Пино Неро. Чего, чего, но, такого поворота событий он не ожидал. И собравшись с мыслями, ответил:
 -  Мне, очень приятно слышать Ваш голос, сер Веньямин. Конечно, я с благодарностью принимаю Ваше приглашение и непременно буду к назначенному часу ужина.
 -  Надо сказать, что Ваше вино Барбареско производит очень приятные гастрономические оттенки вкусовых качеств. Здесь в Лондоне мне доставили сегодня к ужину бутылку тридцатилетней выдержки из запасников моего погреба именно производства виллы Пино Неро (Pinot Noir). Теперь Вы временный хозяин виллы и, надеюсь, что Вы будете покровительствовать и в будущем производство, так, что мы можем обсудить с Вами за ужином долговременное сотрудничество поставок вин сюда в Лондон. Партии вин сорта Барбареско производства виллы Пино Неро быстро расходятся у нас по дорогим ресторанам Лондона. Я звоню из Хитроу, мой самолет через час вылетит в аэропорт Марко Поло, и я скоро буду в Венеции. Ужин на завтра уже заказан, так что до встречи.
 -  О, да, конечно, сер Веньямин. До, скорой встречи, сер! -  Дон Пино Неро положил трубку, когда раздались гудки зуммера.
 «Вот это номер, -  обескуражено подумал Дон Пино Неро. -  Значит Изабелла, ни какая не Клеопатра, и не свободна, а замужняя женщина. Значит, этого ничего не было. Не было никакого дома, в Райском саду, и не было, никакой Клеопатры. Все мне, все приснилось».
 Он уселся на постель, не снимая верхней одежды, в великом смятении.
 «Ну, что же, -  подумал он, -  завтрашний день, надеюсь, прояснит ситуацию с моим наваждением. А, то, что я влюбился, факт на лицо, и от этого никуда не деться, факт».
 С этими мыслями Дон Пино Неро снял из себя одежду, аккуратно развесил в шкафу костюм с брюками, рубашку бросил в ванную в таз для стирки. В шкафу у него была смена выглаженного белья и рубашек достаточно для выхода. После расслабляющей ванны и душа он тщательно вычистил зубы, и лег спать. В эту ночь ему ничего не снилось…
 На званый ужин Дон Пино Неро готовился, тщательно подбирая к своему гардеробу рубашку и бабочку вместо галстука. Разглядывая себя в зеркале, он вдруг обнаружил, что в бабочке он будет смотреться, как официант обслуживающий званый ужин, и решил сменить ее на галстук. Комплект удался, галстук был подобран в тон пиджака. Осталось разгладить брюки и пиджак, чтобы нигде не было складок. С брюками все обошлось хорошо, и они очутились на вешалке. Пиджак лег на гладильную доску, и в нагрудном кармане оттопырившись, оказалась записка. Его как током обдало. Он достал сложенный и исписанный листок знакомым, как бисер, мелким и ровным почерком.
«Милый, так надо. Ты обнаружишь мое письмо, когда будешь собираться на званый ужин. Этот ужин устроила я для нас, чтобы как- то смягчить твое возвращение в отель. Веди себя сдержанно, будто мы не знакомы, так надо для нас двоих. И помни, я люблю тебя, и до скорой встречи, навеки твоя Клеопатра».
 От прочитанного послания он застыл неподвижно, пытаясь понять этот явный сон. Неужели ему вновь снится это. С трудом верилось, что это действительность, а не наваждение. Он снова прочел записку, и имя Клеопатра говорило, что все происходило с ним это правда. И видение райского сада, и любовь ангельской девушки Клеопатры, и солнце с не обжигающими лучами, на которое можно смотреть без боли в глазах. С осознанием этого, к нему возвращалась та мужская уверенность, что так нравится женщинам и, что этой мужской уверенностью он мог теперь распорядиться по достоинству, как подобает любимому мужчине перед рогоносцем мужем, не подозревающем о связи жены. Стоп, а как насчет того, что Клеопатра сказала, что она не замужем за Веньямином. Значит, сер Веньямин Болон пускает пыль в глаза перед общественным мнением о своей персоне. И этот факт придал непередаваемой радости, и настроение улучшилось, что Дон Пино Неро, напевая песенку, быстро разгладил пиджак, и аккуратно, с какой- то нежностью развесил на плечиках вешалки. Одежда подобрана, настроение бодрое, а до выхода в ресторан оставалось еще много времени. И, чтобы скоротать время и хорошо себя ощущать физически, он решил отдохнуть в постели, расслабившись, не о чем не думая. Установив будильник на ручных часах на семнадцать часов, лег и не заметил, как уснул сразу же безмятежным, как в юности, сном…

Глава одиннадцатая

 В темноте трюма корабля, скованные цепями, застыли на своих местах рабы- гребцы. Был час обеда. В узком проходе разносчик в набедренной повязке и с бадьей полной кусков овсяного хлеба, заранее приготовленных для раздачи, вынимал по одному куску и раздавал направо и налево, рабам- гребцам. За ним шел разносчик воды. Он черпал оловянной кружкой из дубовой бадьи питьевую воду и давал получившему рабу хлеб напиться. Не допитую до конца воду, выхватывал из рук пьющего, часть воды разливалась по трюму, обозначая водными брызгами проход. Следом за водоносом шел надзиратель с плеткой из сыромятной кожи, зорко следивший за тем, чтобы каждый раб получал свой положенный кусок черствого хлеба. Когда последний гребец съел свой хлеб, разносчики поспешили быстро унести свои пустые бадьи, а надсмотрщик, громовым голосом объявил, что на парусах идем к Мессианскому проливу и что можно перевести дух. Вздох облегчения прокатился по трюму, после долгого и изнурительной гребли от Неаполя до самого Мессина. Это был пиратский корабль, которого наняли купцы общины Неаполя, возившие товар в Киликию по приказу сената Римской Империи, дабы задобрить морских разбойников в эти неспокойные времена восстания рабов под предводительством Спартака, а еще лучше склонить их на свою сторону. Пиратская галера, получив вознаграждение золотом в Неаполе, возвращалась в Эгейское море, где расположено множество пиратских островов у берегов Киликии, и где можно было отдохнуть, и подготовится к новым походам и грабежам. Надзиратель был в хорошем расположении духа. На палубе его ждало угощение. Так как галера везла с собой бочки с красным вином.
 Пригрозив своим устрашающим хлыстом с металлическим набалдашником на конце рабам, надзиратель поднялся с вонючего трюма на свежий воздух палубы. Как только за надзирателем захлопнулся люк, тщедушный и худой, как скелет, раб, сидящий за крепко сбитым гребцом, недавно прикованным на место умершего, постучал правой рукой по плечу его. Передний резко обернулся и спросил на своем языке:
 -  Чего ты хочешь от меня?
 -  Я знаю, что ты прибыл из Востока! -  тщедушный ответил на ломаном языке его страны, и продолжал, -  Я знаю эту местность. Я был на острове Сицилия, и мы сможем выбраться. Другие рабы внимательно прислушивались к шепоту этих двоих гребцов, но ничего не понимали, так как были из разных стран каждый со своим языком и обычаями.
 -  Ты безумец! Как ты думаешь бежать? -  почти с ненавистью спросил крепыш.
 -  Мне понадобится твоя помощь. На ночь нас запирают. Ты сильный и можешь разбить шлюпку, чтобы за нами не устроили погони. Ты согласен? -  тщедушный выжидательно и с напряжением смотрел в глаза рабу. И тот с кривой улыбкой, смерив ребра, проступающие сквозь кожу тщедушного раба, своими широко поставленными глазами, ответил:
 -  Да, я согласен. А как ты освободишь меня от этих оков?
 -  Увидишь. Меня зовут Кшатр. А, как ты зовешься?
 -  Я Айна.
 -  Хорошо Айна, когда появится надзиратель, попроси его подойти ко мне. Скажи, что я без сознания. Пусть подойдет.
 -  Я не знаю их языка.
 -  Это ничего, позовешь жестами, пусть только подойдет. Он должен подойти осмотреть меня, затем пойдет за ключом от моего замка. Ключи у него в связке. Дальше я буду сам действовать. Освобожу тебя, и мы вдвоем пробьемся к шлюпке. -  Он вдруг наклонил голову, давая понять, что надзиратель открыл люк в трюм. Затем послышались его тяжелые шаги. Когда в сумрачном трюме глаза надзирателя привыкли к темноте помещения, он вдруг заметил, что еще свежий и крепкий раб жестом подзывает его к себе, кивая на раба, поникшего на рукояти весла. В пьяном взгляде зло блеснули искорки недовольства.
 -  Вот поганец, спит! Ну, я тебе покажу! -  со злым рыком, надзиратель бросился на Кшатр, ударив наотмашь хлыстом по голой спине. Металлический набалдашник на конце хлыста с грохотом отсек от скамьи щепку древесины. Красная полоса мгновенно обозначилась, выступившей на спине кровью от содранной кожи. Кшатр не шевелился и не издавал признаков жизни.
 -  Да он сконал! -  удивленно пробасил надзиратель и ушел за ключами, чтобы отстегнуть от цепи умершего раба. Когда люк за ним закрылся, Кшатр вдруг сказал:
 -  Сейчас, когда он явится и откроет замок, я его убью и открою твой замок. Тебя будут просить другие гребцы. Ни одного из них не отвязывай, потому, что мы в свалке не уйдем. Нас всех убьют. Понял?
 - Да. -  Кшатр принял прежнюю позу. Гремя связкой ключей, появился надзиратель и, подобрав ключ, отвязал ногу Кшатр от общей цепи. Этого только и надо было тщедушному рабу. Кшатр в мгновение одним ударом указательного пальца ударил в шею не успевшего выпрямиться надзирателя. Тот, не издав ни звука, как мешок повалился в проходе бездыханным телом. Связка с ключами оказалась в руках освобожденного гребца Кшатр, который тут же принялся подбирать ключ к замку Айна. Рабы, в изумлении молча, следили испуганными глазами за действиями этих двух самоубийц. А Кшатр и Айна уже пробирались по лестнице к выходу на палубу. Кшатр, перед тем как выйти на палубу, приложил указательный палец ко рту и жестом дал понять остальным рабам, чтобы те молчали. Гребцы затихли и как один старались не шуметь, давая возможность освобожденным двум рабам выбраться беспрепятственно наружу из ненавистного трюма.
 Когда Кшатр выглянул на палубу, возле центральной мачты стояла бочка с вином и помощник надзирателя, шатаясь от выпитого вина, с черпаком стоял рядом. Команда, которая не была на вахте, валялась пьяная на палубе. Некоторые пираты храпели. Рулевой стоял у штурвала и нетрезвым голосом пел пиратские песни. Незамеченным Кшатр, тенью подкрался к рулевому и одним ударом в шею умертвил вахтенного. Закрепив штурвал линьком, положил на колесо штурвала рулевого пирата так, чтобы было видно, что он мертвецки пьян и болтается на штурвале. Когда с этим было кончено, он дал знак Айну и тот, крадучись подбежал к Кшатру. Вдвоем они спустили шлюпку на волны и, не обращая внимания на вторую шлюпку, прыгнули за борт. Быстро подплыли к шлюпке, и взобрались в нее. Айна вцепился за весла и начал неистово грести подальше от корабля. Вдалеке виднелась земля. Это был остров Сицилия. Правитель острова враждовал в то время с Римом. Непомерные налоги и поборы в голод еще больше отдаляли Сицилию от Рима, но все же это была территория Римской Империи. И беглецы решили спрятаться там на некоторое время, чтобы решить свою дальнейшую участь.
 Итак, Айна налегал на весла, а Кшатр уселся на заднюю часть шлюпки и старался держать направление на Мессину, видневшуюся с пролива своими постройками на возвышающихся холмах острова. Айна еще не до конца верил, что они на свободе и никогда уже не будут рабами. Но Кшатр был вне себя от радости и приподнятого настроения. Несмотря на мучивший их голод, особенно Кшатр ощущал, что от этого его силы уходят. И, невзирая на то, что шлюпка все время меняла направление над привыкшим грести веслами Айном только одним веслом и в одном направлении. Ему никак не удавалось справиться с двумя веслами, но мало по малу Айна все же освоился и воспользовавшись этим, Кшатр решил осмотреть шлюпку. Пираты часто в спасательные шлюпки прятали провиант на всякий случай. Он посмотрел под своим сидением и увидел там мешок, в котором обнаружил небольшой бочонок.
 -  Айна, я нашел вино! -  воскликнул он радостно, -  А там, где вино есть и еда. Сейчас буду смотреть. Да вот и вяленая рыба! -  с этими словами Кшатр стал рвать зубами рыбину, выплевывая за борт чешую.
Айна с жадностью голодного зверя смотрел на его манипуляции. Затем, бросив весла, схватил рыбину, стал жевать твердь рыбьей чешуи, выплевывая ее и добираясь до живительного рыбьего мяса. Рыба была соленой, и беглецам захотелось промочить горло вином.
 -  Давай сюда бочонок, Кшатр! Ты там ближе сидишь к вину. -  Нетерпеливо сказал Айна.
 -  Сейчас. -  Отозвался Кшатр и стал дергать за мешок, в котором был спрятан бочонок. Но го усилия были тщетны. Бочонок, как прибитый к днищу шлюпки не двигался.
 -  Ты совсем, брат, слабым стал. Я еще удивился, как это ты такого быка, как надзиратель, одним пальцем смог уложить?
 -  Знаешь, что, ты бы сам попробовал сдвинуть вино с места.
 -  Давай иди сюда, сядь, чтобы шлюпка была устойчивой. -  Сказал ему Айна. И, когда
Кшатр перебрался на сидение Айна, тот уцепившись за мешок, с трудом вытащил бочонок на середину шлюпки. Пока они занимались манипуляциями, течения пролива отнесло их в открытое море. И обнаружив это, Айна снова схватил весла и стал грести, что есть силы к берегам Сицилии. Спустя час упорной гребли, им удалось приблизиться к пляжу острова, где уже хорошо были видны хижины рыбаков и их суденышка, шныряющих то тут, то там в поисках рыбы. Они решили уплыть подальше от лачуг, чтобы не привлекать внимания рыбаков. И, наконец, найдя безлюдный берег, поросший колючим кустарником, причалили к берегу.
 -  Надо вытащить шлюпку на берег и спрятать ее в зарослях кустов. -  Предложил Кшатр, опасаясь за дерзкий побег. -  Нас могут искать пираты, чтобы поймать и казнить для устрашения оставшихся рабов.
 -  Да, Кшатр, я знаю жестокость этих зверей. -  Согласился Айна. И, обладая не дюжинной силой, стал тащить шлюпку на берег. Ему удалось доволочь ее до кустарников. Теперь надо прорубить проход, чтобы спрятать шлюпку.
 -  Нет, Айна. Это нам не под силу. Нам надо как можно скорее уходить отсюда, пока нас не настигли пираты. -  Рассуждал Кшатр.
 -  Бочонок прихватим с собой. Там все- таки хорошее вино. -  Сказал Айна, и с легкостью поднял тяжелый груз. Странным показался ему вес бочонка. Тяжелый, как увесистый камень и не хлюпает внутри, как вино. Конечно там не вино. Молнией промелькнула догадкой мысль. Конечно, это же пиратский корабль, и кто- то из команды решил сбежать спрятав бочонок с деньгами. Не зря же была вскрыта бочка с вином, и вся команда перепилась до чертиков.
 -  Кшатр, давай скорее вон к тем холмам. Видишь, там развалины замка. Бежим туда. Там посмотрим, что внутри этого бочонка. -  Тревожно попросил Айна.
 -  А, что там не вино разве? -  удивленно спросил Кшатр.
 - Нет. Там не вино. Там сокровище. А, чтобы узнать, что там, нам надо его вскрыть и увидеть. И еще, если там сокровище, то пираты от нас не отстанут. Они обязательно будут нас искать. Будут искать и купцы, которые дали эти деньги им. Нам надо бежать куда подальше с этих мест и не показываться и не попадаться никому.
 -  Айна, ты не бойся ничего. Тебя судьба свела со мной, а мы Кшатрии верим, что все, что дает нам Будда это во благо. И мудрость Будды огромна и безгранична, она спасет нас. Я научу тебя, как стать невидимым среди врагов, доверься мне. -  Слова Кшатр были так сказаны вовремя и к месту, что приступ животного страха уже обуял Айна, и он готов был выбросить этот бочонок и бежать, куда глаза глядят, без оглядки вглубь острова. С другой стороны, ведь Кшатр, так искусно справился с могучим надзирателем, и похоже он слов на ветер не бросает. И уже совершенно спокойно, он шагал следом за Кшатром, поднимаясь по крутой тропинке, ведущей к развалинам замка…
 Когда они добрались до разрушенных стен и осмотрелись отсюда с вершины холма, на котором стоял замок, то взору открылся Мессианский пролив. Еще было светло и пространство хорошо просматривалось. Пролив был чист. К берегам Сицилии не пристало ни одно судно. И это было до такой степени умиротворительно, что Айну хотелось петь от счастья свободы. И даже жажда и голод не помеха этой необузданной радости. Кшатру тоже было хорошо и приятно обрести свободу. Которой, он лишился у себя на родине Индийской провинции Кашмир. За то, что не смог выполнить приказ его непосредственного начальника из клана, в котором воспитывался с раннего детства и затем служил (из достижений борьбы, которую дал по преданию Бог Шива Натараджа возникшей в древней Индии, позднее в Японии возникло течение синоби). За непослушание, убить единственного сына Раджи, Кшатр был продан пиратам, бороздившим океан у берегов Индии.
 Позднее беглецы узнали от мореплавателей, что пиратский корабль, с которого они совершили побег, врезался в прибрежные скалы у берегов Италии, так как никем не управлялся и был предоставлен сам себе под полными парусами.
 А пока, опасаясь преследования, беглецы первым делом решили открыть бочонок и узнать, что там внутри. В вечерних сумерках Айна разбил камнем верх бочонка. На его широкую ладонь просыпались золотые Римские монеты Ауреусы. В пересчете на вес в граммах одна монета весит 7, 59 грамма. Одна монета в 72- ом году до нашей эры в Римской Империи считалась целым состоянием. Кшатр, увидев золотые монеты такого достоинства, вскричал от восторга:
 -  Да мы богаче самого правителя Сицилии. Явно это был откупной выданный Сенатом Рима пиратам Киликии, чтобы они не помогали Спартаку и восставшим рабам.
 -  Что же теперь нам с этим делать? -  растерянно проговорил Айна.
 -  Я думаю, что мы поровну поделим сокровище. И каждый будет делать праведное дело, борясь за то, чтобы на Земле не было рабства. -  Мечтательно сказал Кшатр.
 -  Я согласен с тобой, чтобы поделить сокровище, и потом каждый пойдет своим путем.
 -  Давай я обучу тебя некоторым приемам, которые держит наш клан храма Шивы Натараджа в секрете и раскрытие этих секретов карается смертью.
 -  Ого, да это же очень серьезно. Я бы тебе не поверил бы, услышав это раньше до того, как ты смог ударом одного пальца убить надзирателя и освободить нас из рабства. Теперь, конечно, я верю, что твое искусство может многое. И готов стать твоим примерным учеником.
 -  А сейчас, дорогой ученик, давай обустраиваться на ночлег. А завтра пойдем в город, и раздобудем, чего ни будь поесть…
  Утром Айна проснулся от холода и голода, сдавившего все внутренности. Солнце еще не взошло, его багряный предвестник восхода окрасил в розовые тона Восток. Протерев глаза, Айна посмотрел по сторонам, и не найдя рядом Кшатр, встревожено взглянул на бочонок с сокровищем. Бочонок громоздился рядом на примятой Кшатром траве. Айна встал на ноги и выглянул за развалины крепостной стены. Там он обнаружил своего друга на вершине холма в такой невероятной позе, что вначале ему показалось, что он с переломанными костями рук и ног сидит неподвижно на холме и похоже не живой. Испугавшись своих домыслов Айна поспешил туда. Подойдя ближе, крайне удивился, так как фигура Кшатр ожила и совершила еще одну невероятную позу, перекрестив уже ноги за своей шеей, подобно позы лотоса.
 -  Кшатр, что ты выделываешь? Ты же все себе переломаешь? И как ты обошелся в столько времени без пищи?
 -  Не волнуйся за меня. В нашей науке боевых искусств храма Шивы Натараджа обучают приемам выживания, во что бы то ни стало, не считаясь ни с чем. Мы можем, до пяти минут находится под водой. Ходить босиком по раскаленным углям. Долгое время обходится без пищи воды и тепла, и при этом выполнять переход до шестидесяти километров за день по местности с порой непреодолимыми для обычного человека препятствиями. Долгое время можем не спать, лечить раны, зашивать на себе глубокие порезы, не чувствуя боли. Знаем множество ядов, умеем находить лекарственные травы и делать из них снадобья, угадывать мысли человека, по лицу, читая его как книгу. И этому всему ты можешь научиться.
 -  Ты сказал мне много интересного. Но мне с трудом вериться, что я смогу все это освоить. Хоть и очень хочется.
 -  Ну, вот первый урок я тебе преподам уже сегодня. Мы сейчас пойдем в самое людное место. Я там буду в одной набедренной повязке, и никто этого не заметит. Это искусство менять внешность и быть неузнанным врагом. Задача наша будет такой; добыть одежду и еду. Давай собираемся.
 -  А, как же золото?
 -  Идем, я знаю, куда его спрятать.
 Кшатр взял бочонок, вытрусил в ладонь одну монету. Спрятал ее за щеку, а бочонок отнес к развалившейся стене и укрыл там камнями.
 -  А теперь идем к морю. Там умоемся, чтобы быть свежими и не вызывать подозрений. На берегу, они постарались смыть с себя всю накопившуюся грязь и, приведя себя в чистоту телом, ушли в город. Мессина расположена на самом берегу Мессианского пролива и близость моря никого не удивила, что грузчики в порту разгуливают в одних набедренных повязках. Их путь лежал к лавке менялы, где можно было выменять на одежду немного денег, как и совсем на оборот, за деньги купить одежду. Айну смущало лишь то, что золотой Ауреус слишком дорогая монета и меняла мог послать за ними шпионов. Поэтому решили поступить осторожнее. Кшатр пойдет к меняле, а Айна останется на противоположной стороне улицы и будет наблюдать за лавкой менялы.
 На том и решили. Кшатр вошел в лавку. За прилавком стоял мужчина в дорогой сутане и вопросительно взглянул на Кшатр.
 -  Ты кто, житель Мессина, или посланный раб? Да, вижу, тебя на цепь сажали, вон какой след на ноге.
 -  Да я раб. И на спине, посмотри след. Как ты думаешь, могу я украсть такую золотую монету? Меня послал мой господин, чтобы я купил два одеяния для мужей, его гостей, а остальные деньги ты дал моему господину на сдачу, потому что золотой этот имеет свою цену. Ну а если у тебя не хватит денег, то ты оставь себе монету, а мой господин придет и заберет недостающую сумму.
 -  Ты, так говоришь, как будто у тебя целый Ауреус, Римского Сената. И, что тебе твой господин доверил целый Ауреус?
 -  Так я же никуда не сбегу, да и какой резон бегать?
 -  Ну, показывай свою монету.
 -  Нет, ты давай мне два мужских одеяния, а потом я покажу золотой. -  Настаивал Кшатр.
 -  Это тебя твой господин научил так со мной разговаривать? Видать знатная особа. Ну, хорошо. -  С этими словами меняла выложил на прилавок две дорогих туники.
 -  О, хорошо я беру. -  Восхищенно воскликнул Кшатр, -  Вот один Ауреус, возьми и давай что положено на сдачу.
 Меняла отсчитал десять серебряных монет, и высыпал в ладонь Кшатру. Бывший недавно раб, умел сдерживать свою радость и подавлять эмоции. Он серьезно посмотрел в глаза менялы и подозрительно спросил, а что я скажу хозяину, что остальные пять монет украл, а ты завтра скажешь, что дал мне пятнадцать серебряных монет. Меняла от бешенства покраснел, затем покрылся пятнами, но ничего не смог возразить, обман карался очень строго в древнем Риме, чего доброго можно и в тюрьму угодить. Скрепя сердцем, меняла отсчитал еще пять серебряников и молча, сунул их в руку Кшатру. И Кшатр в развалку вышел из лавки менялы, услышав в след:
 -  Наемник хренов, проигрался в кости, вот пришлось жалование все за год отдать. Бьюсь об заклад, если завтра не принесет он мне эти туники в залог.
 От такого поворота событий, Кшатр хотел бежать скорее к Айну, и порадоваться удачей. Но конспирация требовала медлительности и неторопливости. Айна издали увидел выходившего из лавки менялы друга и неторопливо двинулся за ним. И только за городом, найдя укромное место в зарослях кустарника, они переоделись, превратившись в богато одетых горожан. Пришлось из- за того, что лавка менялы находилась по пути в Мессину, они решили зайти в город, с другой стороны. Там у самого центра города им попалась закусочная и, заказав себе хороший завтрак и вино, они расплатились серебряной монетой, что было очень щедро в те далекие времена. Наслаждаясь сытостью и свободой, они остановились на ночлег в этой же таверне. Но сон не шел к ним. Слишком стрессовые события не могли отпустить их от себя, избавить от пережитого унижения и страхов рабства.
 
Глава двенадцатая

 Айна и Кшатр лежали в своих постелях, устланных шкурами диких коз, а сверху покрытыми льняными квадратами материи, грубо сотканными, но чистыми. Айна, за те две недели ночлега у весла пиратской галеры такого ощущения райского блаженства от нормальной человеческой постели не испытывал даже тогда, когда спал дома в стране Айнов на острове Эдзо (о. Хоккайдо, современная Япония), который находится на краю Земли, далеко на Востоке, где из океана встает по утрам Солнце. От этого комфорта он не мог уснуть, а просто лежал с открытыми глазами, наслаждаясь покоем и тишиной ночи.
 Кшатр, тоже не мог уснуть. Его тренированное тело ощущало не естественность такого покоя. Его интуиция подсказывала, что такого уюта, тишины и, что не слышны окрики надзирателя и свиста хлыста, будившего, уснувших у весла, рабов, не бывает. Его тело еще не привыкло к этому комфорту бытия, помня побои, сопровождающиеся свистом хлыста, что при каждом веянии сна, он вздрагивал и вскакивал со своей постели, ожидая очередной удар.
 И только к утру оба бывшие раба смогли мирно уснуть. Громкий стук в их комнату разбудил спящих друзей. Грубый громогласный голос приказным басом требовал открыть дверь.
 Кшатр, всегда мгновенно ориентировался в обстановке. Комната, куда отвел их хозяин, была без окон, и выход был один по лестнице вниз через трапезный зал к выходу. Другого пути нет. Призвав Бога Шиву Натараджа, Кшатр быстро уселся в позу лотоса и плавным жестом указал Айну, чтобы тот открыл дверь. Айна не знал, как поступить в данной ситуации, но приключение с освобождением, подсказывало, что нужно выполнить просьбу друга. И Айна подойдя к двери, снял со скоб деревянный засов. Дверь с шумом отворилась, и в комнату вломились трое стражников с копьями и с мечами в руках. Старший из них был в красном плаще и шлеме римского легионера.
 -  Приказом, данным мне пропретором провинции Сицилия Гаем Лицинием Верресом вы арестованы, как беглые рабы из легиона Спартака. Взять их! -  он указал на Кшатр застывшего в позе лотоса неподвижно на постели. Стражники бросились к нему.
 Старший офицер крепко держал Айна за руку выше локтя. Оба стражника зашли с двух сторон, чтобы схватить Кшатр за руки. Но никто из них не смог опомнится от неожиданных выпадов двух его рук, молниеносно, как две змеи впившихся в глотки стражников. Легионеры медленно, издавая хрипящие звуки, сползали к полу. Офицер, забыв о своем пленнике, размахивая коротким мечом, бросился на Кшатр. Но бывший раб двумя ладонями схватил лезвие короткого меча и вырвал из руки стражника. Меч отлетел в сторону и воткнулся острием в деревянную стену. Стражник испуганно попятился к выходу, но смертельный удар кулака Айна по шлему офицера, поверг его.
 Кшатр, как кошка спрыгнул со своего места, бросил тунику Айну, надел на себя свою и они уже спускались лестницей к выходу. Возле дверей закусочной стояли три лошади стражников у привязи.
 -  Быстро садись на лошадь! -  скомандовал Кшатр. Айна незамедлительно вскочил в седло. Вскоре они уже мчались по узким улочкам Мессина к тем развалинам, где их дожидалось спрятанное в камнях разрушенной крепостной стены сокровище.
 Кшатр ехал впереди на лошади офицера. Когда они приблизились к месту, где спрятали бочонок с монетами. Кшатр спешился. Подал поводья Айну. Разбросал камни, достал бочонок. Поднес его к своей лошади. На правой стороне седла болталась кожаная сумка, с кое какой едой и несколько свертков, в которых были серебряные монеты.  Он выбросил из сумки на траву содержимое. Монеты из завернутых тряпиц рассыпались. Собрав их, сказал:
 -  Неплохо! -  собрал монеты и завернул в клочок ткани. Бросил сверток в сумку, затем водрузил туда бочонок. Взобрался на лошадь и скомандовал:
  -  Айна, теперь двинемся на Южную сторону острова в Долину храмов к развалинам, там был Греческий город Селинунт, разрушенный варварами.
 -  Кшатр ты много знаешь, откуда?
 -  Мои знания почерпнуты в храме Бога Шивы Натараджа. Там хранятся свитки об устройстве мироздания и многое из того, что будет на Земле в Эпоху Кали Юга и, что уже произошло много веков тому назад. К сожалению, я не смогу вернутся на Родину, пока мой Учитель жив, я нарушил одну из заповедей боевого искусства, не выполнил приказа, отданного Учителем. А это нарушение, карается изгнанием из клана. Но я знаю, что Бог Шива Натараджа не отвернулся от меня и я по- прежнему под его всемогущей защитой. Ты можешь это видеть, находясь рядом со мной. Там, куда мы движемся, в Святом месте, нас уже никто и никогда не отыщет. Вперед! -  он поддал ногами по бокам коня, и лошадь помчалась горной тропинкой к южной стороне острова Сицилия. Айна старался не отставать от скакавшего впереди Кшатр…

Глава тринадцатая

  К 19- 00 Дон Пино Неро прибыл в ресторан, где его уже поджидали сер Веньямин Болон и миссис Изабелла.
 -  Добрый, вечер, сер и миссис Болон! -  поприветствовал он, чету Болон, войдя в зал, и приблизившись к их столику. В руках у Дона был букет из белых роз, который он намеривался вручить миссис Болон. -  Сер, разрешите вручить Вашей даме этот букет в знак признательности за Ваше любезное приглашение. -  Он говорил, не отрывая взгляда от глаз, сера Веньямина, который в свою очередь смотрел на букет, и, дождавшись одобрительного кивка, с улыбкой протянул розы Клеопатре. Женщина одарила его очаровательной улыбкой, приняв розы, водрузила их на столик. В то же время сер Веньямин подозвал официанта к столику.
 -  Любезный, унесите цветы, мы заберем их, когда будем уходить. Найдите там вазу, пусть постоят у Вас.
 -  О, нет, -  возразила Изабелла, принесите вазу и поставьте на столик, пусть будут с нами. Ты, ведь, не против? -  глядя Болону в глаза, спросила она.
 Дон Пино Неро, наблюдавший за лицом консула, увидел его недовольную мину, на языке мимики это означало бы, если бы выразить словами, что- то вроде: «Да, черт с ним! Пусть торчат тут!», -  а вслух, с вымученной улыбкой, произнес, -  Не возражаю, дорогая.
 Официант унес цветы, и вскоре вернулся с розами, установив букет в вазу с водой, и водрузил в центр столика. Цветы заблагоухали тончайшим ароматом розового масла и свежестью, словно этот запах исходил от самой такой близкой Клеопатры, что была рядом и отчужденно подавляла свою близость к нему в себе сейчас. Дон Пино Неро подумал, чего ей это стоило, каких внутренних переживаний и эмоционального состояния души. Но, некогда было следить за ней, так как рядом был сер Веньямин с его проницательным взглядом, он начал, что- то говорить, и когда Дон Пино Неро вернулся из своих размышлений в зал, услышал:
 -  Представляете, выгорел весь зал с картинной галереей, где одни гобелены дворца бесценны. Сейчас подсчитываются убытки. По предварительным подсчетам это может быть внушительная сумма.
 -  Скажите, а причина пожара установлена? -  с неподдельным интересом спросил Дон Пино Неро. Официант в это время разливал шампанское Mondoro Asti в бокалы.
 -  Сыщики Скотленд Ярда работают в этом направлении, но настолько мне известно по предварительному заключению экспертов виновата устаревшая электропроводка. Произошло короткое замыкание и вот вам и пожар. Да, что мы все о грустном событии говорим. Вот этот напиток Mondoro Asti, ведь это ваше производство, не так ли Дон Пино Неро?
 -  Да, да, конечно, его история началась полтора века назад, когда в 1878 году, отец Пино Неро, мой отчим, итальянский землевладелец, организовал у себя винодельческое производство. Он стал выращивать лучшие виноградники в стране, предлагая покупателям множество различных сортов вин, но именно шампанское Mondoro Asti принесло наибольшую популярность и прославило этот бренд на весь мир. Наряду с его знаменитым красным вином Барбареско.
 -  Вот я и хотел бы заказать у Вас партию и этого удивительного Mondoro Asti и красного вина Барбареско. -  Беря свой бокал с шампанским, сказал сер Болон. -  Давайте же за это и выпьем друзья.
 Звон бокалов скрепил договоренность, остались лишь формальности. И уже к концу ужина, Дон Пино Неро сказал серу Веньямину: -  Я буду на вилле Пино Неро в начале марта. Жду официального подписания контракта. -  И вопросительно взглянул на него.
 -  Не сомневайтесь сеньор Дон Пино Неро, я официально извещу Вас об этом в марте. Надеюсь на долговременное сотрудничество с Вами и на бесперебойные поставки.
 -  Мне только осталось, поблагодарит вас за столь любезное предложение. -  Прощаясь с четой Болон, Дон Пино Неро нежно поцеловал ручку Клеопатре, которая, улучив мгновение, сунула ему записку. Он проводил их до консульского авто, а сам сел в подъехавшее такси. Водитель спросил:
 -  Куда Вас доставить сеньор?
 -  До ближайшей пристани, дальше я возьму гондолу.
 За окном машины в свете полной Луны сказочной казалась Венеция. И пристань в ее сиянии и гондола, подобравшая Дон Пино Неро, все томилось ожиданием увидеть молодого мужчину с его очаровательной попутчицей, но все тщетно. Дон Пино Неро в эту ночь был один.
 Он очень нервничал из- за того, что пришлось играть свое безразличие ей, рядом сидящей и обожаемой им женщине. Записку от Клеопатры он не стал читать, решил насладиться ее содержанием, полюбоваться ее почерком, вдохнуть аромат любви, исходящий от ее строк утром…

Глава четырнадцатая

      Гера -  греческая богиня домашнего очага и брака Великая богиня Гера, жена эгидодержавного Зевса. Древние Греки построили в Долине храмов самый главный, храм Зевса и невдалеке был воздвигнут храм Богине Гере. По древнегреческой мифологии Гера считалась женой Зевса громовержца. Айна увидел строение, увенчанное колоннами, сохранившими свое величие, внушительно воздействующее на путешественников, приближающихся к этому памятнику древнегреческого зодчества.
 -  Вот он храм Зевсу! -  Воскликнул Кшатр. Спешившись и подхватив коня за уздечку, он преклонил одно колено перед святилищем, и сказал:
 -  Прими путников о, великий Зевс. Укрой плащом своим невидимым от врагов наших. Отвори твердь Земную к сокровищам силы и знания для защиты тех, кто просит помощи у Богов древности подвластных тебе, о, великий Зевс громовержец.
 С этими словами Кшатр достал из сумки, где был бочонок с сокровищем, серебряные монеты, завернутые в клочок тряпицы. Развернул узел, и горсть серебряных монет бросил на мраморные плиты, устилавшие подножие массивных колонн.
 -  Что ты делаешь, Кшатр? -  Спросил Айна, -  Эти монеты пригодились бы нам для покупок съестных припасов.
 -  Не волнуйся, Айна, ни эти деньги, ни лошади нам больше не понадобятся. Необходимо только взять с собой сокровище, что дал нам Великий Бог Шива Натараджа. Эти золотые монеты находятся под его могущественной защитой, и нам ничего не грозит со стороны этого сокровища.
 Айна выслушал его и не мог согласиться с тем, что говорил Кшатр. Он считал, что золото, как и серебро не может принести вред, а только пользу. Но он не знал еще, что это не так. А тем временем Кшатр продолжал:
 -  Мы сейчас войдем во владения древнего Бога Зевса и доверимся его защите. Здесь его владения и Бог Шива, наша путеводная звезда, сказал мне, что здесь нам ничего не будет вредить. Идем, мой друг Айна, нас ждут большие дела.
 Снова Айна не мог понять, как бросить лошадей, избавится от съестных припасов, которые так опрометчиво выбросил из кожаной сумки Кшатр и говорить, что нам ничего уже не нужно, и, что мы под защитой Зевса. Странно рассуждает Кшатр. И если бы не то, что два раза он спасал ему жизнь, Айна ни за что бы ни поверил Кшатру. И он последовал за ним на территорию храма. Колонны стояли молчаливыми громадами, вытесанными из цельных огромных мраморных плит. И вид этих монументальных Колосов, внушал страх и трепетное чувство преклонения перед этим чудом зодчества древних строителей. Кшатр смело проследовал на середину храма. Снова приклонил колено и прочитал на своем языке молитву. В этой молитве Айна расслышал слова, «  Хааре, Кришна, Рама и еще некоторые словосочетания»  , затем, закончив, молится, он уселся в позу лотоса и стал произносить странные слова, похожие на гортанные звуки неведомого звучания песни без слов, где каждый куплет заканчивался звуком «  О- о- м- м- м!»  . Так длилось довольно долго. Айна уже решил, подойти к молившемуся другу Кшатру и остановить его, спросить, что мы тут делаем, и что нам предстоит делать в дальнейшем? Но тот встал и сказал подошедшему другу:
 -  Пошли к Северному краю храма, там отсчитаем семь плит от края к середине, затем надо отсчитать двадцать плит внутрь храма и на двадцать первой плите остановится. Эту двадцать первую плиту необходимо сдвинуть. Под ней находится тайный вход в подземный туннель. Пошли.
Айна последовал за Кшатром и, когда тот остановился у нужной плиты, почти в центре храма, спросил его:
 -  Это та плита, которую нужно сдвинуть?
 -  Да, это та самая плита. -  Ответил Кшатр.
 -  Кшатр, я, конечно, понимаю, что ее надо сдвинуть, но, посмотри, как эти плиты все подогнаны друг к другу. Там нет даже выемки, за которую можно зацепиться и сдвинуть ее с места. -  Встревожено сказал Айна, понимая, что вся затея ни к чему хорошему не приведет. На что Кшатр ответил:
 -  Айна, каждая вещь, будь то огромный камень или маленькая песчинка среди барханов пустыни, имеют свою душу, обращаясь к душе, можно попросить предмет уступить нашей просьбе и предмет послушает. Но только нужно говорить на языке той вещи, которую нужно уговорить сделать, то или иное действие.
 Айна слушал такие речи Кшатр и не верил своим ушам. Он стал подозревать, что Кшатр, за долгое время плаванья рабом на пиратской галере, тронулся умом. Ему стало жалко этого бывшего раба, уже ставшего его другом, которому Айна доверял, как самому себе. Айна решил отговорить Кшатр, вернуться к лошадям, взять с собой бочонок с золотом, который вот стоит рядом с Кшатром на плите храма, и ускакать прочь в безлюдное место острова, где обустроится и жить, дожидаясь лучших времен. Он уже собирался это сделать, но упрямый друг сел в позу лотоса и принялся за свое гортанное пение. Айна, решил выждать, когда Кшатр закончит петь и затем поговорить с ним.
А тем временем Кшатр распевал на разные голоса свою тягучую песнь, которая казалась то мышиным писком, то трелями сверчка, то кваканьем хора лягушек в пруду. Наконец его голос обрел какое- то дребезжащее похожее на жужжание шмеля пение. При этом тело Кшатр колебалось из стороны в сторону, а жужжание, исходившее из его ноздрей, и чуть приоткрытых тонких губ рта нарастало с каждым мгновением. В это время плиты, на которых стоял Айна стали издавать дрожь, как при землетрясении, а мраморная 21 плита, у центра храма вдруг поднялась в воздух и сдвинулась в сторону. Кшатр прекратил издавать жужжащий звук, и плита с грохотом упала рядом, открыв вход в подземелье храма. Айна от удивления не знал, что и думать о таком умении своего друга.
 -  Айна, возьми бочонок с золотом и следуй за мной. -  Сказал Кшатр. И Айна подчинился словам Кшатр. Они спрыгнули вниз небольшого помещения. Тут было просторно и светло от открытого отверстия входа. На мраморных стенах комнаты были цветные изображения из жизни древнегреческих богов. Кшатр снова сел в позу лотоса и принялся, раскачиваясь петь, подражая жужжанию шмеля. Сверху задрожали мраморные плиты, устилавшие пол храма и дрожь от резонанса голоса Кшатр отдавалась в стенки помещения. Над отверстием уже парила мраморная плита. Кшатр прекратил издавать жужжащий звук, и плита закрыла отверстие. Пространство комнаты погрузилось во мрак. Кшатр достал из- за пояса своей туники сверток. И стал высекать из огнива искры. Вскоре загорелся, сухая щепотка мха, которая была заблаговременно заготовлена им. Этот огонь он поднес к восковой свечке, что была в свертке. От огонька свечи оживали настенные фрески, было что- то мистическое в изображениях фигур.
 -  И, что теперь, Кшатр? -  встревожено спросил Айна.
 -  Далее мы уйдем с острова этим подземельем в страну нового солнца, о котором живущие люди не знают. Это солнце светит всегда и там я преподам тебе мою науку, которую, как награду дал своим преданным ученикам Бог Шива Натараджа. Ты понесешь эту науку на свой остров Восходящего Солнца и научишь свой народ Айнов искусству выживания под названием «  Дим Мак»  .
 С этими словами Кшатр нашел в углу комнаты медное кольцо и повернул его. Открылся новый вход со ступенчатой каменной лестницей куда- то в глубину.
 -  Следуй за мной, и ничего не бойся. Ты увидишь еще много чудес, которые имеют свою природу и ничего сверхъестественного не бывает, все объясняется природой вещей, которую люди еще не знают. Эти тайные знания пришли к нам в Индию из древних манускриптов, оставленных ушедшими поколениями живших много тысяч лет до нас. А теперь те знания, которые я получил в награду от Божественного духа Бога Шивы, будут доступны и тебе. Ты начнешь обучаться, когда мы войдем в страну Райских Садов под незаходящим и вечным светом нового солнца. -  Говоря эти слова, Кшатр ступал лестницей, уходя все дальше вглубь под землю. Айна следовал следом за другом, уже не сомневаясь в том, что Кшатр нормальный и образованный человек и уже не опасаясь за его необдуманные поступки, следовал за ним без каких- либо опасений и подозрений за его здоровье. Они продвигались довольно долго. Сгорело уже три восковых свечей, оставалось две. Кшатр поджог четвертую свечу со словами:
 -  Скоро будет наш привал. Там мы сможем передохнуть и уже пуститься легким путем.
 -  Скажи, Кшатр, что ты делаешь каждый раз после сгорания свечи? -  с нескрываемым любопытством спросил Айна.
 -  Конечно, поджигаю следующую. -  С напускной долей сарказма, отвечал Кшатр.
 -  Я не об этом, -  не сдавался Айна, -  каждый раз ты подходишь к выступу в стене и делаешь какие- то манипуляции на обозначенном там этом выступе знаком, потом мы следуем дальше? -  С любопытным интересом к происходящему, спрашивал друг.
 -  Это те тайные знаки, расположенные вдоль подземного прохода в Райскую Страну знаний, следовать в которую могут только посвященные души, которым Боги доверили хранить сокровенные знания ушедших цивилизаций, собранных на нашей вселенной. Вход в это хранилище оберегается Верховными Богами от сотворения мира и доступны касте посвященных хранителей. И поэтому, чтобы не допустить случайного проникновения в сокровища, устроены проходы, о которых знают хранители знаний, разбросанных по всей планете. Эти проходы защищены ловушками и преградами. Каждый раз, когда догорает моя свеча, я поджигаю следующую свечу и нахожу условное место на стене. Затем набираю определенной код, выдвигая и поворачивая выступ, таким образом, ловушки, разбросанные на нашем пути, не действуют, и мы свободно продвигаемся дальше подземным проходом, не сворачивая в лабиринте ходов, многие из которых ведут в тупик.
 Кшатр следовал дальше, Айна за ним. Свеча догорела до половины, и тут Кшатр свернул в появившийся туннель, через десять шагов они вошли просторное помещение. Мерцающий слабый свет, исходивший из потолка, постепенно становился ярче и вскоре Айна увидел множество непонятных устройств, стоящих в рационально размещенном порядке.
 -  Здесь мы немного отдохнем, затем будем продвигаться пространственно временной колесницей в Райскую Страну знаний.
 Айна осмотрел просторную комнату и не обнаружил не одного прохода. Всюду были стены, как можно было двигаться дальше как сквозь стены, не иначе, да еще и на какой- то колеснице. Он не понимал, но практически перестал удивляться чему либо, и решил полностью довериться Кшатру, не задавая больше никаких вопросов. А Кшатр, тем временем, подошел к устройству в образе огромного колеса выпуклого с одной стороны, стоявшего на треноге. На столе рядом с этим устройством лежал небольшой квадратный предмет со светящимися точками. Кшатр взял этот жезл, усеянный светляками и нажал один из них зеленого цвета. Внезапно из дна стреноженного колеса выступила лестница. Кшатр, взглянул на меня и сказал:
 -  Это виман, колесница, которая имеет вход в Райскую Страну знаний. Иди по этой лестнице внутрь, и мы переместимся туда в чудесную страну вечного дня. -  Кшатр, видя, что Айна не решается входить, первым поднялся в кабину вимана и сел за рычаги управления. Следом, осторожно поднялся Айна, со страхом осматривая, диковинные светляки, мерцающие разноцветными огнями на приборной доске, высвечивая разные значки и бегущие на табло иероглифы понятны только Кшатру.
 -  Ты сел за рычаги управления? Ты, что умеешь управлять этой виманой? -  с нескрываемым любопытством и восхищением, смотрел на своего друга Айна.
 -  Да, умею управлять. Я долгое время изучал технику управления виманом по инструкции «  Виманика Шастра»  . А затем мой Учитель показывал мне теорию управления виманом.
 -  Ты, Кшатр, обладаешь очень сильными способностями, и вот скажи мне, почему же ты позволил себя заковать в цепи раба и три года плавать на пиратской галере?
 -  Я уже тебе говорил Айна, что я не выполнил приказ моего Учителя, убить сына Раджи. Мы исповедуем боевые искусства Бога Шивы Натараджа, который дал нам силу владеть приемами энергии тела, возбуждая те или иные чакры, концентрируя и направляя потоки энергии в определенные точки тела врага путем прикосновения. Импульс этой энергии убивает мгновенно или действует медленно, доводит врага до смерти через заданный промежуток времени. Это учение называется Дим Мак. А наш клан наемных профессиональных шпионов специализируется на заказах добычи сведений путем шпионажа, осуществлении диверсий, или заказных убийств за деньги нанимателей. Чтобы выполнять такую работу, нужны знания, способности тренированного тела, одежда и инструменты. За раскрытие секретов клана наемных шпионов или не выполнение приказа клан карает смертью, изгнанием, или продажей в рабство на определенный срок. Вот меня за мой проступок Учитель продал пиратам на три года. Если выживешь, сказал он мне тогда, то ты прощен. Я выжил. А когда ты появился на пиратском корабле прошел срок изгнания, и я теперь могу вернуться в провинцию Кашмир к моему Учителю. Но тут появился ты. И я понял, что Бог Шива дает мне ученика в твоем лице и подкрепляет это сокровищем, чтобы показать, что это Его Божественное знамение этот знак. Я медитировал перед восходом солнца, когда мы укрылись в развалинах крепости, в глубокой медитации явился мне Бог Шива и сказал своими божественными устами, что ты Айна должен будешь вернуться на свой остров Эдзо и бороться там с врагами твоего народа, организовав клан профессиональных шпионов синоби. Сейчас мы отправимся в Страну знаний, где я преподам тебе эти драгоценные знания боевых приемов искусства борьбы, овладев которыми ты станешь не уязвимым для врагов.
 Кшатр стал манипулировать рычагами управления виманом, и сквозь прозрачный купол кабины было видно, как стена комнаты, где стоял только что виман, с огромной скоростью стала приближаться. Айна от неожиданности пригнулся и закрыл руками лицо. Но никакого столкновения не ощущалось, и даже не было слышно толчков и ударов о препятствия. Айна снова поднял голову, чтобы посмотреть, что происходит за прозрачным куполом кабины, но вимана уже стояла возле квадратного строения, освещенного сиянием, как лунным свечением только свет ярче и приятнее для глаза.
 -  Это вечное солнце. Мы находимся внутри земной коры. -  Комментировал Кшатр.
 -  Как, под землей в подземном царстве? -  не веря своим глазам, удивленно спросил Айна.
 -  О, дорогой ученик, это та же наша Земля. Она имеет скорлупу, как у яйца, а внутри светит вечное солнце, которое никогда не заходит и не сжигает своими лучами.
 -  Тогда почему оно называется солнцем?
 -  Хорошо, я тебе объясню. Много миллиардов лет тому назад, когда на месте нашей земли была звезда, подобно нашему солнцу, срок ее возраста подошел к концу, и она взорвалась, выбросив много своей массы вещества в пространство. А большая часть вещества стала сжиматься, превращаясь в очень плотную материю. Звезда уменьшилась до размеров во много раз меньших за прежнее солнце, которое светилось раньше до взрыва. И превратилась теперь в белого карлика. Белый карлик стал очень быстро вращаться и выбрасывать сжатое вещество из полюсов в виде пыли. Эта пыль распределялась по кольцевой поверхности и накапливалась, там образуя скорлупу, как у яйца. И так продолжалось миллиарды лет, пока кора не достигла, толщины около ста километров и не остыла. Так образовалась наша Земля с полой внутренней поверхностью, где мы сейчас находимся. Поскольку внутреннее солнце — это белый карлик с огромной плотностью, и таким тяготением, что его свечение не может вырваться за пределы, ограниченные его притяжением и поэтому не обжигает и не болезненно для глаз, когда смотреть на него. Внутри Земли всегда прекрасный климат вечный покой, и Райские Сады окружают наши строения хранилища собраний манускриптов прошедших эпох и ушедших цивилизаций. Внутри Земли кора планеты защищает сады и их обитателей от космического излучения, и жизнь людей здесь длится многие сотни лет…

Глава пятнадцатая

 Записка, которую Дон Пино Неро получил от Клеопатры, лежала на столе возле окна. Дон Пино Неро еще спал крепким сном здорового молодого человека, когда в дверь постучали, разбудив его. Неохотно проснувшись, он вскочил в тапочки и подошел к двери. В коридоре стояла молодая женщина со стопкой постельного белья:
 -  Извините, сеньор, но мне надо убраться в вашей комнате.
 -  Не могли бы вы сеньора прийти позже. Я еще не совсем проснулся и хочу спать. -  Он захлопнул дверь. А девушка достала из кармана халата вывеску и повесила на дверную ручку его номера надпись: «НЕ БЕСПОКОИТЬ».
 -  Вот надо же, -  бурчал Дон Пино Неро, -  так бесцеремонно разбудить, и даже не покраснеть при виде мужчины в одних трусах. -  Дон сетовал на прерванный сон, и взгляд его выхватил записку на столе, когда он подошел ближе к окну. При виде исписанного листка знакомым почерком, его сонливость как рукой сняло. Как невиданную драгоценность он любовно поднес записку ближе к свету, проникавшему в гостиничный номер через окно, и стал читать.
 «Дон Пино Неро я вся извелась от ожидания скорой встречи с тобой. Мой контракт на представительные услуги с Веньямином Болон подходит к концу. Он уже начал уговаривать меня продлить его, но я наотрез отказалась, а мой папаша настаивает на продлении. Что мне делать и как быть? Ведь он благословил нас на брак. И еще, самое главное, отец заключил договор на услугу Сицилийской корпорации виноделов за большие деньги, на уничтожение династии Пино Неро. Первые результаты ты мог уже видеть, это убийство твоего сводного брата сеньора Пино Неро. Там в нашем доме он сказал тебе неправду, пластической операции подвергнут профессиональный шпион, который играл роль управляющего, он же, этот Фернандо Россини и отравил твоего брата. Так что это не твой брат. Этот Фернандо Россини очень опасен. Он обладает всеми навыками боевого искусства «Дим Мак», что ему ничего не стоит убить человека прикосновением одного лишь пальца на определенной точке тела выбранной жертвы. Или изобразить вежливый поцелуй руки, и жертва скончается от естественной остановки сердца через заданный промежуток времени. Будь на чеку, когда он появится на вилле Пино Неро для устройства на должность управляющего». Дочитав записку до этого места, Дон Пино Неро сказал вслух: -  Не появится, мой частный детектив наверняка уже подыскал нового управляющего. -  Затем продолжил чтение, «Ты, наверное, не знаешь, что твой детектив уже нанял его на должность управляющего. Фернандо Россини предоставил фальшивые рекомендации известных виноделов Италии. И, еще, я не буду продолжать контракт с консулом. Он меня уговаривал, чтобы я выходила за него замуж, что он подает со своей супругой на развод и хочет просить моей руки у моего отца. Так что если ты женишься на мне, то этот вопрос отпадет сам собой, и наш папа вынужден будет разорвать контракт с корпорацией и взять твое виноделие под свою опеку и таким образом Фернандо Россини уже будет не опасен. Навеки твоя, Клеопатра». «А, что, это идея. -  Думал Дон Пино Неро, -  Женившись на дочери Александра Сицилийского, я автоматически избавляюсь от опасности, получаю в жены очаровательное создание и спокойно веду свой опекаемый тестем могущественного клана шпионов бизнес виноделия. Надо немедленно встретиться с Клеопатрой, и заключить брак. Стоп, -  подумалось ему, -  а ее контракт с этим консулом еще в силе и наш брак не возможен. Придется ждать окончания контракта».
 Он в раздумье чиркнул зажигалкой и поджег записку в пепельнице. Остатки записки еще не догорели до конца, и дотлевал еще кусочек бумаги, когда в дверь кто- то снова постучался. Дон Пино Неро накинул халат и открыл дверь. На пороге стояла Клеопатра…
 Влюбленные провели целый день в номере, заказав обед в номер. А вечером Клеопатра объявила:
 -  Едем в церковь святого Самуила. Я договорилась со священником, он нас обвенчает в эту февральскую ночь, и мы станем мужем и женой, и нас никто и никогда уже не сможет разлучить.
 -  О, Клеопатра, а скажи мне, пожалуйста, а тебя не будет искать сер Веньямин?
 -  Его снова вызвали в Лондон. Нашли доказательства причастности разведки одной из стран к пожару в Букингемском дворце.
 -  Мне кажется, что никакой разведки там и в помине нет, а просто его ревнивая жена так обставила этот вызов, якобы причина в этом международном скандале.
 -  Ты, знаешь, как бы там ни было, а все, что ни делается, то идет в нашу пользу. И я так рада этому стечению обстоятельств.
 Гондола с влюбленными прибыла к пристани, где была расположена церковь Святого Самуила. Дон Пино Неро и Клеопатра были в маскарадных костюмах. На Дон Пино Неро была шляпа с перьями сюртук и та самая одежда, в которой он прибыл на карнавал в Венецию. На Клеопатре был надет тот самый наряд, и та самая маска Таинственной Незнакомки, в которой Дон Пино Неро встретил ее на маскарадном балу в Королевском Дворце Мадрида. Ему, при виде этой маски, шелка золотых волос и взгляда ее лазурных глаз из- под маски «Коломбина» было ощущение неземного счастья и радостного праздного состояния души, что вот наконец, перебрав стольких женщин на своем веку, он нашел ту единственную, с которой готов связать свою судьбу на веки. Он галантно подал Клеопатре руку помогая выйти из гондолы и, одарив гондольера щедрыми чаевыми, нежно взял свою будущую супругу под руку, и они вошли в церковь. На пороге их уже ожидал певчий хор и священник в церемонной одежде для такого случая. Он провел будущую чету к алтарю на обозначенное место для молодых, и церемония бракосочетания началась. Когда они стали под венец, Клеопатра спросила у жениха:
 -  Дон Пино Неро ты читал брачный договор, что я тебе давала для ознакомления?
 -  Нет, конечно, зачем тратить драгоценное время на всякую ерунду, у нас его и так мало отведено. Ведь жизнь дается один единственный раз. Я подпишу наше брачное соглашение и выполню все условия, какие там перечисленный, ведь они предназначены для нашего с тобой блага. -  Сказав эти слова, Дон Пино Неро нежно поцеловал невесте руку и принялся слушать торжественную речь священника. В церкви царил полумрак. Свет давали свечи в большом количестве горевшие возле икон святых. И все было насыщено такой атмосферой торжественности, радости и покоя, что церемониальная постановка процесса бракосочетания казалось, проходит в окружении самих сошедших с небес ангелов, если рядом с Дон Пино Неро был сам ангел в лице его Клеопатры. Священник провел церемониал с присущей ему выдержкой всех необходимых предписаний предусмотренных Святой Церковью для такого случая. И после обмена кольцами, супруги подошли к столу, где им предлагалось засвидетельствовать свой союз. Клеопатра и Дон Пино Неро расписались в брачных свидетельствах и в брачном договоре. Затем священник вручил им подписанные листки, торжественно произнес:
 -  Дети мои, объявляю вас мужем и женой. Живите в мире и спокойствии и будьте счастливы. Да хранит ваш союз Господь. -  Священник перекрестил чету на прощание. Супруги поцеловались перед алтарем, поставили свечи перед иконой Святого Самуила и вышли из храма. Все это время Клеопатра не снимала маски, Дон Пино Неро не снимал своей шляпы даже в церкви, что не приветствовалось священнослужителями, но по настоянию Клеопатры, священник согласился с ней на это, лишь потому, что такой наряд помог молодым встретить друг друга.
 В гостиничном номере у них уже был накрыт стол и, конечно на столе стояла бутылка красного вина Барбареско тридцатилетней выдержки, и шампанское Mondoro Asti.
 Дон Пино Неро наполнил бокалы шампанским и сказал тост:
 -  Ты знаешь, дорогая, я не верил в чудеса и не мог поверить, что бывает на свете такое очарование в женском обличии, как ты, потому, что такая красота присуща только небесным созданиям. Давай выпьем это шампанское за тебя, моя любовь.
 -  Не только за меня, выпьем за нас, за наш союз, скрепленный нашими подписями на веки.
 Остаток ночи они провели в постели. В восхитительном наслаждении друг другом и от любовных ласк уснули безмятежным сном со счастливыми улыбками на устах.
 Проснувшись, Дон Пино Неро не застал в постели жену. Он потянулся в постели, с которой не хотелось выбираться, так как было там тепло и уютно. Первая брачная ночь восхитительным фейерверком пронеслась в его воображении и вызывала нетерпение повторить и днем этот восторг счастья с любимой женой. Он полежал еще немного, но Клеопатра не возвращалась. Он энергично откинул одеяло, вскочил на ноги и бросился на ее поиски. Но, ни за столом и даже в ванной комнате, нигде жены не было. На столе у окна лежали бумаги. Это было брачное свидетельство, выданное священнослужителем, проводившим бракосочетание и договор подписанный супругами. Дон Пино Неро взглянул на брачное свидетельство, на удостоверяющие подписи на печать. Печать четко просматривалась в виде шапки Арлекина с двумя колокольчиками. Это была не настоящая печать, а значит…
Догадки скользким холодком стали заползать под халат. Он встревожено взглянул на Договор. Там значилось: -  «  Договор о переуступке прав собственности на безвозмездной основе»  . В нем значилось, что вся опека над будущей наследницей поместья Пино Неро Беатрис передается Дон Пино Неро некоей Гере Зевс Кшатр на безвозмездной основе добровольно и обжалованию не подлежит. В договоре еще было несколько пунктов, которые закрепляли полное владение финансами, недвижимостью и землями. Нетронуты были лишь квартира в центре Милана, которая принадлежала по наследству Дон Пино Неро. Он в страшном неверии в этот розыгрыш взглянул на подписи, стоящие внизу договора и обнаружил там всю ту же подпись Геры Зевс Кшатр. И, что самое страшное, что печати там были настоящие гербовые, а подписи Дон Пино Неро и некоей Геры Зевс Кшатр, заверенные нотариальной конторой в Риме. Дон Пино Неро налил себе полный бокал красного вина и выпил без остатка. Затем в неверии еще, того, что произошло, опустился в кресло. Глаза его невидящим взглядом остановились на ветке тополя за окном отеля, где уселась черная ворона и клевала, что- то, придерживая лапой. К Дон Пино Неро не сразу долетел стук в дверь. Когда он осознал, что кто-то стучится к нему, он поднялся, шатаясь, как механическая в человеческий рост игрушка, подошел к двери и открыл ее. На пороге стоял его частный детектив Сэмюель Кастилья. Он увидел растерянное лицо Дон Пино Неро, и только вымолвил:
 -  Похоже, я опоздал! -  сокрушенно вздыхая, прошел в открытую Дон Пино Неро дверь…

Глава шестнадцатая

 -  Кшатр, виман доставил нас в Райскую Обитель, где живут Боги. Покажи мне хоть одного Бога, который приходит к тебе в медитации, например, твоего Бога Шиву Натараджа?
 -  О, дорогой ученик, это невозможно. И невозможно только по одной причине, потому что Боги живут на Божественных Райских планетах, где подобно Земному Раю, где мы сейчас находимся, нет болезней и страхов, где достойные кшатрии (безгрешные души) живут в постоянном блаженстве вечно и услаждают свой взор созерцанием Верховного Бога Кришны.
 -  Я не очень- то разбираюсь в том, где живут Боги на каких планетах, и почему их не устраивает жизнь здесь в Земном Райском саду?
 -  Потому, что наша планета Земля полна греховных поступков и на ней еще много зла и ненависти. Земля не достойна еще, называться Райской планетой, вот почему Верховный Бог Кришна и создал этот защищенный уголок земной тверди для распространения знания добра на всю планету Земля. И когда это произойдет, вот только тогда наша планета Земля станет Райской обителью. И еще, он создал тайное учение боевых искусств, которое поручил своему Богу Шиве Натараджа научить достойных для борьбы против зла, чтобы нейтрализовать на Земле всякое злодеяние и очистить карму Земли от негативного влияния, из- за которого наша прекрасная планета не может вступить в клан планет под названием Райская планета Земля. И мы призваны следовать учению Бога Шивы Натараджа в освоении боевых искусств, противостоять злу. После освоения всего, что тебе предстоит узнать, ты отправишься на остров Эдзо. Но помни, когда я научу тебя всему тому, что ты должен будешь знать и в совершенстве овладеть искусством синоби, и отправишься на остров Эдзо с того мгновения мы станем конкурентами. Возможно, в далеком будущем твой клан синоби может столкнуться с моим кланом синоби, тогда наши последователи могут вступить в единоборство. Помни, что это так будет угодно Богу Шиве Натараджа для воспитания и оттачивания еще более совершенных приемов борьбы со злом, так как совершенство рождается в борьбе, а искусство оттачивается в процессе борьбы и выживший воин передаст свои умения новым поколениям синоби…
 И Айна стал упорно овладевать древним искусством полного подчинения тела велениям воли и разума. В себе, под неусыпным контролем учителя Кшатр, он создавал новый тип воина, передвигающегося легко, как ветер, неприметного для врагов; воина, умеющего побеждать без боя!
 -  Ты должен стать воином- тенью, высококлассным профессиональным шпионом, чтобы виртуозно исполнять любые заказы от людей, которые хорошо за это платят.
 -  Да, конечно я стараюсь познавать искусство воина теней. Но ты говорил мне, что этому искусству обучают с самого младенчества и в течение жизни продолжают совершенствовать свое мастерство воина. Так получается, что я уже стар для обучения?
 -  Нет, Айна, здесь в этом месте Райской Обители, время течет по- другому и человеческие возможности здесь способны многократно воспринимать науку не так как на поверхности планеты Земля. -  Отвечал Кшатр.
 -  И я стану им. Но ты должен сказать мне, какая польза от этого?
 -  О, дорогой ученик, твое искусство будет стимулировать других, чтобы победить и искусство выявления исполнителя заказа поможет совершенству не только тех, кто с этим должен бороться, но и консолидации общества в борьбе со злом. Помни наш девиз: -  «  Зло побеждается злом! А выигрывает всегда Добродетель!»   Помни об этом. -  Говорил Кшатр, усложняя каждый раз задания для Айна.
 Айну иногда казалось, что его учитель хочет замучить его на смерть, такие порой трудности приходилось испытывать ему, что рабский труд Айна на пиратской галере казался раем. Айну, как никому теперь стало понятно, почему Кшатр смог выдержать нечеловеческие условия целых три года плаванья там, в трюме пиратского корабля.
 Но каждодневная тренировка показывала, что тело его привыкало и с каждым новым упражнением становилось все легче исполнять сложный трюк. Когда Кшатр продемонстрировал Айну очередное задание, результат, которого должен достичь Айна. Айна увидел, что нет в этом ничего сложного, и что он с легкостью сможет выполнить и это упражнение. А Кшатр подробно комментировал:
 -  Ты уже можешь садиться на шпагат. Теперь надо научиться перебираться через пропасть, уходя от врага, или преследуя его. Что для этого необходимо? Специальная стрела и лук. К стреле подсоединяется тонкая и прочная двойная нить. На противоположной стороне пропасти выбирается дерево.  Далее на задней части стрелы есть небольшое кольцо, в которое продевается один конец нити и теперь стрела получает двойную нить. Затем ты стреляешь из лука в дерево стрелой с двойной нитью. Стрела прочно входит в ствол. Один конец нити привязан к канату с кошкой. Второй конец нити свободен. За свободный конец нити ты протягиваешь нить, привязанную к канату с кошкой. Когда канат попадает на противоположную сторону пропасти, обрываешь свободный конец нити, и канат падает, цепляясь за толстые ветви дерева кошкой. Далее переправа готова. Стаешь на канат со всем снаряжением и пересекаешь пропасть. И теперь вся трудность заключается в твоем равновесии. Смотри, чего ты должен достичь тренировками. -  С этими словами Кшатр с мечом луком и стрелами и с мешком полным камней для веса привязанным на спине стал босыми ногами на канат и свободно начал передвигаться по скользкому, специально смазанному жиром канату над пропастью. Канат провисал под ним, но это его не смущало. Он легко ступал по провисшему канату и когда достиг середины пропасти, остановился. Затем стал медленно садиться на шпагат на канате. Когда шпагат протянулся, касаясь его бедер и ног, он медленно стал вставать и вот его босые ступни уже касаются каната. Он делает резкий толчок и переворачивается в воздухе, делая сальто, и снова становится на канат. Перевернувшись, таким образом, идет по канату и возвращается на место, откуда начинал движение. Когда он приблизился к краю пропасти, и ступил на твердую поверхность, сказал Айну:
 -  Вот, дорогой ученик, что ты должен уметь.
 -  Но я сразу, же сорвусь, погибну! -  возразил Айна.
 -  Нет. Ты начнешь с тренировки равновесия. И сначала будешь ходить по бревну. Когда у тебя получится все то, что я проделал на канате, но только на бревне. Дальше будет бамбуковая жердь. Когда ты выполнишь это упражнение на бамбуковой жерди. Бамбуковая жердь будет поднята над землей сначала на небольшую высоту. Затем, когда ты достаточно хорошо научишься держать равновесие, бамбук заменят канатом. И финальная часть, все то, что я проделал над пропастью, предстоит выполнить и тебе. Тогда и только тогда ты освоишь этот трюк…
 В те далекие времена, когда на острова Японии массово стали прибывать беженцы из охваченных пожарами междоусобных войн Китая и Кореи. Айна, обученный Кшатром всем премудростям старинных боевых искусств, что знал и был научен своим Учителем в Индии, Восточным Шелковым путем, проложенным еще Александром Великим в Индию, возвращался к себе на родину. Перед тем, как покинуть Райскую Обитель, где поселился Кшатр, Айна спросил у него:
 -  Кшатр, ты мудрый и образованный человек. Тебе нет равных ни в боевых искусствах древности, дошедших до наших дней, ни во врачевании ран и разных болезней и во многом другом, что безвозмездно ты передал и мне. Ты можешь, при желании, убить человека одной мыслью, не только прикосновением, чему научил и меня своего друга. Так зачем же ты подвергаешь меня новым испытаниям, давая добираться до своего родного острова Эдзо своими силами?
 -  Конечно, я доставил бы тебя в одно мгновение, если сравнить твой предстоящий путь на родину, с перелетом в Страну Восходящего Солнца виманом. Но я этого не сделаю. Ты должен оттачивать свое мастерство воина- тени на практике. Я научил тебя всему тому, что должен знать искусный воин синоби. Ты не уязвим, и поэтому этот путь ты можешь совершить в образе воина дервиша, путешествуя из города в город, из страны в страну, проходя этот путь через царства, воюющие между собой. В пути ты столкнешься со многими трудностями, способными погубить обычного человека, не обладающего теми умениями, что дал я тебе.
 -  Скажи еще, Кшатр, ты говорил, что живущие в Райской обители люди живут до двух с половиной тысяч лет. Но, человеческое тело не может столько времени жить? Это не реально и не правда. Я не могу в это поверить, скажи мне правду?
 -  По Земному исчислению проходит две тысячи пятьсот лет, когда в Райской обители человек достигает девяноста лет. Ты пробыл здесь всего один год и два месяца. На поверхности планеты Земля прошло тридцать лет. Здесь время спрессовано, и течение его замедляется в виду воздействия нашего внутреннего солнца, которое влияет на течение времени. Там на поверхности Земли, ты за год и два месяца не смог бы освоить того учения, что ты освоил здесь. На самом деле ты учился тридцать лет, но эти тридцать лет тебе прошли здесь как один год и два месяца. Я высажу тебя на поверхности Земли, и даже не скажу, где это место находится. Это будет последний экзамен тебе. Испытание на выживание. Ты должен будешь определить, где ты находишься. Как понимать язык людей, которые встретятся тебе, это не должно тебя пугать, потому, что путем телепатического чтения мыслей других людей ты сможешь сразу же говорить на их языке. Ты знаешь, как это происходит. Ты не произносишь слов, ты говоришь с человеком своим языком мысленно, он слышит твои слова на своем языке и говорит тебе своим языком, но ты слышишь его мысли и понимаешь его, отвечая ему мысленно. Так идет ваш диалог. Поэтому подключившись к его волне мыслей, ты не должен думать о постороннем, что недолжны, знать другие, чтобы не навлечь на себя беды.
 -  Да, Кшатр, я изучил в подробностях этот стиль общения и могу разговаривать с любым человеком и зверем, и дельфинами на их языках. Всем этим я обладаю досконально, так как тогда, не зная наш язык Айнов, ты говорил мне на моем языке. Я только потом, спустя много дней понял, что ты говоришь со мной и не шевелишь губами, а я отвечаю тебе своим голосом.
 -  Это единственное, что я хотел узнать, как ты освоил этот метод общения. Для обычных людей наш метод общения воинов- теней не доступен. Будь внимателен и вовремя уходи с волны того человека мысли которого ты читаешь, иначе ему будет казаться, что ты выдаешь в слух ему свои намерения.
 -  Да, учитель Кшатр, я буду внимателен и осторожен в пути.
 -  Хорошо. Теперь отдыхай. Завтра ты наденешь тунику дервиша.
 Сказав это Кшатр, тем самым объявил Айну, что он отправит его в неведомую страну, из которой будет лежать путь Айна полный опасных приключений на родину. На поверхности Земли тем временем шел 42 год до нашей эры…

Глава семнадцатая

 Сэмюель Кастилья прошел дальше в номер Дон Пино Неро. Взгляд его цепких глаз детектива скользнул по столу с остатками пиршеств, и ему все стало понятно, с кем он провел эту ночь, и почему на нем нет лица. Дон Пино Неро сидел в кожаном глубоком кресле с отсутствующим взглядом и даже не поднял глаза, когда детектив сел напросив. Между ними стоял журнальный столик, на котором лежал договор о переуступке собственности и свидетельство заключения брака, выданное Церковной службой венчальных церемоний в котором значилось, что некая Клеопатра вышла замуж за Дона Пино Неро, о чем свидетельствовали подписи брачующихся. А на договоре о переуступке собственности под именем некой Геры Зевс Кшатр стояла та же подпись, что и под именем Клеопатра. Эти подписи синьор Кастилья увидел сразу, так как договор был открыт на последней странице, где подписи были скреплены гербовыми печатями с отметкой нотариуса. Детектив не стал ждать, когда Дон Пино Неро обратит наконец на него внимание, а начал сразу говорить:
 -  Итак, что мы имеем? -  сказав это, он внимательно посмотрел на Дона. Но тот, казалось, ничего не слышит и не видеть. Но из своего опыта частного сыска он не раз видел подобное состояние обманутых супружеской неверностью мужей и их реакцию на это, а также и другие подобные виды мошенничества, в которые по тем или иным случаям попадали его клиенты. Но в данном происшествии событие было не ординарное. Чтобы самого известного соблазнителя женских сердец провела женщина, этот случай выходил за рамки обычного, чем и был весьма интересен для видавшего виды детектива сеньора Самюэля Кастильи. И чтобы не терять времени, а действовать по горячим следам преступления, он решил во, чтобы то не стало вывести Дон Пино Неро из меланхолического стопора и начать действовать. И детектив повторил свой вопрос без тени сострадания к жертве обмана, а деловым и решительным тоном:
 -  Итак, что мы имеем, в данной не адекватной ситуации?
 И только услышав второй раз один и тот же вопрос, Дон Пино Неро, медленно поднял затуманенный взгляд на Самюэля и с нескрываемым удивлением, обнаружил, что он не один сейчас в комнате. Затем тихо, безучастным голосом спросил:
 -  Что произошло? Вы здесь? -  его взгляд скользнул по разложенным на журнальном столике бумагам, -  Ах, да! Я, кажется, очень сильно влип? -  взгляд его стал осмысленнее и жестче. Кастилья понял, что терять проблеск сознания у жертвы обмана нельзя и тем более упускать из виду, сразу приступил к делу:
  -  Видите ли, дорогой друг, вас провела очень искусная авантюристка. Я не мог не отреагировать на ваше отбытие в Венецию безучастно и навел справки о вас там еще в Мадриде, когда предупреждал вас о кредиторах. И узнал от своих коллег, что вас бесцеремонно похитила некая белокурая бестия. Увела из- под носа у одной уважаемой дамы, которая безумно вас любит, и жаждала вашей встречи на том маскараде во дворце, в прошлом году, как вы помните. -  Кастилья сделал паузу, чтобы убедится в том, что его слушают. В это время в глазах Дон Пино Неро появился живой интерес, и он потихоньку стал приходить в себя. Это только и было надо детективу, и он энергично стал продолжать:
 -  И, конечно же, вы умчались на встречу с ней в Венецию. Я немедленно вызвал из Мадрида своего помощника и послал его понаблюдать за Вами там. И, вот что он мне написал впоследствии в своем отчете. -  «  Я, выяснил личность женщины, с которой встречался сеньор Дон Пино Неро сначала в Мадриде, а затем их встреча состоялась здесь в Венеции. Это уроженка Парижа. Ее подобрал странный монах у Собора Парижской Богоматери, где оставляют роженицы своих нежелательных детей. На следующий день к фонтану, где был найден младенец, приходила заплаканная женщина, по описанию очевидцев, очень красивая, с золотистым цветом волос и бирюзовыми глазами. Как стало известно, это была содержанка борделя на улице Розовых Фонарей. Личность монаха, подобравшего младенца, не установлена. Спустя шестнадцать лет в том же борделе появилась девушка точная копия той женщины подбросившей ребенку у Собора. Женщина эта часто приходила к собору, и было видно, что очень страдала, и вскоре умерла от горя об оставленном младенце. Содержанка борделя мадам Клико сразу приняла к себе это обладающее божественной красотой юное создание, дав ей имя Клеопатра. У Клеопатры не было отбоя от клиентов. Такой успех не прошел незамеченным, и мадам Клико решила привлекать богатых клиентов, которые, как мотыльки на свет фонаря слетались к ней, чтобы провести ночь за солидные деньги, конечно, с Клеопатрой. Однажды, когда к мадам Клико зачастил банкир солидного банка, репутация, которого, в банковских кругах, как хорошего семьянина и отца пятерых детей, была безупречной, а банк процветал и пользовался доверием у международных корпораций, банкир исчезает с Клеопатрой. Их стали видеть то в Америке, то в Бразилии, где банкир швырял крупные суммы денег буквально на ветер. А однажды в Лондонской газете «Таймс» появилась статья, обличающая банкира с фотографиями его содержанки из борделя мадам Клико. Банку пришел конец. Богатые вкладчики стали массово отзывать свои капиталы и хранить в Швейцарских банках Цюриха. Я попытался разобраться в этом банкротстве и пришел к заключению, что Клеопатра работала на некую организацию, которая занималась и занимается заказами крупных афер и экономических диверсий с целью устранения конкурентов. В пользу этого можно сказать и то, что после статьи в Лондонской газете Клеопатра спешно покинула банкира, скрывшись в неизвестном направлении. Банкир понял, что его провели, застрелился. Спустя непродолжительное время Клеопатра появляется как референт консула сера Веньямина Болон в посольстве Великобритании в Мадриде, где и влюбила в себя сеньора Дон Пино Неро». Прочитав отчет своего агента, сеньор Сэмюель Кастилья, отложил листок в свою папку, и сказал, -  Так, что, дорогой друг я попытался по своим каналам более подробно разузнать об этой таинственной незнакомке под именем Клеопатра. Но никаких сведений я не нашел. А вот сегодня, когда я обнаружил, что авантюристка подписалась именем Геры Зевс Кшатр, это меняет дело. Во всяком случае, я теперь знаю, откуда растут ноги.
 -  И, что, ее можно найти?! -  в крайней заинтересованности воскликнул Дон Пино Неро.
 -  Да, конечно, если поручить это дело профессионалам высочайшего класса.
 -  Так почему не вам, дорогой друг? Вы так тщательно провели расследование и вышли можно сказать на след авантюристки и, что я слышу, не хотите брать на себя поимку этого исчадия ада, и одновременно небесной, ангельской красоты?
 -  Мой друг, эта Гера Зевс Кшатр не просто авантюристка- любитель — это профессиональный тайный агент неведомых сыску сил. Лишь отрывочные сведения доходят к нам, можно сказать с источников древности о таких кланах шпионов- профи, которые веками оттачивали свое мастерство. Их невозможно выявить и тем более найти. А если и находят, то они всегда бесследно исчезают в никуда. Но у меня есть одна мысль.
 -  И какая мысль? -  с величайшим интересом и участием спросил Дон Пино Неро.
 -  Здесь в Европе мы имеем дело с европейским кланом частных профессиональных шпионов, которые, как и их азиатские коллеги работают исключительно по найму и за хорошее вознаграждение. Поэтому если вы решите разыскать Клеопатру- Геру, обратившись к европейским профи, думаю, у вас ничего не выйдет.
 -  Как же не выйдет, когда вы, Сэмюель, говорите, что у вас есть какие- то мысли на этот счет?
 -  А вы готовы выложить солидную сумму за поимку этой Клеопатры, когда вас вчера обанкротили, лишив этим договором всего?
 -  У меня есть на моей карте три миллиона. И я могу, их истратит по своему усмотрению, потому, что счет мой находится в Швейцарии.
 -  Ну, тогда это меняет дело. Если мы обратимся, к примеру, к синоби на японских островах они могут нам помочь. Потому, что кодекс их обязывает любой ценой выполнить волю заказчика за вознаграждение, которая устанавливается в договоре.
 -  А были случаи, к примеру, если одного синоби с противоположного клана заказчик заказывал убить другому синоби?
 -  Да, были. И заказ выполнялся, но при этом и тот и другой оставались живы оба. А заказчик получал что хотел. Просто перед заказчиком, как в театре разыгрывалась сцена казни синоби. И разыгрывалась так достоверно, что заказчик верил в смерть заказанного врага.
 -  Да, дорогой друг, я могу положиться на вас в организации поимки преступницы. А что самое главное, в отказе от ее подписи в договоре.
 -  Вы знаете, Дон Пино Неро, здесь на лицо мошеннические действия и это подтверждается идентичными подписями на брачном свидетельстве и на договоре под разными именами одного и того же лица. Любой суд подтвердит мошеннические действия этой личности.
 -  Как же так? Как же так? Она была такая преданная. Она клялась мне в постели, как любит меня и что ей так хорошо не было ни с кем! Как же так? -  искренне и по- настоящему Дон Пино Неро говорил эти слова, а в глазах у него блестели слезы.
 С удивлением смотрел на стенания Дон Пино Неро частный сыщик, не мог поверить, что нашлась в мире женщина, которая смогла укротить этого распутного повесу, который ни во что не ставил женщину раньше и бросал, лишь только чувствовал ее преданную любовь. И вернись сейчас Клеопатра- Гера, или как еще там ее, и упади ему в ноги, с каким презрением он, Дон Пино Неро отвернулся бы от нее и не исключено, что выгнал бы ее из своей жизни. Вот как иногда бывает. Не переставал удивляться детектив сеньор Сэмюель Кастилья из Мадрида. И в этот миг в двери постучали. Детектив посмотрел на Дон Пино Неро, а дон на детектива, затем сказал раздраженно:
 -  Кого там еще принесло? -  и, смягчившись, -   Сэмюель, пожалуйста, откройте, а то я совсем лишился сил с этим предательством.
 Детектив нехотя поплелся к двери, открыл ее и обомлел от удивления. На пороге стояла Гера- Клеопатра с чемоданом и папкой под мышкой.
 -  Вы? -  удивилась она. -  А где мой супруг?
 -  Входите, мадмуазель, а мы вас заждались? -  медленно проговорил детектив.
Дон Пино Неро вскочил с места и бросился к своей Клеопатре:
 -  О, любовь моя! Зачем ты оставила меня так неожиданно и эти бумаги? Я чуть не застрелился без тебя! -  дрожащим голосом трепетно вещал Дон, целуя руки женщине.
 «Воистину, что делает любовь с вчерашним Ловеласом женских сердец», - думал сеньор Кастилья, медленно двигаясь к двери номера. У порога он замер, затем сказал:
 -  Я буду в соседнем номере, если что, я рядом. -  Но ему уже никто не отвечал. Влюбленные застыли в длительном поцелуе, а сеньор Сэмюель Кастилья медленно закрыл дверь с обратной стороны…
 Они снова оказались в постели, и Дон Пино Неро был снова безмерно счастлив. Он боялся разрушить этот мир любовной страсти и боялся спросить свою Клеопатру, что за странный договор лежал на столе о переуступке прав собственности. Но страшно боялся скандала и еще каких- то непредсказуемых выпадов. Но в конце концов он осмелился и спросил: -  Скажи, что это за договор ты оставила мне на столе и какое- то бутафорское свидетельство о нашем бракосочетании? -  стараясь быть как можно спокойнее, сдержанно спросил Дон Пино Неро.
 -  Ах, прости, в спешке я забыла эти бумаги на столе. Любимый поверь, эти бумаги ничего не стоят. Свидетельство готовится по особому заказу в типографии церковных бумаг на основании выписки из книги записи нашего бракосочетания. И его пришлют нам позже, а это свидетельство выдано нам, как напоминание о дате бракосочетания и печать поставлена, что оно произошло в день карнавала. А договор, это отчет мой о проделанной работе, так как я сама напросилась провести эту операцию для заработка денег. Отчет с договором я сегодня отправила в контору, которая меня наняла, чтобы я разорила тебя и приняла всю ответственность по делам виллы Пино Неро на себя. Отчет ушел, и там стоит число, но другим числом я составила отказ от претензий на собственность в твою пользу и теперь по первому договору мы получим вознаграждение, а по другой бумаге мы опровергаем этот договор. Смотри. -  Клеопатра вскочила на ноги из постели и принесла официальный документ с гербовой печатью и заверенный нотариально аннулирующий договор, подписанный ранее на право собственности. Подпись была идентичной под именем Гера Зевс Кшатр.
 -  А теперь расскажи мне, что это за странное имя Гера Зевс Кшатр? Оно твое настоящее имя?
 -  Да, его дал мне мой приемный отец Кшатр. Тот, который представился тебе в нашей Райской обители Александром Сицилийским.
 -  Так его настоящее имя Кшатр?
 -  О, да. И ему уже много лет. В том мире, куда он меня принес, из места, где оставила меня моя мать, у Собора Парижской Богоматери, живут люди до двух с половиной тысяч лет. В это трудно поверить, но это так. В отличие от этого мира, в котором много вирусов, солнечной радиации, и болезней. Ты сам ощущал под светом нашего солнца, как тебе было легко, и как энергия бессмертия входила в твое жаждущее этого тело.
 - О, да, конечно.
 -  Ты мне не можешь верить в это, что я тебе говорю, но это и к лучшему. Потому, что обычные люди никогда не поверят, что есть такой мир и нигде- то там, а вот он рядом с нами на этой Земле...
 Они еще много говорили о разных мирах и вещах. Им было так хорошо, что сказочные речи его Клеопатры, как бальзам согревали душу, отодвигая в небытие прошлые его переживания и страхи…

Глава восемнадцатая

 Утром, когда Клеопатра еще спала, Дон Пино Неро сошел вниз к администратору гостиницы, заказал в номер завтрак и обед, и узнал, в каком номере остановился детектив Кастилья. Его номер оказался совсем рядом на том же этаже, что и их с Клеопатрой. Дон Пино Неро поднялся на свой этаж и постучал к детективу. Кастилья еще спал и был в постели, когда услышал стук в дверь. Он быстро вскочил и босиком побежал открывать. На пороге стоял Дон Пино Неро и беспокойно пытался еще постучать.
 -  Что привело вас ко мне, сеньор? -  спросил обеспокоено Кастилья Дон Пино Неро.
 -  Я хотел бы переговорить с вами. Но только предупрежу жену, что я буду у вас, дорогой друг.
 -  Хорошо, я буду вас ждать.
 Дон Пино Неро ушел к себе в номер. Клеопатра еще была в постели. Он тихо подкрался к ней и нежно поцеловал в пухленькую щеку. Она тут же открыла глаза и обвила его теплыми руками, затащив в постель.
 -  О, как ты умеешь подкрадываться. Где ты был?
 -  Мне надо поговорить с сеньором Кастилья, он остановился в соседнем номере, на нашем этаже.
 -  О, нет. Время с тобой — это блаженство и минутки и секунды блаженства. Не уходи, побудь со мной. Мне так хорошо и спокойно, когда ты здесь.
 Дон Пино Неро понял, что сегодня выбраться к детективу вряд ли получится. Остался с Клеопатрой. Но детектив сам напомнил о себе. Через час раздался телефонный звонок. Дон Пино Неро поднял трубку.
 - Это Кастилья. Ну, где вы Дон Пино Неро, я вас жду уже целый час.
 -  Извините Сэмюель, прийти, сегодня не получится. Так что собирайтесь и уезжайте на виллу Пино Неро. Мы туда прибудем с женой позже. Ведь у нас все же медовый месяц. А за информацию спасибо.
 -  Не за что, сеньор передайте привет Гере- Клеопатре Зевс Кшатр.
 -  Да, передам. И до скорой встречи на вилле. Я думаю, нам там будет, о чем поговорить.
 -  Приятных дней отдыха, сеньор. -  Голос детектива умолк, в телефоне раздались короткие гудки, и Дон Пино Неро положил трубку. Закончив разговор, он бегом побежал в спальню к жене. Они не выбирались с постели до тех пор, пока в дверь не постучал доставщик обедов из ресторана с завтраком. Дон Пино Неро впустил служащего. Молодой человек вкатил тележку на колесиках и поставил у обеденного стола, принялся накрывать стол. Когда он закончил, Дон Пино Неро поблагодарил его, дал чаевые и закрыл за ним дверь, и только тогда Клеопатра выбралась из постели, натянув на себя ночную полупрозрачную тунику, прокралась в ванную комнату. Она это сделала так, что не заметить ее крадущуюся и гибкую, как у кошки фигуру, проступающую сквозь полупрозрачную голубую ткань из тончайшего китайского шелка, Дон Пино Неро не мог, даже если бы он этого и не хотел. Он перехватил ее протянутую к нему руку и вошел вместе с ней в душевую. Они плескались там довольно долго. Затем в махровых розовых халатах с полотенцами на головах вышли из ванной.
 -  Я, так голодна, что целого быка съела бы на вертеле у костра голодных легионеров.
 -  Я, когда заказывал завтрак, предусмотрел вот этот бекон с телятины. -  Дон Пино Неро галантно приподнял металлическую крышку с керамической широкой вазы с голенью зажаренной телятины в томатном соусе и оливках, остро пахнущей приправами. Аромат сразу же наполнил номер вкусной и привлекательной аппетитностью, такой, что во рту набегало много выделяемой слюны.
 -  Клеопатра, давай быстрее за стол, отведаем этот шедевр кулинарного искусства. Этот бекон из телятины надо запивать терпким молодым вином Барбареско, тогда вино нейтрализует жгучий красный перец, берет на себя все его негативные стороны и как маг чародей превращает в приятную ароматную прохладу, возбуждающую аппетит и еще больше дополняет вкусовые качества этого замечательного мясного блюда. Давай, давай любимая, скорее сюда. -  Он наполнял бокалы уже молодым красным вином и его гранатовый оттенок украшал своим цветом стол.
 Клеопатра выплыла в своей тунике, как гетера храма Афродиты и подняла сверкающий рубиновым цветом бокал, пригубив своими прекрасными устами этот божественный напиток, который в ее руках превращался в нектар, который пьют в мифах древней Греции Боги Олимпа. И поддавшись наитию, вкусив этот сказочный завтрак со своей Богиней, Герой Зевс- Клеопатра, Дон Пино Неро вдруг почувствовал свою причастность к сказочному мифу Древней Греции.
 -  А, скажи, моя любовь, почему твое настоящее имя Гера Зевс Кшатр? -  поднося бокал с вином ко рту, спросил Дон Пино Неро.
 -  Гера -  греческая богиня домашнего очага и брака, Великая богиня Гера, жена эгидодержавного Зевса. К тому же у нее был целый отряд помощников и помощниц: богини женской прелести и красоты — Хариты, богини времен года — Горы, богиня убеждения (и лести) Пейто, бог страстного влечения Гиммер, бог любовного влечения Пот, бог брака Гименей и юный бог любви Эрот, от стрел которого нет спасения. И прекрасная Афродита. Как ни странно, самой Афродите не очень везло в любви, так как она не сумела удержать ни одного из возлюбленных; не было ей счастья и в браке. Зевс дал ей в мужья самого невзрачного из всех богов, хромого, всегда потного бога- кузнеца Гефеста. Чтобы утешиться, Афродита сблизилась с богом войны Аресом и родила ему пятерых детей: Эрота, Антэрота, Деймоса, Фобоса и Гармонию, затем с богом вина Дионисом (ему она родила сына Приапа), а также, в числе прочих, с богом торговли Гермесом. Она даже утешалась с простым смертным, дарданским царем Анхисом, от которого у нее родился Эней.
 -  Скажи, откуда у тебя такие познания Древнегреческой Мифологии? -  сделав глоток терпкого молодого вина Барбареско, спросил Дон Пино Неро.
 -  Мой отец, Кшатр, когда нашел меня у Собора Парижской Богоматери, сразу дал мне имя Гера Зевс Кшатр, в честь богини брака, семьи и семейного очага. А мою сестру, кстати, полную мою копию назвал Клеопатра Зевс Кшатр. Он хотел, чтобы у меня была хорошая семья, и чтобы у меня были такие же прекрасные дети, похожие на меня. А чтобы мне везло в создании семьи, любви и счастья, он отдал меня под покровительство Богини Геры, жены Зевса. Он тренировал меня и мою сестру с самого грудного возраста, чтобы вырастить из нас настоящих синоби, воинов- тени, чтобы мы смогли побеждать врага без боя. И, когда мы достигли шестнадцатилетнего возраста, для получения опыта соблазна, отдал нас в обучение к мадам Клико в ее известный во всем Париже на улице Красных Фонарей бордель. Там мы достигли совершенства в соблазне, чего мне и Клеопатре в эти годы не хватало. Так как мы многое умели в боевых искусствах синоби, Дим Мак, в чтении мыслей врага. Умели различать многие оттенки кожи на человеке, что давало знание о его болезнях. Могу по выражению глаз, сетке морщин на лице определить прошлое человека и ближайшее будущее. Множество снадобий научил изготавливать нас отец по древним манускриптам сохранившихся со времен ушедших цивилизаций, которые много миллионов лет тому назад жили на нашей планете Земля. Могу снимать боль и делать операции по живым ранам безболезненно и без сшивания глубоких ран заживлять их мгновенно, так, что не остается шрамов, которые обычно присутствуют, когда рану зашивают хирургической иглой…
 Дон Пино Неро слушал этот рассказ Клеопатры с нескрываемым любопытством, и с чувством уязвленного мужского самолюбия. Ведь такими качествами должен обладать мужчина, а не слабая женщина. И ему вдруг стало немного не по себе, услышав все это, из уст теперь уже его жены Геры Зевс Кшатры.

Глава девятнадцатая

    В один из солнечных дней Дон Пино Неро со своей супругой Герой прибыл на виллу Пино Неро в середине дня 5 марта. Их встретил новый управляющий, которого нанял Сэмюель Кастилья, и о котором в письме сообщала Гера Дон Пино Неро перед их венчанием в Церкви Святого Самуила в Венеции. Пластическая операция изменила внешность, превратив Фернандо Россини во Диадема Феллини, таким именем новый управляющий представился Сэмюель Кастилье, который принял его, прочитав письма, рекомендующие вновь прибывшего претендента на эту должность.
 -  Сеньор Диадем Феллини, -  представился чете новый управляющий. Он кивнул одному из выстроившихся в шеренгу слуг и тот подошел к такси выгружать багаж хозяев. Дон Пино Неро внимательно посмотрел на тщедушную долговязую фигуру Феллини, слегка ссутулившуюся и намеком не похожего на машину изощренных убийств, высокопрофессионального воина- тени. С одной стороны Диадем был опасен, с другой, он был надежной защитой и телохранителем, обращенным Кшатр, его хозяином и приемным отцом жены Дон Пино Неро, в защитника семьи Геры Зевс Кшатр.
 -  С возвращением, дорогой друг! Здравствуйте сеньора Гера Зевс! -  целуя руку, Клеопатре, сказал вышедший из дома резиденции виллы Пино Неро сеньор Сэмюель Кастилья.
 -  Дай я вас обниму Сэмюель. Надо сказать, что вы справились с моим поручением и наняли достойного управляющего имением. -  Друзья обнялись, Дон Пино Неро похлопал Самюэля по спине. Затем детектив стал говорить:
 -  Уж не сомневайтесь сеньор, он сразу включился в работу, просто потрясающе, как знает каждую мелочь, где и, что лежит в его хозяйстве. Такое впечатление складывается, как будто этот управляющий и вовсе никуда не уезжал из этого дома.
 -  Ну, что ж, отлично. Все складывается, как нельзя лучшим образом.
 Все это время Диадем Феллини стоял в стороне, молча наблюдая за разгрузкой чемоданов из багажника машины, затем подошел к Дон Пино Неро.
 -  Сеньор, какие будут дальнейшие распоряжения? -  и вежливо с приветливой улыбкой доверчиво смотрел в глаза своему теперь уже хозяину.
 -  Я слышал, сеньор Диадем, что вы хорошо начали службу. Стараетесь быстро вникнуть в это обширное хозяйство, и вам это удается. Так мне сообщил о вас мой доверенный друг сеньор Сэмюель Кастилья. -  Дон Пино Неро с улыбкой посмотрел на стоявшего рядом с ними детектива Самюэля Кастилью. Тот ответил улыбкой, слушая, что говорил Дон Пино Неро управляющему.
 -  Да, по предыдущей службе мне хорошо известно производство вин и земледелие виноградных лоз, произрастающих здесь в Северной Провинции Пьемонт. Так, что с полной ответственностью заявляю, что ваш бизнес с моим участием будет процветать и в дальнейшем. И позвольте выразить свое соболезнование в связи с недавней смертью вашего сводного брата сеньора Пино Неро.
 -  Спасибо, и принимайте скорее хозяйство. Идет весна, не за горами полевые работы на виноградниках.
 -  Уже идут. Я распорядился заблаговременно, заниматься обрезкой и подвязкой лоз, и устранением сухих ветвей.
 -  Очень хорошо. После нашего обеда, зайдите ко мне, скажем к часам четырем дня. Я передам вам кое, какие бумаги и бухгалтерию, что вам надо будет знать и к чему готовится в будущем.
 -  Да сеньор. -  По- военному ответил Диадем, и ушел к слугам, давать дальнейшие распоряжения.
 На следующее утро сеньор Сэмюель Кастилья уезжал в Мадрид. Слуги по распоряжению Дона Пино Неро грузили в прибывшее такси чемоданы и ящики с выдержанным тридцатилетним красным Барбареско, подарком детективу.
  -  Как жаль, Дон, что мы не можем, как в былые времена, совершить турне по Парижу в сторону улицы Розовых Фонарей. -  Мечтательно заговорил Кастилья.
 -  О, дорогой друг, я как самому себе желаю вам такого же счастья, которое теперь есть у меня. И поверьте мне, нет ничего прочнее в семейном союзе, как страсть двух сердец, испытавших все премудрости разврата, и наконец нашли и обрели пристанище друг в дружке. Такие браки бывают самыми прочными на свете, уж поверьте мне, сеньор Сэмюель Кастилья.
 -  Что ж, чему быть, того не миновать. -  Философски заметил детектив, сажаясь в такси.
 Машина, сделав круг вокруг клумбы с цветами, уехала.
 А для Дона Пино Неро наступили будни деловой жизни имения. Диадем Феллини принимал активное участие в хозяйских делах, был предупредительным и прекрасно разбирался во всех финансовых операциях, будь то выплаты жалования или перевод денежных средств поставщикам нужных материалов для хозяйственных нужд. Дон не вникал в его дела по ведению хозяйства, так как ничего не понимал в этом. Он любил по утрам выпивать два бокала вина, прохаживаться по террасе иногда заходить на виноградники. Но в походы по окрестностям владений всегда сопровождала его жена Клеопатра. Ему нравилось это имя, и он испросил разрешение называть любимую жену этим именем. Она не возражала.
 Окрестности имения Пино Неро, впрочем, как и все окрестности имений в Италии, были привлекательны своим разнообразием и красотой природных ландшафтов. Холмистые местности все рационально ухожены заботливыми руками тружеников, заботящихся о своих угодьях, которые давали не малую прибыль от туризма и от того, что произрастает на благодатной и Богом любимой земле их хозяйств. С течением времени, Дон Пино Неро все больше привязывался к своей собственности, что по мере приближения срока, когда свои полномочия он вынужден передать племяннице Беатрис, его охватывало беспокойство собственника. Как- то, лежа в постели с женой, она сказала ему:
 -  Ты думаешь об этом уже целый месяц.
 -  О чем, Клеопатра? -  изумился Дон.
 -  О своей племяннице, о том, что скоро передашь бразды правления ей, не так ли?
 Дон Пино Неро приподнялся на локте правой руки и с нескрываемым удивлением спросил: -  Каждый раз, когда я о чем- то думаю, у меня постоянно присутствует такое впечатление, что кто- то слушает мои мысли? Не ты ли, моя любовь? -  он нежно поцеловал ее в пухлые алые губы.
 -  Да, я же могу это делать, и я никогда не скрывала от тебя это. -  Улыбаясь, отвечала она.
 -  Что же нам делать? -  глядя в ее бирюзу глаз и восхищаясь прямой линией носа, бровями, ресницами и завитками распушенных по подушкам золотистых волос, спрашивал он свою Богиню- жену.
 -  Доверься мне, никуда она от нас не денется, влюбится и выйдет замуж за очень богатого и состоятельного парня, можно сказать гения своего призвания. Ему нет равных ни в чем. Ни в любви, ни в поединке на ринге, ни в сфере финансов, где он управляет своей денежной империей.
 -  Как же это возможно. Она же такая ветреная и не предсказуемая. -  Сокрушался Дон.
 -  Ты еще не знаешь, на что способны воины тени. Их умения превосходят любую технику ведения поединка, даже в тонком искусстве соблазна, ведомом тебе и мне.
 -  О, как ты меня можешь согреть своим убаюкивающим воркованием и любовью.
 -  Это теперь наша земля и мы будем здесь хозяевами. А твоя племянница Беатрис, поверь мне, скоро выйдет замуж за миллиардера, молодого энергичного, прошедшего полнейшую подготовку у моего отца. И получившего наследство председателя правления крупнейшего банка мира. Зачем теперь это имение твоей племяннице, как ты думаешь?
 -  Да, дорогая, ваш клан умеет устраивать дела. -  Сказал дон Пино Неро, с полнейшим умиротворением и спокойствием.
 - Не волнуйся, она скоро попросить тебя подписать договор о переуступке собственность в твою пользу. Поверь мне.
 -  Это почему же?
 -  В тех кругах, в которых вращается ее будущий супруг, не принято иметь в женах владелицу сельскохозяйственного имения. И это не оспариваемый факт. Так что наберись терпения и жди, и решение твоей проблемы будет достигнуто.
 -  Бедный мой Ренуар. -  С искренним сочувствием сказал Дон Пино Неро…

Глава двадцатая

 Сквозь тьму бессознательности доносилось чуть слышимое шуршание, да завывание ветра, словно в далеком детстве, когда, прильнув к теплому камину, сидел маленький Айна, а за окном выл и швырял обрывки кровель ураган. На миг Айну показалось, что он лежит на ковре у жаркого камина в доме Кшатр, там, в райской обители. А там, за окном внизу, плещется прохладная вода, хлюпает о мраморные края бассейна. От этих звуков и завывания ветра в каминном дымоходе сердце успокаивалось так, что он даже боль, разливавшуюся в голове горячей войной, не вызывала стремления открыть глаза. Эта боль с каждым ударом сердца все настойчивее напоминала о чем- то значимом, что произошло с ним. Наконец обморок кончился. Айна вспомнил. Возникший рядом неизвестный объект. И как он молниеносно, не дожидаясь исхода, катапультировался из вимана. От этого потерял сознание, но инстинктивно, быть может, каким- то подсознательным чувством, уловил взрыв этого незнакомого аппарата. И только спускаясь с высоты, под полотнищем спасительного парашюта, пришел в себя. Он вспомнил, как приземлился. Как встретил приземлившегося Айна унизительной улыбкой Кшатр, его учитель. И какие были его слова, сказанные прямо в сердце: «Так вот, как ты усвоил всю мою науку. Обыкновенную птицу этих мест принял за врага и испугался?»   -  говорил тогда Кшатр. Вспомнил, как стал унизительно оправдываться, со страстным желанием прощения учителя. Как враг, учитель молниеносно нанес удар четким отработанным до автоматизма приемом, и песок пустыни стал для Айна мягким «ковром». Учитель куда- то исчез и только память о случившемся, болью отдавалась в голове Айна воина- тени. Айна открыл тяжелые веки. Взгляд выхватил участок желтого песчаного бархана. Песчинки шуршали от порывов ветра, сыпались маковыми зернышками на тело. Айна поднял голову. Боль острием бритвы врезалась в мозг, песчинки вдруг роем взлетели и мягко коснулись лба. Айна задержал падение. Сознание больше не оставляло его. Сдерживаясь, чтобы не застонать от резкой и невыносимой боли в области затылка, Айна, с усилием, заставил себя лечь на правый бок. Затем поднялся на локоть. Площадь песка теперь увеличилась. Взгляду открылись ближайшие барханы. Он осмотрелся со всех сторон. Везде его окружали желтоватые наносы. Песок был везде. Полузасыпанное тело Айна шевелилось на вершине небольшого бархана у самого края отлогого откоса, среди моря гигантских холмов пустыни. Он попробовал встать, но тут, же скатился вниз, на дно впадины. Качаясь из стороны в сторону, он снова попытался встать. С трудом это ему удалось. Стоя на ногах, он постепенно приходил в себя. И, когда силы вернулись в ослабевшее от удара Кшатр тело, обнаружил, что на нем нет одежды, кроме набедренной повязки из куска шелковой парашютной ткани завязанной грубым узлом вокруг бедер. Ему вспомнились слова учителя, что завтра он наденет тунику дервиша. Так вот, что значит надеть тунику дервиша, остаться с одной набедренной повязкой от спасительного парашюта среди пустыни. Он решил взобраться наверх, где маленькой цевкой шелестел песок, поднятый ветром. Стал карабкаться по предательски сыпучему уклону, оставляя глубокие борозды от рук и ног. Но каждый раз, когда к вершине оставалось полпути, его внезапно тянуло вниз. Неизъяснимая усталость жаждой вливалась в каждый мускул, и Айна, вконец измученный, сел на горячий песок, ожидая неизбежного конца. Он сидел так под жгучим солнцем пустыни, пока не пришло в голову то знание, которому учил его Кшатр. И Айна следуя этому учению, занял позу лотоса, стал безучастно медитировать, призывая в себе энергии жизненных сил. А шелест песка, завывание ветра наверху бархана, сливались теперь в едином напеве обреченности. Айна слушал пение, безразлично поддаваясь ожиданию возвращения сил. Песня пустыни продолжалась с каждой пройденной минутой, становилась громче, острее. Айна внезапно почувствовал, что жажда стала отходить куда- то в воспоминание, усталость потянулась следом. Так продолжалось с добрый локоть пути тени от головы, что продвинулась по песку. Усталость вдруг ушла, казалось насовсем, уступив место отчаянней жажде жизни. Айна в сконцентрированной чакрами энергии вскочил на ноги. Ощущая прилив бодрости, он бросился на бархан. Силы оставили его на самом гребне песка. Но пустыня опоздала. На этот раз Айна рухнул без чувств на самом гребне. Когда он пришел в себя, солнце уже касалось горизонта, изрядно растеряв свой жаркий свет. В вечерних его лучах Айна выглядел жалким творением живой Природы. Грязный кусок серой ткани чуть касался тела, болтаясь на бедрах. Те, кто приговорил его когда- то на медленную смерть у весла пиратской галеры, а заботливый учитель оставил среди ада песков, позаботившись об этом, не оставив ничего из одежд. Айна тем временем ощупал себя, кожа не успела сгореть, сказался недавний загар, ссадин и ран не было. Болела только голова. Учитель знал, как и куда надо ударить ученика, чтобы причинить невыносимую боль, оставив в живых. Темень головы ныла, водимо, сильный удар пришелся в особую точку. Отогнав боль, Айна развязал узел, снял повязку с бедер, затем аккуратно обмотал тканью голову. От этого голова стала меньше болеть, а запекшуюся кровь на темени поддерживали теперь не только волосы. Покончив с этим, он стал сосредоточенно искать причины случившегося. Ясно было одно, что уверенность в своей школе выживания толкнула Кшатр на этот садизм изверга. Тихо скулил ветер, шурша песчинками на вершинах барханов. Солнце почти скрылось за сплошной линией волнистых песков. День догорал. В воздухе появились первые приметы прохлады, что пришли с заходящим солнцем. Завывание исчезло, легкий вздох ветерка чуть теребил копну волос, спутанных в ком от запекшейся крови, выбившуюся из повязки на голове и осыпал плечи песчинками, словно солью. Охватив голову руками. Айна сел на песок. Покой постепенно возвращался к нему. Наконец он обратил внимание на кровоподтек. Пальцы осторожно нащупали запекшийся сгусток крови под тканью, сплошным комом склеившей волосы. Удар пришелся вскользь, что уберегло череп и спасло Айна от смертельного исхода. Так думал он. Но Кшатр точно рассчитал удар, чтобы кровь смочила волосы и, Айна ощутил настоящую боль поединка с будущим врагом. От такого подлого испытания злость волной захлестывала рассудок. Айна вскочил на ноги, песок тут же мягко обнял ступни до щиколоток.
 -  Ты меня слышишь, раскаленный ад! Я, обученный приемам выживания и борьбе с коварным врагом, бросаю тебе вызов!!! -  высокопарно крикнул он. Собственный голос придал силы. Вечерняя прохлада взбодрила, остудив горячее
тело. Он запрокинул голову. Мириады звезд сверкали в ночном небе, манили яркими, похожими на неоновый свет, точками. Айна отыскал среди них Северную звезду и, сориентировавшись по ней, двинулся на Восток...
 Пустыня, дразнясь, бросала в глаза Айну седьмой день пути. День, что нес на своих плечах раскаленным жерлом Солнце. Кроме
солнца, казалось, ничего не было вокруг, оно вытесняло воздух, холод ночи, жизнь. Теперь главное -  найти убежище, чтобы дождаться желанной вечерней прохлады и снова идти под холодным ночным сиянием звезд. Но где ж в пустыне найдешь хоть частичку тени, когда солнце стоит везде. Даже звери не знают покоя и глубоко зарываются в сыпучий песок. В первый день пути Айна последовал примеру жителей пустынь и чуть не задохнулся в своем песчаном убежище- норе. Его спасла небольшая рощица из саксаулов. Айна из последних сил набрал пересохших веток, шалаш был сделан, тень обретена. Теперь его путь на Восток проходил в поисках таких рощиц. До этого времени ему везло, а вот сегодня перед уставшим взглядом тянулись безбрежные волны барханов. Айна глубоко вздохнул, солнцем еще не достигло своего жаркого зенита, еще было время. Пустыня, тропического пояса, жаркая днем и холодная ночью, давала возможность остаткам прохлады задерживаться на небольшой глубине песчаных барханов. Если, зарыться в песок с теневой стороны, можно переждать до вечера, когда солнце склонится к закату и легкая прохлада коснется песчинок, можно пускаться в путь. И он стал зарываться в песок. Как можно глубже, как можно дальше, прочь от испепеляющего блеска смертельных лучей. Айна греб ладонями почти горячий песок, добираясь до заветной прохлады, а руки не хотели слушаться. Усталость сдавливала дыхание. Песчинки, соленой горечью, хрустели на зубах, иссушая остатки влаги из потрескавшегося шершавого языка и кровоточащих распухших губ. Когда на уклоне бархана образовалась небольшая ступенька. Айна обмотал лоскутом ткани с набедренной повязки голову, защищая нос и рот от песка. Затем стал зарываться в бархан, пока толстый холодный слой песчинок не укрыл тело. -  «  Если не останусь в живых, здесь моя могила»  . -  Думал он в эти страшные минуты. Погребенный заживо, он не надеялся на спасение. Но все, же жизнь еще теплилась в теле, его бил озноб, хотелось тепла, а значит, он еще жив. Тепло пришло. Сначала постепенно, с невероятно жуткой медлительностью, оно прогоняло холод, нарастая до нестерпимой жары...
 Как окончился день, Айна не помнил. К действительности его вернул холод. Он подхлестнул жалкие остатки сил, заставил пробудиться сознанию. Айна выбрался наружу. Его трясло от холода. Вокруг царил ночной мрак, лишь звезды мерцали в вышине, вечно манящие, дающие надежду. Глядя на Северную звезду, он двинулся дальше. Его путь — это бесконечные мучительные подъемы по сыпучим склонам и скатывания вниз. Когда Луна острым рогом села на горизонте, край неба со стороны Востока вспыхнул. Звезды, что весело мигали, внезапно поблекли, и собрались уже покинуть ночное небо. Вдруг послышался далекий неясный женский плач, словно кто- то отчаянно кричал или звал на помощь. Сердце забилось в груди. Айна, собравшись с силами, бросился туда, откуда доносился голос. Он преодолел три небольших бархана. На вершине четвертого, ему снова открылась панорама необъятной пустыни. А там, вдали, судя по звездам, на юго- западе, над самым горизонтом, виднелась кучка зеленой растительности. Голос, казалось, исходил из разных направлений, стал четче и слышался теперь оттуда. Но с первыми розовыми красками утренней зари, голос растворился в пространстве, исчез. Заря разгоралась все сильнее, и уже Солнце медленно поднималось над горизонтом. В бледной мгле дали таяла волнистая полоска зелени, к которой устремился взгляд, как к последней надежде на жизнь. Айна решительно направился вперед. Ноги почти не повиновались, мозг расплавленным свинцом разрывал череп. Собирая последние силы, Айна двигался вперед. Действительность была призрачной. Он мало сознавал, что уже плелся по мертвому Безымянному городу, что голос, который казался женским плачем, принадлежал шакальей стае, следовавшей по его следам. Айна же упрямо брел на свой ориентир, который маячил теперь двумя высоченными пальмами с зелеными шаровидными плодами, что росли на самой верхушке. Кшатр, составляя маршрут ученику, предусмотрел этот первый оазис на пути по пустыне. И Айна достиг своего первого спасения. Около подножия одной из пальм бежал веселый ручеек, образовавший небольшую лужицу, или озерко. С озерка вода испарялась так быстро, что ручеек еле успевал наполнять его. Айна упал прямо посреди прохладного озерка, Он жадно пил взболтанную чуть соленую воду, ощущая, как влага разливается по раскаленному телу. Словно во сне, он пил и пил, не в состоянии утолить жажду. Живот разбух. Айна наконец выбрался на сухой песок. Его обильно стошнило. Но это произошло почти во сне. Обессиленный, он забылся под спасительной тенью пальмовых крон...
 Восточный, словно прохладной ладошкой, ветерок, нежно тронул виски спящего в тени пальм у озерка. Затем сердито швырнул горсть горячего песка прямо в зажмуренные глаза серого животного.  Неотступно следившего зверя повсюду за человеком. И весело взлетел далеко- далеко в небесную синь, где можно спрятаться от жары. Полюбоваться оттуда куполами минарета безлюдного города, пропеть в башнях, извещая приход вечерней прохлады одиноким стенам, как делал это много столетий тому, когда город жил и его улицы были заполнены людьми в разноцветных одеждах, мужчин и женщин, крикливой детворой и домашними животными. Ветер давно ждал возвращения людей. Ждал и тогда, когда усталый вернулся из далекого путешествия и не смог найти города, и лишь одна башня указывала на то, что город погребен под толстым слоем песка, давним врагом, Западным ветром. С тех пор Восточный ветер не оставлял Безымянный город. Он прекратил оплакивать людей, погребенных на его улицах. Он взвыл, взывая к людям, ревел, бросая кипы песка прямо в ненавидящее лицо Западного ветра. Так продолжалось и днем, и ночью до тех пор, пока улицы города не восстали перед его могучим напором в первозданной красе. Но странно, людей уже не было, лишь человеческие белые кости, да черепа пугали зияющими глазницами, которые, то тут, то там, попадались лежащими на его пути.  Ветер искал живых везде. Взлетал сквозь оконные рамы в винные погреба, где рядами стояли громадные бочки с недопитым вином. Он твердо знал, что вино там есть, потому, что на столах еще стояли полные кружки. Он твердо знал, что уцелевшие люди вернутся и допьют вино. Он заглянул в роскошный дворец, где в бассейнах еще совсем не так давно плескалась прозрачная вода, а теперь лежал песок и снова убеждал себя в том, что люди вернутся сюда, чтоб расчистить бассейны, запустить фонтаны, вырастить цветы. Но шли дни за днями, проходили годы, столетия. Трескались стены города, красивая мозаика куполов, словно рыбья чешуя, слетала книзу. Ветер злился на людей за то, что они не возвращались, чтобы собрать и похоронить останки собратьев и вновь дать городу жизнь своим присутствием. Он проклинал их и желал скорее добраться хоть до одного из них. Он уж наказал бы его за такое безрассудство -  бросить город серым шакалам, этим мерзким тварям, что питаются падалью. Однажды злость на людей стала нетерпимой. Ветер набродился на пальмы. Он рвал, остервенело их листья, плоды и затих лишь тогда, когда увидел на песке сломанной одну из них. Он очень тосковал над ней. Пальма никогда уже не возвышалась над пустыней. А вот, наконец, Человек. О, он на то и Восточный ветер, чтобы дать ему все, открыть двери в тайные сокровищницы мертвого города, сделать Человека владыкой дворцов. Айна открыл глаза. Высоко над головой широкими листьями шумели две пальмы, ствол сломанной, третьей, лежал на горячем песке кроной к озерку. Вечернее солнце протянуло медные лучи на стволы, которые теперь, напоминали бронзовые колонны. Озерко, которое спасло Айна от жажды, словно горело в солнечном свете, бросая горсти золотых монет- зайчиков на ноги, жалкую траву, что росла кое, где только тут вблизи озерка. Приятная прохлада разливалась по измученному телу, возвращая Айна к действительности. Он поднял голову, затем сел и осмотрелся. Незнакомое место казалось призрачным видением. Он протер глаза. Нет, это не мираж. Вода вот, рядом, значит жизнь. Волна радости заслепила глаза. Айна упал наземь. Горячие скупые слезы прокатились, по грязним щекам. Айна постепенно успокоился. Память рисовала страшные дни пути. На миг показалось, что это был сон, видение пустыни и невыносимой жары. Он вспоминал все, что с ним произошло. Семь дней без воды и пищи под испепеляющим солнцем пустыни -  нет, это невозможно повторить. Даже не хочется думать о продолжении пути. Хоть вода озерка и напоила его. Но голод не давал покоя. Он увидел в песке несколько круглых, величиной с человеческую голову, плодов. С трудом поднял один, обессиленными руками. Ему хотелось разбить кокосовый орех ударом один о другой, но с этой затеи ничего не вышло. Лишь обессилив еще больше, он рухнул вместе с орехом в руках в тени пальмы на мягкий песок.
Отдышавшись, Айна, как во сне, шатаясь, медленно поднялся на ноги. Взгляду открылась наполовину засыпанная песком стена города со сторожевой башенкой, возвышавшейся у ворот. Даже теперь стена была все еще высокой. Айна направился к воротам, закрывавшим широченными створками вход в город. Он, хоть и не явно, все же помнил, что здесь прошел к целительному роднику через город сквозь открытые ворота. А кто- то закрыл за ним ворота, а может это сделал ветер?
-  Эге, гей! Есть кто- ни будь?! -  закричал Айна. -  Кто- кто- кто? -  эхом отозвался город. Айна прислушался. Мертвая тишина воцарилась там. Страх, как муравьи, роем поползли по спине. Словно чей- то внимательный взгляд следит за ним. Неприятный озноб пробежал по телу. Айна невольно посмотрел наверх. Никого не было в узенькой бойнице сторожевой башни: «Наверное, там во тьме тени сидит этот дикарь»?! -  Подумалось ему. Айна все же двинулся вперед. Успокаивала мысль, что если бы, кто- то его хотел найти, то этот кто- то давно бы уже это сделал. Взбодренный этими мыслями, он с силой толкнул створку ворот. Душераздирающий скрип разорвал тишину. Он увидел узенькую улочку, на середине которой виднелись отчетливые человеческие следы. Он с возбужденной радостью глядел на них, боясь только одного, а вдруг это мираж? Но вздох разочарования вырвался из исхудалой груди, это, же его собственный след! Западный ветер «насмешливо наблюдал» за жалким обтянутым кожей человеческим скелетом, ожившим вдруг в заброшенном городе. Украдкой, чтобы не разбудить своего давнего противника Восточного ветра, так любившего и защищавшего людей, Западный, когда человек лежал бес чувств, в тени пальм, закрыл створки ворот. Айна двинулся вдоль развалин. Солнце почти касалось горизонта, отбрасывая от уцелевших стен длинные тени на улицу. Необходимо где- то найти пристанище, чтобы собраться с силами. В глаза бросилось уцелевшее строение прямоугольной формы с плоской крышей. Айна направился туда. Он перешел площадь, которой заканчивалась улица. Вечерняя прохлада уже бодрила тело, но от глиняных развалин, как от остывшей печки, еще отдавало жаром. Черное отверстие входа дохнуло «плесенью» подземелья. Айна по каменным ступеням спустился в просторный зал. Сумрак внутри помещения мешал разглядеть пространство зала. Постепенно глаза привыкали, и он уже смог увидеть низенькие круглые столы, накрытые истлевшим тряпьем, на столах кубки. Айна с любопытством подошел поближе. Чаши бронзовые с резьбой, выполненные с огромным мастерством, были заполнены песком. Он взял одну и поднес к глазам, чтобы лучше рассмотреть подошел к окну, резьба на бронзе поражала красотой. Последние блики заходящего солнца все еще проникали в город, и остатки света попадали в квадратное отверстие окна, освещая сумрак зала. На столах, рядом с чашами стояли пиалы. Посреди зала очаг. Там, на цепях висел огромный казан, заполненный песком.
 «Явно это зал, где люди собирались по праздникам для увеселительных мероприятий. -  Догадался Айна. -  Значит должны быть винные погреба».
Айна почти ощупью добрался до входа в погреб. Ногой нащупал первую ступеньку и в темноте, окутавшей вход в подвал, сошел вниз. Там ощупью стал исследовать подвал и скоро наткнулся на влажную бочку, потом еще на одну, еще и еще. Внизу, на одной из бочек, он нащупал деревянную пробку, торчащую из бочки, как сучек из ствола дерева. Айна попробовал сдвинуть ее, безуспешно. Тогда собравшись с силами, ударил по пробке ногой, результата нет. Усталость навалилась с новой силой, заставила опуститься на холодную и сырую землю погреба. Руки в темноте искали опору и наткнулись на небольшой камень. Айна схватил его в правую руку, стоя на коленях и нащупав пробку, стал колотить им, пытаясь выбить пробку. Глухие удары камня о дерево будили тишину подземелья, но пробка не поддавалась. Немного переведя дух, он снова взялся колотить камнем о деревянный сук. И сук сломался. Силы вновь оставили его, с колен он сполз вниз и на сей раз очутился в мокрой липке и вкусно пахнущей вином луже. Айна ощупал то место, где сломалась пробка. О! Чудо! там сочилось вино! Он подставил ладонь и, не дожидаясь, когда в ладони окажется достаточно вина, жадно слизывал небольшие влажные порции с ладони. Так продолжалось до тех пор, пока силы окончательно не оставили его...
 Как вышел Айна из погреба, он не помнил, но заночевать ему пришлось на круглом столе, с которого он смахнул ладонью истлевшее тряпье с песком. Ночь вышла холодной. Сон то приходил, тепло, укрывая тело, то исчезал, пронизывая иглами холода. Айна в такие минуты спал клубочком, прижимая ноги и руки к груди. «Вот утром! -   тешил он себя! -   я разыщу топливо и зажгу огонь на следующую ночь, будет тепло, ночь будет теплой». От этих дум Айну становилось теплее, и он снова забывался во сне. Когда солнце поднялось над горизонтом и прогнало прохладу прочь. Сладкий сон охватил его. Впервые за восемь ночей он крепко спал. Проснулся лишь тогда, когда жара, протянув свои щупальца в окно, добралась и к нему, стянув остаток сна. Айна открыл глаза. Ослепляющий сноп света ударил словно лезвием. На миг показалось, что мелькнула какая- то тень и исчезла. Айна вскочил и обнаружил, что кусок ватного заплатанного во многих местах халата, укрывал его ночью. Внимательно осмотревшись, он вдруг увидел, что под казаном тлеет огонь, а из него идет вкусный запах. Но обнаружить присутствие человека, ему не удавалось. Как будто сам собой загорелся огонь в очаге и сварил ему вкусной бульон из дичи. Не долго, думая Айна бросился к казану и, черпая горячий бульон половником, оставленным кем- то, обжигаясь и давясь, жадно ел содержимое. И только, когда на дне не осталось ни капли, а голод с удвоенной силой подхлестывал съесть еще несколько порций, он обнаружил, что еды больше нет...

Глава двадцать первая

Айна постепенно восстанавливал силы. Сутки, сменяя друг друга, тянулись и однообразной последовательности дня, и ночи. Утром он обнаруживал в казане все большие порции похлебки, а однажды даже выловил кусочек мяса, по всей видимости, это было мясо тушканчика. Пустыня под гигантской крышей синего неба предстала капканом, город, что спас -  склепом. Мертвая тишина царила везде. Слепящие лучи гнали все живое в глубокие норы, принуждали зарываться в толстый слой песка, а вечером, у озерка, напоившего Айна, живность окрестностей собиралась на водопой. И уже с приходом прохлады ночи только слышно было шорохи да скуление шакалов. Ни есть, ни пить ему уже не хотелось, таинственный спаситель исправно кормил его. Вино из погреба целительным бальзамом, вливаясь в организм, утоляло жажду, удваивало ослабевшие силы. К Айну возвращалась былая вера в себя, в свое предназначение, как воина тени. Но, кто его таинственный спаситель? Так чисто убран зал. Так заботливо расставлены старинные кубки на столах. А самое главное, кто варит ему пищу в казане? Айна решил положить таинственности конец и, дождавшись ночи, притворился спящим. Стал ждать, лежа на своем ложе- столе, укрывшись куском заплатанного халата. Утром вновь в казане была сварена еда. Айна же не уследил, так как спал мертвецким сном здорового молодого человека, подкрепляющего силы, каждый раз перед сном, выдержанным старинным вином из бочек винного погреба. Привыкший с детства к тяжелой работе, он уже не особенно старался выследить таинственного доброжелателя, принимая пищу по утрам, как должное. Его стали занимать мысли о придуманном учителе последнем испытании. Кто теперь он, посланец войны или спаситель мира посредством своего искусства синоби? Тысячи раз задавал себе Айна один и тот же вопрос, но найти ответ он был не в силах. С мыслями об своем предназначении приходила лишь не уверенность...
 Однажды утром, Айна проснулся от озноба. Что- то давило на грудь, отбирая тепло. Он открыл глаза. Леденящий страх пронзил, как стрелой, сознание. На груди, свернувшись кольцами, дремала огромная ядовитая гюрза. Голова ее была повернута в сторону подбородка Айна и раздвоенный язык, время от времени высовывался и щекотал отросшую щетину. Мысли носились в голове Айна, сменяя одна другую, как стрелы в боевом оружии лука. Но поддаваться страху, он как воин тени несмел. Силой воли Айна подавил в себе предательские «стрелы» страха и уже хладнокровно стал взвешивать ситуацию. Первое, что надо сделать не шевелится, стараться не подавать признаков жизни. Змеи не нападают на мертвых, а с восходом солнца ближе к зениту и от возрастания солнечного тепла жара сгонит змею. Рано или поздно она уползет во влажный и прохладный подвал. И Айна с «железным» спокойствием стал выжидать. Как вдруг с молниеносной быстротой взметнулась чья- то рука и голова змеи, взлетев высоко над грудью Айна, затрепетала в сильных пальцах незнакомца. Он, как того требует кодекс воина теней, правда он сейчас далеко не ученик, но все же медленно с достоинством, приподнялся на своем ложе- столе и высокомерно стал рассматривать своего спасителя. Это была белокурая женщина закутанная, с ног до головы, в лоскуты, бывшие когда- то светлыми одеждами. Лоскуты свисали на ней до пят босых и черных от грязи ступней, обнажая сквозь дыры белое тело и красивое тело. Лица ее Айна не смог рассмотреть, так как оно было закрыто некогда черным, а теперь выцветшим на солнце, до бледно- серого цвета, платком. Только глаза, искристыми зелеными «маслинами» смотрели настороженно на него. Но это длилось несколько мгновений, затем незнакомка свободной рукой достала, откуда- то из лоскутов одежд, кривой кинжал и в одно мгновение змее отсекла голову. Айна с любопытством наблюдал за ней, как та, не обращая никакого внимания на него, быстрым и ловким движением перетянула шнурком хвост змеи, изготовленным из волокон кокосового ореха. Затем привязала свободный конец шнурка за висящий у очага крюк, вбитый в стене, и подставила пиалу на глиняный пол под обезглавленную нижнюю часть змеи. Туда капля за каплей стекала красная змеиная кровь. Женщина же, орудуя кинжалом, распорола брюхо змеи, и вынула из нее все внутренности, аккуратно уложив на пол. От этого кровь сильнее потекла в пиалу, а еще бьющееся сердце она с восторгом победительницы, поднесла Айну. Она жестами, пытаясь убедить его, предлагая съесть сердце сырым и еще бьющееся, энергично жестикулируя, что это придаст ему сверхъестественные силы и сделает его непобедимым в стане врагов. Он взял ее за руку с трепыхавшимся на ней змеиным сердцем и с благодарностью съел его: - А кто ты?! -  он с любопытством посмотрел в красивые зеленые глаза женщины. Она отвернулась от него. И только женское смущение увлекло ее к истекающей кровью змеиной тушке и, сделав круговой надрез возле змеиного хвоста, она стала сдирать кожу. Айна любовался фигурой, показавшейся белыми частями тела сквозь лохмотья, укутывающие ее. Женщина, почувствовав его страстный взгляд, повернулась к нему. В ее удивленных глазах отразилось какое- то замешательство, затем она, поразмыслив, ответила на непонятном и незнакомом языке. Айна ничего не понял, но настроившись на ее волну, прочел мысли:
 «Я давно не видела мужчины. А твой взгляд, он такой страстный». -  Сказав это вслух, она улыбнулась ему белозубой приветливой улыбкой. И принялась энергично разделывать тушку.
 У Кшатр была еще одна приемная дочь близнец Клеопатры. Там, у Собора Парижской Богоматери, он подобрал двух малышек, как две капли воды похожих друг на дружку. Об этой второй дочери, Кшатр ничего не сказал Айну, но он желал, чтобы их встреча произошла именно здесь, в заброшенном городе среди пустыни. Между тем Айна заметил, что кинжал, каким орудует Незнакомка у тушки змеи, принадлежит особому подразделению воинов тени и пользуются такими ножами женщины синоби, которых он видел в доме учителя. Эти воины женщины, так же, как и он, обучены особым приемам ведения партизанской войны в любом городе мира в одиночку. Могут выжить в любых неблагоприятных условиях, обеспечив себя всем необходимым для выполнения любых заданий. Правда, чтобы скрыть следы, порой нечестной игры правительства, меняющей ход истории той или иной страны, царства, или султаната, выполнивших заказ, бойцов невидимого фронта, часто требовали устранить, как нежелательных свидетелей. Что у кланов синоби не делалось, за исключением редких случаев предательства своего клана.
 Тем временем женщина, содрав шкуру змеи, стала разделывать тушку на куски и забрасывать их в казан, где уже закипала вода, заблаговременно доставленная из озерка. Вскоре в казане сварился наваристый бульон с мясом. Айна же спустился в погреб к бочкам. Внизу в дне каждой бочки вделана заглушка ввиде деревянной пробки, в которой торчит колышек. Он осторожно вынул колышек, и ароматная цевка вина полилась в чашу. Наполнив две, Айна вставил колышек на место. Затем выбежал наверх. За одним из аккуратно накрытых низких столов уже сидела на глиняном полу женщина на корточках. Перед ней дымились в пиалах две порции бульона, и стояла третья пиала со змеиной кровью. Айна поставил на стол чаши с вином, присел рядом. Женщина жестом предложила ему попробовать свежей змеиной крови, «объясняя», что это хорошо восстанавливает силы и бодрит. Айна принял с благодарностью угощение, выпив змеиной крови без остатка.
 Наслаждаясь вином старинной выдержки, он ел жирный бульон не менее целебный, чем свежая змеиная кровь. Силы его были уже восстановлены. От бывшего скелета, обтянутого кожей, не осталось и следа. Перед изумленным взглядом красавицы, предстал атлет с выпирающими из бронзовой кожи мускулами, широкоплечий и узкобедрый. Женское сердце не выдержало. Улыбаясь друг другу, под приятным ароматом выдержанного вина, они слились в длительном страстном поцелуе. Айна внимательно посмотрел в прекрасные глаза молодой женщины. Затем сказал, обращаясь к ней: - Я тебя не оставлю. Ты спасла меня. Я предлагаю тебе идти со мной в страну Восходящего Солнца. И я тебя люблю, и буду любить всю жизнь. У женщины от этих слов признания в любви заискрились и вновь ожили, глаза. Она жестами приглашала его пройти с ней. Айна последовал. День стоял в полном разгаре. Жара, испепеляющая все живое на солнце, и душная в тени загоняла в эти знойные часы всю живность в укрытия. И только двое, перебежками по теням от развалин, продвигались по мертвому городу. Женщина привела его в свое убежище. Это было уцелевшее небольшое строение с типичной плоской крышей. Глиняный пол устлан ковром, укрывающий почти всю его площадь. Сквозь дыры в ковре виднелась желтая глина. На топчане лежали тряпки, все, что осталось от былых постельных принадлежностей. Она достала под топчаном бурдюк с остатками вина и жестом предложила забрать его в дорогу. Айна вдруг догадался, что она снаряжала их в долгий путь. Кроме бурдюка для вина ни одной целой вещи не было у бедной женщины. Но с таким драгоценным даром, как эта кожаная емкость, можно двинуться в путь. С подарком Айна вернулся в свое убежище и стал тщательно готовиться к предстоящему переходу. Он тщетно уговаривал женщину отправиться с ним, но она наотрез отказалась, давая понять жестами, что не вынесет переход через пустыню. Приготовления заняли остаток дня. Надо было соорудить из ненужных ей тряпок, щедро предоставленных хозяйкой, что- то наподобие зонтика, И он был сооружен из жестких листьев пальмы. Наполнить вином бурдюк, и взять в дорогу сушеного мяса. Женщина научилась ловить мелких животных, что приходили вечерами на водопой, силками, сооруженными из волокон кокосового ореха. Разделывать тушки и сушить кусочки мяса на солнце. Отведав вина и бульона, с наступлением сумерек Айна двинулся вперед, захватив с собой прохладный бурдюк с вином, припасы сушеного мяса да воспоминания о приюте ниспосланной судьбой заботливой женщины, что два раза спасла ему жизнь в мертвом городе. Айна уже давно растворился в сумрачной мгле, как мираж. А она все еще стояла за городом, утирая скупые слезы. Затем нехотя поплелась обратно под сводами ночного неба, усыпанного яркими мигающими звездами.
Там уже ждал ее Кшатр.
 -  Ну, как он, готов продолжать экзамен? -  спросил с озабоченностью учитель.
 -  Я еще сомневалась вчера. Но сегодня утром, он признался мне в любви. Отец может, остановим это безумие и вернем парня в наш дом?
 -  Нет, это разрушит всю систему обучения. Он должен поверить в свои силы исключить сомнения в трудностях и дойти до своей Страны Восходящего Солнца на остров Эдзо.
 Давно уже, в мареве песков, бесконечных барханов Айна потерял счет дням и ночам, и лишь брел из последних сил по раскаленным сыпучим волнам. Айна медленно продвигался на Восток. Он видел миражи манящих долин, потоков кристально чистых вод. Они словно дразнили его спокойной величественностью кокосовых пальм и зеленью лугов: «...К нам, к нам -  шу- шу- шу.- к нам -  шу- шу- шу...» 
Поддаваясь соблазну. Айна двигался в том направлении, и уже сквозь притупленное внимание слышалось это «шу- шу- иу- у- у», где- то рядом. То завывал ветер суховей, поднимая тучи песка. Так было бесконечное число раз, пока не приспособился к жестоким миражам пустыни и не позволял себе больше тратить остатки сил. Куда теперь? И Айна шел вперед. Когда мираж снова внезапно возник на пути, он шагнул в него. Но, почувствовав прохладу воды на черных потрескавшихся ступнях, понял: «Бесконечные ленты голубых волн на горизонте, что бегут сюда, превращаясь в бурлящие гребни волн, ласково касаются ног.
 «Океан». - Подумалось ему в угасающем сознании. Сколько времени ушло с этого момента, как горячее тело окунулось в прохладу воды, он не помнил. Длинные тени темными покрывалами ложились на откосы барханов, вплетаясь в гребни песка. Волны океана живыми медными отблесками отражали последние лучи красного солнца, которое уходило за горизонт. Там был Запад. У берега океана ночи не столь холодны, как в песках пустыни. И Айна упал на теплый песок пляжа, в беспокойном сне, как в бреду, прошла ночь. С рассветом, взбодренный утренней прохладой, он двинулся дальше. Теперь его путь лежал берегом бухты на Север. Этот путь он
выбрал в надежде выйти к поселку рыбаков. Однообразный пейзаж пустыни сменился скалистыми обломками, хаотически разбросанными по песчаному пляжу, тянущимися туда, к вершинам горного хребта, который вынырнул из морской пучины и касался неба, цепляясь за белые копны облаков. Горы. Прохлада ущелий остудит, наполнит бодростью высушенное пустыней тело.
 «Скорее, скорее туда, к бледным от снега вершинам». -  Бредил измученный Айна. Он плелся по тяжелому песку. А горы как будто, бежали прочь от него, дразнили, словно надетым на верхушки скал, венком из фиолетовых и бледно- розовых тучек. Вот несмело лизнул островерхую вершину красный язык луча, перескочил на другую, третью и побежал, охватив весь хребет. Следом из-за острозубых вершин глянуло злое горячее солнце и прямо в лицо брызнули мириады жгучих искр. Жара заползала горько- соленым гадом в пересохшее горло. Айна зашатался и упал в прохладу морских волн…

Глава двадцать вторая

 Однажды Ник не выдержал однообразной скуки, царившей на пастбище, тихонько, чтобы не видел отец, удрал на море. Он спустился ущельем, по дну которого бежала дорога на пустынное побережье. Здесь выходил из моря хребет, отделяющий пустыню от плодородной долины. Он никогда не был на пустынном берегу. Безбрежные пески пугали, и мальчик предпочитал плодородные поля долины,
озера и рощи, где не раз укрывался от зоркого родительского глаза. Но повзрослев, тянуло пытливое сердце к неизведанным местам.
Его смутно дразнила пустыня, часто меняющимися пейзажами барханов. Он любовался ею издали и очень редко.
Море блеснуло, выглянув из-за угла скалы неожиданным снопом отраженных бликов. От внезапности Ник зажмурил глаза. Верный
Марсик, семенивший рядом, взглянул слезящимися от старости глазами на хозяина. Ник ускорил шаг. Вскоре они вышли к обширной бухте. Ник быстро разделся и бросился в воду. Вода остудила его, но ненадолго. День стоял жаркий, и теплое море не охлаждало.
 Он с наслаждением плавал, отдавая стихии молодое тело, наслаждаясь свободой и морем. Не сразу Ник обратил внимание на то, что Марсика нет рядом. Он стал высматривать пса на берегу. -  Марсик! -  позвал громко. Но собака как сквозь землю провалилась. Ник встревожено вышел из воды, огляделся и увидел мчащегося со всех ног пса. Собака остановилась на расстоянии, затем пустилась обратно в сторону пустыни, снова и снова повторяя маневр. Ник понял, что пес приглашает следовать за ним. Марсик, ускоряя бег, удалялся. Ник побежал быстрее следом. Пес остановился возле хаотически разбросанных камней. Мере кипело, пеной извергаясь между них. В бурунах ее лежал человек. Изможденное тело обтягивала черная от прилипшей грязи кожа. Он лежал на спине в неестественной позе. Голова находилась на камнях. Ноги и туловище омывало волной. Ник подошел поближе, наклонился к груди, прислушался. Сердце едва жило, его слабые удары чуть слышались в заглушаемом шуме волн. Ник вытащил незнакомца на берег. До крайности исхудалое тело, обтянутое обгорелой на солнце кожей, в некоторых местах, особенно на спине, покрыто лоснившимися язвами от ожогов. Ник осмотрелся, принимая решение, затем взвалил человека себе на плечи и потащил. Ноша никак не соответствовала человеческому весу. И Ник легко преодолевал подъем за подъемом. Когда он появился у загона, отец, издали заметив сына, поспешил к нему: - Что за скелет? Где ты его выудил? - допытывался Ден, едва
спрыгнув с лошади.
 -  Отец, все расскажу потом. Давай лучше помоги отнести в сторожку.
Они внесли обессиленное тело и уложили несчастного бродягу на разбросанные шкуры деревянной кровати.
 -  Да он, наверно, мертв? -  Сказав, Ден приложился ухом к сердцу. Прислушавшись, добавил, -  Живой. Ну- ка дайка мне жира да сыворотки с кислого молока.
Ник принес все, что потребовал отец.
 - А теперь сбегай за водой, да вскипяти ее в казане. -  Распоряжался Ден. Теплой водой они обмыли тело незнакомца. Затем смазали раны овечьим жиром и влили в рот из фляги крепкого вина. Напоили сывороткой с козьего молока.
 -  Вряд ли выживет. -  Заметил отец, осматривая изможденное тело. Ребра круто выделялись на Фоне желтой кожи.
 -  Хоть анатомию изучай. -  Добавил Ден, укрывая незнакомца
теплым одеялом. Ник порылся в аптечке и достал градусник. Прилепив присоску градусника ко лбу больного, стал с тревогой следить за шкалой. Температура медленно увеличивалась. «Значит, живой». -  Подумал Ник.
Он сидел возле незнакомца целыми днями. Совал ему в рот сыворотку, овечье молоко. Жаропонижающее вводил лично сам отец
шприцом. Дни медленно текли за днями, но улучшения не наблюдалось. Незнакомец по- прежнему был без сознания. На исходе шестого дня Нику показался вздох. Он подлетел к больному, узелок марли с Кислым молоком, который он держал в руках, выскользнул, упал на пол, расплываясь белой лужей по земляной поверхности. Незнакомец судорожно и шумно дышал. Тело его покрылось крупными каплями пота, температура все еще держалась. Улучшение наступило лишь спустя сутки. Температура несколько уменьшилась. Ник сел рядом. Усталость наваливалась, смыкая веки, но он старательно боролся со сном, ожидая, когда же очнется больной.
 -  А- а- а! -  закричал он. Ник вскочил со стула, просыпаясь на ногах. Быстро наклонился над больным. Губы у незнакомца шевелились, из горла вырывались стоны и хрипы. Ник подбежал к кадке с водой, зачерпнул черпак, затем осторожно, чтоб не расплескать, поднес к его рту. Приподняв голову, он влил воду в рот. Тот сделал несколько глотков и резким движением тела отбросил голову на подушку. Прошло еще несколько часов. За окном забрезжил рассвет. Отец, ворча, стал собираться к овцам.
 -  Выживет. -  Авторитетно заметил он и вышел, громыхнув низкой дверью. Ник с тревогой наблюдал за больным. Отец гремел сбруей в сенях сторожки. Затем скрипнула отворяемая дверь, и он показался, просунув голову, сердито сказал:
 -  Ты уже бездельничаешь неделю. Пора бы и поработать. -  громкий хлопок двери известил о том, что у старого Дена плохое настроение ухудшилось. Ник втянул голову в плечи, быть грозе. Больной вдруг открыл глаза, уставившись невидящим взглядом в потолок.
 -  Отец, я выполнил то, что ты просил, вот, возьми. -  С этими словами он при поднялся, поднял руки, протягивая несуществующий предмет Нику. Пастух испуганно отшатнулся. Незнакомец снова потерял сознание. Его бесчувственное тело мягко свалилось в постель. Ник наклонившись, заботливо укрыл больного одеялом. Незнакомец что- то бормотал в бреду. Температура вновь подскочила. Ник беспокойно смахивал чистой тряпкой крупные капли пота со лба и лица больного и совал ему в рот кусочки льда, который приносили из погреба. В это время в сенях раздались тяжелые шаги. Дверь с грохотом распахнулась. Ник обернулся и увидел злое лицо отца. Он
не входил в комнату, лишь чуть просунул голову в щель между косяком и дверью.
-  Я кому сказал! -  злобно крикнул он. -  Работать, кто пойдет?! Ты что же, так и будешь сидеть?!
 Ник нехотя поднялся. Набросил на плечи рабочую ватную куртку и вышел к отцу. Ден сопел, бросая косые взгляды на сына. Пренебрежительно швырнул поводья оседланной лошади ему в руки. Ник поймал повод. Отец быстро вскочил в седло с проворством, которому позавидовал бы любой наездник со здоровыми ногами. Ник взобрался на свою лошадь. Отъезжая от сторожки, бросил прощальный взгляд на окна. Лишь поздно вечером они вернулись в хижину. Ник, чуть привязав свою лошадь к коновязи, бросился в спальную комнату. В лицо ему ударил острый смрад человеческих испражнений. Больной в жару метался на постели, перепачканной собственными выделениями. Ник выбежал на двор, развел под казаном с водой огонь. Затем бросил охапку душистого сена возле костра, заботливо расстелил и вбежал в хижину. Там он застал отца.
-  Где ты взял эту падаль?! -  злобно орал он и смачно плевался на пол, провожая Ника презрительными взглядами. Ник взял на руки больного и вышел во двор. Горный теплый воздух ударил пьянящим нектаром ароматных трав в нос. Он поднес свою ношу к костру и бережно уложил на разостланное сено. Затем смял небольшой клочок, соорудив, таким образом, нечто похожее на тампон и, смачивая водой тело, стал омывать нечистоты. Когда с этим было покончено, он снова соорудил постель из свежего сена и перенес на него вымытого незнакомца. Затем укрыл чистым одеялом. С грязным постельным бельем он провозился почти до середины ночи, выжаривая в большом казане для топления овечьего жира. Лишь под утро он уложил больного в чистую постель и сам, валясь от усталости, уснул рядом. Все это время Ден храпел на своей постели. Утром, чуть забрезжил рассвет, Ден грубо растолкал сына:
 -  Вставай, лентяй. Пора на пастбище.
Лошади уже стояли оседланными. Снова больной остался без присмотра. На сей раз Ник положил его на охапку сена. Больной все еще метался в жару. Снова поздно вечером возвратились отец с сыном. Ник, как и в прошлый раз, бросился в хижину, едва привязав лошадь к коновязи. Но сторожка оказалась пустой. Ник осмотрел комнату, заглянул даже под кровать -  никого. Он выбежал во двор. Пес скулил и вертелся вокруг его ног, и, словно понимая, кого ищет хозяин, с лаем бросился в темноту. Ник побежал следом. Марсик привел его к пропасти. Пронзительно выл ветер на ее краю. У юноши защемило сердце: «Неужели он выбросился?» - Но пес увлекал дальше. У самого карниза он нашел незнакомца под кустом ключника. Его пальцы крепко сжимали ветки кустарника, на разорванных ладонях запекшимися каплями застыла кровь. Ник осторожно освободил руки, просвечивая фонариком. Собачка, скуля, бегал вокруг, пытаясь лизнуть незнакомца в лицо. Ник свалил больного на плечи, с удовлетворением отметив, что он изрядно прибавил в весе, и поволок к хижине. Отец снова начал ворчать, чуть Ник с ношей переступил порог сторожки.
 -  Да брось его, пусть он сдохнет. Нашел обузу на нашу шею.
 -  Отец, замолчи и не мешай мне.
 -  Что ты сказал, щенок? -  крайне раздраженный, Ден бросился с кулаками на Ника.
 -  К черту, надоело! Убирайся со своим найденышем куда хочешь! -  с пеной у рта кричал он. Ник не реагировал. Хладнокровно укладывая незнакомца в постель. Отец, доведенный спокойствием сына до бешенства, отвесил ему изрядную оплеуху. Сын выпрямился, не владея собой, ударил отца кулаком правей руки в подбородок. Неожиданный ответ с такой силой опрокинул беднягу Дена на спину. Глухо охнув, он шлепнулся на пол, раскидывая руки. Выпученные глаза остановились, рот непроизвольно открывался, хватая воздух, но грудь не дышала. Ник испуганно бросился к отцу, приподнял его. Тот не шевелился, дико вращая налитыми кровью глазами, и не дышал. Лишь минуту спустя дыхание вернулось к нему. Кряхтя, опираясь на сына, он приподнялся. Ник помог ему лечь, задерживаясь у постели.
 «Теперь уж точно выгонит». -  Подумалось ему. Отец поднял правую руку, ощупывая подбородок:
 -  Да, ты у меня совсем уже мужчина. -  Неожиданно спокойно
оказал он. -  Ладно, оставайся со своим подопечным, ставь его на ноги.
-  Ох- хо- хо. -  Застонал он! - Я сам управлюсь как ни будь с отарой.
 Он повернулся спиной и тут же захрапел. Ник с приподнятым настроением принялся ухаживать за больным. Прежде он промыл гноящиеся раны теплой водой и обильно смазал овечьим жиром. Затем влил молоко с хлебными крошками в кружку и накормил. Ночь прошла спокойно. Больной опал. Температура хоть и держалась высокой, но не настолько, чтобы угрожать непредвиденным исходом.
И Ник впервые спокойно уснул. Ник проснулся от странного ночного шороха. В кромешной тьме внутри душной сторожки ничего нельзя было увидеть. Но отчетливо слышны шаги возле стен и шорохи рук, лихорадочно ищущих выход. Ник вскочил со своего обычного места, на сене возле деревянного настила, и быстро включил ночник. Незнакомец, шатаясь, пытался выйти из комнаты. Он шарил руками по стенке. Его широкая черная борода, перепачканная мелом, клочками торчала в разные стороны. Широко открытые глаза лихорадочно блестели, беспокойно вращаясь в глазницах. Ник осторожно подошел к больному, несмело позвал: - Эй, слышь, давай ложись!
Больной не отзывался, казалось, он ничего не слышал и не обращал никакого внимания на Ника. - Эй! - настойчиво звал Ник. Затем осторожно дотронулся до плеча. Незнакомец резко обернулся. Нервно затряс головой, вперив невидящий взгляд куда- то в пространство мимо Ника.
 -  Послушай, сын! -  ковыляя больной ногой, подоспел отец.
 -  Бери- ка его за руки, а я за ноги и пошли, уложим на место. Вот ремни. Его надо связать.
Ник послушался отца. Резким движением он заломил руки незнакомца за спину. Ден схватил его за ноги. Они уложили больного в постель и связали по рукам и ногам. Незнакомец метался в жару. Из горла вырывались хрипы, нечленораздельные слова. На губах выступила желтая пена. Ник беспокойно взглянул на отца.
 -  Перелом наступит утром. Это кризис. -  Авторитетно заявил Ден.
 -  А что, исход может быть плохим?
 -  Не знаю, сын, я не доктор. И вообще много хлопот с ним. Мне завтра вставать рано.
Он поковылял к своей постели. Улегся и скоро уснул. Ник не сомкнул глаз до утра. Больной метался по постели, несколько раз скатывался, чуть не свалился на пол. И каждый раз Ник заботливо укладывал его обратно. Температура держалась высокой. К утру кризис миновал. Лицо превратилось в желтую маску. Горевшие щеки, в ярко- красном румянце, потускнели, взгляд угас, и глаза выглядывали из полуприкрытых ресниц. Больной спал. Отец зашевелился на постели:
 -  Ну, что он?
 -  Да вроде спит.
 -  Ну- ка. -  Он подошел к незнакомцу. Осмотрел.
 -  Развяжи его. Дело пойдет теперь на поправку.
Вскоре Ден ушел к овцам. А Ник принялся готовить больному еду.
 -  Эй, кто тут. -  Неожиданно резко прозвучал в утренней тишине голос незнакомца. Ник застыл от внезапности. Он не поверил своим ушам и первое, что взбрело на ум: «Галлюцинация»?
 -  Где я?! - голос незнакомца развеял сомнения. Ник бросился к постели. Осмысленный взгляд серых глаз пытливо уставился Нику в лицо.
 -  Я нашел тебя в камнях на берегу океана.
 -  Ты живешь в этом городе? -  не понимая, где он, спросил незнакомец.
 -  Нет тут никакого города. Здесь пастбище.
 -  Ты обманываешь меня? -  проговорил больной.
 -  Эй, парень, легче на поворотах. Я спас тебя!
 -  Ты не знаешь, с кем говоришь. -  Слабым, но властным голосом перебил незнакомец.
 -  Ты слаб. Но, клянусь, как только ты сможешь держаться на ногах, я сделаю из тебя бифштекс.
 -  О, да, конечно! -  в голосе больного слышалась ирония, сказав это, он отвернулся к стенке. Ник обиженно сунул ему брынзу и кружку парного овечьего молока. Незнакомец долго колебался. Вкусный запах щекотал ноздри, изголодавшийся организм требовал пищи. Ник тактично вышел. Через несколько минут он вернулся. Брынзы и молока уже не было. Он убрал пустую кружку, смахнул крошки с постели. Больной делал вид, что спит. Игра в молчанку длилась почти две недели. Даже отцовские угрозы не подействовали. С презрительной гримасой на лице незнакомец упорно не хотел замечать своих спасителей. Из- за пережитых страданий в пути Айна потерял память. Он не знал кто он, откуда пришел, и как его зовут? Он чувствовал и цепко держал в себе только одно -  злость. И эта злость была направлена в первую очередь на своих спасителей из- за того, что они изо всех сил пытались вернуть его в этот несчастливый мир страданий и вечной борьбы за существование…

Глава двадцать третья

 Ден вернулся поздно вечером с пастбища. И первым делом спросил у Ника:
 -  Ну, как он?
 -  Еще слаб, но аппетит хороший. Правда стесняется, при мне есть. Я выхожу, когда зайду, то еда уже съедена и делает вид, что спит.
 -  Вот пусть скорее поправляется.
 -  Я все думаю, отец, кто он? На китайца не похож, похож на нас Айнов. -  Высказывал догадки Ник.
 -  Я, когда рыбачил, моя шхуна пристала к острову Эдзо. Я вначале подумал, что ошибся землей, так как кроме китайцев везде, никого быть не может. А тут выходят навстречу, такие как мы и разговор у них похож на наш язык. Только отдельные слова непонятны, а так все можно узнать и даже поговорить. Вот тогда их старший сказал, чтобы я не рыбачил у их берегов, а то им самим рыбы маловато тут.
 -  И, что они дали тебе набрать воды?
 -  И не только дали. Но я еще выменял у них немного съестных припасов, водки, которую они почему- то называют саке. И она у них слабее нашей водки.
 -  Значит, он может говорить с нами на нашем языке? -  обрадовано сказал Ник.
 -  И не только говорить, он еще и будет хорошим помощником в хозяйстве. Вон, какая отара овец у нас. Надо пасти, стричь шерсть, запасы сена на зиму, доить овец, и делать сыры с овечьего молока. Работы хватит. Так, что ты хорошего работника нашел. А хороший работник на дороге не валяется, сынок. -  Наставительно говорил Ден, и еще добавил, -  Я видел на его левой ноге шрам от кандалов. Это беглый раб. И, похоже, из галер. Может, его уже китайцы ищут. Надо бы разведать на базаре в Шанхае, что говорят китайцы. Никакого там у них бунта не было или чего- то другого? Ведь война между ними не прекращается. Вон сколько их перебежало на Эдзо.
 -  Благо, отец, мы не китайцы, вот нас и не трогают. -  Сказал Ник.
 -  Не трогают, пока не нашли ни одного врага среди Айнов. А кому- то из Айнов, взбредет в голову устроить бойню, то всех пустят под нож, это уж точно. У них такое в самой крови, ни во что не ставят человеческую жизнь.
 -  Да, конечно их вон сколько, нечета нам. Нас с каждым годом все меньше становиться, скоро совсем не будет.
 -  Ты, что, сын, причитаешь, вон целый остров Эдзо весь заселен Айна, китайцы оттуда бегут на Юг Японии.
 -  Отец, как называть его будем?
 -  Давай так, и назовем, Айна.
 -  И просто и понятно. -  Согласился Ник.
 Айна быстро поправлялся. Ему уже даже хотелось жить. С выздоровлением приходили новые ощущения, и возвращалась сила. И Ден решил взять его с собой на пастбище. Айна был рад этому и энергично помогал собирать пожитки, так как Ден сказал, что на пастбище надо стричь овец, а этот процесс длительный и требует времени. Айна не разговаривал, старался не попадаться на глаза Дену и Нику и молчал. Иногда только по большой нужде, обходился одним двумя словами, такими, как: -  Где вода? -  или, -  Я принесу. -  Это, когда надо было что- то вносить в дом.
 Стрижка овец прошла успешно. Айна, по наблюдениям Дена, никогда не занимался этой работой, проявлял чудеса ловкости и выносливости. Он в считанные минуты научился мастерству обстригать овцу, не причиняя животному никакого вреда. Когда отара была вся обстрижена, а шерсть образовала шесть утрамбованных тюков, Ден нагрузил телегу этими тюками и, прихватив с собой Айна, они двинулись на китайский базар в Шанхай продавать овечью шерсть. Ник остался на хозяйстве присмотреть за отарой.
 Базар, как и все торговое места, в Китае отличался большим наплывом торговцев. Продавалось все, от опиума до металлических иголок для шитья. Торговцы шерстью располагались в отведенном для этого месте базара, и Ден поспешил туда. Приценившись, стал в ряды со своей повозкой с тюками шерсти. Вскоре к нему подошел скупщик оптом. Это был купец в нарядном шелковом халате с веером в правой руке с помощником рабом. Он не обращая внимания на торговавших этим товаром китайских продавцов, выбрал инородца Дена. И это было не случайно, так как китайцы продавали свою шерсть всегда дороже. Сторговавшись с покупателем, Ден перегрузил тюки на повозку китайцу, и тот отсчитал положенную сумму серебром, отдал Дену деньги. Раб впрягся в повозку, и покупатель уехал, а Ден с Айном на своей телеге запряженной лошадкой, пустились в обратный путь домой. Ден, напряженно ожидал, что Айна узнают, как беглеца, но никто из состоятельных богачей не обращал никакого внимания, на его работника и это успокоило чабана. Так довольные они оба двигались в сторону возвышенности, где были пастбища отары. Айна вдруг вспомнил какую- то мелодию и стал напевать гортанный напев. Он так увлекся, что грусть и былая злость на чабанов, спасших его, куда- то улетучилась и исчезла совсем, растаяв в голубизне небесной лазури. Стоял жаркий август. В небе стайками порхали ласточки, готовясь к отлету на зимние квартиры и Айну было хорошо. Он лежал на телеге кверху головой на охапке душистого сена, смотрел на кучевые облака, на ласточек и не заметил, как задремал, под монотонный скрип колес телеги и легкое покачивание от тянущей повозку лошадки лошадиной сбруей. Ден не обращал внимания на Айна, погрузившись в свои думы. Дорога шла полями, затем свернула в бамбуковую рощу. И вдруг телегу остановил китаец с мечом в руке. Он ничего не говорил, а просто подошел и стал обыскивать, шаря свободной рукой по халату Дена в поисках мешочка с серебром. Айна вдруг проснулся, его разбудил прекратившейся скрип колес и толчок остановившейся телеги.
 -  Ден, что это? -  указывая рукой на грабителя, спросил спросонку Айна.
 Грабитель, вытащил левую руку из халата Дена, шарившую в поисках денег, и кулаком сделал попытку ударить в грудь лежащего. Айна молниеносно перехватил направленный на его грудь удар автоматически отработанным приемом, который помнило его подсознание. Китаец, не ожидавший сопротивления, выронил из правой руки меч. Оружие в воздухе сделало кульбит и при падении в сторону Айна, отсекло китайцу ухо. Меч упал на сено рядом с Айном. Бандит же с диким воплем от боли в области отсеченного уха и дикой боли в руке, упал в дорожную пыль. Его жуткие крики, разносились по роще бамбука, пугая попугаев, стаей вспорхнувших в воздух. Грабитель корчился в дорожной пыли. Его меч лежал отброшенный, как ненужный больше ни к чему кусок сверкающего металла на возе. А Ден, хлестал изо всех сил лошадь, и быстро пустил телегу наутек. За убегающей от места сражения телегой тянулся шлейф пыли, закрывая собой место, где было совершено нападение грабителя. За телегой не было погони. И они добирались теперь до сторожки без приключений. На Айна, Ден смотрел теперь уже другими глазами. Ему вдруг стало понятным, как сумел этот Айна, освободится от оков и сбежать от своих рабовладельцев.

Глава двадцать четвертая

 Айна после того, как поверг грабителя умело и без всяких усилий, не мог найти себе покоя. Он был крайне возбужден и попросил Дена пересесть к нему на сидение. Что Ден не возражал. Они еще были в пути, и до пастбищ оставалось километра три. Дорога поднималась вверх по пологому склону, обросшему сочной травой. Айна, смотрел безучастно на круп лошади. Ее длинный хвост вилял из стороны в сторону в такт двигающихся задних ног. Взгляд его скользнул на щиколотку своей левой ноги, там красной отметиной вырисовывался шрам. С тех пор, когда он потерял память, этот шрам был не заметен, так как он забыл вместе со всем о его существовании. Такие шрамы остаются на веки от оков на ногах. Он стал догадываться, что возможно когда- то был рабом. Это привело его к беспокойству, как шторм в океане после ясной тихой погоды и внезапно не весть, откуда налетевший. Он изо всех сил напрягал память и не мог вспомнить ничего. От напряжения и мерно скрипевших колес, он услышал, что Ден сказал ему, не поворачивая головы: -  Конечно, беглый раб.
 Айна подумал: «Откуда ты знаешь?» - и вздрогнул, когда Ден резко повернул голову, услышав его мысленный голос.
 -  Ты мне что-то сказал, Айна? - озабоченно спросил Ден.
 -  Да нет, не говорил, это вам, господин чабан, показалось, и только.
 -  Странно, я отчетливо услышал твой, Айна, голос. Чудеса, да и только?
 Айна прекратил думать. Он лишь, как бы отстранился, отошел от телеги и как бы шел рядом с возом. И в то же время попробовал подумать еще раз: «Эй, чабан, ты меня слышишь?» - Ден не слышал его. И Айна понял, что эту способность читать мысли других людей он может, как включать, так и выключать. Значит, он этому где- то учился, и учился тайному искусству приемов выживания, которые наверняка помогли ему освободиться от оков рабства, о чем свидетельствует этот шрам на ноге. Сделав это открытие, он почувствовал, прилив веры в свои силы. А, что самое главное, он мог теперь узнать о своих навыках постепенно, и осторожно открывая их себе. И это надо сделать подальше от свидетелей, которыми были теперь у него, в облике Дена и Ника.
 Итак, прибыв на пастбище, Ден и Айна, принялись за повседневную работу. А выручку от проданной шерсти Ник увез в деревню, где жили чабаны, и вручил своей бабушке, которая аккуратно копила серебро и в редких случаях попадающее к ним золото. Деньги от прибыли с отары шли на необходимые в хозяйстве утварь, одежду и разные мелочи. Когда на пастбище ним вернулся Ник, Ден узнал от него, что необходимо подготовить дом к зиме, и нужен он в деревне. Получив такие сведения, отец и сын собрались наведаться домой.
 -  Айна, ты уже совсем здоров и вполне можешь управиться с отарой. Мы с Ником съездим на неделю, а то и на две, навестим мою мать и сделаем там хозяйственные работы, а тебя оставляю присмотреть за отарой. Спрашивать не буду, что надо делать, ты все видел и тебе я доверяю эту заботу за овцами здесь. Завтра утром мы выезжаем.
 -  Хорошо, Ден, я пригляжу за всеми, можешь не сомневаться.
 Утром следующего дня Ден с Ником уехали в деревню Айна, предоставленный сам себе, стал сосредоточенно концентрироваться на памяти, что так не давала проникать в свои глубины, скрывая, быть может, что- то важное. И это вызывало у Айна непреодолимое желание выяснить, что же сокрыто там, в закоулках непреступной памяти, какие тайны хранятся в ее глубинах. С иступленным любопытством, напрягая свое сознание, он пытался вспомнить, что было с ним тогда, до возникновения почти не откуда этих чабанов, возродивших его к новой жизни. И это было ему не преступно. Размышляя так, он взял в руки хлыст и собрался идти к загону, где столпились блеющей отарой овцы, затем вернулся в сторожку и стал смотреть на меч, который так бездарно выронил бандит на дороге. Подошел к оружию, стал внимательно смотреть на меч. Ему казалось, что это оружие до боли знакомо, и, что он умеет им владеть. Айна снял меч со стены, прицепил себе на левый бок, засунув под пояс из сыромятной кожи. Пора идти к овцам и выгонять их на пастбище…
 Среди душистых трав плоскогорья, жужжащих пчел и щебета жаворонка, среди остроконечных вершин горного хребта, укрытых белыми шапками, как свободно и легко дышится на просторе. И вдруг в памяти мелькнул удушливый смог трюма. Как хлыст стеганул Айна по спине, и он почти, как явь, ощутил удар надзирателя. Холодный пот выступил на лопатках, каплями стал ползти к пояснице. Холщовая рубашка прилипла к телу. Он невольно взглянул на шрам от кандалов на щиколотке левой ноги. И понял, что был рабом, приговоренным умереть у весла. Оставалось вспомнить, как удалось бежать, а что самое главное, за что он был угнан в рабство? И возникали вопросы, следуя один за другим, на которые он не мог ответить. Это его сильно выбивало из колеи повседневной жизни у чабанов и, чтобы хоть как- то собрать разбросанные мысли он стал петь свою излюбленную песенку без слов. Конечно, этот мотив он где- то уже слышал и не один раз. Но эта песня завораживала его, спрессовывала как бы пространство вокруг. Особенно это было приятно ему петь здесь на плато среди цветущего царства трав в окружении горных вершин, и он отдавался песне, настраивая ее поддающемуся тембру голос. И от песни, и от ощущения вернувшихся к нему сил, вдруг сильно захотелось жить дальше. Хандра, одолевавшая его несколько месяцев тому назад и не отпускавшая до сего времени, вдруг прошла. С возвращающимися к нему силами, приходило ощущение умения его тела. И, он решил начать пробовать, что оно помнит какие искусства и умения. И, быть может, через умения тела он вернет память, как напомнил о его заключении в рабство шрам на ноге.
 С такими мыслями Айна выгнал отару из загона и погнал на пастбище, где отара еще не паслась и там отросла, купаясь в утренних росах, сочная трава. Овцы, приученные пастись рядом друг с дружкой, не разбредались, и это помогало не отвлекаться погоней за нерадивой овцой, а мирно наблюдать их голые бесшерстые спины, плотной стаей пасущихся на лугу. Неожиданно с диким гиканьем наехало шестеро всадников на малорослых лошадях с мечами на боку. Они быстро приближались к отаре. У одного была перевязана голова. С правого бока на перевязанной белой тряпке виднелось пятно засохшей крови. Когда всадники приблизились ближе, Айна увидел, что это были китайцы, а тот с белой тряпкой на голове похож на того, кто напал на него и Дена. Айна стоял и спокойно наблюдал за всадниками, которые заметив его, все шестеро направились к нему. Айна вдруг стал слышать их голоса и понимать, что они говорят. Вспоминая, свой мысленный диалог с Деном, Айна понял, что это мысли нападавших бандитов. Тот, у которого была повязка на голове, вдруг сказал: «Ага, вот и мой меч. Ну, голубчик, ты теперь не уйдешь»!
 -  «  А, я и не собираюсь убегать, тем более от тебя одноухий осел. Ты, попробуй, забери свой меч». -  По вздыбленному коню у перевязанного бандита, Айна понял, что он услышал его мысли. У других бандитов случилось замешательство. Ведь расстояние до Айна было еще метров двадцать и отчетливо слышать голос Айна все всадники никак не могли. Но мысли звучали в их головах, как слова, сказанные Айна, и это испугало суеверных бандитов. Они остановили коней стали совещаться: «Это колдун, не иначе». -  Думал один из них. Слов Айна не слышал, но все мысли он отчетливо читал и понимал чужой язык, потому, что мысли не говорят языками народов, мысли говорят на всех языках одинаково только смыслом, а смысл формируется уже после мыслей в слова и фразы языков. Только двое из шестерых нападавших двинулись к Айну. Он стал ожидать их приближения, и в одно мгновение увидел в своих руках меч. Ощутив рукоять меча, он вдруг понял, что его телу привычен эфес и стоит только довериться памяти его тела, как отработанные приемы искусства боя сделают свое дело. Айна вдруг понял, что справиться с десятью всадниками ему под силу, окажись тут их десять. Но перед ним было всего лишь двое. Тот с перевязанной головой первым бросился на него. Он неистово кричал, какой- то дикий боевой клич и мчался в бешеной скачке на своей лошади на него, и метил мечом в голову чабана. Айна выждал, когда всадник подскачет на расстояние боя, вдруг быстрым прыжком подбросил свое тело в воздух и, сделав невероятное сальто, очутился за спиной всадника. Взмахом меча он срубил голову нападавшего, как кочан капусты. Обезглавленное тело помчалось на лошади вперед. Айна приземлился на ноги, ожидая второго всадника, но тот резко развернул лошадь, помчался догонять убегающих прочь сотоварищей. За ним помчалась лошадь с всадником без головы, догонять своих товарок…

Глава двадцать пятая

 Айна, удивляясь своему умению владеть оружием и акробатическим трюкам с мечом в боевых действиях, старался вспомнить, где он учился постигать искусство воина. Он продолжал спокойно пасти вверенную ему отару, теперь уже не опасаясь, что разбойники вернуться. Так как суеверный страх страшнее всякого оружия будет оберегать пастбище от любых набегов бандитов и их посягательств на отары, пасущихся здесь овец.
 Так в тех краях на дороге, ведущей в город, у бамбуковой рощи, где раньше промышляли разбоем бандиты, ехавшим на базар купцам порой встречался призрак всадника без головы. Дорога эта постепенно стала безлюдной. По ней боялись ездить все, и торговцы, и бандиты, объезжали это место стороной, считая его проклятым. Слухи эти изобиловали догадками, что на пастбище, где чабаны пасли свои отары, появился колдун, который наслал на бандитов призрак всадника без головы, что теперь бандиты вынуждены платить ему дань, чтобы задобрить и дать разрешение на грабежи.
 Вечерней зарей, отара сбивалась в кучу. Айна загонял овец в загон, а сам шел ночевать в сторожку. На третьи сутки после успешного отражения набега бандитов он во сне увидел прекрасную райскую страну и человека, который показывал ему невероятные скручивания рук и ног и что самое удивительное он в этом сне тоже с легкостью выполнял их. Его тело было послушным и гибким. От такого сна он вдруг проснулся и вскочил с лежака, где спал. Сидя на постели, думал об этом чудесном сне и видении прекрасного цветущего сада. Сон как рукой сняло. Он зажег светильник, сел на земляные полы сторожки так как увидел себя во сне. И о чудо, тело послушно и привычно поддавалось тем положениям рук и ног, что показывал на себе учитель. Напрягая память, Айна пытался вспомнить, такое знакомое и приветливое лицо этого человека, что учил его упражнениям. Но память отказывалась давать ему ответы на волнующие вопросы, так долго мучившие Айна своим неведением. И чтобы вернуться в сон, надеясь там получить ответы о волнующем его все эти дни прошлом, он загасил фитиль светильника двумя пальцами, и снова лег на топчан, укрывшись шерстяным пледом. И вскоре пришел сон. Он вновь увидел этого человека, который представлялся ему во сне его другом. И тот человек продолжал рассказывать ему, что он искусный мастер освоивший технику воина- тени. И, что ему не страшны любые условия, в которых он может оказаться на земной поверхности, даже раненным. Человек сказал, что его зовут Кшатр и, что они вместе когда- то бежали из пиратской галеры сюда в подземное царство, где вечно светит солнце, лучи которого не обжигают, как- то солнце, которое светит на поверхности Земли. Тут в специальном хранилище стоят совершенные аппараты, спрятанные для будущих поколений землян, которые достигнут в своем развитии достойного понимания устройств и могут правильно применить их возможности. Среди этих артефактов хранятся также и летательные машины способные перемещаться не только в пространства на гигантские расстояния во вселенной, но и проникать в будущее и далекое прошлое Земли. Кшатр, сказал, что он занимался исследованием будущего, чтобы понять свое предназначение, открывшее ему Богом Шивой Натараджа эту райскую подземную страну обитель и хранилища знаний ушедших поколений, которые жили много миллионов лет до нашей эры. Он также, перемещаясь на этих устройствах, которые называются вимана, в те далекие времена и видел глобальные катастрофы уносившие целые материки с Земной поверхности, сметая развитые человеческие страны, достигшие небывалого развития всех наук доступных человеку. Кшатр жил в бедной индийской семье и был одиннадцатым по счету ребенком. Они жили очень бедно, и на пропитание не хватало денег. Тогда его отец сказал однажды его матери, что ему было видение, что к нему во сне явился сам Бог Шива и сказал, что его сын Кшатр избран, чтобы служить в Храме Бога Шивы Натараджа. Когда Кшатру исполнилось пять лет, и он был очень болезненный и страдал от недоедания. От этого у мальчика был огромный живот, опухшие и тонкие ножки и тельце походило на скелет, обтянутый желтой кожей. Он, мальчишка, был такой слаб, что уже не мог отгонять мух, облепивших его глаза и дни его были сочтены. И вот отец рассказал о своем видении матери. Тогда она сказала, чтобы он немедленно шел к хранителю храма Бога Шивы Натараджа, взял приношения в Храм и рассказал об этом священнослужителю. Отец взял с собой лоскут цветной материи, срезал одну хризантему, выросшую на грядке, и пошел к Храму. Он долго молился там, пока к нему не вышел монах, служивший в храме.
 -  Ты так усердно молишься дервиш, скажи, у тебя, в доме, что- то произошло? Его внимательные глаза стали смотреть на отца Кшатр, ожидая ответа. И тогда он сказал:
 -  Сегодня ночью у меня было видение…-  и рассказал монаху все что видел во сне, как Бог Шива, явившись к нему во сне и приказал отнести его одиннадцатого сына в Храм, чтобы он стал служить Ему. И тогда священник сказал, что Бог Шива Натараджа редко приходит сам к обычным людям, он посылает своих слуг, давая распоряжения им. Но, когда это случилось с тобой, то твой сын избран Богом Шивой Натараджа и ты обязан отдать его во служение Богу Шиве.
 -  Я и хотел просить Вас об этом, чтобы Вы подсказали мне, что мне делать? -  взмолился отец.
 -  Не выполнить просьбу самого Бога Шиву, это значит навлечь беду не только на твою семью, но и на целый народ священной нашей Индии. Иди с миром и отдай в служение мальчика. Он избранный Богом Шивой. Я сейчас же расскажу об этом знамении, всем священнослужителям и молитвы будут возданы во всех храмах Бога Шивы Натараджа о том, что его просьба выполнена.
 Получив благословение священника, мой отец принес радостную весть в дом. С тех пор я стал расти в Храме Бога Шивы Натараджа и обучаться разным искусствам вести войну с демоническими силами зла, чтобы зло побеждало зло во имя добродетели. Поэтому меня с детских лет служители храма обучали всем премудростям приемам, которые использует зло, готовя к выполнению различных заданий во имя Бога Шивы Натараджа под девизом: -  «  Действуй их методами против их же самих во имя добродетели и во славу Бога Шивы Натараджа»  . Когда я путем неимоверных усилий на пределе человеческих возможностей освоил множество умений выживания в любых условиях и узнал много тайных знаний, которые веками сокрыты для простых людей, мой Учитель приказал мне убить сына одного влиятельного Раджи, чтобы усмирить его стремление к бунту против правителя Индии. Я согласился это выполнить и принялся приводить свое искусство воина- тени в действие. Когда я проник во дворец и уже готовился нанести смертельный удар по спящему в кровати сыну, как вдруг почувствовал, что меч охранника свистит и приближается к шее моей головы. Я в автоматизме отработанных навыков мгновенно поставил свой нож на пути меча. Искры на мгновение осветили лицо прекрасной девушки, которая охраняла покой сына Раджи. Мне жаль было ее убивать, но виной всему были правила и приемы ведения тайной войны, отработанные до автоматизма. Мой кинжал был вонзен в ее сердце. И когда я это осознал, было уже поздно, девушка была мертва, и я пожалел сына Раджи. В комнате, где спал этот мальчик, стояла тишина, потому, что бой шел очень тихо без единой поврежденной вещи. И только однажды, когда мой кинжал стал на пути меча, раздался звон, как от упавшего медного кубка с подоконника на пол, словно кошка спрыгнула на него, возвращаясь со двора через окно, зацепив хвостом. Я вернулся в Храм, не выполнив задания Учителя. За это карали смертью. Но у избранных Богом Шивой Натараджа запрещалось проливать кровь. Поэтому Учитель продал меня на пиратскую галеру со словами: -  То, что ты ослушался, искупишь вину в качестве раба в течении трех лет. Этот срок достаточен для твоей смерти, но ты обучен всему, и когда пройдешь, это испытание считай, что ты прощен. Я приму тебя. -  Сказав это, Учитель отвернулся от меня и приказал заковать меня в цепи. После меня отвели на невольничий рынок в порт и продали дешево. Так я оказался в трюме пиратского корабля и в конце трехлетнего срока ты появился рядом. Я понял, что это знак Бога Шивы, что он послал мне тебя, чтобы сделать своим помощником. И еще твое появление вселило в меня надежду на успех в освобождении. В Храме меня научили, как общаться с Богом в медитации. И когда я достигал Его лотосных стоп, приклонялся, чтобы поцеловать Его священные стопы, Он позволял мне задавать Ему вопросы, и я получал от Него много разных наставлений и тайны были открыты мне. Так он указал мне путь в Райскую Обитель и Хранилище знаний. Где я видел множество механических орудий, облегчающих труд человека. Там были и летающие виманы, позволяющие улетать к другим планетам на огромные расстояния, и перемещаться в будущее и в прошлое.
 Так на вимане я путешествовал в будущее, удивлялся всему тому, что было там, и всегда возвращался в свое привычное время, чтобы вести с тобой тренировочные занятия. Однажды я улетел в будущее государства Франции в столицу Париж. Там уже был возведен Храм в честь Парижской Богоматери, который назывался Собором. У этого храма было специальное место для тайного подношения неугодных младенцев. И однажды я решил понаблюдать, что происходит с этими несчастными детьми, особенно зимой. И вот однажды ночью в морозный февральский месяц, на площади у Собора появилась женщина с двумя свертками. Она воровато оглядывалась по сторонам, быстро приближаясь к условному месту. Оставив там свои свертки, бегом пустилась наутек. Пробегая мимо моей невидимой виманы, я видел ее небесную красоту. Ее золотистые шелка волос развивались на ветру, выбиваясь из пухового платка, а заплаканные бирюзовые глаза в испуге осматривались по сторонам. Когда эта несчастная скрылась, я вышел с вимана и увидел, что в свертках были два младенца. Они плакали и быстро стынули на морозе. Я взял их на руки и внес в тепло вимана. Так у меня появились две очаровательные приемные дочери Клеопатра и Гера. Они росли в моем доме, в этой Райской Обители и с детства я обучал их приемам воинов тени. С детства они не знали, что такое покой и лень бездействия, когда организм от этих пороков расслабляется и теряет свои способности побеждать многих врагов, будь то болезнь, боль, или обученный премудростям убийства враг. Овладев многим искусствам, и незнающие усталости, мои дочери готовы были испытать свои навыки на Земле. И я решил отдать их в школу, где они научатся искусству соблазна. Так как их нельзя было отличить друг от дружки, то я приказал им овладеть тайной перевоплощения, никто в доме мадам Клико не должен знать, что их двое. И они, искусно подменяя друг друга, выдавали себя за одну. К тому времени, как закончился период обучения в доме мадам Клико, мне поступил заказ на устранение конкурента корпорации виноделов Юга Италии, производителя вин Севера некое господина Пино Неро. Я отправил на выполнение этого задания Геру. Но у Пино Неро был сводный брат Дон Пино Неро. Устранив самого Пино Неро, надо было подумать и о сводном брате, вот им и занялась Гера. А Пино Неро мой ученик Фернандо Россини, которого я в младенчестве подобрал у Собора Парижской Богоматери. Но случилось непредвиденное событие, моя приемная дочь Гера влюбилась в этого соблазнителя женских сердец, сводного брата Пино Неро, Дона Пино Неро. И спутала все карты. От контракта с корпорацией виноделов Юга пришлось в срочном порядке отказаться по просьбе Геры, так как она вышла замуж за Дона Пино Неро. И Фернандо Россини, после пластической операции стал Диадем Феллини и вновь стал работать в качестве управляющего обширным хозяйством у опекуна дочери Пино Неро, сводного брата Дона Пино Неро, которое должно перейти по наследству Беатрис по достижению ее восемнадцати летнего возраста. Но эти события должны будут произойти в далеком будущем, а в твоем времени Айна, в году 42 до нашей эры, у тебя свои задачи. Я не думал, что ты справишься, но поскольку ты выжил, значит, мое учение имеет успех. И это знаковое событие, поэтому я хочу, чтобы ты вернулся в свою семью к своим родителям, которые очень горевали за тобой, когда китайские пираты угнали тебя в рабство и продали на киликийскую пиратскую галеру в качестве раба- гребца. Ты должен вспомнить свою Клеопатру, которую ты встретил в пустынном городе. Она тоже тебя любит и согласилась переместиться в твое время в 42 год до нашей эры…
 С этими словами Кшатр, как взрывом искр, вспыхнула память. Айна вскочил с постели в сторожке в крайнем возбуждении. Была кромешная тьма за окном, завешенным полупрозрачным мочевым пузырем освежеванного барана. Он вышел на воздух подышать воздухом, обремененный вернувшейся памятью. Небо огромным куполом светилось точками звезд, на фоне черного неба. Как призрачные воины в острых шлемах выстроились горы, очерчивая небо вершинами своих силуэтов. В небе вдруг отделилась одна звезда, и быстро приближаясь, выросла на глазах. Это была вимана. Она зависла в воздухе, затем приблизилась к сторожке и медленно опустилась на выпущенный треножник опорных стоек. У днища вимана показалась лестница, затем вышла девушка, она была красива, как ангел. Айна узнал ее, ты, которая кормила его в пустынном городе. Но теперь на ней не было лохмотьев. Она подошла к нему и тихо прильнула. Они обнялись и застыли оба в длинном поцелуе. Они не слышали, как к ним подошел Кшатр. Он положил руку на плечо Айна и только тогда чабан взглянул в его сторону.
 -  Айна, приветствую тебя. Ты достойно справился с выпускным заданием и теперь мне не страшно вручить тебе мою вторую дочь Клеопатру. Вот, узнаешь этот бочонок с золотыми монетами Древнего Рима? Одна половина этого бочонка твоя, другая, что принадлежала мне теперь приданое моей дочери Клеопатры. Там на острове Эдзо золото вам пригодится. Еще я пригоню тебе эскадрилью виманов, для установления твоей власти на острове вместо владычества Уде Цынь, некоего китайского пирата, сбежавшего от правосудия Китая. Его пиратский корабль был разбит штормом о рифы бухты у острова Эдзо. Близость берега спасла его вооруженную команду. Утром они внезапно напали на замок вождя племени Айнов и захватили власть, подчинив себе местное племя Айнов, коренных жителей. Кстати, из местных самураев, что согласились работать на Уде Цыня, он набрал себе охрану, а своих же, кто захватил ему замок, он подло умертвил, чтобы не претендовали делить с ним добытую власть. После организации и установления твоего правления виманы тебе больше не понадобятся, и их командировка закончится вместе с механиками и пилотами они вернуться в Райскую Обитель.
 -  Мне очень приятно это слышать от тебя Кшатр, и я готов, конечно же вернуться домой. Но сейчас я не могу оставить овец. Надо сообщить чабанам Дену и Нику, они сейчас в деревне.
 -  Нет не нужно, я их доставил сюда. -  Кшатр жестом указал на них.
И только сейчас Айна увидел у сторожки чабанов, стоящих там, не смея подходить, чтобы не помешать семейному разговору. Айна жестами стал подзывать отца с сыном подойти ближе. Когда отец приблизился, Айна взял бочонок из рук Кшатр и вытряс в проломленную в крышке дыру горсть золотых римских монет.
 -  Ден возьми это тебе от нас с Клеопатрой. -  Сказав это, вытряс из бочонка еще одну горсть монет и дал Нику, -  А это тебе Ник. Спасибо вам за приют и мое спасение. Мне надо идти дальше спасать свой народ Айнов от набегов пиратских отрядов на наши поселения на острове Эдзо. Прощайте! -  он обнял на прощание Дена, затем Ника. После этого все трое удалились в летательный аппарат. Вскоре вимана бесшумно растаяла в ночном небе. Ден и Ник еще долго смотрели на звезды, пытаясь увидеть там движение живой звезды…

Глава двадцать шестая

Сарутоби шел коридором замка, наталкиваясь на важных жильцов. Те бросали ему вслед недоуменные пронзительные взгляды. Был поздний час. Гости расходились по комнатам после вечерних бесед с соседями.
 У двери Дайцуке за столом, освещенным тусклым светом настольной лампы, сидела массажистка- врачеватель в белом халате и белой шапочке. Она пытливо смотрела на Сарутоби, оторвав взгляд от толстого манускрипта.
-  Вам что угодно, Господин?
-  Я к товарищу.
-  Приходите завтра. Он только что после процедур, уже спит.
-  У меня дело, не требующее отлагательств.
-  Врачеватель Самурая категорически запретил нарушать установленный режим.
Непреклонные нотки в голосе женщины в унисон, сочетаясь с тембром, сказанного, твердили: «Хозяйка, ни за что не пускать! Не пускать! Не пускать!..» 
Сарутоби понял бесполезность уговоров. Круто повернулся и быстро пошел к выходу. Под окнами комнаты Дайцуке росло раскидистое дерево, подступавшее из всех многочисленных деревьев парка ближе других к стеклам. Парк кишел охраной. По аллее ходил крепкий охранник, время от времени вглядываясь в освещенные окна. Сарутоби подошел к нему.
-  Кто идет?
-  Сарутоби!
-  А, самурай!
-  Послушайте, я к Дайцуке, опоздал со службой. Вы бы не могли мне помочь взобраться на дерево.
У того округлились глаза. На крупном щекастом лице выступила краснота от натуги мыслей.
-  Но!!! -  начал, было, он.
Но Сарутоби уже взбирался по толстому стволу, цепляясь за выступы
коры.
-  Сейчас! -  движением руки, скинув каску на затылок, охранник бросился на помощь.
Сарутоби, почувствовав мягкий упор левой ступни в плечо сержанта, ухватился за ветку и быстро взобрался на ответвление ствола. Дальше пробираться стало легче. Ветки словно специально выросли для этого случая. Постовой, задрав голову, вглядывался
в густую крону листвы, но разглядеть ничего не удавалось в сплошной темноте. И лишь характерный дребезжащий звук открываемой рамы окна убедил его в том, что самурай достиг цели. Он постоял еще минуту. Затем надвинул каску на лоб, заложил руки за спину и сдвинулся с места. Сарутоби спрыгнул с подоконника на пол. Ворса ковра заглушила прыжок. В комнате царила тьма. Он некоторое время стоял, не двигаясь, боясь наткнуться на что- либо в темноте. Очертания кровати слева у стены медленно проступали в отступающей темноте. Костыли стояли у постели. Сердце дрогнуло у Сарутоби при виде этих предметов, заменяющих теперь ноги другу. Он направился к постели. Дайцуке спал, не слыша гостя. Сарутоби постоял в нерешительности над головой, затем дотянулся рукой до ночника, добавил огня, подкрутив фитиль. Больной зажмурил глаза, затем открыл. Удивление в них сменилось теплотой улыбающегося взгляда.
- В столь поздний час, невидим глазом... - Процитировал Дайцуке строчки известного поэта.
- И дни разлуки нипочем. -  Дополнил Сарутоби. Друзья весело расхохотались. Но, вдруг, испугавшись громкого смеха, Сарутоби прикрыл рот правой рукой и немного присел.
Дайцуке поднес указательный палец к губам:
-  Тс- с- с! -  прошептал он.
Сарутоби на цыпочках подошел к двери, прислушался. В коридоре
царила тишина. Убедившись, что их не слушают, он так же тихо вернулся к другу.
-  Вы знаете, я к вам по очень важному делу...
Он сбивчиво, путаясь от волнения, рассказал Дайцуке об Отшельнике и закончил словами:
-  Что вы думаете на этот счет?
-  Похоже на какой- то бред. Но если это правда?
Сарутоби обиделся:
- Вы, Дайцуке, не доверяете мне?!
-  Извините, дорогой друг, я вовсе не хотел вас обидеть.
Ведь когда ты минуту назад был здоров как бык, мог бегать, лазить, наконец, по деревьям! -   он посмотрел на Сарутоби! -   а, тут.
Сарутоби показалось, что он не верит и не доверяет ему. Да, горькие мгновения несчастья, они неумолимо меняют характер, ложатся тяжким бременем на все человеческое существо. Жизнерадостность, бившая ключом энергия, куда все подевалось? Смяты, растерзаны болезнью.
-  Ну, хорошо, если вы мне не верите! -  Дайцуке было открыл рот для протеста, но Сарутоби остановил его жестом правой руки! -   если вы мне не верите, то от прогулки не откажетесь, я надеюсь?
-  Как это?
-  А вот на этом кресле.
-  Вы меня повезете в горы?
-  Не совсем... -  Сарутоби обстоятельно объяснил, как он собирается доставить его к Отшельнику.
Дайцуке долго соображал. Затем сказал:
-  Чем валяться целыми днями беспомощным бревном, лучше пощекотать нервы прогулкой.
-  Ну, так за дело, дорогой друг. -  Сарутоби наклонился над постелью, больной обхватил его руками за шею и, помогая другу корпусом, помог усадить себя в кресло. Далее Сарутоби подтащил кресло к окну, наклонил и поставил стол к подоконнику, так, чтобы образовался уклон. Далее развернул кресло спинкой к уклону и протащил до упора ножек. Затем открыл окно, вовсю ширь и вынул центральную раму.
-  Как это неприятно, что я не могу ничем помочь.
-  Не расстраивайтесь, Дайцуке, вам хватит работы.
Сарутоби вынул из внутреннего кармана куртки тонкий и прочный шнур и ловко продел и закрепил его под креслом в нескольких местах, затем соорудил небольшую петлю и надежно укрепил ее на спинке кресла. После этих процедур он сорвал с постели одеяло,
заботливо укрыл спину Другу и нырнул в ночной мрак за окно.
Волнение друга передалось Дайцуке. Минуты длинной чередой
тянулись, делая невыносимым ожидание. За окном слышались отдаленные сигнальные звуки кораблей в море, одинокий стук лошадиных копыт и скрип колес с улицы проезжающей, очевидно, повозки. Стрекотание цикад неслось в открытое окно, вплетаясь в едином ансамбле ночи.  Внезапно хлынувшей волной с вышины ночного неба свет прорезал темноту ночи. Дайцуке завертел головой, сбросил одеяло, стал ждать. В окно следом за снопом света с вышины внесло канат с трезубым наконечником в виде острых загнутых вовнутрь крючков. Он метался из стороны в сторону, убегая от рук. Наконец Дайцуке удалось поймать канат. Он быстро вдел наконечник в петлю, затем завязал узлом и стал дергать за него. Канат вдруг натянулся, как струна, медленно пополз вверх, увлекая кресло с Дайцуке. Спинка кресла скользила по уклону стола, как салазки, приближая окно все ближе и ближе, и когда кресло поднялось на уровень подоконника, оно вдруг бешено рванулось с ограниченного пространства комнаты в ночь. Сарутоби почувствовал резкое отклонение вимана и тут же увидел стремительный полет кресла. Он быстро бросил машину вперед и погасил колебание. Затем, включил подъем груза», взял и взял курс в направлении гор. Дайцуке, вцепившись в поручни вращающегося кресла, с замиранием сердца наблюдал, как темное пятно оборонительных стен замка вдруг, стремительно уменьшаясь, растаяло в ночном мраке, а внизу уже замелькали огоньки рыбацких шхун в океане. Черное брюхо вимана приближалось. Зияющий зев глотнул, наконец, кресло, и пространство внизу осеклось закрывшимися створками люка. Дайцуке облегченно вздохнул.
-  Ну как?! Вы там живой? -  шутливо спросил Сарутоби сквозь смотровое окно, соединяющее грузовой отсек с кабиной.
-  И мечтаю поскорее сесть рядом! -  в тон крикнул Дайцуке.
Приподнятое настроение друга -  удачное начало, неудобное положение кресла в грузовом отсеке виманы мешал говорить Дайцуке. Сарутоби ограничился улыбкой...
По коридору жилого крыла замка, ранним утром, подбоченясь, быстро шел своей излюбленной походкой, бывший советник вождя племени Айнов, теперешний советник самурая Айна, объявившего себя вождем острова Эдзо.
Бывший вождь Айнов вменил ему в обязанность каждое утро справляться лично о здоровье самурая Дайцуке и докладывать по утрам. Еще издали в конце длинного коридора Чуй увидел толпу людей, столпившихся у дверей комнаты Дайцуке, ощущая неладное, советник ускорил шаг.
-  Я ничего не знаю! -  трясла головой раскрасневшаяся от слез врачевательница. Она сидела за столом у распахнутых дверей, ведущих в комнату, закрыв обеими руками лицо, и громко всхлипывала. Над ней стоял начальник охраны замка Сакура и громоподобным голосом вел допрос.
-  Я спрашиваю, где вы были в эту ночь?!
-  Я ничего не знаю! -  однозначно отвечала она перепуганным голосом.
-  Что произошло? -  издали спросил Чуй.
-  Самурай Дайцуке пропал! -  становясь в стойку «смирно» и выпячивая грудь колесом, громко гаркнул Сакура.
-  С вас, Сакура, шкуру спущу! -  угрожающе ринулся Чуй на громадного, в сравнении с юркой и невысокой своей фигурой, верзилу самурая.
-  Я не виноват, не виноват! -   залепетал вдруг Сакура! -   Я обнаружил пропажу еще ночью, когда...
-  Прекратить оправдания! Трое суток ареста! идите! -  кричал Чуй.
Обиженный самурай круто повернулся, собираясь уходить.
-  Постойте! -  остановил его Чуй. -  Назначьте расследование!
-  И, смягчаясь, добавил: -  потом уж садитесь под домашний арест.
-  Есть! -  выпалил Сакура, делая поворот кругом.
Советник торопливо зашел в спальню. Разбросанная постель. Одеяло брошено у разобранного окна, стол приставлен к подоконнику. Чуй подбежал к окну. заглянул в оконный проем, посмотрел зачем- то вверх. Затем быстро вышел из комнаты и зашагал коридором, направляясь в служебное крыло замка. Что он скажет новому вождю, как отреагирует тот. Но больше всего он боялся опалы, недоверия. Чуй привык к доверию свергнутого вождя и пользовался им в своих личных интересах, выколачивая все, что позволяли рамки приличия. Так был построен укрепленный дом вдали от любопытных взоров на берегу тихой бухты океана. Так было сколочено тайное соглашение между своими коллегами в содействии по захвату власти и территории острова Эдзо всё прибывающими переселенцами на острова Страны Восходящего Солнца. А теперь, что ждет его теперь? После утраты власти вождь и гроза Айнов и их повелитель стал, как малое дитя, и теперь сказать о нем можно что угодно. Да-а, времена. Но Чуя тешила лишь одна мысль -  наследие власти. Все остальное неважно, не существенно, не главное. Он замер перед комнатой нового вождя Айнов самурая Айна. Расфранченный оруженосец в парадной одежде встал по стойке смирно, приветствуя советника:
- Самурай Айна ждет вас. -  Сказал оруженосец.
Чуй, удивленно вскинул брови. Ведь этот франт даже не удостоился сообщить о приходе Советника.
«Странно! -   подумал Чуй, - Наверное, уже все знает». -  Постояв мгновение перед дверью, толкнул ее и вошел вовнутрь.
Переступив порог кабинета, Чуй, не глядел попривычнее вперед, а поворачивался лицом к закрываемой двери, как бы удостоверяясь в том, что она надежно закрыта, затем уже взгляд переводил на вождя. Так было и на этот раз: когда взгляд с его лисьей физиономии упал на самурая Айна, лицо медленно стало преображаться. Черты заострились, верхняя губа выпятилась вперед, голова сильнее втянулась в плечи, глаза округлились и, скрываясь под насупившимися лохматыми бровями, быстро забегали в крайнем замешательстве. Перед Чуем за письменным столом сидел не китайский посланник, именуемый вождем Айнов, а самурай Айна из соплеменников, осмелившийся захватить власть. Ну, теперь жди беды, эмигрантские племена этого не простят Айна с острова Эдзо, будет война.
-  В- вы?! -  все, что он смог произнести.
-  Да, как видите, я из племени Айнов! -  властно проговорил самурай.
-  Распорядитесь объявить траур по бывшему вождю. Он умер сегодня ночью. И готовьтесь к похоронам, Он должен быть похоронен с почестями, как солдат, достойный своего правления на острове Эдзо. Он сражался с нами достойно и был взят в плен и совершил по нашему обряду Айнов сеппуку, хоть и был не нашего племени. Советник трясущимися руками записывал распоряжения нового правителя на листке, который извлек из папки.
-  И подготовьте мое выступление перед моим народом и переселенцами. Я не собираюсь тратить время и уже приступил к своим прямым обязанностям.
-  Хо- хорошо, Господин вождь племени Айна. -  Закивал головой, как маятником, советник.
При этом губы у него тряслись, а щеки, белые, как мел, дергались по очереди, то одна, то другая.
- И я вижу, что вам необходимо прийти в себя, поэтому не ходите дня три ко мне на доклад. Соберитесь с мыслями и перестройтесь. Нас ждут большие дела.
Айна мечтательно посмотрел в окно, затем перевел взгляд на советника:
-  Доложите мне о состоянии дел на сегодняшний день на острове. Можете идти!
Чуя передернуло, когда он увидел пренебрежительный жест кистью правой руки, указывающий ему на дверь. Такого не позволял себе прежний правитель Уде Цынь со своими подчиненными. Чуй вышел, не закрыв за собой дверь. Оруженосец тут же вскочил с места и осторожно прикрыл дверь кабинета. Злость, замешанная на ненависти к Айна, подступала комом, сдавила горло. Мысли смешались. Там, стоя перед самураем Айна в кабинете, Чуй, машинально кивал, записывал, бросал реплики, не задумываясь над происшедшим. Теперь же, наедине с собой, он наливался гневом. Достаточно незначительного укола со стороны, и бурный поток ее захлестнет, изливая яд на подвернувшуюся жертву. Мышиные глазки Советника забегали по сторонам. У самого кабинета на глаза попался Омора.
-  Омора! -  окликнул его Чуй.
Омора с готовностью услужить любимому начальнику подскочил, грациозно вытягиваясь в стойке смирно.
-  Зайдите! -  сухо бросил Чуй.
Самурай, подмигнув оруженосцу, застывшему за столиком у входа в кабинет, вошел следом.
-  Что?! -  зло начал советник. -  Бородка уже выросла и усы?!
-  Так точно, господин советник! -  выпалил Омора.
-  Вы, наверно, знали, что он жив?
-  Вы говорите загадками, господин советник!
-  Вы боялись, что он вас узнает, признайтесь. Омора? -  глядя
снизу- вверх, буравил Чуй свою жертву маленькими глазками.
-  Право, я не знаю, о ком вы?
-  Исчез Дайцуке. -  Уклончиво начал Чуй.
-  Как? Он же калека!
-  Вот- вот, и я вас хочу спросить, как?
-  Ну, так он не мог далеко уйти, его найдут!
-  Вы что, на самом деле такой идиот, или притворяетесь?
-  Вы забываетесь, господин советник, я самурай и дорожу
честью воина.
- В эту ночь вы, Омора, потеряли все: и вашу честь, и ваше
звание!
-  Надо понимать это как увольнение со службы?
-  Вы догадываетесь, господин самурай. Даю вам три дня. И бросьте валять дурака!
Чуй повторил жест самурая Айна, давая понять, что Омора свободен. Самурай вышел, сильно хлопнув дверью. Советник, получивший маленькое удовлетворение от разговора, уселся за свой рабочий стол и тут же приступил писать письма. Перо скрипело и разбрызгивало по пергаменту кляксы чернил. Он сочинял приветственную речь для самурая вождя племени Айнов и хозяина острова Эдзо. Лишь поздно ночью он устало открыл дверь кабинета и в сопровождении Чена ушел к себе...

Глава двадцать седьмая

Оруженосец вздрогнул. Хлопок двери оказался настолько сильным, что выходивший из кабинета советника Омора невольно скользнул взглядом в сторону оруженосца. Тот бросил реплику:
-  Что, не по нраву новые порядки?
-  Идите к черту, франт! -  раздраженно крикнул он в ответ. Затем вдруг приостановился и спросил:
-  Не понял я вас оруженосец, какие порядки?
-  Сегодня ночью умер самурай Уде Цынь, сделав себе сеппуку!
-  Как?!!
-  Вот так, капитан!
«Так вот почему Чуй взбесился. Теперь он правитель Эдзо». 
Омора быстро пошел в жилое крыло замка. Там в комнате Дайцуке сыщики начальника стражи Сакуры оживленно вели осмотр комнаты.
-  И как, нашли что ни будь? - спросил Омора у одного из них.
-  Нет, следов борьбы и крови не обнаружено, но похоже, что его вытащили через окно.
-  Как это так?
-  Либо похитили, вытащив через крышу. Но на крыше следов никаких. Либо спустили вниз. Но там всю ночь был Сакура на посту сам лично.
-  Вы допросили охрану?
-  Да, дежуривший в ту ночь под окнами сам Сакура ничего
подозрительного не заметил. Другие же видели, как над дворцом и
парком кружил поздно ночью бесшумный летательный аппарат с опознавательными знаками личной охраны самурая Айна.
-  Вы узнали, что ему было нужно?
-  В дела личной охраны вождя мы не вмешиваемся. Но нам стало известно, что виманом управлял самурай Сарутоби.
«Гм! -   подумал Омора! -   кажется, все ясно. Друг повез прогуляться друга. Как ушли, так и вернутся». - Он посмотрел на снующих сыщиков. Кто- то, что- то сметал кисточкой с подоконника. Второй, и третий осматривали шерстяной плед из овечьей шерсти наконец они закончили.
-  Господин можно вас! -  обратился к Омору сыщик с подоконника. -  Мы
уже закончили, комнаты подлежат опечатыванию.
-  Разрешите мне осмотреть?
-  Только ничего не трогайте.
Сыщики удалились в коридор. Омора осмотрел стены, и висевшие картины на
них. Затем деревянную кровать. Взгляд упал на подоконник. Он подошел ближе, просунул правую руку под него, ощупывая там что- то. Затем извлек из нагрудного кармана форменной куртки самурая металлическую подковку, отгоняющий амулет злых духов, быстрым движением прилепил ее липкой стороной к низу подоконника. Постоял еще немного, осматривая окно, и вышел из комнаты.
Сыщики, стоявшие в стороне в коридоре, быстро опечатали дверь. Омора не стал разговаривать с ними. Он торопливо удалился коридором.
Крайне удрученный самурай Омора разговором со своим патроном. Омора не знал, что делать и что предпринять. Естественным его желанием теперь было поскорее добраться до своего дома и напиться. У него в запасе три дня, отведенных Чуем, три дня он еще на службе, три дня. Так пусть они превратятся в праздник. Он порылся у себя в памяти, но не нашел ничего утешительного, забытых сбережений не обнаруживалось, одни долги, которые складывались в приличную сумму. «Черт побери, придется сидеть дома». Думалось ему. Он подскакал на лошади к маленькому особнячку, дарованному ему, Чуем за хорошую службу. У самых ворот он спешился и отдал поводья слуге. Тот отвел лошадь в стойло, и стал ее поить из ведра с водой. Двухэтажный особняк представлял собой строение из красного кирпича, крытое черепицей, возвышавшееся посреди небольшого усаженного деревьями участка. Этот мини- парк со всех сторон был обнесен чугунной решеткой и имел выход через небольшую калитку на городскую улицу.
Особняк стоял вблизи замка, так что в любой момент Чуй мог найти своего телохранителя, а тот молниеносно, если не считать времени на преодоление расстояния длиною метров триста к главным воротам крепости, явится. Итак, Омора взошел на второй этаж по деревянной лесенке к себе в спальню. Окна в комнатке под крышей были зашторены, на деревянной кровати разбросана постель. Омора, не раздеваясь, плюхнулся в постель, затем, лежа, снял кожаные перчатки и зашвырнул их в угол. Настроение было отвратительным, если не считать того, что сейчас он принадлежал себе на три дня службы. Со столика рядом с кроватью он схватил недопитую фарфоровую емкость саке, стал жадно пить из горлышка. Жидкость теплым, согревающим током разливалась по телу все больше и больше с каждым глотком. Допив, он швырнул пустой кувшинчик вслед за перчатками. Кувшинчик старинной работы фарфора Айнов, громко шлепнулась о стену, разлетевшись на мелкие осколки, и оставила мокрое пятно. Омора удовлетворенно поморщился. Затем заложил руки за голову, стал думать. Мысли, согретые спиртным, вяло ворочались в усталом мозгу. Он вскочил с постели. Только беспокойство мучило его. Омора заметался по комнате, как загнанный зверь. «Безработица, скитания, насмешки», -  неутешительная будущность терзала измученное самолюбие. И это ждет его. Он давно уже не мыслит существования без первого среди первых сильных мужчин, перед которыми жалкими выглядят даже его коллеги Дайцуке и Сарутоби, коллеги. А ведь Вождь Уде Цынь лично распорядился и закрепил приказом его за советником. Теперь, когда вождем стал самурай Айна, ой как не к месту эта ссора...
Омора снова нервно стал ходить от двери к окну по мягкой дорожке. Его вдруг начал раздражать полумрак. Он остервенело дернул шторы. Свет на мгновение ослепил глаза. Омора отвернулся, зашагал к двери.
Омора озадаченно лег на постель. Несколько мгновений он лежал не двигаясь. Затем встал, открыл тумбу столика, в которой обнаружился изрядный запас спиртного. Достал еще саке.
- Отметим восхождение на правление вождя самурая Айна из племени Айнов. Видно, я просчитался, а может быть, и к лучшему, черт знает, что за штучкой оказался бы советник, дай ему власть. Он вытащил пробку из фарфорового горлышка сосуда, налил в глиняную чашечку для саке и стал пить, закусывая ломтиками сушеной рыбы. Событие явления нового владыки острова Эдзо, да еще представителя коренного народа Айна, и выпитое изрядное количество саке ударили в голову. Омора запел: - И розы зацветут в саду благоуханьем. И девушки споют моим, моим мечтаньям... Он снял одежду и залез под одеяло. Только утром он проснулся, проспав остаток дня и всю ночь. Голова разламывалась от боли. Он дрожащей рукой налил в чашечку саке и поднес ко рту, сделав несколько глотков, с облегчением вздохнул. Затем поднялся. После утреннего туалета и завтрака, которым его угостила служанка, толстая и тихая женщина лет пятидесяти, рекомендованная ему в свое время Чуем, он поднялся к себе в спальню. Он засуетился, надевая форму. Когда с этим было покончено, быстро сбежал по деревянной лестнице, мимо обеденного стола к двери, ведущей на улицу. Служанка покачала головой ему вслед, убирая в это время посуду со стола...
- Охрана?! -  окликнул Омора начальника охраны стоянки виманов самурая Айна.
- Слушаю вас, господин самурай Омора. -  Отделившись от кучки сослуживцев, ответил начальник охраны, с которыми вел оживленную беседу.
- Мне необходимо выбрать виман для охоты.
Начальник охраны замялся, помня о случае с Сарутоби, спросил:
- А вы похищать никого не намерены?!
- Вы как разговариваете со мной, наемник?!
- Извините, господин самурай, я только хотел попросить вас, чтобы не увозить людей на вимане без разрешения начальства.
- Мое начальство советник, и не вам меня учить!
- Идемте. -  Увлекая за собой, он показал Омора легкий виман, предназначенный для охоты. Омора осмотрел виман, затем подготовив его к полету, вошел внутрь, в прозрачный купол кабины диска. Машины бесшумно взмыла со стартового пятачка, и мгновенно скрылась из глаз в направлении гор.
-  Странно. Зачем ему охотиться, когда любая закусочная его бесплатно кормит, поит и развлекает. - Проговорил вслух начальник ангара.
-  Так, господин самурай, он же самому советнику задолжал. Насмешливо сказал подошедший механик вимана. На нем был рабочий комбинезон. С закутанных рукавов куртки торчали руки, вымазанные по локти в графитовой смазке, а невысокая фигура говорившего механика вся как- то съежилась, и если бы на нее посмотреть в этот миг со спины, то сразу можно было бы понять, что механик смеется.
-  Ну, не нам судить. -  С чувством зависти сказал охранник,
удаляясь в ангар, где стояли еще два вимана одолженные Кшатром самураю Айна. Тремя боевыми виманами Айна с присланными Кшатром пилотами быстро разогнал воинство вождя Уде Цынь, а самого его взял в плен, провозгласив себя новым вождем и защитником острова Эдзо, и самураи, что раньше подчинялись Уде Цынь стали на сторону нового вождя самурая Айна. С тех пор на долгие годы прекратились стычки племени Айнов с переселенцами, и велась только интенсивная торговля, и взаимный обмен ремеслами и разной утварью…

Глава двадцать восьмая

Внизу проплывали пастбища. Ущелье, отсекавшее плато от хребта, зияло зигзаге подобным провалом на фоне зеленеющих холмов и предгорий. Его склоны то тут, то там были сплошь изрыты промоинами оврагов, в одних местах еще свежих, в других -  уже давно покрытых порослью. Омора внимательно следил за проплывающей местностью вдоль ущелья. Исследования ущелья ему ничего не дали, и видно было, что эта процедура изрядно ему недоела. Он круто бросил виман вверх, Машина легко и послушно поднималась вверх, одновременно двигаясь вдоль хребта вперед. Стало тяжело дышать, так как виман для охоты не годился для полетов на больших высотах, где воздух разрежен. Слева на кресле пилота он нащупал кислородную маску и надел ее на лицо. Картина великолепия гор предстала перед глазами белыми шапками вершин и близких облаков. Хребет тянулся с севера на юг, исчезая в голубой дымке, усеянной кучной облачностью. Там, в направлении Юга, куда следовал Омора, взгляд различил разрыв хребта. Медленно выплывая из голубой дымки, он очерчивался в гигантский провал поверхности, заканчиваясь в восточной части сплошной тупиковой стеной
светло- желтого оттенка. Словно гигантский котлован трапециевидной формы, уходил провал к венцу сколы, острым белым зубом рвавшей облака в вышине. Омора снизился к середине провала, стал внимательно осматривать края, дно и скалы вокруг. Слева, с северной стороны, он обнаружил отверстие в породе. Приблизившись, долго изучал зияющую дыру в скале, затем отвернул машину, бросая вдоль стены на Восток к тупику. Там он наконец обнаружил интересовавший его объект. Он подогнал машину ближе, снизился до середины стены и внимательно осмотрел ее. Не сразу ему посчастливилось обнаружить карниз, ведущий к продолговатой черной дыре. Туда, к ней, он ближе подвел виман и замер, изучая каждый камешек возле пещеры. Внезапно в темном ее очертании появился седой старец. Он поднес ладонь ко лбу, внимательно всматриваясь в зависший металлический диск. Омора включил автопилот. Машина тут же уравновесилась и застыла, вздрагивая ежеминутно от корректировок автопилота. Затем взял подзорную трубу, которая лежала рядом на сидении, осторожно навел на отшельника. Из обучающего курса Виманика Шастра в Райской Обители, куда Айна отправил отобранных самураев, Омора усвоил также и подслушивающее устройство, в виде трубчатой оправки из торчащих приемников информации, что генерировало звуки речи и изображения в волновую нить, это позволяло передавать не только разговор, но и изображение. Устройство соединялось волновой невидимой нитью волны, когда оправка вставлялась в воспроизводящий приемник. И все, что ранее было записано этой оправкой, воспроизводилось на воспроизводящем экране устройства и звук, и цветное изображение. Достаточно поместить трубчатую оправку там, где необходимо слышать и видеть, что происходило в этом или ином месте. Омора для этого взял с собой арбалет и специальную стрелу, на которую установил оправку для записи. Взвел пружину арбалета, установил стрелу с оправкой и прицелился в оптический прицел…
-  Фу, черт! -  выругался Сарутоби.
-  Посмотрите, Дайцуке, эти свиньи уже успели опечатать комнату. -  Он повернул голову к другу, которого поддерживал за туловище.
-  А, ерунда, что значат эти мелочи по сравнению с тем, что вы для меня сделали, Сарутоби.
-  Пустяки, и, кроме того, это не я, а Отшельник.
-  Каково, а! Не он. А то кто же?!
Сарутоби возился с замком.
-  Благо, что хоть замок не поменяли.
-  А ну их к черту! -   Дайцуке был поглощен чудодейственным исцелением, и только об этом мог говорить.
-  Подумать только, три дня -  и я здоров.
-  Ну, дружище, нам еще два дня осталось. Вернее, завтра во второй половине и послезавтра и все.
-  Да- а, а как вам удалось меня водрузить на карниз? вы знаете, Сарутоби, я, признаться, чуть в штаны не наложил.
-  Ну, полно. Вы -  и вдруг о таком!
-  Да полежишь тут. -  Щелчок замка прервал разговор. Они вошли вовнутрь комнаты.
-  Вы, Сарутоби, дайте знать Сакуре, что со мной все в порядке.
- Ну, и Чуй надо бы сообщить.
-  А, эта старая крыса сама пронюхает. Вот Сакуру жаль. Хороший парень.
-  Что вы имеете в виду, то, что ему нет равных в выпивке, или в презрении к доносам?
-  И то, и другое.
-  Ха- ха- ха! А не отметить нам немного это событие? -  усаживаясь в постель с помощью друга, предложил Дайцуке.
-  Извините, самурай Дайцуке, но нам нужно еще два сеанса. В этот
провал пока долетишь.
-  Да, конечно, но дыра страшная, бездонная пропасть. Я засекал время. Кресло падало ровно три минуты с карниза. Жутко.
-  А для меня, Дайцуке, страшнее всего было продвижение
карнизом. Как мы почти ползком, но все же добрались до вимана.
-  Хорошо, что ветра не было.
-  Да, ну что ж, старик обещал поставить на ноги в три сеанса. Так что начихайте, Дайцуке, не самурайских лекарей. Ну, ладно, мне пора.
-  До свиданья, друг. Жду вас завтра к обеду.
Сарутоби, ступая по ковру, вышел, осторожно закрыл дверь за собой.
Отшельник, шаркая ногами, озабоченно ходил взад- вперед узким пространством пещеры в крайнем замешательстве.
-  Как же так! -   говорил он старческим трескучим голосом. -  Почему Светоч Мудрости принес мне это известие? Какой смысл заложен в нем? О, человеческое мышление, тебе не понять драгоценного напитка из сосуда Космической Мудрости.
Он вздыхал. Садился в раздумье. Снова вставал и долго шаркал ногами, семеня старческой походкой по выдолбленному полу.
-  Смысл, смысл. Комета Галла, так называют ее астрономы.
Движется по направлению к планете. Период обращения четыреста
световых лет. Еще никто не знает об этом. Какая бесценная информация хранится в ней! Эх, дать бы ее в честные руки, как бы преобразилась жизнь!
Старик ворчал, сокрушался, затем пустился в длинные философские рассуждения о смысле бытия и слабости человеческого существа...
-  Вы, Омора, спасли свою честь самурая! -  вдруг выкрикнул Чуй, вскакивая с кресла, где он сидел у журнального столика, прослушивая запись.
Омора стоял у двери, выжидательно всматриваясь в непроницаемое лицо советника.
-  Я старался, господин советник, и, как водите, небезуспешно
-  Что за объект -  комета Галла?
-  Я справлялся в санскритских источниках. Там ничего подобного не наблюдали.
-  Подождем. И вот что, займитесь. Омора, вплотную этим объектом. Старик, исцеливший Дайцуке, владеет секретами астрономии, и информация, видимо, имеет смысл.
-  Как прикажете действовать?
-  Готовьтесь, и серьезно, к полету в космос, очевидно, к интересующему нас объекту...
-  Комете Галла! -   нетерпеливо перебил его Омора.
-  Не будьте юношей, вы самурай! - иронически остановил его Чуй. - Я в свою очередь позабочусь о вимане и подготовлю этот полет.
-  Когда лететь? - спросил вдруг с готовностью Омора.
-   Вижу, что самурай Омора, готов даже в ад!
-  Так точно, господин советник!
-  Ценю вашу самоотверженность. Ну, а теперь идите. Я дополнительно сообщу вам о времени и месте полета. Думаю, это будет
еще не скоро.
-  Есть! -  громыхая форменными ботинками по паркетному полу, он вышел из кабинета.

Глава двадцать девятая

 После похорон свергнутого вождя острова Эдзо Уде Цыня, Айна принимал гостей, вождей прилегающих к острову племен, которые жили на близких островах и переходили под его правление. Приемы длились в течение двух недель. Две недели и три дня Айна уже находился у власти. Он лично распорядился, чтобы самураи Дайцуке и Сарутоби, охранники- телохранители свергнутого Уде Цыня, оделись в парадную форму и неустанно дежурили по очереди у двери его кабинета. Айна, выслушав доклад советника Чуй,
сказал: -  Скажите моей охране зайти.
Чуй покраснел, он, почтенный человек, хоть и советник вождя, ходить в лакеях ему
Не пристало. Гнев залил глаза. Он поспешил повернуться спиной, чтобы скрыть бушевавшие чувства. За дверью грубо крикнул:
-  Самурай Дайцуке и самурай Сарутоби, зайдите к вождю!
-  Есть, господин советник! - Крикнули оба, вставая с дивана, на котором сидели у дверей.
Чуй, их уже не слышал. Гнев бушевал в сердце, он почти ослеп от прилива ненависти и быстро шел к своему кабинету, не обращая внимания на сновавших служащих, которые почтительно уступали ему дорогу.
У кабинета его встретил Омора. Не удостоив вниманием телохранителя, Советник быстро проскользнул мимо в дверь своего кабинета. С порога он крикнул: - Чен! -  и, прежде бросив папку на письменный стол, уселся
за ним. Лакей тенью тут же явился.
-  Я слушаю, господин советник.
-  Докладывайте! - приказал нетерпеливо Чуй.
Чен неторопливо достал из- под мышки красную папку, затем
открыл ее и стал пробегать глазами мелко исписанные листки.
-  Да читайте, черт побери, что там у вас? -  с нетерпения
вскричал Чуй.
-  Как вы распорядились, я связался с доверенным механиком из ангара виманов вождя.
-  Ну, ну, ближе к делу.
-  Он за обещанное вознаграждение изготовит макет вимана и установит его в ангар вместо космического вимана, который увезет в космос самурая Омору в указанное вами время.
-  Каковы гарантии секретности?
-  Виман макет будет изготовлен под видом программы стрельб по мишеням на земле.
-  Но они располагают свои заказы в Райской Обители.
-  Это особый случай, связанный с демонтажем военных объектов, и кроме этого, полет на стрельбы из космоса самурая Омора на этом вимане будет предусмотрен, как тренировочный, и нигде не будет зарегистрирован.
-  Вы, Чен, гениальный малый, хоть и ходите в лакеях.
-  В лакеях ходил мой дед. Отец завещал мне эту службу. И если бы были у меня дети, то...
-  Ну, ну! -   удовлетворенно потер руки Чуй, -   Очень хорошо!
Я вами доволен, Чен, и если вы желаете отдохнуть и развлечься,
то две недели отдыха теперь в вашем распоряжении.
-  Когда изволите вернуться, господин советник? -  тут же спросил Чен. Чуй, поколебавшись, назвал дату и протянул ему маленький квадратик, обернутый целлофаном в виде визитной карточки.
-  Это вам пропуск. С ним вас встретят как родного домочадца в любом уголке острова Эдзо. Чен взял пропуск, поклонился Чую, прижимая руки к туловищу, и тихо вышел в свою дверь. Советник, окончательно успокоившись, встал из- за стола, подошел к широкому окну, выходившему в старинный парк замка.
За окном стоял полдень. Деревья тихо шелестели листвой, бросая прохладную тень на стекла.
-  Я тебе покажу, молокосос, дай срок. -  Процедил Чуй сквозь зубы...
-  Зачем это мы ему понадобились? -  спросил Дайцуке у Сарутоби.
-  Вы не знаете? -  обратился Сарутоби к оруженосцу. Тот глупо захлопал глазами, затем сказал: - Наверное, хочет вас женить.
-  Вы, как всегда, остроумны! -  ответил ему Дайцуке. Сарутоби был уже в кабинете.
-  По вашему приказанию прибыли, господин командующий! -  отрапортовал Дайцуке, как старший по званию.
-  Вот что, господа! -   начал Айна! -   кодекс самурая диктует мне ценить и дорожить преданными мне людьми, поэтому я пригласил вас выразить благодарность Сарутоби за то, что он вернул вас в строй.
-  Рад служить Вам командующий! -  сказал Сарутоби.
-  Старые порядки пора забыть, я не правитель, а самурай, и прошу теперь меня величать так господин командующий.
-  Так точно, господин командующий!
-  Ну вот, когда выйдет Кодекс Самурая с моими поправками, все будут знать и обращаться, как положено. -  Поучительно заметил Айна.
-  А теперь мы последуем за нужным мне человеком, испытанным и доказавшим свою преданность мне в свое время.
-  И кто же он: самурай, синоби или воин- тень?
-  Он достоин звания воина и должности моего оруженосца,
но это еще темное и дикое существо. И я пригласил вас за тем, чтобы вручить его в ваши руки.
-  Что прикажете с ним сделать?
-  Надо вылепить из него первоклассного бойца. По моему мнению, если есть молодость, ловкость и преданность, то все остальное придет.
Заранее восхищаясь будущим учеником, у Дайцуке и Сарутоби загорелись глаза.
-  Давайте его нам, господин командующий, и мы сделаем из него бойца- тень, будьте уверены. -  Сказал Дайцуке.
-  Ну, если вы готовы, то в путь!
-  В путь? - вырвалось у Сарутоби.
-  Да. Я забыл сказать, он потомственный чабан.
На лице Дайцуке изобразилось недоумение, у Сарутоби презрительно скривились губы, он еле сдержался от нелестной реплики...
 В вечерних сумерках, по дороге, ведущей в горы, из поселка рыбаков
шел молодой человек. Одежда на нем была сшита из грубо выделанной овечьей шкуры. Короткие штаны, куртка с длинными рукавами
да островерхая из овчины шапка -  вот весь наряд, из- за которого
его вполне можно назвать пастухом. Шлепая босыми ногами по прибрежной гальке, он то и дело оглядывался в сторону города, но за ним не гнались китайцы. Это был Ник.
 «Неужели он не погонится следом!» -   думал наивный пастух, ведь я ему так насолил, хотел сдать стражникам рынка, а ведь он меня ограбил и вытащил деньги. Весь путь от Шанхая до поселка он все ждал. Но погони не было. Вот уже знакомые с детства ворота старого дома. Теперь в нем живет сестра с мужем. Навстречу, ковыля; старыми ногами, вышел Марсик. Он почти ослеп и долго принюхивался, шевеля черным носом, прежде чем подойти поближе. Наконец пес подошел к приближающемуся хозяину, лизнул его раз, другой в ногу выше щиколотки.
 -  Старый дружище. -  Потрепал его по голове Ник. Как в детстве, он осторожно приблизился к освещенному окну. За тем же столом, где когда-то ужинала их семья, теперь сидел муж Гаяны, сама хозяйка и двое детей. Мальчик постарше, он сидел спиной к Нику, видна только его белокурая голова, девочка -  напротив.
Им прислуживала миловидная полная кухарка, которую Авар, так звали мужа сестры, нанял готовить и ухаживать за детьми. На деньги, которые Ник с Деном отдали, как преданное на свадьбу Гаяне Авар превратился теперь в Богача, сдавал в аренду свое пастбище и, занимаясь организацией купли- продажи овец, нажил от торговых операций на малое состояние.  Между прочим, всерьез подумывал перебраться в Шанхай. Ник всей душой завидовал ему и боялся его. Но пустой желудок взял верх. Он постучал в окно. На пороге появилась Гаяна.
 -  Кто там?! -  громко позвала.
 -  Это я, сестричка!
 -  А, Ник, заходи в дом. Как раз к столу поспел! -  весело защебетала она.
Ник чинно зашел в комнату.
 -  Добрый вечер. -  Поздоровался он.
 -  Входи, входи. -  Оборачиваясь к нему, сказал Авар.
Он сел за стол. Тут же перед ним появилась полная тарелка супа. Он жадно набросился на еду. Ему не мешали.
 -  Вообще- то я! -   хлебая суп, начал торопливо Ник! -   к вам по делу.
Авар перестал кушать жаркое из барашка и уставился пытливым, внимательным взглядом в родственника.
 -  Давай рассказывай, что произошло?
 -  Я себе оставил один золотой. И вот решил пойти на базар в Шанхай, купить ботинки. Для важности мешочек с золотым прицепил на пояс, да еще, чтобы создать видимость, что там деньги, добавил туда гальки немного с пляжа. Пришел на базар, толкаюсь, вдруг рука хватает мой кошелек, я хватаю руку и дергаю ее с силой. Рука выпускает мой кошелек и как заорет!
 -  Кто? Рука?! -  смеясь, спросил Авар.
 -  Да нет же, обладатель руки. Он стал кричать, что я ему руку сломал. Собралась толпа. Я протиснулся и убежал. Когда повернулся, то увидел, что его забрала правительственная машина. Он, похоже, сынок какого- то придворного. Как расскажет...
 -  Брат, мы тебя спрячем так, что родной отец не найдет. Поживи пока у нас.
Муж дальше не вступал в разговор. Авар молча, поглощал свое жаркое, запивая вином из бокала. Ник взглянул на него. Спокойное лицо, волевой подбородок и никакой реакции на просьбу. Это его немного успокоило, и он доел свой ужин с аппетитом. Когда все
встали из-за стола, Гаяна увлекла Ника в коридор:
 -  Послушай брат. Сегодня уже поздно, переночуешь в своей комнате, а завтра я тебя устрою.
 -  Ну, хорошо.
Ник вошел в давно забытую свою спальню. Гаяна появилась с бельем. Постелив постель, она пожелала ему спокойной ночи и закрыла за собой дверь. Усталый, он быстро и крепко уснул. Ему снились неизвестные пейзажи пустыни, где он ни разу не бывал. Море с огромными волнами, на нем и дремучий лес, непроходимой чащей ставший вдруг на пути.
-  Эй, проснись. -  Толкал его отец в плечо.
-  Это ты, отец! Меня могут поймать. Я вывихнул руку сыну какого- то придворного. Я сам видел, как он садился в правительственную машину...
Он взволнованно говорил, путая слова, рассказывая отцу все до малейших подробностей. И закончил словами:
-  Он будет мстить.
-  А, ерунда! - хладнокровно заметил Ден! -   давай собирайся, срочно овец выгонять, а ты тут прохлаждаешься. Давай, собирайся, да поживее!
Ник нехотя встал. Сон наваливался тяжелой ношей, еще пригибая к постели. Но он решительно выпрямился. Надел свею пастушью одежду, тихо, чтобы не разбудить домочадцев, вышел следом за отцом. На дворе сумерки уже посерели, но еще было темно. Отец еще влезал на дрожки, когда Ник подбежал и вскочил следом за отцом, усаживаясь рядом на сидение.
-  Я- х- о! -  дернул вожжами Ден. Лошадка быстро вынесла тележку на улицу. За поселком дорога круто поднималась в гору. Небо на Востоке посветлело. Тонкая лента облаков, небрежно брошенная природой на небосвод, окрасилась в малиновый оттенок, постоянно
меняющийся, светлея. В предутренней прохладе густо пахло сеном. Справа вдруг запел жаворонок, ему стал вторить другой где- то вдали. Тележка въехали в сырое ущелье. Тут еще было темно. А вершины гор уже белели, очерчиваясь с каждой минутой все ясней и ясней. Солнце уже взошло, когда лошадь остановилась у порога сторожки. Ден стал распрягать. Ник вынес седла.
-  Давай седлай! -  приказывал отец:
-  Завтракать будем на пастбище.
День прошел спокойно. Никто не искал Ника. На второй и третий день тоже никому из государственных чинов Ник не понадобился. Прошло еще пять дней. Ник успокоился, перестал думать о приключении на базаре, затем забыл вообще. Пошла третья неделя с того самого момента, когда необычный летательный диск увез Айна в небо. Отец, как всегда, первым проснулся и стал будить сына. Ник нехотя открыл глаза, затем быстро вскочил с постели. Ушат холодной воды под блеяние отары в загоне да легкий ветерок с луга -  что может быть приятнее для молодого пастуха, одержимого одним: как напасти досыта отару да приумножить поголовье овец. В то утро дул легкий прохладный ветерок.
-  Вчера видел опять диск все тот же диск.
-  А как ты узнаешь, отец, что это именно тот диск?
-  По изображению меча не фоне темно- зеленого яйцевидного щита. Словно крест в зеленой оправе. Особенно ярко выделяются красная канавка посередине меча, словно кровь. Ник испуганно спросил:
-  Чего это он зачастил в горы?
-  Чего, чего! -   возясь с подпругой седла, говорил отец. -  На охоту летают, наверное.
В его голосе слышались нотки зависти. Его давняя мечта об охоте вновь взбудоражила воображение, позвала давно зарытым чувством в молодость, когда он ставил силки на дичь и ходил с луком за добычей.
- Да- а, как давно это было! -  задумчиво сказал он.
- Ты о чем, отец?
-  Да так, давай лучше смотри, не растеряй овец.
Они ловко, управляя лошадьми, выгоняли отару из загона. Поднялась туча пыли, но как только овцы вышли на зелень луга, пыль усела, воздух снова обрел кристальную чистоту и прозрачность. В воздушной хрустальной чопорности ажурными узорами засияли
горы. Бесконечно меняющиеся переливы красок разворачивались перед околдованным взором. Чарующие светотени от нежно- фиолетовых оттенков до пурпурно- розовых перламутровых тонов создавали единый ансамбль утренней зари. Как легко дышится в этом целебном настое горного бальзама, состоящего из крутого аромата распустившихся
трав да дыхания ущелий. Солнце вышло. Оно засияло над пастбищем, овцами и Ником,
давая жизнь растущим травам, птицам, зверям, горам и людям, всему тому, что мы привыкли называть живым. День набирал свою силу. Это ощущалось по ярким, слепящим краскам жаркого солнца. По дуновению прохладного ветерка, прикасающегося к телу, сквозь щели кожаной одежды чабана. Высоко в небе парил коршун. Ник засмотрелся на птицу, лежа на спине, его поражала свобода полета и то, что ни малейшего взмаха крыльев -  а подъем ввысь, и вот уже коршун -  маленькая, еле заметная точка среди голубых просторов. Чудно. Только коршуны да орлы умеют так летать. Нет, пожалуй, еще аисты...
 Мечтая о полётах птиц, он уснул. Овцы паслись невдалеке, убаюкивая блеянием да похрустыванием обседаемой травы. Ему снился полет. Он летел, как коршун, высоко над горами, внизу все было такое маленькое, но значительное, не важное, не
нужное. Вдруг внизу горы задрожали. Белые шапки вершин ринулись вниз, рассыпаясь в мелкие осколки, в пыль, везде слышался рокот, гул страшной катастрофы. Он вздрогнул во сне, открыл глаза, проснулся. Тяжелый диск плавно снижался прямо на него. Пастух вскочил, намереваясь бежать. Но, завидев отца, мчавшегося к нему на лошади, вдруг расхрабрился, стал ждать. Ден подоспел вовремя. Он заблаговременно спрыгнул с лошади и, приблизился к сыну. Опоры машины в это время коснулись луга, виман застыл на месте. Это был виман, принадлежащий лично Айна. Нижняя дверца люка в днище вимана наконец отворилась. Из ее овального отверстия вынырнул короткий трап. По нему на траву спустился Айна. Ден смял шапку и низко поклонился.
-  Это самурай. -  Сказал он Нику.
Ник застыл, разинув рот, удивляясь тому, как самурай похож, как две капли воды на их чабана Айна, только без бороды, только без спутанных и грязных волос на голове, только в парадном самурайском мундире малинового цвета с эполетами на плечах.
Айна подошел к Нику, запросто, без церемоний протянул правую руку:
-  Ну, здравствуй. Ник!
-  Откуда вы меня знаете? -  несмело подавая свою, зачем- то вытерев кисть о штанину.
-  Ты спас меня, ты выходил меня. Ну, вот теперь моя очередь тебя отблагодарить.
Пока Айна разговаривал, сзади подошли два высоких красивых офицера в черных походных комбинезонах, в малиновых шапках. Их пытливые глаза шарили по фигуре Ника, одетой в нелепый костюм пастуха.
-  Зачем они на меня так смотрят? -  спросил, смутившись, Ник. Отец подвинулся вдруг вплотную и стал толкать сына в бок:
-  Проси, пусть заплатит, он же теперь самурай, богач.
-  Что хочет твой отец?!
Ден расхрабрился и стал говорить:
-  Ведь вы прибыли, господин командующий, нас отблагодарить,
так?
-  Да. И чего же ты хочешь?!
-  Я когда-то продал на аукционе за полтора миллиона овец необычной раскраски. И у меня эти деньги украли грабители.
-  Я дам вам эти деньги. Дайцуке! -  к Айну подошел широкоплечий высокий самурай. Его тонкий торс, подтянутый широким поясом с торчавшей рукоятью меча. Меч с длинной рукоятью, подчеркивал утонченную природную стройность и изящество фигуры.
-  Запишите, пожалуйста, все, как положено, у чабана, пусть отсчитают мои финансисты из сокровищницы золотых монет на сумму полтора миллиона.
Дайцуке увлек Дена в сторону, что- то расспрашивал, фиксируя на деревянной дощечке кусочком заточенного графита.
-  Сарутоби, подойдите, пожалуйста, поближе.
К Айну и Нику приблизился другой самурай. С пытливым умным взглядом в синих глазах. Он держал матерчатый сверток в руке.
-  Дайте форму Нику, пусть переоденется.
Сарутоби протянул сверток пастуху. Ник дрожащими руками развернул ткань, внутри оказалась новенькая одежда самурая. Ник торопливо переоделся. Форма преобразила пастуха до неузнаваемости. Особенно красиво сидел малиновая шапка. Орлиный
профиль носа сочетался с силуэтом формы, придавая фигуре Ника неповторимую мужественность и красоту.
-  Ну, чем не охранник! -  похлопывая смущенного пастуха по плечу, сказал Айна. Ден со слезами счастья на глазах молчаливо любовался сыном. Мечта, его наконец сбылась, сбылась в сыне. Ден был счастлив.
-  А теперь прощайся с отцом -  и в путь! Ты принят на службу, а со мной не спорят! -  твердым голосом приказал Айна.
-  Собственно, а меня можно спросить, хочу я служить или нет?
Отец не стерпел. Нервы, вконец измотанные житейскими передрягами, сдали, и на сей раз, вырвавшись сочной оплеухой на щеке Ника. Ее лязг эхом отозвался в горах.
-  Вы его простите. -  Старый чабан плюхнулся на колени у ног Айна, хватая за руки, стараясь их поцеловать:
-  Он не ведает, что говорит.
-  В нем чувствуется твердый нрав и чувство собственного достоинства, такие люди мне нужны. -  Сказав это, Айна отдернул руку, жестом приказал отцу встать.
-  Ну, полно вам, вы теперь миллионер, и вам не идет стоять
на коленях. У нас так не принято.
-  Так вы его берете?! -  не веря своему счастью, лепетал Отец.
-  Ну да, конечно. -  Спокойно ответил Айна. Затем он обнял Ника правой рукой за плечи и увлек к вимане.
-  А ты не смей перечить, слышишь, что я тебе сказал. Не смей!
-  Нет, отец. Не буду. -  Наклонив голову, словно провинившийся школьник перед учителем, сказал Ник. Виман бесшумно взмыл над пастбищем, унося Ника в вешнюю высь, в неизвестность, в новую жизнь. Ошеломленный отец долго еще стоял, наблюдая за маленькой
движущейся точкой в сторону океана, в которую превратился виман.
-  Скажите, Ник! -  нарушил молчание Дайцуке! -   что значит ваше имя?
-  Отец был рыбаком, когда я родился, он поймал в сети одного- единственного Ника, с тех пор я Ник, а он чабан.
-  Ха- ха- ха! -  дружный хохот рокотом наполнил тишину салона, движущегося вимана.
-  Вы напрасно смеетесь, господин самурай личной охраны вождя. -  Сказал Ник. В его тоне прозвучала обида: - Ведь имена дают нам родители.
-  Не всегда. -  Добавил Сарутоби.
-  Я что-то вас не понимаю? -  Сказал Ник.
-  Ну, например, Сарутоби! -  это не мое имя.
-  Я же собственными ушами слышал! -  удивлению Ника не было предела! - Что вас, все так называют?
-  Все, да не все. Это не настоящее мое имя
-  А самурай Дайцуке тоже носит не свое имя?
-  Да, и я взял себе такое, какое мне больше всего понравилось.
-  А что означает ваши имена?
-  Мое, например, -   сказал Дайцуке! -   значит Мудрый или Мудрец.
-  А ваше, Сарутоби?
-  Мое -  значит прозрачность и твердость. Если точнее, сходно с алмазом. Алмаз и прозрачен, как горный воздух, и тверд, как алмаз.
-  Извините, господа, я обиделся на вас за смех.
-  Ничего, мы не обидчивы. -  Тепло улыбаясь, сказал Дайцуке.
-  А ваши настоящие имена можно узнать?
Самураи хранили молчание. Сарутоби замурлыкал что- то себе под нос. Дайцуке стал внимательно рассматривать проплывающие внизу пейзажи.
-  Вы, Ник. - Заговорил Айна, -   Подумайте над своим именем, следуйте и вы традициям личной охраны. Вы должны быть храбрым, сильным и крепким, как сталь. -  Высокопарно поучал вождь.
-  Вы, господин командующий, остры, как обоюдоострый меч, изображенный на ваших опознавательных знаках, то я, значит, Эфес у этого меча, который называют Цука. -  Иронически заметил 0мар.
-  А что, не дурно! -  одобрительно сказал Айна:
-  Почему бы вам не стать Цука?
-  Считайте, что перед вами не чабан Ник, а Цука, самурай вашей личной охраны. - С достоинством офицера ответил уже Цука...

Глава тридцатая

 Ошеломляющие перемены в жизни Ника- Цука подействовали на молодого человека двадцати лет от роду, никогда не жившего в большом замке, как на молодого ягненка сочный луг. Он смотрел на огромный замок, широко открытыми глазами, всматривался в
лица многочисленных военных, и ему казалось, что все это уже принадлежит ему и для него. Как же, он теперь приближенный к самому господину командующему Айна, самурай его личной охраны.
Новенькая парадная форма поблескивала на солнце золотом двух квадратиков на плечах куртки, и нагрудный знак личной охраны, который обычно носят за отворотом лацкана, сиял в лучах солнца, отражаясь в газах Цука искорками праздного восторга.
Он шел по улицам военного городка после первого дня службы, наслаждаясь переменой, своей безоблачной будущностью. Он решил не заходить в постоялый двор, куда временно поселил его по распоряжению самурая Сарутоби, а как можно дольше побыть наедине со своим теперешним положением. Его самолюбие тешили почтительные взгляды военных, полуоткрытые зовущие губы красавиц дочерей отцов служивших в замке военных, еще вчера спешивших поскорее пройти мимо. А сегодня, да, сегодня, малиновая шапка с кокардой, с изображением обоюдоострого меча, сверкающего на солнце металлическим блеском на фоне темно- зеленого овала щита, шли к смуглым тонким чертам лица, делали Цука неотразимым для юных сердец, провожающих его мечтательными взглядами, грезя втайне о таком парне. Цука очутился в скверике парка, примыкавшего к северной стороне замка. Он рассматривал с наивным любопытством все вокруг, все рассматривали его.
-  Посмотри, Фред, какой индюк! -  кивая в сторону Цука, сказал один из двух бородатых парней, разодетых в белые холщовые халаты, подвязанные веревками, и в сандалиях. Несмотря на безобидный вид своей внешности, они, тем не менее курили глиняные люльки, и у обоих в правом ухе торчала огромная золотая серьга, признак принадлежности к знатному роду племени Айнов. По всей видимости, они не принадлежали к бездомным бродягам, а дорогие вещи говорили о богатстве их отцов.
-  Слышь, Мет! - сказал второй, - То-то я смотрю, какие перья на нем.
-  Фред, пощиплем цыпленка, а?!
-  С удовольствием, Мет.
-  Эй, ты! Сыч надутый! -  крикнул Фред Цука. -  Ты гуляешь в запрещенной зоне!
Цука не расслышал. Он продолжал идти дальше.
-  Я тебе что сказал?! -  подбежал Фред, грубо хватая Цука сзади за плечо. Он недоуменно резко повернулся и взглянул на бородатую лохматую голову.
-  Вам чего? -  глазами, полными наивной вежливости, смотрел Цука на обидчика. Фред опешил от неожиданности.
-  Ты не понял, я, кажется, тебе сказал, что здесь гулять стражникам запрещено!
-  Это господин командующий запретил? -  спросит простодушный пастух.
-  Я запретил, понял! А чтобы ты это понял, я распишусь. -  И Фред с размаху воткнул свой увесистый кулак правой руки в солнечное сплетение Цука.
-  А! - все, что успел сказать бедный охранник. Дыхание оставило его, рот по- рыбьи хватал воздух. Фред двинул Цука двумя руками по затылку, повергая наземь. Подоспевший Мет стал бить бедного охранника ногами. Тяжелый труд горца, с раннего детства, привыкшего вставать с восходом солнца и трудиться до вечерней зари. Выросший чабан на парном молоке горного воздуха, подарил чабану крепкие мускулы и выносливость. Нападавшие быстро устали. Рубашки их взмокли от пота, прокуренные легкие часто с хрипом выдыхали воздух. Цука почувствовал закипевшую злость. Он стал на колени, затем сбросил со спины, как овец, навалившихся обидчиков, вскочил на ноги. Но те разбежались в разные стороны. Он поднял валявшуюся в пыли шапку, стряхнул с себя грязь и, прикрывая лицо руками от любопытных взглядов, быстро вернулся на постоялый двор. В зеркале комнаты для умываний он рассмотрел себя. Волосы в клочках запекшейся крови, под глазами огромные синие пятна. Несколько шишек на лбу. Тошнотворный привкус крови во рту и острая головная боль вызвали рвоту. Он долго стоял над кадкой для грязной воды. Затем разделся и вымыл голову холодной чистой водой, смыл кровь. Чтобы не испачкаться кровью, быстро обернул голову льняной чистой тряпкой. Стало несколько легче, голова немного успокоилась. Он осторожно добрался до постели и, не снимая одежды, лег в кровать. Утром за своим подопечным зашел Сарутоби.
-  Друг мой, да с вами обошлись нелестно! -  воскликнул он, едва переступив порог. Цука его узнал по голосу, так как видеть он не мог из- за припухлости на лице.
-  Вот что. Немедленно собирайтесь! Вас надо показать лекарю.
 Швыряя одежду, а кроме формы, перепачканной кровью, у Цука ничего другого не было, то Сарутоби, естественно, швырнул ее.
-  Нет! -  категорически запротестовал Цука. -  Я не хочу позора и насмешек, хватит с меня того, что вы меня видели.
-  Да бросьте, Цука. -  Настаивал Сарутоби. -  Никто на это не обратит внимания. Все мы по очереди ходим с подобного рода вещами время от времени. Обычное дело, без которого служба в охране немыслима. Поверьте, дружище. -  Убеждал Сарутоби, пуская в ход красноречие обаятельным спокойным голосом. Цука был неумолим. Видя бесполезность уговоров, Сарутоби пустил последний довод:
-  А что скажет господин командующий, не видя вас на службе?
-  Я предпочитаю честь превыше службы. Насмешки других приговор для меня!
Сарутоби нарочито с восхищением посмотрел на Цука: «Да, с таким не соскучишься». - Сдерживая улыбку, подумал он.
-  В таком случае мне сказать нечего.
-  До свидания. И не таите на меня зла. -  Сказал, прощаясь, Цука.
-  Бог с вами, друг мой. -  Уходя, обронил Сарутоби...
-  Твердость духа налицо! А! Каково, предпочитаю честь службе! А! -  командующий восхищенно сказал Сарутоби, когда тот доложил о случившемся. Сарутоби добавил:
-  У этих пас-ту-хов упрямства больше, чем у баранов.
-  Сарутоби, если вы дорожите мундиром, советую прежде думать, затем пускаться подобного рода рассуждения. -  В серых глазах Айна сверкнули молнии, во всяком случае, так показалось Сарутоби.
-  Идите, и передайте Цука, что я даю ему три дня на выздоровление.
-  Есть, господин командующий! -  Сарутоби направился к двери.
-  Стойте! -  крикнул вдогонку Айна. - Когда он придет в себя, займитесь вместе с Дайцуке и обучите его всему тему, что мешает в подобных ситуациях получать отметины.
-  Да, но, господин командующий...
-  Если для этого понадобится год, два, то не стесняйтесь, я не буду возражать.
-  Слушаюсь, господин командующий!
-  Да, и еще скажите Дайцуке, пусть зайдет.
-  Хорошо. -  За Сарутоби закрылась дверь.

Глава тридцать первая

Айна смотрел выжидательно, не мигая взглядом серо- стальных глаз, на дверь. Что скрывалось за этой непроницаемой пеленой, лицом, хранившим монументальное спокойствие в минуты раздумий и отчаянной внутренней борьбы? Не дано познать...
Все знали его, как твердого и решительного, хоть и молодого еще, совсем зеленого для вождя племени Айнов, но мудрого, посланного самим Медведем защитить их от пирата Уде Цинь. На пороге появилась высокая статная фигура Дайцуке.
-  Что угодно, господин командующий?
-  Дайцуке, подойдите поближе.
Чеканным шагом самурай подошел; звуки поступи, утопая в мягком «мху» ковра, делались неслышными.
-  Вас любил отец, вместо того, чтобы ненавидеть из- за своего сына. Вы же в знак благодарности и пальцем не пошевелили, чтобы найти убийцу своего отца.
-  Но, Господин командующий! -  негодуя, вскричал Дайцуке. -  Я лежал, разбитый параличом.
-  А вам не показалось это странным?
-  Что именно?
-  То, самурай Дайцуке, быть может. Перст Судьбы наказал вас за вашего отца. -  Многозначительно глядя на Дайцуке, заявил Айна.
«Он не в своем уме». -  Подумал не на шутку встревоженный самурай.
-  Ну, хватит духовных излияний, а то вы, в самом деле, подумаете обо мне, как о сумасшедшем. Так вот, Дайцуке, я вызвал вас для очень серьезного и важного поручения. Справитесь -  ждите повышения, потерпите неудачу -  немедленное увольнение без пособия.
-  Это позор для личной охраны господина вождя и командующего -  не выполнить приказ. Я слушаю, господин командующий.
-  Ценю вашу уверенность, капитан.
-  Рад служить Вам!
-  Похвально, вы уже ознакомились с уставом служебного этикета. Так вот. Вы найдете убийцу. Но будете это делать в тайне ото всех. Никто не должен догадаться об этом. Срок я вам не называю, чтобы не вводить вас в заблуждение, о нем вы узнаете, когда потерпите поражение или одержите победу.
-  Могу я узнать, господин командующий, сколько лет или дней мне отпущено?
-  До полной победы. -  Уклончиво ответил Айна.
«Вот бестия. Хочет держать меня, как собаку на привязи». А вслух добавил: -  Разрешите приступить к выполнению.
-  Не торопитесь, Дайцуке. О нашем разговоре никто не должен знать. Я же вас вызвал для другого дела. Как известно, идет строительство нового замка. По нашему Высочайшему распоряжению ее возводят в центре Эдзо. Для обеспечения надежной закладки стен укрепленного замка и дворца в центре его и с целью их безопасности вам надлежит бывать там и осуществлять надзор за объектами особой важности, Вот тут! - Айна наклонился над планом дворца! -   отмечено, на что обратить особое внимание.
-  Дайцуке внимательно осмотрел расположение комнат, кабинетов, приемных, коридоров. План пестрел красными кружками отметками. Айна комментировал план: - Здесь, я надеюсь, не будет заложено потайной комнаты для подслушивания. Проследите лично закладку стен ну, и будете докладывать каждую пятницу о ходе строительства, ну и заодно о делах расследования. Помните, Дайцуке: самое важное -  это найти убийцу. А он и его соучастники не дремлют. Если они убили вашего отца здесь во дворце, а вас покалечили, чуть не сделав инвалидом, то тут тенью шныряет очень опасный враг. Его надо выявить и уничтожить. -  Айна сделал паузу. Заложив руки за спину, он вышел из-за стола и нервно подошел к окну.
-  У него прямой с горбинкой нос. Рост на сантиметр ниже вашего. В плечах по уже, сухощавый, глаза черные. Волос и подбородка я не разглядел, так как он был одет в снаряжение синоби, закрывающее уши и подбородок.
-  Не густо. А что, господин командующий, вы уверены, что он среди нас?
-  Ну, вас я уже точно не подозреваю, можете не сомневаться в этом. Дело в том, что эта банда была хорошо осведомлена о часе и маршруте операции, следовательно, здесь работает осведомитель.
-  Либо подслушивается кем- то.
-  Но все равно, же кого- то подслушивал и руководил.
-  Я сделаю все, поверьте, господин командующий, и не под страхом увольнения. Ведь речь идет о моем отце и преданном Вам казначее.
-  Ценю вашу преданность. Служите мне, как служили своему отцу, и я вас не обижу.
-  Разрешите идти!
-  Идите!
Дайцуке вышел, чуть хлопнув дверью. Айна погрузился в размышления, его занимало строительство нового замка и дворца там. Он сел за рабочий стол и вызвал оруженосца. Краснощекий стражник мигом появился в дверях.
-  Слушаю вас?
-  Чуй ко мне!
-  Есть! - также бесшумно исчез…
-  Чен! - сидя в своем кабинете за рабочим столом, говорил Чуй, своему лакею! -   этот молокосос назначает расследование, вы слышите!
-  Омора не зря отпустил бороду.
-  Значит, он знал, что Айна случайно его увидел?
-  Провидение только спасает человека, брошенного среди ада песков. - Уклончиво ответил лакей.
-  Да, да. -  Согласился Чуй, -   Вот ловкач, и одним махом покончил с бедностью Айну. Вот если бы он решил дела казны, я бы где- то был даже рад его победе над наглым пиратом Уде Цинь. -  Сказал Чуй, глядя снизу- вверх на своего лакея и соучастника, который стоял рядом возле кресла. Раздался стук в дверь.
-  Это уже за мной. -  Сказал Чуй, жестом приказывая Чену удалиться. Подождав, пока тот уйдет, громким голосом добавил:
-  Войдите!
На пороге показался оруженосец.
-  Вас просит господин командующий.
-  Уже иду.
Через три минуты Чуй предстал перед Айном.
-  Господин советник, соберите всех вождей племен. Будет единственный вопрос строительства нового замка и дворца в центре острова Эдзо на средства подданных племен.
«Что он себе позволяет! - вскипел от гнева и зависти Чуй! Подданных?! А, куда хватил? Уже подданных?! А ведь на совещании речь шла только о союзничестве». -  Вслух сказал, прекрасно владея собой: -  Господин командующий, не лучше ли было бы посоветоваться с каждым в отдельности вождем и уже, потом выступить со своими предложениями. Так будет оперативние и быстрее.
-  Так будет выгоднее нашим вождям отстаивать свои позиции. Здесь мы их заставим подписать новое соглашение!
-  Да, вы правы, Господин командующий! - восхищаясь и скрепя сердце, сказал, Чуй вслух, подумав: «Ведь на его месте я, должен быть»! -   сдерживая волну нахлынувшей ярости, он опустил глаза, вперив невидящий взгляд в узоры ковра.
Позиции каждого врага, выслеживающего свою жертву, всегда выгоднее, чем самой жертвы. Преступник действует. В тени замыслов не видно, он скрытен и терпелив в ожидании удобного случая. Напротив, его жертва видна всем. Ее действия ничем не ограничены, и этим пользуется враг, нанеся предательский удар из-за угла удобного случая, порой смертельный, порой сокрушающий жертву на продолжительные безысходные страдания…
 В душевном смятении вышел Дайцуке из кабинета командующего. Айна пойдет на все ради розыска преступника. Ослепленный жаждой мести за похищенную казну, он будет крушить все и вся, и первым на пути к нему стал Дайцуке. Капитан понимал, что, не найдя похитителя, он будет жертвой мести, какой -  ему успел сообщить Айна. Чувство собственного достоинства ущемлено, и единственным спасением Дайцуке -  поимка неизвестно где скрывающегося врага, лицо которого лишь мельком увидел он в нападающем на него броске. Лицо, которое он узнал бы из тысячи лиц если бы не одеяние воина- тени, закрывающие лицо...
«А может, это Омора?» - пронеслась мысль, но тут, же исчезла, подавленная безупречностью его положения. Ведь он же в личном распоряжении советника Чуя. Нет, это исключено, хоть и есть сходство. Но ведь мало ли похожих людей. А двойник Айна? Которого привел Чуй. Вот кто мог бы порассказать. Да, жаль, что этот растяпа дознаватель всадил ему по ошибке яд, за что и поплатился жизнью. Дайцуке шел, опустив голову, по длинному коридору замка в служебную комнату, где собиралась дежурная охрана. Еще издали слышался громоподобный смех здоровых самураев, какими были эти солдаты охраны. Рядом с караульным помещением находилась комната отдыха старшего состава. Там на мягком диванчике сидел Сарутоби и что- то чертил коротким мечом на деревянном полу.
-  А, капитан! -   приветливо улыбаясь, встал он навстречу другу.
-  Что не веселы, Дайцуке?
-  Господин командующий поручил контроль над строительством замка и дворца...
-  Да, и дернул же его леший строить новый замок, да еще и дворец.
-  Это еще что? Но поручать охраннику контроль над строителями и архитекторами, это как назвать? Я ведь в чертежах ничего не смыслю.
-  Не отчаивайтесь, дружище, вам помогут специалисты, главное -  организовать работу. -  Как умел, успокаивал его Сарутоби.
-  Хорошо вам говорить, скажите- ка, что с вашим подопечным? Где он?
-  А, этот любимчик на посту у двери своего благодетеля. Через час сменю.
-  Ну вот, дорогой Сарутоби, пришел попрощаться, улетаю в центр острова Эдзо.
-  По- моему, это прекрасно! -   склонность к мечтательности не отпустила Сарутоби и на этот раз! -   среди диких зверей в чащобе растет белокаменный замок.
-  Да, если не учитывать, чего нам это стоит.
-  Ну, хорошие начинания всегда требуют определенных затрат.
-  Вы меня извините, Сарутоби, но у вас я искал утешения, а вы меня не поняли.
Дайцуке, вздохнув, поклонился и вышел.
 «Странно, что особенного -  контроль? Гм, тут, видно, дела посерьезнее». -  Сарутоби подсознательно почувствовал неладное и опрометью выбежал следом.
-  Дайцуке, постойте! -   он настиг его на лестнице, -   Я хотел бы вам сказать, если вдруг понадобится моя помощь, дайте знать, и протянул ему правую руку. Дайцуке ударил по ней своей. Друзья обменялись крепким рукопожатием. Строительные работы продвигались с невиданным энтузиазмом. Вчерашние враги, сменившие военную форму на синюю спецовку, представители многочисленных племен, трудились плечом к плечу, и этот коллективный труд спаял, соединил и сплотил. Везде Дайцуке встречал улыбок счастливое торжество. Работы велись только днем, ночью все спали в срубах наспех сколоченных. На строительстве дворца было занято около двух тысяч человек. Коробка была уже почти воздвигнута. Командующий Вождь Айна торопил, он мечтал к середине зимы въехать во дворец, воздвигнутый подальше от океана и пиратов, а замок, в котором он был сейчас будет оплотом, сторожевой частью его владений. За стенами дворца воздвигались жилые массивы по проектам римских вилл, архитекторами, которых доставил сюда Кшатр на своем вимане.
  Аккуратно, каждую пятницу, Дайцуке докладывал Айну о ходе строительства дворца.
-  Господин командующий, еще осталась крыша и отделка внутри. Парк уже разбит. Деревца хорошо прижились.
-  Нельзя ли поторопить строителей?
-  Нет, они идут на три месяца раньше сроков.
-  А что слышно о преступнике?
-  Мои соображения такие...
-  Мне нет дела до ваших соображений! -  теряя терпение, вскричал Айна. -  Мне нужен преступник до выезда во дворец. Дайцуке сник. Айна внимательно, испытующе посмотрел на него: -  «  Нам нужны преданные, надежные люди...»   -  вспомнились слова отца Дайцуке, которого Айна тогда уже назначил своим советником. Он смягчился.
-  Самурай Дайцуке, не терзайте себя. Продолжайте искать. Но подслушивающие ухищрения выявлять беспощадно. И поймать того, кто попытается соорудить что- либо подобное.
-  Слушаюсь, господин командующий.
-  Идите!
Дайцуке вышел.
-  Каков гусь? -  Чуй, слушая разговор в подслушивающей комнате, сказал в сердцах. Потом вошел к себе в кабинет и уже там, обращаясь к Чену: -  Нам не удалось соорудить там ни один потайной ход, и ни одну комнату для прослушивания. - С огорчением говорил Чуй своему слуге.
-  Это не ваша вина, господин советник. -  Добродушно вымолвил Чен.
-  У меня есть надежный человек в моем распоряжении.
-  Вы меня поражаете, господин советник.
-  Вы тоже надежный человек, Чен.
 -  Омора незаменимый следопыт!
-  Вы правы, Чен, но и ему всем доверять нельзя. Да! Вы обещали сообщение со строительства макета вимана.
-  Да, господин советник. Уже доставлен макет на полигон.
Ведутся вспомогательные работы на стартовой площадке вимана.
-  Хорошо. Если будет все готово к старту, сообщите.
-  Хорошо.
-  Докладывайте, Чен, как идут дела по строительству моего
Бункера?
-  Ваш преданный человек под подвалом дворца уже создал бункер, сейчас занят сооружением вентиляционных труб.
-  Как соблюдаются меры секретности?
-  Строители работают под видом каменщиков, и часть из них ведет монтаж сантехнических отводов. Остальные десять человек вентиляцией.
-  Очень хорошо. По окончании работ наградить всех, как условились.
-  Вы мне того не обещали, что им?
-  Вы, Чен, всегда при мне и будете при мне, вам хватит. А вот они должны молчать, а заставить молчать можно только двумя способами, первый я не называю! -   Чуй, сделал намек на смерть, -   Второй -  это деньги. Каждому из них этой суммы хватит на всю жизнь их внукам и детям внуков, тех денег, которые так успешно увел из-под носа у командующего Айна. Мое средство верное, Чен.
-  Хорошо. Но самурай Омора сделал глупость, убив казначея отца Дайцуке, а самого Дайцуке чуть не сделал калекой в ту ночь.
 Чуй, выслушав, своего преданного лакея с молчаливым вниманием, затем коротко сказал: -  Идите.
Чен змеей выскользнул в свою дверь. Чуй, позвонил в звонок вызова. В кабинет вошел Омора.
-  Что угодно, господин советник?
-  Вы помните, что вам предстоит ответственная миссия в космосе?
-  Да, господин советник. Мне до чертиков надоели тренажи в Райской Обители. Там все уже смеются надо мной. Говорят, что я собираюсь переправиться на другую планету в космосе.
-  Не обращайте внимания. Омора. Сам вождь Айна благословил
вас на этот тренировочный полет его вимана.
-  Как? -  удивился тот.
-  Под видом запуска в космос контрольного спутника, вы должны будете провести пробный выброс спутника для контроля пространства от нежелательных гостей в ближнем космосе и запустить его системы ионной пушкой, что установлена на вимане, имитируя уничтожение вражеского объекта. С ведома господина командующего этот полет пройдет в повышенной степени секретности, вне служб слежения.
-  Прекрасно, значит, можно будет уничтожить комету и оставить все в тайне.
-  Безусловно. Но расчет траектории полета -  вот в чем сложности.
-  А, не беда. Я сошлюсь на отказ автономной системы и изменю, курс по направлению к комете, перейду на ручное пилотирование.
-  Вы молодец. Омора. Считайте, что погоны генерала в моей будущей армии, ваши.
-  Считайте, что вы господин командующий, мой господин. -  Омора поклонился и вышел без разрешения, как генерал.
Чуй, еще долго смотрел на дверь своего кабинета, на лице его застыла лисья улыбка.

Глава тридцать вторая

 В прекрасном настроении Омора вышел из дома и на своей лошади умчался на стартовую площадку за стеной замка. Там уже стоял диск, подготовленный службами к космическому полету. Его встретил механик. Он доложил о готовности аппарата, сказал, что герметика грузового салона, где находится спутник, отделена герметично закрывающимся входом и утечки кислородно- воздушной смеси из кабины пилотов не будет при запуске спутника. -   И добавил с улыбкой. -  Конечно, господин самурай, если вы не забудете закрыть входной люк кабины пилотов.
 -  Да будет вам Рей. -  Не то обиженно, не то с усмешкой ответил на реплику механика Омора.
 -  Счастливого полета. -  На замечание самурая, механик говорил эти слова, протягивая руку для пожатия. Омора снял кожаную перчатку с правой руки и пожал руку механику. Затем надел ее на руку, и энергичным шагом ступил на лестницу, ведущую в грузовой отсек, через который необходимо было взойти в кабину пилотов. Как только Омора оказался внутри грузового отсека, лестница автоматически поднялась в отсек, а люк в днище виманы захлопнулся. Омора с удивлением поднял голову в сторону входа в кабину. Оттуда на него смотрел странного вида индус в красной тунике, какие носили римские воины. Он открыл рот, чтобы удостоверится, что это не галлюцинация, но индус первым заговорил с ним: - Вы меня не знаете, но вам и, ни к чему знать меня. Хочу лишь сказать, что меня зовут Кшатр. -  Сказав эти слова, входной люк кабины пилотов захлопнулся, а Омора ощутил, что вимана уже далеко от планеты Земля. Омора быстрым движением схватился за поручни лестницы ведущей в кабину пилотов, но в это мгновение в днище вимана открылся наружный овальный люк и мощный поток воздуха из грузового отсека вынес Омору в открытый космос. Виман, словно плевок выбросил своего пассажира в безвоздушное пространство. И его странная фигура на фоне ярких точек звезд без защитного скафандра плавно стала отдаляться от аппарата дискообразной формы…
 Собравшиеся вожди племен заседали в актовом зале замка. Чуй, заблаговременно созвал сочувствующих ему вождей, чтобы подготовить моральный дух заседания.
 -  Вместо того, чтобы принимать участие в ликвидации последствий разрухи в беднейших племенах пират, захвативший власть вождя племен Айна Уде Цынь стал создавать укрепленный замок, да еще и требовал для его укрепления средств. А новый вождь собирает их для новых поборов. -  Рассказывал вновь прибывающим вождям на постоялый двор замка. И у вождей формировалось соответствующее мнение в отношении командующего Айна. Нет, они не согласятся ни за что. Но вожди собрались все без исключения, чтобы быть готовым к любым ответным мерам и действиям. И вот собрание началось в специально отведенном зале в замке.
Вступительное слово взял Айна. Он приветствовал всех участников, затем сделал беглый обзор- отчет о состоянии дел в своем ведении, как вождя и положение в соседних государствах и чем это чревато для острова Эдзо и закончил словами:
- Для борьбы с голодом и разрухой необходимо создать источник продовольствия, и этим источником являетесь вы сами. Природные условия океана, словно специально держат для вас эту кладовую запасов. Под поверхностью моря есть множество рыбных запасов. Это и крабы, и Никы и на берегу множество моллюсков. В зарослях острова водится дичь и множество диких коз и оленей, соболей и белок. А что остается для меня, как не защищать вас от набегов непрошеных гостей, чем я и буду заниматься всю оставшуюся жизнь. Для этого в сердце Эдзо строится новый замок с дворцом вождя всех Айнов, живущих на острове. И здесь, где мы с вами находимся, будет военный укрепленный форпост для отпора врагам.
 Ему зааплодировали, но большинство хранило хмурое молчание. Так как Чую удалось пообщаться раньше с этим большинством вождей, когда он приглашал их к Айну. Чуй, убеждал их в том, что не зря пригласил их Айна, а для новых поборов. Потому, что казна пуста, он не смог защитить казну от ограбления, а где ж ему справиться с врагами. Надо его свергнуть и чем быстрее вы это сделаете, тем быстрее получите больше прав и свободы в своих действиях.
 -  А самое главное я избавлю вас от налогов. -  Закончил свою предварительную речь Чуй. Некоторое меньшинство вождей, не хотело верить инородцу, да еще и советнику первого вождя Уде Цынь, который был пиратом и грабил их рыбацкие шхуны еще в море.
И вот слово получил Чуй. Он назвал конкретные цифры сумм, которые должны быть безвозмездно внесены в казну вождя для завершения строительства Замка и дворца вождя Айна. Каждая сумма вызывала протест. Вождь того или иного племени, к кому обращался Чуй, вскакивал с места со словами: - Я протестую!
 Шестьдесят процентов представителей племен из ста были против взносов, ссылаясь на бедность, разруху и голод. Остальные сорок разделились на полностью поддерживающих Айна -  их насчитывалось тридцать процентов -  и десять колеблющихся.
Айна негодовал. Он понял теперь кто такой Чуй, хоть не хотел верить Кшатру, который сегодня ночью оказался в его апартаментах. Кшатр, указал на тайную комнату и спрятанные там золотые монеты, похищенные самураем Омора. Осталось продемонстрировать собравшимся вождям, кто на самом деле задумал их ограбить. И Айна решил дать слово Чую, а когда он выступить с оглашением новых налогов, сказать свое заключительное слово вождям племен.
 Чуй торжествовал. Возбудить племена против Айна ему удалось. И уже он, а не Айна, дал слова вождю:
 -  Господин командующий, что вы теперь намерены сказать почтеннейшему собранию вождей подвластных вам племен? -  После этих слов в зале воцарилась мертвая тишина. Чуй, демонстративно уступил место Айна. Уходя с места, собрал деревянные дощечки с записями на них, кто, и сколько должен внести в казну командующего. Айна остановил советника и взял у него дощечки с перечнем налогов племен. Затем ступил, на освобожденное Чуем место для объявлений.
 - Уважаемые вожди, как я уже говорил в своей речи, что мы живем среди природного склада припасов и это есть океан, и лесные угодья. Наш враг один, это разруха, и бедность, и голод. Вот тут советник Чуй обложил вас налогами. Здесь на этих табличках указано кто из вождей и сколько должен собрать налогов. И этот перечень им очень хорошо составлен, и он поможет мне. Сарутоби и Дайцуке, внесите в зал золото, что было похищено самураем Омора, который убил охранявшего его казначея отца Дайцуке, а самурая Дайцуке тяжело ранил. - Когда самураи внесли сундук с золотом, Айна продолжил, -   Это золото было спрятано в потайной комнате в кабинете советника Чуя. Охрана, арестовать организатора похищения золота и убийства главного казначея командующего! Увести в каземат! Заковать в цепи! Лакея Чуя, Чена, подвергнуть такому же аресту!
 Два охранника бросились и схватили Чуя, увели из зала. Айна продолжал: - А теперь уважаемые вожди, во благо и процветания народа, населяющего остров Эдзо я буду называть имя вождя, согласно этой описи налогов, и каждых кто подойдет ко мне получит ту сумму золотом, которую вам объявил арестованный Чуй, как налог. На эти деньги, что вы получите сейчас, вы должны будете объединиться и построить рыбацкие шхуны, купить новые рыбацкие сети и заниматься рыболовством. А те племена, что не рыбачат, должны будете заниматься земледелием и выращивать на своих землях все, что дает сельское хозяйство. Для этого вам выплачиваются эти золотые монеты, чтобы на них вы покупали инвентарь для своих сельскохозяйственных работ. -  Зал заревел от торжества и стал рукоплескать вождю. Далее Айна называл имя вождя и тот подходил к нему, казанная сумма налога, превращалась в безвозмездную ссуду вождю для процветания его племени. Самураи Дайцуке и Сарутоби, отсчитывали золотые монеты, отдавали в руки вождю, того или иного племени по оглашаемому списку…
 Весной, когда первые листочки появились на деревьях, и цвет Сакуры овеял благоуханием новый замок, на площадку медленно опустился виман. Из него вышла златокудрая девушка, как ангел, спустившийся с небес, за ней в одежде римских патрициев стоял ее отец. Встречал отца и дочь Айна.
 -  Ну, вот, мой дорогой друг, сказал Кшатр. Все твои испытания позади. Замок выстроен. Дворец для моей дочери Клеопатры готов. Вручаю тебе ее. Береги это небесной красоты создание и у вас будут такие же красивые дети. Я буду навещать вас, но не часто, чтобы дать вам возможность жить своей жизнью. -  Сказав это, он обнял Айна, -  теперь ты мне не только друг, но и стал моим сыном. Счастливо вам.
 Кшатр поцеловал дочь в лоб, повернулся и вошел в виман. Вскоре диск мгновенно и бесшумно исчез в голубых просторах весеннего неба…

Книга 2. Портал

В "Книге 2. Портал" рассказывается о природном Портале перемещения во времени, произошедший со мной, автором этих строк, случайно, ступив в него я очутился в прошлом, как вернулся в свою реальность, найдете ниже по тексту, здесь. Рассказ ведется от моего имени и основан на достоверных событиях, совмещенных с вымышленными именами и фамилиями действующих лиц в повествовании.История описана в книге "Замковая гора", и здесь первый и второй вариант идентичны...

Глава первая

Улица Андреевский спуск в Киеве, знаменита творчеством Булгакова. Здесь, в своем домике, на Андреевском спуске, ныне музей писателя, он начинал писать свое знаменитое произведение «Мастер и Маргарита», полное чудес и приключений. И не случайно, писателя вдохновляло мистическое расположение улицы. В начале Андреевского спуска стоит Андреевская Церковь, затем, чуть ниже высится готическое строение «Замок Ричарда -  Львиное сердце», хранящее в себе множество таинственных слухов о всякой чертовщине, которая бродит там, в ночное время. Этим объясняется и тот факт, что это строение готического замка никак не удается реставрировать. То проводка внезапно сгорит, то обвалится часть штукатурки, а то и стекла, застекленных окон ни с того ни сего вдруг разлетаются в мелкие осколки. На противоположной стороне от него, чуть ниже видны ступеньки крепко сбитой широкой деревянной лестницы, специально построенной для туристов. Эта пешеходная лестница ведет на не менее знаменитую Замковую гору. По преданию на этой горе был замок резиденции Князя, правящего Киевской Русью. Во времена Татаро- Монгольского нашествия, а именно набега Крымского хана Менгли-Гирея, замок был разрушен. Если взобраться по лестнице, наверх- то взору с этой Горы открывается чудесный вид на Днепр, на Киев. Отсюда с высоты хорошо видна Андреевская Церковь и готический дом, который возвышается над Андреевским спуском, как призрак архитектуры средневековья.
 Был погожий воскресный майский день. Мы с моей женой Лиличкой женаты уже шесть месяцев, и в этот весенний день убежали от домашних хлопот на прогулку по излюбленным местам города. В этот раз целью нашей прогулки была Замковая Гора. Взобравшись по лестнице наверх, мы вошли на поляну перед старым парком. Мое внимание привлекло дерево с необычной кроной. Ровный укрытый черной корой ствол без веток и сучков поднимался до двух веток, отросших от ствола на одном уровне и с противоположных сторон. Причем толщина веток равняется толщине ствола дерева. От этих веток вверх тянутся тонкие ветви. А ствол далее от этих веток простирается выше на метр и разрастается в раскидистую крону. Я подошел ближе к дереву, чтобы внимательнее рассмотреть его кору и породу.
-  Валик! -   позвала меня жена. -  Что ты там увидел?
Я обернулся к ней: -  Хочу взглянуть ближе на это дерево.
-  И, что?
-  Это, оказывается, ольха. И растет это дерево, обычно, на влажных местах, близ водоемов. Странно, что тут высоченная гора, глинистая почва, воды нет, а эта ольха прекрасно прижилась.
-  Ну и, что с этого? -   удивленно взглянула на меня Лиля, -  Пошли дальше посмотрим, что там дальше? Может какие- то остатки замка еще остались?
Я не стал возражать. Идя следом за женой по узкой тропинке, протоптанной в траве туристами, я с любопытством заметил на противоположной стороне поляны, напротив странного дерева, полуразрушенную могильную оградку. «Ага, значит это старинное кладбище. А это дерево похоже на крест, обросший ветвями» -  догадался я, и жестом указал на то место и на заброшенную могилу жене. Она посмотрела на меня и тихо сказала: -  Мне жутковато тут, что- то становиться.
-  Что, может, уйдем? -   предложил я.
Но, заметив пару молодых людей, появившихся, словно неоткуда на поляне, Лиля ответила: -  Ну, уж нет! Да и мы тут, похоже, не одни.
Я огляделся вокруг и заметил еще одну пару, сидевшую на южном склоне Горы, на зеленом ковре травы под теплыми лучами майского солнышка. Мы вошли в заросли раскидистых деревьев и обнаружили еще несколько разрушенных могил с разбросанными то тут, то там могильными плитами из черного гранита. Углубляясь дальше, мы увидели хорошо сохранившейся просторный склеп кирпичной кладки. Внутри склепа было много разного мусора и хлама. Ржавые оградки торчали искореженным железом из земли. Прохлада тенистых крон деревьев, старинные надгробья и тишина этого зловещего места вселяли неприятные ощущения уныния и тревоги, и, чтобы избавится от нахлынувших чувств, я предложил: -  Давай пройдем ближе к южному склону Горы, может, там найдем остатки старинного замка?
Жена, ухватившись за это предложение, как за спасательную соломинку, дающую возможность избавится от страха, заползающего под легкую футболку, ободряюще посмотрела на меня. Вскоре мы уже были у развалин кирпичной кладки, по- видимому, фрагмента стены, некогда защищавшей замок с южной стороны. Здесь было светло и тепло. Солнечные лучи хорошо проникали сюда, так как стена стояла практически на вершине отвесного южного склона. У нас под ногами остатки выложенной мелким булыжником мостовой. Южный склон Горы делал крутой разворот вправо и уже становился почти отвесным западным склоном, основанием, упирающимся в Старый Подол. Складывалось впечатление, что мы стоим на вершине, усеченной закрытой желтой глиной пирамиды. Стоя на ее вершине, поневоле в сознание закрадывается мысль о не найденной библиотеке бесценных старинных рукописей князя Владимира, крестившего Русь. Библиотека была укрыта от разорения захватчиками древней Руси и не найдена до сих пор.
Бродить по Замковой горе Лиле надоело, и она предложила уходить, как можно быстрее с этой вершины домой. А у меня только разгорелся азарт исследователя старины, и я не прочь был бы еще продолжить исследования этого места, но желание любимого человека, прежде всего, и мы двинулись вдоль южного склона в обратную сторону в направлении лестницы. Я с любопытством осматривался вокруг и вдруг под ногами на тесно уложенных булыжниках увидел неприметные три концентрические окружности. Более внимательные и любознательные туристы легко могут разыскать у южного склона Замковой Горы и видеть у себя под ногами эти уложенные концентрическими окружностями камни, вросшие в землю и ставшие почти не заметными. Камни были установлены острыми краями вверх и это сооружение, наверняка ритуальное, по всей видимости, для каких- то магических действий. Наружная окружность диаметром около 1,5 метра, внутренняя окружность диаметром около метра. Вокруг место было окружено кустарником и деревьями, а с юга, чистое пространство, так как там отвесной склон, уходивший в глубокий овраг, по которому шла дорога, ведшая к Подолу и к Подольской церкви. Там велось интенсивное строительство элитного городка под офисы и гостиницы.
Лиля быстро шла вперед, и я, чтобы не отстать от жены, не успевал, как следует, рассмотреть этот интересный пятачок, возбуждающий воображение своей необычностью. Мы уже подходили к поляне с росшим там крестообразным деревом, как из кустов донесся запах жареных шашлыков и голоса. Я посмотрел в ту сторону и заметил там под сводами крон вековых деревьев свежевырытую яму с кучей вынутого желтого песка и двух притихших парней, уставившихся на нас. Парни посмотрели друг на друга, один из них, в оранжевой футболке, вскочил с места и двинулся в нашу сторону. В это время Лиля заметила его и ускорила свой шаг. Позже она мне сказала, что очень испугалась, что ей показалось, что это были черные археологи, ведущие незаконные раскопки старинных кладбищ в поисках ценностей. И, что они могли нас избить и зарыть в этой яме. Но, вернемся к парню, который ускоренным шагом приближался к нам. Он с каждым шагом подходил все ближе и ближе. Но лестница была уже рядом, и мы первыми стали спускаться по ней. Я посмотрел на побледневшую жену и, чтобы успокоить ее, предложил:
-  Лиличка, давай пропустим этого парнишку вперед. Он явно куда- то спешит. -   Жена посмотрела на меня, перевела дух и остановилась на верхней смотровой площадке, как бы делая вид, что осматривает открывшуюся отсюда с высоты панораму Киева. Парень, не глядя на нас, пробежал по ступеням вниз и скрылся из виду. И только сейчас моя жена укрылась розовым румянцем, пришедшим на смену бледной обеспокоенности на лице.
-  Судя по внешности этого парня, он явно из Западной Украины. -   Высказал я свои догадки, о происхождении этого
«преследователя».
-  Видно по зверской мине, я сразу поняла, что он приезжий. Зарезал бы, не моргнув глазом.
-  Ну, так и зарезал бы? Ты, что одна здесь, что ли, жена?
За разговорами, мы добрались домой. А вечером, лежа в постели, Лиля сказала:
-  Ты уже месяц не работаешь, после того как уволился из ОКТБ. А моей заводской зарплаты из «Медтехники» нам не хватит.
-  Завтра устроюсь, обещаю.
 Утро солнечное и теплое. За окнами первые листочки уже зеленели на деревьях во дворе дома и, отсюда, с высоты седьмого этажа, хорошо просматривается все, что растет там внизу. Я подбрил свою поросль на лице, оформив в аккуратную бородку. И после утреннего кофе с женой на кухне, стал собираться на поиски новой работы.
-  Давай вместе выйдем, -  предложила жена. -   Мне на завод пешком, проводишь?
-  Конечно, прогулка с тобой сулить удачу. -   Пошутил я, на что жена строго ответила:
-  Домой можешь не возвращаться, если не устоишься. -   И, выдержав значимую паузу, -  Понял?!
По ее строгим ноткам в голосе, я, конечно, понял, что шутки с моим трудоустройством закончились раз и навсегда.
Мы вышли из дома. Путь наш лежал вдоль озера по проложенной строителями Метрополитена дороге, разбившей Оболонское озеро пополам. Рядом с Лилиной работой стоял комбинат бытовой химии «Заря». Комбинат не заботился об экологии и сливал всякий не потреб в западную часть озера. И когда это происходило, то со стороны комбината шел удушливый смог. Лиля часто жаловалась на неприятный запах и тошноту, когда на ее «заводик» дули ветра со стороны комбината. Я переживал за ее здоровье, но сделать ничего не мог. Мы всю дорогу молчали. Горький комок стоял в моем горле от ее напутственных слов по случаю моих поисков работы, а на душе кошки скребли. Вдали показался ее завод «Медтехники», и, распрощавшись с женой, я двинулся к станции метро «Петровка». Оставшись наедине с собой, и собрав мысли на поиске новой работы, я продолжил свой путь. Метро «Петровка», как спокойная людская река, всегда действовала на меня своим свободным и легким течением времени. Пассажиры в вагоне, в который я вошел, производили на меня всегда впечатление какой- то отчужденности, каждый из них занят своими заботами и делами и нет никакого дела до соседа, едущего и сидящего рядом или напротив тебя. Так просматриваясь вокруг, я увидел нищего старика с палкой, ковыляющего по вагону с привязанным полиэтиленовым кульком к веревке, опоясывающую его видавшую виды куртку. Ему пассажиры бросали всякую мелочь в этот кулек, а он благодарил их словами благодарности и желал всем процветания и здоровья. Я решил тоже дать ему кое, какую мелочь и стал рыться в кармане костюма. Не обнаружив там ничего, кроме 2- х копеек, вытащил из кармана пустую руку и решил, что так и будет, как вдруг обнаружил нищего рядом со мной. Он упорно стоял, не сводя с меня пристального взгляда. Я вынужден был достать эти 2 копейки и сунуть ему в протянутую длань. Старик посмотрел на монетку, пробурчав, что- то невнятное зло швырнул монету мне в лицо. Я успел увернуться, а нищий, тряся своей, похожей на лопату, седой бородой, изрыгая проклятия, явно в мою сторону, вышел на перрон в открывшуюся дверь. Моя станция «Красная Площадь», ныне «Контрактовая», была следующей, и я решил выйти там. Пройдя подземным переходом, я очутился на трамвайной остановке. Подъехал трамвай №11, не раздумывая, я вошел в него. Трамвай довез меня до завода «Электроприбор» и, следуя интуитивному предчувствию, что именно тут мое будущее рабочее место, я очутился в отделе кадров.  Инженерно технический состав сотрудников завода на работу принимал начальник отдела кадров, поэтому я, обнаружив на дверях соответствующую табличку, открыл дверь его кабинета. У окна за обычным письменным столом, какими оборудованы заводские техотделы, сидел мужчина средних лет и поверх очков молча, уставился на меня. Кресло за другим массивным столом было пустым. Решив, что хозяина нет на месте, я бодро спросил:
-  А где сам? - и, кивнул на кресло.
-  Вы, кто? -   зашелестев бумажкой в руках, вопросом на вопрос, в свою очередь, спросил сидевший.
Изобразив из себя важную «персону», я решил поймать удачу за хвост и недолго думая, выпалил:
-  Я из конструкторского отдела. -  Мужчина клюнул и переспросил:
-  От Гольде? -   понятия не имея, кто такой Гольде, я продолжал свой диалог, -  Он направил меня к начальнику отдела кадров на оформление. Мужчина озабоченно потер правой рукой свой массивный нос, затем осторожно спросил:
-  А, кто Вам выписал пропуск на завод?
-  Да я увидел, что через кабинку проходят люди без пропусков, ну и прошел. У меня никто не спросил пропуск, да если бы меня остановили, конечно, я бы выписал.
-  Ну да ладно. - Мужчина снова почесал свой нос. По всей видимости, от частых процедур массирования у него этот орган так внушительно вырос. Мы, молча, смотрели друг на друга. Пауза затягивалась. Выдержав длительную паузу, он вдруг спросил:
-  Документы у Вас при себе? -   я не колеблясь, отчеканил: -  Так точно.
-  Давайте сюда, пойдем оформлять Вас. Да, а кстати, куда Гольде Вас берет, ну на какую должность? -   я догадался, что моя затея с моим трудоустройством удалась. Осталось определиться с должностью. В моей трудовой было записано, что я инженер конструктор первой категории. Я, добавив себе звания, ответил: -  На должность ведущего инженера конструктора. Мужчина внимательно, испытующе, посмотрел на меня и сказал.
-  Ну, у нас такой вакансии нет, есть вакансия, ведущий инженер конструктор- технолог по сопровождению изделий в производстве.
-  Начальник отдела имел эту должность в виду, я просто машинально повторил так.
-  Ну, хорошо. Вот Вам листок и ручка.
Он вручил мне чистый лист бумаги, пишите заявление на должность. Вот садитесь сюда. - Он указал мне на стол, за которым сидел, а сам пересел за массивный, добавив на ходу, - Там образец заявления под стеклом.
Я достал из нагрудного кармана трудовую книжку, паспорт и передал ему. Он стал внимательно листать, изучая мою трудовую биографию. Полистав, и внимательно поглядев на меня, добавил: -  Когда Гольде подпишет заявление, сразу ко мне. Я дам вам бланки заполните и можете выходить на работу.
Скрывая свое ликование, и стараясь писать, как можно спокойнее, чтобы буквы в заявлении получались ровнее, я спросил: -  Здесь в
«козе» указывается оклад, что мне писать, ставить прочерк или сумму?
-  Оставьте, место начальник отдела напишет оклад сам, когда будет подписывать заявление.
-  Хорошо! -   стараясь придать голосу больше уверенности, солидно ответил я. Написав заявление, я передал его начальнику отдела кадров. Тот на заявлении поставил отметку, что вакансия свободна, отдал его мне со словами:
-  Идите в наш архив, там Зинаида Максимовна выпишет Вам пропуск, я подпишу, и идите на подпись в отдел Гольде. Потом ко мне за бланками.
-  Есть! - по- военному отчеканил я и вышел.
Начальник конструкторского отдела смотрел на меня сквозь массивные очки, висевшие на носу, как на крючковатой ветке саксаула хамелеон, а его серые глаза впились в меня, как две сверкающие линзы. Он держал в руках мое заявление, и листок чуть вздрагивал в его руках, покрытых черными кудряшками густых волос, хорошо видных из-за коротких рукавов цветастой тенниски.
-  Ну- с, молодой человек, я Вас так сразу взять не могу на эту должность. Мне надо, какой- то испытательный срок, а там будет видно. Я подпишу заявление позже. Сейчас пойдете к Любченко Александру Владимировичу на собеседование, будете работать у него в конструкторско- технологическом секторе отдела сопровождения изделий в производстве. Александр Владимирович оказался немногословным, не старым еще, но, уже не молодым начальником с виду лет сорока пяти. Увидев меня, он, молча, и вопросительно посмотрел в мою сторону, жестом указал на стул, приставленный к его рабочему столу, с папками чертежей. Я, молча, уселся на указанное место.
-  Ну, рассказывайте, что умеете, кто рекомендовал Вам прийти к нам?
-  Да не кто. Просто проходил мимо, дай, думаю, зайду. Ну, вот зашел. Кадровик направил в отдел Гольде.
-  Александр Аскольдович, конечно, принимает только по рекомендации с допуском на объект не ниже первого.
-  Так у меня допуск номер первый по секретной части. Тут все в порядке.
-  Ну, тогда все отлично. Мы работаем на оборонную промышленность, и случайных людей тут нет.
-  Так я закончил ВУЗ подведомственное Машиностроительной промышленности, а все эти институты исключительно обучают специалистов для военной промышленности.
-  Ну, тогда этих проблем не будет. В основном Вы нам подходите.
С этими словами Любченко набрал внутренний номер телефона и сообщил:
-  Александр Аскольдович, в принципе пусть оформляется. Он мне подходит. -   Он выдержал паузу, слушая, что отвечал Гольде, затем добавил, -  А, что с окладом? Да, хорошо. -   И уже обращаясь ко мне, сказал, идите к Александру Аскольдовичу он напишет Вам оклад для отдела кадров, и когда планируете на работу?
-  Сегодня четверг, май на улице, хочется еще подышать Весной. С понедельника.
-  Хорошо. Работа у нас на заводе начинается с восьми, сотрудники ИТР выходят на девять, так что милости просим в понедельник, хоть Вы мне нужны еще вчера. -   Говоря эти слова, он начеркал на моем заявлении, что собеседование проведено и поставил дату выхода на работу.
Александр Аскольдович молча, подписал заявление. Я обратил внимание, что оклад не проставлен.
-  Извините, Александр Аскольдович, а что с моим окладом?
-  Выходите на работу. В зарплату увидите свой оклад.
Как от неожиданного укуса пчелы больно прозвучали эти слова. В ответ я промолчал, а про себя подумал, что оборонная промышленность финансируется без перебоев и стабильная зарплата мне обеспечена. Распрощавшись с новым руководством, я с подписанным заявлением выбежал за проходную к начальнику отдела кадров. В кабинете он уже поджидал меня. Молча, взял заявление, сказав:
-  Трудовая книжка остается у нас, так как Вы приняты на работу. Вот в понедельник зайдете в отдел кадров отдадите заполненные бланки и принесите две фотографии, чтобы мы могли оформить Вам постоянный пропуск. Временный будет на проходной, назовете свою фамилию, и Вас пропустят на работу. Всего хорошего.
-  Постойте, а, что с окладом?
-  Я думал, что Гольде напишет Вам персональную надбавку к окладу, но у нас должность инженера конструктора- технолога первой категории сто двадцать рублей плюс квартальная премия сорок пять процентов. Вот и считайте, со всеми вычетами набегает сто шестьдесят в месяц.
-  Ну, что -   ж и на этом спасибо.
-  И еще, почему Вы сказали, что Вас прислал Гольде оформляться? Когда Вы с ним не встречались?
-  Потому, что мне нужна эта работа. До свидания.
-  Всего доброго.
Я уже открывал дверь кабинета, когда начальник Отдела Кадров окликнул меня.
-  Подождите! Я совсем забыл сказать, что пока вы шли ко мне, позвонил Любченко и потребовал Вас обратно в отдел.
У меня холодком заползло нехорошее предчувствие: -  «  А, что если передумал принимать этот Любченко»  , -  подумалось мне, вслух я ответил: -  Да, хорошо, уже иду.
Начальник кинул вдогонку:
-  Временный пропуск уже на проходной, кабина номер шесть.
Любченко встретил меня приветливой улыбкой. Рядом с ним стояла женщина и моложавый мужчина.
-  Знакомьтесь, Валентин Альбертович. -  Начал Любченко, -  Вы идете в группу к Исаю Александру Васильевичу.
Мужчина протянул мне руку, -  Александр Васильевич, начальник группы сопровождения. И, обратите внимание, рядом со мной Тамара Петровна, тоже из нашей группы.
Женщина протянула мне маленькую и сильную ладонь, пожала мою руку, сказав, -  Я буду Вам подсказывать и введу Вас в курс дела. Проведу по цехам и отделам, чтобы Вы, Валентин, вошли в курс дела.
-  Ну, не наседайте так, Тамара Петровна, -  вмешался Любченко, -  пусть обвыкнет немного. -  И, обращаясь ко мне, сказал, -  Пройдемте Валентин Альбертович, я Вам покажу Ваше рабочее место, вон там рядом с моим, за тем кульманом.
Мы прошли вдоль ряда чертежных досок, закрепленных на металлических стойках к моему рабочему месту. Там уже лежали папки с чертежами на моем теперь уже письменном столе, к которому меня подвел Александр Владимирович.
-  Вот здесь Вы устраивайтесь и можете посмотреть чертежи. Мы проверяем правильность чертежа и вносим изменения согласно действующим стандартам. Надеюсь, Вам это знакомо.
-  Конечно. Я ведь работал конструктором первой категории в ОКТБ при Министерстве Торговой Промышленности Украины, и все действующие Госты знаю.
-  Очень хорошо. Ну, смотрите и желательно, чтобы вы досидели до восемнадцати ноль- ноль. До конца работы. Этот день Вам будет зачтен, как рабочий. Ну и еще, если захотите выйти раньше на работу, то милости просим. Пока Вы будете в отделе, в цеха сможете ходить после того, как получите специальный пропуск, так как ведомство наше принадлежит Военно- Морскому Флоту и многие разработки, которые выполняются у нас с грифом «секретно». У Вас же есть номер первый допуска, вот после соответствующих проверок, что будет длиться месяц полтора, Вам выдадут цеховой пропуск.
Я уселся за свой стол и стал листать чертежи, внимательно рассматривая детали механизма, и выявил несколько ошибок. Любченко меня похвалил. За работой время промелькнуло быстро. У Лили рабочий день кончался раньше, и она меня встретила в слезах и в упреках:
-  Что, не мог скотина позвонить, что ты уже работаешь, а?
Я, конечно, оправдывался, как мог. Жена немного смягчилась, конечно, помогло мое трудоустройство. Затем, утерев слезы носовым платком, спросила:
-  Ну, и сколько тебе дали денег? -  на что я не смог ответить внятно, сказал лишь, что узнаем в зарплату. И, в конце концов, все обошлось мирно. Работа мне нравилась, но была очень однообразной и нудной. От этого клонило ко сну, и часто с сотрудниками я выходил на перекур, чтобы хоть как- то прогнать наплывающую сонливость, и, конечно же, никогда не курил.
Я уже проработал четыре месяца. Получал исправно аванс и зарплату вовремя. Как-то Любченко сказал, что уезжает в Питер, так на заводе «Электроприбор» называли Ленинград в то памятное время, когда мы жили и работали в Советском Союзе. Командировка его должна была продлиться две недели, за себя начальник сектора конструкторско- технологического отдела оставил Исая Александра Васильевича. Александр Васильевич несказанно был рад этому, и настроение его было не просто приподнятым, а, сверх приподнятым. Он шутил со всеми, сыпал остротами и рассказывал Анекдоты. В отделе, царила у сотрудников всеобщая эйфория в связи с отъездом начальника сектора в командировку в «Питер». Я не понимал такого приподнятого счастья, хоть по лицу Любченко не скажешь, что он обрадовался этому. При каждой приближающейся к нему сотрудницы, он робко вздыхал, доставал свой карманный блокнот и заранее уже знал, что от него хотят, аккуратно записывая, что привезти тому или иному сотруднику. Короче я, прейдя на работу на следующий день, обнаружил половину отдела небыли по разным причинам на работе. Вот почему такая радость царила вчера, а сегодня я и Тамара Петровна, бегали по цехам, проверяя внедрение изменений в производственный процесс. В одном цеху мы столкнулись.
-  Ну, как Валентин, тебе работа?
-  Да ничего, видите, справляюсь. -  Предательская мысль сверлила меня с того самого момента, как я понял всю радость командировки Любченко для отдела. Набравшись храбрости, спросил Тамару Петровну: -  А, что если, Тамара Петровна…
-  Так, Валентин, не Тамара Петровна, а Тамара. -  В ее черных глазах засверкали веселые искорки, а полные чувственные губы чуть тронула ироничная улыбка, вызвав у глаз намечающуюся сетку «солнечных» морщинок. Я в душе был до крайности удивлен этому заявлению, называть ее по имени, считая, что в ее возрасте давно пора забыть о днях давно минувших. Но в этот деликатный момент, скрывая свое смущение, выдавил из себя ее имя без ее отчества:
-  Тамара, а скажите мне, нельзя, как ни будь сегодня пораньше уйти. Начальство уехало, нет ни Гольде, ни Исая, и Любченко в придачу.
-  Тебе куда- то надо? -  поинтересовалась Тамара Петровна.
-  Проветриться хочу. За окном золотая осень, конец сентября. Вы же знаете, что на новом месте всегда с трудом вписываешься в работу и устаешь.
-  Понимаешь, Валентин, на проходной контроль и обязательно доложат Любченко, а он снимет прогрессивку. -  Она снова посмотрела на меня своими искристыми глазами, потом, добавила, -  Ну, сегодня дежурит на проходной моя давняя приятельница, когда придем в отдел я позвоню ей. Нет, лучше схожу, договорюсь. Только смотри, не попадись на глаза главному инженеру или начальнику отдела кадров, хорошо. Ну, пошли. Ты давай в отдел, а я скоро буду и скажу тебе.
-  От спасибо Вам, Тамара. - Напряжение разговора улетучилось вмиг, и я с душевным облегчением уже бежал по ступенькам лестничного марша к нам в отдел. Она появилась, не успев, я закрыть за собой дверь отдела.
-  Шестая кабина, можешь идти. Как раз обед скажешь, если встретишь, кого- то из контролеров, что выходишь на обед. Но в этом случае придется вернуться обратно. Понял?
-  Конечно, и спасибо Вам.
-  Не за что. - Опустив глаза, ответила Тамара Петровна. Услышав за своей спиной ее душераздирающий вздох, стремительно приближаясь к своему рабочему месту. Надо привести тут все в порядок, так, как сегодня пятница, а впереди два выходных дня. И уже через пару минут я уже был на проходной. С замиранием сердца, чтобы никого не встретить, я быстро прошел кабиной номер шесть на выход и быстрым шагом умчался на стоянку трамвая. К остановке, как раз подкатывал, скрипя колесами о рельсы трамвай номер три. Двери открылись и из первых вышел Исай, я входил в заднюю дверь, поэтому мы, по чистой случайности, не столкнулись. Неприятное чувство волной отхлынуло от меня только тогда, когда трамвай тронулся с места.  В окно мне хорошо было видно, как неторопливой походкой Александр Васильевич стал подниматься ступеньками к торговому павильону, где наш завод продавал разный ширпотреб собственного производства. Значит, начальник группы сопровождения изделий не намерен заходить на завод, а тем более в отдел, и я со спокойной уверенностью поехал дальше. Наконечной трамвая «Контрактовая площадь» я вышел, взглянув на свои часы, стрелки показывали 12- 30. Домой ехать не хотелось, и я решил пройтись по Андреевскому спуску, вверх к Андреевской церкви и там уехать вниз на фуникулере к станции метро «Почтовая площадь». Вверх по мощеной камнем улице подниматься было не совсем легко, вскоре я очутился, у музея писателя Булгакова, устав, я уже совсем не хотел идти дальше. Остановившись у памятника писателю, я стал рассматривать ряды торговцев сувенирами, что расположились по обе стороны мостовой. Взгляд скользнул на лестницу, ведшую вверх к вершине Замковой горы. Что- то подтолкнуло меня перейти на другую сторону улицы, и я влекомый непонятными чувствами решил подняться туда и более внимательно рассмотреть все вокруг. Так и время пройдет незаметно. Надышусь кислородом, будет здоровее сон, подумалось мне. Не спеша я перешел на противоположную сторону Андреевского Спуска и очутился у лестницы, которая терялась, прячась в высоте за ветками буйной листвы. Энергично цокая каблучками туфель, мимо меня промелькнула черноволосая девушка с длинными волосами, собранными хвостом. Мельком окинув меня взглядом, ступила на камни мостовой и скрылась из виду. Я механически посмотрел на ее волосы и лениво ступил на лестницу, стал подниматься вверх. Яркая оранжевая и красная листва вперемешку с желтыми листьями, бликами отсвечивала солнцем, мягко и ласково, как бархат, лучи пробивались сквозь нее, освещая своим теплом все вокруг. Поднявшись еще на метров пятнадцать, я остановился, чтобы перевести дух и с высоты смотровой площадки, открылась сказочная панорама Андреевского спуска, чуть дальше виднелся Днепр с прогулочным катером, медленно плывущим против течения. Как игрушечный кораблик отсюда с высоты, наблюдался его белый остов с фигурками, сидящих на палубе за столиками туристов. Постояв еще немного, я выбрался, наконец, из лабиринта лестницы и очутился на Замковой горе.
Тут я решил более подробно пройтись по тем местам, где совсем недавно, весной, мы с Лиличкой гуляли ее, казалось, еще нехожеными тропами. Стараясь не смотреть по сторонам, я ускоренным шагом прошел поляну, ступая по сухой осенней траве, скрывающей тропинку, протоптанную туристами. Моей целью был фрагмент стены старинного замка, сохранившейся в не разобранной кирпичной кладке очевидно из-за сложных подходов, для транспортирования добытых кирпичей. А самое главное, что привлекало меня в этой стороне Замковой Горы, это угол почти отвесного обрыва, упирающийся в Старый Подол. Мне хотелось более внимательно рассмотреть этот стык двух сторон Горы, так напоминающий облепленные глиной стороны усеченной древней пирамиды. Наверняка в этой горе есть потайные подземелья и ходы, где могут быть спрятаны сокровища. На эту мысль меня натолкнули и те черные археологи, с которыми мы столкнулись здесь с Лилей весной. Углубившись в эти мысли, я не заметил, как очутился у развалин стены. Рассматривая внимательно грунт и окрестности, решил пройти за стеной, протоптанной в глине тропой, ступенькой тянущейся к ребру стыка крутых холмов Горы. С мину прикидывая, что я там смогу увидеть, я понял, что кроме отвесных холмов заросших сухой травой, ничего не увижу интересного, поэтому принял решение, осмотреться здесь, где нахожусь. Да и понятно, что все ходы, в разные подземелья начинаются, конечно, с внутренних сторон замков, маскируемых под всевозможные внутренние сооружения. И вообще мне уже эти поиски порядком надоели, что стоило подняться по Андреевскому спуску от Красной площади сюда наверх. Усталость внезапно навалилась и я, решил уйти, благо спускаться вниз не то, что лазить по горам. С этим я стал уходить, ступая по редким остаткам старинной мостовой. Дойдя до небольшой возвышенности, выступающей неприметным холмом, обнаружил выложенные булыжниками три неприметных концентрические круга, которые мы с Лиличкой обнаружили еще весной, и о которых я забыл. Я, как и в прошлый раз с интересом стал рассматривать это сооружение, почти не заметное для гуляющих туристов. На первый взгляд, что бросается в глаза это то, что очевидно кто- то оградил место для костра и от пепла и разного наносного мусора круги почти сравнялись с землей и стали не заметны. Но с другой стороны, больно уж камни выложены аккуратно и ровно. Любители шашлыков и романтических ночных посиделок под гитару у костра так не будут старательно выкладывать кольца. Явно место это предназначено для какого- то мистического ритуального действия. Поклонению огню, например, когда разжигают в определенном месте костер, а потом прыгают через огонь. Считается, что при этом сжигаются все грехи, очищая огнем прыгающего человека через ритуальный костер в ночь языческого праздника Ивана Купала, некогда зародившегося в Древней Руси. С другой стороны, а если замок Киевского князя стоял на вершине остатков, какого- то мегалитического сооружения, и по его приказу умело, засыпан вязкой глиной так, чтобы крутые склоны стали прочнее и не преступнее для врагов. А внутри, под замком, соорудить вспомогательные помещения и тайники, и подземные ходы, а может, там уже все это было.
Я строил догадки и не заметил, как уже стою в центр круга. Остановился там, огляделся вокруг и замер от неожиданности. В мгновение все изменилось, небо укрылось густыми свинцовыми тучами, и пошел холодный проливной дождь. Вода лилась с неба как из ведра, порывы ветра рвали жалкие остатки осенней листвы на деревьях. Порыв мокрого хлесткого ветра больно хлестал меня по щекам и вытолкнул из кругов. Я поневоле протер глаза. Светило солнце, мирно шелестели желто- оранжевые листья на клене, что рос неподалеку. Я вытер мокрое лицо правой рукой, расправил слипшиеся волосы на голове и машинально взглянул на часы. Стрелки наручных часов показывали ровно 17- 30. Надо спешить, пока дойду до метро, будет около шести вечера. Я, конечно, еще ничего не смог осознать, что произошло, поэтому даже не успел потерять чувство реальности. И только успел перевести дух, как до меня стало доходить событие происшедшего приключения. Я со смешанными чувствами, хлюпая туфлями полными дождевой воды, брел поляной к пешеходной лестнице, все, ускоряя и ускоряя шаг. И только на ступенях, опираясь на поручень смотровой площадки, стал снимать туфли по очереди, выкручивая мокрые носки. Брюки рабочего костюма, прилипали к ногам при ходьбе, и кожа на ногах стала раздражаться неприятно, тело чесалось. Домой я приехал вовремя, с порога меня встретила жена:
-  Ты где целый час пропадал, а? В пятницу у тебя работа заканчивается в пять часов.
-  Блин, я забыл. Забыл и просидел там до шести.
-  А, что твой Любченко, тоже сидел до шести?
-  Его послали в командировку, и все сразу разбежались пораньше.
-  Ты чего такой мокрый? -  заметила Лиля. -  Дождя вроде нет. -  Подозрительно осматривая меня, остановилась, ожидая ответа. Затем, спохватившись, воскликнула:
-  Бегом в ванную. Немедленно прими горячий душ и как следует, согрейся. Потом расскажешь, где ты облился водой?
Я побрел в ванную, сбросил в таз мокрую одежду, и хорошо вымылся под теплым душем.
И уже позже, так и не смог ей внятно объяснить, что произошло со мной и где, и почему, я промок до нитки под дождем…

Глава вторая

В понедельник, как обычно, я пришел на работу к 9- ти утра. В отделе у своего рабочего места стоял Исай с Тамарой Петровной. Лица их были напряжены и не веселы, как обычно это бывает. Поздоровавшись, я проследовал к своему рабочему месту.
-  Валентин Альбертович, подойдите сюда на минутку. -  Тоном, не сулящим ничего хорошего, подозвал меня Александр Васильевич.
-  Что? -  спросил я, приблизившись поближе.
-  Вас видел начальник кадров, когда Вы выходили с завода на обед и не вернулись, было?
-  Он меня не мог видеть. -  Сказал я, глядя в пугливые глаза Тамары Петровны. На что Петровна ответила:
-  Валентин, не надо на меня так смотреть. Просто Владимир Андреевич, так из своего кабинета наблюдает за сотрудниками. Его не видно, а он видит всех.
Я мгновенно понял, что обманом, устраивался на работу и этим нажил себе врага номер один в лице начальника отдела кадров. И, чтобы разрядить обстановку, спросил: -  А когда он уходит в отпуск? -  на что Исай ответил: -  Он трудоголик, и всегда предпочитает отпуск зимой, под новый год.
-  Да, не повезло мне.
-  И не только Вам. -  Сказал угрожающим тоном Исай. -  За такие нарушения лишают прогрессивки не только Вас, а весь отдел. -  Он умолк и хмуро уставился в одну точку. Я посмотрел в сторону его взгляда. На чертежной доске кульмана, куда смотрел Исай, мне показалось, что там стала выделяться струйка дыма, как от сфокусированного лупой солнечного зайчика. А вездесущая Тамара Петровна, глухим голосом, вдруг сказала, глядя увлажненными глазами на Александра Васильевича:
-  Саша, может что- то можно сделать, первый раз все- таки?
-  Да я поговорю со Щекиным, Владимир Андреевич мужик неплохой на первый раз может и пройдет. -  На этом мы разошлись по рабочим местам, и в нашей группе воцарилась напряженная тишина, слышалось нервное шелестение чертежной бумаги да хлопанье перелистываемых папок с чертежами. Вскоре, Тамара Петровна улетела в цеха, за ней вышел и Александр Васильевич. А у меня досадой снова свело горло, комом подступило к небу недоброе предчувствие беды. Все- таки обидно начало карьеры омрачать выговорами, якобы во всех бедах коллектива виноват кто- то один, и этим человеком оказался я. Мне стало невыносимо сидеть в этом помещении, слышать сопение коллег по труду и ловить их косые взгляды. И даже две студентки стажерки политехнического института, приписанные в наш отдел отбывать положенную практику, стали шушукаться, поглядывая настороженно на меня. Хорошо, хоть Любченко Александра Владимировича не было, Ну и Гольде Александра Аскольдовича с ним.
Совершенно выбитый из рабочей колеи, я не мог находиться больше в этом помещении и дышать с запахом аммиака воздухом, от свежих копий чертежей, аккуратно уложенных в чертежные папки. Что же делать, в этой, совершенно идиотской ситуации, я не знал, а надо бы вырваться на свежий воздух и обдумать спокойно свое поведение среди этих людей, окрысившихся на меня. Спасительная мысль пришла неожиданно и как- то сразу подвинула к действию: «Да скажи этим доброжелателям, что тебе надо к зубному врачу, что зуб болит». Ухватившись за спасительные мысли подсказку, я в нетерпении начал поджидать Исая. И как по наитию он влетел в отдел, со словами: -  Папку забыл с чертежами. - Не давая ему опомниться, я быстро подбежал к нему: -  Александр Васильевич!
-  Да, да, я Вас внимательно слушаю?
-  Мне бы к врачу.
-  Что- то срочное?
-  Да. Я хотел отпроситься с утра, да из- за нашей пятиминутки вылетело из головы.
-  Да я тоже от неожиданности даже папку забыл.
-  Я промучился два выходных, думал сам пройдет, а не тут- то было. Да я и в пятницу твердо решил к врачу с этим зубом, но, честно сказать, побоялся. Так что?
-  Ну, вот так хорошо, отпросился бы и никаких разговоров. Зайди в кадры, возьми увольнительную. Только вот, что, не попадайся на глаза Щекину. Там есть Зинаида Максимовна, она выпишет увольнительную и подпишет за него, а я подпишу. Ну, давай иди, а то зуб заболит еще сильнее. -  От этих слов у нашего Саши глаза заискрились от улыбки.
-  А, где Вас найти?
-  Послушай, Валентин, я еще не старый, давай на «ТЫ», а то мне, как- то неловко с тобой разговаривать, это у нас Любченко только всем «ВЫ» говорит.
-  Да хорошо. Ну, так я пошел. А потом к тебе на подпись.
-  Да, давай иди. Знаешь, где наша поликлиника? Сегодня там как раз стоматолог принимает.
-  У меня теща в институте стоматологии, что напротив Бессарабского рынка, врачом стоматологом работает. Ждет меня уже.
-  Ну, иди. -  Он сунул папку с чертежами под мышку и выбежал за дверь. А я со вздохом облегчения, вышел через кабину номер шесть. На вопрос дежурившей там вахтерши, -  Куда идете? -  ответил, что иду за увольнительной. Процедура эта заняла у меня не больше десяти минут. И еще через пять минут я с видом победителя вручил увольнительную охраннику в кабине номер шесть. Тот долго рассматривал бумажку с подписями, я не выдержал, съязвил- таки: -  Подписи все подлинные, что не так?
-  Тут должна стоять подпись начальника отдела кадров.
-  Но там подписано Зинаидой Максимовной, у нее есть официальное право утвержденное руководством завода и секретной частью. -  Не сдавался я. Охранник тупо уставился на меня своими злыми маленькими глазками, и неспешно не сводя своих мышиных глазок, медленно продел бумажку на торчащий штырь, на котором уже болталась стопка увольнительных пропусков.
-  Проходите! -  пробурчал он, нажимая на педаль стопора вращающейся крестовины. Я, как на взведенных пружинах выскочил на свежий воздух за проходную завода и столкнулся с Исаем.
-  Александр Васильевич, а откуда это ты?
-  Я был в кадрах. Считай, вопрос о твоей самоволке снят. Ну, там есть отдельный ход со второго этажа. Так, что все в порядке. - С улыбкой, ободряюще смотрел на меня мой руководитель группы.
-  Ну, до завтра.
-  Да, пятница и сегодняшний день не будут табулироваться.
-  Понятно, что я не получу ни копейки за эти дни. -  Но Исая уже не было рядом. С чертежами под мышкой он стоял на ступенях крыльца проходной и разговаривал с военным в форме военно- морского флота СССР.
Оставшись, наконец, с самим собой, я медленно побрел пешком вдоль трамвайных путей в сторону Красной площади. Там возле памятника Украинскому философу Григорию Сковороде, я уселся на деревянной скамейке и стал размышлять о своем теперешнем положении в специальном конструкторском отделе завода «Электроприбор». Мимо проезжали маршрутки, некоторые останавливались возле скамейки, на которой я сидел. Наконец до меня дошло, что я нахожусь на стоянке маршрутного таки. Пришлось, приподнялся и двинулся в направление Андреевского спуска. Следуя вдоль сувенирных рядов, я не заметил, как поднимаюсь уже знакомой лестницей в направлении вершины Замковой горы. Ноги, словно сами собой двигались в этом направлении, и, что самое удивительное я не чувствовал никакой усталости. И всей виной этому была непередаваемая жажда не изведанного чуда. Мне хотелось вновь ощутить странную перемену погоды, и я направился прямо к этим магическим кругам, сам не зная почему. Волнение наполняло мои чувства. Особенно хотелось почувствовать себя исследователем неопознанного явления природы, о котором нельзя сказать даже самым близким людям, чтобы не сочли тебя не совсем в адекватном расположении духа. Но сегодняшний разговор в отделе сказался неприятной метаморфозой так, что мне хотелось вообще послать все на свете и окунуться во что- то не предсказуемое, чтобы раз и навсегда покончить с пережитыми минутами унижения содеянным проступком. Более не колеблясь, я взглянул на свои наручные часы, чтобы не опоздать домой, и не выдать того, что меня не было весь день на заводе. Часы показывали ровно одиннадцать ноль- ноль и надпись дня «среда», конечно же, одна тысяча девятьсот восемьдесят первого года. Определив время, я смело ступил в центр кругов. Мгновенно все вокруг изменилось. Деревья и кусты, почему-то стали в два раза меньше. Некоторых деревьев не было вообще ни на своем месте, ни рядом. Было много пространства и света, и было прохладно. А на ветках кустов и близких деревьев листва не наблюдалась. Ветра не ощущалось, солнце светило приятным теплом, но не грело. Поежившись от холода, я ступил обратно из кругов, на место где только что стоял в изумлении ничего не происходило. Пейзаж, который только что в мгновение ока изменился, стоял неизменным. Я похолодел от страха. Многократно прыгая в центр кругов, и обратно я пытался вернуться в свою реальность, но все напрасно. Мои манипуляции ни к чему не приводили. Отчаявшись, я понял, что произошло. Меня нет в моем измерении, я в другой реальности. Я стал лихорадочно соображать, что это могло значить. На мысль приходили отчаянные примеры терявшихся людей в пещерах, исчезновение целых экипажей судов в открытом море, и даже вспомнился поезд призрак, исчезнувший в начале девятнадцатого века в итальянском туннеле с пассажирами. Постепенно я стал приходить в себя, борясь с отчаянием своего глупого поступка. Затем стал логически сопоставлять факты, пытаясь в памяти отыскать более конструктивный подход к случившемся. В этом новом измерении я обнаружил пень срезанного дерева и присел на него. Тело сразу ощутило холодное прикосновение, но мне уже было все равно, я перестал ощущать холод. Раздумывая над своим возвращением, я все же не мог поверить, что это случилось именно со мной. Посидев еще немного, сделал последнюю попытку. С закрытыми глазами вошел в центр и осторожно открыл глаза, медленно поднимая ресницы. Все оставалось на месте, ничего не меняясь. Пришлось вернуться на пень. Холод и отчаяние постепенно покинуло меня, на смену появилось холодное и трезвое мышление факта произошедшего. Я стал рассуждать более хладнокровно. Итак, если это явление существует, значит, оно существует де факто. Значит тот, кто попал в эту реальность, тот из нее и вышел, иначе не было бы отмечено это гиблое место, аж тремя кругами. Но, что означают три круга. В моем случае это может означать, только то, что первый раз я вошел, и смог немедленно выйти. И это обозначено внешним кругом. Второй круг, средний, означает то, что второй раз человек застрянет в чужой реальности надолго. А что значит средний круг, по всей видимости, то, что этот феномен существует и, что существует именно в этом месте. Человек, столкнувшийся с этим явлением, как бы оставил зашифрованное послание, своему визави по несчастью, что не отчаивайся, что ты можешь вернуться и вернуться в определенное время. Вчера! Нет в пятницу, меня вытолкнуло, обратно в мою реальность. Значит, в пятницу я могу вернуться и вернуться только через год. Что же делать? Надо год, где- то прожить, что- то есть, и пить, что- то делать. Боже ж мой, вот это да, вот так влип. Кому рассказать никто не поверит, сочтут не в своем уме. Ладно, факт случился и решение принято. Надо выжить в новой реальности, не потеряться и контролировать ситуацию. Ведь я в Киеве, кругом должны быть люди, главное определится с здешней реальностью, ну хотя бы узнать какой сейчас год, и что тут происходит? И оставаться в тени и не привлекать внимания к себе. Итак, начну адаптироваться, чтобы добраться до моего часа возвращения, который наступит в пятницу следующего года в конце сентября 25 числа. Успокоив себя этой возможностью возврата в свою реальность, я уже спокойнее решил двинуться на разведку чужой реальности. Пройдя по мокрой сухой траве к предполагаемой туристической лестнице, с ужасом обнаружил сплошные заросли кустарника, сквозь голые ветки, которого, просматривался крутой обрыв, ниспадавший прямо к домикам на Андреевском спуске. В отчаянии, взглянул на Андреевскую церковь, которая с высоты Замковой Горы хорошо была видна и по- прежнему стояла маяком на своем законном месте, куда ее в свое время водрузил знаменитый архитектор Растрелли. От этого на душе стало немного легшее, и я повинуясь инстинкту самосохранения, просто механически, почти ничего уже не понимая, ринулся, как заблудший корабль в океане, на свет этого маяка бреющей в дали надежды. Дойдя до края вершины, я нашел протоптанную тропинку, ведшей под гору, которая терялась далее в направлении церкви. По тропинке стал быстро спускаться с Горы, впереди была еще одна возвышенность, не такая большая, как замковая гора. Пройдя ее, я спустился на мостовую Андреевского спуска. Здесь не было ни торговцев сувенирами, ни рядов художников со своими творениями. Старые обветшалые домики лепились друг к дружке. У некоторых
Стены были облуплены, от них веяло затхлостью подвалов и чудовищной бедностью. Мимо меня проходили люди, одетые в старые, видавшие виды одежды и с любопытством рассматривали мой рабочий костюм, состоящий из суконной куртки цвета выгоревшей на солнце травы, промокшие туфли, белую рубашку с черным воротником и галстук в крапинку, подаренный мне на день рождения женой. Я решил не концентрировать внимание на этих взглядах прохожих и двигался дальше к церкви. У ступенек увидел киоск
«Союзпечать». Подошел поближе, заглянул в окошко киоска. На меня смотрело лицо продавца с крупным носом и острыми серыми глазами, как бы спрашивая, что Вас интересует, молодой человек. Я с любопытством стал рассматривать витрину с выставленными журналами, «Крокодил», «Юный техник», «Советский спорт» и другие печатные издания. Киоскер не выдержал паузы первым, спросил меня:
-  Вы наверно командировочный, молодой человек? -   услышав голос, я обрадовался человеческой речи, и, сдерживая эмоции и волнение, спросил, в свою очередь:
-  А можно узнать журнал «Здоровье» у Вас имеется?
-  Конечно, мы продаем, но его мало в киоски попадает, лучше выписать, всего рубль пятьдесят на год. -   Но меня мучил один единственный вопрос, какой сейчас год, день, и месяц? И я стал спрашивать еще, наугад: - Сейчас сентябрь, тридцатое, а на следующий месяц, октябрь, я могу выписать? -   Стал внимательно наблюдать реакцию киоскера, но тот и глазом не моргнул, значит, с месяцем и числом было все в порядке, а вот, что касается года? Но киоскер сам подсказал мне год.
-  Знаете, на пятьдесят третий, лучше выписать сразу, вот за месяц до конца пятьдесят второго, можно уже выписывать, а то может получиться, что и не хватит. Этот журнал самый популярный у нас в Киеве.
-  Эй, ты, что там застрял?! -   услышал я за спиной грубый голос. -   Ты берешь или не берешь?
-  Что на командировочного бросаетесь! -   прикрикнул на мужчину киоскер.
-  Да, ладно Вам, на фронтовика пургу нести, с Вашим командировочным ничего не случится. Дайте-ка лучше журнал «Советский спорт». Посмотрю, как там «Динамо» со «Спартаком» сыграли?
Но я их уже не слушал. Мне было ясно, что на дворе одна тысяча девятьсот пятьдесят второй год, тридцатое сентября, а в календаре, что висел в витрине киоска, я увидел, что сегодня вторник. 
Надо было что- то решать. День неуклонно двигался к концу. Становилось холодно, и нет никакого желания быть за решеткой. Но это касалось молодых и здоровых, так как в то, далекое время, из Киева вывозили бездомных куда подальше, устраивая их на работы, после выяснения личности. У меня, кроме красного пропуска на завод «Электроприбор» никаких документов не было. Поэтому самый надежный вариант был один и налицо, прикинутся нищим старцем и выйти из города в село. Я вспоминал свое детство, стараясь припомнить себя в этом возрасте и всех, кто приходил к нам за подаянием. Бог ты мой, конечно был один нищий, он жил в нашем селе, и моя бабушка его жалела и кормила иногда. Я даже догадывался где- то в подсознании, кто это был. Ну конечно это был я. Поскольку мне в пятьдесят втором было шесть лет я, конечно, не мог нищего и старого себя рассмотреть более подробно. Помню, только, что у меня была длинная седая борода и седые волосы. Ничего удивительного, после пережитого броска в прошлое можно окончательно поседеть. А моя борода быстро отрастет, и к весне, и к лету я точно буду с длинной бородой и седыми волосами. Я еще припоминал, что нищего звали Дорош. В те времена на нищих старцев не обращали особого внимания. Они сидели возле церкви, прося подаяния, и власти обходили их стороной, потому, что «Божий» человек вреда никакого не представлял для Советской Власти и был под защитой духовенства. Также, нищенствующему старцу при церкви, давали поесть в трапезной для нищих. Можно было поесть и согреться. Итак, надо было преобразиться в нищего, это был единственный залог того, что через год я доберусь до этого Временного Перестала и вернусь в свою реальность. Как же быть с этим преображением. Надо найти палку. И палку необычной формы, чтобы было видно, что это Старец, под тяжестью своих лет ему трудно ходить, и он вынужден опираться о клюку. Самое главное найти простую и непритязательную одежду. На базарной свалке можно раздобыть выброшенные мешки от фуража. Как раз в 1952 году действовал Житный базар, где продавался фураж, сено, лошадиная сбруя, овес и разные хозяйственные принадлежности. Там же можно договориться доехать до моего родного села Шпитьки, Киево-Святошинского района. В селе действовала церковь, точная копия Владимирского Собора Киева. До революции в Шпитьках была резиденция знаменитого сахарозаводчика Терещенко, он же и вложил деньги в строительство церкви. Дьякон, Феодосий Кузьмович, пел в церковном хоре и по совместительству работал колхозным пасечником. И я часто бегал к нему откушать меда. Он щедро давал мне свежий мед, и мы с ним беседовали. Конечно, я там и я буду вот в таком виде Старца, иначе не выжить мне в этой реальности в этот 1952 -  53 год. Пока еще не вечер, я решил начать преображение свое из Сенного базара, что на Подоле. Как было, кстати, что я случайно не вынул из кармана своих брюк объемный полиэтиленовый кулек, носивший его на всякий случай для продовольственных пайков, которые давали нам за вычет из заработной платы. В этот кулек я спрячу свою одежду, где- ни будь на Замковой горе, чтобы в назначенный срок переодеться и вернуться через этот портал в свое время. На Сенном рынке торговцы потихоньку уже сворачивались. Некоторые на подводах уезжали, продав свой товар. Вглядевшись внимательней в подводу, состоящую из двух лошадок, телеги с набросанной соломой и пустых корзин, а что самое главное ездовой мужчина, как будто вышел из тех далеких детских воспоминаний. Да это был все тот же дядя Ваня, которого я знавал в раннем детстве, муж моей родной тети Гани. Я потерял голову от этого, мне захотелось броситься к нему, сказать, кто я такой, и рассказать все, что произошло со мной. Но трезвый рассудок подсказывал не делать опрометчивых действий. Чтобы, как-то прийти в себя, и принять обдуманное решение, я схватился за галстук и стал снимать его, резкими нервными движениями. Справившись с этим, сложил и спрятал галстук во внутренний карман куртки, не переставая наблюдать за подводой. К ездовому подошла женщина, с девочкой подростком у каждой в руке были корзины с покупками. Скупились на вырученные от продаж своих товаров деньги, купили разных вкусностей, и сейчас уедут. Я в женщине узнал тетю Маню с дочкой Олей или по- простому ее называли Леся. И тут спасительная мысль пришла мне как по наитию, а, что, если мне прикинуться племянником брата моей бабушки. Тем более, что моя бабушка Срибная Евгения Лаврентьевна давно не гостила в своем родном городе Переяслав- Хмельницком. Вооружившись этим решением, я ринулся к телеге дяди Вани.
-  Здравствуйте, добрые люди! -  приблизившись к телеге, осторожно проговорил я, дожидаясь ответа. Леська, недружелюбно и настороженно посмотрела на меня, проворчав на вылезавшего в телегу дядю Ваню: -  Да поехали уже! -  Тетя Маня прикрикнула на дочь: -  Замолчи, тебя не спрашивают. Узнаем, что нужно молодому человеку. -  Приняв этот знак предложение, высказаться, что мне нужно, я приступил к изложению своей легенды.
-  Мне люди сказали, что вы из Шпитек. А мой дядя, Григорий Лаврентьевич, попросил заехать к моей тете Евгении Лаврентьевне и узнать, как она в Шпитьках там живет. Как ее здоровье, ну и всего понемножку разузнать. И еще спросить, когда она собирается приехать в гости к брату? -  все это я высказал, стараясь не торопиться, скрывая волнение и неприветливость дочки тети Мани.
-  Да мы и так можем рассказать вам про нашу бабушку. На что в Шпитьки ехать? -  снова вмешалась Леська. Меня передернуло от этих слов. Я, как мог, сдерживал себя, чтобы не выдать своего негодования, терпеливо ожидая ответа тети Мани.
-  Евгения Лаврентьевна будет очень рада встретить Вас. Это Вы специально приехали в гости к моей матери?
-  Нет. Я прибыл в командировку на завод «Электроприбор» из Переяслав-Хмельницкого.
-  А надолго к нам?
-  Нет, на три дня всего. В субботу уезжаю.
-  А на чем вы поедете? -  не унималась тетя Маня.
-  Конечно на поезда. Сколько туда ехать то. -  Неожиданно в наш разговор вмешался дядя Ваня: - Так Вы едете, или нет?
-  Конечно, еду.
-  Так залезайте скорее на воз, а то пока доберемся, то темно будет.
Я в мгновенье ока вскочил на подводу, необычно вкусно пахнущей свежескошенной соломой и в это мгновение почувствовал такое умиротворение, и такой покой, после пережитых треволнений, что про все на свете забыл. Глаза сами стали закрываться под мерно покачивающуюся ходьбу лошадок и дребезг колес телеги. Меня разбудил лишь оклик дяди Вани:
-  Вы прилягте, а то упадешь под колеса, еще покалечишься. -  Я не стал спорить, а просто растянулся на соломе и провалился в небытие. Только услышал голос тети Мани, которая сказала, -  Наверно не спал ночью в поезде? -  кому она сказала эти слова, я не знал уже, сон сморил меня и только громко:
-  Тпрр- р- у- у! -  прозвучало у меня над ухом. Я вздрогнул от неожиданности, открывая глаза. Телега уже стояла у ворот нашего дома, выкрашенных в темно- красный цвет. Вечерняя заря уже была в разгаре, я сбросил с себя овчинный кожух, которым меня укрыла тетя Маня, и выскочил из телеги на землю.
Делая вид, что не знаю, что это за дом, спросил: -  Так, что приехали? Это здесь проживает моя тетя Евгения?
-  А, что дядя Григорий не показывал фотографию ворот, или, что?
-  Да показывал.
-  Ну, так, что, похоже? -  спросила тетя Маня. -  Возьми, передай гостинец тете Евгении передай, скажи, что это мы тебя привезли с базара.
-  А у тебя документы есть? -  спросил дядя Ваня, хитро прищурившись, улыбаясь мне в глаза. Я, молча, достал пропуск сунул ему под нос. - Ты смотри и фотография, и печать с гербом, Оли покажешь, а то она у нас власть. Я взял узелок с двумя французскими булочками от тети Мани и пошел знакомой дорожкой, усаженной кустиками оранжевых Чернобривцов к такому знакомому деревянному коридору. Дверь уже была заперта. Я постучал. Дверь скрипнула и коридоре зашаркали шаги моей бабушки, до боли знакомые шаги и ее голос:
-  А кто там такой?
-  Это Ваш племянник от Вашего брата Григория из Переяслав- Хмельницкого.
-  От Григория? -  бабушка открыла двери, и ее морщинистое лицо расплылось в улыбке. -  Володя, это ж тебя Володя звать?
-  Да, -  подтвердил я и добавил, -  я в командировку на три дня. В субботу в Переяслав-  Хмельницкий поездом.
-  Ну, заходи, поживешь у нас. А когда будешь уезжать, передашь письмо Грише.
-  Спасибо тетя Женя, я ж так и передам Вашему брату, Он еще просил узнать, когда Вы приедете его навестить?
- Ну, об этом мы с ним договоримся. Пусть пишет чаще. А у тебя вещей нет, один узелок.
Я сказал, что вещи все в ведомственной гостинице, там и билет на поезд. Я приехал еще в пятницу. В понедельник передал документы, специально попросил, чтобы мне дали больше дней, чтобы с Вами увидится. Вот я и здесь.
-  Ну, входи, входи. Ужинать будем сейчас.
Я с трепетом, вошел в до боли родной коридор с мешками зернового корма для курей и свиньи в хлеву. Поневоле посмотрел вверх к потолку, да так и есть, там громоздилось ласточкино гнездо. А за дверью напротив входа в коридор, была небольшая кладовая, приспособленная под курятник. Все рационально и удобно, но, что говорить о санитарии, Антисанитария конечно на лицо, зато все натурально и без лишнего пафоса. Мы вошли в обширную комнату, обустроенную под кухню. Почти посередине комнаты стояла печь. Это было великолепное сооружение. Бабушка в печи по утрам разжигала огонь и ставила вариться в глиняных горшках еду. Ах, какое чудесное жаркое получалось в этой посуде, с пикантным привкусом дымка, жаркое таяло во рту, вызывая ароматный привкус лаврового листа, перца горошком и сочного зажаренного свиного ребрышка. Справа от входа под окном стоял все тот же кухонный стол, который годился и для семейного обеда, и для разделки свиной туши, да и я на нем делал уроки, когда учился в школе. Подумать страшно, что нет в моей реальности, нет уже этого дома с его достатком, да и людей, живших в нем. Сердце, сжалось до боли, когда я увидел свою мать. Еще совсем молодую и себя самого, шестилетнего мальчугана, вышедшего поглядеть на меня. В эту минуту, как мне хотелось указать самому себе нате ошибки, которые предстоит совершить этому мальчишке. Как мне хотелось уберечь его от невзгод и лишений, вознаградить его, исключением совершенных мною роковых действий. Но, это все мечты. Стоит мне заикнуться об этом, как тут же обвинят в мошенничестве и засадят за решетку, для выполнения бесплатного труда в какой ни будь колонии строгого режима, в части решений Коммунистической Партии Советского Союза в борьбе за Светлое будущее. И, что оставалось мне, как не порыться в своей памяти, чтобы припомнить, как отреагировал этот мальчик, то есть, я отреагировал на себя самого. Мне припомнился появление племянника дедушки Григория, и как я тосковал после его отъезда. Мне страшно не хватало мужской отцовской ласки, а этот гость, проявил ко мне столько внимания и заботы, что очень сильно врезалось в память, и помогало мне преодолевать колкости других людей, указывая на то, что не все люди плохие есть и хорошие, ради которых стоит жить и бороться.
Моя мать и я сели за стол у окна, а бабушка суетилась у печи, доставая горшки с теплым жарким. Мать достала глубокие тарелки из серванта, который стоял слева от двери, подала бабушке, сама ушла в спальню и вынесла оттуда бутыль с прозрачной, как слеза жидкостью, водрузила бутыль на стол, сказала коротко: -  Первач. Мальчик уселся на стул рядом и получил порцию жаркого с мясом, и тут же сказал:
-  Бабушка, я сало кушать не буду. -  На что бабушка ответила, -  Не будешь, так не будешь.
-  Вот ел бы сало, то и был бы крепкий, а не худой, как щепка. - Сказала наша мать, нам, и стала разливать водку в рюмки. Наполнив, сказала: - Ну, давай, Владимир, выпьем за знакомство, и чтобы нам жилось и билось.
-  Расскажи, что там делает твой дядя Григорий? Чем занимается?
-  Голубей гоняет по утрам. - Ответил я.
-  Все такой же голубятник, как в детстве. -  Не выдержала бабушка
-  Так что, кроме голубей, у него больше никакого занятия? -  наливая вторую рюмку первача, спросила мать.
-  Ну, почему, -  опрокидывая рюмку, -  отвечал я, -  во-первых, он просил передать тете Жене, чтобы в письме она прислала ему мерку ноги Валика. И когда тетя Женя приедет к нему в гости, уже будут готовы сапоги для Валика, которые он сошьет.
-  Да, он хороший мастер, золотые руки. Он мне и нам всем шил сапожки и туфельки, очень красивые. Все девчата на нашей улице завидовали. Бывало, я заплету косу и выйду с девчатами прогуляться вечером к речке. Да как запоем песни, то все парни к нам сбегались на посиделки. Вот так!
-  Ну, хорошо. - Подвела черту мать. -  Я пойду на диване постелю Коле, а то завтра рано вставать. А, ты Владимир, если хочешь, можешь выйти покурить. И вообще, когда захочешь, можешь ложиться спать. -  Указав на просторный диван в ее спальне у одежного шкафа, сказала мать, добавив. -  Дверь будет открыта, мы спим с открытой дверью. -  С этими словами ушла стелить мне постель.
В эти минуты я пребывал, как во сне. Мне не верилось, что это происходит все наяву, не во сне, не в кино, а наяву. Чудно. Метаморфозы континуума, в котором мы живем, и будем жить. Воспользовавшись предложением матери, я вышел на двор. Погулять в сумерках во дворе. Осмотрел хлев, в котором стояла наша корова Зорька, и спала в загородке свинья. Сходил в уборную, что стояла за хлевом, и вспомнил, как тетя Маня по просьбе бабушки молотила кули хлеба битой прицепленной на палку- держалку сыромятным ремешком. А я по нечаянности из любопытства подлез и получил в лоб. Но пора было идти в дом, ложится спать…
Это осеннее утро выдалось теплым и солнечным. Мать уже была на работе. Бабушка копошилась у печи. Я вышел из спальни и стал умываться в помойное ведро, как это делал неоднократно в свое время здесь. Набирал из кружки питьевой воды в рот и из рта поливал на ладони. Мылил руки затем, повторял процедуру, смывая мыльную пену с рук.  Умывшись, вытерся махровым полотенцем. Бабушка пригласила за стол меня и малыша. Я, чтобы поддержать разговор, спросил: -  А картошку выкопали уже?
-  Давно выкопали. Нам Нюся помогала и дети. -  Она имела виду своих детей, и наших с Валиком теток.
-  Тетя, не будете против, чтобы я с Валиком в парк сходил?
-  Сходите, а я пока кушать приготовлю.
Малыш очень обрадовался и прихватил с собой мяч. Я взял его за руку, и мы вышли за ворота. Там у аллеи старинных лип, посаженных еще со времен сахарозаводчика Терещенко, мы наблюдали путь муравьев. Как эти труженики, двигаясь один за другим, тащили на себе, кто кусочек стебля травы, кто малюсенький листик, а кто обломочек черного крылышка жука. Я, гуляя с моей маленькой шестилетней копией парком, рассказывал ему разные истории, в которых героями были смелые и мужественные путешественники, побеждающие невзгоды, встречающиеся на их пути. Я чувствовал, как было интересно маленькому со мной взрослым, а что больше всех беспокоило меня, это то, что я никак не могу рассказать малышу, что его ждет в будущем. Но я хотел это сделать во что бы то ни стало и не мог. Не мог потому, что малыш тут же расскажет матери, а та обязательно сообщит обо мне в сельсовет Здоренко, председателю. И я решил хитро построить свой диалог. Ведь у меня в запасе было еще два дня. На следующий день пришла двоюродная сестра Нюська. Ей было уже шестнадцать лет и она считалась старшей сестрой Валика, хоть я знал, что это не так. И, что малыш ее терпеть не мог за ее вредный и не уживчивый характер. Мы с малышом постарались убежать в парк. Там я рассказал ему историю об одном мальчике, который в свои двенадцать лет помог спасти двух пилотов неопознанного летающего объекта, или иными словами, космического корабля. И за это, спасенные космонавты, наградили мальчика уникальными способностями и еще исполнили три его самые, самые важные желания.
-  А вот если в твоей жизни произойдет такое событие, что ты будешь просить?
Малыш, насупился, долго думал, потом сказал:
-  Хочу жить вечно, и никогда не умереть.
-  А еще?
-  Хочу много друзей.
-  А еще?
-  Хочу помогать другим людям, чтобы не болели и жили вечно.
-  Валик, когда у тебя будет в жизни это событие, попроси много денег, чтобы ты смог помогать людям. Без денег ничего невозможно сделать, даже собаке помочь.
-  А, что у меня будет это?
-  Все может быть, ну, на всякий случай ты имей это в виду, хорошо?
-  Да, хорошо. -  Малыш притих и углубился в размышления. Затем вдруг серьезно спросил:
-  А когда это произойдет.
-  Я не знаю. Я просто сказал тебе на всякий случай, чтобы в жизни ты принимал правильные решения. -  Мальчик снова серьезно посмотрел на меня и сказал: - Дядя Володя, я буду принимать правильные решения.
-  Вот и правильно, молодец. -  Ободренный похвалой, малыш просиял радостной улыбкой. А я стал говорить ему еще один случай из его будущего:
-  Ну, еще, когда тебе будет десять лет, никогда не тяни жеребенка дяди Вани за хвост. Потому, что жеребенок ударит тебя в лоб. Нельзя лошадей таскать за хвосты. Обещай мне это. Малыш снова серьезно посмотрел на меня, потом спросил:
-  Вы, дядя Володя потянули жеребенка, и он вас стукнул копытом в лоб?
-  Да. - И я показал ему шрам с правой стороны лба. Малыш беззлобно рассмеялся, сказав, что он не такой дурак, чтобы таскать коней за хвосты.
-  А драться ты умеешь? -  спросил я его.
-  А, что?
-  А то, что когда сын дяди Вани придет к тебе и начнет тебя дразнить обидными словами, лучше не отвечай ему.
-  Почему? Я ему как дам?
-  Нет, не надо. Ты мальчик сильнее его, но он может ударить тебя ветвистой палкой из яблони и проломит тебе череп. Послушай меня не заводись с ним. Обещай мне, хорошо! Чтобы он не говорил.
-  Хорошо, я не буду отвечать ему.
-  Правильно. Если ты запомнишь и сделаешь все, что я тебе сказал, ты будешь сильный, здоровый и с деньгами.
Малыш уверенно выпятил грудь, как будто он уже взрослый и уверенным голосом сказал:
-  Дядя Володя, не уезжайте от нас, пожалуйста. -  Стал хныкать. Я достал носовой платок, высморкал ему нос и вытер слезы, подбодрив мальчика словами: -  Ну, ну, ты же мужчина. А мужчины не плачут. -  Я смотрел на него, а у самого меня кошки скребли по душе, так мне было его жаль. Жаль было и себя. Что я буду делать весь год, как жить? И вообще, выживу ли я? Третий день я провел с Валиком в парке. Мы играли в футбол. Смотрели птиц, разных мастей, и я снова напомнил ему свои хитрые истории, чтобы он берег себя. Перед отъездом, бабушка вручила мне письмо к брату. На радость, мне, конверт был подписан. Мне ничего не оставалось, как бросить его в почтовый ящик в Киеве, когда я приеду в город. В субботу я проснулся рано утром. Бабушка дала мне на дорожку зажаренного в печке петушка, вареной картошки, хлеба и пирожков с маком, которые специально испекла к моему отъезду. Все это я водрузил в полиэтиленовый мешок, на дно которого положил льняные мешки, завернутые в газету.
Бабушка спрашивала меня, зачем тебе мешки? Я сказал, что дядя Григорий заказал мне купить комбикорму для голубей и свиньи, а мешков днем с огнем не найдешь. И мне выделили три мешка, благо этого добра в колхозе «Большевик» было много. Конечно, мне уезжать из своего дома не хотелось. С чувством навеки безвозвратной потери, я возвращался в никуда…

Глава третья

 Солнце уже освещало своими лучами обильные росы на цветках Чернобривцов, по обе стороны дорожки, по которой провожала меня бабушка к воротам. Тяжесть расставания давила камнем, прижимала к земле, ноги не хотели идти с этого райского места, но рассудок и реальность побеждали чувства, и я нехотя поплелся вдоль ветхого забора, огораживающего стройный ряд каштановых деревьев в нашем садике. Березка, еще не с толстым и высоким стволом, весело шелестела мне на прощание золотом листвы, каштаны устелили мне ковровой дорожкой своих листьев мой путь к дороге вымощенной булыжником, по которой я должен идти километров три к шоссе. На обочине шоссе стоял небольшой поселок с романтическим названием «Мечта», там останавливается маршрутный автобус до Киева. В 52- м году, жители села Шпитьки ездили этим автобусом на базар, а кто моложе и на работу в Киеве. Бабушка сунула мне на дорожку три рубля в карман, я был несказанно рад этому. Шагая по брусчатке вдоль тополей, высаженных по обе стороны моего пути, я прикидывал в уме, как быть дальше с чего начинать мою одиссею, и как жить в незнакомом и очень непростом времени 1952 года. Из истории я помнил, что этот год, полон репрессий. Особенно Сталин взялся за врачей. И целая компания велась, и шпиономания присутствовала повсеместно. Население стучало друг на друга, обвиняя в шпионаже любого человека, который что- то не так сказал или по- иному одет, и в этом находили происки империализма и подрыва устоев Советского Союза. Так что не успеешь и глазом моргнуть, как можешь оказаться в местах не столь отдаленных. Прикинувшись немолчным старцем, можно избежать, этой участи. И прожить худо- бедно 1953 год, добраться до моего заветного возвращения в свое время. С такими грустными мыслями я дошел до населенного пункта с романтическим названием "Мечта". На пыльной дороге, возле шоссе стояло человек шесть, в ожидании автобуса на Киев. Люди, по простоте душевной, с нескрываемым любопытством осматривали меня. Две полные женщины в белых платках и с корзинами груш, стали откровенно обсуждать мой внешний вид, рассматривая мои выглаженные брюки и куртку. Казалось, что моя белая рубашка производит неизгладимое впечатление на этих молодиц. Автобус появился со стороны хутора Бузова, еще одного поселка, расположенного от "Мечты" на расстоянии трех километров. Конечно, он подобрал там пассажиров и был полон. Толкая друг друга, ждущие пассажиры, кое-как с корзинами втолкались в салон автобуса. У меня на правом плече оказалась ароматная, плетеная из ивовой лозы увесистая емкость, полная с верхом груш. Трясясь на неровностях шоссе, автобус катил в направлении Киева.
В Святошино, на конечной трамвайной остановке, трамваем №3 я доехал до Крещатика. Вышел на остановке «Бессарабский рынок». На центральной улице Киева тут и там велись ремонтные работы. Бессарабка принимала торговцев с окрестных сел. Там у крытого павильона стояли лошадиные повозки и крытые фуры, жизнь города била ключом. По центру Крещатика уже ходили троллейбусы, и я недолго думая вскочил в подошедший №20.  На остановке «Главпочтамт» вышел и направился пешком проулком к Михайловской площади, откуда к Андреевскому спуску, рукой подать. Раз уж так случилось, что виной моего перемещения в прошлое стало это историческое место, вот я и решил вернуться и перевоплотиться там в Старца, живущего подаянием. В знакомом киоске решил купить газеты и прочитать о ситуации в стране и Киеве. Знакомый киоск «Союзпечать» за мое отсутствие никуда не перемещался, все так же стоял на своем месте. Киоскер сразу узнал меня.
-  Ну как Ваши дела? Скоро домой?
-  Хороша страна Болгария, а Россия лучше всех! -  решил я ответить словами модной в то время песни.
-  Так Вы из России? -  продолжал свое дознание любопытный киоскер.
-  Я из Ленинграда. Здесь в командировке. -  Я достал свой пропуск на завод и сунул ему под нос. Киоскер стал внимательно разглядывать мою фотографию, гербовую печать. И вдруг его глаза, смотревшие поверх очков на меня, полезли из орбит. Он еще раз заглянул в развернутую книжечку, которую я, не выпуская из рук, держал перед его лицом.
-  Что- то я не пойму, какая- то путаница в Вашем документе? -  И тут до меня дошла эта жуткая оплошность, ведь я не придал, особого внимания на год выдачи, отмеченный в пропуске. Надо было что- то делать. Но киоскер почти шепотом стал говорить мне:
-  Я тут давно работаю и мне всякого в жизни довелось понаблюдать, скажите, Вы точно из будущего? -  посмотрел на его внимательные и серьезные глаза, ответил:
-  Вот произошло со мной такое несчастье. Что мне делать я не знаю, пришел на работу на завод
«Электроприбор», что на улице Глубочецкой 17, бац, и в пятьдесят втором году.
-  Знаете, что, пойдемте к нам. Расскажете все, как там в вашем времени. Что ожидается? Чего нам ждать, каких перемен?
-  А Вы мне поможете. Мне надо выждать год, затем откроется это место, и я смогу вернуться домой в свою реальность.
-  Я помогу Вам, - с энтузиазмом заговорил киоскер, -  меня зовут Леонид Абрамович Сикорский.
-  Вы случайно не родственник знаменитого конструктора вертолетов Сикорского?
-  Тише, что Вы так громко говорите, конечно, это мой двоюродный брат. Вот он там, а я здесь мучаюсь. Я Вам помогу. Я вижу Вы образованный молодой человек сможете многое мне порассказать, что там у Вас в восемьдесят первом происходит, и что произошло уже. -  Говоря эти слова, Леонид Абрамович, установил табличку, «закрыто», и закрыл на замок окошечко киоска. Потом выбежал из киоска и энергично стал закрывать металлическими листами витрину, которые висели на оконных завесах и были пригнаны к левой и правой стороне киоска. Вскоре на штанге, прикрывающей створки, повис увесистый амбарный замок.
-  Я сейчас киоск запру на замок, и мы пойдем ко мне. Сарочка, это моя супруга, обещала приготовить щуку по ее особому рецепту, как она умеет, пальчики оближешь. Подождите еще чуть, чуть. -  Он быстро побежал за киоск и стал там греметь замком, запирая киоск.
В это время меня кто- то легонько взял за локоть. Я обернулся и увидел знакомое лицо девушки. Ее черные как смоль глаза смотрели внимательно, серьезно и настороженно. Я видел ее черные волосы, собранные на затылке в длинный хвост и сразу вспомнил, где я мог видеть ее. В памяти возник тот злополучный случай, когда я решил подняться по лестнице на Замковую Гору, а эта девушка сошла вниз.
-  Ничего не отвечай. Немедленно следуй за мной. -  Сказав эти слова, она быстро стала уходить по Андреевскому спуску вниз. Я, когда увидел ее, затем услышал, понял, что она поможет мне, так как наверняка знает капризы временного портала. И не обращая никакого внимания на возгласы Леонида Абрамовича, я бросился за девушкой, лишь успел сказать Сикорскому: -  Никому не рассказывайте обо мне, иначе Вас неправильно поймут окружающие. Прощайте Леонид Абрамович!
-  Прощайте, молодой человек, не поминайте лихом. -  Последние его слова я с трудом разобрал, так как мне сейчас не до него. Девушка явно двигалась в сторону возвышенности, с которой я сошел на мостовую Андреевского спуска. Она обернулась, прежде чем ступить на тропинку и, убедившись, что я иду следом, ступила. Я, как мог ускорял свой шаг, но девушка держала дистанцию и шла впереди легкой походкой поднимаясь уже на Замковую Гору. У кругов она остановилась. Подняв правую ладонь, дала мне знак остановиться. Дистанция от нее была метров пятнадцать, я стоял как вкопанный, не понимая, что происходит. Мне хорошо было видно, как она ступила в центр кругов и растаяла там как призрак. Я с бьющимся от волнения сердцем, трясясь всем телом от нетерпения, бросился к кругам, и не задумываясь, ступил в центр. Мгновенно все преобразилось вокруг. Желтые листья на деревьях и кустах еще не опали, а солнце светило, как в разгар дня. Я не стал задерживаться в центре кругов, а быстро вышел. Девушку я заметил впереди. Ее длинные черные волосы метались в такт легкой походки. Я пошел следом. Она первая дошла до лестницы и быстро сбежала вниз, я не успел догнать ее, как потерял ее из виду. Андреевский спуск жил своей размеренной жизнью. Торговцы сувенирами, у Андреевской Церкви аллея художников. Я протер глаза, не веря своим глазам. Но беспокойство не покидало меня. И чтобы удостовериться в том, что я вернулся в свое время, подошел к первому попавшему торговцу значками и геральдикой спросил:
-  Не подскажете, какое сегодня число? -  он испытующе взглянул на меня, улыбнулся, сказав:
-  Пить меньше надо. А если быть точным, то сегодня тридцатое сентября, вторник, одна тысяча девятьсот восемьдесят первый год.
Я чуть не выпалил: «не может этого быть!», -  но спохватившись, сказал:
-  Спасибо! -  и добавил, -  В отличие от Вас, я вообще не пью и не курю. -  Отвернулся от него, стал соображать, что делать дальше, а в след услышал насмешливо:
-  И девушек не трогаю…
Домой пришел, как ни в чем не бывало. На вопрос Лили, -  А, что это за курица и пирожки? -  ответил:
-  На заводе пайки давали, вот я и взял один. Там еще яблоки были и лук, но я отказался.
-  Ого, да тут у тебя еще и газета, Правда, еще краска типографская не обсохла. А на кой нам эти мешки? -   тряся в воздухе свертком льняных мешков, допытывалась жена. Не обращая внимания на ее слова, ответил лишь, что за выпуск газеты:
-  Да это юбилейный выпуск. -  Жена не стала допытываться, что за юбилей, а я не посвящал ее в подробности. А на следующий день, я пришел на работу, как и прежде, и прилежно трудился на своем рабочем месте…

Глава четвертая

Мистические приключения, что произошли со мной вчера, не хотели исчезать бесследно из памяти. Я никак не мог поверить тому, что, прожив эти четыре дня в пятьдесят втором году, в восемьдесят первом никто и бровью не повел, не заметив моего исчезновения. Но перемены, которые произошли с моим телом, я ощутил сразу. Мой шрам на лбу куда-то бесследно исчез, словно никакого следа от копыта жеребенка и не было вовсе, а на месте небольшой вмятины, на темени головы от удара сухой веткой яблони моим двоюродным братом, сыном дяди Вани, и следа не осталось. Все это подтверждало тот факт, что я таки был там в пятьдесят втором, и что мой юный двойник, то есть, я сам, себя уберег от неприятных ссадин, а двойника от будущих, которые судя из моих изменений на теле, уже произошли. Значит, подтверждается тот факт, что наша реальность существует параллельно с реальностью такой же, но только в прошлом. Из командировки вернулся Любченко. Привез массу впечатлений от поездки. Восхищался, обилием продуктов на полках магазинов
«Питера» и полушепотом сетовал на нашу бедность. Но романтический настрой Александра Владимировича к Ленинграду, не мешал ему требовать от подчиненных исполнения плана работ. А мои приключения, которые прочно засели у меня в голове мешали этому. Мешали сосредоточиться на работе, но, поскольку работа для меня была хорошо знакома и отлажена, я выполнял ее в срок и почти механически точно и безошибочно. Это в значительной мере помогало мне размышлять и сопоставлять факты моего недавнего происшествия. Неприятно было лишь одно, это то, что я никак не мог ни с кем поделиться, обсудить свое приключение и благополучно забыть, чтобы спокойно жить и зарабатывать себе стаж на будущую пенсию, до которой оставалось мне жить еще 27 лет.
Однажды, Любченко собрал нас перед началом работы на рабочую пятиминутку и сообщил, что руководителей секторов обязали организовать движение по наставничеству. Я не придал этому особого значения и продолжал выявлять в чертежах конструктивные ошибки, устранять их по установленным Гостом правилам и информировать об этом производственные цеха.
Тамара Петровна, при каждом моем уходе в цеха, сразу же срывалась с места и следовала за мной по пятам. Мне это крайне не нравилось. Но, зная обидчивые нравы женского характера, я не стал ей ничего говорить об этом. У меня еще теплилась надежда, на то, что это всего лишь случайные производственные дела и только. Но, это стало системой. Я не выдержал и сказал Любченко. Тот спокойно ответил:
-  Тамара Петровна приказом по заводу назначена официальным наставником. Ну а поскольку у нас молодых, или нет, вновь прибывших сотрудников, кроме Вас Валентин, никого нет, вот Вас, и закрепили за ней.
-  И, что теперь, эта сотрудница будет бегать за мной и в туалет? -  Любченко хитро улыбнулся, затем серьезно ответил: -  Ей доплатили до зарплаты десять рублей за наставничество, но в ее обязанности еще и входит дисциплина подопечного. А еще в конце каждого месяца она должна отчитываться в проделанной работе по наставничеству Гольде в письменной форме, подавать за моей подписью количество решенных вопросов с Вами.
-  А нельзя, как- то ограничить ее гончие бега за мной? -  на, что, Любченко ответил коротко.
-  Нельзя.
На следующий день в нашей группе, Исай с Тамарой Петровной, поджидали меня у рабочего места Александра Васильевича.
-  Валентин, что это Тамара Петровна жалуется на тебя, что ты не подходишь к ней и не задаешь вопросы по наставничеству?
-  А, что, Саша, ты считаешь, что у меня должны быть производственные вопросы к женщине, не имеющей высшего технического образования? -  я сказал эти слова, не глядя в сторону Тамары Петровны. На что она вдруг фыркнула, как взнузданная лошадь и громко, на весь отдел, выкрикнула:
-  Меня назначили приказом по заводу наставником именно к Вам, и я обязана выполнять предписания начальства!
-  Значит, Вы плохо работаете наставником, раз об этом я узнаю именно от Вас только сейчас! -  парировал я ее выкрики, и тоже громко и на весь отдел. Тамара Петровна схватила папку и вылетела в слезах из отдела. Немного погодя, Исай сообщил мне, что Тамара подала заявление в дирекцию завода с просьбой снять с нее общественную нагрузку по наставничеству из- за производственной необходимости и большой занятости в цехах. Любченко пригласил меня на свой приставленный стул к письменному столу его рабочего места, за которым он работал.
-  Валентин Альбертович, поскольку Тамара Петровна из-за завала в работе не может тянуть еще наставничество, то я внес дирекции завода предложение, назначит Вас консультантом- наставником для стажирующихся двух студентов, прикрепленных к нашему отделу. -  Он выдержал паузу, затем продолжил, -  Как, Вы согласны?
-  А разве на нашем заводе требуется согласие подчиненных?
-  Существует установленная процедура, согласно которой я довожу до Вашего сведения данный вопрос.
-  Конечно, согласен.
-  Ну, тогда ожидайте приказ, когда он вступит в силу, я пришлю к Вам студентов.
Таким образом, справедливость была восстановлена, и моя работа на заводе пошла в новом русле производственного процесса. Мои мысли были заняты цеховой рутиной и выявленными ошибками в конструкторской документации, исправления, вносимые в чертежи, надо было согласовывать с конструкторским отделом разработчиков, и думать о моем путешествии в прошлое было некогда, да я уже об этом приключении почти забыл. И только каждый раз по дороге домой, когда проезжал на трамвае поворот на Старый Подол на отрезке пути к остановке Крытый рынок, старое название Житный базар, перед глазами вставала картина недавнего происшествия. В памяти всплывало лицо девушки, которая помогла мне выбраться из прошлого, и которая встретилась случайно мне перед моим восхождением на Замковую Гору по лестнице. Эта странная встреча все настойчивее проникала в мое сознание с одной и той же мыслью, что была не случайной. Предопределенной, каким- то мистическим образом, о котором я не мог знать. Если предположить, что этот феномен проявляет себя время от времени, то внедряясь в пространственно- временные перемещения можно менять судьбы людей, а значит, исторические события могут протекать иначе. В конце концов, это может привести к хаосу и неразберихе исторических процессов в мировом социуме. Отсюда, напрашивается вывод, что такие Аномальные зоны должны находиться, и, безусловно, находятся под контролем. Некие силы, которые строго следят за внедрением в эти зоны случайных людей, одним из которых и оказался я. А эта девушка, представительница стражей этого портала времени и в ее задачи, очевидно, входит сторожить этот портал. Так я представлял деятельность незнакомки, действующей столь профессионально быстро и без суеты, выведшей меня из стихийного заблуждения. С такими мыслями я приехал домой после работы. Двенадцатого октября в понедельник с зарплатой. Зарплата у нас обычно выдавалась 10 числа, каждого месяца, но в 1981 году десятое октября попадало на субботу и деньги выдали нам в понедельник. Я зашел в супермаркет «Велика Кешеня» купил бутылку шампанского «Брют» и явился домой. Жена была очень рада, и мы сели на кухне ужинать. На следующий день, как обычно, я ушел на работу. Нудная рутинная и не интересная трудовая деятельность ради куска хлеба, была тосклива и невыносима. А, когда тебе еще напоминают сотрудники, особенно Тамара Петровна, как бы невзначай: «Не мог себе интересней найти занятие, чем здесь бумажки перекладывать, а Валентин?»   -  мне хотелось ей ответить не лестными словами. Но в силу своей воспитанности я сдержанно сжимал зубы, отворачивался от назойливой сотрудницы и шел по своим рутинным производственным делам в цех. Так прошел этот рабочий день вторника 13 октября 1981 года. Ровно в 18 -   00 я вышел на свежий воздух за проходную завода. Погода не по- осеннему стояла еще теплая, легко и свободно дышалось. Трамвай, громыхая, подкатил, и я вскочил в распахнутые двери. На повороте в направлении Подольского рынка, трамвай вдруг сильно тряхнуло, и он резко остановился, два пассажира свалились в проходе. Водитель открыл двери и сообщил, что, произошла авария, что трамвай дальше не пойдет. Пассажиры вынуждены выйти. Хорошо, что к метро недалеко, и я пошел аллеей в этом направлении. Внезапно меня легонько кто- то взял за локоть. Я обернулся и обмер, рядом со мной стояла та самая девушка, которая вывела меня из прошлого 1952 года.
-  Здравствуй, -  Ангельским мелодичным голосом, растягивая слова, почти пропела она. Я открыл рот от неожиданности, растерялся и не знал, что ответить. Мы стояли, и смотрели друг на друга. Девушка ждала, что я отвечу, я же оцепенел от внезапной неожиданности, не зная, что говорить. Затем спохватился, промямлил в ответ:
-  А, это Вы? Ну, здравствуйте! -   далее я снова умолк и не знал, что говорить. Короче вел себя, не уверенно от этой неожиданной встречи. Пауза снова затягивалась, первой нарушила молчание она.
-  Меня зовут Лыбедь.
-  Как сестру трех братьев? -   невозмутимо спросил я у нее, не поверив, что это та самая Лыбедь. Девушка, вопросительно взглянула на меня и удивленно спросила: -  А откуда ты знаешь, что у меня были три брата?
-  Девушка, не разыгрывайте меня, лучше скажите мне правду. Вы такая красивая, а так искренне верите в сказки, что я могу поверить Вам, что Вы сестра Кия, Щека и Хорива?
-  Да, это так и есть. - Не возмутимо пропела она с легким акцентом, растягивая слова. Лицо ее при этом омрачилось, по всей видимости, от моего неверия.
Я не знал, что ответить. Если бы это была случайная прохожая и стала говорить мне подобное, я бы, конечно, не стал бы с ней разговаривать, понимая, что она не в себе. Но, поскольку девушка сыграла ключевую роль в моем приключении, значит тут что- то скрыто, что- то не так, и требует более основательного разбирательства. Пока я размышлял, она смотрела на меня своими удивительно красивыми черными глазами, ожидая ответа.
-  Вы, извините меня, -  начал я запинаясь, и не совсем еще овладел собой. -   Я не представился, меня Валентин зовут. -   Заговорил я, чтобы хоть как- то смягчить неловкость первых минут знакомства. На ее лице мелькнула чуть заметная улыбка, и она ответила мне:
-  Я знаю.
-  Что Вы знаете?
-  Знаю, как тебя зовут.
-  Откуда Вы можете знать, я ведь с Вами, только вот начал разговаривать?
-  Я была свидетелем твоего зарождения. -   Я снова подумал, что меня умело, разыгрывает актриса с легендарным именем Лыбедь. Но, выждав немного, чтобы хоть, как- то прийти в себя и собраться с мыслями, спросил:
-  И, как же?
-  Будешь иметь выход из невидимой реальности в материальный мир, через наш коридор времени, чтобы посеять себя в новую жизнь. Это произойдет тогда, когда ты окончишь свой материальный цикл и перейдешь в невидимый мир.
-  Хотите сказать, когда я умру?
-  Да. - Она прямо и открыто, без тени смущения смотрела на меня. Я же не знал, что сказать. Тем временем она продолжала:
-  Напряги свою генетическую память, когда ты еще не был в материальном мире, что ты помнишь? -   я снова был озадачен и растерян. Затем попытался вспомнить, что было до моего рождения. И перед глазами стали возникать картины воспоминаний до рожденной жизни. Я вдруг понял, что мне припомнилось.
-  Лыбедь, вот я вижу в памяти, что выбираю свое место рождения на Земле. С высоты небес желто- зеленое пространство постепенно рассеивается.
-  Это ты принял решение прийти в этот мир. -   комментировала Лыбедь. -  А дальше?
-  Вижу четче, проступают облака и синее небо, внизу Земля. Рядом со мной еще несколько воплощающихся.
-  Это твои дальне родственники, они пойдут раньше на Землю.
-  Нас пять или семь. Мы общаемся друг с другом и договариваемся встретиться на земле.
-  Для чего вы хотите встретиться?
-  Чтобы бороться против страданий, конкретнее против войн, приносящих эти страдания.
-  Очень хорошо, а дальше? Что было дальше? -   девушка очень внимательно слушала меня и участливо поощряла вопросами мои ответы.
-  Дальше я вижу сфинкса в долине Гизы, рядом пирамиды Хеопса. Нет, я не хочу здесь родиться, и перемещаюсь за океан. Вижу статую Свободы, что в Нью- Йоркской гавани, ее шипы и чувство, что здесь я могу родиться в Африканской семье. Меня напугали острые шипы на голове статуи, я отказываюсь и здесь.
-  Где ты хочешь воплотиться в плоть?
-  Я помню Зимний Дворец Санкт-Петербурга, и хочу быть там. Перемещаюсь в Рим. Вижу знаменитую статую Волчицы, кормящую своих щенков. Отказываюсь и здесь, мне необходимо увидеть Зимний Дворец. Перемещаюсь дальше. Уже совсем близко Земля, а назад пути нет. Билет только в один конец к Земле, необходимо воплощение и вижу ажурную вязь зеленых куполов. Да это Зимний Дворец с его архитектурой. Я иду туда. И приблизившись ближе, вижу, как я ошибаюсь. Вернуться ввысь, для перемещения дальше, нет запаса высоты, внизу крыша Андреевской Церкви. Что ждет меня там внизу?
-  Что ты видишь? - Лыбедь певуче спросила меня.
-  Вижу Старца с длинной седой бородой ниже пояса. На нем грубая накидка из грубого полотна Подвязанная вокруг талии веревкой, на плече, на длинной веревке заплатанная сума в руке у него посох с крюком на верхнем конце посоха в виде полукруга. Слышу голос.
-  Что тебе говорил женский голос тогда?
-  Бросать в гурьбу женщин в черных и длинных одеждах, сбившихся в кучу у ступеней Андреевской Церкви, и что- то хватающих, как стая ворон на пиршестве. Седой Старец стоял и смотрел на них в стороне.
-  Это Андрей Первозванный в невидимом мире, он ждет тебя, чтобы провести тебя к пункту назначения, для рождения в плоть.
-  И снова я слышу женский голос: «Бросай в толпу и следи, кто возьмет, за тем и следуй». За спиной в моем походном рюкзачке был собран нектар для пропитания в дороге. Ободряющий голос снова мне говорит:
«Бросай не бойся!»  . Я достал голубой сгусток нектара и бросил весь запас, без остатка, прямо в женщин в черных одеждах. Расталкивая друг друга, каждая из них старалась схватить мой нектар. Но тут в борьбу вступил Старец. Он бросился в эту кучу, расшвырял многих и хватая нектарные сгустки, которые бросали туда же другие прибывшие, клал себе в суму, так в его суме оказался и мой нектар. Затем, не говоря ни слова, повернулся и стал уходить низ по Андреевскому Спуску в сторону Замкового строения.  Слева я вижу двухэтажный дом с подвальным помещением и слышу голос Старца: «Кто туда? Идите!». Он не успел еще договорить, как кругленький и толстый, как колобок быстро проковылял кривыми ножками к подвалу, а мы продолжили свой путь. Вот и Замок, но мы идем дальше. Наш поводырь не отсылает нас туда. Мне стало не по себе. А проводник идет к Замковой Горе, и я уже изрядно устал, а Старец идет по тропинке вверх на Замковую гору.
-  Сейчас ты увидишь меня в невидимом мире. -  Сказала Лыбедь.
-  Да я помню, что Старец подошел к Вам, и вы в окружении гурьбы детей с ним беседовали. Мне показалось тогда, что он у Вас спрашивал разрешения на что- то.
-  Да это верно. Он через известный уже и тебе коридор входит в материальный мир там его знают под именем Дорош. Он обходит всех, кто по его милости родился в плоти.
-  Да, я помню Старца. Бабушка давала ему хлеб и кормила его борщом. А мать ругала бабушку, чтобы она не прикармливала Старца.
-  Ты помнишь, что было дальше?
-  Да, конечно. Я долго шел за ним. Очень устал и проголодался. Я уже не мог идти, когда Старец присел у пня. Он достал из своей сумы лук, чеснок и ломтик нектара, с голубым небесным цветом лежала эта еда. У меня уже не было сил подойти и взять еду, чтобы подкрепиться. У меня оставались сила только на то чтобы протянуть руку к этому пню с едой и взять вожделенный нектар. И тут я снова слышу женский голос: «Бери сначала лук, потом чеснок и потом уже возьмешь нектар». Я протянул руку к еде, не дожидаясь разрешения Старца, взял ломоть лука. Последние силы мои иссякли, оставался последний рывок донести до рта этот ломтик луковицы. Когда я откусил кусочек луковицы, силы мгновенно влились в меня, чеснок я уже смог взять и сесть более уверенно и наконец, рука дотянулась до нектара, эта еда вернула меня к жизни, и это был мой первый вздох при рождении. Как видите Лыбедь, я вспомнил все, что было до моего воплощения в плоть. И теперь я хочу спросить у Вас, что Вы делали на Замковой Горе, когда Старей спрашивал у Вас разрешения.
-  Моя плоть похоронена там. А коридор воплощает меня в материальный мир, где я могу спокойно общаться с Вами не опасными для меня людьми вот уже много веков, оставаясь, такой, какой ты меня видишь.
-  В это трудно поверить, что такое вообще возможно? -  крайне удивился я. Но сомнения мои заколебались, вспоминая недавние приключения в прошлом 1952 году. Вдруг я потерял дар речи, вспоминая, как беспокоится моя жена. Я уже давно должен был находиться дома.
Лыбедь, словно прочитала мои мысли, сказав: -  Не надо волноваться, оглянись вокруг.
Я огляделся по сторонам и замер, все вокруг меня стояло и не двигалось. Люди замерли в неподвижных позах и не шевелились.
-  Ты, Вы, остановили время? Как это возможно?
-  Этому научил меня коридор, тот которым ты попал в прошлое. А домой ты попадешь вовремя.
-  А, кто еще знает о существовании коридора?
-  Только посвященные. Но они не могут им пользоваться, потому, что не знают циклов времен. Одной монахине Флоровского монастыря, который был когда-то на Замковой Горе, удалось случайно, как и тебе узнать один виток цикла. Она однажды ушла в прошлое и поменялась там со своей молодой плотью. Вернулась в монастырь ее молодая плоть, удивив своей молодостью монахинь. Но обмануть время нельзя. На следующий день она вернулась обратно и осталась дома. Ты же знаешь, что коридор имеет свойство закрываться и кто не знает расписание, не возвращается никогда в свое время.
-  Да, кажется, где- то читал о чудесах на Замковой Горе. Вот если быть точным примерно так описан этот исторический факт, как Вы рассказываете, Лыбедь.
-  Ну, что же, давай будем прощаться.
-  Скажите, я очень волнуюсь, все- таки я беседую с живой легендой, династии основателей Киева. Скажите, мы с Вами еще встретимся?
-  Я очень на это надеюсь. Так как движение планеты Земля в ближайшие ста миллионов лет не собирается меняться, то наш коридор останется стабильным все это время.
-  Надеюсь на скорую встречу.
-  Я тебя сама найду. -   Сказав это, девушка медленно таяла на глазах и исчезла. Пассажиры с сошедшего с рельс трамвая задвигались, спеша к станции метро «Красная Площадь». Я последовал за толпой пассажиров...

Глава пятая

 Засыпая, лежа в постели, я сквозь дрему стал размышлять над своей семейной жизнью. Прошел год, как я женился и очень люблю свою жену. Детей мы решили пока не заводить. Сначала надо пожить для себя, осмотреться, затем уже принять окончательное решение и заняться воспитанием новорожденных. С такими мыслями от тепла, уютного семейного гнезда пришел сон, как дуновение весеннего ветерка с запахами первой весенней листвы смешанный с запахом трав. Вдыхая аромат каштановых волос моей жены, вызывающий ассоциации весеннего ветерка, принесшего эти чудесные запахи весны, я не заметил, как погрузился в сон. Перед моими глазами поплыли картины сновидений, где я видел себя ученным, то воином, то мальчиком, сыном кузнеца…
…Машина времени доставила этого мальчугана к нам из глубины веков. Ему было лет двенадцать, не больше. Одет он был красочно в богатых одеждах. Скорее был похож на маленького Мука из детских восточных сказок, чем на красивого европейского мальчишку.
-  Я родился, -  начал он свой рассказ, -  в семье кузнеца. Отец мой, Гаврила Умелец, славился своим кузнечным мастерством и богатырской силой. Он мог одной рукой поднять быка и на спине внести на гору, что возле мельницы, арбу, груженную мешками с мукой. -  Мальчик солидно подбоченился, видно было, что он гордится своим отцом.
-  Меня зовут Николкой. У меня еще было семеро братьев и сестренка. Отец, как старшего меня, часто брал с собой в лес за дровами, для добывания древесного угля. И мы иногда проводили за работой там несколько дней. Однажды, как и в прошлый раз, мы отправились с ним на нашей кобыле, запряженной в арбу, в лес за дровами. Дома осталась мамка с маленькими моими братьями и сестренкой. Отец в прошлый раз наметил и ободрал кору внизу на стволах нескольких сосен, они уже высохли и ждали, когда мы их срубим на дрова. В лесу было так тихо и таинственно, только в верхушках шумел ветер. Мы въехали на поляну. Там был с покосившейся стеной сруб. В хижине мы нашли шкуры на лежанке и на печи. Нашли заготовленные припасы, лук и картошку. Здесь мы собирались пробыть с неделю. Это было наше строение, где можно было  ночевать и зимой, не боясь лютых морозов.
Отец будил меня с восходом солнца и до заката мы валили сосны. Я сбивал ветки, отец рубил их на дрова. Нарубив полную арбу дров с верхом. Для этого по бокам арбы втыкались ровные и длинные ветви и можно было грузить в этот воз сколько сможет дотащить наша лошадь. И с набитой до отказа арбой мы двинулись в обратный путь. Когда за поворотом дороги появилась первая обгорелая изба, сердце мое тревожно забилось в груди.
-  Снова пожар у Ракитина. -  Сказал отец. Но это был не пожар -  это было целое пожарище. Наш хутор сгорел дотла. Ни одной избы не осталось целой. На пепелищах бродили ставшие бездомными собаки, и время от времени слышался их жуткий вой. Отец, что есть мочи, погнал лошадь к нашему дому. На дороге попадалась разбросанная в беспорядке разбитая посуда, кадки, трупы стариков и женщин и убитый скот. Страшно стало в этом мертвом хуторе.
Вот, наконец, наша изба. Груда еще дымящихся головней да пепел на месте жилья. И мертвая мамка, и мои братья, и сестричка. Мамка лежала у самого кострища со стрелой в груди. Отец подошел к матери и вытащил стрелу из груди. Он внимательно осмотрел стрелу.
-  Татары! -  сказал сдавленным голосом, повернулся и пошел к тому месту, где была кузница. Там, порывшись в золе, он достал лопату с огарком держала.  Вытащил огарок из лопаты и вставил на его место длинную ветку, которую вынул из арбы, подпиравшей дрова. Братьев и сестренку, и мамку мы похоронили. Дальше отец, выбрав из золы уцелевший инструмент, кое какую посуду, погрузил все это на арбу, и мы двинулись в обратный путь к покосившейся халупе. Там и стали жить. Я помогал отцу обрабатывать огород, подправлять вместе с ним сруб. А когда с этим управились, отец стал мастерить лук. Стрелы он сделал с металлическими наконечниками. Когда пришла зима, отец ездил на лошаденке подальше в лес на охоту и приносил с собой туши оленей. А однажды притащил на прицепленных к лошади жердях медведя. Из медвежьей шкуры получился хороший и теплый жупан, а медвежье мясо было очень сытно и вкусно. Жили мы с отцом в достатке и тепле. Только чувство постоянной тоски по людям, по мамке и сестренке усиливалось и не проходило. Однажды, весной, когда мы вернулись с охоты, на поляне стоял конь с окровавленным человеком на его спине. Когда мы подошли ближе к лошади, то увидели, что со спины человека торчит стрела. Отец снял с коня тело и осмотрел его. Это был молодой парень в одежде русского воина. На нем была кольчуга поверх кожаной рубашки. Кожаные штаны и сапоги, на голове шлем с белым пучком конских волос. Все говорило о знатном происхождении воина. На боку висел меч в ножнах. Отец бережно, чтобы не причинять излишней боли, закатал кольчугу, разорвал рубашку подле раны, и приложив ухо к груди стал слушать.
-  Он жив. - С этими словами отец перенес тело в избу. Смазал рану медвежьим жиром и перевязал чистой тряпицей, заранее приготовленной, на всякий случай для охоты, там всякое может случиться.
Воин бредил три ночи. Он кричал среди моего глубокого сна и часто будил нас. Он звал кого-то в своих бредовых галлюцинациях, приказывал и кричал. На четвертую ночь затих. Я думал, что он преставился, но дыхание у него выровнялось, стало спокойным. Днем он открыл глаза, огляделся по сторонам и спросил меня слабым голосом:
-  Где это я?
-  Ты находишься у кузнеца Гаврилы Умельца, я его сын. Николкой меня зовут. Наш хутор сожгли татары, всех убили. Мы с отцом из всего хутора только остались.
-  Где отец?
-  Он ушел на охоту, а мне велел быть подле тебя.
-  Где мой меч, лук, кольчуга? -  простонал он, пытаясь встать. -   Подай мне их, я хочу…, -  он не договорил, и повалился на шкуры, страшно бледнея на глазах. Я, было, подумал, что он умер. Но его прерывистое дыхание, говорило мне обратное. Я принес ключевой воды в кувшине из родника, что неподалеку. Попытался напоить раненного. Воин жадно пил, затем снова впал в беспамятство. Так и лежал, не приходя в сознание,
Отец пришел под вечер. Он появился в хижине с теленком оленя на плечах и с грохотом сбросил тушку на земляной пол.
-  Давай, Николка, разжигай печку, будем жарить мясо. А я пока разделаю теленка. Печенку вот надо раненному дружиннику, печенка хорошо укрепляет силы. -  Отец еще что- то говорил, но я был уже на дворе и вернулся в хижину с охапкой сосновых дров.  А отец разделывал тушку и снимал шкурку острым ножом. Кивнув в сторону больного, спросил:
-  Что с ним? - я рассказал все.
-  Завтра попробую поговорить. - Ответил отец.
Назавтра воин опять открыл глаза. Взгляд его затуманенных глаз остановился на отце.
-  Ты, кто? -  спросил он.
-  Я, Гаврила, кузнец.
-  Ну, Гаврила, а я было подумал, что ты медведь, весь косматый, заросший, одни глаза торчат. -  Отец выдержал паузу, долго молчал. Раненный пытался опереться на локоть, чтобы лучше видеть нас, но не смог, и повалился на шкуры, но сознание не терял. Отец внимательно рассматривал его, затем спросил: -  Ну, да ладно. Давай рассказывай, кто ты, откуда и зачем по лесам таскаешься в такое неспокойное время?
-  Я князь Онежский, ездил с дружиною в град Киев к Святославу. Со мной была дружина двадцать человек. Но татары уже вступили в град, а мы замечены были и разбиты. Как видишь, уцелеть удалось только мне. С позором возвращаться назад не буду, пока не отомщу за злодеяния басурманам клятым. -  Сказал и опять впал в беспамятство. Это было его последнее беспамятство. Больше этого с ним не случалось. Князь быстро поправлялся. Рана его затянулась, но он все еще был слаб. Мы сдружились с ним, часто ходили на охоту. Собирали дикий мед, малину. Однажды мы нарвались на каких- то людей, стоявших в лесу. Одеты они были в лохмотья, кто в шкуры. У каждой лошади, татарские луки, самодельные мечи. Слышалась славянская речь.
Князь не удержался и выскочил на поляну, прямо на виду у людей. В мгновение ока на него были направлены все шесть заряженных луков.
-  Я князь Онежский! Призываю вас мстители мстить басурманам за землю, нашу обездоленную! -  лесные люди окружили князя. На лошади к ним подъехал здоровый, как медведь, мужик в медвежьей шкуре и в сапогах. Его окладистая, черная как смоль борода и длинные волосы придавали ему свирепый вид.
-  Князь! -  обратился свирепый, не слезая с лошади, - Ты зовешь нас мстить басурманам, так мы и так знаем, и мстим. А когда нет басурманов поблизости, так берем провиант у богатых, таких вот как ты. А токмо они не согласные, так и решаем их сразу без разбору, кто басурман, а кто и нет.
-  Что же вы разбоем пропитание добываете? На чайки пойдете, каторги вам не избежать! Я вас кличу на ратный бой за землю Руси стать, а вы, что? -  он еще что- то кричал им, стараясь перекричать повсеместный громовой гогот, окруживших его бородачей. Внезапно дико заржала и вздыбилась лошадь. Седок, говоривший с Князем, не удержался и грохнулся на землю. Лошадь, свалилась следом и придавила собой седока, храпя и испуская дух из себя. Мужик даже не ойкнул, был мертв. И тут же засвистели со всех сторон стрелы. Послышался душераздирающий вопль:
-  Татары! 
Князь громко скомандовал: -  Все, кто меня слышит ко мне! -  и сразу подле князя собрались уцелевшие разбойники. А князь тем временем продолжал, вытаскивая из ножен убитого лошадью мужика, меч: -  Кто со мной, тому будет амнистия за разбой. У кого луки и стрелы принять оборону, укрыться за деревьями и бить басурман. -  Князя слушались и выполняли его команды. Татар прогнали, и отряд одержал победу. Как оказалось, это был летучий татарский отряд разведчиков, состоявший из небольшой группы, обычно человек шесть или двенадцать. Они случайно наткнулись на лесных разбойников и устроили переполох. Кроме одного убитого ватажка, никто не пострадал, еще и потому, что татары были хороши в степи, в лесу они не умели воевать, а лесные люди были в лесу как у себя дома. Вот и результат, трое татарских лазутчиков были подстрелены, остальные удрали. После удачной борьбы, ватага лесных людей стала подчиняться князю, и он принял командование на себя. А этим бывшим разбойникам было почетно, служить под княжим командованием. Решено было выслеживать и нападать на обозы и мелкие разведывательные отряды татар.
Отец в походах возил меня с собой на нашей кобыле. Он отковал себе булаву и орудовал ею в бою, разбивая вражеские сабли, как хрупкие сухие ветки на сосне. Вся добыча свозилась и сваливалась в избе. Чего тут только не было. Ковры, красивые золотые кубки, украшения. Оружие, кривые сабли, луки, пики, стрелы, дорогие седла. Отряд князя теперь походил на разношерстных убранных в добытые одежды всадников, насчитывающихся целых сто человек. И только Отец не надевал на себя ничего басурманского. Он так же носил медвежью шкуру, ходил лохматый, обросший и в бою нагонял своим свирепым видом страх на татар. Кони их шарахались в сторону, храпя, очевидно принимали его за настоящего медведя. Отец надевал на меня разную одежду. Так у меня появились шелковые голубые шаровары, белый халат, парчовый пояс, чалма и ботинки с загнутыми к верху носками. Я стал походить на татарчонка, Поэтому- то в бою меня не брала ни стрела, ни татарская сабля. Так и бродили мы по лесам. Князь неустанно мстил, яростно убивая, беспощадно расправляясь с врагами. Однажды он сказал, что освободит Киев от татар, только нужно собрать больше людей в отряд.
Как- то мы стали на ночлег. Солнце еще светило, хоть лучи его уже не были яркими и окрасились в красноватый оттенок. Кони расседланы, согнаны в кучу. Только отец не ставил нашу гнедую в общее стадо. Гнедая всегда была рядом с отцом.
Татары наскочили неожиданно, с криками и гиканьем, стали расстреливать пеших дружинников. Отец схватил меня, вскочил на кобылу и погнал в чащобу, но нас заметили. Несколько всадников бросились вдогонку. Вскоре мы выскочили к сторожевой полуразрушенной башне. Отец погнал лошадь туда. Вскочил во внутрь и по лестнице поднялся на верх. Я остался в седле. Неописуемый страх и досада охватили меня. Как мог родной отец бросить меня? Но спустя немного времени я все понял. Желая спасти мою жизнь, он намеренно бросил меня, чтобы татары приняли меня за пленника, и что бы я остался жив. Отца же настигла вражеская стрела и он, издав хриплый стон, затих, повиснув в проломе башни. Меня доставили в шатер к самому Али- бею. У Али- бея была десятилетняя дочь. Звали ее Лилин. За ней смотрели две бабушки Галима и Фатима. Они теперь ухаживали и за мной.
Вначале я молчал. Молчал долгое время и понемногу все привыкли к моему молчанию. Стали считать меня глухонемым. Но я все слышал и продолжал выполнять свои обязанности живой куклы Лилин. Постепенно мне становился понятен язык, и я уже понимал все, и даже мог говорить, но боялся выдать свое происхождение. Я боялся, что Али- бей узнает мое настоящее происхождение и уничтожит меня. Мы сидели в одной корзине с Лилин на спине слона. Всюду попадались пожарища, обгоревшие хутора, опустошенная татарами земля. Али- бей ехал на арабском скакуне рядом и с нежностью посматривал на дочь. За слоном растянулось его войско. Отряд Али- бея возвращался к себе в далекую Монголию…
На этом мальчик прервал свой рассказ. Новичков смотрел на гостя с далекого прошлого удивленными глазами, не веря в опыт. Но опыт с машиной времени удался, и он беседует сейчас с маленьким знаменитым впоследствии историком и политическим деятелем, первым резидентом Киевской Руси времен Золотой Орды. Он много сделал для Древней Руси. С его помощью беспрепятственно возродилась Киевская Русь и окрепла, превратившись внутри Орды в могучий кулак. Семена будущей мощи Руси были заложены Владимиром- Ахмедом Али, придворным мудрецом и приближенным Чингисхана. Владимир Новичков обратился к Николке:
-  Ты сейчас находишься в очень далеком времени от тех дней. Давно уже нет ни Али- бея, ни его войска, ни тех, кому он служит. Ты мальчик в двадцать первом веке. На месте Киевской Руси сейчас великая и свободная Украина, столица в Украине Киев. Ты прибыл к нам из сурового времени. Мы обязаны отправить тебя в твою эпоху. Ты будешь там жить и проведешь (вернее провел) такую жизнь, о которой мы знаем с истории древних народов. А сейчас сядь в это кресло. Николка послушно сел на указанное Новичковым место, положил голову на мягкие подушки, руки на удобные поручни…, и вскоре, покачиваясь в корзине слона, открыл глаза.
-  Что с тобой? -  толкала его Лилин, -  Ты спал, как мертвый, я даже испугалась.
-  Я видел чудесный сон. -  Ответил Николка по-татарски.
-  Папа, папа, он заговорил! Он заговорил! -  захлопала в ладоши девочка и залилась счастливым веселым детским смехом…
я открыл глаза. Рядом, посапывая во сне, еще спала жена. Я стал вспоминать, откуда я знаю Володю Новичкова. Я понял, что от этого сна мне уже не уснуть. Тихонько выбравшись из постели, я проник на кухню. Там висят на стенке часы, шесть утра. А просыпаемся мы ровно в семь. Я сварил себе крепкий кофе и принялся думать о Новичкове. Ну конечно, мы же жили вместе в одной комнате в студенческом общежитии. Он еще там, в институте стал заниматься проблемами временных Аномалий. Как- то помниться принес статью о Филадельфийском эксперименте, проводимом на эсминце по расчетам Эйнштейна. А сейчас, наверное, уже, в каком ни будь засекреченном НИИ, ведет свои исследования в области космических пространственно- временных кротовин.
-  Валик, ты чего так рано проснулся? -  вошла, зевая на кухню жена.
-  Да, вот кофе тебе приготовил. -  Стал оправдываться я. И быстро налил из кофейника жене кофе. Она с удовольствием принялась за напиток. Через десять минут, Лиля уже бодро рассуждала о будущем нашем и первом с ней совместном отпуске, когда мы ранней весной отправимся отдыхать. Поговорив о наших планах, мы отправились на работу.
По дороге из головы не выходил этот сон, так, до мелочей, промелькнувший красочными картинами. И мысли снова вернулись к Володе Новичкову, к его машине времени. Мне вспомнилось, что-как- то он среди ночи громко выкрикнул: «Эврика»! Я тогда вскочил с постели, бросился к нему, чтобы напомнить ему, что он не один в комнате, что хоть когда-то надо хорошо выспаться. Постель его была уже пуста, в коридоре хлопнули дверью. Я догадался, что в три часа ночи Володя выбежал в умывальник вымыть руки. Хотелось спать, и я буквально провалился в сон, лишь только мое тело коснулось теплой простыни моей постели. В это самое время Новичков влетел в комнату и истошным голосом громко выкрикнул: -  Понимаешь Валентин, я понял принципы работы машины времени! Понимаешь! -  он тряс меня за плечи, пытаясь разбудить. О, как мне тогда хотелось дать ему под зад и выбросить из комнаты. Он еще что- то бормотал, о природных Аномальных зонах, о разбросанных по всей земле мегалитах и прочей ерунде, которой я не придал тогда значения. Столкнувшись с непознанным перемещением в прошлое, да потом, и с появлением таинственной незнакомки в моей жизни, все стало на свои места. Володька был прав. И, конечно, при разработке своей машины времени он использовал природные явления Аномальных зон. Поэтому принципу и построена его машина. Трамвай вез меня на работу, а за окном промелькнули заснеженные деревья Замковой Горы и скрылись в одно мгновение за поворотом вагона…
Любченко, поздоровавшись со мной, сказал:
-  Валентин Альбертович, присаживайтесь, -  он указал на стул возле его письменного стола. -  Поступило предложение по Вашему изделию. -  Я с удивлением посмотрел в его глаза. Любченко ладонь правой руки положил на стопку папок с чертежами, и продолжил. -  Это Ваше изделие в нашем производстве. И в связи с многочисленным выявленным Вами ошибок в чертежах, приостановлено его производство. -  Он выдержал паузу, внимательно глядя мне в глаза. Я не стал выжидать, и спросил: -  Так что теперь?
-  А, то, что не будет выполнен план, полетит прогрессивка и тринадцатая зарплата, будем сидеть на голом окладе. Это понятно?
-  Так точно, товарищ начальник. -  Я повторил свой вопрос, -  Так что теперь?
-  Надо ехать в НИИ с выписанными Вами ошибками и добиться разрешения на производство по измененным чертежам у нас, до того, как эти изменения будут внесении в оригиналы разработчика.  -  Мне страшно не хотелось куда- то уезжать, и я не выдержал, сказал в ответ:
-  Явно сидит бывшая студентка и чешет на ватман все, что придет в голову. А мысли вертятся вокруг белья, да модных журналов.
-  Вот Вы поедете туда, да и разберетесь с этой Резинковой Г-  э. э -  М. Идите, оформляйте командировку в Ленинград на неделю. Туда поедете скоростным поездом и обратно.
-  Александр Владимирович, у нее не Резинкова, фамилия, а Резникова.
-  Да какая разница. Можно было бы и самолетом, но сами понимаете, дороговато выходит. Да и билеты уже на завтра лежать в архиве отдела кадров. Идите, а я Вам подошью перечень изменений и сопроводительное письмо в НИИ. -  Я пулей выбежал готовиться к командировке.   Жене позвонил на работу, сообщил новость. Лиличка ответила мне: -  Вот хорошо, купишь мне, что ни будь в
«Питере». Получив телефонное благословение жены на мою производственную поездку в Ленинград, я с легким сердцем стал оформлять командировку, и все, что с этим было связано…
Скорый поезд Киев -  Ленинград под названием «Стрела», отправился с первой платформы вокзала ровно в 16- 00. В купейном вагоне в купе №5, нас было трое, нижнее, четвертое место, было не занятым. Кроме меня, в командировку с нашего завода ехали еще двое с секретного отдела. Это был капитан первого ранга и гражданское лицо. Они набрали водки и пока поезд был еще на стоянке принялись выпивать, усиленно приглашая меня принять участие. Я вел и продолжаю вести здоровый образ жизни, поэтому отказался наотрез, гражданский, открывая бутылку, проводил меня словами за дверь купе: -  Нам больше будет.
Я стоял у окна, рассматривая пассажиров, и вдруг заметил Лыбедь. Я не поверил своим глазам. Она была одета, как все женщины одевались в 81- ом году, только небольшой чемодан на колесиках с выдвижной пластмассовой ручкой был в диковинку в то время. Это привлекало внимание пассажирок на перроне, и любопытные женщины провожали ее одобрительными взглядами, что хоть одна догадалась приделать колеса к чемодану. Лыбедь, поднялась в наш вагон, я поспешил ей на встречу.
-  Здравствуйте! -  поздоровался. -  Давайте помогу вам. -  Взял ее чемодан.
-  Здравствуйте, Валентин. Мне в пятое купе. -  Но мне этого можно было и не говорить. С того момента, когда я увидел Лыбедь на перроне, уже знал, что четвертое место это для нее. С того самого момента, когда увидел я ее на перроне, внутри у меня пробежало холодком любопытство очередной встречи. Меня волновало желание поскорее узнать, что привело ее сюда, и что ожидает меня, на сей раз? Руки мои дрожали от этого, и любопытство брало верх. Открыв дверь купе, я сказал коллегам: -  Принимайте пассажира.
-  Проходите, пожалуйста, и устраивайтесь. -  Сказал военный, вставая со своего места, за ним поднялся и второй, проходя мимо девушки, высказал, свое уважение к даме. Мы вышли из купе, давая возможность, устроится даме удобнее. Чтобы чем- то унять свое волнение, я спросил военного, который стоял у окна ближе ко мне: -  Сергей Михайлович, сколько еще будет стоять поезд?
Он посмотрел на часы и повеселевшим от выпитой водки голосом ответил: -  На моих командирских еще минут двенадцать.
В это время из купе вышла Лыбедь.
-  Спасибо, товарищи. Я уже устроилась. -  Сказала она, улыбаясь, глядя на меня своими черными глазами. -  Заходите в купе, а я тут с Валентином поговорю.
-  А, Вы знакомы? -  вдруг спросил гражданский коллега.
-  Ты, Федор Харитонович, сильно любопытный. -  Сергей Михайлович взял Федора за предплечье и потащил в купе, -  Пошли, пошли. -  Они оставили нас.

Глава шестая

Лыбедь снова стала смотреть на меня своими удивительными глазами, так похожими на влажные ягоды смородины после теплого летнего дождя. Она улыбалась приветливо и ласково, и в этом взгляде было столько нежности, ласкового тепла и материнского чувства, словно я был ее несмышленым несовершеннолетним сыном.
-  Валентин, давай выйдем, до оправления поезда еще десять минут, это целая вечность, и ты еще успеешь на поезд.
-  Конечно.
Она пошла вперед, я за ней. Когда мы спустились на перрон, проводница строго предупредила: -  До отправления поезда пять минут. Опоздаете, вещи уедут без вас.
-  Девушка, у Вас часы неправильно ходят. -  Проводница взглянула на часы.
-  Ну и что, пять, десять, какая разница? -  но мы ее уже не слушали. Я вдруг увидел, что проводница застыла на месте. Вокруг стало тихо. Звенящая тишина легла на город, и только голос Лыбеди вывел меня из увиденного оцепенения: -  У нас пять часов в нашем распоряжении.
-  А, что потом? -  спросил я, пытаясь с ориентироваться в дальнейших своих действиях, чтобы понять, что нужно Лыбеди? Какую цель преследует она? Задавая себе эти вопросы, я невольно прикидывал, сколько же лет этой женщине, так хорошо выглядевшей, с сохранившейся юной красотой. Владея такой техникой управления временем, можно не бояться болезней, смерти, и иметь само бессмертие в своем арсенале. Знакомство с ней меня возбуждало своей интригой непознанного и одновременно пугало этой неизвестностью.
-  Я приглашаю тебя, Валентин в свою резиденцию. Увидишь, как я живу, чем дышу, и наконец, кто я такая. Ведь ты хочешь узнать, например, сколько мне лет, не так ли?
-  Ну, во- первых, тебя зовут Лыбедь. Значит ты не иначе, как сестра легендарных братьев Кия, Щека и Хорива, так?! Если это так, то тебе должно быть одна тысяча сто тридцать лет, плюс минус лет тридцать. Так?
Лыбедь, хитро прищурилась и иронически спросила с улыбкой: -  А, как ты думаешь?
-  Что я думаю, я сказал. -  Уверенным голосом ответил я.
-  И это еще не предел. -  Задумчиво сказала Лыбедь.
 У меня на лоб полезли глаза, так этой девушке больше тысячи лет? Вот это да. Она вдруг решительно повернулась в мою сторону и твердо спросила:
-  Так ты принимаешь мое приглашение?
-  Да!
 На что Лыбедь ответила мне улыбкой.
-  Смотри, -  она указала на полупрозрачный остов летающей тарелки, просматривающийся сквозь толпу застывших фигур пассажиров. -  Следуй за мной. Истуканов обходи стороной, они сейчас очень тверды, как метал, и одежда их тоже, стоит зацепиться за острые, как бритва края, вон у той с длинной застывшей накидкой на плечах, можно серьезно пораниться. Идем.
Я недоумевал, как мы будем взлетать в толпе пассажиров, на что Лыбедь ответила: -  Летательный модуль никто из пассажиров не видит и не ощущает, он находится в другом измерении, которое не видно и нам. В машине работает навигатор, чтобы мы могли ориентироваться на него, вернее на голограмму, которую он генерирует, и которую мы сейчас наблюдаем. Так что вперед.
Я не мог поверить в то, что Лыбедь сейчас со мной, ведь она мне сказала, что ее плоть погребена в Киеве. Об этом говорят и древние летописи. И все же кто сейчас со мной, как не Лыбедь воплоти?
-  Не спеши. Я все тебе объясню. -  Вдруг сказала девушка, прочитав мои мысли. На прозрачном корпусе машины, она отыскала, какую- то точку и нажала ее. Внезапно медленно наступили сумерки, небо укрылось звездами, а сквозь темно- синюю мглу проступили отчетливые очертания летающего модуля на трех опорных стойках. Она достала из кармана брелок с ключами, нажала кнопку. Из стенки отделился прямоугольник со ступеньками и стал опускаться к нам. Приглашая жестом правой руки взойти на ступеньки лестницы, Лыбедь сказала:
-  Добро пожаловать в будущее Земли, на сто миллионов лет вперед от твоего времени.
И снова мне чудилось, что я во сне, и что это все не настоящее, а какой- то чудесный фильм с прекрасной незнакомкой и приключениями. Я ступил на ступени лестницы. Впереди меня грациозно и легко ступая, поднималась Лыбедь в кабину диско лета. Приятное для глаз свечение пространства кабины, с двумя креслами перед пультом и экраном по всему периметру, сквозь который было видно окружающий нас простор земли, где, опираясь на стойки, стояла наша летающая тарелка. Лыбедь уже уселась в кресло и стала объяснять мне, ловя любопытные взгляды моих глаз.
-  Валентин, этот экран, через который ты видишь окружающие нас предметы с наружи, на самом деле не прозрачный. Экран фильтрует приятный глазу спектр окружающего, что позволяет нам видеть даже на поверхности Солнца и внутри его. В космосе есть звезды многократно ярче нашего солнца, и намного опаснее их воздействие на наше восприятие, но этот совершенный аппарат предохранит нас от любого воздействия космического пространства и твердых и жидких сред вселенной.
Но я был поражен пейзажем за бортом кабины, наблюдая бескрайние выжженные и черные от спекшегося шлака земные просторы поверхности.
-  Валентин, ты видишь Землю на сто миллионов лет вперед от вашего времени. -  Объясняла Лыбедь.
-  А, что произошло? Где же то прекрасное будущее, что рисуют нам фантасты в своих произведениях, а?! - чуть не плача, спрашивал я.
Лыбедь горестно вздохнула, сказав: -  К сожалению, Валентин, реальность намного отличается от разного рода фантазий. А, к чему приводят идеи по изменению реальности, якобы в свою пользу, в пользу человечества, не думая об окружающем космосе, ты можешь наблюдать сейчас здесь спустя сто миллионов лет от вашего времени.
-  Ты, можешь мне сказать, что произошло?! -  не замечая того, что я назвал Лыбедь на «Ты», девушка и бровью не повела, отвечала.
-  Ученые Земли не предавали вниманию изменения в поведении реакций на Солнце. А реакции на Солнце изменила Галактическая Коалиция Наблюдателей. Это было связано с тем, что цивилизация Земли бурно развивалась и была близка к синтезу цепной реакции, которая должна происходить в завершающей стадии нашей вселенной, чтобы начать новый виток развития всего сущего с нуля. Только так возникают и умирают вселенные космоса, состоящие из множества галактик и не иначе.
-  Лыбедь, Вы, очень сложно объяснили мне, я так ничего и не понял?
-  Извини, я скажу проще. Коалиция приняла решение стереть с лица Земли человечество. Для этого было взорвано Солнце, которое сожгло все на поверхности Земли. И цепная реакция не была достигнута.
- А, когда это произойдет, сколько пройдет времени от нашего летоисчисления?
-  Через пятьдесят миллионов лет.
Я перевел дух и успокоился. И чтобы перевести разговор на другую тему, Лыбедь сказала:
-  Ты, хочешь узнать, что такое Рай?
-  Да и хочу также, чтобы Вы разъяснили, что такое ад?
-  Мы сейчас находимся на высоте триста шестьдесят пять километров над поверхностью Земли. Это высота где находится Информационное Поле Земли. На этой пограничной высоте если сравнять летательный аппарат со скоростью вращения Земли, то он не упадет на поверхность, а будет висеть над одной точкой поверхности неподвижно. Здесь находится Рай. Или скопление Праведных Душ. Особая форма ионизированной материи, или ионов живой воды, несущих информацию о каждом человеческом существе, которое при жизни вело богоугодный образ жизни. Или иными словами генофонд Земной человеческой расы.
-  Но, мне ничего не видно, -  стал возражать я. -  Мы висим над океаном, мне видно в низу Северную и Южную Америки. А кругом космическое пространство.
-  Ничего удивительного. -  Продолжала Лыбедь. Атомы ионов живой воды рассеяны в пространстве по периметру той материальной формы человека, которую он занимал в своей последней жизни, и находятся здесь, пока не приходит время рождения. Потому ты, Валентин их и не можешь видеть.
-  Вот это место и называется Рай? -  спросил я.
-  Да. - Отвечала Лыбедь, - Вот, когда наступает время рождения индивидуума, пребывающего здесь в форме ионов живой воды, часть ионов заряжается положительным зарядом и начинается формироваться в сгусток. Этот сгусток, как дождь выпадает на более уплотненные слои атмосферы, постепенно приближаясь к земле. И дальше происходят рождения, каждый получает воплощение по заслугам. Как древние письмена трактуют, по своей карме.
-  Интересно, Лыбедь.
-  Давай я покажу тебе, где находится ад. -  Сказала Лыбедь, жестом выбирая в пространстве точку, над пультом управления. Мгновенно на экране возникло раскаленное море. Огромные волны светящихся красной сжиженной массой волны, накрыли наш аппарат, и мы погрузились в это адское море пламени.
-  Мы на Солнце. Вернее, уже под его поверхностью. Здесь находится ад. Если присмотреться по внимательнее, то можно видеть в бликах игры светотеней мучительные фигуры мучеников ада.
-  Почему ад на Солнце? Ведь в Библии указано конкретное место под землей?
-  Библия — это священное писание и рисует адские мучения мучеников, мучимых гиеной огненной. А де гиена огненная на Земле? Это поземная магма, наглядное воплощение, извержение вулканов. Да и существует так называемых семи кругов ада. Получается, что Рай один, а ад представляется в семи ипостасях. Так, что он существует и под землей и подводой и на Солнце, и согласно индийскому священному эпосу «Бхагавадгиты» и на адских планетах.
-  Лыбедь, а сколько градусов за бортом?
-  Двенадцать тысяч по Цельсию, и это потому, что мы почти у самой поверхности. Если проникнуть в глубины Солнца, там до миллионов доходит.
-  Надо же, а никакого ощущения, ни перемещений, ни температуры. Такое ощущение, словно мы смотрим кино в зале.
-  Наша машина окружена защитным полем, меняющим структуру пространства и материи. На пограничном слое защитного поля происходят импульсивные изменения времени определенной частоты, что предотвращает влияние любой среды на наши перемещения. Короче внутри машины мы не уязвимы, как и сама машина.
-  Лыбедь, скажите мне, на чем основана опасность так называемой цепной реакции? Я так и не понял, почему из за этого наша цивилизация была уничтожена Коалицией.
-  Объясняю популярно, для особо одаренных. -  Улыбаясь, глядя в мои глаза, своим влажным взглядом черных очей, стала говорить Лыбедь. -  Все сущее во вселенной состоит из строительного материала, микровихрей эфира.
 -  А, как же атомы, молекулы, микрочастицы? Там и в помине нет никаких вихрей, это частички материи с определенными свойствами присущими тому или иному материалу, веществу и так далее. -  Сказал я.
-  Ой, ой, какие мы умные? -  вдруг заулыбалась Лыбедь своей безупречно белоснежной улыбкой. -  Все сущее, даже невидимые в микроскоп частички из которых состоит атом, созданы благодаря еще меньшим по размеру микровихрям.
-  Вот, как может быть, ни с того, ни с сего, вдруг. Неоткуда возникает этот стройматериал, вихрь?
-  Пространство, где нет вселенных, состоит и вокруг нас существует темная материя, или антиматерия, эфира, которой принадлежит девяносто пять процентов космоса. Нашей материи в пространстве всего пять процентов. И эти пять процентов материи и есть микровихри антиматерии. Известно, так же науке, что при соединении материи и антиматерии происходит аннигиляция, то есть материя превращается в импульс света и исчезает. И это может произойти в одном случае, когда микровихри распадаются и это происходит в цепной реакции, изобретенной человечеством через пятьдесят миллионов лет от твоего времени. Это не ядерная цепная реакция, это цепная реакция распада микровихрей антиматерии, потому, что в вихревом состоянии антивещество не может соединиться с материальной частицей, а есть строительный материал для всей нашей вселенной и для других вселенных в целом. Вот так дружок.
Я смотрел на Лыбедь и удивлялся ее знаниям.
 -  Конечно, ты меня можешь спрашивать, откуда у меня такая осведомленность? Не удивляйся, дружок, ведь мне не один век, мне много лет. Да я и сама перестала вести счет своему летоисчислению.
 -  И, что теперь? Может Вы, поделитесь секретами вечной жизни?
 -  Не сейчас, Валентин. -  Она снова посмотрела на меня, своими прекрасными глазами и, улыбнувшись, сказала, -  Мы опоздаем на поезд. Нам пора возвращаться.
 -  А, знаете, что, Лыбедь, давайте не поедем поездом, а используем Ваш транспорт и встретим поезд в Питере, прямо на вокзале.
 -  А, что ты скажешь своим коллегам, как ты объяснишь свое появление. За это тебя могут выгнать с работы.
 -  Да, Лыбедь, я не подумал, извините. -  Я почувствовал, как краснею. Стало стыдно перед этой девушкой. А Лыбедь, уже предложила мне выйти из машины. Вскоре мы стали на свои места у застывшей проводницы. Лыбедь нажала кнопку брелка, висящего на связке ключей от машины. Мгновенно все задвигалось вокруг, зашумело. Лыбедь сделала мне знак, и с беспечным видом, показывая всем, что мы только что сошли с поезда, двинулись в сторону киоска на платформе. Постояв там с минуту, вернулись в купе вагона. Мои коллеги уже были в постелях на верхних полках. От выпитой водки их разморило, они уже спали. А мы сидели за столом купе, наблюдая за пассажирами на наш поезд.

Глава седьмая

 В купе поезда «Стрела», следовавшего в Ленинград, разговоры крутились вокруг различных случаев из жизни, строго соблюдая подписку о не разглашении, так как оба сотрудника, военный и гражданское лицо, на заводе работали представителями воинской части Военно- морского Флота СССР. Ночью, под стук колес, спали все, и спалось, как в детской колыбели, убаюкиваясь ритмичным покачиванием вагона. Днем, Федор Харитонович и Сергей Михайлович, снова пили водку, приглашая меня принять участие, но я тактично отказывался, ссылаясь на то, что случайно встретил свою одноклассницу и не могу выпивать. Коллеги поняли мою озабоченность и особо не огорчались. Лыбедь не разговаривала, ехала, молча, изредка поглядывая на меня. Поезд прибыл в Ленинград около четырех часов дня. Мы распрощались с девушкой на перроне, а сами на такси уехали в служебную гостиницу Ленинградского НИИ, где нам был предоставлен номер на троих. Мои коллеги в Ленинграде планировали пробыть две недели, мне отведено всего два дня, и уже в понедельник я должен буду сесть на поезд в обратный путь. Не теряя времени, я к девяти часам с папкой содержащей изменения в чертежи, отбыл из гостиницы в КБ НИИ, где уже ждала меня конструктор Резникова.
  В КБ я пробыл всего полдня и был уже свободен к пятнадцати часам, выполнив задание полностью, я получил подпись на внесение доработок в изделие до получения новых чертежей, что и требовалось. Оставив в гостинице папку с документами в портфеле, я вышел из гостиницы на Невский проспект. Моей целью был Зимний Дворец, который я мечтал посетить с того самого момента, как побывал там на школьной экскурсии, когда учитель географии нашей школы Иван Панасович, возил нас всем классом в город герой Ленинград. На метро я доехал до станции «Адмиралтейская» и вышел к Исаакиевской площади. Здесь хорошо виден Исаакиевский собор. От Исаакиевского собора до Зимнего дворца можно прогулочным шагом пройтись Адмиралтейским проспектом к Дворцовой площади, где величаво возвышается в ее центре, перед самым Зимним Дворцом, Александровская колонна. Я с восхищением смотрел на парадный вход Исаакиевского собора, рассматривал экскурсантов входивших и выходивших из его монументального здания, среди которых видны были и женские фигуры в платочках. Верующие останавливались на ступенях собора, крестились и с поклоном входили в распахнутые двери храма. Торжественность здания невидимой силой святого места воздействовала на меня, вселяя уверенности, утверждая веру в себя, в собственные силы, в то, что любые трудности этой жизни проходящие, и все, что связано с земным бытием все не важно. Важно лишь праведность, добрые поступки, благородство и сострадание к ближнему своему. Еще не решаясь войти внутрь здания, я стоял, размышляя над земным бытием, как вдруг, кто- то меня легонько взял за локоть. Я обернулся и увидел Лыбедь. Она стояла рядом со мной и улыбалась своей очаровательной улыбкой.
 -  Здравствуй, Валентин.
 -  Здравствуйте, Лыбедь. -  Я с удивлением смотрел на нее, и не мог поверить, что мы снова вместе, и здесь у подножия этого величественного храма. -  Вы, как всегда, таинственно и неожиданно появляетесь рядом. Я, где- то уже начинаю догадываться, кто Вы для меня?
 -  И, кто же? -  с крайним любопытством спросила Лыбедь.
 -  Вы, похоже, мой Ангел хранитель в плоти, не так ли, таинственная Лыбедь?
 -  О, как приятно это слышать. Но это не совсем так. У меня тут, как и у тебя, Валентин, тоже дела.
 -  Очень интересно.
 -  Я, спасала некоторые бесценные сокровища Зимнего Дворца, которые все равно были обречены быть уничтоженными.
 -  Я не совсем понимаю, Вас Лыбедь?
 -  Хотите экскурсию. Я покажу тебе, о чем идет речь и ты, Валентин, даже сможешь поучаствовать.
 -  Да, Лыбедь, Вы умеете заинтриговать. И еще, я, почему то рядом с Вами, чувствую себя более уверенно. Вы, как мой талисман, оберег от неприятностей.
 -  Валентин, не надо ироний. Ты, готов последовать за мной?
 -  Конечно, я даже Вам благодарен за то, что у меня в жизни состоялась эта встреча с Вами, Лыбедь. Хоть я и не совсем верю в то, что это мне не снится, а происходит наяву.
 -  Ну, пошли. -  Лыбедь сделала жест рукой, приглашая меня следовать за ней.
Она повернулась и зашагала Адмиралтейским проспектом в сторону Дворцовой площади. Я поравнялся с ней и бесцеремонно взял ее под правую руку. Она удивленно посмотрела на меня, улыбнулась своей ослепительной улыбкой, сказав: -  Хорошо, я согласна. -  И стала неловко вышагивать со мной, стараясь идти в ногу. Мне показалось, что ходить под руку для Лыбеди было в новинку. И спросил ее об этом:
 -  Скажите, Вы никогда не ходили вот так с мужчиной под руку?
Она засмущалась, легкий румянец коснулся щек, затем преодолев смущение, ответила: -  Там, откуда я родом, там не принято так ходить.
 Я почувствовал себя мужественнее, рядом с этой смущенной девушкой. Все же имея огромный исторический опыт, эта девушка сохранила в себе- то женское начало, которое в подсознании мужчины возбуждает то рыцарское чувство, которое толкало и толкает истинных мужчин на подвиг во имя женской красоты, ее женственности, ее обаяния и добродетели. Эти качества в современных женщинах, к сожалению, так редки. Практически их нет, они полностью утрачены, за редким исключением. Я шел рядом и все больше проникался ее обаянием. Я чувствовал ее близость, ее неуловимый запах развивающихся волос и вдруг понял, что влюбился. Внезапно, как молния, я был сражен мыслью: «Что я скажу жене»? Мгновенно получил ответ: «Я, Лыбедь, тебя не буду ревновать».
 Повернувшись к ней, я посмотрел на нее. Девушка улыбнулась мне, показывая, что она ответила на мой мысленный вопрос. Я открыл рот от удивления. И улыбку грустную увидел.
 -  Валентин, мне грустно, потому, что я не могу умереть. Я должна быть здесь на Земле до конца времен, прости меня, любимый. -  Она повернулась ко мне, взяла ладонями мои щеки и прижала к своим полным губам. Я ощутил неудержимое блаженство и трепетное истечение чувственного нектара божественной любви из родника ее губ, купаясь в блаженном запахе ее волос, ощущая тепло ее трепетного и такого юного женского тела.
 -  Я давно люблю тебя. -  Сказала Лыбедь, грудным взволнованным голосом. -  Ты тот, кто назначен мне судьбой и будешь мой до скончания века. Не бойся, все будет хорошо. Я буду помогать Вам с женой. Люби ее и люби меня. Не изменяй нам.
 Мы уже подошли к Дворцовой площади. В центре высится Александровская колонна со скульптурой Ангела, держащего крест в руке. У самой колонны Лыбедь достала свой брелок с ключами и нажала кнопку замка. Раздался характерный звук, медленно вся площадь стала погружаться в синюю тьму. На месте Александровской колонны возник летающий диск, стоящий на трех опорных стойках. И так же, как и в прошлый раз, медленно отделилась узкая часть диска с лестничными ступенями. Когда нижняя часть лестницы уперлась в черный песок шлака, Лыбедь сказала:
 -  Прошу. -  И первая вошла в кабину машины.
 Я последовал следом. И уже сидя внутри диска, в кабине, спросил: -  А, как оказалась твоя летающая игрушка здесь?
 -  Я задала ей программу. И пока мы ехали в поезде, транспорт стоял уже тут, дожидаясь меня. Еще я тебе хочу сказать, что мы не поедем поездом. Я тебя доставлю в Киев к прибытию поезда, и ты попадешь домой вовремя.
 -  Послушай, Лыбедь, мне надо что- то купить жене, какой- то подарок.
 -  Конечно, купишь. Мы на нашей машине обследуем магазины, и ты выберешь понравившийся подарок и купишь.
 В этот миг мне показалось, что девушка подсмеивается надо мной, так сказочно рассказывая мне эти небылицы. Но мои недавние приключения на Замковой Горе развеяли сомнения, и перестал сомневаться в ее словах, а заодно и стал доверять ей всецело и без сомнений. Между тем Лыбедь продолжала говорить.
 -  Валентин, мы сейчас переместимся в тысяча восемьсот тридцать седьмой год в день грандиозного пожара семнадцатого декабря.
 -  Какого пожара, Лыбедь?
 -  Зимний дворец, о котором ты мечтал еще до рождения, в этот день сгорел. Это уникальное зрелище потрясло тогда всю империю.
 - Знаешь, Лыбедь, кому рассказать не поверят. А еще за эти рассказы могут точно упечь в психиатрическую больницу, там у нас в Киеве Павловской больницей зовут.
 -  Ну, так никто же тебя и не просит об этом рассказывать. И вообще помни, что в нашей галактике, более трехсот шестидесяти сверх цивилизаций проживает. А еще много бродячих, которые рыщут по вселенной в поисках подходящей планеты для обитания. Ты, наверное, слыхал о серых. Эти инопланетяне за право проводить свои эксперименты на Земле проводят торги, с правительствами развитых стран продавая технологии. И, поверь, скоро ты увидишь к концу века, ну, где- то в девяностых годах появятся мобильные телефоны, потом компьютеры и многое другое.
 -  А, как будет выглядеть мобильный телефон?
 -  Как пачка сигарет, только тоньше и с плоским экраном, на котором будут высвечиваться цифры для набора номера. Телефон маленький, вот взгляни. -  Лыбедь вынула из нагрудного кармана куртки плоскую пластину со светящимся экраном, на котором видны картинки величиной с почтовую марку. Она провела пальцем по экрану и мгновенно картинки уплыли с экрана, на их место появились фотография водопада, затем фото диковинного зверя. Я смотрел на это чудо техники и не верил своим глазам.
 -  И, что это карманный телефон?
 -  Он будет называться смартфон.
 -  И, что можно позвонить домой?
 -  Конечно. Какой твой номер домашнего телефона?
 -  Не могу поверить! -  удивлению моему не было предела. Лыбедь, выжидательною смотрела на меня, в ее глазах светилось любопытство и ожидание.
 -  Ну, говори номер телефона? -  повторила она свой вопрос, -  И можешь поговорить с женой прямо сейчас.
 Я не решался ответить ей, так как думал, что это розыгрыш. Но ее настойчивость убедила меня.
 -  Слушай, ноль сорок четыре четыреста десять семьдесят четыре ноль четыре.
 Лыбедь быстро набрала на экране номер, телефон в ее руках стал ритмично издавать гудок. Затем в трубке послышался голос жены: -  Алло!
 Девушка передала мне смартфон, я приложил экран к уху и сказал: -  Лиличка, это я. Здравствуй.
 -  Привет, Валик! -  раздался ее нежный голосок, -  Ты из гостиницы звонишь, да?
 -  Да, я хорошо тут устроился и буду в понедельник уже дома.
 -  Как там, в Ленинграде продукты есть?
 -  О, да.
 -  Купи апельсин и лимон. Мы тут давно не видели этих продуктов. А колбаса там есть?
 -  Сырокопченая, салями, привезу.
 -  И кофе.
 -  Да, Лиличка и кофе привезу. -  Я не мог поверить, что говорю с женой с этой удивительной пластинки, и она меня отлично слышит. Жена почувствовала, что со мной что- то не так, сказала:
 -  Валик с тобой все в порядке?
 -  Лиличка, тут так красиво, что я от удивления впал в стопор и никак не могу выйти из него.
 -  Ах, как жаль, что меня нет рядом.
 -  Я не могу так долго говорить, за междугородку вычтут много денег.
 -  Хорошо, кладем трубки. -  После этих слов в смартфоне послышался характерный звук зуммера. Я передал телефон Лыбеди, с удивлением, глядя на нее.
 -  Да как это возможно, Лыбедь?
 -  Как видишь, возможно, но только не в восемьдесят первом году.
 -  Рассказать кому, точно скажут, что из дурки.
 -  Давай посмотрим на пожар в Зимнем дворце. Интересно, как его гасили, что сгорело и, что удалось спасти.
 -  Транспорт стоит точно на месте Александровской колоны. Пожар происходил в то время, когда уже стояла колонна, и когда мы окажемся в во времена пожара то колонна нас просто проткнет, вот и все?
 -  Нет, Валентин, это не так. Защитное поле Диска — это слой временных преобразований и поддерживает транспорт от времени восемьдесят первого года на сто миллионов лет вперед. Такая огромная датировка по времени позволяет нам не бояться, что того что нет никак не сможет нас проткнуть, хоть и наши органы чувств и будут находиться во времени, когда случился пожар в Зимнем дворце. Вот посмотри, я наглядно продемонстрирую тебе то, что с нами ничего не сможет произойти.
 С этими словами Лыбедь жестом передвинула на пульте управления значки, и взглянув на меня, сказала: -  Смотри вверх.
 Поднял голову к верху. На прозрачный купол машины, над моей головой, упиралась часть Александровской колонны. Лыбедь комментировала увиденное явление:
 -  Если бы ты видел сквозь днище аппарата, то увидел бы продолжение, ее основание. При этом с колонной ничего не происходит, потому, что мы ее наблюдаем с расстояния в сто миллионов лет, где ее уже нет, а она находится в своем времени.
 -  А, теперь понимаю. Ну, а если, все же препятствие окажется и в многомиллионном будущем, что тогда? Программа машины так устроена, что вносится, мгновенные коррективы в вихревой цикл временных преобразований и аппарату, равно как и нам, ничего не будет грозить.
 -  В истину чудеса! -  в изумлении воскликнул я, что вызвало у Лыбеди улыбку. По всему было видно, что мое удивление забавляет девушку.
 -  Давай посмотрим на колонну со стороны, -  она взглянула на меня, улыбаясь своей очаровательной улыбкой, манипулируя руками над пультом. Колонна переместилась в сторону. Я поневоле с облегчением вздохнул. Никаких перемен не произошло, и только со стороны Зимнего дворца языки пламени освещали заснеженную Дворцовую площадь, укрытую дымом, как туманом. Конные подводы носились туда- сюда. Всюду слышны крики и ржание лошадей. Много военных, как муравьи, тащили разные предметы, от их тулупов, шинелей, и рубашек, в которые люди были одеты, шел пар. Некоторая одежда на них была в обгорелых дырах. Наш летающий диск стоял метрах в десяти от Александровской колонны, все хорошо просматривалось отсюда, сквозь прозрачный купол кабины. Внезапно с диким ржанием, на нас мчалась тройка лошадей с пожарной бочкой воды. Возница хлестал упряжку, подгоняя и так взмыленных коней. Я даже не успел испугаться, только нагнул голову к коленям и приготовился к удару. С минуту сидел так, сгорбившись. Лыбедь в это время с интересом наблюдала за мной. Не услышав ничего, что могло повредить наш аппарат, я поднял голову и увидел, хвост удаляющейся тачанки, не причинившей нам вреда.
 -  Они не только не могут причинить нам вред, но мы для них не видимы. -  Комментировала с улыбкой Лыбедь.
 -  Да, чудеса продвинутых технологий, еще с трудом воспринимаются мной.
 -  А мне интересно, как ты реагируешь на все на это.
 -  Лыбедь, ты, поэтому заинтересовалась мной? -  спросил я девушку прямо, без обиняков.
 -  И не только.
 -  А, что еще тебя побудило принять такое решение, стать моим гидом.
 -  Все очень просто, Валентин. Ты фантаст и напишешь много книг. РАно или поздно, тебя могут заметить силы враждебные Земле, и Земной развивающейся цивилизации. Чтобы преждевременно не попали вредоносные технологии в руки Землян, было принято Коалицией опекать тебя. Ты ведь спас двоих пилотов изучающих вашу жизнь и это стало толчком для твоей опеки. Мы гуманная цивилизация, желаем людям добра, поэтому и помогаем тебе, а ты в своих книгах будешь излагать увиденное со мной, чтобы помочь Землянам справляться с вызовами времен. -  Высокопарно закончила Лыбедь.
-  О, я тронут. Просто не знаю, что и ответить. Могу сказать, что оказанные мне знаки благодарности спасенными инопланетянами, не учли одного. -  Я взглянул на Лыбедь, знает она уже, о чем я буду говорить.
 -  Да, конечно, Валентин. Тебе командир предложил, помнишь, когда шла свадьба, и тебе было двенадцать лет?
 -  Конечно, он сказал мне, может тебе деньги?
 -  И, что ты ответил?
 -  Не имей сто рублей, а имей сто друзей.
 -  Вот видишь. Конечно тогда, коллеги очень удивились твоему ответу, но приняли решение по жизни помогать тебе. Вот поэтому я здесь.
 -  Так дайте мне деньги, чтобы я смог полноценно жить и трудится над своими книгами.
 -  Смешно, Валентин, но твой лимит долга за спасение пилотов исчерпан, а блага даются за определенные заслуги, которые надо заработать. Ты ведь помнишь, что тебе было сказано на прощание.
 -  Да, мне давали код, по которому я мог в любой сложный момент жизни связаться с пилотами и попросить блага.
 -  И, что было сказано еще?
 -  Да, вспомнил, что за все надо платить.
 -  Даже если бы ты запомнил код связи, эти блага дались бы тебе не просто так, а за определенную плату, замещая для твоих благ что- то, что является для тебя возможно намного дороже приобретения этих благ.
 -  Ладно, пусть будет, как будет. Раз ты есть, моя наставница, то я буду черпать информацию, для своих книг, которая откроет для меня окно к другим мирам и цивилизациям космоса. Я даже возьму себе псевдоним, Валентин Спейс, от Английского слова космос.
 -  Да, так и есть. Твои книги выйдут под псевдонимом В. Спейс. Валентин, давай все-таки посмотрим на это грандиозное зрелище пожара. -  И Лыбедь, манипулируя руками над пультом, направила аппарат ближе к Зимнему дворцу, пламя охватило уже второй этаж. Фигурки людей скользили по льду крыши, пытались проникнуть через сорванный потолок, спасая сокровища дворца в еще не охваченных пламенем комнатах. А возле Александровской колонны все увеличивалась количество вынесенного из дворца, как стог сена. Сокровища лежали вперемешку с посудой, старинным оружием, стояли картины, иконы, ковры и все то, что удалось спасти от языков пламени.
 -  Лыбедь, может и мы, что ни будь, спасем, что должно сгореть, а?
 -  Нет. В первых мы не знаем, что бесследно должно сгореть. А если так, то произойдет нарушение причинно- следственной связи, а это меняет целые пласты истории, что категорически запрещается Коалицией.
 -  Да фук с ней с этой Коалицией. Возьмем, какой ни будь бриллиант, вон их сколько. -  Кивая в сторону колонны, где лежали горы золотой посуды и украшений.
 -  Нарушение закона эволюции сродни с самоубийством. Это категорически запрещается, не только развитием, но и жизнями будущих поколений. Помнишь, что за все надо платить?
 -  Да, помню. -  Грустно ответил я.
 -  Ну, вот, считай, что первый урок мы прошли успешно…
  Историческая справка:
  «Пожар в Зимнем дворце 17 декабря 1837 года стал одним из самых грандиозных пожаров в истории Российской империи. В результате пожара полностью выгорели второй и третий этажи Зимнего дворца, в том числе интерьеры Ф. Б. Растрелли...».
Глава восьмая 
 -  Барон Эрнест фон Фиркс- Нумгузен, в 1914 году заместитель депутата от курляндского дворянства в Рижском политехническом институте.
Баронесса Ада фон Фиркс в 1916- 1917 годах проживала в Риге по адресу Столбовая 6..По версии бабушки по твоему отцу: у Эрнеста фон Фикса и Ады фон Фикс, было двое детей, сын и дочь. Сына звали Альберт фон Фиркс. Ему было 19- лет, когда он влюбился в простую девушку. Когда отец узнал об этом, девушка была уже беременна от Альберта. Отец был вне себя. Но трагическая гибель Альберта поменяла расположение Эрнеста Фон Фикса к бедной беременной девушке. Альберт любил лошадей и охоту. В возрасте 19- 20 лет, он объезжает резвого жеребца. Конь несет его в заросли. В лесу он погиб от падения с лошади. В1904 году эта девушка родила мальчика. Эрнест фон Фикс дает ему свою фамилию и усыновляет малыша. Сказав эти слова, Лыбедь внимательно посмотрела на меня, ожидая вопросов.
 -  И, зачем ты мне это говоришь, о чем я давно знаю со слов моей бабушки?
 -  Нурмуйжский замок в поселке Лауциене. Хочешь взглянуть, где вырос твой прадедушка Альберт?
 -  Ну, да конечно. Мне это очень интересно.
 -  Тогда поедем в Нурмуйжский замок, который перестроил Эрнест Нумгузен, отец твоего прадеда Альберта.
 -  Ты мне скажи, пожалуйста, Лыбедь, почему из- за лошади гибнет мой прадед Альберт, а я чуть не погиб тоже от жеребенка, попади он копытом прямо в мой лоб, меня не было бы в живых? Тогда удар копытом прошелся вскользь лба и только содрал кожу.
 -  Потому, что ты находишься под защитой и моей опекой.
 -  Ох, Лыбедь, как трогательно. Я вижу поле перед конюшней и лошадей на этом поле.
 -  Да, это конюшня Нурмуйжского замка. И ты наследовал бы и замок, и этот табун лошадей вместе с конюшней, если бы твой дед Фриц Янович остался жив.
 -  Ты знаешь, я делал запросы в архивы, но получал отписки, нигде нет документов. Я даже не знаю, где захоронен мой дед, и вообще был ли он на самом деле?
 -  Конечно, был. А по роду его службы он не мог служить под своей фамилией, поэтому и был взят псевдоним Грязнин Фриц Янович, но твоего отца он все- таки назвал Альбертом, в честь твоего прадедушки. Вот теперь ты и носишь отчество Альбертович.
 -  Что ж, это история, пусть остается в прошлом. И мир праху предков, а нам жить нужно дальше. Кстати я разыскал семейство фон Фирксов, писал им. Но они не ответили мне.
 -  Ну, так ты будешь осматривать замок, есть еще второй, охотничий.
 -  Нет. Не хочу, в двадцатые годы произошла национализация владений, и теперь эти замки, и все рижское побережье, которое принадлежало этому семейству, были национализированы.  Давай уедем от сюда, хорошо?
 -  Давай. -  Лыбедь снова начала проводить манипуляции над пультом управления, и картина за прозрачным куполом кабины менялась, как декорации в театральной постановке.
 А мне стало грустно. Захотелось до боли увидеть моего прадедушку Альберта, какой он был. По рассказам бабушки красивый и стройный, она видела его фотографию, когда гостила с маленьким Альбертом, моим отцом, у Эрнеста фон Фиркса и Ады в их квартире в Риге в1929 году.
 -  Лыбедь, пожалуйста, давай вернемся в 1903 год в Нурмуйжский замок. В это время у моего прадеда была любовь по имени Эльза, простой девушкой. По преданию, очень красивой девушкой.
 -  Да нет проблем. Наш аппарат — это может в одно мгновение. -  Проделав движения кистями над пультом, и в такт движением ее рук за прозрачным куполом кабины изменились окружающие виды. Мы снова очутились на поле перед конюшней. Парадный вход, был украшен четырьмя колонами, венчавшими дубовые ворота, которые были распахнуты настежь. Конюхи выводили один, за одним, вороных лошадей немецкой породы. Вокруг ограды толпились посетители, наблюдая за проводкой перед их глазами рысаков. На каждой лошади виднелись прикрепленные номера. Из толпы посетителей доносились выкрики, Посетители называли тот или иной номер. И лошадь с названым номером, отводилась к специальной привязи. Похоже, было, что проводился торг, а посетители — это покупатели, приехали выбрать лошадей для ипподромов, школ верховой езды, и прочих нужд хозяйства. После проводки верховых лошадей, конюхи вывели тяжеловесов, крупных и приземистых лошадей, предназначенных для транспортировки тяжелых грузов. Их тоже отобрали, и три лошади были привязаны рядом с верховыми. Все они после формальностей купчей приобретут своих постоянных хозяев. Ну и конечно же, как всякое мероприятие, не обходится без представления, гостям организовано представление по объездке молодых жеребцов. Конюх вывел на поле резвого вороного и неспокойного коня. Лошадь ржала, брыкалась, налитые кровью глаза сверкали недобрым блеском, а взнузданная пасть сверкала ровной белизной зубов, норовя хватить зазевавшегося конюха. Но, мужчина, выведший лошадь на этот импровизированный подиум, был опытен и пресекал опасные поползновения резвой лошадки, то хлыстом, то уделом, отстраняя пасть и копыта лошади на безлопастное расстояние. Эти маневры с трудом удавались опытному конюху. Из распахнутых дверей конюшни, вышел широкоплечий высокий юноша в форме наездника. Он улыбался своей приветливой улыбкой, приветствуя присутствующих. К нему подбежала девушка в длинной юбке с букетиком полевых цветов и вручила его, потом не удержалась, поцеловала в щеку. В этот самый момент, конюх застыл на месте, наблюдая за этой парой. Видно было, что девушка влюблена в наездника. Вороной жеребец, воспользовавшись заминкой конюха, хватил зубами его плечо. Зрители хором вздохнули, сдерживая, жеребца, конюх отпрыгнул в сторону, оставляя в пасти лошади клочок своей куртки. Наездник, увидев это, сунул девушке букетик цветов, а сам бегом бросился к жеребцу. Конь, пытаясь повернуться к наезднику крупом, метался вокруг конюха с диким ржанием, конюх изо всех сил сдерживал разъяренное животное. Улучив момент, когда жеребец, встав на дыбы, рвался из рук конюха, наездник подскочил к седлу и в мгновение вскочил на лошадь, не успевшую еще опереться передними ногами на траву. Это помогло всаднику на мгновение одержать контроль над взбешенным жеребцом, который ощутив на себе ношу, так рванул вперед, что вырвал длинный повод из рук конюха и стремглав пустился с седоком в сторону открытых ворот ограды. Не достигнув ворот, жеребец летит через ограду, повод, волочившийся следом, мгновенно цепляется за жердь ограды и рвет жеребца назад, но не удерживает его и лопается, лишь чуть пригнув голову коня к земле. Всадник и лошадь в бешенной скачке скрываются от зрителей. Конюх прикрывает рваный клок плеча, идет в сторону конюшни под аплодисменты зрителей. Там уже ждет его Эльза, дочь.
 -  Папа, зачем ты вывел Геркулеса, он убьет Альберта, я это чувствую! -  сквозь слезы говорит ему девушка.
 Отец смотрит на нее страдальческим взглядом: -  Эльза, он обесчестил тебя! Это позор нам, кто теперь тебя возьмет замуж? Кому ты нужна? Ты уже на третьем месяце, а, что барон захочет, чтобы Альберт испортил свою карьеру и женился на простолюдинке?
 -  Альберт любит меня и обязательно жениться на мне.
 -  Не тешь себя иллюзией, отец никогда не позволит ему жениться на тебе, мы им не пара.
 -  Папа, сейчас другие времена. И будет, так как хочет Альберт. Почему его так долго нет?
 Я слушал этот диалог не смея вмешаться. Отец и дочь, и никто не видел нас с Лыбедью и не слышал, потому, что мы находились в разных временных зонах, где все отлично.
 -  Лыбедь, скажи, почему я понимаю, что они говорят?
 -  Ты слышишь диалог своей генетической памятью. Эта информация воспринимается на генетическом уровне бес слов. Слышишь немецкую речь, и понимаешь суть сказанного, вот и все.
 -  Давай поможем ему. Пусть он не погибнет сейчас.
 -  Это невозможно, потому, что тебя не будет, его гибель это твоя причинно следственная связь и ты появишься на свет в свое время спустя сорок четыре года после рождения этого младенца, по имени Фриц Янович.
 -  А почему Янович, а не фон Фиркс Фриц Эрнестович? -  спросил я. Мне хотелось удостовериться в правдивости моих изысканий, ведь у Лыбеди должны быть более точные данные.
 -  Да, потому, что этот конюх Ян по фамилии Ингуш, числится, как наемный работник у Эрнеста фон Фиркса и должность у него была конюх. А самое главное, что Ян, не мог пережить то, что его дочь, как он считал, занималась блудом с Альбертом, а не вышла замуж, как это делают все приличные девушки, а потом уже могла рожать и жить в браке уважаемой женой дворянина. Барон очень страдал. Ведь это был его единственный сын. Анна же, дочь Эрнеста фон Фиркса не могла претендовать на титул, так как титул дворянина передавался по наследству по мужской линии. Близкий родственник, и предок Эрнеста фон Фиркса, Александр Александрович Фон Фиркс завоевал потомственный титул дворянина благодаря ордену Святой Анны первой степени. И когда сын на военной службе то титул сохраняется и для других членов семьи, в том числе и для дочери дворянина. Поэтому то, Эрнест фон Фиркс и решил договориться с Яном Ингушем, когда дочь Яна родит сына, то он Эрнест фон Фиркс усыновит его, дав ему титул дворянина и отправит сына в кадетский корпус. Таким образом титул дворянина будет действителен и для его дочери, что даст право после ее замужества иметь дворянское звание баронессы. А Ян Ингуш, был очень зол на судьбу и считал, что его дочь сделана Альбертом блудницей, и опозорена. Он не хотел отдавать младенца в усыновление и зарегистрировал его в метрической книге, как своего сына, дав ему имя Фриц, отчество Янович и фамилию Ингуш. Тогда Эрнест сказал Яну, что будет всячески поддерживать мальчика и его мать материально до двенадцати лет. После этого оформит документы, как его опекун, с правом наследства и отдаст в кадетский корпус. Ян на этот раз согласился и был польщен такому предложению барона. К двенадцати годам он рос в охотничьем замке Фиксов, где жили Ингуши, ходил за лошадьми и был очень подвижным здоровым малышом, окруженный заботой барона и вниманием дедушки Яна (отца). Эльза его мать была счастлива. Она вскоре вышла замуж. И еще родила несколько детей. А Фриц по достижении двенадцати летнего возраста был определен Эрнестом фон Фирксом в кадетское казацкое кавалерийское училище при Преображенском Казачьем полку в Санкт Петербурге. Там же застала Фрица революция, и дальнейшая служба проходила в полку Латышских стрелков до совершеннолетия. Дальнейшая служба Фрица Яновича происходила во внутренних войсках СССР, до самой смерти в 1930 году от бандитской пули в спину. Он умер, со слов моей бабушки Медведкиной Нины Яковлевны, на руках своего друга Колесникова Ивана Никитовича, с которым они служили в одном полку…
 -  Ну, как съездил? -  спросил Любченко у меня, рассматривая листок с приклеенными, а нем билетами.
 -  Как видите, в отчете о тратах на гостиничный номер, квитанция прилагается, на покупку билетов, билеты прилагаются, и даже квитанции на оплату такси в Питере.
 -  Да я не об этом. Как съездил, по поводу исправления ошибок в чертежах?
 -  Я ж привез письмо с подписью главного конструктора, что нам разрешено продолжать производство, до получения чертежей из НИИ.
 Любченко, со вздохом, показывая, как ему надоело рыться в бумагах, полистал папку с отчетами, -  Да, вижу все на месте. Ну, хорошо, будут тебе премиальные и благодарность с записью в трудовую книжку. Иди, работай.
 -  Спасибо. -  Я встал со стула возле письменного стола начальника и пошел к своему рабочему месту…

Книга 3. Марс

Новелла о спасительной миссии ученых, взявших на себя не простую задачу по восстановлении погибшей цивилизации Марсиан на планете Земля….

Глава первая

 Лайнер трансконтинентальной компании «Панконтиненталь» вмещал 600 человек. На его борту находилось триста пятьдесят. Стюардесса, мило улыбаясь, объявила:
-  Рейс три, ноль, ноль, пять задерживается. Просим пассажиров извинить.
-  Что случилось? -  зашептали пассажиры. Орест вопросительно взглянул на Эраста.
-  А, пустяки, наверно, срочный груз. -  Высказался тот и
уткнул нос в «Вестник». Но причина выяснилась сама собой несколькими минутами позже. На борт авиалайнера поднялось двое опоздавших пассажиров. Это были мужчины, одетые в строгие черные костюмы. У каждого в руке прямоугольной формы чемоданчик.
-  Эка, важные пташки! -  с иронией заметил Орест. Эраст же не удостоил их внимания.
-  Наш самолет выполняет рейс в Южное полушарие с посадками в Наями, Митре... -  Казенным языком сообщала стюардесса все то, что положено знать рядовому пассажиру. Наконец, взревели двигатели, наполняя ликованием каждый нерв Ореста. За круглыми стеклами иллюминаторов с головокружительной быстротой замелькали строения аэропорта, устремляясь куда- то назад, и вскоре стали походить на спичечные коробки. Лайнер набирал высоту. Двое опоздавших пассажиров устроились в конце салона и без конца с их мест слышалась какая- то возня, металлические щелчки и приглушенный говор. Тренированный слух Эраста уловил знакомые звуки оружия. Он не спеша отдал журнал Оресту, потом поднялся и направился в конец салона. Возня прекратилась. Эраст дернул дверцу туалета. Закрывая ее, он мельком взглянул на опоздавших пассажиров, которые возобновили возню. В открытом чемоданчике одного из них он заметил старинное огнестрельное оружие. «Черт побери! -  подумал Эраст! - Наверное, гангстеры хотят захватить лайнер». Через некоторое время Эраст вышел из туалета и сделал вид, что возвращается на свое место. Поравнявшись с приготовившимися гангстерами, он неожиданно и ловким движением схватил обоих за волосы и что есть силы, стукнул головами друг о друга. гангстеры выронили пистолеты, уткнувшись лбами в спинки кресел. Орест заметил борьбу Эраста, подбежал к нему. Вдвоем они быстро скрутили руки за спину и накрепко связали бандитов.
-  Ну- ка, развязывай язык! -  обратился Эраст к одному из них, когда тог открыл помутневший глаз, другой у него был оплошным кровоподтеком.
-  Что это все значит?!! -  промямлил связанный бандит.
-  А, ты еще опрашиваешь?!! -  вскричал Эраст.
Их окружили любопытные пассажиры. Стюардесса уговаривала всех вернуться на свои места. Уговоры не действовали, пока не вмешался командир корабля:
-  Создается угроза потери управляемости самолетом, если все скопятся в одном месте! -  объяснял он по радио. -  Прошу всех разойтись по своим местам. Это подействовало, и пассажиры стали постепенно рассаживаться.
-  Этого тебе мало?!! -  вертя в руках пистолет перед глазами связанного пассажира, кричал Эраст.
-  Ха- ха- ха! -  неожиданно захохотал тот. -  Да это же Антикварная редкость, пистолет двадцать пятого калибра.
-  Так что, по- твоему, это не оружие?!!
-  Я же сказал, это Антикварная редкость.
Замигав в недоумении здоровым глазом, связанный пассажир продолжал:
-  Мы коммивояжеры, представляем фирму «Путь оружия».
Его товарищ кивал головой в знак согласия и вкрадчиво улыбался, вымучивая улыбку из разбитых губ.
-  В боковом кармане вы найдете документы, а в чемоданчиках проспекты и программы выставок.
Эраст не замедлил достать из внутренних карманов удостоверения, выданные компанией «Путь оружия» на имя Альта и Дина.
-  Та- а- а- к! -  протянул Эраст в замешательстве.
-  Я вынужден вас предупредить! -   неожиданно Эраст услышал голос, молчавший ранее стюардессы! -   что по прибытии в Наями я вас сдам местным полицейским властям за хулиганский поступок на борту пассажирского авиалайнера. Стюардесса круто повернулась и ушла. Окончательно обескураженный Эраст ворчал извинения, развязывая коммивояжеров. Когда с помощью Ореста он справился с этим, а освобожденные агенты компании разминали затекшие руки, авиалайнер набрал заданную высоту и вошел в стратосферу. Эраст пропустил вперед себя Ореста, сделал шаг за ним и в то же мгновение почувствовал дуло пистолета двадцать пятого калибра у себя между лопаток.
-  Будь умницей! -   пропел мужской баритон ему в ухо! -   нам нужен не ты.
Эраст видел краем глаза, что второй коммивояжер, с точно таким же пистолетом в руке, ловил прицелом спину Ореста, но тот уже успел сесть в кресло. гангстер в замешательстве опустил дуло, очевидно, боялся задеть кого- ни будь из пассажиров. Этого было достаточно, чтобы его товарищ, держащий на прицеле Эраста, взглянул на соучастника. Эраст инстинктивно почувствовал, как дуло пистолета чуть дрогнуло, в ту же секунду он резко рванулся в сторону. Рука отработанным до автоматизма приемом прямо рассекла ребром ладони воздух и молниеносно рубанула по кисти, держащей оружие, почти одновременно с выстрелом. Разрывная пуля двадцать пятого калибра прошила воздух в проходе самолета и разнесла дверь пилотской кабины. Осколками смертельно ранило пилота, второй пилот получил увечье и не мог двигаться. Самолет летел, управляемый автопилотом, рассекая ночной мрак. Выстрелов больше не последовало. Когда Орест подбежал к товарищу, он увидел картину оконченного боя. Два гангстера сидели в своих первоначальных позах, уткнув головы в спинки кресел, с той лишь разницей, что у обоих из носа и ушей алыми струйками текла кровь. Пистолеты валялись на мягком полу салона, один из них дымился. Эраст возбужденно дышал, хватая расширенными ноздрями орлиного носа воздух. В салоне поднялась невообразимая паника. Перепуганные насмерть женщины плакали, одна из них билась в истерике. Бледные, дрожащие от страха мужчины, как умели, держали себя в руках. Кто- то попытался командовать и сильным зычным голосом приказал:
-  Всем оставаться на местах. Самолет держится в полете, значит, мы не падаем. Сидеть и не двигаться с места, иначе нарушим центровку.
-  Что нарушим?!! -  спросила полная заплаканная женщина.
-  Центровку! Центровку! -  донеслось со всех сторон. Люди дружно отдались во власть зычного голоса.
Эраст выжидал. Наконец, паника улеглась. Оставив Ореста возле связанных бандитов, стал пробираться в пилотскую кабину сквозь толпу рассаживающихся по своим местам пассажиров. Со всех сторон его провожали выкрики женщин:
-  Из- за них все!
-  Под суд!
-  Стрелять таких надо, а не пускать в самолет!
Мужчины сдержанно сопели. Эраст чувствовал напряженные мускулы их тел, неохотно уступавших дорогу. Рядом с кабиной располагалась каюта стюардессы. В углу, забившись, как загнанный зверек, испуганно ревела девушка в форме стюардессы. Он подошел к ней. Она в испуге вскочила на ноги и попятилась от него.
-  Вы извините меня, что я не аккуратно повел себя.
-  Убирайся, ничтожество! -  гневно сквозь рыдания закричала она.
Эраст оставил ее в покое и вошел в кабину. Осмотр экипажа не дал утешительных результатов. Первый пилот мертв, второй без сознания. Обломок двери задел его руку и рикошетом отскочил, застряв в приборной доске. Стекла кабины пестрели трещинами, грозя в любое время разлететься под напором встречного потока воздуха.
-  Хватайте его! -  послышалось у Эраста за спиной, одновременно с мужским голосом, что- то тяжелое навалилось на спину. Эраст не успел сообразить, как тренированное тело автоматически, не управляемое рассудком, серией отработанных приемов повергло жирное тело нападавшего сзади мужчины. Толстяк грохнулся, глухо охнув, в проходе, загораживая путь другим, остановившимся в нерешительности в узком проломе, зияющем на месте двери.
-  Предупреждаю вас! -  закричал Эраст! -   Я офицер личной охраны Президента, если со мной что- либо случится! -  он многозначительно посмотрел в сверкающие гневом разъяренные глаза толпы.
-  Вас расстреляют всех, стоит мне нажать вот эту кнопку. -  И он высоко поднял свой мини передатчик- удостоверение. Это подействовало. Толпа стала расходиться.
-  Одну минуту! -  остановил пассажиров Эраст.
-  Захватите этого верзилу.
Мужчины вытащили толстяка из кабины и усадили на свое место.
-  Вы извините меня, что я! -   услышал Эраст голос стюардессы! -   что я приняла вас за террориста.
-  Как вас зовут? -  спросил он. Девушка не ожидала такого вопроса, сразу перестала плакать и окрепшим голосом ответила:
-  Рея.
-  Ну, вот что. Рея, сейчас вы пойдете в салон и как умеете, успокаивайте пассажиров, чтобы не наделали еще каких глупостей. И спросите, пожалуйста, быть может, среди пассажиров есть врач.
Пусть придет. Вскоре Эраст услышал ее окрепший голос. Двое мужчин с помощью врача унесли из кабины раненного пилота и труп его товарища. Дальнейший осмотр приборов показал, что кусок дюралюминия, застрявший в приборной доске, повредил рацию. Связи с землей не было. Самолет, ведомый автопилотом, уже шел на снижение.

Глава вторая

 Самолет приземлился на бетонную полосу, тянувшуюся ровной лентой на вершине скалистого хребта. Изумленному взгляду пассажиров, спускавшихся по аварийному трапу на бетон, открывалась необычная панорама. Самолет стоял у края бездонной пропасти, которой заканчивала полоса, Бог весть кем и для чего воздвигнутая в заоблачных высотах среди скал. Слева, справа и сзади -  та же зияющая пропасть. Нечего было и думать о том, чтобы опуститься. В синей дымке подступали со всех сторон белоснежные шапки гор. Казалось, вот они, рядом, протяни руку -  и окунешь пальцы в вечный снег. Но опытный глаз мог определить расстояние в несколько километров. Женщины, а их было немало, как дети, радовавшиеся недавнему приземлению, с испугом отступали от края полосы. Ежились от порывов холодного ветра и понемногу стали взбираться в салон. Мужчины собрались кучкой у шасси самолета, начали совещаться:
-  Господа!!! -  снова раздался зычный командный голос, принадлежащий невысокому мужчине в кепи:
-  Предлагаю всем по очереди высказывать предложения, как выбраться отсюда.
-  Эй! Не меньше, одного Километра! -  крикнули толпе подросток с края полосы. Все посмотрели л его сторону. Мальчуган лежал на животе и бесстрашно глядел в пропасть.
-  Денди, мальчик мой! -  с истерическим криком, барахтаясь по надувному трапу, скатилась женщина. Когда она достигла бетонки бросилась опрометью со всех ног с воплями к сыну. Тот в развалку, по-взрослому, ворча: -  Подумаешь, что я, маленький! -  шел, не спеша к ней навстречу. Женщина подбежала к нему, схватила за руку, угостив изрядной оплеухой, и потащила за собой. Мальчуган плелся следом, утирая рукавом свободной руки, размазанные по щеке слезы.
-  Предлагаю спуститься на парашютах! -  выкрикнул тучный мужчина с огромным дорогим перстнем на левой руке, при этом бриллиант звездой сверкнул на солнце.
-  Ваши шутки неуместны. -  Отозвался мужчина в кепи.
-  У пассажирских самолетов нет парашютов. -  Поспешил объяснить сосед в темно- синем плаще с поднятым воротником.
-  Разве?!! А я- то думал, что есть. -  Язвительно ответил тот. Их перебил мужчина в кепи:
-  Кто еще желает высказаться?
-  В аварийном отсеке есть канат! -   вмешалась Рея. И так, как она стояла на верхней подножке у трапа, то все поняли головы.
-  Мы можем один конец привязать к самолету и спуститься. Добавила она.
-  Не выйдет! -  крикнул мальчуган из-за ее спины. Но тут же исчез в салоне, увлекаемый бдительной мамой.
-  Я как-то об этом не подумала! -   сказала Рея скорее себе, чем остальным! -   что длины не хватит. -  И скрылась в салоне.
Рассвет, как и бывает в горах, наступил быстро. Ветер утих. Солнце залило простор. Ослепительной красоты пейзаж открылся взору. Горы засияли шапками снегов и предстали перед изумленными людьми в своем великолепии. На миг все забыли о несчастье.
Но к действительности вернул голос мальчугана:
-  Эй! Вон там! -  крикнул он из проема двери самолета. Смотрите!!!
Мужчины прильнули к иллюминаторам, так как все ночевали в креслах. Но ничего не увидели, так как мальчик указывал на дальнюю сторону посадочной полосы. Там виднелись еле различимые глазом мерцающие в серебристом свечении контуры огромного диска. Подобие трапа отделилось от стенки диска и уперлось в бетон. Люди под действием каких- то невидимых сил дружно сходили, но надувному трапу и двигались в сторону диска. Женщины и мужчины растянулись по бетонной полосе. Шествие
замыкали два пассажира, несших носилки с раненным пилотом. В просторном, круглом, как цирк, салоне диска люди разместились в креслах. Рея деловито задраила входную дверь. Все сидели сосредоточенно, молча. Так продолжалось несколько минут. Потом Рея открыла дверь, и спустили трап.

Глава третья

 На площадке стояло несколько серебристых дисков поменьше. Внезапно прямо из пространства возникли контуры серебристой машины, и по трапу на бетон спустился человек в плотно облегающем сетчатом костюме.
-  Приветствую вас, люди! -  произнес торжественным голосом незнакомец. Его седая борода, ниспадающая на грудь, шевелилась в такт голосу.
-  Вы на земле Райской Обители, племени Свободных. Мы представители общества будущего, корни наши исходят из доисторических глубин времени. - С этими словами проповедника он приблизился к пассажирам. -  Я вижу больного? -  на его бледном лице появилось мученическое выражение страдания и боли.  Встань, человек! -  властным голосом приказал незнакомец. Раненный пилот вскочил с носилок. Раны на руке и груди затянулись на глазах, бледность лица исчезла, щеки зарумянились. Толпа ахнула. Пилот в недоумении ощупывал еще минуту назад больную руку.
-  Меня зовут Кшатр, я верховный жрец Райской Обители.
-  Кшатр, вы такой кудесник! -  залепетала полная женщина.
Она заискивающе смотрела на жреца, часто мигая заплывшими глазами от полноты, -  Верните нас домой. -  Умоляла она. Женщины горячо ее поддерживали, убеждая на разные голоса, что у них дожидается куча дел, что все надо успеть, что близкие не находят себе места...
Толпа плотным кольцом окружила Кшатра. К женщинам присоединились мужчины, воцарился невообразимый гам. С невозмутимым видом Кшатр слушал. Потом поднял правую руку, призвал к спокойствию. Люди притихли, вопросительно глядя на проповедника, кое- кто даже забыл закрыть рост.
-  Для соотечественников вас нет.
-  То есть, как нет?! -  высоким фальцетом выкрикнул женский голос. Толпа закричала, угрожающе двинулась на Кшатр, плотное людское кольцо сжималось. Жрец поднял обе руки кверху. Люди мгновенно остановились, глотая слова. Воцарилась тишина, на лицах толпы отобразилось безразличие, словно одурманенные, пассажиры отсутствующими глазами смотрели на Кшатр.
-  Повторяю, для соотечественников вас нет. Ваш лайнер разлетелся в мелкие щепки. -  Кшатр продолжал терпеливо объяснять: -  Когда он потерял управление и мчался на скалы, мы спасли
вас от верной гибели. Но люди не должны знать о нашем существовании, поэтому все, кого мы спасли, никогда не возвратятся. Я все сказал вашему подсознанию. -  Он опустил руку. Толпа озабоченно загудела, пытаясь, что- то вспомнить, что произошло минуту назад, а что? Люди были в замешательстве.
-  Украли!!! -  неистово завопил тучный мужчина:
-  Фамильный перстень украли!!' -  Он подскочил к Кшатру. -  Понимаете, это фамильная реликвия, золотой перстень с огромным бриллиантом. Сняли прямо с пальца, а я- то даже не заметил. Ему цены нет!!! -  глаза его с мольбой уставились на Кшатр, лицо выражало страдание.
-  Что такое цена?! -  философски изрек жрец.
-  Вы же кудесник! Вор? среди нас! -  твердил толстяк. -  Помогите?!
Эраст обвел взглядом толпу. Мужчина с синим плащом в руке как- то странно крутил головой по сторонам, делая вид, что его происходящее не касается.
-  Хорошо, человек, я помогу тебе. -  Высокопарны пообещал Кшатр.
-  Среди вас есть человек по имени Воз!
Люди хранили молчание.
-  Последний раз взываю к совести.
Эраст протолкался к мужчине, что был с синим плащом на руке.
-  Тебя Возом зовут, не так ли?!
-  А твое, какое дело?! -  грубо ответил тот. Эраст ловко схватил его за шиворот и поволок к Кшатру.
-  Как ты смеешь, негодник?!! -  вопил тот, упираясь изо всех сил, но Эраст знал свое дело.
-  Я взывал к его совести! - обратился вдруг жрец к Эрасту, -  А ты проявил насилие.
Эраст от досады махнул рукой, отпуская жертву, и скрылся в толпе. Человек с плащом в руке гневно сверкнул глазами в сторону удаляющегося Эраста, поправляя воротничок рубашки:
-  Дерьмо!! -  крикнул он вдогонку.
-  Ты Воз? -  подбежал к нему толстяк. Он схватил несчастного за грудь и стал трясти изо всех сил! Зто ты украл, сволочь?! Признавайся, ты?!! -  пыхтел он, но схватил два молниеносных удара в живот и шею и, поворачиваясь на месте, медленно осел на бетон.
-  Это возмутительная низость! -   сказал Кшатр! -   сколько диких инстинктов господствует над вашими чувствами, люди?
-  Кшатр! -  Раздался женский голос, -  Ты, что, не человек?!
-  Я верховный жрец Райской Обители. -  Высокопарно оказал он, -  Человек!
-  Ну, слава Богу! -  раздалось насмешливо в толпе. Женщины захихикали. Толпа развеселилась и стала насмехаться над Кшатр.
-  Эй, Кшатр, ты, наверное, живешь за божьим духом? -  снова насмешливый голос женщины пытался уколоть жреца, но на холодном лице Кшатр ничего не отобразилось.
-  Ника! -  сказал невозмутимо жрец. -  Встань и возьми перстень.
Толстяк быстро вскочил на ноги. Человек с синим плащом, как в замедленном фильме, медленно полез правой рукой во внутренний карман пиджака и вынул оттуда драгоценность. Мика, как ребенок, радовался фамильной реликвии, радовался единственному дорогому предмету памяти о прошлом. Пассажиры притихли. Все, что хранила память о доме, теперь заключалось в одежде и в личных вещах. Люди с какой- то теплотой и нежностью осмотрели себя, только теперь им стало ясно, что Кшатр не клоун в цирке, что Кшатр это действительность. Тем временем жрец продолжал: -  Сейчас на этом вимане мы отправимся в город! -  и указал на мерцающий диск. Толпа нехотя двинулась к диску, Женщины вели убитых горем
разлуки с детьми матерей, мужчины более сдержанно плелись следом за Кшатр. Толпа гудела, но предпринять что- либо к возвращению не решалась. Все это казалось незнакомым, неясным, пугающим сном... Орест втолкнул по одному в дверь диска связанных бандитов, за ними вошел Эраст. Друзья уселись между гангстерами.
-  Орест, смотрите в оба! -   шепнул Эраст. -  Смотрите в оба, как эта штука управляется.
-  Никак! -  тоже шепотом ответил гангстер, что сидел слева Эраста, -  Мы уже успели насмотреться.
-  Заткнись! -  толкнул Эраст его в бок.
Кшатр, тем временем, застывшим истуканом сидел на своем месте. Управления диском не было видно. Жрец поднялся первым. Дверь бесшумно отворилась. Рея, как тогда в первый раз, спустила небольшой трап. Диск оказался теперь в прямоугольном помещении с абсолютно одинаковыми стенами, потолком и полом.
-  Сейчас прошу всех снять одежду. Мужчины отойдите от женщин.
Люди теснее сплотились. Никто не хотел подчиниться словам жреца. Кшатр невозмутимо продолжал:
-  Оружие бросьте на пол, пленникам развяжите руки.
Толпа не шелохнулась. Кшатр попытался убедить.
-  Одежду мы вам вернем. Необходима дезинфекция.
-  Что, мы заразные какие?! -  раздались женские голоса.
-  А деньги вернете? -  спросил кто- то.
-  Вернем все. -  Сказал поспешно Кшатр.
В наступившей тишине раздался резкий бряцающий металлический удар упавшего пистолета Ореста. За ним полетел на бетонный пол пистолет Эраста, который он преждевременно разрядил.
Началось разделение толпы, и вскоре две белотелые кучки обнаженных тел, застывших друг к другу спинами, стояли посреди комнаты. Между ними высились две кучи белья.
-  Прошу пройти вовнутрь! -   указывая на образовавшуюся дверь, напротив, каждой группы людей, сказал Кшатр. Внутри всех обдало паром, осевшим в легких и горле привкусом лекарств.
-  Не останавливаться, проходить! -  командовал голос.
Эраст шепнул Оресту:
-  Дезинфекция.
-  Газовая камера! -   съязвил Дин! -   скоро нам всем тут крышка!
-  Молчи, сволочь! -  не сдержался Орест, угощая гангстера
изрядным пинком в голый зад. -  Из- за тебя мы тут!
-  Благодари друга, а то бы давно ел райские яблочки! -  огрызнулся тот.
В следующей комнате люди облачились в сетчатые костюмы, плотно облегающие их тела.
-  Дальше мы вас расселим в комнатах общежития для новорожденных. -  Комментировал Кшатр! -   затем вы будете ходить в школу с нашими детьми, покуда не получите минимум знаний для того, чтобы стать полноценными гражданами нашей страны Райская Обитель.
-  Черт побери! -  вскричал Эраст! -   Да из нас хотят сделать каких- то истуканов, как этот Кшатр!
Снова поднялся невообразимый гам.
-  Друзья! -  послышался зычный голос, -  Надо протестовать!
-  Как?!! -  послышалось отовсюду.
-  Объявим голодовку, напишем от имени всех пассажиров письмо местной
печати. Ну и, в конце концов, не мы же одни такие, есть, наверное, кто- ни будь еще?
-  Наверняка! -  поддержали голоса говорившего.
Переодетые пассажиры шли за Каштром к высотному зданию с твердой убежденностью приступить к протесту, как только расселят по комнатам.
-  Вы привыкли к своему миру! -   голосом проповедника продолжал Кшатр, -   Поэтому ваше жилье не будет ничем пока отличаться от привычного вам.
-  А одежду нам вернут? -  спросил женский голос.
-  В общежитии. -  Ответил жрец.
Люди, измотанные приключениями, мечтали только об одном: скорее добраться до постели, хорошенько отдохнуть, а затем уже организовывать протесты. У стеклянных дверей небоскреба, названного Каштром общежитием, пассажиров встретил метрдотель, одетый в привычном глазу форму.
-  Ого! Как в мотеле! -  заметив его, воскликнул Эраст. Орест вел себя несколько сдержаннее.
 По комнатам их расселили по двое, выдавая условно старшему жильцу ключ. Эраст с Орестом заняли двенадцатый номер. Закрыв за собой номер на замок, повалились на койки и мгновенно уснули мертвецким сном. На рассвете всех разбудил голос Кшатр, доносившийся из невидимого репродуктора.
-  Всем вставать!
Эраст с Орестом спустились в ресторан общежития. За столиками сидели пассажиры, одетые в первоначальную одежду поверх сетчатого костюма. Завтрак состоял из отменных яств, подали даже пиво. По оживленному говору пассажиров можно было заключить, что меню нравилось.
-  Прошу всех подняться в актовый зал. -  Прозвучал голос Кшатр.
Мужчины нехотя поднимались со своих мест из - за столиков, которые быстро убирались официантками, в белых передничках и темно- синих костюмах
-  Мадам! -   обратился к одной из них Орест, -   Вы не могли бы мне составить компанию сегодня вечером?
На женщину с подносом это не произвело никакого впечатления, она продолжала, молча убирать грязную посуду, красивое ее личико с точеным носиком было сурово. Орест еще что- то хотел сказать, но, увлекаемый Эрастом, поплелся за остальными в актовый зал.
Дин и Альт ехидно улыбались издали. В просторном зале с указкой в руке возле каких- то схем застыл Кшатр. Но ожил в тот момент, когда любопытство зрителей взяло верх, и наступила тишина.
-  Уважаемые жители Мира, я обращаюсь к вам с призывом впитать все те знания, которые мы дадим вам, и использовать их во имя будущего цивилизации.
-  О, каком светлом вы и говорите, заперев нас здесь? -  раздался зычный голос, принадлежавший уже знакомому нам мужчине в коричневом кепи, впрочем, она была на нем и в этот раз, прикрывая лысину.
-  Вы поймете сами, проследив ход развития нашего и вашего народов.
-  К черту проповеди, доставьте нас на материк! -  заорал
фальцетом Воз. Его поддержала женская половина, мужчины сдержанно покосились, помня, что он вор все- таки.
-  Домой! Отправьте нас домой! -  женщины душераздирающими криками рвали тишину зала. Свет внезапно погас. На освещенном экране поплыли картины далекого прошлого человечества. А в зале царили беспорядки. Стучали ногами, свистели, кричали и хлопали. Затем раздалось дружное скандирование:
-  До-мой! До-мой! До-мой! -  в такт ему зал дружно хлопал в ладоши.
 Свет снова зажегся. Кшатр стоял перед зрителями с суровым лицом сфинкса. Пассажиры окончательно взбесились, видя, что жрец безучастен к их судьбе. Затрещали ломающиеся стулья, обломки их полетели в Кшатр. Эраст наклонился к Оресту с предложением:
-  Захватим эту мумию в заложники и, если нас выпустят отсюда, свернем ему шею.
Но друзья опоздали. К Кшатр отовсюду тянулись разъяренные руки толпы, готовые учинить самосуд, растерзать в клочки. Это им удалось. Жрец скрылся в обезумевшем клубке тел. Внезапно раздался истерический визг женщины. Клубок распался. Возле истерзанного до неузнаваемости тела билась в истерике рыжеволосая женщина. По лицу у нее текла кровь.
-  Люди, успокойтесь. -  Раздался невозмутимый голос Кшатра, где- то из задних рядов зала, в наступившей мгновенно мертвой тишине. Жрец хладнокровно ступал, приближаясь к возбужденной толпе и к останкам своего брата. Люди со страхом попятились.
-  Я призываю вас к спокойствию! Займите свои места. Продолжим знакомство!
Растерянность овладела всеми. Перепуганные случившимся, люди стали управляемы. Они подчинились власти Кшатр и заняли свои места. В зал вошло двое рабочих в черных комбинезонах с носилками, они, молча, делали свое дело, убирая останки предшественника как мусор. Кшатр второй, не обращая внимания на них, продолжал:
-  Обратите внимание! -   экран снова осветился, на нем замелькали картины эволюции и древней истории человеке! -   захватнические войны возникают на почве алчности народов порабощать слабых. В таких войнах гибнут ценнейшие памятники, библиотеки и целые народы. Мы же спасали от пожаров все, что могли, являясь в народ в облике жрецов, учителей, пророков, монахов и всевозможных просветителей...
 Кшатр разглагольствовал о том, что человек, в конце концов уничтожит себя силой своего же гения, закончив словами:
-  Мы с точностью до одного года предсказываем гибель планеты в гигантском катаклизме взрыва.
-  Это вздор! -  донеслось из зала.
-  Вы делаете что- либо, чтобы предостеречь человечество? -  спросил зычный голос.
-  Мне ли вам говорить? -  ответил Кшатр. -  Вы что, не читаете газет, не видите, как протестуют трезво мыслящие люди?!
-  А, конкретнее, вы можете отнять оружие из рук убийц?! -  спросил кто- то из зала.
-  Мы -  нет, потому, что оно в руках коварного и хитрого
врага, прежде, чем мы доберемся к нему, враг пустит его в действие.
-  И вы сидите, сложа руки?! -  иронический голос женщины раздался с примесью горечи. Между Кшатр и аудиторией завязалась дискуссия. Мост доверия наведен, участие толпы нарастало.
-  Мы готовим большое переселение из Марса на планету Земля, и вам
выпала честь быть в числе помощников этой благородной миссии.
-  А не лучше было бы разработать план и отнять оружие у убийц?
-  Повторяю! Малейшее подозрение врага приведет к взрыву.
-  Вы трусы! -  кто- то, не сдержавшись, высоким мужским фальцетом крикнул оскорбление.
-  Мы не хотим приближения катастрофы! -  однозначно ответил Кшатр.
 После этого ознакомительного выступления жизнь пленников потекла по строго разработанному плану в учебных классах и аудиториях учебного комплекса Райской Обители. Для каждой группы, предварительно организованной, с учетом интеллектуальных особенностей каждого слушателя отдельно. Среди учеников оказалась небольшая группа, наотрез отказавшаяся получать какие- либо знания. В нее вошли Эраст, Орест, бывшие бандиты Дин и Альт, обладатель зычного голоса и еще двое мужчин. Женщины все согласились обучаться, сославшись на безвыходность положения. Отказавшимся Кшатр предложил включиться в работы. Эраст с Орестом приняли предложение, остальные отказались. Для них теперь основным стало курение, бесконечные разговоры о побеге, занимавшие все оставшееся время в промежутках между завтраком, обедом и ужином. Кшатр убеждал протестующую группу всевозможными средствами, пытаясь привить интерес к учебе. Он терпеливо беседовал с каждым, и каждый ему задавал один единственный вопрос:
-  Как поскорее отсюда выбраться?
Вконец измотанный, жрец ответил: -  Вы вольны делать все, что вам заблагорассудится, только
Единственное, что я вас прошу; не вздумайте пытаться бежать, вы можете погибнуть. Если вы все- таки вздумаете учиться или работать, я к вашим услугам, господа.
 С этими словами он встал и поклонился. Возле двери Кшатр замедлил шаг.
-  Эраст и Орест, прошу следовать за мной.
Оба дружно вскочили. Колючие реплики оставшихся слушателей, приправленные презрительным свистом, летели следом. Эраст невозмутимо пропускал все мимо ушей, лишь на слове «холуй!», брошенным зычным голосом, чуть вздрогнул, побледнел, но мысль: «Не время!» уняла негодующее сердце. Орест втягивал шею от града нелестных слов, шагал молча, пока не достиг выхода.
-  Бездельники! -  бросил он с хлопком закрываемой за собой двери.
Улица встретила друзей сиянием утреннего солнца и ароматами цветущих трав. Эраст во все глаза смотрел по сторонам. Дома не выше двух этажей, одетые в мерцающие разноцветными мягкими красками стены. Каждый имеет свое, отличительное от других, «лицо». Вокруг расположены деревья в порядке, строго отвечающем искусству составления букетов, когда цветами являются не сами цветы, а кроны деревьев.
Кшатр спешил объяснять:
-  Здесь жилая зона города. Как видите, широких улиц у нас нет, есть только узенькие тропинки.
Они продвигались дальше, с восхищением отмечая каждую мелочь. Дома, дома, дома разбросаны с изысканным вкусом среди зелени. «Как же так, почему нет прохожих?»   -  озадаченный Эраст не находил ответа. Этот вопрос разрешился, как только он заметил, что стены домов изменяют окраску, подстраиваясь под тот или иной цвет, преобладающий вокруг. За жилыми кварталами показались строго прямоугольные здания с одинаковыми серыми стенами и плоскими крышами.
-  Мы остановились на таком решении, в архитектурном строительстве, потому что это решение лучше настраивает психику на серьезный рабочий лад. -  Старательно объяснял Кшатр.
В одном из зданий жрец оставил друзей на попечение незнакомца. Мужчина коренастый не высокого роста, деловито представился: -  Меня звать Кечо. Я заведующий адаптационной лабораторией. Зря вы не захотели учиться, ребята. -  Отечески заметил он.
-  Мы не маленькие. -  Ответил Эраст.
-  Ну, ну, храбрецы, и куда вы годитесь без знаний?
-  Ну, ты! -  схватил Эраст Кечо за грудь, вернее, за паутину комбинезона на груди, и с каким упоением почувствовал, что загребает еще и грудную растительность. Но тот даже не реагировал, истуканом застыл на месте, превратившись в камень. Эраст хотел вздернуть Кечо, как следует, видно, сдали- таки нервы, накопленная злость еще в зале требовала выхода.
-  Я же говорил! -   спокойный голос Кечо раздался за спиной
Эраста, -  Куда вы годитесь без знаний?
Ошеломленный Эраст обернулся и увидел говорящую копию Кечо.
-  Что это? -  вскричал он.
-  Ах, это! -   сказала копия, -  Это мираж.
Эраст посмотрел на свою пятерню, сжимающую пустоту.
-  Как это?! -  бешено выкрикнул Эраст.
Но следовавший уже впереди Кечо нехотя ответил:
-  Со временем, мальчики, узнаете.
В сверкающей стерильной чистотой лаборатории Кечо усадил друзей в кресла. Затем, мурлыкая себе, что- то под нос, оплел паутиной проводов с датчиками, которые заботливо разместил в ведомых только ему точках на телах.
-  Сейчас немного отдохнете.
С помощью пневматического шприца, похожего издали на пистолет двадцать пятого калибра Кечо впрыснул лекарство. Эраст почувствовал головокружение и ощущение падения в ту самую пропасть, в полметра от которой приземлился их самолет...
Когда Эраст пришел в себя, ныла каждая мышца, в комнате жужжали какие- то насекомые. Эраст, озираясь по сторонам, искал шмелей, но в полете ничего не было. Жужжание доносилось от комбинезона. Брезгливо осматривая одежду, Эраст с удивлением отметил, что тонкая ткань интенсивно испаряет обильный пот и от этого происходит жужжание. Не обнаружив насекомых, Эраст обнаружил Ореста, лежащего, как и он, в кровати.
-  Ты как?
-  Ничего, только вот жужжит.
Появился Кечо: -  Извините, но мне пришлось всадить вам львиную порцию противоядий и всевозможных Антител против болезней.
-  Нам от этого не легче! -   ответит Эраст.
-  Вот вам для усмирения сил гнетущих.
Усмирительная жидкость оказалась минеральной водой, но по действию значительно превосходила ее. Почти мгновенно от боли в мышцах не осталось и следа. Комната наполнилась тишиной.
-  Когда мы приступим к работе? -  нарушил ее Эраст.
-  Не так скоро, как вам кажется. -  Ответил Кечо. -  А пока
вставайте с постелей.
-  А, что, мы недоумки какие- то? -  попытался возразить Эраст. Но Кечо с холодной рассудительностью продолжал: -  Прежде чем ступить на Землю, нужно пройти стажировку. Научиться хорошо, владеть оружием, распознавать, мясоедных тварей и травоядных. Научиться отличать растения - хищники, которыми кишит планета.
Эраст еле сдерживал бешенство, когда речь зашла об оружии, он хотел выложить весь арсенал самозащиты этому меланхоличному истукану, но Кечо учил сдержанности, и Эраст выдержал. А Кечо невозмутимо продолжал уже в коридоре: - Прежде всего, научим вас самообороне.
-  Да я кого угодно научу! -  вскричал нетерпеливый Эраст.
-  То, чем владеете вы, смешная забава. -  Продолжал все так же хладнокровно Кечо. Эраст молниеносно схватил в замок руку Кечо, послышался треск ломающейся кости. Мгновение -  и каменная статуя
Кечо больно встретила затвердевшими членами руки Эраста.
-  То, чем вы владеете, смешная забава! -   повторил голос Кечо. Как и в первый раз. Эраст обнаружил у себя за спиной двойника Кечо.
-  Так, где же ты, в самом деле?!!
-  Я перед вами.
-  А, кого я взял на болевой прием?
-  Пустоту.
-  Как так, я же ясно видел тебя! -   возмущенно выкрикнул Эраст.
-  Нет, дорогой гость, вы взяли пустоту, перед вами только моя видимость, отображение моей видимости в вашем мозгу. Объяснял Кечо, - В этом вот и весь фокус самообороны. Вы как бы видите своего соперника, а на самом деле общаетесь с его призраком и, естественно, не можете причинить ему зла.
-  Но почему, же я ощущал отвердевшие члены?
-  Это вторая сторона оружия самозащиты.
-  Как так?
-  Очень просто, для того, чтобы в вашем сознании вызвать свой образ, я должен завладеть им, то есть тем местом сознания, которое предназначено, если хотите, отпущено для меня.
-  Выходит, не я вас воспринимаю, каким вы есть, а вы себя преподносите мне таким, каким хотите показаться?
-  Конечно. -  Подтвердил Кечо, -  Для наглядности смотрите!
На месте Кечо возник огромный ящер с зубастой пастью, издающей отвратительнее зловоние. Друзья прильнули спинами к стенам коридора. А спокойный голос Кечо продолжал: -  А, теперь закройте глаза.
Эраст закрыл сначала один, другим он продолжал наблюдать за отвратительной тварью, потом другой. Животное не исчезло.
-  Обратите внимание, что при закрытых глазах вы наблюдаете объект. -  Объяснял Кечо. Эраст успокоился:
-  Да, я, кажется, понял. Вы внушаете моему сознанию всякие карикатуры, а я воспринимаю их за натуральные картинки.
-  Да не совсем так, все, что окружает вас, все это натуральное, а единичный объект, вот я, например, -   на месте твари появился Кечо. -  Почему единичный объект? Потому что, учитывая вашу неподготовленность, мы не можем давать вам комплекс объектов. Лишь те, кто пройдет специальную подготовку и тренаж, может воспринимать энное количество объектов одновременно и реагировать на угрозы.
Коридор закончился, и они попали в круглую комнату, в которой, за полукруглым пультом сидел двойник Кечо. Кечо- проводник нечаянно растаял в воздухе.
-  Ну, будем знакомиться поближе. -  Сказал Кечо Настоящий. Он встал и пожал каждому руку.
-  Я думаю, на сегодня довольно. Можете идти. -  Эраст и Орест вышли в образовавшуюся в стене справа от Кечо дверь.

Глава четвертая

 В фойе общежития метрдотель сообщил новость:
-  Знаете, ваши пассажиры пропали!
-  Кто это наши?! -  вступил в разговор Эраст.
-  Ну, те, из тринадцатого. -  Уточнил он.
-  А- а- а, один маленький такой, двое, как братья, с раскосыми глазами, один подозрительного вида и толстяк, среди честной компании?! -  уточнил Эраст.
-  Насчет толстяка не знаю, а вот братьев видел и коротыша с ними...
Но друзья уже не слушали. Энергичными шагами они взбежали по широкой лестнице, устланной дорогим парчовым ковром, на второй этаж.
-  Стало быть, удрали. -  Подытожил Эраст.
-  Выходит, не ограничились болтовней. Мы только ничем не делаем.
-  Придет время... -  Ответил Эраст. Утром к ним явился Кечо.
-  Я вас провожу в оружейный класс.
-  Что, опять учиться?! -  вскричал Эраст.
-  Овладение оружием самообороны является священной обязанностью жителей Райской Обители.
-  Мы не вы. -  Отрезал Эраст.
-  Вы хотите стать десертом в обеде какой- ни будь твари на Земле?
Слова Кечо подействовали на него. И Эраст с постели и ушел в ванную. Орест втаскивал на себя комбинезон. Спустя четверть часа они уже спускались по лестнице вниз. Словоохотливый метрдотель успел сообщить:
-  Их до сих пор не могут найти.
Помня недавние колкости и свист. Эраст даже ухом не повел.
Орест, отдавая ключи:
-  А что, они сбежали на вимане?
-  Виманы все на месте.
-  Что делается для поиска сбежавших пассажиров? -  догоняя Эраста, спросил Орест у Кечо. Тот нехотя ответил: -  Ничего.
-  Как?!
-  Отсюда невозможно сбежать. -  Коротко ответит он. От этих слов Эраст споткнулся на повороте тропинки, сворачивающей к тренажному городку, и чуть было не упал. Смысл слов ответа произвел сильное впечатление на друзей. Оружейный класс представлял собой огромный зал, в который
перенесли часть земной фауны. Небо и тучи были как подлинный кусочек пейзажа. Заросли джунглей кишели зверьем, искусно сработанных под настоящие. Кечо деловито объяснял: -  Здесь собрано все то, что пожирает, кусает, жалит, сосет кровь и убивает наповал. Вот, например, - Кечо остановился на одной из тварей и продемонстрировал оружие защиты. Макет твари набросился на него, разинутая пасть с лязгом сомкнула челюсти на туловище поперек. Эраст отшатнулся от кошмарного зрелища, но Кечо Второй возник рядом, деловито комментируя:
-  Для наглядности я внушил себя вам и этой твари. Вот она и схватила призрак.
-  Как же внушать? -  нетерпеливо спросил Эраст.
-  Очень просто. Для этого необходимо глазами зверя представить себя где- то подальше от вас. Тогда зверь начнет осязать вас в том месте, где вы этого хотели. Он бросится следом и поспешит отведать ваш призрак.
-  Но как это сделать?
-  Тоже не составляет труда. Ваши комбинезоны нечто иное, как ткань из биомагнитных волн, настроенных на усиление телепатических волн. От вас требуется только одно видеть себя глазами нападающего животного, да стараться преподнести себя не там, где вы находитесь, а в противоположной от вас стороне.
-  Ну, а если не получится?! -  спросил Эраст.
-  Такую способность каждый отрабатывает до автоматизма. Ошибка исключена. Эти тренажеры помогут вам усвоить приемы самозащиты. Помните, звери не настоящие и вреда вам не доставят. После того, как вы обратите всю эту нечисть в бегство, дадите мне знать. Я приму от вас экзамен и можно приступать к работе на Земле.
Кечо второй медленно растаял в воздухе. Эраст с Орестом остались одни. Урок, длившийся весь день, исчерпал отведенное время. Но, ни Эраст, ни Орест так и не смогли заставить, ни одно животное бежать. Вместо этого страшные рептилии сбились в невообразимое стадо, от которого содрогались кроны гигантских папоротников и стволы хвоща, дрожала, как в лихорадке, земля. На месте непролазной чащи образовался зеленый ковер из втоптанных многотонными тушами животных зеленых веток и листьев. Деревья же блестели в лучах искусственного солнца ободранными от коры стволами. Усталые и оглохшие от рева чудовищ ученики брели по утрамбованной зелени с таким выражением на лицах, при котором человеку совершенно наплевать на собственную шкуру. За их спинами ревел кошмар.
-  А, ваших беглецов нашли. -  Сообщил метрдотель, когда измученные ученики ввалились в фойе общежития.
-  Папаша, сколько раз вам объяснять. Это не наши, они сами по себе, мы сами по себе. Понятно? -  произнес Эраст. На что тот не нашелся, что сказать.
-  А, где их нашли? -  спросил Орест.
-  В первом вимане. Вы бы видели, что они там внутри натворили. Кресла изувечили, всю обшивку ободрали. А под конец даже подрались, так и не смогли понять, как эта штука управляется.
-  Где они сейчас?
-  Да у себя, в тринадцатом, где ж им еще быть?
Лицо Ореста тронула улыбка, но он не стал продолжать разговор, взял ключи и устало поплелся следом за товарищем. Дни проходили за днями, и вот уже месяц позади, но, как ни старались Эраст с Орестом постичь искусство самообороны, все тщетно. По- прежнему друзья слонялись по ковру плотно утрамбованной зелени в оружейном классе, стадо искусственных рептилий с бешеным ревом тащилось им вослед. Давно махнув рукой на устрашающий вид звериных чучел, ученики перестали обращать внимание на них.  В конце концов, решили сообщить об этом Кечо. Кечо не заставил себя ждать, явился, как гром небесный, тут же, как только о нем зашел разговор. И сразу приступил к делу:
-  Ну что, не получается?
-  Как видите. -  Отвечал Эраст.
-  Ну, а как насчет памяти, можете с закрытыми глазами определить хищника?
-  Да хоть том по биологии сочиняй, все изучили. Вы вот что, Кечо, давайте нам наши лучеметы -  и дело с концом. Тут уж мы не подведем, перекосим всю эту нечисть.
-  Я не решаю! -   уклончиво ответил Кечо.
-  Так что же нам, по- вашему, торчать без дела?
-  Не горячитесь. Я поговорю с Кшатр. А сейчас идите- ка домой.
В фойе метрдотель как всегда, любивший поговорить, сообщил:
-  А, эти уже сидят в баре, злые, как черти. Ни с кем не разговаривают.
-  Не беспокойтесь, папаша! -   отвечал Орест! -   у нас теперь достаточно времени, еще поговорим.
Около полуночи Эраст спустился в бар общежития и с удовольствием обнаружил уголок привычного глазу Мира. За прилавком в белой рубашке с бабочкой вместо галстука стоял бармен. Полки были сплошь заставлены знакомыми напитками.
-  Лимонаду! -  заказал он. Бармен, вскинув лохматые брови кверху, налил высокий стакан. Хлебая прохладную жидкость. Эраст осмотрел зал. За столиками сидели неудачники побега. Эраст невольно осмотрел их. Затем подошел к столику, за которым сидел коротыш, спросил:
-  Можно разбавить ваше одиночество?
-  Садитесь. -  Сухо сказал тот. В его голосе прозвучали еле уловимые нотки теплоты.
-  Что слышно в вашей компании?
-  Так, неудача.
-  Ах, да. Метрдотель мне все уши прожужжал.
-  Но, как вы можете спокойно сотрудничать с ними? -  горячо заговорил собеседник.
-  А, как большинство?
-  Стадо баранов, я им не удивляюсь. Но вы, как вы можете? -  делая сильное ударение на «вы», продолжал возмущенно обладатель зычного голоса. При этом лысина его покрылась испариной. Он достал носовой платок из нагрудного кармана черного пиджака и приложил к голове, смахивая капельки пота. Воцарилась неловкая пауза. Собеседники некоторое время молчали. Эраст в это время успел разглядеть сухощавое лицо с выдающимися скулами и квадратным подбородком. Все оно съежилось в застывшую гримасу морщин. Это было лицо старика.
-  Вы служили в армии? - спросил Эраст
Старик выпучил от неожиданного вопроса голубые глаза, морщины вмиг разлетелись по лицу, обозначив крайнее удивление.
-  То есть как?!
-  Ну, служба в армии у вас была?
-  Да какое это имеет значение?
-  Собственно, никакого значения, но вы умеете командовать, и вот эти олухи! -   Эраст кивнул головой в сторону хмурых лиц соучастников, сидевших поодиночке за столиками! -   слепо следуют за вами.
-  А вам какое до этого дело?
-  Да может, я тоже хочу избавиться от этих Кшатр.
Собеседник подозрительно уставился на Эраста. Пауза затянулась. Первым нарушил молчание старик.
-  Ну, если вам так хочется. Полковник. Полковник в отставке, Мадер, служил в оккупационных войсках Южного Полушария. Эраст представился в свою очередь.
-  Ну, и что предпримете вы? -  нарушил молчание полковник.
-  Пока я об этом не хочу говорить, но вас, полковник, прошу не распространяться о моих планах.
-  Да и с кем? -  брезгливо покосившись в сторону сидевших неудачников, вопросом ответил Мадер.
Кечо явился утром с двумя лучеметами под мышкой. Эраст с нескрываемой радостью схватил один из них. Привычно зажал рукоятку в кисти правой руки, проверил заряд, осмотрел, затем нацепил поверх комбинезона пояс и прикрепил к нему кобуру с лучеметом. Эраст в этот миг почувствовал себя увереннее.
-  Надеюсь, вы в совершенстве владеете этим оружием? - снисходительно спросил Кечо.
-  Не менее легко, чем вы своим. - Отпарировал Эраст.
-  Мы можем продемонстрировать его в деле на Земле! - внес предложение Орест.
-  Сначала сдадите экзамен, ваши жизни нам дороги.
В экзаменационном зале условия максимально приближенные к земным условиям. Экзамен заключался в истреблении настоящих зверей, питающихся нападать. При успешном отражении атаки экзамен считался сданным.
-  Будете прикрывать меня. Орест! -   сказал Эраст, когда за друзьями закрылась массивная дверь экзаменационного зала.
-  Я все сделаю как нельзя лучше, считайте. Эраст, что за спиной у вас железная стена.
-  Помните, Орест, от вас зависит наш успех или поражение.
-  Не скромничайте! -   пуская луч в крылатого ящера, нападавшего сзади, говорил Орест, подбадривая друга. Эраст даже не обернулся. Все внимание его было сосредоточено на противоположный конец опасного участка зарослей. Дойти до прозрачной кабины целым и невредимым -  значит, экзамен сдан на удовлетворительно. Отлично сдать -  значит, убить еще с дюжину мерзких тварей по пути. Эраст левой рукой в жесткой металлической перчатке, надежно предохранив руку от неприятностей джунглей первобытного леса, отодвигал свисающие лианы и проделывал проход в зарослях. Рептилии злобно рычали, шипели, пожирали друг друга, но на людей нападать боялись. Неожиданно живая лиана обвила молниеносно руку Эраста и, сильнейшим рывком опрокинутый наземь, он полз в красную пасть растения- животного. Лучемет выпал из руки от неожиданного и сильного рывка. Эрасту грозила верная гибель. Орест, прикрывавший тыл, не сразу заметил падение друга.
-  Орест!!! - орал Эраст. - Спасайте, дружище!
Мгновение -  и Орест полоснул лучом по красным живым щупальцам в центр зловонной пасти. Столб пара и дыма вырвался из зарослей, зеленое щупальце ослабло. Эраст быстро освободился. Но лязг зубастой пасти рептилии, застывшей над ним, поверг капитана наземь. Орест отчаянно отбивал друга от наседавшего со всех сторон зверья. Наконец ему удалось добраться до лучемета Эраста. Пинком Орест подбросил оружие другу. Еще две твари с разорванными животами конвульсивно извивались от оружия Эраста. Опасность миновала. Эраст внимательно следил за пространством впереди. Медленно друзья продвигались все дальше и дальше вперед. В середине пути Эраст очутился между двух стволов дерева. Внезапно одно из них поднялось высоко над головой, грозя раздавить. Отчаянным рывком ему удалось увильнуть в последний момент. Орест спас Эрасту жизнь и на этот раз, раздробив стволы- ноги огромного животного. С диким ревом туша его повисла на соседних стволах папоротников, что спасло им жизни. Сразу же, как только они проскочили опасное место, стволы огромных папоротников сломались, и гора горелого мяса ухнула на землю. Впереди звери сплотились живой стеной. Эраст стал косить лучом направо и налево, прокладывая путь. От высокотемпературной концентрации лучевой энергии вспыхнули деревья, начался пожар. Рептилии в панике бросились врассыпную. Они метались, стуча рогами, копытами, чешуйчатыми телами в стены экзаменационного зала. Земля гудела, в угарном чаду животные задыхались, падали, ревели душераздирающими криками. Такого исхода не могли предвидеть даже учителя. Положение складывалось критическое.
-  Друг мой! -   кашляя и задыхаясь, кричал Эраст, -   Рано мы уходим! Не все еще сделано, не все!
-  Эраст, простите меня! -   давясь в чаде, отвечал Орест, -   Простите за то, что был я вашим врагом, лютым врагом, желал вашей смерти, как сейчас желаю вам добра, ненавидел вас, как люблю сейчас.
Дым разъедал глаза, душил. Слезы текли по щекам, размазывая копоть. Орест и Эраст стояли, обнявшись, ожидая конца. Рептилии в панике бились, давя друг друга, наскакивая на стены, и стены рухнули. Потолок с намалеванным небом и облаками разлетелся от удара о землю, но благодаря куполообразной форме, сбил огонь. Орест и Эраст очутились под рухнувшей стеной, которая надежно отсекла пожар и дым, а в образовавшийся пролом хлынул поток свежего воздуха и света. Им удалось чудом спастись.
Но репутация друзей в лице их учителей была испорчена. Однажды после долгого молчания Кечо сказал им: -  Кшатр решил отправить вас на Землю с первой партией грузов для экспедиции. Будете заниматься доставкой образцов и грузов, одним словом, мы вас используем в транспортных операциях.
Эраст ликовал. Орест опустил глаза, чтобы скрыть радость. После минутного молчания Кечо протянул две прямоугольные карточки,
-  Это вам визитки на завтрашнее совещание ученых. Это поможет вам войти в курс дела.
На карточке было что-то написано на языке Райской Обители. В положенное время друзья явились в конференц- зал. Просторные коридоры, наполненные гулом ходивших людей, вмещали в себя все новых и новых участников. Места в зале постепенно заполнялись. Наконец в стотысячной аудитории воцарилась тишина. На помост с маленькой трибуной, расположенной в центре зала, вышел главный зоолог Райской Обители Лион: -  Разрешите представить вам, уважаемые коллеги, представителя Вселенного Общества Органической Жизни Эта. Ему слово.  Лион сделал широкий жест рукой, приглашая ученого занять место на трибуне. Величественно ступая, на помост взошел стройный человек, чуть выше Лиона. Тело его укрывала тончайшая сеть волновой защиты, от этого фигура казалась серебристой.
-  Ученые обратились к нам за помощью! -   начал Эт, мы пришли. История цивилизаций хранит Аналогичный случай трагической участи наших предков. Они не склонили головы перед слепыми силами Природы, и вышли победителями, сохранив жизни потомкам, в лице которых вы видите сейчас меня.
Историю эту и все научные разработки, связанные с прививками генов, мне поручено передать вам во имя спасения и жизни Разума во Вселенной.
С этими словами Эт передал под гром аплодисментов серебристый цилиндр Лиону.
-  Мы глубоко тронуты участью в нашем горе братьев по разуму
и выражаем вам глубочайшую признательность. -  Лион обнял по- братски Эта. Тот на мгновение застыл, затем отстранился от Лиона и сказал:
-  На этом мы выполнили свою миссию. Учитывая колоссальные
расстояния, отделяющие наши миры, я не могу дольше оставаться с вами. Прощайте, братья. Да восторжествует спасенный Разум в Солнечной Системе!
Яркая вспышка Аннигилирующего тела Эта на мгновение ослепила аудиторию. Когда глаза присутствующих свыклись, гостя уже не было. На помосте стоял один Лион с цилиндром в руке. Свет в зале потух, погрузив присутствующих в мерцающее свечение экрана.
-  Внимание, ученые. -  Призвал к спокойствию оратор, -  В наших руках будущее жизни Солнечной системы.
-  Ого, куда загнул! -  шепнул Эраст Оресту.
-  Любопытно. -  Ответил тот. С ближних кресел на них покосились. Друзья умолкли и стали слушать вместе со всеми. Лион продолжал:
-  Четыреста лет назад, как вам известно, мы отправили на Триду в созвездие Тау- Кита звездолет, ведомый Тахоном и Церрой. Он успешно достиг границ созвездия, но не вернулся. Спустя двести лет после этого снарядили новую экспедицию в составе двух молодых людей Терикла и Перила, которые также успешно добрались до цели, но выполнить задачи экспедиции удалось только одному Перилу. Благодаря его самоотверженности, мы получили драгоценные данные о системе Тау- Кита, и в частности, о природных условиях Триды, о ней я хочу подробно изложить все, что касается возможностей переселения, остановиться не причинах гибели первой экспедиции и охарактеризовать биосферу…
 Ученый долго рассказывал, объяснял, Его речь пестрела терминологией. На экране возникали бесчисленные схемы и формулы. Наконец объявили перерыв. В многолюдном коридоре Эраст впервые
заговорил о Дамиане.
-  Орест, вы помните, мы ведь летели на поиски Дамиана.
-  Да, вы много интересного мне о нем рассказывали. Помнится, он бредил этим обществом в Райской Обители.
-  Не только бредил, но впоследствии ему удалось связаться с ними, и он некотором смысле работал на них.
-  Да! -  удивился Орест. -  Как я не догадался, поражаясь его способностям.
-  Кое- чему он меня научил. -  Углубился в воспоминания Эраст.
-  Чему же, если не секрет?
-  Да нет, не секрет. Этот прием хорошо знают жрецы и пользуются им при необходимости.
-  Интересно, что это за прием?
-  Человек может, используя этот прием, замедлить биологические процессы в своем организме и долгое время находиться без воды и пищи и даже воздуха.
-  Неужели Дамиан где- то тут?
Орест высказал несколько предположений. Эраст тут же их отверг
-  Но почему? -  возмутился Орест. -   Вы утверждаете, что он не может быть на Совете?
-  Нет, не может быть, я в этом уверен. Его здесь нет. Твердо сказал Эраст. Орест спорить не стал. Перерыв кончился. Друзья поспешили занять свои места. Лион снова заговорил:
-  После всестороннего изучения вопроса есть два пути. Первый -  перелет на Триду. Но жить там -  значит воссоздать все условия, то есть атмосферу, фауну и климат. Как водите, с этим мы не справимся.
Второй путь -  переселение на планету Земля. Там существуют низкоорганизованные существа, идущие по Аналогичному пути развития, происшедшем у нас. Нас заинтересовали ряд животных, которые представляют ценность. Нам удалось выделить среди них одно существо, способное пройти сквозь века. Название ему Фарпел. Хочу остановиться на некоторых условиях жизни на планете. Основным недостатком живых существ Земли является их безвозвратная смертность, они, как и мы, умирая, не возрождаются. Создать механизм возрождения подобно встреченному на Триде -  это значит продлить жизнь каждого жителя до возраста цивилизации в целом -  до двух с половиной миллионов полных витков планеты Земля вокруг Солнца. Схема переселения на Землю проста, стадам животных, так называемым Фарпелам, мы сделаем прививку, состоящую из генетических тел. Впоследствии гены, влияя на наследственный аппарат, будут способствовать рождению новых видов, развиваясь, которые выйдут к мыслящим существам и наконец узнают в себе тех, кто пришел на Землю, спасаясь от страшной катастрофы...
После выступления Лиона последовали выступления ученых с конкретною программой действий, в которую вносили вопросы отбора генов для Земли, подготовки экспедиций и, наконец, поиска земли для переселения Райской Обители. Совет ученых закончился поздно вечером.

Глава пятая

 Земля. Огромное пространство зеленого первобытного леса. Ядовитые испарения болотистых мест наповал убивают животных сухой местности, волею случая попавших сюда, застывших теперь белыми ребристыми костяками скелетов. Незадачливых животных беспощадно губит фауна леса. Сотни вредных насекомых и паразитов мгновенно парализуют организм пресмыкающегося своими укусами. Умирающие животные встречаются тут и гам, глядят красными воспаленными глазами, безмолвно взывая о помощи. Но закон естественного отбора беспощаден. Он разит невидимым мечом, сметая вид за видом, семейство за семейством, на пути становления планеты. На небольшой возвышенности, среди густой поросли растений, неподвижно стоят два космонавта в скафандрах. Они не шевелятся. Кажутся причудливыми c одами их прозрачные застывшими пузырьками шлемы. Что заставило так сосредоточенно всматриваться пришельцев в этот лес? Царящая вокруг обманчивая тишина да покой. Внимательно присмотревшись в сторону устремленных взглядов людей, можно заметить мелькающее среди ветвей покрытое серой шерстью существо. Вот оно прыгнуло на ветку и, на миг застыв на ней, спустилось в густую поросль травы. Длинные передние лапы с пятипалыми отростками держат красный плод, поворачивая его каждый раз при откусывании. Продолговатые челюсти быстро двигаются, жуя плод, сок от которого стекает по нижней челюсти на пальцы лап с длинными черными когтями. Черные бусинки глаз пугливо высматривают врага. Длинны хвост, утолщенный к туловищу, поддерживает существо в сидячем положении. Задние тонкие лапы поджаты.
-  Словно человек на корточках! -   наблюдая за зверем, сказал один из людей.
Доев плод, животное с поражающей ловкостью скользнуло по ветке дерева и скрылось в густой листве крон.
-  Подумать только, в этой омерзительной твари будущее Земли! -   сказал с гримасой брезгливости другой.
-  Не только Земли, дорогой Эраст, но и будущее Солнечной!
-  Ну, раз вы так говорите. Орест, то я изменю свое отношение к этой мерзости! -   с иронией заметил товарищ.
-  Что поделаешь, мы вынуждены подчиниться. Учителя, мне кажется, правильно делают.
-  Я не могу поверить, что в одном из таких существ будет пульсировать жизнь мыслящего существа. Да и к чему эта затея? По мне борьба за освобождение планеты от призрака катастрофы вот что главное, вот куда надо бросить все силы, посвятить всю жизнь. -  Негодующе говорил Эраст, глаза при этом сверкали, как
два раскаленных угля.
-  Вы согласны со мной. Орест?
-  Я? -  отозвался Орест, он не ожидал такого вопросы. -  Да, я не отвергаю ваши стремления, мой друг, но и не осуждаю Учителей. По мне так они учли все возможные варианты и предпочли избежать риска.
-  Я не о том сейчас! -   твердым голосом сказал Эраст! -   вы согласны вернуться и вести борьбу?
Орест молчал. Он долго соображал, что-то потом ответил. -  Можете рассчитывать на меня, дорогой друг. - Эраст подал товарищу руку, крепкое пожатие скрепило союз. На маленькой площадке, лишенной растительности, серебристой обшивкой сверкал на солнце диск. Обе фигуры подошли к нему. Эраст полез по трапу вовнутрь. Орест, дожидаясь его внизу, стал принимать ярко окрашенные круглые металлические контейнеры, ящики, какие-то свертки в чехлах, пластиковые мешки и т.д. Когда с разгрузкой было покончено, космонавты накрыли груз огромным брезентом. Затем, тщательно закрепив по бокам, поднялись вовнутрь диска. Там они уселись в кресла и пристегнулись ремнями.
-  Не понимаю, зачем необходима процедура пристегивания, сказал Эраст.
-  На случай аварии.
-  Да мы же не ощущаем никакого перемещения в пространстве. Вот только эти две лампочки на потолке.
-  Кстати, горит уже красная.
-  Ну, раз зелёная лампочка уже угасла! -   иронически сказал Эраст, расстегивая привязные ремни.
Эраст последовал его примеру. На стартовой площадке их подкидал Кечо. Он всегда справлялся о полетах на Землю.
-  Разрешите доложить! -   не без удовольствия наблюдая неприятную гримасу на лице Кечо от этих его слов. Эраст продолжал: -  Заседание выполнено. Груз доставлен в целости и сохранности.
Кечо пропускал мимо ушей колкости, бесстрастным голосом велел друзьям идти отдыхать.
Эраст, как всегда вечером, спустился в бар за своей порцией лимонада. В зале он застал полковника. Мадер сидел и пил водку. Несмотря на полупустой пол-литровый графинчик, он выглядел трезвым.
-  Добрый вечер, Господин полковник! -  поздоровался Эраст.
-  А- а- а, капитал, милости прошу.
-  Как дела в лагере мятежников?
-  Никак, готовят новый побег.
Эраст от удивления даже открыл рот, но стараясь скрыть это, тут, же отхлебнул изрядный глоток напитка.
-  Намерены перейти горы! -   продолжал Мадер. -   Зовут меня с собой. Даже предателем обозвали, когда я отказался.
-  Ну, не обращайте внимания, полковник, я обещаю вам, мы выберемся отсюда раньше, чем они достигнут вершин.
-  Каким образом?
-  Мне бы только узнать механизм управления этого чертового
диска и...
-  Да мы перевернули там все вверх дном! -   развел безнадежно руками полковник! -   и, как видите, чем закончился побег.
Последнее слово Мадер произнес с расстановкой.
-  Полковник, попробуйте отговорить этих безумцев.
-  Не- е- т! -  категорически отрезал тот! -   это безуспешная затея.
-  Э- э- э, полковник, эти ваши лирические отступления.
-  Я сделал попытку! -   и показал шишку у виска! -   так заработал на графин водки.
-  Черт побери! Упрямые олухи! Ну да ладно, проку в них.
-  Да- да! -   подтвердил тот.
-  Вы знаете, что Учителя уготовили людям?! -   на лице Эраста
появилась неописуемая брезгливая гримаса, - Возрождение человечества в неких смердящих тварях на Земле.
-  Ничего отвратительнее не придумать! -   горячо подхватил полковник.
-  Я хочу, чтобы этого не произошло. Нам как никогда надо бежать, и бежать немедленно. Завладеем оружием. Уничтожим смертоносные арсеналы. Народы получат свободу, и жизнь станет спокойной.
-  Молодой человек, вы безумец. Но все равно рассчитывайте на меня.
-  Они крепко пожали друг другу руки. Альт и Дин за соседними столиками обменялись быстрыми взглядами. Воз подозрительно наблюдал за говорившими. Этой ночью вся компания мятежников как в воду канула. Перед стартом на Землю неожиданно поступила команда отставить полеты.
Эраст и Орест в замешательстве сняли шлемофоны.
-  Что такое? -  обронил Эраст.
-  Наверное, что- то серьезное. Учителя всегда пунктуальны до мелочей.
Озадаченные друзья один за другим спустились по трапу вимана на бетон. На стартовой площадке копошилось множество людей. Она походила теперь на большой муравейник. Сходство с муравейником дополняло и то, что все десять виманов, подготовленных к старту на Землю, разгружались.
В толпе сновавших с грузом на спинах людей друзья отыскали знакомое лицо. Это был Кечо, он отдавал отрывистые команды, указывая, что и, куда нести с подъезжавших непрерывно грузовых платформ.
-  Кечо, что это значит? -  спросил Эраст.
-  Мы просчитались. На Земле твари уничтожили все наши склады под открытым небом.
-  Так что же теперь?
-  Не задавайте наивных вопросов, вы же взрослые люди, раздраженно ответил он.
Друзья постояли минуту в нерешительности, потом Эраст стал снимать скафандр.
-  Помогите! -   попросил он товарища. Освободившись от громоздкого костюма, оба включились в цепочку грузивших. Лишь поздно вечером десять грузовых доскообразных виманов были перегружены. Теперь на их борту находились бухты колючей проволоки, сборно- разборные металлические штанги, изоляторы, термоядерные высоковольтные батареи и многое такое, что необходимо для устройства и защиты от ползающих, ходячих, прыгающих и летающих тварей Земной фауны.
-  Ну и денек выдался! -  жаловался Эраст другу. Он даже не спускался в бар за вечерней порцией лимонада. Дождавшись своей очереди в душ после Ореста, с наслаждением подставил ноющие мышцы струям воды. Спустя несколько минут уснул крепким здоровым сном. Десять грузовых дисков растаяли на стартовой площадке Райской Обители, чтобы явиться на Земле среди смрада тварей, кишащих над останками складов, используя свое оружие самообороны, спускали по трапам дисков один за другим целые полчища лже- ящеров. Они были похожи на современных варанов, населяющих нынешние пустыни Земли. Это была точная копия предка современной крысы. Обитатели царства Райской Обители, искусно владея телепатическим внушением, снабжали свои призраки даже характерным для них запахом. Твари, увлекаемые лакомой приманкой, очистили площадку. Рев и треск джунглей доносился со всех сторон. Разъяренные звери, не обнаружив добычу, бросались в дикой злобе друг на друга. Отогнав, таким образом, не прошенных гостей, принялись устанавливать защитное ограждение. Строительство ограждения заняло ровно две недели. Во время строительства круглосуточно на расстоянии двадцати метров друг от друга дежурили часовые сменяясь каждые четыре часа. Защитное сооружение, воздвигнутое в столь короткое время, позволило надежно оградить довольно обширную площадку, на которой мог безопасно функционировать целый лабораторный комплекс, что впоследствии и произошло. Было развернуто строительство лабораторий, складов и жилых помещений для обслуживающего персонала. Эраст и Орест принимали активное участие в доставках грузов на Землю. Дни проходили насыщенно, и вечером смертельно усталые друзья буквально валились с ног. Напряженный ритм работ автоматически отодвинул мысли о побеге на второй план, мало- помалу они вообще перестали думать об этом. Наконец лабораторный комплекс на Земле был создан. Ученые Райской Обители могли приступать к осуществлению своих замыслов. Эраст и Орест теперь совершали редкие рейсы на Землю, доставляя туда оборудование, запчасти, почту. С Земли ими перевозились образцы, требующие более точного Анализа, вышедшее из строя оборудование для ремонта и почта. Вопрос о побеге снова засверлил мозг, особенно после того, как они стали свидетелями первых прививок. Зрелище представляло собой охоту чащей первобытного леса. Разыскав со своих виманов стадо фарпелов, выгоняли с помощью телепатических устрашающих химер перепуганных животных на чистое место. Далее вниз, в самую гущу стада, бросали шашки с усыпляющим газом. Когда стадо засыпало, санитары спускались с виманов по веревочным лестницам и пневматическими шприцами впрыскивали генные тела в шейные артерии животных. Вся операция длилась около получаса. Эраст с омерзением наблюдал процедуру. В память врезалась шея животного, покрытая редкой серой шерстью, кишащей паразитами. Острый, смердящий запах исходил от этой твари. Туша вздрогнула, заколебалась в момент щелчка пневмошприцами. Забытая идея вновь всколыхнула сознание, с новой силой призвала к действию. Полеты, полеты, полеты. Уставшему от бездеятельности сознанию Эраста приходилось туго. Однообразие полетов действовало на нервы. Эраст решил в очередною, раз попытать счастья и обратился к Кечо со словами, которые повторял не раз:
-  Разрешите нам заниматься еще чем- ни будь?
-  Нет. Вы сами хотели работать, но не учиться, а для широкомасштабных полетов необходимы знания.
-  Черт возьми! -  вскричал Эраст. -  Какие к черту знания, если я не успею еще застегнуть привязные ремни, как мы уже на Земле и наоборот.
-  У нас есть вимана с ручным управлением.
От неожиданности перехватило дыхание. Неужели мечта сбывается? Но, скрывая ликование. Эраст сказал, как можно спокойнее:
-  Так почему же мы вынуждены торчать манекенами в грузовых отсеках?
-  Ваше счастье, что нам понадобились разведчики на Землю.
-  Характер работы? -  тут же спросил Эраст.
-  Пока не овладеете мастерством ручного полета, и речи не может быть о предстоящей работе. Кечо сунул каждому по брошюрке.
-  Здесь вы найдете инструкции по управлению. Проштудируйте
Хорошенько "Виманика Шастра", потом сдадите мне зачет. Затем приступим к тренировочным полетам. Вам ясно?
-  Так точно, Господин генерал! -   шутя, ответил Эраст.
-  Ни пуха, ни пера! -   в тон ответил Кечо, уходя.
Как старательные ученики. Эраст и Орест от корки до корки тщательно изучили инструкцию, но принципа действия вимана в ней не обнаружилось. Эраст, дочитав до конца свое пособие, швырнул брошюру в дальний угол комнаты.
-  Нам не доверяют, ясно, как божий день, констатировал он и заложил руки за голову. Так он пролежал на койке, глядя в потолок, до темноты. На следующий день Кечо сразу же приступил к делу.
-  Ну, выкладывайте, что усвоили?
Эраст не заставил себя ждать, рассказал все, что прочел. Орест повторил то же.
-  Ну, хорошо! -   отбирая брошюрки, сказал Кечо, -   Сейчас следуйте за мной, следующий этап -  материально- техническая часть.
-  Давайте сразу приступим к тренажу! -   нетерпеливо настаивал Эраст.
-  Не торопитесь, всему свое время.
Они вошли в просторный класс с макетами разрезанных виманов для наглядности. Эраст с радостью заметил, что эти диски имеют пульт управления, рули.
-  Это устаревший вариант летательного аппарата с ручным индивидуальным управлением. -  Начал Кечо. -  Они применялись до создания единой диспетчерской системы управления. Друзья впитывали каждое слово. Забегая вперед. Эраст, уже видел себя мчащимся на вимане через скалистые хребты Марса в Мираж.
-  Не мы вернулись к ним снова, так как возникла необходимость разведать дополнительные площадки на Земле, иуда мы переселим Райскую Обитель.
-  То есть как? А люди? -  перебил Эраст.
-  Всем места на Земле не хватит.
-  Это почему же еще? -  наседал Эраст.
-  Потому, что пригодная атмосфера Земли находится на высоте трех тысяч метров от уровня мирового океана. -  Терпеливо объяснял Кечо.
-  И вы переселитесь сами?..
-  И будем вести наблюдения за эволюцией фарпелов. -  Теряя терпение, перебил Кечо.
-  И вы спокойно об этом говорите сейчас, в минуту приближающейся катастрофы?
-  Нам нечем вразумить глупцов из правительства. Мы вынуждены спасаться и спасать цивилизацию, вы же не желаете этого понять.
-  Нет, с вами спорить бесполезно. -  Ответил ему Эраст. Молчаливый Орест лишь кивал головой Кечо, пытаясь положить конец разговорам, махнул рукой: -  Итак, обратите внимание... -  Продолжал он, объясняя принцип действия вимана с ручным управлением. Друзья, молча, слушали. В течение всего курса, а он длился три с половиной месяца, между Кечо и курсантами установились сугубо деловые отношения. Говорили сухо, сжато и только по делу. Кечо с удовольствием поддерживал налаженную атмосферу взаимоотношения. В конце курса Эраст с восторгом отметил, что виман вполне может годиться для перелета в Мираж, о чем он незамедлительно сообщил Мадеру, предупредив, чтобы он готовился к побегу. Время побега Эраст назначит сам, но это произойдет не сегодня и не завтра. Эти ученные Райской Обители, осторожный народ. С ними надо держать ухо востро. Все это он сказал полковнику за его излюбленным столиком в баре и закончил словами: -  Готовьтесь к серьезным делам, полковник.
Остаток вечера Эраст провел за слушанием рассказа о службе Мадера. Горели свечи. Их мягкий свет падал на лица людей. Приглушенный говор, запах воска, и полумрак успокаивали нервы, давали отдых уставшему телу. Поздно вечером они покинули бар, пожелав доброй ночи бармену…
 Время гренажных полетов шло. Успешно овладевая техникой, Эраст лихо выделывал в воздухе фигуры высшего пилотажа. Орест не отставал. Блестяще сдав экзамены, пилоты приступили к разведывательным полетам на Земле. В те времена Земля представляла собой один сплошной континент, окруженный со всех сторон мировым океаном, Высокие горы, болотистые равнины покрыты тропическою растительностью. Частые ливни, сопровождающиеся страшными грозовыми разрядами, Зной и духота царили на Земле. Но вместе с тем высоко в горах, вдали от насекомых, зверья и ядовитых испарений затерялись уголки с прохладным сухим климатом, но разреженной атмосферой. В зоне трех тысяч метров над уровнем океана пилоты прочесывали пространство виманом- разведчиком с прозрачным куполообразным фонарем. Внизу проплывали скалистые хребты с белыми шапками снегов, ущелья, ледники. Попадались то слишком широкие плато, на которых гуляли ветры да частые проливные ливни образовывали непролазное сплошное болото из грязи и глины, то слишком узкие. По замыслу ученых, ученные будут существовать, как таинственная страна, хранительница знаний в Райской Обители. Эта страна должна быть неприступной крепостью для любых врагов, которые носятся в пределах космического пространства в поисках своих интересов. И эти интересы не всегда совпадают с мировоззрением и, тем более, существованием человеческой цивилизации. Поэтому Райская Обитель должна быть неприступной и кроме этого страна ученых должна быть защищена от вредоносного космического излучения. Короче говоря, страна ученых должна полностью оправдывать свое название Райская Обитель. В ходе эволюции человека на Земле ученые учителя будут обитать в Райской Обители и направлять историю развития человечества в русло Мира и процветания, добиваясь всеобщего счастья и благоденствия. Ученые возложат на себя задачу не допустить испепеляющих войн, стихийных бедствий и эпидемий. И если люди пойдут по пути, указанному учителями, то они достигнут всеобщих благ, расцвета науки, искусства, самой жизни. Цель поиска территорий на планете Земля для Райской Обители и был поставлен Кшатр верховным жрецом планеты Марс перед Эрастом и Орестом, что и передал им учитель боевых искусств Кечо. Наконец, поиск увенчался успехом, обнаружена долина на заданной высоте. Со всех сторон обступали ее скалистые хребты, преграждавшие путь бурям. В этой долине царили условия примерно равные привычных для условий обитателей страны ученых на Марсе. Зарослей тропической растительности нет, атмосфера содержала умеренное количество влаги. Находка друзей понравилась Кшатру. Но он выразил свою озабоченность тем, что из- за ограниченного времени по переселению защитный зонт в столь короткое время невозможно навести над страной. А это в свою очередь делает укрытие от посторонних глаз и злоумышленных действий не надежным.  Но для временного пребывания для целей экспериментов эта территория пригодна под строительство широкомасштабной лаборатории на Земле. Эраст ликовал. Ему и Оресту стали доверять. Контроль над полетами уменьшился. Теперь Кечо давал задание на месяц. Спустя положенный срок Эраст, скрепив отчет о работе подписью Ореста, относил Кечо. В одном из таких отчетов Кечо обратил внимание на необычную территорию, которую разведчики обнаружили на планете Земля. В этом отчете речь шла о том, что виману удалось проникнуть в полость планеты Земля, что расположена на материке Южного полюса укрытого тропической растительностью. Эта полость округлой формы в диаметре от пятидесяти -  шестидесяти километров и освещена необычным сиянием, что исходит из внутреннего пространства планеты. Разведчики Эраст и Орест проникли в светящуюся пещеру. Но каково было их удивление, когда они обнаружили леса и поля внутри Земли. Где светит необычное солнце, которое не режет глаза и можно смотреть на свет подземного солнца без защитных очков. Этим донесением крайне заинтересовался Верховный Жрец Марса Кшатр и, когда Кечо передал ему отчет, сказал:
  -  Теперь у нас есть место на Земле для нашей страны Райская Обитель. Город Совета Ученных там будет защищен от всего, что может принести жителям непоправимый вред. Передайте разведчикам Эрасту и Оресту мою высочайшую благодарность. Переселение и строительные работы надо начинать как можно быстрее. Есть вероятность, что мы сможем переселиться до катастрофы на нашей планете Марс.
 А тем временем, летающий виман разведчик друзья постепенно превращали в орудие бегства. Тщательно готовили побег. Эраст решил собрать как можно больше материалов, свидетельствующих о замыслах учителей Марса под руководством Верховного жреца Кшатр. Им удалось добыть несколько контейнеров с образцами генетических тел и отчет с иллюстрациями санитарной бригады о прививках на Земле. Наконец все было готово.
-  Вылетаем сегодня в полночь! - сказал Эраст Оресту, когда они закончили разгрузку вимана разведчика на Земле. Оба, взволнованные предстоящим бегством, влетели по трапу в диск. Орест внезапно сник.
-  Вы что, друг? -  озабоченно спросил Эраст.
-  Меня там ждут с распростертыми объятьями. - Намекая на Советника, ответил он.
-  Ах да, я предлагаю вам быть помощником Мадера.
-  Да на что я гожусь?!
-  Э- э- э, нет, Мадер нуждается в преданных делу единомышленниках. - Орест, нас не так уж много.
-  Значит, Южное Полушарие? -  спросит Орест.
-  А то, как же, не полезете же вы в пасть советнику. А чтобы насытить его кровожадный нрав, я на всякий случай скажу, что вы погибли в авиакатастрофе.
-  Вот старая лиса обрадуется. - Друзья весело рассмеялись. Диск-разведчик мчался в лучах заходящего солнца навстречу ночи, открытому космосу, к родной планете в Райскую Обитель.
Около полуночи три тени, закутанные в одеяла, мелькнули при слабом свете звезд между застывшими грузовыми дисками. Часовой, стоявший у диска- разведчика, вытаращил перепугу глаза, и перед беглецами запестрели разноцветные химеры помех. Но Эраст научился точно находить истинную цель. Не обращая внимания на живые призраки, он твердой рукой схватил настоящего часового. Мгновение -  и обезвреженный охранник катался по бетону, пытаясь сорвать с головы одетый Эрастом шлем, сквозь металлическую вязь которого не проникали телепатические импульсы тревоги. Оставив его за этим занятием, беглецы проникли вовнутрь диска- разведчика, через мгновение машина взмыла к звездам.
В кабине сквозь жужжащий хор приборов слышался ликующий напев. То Мадер вспомнил вдруг мелодию военного марша, трубил во всю глотку, не в силах подавить бурной радости. Орест стал подпевать. Эраст понял, что плен остался там, на земле, впереди -  свобода, борьба. Волна радости захлестнула рассудок, все трое стали орать в неописуемом ликовании:
-  Ур- а- а! Ур- а- а! Ур- а- а!
Внезапно у Эраста поплыло перед глазами. Приборная доска заколебалась. Поверхность лицевой панели превратилась в зыбкий волнистый прямоугольник. Эрасту показалось на мгновенье, что он тонет в каком- то жидком пространстве, и тело растворяется в нем, проваливаясь в бездну.
-  Орест, что- то со мной. -  Все, что он успел сказать, поворачиваясь в сторону друга, но, ни Орест, ни Мадер не отвечали. Сквозь кутерьму приборов, лампочек, звезд за куполом диска он еле различил провиснувших на привязных ремнях в неестественных позах друзей. Давящий ком сдавил дыхание, пот заливал лицо, в ушах звенело. Спустя некоторое время возникли странные зеленые круги. Хаос, наступивший так мгновенно, усилил бдительность, рассудок лихорадочно начал искать причину явления. С трудом отыскав кнопку дисплея. Эраст нажал. На экране стремительно двигалась вниз, наклонной траекторией в тридцать градусов к горизонту, светящаяся точка.
«Неужели... -  Догадка всколыхнула мозг, -   падение?!» 
Правая рука потянулась к аварийной клавише. На миг, выхватив ее взглядом из всеобщего хаоса, поймала ее ощупью и с силой уперлась пальцем.  Эраст очнулся от ощущения крайне неудобного положения тела.
Странная давящая сила сковала все тело. Попытка встать обернулась мгновенным ощущением острой боли, что повергло сознание во мрак. Обморок, казалось, длился недолго. Сквозь пелену тумана различалась просторная комната и силуэты людей.
-  Кажется, приходит в себя! -   раздался знакомый голос Кечо.
-  Поздновато сработала аварийная система, вот и досталось беднягам! -  сказал второй голос.
-  Ну, парни здоровые, очухаются! -   деловито заметил Кечо, -  А вот, что со стариком?
-  Немного хуже, но, думаю, в порядке.
Эраст открыл глаза, мгновение, зрачки расширились от удивления.
Стоявший около его постели Кечо сделал незаметный знак рукой: «Молчать!» 
Глаза закрылись, чтобы открыться уже с безразличным взглядом. Это был Дамиан, Кечо стоял рядом.
-  Ну, тогда я спокоен, нет греха на душе! -   сказал набожно Дамиан, -   А в общем им изрядно досталось.
-  Да- да! -   закивал головой в знак согласия Кечо! -   а я ведь их предупреждал. Они шли длинным коридором госпиталя. Дамиан сказал: -  Все- таки мучает совесть.
-  Вы выполнили долг. -  Утешал Кечо.
-  И все- таки я не успокоюсь, пока не увижу этих ребят здоровыми.
-  Можете навещать их. Только постарайтесь втолковать, что никому еще не удавалось уйти.
-  Ну, никто, положим, и не пытался.
-  Это почему же?
-  Да просто всем тут уж очень нравится.
-  А- а- а! -   одобрительно протянул Кечо, -  Надеюсь, им тоже понравится у нас.
-  Я постараюсь показать все. Они еще принесут немало пользы.
-  Похвально, Дамиан. И в самом деле, черт побери! Возьмите над ними шефство. Признаться, они мне чертовски надоели!
-  И с превеликим удовольствием.
-  А я договорюсь с Кшатр. -   Кечо горячо пожал руку Дамиану
в знак благодарности.

Глава шестая

Молчаливые медсестры, одетые в плотно облегающие комбинезоны и белые шапочки, убирали в палате.
-  Сестричка! -  обратился к одной из них Орест, но это не возымело действия.
-  Да это же роботы, сделаны они под человека! - догадался Эраст.
-  Это же прекрасно! -  восхищаясь, сказал Мадер, - Вот бы в армию таких послушных солдат.
Но и после этих слов медсестры и ухом не повели.
-  Да ну их к дьяволу! -  воскликнул Эраст. Он уже мог махнуть правей рукой, что и сделал.
Мадер лежал весь в гипсе. Орест мог шевелить ногами, остальная часть тела была в гипсе. В дверях показался Дамиан.
-  А, новый патрон прибыл! -  первым заметит его появление полковник. И издевательски спросил:
-  Почем там кусок неба, приятель?
-  Ценою в вашу жизнь! -   в тон ответил Дамиан, -   Правда, стоит она у вас рюмку водки.
-  Ах, ты подлец! -  зашипел на него разъяренный полковник, -  Ну, дай мне очухаться!!! -  и он заплакал, не стыдясь своих слез, жалобно и безнадежно, как в далеком и давно забытом детстве. Эраст укоризненно посмотрел на старого друга. Но Дамиан на языке, ведомом только им, обоим успокоил его.
-  А я, собственно, пришел навестить вас. -  Он достал из кулька кипу газет.
-  Вот, принес вам окно в Мираж. Прочтете или вам прочесть?
-  Спасибо, сами как- ни будь. -  Ответил Орест.
-  Скажите ему! -   со злой обидой громко заговорил полковник, -  Пусть оставит газеты и убирается ко всем чертям!
Дамиан разделил их по несколько штук и раздал по койкам.
-  Потом поменяетесь. Ну, мне пора.
Дамиан задерживаться не стал. Перед уходом незаметным движением руки обратил внимание Эраста на газеты ведомым только им обоим условным жестом. Эраст почувствовал важность посещения. Когда за ним закрылась дверь, Мадера прорвало. Он пустился в пространные обсуждения поведения учителей.
-  Это неслыханная дерзость. Они не считают нас за людей. Кичатся своими знаниями, а толку с этих знаний, понимаете. Эраст, ни- ка- ко- го! Это же сплошной идиотизм, знать, что все погибнет, и заниматься черт знает, чем?! -  Он так упоительно тараторил, что действовал лучше самого наилучшего снотворного. Эраст боролся со сном. В открытое окно доносился шум листвы. Чистый напоенный густым ароматом горных цветов воздух, проникал в помещение, смешиваясь с запахами лекарств, бодрил уставшее сознание. День подходил к концу. Длинные тени от крон деревьев падали сквозь окно на пол палаты, колеблясь в унисон с верхушками.
-  И до чего дойти! -   продолжал Мадер, -   Жертвовать своим народом ради трусости, ради прямых действий. Да я на службе оставил стольких товарищей, готовых ринуться, не жалея собственных жизней, во имя справедливости... Орест крепко спал под монотонный голос Мадера, Эраст отяжелевшими веками ловил уходящие лучи солнца. А Мадер продолжал: -  Да- а- а! На чем держится мир, извините, друзья, а я не понимаю, не понимаю, чтобы кучка заправил диктовала условия всем народам!!! Да гнать их в шею... Эраст провалился куда- то, где царил мир и покой, тишина и мягкий свет, струившийся в голубом пространстве. Свет искрился, брызгами разлетаясь по сторонам, превращаясь в маленькие яркие звездочки. Эраст зачем- то собирал их в большую корзину, и они сияли все вместе голубым сиянием, освещая пространство вокруг. В этом пространстве Эраст соединял звездочки друг с другом в огромные яркие шары, создавая неведомую никому планетную систему. Вот одна из них, наиболее красивая и яркая, с облачной атмосферой, особенно понравилась Эрасту. Он поймал ее в руки и мягко подбросил вверх, как ребенка. Планета на глазах стала удлиняться, превращаясь в яйцевидную планету, затем мгновенно брызнула мириадами мельчайших частичек, исчезая совсем. Рожденные звездочки планетой яркие рассыпались в пространстве, как осколки от взрыва.
-  Эй, Эраст! -   тормозил его Мадер, -   Проснитесь! Вы посмотрите, что этот Дамиан вам подсунул.
Эраст с постели, как ужаленный. Мадер, не обращая внимания на беспокойство товарища, продолжал:
-  Я перечитал свои газеты, затем газеты Ореста. Вы же знаете, какая у меня бессонница! -   спешил оправдаться полковник: -  Затем очередь дошла до ваших, и там я увидел этот проспект с обложкой рекламного бюллетеня новых товаров. Вы только взгляните! -  Мадер потрясал толстым сборником перед растерянным взглядом Эраста.
-  Вы только взгляните, что рекламируется в Мираже... - И Мадер разразился новым приступом словоохотливости. И уже по части молодежной моды и нравов. Эраст чуть было не вздохнул с облегчением, но вовремя взял себя в руки и, как можно спокойнее, сказал:
-  Дайте- ка сюда, я взгляну!
-  Нет- нет- нет! -   запротестовал вдруг полковник, -   Я еще не досмотрел.
-  Ну, нет, дорогой друг, вы достаточно насмотрелись. -   И дотянувшись свободной рукой до койки полковника, он вытащил из кисти руки проспект. Полковник попытался сопротивляться при этом, но что сделаешь одной пятерней, когда все тело в гипсе.
-  Вы поступаете не тактично, капитан, я ведь старше вас по званию.
-  Не сердитесь, полковник. - Пытался успокоить задетое самолюбие Мадера Эраст. -  Мы здесь, как в клетке сидим, всего- то у нас общего с вами -  дружба.
Удар достиг цели. Старый служака знал цену мужской дружбы, благодаря которой он не раз побеждал и блестяще сделал карьеру, дослужившись до чина полковника.
-  Ну ладно, капитан, читайте ваши газеты, считайте, что я не сержусь и зла не таю.
Он неожиданно умолк, а спустя минуту мерное сопение переросло в душераздирающий храп. Что делать? Так спал полковник. Орест от этого не проснулся. Железные нервы, закалившиеся за долгие года заточения, позволяли ему спать даже под вой сирены военной тревоги. Храп Мадера для Эраста был как нельзя кстати. И он приступил к изучению почты. Просмотрев все. Эраст не обнаружил ничего такого, что могло бы привлечь внимание. «Странно». -  Подумал он. Но обзор газет и проспекта опять не дал результатов. Кроме содержащегося там материала новостей, рекламы и всякой всячины, касающейся светской жизни, ничего иного глаз не различал. Он даже пролистал каждую страницу над светом ночника! -   все безуспешно. Промучившись так с добрых два часа. Эраст оставил это занятие, в душе храня досаду на Мадера. Ему вдруг показалось, что нужное полковник куда- то спрятал в складках постели. Внезапно свет в палате потух. Его выключали в одно и то же время, для сна. Эраст выругался про себя, решив поговорить завтра с Мадером, он стал удобнее укладываться в постели. Взгляд, случайно брошенный на разбросанную прессу на тумбочке, выхватил из мрака серебристое свечение текста. Волнуясь, как школьник перед экзаменом, Эраст ухватил проспект. Между строчек основного шрифта фосфоресцировали буквы текста, невидимые при свете. Эраст пробежал глазами первые строчки. «Тайнопись документа чрезвычайной важности, включающего...»   -  далее шло оглавление…

Глава седьмая

Именем Совета Ученых Мира (Марса) зоолог Антоний и ученный страны Райская Обитель жрец Кшатр обязаны следить на протяжении многих веков за эволюцией людей на Митре (Земле). Равнина. Высокая тростниковая растительность тянется к самому горизонту, Стадо диких быков мирно щиплет листву. Маленький теленок едва держится на тоненьких ножках. Внезапно с диким ревом из зарослей тростника выскочили двуногие существа, поросшие бурой шерстью. Их трое. Первый из них ухватил телка пятипалыми конечностями за задние ноги, взвалил на спину и, волоча длинный хвост, бросился в заросли. Вокруг удачливого зверя с теленком образовалось небольшое стадо сородичей. Каждый из них пытался догнать его. Конец бешеной скачке положил оглушительный взрыв. Громовые раскаты повергли стадо на землю. С небес плавно опускался яркий шар. Клубы пыли и горелых стеблей разлетелись в разные стороны в месте посадки шара. Животные в паническом страхе пятились в сторону пустых зарослей, и вскоре все стадо со всех ног бросилось бежать. От шара отделился диск- разведчик с прозрачной кабиной, преследуя беглецов. Все стадо серыми тушами обездвиженных тел подставляло бока солнцу, которое немилосердно выжгло равнину. Аппарат опустился вблизи застывших в неестественных позах туш. Из него вышли санитары. Пневматическими шприцами они прикасались к шейной артерии, при каждом таком прикосновении раздавался глухой треск. Антоний и Кшатр стояли, издали наблюдая за точными действиями их помощников.
-  Вот, пожалуй, и все, на этом мы заканчиваем! -   сказал Кшатр.
-  Да, прекрасный мир! -   вздохнул Антоний.
-  Прощай, Митр, встретимся с тобой спустя шесть миллионов лет.
Диск- разведчик бесшумно занял место на вершине планетолета, образовав с ним шаровидную кабину. Сноп огня поднял планетолет над поверхностью, и вскоре яркая точка затерялась в облаках. Стадо двуногих существ постепенно проснулось. Зверь, бросивший добычу, первым вскочил на ноги и в несколько прыжков очутился у задушенного теленка. Оторвав от тушки кусок, он принялся жадно работать челюстями, глотая непрожеванные куски. Другие животные разрывали останки. Антоний и Кшатр в недрах спутника Марса Фобос приготовились укоротить время, проспать 6000 000 лет. За это время специальная система жизнеобеспечения будет следить за их чутким организмом, поддерживая жизнеспособность их тел. Местонахождение спальных камер, а также кладовых с питательными веществами содержится в строжайшей секретности от укрывшихся здесь же жителей Марса. В особом растворе будут покоиться их тела, питательный состав поддержит жизнь клеток, а волновые вибрационные массажи сохранят свежесть и восстановительную способность клеток. А, тем временем, жизнь на Марсе била ключом. Наслаждаясь и развлекаясь в бесконечном пространстве мысли и совершенства своего организма, марсиане из поколения в поколение переносили историю гибели родной планеты. Но жизнь, развывшаяся до совершенства в чуждых Марсу условиях, не могла приспособиться вновь. У жителей спустя четыреста пятьдесят лет с момента переселения на Марс стали проявляться признаки вырождения. Появились бактерии, вирусы, растения, животные приспосабливались к быстро меняющемуся микроклимату. Многовековые жизнеобеспечивающие стабильные условия утратили механизм восстановления. Съедобные некогда растения превратились в ядовитые, а искусственная пища не усваивалась. Марсиане очутились перец лицом полного вымирания.

Глава восьмая

 Распад радиоактивного вещества, рассчитанный на шесть миллионов лет, в блоке питания камер сна закончился. Автоматически вступила в работу система пробуждения. Антоний открыл глаза. Мягкий зеленоватый свет заливал комнату. Колпак гермокамеры зафиксирован в открытом положении. Осталось встать и покинуть ложе. Но попытка встать оказалась не простой. Лишь кончики пальцев на руках чуть шевельнулись. Но сознание пробудилось. Антоний мысленно подключился к телепатическому возбудителю тонуса, медленно наращивая напряженность внимания на восприятие телепатических волн. И только почувствовав прилив бодрости, расслабился. Мозг самостоятельно включился в работу, впитывая живительные импульсы энергии, исходящие из телепатического излучателя. Антоний ощутил прилив тепла, приятная бодрость волнами наполняла мышцы. Концентрированные компоненты активных веществ смешали искусственную атмосферу камеры, Антоний понял по бальзамическому густому запаху, напоминающему запах трав, цветов и леса. Процедура восстановления работоспособности длилась ровно две недели, прежде чем ученые обменялись приветствием.
-  Итак, прошло шесть миллионов лет на Митре. Ну что ж, приступим, Кшатр. Как там комплекс подготовительных работ на Дияре, он должен быть реконструирован еще три года тому назад, до нашего пробуждения.
-  Да, Антоний, мы проверим все прежде, чем приступим к основной работе. -  С этими словами ученые вошли в комнату связи. Там в полутьме на потолке сияла система Солнца с девятью планетами. Четвертой планеты не было. На траектории ее орбиты ученые обнаружили длинную вереницу астероидов. Планета прекратила существование. Свыкшиеся с мыслью о предугаданной катастрофе, ученые замерли, провожая взглядом шлейф частиц, некогда прекрасной планеты Фаэтон. Как и предсказывали вычисления, разрушения Фаэтона стерли с лица планеты Марс жизнь. Их планета, некогда цветущая и прекрасная, превратилась в безжизненную пустыню, с разреженной атмосферой состоящую теперь уже с углекислого газа не пригодную к дыханию и жизни. Но возложенная на них ответственность вернула к действительности. Спустя минуту они принялись изучать комплекс сооружений на Дияре. На Земле за этот огромный промежуток времени произошли разительные перемены, климатические, фауны и животного Мира. После определения пригодности лаборатории Дияра к выполнению опытов, ученые приступили к осмотру эволюции человеке на Земле. Путем связи с космической станцией слежения они получили исчерпывающую характеристику наиболее развитых особей. Опыт удался. По сравнению с животными, не получившими ген, существа с генами шагнули далеко вперед. Когда первые, сохранив за собой волосяной покров и стадное существование, то вторые имели гладкую белую кожу, волосы росли на голове, имели бороду. Строение черепа, с большими полушариями мозга, оттеснившего далеко подкорковые мозговые центры животного, указывало на то, что мозговая ткань сильно увеличилась. Увеличение мозга произошло за пять миллионов лет после приращения генов и за последний миллион лет каких- либо изменений в коре не наблюдалось.
-  Перед вами мыслящий землянин! -   торжественно изрек Кшатр
-  То, что мы наблюдаем, далеко не все. Как будет происходить утверждение разума в этой животной оболочке?
-  Антоний, посмотри, какое разительное отличие от животного, они сами научились пользоваться примитивными орудиями труда. Вот посмотри, -   Кшатр указал рукой на экран с изображением женщины, разбивающей кость острым обработанным камнем, -   а это похоже на иглу. Ученых увидели женщину, сшивающую шкуру зверя.
-  Все признаки разумной деятельности. Антоний, я счастлив. И в то же время скорбь наполняет мое сердце.
-  Да, наши предки развивались естественным путем миллиардов лет. То, что сделали миллиарды лет с нами, мы должны проделать в миллиарды раз быстрее.
-  Антоний, обрати внимание, станция слежения определила индивид гениальности. Вот он перед нами.
Ученые внимательно рассматривали фигуру дикаря в звериной шкуре. Он стоял на берегу моря, плескавшегося у ног. Сосредоточенно всматриваясь в волны. При каждом всплеске волны отскакивал, пугаясь воды. Кадр внезапно сменился. На экране все тот же дикарь. Он стоит, как статуя, в безвольном созерцании ствола высокого дерева. Вот он тащит к воде плот из связанных полосками кожи стволов.
-  Кто он? -  задал вопрос Антоний. Металлический голос робота комментировал кадр за кадром.
-  Это племя самых развитых особей Земли. Живет на материке, богатому питательной растительностью и съедобными животными. Их разум служился вследствие благоприятных климатических условий. Его зовут Атолл, он молодой охотник и уже снискал уважение вожжей за смелой и богатой добычей охоту. Он продумал звериную яму- ловушку, он придумал плот и теперь плавает на соседний остров, Богатый мелкими животными...
-  Достаточно. Какова площадь материка? -  Антоний задал еще несколько вопросов и после сказал: -  Кшатр, останавливаемся на Атолле.
Из комнаты связи они вышли длинным коридором на стартовую площадку Фобоса. Легко ступая, двигались в направлении летательного аппарата. Их тела были прикрыты легкими накидками, защищены плотной тканью волновой защиты.
Ученые заняли места в планетолете. Аппарат бесшумно взмыл в черную пропасть Космоса, устремляясь к дикой планете Земля...

Глава девятая

На теплом песке пляжа стоял в звериных шкурах дикарь. Теплые волны океана ласково плескались у его ног. Взгляд внимательных серых глаз устремлен в безбрежную даль океана. Вечерело. Когда на небе появились звезды, дикарь стал рассматривать их. Яркие точки мигали, манили к себе.
-  Атолл! -  женщина нарушила тишину. Дикарь вздрогнул. К нему подошла соплеменница. Вокруг бедер на ней висел клочок звериной шкуры.
-  Уходи! -   сказал он, -   Я не звал тебя. Но женщина упала на колени, обвила, как змея, его ноги и, рыдая, принялась уговаривать покинуть берег. Он наклонился, посмотрел ей в глаза, поднял на ноги.
Океан все лизал и лизал песок. Звезды безмолвными точками сияли в ночном небе. Серра (Солнце), окрасив в розовые тона далекий зуб одинокой вершины, медленно и неуклонно опускало свои живительные лучи к Земле. Вот снежная вершина залилась светлыми оранжевыми тонами.
Тьма, по мере того, как солнце скользило по ледниковой мозаике вниз, серела, цепляясь за впадины ущелий. Но яркие лучи настигали ее там, озаряя вершину. Лес у подножия просыпался. С первым шорохом, криком птицы наступал рассвет. Атолл появился у входа в пещеру. В руке он держал палку с прикрепленным заостренным камнем на конце. За ним вышли еще трое молодых охотников, высокие мускулистые тала их укрывали звериные шкуры. Каждый вооружен копьем. Атолл вел свой маленький отряд на проверку замаскированных ловушек- ям. Звериной тропой они двигались по папоротниковому лесу к ручью. Там, где собирались животные на водопой, в мягком речном песке, они вырыли глубокие ямы, тщательно маскируя их листьями папоротников. Ступая, как пантера, Атолл бесшумно приближался к ручью. Громкий радостный возглас заглушил топот ног, когда они увидели пролом в одной из ям. Радость охотников была не напрасна, в яме хрипело и стонало животное. Внезапный раскат грома приник людей к песку, пролетел над Землей вдаль. Охотники застыли у края ямы. Там, отбиваясь хоботом от камней, метался огромный мамонт.
-  Нет, не удерешь от нас! Мы сильнее тебя! -  кричал Атолл.
-  У нас есть копья! -  и метко брошенное копье, вошло в голову мамонта между глазом и ухом, прямо в висок зверя. Трубный предсмертный рев эхом отозвался в лесу. Мамонт не дышал.
-  Атолл хороший охотник, он принес нам много мяса! -   говорили дикари друг другу, вылезая из зарослей чащи. Атолл прыгнул вниз, остальные охотники посыпались за ним в пещеру.
Орудуя каменным рубилом, Атолл отсек тяжелый хобот, лучшая часть всегда доставалась удачливому охотнику. Люди выбирались из ямы с увесистыми кусками мяса. Веселый смех, крики женщин и визг детей свидетельствовали о хорошем достатке племени.
Планетолет приводнился возле материка с резко выступавшей единственной остроконечной горой. Диск- разведчик отделился от аппарата и медленно поплыл в атмосфере в сторону острова.
-  Антоний, вот он!
-  Который?
-  Вон тот, с хоботом на спине!
-  Ах, да, вижу.
Антоний нацелил пучок телепатических волн на охотника. Когда
дикарь упал, диск- разведчик медленно подплыл к нему. Ученые внесли обездвиженное тело в аппарат.
-  Теперь за ней! -  сказал Антоний. -  Это неподалеку.
Аппарат медленно развернулся и двинулся в направлении пещеры. Мощным потоком телепатической энергии ученые усыпили всех
обитателей. И вскоре Ниссо лежала рядом с Атоллом под прозрачным куполом диска- разведчика.

Глава десятая

Вялое оцепенение прошло. Атолл очнулся. Приподнялся и сел, стал осматриваться по сторонам. Белый песок, полоска воды, папоротниковый лес, в котором все так же пели на все голоса птицы. Встав на ноги, он взял копье и отправился на поиски товарищей, тревожно всматриваясь в чащу леса, вслушиваясь в его шорохи. Возле огромного папоротника кто- то остановил его. Невидимое препятствие, мягкое, мешающее идти дальше, ноги и руки увязали в прозрачном «ничто». Вперед Атолл не мог сделать ни шагу.
-  А- а- а!!! -  злобно закричав, Атолл бросился на невидимого врага. Копье, замедляясь, мягко вошло и застыло неподвижно на уровне груди Атолла, потом медленно, как бы нехотя, выползло и упало у ног. В ужасе Атолл бросился прочь от этого места. Но, противоположная сторона преградила ему путь. Дикарь в панике метался в своей невидимой ловушке до полного изнеможения. Изнуренный, уставший, он повалился на песок.
-  Антоний, он ведет себя по- звериному! -   сказал Кшатр, наблюдая
за мечущейся фигурой в опытном замкнутом пространстве.
-  Относительно его восприятия, будем воздействовать по программе Альфа Зет.
-  Это трехгодичный курс.
-  Да, на протяжении трех лет он будет воспринимать программу.
 -  Но это, Антоний, слишком ускоренный процесс.
-  Его мозг в состоянии воспринять даже письменность! -  нетерпеливо перебил Кшатр Антоний.
Замкнутое пространство, в котором находился Атолл, представляло своего рода учебный класс. Под воздействием телепатических волн мозг Атолла будет воспринимать во время сна информацию, заложенную в программе. Кроме того, телепатический массаж мозговой ткани в период бодрствования полностью снимет остаточное напряжение, ускорит образование дополнительных извилин в десятки раз по сравнению с природным восприятием действительности. Телепатический массаж, согласно программе, включается в работу сразу же после сна и проявляется в действиях и манипуляциях Атолла по проделыванию тех навыков, которые он получил во время телепатического сеанса. Так, постепенно, от простого к сложному, развивается интеллект, и к концу программы он сможет изъясняться отдельными фразами со своими учителями. Пока еще на примитивном языке человека, шагнувшего со звериной тропы на широкую и трудную дорогу в грядущее.
-  Анализ психики показал, что он находится в состоянии глубокого нервного шока.
-  Кшатр, сколько израсходовано мозговой энергии?
-  Семьдесят процентов от всего программного запаса.
-  Немедленно ввести стимулятор!
Маленькие помощники ученых, летающие роботы- санитары с помощью пневматических шприцев быстро ввели стимулирующие элементы под кожу Атоллу. Стимуляторы вскоре начали действовать. Неподвижное тело дикаря вдруг зашевелилось, и мускулистый атлет в образе Атолла вскочил на ноги. С копьем в правой руке он бешено бросался на прозрачную преграду.
-  Кшатр, пора, начнем!
Антоний взял из ячейки в стене небольшой шар. Легкое потрескивание с искрящимся свечением, создавали впечатление горения.
Блики света падали на сосредоточенное лицо ученого. Он поднес шар к висящему горизонтально над поверхностью пола диску.
В центре диска находился приемник, куда с осторожностью Антоний поместил шар.
Отверстие приемника сразу же затянулось прозрачной пленкой, которая в течение десяти секунд помутнела и приняла голубой цвет диска. После этого по периметру зажглись разноцветные огоньки. Это была цветовая гамма ступеней интеллекта. Ступени эти разбиты на движение по ним от простого понимания к сложному восприятию понимания. Разбиты на свой определенный цвет, если Атолл достигнет той или иной ступени совершенства, соответственно будет гаснуть один из цветных огоньков на диске, и так до полного усвоения программы. Сейчас телепатический учитель (диск) с вложенной ученым программой концентрированного поля вступил в работу, настраиваясь на волну восприятия телепатических волн мозгом Атолла. Еле слышное жужжание диска нарушало тишину, воцарившуюся в лаборатории.
Ученые наблюдали за поведением Атолла. Каждый из них своим совершенным высокоразвитым разумом воспринимал то, что сейчас проделывал их механический помощник, каждый из них в любую минуту усилием мысли мог прервать сеанс или при необходимости внести корректировку. Долг ученых следить за всем, что происходило с мышлением подопытного человека. Они разделились, Антоний контролировал телепатические сеансы. Кшатр телепатический массаж и усвоения материала, когда работал один из них, другой спал. Так этап за этапом в скрупулезной и трудной работе они создавали мысль, опережая на века естественное развитие человеческого мозга. Восприимчивость Ниссо была несколько выше. Ее поместили в такое же замкнутое пространство. И одновременно с Атоллом проводили уроки по программе Альфа Зет...
 Атолл нацелил копье, устремился к невидимой преграде, но странный туман неожиданно пеленой окутал глаза, навалился вязкой массой, сковал движения. В полузабытьи он опустился на песок, улёгся на спину, и тут же крепкий, искусственно вызванный, сон унес его воображение в мир иллюзий. Он увидел берег реки, желтый теплый песок, нагретый яркими лучами ослепительного светила. Приподнявшись, сел, рядом лежало копье. Стоял жаркий день, мучила жажда, полоска воды, блестевшая в нескольких шагах от него, манила к себе. Поддавшись влечению воды, он встал, взяв в руку свою единственную защиту -  копье, и направился в сторону потока. Стоя на коленях, он наклонился и жадно пил живительную влагу. Вода освежила и взбодрила Атолла, он хотел уже повернуть в сторону леса, но тут внимание его привлекло живое существо, плававшее в прозрачном потоке. Рыба поразила воображение. До этого он видел такие же существа, которые им просто не замечались. А тут вдруг захотелось поймать одно из них.
Вода, так пугавшая, оказалась безобидной, ласковой и приятной. Сколько раз в речном бешеном потоке он видел несущихся животных, вывороченные с корнем стволы деревьев и даже тела людей. Вода рисовалась в воображении страшным и беспощадным зверем. Он стоял уже по пояс в воде, стараясь копьем попасть в большую рыбу, медленно плывшую на расстоянии вытянутой руки. Изловчившись, молниеносным движением, насадил рыбину на копье. Дикий вопль восторга разнесся эхом по лесу. Потом ее, извивающуюся, бьющую бешено хвостом, вытащил из воды и бросил на берег. Каждая удача толкала на новую жертву. Вскоре пляж усеялся трепыхавшейся рыбой. Это продолжалось до тех пор, пока жажда охотника не утолилась. Ату не хотелось выходить на берег, и он долго барахтался, наслаждаясь необычным ощущением. Но голод давал о себе знать, он выбрался на сушу. Подобрав еще бьющуюся в руках рыбу, он стал рвать ее зубами, выхватывая куски сырого мяса и жевать. Он съел уже несколько рыб, но голод не утолялся, а продолжал усиливаться, раздражаясь еще сильнее и сильнее, неожиданно судорогой свело живот. Атолл очнулся, все так же лежа на спине, он сел и осмотрелся вокруг. Все приняло какие- то новые очертания. Он откуда- то знал, что он может пойти и утолить жажду. Но его мучит голод, и, вспомнив сон, без малейших признаков страха Атолл отправился к воде. Виденное во сне, он попытался осуществить. Но рыбы не попадались на острие копья, как он, ни метил в них. В бешеных бросках и ударах копья о воду рыбы только пугливо уплывали, так обессилевший и уставший, он занес копье, застыв, как статуя, следя за плывущей невдалеке рыбиной. Вот она лениво вильнула хвостом, подплыла совсем близко, еще и еще ближе -  пора, но охотник ждал, когда рыба повернула в противоположную сторону, он молниеносным движением всадил копье прямо ей в спину. Вздымая тучи брызг, и пузырьков воздуха, в воде бешено забилась рыбина, стараясь вырваться. Но Атолл крепко вцепился в древко руками, боролся до изнеможения, стараясь вытащить добычу на берег. Когда ему это удалось, он стал рвать ее зубами, глотая плохо разжеванные куски мяса с чешуей и песком. Насытившись, он лег и забылся во сне.
-  Антоний, на спектрограмме учителя погас темно- красный индикатор, первая ступень пройдена.
-  Поздравляю тебя, Кшатр! -   сказал Антоний, -   Желаю спокойного сна. Атолл открыл глаза, все так же сияло солнце, река несла свои воды. Но день был каким- то необычным в предчувствии, какого- то очень важного события. С этим Антоний приступил к ведению наблюдений за программой второй ступени интеллекта учебного телепатического сна. Вот уже пройден путь в семьсот цветов спектра. На периметре механического учителя светились триста оставшихся ступеней, видимых только органами зрения ученых. Они рассчитаны на ознакомление с первобытным обществом и дальнейшим развитием речи. Семьсот первая ступень -  знакомство с «совершенной» Ниссо, отличающейся от той дикарки, которую знал раньше и любил Атолл. Поля защиты (прозрачная преграда) замкнутых пространств
Атолла и Ниссо будут сняты и отодвинуты. Антоний на этом сеансе сна следил за подготовкой Атолла к встрече с Ниссо. Ниссо также прошла семьсот ступеней развития. Обучилась ведению домашнего очага и ткацкому ремеслу. Во сне она часто беседовала с Атоллом, плодом программы. Атолл спал уже не на песке, а на сколоченном из бревен настиле, укрытом шкурами зверей. На стене хижины висел лук со стрелами. Посередине хижины дымился костер. В углях глиняный сосуд, где варится рыба. Атолл открыл глаза. В дверной проем виднеется река, что все так же несет свои воды куда- то в неизвестность. Но, этот солнечный день, какой- то необычный, наступивший в предчувствии какого- то очень важного события.  Атолл встал с ложа, одел на себя тигриную шкуру. Ему сегодня снилось, что он прошел сквозь стену и охотится в большом лесу. Он вышел из хижины и направился в ту сторону «прохода». Осторожно подошел к этому месту у стены и ткнул в нее копье. Копье прошло без сопротивления, утащив за собой Атолла. Осмотревшись, он шагнул за «стену» и вошел в заросли леса. Лес, негустой, но трудно проходимый, окружал место, где он жил, и Атоллу захотелось вырваться и бежать от невидимых стен, он стал пробираться в чащобу, проникая все дальше и дальше. Он шел уже десять десятков шагов. Лес стал реже. Вдалеке сверкнула полоска воды. Незнакомое место с подобным пляжем, окруженное со всех сторон зарослями, открылось взору. Посередине большой поляны, спускавшейся к пляжу, стояла хижина. Но, что это за незнакомый запах? Нюх уловил дым с запахом, таким, как пахнет жареное мясо. Он осторожно приблизился к неизвестному жилью. На песке возле хижины видно множество отпечатков ног, таких, как у него, только чуть меньше. Внутри никого нет. Он, осмелев, стал осматривать жилье. На сколоченном из бревен ложе лежали гладкие и тонкие шкуры, в углу куча шерсти, тонкие жилы намотаны большими мотками величиной с его кулак, навалены рядом с шерстью. Он осторожно приблизился к ложу, ощупал кожи- шкуры, осмотрел их и понял, что они сплетены из жил, точно таких же, как на мотках. Рядом с кучей шерсти стоял какой- то предмет с правильными очертаниями, содержащий в себе равное количество очищенных тонких и толстых палочек, скрепленных между собой. На этих палочках была закреплена тонкая шкура и моток жил. Он с любопытством осмотрел эту шкуру и увидел, что из нее выходит жила и соединяется с мотком. На дымящихся угольях он обнаружил горшок с вкусно пахнувшим содержимым. В вареве плавали незнакомые куски каких- то растений, издавая аппетитный аромат. Атолл наклонился, взял руками один кусок, обжигаясь, положил в рот. Еда оказалась вкусной. Насытившись, он потянулся к такому же горшку за водой. Так еще никогда не доводилось, ему есть. Но могут вернуться хозяева, и он быстро выскользнул наружу. В зарослях он стал наблюдать за хижиной. Но вскоре нестерпимая жажда погнала его к видневшейся полоске воды. Осторожно, зарослями, он стал пробираться к незнакомому берегу реки. Уже хорошо видна манящая прохладой прозрачная вода, еще несколько шагов -  и он у цели. Но что это? Он от неожиданности вздрогнул. Кто- то плескался в воде. Внимательно всмотревшись, он увидел женщину. Ее одежда из тонких шкур лежала на песке. Она стояла по грудь в воде спиной к берегу. Он с любопытством наблюдал за ней. Вот она повернулась, наполовину открыв ему свое лицо. Густые черные волосы спадали локонами на загорелые плечи и спину, налитая грудь с бугорками сосков, изгибы ее тела волновали его воображение. Потрясенный, он стоял, не сводя с нее глаз. Женщина в воде тревожно осмотрелась по сторонам, потом вышла из воды и надела свои тонкие шкуры. Где он видел ее? Память вернула ему знакомые черты Ниссо. Да, это была Ниссо, он, движимый чувством давно забытой дружбы с ней, выбежал из зарослей на песок пляжа и остановился в нерешительности, глядя на нее.
-  Ты кто? -  спросила она.
-  Я Атолл. Где обитает твое племя? -  спросил он.
-  Я тут одна. Живу в заброшенной хижине и не знаю дороги назад.
Он ближе рассмотрел ее. Тонкие брови, светлые, похожие на освещенную солнцем поверхность прозрачной воды, глаза, в них светилась мысль в спокойном взгляде, это не были глаза дикарки с искорками страха и с рабской покорностью перед сильным мужчиной. Ее волосы аккуратно расчесаны костяным гребнем красили лицо, выражение которого обрело свои черты, характерные для разумной мысли. Кожа ее, нежная и гладкая, тронута смуглым загаром. Волненье Атолла усилилось. Ему почудилось, что он спит и видит эту прекрасную женщину, так похожую на Ниссо, не наяву. Атолл подошел, потрогал тонкую одежду, потом кожу Ниссо выше локтя и волосы каким- то знакомым, давно забытым чувством влекло его к ней, он приблизился.
-  Ты спрашиваешь, что это! -  это ткацкий станок.
-  Нет, это не шкура, а ткань. Смотри, вон в том углу лежит пряжа, я получаю ее из конопли, она растет за хижиной, там же на деревьях живут гусеницы шелкопряда -  это вот шелк получается из нитей коконов.
-  Так эти жилы не из зверей?
-  Нет! - рассмеялась Ниссо, из пряжи, а что умеешь ты?
-  Я - ловить рыбу, охотиться на зверей, добывать огонь, строить хижины и плот, чтобы плавать по воде, срывать плоды на больших деревьях... Они долго говорили о всех тех вещах, которые им привил механический учитель, о существовании которого они даже не подозревали. Атолл остался вместе с Ниссо, теперь их судьбы тесно сплелись вместе на совместном пути познания. Механический учитель исчерпал запас программы. Последний цвет спектра погас, пришло время личных контактов ученых с детьми Земли. Ниссо уже умела ткать красивые ковы из шерсти овец. Атолл же занимался скотоводством, пас стадо овец и ухаживал за виноградником. Он подвел из горного озера воду по глиняным трубам и орошал плантацию. Он теперь ходил в легкой тунике, сшитой Ниссо, и в сандалиях из кожи быков, которые водились здесь в горах, жили они в каменном доме, сложенном Атоллом из ракушечника, который ему удалось надолбить бронзовым наконечником копья (он умел плавить руду).
Их дом стоял на возвышении у подножья горы, на вершине которой было озеро, внизу текла все та же река с песчаными берегами. Повсюду простирался зеленым ковром лес. К дому вели ступеньки из того ре ракушечника, Крыша дома устлана обожженными глиняными плитками. В доме имелась только одна комната, посредине ее стояла печь в виде небольшой пещерки с отводом дыма через глиняную дымовую трубу, возле окна, застекленного тонкими прозрачными пластинками слюды, стояло ложе. Ложе устлано огромным ковром. На грунтовом полу также лежал ковер. Ковер представлял собой кусок ткани с вплетенной между нитей шерстью овец. Утром, когда Атолл и Ниссо уже встали, и Атолл собрался уже идти выгонять овец на пастбище, дверь неожиданно открылась и они увидели на пороге высокого человека в белой до пят длинной ослепительной белизны накидки, часть которой висела у него на левой руке, правую он чуть приподнял, открывая тонкую ладонь, и сказал:
-  Я приветствую вас, дети Солнца.
-  Кто ты? -  спросила Ниссо.
-  Я ваш отец, зовите меня Антонием.
С этим он прошел в дом л молча, стал внимательно осматривать их. Взгляд его огромных лучистых глаз излучал искорки спокойной мысли, которая проникала в сознание Атолла и, не спрашивая о нем, казалось, знает все, чем занимается Атолл, куда хочет идти. И тут, где- то далеко в сознании, помимо воли, как будто не Атолл, а кто- то другой за него произнес: - Приветствую тебя, Антоний. Я Атолл, рожденный на Земле. Но я знаю тебя, я председатель Совета ученых Марса, отдавший первым свой ген, свое имя я тебе уже сказал.
Антоний подхватил на руки обессиленное тело Атолла. Его лицо судорожно вздрагивало, дыхание стало тяжелым и сиплым, все органы тела интенсивно выделяли питательные вещества истощенному колоссальной работой мозгу. В дом влетели роботы, деловито жужжа, они впрыснули в вену шеи стимуляторы. Атолл открыл глаза. В его мучительном взгляде Антоний прочел страдание. Ученый выругал себя за опрометчивость, но вместе с тем торжествовал, опыт удался, смерть побеждена. Люди Земли шагнут намного дальше людей Марса, но колоссальному мозгу трудно будет жить в животной оболочке, она так не совершенна и подвержена массе опасностей, быстро изнашивается. Люди научатся заменять слабые органы и таким образом продлевать жизнь. Но даже и сейчас они бессмертны, цикл возрождения разума происходит в их детях. Разум, совершенствуясь, живет -  цель достигнута. Но землян подстерегает опасность гибели планеты подобно Марсу. Необходимо спешить, нужно как можно быстрее построить разумную организованную жизнь на Земле, чтобы в будущем люди шагнули намного выше и смогли предотвратить опасность, нависшую над ними в будущем. Роботы- санитары, осторожно поддерживая тело Атолл, положили на мягкий ковер ложа. Ниссо безмолвно наблюдала за происходившим. Животный страх перед неведомым сковал ее движения, лишил речи. Антоний обратился к ней: -  Ниссо, ты поможешь ему. Я дам тебе этот флакон, половину дай ему выпить перед заходом солнца, половину оставь до утра и пусть он выпьет с восходом. Ты молчишь? -   закончил Антоний и понял, что с ней. В мгновение ока он устремил на нее поток полей массажа мозговой ткани из блестящего предмета в руках. В ту же секунду к Ниссо вернулась речь, и бесследно исчез подавленный животный страх.
-  Я поняла тебя, Антоний, и все сделаю, как ты сказал.
-  Не тревожь его вопросами, Ниссо. Он должен лежать до заката следующего дня.
 Они вышли из дома.
-  А сейчас я покину вас, наша встреча состоится после выздоровления Атолла.
С этим он вошел в прозрачный диск, который вскоре растаял в голубой дымке над лесом. Ниссо вернулась в дом, усевшись за ткацкий станок, принялась ткать. Спустя три дня Антоний снова навестил их. Ниссо, увидев круглый сверкающий камень, приближавшийся к дому, позвала Атолла, и они вместе поджидали гостя. Наконец «камень» метко опустился возле дома и оттуда, прямо из прозрачной стены, вышел Антоний. Черная борода обрамляла продолговатый овал лица. Он, как и в прошлый раз, поднял узкую ладонь, приветствуя людей.
-  Атолл и Ниссо, сейчас вы пойдете со мной, я открою вам то, ради чего я нахожусь тут, и вы будете помогать мне.
-  Я готов! -   сказал Атолл! Я буду пасти ваших овец, выращивать виноград, охотиться на зверей.
-  И я буду ткать вам тонкую одежду, варить пищу! -   ответила Ниссо.
-  Мне ничего этого не нужно, вас ждут дела, о которых вы даже не подозреваете. Прошу вас, дети мои, пройти со мной. И он жестом указал на сверкающий камень. Атолл и Ниссо подошли к шарообразной гладкой отполированной поверхности, через прозрачную стену «камня» внутри они увидели много блестевших больших и малых предметов. Стена внезапно образовала дыру. Антоний жестом указал следовать вовнутрь. Они вошли, уселись в удобные сиденья, покрытые мягкими, зеленоватой окраски, коврами. Когда Антоний занял место впереди и нажал один из «разноцветных камушков», дом, гора, лес -  все вдруг закачалось и поплыло куда- то в сторону. Внизу проплывала речка, с обеих сторон зеленым ковром простирался лес. Вот внизу Атолл узнал заброшенную хинину, где он встретился с Ниссо, вот и место его хижины. Атолл и Ниссо с восторгом следили за прекрасными пейзажами, проплывавшими под ними.
Их возгласы и смех говорили Антонию, что дети Земли преодолели наконец животный страх перед необъяснимым явлением. В них пробудилось и живет здоровое любопытство перед всем новым. Вскоре лес уперся в глухую гладкую стену, которая шла далеко в оба конца и поднималась вверх. Атолл заметил, что они плывут вдоль стены вверх. Когда «камень» достиг неба, голубая окраска сменилась на темный цвет и взору открылась серая стена потолка. В потолке виднелся вход, «камень», подплыв к входу, вошел в него, вход сразу же затянулся. Они очутились в темной пещере. Внезапно вспыхнул свет.  Как множество маленьких светлячков, звездочки, закрепленные у потолка, освещали пещеру. Края этой пещеры и дно, по которому они ступали, были ровными и не похожими ни на одну пещеру, которые доводилось видеть Атоллу. Антоний подвел их к двери и, указав рукой, сказал, что здесь они будут теперь жить.
Все трое прошли вовнутрь комнаты, там стояли два ложа, между ложами стоял стол с двумя какими- то непонятными предметами на ножнах. Антоний объяснил, указывая на них, что эта стулья и на стульях сидят. На столе стоял еще какой- то горшок, перевернутый донышком вверх, из него торчала палка и упиралась в стол. Когда Антоний прикоснулся к нему, «горшок» вдруг вспыхнул, засияв солнцем. Атолл и Ниссо попробовали потушить и зажечь маленькое солнце, нажимая на красивый «камушек» возле ножки
«горшка». Потом они вошли и последовали вслед за Антонием. Он провел их в большой зал, с огромным вделанным в стене темным окном в два роста Атолла в длину и ширину. Тут находился еще один человек. Он похож на Антония и их трудно было отличить.
-  Это Кшатр! -   представил Антоний своего помощника.
-  Приветствую вас, дети Земли! -   сказал он, -   Отныне мы будем работать вместе с вами.
-  Кшатр, приступай! -   сказал Антоний.
-  Я покажу вам, дети Земли, тог прекрасный мир, где родились и жили мы с Антонием среди таких же людей. - С этими его словами окно в стене внезапно вспыхнуло и поплыло упрощенные для восприятия людьми Земли картины сказочно- прекрасного Мира, который открылся взорам потрясенных людей. Там жизнь текла, подчиняясь строгим невидимым законам, среди тенистых рощ, полноводных рек, везде было счастье и достаток, жители жили в больших простертых домах городов, всю работу за них делали меленькие труженики, которых они называли роботами. Так, за кадром кадр, ознакомились они с жизнью их отцов.
-  Почему вы покинули этот мир? -  спросил Атолл. Кшатр вопросительно посмотрел на Антония. Антоний отошел от экрана, стал посреди комнаты.
-  Дети мои, подойдите сюда поближе! -   подозвал он Атолла и Ниссо к себе. Они подошли. Он указал рукой на потолок. Там медленно поплыли светящиеся точки по бороздам, очерченным вокруг большого светящегося шара. Голубая планета с виднеющимися на ней материками и океанами, с белыми пятнами облаков в дымке атмосферы. И рядом другая планета так похожа на нее, вдруг разлетается на осколки. Три гигантских астероида, осколки взорвавшейся планеты, врезаются в голубую синь атмосферы и достигают поверхности. Планета меняет цвет. Из голубой становится темно- красной, безжизненной.
-  Вот наш мир. Наша планета Марс, она превратился в сгоревшую оболочку. -  Сказал с грустью в голосе Антоний. Постояв так немного, и уже твердым голосом: -  На сегодня, дети мои, достаточно, идите и ложитесь спать на ложе, вам необходимо отдохнуть. Все трое вышли из комнаты, оставив Кшатр. Антоний проводил их к двери спальной комнаты. Вскоре Антоний вернулся в зал, там наедине с Кшатр они обсудили дальнейший ход эксперимента.
-  Их необходимо ознакомить с символикой нашей речи, они достигли того совершенства, при котором в состоянии понять нас глубже. - сказал Антоний.
-  Да, я думаю, программа «Альфа Эф» на единичный сеанс в течение ночи поможет нам.
-  Хорошо! -   согласился Антоний, и достал из ячейки светящийся шар сгустка поля программы.
Бережно поместил шар в приемник робота учителя. Вспыхнувший спектр интеллекта указал на начало сеанса. Утром Атолл и Ниссо смогут изъясниться на языке, включающем понятия символических названий физических тел. Когда впервые приступил механический учитель к обучению людей, их восприятие смогло воспринять с трудом первую ступень интеллекта, для этого понадобились целые сутки. Сейчас же, за сутки они уже смогут воспринять пять ступеней. Следующий день начался в лаборатории. Антоний продолжал знакомить Атолла с причиной катастрофы на Марсе. Он объяснил ему ту важную цель, которую было необходимо решить Атоллу на Земле.
-  Ты призван, Атолл объединить дикие племена своего материка, под названием Антарктида, в одно могучее государство, создать там свою культуру, построить город с дворцами и водопроводами, мощеными улицами и дорогами, ты построишь корабли, и посланцы твоей державы поплывут к другим материкам, разнесут другим племенам и народам свор культуру. Таким путем мы сможем дать толчок развитию для достижения в кратчайший срок той высочайшей ступени развития, которую достигли мы. Человечество, а вместе с ним и разум, должно шагнуть дальше и найти выход из грозящей катастрофы! -   с этим он подвел Атолла к экрану. Там Атолл увидел родной материк с зарослями первобытного леса, увидел пещеру, где у костра сидели в звериных шкурах взлохмаченные и грязные дикари, они выхватывали из огня дымящиеся куски мяса и рвали зубами, заглатывая плохо прожеванные куски. Вдруг у пещеры появились незнакомцы, они ворвались в пещеру и с копьями набросились на обитателей. Завязалась рукопашная схватка. Трупы и корчащиеся тела устлали пещеру. Чужаки тесным кольцом уселись у костра и принялись выхватывать куски недоеденного мяса из огня, обжигаясь, отрывали зубами большие куски и жадно глотали их. Насытившись, один за другим встали и каждый, взяв в руку по дымящейся головне, вышли из пещеры. Кадр сменился, Атолл увидел другую пещеру, там уже знакомые чужаки помещали добытые головни в центре кучи темного пепла, и вскоре пещера засветилась бликами пламени костра. Пещера наполнилась торжествующими возгласами женщин и детей, они гурьбой бегали вокруг огня, вскидывая кверху руки.
-  Как видишь, Атолл, тут живут дикие и воинственные племена, они заняты только тем, как прокормиться, выжить в этой жестокой борьбе за существование, они гибнут от болезней, зверей и убивают друг друга за пищу, огонь и пещеру. Задача трудна и ответственна. Ты был таким же дикарем... -  Антоний рассказал всю историю, происшедшую с Атоллом.
-  Мы отправим тебя на Землю! -   продолжал Антоний, -   там ты соберешь все племена острова вместе вот в эту пещеру. Там в долине пасутся стада быков. Мужчинам хватит занятий охотой, женщины же будут заниматься земледелием. Во время сна мы обучим их всему тому, что умеешь ты. И ты, отобрав из их среды лучших мужчин, сможешь заложить и воздвигнуть город, Столицу. Ниссо останется пока у нас, ей будет безопасней. А после она сможет посвятить женщин племени в искусство своих занятий. Сейчас, Атолл, пойдем со мной. Он повел Атолла в другой зал.
-  Здесь я обучу тебя владению оружием! -   с этим Антоний взял с полки продолговатый предмет в виде короткой палицы с ручкой, один конец которой зажимался в руке, другой такой же выступал. Посредине выступающего конца виднелся ослепительно яркости кристалл.
-  Если навести этот кристалл на зверя или врага, то он мгновенно становится покорным и забывает все то, что минуту назад хотел сделать, убить или причинить зло. Если же он требует умерщвления, то тогда смертоносный луч испепелит все встреченное на пути луча. Лучемет рассчитан на восприятие твоих индивидуальных биотоков, попадая в руки кому- то из дикарей, он не причинит зла. Сейчас я продемонстрирую тебе это оружие. -  Он навел кристалл на камень. Ослепительная молния вырвалась из блестящей точки, страшный гром раскатом резанул слух. На месте камня осталась глубокая дымящаяся яма. Обугленные края ямы говорили об огромной разрушительной энергии, заключенной в луче.
-  Ты будешь владеть этим оружием, и запомни: применять его убийственную силу будешь только в самых крайних случаях. А сейчас мы пройдем вот в этот зал, здесь мой помощник Кшатр, и я наденем на тебя поле волновой защиты, предохраняющее от мелких опасностей; копья, когтей хищников, и других опасных вещей. При соприкосновении с этим полем защиты масса предмета аннигилирует, превращаясь в энергию света. Так объясняя Атоллу, они вошли в соседний зал. Там уже находился Кшатр.
-  У меня все готово! -   сказал он, -   Тебе, Атолл, придется снять одежду и омыть тело специальной эмульсией.
Атолл зашел в узкую камеру. Там он снял накидку и передал ее Кшатру. Кшатр взял из рук Атолла накидку и повесил ее на левую руку, правей нажал желтую кнопку на стене у входа камеры. Прозрачная дверь задвинулась. Сквозь нее ученым было хорошо видно, как тонкие струи маслянистой жидкости омывали Атолла. Спустя некоторый промежуток времени струи уменьшились и исчезли. Камера вдруг засветилась ослепительно ярким свечением.
-  По мне ползают какие- то насекомые! -   услышали ученые голос Атолла.
-  Это поле защиты взаимодействует с эмульсией и щекочет тело! -   успокоил Атолла Антоний.
Еще несколько мгновений было видно свечение, но вскоре оно потускнело и исчезло совсем.
-  Атолл, можешь выходить! -   сказал Кшатр. Атолл вышел из камеры. Тело его укрылось эластичной коркой поля волновой защиты. От этого тело стало блестящим и сияло так же в лучах солнца, как и тела ученых.
-  Теперь тебе не страшны зубы и когти зверей! -   сказал Кшатр.
-  На Земле ты будешь ходить в звериной шкуре с копьем в руке, чтобы не испугать соотечественников, свою деятельность начнешь завтра. Для нас, Атолл, един день -  это одно столетие жизни Земли, поэтому терять время -  преступление перед разумом Системы Солнца.
На следующий день летательный аппарат помчал ученых с Атоллом на борту в сторону Земли. Утром Атолла встретит его родной материк Антарктида. Он стоял возле той самой пещеры, видимой им с экрана, там еще спало дикое племя.
-  Начинай, Атолл, с этого племени! -   сказал Антоний, -   И помни, что мы следим за тобой. Ты должен стать победителем.
-  Атолл, всюду, где бы ты не находился, мы видим тебя, мы с тобой! -   добавил Кшатр. Атолл, помахав рукой, удаляющейся капсуле- виману, повернулся и твердыми шагами направился в сторону пещеры. Услышав шаги, вожак встрепенулся, прислушался, но тут на него упала тень чужака, загородившего собой выход. С диким воплем вскочив на ноги, вожак бросился вперед, молниеносным движением метнул копье прямо в грудь, пришельцу, оно вошло до половины в тело, но не осталось там торчать, а, обломившись, упало к ногам незнакомца, который стоял, не шевелясь, тогда вожак бросился к нему. Но разящая палица, сверкнув в руках пришельца, заставила самого сильного из племени покорно стоять, опустит голову и руки перед чужаком. По пещере раздались возгласы проснувшихся дикарей. Они видели, как их сильный вожак и смелый предводитель стоял покорно, склонив голову перед чужаком. Племя в страхе поползло на коленях к пришельцу, неся в руках лучшие куски сырого мяса и, уложив их к его ногам, бросилось прочь в самые дальние и темные углы пещеры. К нему несмело приблизился седоволосый воин и рассказал, что их очаг уже много времени без огня, а соседнее племя, сильное и могущественное, имеет хороший костер, нужно пойти и отнять огонь. Атолл жестом призвал к спокойствию готовых на войну воинов. Он сказал, что научит каждого добывать огонь. По толпе пронесся гул голосов восторга и удивления. Люди тесным кольцом столпились возле Атолла, желая быстрее увидеть чудо. Атолл велел принести сухой торфянистой почвы с тесным сплетением тонких корней и мха. Когда ему принесли комок сухой торфяной массы, он вынул из кострища сухую головню. Потом взял тонкую палочку и обмотал вокруг нее жилу, соединив концы ее с согнутой дугой палкой, принялся двигать ею. Так, двигая согнутой палочкой вперед- назад, он наставил вращаться прямую палочку, конец которой поместил в углубление, сделанное в головне, а сверху прижимал ее камнем. Он вращал палочку до тех пор, пока один из воинов не услыхал запах дыма, который струйкой выходил из углубления. Атолл вынул палочку, проложил ее к торфянистому комку, стал раздувать дымящийся конец. Когда ком вспыхнул, по толпе разнесет вопль восторга, люди стали плясать вокруг Атолла и орать на разные голоса, выражают свою радость. Атолл, собрав воином, повел их на охоту. И вскоре на костре жарили куски свежедобытого буйвола, племя, насытившись, стало укладываться спать, и тут Атолл громко известил, что желает покорить и привести сюда, то племя, которое не давало им огня. Сытые воины не очень стремились к подвигам, и никто не удостоил его вниманием. Тогда Атолл подозвал к себе Горо, так звали седого воина, и сказал громко, чтобы было слышно всем, что он назначает Горо вождем вместо себя, пока будет отсутствовать. Бывший вождь взревел, бросился в ноги Атоллу. Но Атолл, не удостоив его вниманием, вышел из пещеры.
 Вечерние сумерки спускались в долину, далекие крики птиц и зверей еще разносились в воздухе, но уже реже, во всем чувствовалась сонливость, природа готовилась ко сну. Атолл поднялся на плато, отсюда хорошо виден вход в пещеру, блики огня очерчивали и скрашивали черноту дыры. Он смело вошел к сидящим у кострища людям. Когда до них оставался с десяток шагов, его заметили и окружили дикари с копьями, готовые в любую минуту проткнуть насквозь. Атолл поднял руку к спектатору, который был спрятан у него за надетой звериной шкурой. Этот жест вызвал молниеносную реакцию, три копья вонзились в тело, но тут, же опали обломанные древка, наконечники и часть древка казались вонзенными. Но пришелец даже не пошевелился, спокойно достал палицу и, подняв ее над головой, обвел всех дикарей, освещая ослепительно ярким искрящимся кристаллом. Головы и руки людей покорно поникли.
-  Всем следовать за мной! -   на языке дикарей приказал Атолл. Толпа в безмолвной покорности поплелась следом. Когда Атолл вышел из пещеры, оставив за себя Горо, бывший вожак недолго хранил покорность, он в дикой злобе, улучив удобный момент, бросился на Горо и нанес ему тяжелую рану копьем. Горо повалился, корчась от боли. Победитель торжествовал, отныне он вождь и все соплеменники будут слушать его, и подчиняться ему. Но, сначала он предаст мучительной смерти изменника Горо. Для этого он велел натаскать в огонь сухих веток и набросать туда камней. Когда камни раскалятся докрасна, он устроит из них ложе для Горо. Но злым замыслам положил конец Атолл, который появился в пещере. Вожак бросился на пришельца с копьем, но Атолл, направив спектратор в противника, смертоносным лучом испепелил тело, обугленные остатки упали на каменистую почву пещеры. Горо быстро поправлялся, к счастью, рана оказалась не смертельной, стимулятор, хранившийся у Атолла, вскоре помог поставить Горо на ноги. Горо стал верным помощником Атолла. Люди, которых Атолл привел в пещеру, быстро свыклись с недавними врагами и стали одноплеменниками. Сеансы ночных телепатических снов, проводимых Антонием и Каштром по программе, делали свое дело, люди изо дня в день постигали иволютивный путь развития, перешагивая века. Атолл приводил все новые и новые племена, и вскоре долина наполнилась многотысячными голосами. Путем массового телепатического воздействия животные инстинкты подавлялись, и с каждым днем отступали, не проявляясь в первобытной остроте… Пришло время постройки жилищ. Люди подчинялись всеобщему воздействию, стали воздвигать хижины из стволов деревьев из растущего поблизости леса. Все мужское население было разделено на воинов- охотников, строителей и пастухов. Женщины же занимались обработкой пищи и сырья, из которого изготавливали циновки, нитки, веревки и другие необходимые в быту вещи. Строители воздвигали хижины для каждой семьи. Вооружившись бронзовыми топорами, они рубили деревья и сносили с холмов в долину к стоящим уже нескольким постройкам. Так у подножья возникло первое поселение в Антарктиде. Атолл успешно справился со своей работой. Соплеменники любили его и с уважением относились к Посланцу Неба. Он принес им сытую и богатую жизнь. Атолл остался доволен сделанным, что сегодня они построили последнее жилище. Уставший, он направился к своему жилью. В хижине его, поджидал Горо, увидев Атолла, он сказал:
-  Мы завтра собираемся на охоту в честь окончания построек, приглашаем тебя.
-  Я, буду рад, давно не держал в руке копья. Но луки не забудьте захватить с собой, звери опасны и коварны.
-  Мы; будем ждать тебя.
-  Я провожу тебя, Горо. Как поживает твоя молодая жена?
-  О, я благодарен тебе за заботу, она быстро поправилась. Ведь этот смертельный укус змеи. А почему ты, нам вождь, не выберешь себе в жены одну из красавиц нашего племени? Ведь Тора давно смотрит на тебя. Она как лань стройна, гибка, как вода в быстром ручье.
-  Благодари тебя, но я сын Неба, меня ждет дочь Солнца, она прекрасна, как теплый луч утренней зари, ее ласки так нежны, как объятия прозрачных вод в нагретом Солнцем ручье.
-  Будь счастлив, Атолл.
-  Будь счастлив, Горо! -   распрощавшись с другом, Атолл вернулся в хижину с мыслями о Ниссо. Он разделся, лег в постель из мягких шкур зверей и вскоре уснул.
-  Я приветствую тебя, Атолл! -   увидел он во сне Антония.
-  Я приветствую тебя, Антоний.
-  Проснись сейчас же и ступай на плато, там мы тебя ждем.
Атолл вскочил на ноги, не зажигая огня, он надел шкуру и вышел.
Звезды сияли в теплом небе, стрекотание сверчков и порхания ночных птиц да отдаленные крики в ночном лесу бурили еще не совсем подавленные инстинкты самосохранения. Время от времени озираясь и вслушиваясь в ночную тьму, Атолл осторожно пробирался к плато. Вскоре он увидел на возвышенности белевшую фигуру. Силуэт белым призраком вырисовывался на фоне звездного неба, рядом еле заметным зеленоватым тусклым свечением просматривалась полусфера вимана.
-  Приветствую тебя, Атолл! -   послышался знакомый голос Антония.
Атолл ответил приветствием.
-  Я прилетел за тобой, мы все это время следили за работой на Земле, успешно первый ее этап прошел. Теперь, Атолл, нам необходимо обсудить дальнейшую программу. Ну, и ты давно не виделся с Ниссо.
-  Как она поживает, чем занимается?
-  Она превзошла, наши ожидания и изучила письменность.
-  Что это такое? -  спросил Атолл.
-  Это выражение мысли наносимыми на кожу знаками.
-  Я надеюсь, что она поможет и мне познать эту тайну...
Атолла в коридоре поджидала Ниссо. Ее водянистые глаза заискрились радостью при встрече с ним. Находясь в кругу ученых, она коротала время, изучай письменность, воздействиям учебных снов закреплялись навыки, и вскоре гладкие куски кожи укрывались рукой Ниссо кружевами клинописи. На них она записывала все то, чем жила и занималась, живя вместе с Атоллом, о его любви и привязанности к ней, о чудесных виденных ею картинах иного Мира. Но встреча с Атоллом была, для нее той единственной и неповторимой минутой, ради которой готова она пожертвовать всем. Атоллом поспешил оставить их вдвоем. Утром после сна Атолл и Ниссо вошли в зал. Возле экрана стоял Антоний, Кшатр рассматривал ячейки с записями программы. Обменявшись приветствиями. Антоний предложил занять места в креслах перед экраном.
-  Сейчас, Атолл, я покажу тебе, что должен ты сделать дальше на Земле. После этого человечество будет развиваться своим естественным путем без нашего вмешательства. Кшатр, начинай. Кшатр, взял светящийся шар в руки, осторожно поместил в ячейку проектора. Спустя несколько секунд экран вспыхнул и открыл взору чудесный залитый лучами Солнца белокаменный город. Перед потрясенными зрителями мелькали картины широких мощеных улиц, бассейнов, фонтанов, счастливые улыбающиеся лица горожан прохаживались по тенистым аллеям парка. До слуха доносился плеск и голоса детей, купающихся в прозрачных водах бассейнов. Великолепные статуи, изображавшие стройных и красивых людей, украшали фасады дворцов и лестниц.
-  Антоний, как укладывались такие огромные плиты камня? -  спросил Атолл.
-  О, этому я научу тебя.
Экран погас.
-  Прошу пройти со мной! - обратился Антоний к присутствующим. Атолл и Ниссо встали и вместе с учеными направились по длинному освещенному коридору к двери, которая открыла вход в просторный зал с аккуратно сложенными глыбами обработанного камня.
-  Вот эти плиты даже в несколько раз больше по размеру твоего роста. Ты, Атолл, сможешь очень легко сдвинуть с места. Для этого необходимо снять действующее на плиты гравитационное поле. Чтобы это сделать, нужно соединить один конец этого металлического каната с глыбой, а другим концом, на котором закреплен величиной в твой кулак поисковая головка, произвести поиск силовой линии гравитационного поля. Вот смотри, как это делает Кшатр. Кшатр взял длинный канат и обмотал его вокруг камня, затем продел свободный конец в петлю, с усилием втянул ее и далее стал отводить от камня блестящую металлическую чашечку, закрепленную на свободном конце каната. Когда вдруг лежащий на грунте канат стал выпрямляться и выгнулся змеей, повис над поверхностью, он вонзил в этом месте штырь, прикрепленный внизу блестящей металлической чашечки, затем подошел к камню, обхватил его руками и легко отнес, поставив в стороне.
-  Атолл! -   сказал Кшатр, -   Подойди и попробуй проделать все именно это.
Атолл подошел к камню и без особых усилий водрузил его на место. Камень, длиной в два его роста (ширина и высота его были примерно равны и составляли длину вытянутей руки) был легким, как пух птицы, как охапка шерсти. Удивлению Атолла не было предела, он знал, что даже камни чуть больше его головы он поднимал с трудом.
-  Вот, из таких глыб вы сможете построить себе этот прекрасный белый город. Мы будем продолжать сеансы массовой телепатии, и жители быстро приобретут навык в строительстве не только домов, но и каналов, дорог, водоемов. Антигравитаторы, так называются эти тонкие канаты, мы доставим тебе в хижину, потом, когда обученные хорошо люди смогут ими пользоваться, ты, Атолл, раздашь их строителям! -  Разъяснил Антоний.
-  А как обработать такие камни? -  спросил Атолл.
-  В этом тебе поможет спектратор. Мы перестроим его на испускание энергии в виде тонкого луча толщиной в человеческий волос, этим лучом ты сможешь высекать в глыбах скал камни любой формы. Тонкий луч энергии проникает на глубину в несколько десятков человеческого роста в породе скал! -   ответил Кшатр.
-  А сейчас идите и отдыхайте. На Землю пойдете завтра. Мы же после окончания учебы заснем долгим сном на века. Когда зарожденная вами цивилизация достигнет своего совершенства, когда люди научатся проникать далеко в недра Земли, в Космос, тогда они смогут отыскать нас по тем признакам, которые мы оставим на планете, и мы сможем тогда вместе с будущими людьми увидеть в расцвете плоды спасенной нами разумной жизни Серра. Распрощавшись с учеными, Атолл и Ниссо остались вдвоем в их спальной комнате. Наедине они долго говорили о большой и благородной цели, которую призваны осуществить.
Утром Атолл и Ниссо отправились в зал с экраном, там они встретились с учеными, и все вместе поднялись к выходным камерам. Вскоре звездное небо растворило летящий планетолет в сторону Земли.
 Горо встал еще до восхода Солнца. Оружие для охоты он приготовил еще с вечера. Тугой лук и стрелы лежали в колчане на столе возле стены. Слух его уловил чьи- то шаги, в хижину вошли двое воинов- охотников, приветствуя Горо, они сели на грунтовый пол, дожидаясь, пока соберется их вожак. Вскоре возглавляемый Горо отряд из десяти охотников бесшумно продвигался по сонному и темному поселению к хижине Атолла. Издали хижина казалась темным холмом. Пора бы вождю уже быть на ногах, но хижина темна. Необычная тишина стояла повсюду. Тревогой, почуяв неладное, забилось сердце Горо. Он ускорил шаг и вскоре вбежал в хижину вождя. Постель помята и холодна, шкуры разбросаны по хижине. Все говорило о том, что ее хозяин оставил ее еще вчера вечером. Горо выбежал на крыльцо хижины. Боевым кличем созвал он воинов. Когда в бликах факелов он различил суровые лица готовых на все воинов, поднял руку в знак внимания. Сразу же гул голосов стих, воцарилась мертвая тишина.
-  Воины, похищен вождь. Освободить его из плена -  наша обязанность.
Потом он разбил войско на отряды и отправил их в разных направлениях от поселения на поиски вождя. Целый день бродили воины по окрестностям селения, измученные и голодные, они вернулись к вечеру ни с чем. Горо, утомленный, но не теряющий надежды, решил отложить поиск до утра. С первыми лучами Солнца воины, отдохнувшие, разошлись в поиске следов борьбы или каких- либо примет. Горо с горсткой воинов поднимался на плато. Взгляд его помимо воли скользнул ввысь, к вершине горы. Остроконечный зуб ее окрасился в кровавый цвет клыка хищного зверя, кровью, светлея, стекали лучи Солнца с вершины.
Редкие облака ярче вырисовывались в голубом небе. В воздухе ни ветерка, предвестник жаркого дня, штиль царствовал над утренней долиной. Горо неожиданно остановился, сверкнувший в вышине летящий
«камень» привлек его внимание.
-  Сын неба возвращается к нам! -   громко закричал он, указывая рукой в направлении летящего вимана.
 Воины остановились и закричали, глядя на небо. Виман, отражая яркие лучи Солнца, медленно опустился невдалеке от отряда. Возле воинов быстро образовалась толпа соплеменников стариков, женщин, детей. Они со слезами радости на глазах приветствовали появившихся из вимана Атолла и Ниссо. Ниссо, склонив голову на плечо своему любимому, стояла рядом. Атолл высоко над головой поднял спектратор и смертоносный луч ослепительной яркости, вырвавшись из кристалла, прорезал атмосферу над головами потрясенных людей. Тонкий волос его уткнулся в вышине в белеющее облако. От этого облако вдруг разрослось на глазах, прогремел гром и хлынул сильный ливень. Атолл не ждал такого эффекта спектратора, ему стало не по себе, но теплый ливень не испугал людей. На их мокрых лицах сияли счастливые улыбки.
А виман, бесшумно оторвавшись от поверхности, исчез в низкой облачности. Атолл и Ниссо спустились с возвышенности, под приветственные возгласы толпы направились к хижинам.

Глава одиннадцатая

 Эраст кончил читать. Мысли роем сновали в потрясенном мозгу.
«Это же самоубийство! -   думал он, -   Куда толкают ученые свой народ? Куда идет человечество? Что будет с нами?» - Тысячи вопросов завертелось в голове. Чудовищная затея ученых вызывала неприятное чувство дурноты. Как никогда Эраста одолела жажда борьбы. В бессильном порыве он приподнялся на постели, но острая боль вернула его на койку. В коридоре шаркал кто- то тапочками. Эраст зашелестел газетой, поспешно пряча в нее проспект. Снова наступила тишина. Рассудок не хотел воспринимать безумные идеи ученых. Но механизм, запущенный ими, уже не остановить. Эраст видел в городе плакаты и лозунги, призывающие женщин к добровольному пожертвованию зародышей, из которых впоследствии выделялись генетические тела для прививок Фарпелам на Земле. Нет улыбок в городе, нет детского смеха. Все поставлено на службу фанатикам науки. «Женщина может иметь ребенка после трех отданных зародышей», гласит один из лозунгов. В бессильной злобе Эраст зажал в кулаке здоровой руки простыню, зубы непроизвольно заскрипели. Дни длинной вереницей тянулись, растворяясь в бесконечности ожидания. Избавление от травм подходило к концу. Дамиан по- прежнему аккуратно навещал подшефных. Они с Эрастом уже прохаживались по аллеям госпитального парка, правда, больной сильно поддавал на левую ногу и не мог обходиться без палки. Полковник большей частью проводил время на скамейке, рядом с ним сидел Орест. Он все чаще предпочитал общество Мадера. Но иногда можно было видеть его одинокую фигуру то у ручья, что журчал невдалеке, то на окраине парка. Однажды Дамиан увлек Эраста в отдаленную аллею и взволнованно сообщил:
-  Сегодня у меня нет прослушки, я могу разговаривать не таясь.
-  Скажи причину аварии? -  в редкие минуты Эраст позволял себе говорить Дамиану ты.
-  Вся страна опутана сетью волновой защиты. Сквозь нее не проходит ничто, кроме чистой атмосферы. Космические лучи, электромагнитные колебания, метеориты и все движущиеся тела скользят по ней, как по ледовой горе.
-  Тогда как же полеты на Землю?
-  Полеты ведутся в коридоре из луча волновой защиты.
-  А что же произошло в Наями?
-  Совет послал нас с заданием обратить на себя внимание с целью заполучить больше генетических тел...
-  Вместо борьбы, вместо...
-  Ах, Эраст! -   перебил его Дамиан, -   Все наши старания результата не дали. Там еще на нас полезла разгневанная толпа. Но если бы нам удалось, то наши женщины не отдавали бы три плода.
-  Так вот почему они молчат.
-  Они дали обет молчания. И не вступают с мужчинами в контакты, обвиняя нас в своих страданиях.
-  А ты- то как же?
-  Ты задаешь мне вопрос после того, какой документ я добыл. Может, ты ответишь, зачем? -  обиженный тон друга успокоил Эраста, он поспешил его унять.
-  Ну, ну. Я тебе верю.
-  Ну, спасибо и на этом. Тогда слушай...
 Дамиан детально обрисовал картину будущего побега. Эраст выслушал его очень внимательно, потом сказал: -  Но это, же огромный риск.
-  Да, дорогой друг. У нас нет выхода, пушка установлена на оси симметрии окна и всякое тело сгорает в ее смертоносном луче мгновенно.
 Выздоровление наступило. Теплым июньским днем к ним в палату вбежал Кечо, сверкая белизной накрахмаленного халата: -  Ну-с, беглецы, поздравляю! - начал он прямо с порога, - Будем теперь трудиться на Земле.
-  Это еще почему? -  спросил Эраст, Но Кечо не счел нужным
отвечать. Он лишь взглянул на Эраста так, как смотрят на пустое место, дав понять, что говорит с людьми второго сорта. Задав еще несколько ничего не значащих вопросов, распорядился по поводу выписки больных и исчез. Медсестра что-  то строчила авторучкой, затем скрылась следом за Кечо.
Три фигуры в комбинезонах волновой защиты со скафандрами в руках уныло брели к виману грузовику, стоявшему среди таких же дисков. Невдалеке, мигая бортовыми огнями, стоял диск- разведчик. Эраст, прощаясь, взглянул в его сторону. Там внутри сидел Дамиан и знаком приказал всем бежать к нему. Эраст сделал, было, шаг, но вышедший из- за диска часовой внимательно посмотрел на него.
-  Послушай, друг! -   обратился к нему Эраст, но помня уловки приемов Кечо, тут, же зажмурил глаза, фигура часового стояла без изменений, -   Мы уезжаем на Землю. Не помог бы ты нам выполнить последнюю просьбу?
-  Какую еще, говорите?
-  Мы хотели бы проститься с разведчиком. Все- таки много времени работал на нем.
-  Не велено!
-  Ну, будь человеком. Мы же при всех наших стараниях не уйдем все равно, чего ты боишься?
-  Не велено! -  уперся часовой, но сделал вид, что не смотрит на товарищей. Эраст Кивком головы позвал спутников за собой. Они подошли к диску и стали обходить его со всех сторон. Часовой на всякий случай ушел за грузовой диск. Когда его фигура скрылась, все, как по команде, бросились по трапу вовнутрь. Даже не убрав за собой трап, последний из них, а им был Орест, задраил дверь. Дамиан стартовал курсом к окну. Внизу, точно по центру окна, стояла пушка. Смертоносный луч пушки, способный превратить в пар любое тело величиной с размеры окна. А окно в космос было не более самого большого диска- грузовика. Единственным недостатком пушки являлась ее цикличность, но цикличность для охлаждения пушки. От луча происходил сильный нагрев, и время на охлаждение являлось циклом и длилось всего три секунды.
В этот отрезок времени Дамиан рассчитывал проскользнуть. Риск, на грани самоубийства, но другого выхода нет, лучше смерть, чем покорность судьбе, так решили все. Дамиан подвел диск к отверстию и стал ждать. Яркий луч вонзался в пустоту. Вот он померк, Дамиан колебался, время утеряно. Снова вспышка, потекли томительные секунды. Глубокая морщина залегла на переносице у Дамиана, крутые желваки на скулах, зубы сдавлены, лицо превратилось в бронзовый монолит. Велико напряжение. Но миг настал. Луч еще сверкал в испепеляющем блеске, а пальцы с силой нажали клавишу «пуск». Разведчик рванулся с места. Периметр диска не задел луч. Яркое свечение уступило дорогу. Диск под напором двигателей рвануло в свободное пространство -  секунда, боковые двигатели сделали свое дело -  секунда, диск двинулся в спасительную сторону вне защитного поля. Секунда -  луч, удаляясь в бешеном скачке, остался далеко позади, позади, позади... Стучало в висках. Первым пришел в себя Дамиан. В диком восторге он смотрел на друзей. Мадер висел на ремнях без сознания. Орест тихо стонал. Эраст, не скрывая слез, наполнивших глаза, молча, смотрел Дамиану в лицо. Криков восторга не было. Эраст первым вскочил с кресла, стал хлопотать у Мадера. Полковник пришел наконец в себя.
-  Мы живы? -  прохрипел он.
-  Ур- а- а!!! -  прокричал очнувшийся Орест.
Эраст взглянул на Дамиана.
-  Ну что ж, друзья, как говорили наши предки, с Богом, сказал тот.
-  С три тысячи метров, и мы в Мираже! -   заговорил Дамиан снова, -   Итак, напомню, друзья, ваши действия. Во- первых, Орест и господин полковник берут Советника на себя. Во- вторых, ... -  Он кратко изложил всем место и действия каждого в предстоящей схватке. Лица напряглись, каждый мысленно представил себя в действии. И когда диск замер на крыше дворца, Эраст ощутил легкий озноб. Он попрощался с Орестом, условившись держать связь по рации. Мадер вяло пожал руку Дамиану и Эрасту.
-  Извините, если что не так! -   были его слова. Дамиан и Эраст проследили, пока обе фигуры друзей не скрылись на ступеньках пожарной лестницы, ведущей к покоям Советника. Затем сами, осторожно ступая по крыше, приблизились к поручням края. Дамиан ловко зацепил конец веревочной лестницы за ограждение и полез первым вниз. Он миновал несколько верхних этажей, остановился и легким движением руки вырезал стекло в окне. По тому, как дернулась лестница. Эраст понял, что Дамиан достиг цели. Быстро скатав лестницу. Эраст тенью скользнул в окошко чердака. В купели теплой летней ночи стрекотали цикады, их дружный хор не тревожат ночные шорохи.
-  Докладывает пост номер один! -   раздался металлический
голос репродуктора в диспетчерской Совета Ученых.
-  Докладывайте! -  скомандовал Антоний.
-  Трое со скафандрами в руках направляются к диску- разведчику, что предпринять?
-  Надеюсь, они ничего не заподозрили?
-  Нет, им морочит голову двойник.
-  Дайте им возможность занять разведчик.
-  Слушаюсь!
-  Антоний, а не слишком ты беспечен в своих действиях? -  спросил главного зоолога седой бородач в белой накидке.
-  Нет, Кшатр, ты ведь знаешь, что ожидает нас, пусть испробуют судьбу.
-  А если им это удастся, тогда что?
-  Тогда мир воцарится на планете, и Совет Ученных открыто вручит плоды знаний людям для их блага и процветания.
-  А если их миссия провалится? Что тогда? -   настойчиво и с недоверием вопрошал Кшатр.
-  Тогда, дорогой друг и соратник, ты ведь прекрасно осведомлен о том, что будет тогда. Но я повторю тебе, или напомню, что Райская Обитель — это космический город и даже катастрофа планеты, какова бы она не была, не причинит ему никакого вреда. Город благополучно, среди всеобщего хаоса распада планеты, переместится на Землю.
-  Имей в виду, Антоний, я не позволю, чтобы эти люди, сбежавшие от нас, как они об этом думают, погибли! -  Антоний не ответил.
-  Докладывает пост номер два.
-  Докладывайте!
-  Диск- разведчик на подходе к окну.
-  Луч уберите в последний момент, беглецы ничего не должны
заподозрить.
-  Слушаюсь. О, что он делает?
-  Что произошло?
-  Он не вошел в паузу, я выключил луч на долю секунды позже.
-  Надеюсь, они не заметят. Впредь будьте внимательней.
-  Слушаюсь. Он пошел, а черт, чуть было не влетел в луч, преждевременно на пять долей секунды. Его болтает в окне, пауза длится четыре секунды. Ушел из окна, включаю пушку на пятой секунде.
-  Отлично, пост номер две. Выношу вам благодарность от имени Совета Ученых.
-  Служу Мудрости! -   ответит постовой.
-  Да поможет им Свет разума. -  Сказал Антоний. -   Так что, Кшатр, ты у меня там спрашивал по поводу риска беглецов?
-  Да, вот именно. Ведь в случае неудачи они погибнуть вместе с планетой?!
-  А как мы спасли всех пассажиров, которым было суждено погибнуть? Точно так же мы спасем и наших незадачливых беглецов, только немного иначе.
-  Послушай, Антоний, взрыв планеты происходит так разрушительно с выбросом сгустка энергий в хаотическом переплетении, что от тел этих несчастных не останется даже пара.
-   Мною предусмотрена программа сохранения их интеллектов во временном континууме. В замедленном режиме времени я извлеку каждого из хаоса катастрофы, но для их телесной оболочки это будет разрушительно. Им мы дадим новые тела, в любое время и всегда, когда это нам понадобится, даже через миллионы лет. Все это время их интеллекты будут пребывать в энергетических кристаллах. Они даже не будут подозревать, что у них нет тел.
-  Я всегда восхищался твоей гениальностью, Антоний. -   не без теплоты в голосе сказал Кшатр…
 Президент спал в своей спальне, по привычке разбросав длинные ноги на мягкой перине. Руками он сжимал подушку. Эраст впрыгнул в открытое окно, зажег свет.
-  Господин Президент, вы арестованы! -  громко выкрикнул он. Президент, не шевелясь и не открывая глаза, так же громко сказал: -  Кто арестован, тут мы еще разберемся?!
Он вскочил с постели, но рука, сжимающая лучемет, камнем упала на затылок. В глазах померкло. А когда свет чуть просочился сквозь белый туман, язык ощутил мягкий ком ткани, а руки ноющую боль врезавшихся пут в кисти рук.
-  Господин Президент, вы арестованы, пора бы это вам понять?!
Дамиан в свою очередь информировал об успешном аресте Советника. Эраст доложил Дамиану об аресте Президента. Проверил еще раз запоры на двери, затем подошел и включил телеэкран. Пока экран настраивался, он легко приподнял с постели Президента и усадил в кресле, напротив.
-  Сейчас мы с вами посмотрим нечто не безынтересное. -  Экран ожил. На нем появился Дамиан.
-  Люди планеты Марс, к вам обращается главнокомандующий войск, осуществивший правительственный переворот. Отныне народы Марса обретают статус самоопределения, со своим правительством, без права на армию. Все вооружение, все арсеналы будут уничтожены. Армия распущена… Дамиан говорил о процветании и благосостоянии. И завершил свою речь словами: -  Иного пути нет. Если народы Марса не положат конец вооружениям, что ожидает мир, может каждый узнать из следующей ленты, телестудии Марса… Внезапный сбой в передаче, нарушили помехи. Изображение Дамиана расплылось и исчезло. Вклинившийся голос в телепередачу, начал свое вещание. Волна, на которой работал этот передатчик, подавляла любые вещания. Это был голос слуги арестованного Советника Президента. Его голос сейчас звучал во всех уголках планеты:
-  Я ставленник Советника Президента. Мои условия: во- первых, освобождение Президента. Во- вторых, освобождение его Советника. В- третьих, казнь бунтовщиков. Ответственность за проведение операции возлагаю на личную охрану Президента. Срок двадцать четыре часа с сего момента, докладывать о ходе операции на любой радиоволне. В случае невыполнения приказа -  гибель человечества! -  Выключив микрофон, слуга откинулся на спинку кресла…
 Потекли минуты, часы. Докладов не последовало. Прошло шесть часов. Слуга нервно ходил из угла в угол в душном подземелье. Экран дисплея показывал города Марса. Улицы, заполненные ликующим народом, митинги и веселье. Среди моря людей на экране взгляд выхватил лозунг: «Преступнику Советнику не запугать Марс!» 
-  Ах вы, негодяи. Ну, так не бывать этому!
Трясущимися руками слуга нащупал на пульте две красные кнопки. В замешательстве застыл. Тощую сгорбленную фигуру старого лакея трясла лихорадка. Пот ручьями стекал на ряды разноцветных клавиш пульта. Два больших пальца уже лежали на кнопках. Глаза лихорадочно блестели, рот исказила зловещая гримаса кривой улыбкой, обнажив два ряда ослепительно белых вставных зубов. Пальцы медленно потянулись к двум красным кнопкам, но, прислушавшись, отдернулись, не осмелившись нажать запуск смертельного для планеты заряда. На поверхности послышался отдаленный нарастающий гул. Бункер сотрясался, с каждой секундой увеличивалась сила толчка. Экран погас. Исчез свет. Лишь тускло тлела лампочка аварийного освещения, внезапно тщедушное тело слуги оторвалось от пульта, в броске распласталось на противоположной стенке... В эти мгновения три гигантских астероида один за другим врезались в поверхность планеты, превращая цветущий Марс в безжизненную пустыню… Продолжение в книге "Принцесса сборник новелл о Любви. Том 2"