Книга 4. Райская обитель
Отрывок из романа Фаетон, в котором Аня Кразимова, жена пропавшего без вести мужа, выполнявшего научно-исследовательский космический полет, неожиданно получает загадочное письмо, информация из которого меняет жизнь, наполняя событиями с невероятными приключениями…
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Анна Кразимова открыла глаза, лежа в постели. Ее разбудил настойчивый звонок в дверь. Уже три долгих года никаких известий от Лени. Хоть и сообщили ей о том, что ее муж пропал без вести. Но в глубине души ей не верилось в это страшное известие. Она ни на минуту не сомневалась в том, что ее Леня жив и обязательно, когда ни будь подаст весточку о себе. И вдруг этот звонок в дверь. Она сонно взглянула на часы, мерно тикающие в углу, свадебный подарок генерала Гаринова Алексея Алексеевича. Стрелки этих массивных антикварных часов показывали без десяти минут девять.
«Снова проспала. - Подумалось ей, - Опять будут ворчать в детском садике воспитательницы Димочки».
Она вскочила с постели, накидывая на ходу халат на ночную рубашку, и выбежала в коридор, направляясь к входной двери. На пороге стоял почтальон.
- Распишитесь, пожалуйста. - Сходу, сказал он.
- За что я должна расписываться?! - настороженно спросила Аня.
- Вам пришло письмо из- за границы с уведомлением. - Настаивал почтальон. Он, очевидно, торопился и в нетерпении протягивал регистрационный журнал с красным бланком уведомления. В журнале напротив ее фамилии стояла свободная клеточка.
- Такие журналы обычно на почте имеются и туда ходят для получения заказных писем с уведомлением. - Отвечала Аня.
- Мне некогда с Вами, мадам, вести дискуссию по этому поводу, поэтому прошу Вас, распишитесь. - Он ткнул пальцем в графу, и дал ей ручку для росписи. Аня, вздохнула, и поставила свою подпись.
- Пожалуйста, и здесь! - он показал ей свободную графу на красном бланке уведомления. Аня снова вздохнула и расписалась на бланке. Почтальон в свою очередь вздохнул и выразительно посмотрел в глаза Ани, вручая конверт. На конверте был чилийский адрес и почти весь он был обклеен красивыми марками. Странный был этот конверт, без обратного адреса и без имени отправителя. На нем лишь значилось, что это Чили, «Вилла Бавария». Аня удивленно рассматривала конверт, вертя его в руках, неожиданно вспомнив о том, что надо вести Диму в детский сад, бросила конверт на столик у зеркала.
- Мама! - послышался голос малыша из соседней комнаты. - Что, папа пришел?!
Аня глубоко и чувственно вздохнула: - Нет, сына, это был почтальон! Принес, какое- то письмо!
- Печкин? - серьезно спросил малыш. О почтальоне он знал из знакомого мультфильма и искренне верил в то, что однажды и в их дверь постучится почтальон и непременно это будет почтальон Печкин из Простоквашино и принесет то заветное письмо от папы, которое так он ждет и надеется, что все равно отец непременно напишет ему и маме. Просто папа очень занят и ему некогда. Всякий раз, как день подходил к вечерней заре, и Диме приходила пора, ложится спать, он думал об одном и том же, что наступит следующий день и письмо придет завтра.
- Мама, а это письмо от папы? - Спрашивал с нескрываемым любопытством сын.
- Нет, снова из какой ни будь христианской секты с приглашением прийти на собрание.
- И ты пойдешь?
- Конечно, нет, сынок, у меня много дел и дома и на работе.
Дима вздохнул, как совсем взрослый. На пороге своей комнаты показался мальчик пяти лет в пижаме расписанной цветными картинками из грибов и бабочек. Он сонно потер глаза кулачками и вошел в туалетную комнату.
На улице день встретил Аню мартовской оттепелью. Хмурое небо укрыто тяжелыми свинцовыми тучами. Падал редкий мокрый снег с крупными каплями дождя. Порывы холодного ветра бросали мокрую хлябь в лицо, задувая холод под шарф. Кутаясь и стараясь, отвернутся от брызг, по набережной Москвы реки Аня шла с Димой к детскому саду. Малыш крепко держался за руку матери, и они вскоре вышли к перекрестку, где на противоположной стороне улицы был детский садик.
- Вы бы еще к обеду привели! - Встретила их воспитательница детского сада.
- Ну, знаете, я и так не успеваю выспаться после дежурства! - В сердцах парировала Аня.
- А что же муж то твой, денег не дает? - ехидно спросила та.
Непроизвольно на глаза накатились слезы.
- Я уже три года живу в неведении, и никто не может сказать, где он?!
- Что же ты его так любила, что он удрал? - наседала воспитательница.
- Послушайте, Вы, если Вы еще раз в подобном тоне будете допрашивать меня, я буду жаловаться на Вас!
- Ой, ой, ой, напугала то как! - на ходу, уводя мальчика за руку в детскую раздевалку, бросила та в ответ. Аня, шмыгая носом, утирала слезы платком. Она выбежала на улицу. Мелкий снег с дождем бросался мокрой пеленой в лицо. Стало еще противнее на душе. К испорченному настроению добавились не проходящая слякоть. И тягостное одиночество вновь завладело всем ее существом. Все на свете в эти минуты казалось, ей было скверно. Аня уже считала, что ее Леня жив и что с ним произошло что- то из ряда вон выходящее, и поэтому он не может сообщить о себе. На эти мысли ее наводили действия властей такие, что в случае гибели мужа ей как жене Героя России положена была быть хорошая пенсия. Но вместо этого его семью лишили подаренной государством дачи и не назначили достойной пенсии. Ане было вручено лишь сообщение на бланке Министерства Обороны, что ее муж пропал без вести. Вскоре на работе в престижном медицинском учреждении главврач вызвал ее к себе и объявил категорическим тоном, не терпящим возражений, что она уволена за недобросовестное отношение к работе. По сути дела, это был волчий билет. С такой формулировкой в трудовой книжке ее не примут на работу даже в места не столь отдаленные. Ей все же удалось устроиться дежурной санитаркой в дом для престарелых инвалидов, бывших военных, где приходилось выполнять порой грязную и не благодарную работу по уходу за больными. Денег на все не хватало. И они с Димой перебивались, как могли. Такое положение дел в семье не могло, не отразится на отношениях с окружающими. И первым делом соседи по лестничной площадке. Все вдруг перестали здороваться, другие демонстративно отворачивались, проходя мимо Ани с Димой. Только Анна Собинова была частым гостем у Казимовых. Но свалившаяся и на ее голову беда вконец подкосила молодую женщину. Анна стала пить, заглушая водкой тяготы жизни.
«Ты хоть имеешь сына! - часто говорила она пьяным голосом, - А у меня никого нет», - наливая себе в очередной граненый стакан водки, говорила она Ане, которая в это время готовила скудный ужин. Аня часто задумывалась над переменой в характере подруги и удивлялась тому, почему Собинова могла разговаривать с ней Аней только в пьяном состоянии? В то время, когда Ане, как никогда, нужна была дружеская поддержка, чтобы хоть как- то разобраться в этой жизненной ситуации и что- то предпринять. Когда Кразимова шла на дежурство в свой дом престарелых инвалидов, Собинова сидела с Димой. Отводила его в детский сад и забирала его из детского сада. Собинова не бросала подругу в беде, но разговаривать с Аней в трезвом состоянии по- прежнему отказывалась. Аня при этом чувствовала себя, каким- то катализатором, побуждающим Собинову к выпивке. И когда, однажды, Аня сказала ей об этом, та стала плакать. Сквозь слезы, объясняя Ане, что с ней слишком печально становиться из- за того, что она напоминает ей лучшие годы.
Дождь со снегом слепил глаза. На челке, выбившейся из пухового платка, таяли снежинки. Талая вода неприятной мокротой щекотала лоб и щеки. Женщина часто смахивала воду с лица носовым платком, промокшим насквозь.
«Вот снова не взяла зонтик». - Сетовала она на свою забывчивость. Аня медленно брела тротуаром вдоль набережной. Мимо с шумом и брызгами проносились машины, обдавая мокрой слякотью шоссе. Возле дома, где жила Аня было уютное кафе, куда она решила зайти. И путь из детского садика казался ей уже не таким безнадежно хмурым. Согретым этим маячившим впереди мигающей рекламой близким теплом, в которое она может сейчас войти. В кафе, усевшись у окна за столиком, было особенно уютно наблюдать за кутающимися в одежды прохожими и за пасмурной непогодой за окном. Официантка принесла ей чашечку двойного кофе. Поблагодарив ее, Аня стала с наслаждением вкушать маленькими глоточками бодрящий напиток и с каждым глоточком силы ее удваивались, прогоняя усталость, вселяя бодрость и какую- то уверенность в себе. Мысли яснее и четче освежили память, настроение улучшилось. Внезапно ей вспомнился утренний визит почтальона и это странное письмо. Но почему из Чили? Почему, из какой- то виллы? Ведь виллами в Латинской Америке принято называть фермерские хозяйства. А, это, наверное, приглашение на сельхоз работу для заработков, строила догадки Аня. Либо снова, какой ни будь проповедник, одной из многочисленных сект приглашает связаться с ним по почте для оказания благотворительной помощи. Либо кто- то хочет завязать дружественные контакты. Так и не определив принадлежность письма, Аня вышла из кафе и направилась домой.
У порога своей квартиры в луже собственной мочи обильно окрашенной менструальной кровью лежала, похрапывая, Анна Собинова. Лужа красной кровью растеклась на лестничной площадке, издавая неприятный гнилостный запах. Аня в ужасе схватилась обеими руками за голову. Но времени на раздумье не было, опомнившись, она быстро втащила подругу в коридор квартиры под ее пьяную бессвязную воркотню. Затем, налив в пластмассовое ведро теплой воды, обильно добавила в ведро стирального порошка и быстро вышла убирать лужу с лестничной площадки. Покончив с уборкой, принялась за подругу. Та сопротивлялась, изрыгая отборные проклятия в адрес неизвестно кого, не давала себя раздевать. Аня, молча, снимала с нее мокрую неприятно пахнувшую одежду и бросала ее в выварку для белья. Затем затащила подругу в ванную и, поливая холодным душем, старалась привести ее в чувство. Это ей, в конце концов, удалось.
- Ты кто?! - спросила сквозь расплывчатый туман в глазах Собинова, лежа под струями холодного душа.
- А, так ты меня еще не узнаешь?!
- А, а, это ты Аня?
- Как видишь, я!
- А я к тебе собиралась, а ты уже здесь.
- Ты много выпила, Анна.
- А, пустяки. - Отвечала Собинова.
- Тебе нельзя больше.
- Хорошо, это в последний раз. Больше не буду этой гадости в рот брать.
Аня вымыла ее теплым душем. Затем дала чистое полотенце. Анна уже сама была в состоянии вытирать себя. Вскоре она вышла из ванной в махровом Анином халате и не обращая внимания на подругу, рухнула в ее постель, погружаясь в почти бессознательный сон. Аня занялась ее грязной одеждой. Выстирав в стиральной машине и высушив там, она разгладила одежду и развесила ее на стуле у изголовья спящей подруги. И только после этого вспомнила о письме. Но опять за работой над грязной одеждой Анны Собиновой Аня провела весь остаток дня. Время быстро и бесповоротно промелькнуло, как одно мгновение. Пришла пора, идти за ребенком в детский садик. И чтение письма пришлось отложить. Накинув на себя ветхое пальтишко, и, обвязав голову пуховым платком, она вышла в снежную мглу улицы…
Когда Аня вернулась с Димой вся в снежной слипшейся пыли на пуховом платке и на плечах пальто, Дима, глядя на маму, восхищенно воскликнул:
- Мама ты так похожа на Снегурочку деда Мороза!
- Ой, сынок, мне еще Снегурочкой не хватало побывать?
Они сняли с себя верхнюю одежду, причем Дима это делал с серьезным видом «по-взрослому» подражая мужчинам, в которых он успел уже, научится, внимательно наблюдая в телевизоре. Аня, глядя на сына, не переставала ухмыляться, замечая эту взрослость. Когда они справились с одеждой, Аня сказала:
- Сын, иди в свою комнату, а мне надо с тетей Анной поговорить!
- Да, мама! - он послушно ушел к себе.
Анна сидела за кухонным столом и пила крепкий кофе. Ее руки дрожали, как в лихорадке. Под глазами образовались черные круги. Ей было плохо.
- Ты мне, скажи, подруга, как ты очутилась под моей дверью?! - Спросила ее вошедшая Аня.
- Анюта, я ничего не помню! Поверь мне! Я не помню, как пила водку. Я даже не помню, как и с кем! - Всхлипывая, глотая слова, оправдывалась Собинова, как провинившаяся школьница перед классным руководителем. Шмыгая носом, Анна утирала слезы дрожащими сжатыми в кулаки руками. За спиной Ани неожиданно появился Дима. Он смотрел на Анну широко- открытыми глазами:
- Тете Анне плохо?!
Аня взяла сына за руку:
- Идем, идем, сына. Ты, почему не снял теплый комбинезон?! - Озадачила она Диму и увела в его комнату. Это дало немного времени обдумать ситуацию и что- то решить с незадачливой подругой, вернее с ее пагубной привычкой. Аня твердо решила поговорить и поговорить с ней серьезно о пьянстве и постараться раз и навсегда положить этому конец. Но это, же только ее, может быть очень наивное и неуверенное желание помочь подруге, а захочется Собиновой, это еще вопрос. В конечном итоге это зависит только от самой Анны. И только тогда, когда она поймет свое никчемное существование и начнет бороться с этой привычкой и только так можно побороть этот недуг. Раздев сына, Аня вышла к Анне на кухню.
- А вот и ты? - Встретила ее Собинова. Она по- прежнему сидела за столом, допивая кофе.
- Я хотела с тобой поговорить! - сходу взялась за дело Аня.
- О чем нам подруга говорить?
- О тебе!
- Вот еще! Опять начинаются воспитательные меры! Ты мен, что, мой Леня, что будешь воспитывать, а?! - по ее побелевшему от злости лицу пошли красные пятная. Это не сулило ничего хорошего для Ани. Слова ее отлетали от несчастной Анны, как горох от стенки и только вызывали в ней необоснованную злость. Аня впервые в жизни разозлилась на нее:
- Ты что, хочешь ходить по улицам, ка воскресший зомби?! Тебя, что ничего не интересует, кроме этой убийственной выпивки?!
- Ой, не напоминай мне о водке, меня и так тошнить! Да мне сейчас и жить то не хочется, пойми ты!
Аня в своем порыве помощи наткнулась на непробиваемую броню, обернутую вокруг Собиновой, и не дающую достучатся до ее больного состояния. И ничто не могло сдвинуть, разрушить этот кокон, ставший препятствием между ними.
- Я сейчас уйду! - Бубнила Анна, - Чтобы не мешать вам с Димой.
Слезы катились по ее щекам. Ане до глубины души было ее жаль. Но она твердо решила ее не удерживать:
- Иди! - Неожиданно сказала она. - Я тебя не держу!
Анна вскочила со своего стула и бросилась, рыдая, в спальню, где висела на стуле выстиранная Аней ее одежда. Послышалась возня в комнате. Через некоторое время она вышла одетая в коридор. Стала нервно искать свое пальто на вешалке, среди висевшей верхней одежды.
- Ну, где же оно!
Аня наблюдала издали за ее возней: - Я его постирала. Оно в ванной на змеевике сушится. - Ответила Аня. Анна опустилась на коридорный телефонный столик. Ане стало, снова жаль подругу:
- Да и куда ты пойдешь? - вдруг, дрогнувшим голосом, сжалилась Кразимова.
- Что верно, то верно. - Ответила Анна. Она медленно поднялась со столика, намереваясь спрятать на кухне брызнувшие из глаз слезы в два ручья. Вставая, она непроизвольно сбросила на пол письмо, на котором успела посидеть:
- Ой, что это?! - она машинально подняла с пола конверт.
- Это мне! - ответила Аня. Сунув конверт в руку Кразимовой, она убежала на кухню. Вскоре оттуда стали доноситься ее рыдания. Аня, повертев в руках конверт, решила отвлечь подругу от нервного срыва. И письмо оказалось, весьма, кстати. Она с конвертом вернулась на кухню к рыдающей подруге:
- Ну, не плачь. Давай, лучше, это письмо почитаем. Наверняка, от какой- то секты из- за границы с предложением вступить. И наверняка, какие- нибудь любители погреть руки на доверчивых гражданах.
Анна перестала всхлипывать. Вытерла слезы. Сказала:
- Ох, Анюта, я, может быть, и пить то начала из- за этого.
- Да знаем, знаем.
- Ты помнишь, когда это началось с судебными разбирательствами генерала Гаринова?
- Конечно, помню.
- Вот тогда и с работы поперли. А потом эти бесконечные обыски и засады у нас на квартирах. Я тогда и не выдержала. В секте было поначалу приятно и спокойно. Я снова обрела семью таких же обездоленных, как и сама.
- Да, да, конечно. - Поддакивая Анне, Кразимова видела, что она успокоилась, и можно было вести разговор в спокойном русле.
- Ведь тогда исчезли они все внезапно. А нас стали таскать, выяснять не спрятали мы их. Столько нервов истрепали нам. - Говорила Собинова, вздыхая на грани разрыдаться вновь.
- Ну и ты решила вступить в секту. Продала квартиру, отдала деньги так называемому учителю и...
- И оказалась на улице.
- Но ты, наверное, забыла, что у тебя была и есть я! - гордо заметила Аня. Собинова с грустью посмотрела на подругу и тихим голосом промолвила:
- Тогда вот я и начала лечится водкой.
Чтобы как- то сменить тему разговора, Аня указала на письмо и заявила:
- Честно, хотела выбросить в мусоросборник, но уж когда тут такие страсти с тобой происходят, давай, почитаем, что там. Выбросить всегда можно, вместе посмеемся над этими ловцами человеческих душ.
- Письмо это не имеет сейчас никакого значения для меня. Но, все же давай вскрывай Анюта, посмотрим, что там!
Аня достала из кухонного шкафа столовый нож и, проткнув им, конверт, вскрыла его. Внутри оказались аккуратно упакованными в еще один конверт поменьше цветные фотографии, и был приложен исписанный листок ровным каллиграфическим почерком. Аня вынула этот листок, сказала:
- Почерком таким писала Эльза Эдуардовна. Ба! Да это же от нее письмо!
- Ты, что, серьезно?! - вскрикнула от неожиданности и в крайнем удивлении Собинова.
- Да посмотри, вот в конце ее подпись.
- Что же ты медлишь?! Читай!
Аня стала читать письмо, время, от времени отрывая глаза от чтения в крайнем удивлении, комментируя прочитанное:
- Как же так?! Ведь Вилла была основана нацистским преступником еще в тысяча девятьсот шестьдесят первом году! И там, вдруг, оказывается генерал и Эльза Эдуардовна!
- Мне, когда- то, мой Петя рассказывал, что нацисты в конце войны очень продвинулись в разработках летающих тарелок. И, что им помогала в этом какая- то внеземная цивилизация.
- Ты, наверное, не в себе, подруга?!
Собинова, не обращая внимания на замечание Ани, продолжала:
- Эта самая инопланетная цивилизация и упрятала наших родственников там на этой Вилле. Вот, что я думаю!
- Во всяком случае генерал Гаринов не мог по своей воле оказаться в этом гнезде. - многозначительно заключила Аня.
- Да читай же, что там об этом тетушка Эльза пишет?! - нетерпению Собиновой пришел конец. Но Аня не могла поверить в то, что читала и разразилась новой тирадой:
- Насколько я знаю генерала, он бы ни за что и никогда, и даже ни при каких обстоятельствах не согласился бы прятаться, как пугливый заяц, там, в логове- убежище, основанном бывшим преступником.
- А я верю в то, что так сложились обстоятельства и их туда отвезли против их воли! - твердо заявила Собинова. - Да читай же, наконец! Может, там найдем ответ на многие вопросы! Узнаем хоть, что ни будь о наших мужьях?
Аня продолжала читать дальше. И ответ нашелся. Эльза Эдуардовна писала:
«нас постоянно терроризировали, брали на испуг. Говорили, что уничтожат безоговорочно, пока, однажды меня с Алексеем погрузили в аппарат, похожий на наш, но со значительными отличиями внутри салона. Нас выпустили здесь, указали дом, в котором мы должны будем жить. И вот спустя годы, только недавно, буквально на днях я узнаю, где мы и куда нас упрятали. Да здесь очень удобно и на жизнь с Алексеем мы не жалуемся. Но постоянно чувство тревоги не покидает меня, чувство изоляции от внешнего мира тяготит и угнетает. Местные жители не разговаривают с нами и стараются не попадаться нам на глаза. Обслуживающий персонал говорит только на латиноамериканском языке непонятном мне. Но я выучила этот язык и завела дружбу с горничной. Вот она- то и переправила это письмо, которое, я надеюсь, попадет к Вам. У меня есть для тебя Аня сюрприз. Спустя три с небольшим года, ты еще сможешь потребовать письмо на главпочтамте в Москве до востребования отосланное мной с легкой руки Алексея на твое имя. Если ничего не получится, возьми паспорт и сходи еще раз в администрацию. Тебе его должны будут выдать. Там ты найдешь указание на то, что тебе есть значительная сумма денег в долларах США и что эта сумма спрятана в надежном месте, где, ты узнаешь из письма. Вам с Димочкой хватит на всю оставшуюся жизнь. Это Алексей попросил спрятать эти деньги со своих счетов. Как ему это удалось, лучше не спрашивай. Но все, же ему это удалось перед нашим бегством в Антарктиду. Ну, вот, пожалуй, и все. Будь счастлива. Нас не ищи, это бесполезно. Если только хоть что- то изменится в нашей судьбе в лучшую сторону, то мы тебя разыщем сами. Ваша Эльза Эдуардовна, наш маленький Димочка и Алексей Алексеевич».
Собинова в это время рассматривала фотографии, изображавшие счастливое семейство Гаринова с Эльзой Эдуардовной на фоне горного пейзажа Виллы Бавария в Чили.
- Почему ни слова нет о моем Пете и о Лене?! - Уныло спросила Анна.
- Ты, что, не поняла, что их сразу же изолировали друг от друга. Тетушка Эльза даже не знает, живы ли наши мужья?! - В сердцах, с набежавшими на глаза слезами, отвечала ей Аня.
- Вот что, подруга, тебе надо сходить за письмом на главпочтамт.
- Ты хочешь, чтобы снова прицепились ко мне с вопросами?!
- Ты что, Анюта, дура?! Прошло три, почти три с половиной года, кому в голову придет следить за бедной вдовой?!
- Я не вдова! - вдруг вскрикнула Аня. - Не смей меня так, слышишь, не смей меня так называть больше никогда! Ты поняла?!
- Да! Поняла. - Глухо ответила Собинова.
Аня выпрямилась. Глаза ее злобно сверкнули. От злости она бурно дышала. Грудь ее под красной шерстяной кофточкой вздымалась в такт быстрому дыханию.
- Ты еще вздумаешь меня учить?! Скажи лучше, который час?!
Анна, ухватившись за спасительную соломинку примирения, отвечала:
- Без пяти шесть!
- Поздно уже. Пока я доберусь до главпочтамта выдача писем до востребования прекратиться. Придется завтра. Отведу Диму в детский сад и съезжу за письмом. Хорошо, что на работу послезавтра.
Анна удивленно и с опаской смотрела на Аню. Такой она видела ее впервые и испугалась. А вдруг Кразимова возьмет и выгонит ее на улицу. Куда ей идти? Ни жилья, ни работы. Она вдруг оказалась в таком ужасающем положении. Постепенно незаметно для себя очутилась на самом дне среди нищенствующих бомжей и попрошаек.
- Ты прости меня. - Вдруг сказала она, опустив глаза, и спрятала их в своих ладонях. Ей было ужасно стыдно перед этой хрупкой и красивой женщиной, все еще считавшейся ее подругой.
- Ты прости меня. - Снова повторила она. Но эта фраза уже зазвучала сквозь ее рыдания. Слезы текли по ее ладоням и рукам, увлажняя скатерть кухонного стола. Аня с чувством нескрываемой жалости смотрела на Собинову в растерянности, не ведая, что делать с ее плачем. Наконец волна нахлынувшей злобы оставила ее, сменив состраданием и обидой за подругу, дошедшей до такого состояния.
- Да ладно уж. Успокойся и поживи пока у нас. Я не буду просить каждый раз соседку отводить Диму в детсад и забирать его оттуда пока я на дежурстве. Это будешь делать ты.
- Я брошу пить, вот увидишь! Как я могла до такого дойти?! - снова, рыдая, говорила сквозь слезы Собинова.
- Ты знаешь, Анна я чуть не запила сама, когда пришла бумага на Леню, что он пропал без вести. Вот только Димочка и спас меня от этого.
Анна вытерла слезы платком и с чувством верного и преданного щенка, смотрела в глаза Ани. Кразимова успокоилась. Ее профилактические меры возымели действие, на сей раз.
- Ты пойди в ванную да смой краску с лица. И я бы тебе посоветовала хорошо вымыть голову, а так сидишь тут чучелом заморским. Там в ванной найдешь на полке шампунь.
Анна облегченно вздохнула. Встала и уже, успокоившись, ушла в ванную.
- Вот несчастье то! - глядя ей в след, высказалась с сожалением Аня.
Эту ночь Кразимова спала в комнате с Димой на его взрослой кровати, которую купил и установил Леонид, когда Диме исполнился ровно год. Кразимов считал, что мужчинами должны становиться мальчики еще в детстве, приучаясь к взрослой жизни. Предусмотрительность Леонида была оправдана и еще и тем, что когда Дима болел, то Аня всегда могла быть с ним рядом, согревая больного ребенка своим материнским теплом.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Дима еще спал, когда Аня вскочила с постели, как ужаленная. Было шесть утра. Ей приснился, какой- то кошмарный сон, который она не запомнила, и очевидно навеянный прошедшим нервным днем. Она пыталась еще вспомнить этот сон, но не смогла. Еще было рано, и она решила больше уже не ложиться. Тихонько пробралась в ванную комнату. Умылась и почистила зубы. Вдруг в зеркале заметила себя, какой- то отчужденной и уставшей. Легкие еле заметные морщинки у края глаз веером обозначили веки у висков. Ее зеленые глаза еще хранили живой блеск молодости и красоты, которых не коснулись тяготы житейских проблем. Но блеск стал жестче. Глубоко вздохнув, она оторвалась от зеркала и вышла на кухню. Там она застала Анну. Собинова по- хозяйски взялась готовить кофе. Женщины молчали, старались не разговаривать друг с другом и не смотреть друг на друга. Анне было стыдно за вчерашний день. Ане было неловко за мужские нравоучения подруги. В конце концов, они сели молча пить кофе, закусывая печеньем « крокет» . Первой нарушила молчание Анна:
- Знаешь, я тут подумала, может, я отведу Димочку в садик, а ты съездишь на почту?
- Я тоже об этом думала. А знаешь, давай! Только я его одену, и мы все втроем выйдем из квартиры.
- Идет. - Согласилась Собинова. Она снова стала уверенной в себе и обрела то спокойное выражение лица, которое привыкла видеть перед собой Аня.
В восемь утра все были в сборе. Дима веселый и общительный был одет в свой теплый комбинезон и зимнюю курточку с капюшоном. А женщины в свои старенькие пальто и в пуховые платки. Анна не выдержала, и заметила:
- Как сельские бабки.
- Зато тепло и уютно. - Ответила на реплику Аня. Все трое весело вышли в переменчивую мартовскую непогоду.
Ане пришлось добираться на метро. Перед зданием главпочтамта, выстроилась шеренга такси. Таксисты стояли у своих машин, зазывая пассажиров в надежде подвезти кого на Киевский вокзал, кого в Шереметьево, с вожделением, ожидая своего пассажира.
- Девушка, а девушка, поехали. Возьму не дорого!
- Нет, спасибо. - Отвечала им Аня.
- Мы Вас подождем! - отзывались водители.
Тем временем, Аня вошла в просторное фойе. Напротив, входных массивных дверей, в самом конце длинного зала, сидела за своим окошком администратор главпочтамта. Аня направилась прямо к ней:
- Я пришла узнать, можно ли получить письмо до востребования трехгодичной давности?
Администратор, белокурая полная женщина в годах, строго, смерив Аню взглядом, холодных серых глаз поверх своих очков, строго сказала:
- Вы что, милочка, смеетесь? - сделав выжидательную паузу, спросила, - Или, как?
- Я вполне серьезно?!
- Ну, знаете, милочка, письма невостребованные месяцев три четыре, отправляются обратно адресату.
- Ну, а если на них нет обратного адреса, тогда, что?
- Ну, эти сдаются в архив.
- А оттуда, можно их получить?
- Это невозможно.
- Да, почему же, черт возьми?! - Аня сама испугалась своего голоса, но, было уже поздно.
- Вы мне тут не грубите, милочка! - с железными нотками в голосе, ответила администратор. У Ани навернулись на глаза слезы:
- Извините. - Глухим голосом, отвечала она. - Я не хотела. - Смахнув носовым платочком набежавшую слезу, громко вздохнула. И, глядя в холодные серые глаза администраторши, с безнадежностью в голосе сказала, - Это письмо для меня очень важно.
Ее слова были сказаны так, что проникли прямо в бесчувственное сердце чиновнице и администратор сжалилась над бедной женщиной. И уже потеплевшим голосом администратор ответила:
- Они упакованы в мешки и хранятся около пяти лет, затем сжигаются.
Проблеск надежды мелькнул в глазах Ани:
- Так, значит, можно все- таки обнаружить там письмо?!
- А кто будет Вам его там искать, среди сотен тысяч писем в этих мешках?
- Ну, я могу.
- Нет. У Вас нет доступа. Только сотрудник почты может искать, он имеет право.
- Скажите, ну как все- таки это сделать?
- Это надо оплатить работу сотрудника, как правило, это его один рабочий день. За день или два он его найдет. Повторяю, вы оплачиваете только один рабочий день. Сколько это будет стоить, скажем, после того как письмо будет найдено.
- И что для этого надо?
- Вот возьмите бланк заявления. Заполните, пожалуйста, его координаты, то есть от кого и кому. Или если нет обратного адреса, то кому оно предназначалось. И еще помните, что мы выдаем письма до востребования только тому адресату кому оно предназначено. То есть все в точности по паспортным данным.
Аня дрожащими руками взяла бланк. Стала заполнять. Заполнив, вернула бланк.
- Постойте, минуту, я пробью по компьютерной базе данных. - Администратор стала щелкать мышью компьютера, роясь в базе. Затем ответила:
- Вы знаете, а такое письмо не значится. Похоже, мы его не получали, ни три года тому назад, ни четыре.
- Не может быть?
- Вычислительный центр не врет, это гарантия! У нас с этим железный порядок.
Аня в полной растерянности вышла из здания главпочтамта и как во сне, почти автоматически не разбирая дороги, на метро доехала до дома. Ее встретила Анна. В квартире вкусно пахло жареной картошкой и поджаренной ветчиной с яичницей.
- Ну, что, где письмо?! - с нескрываемым любопытством, заглядывая Ане в глаза, спрашивала ее Анна.
- Нету, письма, и не было никогда, даже в помине.
- Вот те раз, странно все это. - Глухо сказала Анна. Затем, спохватившись, добавила:
- Давай быстренько раздевайся и за стол. Покушаем, как следует.
Аня спустя минуту уже сидела за столом и с аппетитом уплетала жареную картошку с ветчиной и яичницей, запивая горячим крепким кофе. Анна не отставала от подруги. Окончив завтрак, женщины остались на кухне. Возились там, пытаясь занять себя, то мытьем посуды, то уборкой кухни. В этой возне по хозяйству, прошел день. За Димой Аня поехала одна. Анна принялась готовить на всех ужин.
Снег мелкой крупкой барабанил по лицу, покалывая щеки. Детский садик, куда водила малыша Аня, был в нескольких кварталах ходьбы вдоль Москвы реки по набережной. Это было неудобно в ненастные дни и очень приятно в хорошую погоду. Сейчас, ежась от злых порывов секущего ветра, Аня уныло брела в сторону детского сада. Из головы не выходили тягостные мысли, навеянные письмом Эльзы Эдуардовны. Насколько Аня знала тетушку Эльзу, она не могла написать неправду. Там, где- то в подсознании теплилась спасительная мысль, что все, о чем написано в письме, правда. Но за этим прячется какая- то тайна. А может, тетушка Эльза не могла вот так открыто написать о больших деньгах. А вдруг письмо попало бы в руки ни к ней, Ане, что тогда? Аня стала размышлять, поставив себя на место Эльзы Эдуардовны, прикидывая, как бы она поступила, оказавшись на ее месте? Ну конечно, Аня прибегла бы к иносказательной, скрытой, форме изложения, указывая на какие- то общие узнаваемые Аней формы. Например, на дом, в котором жила Аня. На предметы в комнате. Размышляя, таким образом, Аня пришла к мысли, что письмо надо прочесть снова. Проанализировать каждое слово, предложение. Найти скрытую суть в изложении. И найти ответ. Конечно, так надо подойти к этому. И она сделает это сегодня же. Еще раз прочтет письмо, взвешивая каждое слово. Аня не заметила, за своими думами, как очутилась у порога детского садика. Вошла внутрь. Дима встретил ее уже одетым. Воспитательница торопилась домой и заранее одела детей до прихода родителей. В помещении было жарко, и дети ждали родителей, вспотев от тепла верхней одежды.
- Вы, что, Тамара Александровна, с ума сошли?! - с порога набросилась на бедную воспитательницу Аня.
- А, это Вы вместо здрасьте?! - парировала воспитательница наскок.
- Половина детей завтра же сляжет с воспалением легких! Я Вам это гарантирую! - Наседала на нее Аня.
- Мама, мне жарко! - подливал масла в огонь Дима.
- И мне!
- И мне! - раздались детские голоса отовсюду. В дверях, как по мановению волшебной палочки сказочной Феи, появилась директор детского садика Клавдия Петровна:
- Тамара Александровна, зайдите- ка ко мне! - строгим голосом, так, чтобы было слышно другим родителям, сказала директор.
- Ну, вот еще. Хочешь, как лучше, и все наоборот получается. - Ворча, ушла Тамара Александровна за директором. Аня, сняла с сына верхнюю одежду:
- Дима, ты должен немного остыть. Затем мы снова оденемся и пойдем домой.
- Хорошо, мама. А правда, что тетя Анна останется у нас жить?
- А как ты хочешь?
- Я, не знаю. - Уклончиво ответил Дима.
- Ну, а все- таки?!
- Конечно, я хочу, чтобы она осталась. Она мне сказки по дороге в садик рассказывала.
- Ну, тебе, сына, повезло, я тоже хочу, чтобы она осталась.
- Ура, мама!
- А меня папа на «Лексисе» домой отвезет. Там в салоне и компьютер есть и тепло! - хвастливо вещал писклявым голосом крохотный малыш в ожидании своего родителя. Аня посмотрела в его сторону:
- Иди, сюда, Игорек. Я тебя раздену, остынешь немного, пока папа придет.
Малыш неуклюже подошел к Ане в модные темно- синие цвета теплой детской куртке на вырост модного покроя, как для горнолыжников. Аня сняла куртку с пышущего жаром малыша.
- Ну, вот, теперь поджидай своего папу. Он где- то наверняка застрял в пробке на своем «Лексисе».
Дима ревниво наблюдал за действиями мамы и хмурился. Его папы давно уже не было рядом и ему казалось, что все над ним из- за этого насмехаются и потешаются. Но на самом деле это было не так. Тем временем Аня снова надела на Диму куртку, напялила на вязаную шапочку капюшон. И быстро вывела сына во вьюжную сыпь пурги.
Анна не зря провозилась на кухне. Горячая и ароматная курица, только что вынутая из духовки, издавала умопомрачительные запахи, насыщенные восточными пряными специями. Отливая золотистой корочкой, аппетитно возвышалась куриная тушка на блюде, обложенная печеной картошкой, ничуть не уступая цветом корки куриной. А жареный лук колечками до янтарного цвета, конкурировал запахом с кинзой, ароматным сельдереем и запахом лаврового листа. Украшала этот натюрморт банка соленых огурчиков и бутылка красного вина. Аня, войдя в квартиру, увлекаемая этими изысканными запахами, прошла на кухню, не снимая верхней одежды.
- Ого! - обозревая блюдо, выставленное Анной на кухонный стол, вымолвила восхищенно.
- Я не теряла зря времени, как видишь. - Гордо заявила она.
- Ну, мы сейчас быстренько.
Аня вернулась к сыну. Дима в это время уже успел снять с себя верхнюю одежду и возился с сапожками.
- Подожди, сына, я помогу.
Аня сняла с себя пальто, платок и принялась разувать малыша. Вскоре они все собрались за столом. Когда с курицей было покончено, и Дима отправился в свою комнату, женщины остались одни на кухне.
- Я вот что думаю, - начала говорить первой Аня. - Письмо - это ничего не значит без второго письма, которое я так и не получила до востребования. Как ты думаешь, Анна, может оно перехвачено в то самое страшное время для нас, а?!
- Я в общем- то тоже так думала, вначале, но, проанализировав ситуацию, поняла, что этого письма, до востребования, так и не было.
- С чего ты это взяла?!
Анна задумалась. Затем сказала, выдержав минутную паузу:
- Когда наши мужчины испарились в неизвестном направлении и нас стали по очереди таскать на допросы, то, получив такое письмо до востребования, нас бы так подставил бы генерал, что мы бы не сидели здесь в тишине и в тепле.
- Значит, его не было. - Еще раз убедилась Аня в своих догадках. Значит, Эльза Эдуардовна писала иносказательно, о чем- то, что должно быть там заложено. И она твердо, не сомневаясь ни на секунду, решила проанализировать каждую строчку написанного тетушкой Эльзой текста. Анна вдруг сказала:
- А знаешь, давай выпьем этого красного вина. - Она указала на не откупоренную бутылку.
- Нет, Анна. Я его специально поставила в кухонный шкафчик, на видном месте, чтобы ты его увидела и укрепилась в своем решении не пить больше никогда.
- Ну, ты Анюта и инквизитор!
- Что поделаешь, Анна, ведь ты для меня все то, с чем я сейчас живу после смерти матери и пропажи Лени.
- Ну, тогда, пошли по комнатам.
- Да, что- то рановато. Хотя мне завтра на сутки рано вставать. Почитаю что ни будь.
- И я пороюсь у тебя в комнате на книжной полке.
- Да, советую почитать Джека Лондона, там много интересного есть.
Женщины разошлись по комнатам, хоть было еще рановато шесть часов тридцать минут вечера. В окнах уже серело. Ранняя весна не была похожа на весну, скорее это еще была зима в своем разгаре. Хоть дни стали уже длиннее.
Аня вошла к сыну. Дима сидел на ворсистом теплом ковре и строил из кубиков дом. Игрушечные машинки были разбросаны рядом. Стараясь ему не мешать, Аня взяла из книжного шкафа письмо, уселась в кресло в углу комнаты и начала внимательно перечитывать строчку за строчкой, пытаясь осмыслить смысл, заложенный тетушкой Эльзой там. Ее внимание привлекли строчки: « … Вот она- то и переправила это письмо, которое, я надеюсь, попадет к Вам. У меня есть для тебя Аня сюрприз. Спустя три с небольшим года, ты еще сможешь потребовать письмо на главпочтамте в Москве до востребования отосланное мной с легкой руки Алексея на твое имя. Если ничего не получится, возьми паспорт и сходи еще раз в администрацию. Тебе его должны будут выдать. Там ты найдешь указание на то, что тебе есть значительная сумма денег в долларах США и что эта сумма спрятана в надежном месте, где, ты узнаешь из письма…»
Прочитав несколько раз эти строчки, Аня задумалась. Ее привлекли слова: « …для тебя Аня сюрприз. - И еще одно, - Там ты найдешь указание на то, что тебе есть значительная сумма денег… - И, что - эта сумма спрятана в надежном месте, где, ты узнаешь из письма…»
Ну, конечно, она должна узнать из этого письма, которое держит в своих руках. Аня стала лихорадочно соображать над словосочетаниями строчек, сопоставляя прочитанную информацию с различными предметами, которые они с Эльзой Эдуардовной знали вместе. В памяти ее возникла вдруг антикварная шкатулка с секретом, свадебный подарок Эльзы Эдуардовны. О ее существовании, Аня давно забыла. Сначала она складывала туда свои украшения, которые дарил ей муж, затем, когда украшения перекочевали в ломбард, стала складывать различные ненужные вещицы, с которыми не хотелось расставаться. Но причем тут эта шкатулка? Аня, скорее интуитивно, чем с определенной целью, открыла верхнюю дверцу книжного шкафа и достала красивую шкатулку. На крышке были изображены в национальных немецких нарядах девушка и молодой человек в танце. Шкатулка была выполнена из красного дерева и смотрелась, как новая. Аня открыла крышку, пытаясь отыскивать там, среди различных вещиц те, которые они вместе с Эльзой Эдуардовной перебирали долгими вечерами, когда Аня была выходная на практике. Это должно помочь ей разобраться в намеках письма или навести на мысль о сюрпризе, указанном все в том же письме. На самом дне Аня наткнулась на кредитную карточку импортного банка, на которую перечислялась ее стипендия. Так как студенты университета, в котором училась Аня, были более чем из семнадцати стран мира, то и банк был независимым от Российских банков. Аня вздохнула, отложила карточку в сторону. Затем достала красивую и большую пуговицу от норковой шубы, которою, когда- то подарил ей Леня, и которую она сдала в ломбард. Слезы навернулись ей на глаза. Она с грустью и с душевной тяжестью, захлопнула шкатулку. Села в кресло в глубокой задумчивости, вертя в руках кредитную карточку. Вот бы пойти сейчас и снять стипендию и месяц ни о чем не думать, чем кормить себя и своего сына. А что, если там не выбраны еще деньги. Надо пойти и проверить. Ноги сами несли ее в коридор, она даже не слышала голос Димы:
- Мама, ты куда?
И только когда она надела свое серое пальто и платок вспомнила о сыне:
- Тетя Анна тебя уложит сегодня и завтра отведет в детский сад. Мне на работу завтра рано! Иди, сынок, поиграй, я скоро приду.
Аня выбежала на улицу. Снег слепил глаза. До ближайшего банкомата, квартал прошла машинально, не замечая непогоды. Студенческая карточка грела ладонь в кармане. С трепетом Аня воткнула карточку в приемник банкомата, набрала код. С нетерпением стала ждать вывода суммы на экран банкомата. Наконец экран выдал что- то не соизмеримое. Слишком много нулей и впереди цифра пять. Аня боязно, потребовала пятьсот долларов. Банкомат холодно отсчитал сумму в рублях по курсу доллара и купюрами выдал в окошечко. Аня не могла поверить в это. Перебрала код и потребовала еще пятьсот долларов, банкомат отсчитал соответствующую курсу сумму и выдал эквивалент в рублях. Обратный путь Аня проделала как в тумане. Не замечая ни секущего ветра со снегом ни расстояния до дома. Так вот, что имела в виду Эльза Эдуардовна. Так вот какой сюрприз был ей приготовлен. Свалившиеся огромные деньги, ошеломляли. Она не шла домой, а плыла, в каком- то тумане небытия. Мысли путались в голове, и осознать своего богатства Аня еще не могла до конца. Ей казалось, что простая стипендия, не дополученная, в свое время, и больше ничего не могло быть на ее банковском счету. И всего то, каких- то тысячи рублей, а не тысяч рублей эквивалентных курсу той значительной сумме долларов, что были на ее банковской карте. Не привычны были ей еще эти огромные деньги. На свой этаж она поднялась лифтом и только когда дверь лифта открылась, только тогда она вдруг поняла, что находится у двери своей квартиры. С порога, не раздеваясь, Аня позвала Анну:
- Собинова, иди сюда!
Анна удивленно вышла из Диминой комнаты. За ее спиной появился мальчик и с любопытством стал следить за мамой.
- Что случилось?! - встревожено спросила она.
- Так, особенно ничего не произошло. - Хитро улыбаясь, говорила ей Аня. - Но, знаешь, одевайся.
- Ты, похожа сейчас на сумасшедшую! - не двигаясь с места, заметила та. В мыслях такого себе Анна не могла представить ни на секунду. Как это так, глядя на ночь, выходить из теплого гнездышка в секущую снегом метель. - Ты меня выгоняешь, что ли?! - не то, смеясь, не то всерьез, спросила она.
- Ты, Анна, с ума сошла, что ли?! Не выгоняю, а зову в супермаркет. Пойдем, скупим побольше продуктов, да повкуснее.
Анна не могла поверить в это, откуда у бедной Ани Кразимовой завелись деньги? И ухватившись за последнюю возможность остаться дома, она выпалила:
- А Димка?!
- Ему не привыкать. Побудет один.
- Мама, купи мне, что ни будь из игрушек.
- Куплю, сына. Только ты будь умницей. Посиди один. Мы с тетей Анной ненадолго. Видишь, я даже не раздеваюсь.
- Знаю, твое слово ненадолго! - ворча, совсем, как взрослый, уходя в свою комнату, недовольно ответил мальчик.
- Анюта, ты что, в лотерею выиграла?
- Нет, я получила свою не достающую стипендию.
Вскоре, ежась от порывов снежной метели, женщины шли в ближайший супермаркет. Мимо проносились машины. А на противоположной стороне дороги серела широкой лентой заснеженная Москва река. Было уже девятнадцать двадцать, когда они вошли в магазин. Этих денег, что сняла Аня, хватило на закупки разных кулинарных вкусностей и напитков с соками.
Они вернулись с полными фирменными пакетами в руках…
У Ани Кразимовой, а заодно и у Анны Собиновой закончилась бедность.
О чем она с гордостью заявила на кухне Анне:
- Знаешь, я на работу больше не пойду.
- То есть как? Я тут обдумываю, куда мне податься, чтобы мы больше не бедствовали, а ты, такое плетешь! А ты подумала, что твоя стипендия уже давно кончилась?!
Аня ничего не ответила, а только хитро улыбалась и утвердительно сообщила, настаивая на своем:
- А вот так. Не пойду и все! А моей стипендии еще на долгие годы хватит.
- Что- то ты не договариваешь, Анюта? Ага, ты получила- таки письмо, а мне наврала, что нет?
- Мы же вместе читали это письмо и в нем написано, о каком- то тайнике в доме Эльзы Эдуардовны, а не у нас с Димой.
- Ты странная, что ли? А сейф, в каком ни будь из Московских банков, где ты успела побывать и сняла часть денег.
- Нет, это не так! Но, деньги у тебя будут. Я буду тебе выдавать каждый месяц в эквиваленте тысячи долларов.
- Ну и на этом спасибо!
- Анна не обижайся. Деньги нам нужны. Нам надо найти наших парней. И я думаю, что там, где оказался твой должен быть и мой Леня.
- Что ты имеешь в виду?
- А то, что из письма, Эльза Эдуардовна упомянула Антарктиду.
- А ты уверена, что она говорит правду?
- А ты Анна забыла уже, как следователь Смирнов, помнишь, упоминал на наших с ним дознаниях, Антарктиду?
- Да, да, точно. Да я вспомнила. Значит, они были там. А угрозы, которые там слышали Гаринов и Эльза Эдуардовна, это что, так просто?
- Анна, ты знаешь, что- то мне подсказывает, что твой Петр и мой Леня нужны там, как специалисты по космическим полетам и они там на работе.
- Да похоже на правду. И в то же время нет.
- Что ты имеешь в виду?
- А то, что лишний балласт они не держат.
- Ах, не держат? А как же Гаринов и его супруга?
- А Гаринов наверняка заручился поддержкой наших парней.
- Как?! - Спросила Аня.
- А так, что если с генералом и с его семьей что- то случится, Петя и Леонид не будут работать на них.
- Вот теперь твоя версия похожа на правду и боюсь, что нам там места не найдется.
- Еще как найдется! - у Анны решительно заблестели глаза. Похоже, было, что она готова немедленно хоть и пешком двинуть в сорокаградусную стужу Антарктиды за своим Петенькой.
- Анна, мы им не будем нужны. - Сделала попытку остудить горячий пыл Собиновой, Аня, - до тех пор, пока о нас не узнают наши мужья.
- Так надо найти способ связаться с нашими мужьями, иначе этот поход в Антарктиду вылезет нам боком.
- Это бессмысленно. Как мы сообщим им о том, что у нас достаточно средств, чтобы снять в аренду Шестой Американский флот и бросить его на бывшую немецкую базу в Антарктиде. - Завершила диалог Аня.
- Да, ты умеешь теребить больные раны. - Анна вздохнула. Отломив куриную ножку от ароматной зажаренной тушки, стала жевать, откусывая ломтики белого мяса. Женщины больше не разговаривали. Молча, завершив ужин, они разошлись по комнатам. Аня, зайдя в спальню к сыну, увидела его спящим в верхней одежде. Осторожно, чтобы не разбудить его, раздела и уложила под одеяло, затем легла сама. Сон к ней не шел. В голову лезли разные мысли. Строились нелепые планы, и разбивались, как хрустальные рюмки о цементный пол, не выдерживая мельчайших доводов. В конце концов, она стала засыпать, погружаясь в беспокойные сновидения. Ей приснился чудесный сад. Деревья и цвели и плодоносили одновременно. На ветке одного и того же дерева висели созревающие плоды невиданной, и какой- то не обычной формы. Плоды издавали приятный и вкусный аромат, да такой, что возбуждалось страстное желание сорвать спелый и тут же съесть. Рука сама потянулась к ближайшей ветке. Внезапно из густых листьев возникла голова змеи. Со страшным шипением змея обвила руку и впилась своими острыми иголками- зубами. Аня вздрогнула. Проснулась в холодном поту. Мгновенно, обнаружив себя в постели, облегченно перевела дух. Рядом мирное сопение сына во сне окончательно успокоило женщину.
- И приснится же такое! - в сердцах проговорила она, чуть слышно. Затем перевернулась на правый бок, и снова уснула.
- Мама, мама! - толкал Аню сын, пытаясь разбудить крепко спящую мать. - Ты, почему не идешь на работу?
- Сына, я уже не буду ходить на работу.
- А на что мы будем жить?! - как совсем уже взрослый, видавший виды бывалый, спросил Дима.
- Не переживай, нам хватит.
- Ты меня поведешь в детский сад?
- Да, сынок, давай собирайся.
Спустя полчаса на сборы, они уже весело вышли из дома. Дима не переставал удивляться перемене в мамином настроении, и ему вдруг тоже стало легко и привольно на душе.
Из детсада, по дороге домой в знакомом банкомате Аня сняла еще тысячу долларов и пришла с деньгами домой. Анна сидела на кухне и пила крепкий кофе.
- Ну, Анюта, ты мне, что- то обещала.
- Не помню. - Снимая пальто в коридоре, отвечала ей Аня. - Напомни мне!
- Ах, уже не помнишь? - появляясь в дверях кухни с дымящейся чашечкой крепкого кофе в руке, с железными нотками в голосе Анна продолжала, - А ежемесячный гонорар в тысячу долларов?
- Ах, это! А наш- то тебе так много? - смеясь, подразнивала ее Аня.
- А они у тебя есть? - вопросом на вопрос отвечала Анна.
- Есть!
- Не верю, пока не увижу.
- Раз я обещала. - Аня вынула из бокового кармана жакета пачку стодолларовых купюр, которые купила в обменнике. - Вот! - вручила подруге. Анна не могла поверить в такое богатство, и удивленно спросила:
- Они твои?! - она продолжала смотреть широко открытыми глазами, как безумная на пачку купюр в своих руках. Слова застряли в ее горле, на глаза навернулись слезы.
- Извини меня. Я, было, подумала, что ты насмехаешься надо мной за мое убогое существование и вообще... - Анна, не договорив, стала рыдать. Аня прижала ее к себе. Поглаживая, ее по спине утешала словами:
- Ну- ну, не надо. Теперь мы не пропадем.
Анна, как маленькая девочка, утерла слезы кулаком. Затем достала из махрового розового халата носовой платок, и громко высморкалась. И уже взбодренным голосом сказала:
- А давай сменим прикид?
- А как это?
- Не прикидывайся, Анюта. Ну, махнем по бутикам.
- Нет, подруга. Мы сразу- же привлечем к себе нездоровый интерес.
- А что, мы с тобой что, плохо выглядим?
- Я бы не сказала, но я боюсь. Это наше с тобой прошлое под пристальным прицелом следствия, меня не вдохновляет. Я категорически против этого разгула. И потом, кто мне говорил, что кинется на розыски пропавшего мужа?!
- В случае больших средств! - уточнила Анна. Аня глубоко задумалась. Ей казалось, что на поиски Лени она готова была броситься и безо всяких средств, только сын сдерживал ее. И это была ее единственной причиной. А услышать от Анны Собиновой такие слова, она не ожидала. Анна заметила замешательство Ани и поспешила уточнить:
- Ведь без средств, это же верная гибель. Нет, Петенька мой этого никогда бы не одобрил.
Аня немного успокоилась и сказала:
- Нам, Собинова с тобой, надо разработать план наших поисков.
- Ну, хорошо. Я, конечно же, согласна. Пошли, разрулим ситуацию с поиском наших мужей.
- Анна, мне не нравится твой блатной сленг.
- Ах, как это грустно, Анюта. Я ведь совсем опустилась от безнадежности, - глухо сказала она. На ее огромных карих глазах снова заискрились бриллиантовым блеском слезы. Аня не стала больше утешать подругу. Она круто повернулась и ушла в Димину комнату. Анна медленно поплелась на кухню. Вскоре туда пришла Аня с толстой тетрадкой в руке и с шариковой ручкой.
- Итак, подробно будем фиксировать все то, что спланируем по этому делу.
- Ты, Анюта, будто знаешь все наперед, как и что надо делать?
- Да нет. А вот когда мы все распланируем и подготовим, подсчитаем затраты и наш бюджет, то в этом плане сразу будет видно все досконально. Мы будем чувствовать себя намного уверенней. Поверь, это так.
Анна, вдруг, стала серьезней. Слезы исчезли из глаз:
- А ты права, Аня. Ведь только так мы сможем, что- то предпринять осмысленное и серьезное.
- Ну, так в чем же дело. Вот, дорогая, с тебя и начнем. Давай высказывай свои идеи.
Анна глубоко задумалась, затем сказала:
- А ты, что не знаешь, как и куда мы можем обратиться и спросить? Эй, вы, там, на верху, не видели наших парней?
- Вот ты и навела меня на мысль. Как ты думаешь, у кого мы все можем узнать и спросить? У того, кто их в последний раз видел?
Анна, широко открыла глаза:
- Скажи мне, и я скажу, ты точно так подумала о ком идет речь, как и я?!
- Ты права, точно так.
- Тогда конечно генерал Гаринов.
- И Эльза Эдуардовна. - Резонно заметила Аня.
- Только они и больше никто не скажет нам о наших родных. Послушай, это ведь не Антарктида, а теплый край.
- Да, конечно. - Подтвердила Аня. - И съездить туда мы вполне можем. Деньги у нас теперь есть в достаточном количестве, а все остальное приложится. - И она пристально взглянула в глаза Анне.
- Ну и как мы туда будем добираться? - спросила Анна, с готовностью следовать за подругой хоть на край света.
- Я полагаю, надо купить туристические путевки до столицы Чили Сантьяго. А дальше будем действовать экспромтом.
- Анюта, нет, так не годиться. - Запротестовала Собинова.
- Это ты мне говоришь? Ну, предложи, предложи, что ни будь получше! - в нетерпении возразила Аня.
- Да пойми, ты, что я не против поездки, но все надо досконально продумать. Ну, как бы, исключить случайности, или свести их до минимума. - Прижимая руки к груди, говорила Анна.
- Да я все- таки погорячилась, извини. Давай будем обдумывать и решать.
- Тогда пиши, пункт первый…
Анна и Аня долго, весь день просидели на кухне с тетрадкой в руках, куда были занесены все пункты их подготовки к предстоящей частной экспедиции в далекую страну Чили на Виллу «Бавария». И в завершение четко выстроенного плана Анна сказала:
- Надо досконально изучить все, что касается этой Виллы «Бавария». Это может быть Интернет, Энциклопедия, какие- ни будь брошюрки статьи и прочее.
- Значит нам надо в библиотеку.
- Надо отвести на все на это, то есть на сбор информации ну скажем месяц. А за это время нам, какое ни будь, тур агентство будет готовить документы на выезд.
- Тоже резонно. - Подтвердила Аня. - Значит, нам надо разделить наши обязанности.
- Как?
- Ты будешь добывать информацию, я займусь оформлением нашей поездки.
- Ты знаешь, Анюта, ты, почему- то совсем забыла, что ты не одна.
- То есть, как это?
- А Димка?
- А, ты об этом. Конечно, он поедет с нами, это будет выглядеть, как убедительный факт, мирного туристического посещения Виллы. Таким образом, нас быстрее пропустят на Виллу, и мы сможем, даже попытаться, навести справки о семье Гаринова без особого риска в преднамеренной дискредитации колонии в глазах мировой общественности.
- Ого, ты как на митинге в защиту экологии против выбросов в атмосферу углекислого газа. - Пошутила Анна.
- Ты мне не ответила, Собинова, ты согласно? - с командирскими нотками в голосе, спросила Аня.
- Да, да, конечно. Я займусь добычей информации о том месте, куда мы двинемся. И это будет уже завтра.
- Ах, да. Пора идти за Димкой.
- Ну, давай иди, а я приготовлю вам, что ни будь.
- Знаешь, там Димку так кормят, что он практически отвык от домашней еды.
- Ну, такая хозяйка, как ты на кухне, ничего удивительного.
- Да иди ты! - Аня вышла с улыбкой, готовится идти за сыном. Анна принялась чистить картошку…
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
На следующий день Анна отправилась в Центральную Московскую библиотеку, бывшую ЦК КПСС им В.И. Ленина.
Аня с Димой в детский сад. Затем, по спланированному заранее плану, она займется поисками подходящей туристической фирмы. На Арбате расположилась целая сеть подобных фирм, предлагающих различные туры по всему миру, куда и пришла Аня, и занялась поисками подходящей. С Анной они решили встретиться вечером и обменяться добытой информацией.
Итак, Анна Собинова, вошла, открыв массивную дверь библиотеки. В фойе с раздевалки на нее с любопытством уставилась пожилая женщина, в рабочей форме, в которой были сотрудники. Смерив подозрительным взглядом Анну, особенно задержав взгляд на потертом сером пальто и на заплаточном в нескольких местах, пуховом платке, сказала:
- Ну, понимаю студентов, им надо. А, что надо Вам, женщина?! Здесь же не богадельня для убогих!
У Анны цепной реакцией мгновенно созрели трех- четырехэтажные ругательства, далеки от интеллигентных выражений, но, помня о своей миссии, изо всех сил сдерживая себя, с трудом выдавила:
- Примите, мадам, мое норковое манто и шляпку! - и положила на приемную полку свою верхнюю одежду. Приемщица энергично схватила одежду, и, повесив на свободное место на вешалке, швырнула ей номерок, прошипев в ответ:
- При выходе не забудьте забрать!
- Не забуду! - и стала с тетрадкой в руке в очередь за молоденькими девчушками на запись. Очередь быстро дошла. Получив бланк, Анна уселась за свободный столик заполнять свои паспортные данные. С этим она справилась быстро и вернула заполнивший бланк девушке.
- Вам надо еще оплатить членство в библиотеке.
- А если я на один день?
- Но, Вы, же будете пользоваться компьютером, Интернетом, может что- то распечатывать на принтере и пользоваться книгами журналами?
- Ну, конечно буду! - согласилась Анна.
- В кассу пройдите. А квитанцию принесете мне, я Вам выдам разовый читательский билет.
После всех этих формальностей Анна уже с разовым читательским билетом вошла в читальный зал и уселась за указанный в выданном жетоне стол с компьютером и настольной лампой на нем. Анна в Интернете быстро отыскала нужные материалы. И просидев в читальном зале до 16- 00, имела полное представление об основателе Виллы Бавария. О его политических воззрениях. И так же о современной жизни Виллы. О ее месте в туристической и иной деятельности. Аккуратно зафиксировав все, что было интересным, Анна собралась домой, с чувством выполненной задачи.
Аня же в свою очередь, сделала экскурс по туристическим агентствам. Агентства в один голос твердили, что необходимо подтвердить платежеспособность, чтобы на банковском счету туриста лежало достаточно средств иначе поездка не может состояться. Аня не решалась демонстрировать свой капитал. Она не боялась это делать только с банкоматом, а так, чтобы какой- то менеджер мог увидеть количество денег на ее кредитной карточке, она не решалась. Наконец, в одном из таких агентств, она, набравшись храбрости, открыла свой счет менеджеру. Внушительная сумма, высветившиеся цифры на экране монитора, повергла менеджера в шок. Он долго не мог понять, что за цифры высветились на мониторе. Несколько раз перебирал код ввода кредитки, пока, в конце концов, Аня не переспросила его:
- Вас что- то смущает?
- А! А! это правда?!
- Что, правда? Что мой дядя оставил мне наследство?!
- Ну, у меня вопросов больше нет. - Уже уверенным тоном в голосе ответил ей менеджер, и добавил, - А знаете, у нас есть интересный тур в окрестности Виллы Бавария.
- Да- а?! - Аня, чуть было не выпалила: - « А мне туда, как раз и надо!» - Но, вовремя сдержалась. Затем, тоном, мало заинтересованным в предложении, заявила: - Ну, я еду не одна. Надо поразмышлять над Вашим предложением.
Чтобы устранить сомнения клиентки, менеджер стал разглагольствовать о сказочных окрестностях, окружающих Виллу, показывать рекламные буклеты, стараясь уговорить на этот тур. Аня не выдержала и сдалась первой:
- А скажите, а, сколько времени уходит на оформление паспорта, делается виза, ну и всякое такое?!
- Ну скажем по ускоренному сроку, за определенную сумму, конечно в Американских рублях, дней за десять максимум. - Молодого человека, так вдохновил счет Ани, что такого клиента ему не хотелось так просто отпускать. - У нас еще хороший тур по прибрежным Чилийским городам с круизом на теплоходе, если хотите.
- Ну что же, молодой человек, Ваше предложение нам подходит.
- Так я оформляю Вам этот круиз?!
- Я же Вам сказала, что я еду не одна. И что мне надо посоветоваться.
- Тогда я Вас жду, - менеджер сделал выжидательную паузу, в надежде, что Аня скажет, когда именно она намерена, явится для оформления путевок. Не дождавшись, продолжил, - а когда Вас ждать?
- Не беспокойтесь, я Вам перезвоню.
Менеджер сделал веселое лицо, расплывшись в улыбке, и почувствовав, что можно предложить более дорогие туры, начал говорить снова:
- А скажите, почему Вам именно надо в Чили?! У нас есть более…
Аня не дала ему договорить:
- Да потому, что Вы нам предложили именно этот тур, и он оказался нам подходящим. И я, молодой человек, не намерена менять свои решения. Вам ясно?!
Менеджер, испугавшись, что потеряет клиента благодаря своей назойливости, постарался исправить положение:
- У меня вопросов больше нет. Жду Вас с решением.
- Я скоро навещу Вас. - Аня распрощалась. Менеджер проводил ее до самых ажурных чугунных ворот офиса. А Аня, окрыленная успехом, пришла домой. И стала вдохновенно готовить ужин на кухне, поджидая Анну. Настенные часы уже показывали 16-00. Анны все еще не было. Аня решила сходить за Димой. А там уж наверняка, когда она придет с сыном, Собинова будет дома.
Она надела сапоги, пальто платок. Вдруг, вспомнив, что не оставила записки Анне, в сапогах прошла на кухню и на клочке оберточной бумаги написала: - « Вопросы решаются. Обсудим, после, вечером. Я за Димкой. Аня» …
Анна, обнаружив записку, бросила взгляд на плиту. Там стояли кастрюли с готовым ужином. Но, ей есть не хотелось. В нетерпении она принялась разбирать свои записи, выстраивая стройную картину, о Вилле Бавария. Чтобы в сжатой и доходчивой форме рассказать Ане о тех бесценных сведениях, которые удалось раздобыть в библиотеке.
Анна сидела еще на кухне, углубившись в анализ, когда возбужденно вбежал к ней на кухню, не снимая верхней одежды, Дима:
- Тетя Ана! Тетя Ана! А, правда, что мы скоро уедем в отпуск?!
- Димочка, это тебе мама сказала?
- Мама! Мама! А, что? - удивлению Димы не было предела.
- Я ему сказала. - Вошла следом за сыном Аня. На ней еще было надето пальто, платок она уже успела снять. - Сказала, чтобы хоть как- то подбодрить, поднять настроение.
- А ты не боишься, что вся Москва скоро узнает, куда мы собрались в «отпуск»?! - настороженно и с тревожными нотками в голосе спросила Анна.
- Не- а! Потому, что мы едем в отпуск, а не насовсем.
- Ага! Теперь, кажется, понимаю, Анюта, куда мы с тобой поедем! Ну, типа, еще не решено?! - подмигнув, сказала Собинова.
- Ну, конечно, не решено! - подмигнув в ответ, огласилась Аня.
- Мама, а куда? А куда, мы все- таки поедем? - не переставая дергать за рукав пальто, спросил Аню сын.
- Вот мы с тетей Анной и решим. А ты иди пока в своей комнате поиграй. И не забудь снять с себя верхнюю одежду!
Дима медленно удалился в коридор. Вскоре оттуда послышалась возня мальчика с верхней одеждой. Следом за ним вышла в коридор и Аня. Там она помогла сыну снять теплую одежду и аккуратно развесить на вешалке для просушки. И уже через минуту она вернулась в кухню к Анне:
- Сейчас, Собинова, будем разбираться с нашими знаниями. - Усаживаясь за кухонный стол напротив Анны, она положила свою тетрадь с записями. - Итак, Анна, что ты накопала по Вилле « Бавария» ?! - Тоном начальствующего в их экспедиции руководителя, спросила Аня. Анна не возражала против руководства Кразимовой и охотно стала отчитываться:
- Я досконально обследовала всю доступную мне информацию в библиотеке. Кроме того, через Интернет, зашла в Фонд Британской Королевской библиотеки. Там собраны мельчайшие и даже самые не значительные факты. Правда, компьютерный перевод несколько не точен, но смысловой вариант понятен достаточно, чтобы составить представление о предмете. Итак, начнем с самого начала, со дня основания Виллы, с 1961 года. Колония Дигнидад - немецкое поселение в Чили, основанное в 1961 году нацистским преступником Паулем Шеффером, официально названное « Благотворительное и образовательное общество „Дигнидад“« .
- А кто, этот Пауль Шеффер?!
- Судя по той скудной информации, что я накопала в Интернете, выходит, что он никакой не нацистский преступник. Документов, обличающих его в фашистских зверствах не найдено. А вот о его духовной жизни складывается такое впечатление, что это богобоязненный и глубоко, я бы сказала, фанатично верующий человек. Во всяком случае, так изложено о нем в изданиях Интернета и некоторых статьях, которые мне удалось раздобыть. Правда, он в свое время был уличен святой церковью, где вел службу, в растлении малолетних мальчиков. Разгорелся скандал. Последовало отлучение от церкви. Тогда Шеффер создает библейское общество под названием « Благотворительное и образовательное общество „Дигнидад“« , куда приглашаются верующие люди и с удивительной магической силой убеждения следуют за своим пастырем Паулем Шеффером, отдавая все свои сбережения и состояния обществу. С легкой руки посла Чили в Германии Шеффер добивается разрешения Чилийских властей на переселение и аренду с дальнейшим правом выкупа 12000 гектаров земли под организацию немецкого поселения. Что им было с успехом реализовано.
- Скажи, Анна, а какое отношение имеет этот Шеффер к современной колонии Дигнидад?!
- Уже никакого. Он является почетным главой поселения. Но о его месте пребывания никому ничего не известно. И вообще, не известно жив ли он до сих пор или нет?
- Ну, положим при современных технологиях продления жизни, а, судя по твоим рассказам, там умеют заботиться о своем здоровье и репутации, думаю, что еще проживает, где- то. Ну да Бог с ним с этим Шеффером. Ты лучше скажи, что представляет собой современная колония?
- Дигнидад пользуется всеобщей мировой славой, как процветающее сельскохозяйственное предприятие, где выращивают овощи и фрукты. Разводят свиней и коров и снабжают пол страны свежим мясом, молоком, сырами, маслом и прочими дарами природы. На базе этого поселения создан туристический центр под названием «Семейный клуб». Туристов там хорошо встречают благодаря тому, что колонисты вовремя поняли, что туризм - это неплохой доход. Есть там благоустроенная гостиница, выдержанная в стиле тридцатых годов довоенной Германии. Ресторан, где подаются национальные немецкие блюда с пивом, и, конечно же, проводятся насыщенные экзотикой экскурсии. Туристическим бизнесом заправляет все тот же « Семейный клуб» . Кстати в этот « Семейный клуб» могут записаться и стать членами Клуба все желающие, уплатив членский взнос.
- И ты веришь, Анна, в то, что членом Клуба может стать любой желающий?
- Конечно, Аня нет. Этот фарс придуман с единственной целью, привлечь как можно больше туристов. Однако нам можно заказать экскурсии по Вилле Бавария и попробовать как- то связаться с генералом.
- Это будет зависеть от того, как и где именно нас будут проводить. Может эта экскурсия проводиться под дулами автоматов.
- Значит, будем ориентироваться по обстоятельствам на месте. Ты лучше, Анюта, скажи, что там у тебя?
- Фирма есть. Есть возможность быстро, в течении двух трех недель оформить путевки и вылететь в Чили…
Женщины еще долго сидели на кухне, обсуждая и составляя ситуации в которых, как им казалось, они могут оказаться по воле случая или умышленных действий и как выходить из этих приключений без потерь. Далеко за полночь, прозвучала сакраментальная фраза Ани:
- Что будет выходить за рамки нашего плана, откорректируем на месте нашей дислокации. И, запомни Анна, отныне мы работаем по составленному нами плану.
- Есть, мой генерал! - в шутливой форме ответила Собинова, переполненная эмоциями предстоящей подготовкой к экспедиции и к ее дальнейшему осуществлению.
Утром, женщины стали действовать по заранее разработанному плану. Анна осталась дома. По расписанию у нее готовка обеда и ужина. Аня же, отвела Диму с детский садик и поспешила к знакомому туристическому агентству.
Оформление документов началось с заполнения анкет на путевки и заграничные паспорта, заполнение других документов, на медицинское страхование и прочие формальности. Когда с этим было покончено и остались сущие пустяки, решаемые в процессе десяти дневного оформления, она сказала с улыбкой менеджеру:
- А фотографии на паспорта я принесу завтра. - С этими словами она покинула агентство…
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Собинов и Кразимов, следуя за фон Фирсом, вошли в светлое и просторное помещение с высокими и широкими окнами, тянувшимися к самому потолку высотой метров с двадцать.
- Ого! Как в Софиевском Соборе в Питере! - воскликнул Петр.
- Если не брать во внимание, что тот высотой более ста метров и с маятником в середине. - Парировал Леонид. Затем спросил у сопровождающего их фон Фирса:
- Зачем такие высоченные потолки?
Тот коротко и высокомерно отчеканил: - Всему свое время! - и добавил, более сдержанно, - Узнаете позже.
Неожиданно за спинами раздался мужской голос:
- Это те, о ком ты говорил?! - вопрос предназначался фон Фирсу. Все дружно повернулись в сторону говорившего человека. В белом медицинском халате нараспашку, стоял не высокого роста плотно сбитый мужчина. Рядом с высоченным фон Фирсом его фигура казалась карликовой, хоть и был он всего на два три сантиметра ниже друзей. Его колкие карие глаза, как колючки впились в фигуры Леонида и Петра, оценивающе измеряя их с ног до головы. Эти глаза, посаженные близко друг к другу, выражали презрение и брезгливость. Нос этого человека был слегка с горбинкой, от которой шел прямо и чем- то напоминал не то соколиный, не то клюв попугая. Нижняя челюсть была выдвинута вперед, очерчивая массивный подбородок. Он быстро выхватил за поясом брюк какой- то блестевший предмет и молниеносно метнул его в сторону Леонида. Кразимов моментально среагировал и почти механически поймал предмет правой рукой. Затем стал соображать, что произошло, разглядывая в руке конскую подкову.
- Ну, ка согни ее! - приказал незнакомец грубым вызывающим тоном. Леонид не был готов к такому обращению:
- Да кто вы такой, чтобы указывать мне, что мне делать с этой штукой? - и он бросил подкову себе под ноги на цементный пол и пнул ее ногой в сторону бросившего. Человек носком ботинка ловко подбросил ее к своей правой кисти и поймал подкову рукой, затем хладнокровно заткнул себе за пояс. Наблюдавший за этим фон Фирс неожиданно вмешался:
- Это Кечо! Ваш преподаватель боевых искусств, ваш наставник, командир и вы должны по всем вопросам обращаться к нему. Теперь он для вас командир на все время обучения.
- Скажите, фон Фирс, а этот надзиратель, Кечо, на какое время приставлен к нам? - не удержался Петр, чтобы не иронизировать. На что, не обращая никакого внимания на Петра, фон Фирс продолжал: - Он научит вас всему тому, что необходимо будет вам знать.
- А самое главное, тому, как остаться целыми и невредимыми или другими словами, как уберечь свои тела и свой рассудок в ходе боевых действий с Селенитами. - Вмешался Кечо. - Можете называть меня: Господин Тренер. Я буду вас называть по именам и на « ТЫ» . Напоминаю, вы должны будете обращаться ко мне Господин Тренер и только на « вы» . Напоминаю, за не послушание, пререкание, и не знание урока - карцер. А что такое карцер узнаете, когда попадете туда, заранее пугать вас карцером не стану. Вам ясно?!
- Ясно! - ответил Петр. - Но меня пугает в большей степени не ваш карцер, а Ваша невоспитанность, сер.
- Не сер, а Господин Тренер! И это ты мне говоришь?! - негодующе переспросил Кечо. Он взмахнул рукой и Петра, словно ударила молния по спине. Затем Собинов ощутил еще один удар в живот, от которого перехватило дыхание. От этого удара Петр согнулся и тут же схватил еще один удар по шее, что сопровождалось обильным искрящимся дождем из глаз в разноцветье искр. Кечо при этом стоял на расстоянии пяти метров от Собинова и двигал лишь руками, производя замысловатые движения:
- Этому всему я должен буду научить вас болванов. А сейчас, ты, - он указал пальцем на Кразимова, - возьми этот мешок с отбросами, - он кивнул в сторону Петра, - и следуйте за мной! - он ринулся мимо удивленного Леонида и корчащегося от нестерпимой боли Петра. - Покажу вам ваши комнаты, где вы будете жить.
Леонид подхватил Петра и тот стонущий, опираясь на плечо друга, последовал рядом с Казимовым в след стремительно удаляющегося Кечо.
В это время, молча наблюдавший за всем происходящим фон Фирс, резко повернулся и покинул помещение.
Кечо на ходу, скороговоркой объяснял правила поведения в школе и распорядок дня:
- Подъем в шесть утра! Процедуры…
Он шел длинным коридором с множеством дверей. Коридор кончился тупиком. Справой и с левой стороны, напротив друг друга были расположены две двери.
- Это ваши комнаты. Там есть все необходимое для ночлега. Комнаты даны вам каждому отдельно, для того, чтобы исключить общение. Специфика обучения строго индивидуальна и каждый будет получать свою долю знаний. Чтобы не было искажений при общении, вы будете жить отдельно. Вам ясно?!
- Так точно, господин тренер! - Хором ответили друзья.
- Ну, на сегодня все. Отдыхайте! Завтра ровно в семь утра, жду вас в зале! - с этими словами Кечо внезапно исчез. Как это ему удалось, Леонид не заметил, так как был занят другом, у которого очень болела спина.
- Ты мне помоги. - Взмолился Петр.
- Да, о чем ты, конечно! - с готовностью Леонид отозвался и, поддерживая друга, втащил его в комнату, что была расположена слева по их движению. На деревянной кровати была свежая постель. В комнате тепло и пахло свежестью и озоном. Стандарт помещения сразу же бросился в глаза друзьям. Леонид не удержался, чтобы не заметить:
- Срисовали они, что ли, с нашей общаги в реабилитационном центре?
- О- о- хо- хо, или с санатория. - Пытался пошутить Петр, превозмогая боль. - Знаешь Леня, мне сейчас не до смотрин.
- А знаешь, Петруша, мне кажется, что я тебе могу помочь, вылечится.
- Ты издеваешься? - гримасничая от боли, отвечал Петр.
- Ничуть. И слушай, что надо сделать.
Петр медленно и с трудом опустился на край постели.
- Вот сижу, и вроде ничего не болит.
- Правильно. А ведь у тебя с этим придурком Кечо, контакта то не было. - философски заметил Кразимов.
- Да, конечно не было. Но боль, то настоящая, как будто гирей меня огрели по позвоночнику и по шее.
- Поэтому ты должен забыть боль.
- Как это?!
- Просто взять и забыть боль. Ну, например, нет ее и все тут.
- Это как же?!
- А вот так, травмы то нет, есть внушение на расстоянии.
- Да травмы нет. - Петр сосредоточенно стал думать о том, что боли нет. И фрагмент воображения стал всплывать в памяти двояко. Вдруг он почувствовал, что боль исчезла. Он быстро вскочил с места и радостно воскликнул:
- Ты, Леня, прав! Никакого ощущения боли. Очень все это странно, что она вообще была. - Память вернула ему недавние страдания и тут же Собинова пронзили острые колики в спине. - О- о- ох! - он схватился за поясницу. Опускаясь на постель, гримаса боли исказила лицо.
- Я тебе что говорил, забудь, эту боль ее нет. - Настоятельно рекомендовал Леонид. Петр снова вскочил и уже твердо решил не думать об инциденте. И боль насовсем покинула его. Убедившись в выздоровлении друга, Леонид поспешил удалиться к себе.
Когда он вошел в свою комнату, его удивлению не было предела. Комната была обставлена точь- в- точь, как в реабилитационном центре. Та же мебель. Те же кресла и шкаф. У журнального столика на стене прибита книжная полка с книгами на ней. Подумалось: «Уверен, что подбор книг тот же!» - И он с любопытством подошел ближе, чтобы разглядеть тома. В глаза бросился том приключений Тиля Уленшпигеля, вот рядом Дюма «Три мушкетера» и «Двадцать лет спустя». А вот и знаменитые
«Двенадцать стульев» и Булгакова «Мастер и Маргарита». Леонид с тоской отвернулся от книг, машинально взглянул в окно. Там, о, не может такого быть, знакомый пейзаж в точности такой, как за окном реабилитационного центра. Виден прилегающий к окнам парк. В лучах послеобеденного солнца распускается весенняя листва. Леонид машинально взглянул на часы, что мерно тикали на стенке, там было уже 14-00. Что ж, если тут царит привычная обстановка, то есть необходимость собраться с мыслями и все хорошенько обдумать. Разобраться в происшедшем, хорошенько поразмыслить, как быть дальше? С этими мыслями он вошел в ванную. Долго плескался там, смывая с себя налет сегодняшнего дня и неприятности впечатлений от встречи с тренером Кечо. Вода, чудесным образом успокаивала вконец расшатанную, не смотря на хорошую выдержку, нервную систему. А с успокоением пришла ясность мысли и рассудка. На часах стрелки показывали уже 16- 00, когда Леонид уселся в кресло под книжной полкой. С книгой в руках, с его любимым произведением «Приключения Тиля Уленшпигеля». Но ему не читалось. Содержание и поступки главного героя казались, столь наивны, порой до примитивизма глупы, что он вскоре закрыл ее и поставил на место. Затем взял Дюма «Двадцать лет спустя». Здесь герои действовали согласованно и целенаправленно, достигая своей намеченной цели уверенно и где-то даже до бестолковой безрассудности. Нет, так им с Петром действовать нет резона. Да и на что им надеяться? Ведь выхода из этого мира нет. Но ведь он, Леонид, попадал и в не такие ситуации, чтобы безнадежно сложить руки и не пытаться действовать в попытках найти выход. Вед в когтях Двуликого Мира, из которого вообще, казалось, нет никакого спасения, ему все же удалось выйти в целости и сохранности. И там он был один. Здесь же плечо друга, его поддержка и участие помогут совместными действиями разобраться в скрытой ситуации и начать действовать. Эта скрытость порождала неизвестные преграды, а неизвестность диктовала свои условия к действию. И Леонид решает разобраться во всем, а именно, разложить все по пунктам, куда они попали? Кому служат? Кто такой настоящий фон Фирс и кому он служит? Кто такой ученый Кшатр, и кого он представляет здесь на Земле? И многие и многие вопросы, которые будут возникать по ходу их с Петром пребывания в этом мире, равно как и личности Кечо и Ареала, кто они на самом деле? А, разобравшись со всем этим нагромождением непонятного сообщества, и что за этим сообществом стоит, можно будет сделать определенные выводы и придет решение. Он непременно поделится своими мыслями с Собиновым завтра же на тренировках. Да и Петр, наверняка точно так же думает, как и он, Леонид.
За обдумыванием своего положения быстро летело время. И в эти минуты, как ему хотелось зайти к Петру, обсудить положение вещей для дальнейших совместных действий. Его сдерживало лишь строгое предупреждение Кечо никоем случае не общаться между собой и его неоспоримая угроза карцером, в случае неповиновения. Леонид, конечно, не боялся угроз тем более со стороны сомнительного тренера. Но в нынешней ситуации стоило вести себя осторожно и осмотрительно. Он вышел на кухню. Там, Леонид нашел набор нескольких сортов кофе. И даже в холодильнике обнаружил свежее молоко, что крайне удивило его. Откуда здесь, в запредельном мире, молоко. Он открыл полиэтиленовую бутылку, наполнил им стакан, отпил. Молоко на вкус было свежим и пахло травами. Свежий хлеб лежал на столе нарезанными дольками и пах выпечкой. Удивительный сервис поражал опрятностью и аккуратностью, однако чувство тревожного ожидания не покидало его. В конце концов, Леонид, следуя народной мудрости « Утро вечера мудреней» , вышел из кухни в комнату. И скорее в кровать, предварительно заведя будильник ровно на шесть утра. Утром, ровно в шесть, Леонид вскочил с постели под неистовый звон будильника. Вначале не мог осознать, где он. Очень уж не хотелось возвращаться в действительность. Но, память неумолимо и неуклонно вернула его в наступление грядущего дня. Наконец он понял, где они, что с ним, а значит, торопится, не было никакого смысла. Тренировочный зал был в конце коридора и пять минут с лихвой покрывали это расстояние. А вот общение с Петром, это была насущная проблема, особенно после категорического запрета Кечо, пригрозившего в случае неповиновения карцером. Удрученный действительным положением вещей Леонид, стал надевать спортивный костюм. Надев костюм, решил зайти к Петру в его комнату, но только после обычных утренних процедур, которые занимали не более пяти двадцати минут по утрам. И вот он уже у двери, ведущей в комнату друга. Он решительно взялся за ручку входной двери, немедленно металлический голос стал вещать:
- Внимание! Попытка взлома! У Вас осталось еще две попытки! После чего к Вам будет применена мера пресечения - карцер!
Автоматический голос, как заводной, повторял одно и то же без перерыва. И лишь, когда Леонид отошел от двери он выключился.
Стрелки на часах медленно ползли к цифре 6- 55, к той черте, когда и он и Петр выйдут одновременно и пойдут длинным коридором, вот тогда- то и сможет он, Леонид, поговорить, наконец, с другом. Но все произошло не так, как запланировал Леонид. Как только он и Петр вышли из своих комнат между ними, как гриб- дождевик, вырос Кечо.
- Приветствую вас, новобранцы! - выпалил он насмешливо. - Что, не ждали?! - и, не дав сказать ответные слова, затараторил скороговоркой: - У тебя, номер Первый, - так он назвал Леонида, - осталось в запасе еще две попытки нарушить установленные мной правила, за которыми последует двухнедельный карцер. Смею заметить, что испытание карцером входит в нашу программу с той лишь разницей, что по программе каждый из вас проведет там без пищи и еды ровно один месяц, это будет лишь тогда, когда я вам преподам приемы, как пережить столь длительное пребывание в экстремальных условиях без пищи и воды. У тебя, номер Два, - он выразительно взглянул на Петра, - есть три попытки.
- А, что это такое за зверь такой карцер?! - не выдержал Петр, задетый ответами за живое, пренебрежительным тоном, и снисходительной манерой Кечо. По коридору они двигались один за другим с тренером Кечо посередине. При таком движении всякое общение между друзьями было исключено. Но на вопрос Петра Кечо отвечал:
- Номер два, и ты, номер один, объясняю первый и последний раз. Карцер - это мера наказания, которая состоит в следующем. Провинившегося закрывают в боксе кубической формы без окон и освещения. Стены, потолок и пол, из цемента. Без еды и питья, наказуемый новобранец проводит там ровно две недели. Спустя этого срока его извлекают, конечно, если он остается в живых, то проходит курс восстановления, кстати, восстановление длится тоже две недели. Но это уже в нормальных условиях под наблюдением врачей. После чего усиленные тренировки с целью наверстать упущенный материал. Вам ясно?!
В ответ Кечо не услышал ни слова. Это вывело тренера из себя:
- Не слышу?! - строгим голосом выпалил он.
- Ясно! - зло ответили хором новобранцы.
В это время они вошли в зал. В центре очерченного двумя кругами места, желтого и красного цветов стоял манекен Селенита, как живой. Бока черного, как смоль, чудовища украшали по две руки- лапы. Издали эти конечности походили на четыре костлявые руки, или, скорее усохшие конечности. Две, как у человека исходили от плеч, а две выходили из туловища с обоих боков, примерно, где- то на уровне пупка. Все эти четыре конечности- руки заканчивались пятипалыми когтистыми кистями, украшенными загнутыми когтями, как у стервятника.
- Это робот. - Поспешил объяснить тренер. - Эти круги, желтый внутренний и красный наружный выполнены для ориентации робота. На нем я покажу уязвимые места, откуда может исходить угроза. Вы должны четко осознать, что борьба между вами и Селенитом будет происходить на подсознательном уровне. - С этими словами он достал из кобуры, болтающейся на правом боку, увесистый пистолет- автомат. - Это супер- современное автоматическое оружие лучемет стреляющий пространственно-временными импульсами. Попадая в Селенита, он расчленяет его на атомы, превращая монстра в пыль или в туман. Но чтобы попасть в него вам необходимо будет завладеть его сознанием. То есть, на тех девяноста пяти процентах, не задействованных людьми ресурсах ваших мозгов. Я преподам вам методику овладения этими скрытыми ресурсами, заложенными природой и, о которых, вы оба, не имеете понятия. Вам ясно?!
- Ясно. - На этот раз друзья вяло ответили хором. На что Кечо заметил, резким приказным тоном:
- Отвечать надо так: «Ясно, Господин Тренер!». - Повторите!
- Ясно, господин тренер! - по- военному отчеканили ученики.
- Ну, вот, уже лучше. Объясняю дальше. Селениты имеют очень устойчивую привязанность к нашим биотокам подсознательного не задействованного ресурса мозга. Для них особое удовольствие составляет считывание информации с ваших мозговых клеток, и управлять самим человеком путем биолокационных процессов, которые они транслируют в ваши мозги. Подойдите ближе.
Он подвел учеников к желтому кругу, объяснив:
- Этот круг сигнализирует роботу, что люди в не поражения, и он не реагирует на вас. Но стоит переступить желтую черту и стать между желтым и красным кругами он начнет атаковать вас, но не на поражение. За красным кругом особая зона. Там отрабатываются смертельные приемы борьбы. Но сейчас не об этом. Итак, видите эти гофры, идущие веером от шейных позвонков Селенита. Это антенны, ориентированные на прием биоволн испускаемых мозгом человека, равно, как и на трансляцию команд мозгу человека. Благодаря этому Селенит в считанные секунды подчиняет себе подсознание человека, и становиться для него не только невидимым, но и не уязвимым. Он захватывает командные центры вашего мозга и лучемет не управляется уже вами, а вы сами же направляете оружие на себя и убиваете самого себя. Я научу вас, как противостоять этому явлению, а заодно и обратить в свою пользу его же оружие против него самого.
Леонид вдруг почувствовал, как того не подозревая, Кечо сделал ценнейшую подсказку, как наладить диалог между Петром. До гениальности просто, использовать Кечо, путем продуманных вопросов ему, на которые он будет давать ответы, которые будет слышать и Петр. Обмениваясь вопросами с Кечо, друзья будут слышать друг друга, читая ответы тренера, и использовать эти ответы, как обращение друг к другу, в своих собственных интересах. Леонид воодушевился вдруг осенившей его мыслью. Ему в эти мгновения захотелось поддержать друга дать ему ту же надежду. Взглядом полным участия он взглянул в потупившие глаза Собинова. Петр отсутствующими глазами безучастно смотрел на ликующего Леонида. И уловил в них что- то особенное, что- то такое, что могло означать намеченный план к действию в этом, казалось, безвыходном положении. И в подтверждение своего плана он спросил у Кечо:
- Господин тренер, чем вызван строгий запрет на общение с Петром? - при этом Леонид не сводил глаз с друга.
- Номер Первый, я запретил твое общение с номером Два лишь потому, что программа обучения строго индивидуальна. Ваше же общение создаст помехи в освоении материала, которое потом скажется на практике, раз и навсегда заблокирует способность подсознания к восприятию. Тебе ясно, номер Первый?!
- Ясно, господин тренер! - в этот миг в глазах Петра отразилось понимание. Собинов улыбнулся, чуть заметной улыбкой. Было ясно, что Петр понял игру, которую задумал Леонид в их непростом положении. А Кечо, продолжал:
- Так вот, происхождение Селенитов связано с опытами Ареала по выведению максимально устойчивого организма к внешним неблагоприятным условиям. Селениты были выведены для использования в самых сложных и вредных для обыкновенного человека условий, для выполнения различного рода работ...
Кечо разъяснял подробно строение органов восприятия Селенитов и указывал на преимущества человека. Из подробного урока стала проясняться картина опасности, какую несет общество Селенитов для Человечества на Земле. И картина качественной и успешной тактики ведения боевых действий с этими существами...
Леонид, решивший использовать Кечо, как посредника в переговорах с Петром, задал ему первый вопрос, надеясь вызвать его на откровенную беседу и попытаться войти в доверие:
- Господин тренер, а скажите, что побудило Ареала вывести этих Селенитов?
- Разногласия с Кшатром...
Леонид не ожидал, что его вопрос вызовет столь длинную речь у этого грубого тренера. А Кечо, как будто ждал этого вопроса, пустился в подробное описание причин, побудивших Ареала войти в разногласия с Верховным Жрецом Совета Ученых страны Райской Обители успевших до глобальной катастрофы переселится с Марса на Землю и поселится в просторах полой Земной оболочки под не заходящими лучами внутреннего Солнца. Итак, Кечо продолжал:
- Кшатр, не только Верховный Жрец, но и ученный, предложивший переселение на Землю. Он точно предсказал дату гибели планеты, раскрыл подробные причины необратимых процессов в обществе, которые неуклонно привели бы впоследствии к катастрофе, если бы не массивные три астероида, обломки Фаэтона, которые вонзились в поверхность, стерев все живое на Марсе, заменив, тем самым, гибель цивилизации марсиан катастрофой Космического масштаба. Кшатр подробно изложил процесс воссоздания цивилизации людей на планете Земля. Разногласия Ареала возникли на почве усовершенствования переселенных на Землю марсиан до возможного усовершенствования их организма способного переносить условия не совместимые с жизнью обыкновенного человека. Ареал сам вышел из среды экземпляров, резвившихся в процессе ускоренной эволюции. Этого удалось добиться Кшатр, лишь здесь, в Райской Обители под лучами вечного дня от Солнца, которое никогда не заходит. После того, как было обнаружено пространство в середине Земли со своим Солнцем и райскими условиями существования. Для этого перенесли лаборатории из спутников Марса, с Фобоса и Деймоса, сюда в Райскую Обитель, но не сразу. В земной коре, а именно под материком, который вы называете Антарктидой, мы же его назвали Атлантида, нашими пилотами было обнаружено огромное пространство под земной корой, как под скорлупой яйца. Как желток у яйца лучи внутреннего солнца освещают внутреннюю поверхность земли, и как яичный белок у яйца здесь расположена атмосфера, воздух которой полон ароматов вечного цветения садов, в ветвях которых, гнездятся невиданных расцветок птицы. Лучи внутреннего Солнца не жгут и не болят глаза, когда на него смотреть, потому, что все яркие лучи оно не выпускает из сильнейшего гравитационного поля, которым обладает. Это поле и сформировало земную скорлупу вокруг внутреннего солнца, где потом и зародилась природная оболочка с растительностью и обитателями в садах. Сюда мы перенесли наши лаборатории для того, чтобы вести наблюдения за расой Атлантов и развернуть широкомасштабные работы по строительству Страны Ученых в этой скрытой и хорошо защищенной скорлупой земной тверди Райской Обители, исследуя процессы ускоренного развития Человека мыслящего. Когда из этих самых экземпляров родился и сформировался ученый Ареал, который впоследствии стал критиковать эволюционные процессы, основанные на учении Кшатр и наследии ученых Марса. Ареал утверждал, что путем генной инженерии и последующим клонированием можно создать организм мыслящий способный к выживанию в условиях даже вакуума. На что Кшатр категорически возражал, аргументируя это тем, что такой организм непременно будет деградировать с непредсказуемыми последствиями. Но Ареал был неумолим. Он доказывал, что Новый Человек, который способен будет выжить в космическом вакууме, генерируя жизненную энергию из Солнца и даже из энергии самих звезд, перевернет всю Вселенную и будет хозяином во Вселенной. Для этого он стал вести свои опыты там, в скрытых земной корой пещерах, где были оборудованы его лаборатории, оснащенные самой совершенной техникой и приборами. Там ему удалось мутировать ДНК человека совместно с ДНК таракана. Тараканы, как известно, имеют устойчивый иммунитет к выживанию. Им не страшны даже смертельные для человека дозы радиации. Эта особь долгое время может находиться без воды и пищи, а также и без воздуха, что и привлекло внимание Ареала. Кшатр изгнал его из Райской Обители. Но Ареал предвидел такой ход событий еще, когда строил свои подпольные лаборатории на базе брошенной после переселения из них Кшатр сюда в Райскую Обитель. Там он, Ареал, и сейчас обитает, и там же, им было создано целое племя биологических монстров, которые рабски преданы ему. Кшатр поздно спохватился, когда отряд Селенитов уже был на страже подземного владения Ареала. И лишь спустя много лет, когда Селениты все, как один, переселились на Луну и создали там свои колонии, когда, впоследствии, их устремления обратились в сторону Земли, лишь тогда Ареал стал союзником Кшатр. Он передал все материалы, описывающие рефлекторные, анатомические особенности Селенитов, и данные по устройству центральной нервной системы. Из этих материалов нам стали известны слабые стороны и уязвимые места этого организма, способного к регенерации своих утраченных конечностей и органов. Поэтому подход к изучению этого противника у нас жесткий и порою будет жестокий. Для этого Кшатр и воссоздал меня, Кечо, заново. Я давно, в доисторические времена, тренировал пилотов Марса, помогавших нам осуществлять переселение добровольцев марсианской цивилизации на планету Земля. Мне более шестнадцати миллионов лет. До сего времени я находился в специальном хранилище здесь в Райской Обители. Но времена меняются и, как видно, я понадобился снова Кшатр. Почему он выбрал именно вас в помощники, да потому, что вы напомнили ему тех двух друзей пилотов, что делали работу здесь на Земле, доставляя генетический материал из Марса. В процессе моего возвращения в живую форму по специальной программе, мне был введен курс знаний и добавлен к тому запасу, который уже был у меня. И теперь я обладаю всем необходимым, чтобы передать все, что я знаю вам новобранцы. Только бы вы все это смогли усвоить. Кечо на этом остановился, взглянул на табло часов и выпалил уже потеплевшим голосом, объявляя:
- Ну, новобранцы, на сегодня все. Вы получили достаточно информации, чтобы осознать и сделать правильные выводы. Сейчас я вас отведу к месту дислокации, то есть по комнатам. Там уже лежат анатомические учебные пособия по устройству Селенитов. Изучите, и к завтрашнему занятию буду принимать экзамен. Затем после определения ваших знаний будем вскрывать ваше подсознание и на его уровне отрабатывать приемы боя, приемы выживания, приемы регенерации в случае утраченных в бою конечностей и внутренних органов.
- Вы не можете так поступать с нами. Это не справедливо заставлять нас верить в сказки регенерации! - не выдержал Собинов, оглашая зал возгласом негодования. На что Кечо ничуть не смущаясь, ответил:
- Да возможно. Причем в считанные минуты. Время регенерации зависит от того, что это за орган или часть тела.
На Кечо была надета короткая спортивная кожаная куртка черного цвета. Молниеносно из правого рукава куртки в кисти Кечо появился короткий стальной римский меч. Он выставил перед собой левую руку, и взмахом меча левая кисть полетела отрубленная на деревянные полы зала. Из обрубка руки брызнула кровь, сворачиваясь у основания раны на глазах у изумленных друзей. Лицо Кечо почернело от боли, но, ни один мускул не дрогнул на его ястребином лице. Рана перестала кровоточить и начала затягиваться, быстро зарастая на глазах у Леонида и Петра. Затем медленно из затянувшегося обрубка сформировалась перепончатая кисть руки, перепонки уменьшались к ладони, формируя пальцы кисти, которые выросли на глазах до нормальных размеров. Прошло ровно десять минут с момента отсечения и до полного восстановления левой кисти руки. Следов шрама на месте отсечения кисти не было. Кечо с невозмутимым видом сказал:
- Этими приемами, вы будете владеть досконально. Это будет возможно после вскрытия вашего подсознания. Мы будем тренироваться, и все у вас получится, как и у меня.
Друзья в иступленном недоумении переглянулись. Кечо, заметив их удрученные взгляды, добавил: - Кто не хочет, заставим! Кто не будет уметь, научим! И у вас, как и у меня получиться. Вам ясно?!
- Ясно, господин тренер! - хором ответили новобранцы.
- Ну, а сейчас пошли по домам!
И Кечо, как и утром, сопроводил друзей до их комнат. Перед тем как попрощаться, напомнил:
- Помните, никаких контактов! Наказуемо карцером.
Леонид подумал:
«Пугает, как детей в детском садике»
У Петра мелькнула мысль:
«Детский сад и только!» - а вслух сказал: - Мы не дети! Мы солдаты самой сильной армии в мире! Вам это ясно, господин тренер?!
Кечо, засопев, как паровоз, ответил:
- У тебя, номер два, осталось уже две попытки, только две, до наказания карцером за пререкания со старшим по званию.
Кечо колко и выжидательно уставился в глаза Петру. Петр, вскипев внутри, с саркастической кривой улыбкой уже открыл рот для ответного слова, но вовремя перевел взгляд на Леонида. Кразимов строго и напряженно покачал головой вправо, влево. Собинов закрыл рот, не проронив больше ни слова. С минуту все молчали, затем по- военному оба одновременно, как на параде по команде « Кругом!» , повернулись лицом к своим дверям, и одновременно каждый вошел в свою комнату. Кечо остался один, наклонив голову на короткой шее, в это время стал походить на разъяренного коршуна, от которого только что улизнула добыча. Круглые, выпученные глаза да крючковатый нос особенно ярко подчеркивали это сходство. Осознав, наконец, что новобранцев перед ним нет, он вдруг растаял в воздухе, как туман. Леонид на журнальном столике обнаружил анатомический атлас. Помня слова Кечо, присел в кресло, открыл его. Листая атлас, всматривался в цветные изображения органов Селенита, с огромным перечнем различных названий написанных современной латынью.
- И это я должен знать? - вслух и в сердцах сказал, и зло швырнул книгу на столик. Затем заерзал в кресле удобнее, усаживаясь. Задумался. Голову начала сверлить одна и та же мысль: - « Тут не вооруженным глазом ясно, у Кечо запланирован карцер, и он готовит нам с Петром это испытание» . Он встал из кресла и подошел к окну. Вечерние сумерки уже касались своими длинными тенями от высоких деревьев видневшихся зданий и построек за окном общежития. - « А, как же свет внутреннего солнца, которое светит всегда и днем, и ночью?» - подумалось ему, и Кразимов понял, что имитация заката и спускающихся затем сумерек, марсиане создали для себя, чтобы создать впечатление привычного для себя пространства. «Значит это искусственное укрытие, где, подобно декорациям создана иллюзия заката и рассвета, как на поверхности Земли» . Он отошел от окна и погрузился в невеселые мысли. Действительность снова вернула его к реалиям, которые подсказывали, что карцера не избежать. Он стал напряженно соображать, как выжить в условиях карцера. Он припоминал программу по методам выживания в экстремальных условиях пустыни и крайнего Севера. Но подготовка пилотов космических кораблей по методике выживания всегда была привязана к среде обитания той или иной фауны или животного мира, обитающих на данной местности вынужденного приземления. А что делать в условиях карцера? Когда со всех сторон тебя окружает бетон и ни питья, ни еды две недели к ряду. Как быть в такой ситуации, как сохранить жизнь? Он много читал в свое время о методике индийских йогов по искусственному замедлению жизненно важных функций организма. Йоги придают особое значение самовнушению и медитации. Медитируя, погружаясь, таким образом, в транс оцепенения, заблаговременно программируя время выхода из медитации, йог может выдержать мороз и жажду, и голод, находясь в таком состоянии месяц и более. Если использовать методику йогов, то можно пройти испытание карцером. Леонид стал вспоминать учебный курс по йоге, который преподавали им в институте для выживания в условиях ограниченного потребления кислорода. Он даже получил оценку « отлично» , продержавшись трое суток без достаточного содержания кислорода в воздухе барокамеры. Но тогда из этого состояния их, студентов, выводил преподаватель, преподававший курс йоги. А что делать тут? И мысль спасательная пришла сама собой. Ну конечно, главное сохранить организм, а вывести его из транса медитации, поможет Кечо. Уж это он обязан будет сделать, и будет им сделано как следует. Таким образом, Леонид внутренне подготовил себя к испытанию карцером. Единственно, что его озадачивало, так это Петр. И он решил, путем наводящих вопросов, задавая их Кечо, и выслушивая его ответы, которые будет слушать и Петр, довести свою идею Петру. Ведь он тоже проходил тренировки в барокамере по методике йога- преподавателя. И Леонид с чувством выполненного долга перед товарищем, в полном душевном равновесии стал готовиться ко сну…
Леониду снилась Аня и сын. Как будто они все вместе гуляют очень красивым садом среди вечнозеленых и цветущих растений. Среди деревьев с диковинными фруктами на них. Им легко и свободно. Дима счастливо улыбается и смеется звонким детским смехом. Аня целует Леонида и ему тепло и уютно рядом с самими близкими людьми. И вдруг задрожала земля. Нарастающий гул все громче доносится из глубины земных недр. Внезапно происходит раскол земной поверхности надвое. На одной стороне отдаляясь от него, на краю пропасти застыли в ужасе Аня с сыном. Пропасть быстро расширяется. Из глубин земных недр поднимается страшный всплеск расплавленной магмы, заливая цветущие Деревя и цветы…
Леонид в холодном поту открыл глаза. Будильник свирепо трещал, было ровно шесть часов утра.
- Уф-х! - перевел дух Кразимов с чувством облегчения, так как понял, что это был всего лишь сон. И уже успокоившись, сказал сам себе, почти радостно, осознав окончательно, что это был кошмар: - Пора вставать!
Мысли о жене и сыне не покидали его. Он стал задумываться над тем, как долго не видел их. Сердце защемило. И впервые он стал с горечью осознавать, как бесцельно и впустую улетает время. И, что самое счастливое время для семейной жизни ушло и уходит бесследно, как дым от костра, на котором сжигаются вместо дров его надежды и чаяния. С таким настроением и мыслями он вышел в коридор, где уже были Кечо и Петр. И снова, как и вчера, Леонид за ним Кечо и далее Петр все устремились длинным коридором к тренировочному залу. По дороге Кечо стал говорить о применении суперсовременной системы лучемета:
- Вчера я ознакомил вас, новобранцы с оружием ближнего боя.
Леонид с облегчением вздохнул, значит, разговоры о карцере пока откладываются. Тем временем, Кечо продолжал:
- Вы ознакомились с анатомией Селенита и теперь знаете об их уязвимых местах. Там в атласе эти места выделены красными надписями. Вы изучили их?!
И снова призрак карцера навис над друзьями с новой угрозой, так как Леонид не сомневался, что и Петр не в состоянии изучить атлас за столь короткое время досконально, да еще и не владея латынью. А в голове лихорадочно мелькали мысли о том, как отвлечь Кечо от нависающего неизбежностью наказания. Но, вдруг, Петр спросил:
- Господин тренер, а можно вопрос?!
- Да! Но, только по существу и по теме!
Петр, казалось, обрадовался такому и, не задумываясь, спросил:
- В солнечном сплетении Селенита сходится весь спектр нервных окончаний, которые при попадании пространственно- временного импульса расчленяют тело Селенита на атомы. Как бы превращая его в пыль или в туман.
- Так, я не понимаю, в чем суть вопроса? - нетерпеливо спросил Кечо. Леонид подумал:
«Вот молодец, заморочил голову, может и оттянет этот дурацкий экзамен на анатомические познания, которые мы не в силах вызубрить».
А Петр, словно ожидал этот вопрос, и без запинки выпалил:
- В атласе сказано, что любые пространственно- временные импульсы отталкиваются энергетической оболочкой, аурой, Селенита, как от зеркала лучи и поражают нападающего его же оружием, как в таком случае быть?!
- Номер Два, то что ты задал мне этот вопрос, с одной стороны хорошо. Потому, что еще ваш великий полководец Суворов в былые ваши времена говаривал: «Повторение мать учения!».
- Это не Суворов сказал, это так гласит народная мудрость, что повторение мать учения. - Вмешался в разговор Леонид, и поспешил добавить. - А великий Русский полководец только любил повторять это.
- Суть вещей не меняется от этого, новобранцы. Так, номер два, я тебя слушаю! - с угрожающими нотками в голосе обратился Кечо к Петру. Петр, нисколько не смущаясь, а уверенно повторил вопрос:
- Так как в таком случае быть?!
- В атласе нет такого! - как в истерике вскричал Кечо. Леонид снова отметил: - « Вот так тебе за карцер. Ах, Петруша, молодец!»
А Петр, как будто ждал такой ответ Кечо.
- А вступление в атласе указывает на то, что Селенит считывает все команды человеческого мозга и дают свои импульсы. Таким образом, человек по команде Селенита направляет лучемет на самого себя и кончает жизнь самоубийством. Значит, борьба против Селенита таким оружием бесполезна.
- Ты, номер два, делаешь поспешные выводы!
- Я пытаюсь вести эффективный бой в будущем и добиваться победы над монстрами. Точно так же и мой товарищ, Леонид Кразимов, согласится со мной. Не так ли, Леня?
Эта последняя фраза Петра была ошибкой. Не надо было дразнить гусей, с опаской подумал Леонид. Но на удивление, Кечо мягко заметил:
- Вот, номер два, ты уже стал соображать самостоятельно, что нам, собственно говоря и надо для эффекта в бою.
- А что же все- таки, надо делать в этом случае, господин тренер? - решил сориентировать огонь на себя Леонид.
- Я же говорил вам вчера, новобранцы, что ввиду вас в режим сражения, отработкой простеньких приемов на манекене. Вы почувствуете его реакцию…
Кечо еще долго и пространно рассуждал о том, как и куда, устремлять свое внимание во время ведения боя. Как концентрировать энергию и степень защиты. Все трое не заметили, как уже давно очутились в зале и там, на роботе- манекене, ловко увертываясь, от молниеносных движений четырех, почти невидимых в быстром движении конечностей, Кечо показывал все то, о чем говорил. Леонид и Петр, не зависимо друг от друга поняли, что тема карцера отодвинулась, по крайней мере, еще на один день…
После напряженных тренировок и надоедливых придирок Кечо, Леонид особенно остро стал ощущать тяжесть одиночества. Дамокловым мечом нависшее над ним оно удавкой сдавливало горло. Ком обиды за безвозвратно утерянные дни подступал к сердцу, заставляя память возвращать его в те счастливые дни их близости. В такие минуты не хотелось ни есть, ни пить, ни следить за собой. Не хотелось ничего, а, тем более что- либо изучать. Изнурительные тренировки, как необходимость, выжимали из Кразимова все силы и все живительные соки. И только во время этих изуверских тренировок Леонид забывался, не думая со жгучей тоской об Ане, и сыне. Он знал, что у Петра было не лучшее состояние. Вот и выходило так, что эти тренировки были отвлекающим фактором, спасающим их от тягостных мыслей о семье, о доме, о близких и родных людях…
ГЛАВА ПЯТАЯ
Аня вошла в туристическое агентство в довольно приятном расположении духа. В руках она держала черную папку для бумаг с готовыми фотографиями. Не смотря на еще не совсем теплые первые майские дни, была без головного убора. Ее красивые завитые в парикмахерской волосы, рассыпались каштановыми прядями на плечах. Не хотелось удачную укладку мять головным убором. На ней была надета короткая норковая шубка, черные теплые колготы облегали точенные ровные ноги, обутые в модные сапожки, а исходивший аромат французских духов, кружил голову встречным мужчинам, попадавшимся на ее пути в турагентство.
Знакомый менеджер, вскочив со своего места, где он сидел за компьютером, с лакейской улыбкой на устах, предложил снять полушубок, что Аня сделала, кокетливо сбросив шубку на руки менеджеру.
- Прошу, Вас, присаживайтесь! - воркующим голосом, нищего голубя, увидевшего перед собой богатую, и как ему казалось, очень соблазнительную голубку. - Что привело Вас в нашу компанию?!
Аня догадалась, что ее не узнали, и решила слегка поморочить голову этому клерку. Ей было приятно, что после стольких лет убогого существования, униженного положения, она вдруг почувствовала себя уверенно и гордо. А задуманная миссия по розыску мужа, придавала ей смелости. Глядя на молодую женщину перед собой, столь уверенную в своих действиях, любой мужчина испытывал бы трепетную неуверенность. Убеждая себя в том, что перед ним, конечно любовница какого ни будь богатенького папика, который в случае чего закатает обеих, и ее и его в асфальт, при попытке сближения, не говоря о любовном свидании. Поэтому, выдерживая некую дистанцию, менеджер, осторожно начал диалог:
- Могу предложить Вам очень хороший выбор мест для отдыха! - он сделал паузу, обернулся, как бы кого- то, высматривая в конторе, затем, поднял к верху палец правой руки, и небрежно, как бы невзначай, обратился к девушке, сидевшей рядом за компьютером и не сводившей завистливого взгляда с посетительницы. - Лена, сделай нам кофе! Пожалуйста! - последнее слово было произнесено с ударением. Девушка медленно, поднялась со своего места, с пунцовым румянцем на щеках, который внезапно всплыл и украсил ее деревянную мину, возникшую на лице. Встряхнув длинными черными волосами, она удалилась в комнату для обедов, готовить кофе.
- Вы знаете меня, интересует поездка в Чили.
Менеджер немедленно перехватил инициативу, и стал предлагать дорогостоящие круизы по длинному маршруту вдоль береговой линии страны. Аня терпеливо вслушивалась в знакомые туры по первому визиту, затем сказала:
- Меня интересуют немецкие колонии, адаптированные к местным условиям и занимающиеся туристическим бизнесом, есть такие?!
- Ну, конечно есть. Но, - менеджер явно что- то не договаривал, - но, зачем Вам ехать куда- то в горную местность по плохим дорогам, чтобы посетить одну из этих пристанищ обедневших изгнанников из их родины Германии.
- Но, почему же? Я слышала, что они очень процветающая колония и весьма преуспели в туризме. И мне очень бы хотелось окунуться во времена тридцатых годов довоенной Германии.
Там говорят, отличные немецкие блюда в местном ресторанчике и приятная экскурсия по Вилле Бавария.
Менеджер вдруг покраснел до ушей. Затем, переведя дух, выпалил:
- Простите меня, я Вас не узнал! Прошлый раз я сказал Вам принести фотографии, Вы по этому поводу пришли?
- Ну да конечно, а то, что Вы меня не узнали, ну с кем не бывает! - насмешливо сказала Аня.
Спустя довольно длительное время, появилась сотрудница с дымящими чашечками растворимого кофе на подносе. Она медленно поставила поднос перед менеджером, и, тряхнув волосами, уселась на свое место. Клерк не обратил внимания на поднос, поставленный на разложенные бумаги, вскочил с места с подносом в руках, поставил чашечку с кофе Ане другую себе, пустой поднос, почти бросил на стол соседке на ее бумаги. На что девушка, фыркнув, ушла с подносом в комнату для обедов. Аня больше ее не видела до конца оформления бумаг.
- Значит так, - начал он рассказывать о маршруте. - В Сантьяго де Чили Вас встретит наш представитель, и арендованный автобус доставит группу в пятизвездочный отель. Там Вы пробудете ровно одну неделю, питание и проживание в гостинице входит в стоимость путевки, а также экскурсии по городу и прогулки по океану. После недельного пребывания, Вас посадят на туристический поезд, и через двое суток вы попадете в окрестности городка, примыкающего к Вилле Бавария. Там вас уже будет ждать автобус с Виллы, который доставит Вас в местную гостиницу, принадлежащую колонии и экскурсовод расскажет и покажет достопримечательности и историю возникновения Виллы. Там вы пробудете еще неделю, после чего поездом Вас доставят в Сантьяго и уже из гостиницы на самолет, который прямым рейсом вылетает в Москву.
Аня слушала менеджера с каким- то чувством ненадежности. Так хорошо и складно у него получались маршруты и этот тур в Чили, что поневоле хотелось хоть что- то узнать от побывавших уже туристов там, и не откладывая вопрос в долгий ящик, она спросила:
- А выто сами были там?!
Вопрос, казалось, застал менеджера врасплох. Глаза его забегали, как в настенных часиках, туда- сюда, затем он опустил взгляд на бумаги, подписанные Аней, и глухо ответил:
- Да, собственно говоря, меня туда не приглашали наши партнеры из посольства Чили.
- Ну, а Вы знаете, кого ни будь, кто бы мог рассказать, как на самом деле там?!
- Послушайте, девушка, если Вам не хочется туда ехать, так не езжайте. Мне абсолютно все равно, от какого агентства вы поедете. Скажу только, что от этой поездки еще никто не отказывался, и жалоб не было.
Аня поняла, что расспрашивать больше не о чем, и, решив завершить оформление путевок, спросила:
- Когда за паспортами и за путевками?!
- Позвоните через две недели. - Он, молча, сунул ей свою визитку, давая понять, что разговор окончен. Аня встала, сняла с вешалки свою шубку и надела ее. Менеджер делал вид, что очень занят компьютером, чтобы помочь даме надеть полушубок и вообще проводить до двери.
- До встречи! - бросила она ему, закрывая за собой дверь, услышав у себя за спиной слова менеджера:
- До скорой встречи!
- Девушка! - окликнул Аню женский голос. Она обернулась. В коридоре стояла сотрудница турагентства, которая приносила кофе.
- Вы, что- то хотели мне сказать? - подходя к ней, спросила Аня.
- Конечно, это нарушение трудовой этики, но мне это уже так осточертело, когда прямо в глаза врут. - в сердцах говорила она.
- Что Вы имеете в виду?
- А то, что эти путевки продает служащий посольства Чили, полу легально. Деньги берет в свой карман и делится с этим Стасом, который вот Вам оформляет визы и путевки.
- Так, что там все не так, что ли, как мне рассказывают?
- Эти путевки покупают Чилийские студенты. Им очень выгодно прийти, заплатить и не о чем больше не беспокоится. Им главное добраться до Сантьяго, тем более, что у них колоссальные льготы, так как правительство Чили заботится о своих студентах.
- Ну и что с этого? Вы хотите сказать, что до Виллы Бавария мы будем добираться своим ходом?
- Вот уж этого я не знаю. Знаю лишь одно, что за студентов платит государство, а часть денег они вносят сами и денег, получается, меньше, чем от обычных туристов.
- А обычных туристов тут было много?
- В основном богатые бизнесмены. Их тоже интересовало только поездка до Сантьяго. Но, конечно же, они тоже переплачивали, как за полный тур.
Внезапно открылась дверь, и громкий голос менеджера гаркнул:
- Селезнева, сколько можно курить?! Я за тебя не буду работать, мне еще в три посольства надо успеть!
- Я Вам ничего не говорила! - испуганно проговорила, девушка быстро удаляясь.
- Спасибо! - ответила Аня. Эти слова Селезневой насторожили Аню. Где- то глубоко в подсознание забилось тревожное предчувствие того, что эта поездка будет не из легких. И что самое печальное может сложиться все не так, как красиво расписано в рекламном буклете, рассказывающем о предстоящем туре. Аня направилась к выходу и вскоре уже стучала каблучками по мостовой. Свежий весенний ветерок нежно прикоснулся к щекам, наполняя все вокруг тончайшими и далекими ароматами пришедшей, казалось, так внезапно весны. Окна домов веселыми солнечными отблесками приветствовали молодую женщину, а встречные мужчины, прогуливавшиеся здесь на Арбате, среди рядов художников, торгующих своими поделками, провожали ее восхищенными взглядами. Ане было легко на душе и приятно. Молодость еще кипела в ней бурным эмоциональным потоком, возбуждая деятельное стремление, во что бы то ни стало разыскать Леонида. Ее внутреннее чутье подсказывало ей, что она на верном пути и от этого радость волна за волной вселялась в ее молодое естество с дуновением этого ласкающего весеннего ветерка.
Аня спешила домой, чтобы поделится своими эмоциями с Анной. Рассказать ей об успешном завершении оформления путевок, и что остался сущий пустяк, прийти и забрать их, спустя условленное время в две недели. За эти две недели надо подготовиться к отъезду. Тщательно все взвесить, рассчитать, обыграть разные моменты, исключающие любые случайности, встреченные в поездке. С такими мыслями она пришла домой. Переступив порог квартиры, принялась снимать верхнюю одежду. За этим занятием застал ее Дима с одним и тем же вопросом, который он задавал ей уже на протяжении целой недели:
- Мам, а, когда мы пойдем в детский садик?!
Аня уже не водила с неделю к ряду сына туда. Вместо этого они все втроем, включая Анну Собинову, ходили в ЦУМ, в ГУМ, и Бог знает еще по каким магазинам и бутикам, скупая дорогие игрушки Диме, себе одежду и украшения. У Димы появились самоходные управляемые по радио, летающие игрушечные модели миниатюрных вертолетов, двигающиеся по пересеченной местности модели вездеходов, стреляющих танков, и даже модель подводной лотки. Ему страстно хотелось похвастаться перед товарищами из детского сада, а мама, как назло, не вела его туда. Дима снова надул губы и пробурчал:
- Ты не хочешь знать меня! Что я не твой сын?! - слезы навернулись у мальчишки на глаза. Аня притянула его голову, прижала к себе. Поглаживая волосы, пахнущие, как у птенца, оперение, стала причитать:
- Нет, дорогой, ты мой сынок. Но у нас пропал папа и мы его должны найти! - она вдруг спохватилась. Ведь до сего времени Дима знал, что папа в далекой и длительной командировке. Дима вдруг поднял наполненные слезами глаза, взглянул в глаза матери:
- Почему пропал? Когда, мама?!
- Совсем недавно. - Стала объяснять ему Аня. - Мне позвонили с его службы и сказали, я только об этом на прошлой неделе узнала.
- Мамочка, ты возьмешь меня с собой?! Мы вместе найдем папу! - уверенным тоном завершил вопрос сын. Аня глубоко вздохнула и глухим голосом ответила:
- Да, сына, мы вместе найдем папу!
Дима высвободился из ее объятий. С серьезным видом, направился в свою комнату.
- Ты куда?!
- Я одеваться! Мы сейчас уйдем на поиски папы!
- Димочка, сынок, мы поедем через неделю, а то и через две. Нам надо хорошо подготовиться, потому, что папа очень далеко за границей, заблудился в чужой стране за океаном.
- Скажи какой, я посмотрю на глобусе?!
- Это Чили, в Южной Америке.
Дима стоял в дверях своей комнаты. Как- то по- взрослому смотрел в мамины. полные слез глаза, вздохнул и сказал:
- Мамочка, ты можешь положиться на меня! - и ушел в свою комнату.
У Ани потекли слезы умиления. Она смахивала их обильный ток надушенным платком и душа ее в эти минуты была переполнена гордостью, что этот маленький человечек вырастает настоящим мужчиной и, как знать, когда- то в далеком, далеком будущем, станет надежной опорой своей, уже его, семьи…
- Эй, подруга! - Из кухни раздался голос Анны Собиновой. - Ты что, не заходишь на кухню?!
Она все это время возилась над праздничным обедом, в честь окончания процедуры оформления путевок, накрыв шикарный стол, на котором красовалась в вазе красная икра, колбасные нарезки, курица гриль в золотистой кожице. Парилась на блюде горячая картошка, и были в изобилии салаты из свежих помидор с огурцами. Все это изобилие украшала бутылка Грузинского красного вина « Саперави» .
- Боже мой! - Восхищенно всплеснула руками вошедшая Аня.
- Чем Бог послал! - Ликуя от гордости, сказала Анна, и добавила: - Ну, зови своего мужчину, будем садиться за стол.
- Дима! - крикнула Аня, усаживаясь на свое место. Дима появился в дверях кухни. Заметив маму, усаживающуюся за стол, строго спросил:
- А ты руки мыла?!
Все дружно засмеялись. После, женщины тщательно вымыли руки и уселись за стол. За обедом Аня рассказала о своем походе в турагентство. Особенно позабавило всех то, что менеджер не узнал ее сразу.
- Козел! - процедила сквозь зубы Анна.
- Ничего себе козел! - возразила Аня. - Так пристроится и нагло обирать даже дипломатов, может далеко не каждый.
- Все равно козел! - раздраженно отвечала Анна. - Вот из- за таких козлов, как он, и нет у нас, до сих пор, нормального туристического сервиса.
- Анна, мы еще не знаем, что и как в этой поездке нас ждет. Просто из- за дороговизны путевок наши люди туда не ездят, кроме их студентов, да дипломатов с бизнесменами. Вот и получается, что спросить то и не у кого из наших соотечественников.
- Ладно, подруга, поедем, разберемся. Я им потом, после поездки, такое устрою, мало не покажется! - воинственным тоном, после второго полного бокала вина, заявила Анна.
Они еще долго, до поздней ночи, строили различные планы и домыслы, увлекая свое воображение в непроходимые чащи, из которых практически не было выхода.
Дима в это время уже давно спал в своей комнате. Женщины же спохватились около часа ночи, убрали со стола, помыв посуду, разошлись по комнатам.
Так закончился и этот день. Фактически, подготовка их маленького отряда на поиски пропавших без вести мужей, началась…
За утренним кофе, на следующий день, подруги живо стали обсуждать предстоящую подготовку к столь жаждущему своей развязки походу. Анна, как всегда в цветастом ситцевом халате и в бигудях, туго накрученных на голове, отхлебнув глоток крепкого арабского кофе, сказала:
- Я вот что думаю, Анюта!
Она умолкла. Пауза явно затягивалась. Аня нетерпеливо уставилась на подругу, в любопытном ожидании, что она скажет? Не дождавшись, спустя долгую минуту, спросила:
- Да говори же, что там у тебя на уме?!
- Так вот что я думаю? Надо все, что мы с тобой задумали, записывать на видик. Каждую мелочь и каждый день, каждый раз перед выходом на маршрут.
- Знаешь, Анна, я это уже предусмотрела. Вот купила для этого японскую цифровую видеокамеру. На ней можно не только делать документальные звуковые фильмы, но и останавливать понравившийся кадр и в цвете выполнить полномасштабную фотографию. И это еще не все, подключившись к компьютеру можно это все, что мы тут наснимаем, переадресовать в любую точку мира по Интернету и на другом компьютере все воспроизвести. А также, создав базу данных забрасывать в нее все наши снятые кадры. Это на тот случай, когда вдруг у нас украдут камеру, или мы ее потеряем, то в Интернете у нас будет храниться копия. Зная секретный пароль, мы сможем в любой момент извлечь из Интернета все то, что там спрятано.
Анна с загоревшимися от любопытства глазами, нетерпеливо воскликнула:
- Покажи камеру!
Аня не спеша, встала из- за стола и вышла. Она появилась с минуту спустя. В руках у нее была новенькая японская видеокамера последнего образца. Она навела объектив на Анну и стала ее снимать, комментируя:
- Вот Анна, пьет кофе и собирается со мной и с Димкой в поход за вами наши без вести пропавшие, Леня и Петруша.
- Аня, что ты делаешь?! Я же не готова в таком виде, в бигудях и халате! Перестань!
Анна стала прятать в ладони лицо и быстро убежала к себе в комнату.
- Ну, вот. - Сказала сама себе Аня, направляя объектив на себя. - Только начала снимать наш документальный очерк, как Собинова быстро смывается. Ну и дела!
Она отложила камеру. Затем принесла тетрадь и ручку и принялась что- то энергично записывать. Вскоре на кухне появилась Анна. Она была уже без бигуди, в макияже и в вечернем платье в ушах висели серьги, на шее болталось колье, все украшения из бижутерии. Аня с нескрываемой улыбкой посмотрела на подругу:
- Ну вот, теперь ты точно смахиваешь на актрису из многосерийного латиноамериканского сериала.
- Да будет тебе, Анюта. - Смутившись, сказала Анна. - Разве не хочется хоть раз в жизни - вот так нарядиться, и почувствовать себя женщиной, и женщиной не дурно сохранившейся.
- А ведь и вправду, а что если наши съемки сразу же отправлять на доступный сайт всем пользователям сети Интернета. А вдруг наши парни, где- то, может быть смогут добраться до компьютера, зайти под нашими именами и узнать, что мы их ищем.
- Конечно! Если они в подневольном плену, у какой- то подпольной организации, то рано или поздно все равно доберутся до Интернета и найдут там наши бесценные записи.
- Анна, ты конечно права, как права и я, но с другой стороны те, кто их пленил, все- таки первыми узнают о наших планах. А мне кажется, что эти бандиты не очень- то заинтересованы в возвращении наших мужей, а то бы уже давно сообщили нам об этом и потребовали бы выкуп.
- Да, Анюта, я не подумала об этом. Но с другой стороны, если это подпольная организация с такими колоссальными возможностями и ресурсами, что ей выгоднее всего проворачивать свои дела втайне от государств, а наших мужей использовать в своих корыстных целях, как высококлассных специалистов.
- Вот поэтому то, Собинова, все это мы будем снимать и держать в секрете, чтобы не одна живая душа не смогла, даже намеком, понять или догадаться о наших с тобой планах. Что ж будем строить из себя добросовестных туристок, которых, мужья бизнесмены отправили в длительную туристическую поездку. На целых двадцать четыре дня, чтоб не путались под ногами и не мешали их бизнесу. Вот и все.
- Ну, ты, Анюта и голова? Полностью с тобой соглашаюсь и даже не спорю.
- Согласно этой- то программной установке и будем вести себя в поездке. Так нам будет намного легче, и так мы не будем вызывать не здоровое любопытство ни у местного населения, ни у местных властей, ни у дельцов разного пошиба.
- Я думаю, Анюта, что, играя роль наивных туристок, мы можем даже закатывать истерики по поводу разного рода сервиса, который отклоняется от расписания указанного в туре, если таковое будет иметь место.
- Итак, будем играть роль капризных и избалованных богатством жен олигархов, что- то типа нефтяных супругов, разбогатевших на Российской нефти и импортных поставках.
Неожиданно на кухне появился заспанный Дима:
- Мама, я ужасно хочу есть.
- О, сын, это хорошо, что у тебя аппетит. Давай в ванную, мыть руки. А я тебе тут сейчас разогрею.
- Так, мама, меня же ты берешь с собой на поиски папы. Значит, я должен быть сильным. А то тут с вами маяться. Вы же женщины, значит бестолковые.
Аня и Анна посмотрели, ошарашено друг на друга. Первой опомнилась Аня:
- Дима, сынок, о том, что мы едем искать папу это очень сильная и крепкая тайна. А то если пираты, похитившие папу, узнают, сразу казнят и нашего папу, и дядю Петра.
- Мамочка, я никому, никому на свете не скажу, куда мы едем и зачем.
- Вот- вот, сынок, помни об этом и никогда не забывай.
- А они страшные?
- Кто, они?
- Пираты?
- Очень страшные. Я поэтому раньше тебе об этом и не говорила. Они дикие. Они будут пытать и мучить папу с дядей Петром, когда узнают, что мы едем их выручать. Ну, иди, помой руки.
- Мамочка, мне страшно.
- Сыночек, мой, с нами ничего не бойся. Пока ты молчишь, о цели нашей поездки, тебе и нам боятся нечего. Помни об этом. Ну, иди помой ручки. - Аня, сказав это, легонько подтолкнула сына под попку. Дима ушел в ванную. Аня же стала возиться у плиты.
- Что теперь делать с этим? - спросила она у Анны.
- А, что ты теперь сделаешь? - Анна сделала паузу, затем сказала: - Ну, хочешь, я поеду одна?
- Умнее ничего придумать не можешь? Ну да ладно, я знаю, что он будет молчать. - Аня сделала паузу, помешивая наваристый суп в кастрюле, затем сказала: - У него есть что- то от Лени.
Анна, сдержанно спросила: - И, что же?
- Упрямство! Упрямство такое, что сдвинуть даже уговорами не удается. Вот если он пообещал, что будет молчать, то будет.
- Тогда это характер!
- Да, Собинова. Так, что я уверена, что он будет упрямо играть в тайну.
- Тогда строим дальнейшие наши планы. Да и подозрений будет меньше, когда на руках у нас будет пятилетний малыш. - Резюмировала Анна.
Все эти две оставшиеся недели интенсивно велась подготовка к поездке. Женщины со всей ответственностью подошли к предстоящей компании. Анна даже подсказала интересную идею:
- Послушай, в каком отеле забронированные места в Сантьяго?
Аня порылась в путевках, нашла бронь отеля:
- Вот, смотри, тут указаны номера и отель с почтовым адресом.
- Давай туда отправим на этот адрес, до востребования, посылки со снаряжением.
- Ай да молодец Анна. Все, что может привлечь внимание, сложим туда и отошлем.
- Когда прибудем на место, останется только получить и быть в полном снаряжении.
И они начали готовить посылки, куда вошли даже альпинистское снаряжение, включающее в себя спальные мешки, палатку, бинокль с многократным увеличением и два пистолета, с боекомплектами. Оружие Анна купила на барахолке у знакомого торговца, в которого Петр покупал разные ружья для подводной охоты и взрывчатку для глушения рыбы, когда они выбирались на отдых. Петр, в отличие от Леонида любил иногда не традиционные методы лова рыбы, особенно, когда терпения не хватало. Аня в ужасе сказала:
- Ты что, Анна, решила на корню завалить наше мероприятие?!
- Ерунда! - с деловитой энергией отпарировала Собинова. - Я где- то читала, что пистолеты были спрятаны, героем одного романа при пересечении границы, в толстом словаре. Испанско- Русский словарь подойдет, как нельзя лучше. Вместо содержимого аккуратно укладываем оружие с магазинами и патронами к ним и вместо листков, муляж из листов свинца. Когда на мониторе появятся наши посылки, то на дисплее появится книга, свинец не даст высветиться оружию. У нас будет оружие, и мы всегда сможем постоять за себя.
- Нет! Ты, наверное, забыла, какая в мире ведется борьба против терроризма. Эти пукалки выявят у нас, как только посылки появятся под мониторами.
- Ты что- то можешь предложить другое?
- Конечно, Собинова! Мы купим все это на месте с полным боевым комплектом. Там, слава Богу, это продается свободно.
- Хорошо, ведь мы военные женщины. - Как- то неуверенно отвечала Анна. Вопреки запретам Ани, Собинова, все- таки упаковала оружие в одну из посылок и отправила ее на свое имя. Аня об этом ничего не знала. Анна сама отвезла посылки на главпочтамт и вернулась под вечер.
- Ты где так долго была?
- По магазинам прошлась. - Уклонилась Анна от прямого ответа, - Вот купила еще немного еды.
Она стала выкладывать покупки на кухонный стол. - Да, кстати, вот квитанции на отправку посылок, мне сказали, что по ним там, в Сантьяго можно будет получить посылки.
- Отлично, Анна.
Осталось еще ждать одну неделю до поездки. И все это время женщины готовили себя, изучая все, что касается будущего маршрута, на случай если вдруг в туре произойдет сбой и ожидаемый сервис окажется не таким, каким его рекламирует туристическое агентство...
ГЛАВА ШЕСТАЯ
С тех самых пор, как генерала Гаринова выдворили из Антарктической сверх секретной базы. Отобрав летающий диск, изолировав Коперника с его женой и Петра Собинова вместе с ними, генерал впал в глубочайшую меланхолию. Ему казалось все, абсолютно все на свете, безразличным ненужным и не имеющим никакого смысла. Чтобы хоть чем- то себя занять, он по многу часов проводил в саду, ковыряясь то в цветнике сада, то возле фруктовых деревьев.
Колония Дигнидад выращивала не только фрукты, но и овощи, перерабатывая их в консервы на собственном заводике. Эту продукцию поставляли в супермаркеты Сантьяго и магазины городка Талька, и даже в Европу.
В это время года, в мае, здесь в Чили пора осенних хризантем. Май последний осенний месяц, за ним начинается Чилийская зима. Но климат этой страны очень разнообразный и если на южных берегах, в районе Огненной Земли идет уже в мае снег, то в экваториальной части вечнозеленые леса благоухают цветением с яркой тропической растительностью издающей непередаваемо насыщенные ароматы цветущих тропиков. Колония раскинулась у самых подножий Анд, где- то в середине страны и здесь климатические особенности горного климата чередуясь с изумительно красивыми пейзажами, создавали уютный и приятный своей мягкостью климат. В горах ощущалась уже прохлада ночи, и бодрое вечернее настроение вливалось краткими импульсами в истерзанное сердце Алексея Алексеевича. Генерала, отдавшего все свое мастерство хорошего организатора, ученного и военного на благо служению Родине. Генерал Гаринов в сущности своей таковым и остался. Планируя побег, он хотел в изоляции, где его не могли достать правоохранительные органы России, доказать свою невиновность, аргументируя это подлинными фактами и неблагоприятным стечением обстоятельств, повлекших за собой иллюзию похищения сверхсекретного экспериментального аппарата. А то, что его услышат и поймут правоту не виновности, Гаринов не сомневался. Но он ошибся в одном, в том, что попадет в еще большую изоляцию. В изоляцию, где нет возможности ни связаться, ни передать хоть какое- то известие туда на далекую уже Родину. Изоляция оказалась настолько плотной, что чувство безликости и отсутствия веры в собственные силы с каждым днем все сильнее и сильнее внедрялись в сознание этого сильного волевого человека, стремясь стереть навсегда его человеческую индивидуальность. Единственным спасением теперь для генерала была жена и его маленький сын Дима. Сыну уже исполнилось два года. Он рос веселым и жизнерадостным малышом. Руководство колонии Дигнидад обязало его каждый день сдавать сына в детский сад, где малышу прививали уже немецкий образ мышления и не позволяли учиться говорить и разговаривать на русском языке. В те минуты домашней обстановки, когда Эльза приводила его домой, Алексей Алексеевич учил сына русскому языку. И малыш уже лепетал, путая немецкие и русские слова.
- Ты, Алеша, сбиваешь Димочку с толку. - Смеясь, не раз говорила Эльза Эдуардовна мужу.
- А что же нам делать, дорогая Эльза?! Как быть?
- Да пусть учит немецкий. Подрастет немного, мы его обучим и русской речи, и письму. Не думаю, чтобы эти поработители игнорировали знание двух языков и более.
- Может ты и права, Эльза, но я все, же так не думаю и буду его учить всему, что дала мне Родина и в первую очередь родному языку.
Эльза Эдуардовна не противилась, а наоборот старалась помогать своему Алеше. И они вдвоем учили своего сына разговаривать на русском. Здесь в колонии не было возможности ни найти подходящей книги, не было доступа до газет, журналов, не было радио, не было ничего, что давало бы хоть какой- то намек на новости. Вернее, все это было доступно, но не генералу. Служба охраны строго следила за тем, чтобы генерал находился в постоянной изоляции с внешним миром. Ему разрешалось только писать мемуары, воспоминания о былой службе. Руководство колонии службой генерала в вооруженных силах интересовалось до мельчайших подробностей. Его рукописи быстро печатались на немецком и русском языках. Их уже набралось две стопки. Печатные листки лежали на его письменном столе в домашнем кабинете. Каждый месяц генерал обращался с рапортом в письменной форме к управляющему колонии с просьбой разрешить переписку с генералитетом вооруженных сил России. Но кроме иронической улыбки на лице у приставленного к нему куратора, здорового белокурого арийца фон Фирса, ответа на его просьбы не поступало. Генерал однажды не выдержал и, улучив момент, прокрался в контору управления к управляющему. Из кабинета управляющего его буквально вытащили волоком два охранника. А управляющий объявил ему две недели домашнего ареста. Это предписывало не покидать дом, даже был наложен запрет выходить в сад, прилегающий к дому. Так и просидел генерал в комнатах дома ровно две недели. Да такое положение его существования не вязалось с деятельным характером генерала. И в одну бессонную ночь после домашнего ареста Алексей Алексеевич решил, что уж лучше заточение на Родине, чем пленение в золотой клетке. Во всяком случае, отсидев положенный срок можно выйти. А то и в процессе судебного разбирательства чего доброго можно доказать свою невиновность. Эта мысль стала сверлить его сознание, как назойливый кНик, лишая сна. И, в конце концов, он решил посоветоваться с женой. Эльза Эдуардовна категорически была против безрассудного поступка. Но, рассудив, мудрая женщина поняла, что попасть с одного плена, быть может в еще худший плен, ей не хотелось, на что она сказала:
- Ведь тут обращаются с нами уважительно. Дима уже в детском садике получает образование, и не плохое, должна тебе заметить. Да и сами колонисты, немцы, улыбаются нам при встрече.
- Да, оно и видно. - Ворчал Гаринов. - А вот скажи Эльза, хоть один немец с тобой заговорил? Пригласил, может тебя в гости, на чашечку вечернего чая, как у них здесь принято?
- Они чего- то здесь боятся и избегают контактов. - Ответила жена.
Гаринов посмотрел на нее долгим и грустным взглядом, выражавшим тоскливое одиночество и отчаяние своим безвыходным положением. Глубокий вздох, вышедший из глубин генеральской души, поразил даже его самого. И, чтобы не тревожить жену, он быстро повернулся и вышел в свою комнату. Там, на узеньком столике у окна лежали две стопки листов, его мемуаров. Каждый день так аккуратно исчезавшими оттуда с написанными его рукой листков, и появлявшихся в виде печатных страниц на немецком и русском языках. Даже этот канал уединения, что символически уводил его в воспоминания, и он был под особым контролем. И это тяготило, не давая покоя, лишая сна. Но все, же это был тот единственный источник, который давал возможность оставаться еще самим собой и чувствовать еще себя не совсем потерянным и одиноким, по крайней мере, оставаясь со своими близкими соратниками в воспоминаниях. В такие минуты тягостного одиночества генерал садился за свой маленький письменный столик и уходил в память тех прошлых дней, когда он воплощал свои идеи с Леонидом, Петром и ученым Коперником в жизнь.
- А ведь он сильный человек! - Отрываясь от пространственного экрана, на котором двигался в своей комнате генерал Гаринов, сказал седой человек с крупным красивым лбом и выразительными серыми глазами своим собеседникам. Его длинные седые пряди рассыпались по плечам и были аккуратно расчесаны ровным пробором. Седина, сочетаясь с длинной седой бородой, придавала этому человеку мистическое сходство с пророками прошлого. А белизна длинных одежд, схваченной у левого плеча большой круглой брошью со сверкающим кристаллом в середине, подчеркивали это сходство.
- Вы, Кшатр, возлагаете на него большие надежды! - критически заметил Ареал, сидевший напротив ученного за круглым столом из белого полированного мрамора.
- И не только большие надежды, но я уверен в победе над Селенитами под его руководством.
- Конечно, стратегии ведения боевых действий человека нам не понять, ибо они основаны в основном не на математических расчетах, а на непредсказуемости, свойственной скорее диким племенам прошлого. - Парировал Ареал. - И все же я бы не рисковал так.
- Да говори же, Ареал, что у тебя на уме?
- Мои монстры, верные и преданные мне воины, смогут сделать гораздо больше в этой непонятной для нас войне за Землю.
- А ты давал отчет, хоть когда- нибудь о происхождении Селенитов?! Ну, хотя бы спрашивал себя, кто их создатель?
- Глубокоуважаемый Кшатр, я высоко ценю Вас, как своего создателя и отца и мне всегда болезненно спорить с Вами. И только зная Вашу правоту во всем, я могу согласиться с Вашим мнением тем более в эти времена.
- Твое стремление к индивидуальности, к самостоятельному мышлению и поступкам твой злейший враг, Ареал. Вот если бы ты учитывал в своих действиях временной фактор, мы бы не дошли до этой войны.
- Фон Фирс?! - повернув голову к сидевшему рядом арийцу, обратился Ареал к нему. - Вы знаете, что делать!
Ариец вскочил с места и кивнул головой. Ареал продолжил: - Так действуйте!
Гаркнув в ответ: - Есть, Ваше Высочество!
Фон Фирс удалился.
- Да и к чему эти самодовольные звания « Ваше Высочество» , как в человеческие средние века эпохи Святой инквизиции? - спросил укоризненно Ареала Кшатр.
- Простите мой Учитель, но это действует как магнит на подсознание и дисциплинирует подчиненного, а это как воздух необходимо особенно в период военных действий. Даст Бог, выиграем битву, клянусь, я отменю это высокомерие.
- Ох - хо- хох! Ареал, в чем я сомневаюсь, так это в твоей высокородной скромности! Ну да ладно, сегодня поставлен вопрос о защите Земли и всего, что на ней живого, что может быть выше этой благородной цели?
- Вы, хотите сказать, Учитель, что я не выполню своих обещаний?
- Боюсь я этого в тебе, но, как говорится, поживем, увидим. И еще, у меня к тебе будет личная просьба.
- Я Вас слушаю? - насторожился Ареал.
- С генералом Гариновым будь снисходительнее и постарайся держаться с ним на равных.
- Это еще, с какой стати?! - вскипел Ареал. Но, взглянув в глаза Кшатр, сжался, стал жалким, как будто вдруг превратился в щенка выпрашивающего ласки у хозяина.
- Надеюсь, - с железными нотками в голосе сказал Кшатр, - ты меня понял?!
Лишь только после этих слов, Ареал выпрямился, с уверенной миной на лице ответил:
- Я выполню все, что Вы Учитель приказали.
- А теперь посмотри на себя и запомни это! - сказал Кшатр, воспроизводя запись жалкого состояния Ареала с минуту назад.
Кшатр следя за реакцией Ареала, от увиденного фрагмента, заметил:
- Таким ты можешь стать, даже если меня не будет на этом свете, запомни этот кадр!
Ареал побагровел, с деревянной миной, возникшей на лице, от увиденного видео заявил:
- Учитель, Вы, конечно, можете все, но, не может быть, чтобы это в будущем случилось со мной?!
- Вот поэтому я тебе не советую идти на поводу у своих врагов. Твои Враги - это чрезмерная гордыня и индивидуальный подход в решении важнейших дел.
Ареал вдруг вскочил со своего места и в глубочайшем почтении поклонился Учителю. Этим, давая понять, что разговор окончен. Кшатр поднял правую ладонь, жестом отпуская Ареала. Он вскоре вышел из зала. Кшатр вздохнув, сказал сам себе:
- Во всяком случае, станет понятно, как довести войну с Селенитами до победного конца. И мои соколы Дамиан и Эраст смогут учесть все, что там будет происходить, дабы поставить жирную точку в борьбе с этими монстрами. Спасибо сыну удружил и мне, и нам всем…
С этими словами Кшатр поднялся со своего места и неспешной поступью последовал к стене зала, которая находилась у него за спиной во время проведения встречи с фон Фирсом и с Ареалом. На расстоянии полтора метра от белой мраморной стены на ее фоне стала, вырисовывается двустворчатая дверь, наподобие двери лифта. С ее отчетливыми очертаниями створки разошлись, впуская внутрь Кшатр. Ученный вошел в прямоугольный бокс, подняв правую руку на уровень плеча, сделал замысловатый жест, после чего створки двери открылись вновь, и он вышел из бокса. Кшатр очутился в комнате с зеркальными стенами, в которых многократно отражалось его изображение. Посредине комнаты было круглое сооружение внешне схоже на цилиндр из сверкающего серебристым блеском материала. Это сооружение со всех сторон окружали колоны из малахита, подпиравшие куполообразный потолок. Сверху серебристый цилиндр был плотно закрыт круглым щитом. Ученый подошел к сооружению, взмахнул правой рукой. Сверху, из куполообразного потолка спустились два металлических захвата. Щит, закрывавший цилиндр медленно открылся. Из открывшегося отверстия захваты вытащили прозрачный кристалл, с пульсирующим светло синим огнем внутри.
- Приветствую тебя, Дамиан! - торжественным голосом сказал Кшатр. Огонь внутри кристалла стал менять окраску в такт вибраций, которые пульсировали в изменчивом ритме.
- Ты спрашиваешь, что я от тебя хочу?
Кристалл завибрировал, повторяя пульсацию.
- Я пришел сообщить тебе, что скоро мне понадобится ваша с Эрастом помощь.
Кристалл стал пульсировать новыми цветосочетаниями.
- Вижу, что ты интересуешься причиной? Слушай. Ареал, мой названный сын, создал очень агрессивный и жестокий организм, практически неуязвим, способный генерировать жизненную энергию из светил Космоса и комфортно существовать в вакууме. Их имя Селениты, происшедшего от названия спутника Земли Луны. Они заселили Луну, внезапно объявив Землю сферой своих интересов. Войны не избежать. Поэтому я принял решение вернуть вас в форму ваших тел и помочь нам с моим новым отрядом из представителей Земли, уничтожить этих монстров.
Кристалл стал излучать ритмичную гамму цветов.
- Ты говоришь, что это не гуманно? Да, я согласен с тобой. Мы отберем их дэ- эн- ка и разместим в Сферу Возрождения. Таким образом, освободим человеческое начало от порабощения производных организмов взятых за основу при формировании этих особей.
По ритмике новой гаммы цветосочетания, испускаемого кристаллом, Кшатр расшифровывал одобрительный ответ Дамиана.
- Ты точно ответил так, как и я, тебе хотел сказать. Таким образом, не произойдет сбоя в развитии человечества в целом и рождения детей у людей не будет очередной деградацией или вырождением населения.
Кристалл замигал новым сочетанием цветов.
- Ты спрашиваешь, когда это произойдет? После обучения двоих пилотов и их командующего, которому, кстати, и вы будете подчиняться при ведении боевых действий против Селенитов. Но в основном вы будете выполнять особые поручения, и ваше подчинение сведется лишь к докладу генералу о состоянии боевых действий. Это делается для того, чтобы эффективнее использовать потенциал этих хорошо обученных людей, досконально владеющих тактикой и стратегией на театре военных действий.
Кристалл замигал с преобладанием розовых и красных цветов.
- Нет, не беспокойся, им можно доверять и на них можно положиться во всем. Это преданные и доверенные люди, они уже практически стали нашими соратниками, и я уверен в их благонадежности.
Кристалл замигал синими красками с белыми бликами в самом центре.
- Вот и хорошо, Дамиан. Отдыхай и набирайся сил.
Снова взмахом правой руки Кшатр закрыл кристалл. Он постоял еще с минуту у серебристого цилиндра, как бы убеждаясь в плотности и надежности герметизации хранилища. Затем повернулся и направился к стене, где по мере приближения стала проявляться двустворчатая дверь. Внутри бокса он подумал: «Надо бы включить в программу, просматривающую Дамианом и Эрастом эволюцию Селенитов, их колонизацию Луны и угрозу, которую они несут Земле и Землянам. Таким образом, воплощение их произойдет без помех. И они будут уже практически подготовленными. Останутся лишь незначительные дополнения».
Взмахом руки Кшатр заставил двери открыться, и он вышел из транспортного бокса…
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
В подавленном настроении ив полном расстройстве чувств, Гаринов уселся за мемуары. Воспоминания, о последних днях работы со своей командой над завершением проекта по запуску в испытательный полет дисколета, которые вернули ему былую веру в собственные силы. И он стал до мельчайших подробностей излагать ход работ, дискутируя мысленно- то с Коперником, то с Петром, то с Леонидом. Это принесло облегчение, скрасившее одиночество. Он постепенно приходил в себя. Его плен уже не казался таким тягостным и мучительно однообразным. Неожиданно в комнату вбежала жена:
- Алеша, Мария принесла уведомление!
Со счастливой улыбкой жена подбежала к Гаринову с красным бланком международного почтового уведомления. - Вот, посмотри, это ее подпись! Ты видишь?!
Она совала бланк ему в руки. Гаринов взял красную открытку внимательно стал изучать подпись.
- Да, Эльзочка! Наконец то и нам повезло! Хоть какая- то весточка с Родины. Теперь уж точно Аня получила эти деньги.
- Да, милый. Она умница. Девочка умная. - Подтвердила слова мужа Эльза Эдуардовна с улыбкой.
- И сообразительная. Банк с хорошей Швейцарской репутацией и средства эти никуда не денутся. Благо она сохранила счет в этом Банке. Я когда шел в Московский филиал очень боялся, что Аня после учебы ликвидировала свой учебный счет для получения стипендий. Но банкир спокойно принял перевод средств, даже бровью не повел. Благо, по слухам еще в бытность мою на генеральском посту, я слышал разговоры в генералитете, что некоторые студенты еще и не такие суммы получали по переводу от своих богатеньких родителей для организации бизнеса в Москве. Гаринов нежно погладил бланк. Он и его жена еще несколько минут любовались росписью Ани. На бланке отчетливо была видна написанная Аниной рукой, почти детским почерком, фамилия «Кразимова». Она так и не научилась, за годы супружества, витиеватости в написании фамилии и подписывалась, тщательно выводя буквы. Эту подпись невозможно было подделать, так как на первый взгляд она казалась простой. Однако в простоте подписи и был скрыт тот неуловимый индивидуальный стиль.
- Ты знаешь, Алеша, я думаю, что этот счет сохранился только по одной причине.
- По какой же, Эльзочка?
- Да мне кажется, что она о его существовании забыла сразу же, как только окончила учебу.
- А вдруг она и карточку выбросила? Что тогда?! - Гаринов обеспокоено взглянул на жену, в надежде, что она его успокоит. Эльза Эдуардовна подумала в свою очередь:
«Вот черт меня дернул! Надо что- то придумать!» - она стала лихорадочно вспоминать, как объяснить мужу, что Аня всегда отличалась аккуратностью и бережливостью. И внезапно она вспомнила, что все, что связывало Аню с прошлой, не замужней жизнью, она любила бережно хранить в особом месте. И это место стала ее, Эльзы, подаренная на свадьбу Ани с Леонидом Казимовым шкатулка.
- Алеше, я помню, как Аня складывала в мою подаренную ей шкатулку всякие безделушки и ненужную банковскую карточку.
- Ты точно это помнишь? - пристально глядя в глаза жене, спросил Алексей Алексеевич.
- Да, твердо ответила она!
Ее ответ звучал убедительно и правдиво, ибо состояние хорошего настроения мужа Эльза Эдуардовна не хотела портить этим беспокойством по утерянной кредитной карточке Ани. Оставаясь до конца не уверенной в своей правоте, все же она решила ответить именно так. А там, как сложится. Всласть, налюбовавшись бланком, Эльза Эдуардовна взяла его и бережно отнесла к себе в шкафчик, что стоял рядом с кроватью в их спальне. В шкафчике стояла шкатулка. Эльза Эдуардовна бережно положила в нее бланк. В шкатулке лежали разные украшения из бижутерии, и теперь там суждено хранится и этому красному клочку плотной бумаги, как дорогой реликвии. Гаринов вновь углубился в воспоминания, описывая появление ученого Афанасия Петровича с такой необычной и известной фамилией, Коперник. Внезапно двери комнаты широко открылись. Грузно ступая, стремительно буквально ввалился фон Фирс.
- Генерал, срочно собирайтесь! Вас ждет Его Высочество Верховная личность Ареал.
- А нельзя ли проще, как- то называть этого Ареала?! - Не сдерживая своего раздражения, спросил Алексей Алексеевич.
- Здесь мы задаем вопросы! - Отпарировал фон Фирс. - Жду Вас через пять минут в машине!
Фирс круто по- военному повернулся и, хлопнув дверью, вышел.
Услышав громкие голоса, в комнате появилась Эльза Эдуардовна:
- Что здесь произошло? - тревожно спросила она.
- Чтобы я через пять минут был в его машине. - вздохнув, ответил Алексей Алексеевич.
- И ничего больше?
- Ничего не сказал, куда и зачем вызывает к себе Ареал.
- Ох, чувствует мое сердце что- то не ладное.
- Не волнуйся так Эльза. Я выходил и ни из таких ситуаций. А то, что он меня вызывает, означает начало каких- то подвижек в нашей однообразной и скучной жизни. А раз будет движение, значит будем ориентироваться в обстановке и принимать соответствующие действия.
- Ох, Алеша, хоть бы не наломать дров?
- Вот уж в этом- то я уверен на все сто процентов. Эта колония не заинтересована во вреде своим колонистам вопреки тем мифам, которые бродят вокруг « Дигнидад» , которые насочиняли о ней эта пишущая публика из папарацци.
- Конечно, Алеша, отказаться мы же не имеем никакого права? Мы же подневольные люди?
- Но почему же? Отказаться я конечно могу. Но что потом будет с нами. Будем сидеть, как сидели и все. Нет, надо ехать!
Генерал поднялся от стола. Эльза Эдуардовна проводила его взглядом полным любви к выходу.
- С Богом, Алеша!
Гаринов не ответил. Он быстро вышел из дома. Привыкший к железной дисциплине, генерал ровно через пять минут открыл дверцу машины и уселся на заднее сидение. Грюкнул дверцей.
- В следующий раз, закрывайте двери машины тише. - Заметил фон Фирс. На что Гаринов заметил: - У вас, что она приобретена в кредит?!
Фон Фирс проигнорировал ответ, лишь стал излагать причины своего появления:
- Мы едем сейчас в Райскую Обитель. Во дворец Верховной личности. При встрече, обращайтесь к нему по званию Ваше Высочество. В ответ он будет обращаться к Вам тоже по званию « генерал» .
Гаринов ничего не ответил, но впервые ощутил, что он стал, почему- то нужным. Под быстро летящей машиной над поверхностью земли бежала трава и цветочные клумбы. Мелькали за окном аккуратные домики колонии Дигнидад. Вскоре они очутились в ангаре, прилегающем к территории взлетно- посадочной полосы. В этом ангаре стояли легкие двухместные прогулочные самолеты и два вертолета. Между машинами застыл, как бы притаившись, диск на трех стойках. Гаринов с любопытством стал рассматривать необычной формы аппарат. Конструкция разительно отличалась от дисков Коперника. От куполообразной прозрачной кабины, словно лучи, расходились овальные спицы, поддерживающие наружное колесо, охватывающие диск по периметру. Диаметр этого колеса, по прикидке Гаринова, был около восьми- девяти метров. Генерал не удержался, спросил:
- Господин Фирс, зачем эти спицы и колесо?!
Фон Фирс неохотно ответил:
- Узнаете все в свое время.
Генерал, скрепя сердцем подумал:
«Откуда это высокомерие? Мне, нормальному военному человеку не понять».
Но, вспоминая генералов из своего окружения, наткнулся на двух с такими, же высокомерными амбициями и успокоился. Подчиняясь жесту, фон Фирса, пригласившего следовать за ним, он вышел из машины. Вскоре по приставной лестнице они поднялись в диск. Гаринову открылась комфортабельная кабина с тремя креслами, что установлены возле пульта управления, что был усеян мигающими кнопками возле вертикального зеленого прямоугольника экрана. Фирс уселся на среднее кресло, пригласив сесть генерала слева.
- Пристегнитесь! - скомандовал он.
Генерал застегнул привязные ремни, и вспомнил, что у дисков Коперника силы инерции не ощущалось. Он хотел спросить об этом фон Фирса, но сдержался. Вспомнив высокомерие этого отпрыска Арийской Расы. А Фирс, тем временем, уже манипулировал кнопками пульта управления, набирая программу полета. Затем нажал голубую кнопку, и была немного больше по размеру от остальных. В ту же секунду диск качнулся и замер на месте. За прозрачной обшивкой кабины замелькало движущее пространство, ускоряясь, вскоре слилось в сплошной серый поток. В этой серой набегающей мгле различить, что- либо было уже невозможно. Но вот, что удивительно и не обычно, движения диска в кабине не ощущалось, словно за прозрачным фонарем кабины мелькал отснятый на цифровое видео движущийся сюжет. Генерал сделал вывод, что принцип полета диска идентичен диску конструкции Коперника. Он спокойно и с каким- то самонадеянным видом стал ожидать встречи с Его Высочеством Ареалом.
Тео, после посещения хранилища, вернулся в свой кабинет, который был расположен во дворце Ареала на втором этаже и примыкал к роскошному и помпезно обставленному кабинету Ареала. В глубокой задумчивости он опустился в кресло за письменным столом. Его мучили беспокойные мысли о пробуждающихся и так ему необходимых соратниках, на которых он возлагал очень большие надежды и без которых ему в назревающей ситуации не обойтись. Конечно с преданными воинами Дамианом, Эрастом и Орестом, которых он спас в последнюю минуту из жернова катастрофы проблем не будет. А вот как быть с зоологами Антонием и Кшатр, к тому же бывшим по совместительству верховным Жрецом Совета Ученых Марса? На этот вопрос он не знал ответа. Во время катастрофы, огромный город парил среди сплошного огня и хаотического смешения обломков планеты с расплавленными кусками магмы, надежно укрытый сетью волновой защиты. Многие ученные укрылись в этом городе, спасая свои жизни. Их потенциал сейчас покоится в энергетических кристаллах, размещенных в хранилище, ответственность за которое Совет Ученных возложил на Кшатр. После разрушений на планете Марс Совет Ученых Райской Обители снял с зоолога Кшатр звание Верховного Жреца за то, что он не предотвратил катастрофы. И всю полноту власти, которой наделен Верховный Жрец Райской Обители, возложил на ученого Кшатр. Кшатр в тот миг торжествовал. Его единогласно возвели в Верховные Жрецы. Он давно ждал этого момента, и эта катастрофа послужила толчком для Ученого Совета принять единогласно его кандидатуру. Кшатр, этот непримиримый борец с Кшатром, критиковавший его теорию Неуравновешенных систем. И что в итоге? Ведь это Кшатр предложил альтернативу продления жизни. Поместить интеллект ученого в синтезированном для этой цели кристалле, аккумулирующего в себе вибрации мыслительной энергии. Такой кристалл может храниться вечно. Кшатр предложил формирование нового тела для хранящегося в кристалле интеллекта совместно с включением в этот процесс кристалла. По мере формирования тела в ускоренном режиме в течение девяти месяцев интеллект постепенно трансформируется в новом человеке и приобретает все признаки, присущи индивидуальности ученого. Предложенную альтернативу приняли зоолог Антоний и бывший Верховный Жрец Кшатр, за ними присоединились и другие ученные. Вскоре в космическом городе Райская Обитель не осталось никого, кроме Кшатр, призванного следить за хранилищем. И теперь перед возникшей угрозой Селенитов Кшатру, как никогда, нужны были сторонники в борьбе с этим злом. Кшатр также понимал, что Ареал только союзник и будет им, пока Селениты не будут свергнуты. Лишь только угроза исчезнет, Ареал превратится во врага. И чтобы обезопасить себя, поставить этого зарвавшегося злого гения на место, Кшатру нужна была сильная рука. Преданные люди с мышлением ученных, с опытом пророков, со святостью святых. Такими были зоологи Антоний и Кшатр, которые в свое время направляли развитие первого племени поселенцев в Атлантиде их первых воспитанников Атолла и Ниссо. Когда миссия ученных- зоологов была выполнена, они добровольно согласились хранить свой интеллект в синтезированных кристаллах. И Антоний и Кшатр ушли в глубокий анабиоз тут в лаборатории хранилища с последующей трансформацией в кристаллы жизни. И сейчас Кшатр размышлял, как вернуть их в свой мир. Сделать своими соратниками и единомышленниками. Размышляя над
этим, он не заметил, как в его кабинет вихрем ворвался Ареал.
- Кшатр! - Воскликнул вошедший. Ученный вздрогнул. Этот возглас вернул его к действительности, и в мгновение подсознание ученого включило волновую защиту. Мерцающий голубоватым отблеском ореол охватил фигуру старца.
- Как ты это делаешь?! - не без зависти спросил Ареал.
- Не забывай, сын мой, что мне много миллионов лет.
- Я пришел тебе сообщить, что сюда едут эти люди, фон Фирс и генерал Гаринов.
- Ты хочешь использовать генерала с его воинами Кразимовым и Собиновым, как приманку для Селенитов?!
- Именно так! - надменно выпалил Ареал.
- Ты очень самонадеян!
- Только таким образом мы увидим слабые стороны врага. А твои люди, Дамиан, Эраст и Орест завершат разгром этих взбунтовавшихся бестий.
- Я сомневаюсь в этом твоем начинании.
- Это почему же?! - наседал Ареал.
- В- первых ты очень самонадеян.
- Я уже это слышал. Но это мне не мешает мне быстро решать проблемные вопросы. И вообще мне с тобой нет времени решать воспитательные проблемы. Надо как можно быстрее восстановить твоих опытнейших пилотов- воинов. Повторяю, как можно скорее!
- Я уже начал процесс.
- Я это сделал бы это уже давно, будь у меня доступ к хранилищу.
«Будь у тебя доступ к хранилищу, ты бы разрушил Землю». - Подумал Кшатр, а вслух добавил: - Ты помни одно, в первую очередь наш уговор!
- Я помню! Мои люди Гаринов генерал, Кразимов и Собинов! Твои: Дамиан, Эраст и Орест!
- Ну, что же, что не смогут выполнить твои люди, доделают мои. А сейчас иди, встречай генерала.
Ареал удалился стремительной походкой из кабинета Кшатр и направился в свои апартаменты. Ученый остался один, погрузившись в размышления. Ареал подстегнул его. Для того, чтобы мысли привести в порядок он решил еще раз зайти в лабораторию хранилища и еще раз проверить восстановительные процессы своей так называемой Твердой руки. Так любовно Кшатр стал называть своих соратников востанавливающихся там. Он считал, что большой палец, этой Твердой руки это ученный- зоолог Антоний, указательный это ученный- зоолог Кшатр, затем шел как бы безымянный палец Дамиан, средний Эраст и малый Орест. Вместе эти люди создадут железный кулак Твердой руки, способный сокрушить любого на своем пути врага. Кшатр сможет опираться в своей борьбе против Селенитов и затем обуздать неукротимого Ареала, чтобы никогда не повторялась история подобная проблема Селенитов. С этими мыслями он вошел в бокс лаборатории хранилища. Тела Антония, Кшатр, Дамиана, Эраста и Ореста проходили в лаборатории ускоренную стадию развития, которая должна, продлится девять месяцев. За эти девять месяцев они полностью будут сформированы под контролем их собственных вибраций, исходивших из глубины индивидуального кристалла каждого. Кшатр внимательно осматривал прозрачные цилиндры с уже почти сформированными телами. Вот Дамиан, его атлетически сложенная фигура, казалась несколько тяжеловатой. Но в прошлой жизни его сложение не отражалось на его ловкости. Эраст уже сформировался в атлета с изящной и красивой фигурой. Орест в узкобедрого широкоплечего человека с сухопарым продолговатым лицом и крючковатым носом. Несколько отличались своим телосложением Антоний и Кшатр. Их тела сформировались в седобородых старцев с мускулистыми спортивными фигурами, никак не соответствовавшими облику. Глаза у всех пятерых были закрыты. В формировочном растворе находились еще тела с жизнеобеспечивающими трубками, по которым поступали насыщенные витаминами питательные составы. В этих растворах они должны еще пробыть последние тридцать дней. Затем растворы будут откачены. Помощники роботы аккуратно уложат спящих людей в их постели. Произойдет окончательная имитация сна. Пробуждение будет естественным и безболезненным, словно они заснули только вчера, а сегодня утром проснулись, невзирая на сон в миллионы лет.
Убедившись в том, что процессы восстановления команды происходят хорошо, Кшатр покинул лабораторию.
Фон Фирс остановил дисколет у самого порога помпезного дворца Ареала. Гаринов терялся в догадках. Зачем он понадобился Верховному Ареалу. Тревожные мысли сменяли одна одну. В его изумленном сознании, не давая ответа, терзались догадки. В конце концов, он решил, что лучшее лекарство от беспокойства - это знать причину последнего и стал ждать развития событий. Там временем фон Фирс снял привязные ремни с себя и сказал:
- Следуйте за мной!
Энергичным движением вскочил со своего места и стремительно направился к выходу. Заинтригованный генерал последовал за ним. Гаринов еле успевал за Фирсом широкой лестницей парадного входа, устланной красной ковровой дорожкой. На втором этаже дворца размещался кабинет- приемная Верховного Ареала, куда первым вошел фон Фирс, предварительно жестом дал понять генералу остаться в приемной. Гаринов недолго ждал. Почти сразу же, как только за фон Фирсом закрылась дверь кабинета, Фирс открыл ее и пригласил Гаринова войти. Генерал вошел в кабинет. На красном ворсистом ковре во всю просторную комнату стоял большой письменный стол. За столом сидел сам Ареал, генерал сразу узнал его. Рядом с ним справа сидел коротко стриженный коренастый с выдвинутой почти квадратной челюстью человек. С лева от Ареала находился седой старец. Он был с длинного платинового оттенка волосами, аккуратно расчесанными на прямой пробор и рассыпавшимися по плечам. Его длинная борода ниспадала на грудь и заканчивалась треугольной формой. Когда за вошедшим генералом закрылась дверь, Ареал поднялся со своего места:
- Если не ошибаюсь, Гаринов Алексей Алексеевич, генерал?!
- Так точно! - Замявшись в нерешительности, генерал все же выдавил из себя, - Ваше Высочество.
И тут же почувствовал, как острые и колкие черные глаза Ареала буквально впились в него.
Буравя свою жертву этим пристальным взглядом, Ареал осматривал генерала с ног до головы, как осматривают на торгах лошадей, прицениваясь, чтобы не продешевить. Это длилось с минуту, показавшуюся Гаринову целой вечностью. Наконец Ареал сказал:
- Знакомьтесь, генерал! - он указал правой рукой на коренастого мужчину с выдвинутой челюстью и крючковатым носом. - Это тренер Кечо. Он преподает вашим бывшим подчиненным боевые искусства. Тренер кивнул головой и вслух сказал:
- Кечо! Обращайтесь ко мне, Господин Тренер.
Но Гаринов не мог поверить в то, что сказал Ареал о его бывших подчиненных. Что это значило для генерала? Он боялся того, что может, это ему послышалось? Значит, Собинов жив! А Кразимов, что он здесь?! Гаринов уже ничего не слышал. Его лихорадочно мучила одна и та же мысль: - « Не может этого быть?»
Ареал между тем продолжал, указывая левой рукой на старца, который сидел у него с лева: - Ученный и Верховный Жрец Райской Обители, Кшатр. Он будет курировать ваши действия, и лечить вас в случае необходимости.
Старец ничего не отвечал. Он лишь кивнул головой. Но Алексей Алексеевич, после упоминания о том, что тренер Кечо преподает его, генерала, подчиненным не мог еще прийти в себя услышанного и не мог, ни слышать, ни понимать, что говорил этот Верховный Ареал. Все мысли по- прежнему вертелись около одного и того же:
«Значит, они живы. А вдруг это не они!?» - генералу хотелось крикнуть этому Ареалу, перебить его речь, переспросить. Но нечеловеческим усилием воли генерал сдерживал себя. Ареал же продолжал, не замечая терзаний генерала:
- Мы пригласили вас, генерал, с целью принять командование над своими людьми Собиновым и Кразимовым…
- Как, они живы?! - не сдержав эмоций, вскричал Гаринов. Его возглас вызвал разгневанный взгляд Ареала. Верховный засопел, наклонив голову вперед, и уже готов было сказать, что- то, но старец правой рукой дотронулся до предплечья Ареала и тот сник. Стал спокойно продолжать:
- Я пригласил вас, генерал для того, чтобы вы согласились возглавить борьбу против Селенитов, готовящихся к нападению на Землю. Их цели нам хорошо известны. Их цели уничтожение Человечества и захват планеты.
Ареал умолк. Его черные пронизывающие глаза вопросительно уставились на Гаринова. Генерал, не колеблясь, сказал:
- Вы пробовали договориться с Селенитами?!
- Вы что, генерал не понимаете, зачем вы здесь?!
Гаринов понял, что все методы испробованы, и что единственным аргументом является война. Опустив голову, генерал спросил:
- Что я должен делать, Ваше Высочество?
Ареал снисходительно ответил:
- Все вопросы к тренеру Кечо. Он теперь у вас и ваш наставник, и учитель на все время тренировок.
Гаринов ликовал. «Значит, живы, живы. Значит, будет, о чем поговорить. О! скорее бы их увидеть!» - Размышляя так, генерал не сразу понял, что к нему обращается Кечо:
- Генерал, я покажу вам вашу комнату, где вы будете жить на время тренировок. И расскажу о правилах, какие должны будут выполняться вами беспрекословно!
На слове «правилах» Гаринов понял, что Кечо говорит, обращаясь конкретно к нему. Дослушал до конца…
Кечо повел Гаринова длинным коридором жилого крыла тренировочной школы.
- Мы идем сейчас к Вашей комнате. Там Вы найдете все необходимое, в том числе и инструкции. Внимательно их изучите. Если возникнут вопросы, задавайте и не стесняйтесь. Обращаться ко мне вы должны, Господин Тренер. Я же буду называть Вас генерал. Вам ясно?!
- Так точно, господин тренер! - отчеканил по- военному Гаринов, и поспешил добавить, - Господин тренер, можно вопрос?
- Конечно, генерал.
- Скажите, когда я увижусь со своими подчиненными?!
- Как раз по этому поводу я сейчас иду на совещание к Кшатру. Он определит дальнейшие действия по подготовке Вашей команды, генерал. Завтра на тренировках я Вам доведу до Вашего сведения результаты совещания и поставлю задачи. А пока, напоминаю еще раз, строго соблюдайте инструкции, которые Вы найдете в своей жилой комнате.
- Я, господин тренер военный человек и привык к военной дисциплине.
- Это похвально, генерал. Ну, вот мы и пришли. Вот Ваша комната.
Гаринов посмотрел на дверь с табличкой, на которой уже красовалась надпись на русском языке « Генерал Гаринов А.А.». Эта надпись казалось, вернула генерала в былые времена его службы, когда после потери сына и жены он с головой ушел в работу, которая помогала отвлечь и забыть свалившееся на его голову несчастье. Так и сейчас, спасаясь от изоляции и бездеятельности, генерал был вне себя от переполнявших его чувств снова быть военным. Служить благородной миссии, а там, как знать, может слухи о его ратном труде дойдут до компетентных органов и его освободят от несправедливого обвинения в измене Родине. Кивком головы, генерал распрощался с Кечо. Он неторопливо вошел в свои апартаменты, где на журнальном столике он обнаружил инструкции по поддержанию установленных правил распорядка в школе. Там же была брошюра, в которой подробно описывалась история возникновения Селенитов и их устремлений захватить Землю. Но, оставшись один, он был вне себя от радостного возбуждения, которое нарастало с новой силой, захватывая все его естество. Эмоции захлестывали чувства. От столь резкой перемены в обнаружении своих бывших подчиненных, да еще и снова попадающих под его подчинение. Снедаемый любопытством, он не мог читать обнаруженные на журнальном столике материалы, за которым он устроился в кресле. Его мучили вопросы только об одном, что же все- таки произошло с Кразимовым? Почему, спустя столько лет, он обнаружился здесь в каком- то таинственном государстве Эдем? Теперь, при встрече с ним, причины исчезновения Кразимова можно обоснованно доказать и все объяснить следствию. Ведь с появлением Кразимова все станет на свои места, и будет выглядеть совсем иначе. И завтра он, конечно, поговорит с Леонидом об этом…
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Кшатр, в жилом квартале Райской Обители, осматривал смежные комнаты, в особняке специально приготовленные для пробуждающихся подопечных. Снова и снова тревожные мысли будоражили его, не давая окончательной уверенности в задуманном предприятии. Он мысленно каждый раз возвращался к тем событиям, побудившим Дамиана в свое время совершить побег из Райской Обители. Дисколет еще не усовершенствованной модели чуть не стал причиной аварии, но благодаря мастерству пилота Дамиана все обошлось как нельзя лучше. А что теперь? Пробуждение беглецов произойдет здесь в новой Райской Обители, где теперь вместо города новый мегаполис, космический город Райская Обитель. Надежная защита наведенных полей делает этот город- корабль, спрятанный внутри земной скорлупы невидимым не только для человека, но и для Селенитов. Получается, что побег Дамиана, Эраста и Ореста не был их задуманным проектом, а хорошо спланированным и заранее подготовленным актом самого Кшатр, для того, чтобы использовать все возможные средства в предотвращении катастрофы на Марсе. Кшатр не знал, догадались об этом беглецы или нет? Как объяснить им это? Как сохранить кредит доверия этих людей? И как сделать их своими соратниками и друзьями? Размышляя над этим, он осматривал пять смежных комнат. Он решил поместить их в одном особняке. Особняк со смежными комнатами. Для сохранения индивидуальности каждого из них и в тоже время давая, возможность ощущать присутствие друг друга. Особенно это будет важно при ведении будущих боев с Селенитами. Два робота смонтированные под двух девушек близнецов осторожно несли носилки с первым жильцом особняка Дамианом. Он спал. Его атлетическая грудь возвышалась над носилками и в такт дыханию поднимала простыню, укрывающую его. Носилки подняли над постелью, мягко опустили на белоснежное постельное белье. Раздался щелчок замков на поручнях носилок и поручни разъехались в стороны, освобождая тело. Отставив поручни носилок в стороны, девушки- роботы заботливо укрыли Дамиана легким цветным одеялом по грудь и бесшумно удалились. Аналогичные манипуляции были проделаны с остальными, будущими жильцами особняка, Эрастом, Орестом, Антонием и Каштром. У их постелей стояли кресла с разложенной на них одеждой, в которой они носили в свое время. Кшатр, убедившись, что все размещены по комнатам, стал проверять скрытые камеры, сверяясь, все ли установлены в соответствующих местах. Затем, отработанным за века приемом, в одно мгновение переместился в свой кабинет. Там проверил видимость съемки на мониторе, переключаясь с камеры на камеру. Убедившись в безупречной работе подсматривающего устройства, выключил экран…
Пробуждение Дамиана было быстрым и энергичным. Он по своей привычке вскочил с постели, как всегда это он делал по утрам. Но, что это? Ноги подкосились, словно ватные не держали тело. Тяжело рухнул на пол. Лежа на паркетном полу с удивлением обнаружил незнакомую обстановку комнаты. Он сделал попытку осмотреть себя. Но взгляд обнаружил очаровательные ножки девушки, спешно подошедшей к нему. Девушек оказалось две. Они были одеты в голубые юбки и голубые жакеты. На головах их красовались голубые пилотки.
«Как стюардессы, - подумалось ему. - Странно все это. Нет болезненных ощущений. Чувствую себя отменно. Почему же такая слабость?!» .
Вдруг знакомый голос Кшатр стал вещать, не понять откуда:
- Дамиан, вы находитесь в своем новом теле. Надо освоиться с новыми ощущениями. И если хотите вновь научится ходить.
Дамиан выслушал наставления Верховного Жреца Марса, подумал:
«Что, я снова в этом секретном городе?»
Он был поражен таким исходом побега, так бесславно закончившийся. С досадой наблюдая, как девушки ловко подхватили его под руки и с атлетической легкостью поставили на ноги. Обнаружив себя в одних плавках, Дамиан смущенно заметил:
- Дамы, я в таком виде. Не могли бы вы от меня отвернутся, я оденусь. - От смущения он забыл, что у него не послушное новое тело. Голос Тео вернул его к действительности:
- Дамиан, это безмолвные роботы, выполненные под девушек близнецов. Они запрограммированы научить Вас ходить, и освоится в новом теле.
Дамиан, опираясь на роботов, пахнущих изысканной косметикой, был подведен к креслу с его одеждой. Они подводили Дамиана к его одежде, обходя кровать. Он на трясущихся ногах, с каждым шагом движения. Но его шаги удавались все легче и увереннее. У кресла он мог уже стоять без поддержки. Девушки- роботы сделали попытку помочь ему надеть рубашку, но жестом он отстранил их от себя, и попытка за попыткой стал надевать ее сам. Роботы повернулись друг к другу, посмотрели в свои искусственные глаза и ритмично, шагая абсолютно одинаковыми движениями шагов, вышли из комнаты, оставив Дамиана одного. Провозившись с добрых полчаса, это ему все же удалось. Мышцы ставали послушнее с каждым целенаправленным движением. С брюками вышло легче. И уже одетым он самостоятельно стал передвигаться по комнате, осматривая с любопытством свое новое жилье.
Кшатр, как мудрый ученый, решил ждать, не предпринимая никаких действий в отношении воскрешенных будущих соратников. Он давал им возможность самим самостоятельно определить свой выбор.
Дамиан внимательно осмотрел свою комнату опытным взглядом охранника. Быстро обнаружив замаскированную камеру скрытого наблюдения, которая была спрятана в углу под потолком, маленькой черной бусинкой, выступавшей над белой штукатуркой, Дамиан уставился в нее и сказал:
- Кшатр, это Вы сейчас меня слушаете и видите. Скажите, что произошло с нами? Почему я ничего не помню с момента, когда началась передача о взятом под стражу Президенте мною? Куда подевались Эраст, Орест и Мадер? Что с Президентом? Вы, конечно же, слышите меня, и видите, скажите?
Не дождавшись ответа, Дамиан стал разрабатывать тело, ощущая с каждым новым движением, как силы возвращали ему былую ловкость, молниеносную реакцию и точность.
А Кшатр в это время давал распоряжения Кечо, который волею случая, был тренером на службе у Ареала. Кечо преданный воин был глазами и ушами Кшатр. Он докладывал все, что задумывал Ареал, что планировал совершить и чем занимался в данное время. Но, поскольку Ареал союзник Кшатр, то частые визиты в Райскую Обитель Кечо к Кшатру не вызывали подозрений у Ареала. Напротив, Ареал придирался к Кечо, что тот редко бывает у Верховного Жреца, торопя его быстрее начать войну против Селенитов. Кечо, ворча, и как бы с неохотой отправлялся к Кшатру с докладом о ходе подготовки Кразимова и Собинова. И вот сейчас Кечо слушал, что говорил ему Кшатр:
- Вы должны будете обеспечить генерала всем необходимым, вплоть до возможности раз в неделю, по его желанию, видится с женой.
- Но, позвольте, а как, же строгий запрет, наложенный Его Высочеством Ареалом?
- В отношении генерала сошлитесь на меня. Этот запрет касается только тренировок и должен быть выдержан до их окончания. Вы меня поняли?!
- Так точно, Ваше Верховное Владычество!
- Так, Кечо, я не Ареал, можете меня называть просто Кшатр.
- Так точно, Кшатр! Я Вас понял и выполню все, что Вы приказываете. Только ведь генерал потребует контакта с Кразимовым и Собиновым. Как быть в этом случае?
- Они уже шесть месяцев в изоляции друг от друга. Изучают все премудрости самообороны, пора снимать запрет. Далее они должны идти единой командой.
- А Вы, Кшатр не боитесь, что они сбегут?!
Кшатр улыбнулся, снисходительной улыбкой, ответил:
- Да куда им бежать? - вздохнул. - Их обвиняют в измене, а это пожизненное клеймо, если только... - Он умолк задумался. Кечо нетерпеливо спросил:
- Кшатр, что Вы имеете в виду?!
- Если только их обвинение не будет опровергнуто. Но для этого им необходимо сдаться властям и предоставить неоспоримые улики, доказывающие их невиновность, что в данной ситуации маловероятно.
- Выходит, что им то и бежать то некуда, так что ли?!
- Именно так. Так что давайте- ка сводите их всех вместе и пусть тренировки проходят совместно. Старшим назначьте генерала и организуйте штаб обороны против Селенитов под командованием генерала Гаринова. Этот штаб обороны должен будет проиграть все боевые тренировочные действия под надежным панцирем энергетической защиты здесь в школе. Это позволит разработать стратегию ведения настоящих боев.
Кечо энергично набирал на клавиатуре компьютера текст учебного плана для Гаринова и его команды, задавая наводящие вопросы Кшатру:
- Скажите, Кшатр, а изучение пилотирования вимана и ведение тактики боев на них?
- Конечно, Кечо, это должно быть досконально отработано на тренажерах в школе. Таким образом, мы сохраним в тайне интенсивные тренировки передового отряда самообороны под командованием Гаринова. И только после исключительного мастерства овладения оружием поражения, установленного на виманах мы сможем начать боевые действия против этих монстров.
- Вы считаете, что без предупреждения сразу мы можем начать истребление Селенитов после окончания учебных тренировок.
- Нет! Ни в коем случае! Вначале мы проведем переговоры. Пошлем им видео- предупреждение. Это необходимо будет сделать для того, чтобы посеять панику в ряды противника. Ведь идея захвата ими Земли не ставилась Селенитами первоначально. И когда после предупреждения с нашей стороны они не начнут переселение на подготовленную себе планету и тем самым не изменят свои намерения, только тогда мы приступим к их планомерному истреблению.
- Ну, а если они предпримут тактический ход и сделают вид, что переселение на свою планету идет полным ходом для того, чтобы выяснить наши слабые стороны и нанести нам ответные удары?
- В любом случае у них нет выбора. А замкнутое временное пространство им не ведомо. Там мы их заблокируем и отделим человеческую генетику от генетики насекомых. В замкнутом цикле времени это произойдет автоматически. Человеческие гены осядут в кристалликах льда, которые будут собраны нашими пилотами и отправлены на Землю в океанскую воду, где произойдет слияние растопленных кристалликов с океанскими водами.
- Кшатр, почему Вы до сих пор этого не сделали?!
- Потому что мы гуманная цивилизация, и каждому возникающему виду дается шанс. Но зло должно уничтожатся.
- Значит, когда мы объявим войну, они начнут паниковать, и таким образом мы сможем легче поставить временные энергетические сети замкнутого пространства.
- Их телесная оболочка очень чувствительна к временному замкнутому пространству, которое их затянет в себя, как мощный магнит, где произойдет отделение человеческих генов от инородных включений, и мутация исчезнет. Наши виманы выплеснут эти заряды в виде сетей, которые спутают монстров как паутиной. В этой энергетической паутине их тела аннигилируют с выбросом человеческого гена, как я уже говорил в кристаллы льда несущие генетический код. Растворившись в океанских водах генетические коды, смогут, вновь проявится в человеке на Земле, не как мутированные, а как очищенные от скверны мутаций и будут возрождены в нормальных и здоровых человеческих детей. Таким образом, миссия наша будет выполнена. А Луна, очищенная от мутантов. Надеюсь, Кечо, Вам все понятно?!
- Да, Кшатр. Я должен буду действовать строго по установленному учебному плану.
Кечо, закончил печатать план, включил пространственный экран монитора над столом Кшатр. Кшатр стал листать набросок, внимательно изучая его содержание, и время от времени кивал головой в знак одобрения глав, изредка делая замечания:
- А вот тут мне не понятно следующее»: Тактика ведения боев вимана».
- Здесь имеется в виду учебное мероприятие в нашем тренировочном центре на тренажерах.
- Одобряю, я говорил об этом. Там они освоят доскональное управление диском, ведение стрельб, и затем сбор кристаллов, зависших в энергетических полях временного континуума.
После незначительных корректировок учебного плана Тео скрепил его проект своей электронной подписью. Кечо распрощавшись, ушел. А Кшатр стал прослушивать и просматривать запись из комнат соратников. Выслушав запись видео- вопросов Дамиана, Кшатр улыбнулся. Он понял, что Дамиан настроен миролюбиво и, что, отвечая на эти вопросы, Кшатр заручится поддержкой Дамиана, а значит Эраста и Ореста. И чтобы подтвердить свои предположения, Кшатр нажал клавишу связи. На экране возник Дамиан. Он сидел за столом в своей комнате с учебным пособием по истории происхождения Селенитов.
- Дамиан, это говорит Кшатр. - Начал Верховный Жрец.
- О! Кшатр! Из этой истории, - Дамиан потряс брошюрой перед камерой наблюдения, - я узнал, что Марс лишен атмосферы и все превращено в безжизненную пустыню. И это произошло в то самое время, когда мы с Эрастом и Орестом блокировали дворцовую охрану, взяв в плен Президента с его преданной свитой.
- Да, это так. - Подтвердил Кшатр. - Но, видите ли, Дамиан, не в обиду будет Вам сказано, ваш побег был спланирован и организован мною для того, чтобы осуществить попытку предотвращения катастрофы планеты. Как видите, этого не произошло, потому, что взорвалась планета Фаэтон и три крупнейших астероида обломки в это время врезались в поверхность Марса, пробив планету на сквозь. Это привело к уничтожению атмосферы и жизни на планете. Наша Райская Обитель, откуда вы сбежали, неуязвима для любых катастроф спасла интеллектуальный потенциал, который был помещен в хранилище. Затем мы всем нашим городом Райская Обитель переместились во внутреннюю часть Земли, где сейчас и находимся. Как вы помните, это вы разведали это внутреннее убежище на Земле с внутренним Солнцем.
- А как же уцелели мы?!
- А вас я вытаскивал по одному, используя эффект замедления времени. Что это значит, а это значит, что все процессы ваших организмов были ускорены во временном континууме в сотни тысяч раз. Тела почти за считанные минуты исчерпывали потенциал жизненных ресурсов. Мне надо было торопиться, чтобы успеть изъять интеллект каждого. Размещая его в синтетическом кристалле. В этих кристаллах вы находились свыше шестнадцати миллионов лет, пока не настали времена призвать вас на помощь перед новой возникшей угрозой со стороны этих самих Селенитов. Вы получили новые тела, к которым привыкаете. Я, вижу очень даже не плохо. По моим расчетам уже через две недели вы сможете владеть вашими телами, как и в былые времена.
- Простите, Кшатр, что значит наши тела? Это значит, что вместе со мной Вы воскресили к жизни еще кого- то?!
- Да! Вместе с Вами, Дамиан, будет теперь Эраст и Орест. А также я вернул к жизни
ученных- зоологов Антония и Кашатра. Они мне понадобятся для помощи при ведении боевых действий против Селенитов.
- Так позвольте мне их увидеть!
- Не торопитесь, Дамиан, Вы скоро увидите своих друзей, после, когда освоения в своих телах произойдет у каждого без побочных явлений. Вам всем еще осталось с недельку одиночества. Это необходимо, для того чтобы не нарушать индивидуальные процессы, протекающие столь интенсивно в каждом из вас.
- Да, понимаю. И скажите мне, а что с Мадером?
- Увы, Мадера мы не смогли вытащить из катастрофы, из- за дефицита времени.
- А Эраст и Орест, где они?
- Они рядом в смежных комнатах. Здесь в особняке я поместил вас всех под одной крышей вы теперь одна команда.
На обрадованном лице Дамиана мелькнула довольная улыбка.
- И я могу вот так запросто пообщаться с ними?!
- Несомненно, но только поле двух недель реабилитации. Кстати рядом с вами будут жить и Антоний и Кашатра. Вы теперь одна команда.
Но Дамиан уже не слушал Кшатр. Его все мысли были устремлены к друзьям. Он ждал только одного, скорее бы закончить монолог с Кшатр, чтобы ринутся к друзьям.
Как бы читая мысли Дамиана, Кшатр неожиданно сказал:
- Ну, мне пора. Не скучайте тут, через две недели вы будете все вместе.
И экран потух. Дамиан тут же бросился к дверям. Толкнул дверь, неподатливая дверь не открывалась. Он что есть силы плечом, толкнул ее снова. Безрезультатно. В уме возникли слова Кшатр: - « ...через две недели вы будете все вместе» . - Дамиан понял, что он сможет открыть эту проклятую дверь только спустя две недели. Отвернувшись, угрюмо поплелся к журнальному столику. Не замечая того, что тело стало послушным, уселся там, в кресле, стал читать брошюру о Селенитах…
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
И вот наконец, со словами напутствия, менеджер вручил Ане билеты на самолет до Сантьяго-де- Компостела.
- Позвольте, что такое Компостела? - озабоченно спросила Аня.
Насмешливая гримаса чуть коснулась услужливого лица менеджера. Но его тренированная мимика на щедрой клиентуре, вовремя уняла насмешливую гримасу. И уже с холуйской улыбкой он ответил:
- Это, мадам, пригород Сантьяго. Там в двадцати- сорока километрах от столицы Чили находится аэропорт.
И для уверенности он протянул Ане информационный листок, где были приведены цены на проезд в разных транспортных средствах до гостиницы, которая находилась в центре города.
- Желаю хорошо отдохнуть и оставить красочные воспоминания от поездки.
Аня взяла листок с информацией, сказала:
- Благодарю Вас, молодой человек. - Женщина повернулась, направляясь к выходу.
- Подождите! - обеспокоено позвал ее менеджер.
- Вы что- то хотели сказать? - обернулась она.
- А ваши паспорта?
- Ах да, извините, пожалуйста. Я, кажется, совсем об этом забыла.
- Если Вы в поездке так будете не внимательны, то Вам, мадам, просто противопоказано туда лететь. - В нагловато наставительном тоне стал говорить менеджер, что Аня, опешив, стала оправдываться:
- Я бы все равно вспомнила и вернулась. Это просто так под впечатлением скорого путешествия.
Клерк протянул ей забытые паспорта и медицинские страховки, со словами:
- Вы знаете, у нас были случаи в поездке в две тысячи десятом, там произошло сильнейшее землетрясение, и что Вы думаете, если бы ни эти страховки наших раненных туристов там бы никто не лечил.
- Ну, уж это совсем не правда. - Возразила Аня.
- Что Вы имеете в виду?
- Да то самое, что Чилийцам самим нужна была тогда помощь. Со страховкой или без страховки им было не до наших туристов.
- А Вы откуда знаете?
- Мой муж грузил тогда на военном аэродроме гуманитарную помощь на ИЛ- 72 и обо всем этом кошмаре ознакомился как никто другой.
Менеджер понял, что хватил через край, опустил глаза, притих. Аня поспешила его утешить:
- Да ведь это было давно, надеемся, с нами будет все в порядке. Менеджер стоял как вкопанный, надеясь на что- то. Люди, привыкшие давать чаевые давно догадались бы, что могло бы вывести его из стопора. Аня, постояв перед ним, переминаясь с ноги на ногу, резко повернулась спиной и вышла на свежий, пахнущий близкой весной, ветерок…
Дома Анна Собинова встретила уже накрытым на кухне столом с неизменной бутылкой ”Саперави”.
- Вот, наконец- то все. Самолет через три дня из Шереметьево. - Радостно доложила Аня.
- Ну, мы же почти собрались. - Сказала Анна. - Правда, Димка?
- Да, тетя Анна, я пойду одеваться.
- Сына, мы еще сегодня никуда не летим. А вот после завра полетим.
- Почему не сегодня? - Дима разочарованно покачал головой, и ушел в свою комнату. На кухне женщины остались одни. За столом Анна подняла бокал с вином:
- Ну, Анюта, давай за наше предприятие!
- Давай!
Аня сделала глоток вина. Анна неожиданно спросила:
- Ты, Анюта, отчаянная женщина.
- Это почему же еще?!
- Ты не пыталась оставить Диму у родственников Гаринова. Ведь, племянник его был у тебя свидетелем, а с женой свидетеля ты кажется, когда- то проходила даже практику?
- Ты знаешь, во время следствия по делу Гаринова, ни Настюха, ни Валентин не признали того, что у них какие- то родственные связи с Алексеем Алексеевичем, а меня они вообще не знали и знать не хотят, кто я. Вот так! - стиснув зубы, выпалила Аня. На ее глазах заблестели слезы.
- Прости Аня, я не хотела. - Вздыхая, сказала подруга. Аня посмотрела на нее увлажненным взглядом:
- Вот с тех пор ближе и роднее, после Лени, у меня нет никого, кроме тебя, Анна.
Анна прослезилась, и добавила:
- Значит, едем всей семьей на поиски наших пропавших мужей. В конце то концов, Гаринова и Эльзу мы все- таки найдем.
- Ведь это уже теперь и они наша семья. - Заключила Аня. И чтобы сменить тему разговора, спросила:
- Анна, ты все отправила в Сантьяго, как договаривались?
- Все, с нашего списка. Получилось четыре картонных ящика, величиной банановые. Сто двадцать килограмм.
- Ты что, туда весь инструмент Леонида всунула?
- Все необходимое. Палатку, спальные мешки, игрушки, теплую одежду.
- Там же средняя температура зимой ниже плюс пятнадцати градусов днем не опускается.
- Но эта самая колония” Dignidat” расположена высоко в горах. А там зима, когда у нас лето.
- Ну да ладно Анна. Получим в Сантьяго посылки, разберемся. - Заключила Аня.
- А, кстати, как будем добираться до Шереметьево?
- Ну, на такси, конечно. Наш вылет в пять сорок пять утра в Нидерланды первого июня. И в столицу Нидерландов, Амстердам, мы прибудем в семь часов пятнадцать минут, после небольшой стоянки, которая длится сорок, пять минут, вылетим в Мадрид. А вот уже из Мадрида в Сантьяго, четырнадцать часов лету, через Атлантику и Бразилию в Чили.
- Как это понимать, Анюта? - Анна сделала круглые глаза, наполняя бокалы. - Рейс не прямой?
- Рейс из-за огромного расстояния не прямой и билеты на этот рейс не дешевые, но зато мы можем улететь из Сантьяго, даже тридцатого декабря.
- Очень хорошо. - Анна подняла свой бокал. - Ну, за успех нашего дела.
Они чокнулись бокалами. Выпили вино. Хорошо пообедали. И принялись собираться в дорогу…
Пассажирский ”Боинг - 737” ровно в 05 часов 45 минут стоял на рулежной дорожке аэропорта Шереметьево с работающими двигателями. Пилоты дожидались разрешения диспетчерских служб на выполнение рейса Москва Амстердам.
В пассажирском салоне Аня сидела рядом с Анной Собиновой. Дима сидел по левую руку мамы не отрываясь, всматривался в иллюминатор и оживленно комментировал, что видел там.
- Мама смотри, а вон, какой огромный самолет. И вон, и вон.
Он впервые видел с такого близкого расстояния настоящие пассажирские самолеты. Они казались мальчику огромными и тяжелыми, и это вызывало в его маленькой головке массу вопросов.
- Скажи, мама, а почему они, как перевернутые башни? А когда летят в небе то такие маленькие, игрушечные?
- Это такой обман зрения…
Дима не мог понять, что такое обман зрения, как и многое другое, что было ему видно из самолета, и задавал все новые и новые вопросы. Анна Собинова принялась выручать подругу от словесного потока сына:
- Дима, смотри, тетя стюардесса показывает и рассказывает, как надо пользоваться спасательными жилетами.
Но это не помогло. Мальчик переключился на информацию стюардессы. И новым потоком вопросов забросал Аню. В конце концов, женщины переключились на слушание популярных песен, звучавших в наушниках по внутренней сети. Дима скопировал действие женщин, надев и себе наушники, углубился в прослушивание сказки, которую ему тут же нашла Аня. Мальчик, нисколько не сомневаясь, что и мама, и тетя Анна слушают ту же сказку, затих и вскоре заснул. Самолет вдруг задрожал, затем медленно двинулся и проследовал на взлетно- посадочную полосу. В 6 часов 15 минут он взлетел, стремительно набирая высоту, взял курс на Амстердам. В отличие от Димы, Аня и Анна не могли вот так беззаботно спать под не навязчивый шум двигателей. Самолет медленно полз вверх. И, когда отметка высотомера остановилась на 9 тыс. метров, его полет выровнялся и надпись «Пристегнуть ремни» исчезла. В проходе между креслами появилась стюардесса с тележкой с прохладительными напитками, предлагая минеральные воды на выбор.
- Сколько лететь до Амстердама? - спросила Анна.
- Около часа с половиной.
- А какое там время?
- Да небольшое, но мы отсчет ведем по Москве. - Отвечала Аня.
- Выходит, что мы, Анюта, как солнце, летим вместе с ним на Запад.
- Да, Анна, в Москве уже будет день, а на нашем пути будет все еще утро.
Аня взглянула в иллюминатор. Внизу, словно белая снежная пустыня развертывалась панорама сплошной облачности, по которой стремительно бежала призрачная тень самолета. Сиял яркий дневной свет, заливая белую пустыню с барханами облаков, ослепляя своим блеском.
- Ты посмотри туда! - Аня указывала на мчавшуюся тень самолета по белой пустыни. - Как красиво!
Глаза женщин искрились любопытными искорками. В их душах теплился огонек надежды на встречу с Алексеем Алексеевичем и Эльзой Эдуардовной, которые наверняка знали, где их мужья и что с ними. Эта надежда переросла в веру в собственные силы, отодвигая страх перед неизвестностью…
Самолет приземлился в Амстердаме, столице Нидерландов, в 7 часов пятнадцать минут, точно по расписанию. Пассажиры цепочкой потянулись в зал ожидания. Взлет в Мадрид намечен по расписанию через 45 минут. А самолет будет предоставлен уже другой компанией, которая обслуживает рейс из Амстердама до Мадрида и затем из Мадрида до Сантьяго де Компостела.
Итого в общей сложности в воздухе путешествие из Москвы до Сантьяго де Компостела продлится около 18- ти часов, а если считать время на земле между рейсами, то целых 22- а часа.
Из Амстердама в Мадрид аэробус А321 вылетел в 8- 00 по Московскому времени. Как и в самолете, следовавшем из Москвы, так и в аэробусе А321 стюардесса, жестикулируя, рассказывала пассажирам, как пользоваться спасательным жилетом, но это уже было на испанском языке. Все внимательно слушали перевод из испанского языка. Дима уже со знанием дела первый надел наушники и включил перевод. Чтобы подчеркнуть свою осведомленность мальчик включил перевод сначала маме, затем тете Анне, чем вызвал улыбки умиления женщин.
Пробыв в воздухе 2 часа 30 минут, самолет приземлился в Мадриде. Перед тем как предложить выйти из самолета, стюардесса через переводчика сообщила:
- Дамы и господа, всех, кто следует в Сантьяго де Компостела, просим проследовать в зал для транзитных пассажиров. Там вам будет накрыт стол для обеда, который входит в стоимость билетов.
Все дружно поднялись и последовали за стюардессой в малиновом костюме, в пилотке, на черных как смоль волосах…
Обед был сытным и, не смотря на проголодавшихся путешественников, все же часть недоеденного обеда осталась на столах. Отяжелевшие пассажиры лениво прошли в зал ожидания. До вылета в Сантьяго оставалось еще добрых три часа. На установленном в зале экране стали показывать какой- то боевик. Мальчик с любопытством стал наблюдать за действиями героев боевика, которые палили друг в друга из пистолетов с нескончаемыми зарядами.
- Мама, - дергая за рукав жакета, с любопытством спрашивал мальчик, - а почему у пистолетов не кончаются патроны?
- Ха- ха-! - засмеялась Аня. - Да потому, что это латиноамериканский боевик.
- Ну, ты, Анюта и скажешь то же? - вмешалась Анна. - Димка, в этом фильме так надо! В фильмах все происходит не так как в жизни.
- А я знаю, тетя Анна, как можно увеличить патроны?
Тут вмешалась Анюта:
- Надо говорить, увеличить количество патронов. И как ты собираешься это сделать, вот интересно? - с притворным любопытством спросила она.
- Надо сделать патроны меньше и тоньше.
Аня снова засмеялась, но на этот раз удержалась от комментариев. Дима и Анна лишь удивленно посмотрели на нее…
В 11 часов 45 минут по Московскому времени аэробус А321 взлетел и взял курс на Сантьяго де Компостела. Через 1 час 10 минут самолет начал снижение. Аня не на шутку забеспокоилась:
- Что происходит?! - встревожено спросила Анну, не менее озадаченную.
- А хрен его знает?! - ответила Собинова. Аня, отыскав кнопку вызова стюардессы, нажала ее. В наушниках послышалась спокойная испанская речь. Женщины перепугано стали оглядываться на спокойных пассажиров. Один из них даже читал газету. И тут до Анны дошло:
- Послушай, Анюта! - Анна, выдерживая многозначительную паузу, выжидательно всматривалась в глаза Ане. Не выдерживая этого пристального взгляда, Кразимова почти крикнула:
- Ну, чего тебе, Собинова, подруга моя ненаглядная?!
- А куда тебе продал этот паршивец путевку?!
- В Сантьяго де Чили, в отель Болевард (Boulevard Suites). Вот посмотри! - Аня полезла в сумочку, которую держала при себе, спохватившись, разочарованно добавила: - Путевки у меня в чемодане.
- А почему же мы еще в Испании? Ага, - догадалась Анна, - так это же Испанский город Сантьяго де Компостела! Вот паршивец! Отомстил за то, что ты не дала ему на лапу! А мы две курицы, даже не соизволили взглянуть в Интернет, что это за Компостела такая?! - негодованию Анны не было предела. Аня не выдержала напора упреков подруги, высказалась тоже:
- Знаешь, что, надо было географию в школе не на двойки учить!
- Да иди ты!
Подруги надулись и отвернулись одна от другой.
Самолет тем временем пошел на снижение и благополучно приземлился в аэропорту города Сантьяго де Компостела.
- Мама, а почему мы так быстро прилетели?! - с невинным детским любопытством спросил Дима. Аня сердито ответила:
- О, Господи, тебя еще тут не хватало?
Дима воспринял замечание матери, как упрек, что он ей не нужен здесь, и что является обузой. Надув губы, отвернулся, Его посетили неприятные мысли о том, что в удобный момент убежит от горячо любимой и предавшей его мамы и больше никогда не вернется. Слезы навернулись на глаза мальчика, он засопел и тихо заплакал. Аня, увидев это, прижала сына к себе и искренне сказала:
- Сынок, не надо плакать, я расстроилась из-за неправильного полета. Но мы все исправим.
В аэропорту Сантьяго де Компостела, они не стали устраиваться в гостиницу, а купили билеты до Мадрида на ближайший рейс. И уже через два часа были в аэропорту Мадрида. Билеты на Московский рейс до Сантьяго де Чили, выполнявшейся компанией Iberia, они купили в кассе аэропорта быстро и без проблем, которые обычно сопровождают покупки билетов на транспорт. И только тогда, когда кассир провела кредитной карточкой Ани в приемном устройстве электронной оплаты, ответив на ломанном русском языке, что билеты оплачены, женщины вздохнули с облегчением. Женщины на табло аэропорта отыскали нужный рейс и сверили время начала посадки в свой самолет. До вылета самолета оставалось два часа. Ровно в 12 часов ночи по Московскому времени аэробус начнет выполнение рейса Мадрид Сантьяго де Чили.
- Анюта, я вот что подумала, а не перевести нам часы на Мадридское время?
- Ты знаешь, давай уж по Московскому времени ориентироваться, а то совсем запутаемся.
Уже переволновавшиеся и уставшие, они присели в зале, ожидая посадки на свой рейс, мечтая только об одном, поскорее бы добраться до своих законных мест и крепко уснуть…
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Верховный Жрец Райской Обители Кшатр, вызвал к себе Ареала и фон Фирса. Оба явились незамедлительно. Жрец сидел за столом в белоснежном одеянии с неизменной брошью- застежкой, скрепляющей верхнюю часть одежды, сверкающей блеском драгоценных камней. У кресла Кшатр, справа, стоял Кечо, готовый в любую минуту стереть в пыль любого, кто позарится на драгоценную жизнь его хозяина.
- Я вас вызвал для решения окончательной фазы тренировок нашего передового отряда разведчиков под командованием генерала Гаринова.
Кшатр сделал паузу. Внимательно взглянул в глаза Ареалу, затем перевел взгляд на могучую фигуру фон Фирса. От этого взгляда фон Фирс стал переступать с ноги на ногу. Было видно, что ему хочется что- то сказать, но рядом стоит его хозяин. Ареал решил высказаться за всех;
- И, что?
- И, что? - передразнил его Кшатр. Все молчали. Пауза грозила затянуться надолго. Ареал, подобно фон Фирсу, переступил с ноги на ногу, затем в нетерпении выпалил:
- И, что Вы, Кшатр хотите?!
- Пришла пора обучить их нашей секретной технике ведения боев, используя наше штатное оружие.
- Я категорически против этого! - с металлическим оттенком в голосе заявил Ареал.
- Объяснись, сын мой?!
- Вы уверены, что это оружие не повернется против нас, попади оно в руки человека?!
- Я дал инструкции Кечо по кодированию отряда разведчиков. - Спокойно ответил Кшатр.
- Кроме того этот отряд от этого самого Человечества хватил по полной программе, унося ноги, спасая свою жизнь. - Ответил фон Фирс за Кшатр.
Ареал смерил Фирса с ног до головы презрительным взглядом. Он хотел уже высказать этому атлету все, что он о нем думает, но Кшатр остановил его.
- Ареал, сын мой, не тебе решать судьбы людей передового отряда.
- Как я понял, отец, что за меня тут уже все решено! - Ареал смерил презрительным взглядом Кечо. От взгляда Верховной Личности Кечо поднял к верху свой квадратный подбородок, выпятив его еще больше вперед себя. Кшатр тем временем продолжал:
- Я вызвал вас обоих, чтобы поставить в известность о начале завершающего этапа тренировок.
- Извините, отец, но в случае утечки секретных технологий в общество людей, что вы предпримите? - не сдавался Ареал.
- Ты сын мой, забываешь, что это за технологии. Человек не владеет и не может овладеть этой технологией без наших лабораторий.
Ареал немного успокоился, сообразив, что тело человека обременено физиологией самого существования, и не в состоянии постичь эту технику. Затем добавил:
- Отец, вы мне не открываете эту технику, а какой- то горсточке людей собираетесь дать оружие в руки?
- Ты, Ареал, как и упомянутая тобою горсточка людей рожден на Земле и слаб в силу своей телесной оболочки. В отличие от меня, Кечо, Антония, Кшатр, Дамиана, Эраста, и Ореста. Их тела позволяют реанимировать утраченные конечности и органы, без вмешательства хирургических инструментов, а ты нет.
- Вы, что сделали их роботами?
- Нет. Но их центральная нервная система способна на многое, так как они рождены на Марсе. А здесь, их тела с помощью наших технологий усовершенствованы, позволяющие намного превзойти организм человека.
Ареал вздрогнул, опустил глаза. Казалось его красный плащ тоже, как- то сник вместе с ним, как увядший лист на диковинном древе. Кшатр попытался его успокоить:
- Я хочу, чтобы ты не мешал передовому отряду Гаринова и содействовал им всячески, помогая вся и всем. - Кшатр взглянул на поникшего Ареала. - Ты готов к этому? Ведь Селениты твоя проблема?
- Да, отец. Я готов к содействию. Лишь бы от этих тварей даже памяти не осталось. - Горячо ответил Ареал.
- Ну, вот и хорошо. - Одобрительно сказал Кшатр. - А теперь идите. Я проинформирую вас о ходе подготовки.
Ареал и фон Фирс удалились.
- Ну, друг мой,- обратился Кшатр к Кечо, - приступайте!
- Есть Ваше Верховенство!- щелкнул каблуками тренер. Быстрой походкой Кечо стремительно вышел из кабинета Кшатр. А верховный Жрец медленно поднялся с кресла, повернулся к стене за спиной. Там возникла дверь лифта. Он вошел в образованный створчатой дверью вход. Створки сразу же закрылись за ним. Дверь исчезла со стены. Свет в кабинете, исходивший из стен, медленно стал меркнуть. Вскоре в комнате воцарилась темнота, в которой стал возникать коридор общежития, по которому чеканным шагом шел Кечо к комнатам, где жили генерал Гаринов, Кразимов и Собинов…
Генерал пребывал в хорошем расположении духа. С легкой руки Кшатр Гаринов обрел, наконец, свою команду в лице Кразимова и Собинова. Им было разрешено проводить вместе некоторое время для обсуждения тренировок с целью лучшего освоения материала. Вся компания собиралась в комнате генерала в строго определенное время. Друзья не теряли времени зря. За обсуждением своей реабилитации проходили их эти запланированные встречи, и лишь для видимости не значительное время уделялось итогам тренировок. Но всякий раз натыкались на, то или иное препятствие, мешавшее выполнению задуманного.
Когда Кечо вошел без стука в комнату генерала, Алексей Алексеевич вел беседу с Леонидом и Петром. При виде гостя все трое встали.
- Здравствуйте, господа! - Поздоровался Кечо, что случалось с ним крайне редко.
- Здравствуйте, господин тренер! - дружно ответили все хором.
- Я должен ввести вас в курс дальнейших тренировок…
Кечо подробно обрисовал картину секретной программы и в завершение сказал:
- Ну, что вы думаете по этому поводу?
- Мне не совсем понятно, как действует код Присяги? - спросил генерал.
- У нас теперь нет секретов, поэтому я вам открою тайну кода. Это своего рода мантра, под действием которой меняется структура вашей мыслящей субстанции, что влечет за собой цепочку кодовых шлюзов, которая сковывается в случае изменения разрешенной программы. То есть в случае враждебных действий с вашей стороны по отношению к Райской Обители, питательные шлюзы по очереди будут закрываться, что приведет к распаду, вас попросту не станет вообще.
- А отказаться от программы мы можем? - нетерпеливо спросил Петр.
На лице Кечо мелькнула тенью чуть заметная улыбка.
- У вас нет выбора, как нет выбора и у нас. - Впервые тренер изобразил что- то на подобии вздоха.
- Тогда, когда мы начнем? - генерал задал конкретный вопрос.
- Да прямо сейчас. - Кечо стремительно направился к двери. - Прошу следовать за мной!
Все вышли за Кечо в коридор. Их гулкие шаги удалялись по направлению к тренировочному залу…
В зале, освещенном светом светила проникающем сквозь высокие и широкие окна, стояла установленная роботами установка с прозрачным куполообразным фонарем, закрывающим кабину. Кечо подошел к приставной лесенке, ведущей вовнутрь кабины.
- Следуйте за мной! - приказал он. Все гуськом поднялись в кабину за Кечо. Внутри у полукруглого пульта с мигающими разноцветными огоньками кнопок установлены четыре кресла.
Кечо уселся на ближнее кресло, указывая на три свободных, сказал:
- Присаживайтесь и пристегивайтесь. Мы сейчас переместимся в параллельное измерение.
- Тогда зачем пристегиваться? - Не выдержал любопытный Петр, чтобы не спросить.
- Номер Два, ты, как всегда, задаешь глупые вопросы! - Резко осадил его Кечо.
Гаринов недовольно засопел. Ему не нравилось, как с его подчиненными разговаривал этот грубый солдафон.
- Простите, господин тренер, но это моя команда. - Робко сказал генерал, пристегивая привязные ремни. Кечо тупо взглянул на Гаринова.
- Так и что?! - вопрос прозвучал в устах Кечо, мягче и как- то не уверенно, совершенно не понимая, что от него хочет генерал.
- А то, что раз вы нам доверите ваше штатное оружие, то пора научится нас как- то и уважать! - удивляясь своей смелости, сказал Гаринов. На удивление Кечо не стал грубо возражать.
- Как я понял, Вы, генерал хотите, чтобы я называл моих учеников по имени?
- Так точно, господин тренер, тогда в нашей с вами работе появится больше понимания и доверительных отношений.
- Ну, раз Вы, генерал так настаиваете, то я собственно не возражаю. Эти мои обращения к своим ученикам по номерам были необходимы, для того чтобы у них отложились в подсознании номера- позывные. Во время военных действий, как Вы, генерал понимаете, некогда называть пилотов по именам, обычно в ходе переговоров, как Вы, генерал, знаете, переговоры с пилотами ведутся с использованием их присвоенных номеров.
- Но не в личностных отношениях. - возразил ему Гаринов.
- Я же сказал, учту! - с ударением на последнем слове, закончил свой диалог тренер.
Собинов и Кразимов торжествовали. Они не переставали радоваться в душе тому, что их генерал с ними здесь в непонятном мире, существующем рядом с Человечеством, о котором это самое Человечество понятия не имеет. А может все- таки имеет некоторая прослойка избранных, и это неведомо никому. И чтобы подкрепить то, что Кечо стал называть Собинова и Кразимова по именам, он обратился к ним:
- Господа ученики, Кразимов, Собинов, пристегнулись? Вам там удобно?
С широко открытыми глазами от удивления ученики ответили по очереди тренеру:
- Да, господин тренер, удобно.
- Ну, вот и хорошо! Теперь в путь! - с этими словами Кечо нажал зеленую кнопку на пульте управления.
Мгновенно весь аппарат укутался сплошной яркой ослепляющей вспышкой света и исчез из зала, наполнив воздух густым запахом озона…
Внутри кабины, как в кинотеатре перед началом сеанса медленно стал меркнуть свет. На смену дневному свету, проникающему сюда из зала сквозь прозрачный купол кабины, опустилась темно- синяя мгла, окутавшая все пространство. Глаза, привыкая к темноте, стали различать очертания предметов в просторной комнате. Медленно освещение наполнило пространство. Люди в креслах увидели, что они находятся среди новой обстановки. Что очертания кабины исчезли, а привязных ремней на них уже нет, и сидят они уже на других креслах без привязных ремней. Кечо прокомментировал смену обстановки:
- Поздравляю вас. Вы перемещены в далекое будущее на сто миллионов лет вперед. Здесь у нас находится наша лаборатория. Это позволяет нам вести наши секретные исследования, исключая несанкционированное проникновение нежелательных любопытных глаз и ушей.
- Получается, что физические функции наших тел замедленны? - не выдержал Леонид, раздираемый любопытством физики перемещения.
- Совсем наоборот, ускорены. - Ответил ему Кечо. - И каждый час пребывания в этом измерении для вас всех будет отбирать у вас десять лет вашей жизни.
- Так нам осталось существовать где- то около суток? - спросил Гаринов.
- Совсем нет. - Успокоил его Кечо. - Мы отправим ваши тела обратно в ваше измерение в хранилище, где они в полном здравии будут пребывать до окончания театра военных действий с Селенитами.
- Вы говорите загадками? - снова спросил Гаринов.
- Господа, давайте не тратить драгоценного времени. Я прошу вас проследовать за мной. - С этими словами он встал со своего места жестом пригласил проследовать за собой. За Кечо все трое перешли в другую комнату.
В комнате с ослепительно белыми стенными и кафельным полом, выложенным керамическими черно- белыми плитами. Как на шахматной доске размещены в горизонтальном положении цилиндрической формы три аппарата размером с человеческий рост.
Кечо проследовал к первому крайнему. Покопавшись возле небольшого светящегося экрана у этого аппарата с набором кода программы. И вслед за этим автоматически поднялась половинчатая крышка.
- Прошу, - Кечо жестом пригласил Гаринова. - Эта капсула предназначается для Вас, господин генерал.
- И что я должен буду делать? - как- то не уверенно спросил Гаринов.
- Вы, залезаете внутрь и засыпаете там. Дальше программа все сделает за Вас. Поверьте, это абсолютно безопасно и безболезненно. Уверяю Вас.
- Вы, что нас хотите законсервировать в этих банках? - не сдерживая своих эмоций, высказался Петр.
- Вы, Собинов тратите, зря свое время и драгоценное время своих товарищей, отвлекаясь на ненужные и неуместные вопросы. Неужели вам до сих пор не ясно, что для того чтобы мы хотели вас умертвить, то не возились бы с вами столько времени, а сделали бы это сразу.
Петр опустил глаза, стал переминаться с ноги на ногу. Затем выпалил:
- Ну, так откройте мою капсулу, да поскорее!
- Не торопитесь, пройдите вон в ту комнату. Там вы примете дезинфицирующий душ, затем разойдетесь по капсулам. - Тренер указал на дверь в стене. Все направились в указанное Кечо место.
Через некоторое время все трое, во главе с Гариновым уже стояли в одних плавках, каждый у своей капсулы. Крышки капсул были приподняты, открывая места, выполненные по конфигурации размещаемого человека, чтобы лежать, там было максимально удобно.
- Прошу занять свои места! - Скомандовал Кечо. Крышки медленно накрыли капсулы. Кразимов на всякий случай набрал полные легкие воздуха, задержал дыхание. Когда терпеть больше не было сил, он с шумом выдохнул и стал жадно хватать воздух замкнутого пространства капсулы. Вдыхаемая воздушная смесь оказалась приятной, насыщенной цветочными ароматами, и с каждым вдохом становилось телу легко, словно оно избавлялось от ощущений собственного веса, становясь легким невесомым. Леонид не заметил, как пространство и все ощущения его бытия исчезли, перестали существовать, как бы вместе с ним. Осталось только ощущение покоя и умиротворения и все уже казалось безразличным…
Когда глаза открылись, Леонид еще не мог понять этой легкости во всем теле, будто он находится в невесомом пространстве, но нет. В невесомости кровь приливает к голове и кажется, что тело находится наклоненным вниз головой, а тут невесомая легкость тела. Леонид осмотрелся, капсулы не было. Он увидел тренировочный зал и своих товарищей, Гаринова и Петра. Все были в плавках. Их тела приобрели неестественно свежий и розоватый оттенок с кожей, как у младенцев, нежной и чистой. Первым высказался генерал:
- Вы хоть что ни будь, понимаете, друзья?
- Я вообще ничего не могу осознать, как мы здесь очутились? - отозвался Леонид.
Неожиданно в зал вошел Кечо.
- Я объясню вам, что с вами.
Все уставились удивленными взглядами на него.
- Вы находитесь в состоянии плазменной мыслящей субстанции, которая запомнила вас такими, какими вы были в ваших телах. Обычно ее память существует девять дней, затем стирается и эти тела, что вы видите, постепенно приобретают размытое состояние. Со временем, начиная, от сорока дней после выхода из тела, тела размываются, и остается только форма черепной коробки, в которую прячется ваша мыслящая субстанция и там пребывает.
- Вы, что нас умертвили? - встревожено спросил Гаринов.
- Не совсем, мы вывели ваши плазменные мыслеформы из ваших бренных тел. Ваши тела сейчас пребывают на искусственном поддержании жизненных функций в тех самых капсулах. А вы сейчас невидимы для всего материального мира. То, что вы видите себя, как уже я вам говорил, это лишь память вашей мыслящей субстанции.
- Так зачем же мы вам понадобились в таком состоянии? - спросил Гаринов.
- Во- первых, вы можете теперь освоить наши летательные аппараты, которые используют высокие энергии на плазменном уровне. Перемещаться в них мгновенно, менять форму аппарата и использовать луч концентрированной энергии, обладающий универсальными возможностями, какими, я вам в процессе тренировок расскажу. И что самое главное, вас не могут видеть Селениты.
- А что же с нами будет, когда наша память начнет угасать, и мы превратимся в плавающие по воздуху черепа? - Встревожено спросил Гаринов.
- Не беспокойтесь об этом. Раз в девять дней мы будем восстанавливать вашу память в нашей лаборатории. Когда компания против Селенитов закончится, мы вернем вас в ваши тела и предоставим вам полную свободу. Будете жить с вашими семьями, где захотите.
- Мне непонятно, как вы сможете нас вернуть на Родину? - с теплившей надеждой в голосе спросил Гаринов.
- Это уже другая история. Положитесь на нас и доверяйте нам, тогда у нас все получится. - С теплыми нотками в голосе начал говорить Кечо, что было до сих пор не свойственно ему.
Леонид подумал, что видно этой Райской Обители они были нужны, раз произошла разительная перемена в общении.
- Да, кстати, - Кечо обратился к генералу, - Ваш Коперник уже освоился с плазменным летательным объектом и обучит вас всех его механике управления и ведения боевых действий на наших полигонах.
Гаринов вдруг удивился этому. Значит, от него скрывали, что Коперник жив.
- Когда с ним можно будет встретиться? - в нетерпении спросил он.
- Я сначала отведу вас в ваши комнаты, где вы будете жить в своем новом качестве. Расписание не меняется, и ваши встречи по подведению итогов тренировок будут продолжаться в обычном режиме, за одним исключением, к вам присоединится Коперник.
- Господин тренер, вы обмолвились насчет Присяги, которую мы должны были дать Райской Обители.
- Да, да, конечно. Вы уже под Присягой. Когда производился переход в нынешнее ваше состояние, все прошло в автономном режиме.
- Значит, мы уже подвержены действию Присяги со всеми вытекающими последствиями? - уточнил Гаринов.
- Вы также успели заметить, что мой тон в разговоре с вами происходит несколько в ином русле, чем был до этого.
Генерал вздохнул и ответил:
- Успел уже заметить.
- Кстати смею напомнить Вам, генерал, Ваш этот глубокий вздох, чистейшая имитация, которую хранит еще Ваша память.
- Не может, чтобы не уколоть. - Сказал Леонид Петру. Тот кивнул головой в знак согласия.
- Вы, что- то сказали, Кразимов? - спросил Кечо.
- Нет, нет, ничего. - Поспешил ответить Леонид.
- Ну, тогда за мной. У вас была сильная нагрузка на психику, будете сегодня отдыхать, свыкаться с вашим нынешним состоянием, а завтра всех жду в тренировочном зале, где уже будет вас ждать Коперник.
- Господин тренер, а наши одежды? Что мы должны будем надеть? - озабоченно спросил Гаринов.
- В комнатах вы найдете все необходимое для этого. Имитируйте, что вы надеваете комбинезон, ваша память еще свежа, запомнит внешний вид комбинезона и наденет его на вас. Если с первого раза не получится, не огорчайтесь, со временем корректируется механика восприятия нового состояния.
С этими словами Кечо увел всех из тренировочного зала. Шагов босых ног слушателей не было слышно. По коридору раздавались только гулкие шаги Кечо. Его одинокая фигура передвигалась там, казалось, без сопровождающих его учеников.
Все трое собрались в комнате Гаринова. Кечо, пожелав всем скорейшей адаптации к новым условиям, распрощался. Друзья с нетерпением ждали его ухода, чтобы обсудить все, что теперь открылось им в новом качестве.
- Итак, давайте обсудим это теперешнее наше состояние, чтобы научится пользоваться этим в наших интересах. - Предложил Гаринов. Первым высказался Собинов:
- Ощущение необыкновенной легкости. Отсутствуют, какие либо чувства неудобств, связанные с усталостью. Впечатление такое, что тела у меня нет, и что я парю в пространстве, как пух.
- Ну, в первых тело у тебя есть. - Возразил Леонид. - Во всяком случае, я его вижу и слышу тебя отчетливо.
- Давайте, друзья не спорить. - Остановил Леонида Гаринов. - Я сейчас надену комбинезон
Генерал подошел к одежному шкафу. Взялся за ручку дверцы. Шкаф не открывался.
- Ничего не понимаю? - сказал он в сердцах. Повторяя еще и еще раз попытку за попыткой - все напрасно.
- Алексей Алексеевич, это все наше нынешнее состояние. Ведь мы бестелесные существа. - сказал Леонид. - Так что этот шкаф нам никогда не открыть.
- Тогда как понимать слова Кечо, что мы наденем комбинезоны? - До сих пор молчавший Собинов от негодования еле сдерживал эмоции. Леонид сделал попытку успокоить товарищей:
- Со мной уже нечто подобное происходило, когда я очутился в Двуликом Мире, помнишь, Петр?
- Ну, так- то ж было в материальном мире, а тут не материальное какое- то существование.
- Простите, друзья, что вмешиваюсь, но мне кажется, что нам надо найти некую альтернативу, ведь Кечо не зря намекнул, что мы можем надеть комбинезоны. - Сказал Гаринов.
- Не только Вы, товарищ генерал это слышали, но и мне показалось, что нет никаких проблем в этом. - Сказал Леонид. Петр в это время отошел к окну. Он не мог еще свыкнуться с бестелесной формой. Ему было от этого не по себе, и как-то неуклюже. Возле окна на спинке кресла он увидел развешенный комбинезон, о котором возможно говорил Кечо. Петр внимательно осмотрел со всех сторон. Оценил эту одежду. Какой он должно был бы на нем быть удобным. Мысленно примерил его на себя, и вдруг ощутил его на себе. С удивлением осмотрел себя. Нет, ничего подобного не заметил. По- прежнему был в плавках. Но Гаринов и Леонид были другого мнения.
- Петр, ты как сумел надеть на себя эту робу? - удивленно спросил Леонид. Собинов подумал, что его разыгрывают. Он быстро подошел к зеркалу и увидел в нем себя в рабочем комбинезоне, в том самом, который спокойно возлежал на спинке кресла.
- Чудеса какие- то? - не сдержал своих эмоций, высказался с удивлением Петр. - Ведь мне кажется, друзья, что я по- прежнему в плавках, а в зеркале я стою в комбинезоне.
- Ты лучше скажи, как это тебе удалось? - наседал Леонид.
- Очень просто, подошел, увидел, победил! - отшучивался Петр. - Ну а если серьезно, то просто представил себя в нем, вон в том, что на кресле.
Гаринов уже тоже стоял в комбинезоне. Он тоже сказал, что чувствует себя в плавках. Подойдя к шкафу и осмотрев себя в зеркало, с удивлением обнаружил себя одетым. Кразимов и на себя мысленно надел одежду. Вскоре все стояли в комбинезонах.
- Чудеса, да и только! - удивлялись открывшимся возможностям все трое…
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
В назначенное время Гаринов со своим маленьким отрядом прибыл в тренировочный зал.
Всем троим, открылась картина, которая несказанно обрадовала своей достоверностью. У летающего диска, сверкающего своим неестественным блеском, как неоновая лампа, стоял Коперник в комбинезоне, точно таком же, как на Гаринове, Кразимове и Собинове. Гаринов, заприметив Афанасия Петровича, бросился к нему. Они обнялись, ощутив прикосновения, друг к другу. Алексей Алексеевич похлопал Коперника по спине, спросил:
- Где ты пропадал?! Почему не давал о себе знать?! - удивленно и отечески беспокойно спрашивал генерал.
- Здесь неудобно, начал оправдываться Коперник. Не принято. - Отстраняясь от Гаринова и подмигивая генералу, давая понять, что об этом ученый расскажет в свое время. Гаринов понял, что имел в виду Коперник. Не только прослушивание их разговоров, но и просматривание всего, что здесь происходило и происходит. Коперник сказал:
- Господа, перед вами совершеннейший плазменный аппарат, в котором мы можем перемещаться в пространстве мгновенно на колоссальные расстояния по Земным меркам. Изменять габариты диска, сжимать или увеличивать форму на свое усмотрение. Кроме этого диск оснащен универсальным лучом, который имеет многообразное применение и при необходимости может мгновенно превращаться в смертоносное оружие, равно как и выполнять вполне безобидные функции…
За уроком летательного аппарата никто не заметил, как в зал вошел Кечо. На нем был скафандр и прозрачный шлем, изолирующий его от жгучих лучей летательного аппарата. Он приблизился к группе и сказал:
- Здравствуйте, господа!
Все дружно обернулись и кивком головы приветствовали вошедшего тренера, который, не теряя времени, стал давать указания:
- По приставной лесенке подымайтесь следом за Коперником. Он расскажет и покажет устройство диска изнутри. Научит вас управлять им. На практике каждый из вас будет пилотировать этот аппарат, совершенствуя навыки пилотажа на нашем полигоне, где, кстати, вы проведете учебные стрельбы.
Кечо еще не успел договорить, когда Анатолий Петрович уже взбирался по лестнице внутрь аппарата. За ним последовали остальные. Завершающим был Кечо. Он не мог взойти в сам аппарат, оставаясь стоять на последнем ступеньки лесенки. Его круглый шлем торчал из люка. Сквозь прозрачный купол шлема Кечо следил за всем, что происходило в кабине диска.
- Господин тренер, почему вы не подымаетесь к нам? - Спросил любопытный Петр.
- Я, в отличие от вас всех, нахожусь в материальном мире и поэтому могу только наблюдать происходящее внутри плазменного летающего диска, где действуют совсем иные законы пространства и времени. Кстати плазма диска имеет температуру газообразной субстанции недопустимо высокие температурные характеристики, которые без защитной среды скафандра превратили бы мое тело в пар в считанные секунды.
- А как же похищения людей этими аппаратами и даже коров с поля? - Спросил неугомонный Петр.
- Об этом вам расскажет Коперник.
При этом Кечо взглянул на ученного с пониманием того, что тот и этот вопрос не оставит без внимания. Афанасий Петрович в подтверждение слов тренера ответил:
- Вы, друзья все узнаете постепенно. Сейчас же по плану занятий у нас принцип действия и управление диском. Затем мы рассмотрим его функциональные возможности.
Коперник начал показывать на экране бортового компьютера, как управлять аппаратом, как менять его форму, как уходить в прошлое и в будущее и возвращаться в свое время. Эти манипуляции летательного аппарата поражали своими практически безграничными возможностями, особенно порождаемыми диском ложных фантомов, сбивающих противника с толку. А еще удивляло и тем, что, изменяя форму, летательный аппарат сохранял все внутренние габариты кабины, что противоречило всем законам физики материального мира и казалось не правдоподобным и не естественным. Гаринов, не переставая удивляться феноменальным возможностям аппарата, с восхищением сказал:
- С такой машиной нам никакие Селениты не страшны.
- Не скажите. - Возразил Кечо. - По сравнению с человеком Селениты в разы быстрее проходят свой путь эволюционного развития, и если их не остановить во время Человечество будет вытеснено и перестанет существовать вообще как вид и как жизнь на планете Земля. Наша задача победить в этой войне. Сегодня подведете итоги занятиям. А завтра у вас по плану практические занятия на нашем полигоне. Коперник знает, что надо делать. Продолжайте занятия. Я вас оставляю на сегодня.
С этими словами Кечо сошел вниз, помахал рукой и удалился.
- Ну, слава Богу! - С облегчением вымолвил ученый. - Как я ждал этого мгновения, друзья! Но времени у нас мало. Здесь нас никто не слышит и не видит, поэтому я могу говорить. Я сейчас для отвода глаз включу луч, так как будто я управляю им, показывая его работу для вас.
С этими словами Коперник набрал вязь кнопок на пульте управления, задавая программу бортовому компьютеру. За бортом диска вспыхнул яркий луч, рассек пространство зала и в метре от стены остановился.
- Видите его действие. Сейчас начнется его автоматический режим, пусть работает, как бы я управляю им.
Луч начал хаотически перемещаться, меняя толщину, яркость и маневренность. А тем временем, Коперник начал свой рассказ:
- В процессе извлечения нас из наших тел нам в память была вбита определенная программа. Для ее извлечения нам необходимо стереть вбитый код. Я это сделаю вот этим самим лучом. Мною рассчитана программа интенсивного воздействия на нашу память, истирание произойдет практически мгновенно. Без этого мы не сможем воевать с Селенитами. Программа Присяги работает не в нашу пользу, и была придумана Ареалом. Он панически боится, что с уничтожением Селенитов его власть пошатнется. А вот если он уничтожит нас, то надеется получить власть над Селенитами, которую он в свое время утратил.
- Неужели этому безумцу не понять, что его участь предрешена? - Не выдержал Петр.
- Нет, не понять, - продолжал Коперник. - На нашей стороне оказался Верховный Жрец Шамбалы, Тео. Он дал мне код программы и подсказал, как блокировать код Присяги. Это мы должны будем проделать завтра на полигоне. Я обучу каждого из вас и сотру Присягу из подкорки памяти. Таким образом, мы все будем свободны. И после нашей победы сможем вернуться в наши тела для полноценного существования…
- У нас есть еще время? - Спросил неожиданно Леонид, молчавший до сих пор.
- Еще шесть минут. - Ответил Коперник.
- Скажите, Афанасий Петрович, кого я видел у резиденции Ареала, похожего на вас как две капли воды? - с не скрываемым любопытством спросил Кразимов.
- Да это же мое тело. Из-за дефицита времени на освоение этих аппаратов я не мог поддерживать мое тело в надлежащей физической форме. Проинформирую вас об этом феномене. Когда нас вытягивают из тел, то есть мыслеформы коей мы на самом деле являемся, а наше тело - это наш скафандр в материальном мире, в котором мы и живем.
- Это нам уже рассказал Кечо. - Вмешался Петр.
- Собинов, не перебивайте! - остановил его генерал. Петр опустил глаза, а Коперник продолжил:
- Итак, через каждых девять дней, такой цикл забывчивости нашей памяти, память надо восстанавливать, чтобы мы выглядели как люди, в одежде, и на двух ногах, а не были порхающими в воздухе черепами в этом тонком мире. Для этого нас возвращают в наши тела, и мы адаптируем нашу память к телу, восстанавливая все, что успели позабыть за эти девять дней. Для этого нам надо только одну неделю времени. В моем случае в моем теле жила моя супруга, а связь я осуществлял телепатически, ведь здесь в этом тонком мире мы общаемся телепатически, а голос, речь и даже дыхание имитирует наша память.
- Так вот для чего нам необходимо возвращаться в тела. - резюмировал Кразимов. - А как же перемещение в аппарате тонкого мира материальных объектов, ну там воодушевленных и не воодушевленных? - добавил он с любопытством.
- Этот луч, который вот за бортом, имеет много различных свойств, в том числе и обволакивающие действия, изолируя материальные объекты от тонкого мира, что дает возможность перемещений в этих вот летательных аппаратах. Это мы рассмотрим на практике, когда будет практическое занятие по всестороннему применению луча.
- Ну, что ж, Афанасий Петрович, на сегодня все как будто ясно. Предлагаю завершить нашу пятиминутку вопросов и ответов. - Сказал Гаринов. Коперник по- военному отчеканил:
- Есть!
- Сейчас все выключить и на подведение итогов! - Скомандовал генерал. Вся команда спустилась по приставной лестнице в зал и отправилась по длинному коридору к жилым комнатам. Никто из слушателей и даже сам Коперник не заметили, что дверь зала не открывалась, и что они проникли сквозь нее, не заметив этого. А летающий диск стал таять, как круглая семиметровая скульптура из прозрачной доскообразной глыбы льда и вскоре исчез. На месте аппарата осталась лишь сиротливо стоять приставная лесенка, по которой слушатели взбирались в его кабину…
На следующий день, отряд во главе с генералом Гариновым ровно в назначенное время по расписанию учебной программы прибыл в тренировочный зал. Там уже находился Кечо в скафандре и давал распоряжения Копернику:
- Этот полет ознакомительный. Пройдете к полигону, там выполните несколько маневров, чтобы наши слушатели увидели диск в действии, продемонстрируете луч в рабочем режиме и обратно сюда на место.
Кечо с нагрудного кармана скафандра вынул пульт управления, и стал нажимать кнопки. Затем навел переднюю, часть пульта на приставную лесенку и нажал зеленую кнопку. На высоте двух метров от пола вспыхнула ослепительная вспышка, которая стала расширяться, теряя постепенно свою яркость, формируясь в доскообразный полупрозрачный аппарат. Когда силуэт диска стал неподвижен, а лесенка уже стояла точно под ним, Кечо скомандовал:
- Прошу! - жестом приглашая Коперника, Гаринова с подчиненными Кразимовым и Собиновым в диск. Что с превеликим удовольствием выполнили все четверо. Кечо на этот раз остался стоять на своем месте. Когда экипаж занял четыре кресла в кабине дисколета, Коперник сказал:
- Алексей Алексеевич, если позволите, я покомандую сегодня, так как полет этот очень ответственен.
На что Гаринов ответил:
- Ну, мы же не в армии под моим управлением, скорее Вы, Афанасий Петрович, наш генерал. Командуйте!
Коперник сказал:
- Все внимание. Пристегиваться нет необходимости, так как полет абсолютно не инерционен. Инерция просто отсутствует, как бы диск не двигался. Но, учитывая нашу память, которая хранит ощущения инерции, советую все же пристегнуть привязные ремни.
- Афанасий Петрович, а как быть, мы же не в материальном мире? - Спросил Собинов. - Эти- то самые привязные ремни для нас неощутимы?
- Ваша память уже об этом позаботилась и делает их как бы ощутимыми. Да в принципе ремней тут никаких и нет. Это ваша память их воображает, чтобы максимально приблизить для вас ощущения оставленного материального мира. Так что смело пристегивайтесь.
С минуту спустя все сидели на своих местах в привязных ремнях. Коперник увидел, что экипаж готов, нажал кнопку «пуск».
Кечо, наблюдавший за дисколетом, прищурился от яркой вспышки. Шлемофон не успел среагировать так быстро, и светозащита прозрачного шлема на доли секунды запаздывала, но и этих долей хватило, чтобы больно резануло яркой вспышкой по глазам тренера. Дисколет вспыхнул, ослепительно белым светом, стал на глазах уменьшаться, превращаясь в яркий шар, который вдруг исчез, наполнив атмосферу зала густым запахом озона…
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Аня, Анна и Дима сидели на своих местах в просторном ряду кресел в салоне бизнес класса. Здесь кресла установлены так, что между их рядами достаточно места, чтобы ходить, не мешая сидящим пассажирам. Полет будет длиться 14 часов на высоте от 9 до 10 тысяч метров над Атлантическим океаном, над джунглями Бразилии, и, наконец, над самыми высочайшими горами мира, хребтом Береговые Кордильеры.
Спустя 1 час 45 минут после взлета, самолет внедрялся в небо над Атлантикой. А через три часа полета под крылом самолета была уже сплошная серая пелена океана в предутреннем тумане. И еще, через час с лишним синее безбрежное пространство океанских вод открылось любопытному взгляду мальчика без волн, бег которых отсюда с высоты 10- ти тысяч метров не видно. Океанские лайнеры, с десяти километровой высоты, казались маленькими, как под микроскопом, и только по белому, как у кометы следу, можно было догадаться, что корабль движется.
- Мама, смотри, как там внизу раскинулось небо. Мы летим перевернутые вниз головой? - Дима растолкал спящую мать. Аня протерла кулаками глаза, проснулась окончательно:
- Это, Дима не небо. Это вода океана. Там внизу океан, и называется Атлантический. А вот нам с высоты кажется, что синее небо под нами. Так вот чудится нам отсюда. - Ответила Аня.
- Мама, так интересно! - восхищенно говорил сын. - Я когда выросту обязательно стану летчиком! - серьезно сказал Дима. Анна тоже проснулась и слушала диалог сына с матерью.
- Ну вот, не далеко ушел от папы. - прокомментировала выбор профессии мальчика Анна Собинова. Женщины заулыбались. Затем Аня сказала:
- Как тут уже светло, а ведь такая рань у нас в Москве?
- Вот чудачка! Так ведь в билетах то Мадридское время! - Анна, уютно устроилась в кресле, чуть наклонив спинку, и задремала. Аня повернулась к сыну:
- Давай я лучше тебе сказку поищу в наушниках.
Дима напялил наушники и стал внимательно слушать непонятную испанскую речь. Но Аня нашла волну Русского радио. Там были бесконечные песни, сменявшие друг друга. Дима не стал слушать.
- Нет ничего хорошего. - Скучно ответил он. Мальчик перевел взгляд на экран монитора. Там вели бесконечную войну Том и Джерри. И было очень смешно. Дима стал с увлечением смотреть Голливудский мультфильм…
Щедро обдуваемые кондиционером салона пассажиры стали ежиться от холодного воздуха. Шутка ли, когда за бортом минус пятьдесят, а в салоне около плюс пятнадцати, то ощущение холода проникает до самых костей. Анна попросила принести всем пледы. И три пледа были тут же доставлены стюардессой. Женщины укутались в шерстяные ткани, сначала укрыв мальчика, который уже спал. А из регулирующих вентиляционных отверстий дуло холодом. Тщательно укрывшись от потока холодного воздуха, немного согрелись и задремали. Первой проснулась Аня от жары. Это пилоты включили обогрев салона, предварительно убрав потоки холодного воздуха из вентиляционных окон, и салон быстро нагрелся до 23 градусов Цельсия выше нуля. Снова включили холод. И снова стало неприятно холодно. Так и проходил полет то в струях холода то жары. Проснувшаяся Собинова высказалась:
- И это называться бизнес класс? - Сетовала она.
Стюардесса подвозила напитки. Не брезгуя коньяком, Анна напилась, чтобы согреется, и быстро снова уснула, и уже крепко спала. Аня не могла себе позволить выпивку. Было стыдно перед сыном и перед самой собой. Она взяла баночку кока- колы…
Аэробус пролетал над укрытыми снегами вершинами хребта Береговые Кордильеры, протянувшегося вдоль границы Чили с Аргентиной. Отсюда, с высоты 9 - ти тысяч метров картина заснеженных вершин представлялась впечатляющей. Дима, не отрываясь от иллюминатора, смотрел вниз на остроконечные гигантские скалы, сверкающие в лучах ослепительными снегами. Много вопросов роилось в голове мальчика, которые он хотел задать маме и не по одному, а все сразу, так было интересно все внизу и вокруг.
- Мама, смотри эти горы, пронизали облака и поднимаются выше неба.
- Да нет же, они просто выше облаков. А небо вот оно, мы летим тут в небе. - ответила Аня.
В это время проснулась Анна. Она удивленно и не понимающе хлопала припухлыми веками, странно разглядывая Аню и Диму, озираясь по сторонам:
- Мы что, в самолете? - но этой фразы ей было достаточно, чтобы схватить кулек для мусора, и, приставив его ко рту, сорваться с места и бежать по направлению туалетов. Довольно продолжительное время ее не было. Анна появилась бледная с темными кругами под глазами. Она медленно уселась на свое место, и обеими руками схватилась за голову.
- Ох, как мне плохо! - поднося ко рту очередной кулек, сказала она. Аэробус изрядно трясло в турбулентных потоках, которые обычно сопровождают самолет, пролетающий над горами. Анна снова встала со своего места, и, шатаясь между рядами кресел от тряски, побрела к туалетам. А самолет бросало из стороны в сторону. Пассажиры сидели напряженно и сосредоточенно, испуганно осматриваясь по сторонам с пристальным вниманием поглядывая в иллюминаторы. В конце концов, Аэробус начал снижение. Вот вздрогнув всем фюзеляжем, вышли шасси. Броски усилились. Густая облачность за бортом не позволяла просматривать землю. Самолет шел на снижение в слепую, пока не пробил облачность. Открылась панорама дождливого дня. Капли дождя растекались под струями воздуха по стеклу иллюминаторов. Самолет то резко уходил вниз, то вдруг медленно поднимался, чтобы снова броситься вниз. Анну стошнило в кулек. Рядом сидящая женщина тоже воспользовалась своим кульком. Наконец внизу замелькали строения аэропорта, и аэробус плавно подлетел к посадочной полосе. Удар о бетонную поверхность колесами шасси известил измученных пассажиров многочасовым перелетом о том, что их страданиям подошел конец. Машина успешно приземлилась и интенсивно тормозит, сбивая скорость, бежит по бетонке. В салоне раздался шквал аплодисментов. Пассажиры аплодировали успешному приземлению и благополучному окончанию полета. Радостные лица и разговоры, успевших сдружится соседей по креслу, наполняли гулом голосов салон. Командир корабля объявил по радио об окончании полета и пожелал счастливого пути всем. Его голос пассажиры встретили бурными аплодисментами. В это время аэробус вырулил к стоянке для высадки.
Наконец подали трап. Аня с Димой и Анна с ручной кладью вышли из самолета. Дима, как всегда не переставал удивляться:
- Мама, а почему тут день? Мы столько летели, должна была бы быть уже ночь?
- Не удивительно, сынок, мы же сейчас на другой стороне планеты. И даже солнце здесь движется в другую сторону.
- Очень интересно, мама, но все равно не понятно.
- Ничего, сынок, кончится этот дождь, выйдет солнышко, и ты все увидишь сам.
- Не выйдет солнце. - Угрюмо сказала Анна. - Тут в это время начинается дождливая зима и будет много дождливых дней.
- Ничего, - вздохнула Аня, - мы подождем. Правда, Дима?!
- Да, мама! - подтвердил авторитетно сын. За разговорами они подошли с группой пассажиров к таможенному порталу, для досмотра ручной клади. Вся процедура прохождения таможни и пограничного контроля заняла не продолжительное время. И вот уже, загрузив в специальную тележку чемоданы с вещами, Аня с Димой шла следом за Анной, которая толкала тележку впереди себя к стойкам продажи билетов на микроавтобус до Сантьяго. Анна взяла на себя инициативу доставки их маленького отряда до гостиницы. В микроавтобусе кроме их троих не было больше пассажиров. Водитель начал что- то говорить на испанском языке, дополняя слова энергичной жестикуляцией. Ни Анна, ни Аня не понимали, что от них хочет этот патлатый весь в спутанных кудрях смуглый « хмырь» . Дима отозвался первый, и авторитетно заявил:
- Мама, дядя хочет, чтобы мы дали ему денег.
- Надо же, мальчик и то умнее нас, Анюта. - прокомментировала догадку сына Анна, и энергично взялась выяснять, что на самом деле нужно водителю. Она написала на листке, вырванном из записной книжки латинскими буквами « Boulevard Suites» , и сказала, ткнув указательным пальцем в написанное название отеля:
- Сеньор, пожалуйста, вот сюда!
Водитель выпучил круглые черные глаза на Анну и стал повторять:
- Песо, песо!
До Анны, наконец, дошло, что микроавтобус рассчитан на 5- ть пассажиров, а их только трое. И Анна, сообразив это, нацарапала на том же листке знак доллара и поставила большой знак вопроса.
Водитель нервно взял листок и написал на нем цифру 15, передал листок Анне, тыкая указательным пальцем в написанную цифру. Анна, неторопливо взяла листок, показала его Ане со словами:
- Требуется еще доплата.
Аня полезла в дорожную сумку, порывшись там, сказала:
- У меня только двадцать долларов, меньше бумажек нет.
- Давай, пусть удавится, но после того только, как доставит нас до отеля.
С этими словами Анна взяла деньги и передала их водителю. Тот взял 20 долларов, порывшись в своем кошельке, подал 5 долларов сдачи. Анна запротестовала, и жестом, давая понять водителю, чтобы сдачу он оставил себе. Водитель заулыбался своей искренне доброжелательной улыбкой и тронул микроавтобус с места. Они ехали по широкой автостраде под шум проливного ливня, барабанившего по крыше салона. Дима уже спал. Аню и Анну клонило ко сну, сказывалась разница во времени, ведь в Москве в это время была уже глубокая ночь. Окна микроавтобуса были в каплях дождя, и разобрать достопримечательности нового Сантьяго, отстроенного после землетрясения в 2010 году, не удавалось. Автобус через минуты тридцать, затормозил и остановился у парадного входа гостиницы. Услужливый водитель, ни слова не говоря, схватил чемоданы и поволок их в фойе гостиницы. Женщины еле поспевали за ним. Аня со спящим Димой на руках, Анна с ручной кладью в дорожных сумках в обеих руках. У стойки администратора водитель поставил увесистые чемоданы и, раскланявшись, с довольной улыбкой во все лицо, удалился. Аня, уложила спящего сына в кресло, порылась в сумочке и достала бронь номера. Администратор долго изучал бумаги, затем потребовал паспорта. Паспорта перекочевали в сейф, после этого он подал ключи от номера. Анна Собинова попыталась возразить по поводу отъема паспортов, но администратор, вдруг заговорил на русском языке с легким испанским акцентом:
- Не беспокойтесь, дамы, паспорта я вам буду выдавать каждый раз, по вашему требованию, только в том случае, когда вы будете покидать гостиницу. - чтобы прекратить возражения, он добавил, - Такой порядок у нас в стране. Хочу напомнить вам, что в стоимость вашего номера входит питание в нашем ресторане. На протяжении двадцати четырех дней проживания в нашем отеле вы можете пользоваться услугами ресторанного сервиса и даже заказывать обед в номер. Приятного отдыха.
С этими словами он позвонил в колокольчик. Как из- под земли вырос служащий отеля, смуглый, как цыган молодой человек в красной форме и в белых перчатках. Администратор бровями указал ему на стоящие чемоданы. Он взял чемоданы в руки, и, сгибаясь под их тяжестью, поволок их на колесиках к лифту. Анна и Аня с Димой на руках двинулись следом за ним.
Двухместный номер оказался комфортным. Всюду чисто и аккуратно, красивый дизайн в расставленной со вкусом мебели располагал к уюту. Женщины буквально валились с ног от усталости и сонливости. Анна, не дожидаясь, что скажет ей Аня, прошла в соседнюю спальню и плюхнулась там, в одежде на двуспальную кровать, успев только снять обувь, сразу заснула. Аня только и смогла выговорить ей в след:
- Понятно, там твоя комната! А здесь с Димой наша.
Ее глаза слипались от усталости и сонного состояния. Но она нашла в себе силы раздеть и уложить сына в постель. Затем разделась сама, и лишь только успев прикоснуться к постели, мгновенно уснула. Весь маленький отряд проспал до поздней ночи по Чилийскому времени. Анна первая открыла глаза. От неудобной позы и перетянутая одеждами, она ощутила покалывание перележалой правой руки. Очнувшись ото сна, Анна долго не могла сообразить, где она находится, и лишь спустя минуту, в голове стали проясняться последние события напряженных часов полета вперемешку с неприятными позывами тошноты. Она взглянула на часы висевшие, на стенке комнаты. Стрелки были уже на 1- ом часе. Анна не могла сообразить, почему ночь за окном. Потом ей стало понятно, что в Чили время другое, разница в 7 часов, по сравнению с Московским временем, и необходимо освоится с переменой часового пояса. Встав с постели, решила обсудить свои мысли с Аней, вышла к ней в комнату. Аня еще спала. Рядом во сне сопел Дима. Она постояла над ними и хотела уже уйти, как Аня неожиданно прошептала:
- Чего тебе?
Анна вздрогнула, затем ответила тоже шепотом:
- Я тут подумала, что все- таки тут время другое и спать мы все равно не сможем до утра. - Анна сделала выжидательную паузу, что скажет на это подруга. Аня, пожевав спросонку губами, тихо ответила, чтобы не разбудить спящего сына:
- Сдается мне, что ты не дашь нам, провалятся в постели до Чилийского утра. Давай на кухню, а я подгребу к тебе, вот только наброшу на себя гостиничный халат. Тут классные белые махровые халаты в одежном шкафу и белые тапочки к этим халатам.
- Вот придумали, белые тапочки. - Иронически заметила Анна, стараясь говорить, как можно тише уходя на кухню. Аня вскоре появилась на кухне в белом махровом гостиничном халате и в белых тапочках, где Анна уже сварила кофе и разлила по чашечкам, обнаружив белый кофейный сервис в кухонном шкафу.
- Вещи не разобраны, проснулись к часу ночи, за окном сплошной дождь, что- то мне не нравится здешний климат! - отхлебнув кофе из чашечки, сказала Анна.
- Анна, ты и я с дороги. Две уставшие измученные бабы. Что же ты хочешь еще? Я, например, рекомендую нам принять душ, помыться. У нас сил то никаких не было, даже принять душ вот мы и свалились от усталости.
- Что верно то верно. - Согласилась Анна. Женщины выпили кофе, затем Анна сказала:
- Анюта ты уже в халате иди первая мыться. Я разберусь со своими вещами, затем схожу за тобой. А завтра будет день, и придут новые мысли, как говорится, утро вечера мудреней.
Они разошлись по комнатам. Аня, чтобы не разбудить спящего сына, тихонечко прошмыгнула в ванную. После водных процедур, на подруг снова напала сонливость, так как сказывался длительный перелет и несоответствие маршрута, что заставило изрядно переволноваться в дороге. За окном отеля стояла глубокая и дождливая Чилийская ночь…
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
- Какое сегодня число? - сидя за кофе на кухне в номере гостиницы спросила Аня. Анна заспанными глазами посмотрела на подругу, не понимая, что от нее хотят. Аня улыбнулась, повторила вопрос:
- Я спрашиваю, что за число сейчас?
- А- а, понятно, но Анюта, пока я не выпила кофе, ничего не соображаю. Хотя постой, мы приехали вчера днем, затем сегодня утро. По- моему, второе мая.
Протирая глаза кулачками, на кухне появился Дима:
- А знаете, тут висит календарь и там сегодня цифра три в квадратике.
- А почему ты решил, что сегодня третье число? - спросила Аня.
- А потому, мама, что мы вылетели из Москвы первого мая. И был еще день, а потом ночь и вот уже утро. А значит третье мая.
- Да что вы гадаете. Администратор нам все расскажет и даже про погоду, какая тут будет в ближайшее время. - Сказала авторитетно Анна. Аня же открыла холодильник.
Достав съестные припасы из холодильника, куда Аня успела выложить их из дорожных сумок, она стала раскладывать из кастрюльки оливье по тарелкам. Анна, как всегда занялась приготовлением кофе. А Дима, авторитетно заявил:
- Мама, почему мы едим здесь, а не в ресторане? Ведь мы оплатили путевку и там заплачено за еду.
- Потому, что это надо доесть, не выбрасывать же?
- А и, правда, Анюта, давай сходим в ресторан.
- Я- то согласна, но после того как съедим оливье…
Спустя непродолжительное время, они уже спускались по ступеням роскошного фойе от лифтов к ресторану. Поравнявшись со стойкой администратора их, окликнул служащий, стоявший за стойкой. Аня с Анной подошли. Это был незнакомый им сотрудник отеля, он внимательно осмотрел женщин и сказал на русском языке, без акцента:
- Вы вновь прибывшие в наш отель?
- Конечно, и уже живем в номере. - Аня назвала номер комнаты.
- Вы направляетесь в ресторан на завтрак, как я понял?
- Да! И нам завтрак в ресторане оплачен и входит в стоимость путевки. - Со знающим видом и тоном, не терпящим возражений, проинформировала служащего Собинова.
- Да! И я это знаю, поэтому вас и пригласил подойти к стойке. У нас, дамы такие правила, все, что входит в стоимость путевки оплачивается в ресторане специальными талонами, которые вы обязаны получать у нас здесь. Я выдам вам на сегодняшний день, отдадите талоны официанту, он обслужит вас комплексным обедом. Питание у нас трехразовое. Если захотите, что- то помимо комплексного обеда сможете заказать, но уже за свой счет.
С этими словами администратор протянул талоны на завтрак обед и ужин и добавил:
- Сегодня третье мая, приятного отдыха, дамы!
- Спасибо! - сказала Аня, беря талоны из рук администратора. Анна же успела заметить:
- Надо же какой официальный, прямо, как из полицейского управления.
- Вы что- то хотите добавить, мадам? - бросил ей в след администратор. Но Анна уже не слышала его голоса, она вся была поглощена созерцанием зала ресторана, куда они вошли. К женщинам немедленно подошел встречающий гостей дежурный официант и с приветливой улыбкой жестом пригласил занять любой свободный столик. В зале мало было посетителей, и все втроем уселись за столиком у двери ресторана. Дежурный щелчком пальцев и характерным жестом подозвал свободного официанта к столику вновь прибывших. Улыбчивый молодой человек, сверкая белозубой улыбкой и черными, как смоль глазами, добродушно спросил что- то на своем родном языке. Анна, проявляя свой интеллект в знаниях иностранных языков, ответила:
- No! No! Мы не понимаем, что вы там говорите на своем испанском! - и, обращаясь к Ане, - Дай ему талоны.
Аня протянула все. Официант оторвал три талона, остальные передал обратно, и, кивая понимающе головой, удалился. Женщины явно скучали, озирались по сторонам, стали рассматривать посетителей. Их внимание привлекли две молодые пары, сидящие за стоиком у окна. Они громко смеялись, пили вино и разговаривали, между собой, энергично жестикулируя.
- Ну, как настоящие кубинцы. - Заметила Анна.
- И, между прочим, похоже. Но что им здесь делать? - заметила Аня.
- Похоже молодожены. - Определила статус туристов Собинова.
- В турагентстве мне менеджер тоже предлагал такой тур для молодоженов, говорил, что есть много льгот. - Ответила Аня.
- А вон посмотри туда. - Собинова кивнула в сторону одинокого мужчины, выделявшегося своей белокурой внешностью. Он вдруг заметил любопытный взгляд Анны и кивнул ей.
- Ух, аж дух захватило, - опустив глаза, сказала Анна. - Такое впечатление, что он меня, откуда- то знает.
- Ну да, конечно, ты же страшная и не молодая уже женщина, и только знакомые мужчины могут из- за вежливости и только обратить на тебя внимание. - Смеясь, ответила Аня.
- Тетя, Анна, вы такая красивая, я когда вырасту, попрошу у дяди Петра Вашей руки. - Искренне с детской непосредственностью серьезно сказал Дима. Женщины не удержались от этих слов и громко и весело засмеялись. Со столика у окна внезапно прекратился смех, все четверо обернулись в сторону туристов и с удивлением с минуту смотрели в их сторону, затем снова темпераментно заговорили вновь. Дима надулся, засопел. На глаза у него навернулись слезы.
- Не надо смеяться над моими чувствами! - Вдруг еще серьезнее заявил он. - Я видел в одном фильме, по телику, как мальчик женился на взрослой тете и стал править целым государством.
- Дима, сынок, это выдумки, которые показывают нам, как сказку, но только для взрослых. Ты когда вырастешь, встретишь свою девушку. Зачем тебе эта старая и седая тетка Анна. - Аня, изо всех сил сдерживая смех, старалась говорить, как можно серьезнее. Дима сопел, а Анна Собинова, сверкая глазами, вдруг выпалила:
- Анюта, это кто тут, старая седая тетка, а?!
- Ну не ты же, Анна. Это для связки слов, что тут не понятного.
За перепалкой женщины не заметили идущего к ним официанта с подносом. Он ловко поставил поднос с яствами на столик и с искусной ловкостью расставил съестное на скатерть. Завтрак выдался сытным, и некоторые блюда остались стоять недоеденными. Услужливый официант убрал посуду, поставив женщинам по чашечке крепкого бразильского кофе, а мальчику стакан апельсинового сока. Выпив кофе, женщины собрались уходить, но к ним подошел высокий и широкоплечий блондин с голубыми глазами. Его огромная фигура нависла над хрупкими женскими созданиями, как утес над двумя чайками, сидящими на берегу моря.
- Я прошу прощения, что потревожил Вас, но у Вас тур запланирован на посещение Виллы Бавария. Разрешите представиться я ваш гид. - Он говорил с ярко выраженным немецким акцентом и был корректен и вежлив. - Кроме вас Виллой Бавария никто не интересуется из туристов, поэтому как вы пожелаете мы можем выехать завтра или после завтра. - Он выжидательно уставился на женщин.
- Простите, - первая очнулась Анна. - А Ваши полномочия как- то подтверждены?
- Да, да, конечно. Вот мое удостоверение служащего экскурсовода по экзотическим местам окрестностей Сантьяго. Я нахожусь тут на службе, и тур на Виллу Бавария официально входит в перечень экскурсий туристического отеля. Так как вас ожидать?
- Мы хотели бы дождаться хорошей погоды и выехать в солнечный день. - Сказала Аня.
- Прогноз погоды на завтра подтверждает ясный солнечный день. - не задумываясь ответил гид.
- Тогда мы готовы ехать завтра. - Ответила Аня
- Меня зовут господин Фирс. - Он протянул свою визитную карточку гида и добавил:
- Там указан мой внутренний телефон. Звоните из своего номера, когда будете готовы. У нас время, не лимитированное, так как ваша одна лишь группа записана на этот тур.
- А, что с других отелей туристы не интересуются колонией Дигнидад?! - спросила Собинова.
- Как правило, другие туристы едут туда сами по приглашениям, которые им выдают в турагентстве. Это дешевле, чем заказывать специально гида, как это сделали вы. - Терпеливо объяснял Фирс. В его светло- голубых глазах светилась искренность и доброта, располагающая к доверию.
- А вот если мы откажемся от поездки, деньги нам вернут? - спросила Анна. Фирс выжидательно и вежливо молчал. Вмешалась Аня:
- Анна, не мути воду. Мы едем и все тут. Господин Фирс, до завтра. Как только мы соберемся мы поедем и поедем завтра.
Фирс по- военному щелкнул каблуками и откланялся…
В комнате, Анна настороженно сказала:
- Что- то мне не нравится этот наш гид.
- И чем же он тебе не понравился? - спросила Аня, снимая из себя кофточку. Она вертелась у зеркала одежного шкафа, подбирая одежду для путешествия.
- Мама, а можно я шорты надену? - спросил Дима, стоя перед мамой в шортах под цвет хаки.
- Нет, наденешь комбинезон! Он от всяких насекомых предохранит больше шортов.
Дима снова насупился и стал рыться в своем рюкзаке, подбирая, как ему казалось, необходимые в дороге вещи. Аня повернулась к Анне, спросила:
- Так, о чем ты?
- Ты понимаешь у него такой пристальный взгляд и такая уверенность с одновременной деланной наивностью в глазах, что мне кажется, он давно за нами ведет наблюдение, и я не удивлюсь, если тут мы обнаружим прослушки, а то и какую ни будь камеру наблюдения.
- Скажи, Анна, какой детектив ты в последнее время закончила читать? - смеясь и меряя очередную кофточку, спросила Аня.
- Дело не в этом. Эта колония Дигнидад, очень закрытое немецкое поселение. И мне кажется, что не всякие честные дела ведутся там. Поэтому я подозреваю, что этот гид с солдафонскими ухватками не есть добрая душа, а какой ни будь развед-обер-штурмбанфюрер.
- Ну, ты Собинова даешь? Так можно и любого администратора в этой гостинице подозревать?
- А что далеко ходить вот возьму и просмотрю, может, что- то и найду.
- Ничего ты не найдешь, Анна. Во- первых, надо просмотреть всю аппаратуру, а во- вторых, не окажется ли это аппаратура охранной сигнализацией самой гостиницы, на случай если тут еще нет постояльцев.
- Вообще ты, Анюта права. - Анна решила не обращать внимания на свои подозрения, а там будь, что будет. Она ушла в свою комнату и тоже стала подбирать удобную одежду для путешествия. Вскоре она вышла из комнаты в элегантном сафари светло- коричневого цвета.
- Анюта, я тут подумала, а не пора ли нам проверить наши почтовые посылки, наверняка должно уже хоть что- то прийти?
- А администратор, что не сказал бы нам?
- Послушай, Анюта, не умничай а.
- Знаешь, Анна, мне кажется, что есть смысл пойти и проверить нашу почту у администратора.
Анна хмыкнула и быстро вышла в коридор.
- Вот не растраченный темперамент, в ее- то годы! - Пробурчала Аня, которая была на много младше Анны Собиновой. И ей казалось, что она уже очень взрослая тетка, а ведет себя иногда, как брошенная парнем десятиклассница.
Между тем Анна уже бежала по лестнице от лифта к стойке портье. Знакомый администратор, вопросительно глядя на Собинову, приветливо улыбнулся:
- Здравствуйте, мадам! Чем могу помочь?
- Здравствуйте. - Ответила Анна. - Я прошу Вас посмотреть, не пришло ли уведомление о посылках, которые мы направили в Ваш адрес.
- Почему в мой? Наверное, скорее всего в Ваш, мадам?
- Ах, да, конечно же, в мой!
- Да, пришло и посылки уже доставлены в нашу камеру хранения.
- А нельзя ли попросить Вас доставить посылки в наш номер?
- Можно, конечно, но эта услуга у нас платная.
- Говорите сколько, и мы заплатим.
- Вот, заполните квитанцию о получении и оплатите прямо мне за доставку в номер, там цифра указана.
Анна заполнила все, что требовалось, и уплатила.
- Через минуты двадцать посылки будут у Вас в номере, не беспокойтесь, мадам. - Сказал администратор. Анна поблагодарила и прошла к лифтам. Вскоре она уже восторженно и радостно сообщила:
- Все пришло, как надо и скоро будем распаковывать.
- А ты не думаешь, что нам этого ничего уже не понадобиться?
- Это почему еще? - На лице Анны отразилось недоумение.
- Да потому, что мы в посылки сложили то, что нам понадобилось бы, если бы мы добирались в эту чертову колонию сами, без гида.
- Вообще- то да. - Хитро ответила Анна. Она- то знала, что пистолет, купленный на барахолке у подпольного торговца оружием, доехал благополучно, так как все в квитанции было без изменений и вес, и количество вещей. Анна повернулась, собираясь уйти в свою комнату, сказала:
- Пойду, подготовлюсь к походу…
Вскоре посылки были доставлены. Анна позаботилась, чтобы коробки поставили в ее комнате. Оставшись наедине, стала разбирать их содержимое. Но к своему удивлению оружия не было. Таможенный контроль все же пистолет с патронами не прошел. Вещи были перерыты в беспорядке и кое- как, наспех, закрыты и запечатаны ящики. Анна в полном разочаровании села на край двуспальной кровати. В ее глазах проступили слезы. Надо же столько усилий и все зря. Досадно было на душе. Но она вскоре пришла в себя, в конце- то концов, есть гид и поездка теперь будет комфортной. Анна встала с постели, зло пнула ногой ближайшую коробку и вышла к Ане, которая все еще вертелась у зеркала.
- Ты, Анюта, прямо как в театр собираешься, наряды перебираешь.
- А что в этом плохого? Хоть женщиной себя почувствую, все- таки с генералом мечтаю встретиться. Уж тут нам никто не страшен, и мы сможем все разузнать о наших мужьях, хоть что ни будь. А может быть, Анна, и все!
- И не исключено, что и место их теперешнего пребывания. - почему- то грустно добавила Собинова. Аня тем временем упаковывала отобранную одежду в рюкзак, не замедлив спросить у Анны:
- Скажи, ты, в чем собираешься ехать?
- Как в чем? - переспросила Анна. - Конечно в дорожном комбинезоне, не в сафари же с голыми ножками, чего доброго соблазнительно будет нашему гиду, еще въедет,
куда- ни будь.
- Насчет этого ты конечно права, Анна. Я тоже надену комбинезон.
- Вот, Анюта и будем мы похожи на красавиц из бензоколонки. - Смеясь, отвечала Собинова, уходя в свою комнату, переодеваться…
- Ты мне баки не заговаривай! - Орал на фон Фирса Ареал. - Что значит, они приехали на поиски пропавших мужей?! И, черт побери, где у них денег столько взялось?!
Огромная фигура фон Фирса неуклюже и как- то виновато поворачивалась за мелькающей шустро фигуркой Ареала, который бегал взад- вперед перед ним.
- Я спрашиваю, что это за деньги?!
- Я входил в базу данных банка…
- И, что?!
- Там числится двадцать шесть миллионов американских долларов небольшим, что осталось от двадцати семи миллионов. Крупные суммы денег разошлись на хождение по магазинам и на организацию этой поездки, да и на жизненные потребности.
- Что- то, столько денег от целого миллиона?!
- Позвольте, Ваше Высочество, но это женщины, да еще без мужского внимания больше трех лет, каково им?
- Я тебя не спрашиваю о том, каково им, а о том, где они взяли эти деньги? И черт меня побери, если я не прав, что ты до сих пор не заблокировал эту карточку?!
- Не знаю, Ваше Высочество. И, откуда вы узнали, что я этого не сделал?!
- А, что, сделал?!
- Конечно, как только узнал о количестве денег там!
- Ну, да ладно, - внезапно успокоившись, сказал уже обыкновенным тоном Ареал.
Фирс подумал, что, наверное, его шеф что- то решил, и терпеливо ждал, что скажет Ареал.
- Так вот, - начал говорить Его Высочество, - необходимо рассмотреть версию заложников. Если мы изолируем жен, да еще и с мальчиком, то управлять отрядом Гаринова нам будет совсем просто, они будут моими и выполнят любой приказ. Итак, рассмотри версию их изоляции, и чтобы они там ни в чем не нуждались. Тебе задача ясна?!
- Так точно, Ваше Высочество! А как насчет погоды?
- Выполняй! Я с погодой проблем не вижу.
- Есть! А.…- Фон Фирс хотел что- то еще сказать, но Ареал не стал слушать, а растворился в воздухе. На что Фирс пробурчал:
- Вот уж эта телепортация, особенно у такого психа в руках.
И вышел из апартаментов Его Высочества в коридор. Ступая по мягкой ковровой дорожке, он прошел коридором к выходу из резиденции Ареала…
На следующий день, четвертого мая, фон Фирс сидел в служебном помещении отеля Boulevard Suites, ожидая звонка от экскурсантов, для поездки на Виллу Бавария, внимательно наблюдая за входом в ресторан.
Первым проснулся Дима и сразу же бросился к окну. Он не сдержался, чтобы не разбудить маму:
- Мама, мама, смотри! Там вовсю светит солнце и так красиво за окном.
Аня протерла кулаками глаза, вылезла из постели в одной ночной рубашке, подошла к сыну. За окном сияло солнце и мокрый асфальт и листва на деревьях и блеск солнечных зайчиков в лужицах, настраивали на прекрасное расположение духа и хорошее приподнятое настроение. А значит на то, что поездка не отменяется, и что весь день подготовки не прошел даром. После ванной Аня вышла на кухню. Там уже сидела Анна в дорожном комбинезоне и пила кофе.
- Ну, ты и ранняя пташка! - Вместо приветствия сказала Аня.
- Доброе утро, Анюта! Меня как будто кто- то током подбросил, когда я увидела это солнце за окном. Даже не знаю, как мне на полном автомате удалось помыться одеться и даже взять рюкзак с вещами. Я тут как на иголках сижу в ожидании вас с Димкой.
- Знаешь, Анна, чему быть, того не миновать, и никуда эта Вилла от нас не денется. Давай- ка хорошенько позавтракаем в ресторане, и кстати пригласим и этого господина с нами позавтракать.
- Нет, не стоит. Здесь так не принято. Знаешь у меня аппетита никакого.
- Ну, дорогая, в дороге о- го- го какой аппетит нападет. Так что не выдумывай, а пойдем и хорошенечко закусим.
На кухню вбежал Дима. Он был уже в дорожном комбинезоне и с рюкзаком за спиной:
- Поехали, я уже готов! - с решительным видом и с твердым взглядом в глазах сказал мальчик.
- Димочка, необходимо хорошенечко покушать перед дорогой. Путь не близкий и трудный, так что в дорогу мы брать с собой ничего не будем из еды. - Прояснила ситуацию Аня.
- Угу! - покорно согласился мальчик. Опустив голову, побрел в комнату снимать рюкзак. Аня тоже оделась в дорожный комбинезон и вскоре все втроем спускались ступенями лестницы от лифтов к ресторану, не забыв, обратится к администратору за стойкой. Аня потребовала паспорта и талоны на завтрак, на что служащий ответил, протягивая талоны и паспорта, что в их отеле принято выдавать в дорогу группам, которые совершают туры, сухой паек на все дни запланированного похода. Анна сказала:
- Нам ничего не надо!
Но Аня запротестовала и сказала, что возьмет на всех троих трехдневный паек. Администратор протянул талоны на сухой паек. Аня, поблагодарив его, ушла следом за Анной и сыном в ресторан.
Фон Фирс, заметив из служебного помещения женщин с мальчиком входящими в ресторан, быстро вышел из отеля.
- А ты же говорила, что из еды ничего брать не будем? - сказала Анна.
- Я имела в виду из нашей еды, а вот сухой паек нам может пригодиться все таки дорога и может все, что угодно произойти.
Все согласились с этими доводами. Официант, обслуживающий их столик, сказал, что сухой паек будет их ждать на служебном столике у выхода из ресторана. Женщинам, быстро привыкшим к исключительно комфортным условиям обслуживания, как- то грустно было расставаться хоть и на непродолжительное время с отелем Boulevard Suites. Плотно позавтракав, они поднялись в свой номер и распределили паек по рюкзакам. Досталось кое- что и в рюкзак Димы. Конечно, ему попал сухой спирт для разжигания мокрых дров костра спички и несколько пачек печенья. Мальчик был счастлив, что, наконец, он увидит папу и спросит его, почему он так долго не давал о себе знать.
Все трое вышли из лифта с упакованными рюкзаками за спинами. Анна и Дима сели на диван в фойе отеля, а Аня подошла к стойке портье и стала набирать номер телефона господина Фирса. В трубке послышался голос с немецким акцентом:
- Здравствуйте, я вас уже жду у входа в отель. Выходите там, на стоянке увидите внедорожник…- Фирс назвал номер джипа.
Аня сказала, что их господин Фирс уже ждет в машине. Дружно вскочив с мест, Анна и Дима вышли следом за Аней и последовали к поджидавшему их джипу…
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Фон Фирс стоял у джипа, блестевшего черной лакированной поверхностью. Машина была большой и мощной. С поднятым салоном на максимально возможную высоту от дорожного полотна. Этот джип мог проходить места не доступные для обыкновенных легковых машин такого класса.
С любезной улыбкой Фирс открыл переднюю дверцу:
- Прошу, присаживайтесь!
На это приглашение сразу же отреагировал Дима, и быстро взобрался на высокое переднее сидение рядом с креслом водителя. Фирс открыл заднюю дверь, и женщины стали садиться в джип. Надетые рюкзаки мешали им, на что Фирс сказал:
- Снимайте вашу поклажу, я размещу ваши вещи в багажнике.
Дамы сняли рюкзаки, уложив их себе на колени. Фирс подхватил рюкзаки с их колен, как легкие подушки, затем взял и Димин рюкзак и отнес поклажу в багажник. Покончив с этим, он уселся в кресло водителя и завел мотор. Дима, сидя на переднем сидении, ощущал себя по- взрослому гордо и уверенно. Это приятное чувство разливалось по всему его естеству, делая не по годам взрослым и значимым в его маленькой еще жизни. За стеклами джипа сияло солнце, попадавшиеся на пути лужицы разлетались от колес джипа в разные стороны тысячами брызг, оставляя мокрые следы на успевшем высохнуть тротуаре. Они двигались по улицам Сантьяго мимо новых современных домов. Кое- где еще были видны следы страшного землетрясения происшедшего давно, но все еще напоминавшего о себе грудами свезенных в отведенные места, и не разобранных обломков. Так как этим некогда было заниматься, необходимо было быстро строить жилье для пострадавших жителей. Но катастрофа послужила толчком для нового Сантьяго. И на смену разрушениям встали прекрасные дома с сейсмоустойчивой структурой и вычурным дизайном в стиле латиноамериканской архитектуры…
Фон Фирс, никогда не был женат. По всей видимости, ему мешали слишком уж доступные местные красотки. А быть может постоянная занятость на службе. Выросший и воспитанный в стенах Виллы Бавария в духе старых немецких традициях, почти пуританских и жестких, требующих железной дисциплины и идеального порядка во всем, наложило свой отпечаток на поведение этого великана. То, что он не мог себе позволить в стенах колонии Дигнидад, с лихвой наверстывал здесь в Сантьяго. И вот теперь, глядя на этих мужественных женщин, за тридевять земель ринувшихся на поиски своих мужей, вселяло в него некую непонятную нежность. Ему вдруг захотелось, чтобы хоть кто ни будь вот так же, позаботился о нем. Ринулся сломя голову за ним, переживал о его благополучии и здоровье, и ждал, когда же он вернется и скажет ласковые и добрые слова той единственной во всем белом свете драгоценной его женщине. Ему вдруг захотелось иметь свой собственный дом и сына. Он скосил взгляд на Диму, который, уцепившись обеими руками в поручень, как бы вместе с ним вел этот джип вперед. Ехали молча. Чтобы как- то скрасить путешествие, Фирс решился до конца сыграть роль гида и заговорить первым:
- Уважаемые дамы, поскольку я гид, то я расскажу вам немного о Сантьяго. Обратите внимание, город окружен со всех сторон горами, что невероятно красиво. А вот в пятидесяти километрах от города можно отдохнуть на горнолыжном курорте в снегах гор, и в то же время в сто километрах от города в другую сторону вы окажетесь на чудесных пляжах Виньи- дель- Мар или Вальпарисо.
- И поиграть в снежки, - вставил слово Дима. - И искупаться в океане! Мама, как здорово, мы обязательно, когда найдем папу все вместе поедем на лыжах кататься и затем купаться.
Дима был вне себя от восторженной радости и счастья. Женщины сидели смирно на заднем сидении, и лишь когда Дима высказался, заулыбались. Приветливая атмосфера в салоне джипа стала налаживаться. Фирс выжидательно покосился на мальчика, и продолжил свой рассказ:
- И это все можно сделать в один день. А вот мы сейчас проезжаем мимо горы Cerro Santa Lucia, или по- русски это звучит, как Гора Санта Лусия. Вот тысяча пятисот сорок первом году четырнадцатого февраля конкистадор Педро де Вальдивия основал Сантьяго. Это долина реки Мапоче, а город в лучших испанских традициях сохраняет архитектуру тех времен и до сих пор, не помешало этому и разрушительное землетрясение в две тысячи десятом году. Надо сказать, что Сантьяго за свое существование разрушался множество раз и от набегов индейцев и от землетрясений, например, одна тысяча шестисот сорок седьмом году и затем в тысяча семисот тридцатом году от землетрясений. Но, несмотря на это с тех пор сохранились старинные постройки, такие как Дворец Ла Монеда, здание Национального Конгресса и другие. Сейчас мы пересекаем Реку Мапоче по мосту. Дима, внимательно наблюдавший из окна джипа за мелькавшими там видами Сантьяго, воскликнул:
- А этот маленький ручеек, вы называете рекой?! - он тыкал пальцем в стекло окна, указывая на весело бежавший среди разбросанных камней ручей. - А мост такой огромный и длинный, по- моему, слишком для такого ручейка?
На что Фирс сказал с улыбкой:
- Когда тают снега в горах и еще идет дождь, этот ручеек превращается в настоящий полноводный поток. Вот почему такой выстроен мост через Мапоче. И это все время происходит в период дождей, кстати, этот период дождей уже начался и длится с марта по сентябрь. - Фирс сделал паузу, внимательно посмотрел на женщин через смотровое зеркальце. Женщины слушали, не перебивая рассказчика, и он решил продолжить свой рассказа о Сантьяго:
- Тут есть много парков, такие как Серо Санта Люсия, Парк Форе сталь, Парк Королей, Парк О ‘Хиггинс, а самый интересный Серо Сан Кристобаль. Он включает в себя гору Сан Кристобаль на пике, которой установлена статуя Святой Девы Марии. Этот парк любимое место для прогулок горожан. Тут есть зоопарк, бассейн, много кафе и много площадок для прогулок. На гору можно подняться на Телеферике, это своеобразная канатная дорога с двигающимися над экзотической местностью кабинками, рассчитанными на четверых. Особенно, когда кабинка проходит над пропастью. Дух захватывает от ощущения головокружительной высоты. Ночная жизнь, не переставая, бурлит до утра.
Джип уже переехал мостом через Мапоче и двигался дальше на Юг. Женщины продолжали слушать, не перебивая, мягко покачиваясь на удобных сидениях джипа.
Из Сантьяго они выехали спустя час с момента отъезда от отеля. Небольшая экскурсия по городу отняла этот час и была на удивление приятной и интересной. И если учесть, что пробок на улицах города не было, то это был тот уникальный случай, когда провидение было на стороне туристов. Фирс впервые в своей жизни ощущал себя по- настоящему нужным этим двум заблудшим женщинам, наивно полагающим, что они найдут своих без вести пропавших мужей. Чувства переполняли его суровую душу. Он проникся снисходительно нежными чувствами к ним, и какая- то сила участия побуждала помочь им в достижении этой цели. Он поймал себя на мыслях о том, что еще минута другая, и он все расскажет, расскажет всю правду без остатка и, участвуя в их предприятии, предпримет нужные действия. Фирс на мгновение представил себя отцом этого незнакомого ему мальчугана, и суровое сердце великана потеплело. Обуреваемый сентиментальными чувствами Фирс выехал на автостраду, ведущую в Южном направлении. К провинции Талька, к столице провинции городу Талька было 275 км. пути. Скоростная автострада позволяла развить достаточно большую скорость, и Дима наслаждался быстротой езды. Вдруг за ними увязалась полицейская машина. Ее сирена выла, преследуя джип. Фирс притормозил и съехал на обочину. Остановился. Полицейский вышел из машины, подошел к джипу. Фирс через опущенное стекло подал свои документы и справился по- испански, в чем проблема. Когда полицейский заговорил с ним, Фирс объяснил встревоженным женщинам:
- Им не нравится, что мальчик сидит на переднем сидении. Это не по правилам. Он мне сейчас выписывает штраф.
Вскоре полицейский вернул документы и вручил квитанцию на штраф. Затем отошел в сторону и стал выжидательно наблюдать за джипом. Тут вмешалась Аня:
- Дима пересаживайся к тете Анне. Я сяду на твое место. - Сказала она. И вышла из машины. Мать и сын поменялись местами, и джип тронулся. Фирс первым нарушил молчание:
- Мне жаль, мадам, что все так вышло, но мальчику уж очень хотелось посидеть на переднем сидении.
Аня, молча, слушала, затем спросила:
- На какую сумму полицейский выписал штраф?
- На сто долларов. Это по здешним меркам довольно крупная сумма.
- Я Вам верну деньги, вот только доберемся до ближайшего банкомата.
- Ну, уж нет! Что, Вы? - категорически запротестовал Фирс. - Это я виноват.
Аня обернулась и посмотрела на сына. Дима разглядывал вершины заснеженных гор, маячивших как облака слева в окне машины. В заднем окне джипа полицейская машина еще стояла на обочине, отдаляясь от туристов.
Фирс вел машину по Autopista Central, шоссе, ведшее к городу Талька. При движении по Сантьяго, джип ехал по проспекту имени Президента Кеннеди, или на испанском языке « Av Presidente Kennedy» . Который переходит в проспект Санта Мария и уже плавно, на выезде из города переходит в Автостраду Централь «Autopista Central». До города Талька еще оставалось километров 200, а на часах уже было 12- 00 по местному времени. Обеденное время и хотелось есть. Аня, чтобы не отвлекать гида от дороги, обернулась к Анне:
- Послушай, а не хочешь ли ты чего ни будь перекусить?
- Как ты угадала, Анюта? А не хочешь ли ты спросить у водителя, где бы мы это, ну как его, сходили и поели, и помыли руки, как следует?
- Господин Фирс, где бы нам перекусить и, что греха таить, сходить в туалет?
- Мы уже на подъезде к городку Ранкагуа. Тут есть уютный кемпинг и все необходимое для кратковременного отдыха.
- А нельзя ли побыстрее?! - чуть не плача, спросила Анна.
- А что греха таить, - подражая Ане, высказался Фирс, - вот защитная полоса, вон видите, деревья растут и кусты там, сбегайте я подожду на обочине.
С этими словами Фирс притормозил и остановился на обочине автострады у перехода.
- Подожди, я с тобой! - сказала Аня, присоединяясь к подруге. - Димка, анну давай с нами!
Все трое вылезли из джипа, и ушли в небольшую заросшую насаженными деревьями искусственную полосу, отделявшую одно поле от другого. Когда женщины скрылись из виду, фон Фирс по мобильному телефону связался с Ареалом.
- Ваше Высочество, докладывает фон Фирс!
- Что- то срочное?! - В своем обычном тоне спросил Ареал.
- Везу женщин в Дигнидад.
- А- а! Ты об этом? Можешь не докладывать, я все вижу и не только вижу, но и слышу. Действуй по утвержденному плану!
- Есть, Ваше Высочество!
- Стой! Я еще не все сказал!
- Слушаю Вас внимательно!
- Немедленно разблокируй счет Кразимовой. По крайней мере до Виллы она и ее подруга не должны тебя заподозрить ни в чем. Ты меня понял?!
- Так точно, Ваше Высочество!
- Действуй немедленно!
- Есть!
Фирс закончил разговор и набрал код блокировки счета Ани Кразимовой. Сигнал от мобильного телефона ушел на спутник. И через специальную системную программу слежения за банковскими счетами и финансовыми операциями мира счет был разблокирован.
Фирс изобразил скучающую мину на лице, когда к джипу первым приблизился мальчик.
- Дядя, а можно пока мамы нет посидеть на первом сидении?
Эти простые слова малыша так затронули скрытые нежные чувства фон Фирса, что сентиментальность, чуть не ввергла великана в слезливость. Он поймал себя на этой детской чувственности и вовремя овладел собой, так как малыш уже с любопытством стал наблюдать за изменяющимся лицом этого дядьки, внезапно покрывшимся розовым румянцем с увлажненными глазами и придурковатой улыбкой. Фирс, вовремя выдавливая из себя:
- Конечно. - Еще с трудом овладевая собой, но, уже твердым голосом сказал: - Давай, залезай на мое место и рули.
Дима уселся за руль, который был выше его головы и стал рулить, издавая звуки, напоминающие звучание мотора джипа. За этим занятием застали его вернувшиеся женщины.
Джип продолжил свой путь и уже через минуты десять въезжал на стоянку придорожного кемпинга вблизи автострады Autopista Central. Фирс теперь беспокоился лишь об одном. Счет Ани должен быть разблокирован до того, как она вставит свою карточку в приемник банкомата. Он первым вышел из джипа и подал руку сначала Ани, за ней Анне, помогая женщинам выйти из машины. Дима выбрался из кабины сам. Все четверо направились к ресторану кемпинга. У входа Аня заметила банкомат:
- Подождите меня.
Фирс, взволнованно остановился, неуклюже переминаясь с ноги на ногу, промямлил:
- Может, сначала поедим. - Предложил он. Его слова были проигнорированы.
- Нет! Мы не нуждаемся в Ваших финансах, кроме того, я Вам должна за штраф! - Категоричным тоном ответила Аня. Она уже набирала коды карточки. И вскоре банкомат отсчитал тысячу стодолларовыми купюрами. Фирс, вздохнул с облегчением. И все вместе вошли в ресторан кемпинга. Аня сразу же увидела у окна свободный столик на четверых:
- Идем вон туда! - указав рукой. Вся компания отправилась в указанном Аней направлении. Первым подбежал Дима и уселся поближе к окну. Все остальные расселись по своим местам. Аня, в ожидании официанта, строго сказала фон Фирсу, протягивая стодолларовую бумажку:
- И не смейте отказываться!
Фирс растаял в сентиментальной улыбке, и блеющим голосом ответил:
- Да, Анастасия Владимировна, спасибо! - он взял деньги, нежно разгладил стодолларовую купюру, как будто это была не банкнота, а рука горячо любимой женщины и поднял на Аню затуманенный от умиления и обожания ее красоты взгляд, и приглушенным голосом сказал:
- Честно сказать, мне не нужно, но ради Вас и Вашей настойчивости я их возьму и сохраню, как сувенир на память о нашем путешествии по этим очаровательным местам.
Анна, до сих пор не обращала на этого грубоватого великана внимания, вдруг уловила в этих словах теплые нотки. И мелькнувшая мысль: - ;а не влюбился ли этот увалень в нашу Анюту? ;
Она внимательней присмотрелась. Фирс сидел напротив Анны, дневной свет проникал сквозь окна и падал прямо на Фирса. От этого дневного света ей хорошо было видно его лицо, и каждая черта. Розовым румянцем и с нежной улыбкой Фирс, не отрываясь, глядел на Аню. Поневоле у Анны мелькнула мысль: - ” Как людоед на жертву в предвкушении вкусного обеда”.
В это время к ним подошел официант с планшеткой и прикрепленным на ней листком бланка для заказов блюд. Фирс стал говорить официанту, что из блюд принести на стол, листая меню ресторана. Свои заказы он живо комментировал по- русски:
- Я хочу угостить вас истинной Чилийской кухней. Еще конкистадоры изобрели массу блюд, используя различные рецепты индейцев, а за прошедшие пятьсот лет кухня усовершенствовалась до непередаваемых вкусовых качеств. Вот, например, кролик в вине с картошкой фри и жаренным сладким луком. Он закончил свою тираду и стал называть официанту блюда. Так как заказ требовал приготовления, то эти блюда появились только спустя минут сорок. Анна, истекая слюной, от ароматов вкусностей доносившегося из соседних столиков в нетерпении высказалась:
- И долго нас тут собираются морить голодом?
На что, Фирс терпеливо отвечал, что особые блюда требуют выдержки и принесут их еще горячими, а пока можно попробовать Чилийское красное вино. Это понравились Анне. Особенно, когда официант откупорил вино и налил ей в бокал. От красного напитка распространился тончайший аромат винограда и слабый запах дымка, как будто от далекого костра, на котором сожгли ароматное сухое сено. Анна не смогла удержаться от восхищения, испробовав вино:
- Я никогда не пила ничего подобного!
На что Фирс ответил:
- Это особое вино, столетней выдержки!
Аня, услышав это, сказала:
- Господин Фирс, вы отдаете себе отчет, во сколько нам обойдется этот обед?
Фирс и глазом не повел, а лишь придурковато улыбался, глядя на Аню затуманенным от захлестнувших его чувств, и с трудом выдавил из себя:
- Это входит в ваш тур и за все вы уже заплатили в своем туристическом агентстве. - соврал он. Чтобы скоротать время, Аня решила расспросить о местных жителях Вилы Бавария. Но Фирс, как в рот воды набрал, отделывался лишь общими фразами, типа: ”…мне ничего неизвестно…”, или, ”… это частная жизнь поселенцев…”, и так далее. За расспросами и уклончивыми ответами Фирса промелькнуло время, так, что казалось, прошло всего минут пять. Официант появился с яствами.
Женщины впервые пробовали кролика, запеченного в духовке в щедром количестве терпкого красного вина и приправленного душистым перцем. Мясо отдавало изумительным привкусом чернослива с легким чуть ощутимым смородиновым ароматом и, конечно же, дымком, словно только что снятое с костра. Во рту кусочек крольчатины таял и бесследно исчезал, оставляя на языке щекотливое чувство возбужденного желания, съесть еще и еще. Анна отламывала руками ломтики мяса, восхищено комментировала:
- О- о! Я такого не ела ни разу в жизни!
Возле нее стояла пиала с водой с плавающими ломтиками лимона для мытья рук и рядом лежала салфетка. Она помыла жирные пальцы в лимонной воде, вытерла их салфеткой и принялась вилкой кушать картошку фри. Аня и Дима ели кролика с помощью ножа и вилки. Дима старательно подражал взрослым, особенно фон Фирсу. Он аккуратно отрезал ломтики мяса ножом, держа нож в правой руке, а вилкой, держа ее в левой руке, подносил мясо ко рту. После съеденного кролика все трое запивали обед ароматным Бразильским кофе. Дима запил фруктовым соком. Когда встали из- за стола, фон Фирс попросил всех подождать в машине, а сам, сославшись, что необходимо подписать бумаги за обед, отлучился. Женщины весело вышли из ресторана и уселись на заднем сидении джипа. Дима сел за руль и имитируя звук мотора, усиленно крутил баранку. Между тем фон Фирс прошел с официантом к кассе и расплатился своей платежной карточкой, поблагодарив официанта, сунув ему двадцати долларовую купюру в руку, вышел из ресторана…
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Плато Энладрильядо близ городка Сан- Клементе, возвышаемое на 2,3 тыс. метров над уровнем моря было приспособлено Райской Обителью под полигон с прилегающим к нему аэродромом. На аэродроме базальтовая площадка плато была специально выровнена и вымощена, чтобы убрать неровности, которые мешали бы посадке космических кораблей с других галактик. На полигоне испытывались новейшие вооружения и проводились тренировочные полеты. Обучаемые пилотированию летающих дисковых аппаратов получали тут начальные навыки вождения и умение ориентироваться в пространстве, что было важнейшим элементом в освоении управления. Дисколет, оснащенный чувствительной навигационной системой в доли секунды мог забросить не опытного пилота в прошлое или будущее в ту или иную точку необъятной Вселенной, где навсегда бесследно мог затеряться его след. Поэтому полигон служил хорошей школой для приобретения навыков пилотирования. Когда пилоты в совершенстве овладевали искусством пилотирования, начинались тренировки стрельбы по мишеням и ведение боев с вероятным противником, коим на текущий момент являлись Селениты.
На прилегающем к полигону аэродроме Райская Обитель принимала посланцев из других галактик, и отправлялись виманы для охраны Земли от нежелательных посещений. Селениты еще подпадали под Конвенцию дружественной цивилизации, и поэтому они могли свободно посещать Землю, их не трогали, так как упреждающий удар должен быть нанесен внезапно для максимальной ликвидации их замысла, поработить планету. Как известно планета Земля была создана Союзом Высокоразвитых цивилизаций Вселенной, объединенных в Коалицию, для воплощения на планете Человеческой расы. Это было связано с надвигающейся катастрофой Фаэтона и страшных последствий от этого для Марса. И вот теперь, когда Человечество худо- бедно начало свое развитие, раз в четыре года проводился Конгресс Коалиционных сил в столице Райской Обители под неизменным председательством Верховного Жреца Кшатр. И в эти дни полигон не был задействован, как тренировочная база, он служил для демонстрации новейших достижений цивилизаций в области космических аппаратов. Здесь велся интенсивный обмен опытом и знаниями в навигации, конструктивных особенностей, вооружению, исследованию и так далее.
Гостей принимали со всеми почестями. После прилета космического аппарата на аэродром плато его, в сопровождении почетного эскорта летающих виманов Райской Обители перемещали в внутреннюю полость Земли на принимающую взлетно- посадочную площадку. Лично встречал гостей. В один из таких Конгрессов на закрытом секретном совещании Кшатр и обратился за помощью к Коалиции. На Конгрессе он получил согласие с некоторыми оговорками, как например помощь заключалась в решении о передаче некоторых технологий Райской Обители с условием, что задачу Обитель решит своими силами. Кшатр, взвесив все за и против, согласился на предложенные условия. И началась интенсивная подготовка к борьбе с нависшей угрозой. Роботы пилоты отрабатывали программы военных действий с Селенитами на полигоне. Но по сравнению с огромными достоинствами в использовании роботов, в них был один недостаток, они не могли принимать самостоятельные решения. Так появился отряд разведчиков Гаринова и из Райских хранилищ были воспроизведены опытнейшие пилоты Дамиан, Эраст и Орест. Сейчас на полигоне отрабатывали приемы ведения войны и выполнению разведывательно-диверсионных задач на летающих аппаратах новейших конструкций отряд Гаринова и отряд Дамиана. Аппаратов этой конструкции еще не было у Селенитов, что давало существенное преимущество Райской Обители…
Коперник вел летающий диск с Гариновым, Кразимовым и Собиновым к выходу на внешнюю сторону Земли. Неизменное солнце светило также, как и на поверхности, и это вызывало у Собинова любопытное желание спросить у знающего Коперника:
- А скажите, Афанасий Петрович, как им удается имитировать рассветы и закаты, ведь это солнце стоит на месте, как электрическая лампочка?
- Созданный в Райской Обители над жилым комплексом защитный экран, имитирует этот эффект нашего Солнца. - Ответил Коперник.
- А Райская Обитель, это, что, какая- то организация? - не унимался Петр.
- Нет, как объяснили мне здесь, так называется весь этот подземный мир, и это уже организация ученых сконцентрированных в мегаполисе Райской Обители. Мегаполис огражден защитным полем и представляет собой целый космический корабль или если хотите, космический город. И может существовать сам по себе. Ему не страшны ни наводнения, ни катаклизмы, даже взрыв планеты не навредит этому вечному городу. Он так создан от времен зарождения разумной жизни во Вселенной и постоянно совершенствуется, используя проверенными миллиардами лет достижениями высокоразвитых цивилизаций Вселенной дабы предотвращать планетарные катастрофы и вести свою миссию в спасении разумной жизни на вверенной ему планете. - Философски изрек Коперник.
- Откуда у Вас такие сведения? - поинтересовался Гаринов.
- Когда меня вытащили из тела, и я не мог понять, что со мной и где я нахожусь, Верховный Жрец Кшатр объяснил мне, где я. Он также сказал мне, чего от меня ждут и зачем перевели меня в это состояние. Поверите, я так увлекся новыми возможностями, что просто не хотел возвращаться в свою телесную оболочку. Кшатр был вынужден искать помощи у моей Маши.
- А, что мне плел этот увалень фон Фирс, что она якобы в репродуктивном боксе? - спросил Леонид.
- Вы знаете, товарищи, что мне плели эти два паразита, фон Фирс и Его ничтожество Ареал! - сострил Коперник. - Это было сказано, чтобы запугать вас, вынудить к беспрекословному подчинению.
- Ну, а все- таки, что с Вашей женой? - спросил Гаринов.
- Она сейчас в моем теле.
- А беременность ее? - не отступал Гаринов.
- Вынашивает ее тело в репродуктивном боксе, еще осталось три месяца.
- Скажите, когда Маша Зарудная живет в Вашем теле, вы можете не возвращаться?
- Это не совсем так, но все, же существует какая- то связь, и могу продлить свое существование, вот в таком виде, пока мое тело двигается и живет, даже годы. Но мы с ней договорились, что рожать она будет в своем теле, а я вернусь туда через три месяца, когда наступит срок рожать Маше. Кшатр согласился на это только потому, что надо форсировать программу освоения боевых машин.
- Спасибо, Афанасий Петрович, теперь мы знаем, что тут нам ничего плохого не сделает никто. - Резюмировал Петр.
В это время за прозрачным куполом диска открылась потрясающая панорама плато. Над Землей ярко светило солнце. Горные вершины сверкали снежными остроконечными скалами, цепляющимися за облака. Над Чили был последний месяц осени, май.
- Какое сегодня число? - неожиданно спросил Леонид.
- Сегодня четвертое мая. - Ответил Коперник. - Я вчера интересовался прогнозом погоды на сегодня в связи с наступившим здесь сезоном дождей.
- И что? Где дожди? Их и близко здесь нет! - резюмировал Петр.
- Не скажите, Собинов! - отвечал Коперник! - по прогнозу погоды сегодня как раз должен быть сильный тропический ливень. Я хотел справиться о погоде у Фирса, чтобы отложить полеты, но по внутренней связи ответило вместо него само его ничтожество, оно сказало, что прогноз погоды врет, что завтра будет солнечный день и что график подготовки боевого подразделения Гаринова сорвать он не позволит. Я, конечно, не выношу этого Ареала, за его нервозно глуповатый сленг, и его нелюбовь к вопросам, особенно к тем, кто эти вопросы задает, ну и, чтобы поиграть немного на нервах, я спросил у него, где фон Фирс? На что он мне чуть ли не истерическим тоном выкрикнул, что он де его послал в неотложную командировку.
- А, Вы не уточняли, куда послал его Ареал? - вмешался Собинов. И Леонид не выдержал, чтобы не подзадорить товарищей: - И, что, далеко послал? - его юмор был услышан. В кабине раздался дружный хохот.
- Коперник, уточните, насколько времени запланирован сегодняшний полет? - серьезно спросил Гаринов.
- Этот полет ознакомительный. Я бы сказал экскурсия по окрестностям плато и обрисовка картины возможностей. Скажем так, что можно, а чего нельзя допускать в процессе будущих тренировок. - Лаконично ответил Афанасий Петрович. - Но самое главное это то, что, наконец, мы все вместе. Волею случая, провидения или черт знает еще как, а мы все же вместе…
- И это важно! - перехватил инициативу в свои руки Гаринов. Все притихли, стали внимательно слушать генерала.
- Первое, владея такой техникой, мы можем вернуть время испытания нашего отечественного дисколета и скорректировать программу, предупредить, тебя Леонид о возможных последствиях твоих самостоятельных полетов на Марс, и туда и сюда и во что это впоследствии выльется или, что с нами станет. Так?!
- И так, и не так! - сказал, мудрствуя, Коперник.
- Что, ты имеешь в виду?! - спросил Гаринов.
- В первых, политическая ситуация сложилась так, что новое правительство после выборов резко взяло курс на омоложение армии. Не прошло бы и двух недель, как Вас, Алексей Алексеевич, отправили бы в отставку. Что стало бы с Вами? Когда Вы привыкли к бурной и продуктивной деятельности. Бездеятельность ввергла бы Вас в рыбалку с непомерным употреблением спиртного и уже через год, два инфаркта сразили бы Вас.
- Между прочим, ты прав, Афанасий. Точно так все бы и произошло. - Хмуро ответил Гаринов.
Между тем диск подлетел к краю ровной площадки плато и приземлился. Отсюда с высоты открывалась потрясающая панорама красивейшей природы и манящих к горизонту далей. Люди, соскучившиеся по земной необъятности, наслаждались, молча этим буйством природы в такой редкостный для этого времени года солнечный день. Среди всеобщей тишины вдруг Петр сказал:
- Товарищи, мы же вырвались на свободу! А что нам мешает рвануть сейчас к нашим женам в Москву и хотя бы предупредить их, что мы вот живы и, что с нами все в полном порядке?
- Ну, в первых, нас никто не увидит и не услышит! В вторых, увидят только аморфное светящееся пятно нашего аппарата. Это до смерти напугает ваших жен. Надеюсь, вы этого не хотите? - Коперник обвел взглядом притихший экипаж дисколета. Все молчали.
- Ну, значит, молчание знак согласия. - Сказал он. - Итак, давайте вспомним, зачем мы здесь, и что от нас требуется?
- Давай, Афанасии, рассказывай, что мы можем творить с этой машиной и как ею управлять?
- Надо всегда помнить, что мы находимся в ином параллельном измерении, где законы этого мира отличны от нашего трехмерного материального. Поэтому я сейчас продемонстрирую вам это отличие.
С этими словами Коперник быстро пробежал кончиками пальцев по светящемуся экрану на пульте управления. Леонид вдруг очутился в одиночной кабине дисколета один. Перед ним был пульт управления, вся аппаратура кабины была на своих местах, кроме одного, не было кресел, в которых должны были быть его друзья, и кабина была выполнена на одного пилота. Кразимов с удивлением осмотрелся по сторонам. За кабиной дисколета, в котором он вдруг очутился, было три диска, как близнецы похожи один на другого. Но это длилось не долго. Спустя минуту, он снова очутился в кабине прежнего дисколета со всеми товарищами вместе. Коперник прояснил ситуацию:
- Это, возможность аппарата, порождать фантомы себе подобных. Вы все, каждый из вас, побывали в своих аналогах муляжах материнского аппарата. При ведении боевых действий, аппарат может порождать себе подобных бесконечное количество с целью отвлекающего маневра, чтобы запутать противника. Эти фантомы рождаются как мыльные пузыри и уводят противника за собой, в то самое время, когда основной аппарат находится в невидимом для врага пространстве. Таким образом, гоняясь за фантомами, противник поражается лучом, выпущенным из аппарата невидимки.
- Просто не верится, что такое может быть?! - восхищенно воскликнул Петр.
- Смею вас, товарищи, разочаровать. - Сказал вдруг Гаринов.
- Это почему же? - спросил Леонид, который уже прикидывал, как будет поражать дисколет противника.
- Судя по тому, что Селениты наделены очень высокоорганизованным интеллектом, они очень быстро сориентируются в этих извержениях фантомов и по исходящему лучу определят материнский аппарат, куда незамедлительно последует поражение.
- Что- верно- то верно. - Подтвердил Петр.
- Тут необходимое иное средство для борьбы с сильным противником. - Сказал Гаринов.
- Есть одно неоспоримое средство. - Сказал вдруг Коперник. - Я как- то высказал его Кшатру, но Жрец категорически запротестовал.
Все настороженно слушали, притихли. Коперник умолк, сосредоточенно размышлял.
- Да не тяни! - не сдержанный Петр подал голос. - Говори уж, раз начал!
- Так вот, когда я узнал, что аппарат - это еще и своеобразная машина времени, я предложил, уничтожить в прошлом Ареала, когда он еще замышлял свои опыты по созданию Селенита. Но нарвался на такой гнев Кшатр, что не рад был, что сказал это. Он тогда мне ответил, что это повлечет за собой цепную реакцию континуума, что придется расплачиваться иными средствами материального мира, какими, мы еще не знаем. И вообще не стоит лезть не в свое дело. Он на этом поставил жирную точку, и дал понять, что разговор окончен.
- Да- а! - протянул Леонид.
- Ну, что- то все- таки надо делать, ведь эти мыльные пузыри фантомов не дадут нам преимущества в войне! - резюмировал генерал…
Время за разговорами, соскучившимися по тесному общению товарищей, пролетело незаметно. Спохватились, когда уже было 4- ре часа дня по местному времени. Пора возвращаться на базу.
За кабиной дисколета небо стало затягиваться тяжелыми дождевыми тучами. Казалось солнечному дню приходит конец и все возвращается на круги своя.
- Пора, товарищи, домой! - объявил Коперник, манипулируя клавиатурой на экране пульта управления, он задавал программу полета в ручном режиме, стремясь максимально отодвинуть время возвращения в Райскую Обитель.
- Я буду управлять аппаратом вручную, покажу вам, что и это можно проделать с плазменным диском. - С этими словами он взял в обе руки штурвал, конструкцию с виду напоминающую полумесяц, закрепленный на рычаге управления с разноцветными кнопками на нем. Затем, нажал одну из кнопок на штурвале- полумесяце. Дисколет тут же взлетел и завис над плато на высоте метров с десять. С лева в низкой облачности прятались хребты Береговых Кордильер, внизу в сплошном дождевом мареве виднелись фермерские угодья, разбитые аккуратными насаждениями деревьев, отделяющих одно поле от другого. Диск спустился ниже и медленно двигался на высоте в двадцать, тридцать метров над землей в сторону Юга. Пассажиры- стажёры сидели тихо. Каждый был погружен в свои собственные мысли и переживания и думал о своем. Никому в этот, так называемый тренировочный полет и в голову не приходило позаботиться о приобретении навыка по управлению диском. Все восприняли этот учебный полет как” прогулочные часы”, как отдушину в подневольном существовании пленников Райской Обители.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Тяжелые свинцовые тучи нависли над просторами с обеих сторон автострады. Гор видно не было, из- за сплошные облачности там. И только рваное небо, сквозь которое пробивалось солнце, освещая своими лучами движущийся автострадой джип.
- Мама, посмотри, как красиво, везде идет дождь, а там, где мы едем, не идет. Как интересно.
- Да, Дима, я вижу. - Сонно отвечала Аня. Ее клонило ко сну, после сытного обеда и разности во времени хотелось спать. Анна Собинова крепко спала, один мальчик ерзал на заднем сидении джипа, высматривая по сторонам мелькавшие автомобили, грузовики, тягачи с грузами и все, что может привлечь любопытство в этом возрасте.
”Ареал, по- моему, что- то не доделал с погодой” - Подумалось Фирсу. -
«Приеду в Эдем, спрошу, что там происходит с этим”. - Самодовольно думалось ему.
Он вел свой джип, рассекая мелкие лужицы, не успевшие высохнуть за кратковременные просветы солнца на их пути.
”Вот уж этот Дима, так хорошо спала, разбудил- таки малыш” - думала Аня. Она скучала. Так хорошо вздремнуть уже никак не удавалось, хоть глаза слипались, страшно хотелось спать, но сон не шел. Чтобы хоть как- то скрасить скуку она решилась снова поспрашивать Фирса о Вилле Бавария. Аня взглянула на крупную фигуру гида, на огромные ручищи, крепко державшие руль джипа, поневоле мелькнула мысль:
«Вот бы такого в поле, сколько бы урожая мог бы вырастить, вспахивая плугом землю” - а вслух сказала: - Скажите, господин гид, а вообще, сколько жителей сейчас проживает в колонии Дигнидад?
- Ну, колония начиналась из трехсот переселенцев, и жили они в палатках, которые привезли с собой. Затем постепенно к ним стали присоединяться местные жители.
- И что же привлекало местное население?
- Желание заработать. - Ничуть не смущаясь, ответил Фирс.
- Я рылась в Интернете и прочла много негативной информации о колонии. Что якобы там использовался рабский труд местного населения. Вы же говорите совсем другое?
”Как же ей объяснишь, когда Интернет пестрит не только информацией, но и дезинформацией”! - подумав так, Фирс сказал: - Ну, вот, например, возьмем меня. Я вырос в колонии вполне респектабельным молодым человеком. А меня лет двадцать девять подобрали на улице в Сантьяго. Мои приемные родители говорили мне, что родила меня какая- то туристка из Европы из очень богатой семьи. Оставила на попечение одного метрдотеля с кругленькой суммой денег. Он, конечно, заботился за мальчиком. А вот когда мне исполнилось четыре года, он внезапно скончался, успел- таки сдать меня сюда в Дигнидад. Он оставил бумагу, в которой значилось, что я имею право наследовать титул барона и носить приставку” фон”, что зовут меня Фирс и все.
- А о родителях хоть что ни будь известно? - с жаром участия спросила Аня.
- К сожалению, ничего.
- Как жаль. Все же родные родители больше значат в жизни, чем приемные.
- Меня воспитывала здесь одна престарелая пара, у которой погибли два сына на Восточном фронте. К сожалению, они тоже уже умерли, когда мне исполнилось всего двенадцать лет. Тут в Дигнидад есть хороший детский сад, для местных детей, школа, католическая церковь, гостиница, гостеприимное население колонии скоро все сами увидите. Ну, вообще, когда я окончил школу, меня отправили учиться в Германию в университет. Я окончил Берлинский университет, и получил образование магистра физико- математических наук, затем вернулся в колонию, так как колония платила за мое образование. И вот я живу и работаю в Дигнидад и очень этим доволен, а работа гида меня очень удовлетворяет, так как прибыли Дигнидад от туристов, особенно в летний сезон не малые.
Аня подумала: - ” Тогда почему в распоряжении гида не микроавтобус, а этот похожий на броневик- вездеход, джип?»
Далее ехали молча. За окнами джипа мелькали поселки, отдельные угодья фермеров, поля залиты водой, от беспрерывных дождей, блестели в лучах прорывающегося сквозь тучи солнца. От этого воздух, очищенный дождем, был свеж и насыщен незнакомыми ароматами чужой природы и воздухом гор.
Город Талька, как- то неожиданно появился на пути. Справа и слева фешенебельными зданиями и жилыми домами. Этот головной город с одноименным названием провинции Талька.
- Нам еще ехать сто двадцать пять километров по серпантину в горы к Дигнидад. Там потрясающе красивые места. Умопомрачающая природа, особенно в солнечные дни.
- Мы так устали. Да еще эта смена часового пояса. Ведь когда у нас ночь тут день, страшно хочется спать. Анна я права?!
Анна открыла глаза, некоторое время не могла понять, где она и что с ней. Затем включилась и подтвердила, энергично кивая головой:
- Да, да! Есть смысл еще переночевать в этом городе, как он кстати называется?
- Талька, Талька! Это древне индейское название местных индейцев, которые здесь жили с незапамятных времен. - Учтиво ответил Фирс.
- Итак, дамы, если вы решили переночевать, то отели этого городка в вашем распоряжении. - Сообщил Фирс.
- Давайте остановимся, в отеле, что дешевле! - предложила Собинова.
- Да общим в этом нет никакого резона. - Авторитетно заявил фон Фирс. - Дигнидад все оплатила, так как туристические путевки перекрыли ваши расходы. В Чили все намного качественнее и намного дешевле, чем в Европе. Так что четырех звездочный отель, которых здесь несколько, мы выберем, проедем по городу и подберем.
И он съехал на проспект Сан Мигель, ведущий в город. Климат в этих местах умеренный и ничем не отличается от климата в Сантьяго. Было уже 4 часа дня по местному времени, когда джип съехал из автострады. Солнце успело спрятаться за тучи. Сплошная облачность укрыла небо. Накрапывал дождь, и вскоре хлынул, как из ведра, заливая асфальт шоссе, тротуары и дома. Они двигались по проспекту города в направлении улицы Сан Пабло, ведшей к шоссе 23 Орьенте, на котором был расположен четырех звездочный Отель Diego De Almagro, где фон Фирс заранее приготовил номер с прослушивающими и видео устройствами, чтобы быть в курсе всего того, о чем говорят его подопечные и что планируют. Из подслушанной информации гостиничного номера в Сантьяго ему стало известно, что наивные путешественницы не о чем не догадываются и что являются абсолютно безобидными” овечками”, которым можно рассказывать разные сказки, и они будут в эти сказки верить. Фирс на основании своих выводов выстроил диалог и поведение в отношении туристок и даже сыграл роль влюбленности. Про себя отметив, что Собинова поверила в его искренние чувства, питавшие якобы он Фирс к Ане Кразимовой. В отношение же малыша, тут он не смог совладать с собой. Все же жизнь без отца с матерью давали о себе знать и чисто человеческие чувства, проснувшиеся в нем, овладевали непонятной тягой отцовства. Ему вдруг захотелось иметь вот такого же сына. Воспитывать его, дарить подарки, отмечать дни рождения и везде бывать с ним, помогая ему вступать во взрослые годы советами и наставлениями, быть опорой во всем, а главное быть его другом и надежным тылом, где бы его сын мог всегда укрыться от невзгод этого огромного мира…
Джип вскоре остановился у парадного входа. Швейцар в красной форме, под стать генералу, быстро подошел к подъехавшему джипу, не опуская зонтика, по которому барабанили крупные капли дождя. И тряся окладистой черной, как смоль бородой, заговорил по- испански. Аня уловила в этом низком басистом говоре повторяющееся имя фон Фирс и еще несколько знакомых только уже испанских фраз, отметив про себя, что гида здесь явно ждали. И что к чему же тогда было ему говорить о том, что подходящий отель найдем, проехавшись по городу, это никак не подходило к увиденной сцене встречи фон Фирса со швейцаром, так, как будто только что ненадолго расставшимися родственниками. Аня, проясняя ситуацию, спросила:
- Господин Фирс, а скажите- ка, пожалуйста, как это понимать, что вы обещали искать по городу подходящий отель, и вдруг привезли нас сюда?!
Фирс, недолго думая, ответил:
- Это я сказал так, чтобы приготовить Вам сюрприз. Так как я ждал ваш приезд и подготовился к нему. Для вас здесь забронирован номер и определен столик для обедов в ресторане. Так, что устраивайтесь и приходите к семнадцати часам, где накрытый стол будет уже ждать вас в этом уютном ресторане.
С обворожительной улыбкой ответил Фирс, старательно косивший под гида. Аня повернулась к Собиновой:
- Пошли, нас оказывается, тут уже давно ждали.
- Ну, так это и к лучшему не на дикие же места мы покупали путевки, ввалив такие бабки! - философски заметила Анна. Женщины визжа, бросились под дождем в парадный вход в отель. Фон Фирс, неторопливо старательно укрываемый огромны зонтиком швейцара, нес в одной руке три рюкзака с вещами туристок, а между швейцаром и ним бежал Дима. В фойе отеля, Фирс передал швейцару ключи от машины.
- Я оставлю их у администратора. - Сказал тот, и удалился отводить джип в гараж отеля. Фирс пригласил женщин к стойке администратора:
- Подойдите, пожалуйста, сюда, надо оформить вас.
Женщины передали администратору свои паспорта, показали путевки и получили ключи от номера. И снова, как и в отеле в Сантьяго их номер располагался на третьем этаже. В своей комнате Анна, уселась на диван гостиной трехкомнатного номера и стала рассуждать:
- Я вот ехала и спала почти всю дорогу и все равно уже мне понадобится подъемный кран, чтоб сдвинуться с места. Я не пойду на ужин. Сейчас умоюсь и пойду спать.
- Да ничего страшного. Ресторан этот работает почти круглые сутки. - Сказала Аня. - Я сейчас скажу гиду, что мы к часам эдак к десяти вечера подойдем перекусить. Идет, Анна?!
- Если я проснусь. - С этими словами она встала и удалилась в ванную комнату. Вскоре оттуда послышались характерные звуки раскладываемых вещей, и затем шум струящейся из кранов воды. А Кразимова набрала номер мобильного телефона гида на своем мобильном. Знакомый голос Фирса спросил:
- Да, я Вас слушаю?
- Это Кразимова Вас беспокоит. Я вот по какому вопросу, не могли бы Вы, господин Фирс отложить наше посещение ресторана, Покрайней мере до вечера.
- А то- то случилось?
- Да нет, мы просто устали с дороги, хотим привести себя в порядок, чтобы посидеть, как следует вечером.
- Нет никаких проблем в этом. Давайте сделаем так, я вечером Вам перезвоню, справлюсь, пойдете вы в ресторан или нет, хорошо?!
- Идет! До вечера, господин Фирс спасибо!
- До вечера!
Фирс, наблюдавший на видео за Аней, криво улыбнулся, и стал подсматривать с алчностью маньяка, как Аня раздевалась в своем номере, меняя нижнее белье. Не переставая восхищаться ее красиво сложенной фигурой с длинными ровными ногами и каштановым водопадом вьющихся волос, мягкой пушистостью укрывающих обнаженные плечи.
Женщины проспали до утра. Фирс, наблюдавший за ними, не стал их будить ив ресторан он ушел ужинать один. Там он предупредил администратора, чтобы стол накрыли на четверых к девяти утра, на что администратор ответила:
- Господин фон Фирс, мы открываемся в одиннадцать.
- А услуга для тех, кто уезжает в походы по достопримечательным местам?! - настойчиво наседал на черноглазую индианку- администратора Фирс.
- Так с этого надо было и начинать. Я дам распоряжение, и вашу команду накормит дежурный официант. Озвучьте, пожалуйста, меню. С вечера все будет приготовлено и утром ему останется только разогреть в микроволновой печке и подать уже готовый завтрак на стол.
Фирс поблагодарил администратора, огласил список блюд и дал ей двадцать долларов чаевых. Обрадованная администратор расплылась в белоснежной улыбке, и в свою очередь поблагодарила Фирса за чаевые, удалилась…
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
- Ареал, сын мой, что с нашим передовым отрядом Гаринова? - сидя в своем просторном кабинете, спрашивал Тео. Ареал в неизменном своем красном плаще, стоял перед Тео, как провинившейся школьник перед строгим учителем, стал отвечать, выдавливая слова, как застывшую зубную пасту из тюбика:
- Не нравится мне Ваша затея с этим отрядом Гаринова. - Опустив глаза, пробурчал Ареал.
- Не тебе решать, что мне нравиться, а что нет! Отвечай?! - с железными нотками в голосе, делая ударение на последнем слове, сказал Кшатр.
- Они прошли ускоренный курс, Ваши пилоты провели с ними учебные бои и блистательно. Отряд Гаринова, настигал и поражал опытнейших Ваших бойцов.
- Как так это могло произойти?! Чтобы Дамиана, Эраста и Ореста?! Нет, что- то мне не очень- то вериться в их неуязвимость?
- Да очень просто. С этими фантомами. Когда диск вдруг превращается в три сразу абсолютно одинаковые машины, разлетающиеся в разные стороны и при этом основной пилотируемый диск, остается невидимым и спокойно без всяких маневров и фигур высшего пилотажа из своего невидимого пространства расстреливает диск противника, то это уже не бой, а простое банальное убийство из-за угла.
- Мне не надо давать оценки действиям Гаринова, мне необходимо знать степень их готовности к войне?!
- На девятый день они полностью готовы. Это очень способные ученики и на них можно положиться.
- Меня волнует их живучесть. Ведь прошло девять дней. Для восстановления их работоспособности необходимо вернуть их в тела и дать им время на это и только после этого начать разведывательную операцию против Селенитов. - Высказался Кшатр.
- Да, отец, Вы как всегда правы. Но здесь в Обители они не смогут приобрести прежнюю форму.
- Что ты предлагаешь?
- Я предлагаю вернуть их в привычную обстановку, и для этого как нигде подходит наша подшефная колония Дигнидад.
- Ты даешь себе отчет в этом, а не выйдет так, что эти опытные военные просто сбегут.
- Отец, не говорите таких вещей. Я предусмотрел этот вариант, и доставил в колонию их жен, и даже Кразимова прибыла сюда с пятилетним сыном.
- Это разумный ход. На родине их не ждут, а в Дигнидад, в кругу своих семей, восстановление пройдет качественней и намного эффективней. Ты, сын, этим меня порадовал, молодец.
- Рад служить Райской Обители.
- Иди, выполняй и помни на все про все тебе десять дней.
- Да, отец.
Ареал, закрыв глаза плащом от ослепляющей яркой вспышки, сопровождающей телепортацию, исчез. Кшатр удалился в свою резиденцию лифтом в стене кабинета.
Ареал появился в спортивном зале перед Кечо, занимавшемся утренней разминкой.
- Приветствую Вас Ваше Высочество! - завидев появившегося Ареала, громко выкрикнул тренер. Он был в спортивном костюме и легких кожаных тапочках.
- Веди меня к ним!
- В комнату Гаринова?!
- Туда где они обычно разбирают полеты и подводят итоги.
- Значит к Гаринову. Но Вам, Ваше Высочество, необходимо надеть специальные очки, чтобы видеть их. - С этими словами Кечо подошел к шкафу у стены и вынул оттуда очки в золотой оправе.
- Давай? - коротко сказал Ареал. - И пошли!
В комнате Гаринова собрались все. Здесь уже был Коперник. Его цветущему облику завидовали все, так как на девятый день память угасала и не могла уже воссоздавать полноценные тела присутствующих. У Гаринова отсутствовали обе руки. Когда он подходил к столу, за чем- нибудь, вдруг исчезала, какая ни будь из ног, и появлялась рука, которой он брал со стола необходимую вещь. Затем рука исчезала, а взятая вещь маячила перед Гариновым, словно он держал ее в руке.
Такое происходило со всеми, кроме Коперника. Это действовало на психику и удручало присутствующих Собинова и Кразимова, которые постепенно лишались своих рук и ног.
Когда Ареал с Кечо вошли в комнату Гаринова, там кроме голых стен Верховная Личность не увидел ничего. Ареал вопросительно с обычным недовольством взглянул на тренера испепеляющим взглядом Василиска. Кечо без слов понял, в чем речь, и тут же выпалил скороговоркой:
- Ваше Высочество наденьте очки, будете все видеть и все слышать!!
Ареал нервно вытащил из нагрудного кармана очки, надел на переносье золотую оправу. Сквозь стекла очков перед ним вдруг появилась обставленная меблированная комната, где у окна стоял стол с различными принадлежностями и нелицеприятная картина собравшихся инвалидов. Увиденная картина повергала в шок. Но, быстро сообразив, что перед ним нормальное явление он сразу, же приступил к делу:
- Господа, вы на славу потрудились. Теперь у вас будет небольшой отпуск для восстановления сил и вашего внешнего вида в этом измерении. Поэтому мы возвращаем вас в ваши тела. Всем все понятно?!
- Не совсем, Ваше Высочество? - сказал Гаринов.
- Я Вас слушаю? - высоко задрав подбородок, высокомерно спросил Ареал.
- Ваше Высочество, Вы сказали, что мы получим небольшой отпуск. Можно узнать, где мы будем проводить этот отпуск?!
- Не все сразу! Вас в отпуске будет курировать фон Фирс. Он определить место отдыха. Могу сказать лишь только то, что это будет на поверхности Земли в привычной для вас обстановке и для ваших организмов. Вам все понятно?!
- Так точно, Ваше Высочество! - за всех ответил Гаринов.
Ареал, закрыв глаза плащом, исчез. Кечо приступил к своим обязанностям:
- Итак, господа следуйте за мной.
Он провел их к знакомому аппарату и переместил в хранилище. Затем, манипулируя у пульта управления капсул, внедрил каждого в его тело и включил систему оживления. Леонид ощутил себя в прозрачном цилиндре. К нему вернулось сознание. Руки и ноги были тяжелы, словно налиты свинцом, в висках пульсировала кровь, отдаваясь в голове ударами звонящего колокола. Такого он не ощущал даже тогда, когда возвращался из далекого космического полета. Он стал осматривать крышку цилиндра, которая стала подниматься. Леонид сделал попытку встать. Это ему не удавалось. Тело было ватным и тяжелым. Он снова попытался встать, бесполезно. Внезапно он увидел Кечо:
- Здравствуйте, Кразимов! - с не свойственной вежливостью поздоровался тренер. - Я сделаю Вам стимулирующий укол, чтобы вы смогли двигаться.
- Простите. - С трудом выговорил Леонид! - А что это за укол?
- О! Вы уже говорите, значит, будет все в порядке. Не волнуйтесь, это стимулятор, привыкания никакого.
С этими словами Кечо взял обессилевшую руку Кразимова и промыв место укола ватным тампоном, смоченным в спирту, ввел шприцом жидкость стимулятора, сказав при этом:
- Лекарство вводится старым способом, так как организм должен ощутить себя в функциональном состоянии, при котором и болевые ощущения, и все прочие функции должны быть восстановлены как можно быстрее.
Леонид стал чувствовать, что силы возвращаются к нему. Новый прилив сил был стремителен и приятен до такой степени, что он не заметил, как от него отошел тренер. А Кечо тем временем делал укол Петру Собинову и далее Гаринову.
Вскоре все трое стояли у своих капсул, покачиваясь на дрожащих ногах.
- А теперь следуйте за мной! - уже твердым голосом приказал, тренер. Поддерживая друг друга, на дрожащих ногах, друзья поплелись следом за Кечо. С трудом взобрались в аппарат перемещения и там расселись по креслам.
- Пристегнитесь! - скомандовал тренер.
- Это зачем еще?! - не выдержал Гаринов, привыкший к уважительному обращению с ним в тонком мире.
- Вы, Гаринов, забываетесь, с кем имеете дело?! - на повышенных тонах начал диалог Кечо.
- А Вы, господин тренер, не пугайте меня! Я, таких как Вы, штыбздиков, видел и не одного за время моей службы. В доблестных вооруженных силах России всегда они знали и находили свое место. - Пошел в атаку генерал. Его карие глаза налились кровью, и по всему было видно, что генерал отступать, не намерен. Его подчиненные с тревожным любопытством и уважением, смотрели в ожидании, чем же в конце то концов окончится эта вспыхнувшая так неожиданно перепалка.
- Вы знаете, господин генерал! - начал Кечо, чеканя каждое слово, - Если бы не война, я бы Вас в пыль стер и развеял эту никчемную пыль над Антарктидой. Но, вот в чем загвоздка, Вы нам нужны!
- А Вы, господин тренер, нам вообще ник селу ни к городу, по правде говоря, как пятое колесо в телеге, путаетесь под ногами и мешаете. Вообще с Вас, господин тренер, как с козла молока, никакой пользы.
Гаринова от задетого самолюбия уже не знал, что говорил. Взбешенный Кечо, начал истерически орать:
- В карцер! Вы у меня пойдете все в карцер, вместо отдыха! Как только прибудем на базу, я вас всех отправлю туда!
- Зачем же всех?! - стал дразнить Кечо расхрабрившийся генерал. - Они- то причем, это наша с Вами игра!
Но Кечо не отвечал. Он лишь злобно сопел, готовя аппарат к перемещению в трехмерное пространство. Когда спустя минуту, аппарат возник в сиянии среди спортивного зала, Кечо вылез первым из кабины и растаял в воздухе. Он, как и Ареал владел приемами телепортации. Появившись в апартаментах Ареала, который в это время с жадностью целовал пухлые губы красивой мулатки, Кечо вскричал:
- Ваше Высочество, Вы должны наказать этого хама Гаринова!
- Как ты посмел без предупреждения вламываться в мои покои?!
Мулатка, на ходу поправляя платье, выбежала из комнаты. Ареал кипел от гнева:
- Трое суток карцера! Пошел вон! - он кричал на Кечо, топая двумя ногами. Белые оборки на ночной рубашке Ареала, запрыгали на нем, как на заведенной кукле. Испуганный Кечо, быстро исчез, оставляя за собой густой запах озона. Он появился в кабинете Кшатр. Верховный Жрец в это время перебирал бумаги из своего старинного архива.
- Знаю, знаю, с чем пожаловал? Можешь не рассказывать. - Опередил его Кшатр.
- И что мне делать в этой ситуации? - ничуть не смущаясь, тому, что Верховный Жрец знает все, он задал этот вопрос.
- А ничего. - Спокойно ответил Кшатр. - Иди, сын мой, и передай отряд Гаринова и Коперника с женой на попечение фон Фирса. Да, кстати он, завтра, прибудет сюда и встретится с тобой, я ему передам, чтобы он принял людей от тебя. Да, и как прошел обмен у Коперника и его жены?
- С ними все в порядке! Я им еще раньше произвел обмен! - хлопая, почти обезумевшими от негодования глазами, выпалил Кечо, удивляясь спокойствию Верховного Жреца.
- Да, и чтобы ни одного волоса не упало с головы бойцов отряда Гаринова, да и с Коперника и его жены тоже! Ты меня понял?!
- Так точно, Ваше Верховенство!
- Ну, иди!
Кечо исчез. Он был удручен. И возникнув в своей резиденции, он вынул начатую бутылку французского коньяка двухсотлетней выдержки, и, вынув зубами пробку, выпил содержимое до дна, с горлышка, не закусывая. Захмелев, в одежде свалился на постель и крепко уснул, тяжелым паяным и тревожным сном.
А Кшатр, тем временем, просмотрев старинные архивы, задумался:
”Надо же, какие они все- таки преданные воины!» - Сделал заключение Верховный Жрец, просмотрев донесения Дамиана, о ходе операций на планете Земля по внедрению переселенческой программы марсиан. Затем, по волновой связи” Телепат”, вызвал его на связь. Дамиан в это время размышлял над схемой боев с Селенитами, в которые они должны будут вступить со дня на день. В его мозгу раздался позывной Кшатр, и мысль о вызове включилась в сознании: - « Это я, Верховный! Немедленно со своей командой ко мне!»
Дамиан только и успел, что ответить:
«Есть!» - И еще через десять минут, все трое стояли в кабинете перед Кшатр. Жрец внимательно осматривал пилотов. Крепкий и высокий рост Дамиана, подчеркивал его уверенный вид. Эраст, сухощавый правильно сложенный был чуть ниже Дамиана. Его широкие плечи и стройная фигура, как у танцовщика балета, придавали ему изящную мужскую красоту, а твердый взгляд, закаленного в боях воина.
Орест же был высок и строен. Он был старше на лет пять своих товарищей. Орлиный профиль, придавал ему прямой нос с горбинкой и вытянутое лицо с огромными карими, почти черными глазами, хранили искристую чувственность и наивность одновременно. Но, как это было обманчиво. Его характер, мягкий, порой искренне нежный, вводил в заблуждение любого или любую доверившуюся ему душу. Окружив своим вниманием, Орест наносил сокрушительный удар, безжалостно уничтожая доверившегося ему человека. Это было его оружие. Этим оружием он часто сокрушал врагов Дамиана и Эраста, добиваясь их доверия. И доверие пришло, которым Орест дорожил превыше всего, даже больше собственной жизни.
- Я вызвал вас по неотложному делу. Наши станции слежения за Луной не обнаруживают в последнее время никаких сигналов со стороны Селенитов. Впечатление складывается не из приятных. Они как будто, что- то замыслили. Исчезли из эфира, из области наблюдателей из поверхности Луны. Необходимо разобраться в этом и выяснить все о явлении исчезновения. Вам задача ясна?
- Так точно, Ваше Верховенство! Мы готовы! - ответил за всех Дамиан.
- Не буду вас учить, что делать. Вы лучше меня знаете все, что необходимо. Поэтому желаю вам успехов. На всю операцию отвожу сутки. Завтра жду вас троих у меня в кабинете с докладом. Задача ясна?!
- Так точно, Ваше Верховенство! - отчеканил Дамиан.
- Можете быть свободными!
- Есть! - ответили все дружно. По- военному повернулись кругом и удалились.
Кшатр остался сидеть в своем кабинете за рабочим столом. Вздохнул, и снова погрузился в чтение бумаг. Он предпочитал разбирать архивы. Бумаги возвращали его в то далекое доисторическое время, когда на Марсе только зарождалась жизнь. Он был молод и дерзок. И порой шел не благоприятными стезями, достигая своей намеченной цели. Хоть эти архивы давно были продублированы на электронных носителях, но в подлинниках он находил, то неуловимое открывающиеся течение времен, чего нет в строчках клинописи высвечиваемой на экранах мониторов…
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Поверхность, изрытая кратерами, покрытая слоем серой пыли предстает перед взором наблюдателя, безжизненной пустыней. Особенно это бросается в глаза там, на стыке черного неба с поверхностью. Очерчены рваными краями скал, выделяются огромные кратеры, по мере приближения к поверхности все увеличиваясь в размерах. На самой поверхности в глубоком космическом вакууме гравитационная сила всего 25% земной. Температура днем на солнце раскаляет поверхность до 190 градусов по Цельсию. Ночью же она падает до 270 - ти градусов.
Безмолвная и жуткая тишина глубокого вакуума царствует здесь. В вакууме не слышно ни стука падения, ни удара о поверхность метеорита. Здесь не веет, лаская щеки мягкий ветерок, ни страшный ураган, взметающий облака песка. Лишь мертвая тишина да серый однообразный пейзаж безжизненной пустыни кругом до самого горизонта. Три дисколета появились в черноте неба над поверхностью. Строй дисков в правильном треугольнике двигался синхронно, приближаясь. У самой поверхности строй рассыпался. Диски разлетелись друг от друга на расстояние довольно большое, такое, что от головного два остальных можно было отличить в виде светящихся точек. Пилоты поддерживали связь по рации. Боевые виманы были выполнены для перемещений только в материальном мире и не могли исчезать и менять форму. Их функции хоть и были ограниченны, но остались перемещения в пространстве практически мгновенно, если того требовала ситуация. Теперь каждый из них обследовал вверенный ему участок самостоятельно, делясь увиденным с ведомым. Каждый из виманов то приближался к поверхности, то взмывал ввысь, как бы дразня мертвую поверхность, высматривая там хоть какие- то признаки искомого. Однообразный пейзаж. Чернота провалов, закрытых тенью от рваных валов края, да серая почти слепящая поверхность скал, вот и все. В наушниках у ведомого командира зазвучал голос:
- Докладывает Эраст! Признаков никаких!
- Орест на связи! Ничего!
- Слушай мою команду! - передал ведущий. - Производим высадку! Каждый в свой район. Будьте осторожны!
Диски медленно, как бы крадучись, приблизились к поверхности. Каждый выбрал себе и облюбовал свой кратер, надеясь обнаружить там вход в подземелье Селенитов. Дамиан опустил машину у самой” юрты”, которую высмотрел в середине привлекшего внимание кратера. Он осторожно приблизил диск к сооружению. Сделал круг над ним. Затем, увидев открытый зияющий чернотой прямоугольник входа, опустил аппарат перед ним. Не выходя из диска, прощупал через отверстие входа внутренность сооружения лучом. Внутри признаков движения нет. Визуальный осмотр ничего не дал. Он выбрался из диска, спрыгнув из выдвижной лесенки на поверхность и оставляя четкие следы в серой муке пылевого слоя, прошел к отверстию входа. Фонарем посветил внутрь сооружения. Луч выхватил туннель с блестевшими полировкой поверхностями стен. Туннель уходил глубоко под уклоном градусов 30- 25 к поверхности. В наушниках скафандра раздался щелчок, знакомый голос сказал:
- Эраст на связи!
- Слушаю!
- Обнаружил нору! Селенитов нет!
Орест повторил почти тоже.
- Давайте, двигайтесь вниз. В случае чего, немедленно докладывать!
- Есть! - почти хором отозвались пилоты.
Дамиан двигался осторожно, контролируя каждый шаг в туннеле. Пройдя шагов 100 - 120, примерно так он определил свое продвижение, резкий поворот тоннеля вправо, озадачил пилота. Товарищей слышно не было, так как уход вглубь подземелья глушил радиосвязь. Он остановился в раздумье. Затем вынул из наружного кармана смотровой перископ на фотопроводящих волокнах и осторожно задвинул его за поворот тоннеля. Стал наблюдать в окуляры, прислонив к прозрачному шлему скафандра. Туннель за поворотом длился еще на сотню метров и в конце мерцал желтоватый отблеск света. Селенитов нигде не было, да и тревожной сигнализации не наблюдалось. Он просканировал поверхность, лучевым определителем минных полей, переключив обзор перископа на поиск. В окулярах высветился сигнал” БЕЗОПАСНО”. Сложив перископ и упрятав в карман скафандра, Дамиан смело шагнул за поворот и двинулся к свету. Туннель заканчивался просторной и освещенной залой. Подойдя ближе к входу в залу, Дамиан заметил какую- то тень, мелькнувшую там. Он быстро, почти машинально выхватил лучемет. Выдвинув оружие впереди себя, держа его в правой руке, он на всякий случай пробежал глазами по датчику заряда, там, на миниатюрном экране светилась зеленая полоска, подсказывающая, что оружие готово к бою и всецело заряжено. Он остановился у входа, стал внимательно рассматривать зал, выполненный в виде цирка с полукруглыми лавками- сидениями, разбитыми проходами на сектора. Снова заметив мелькнувшую тень, быстро дал залп в том направлении. Луч, выпущенный из оружия, в дребезги разнес периферию лавки, разметав осколки в разные стороны, и открыл спрятавшуюся там фигуру космонавта. Дамиан узнал в нем скафандр Эраста. В наушниках раздались нелицеприятные слова Эраста, затем он внятно выкрикнул:
- Какого черта, Дамиан?!
- Я тебя принял за Селенита, извини!
- А, что очень похоже?!
В это время в залу вошел Орест. Он, молча, слушал диалог друзей, наблюдая за Селенитом, медленно передвигающимся по залу в сторону разговаривающих. У всех в мозгу вдруг замелькали слова:
- Не применяйте оружия! Я последний из живых, мои дни сочтены!
Услышав эти слова, все стали наблюдать за фигурой Селенита, двигающегося на четвереньках, так как идти вертикально он уже не мог.
Дамиан в целях безопасности приказал:
- Эраст, Орест, немедленно в туннели! Это приказ! Говорить буду я!
Селенит был слаб. Но, не смотря на его вялые движения облик, внушал страх. Словно исчадие ада выползло на свет Божий. Ракоподобное существо двигалось в сторону Дамиана. Его блестевшее, как полированный черный гранит, тело, двигалось на шести конечностях. Головой он бороздил выложенный черно- белыми плитами пол, продвигаясь все ближе и ближе. Дамиан обратился к Селениту:
- Если Вы меня слышите, то остановитесь! - рассчитав безопасное расстояние. В двадцати шагах от космонавта Селенит замер. В мозгу Дамиана промелькнула мысль- ответ Селенита:
- Да! Я Вас понимаю! Мы давно уже освоили телепатическую связь.
- Говорите, что Вы хотите нам сообщить?! - твердо сказал Дамиан.
- Наш Ареал создал нас путем генной инженерии скрестил невозможное. В результате наш вид оказался не в состоянии продолжить эволюцию и быстро утратил способность к самовоспроизведению. После вспышки дето рождаемости в третьем поколении мы не можем больше зачать ни одного детеныша. Мы вымерли. Я последний, кто дожил до этого мгновения, чтобы умереть не врагами, а помочь Вам примером на нашем горьком опыте не делать больше таких антигуманных попыток создать совершенный организм. Самый совершенный организм - это Человек!
Дамиан внимательно фиксировал каждое слово на телепатическое записывающее устройство мысленных посланий Селенита. Движения все были засняты им на видео. Он продолжал слушать Селенита. Но на последнем слове «Человек!» он замолчал, не проронив ни звука.
Дамиан постоял еще немного, наблюдая за неподвижной фигурой, затем медленно приблизился. Потрогал его за твердый, как панцирь, бок. Осторожно поддел рукой за капюшон и перевернул на спину. Впечатление складывалось такое, что Селенит мертв. Дамиан постоял еще немного возле трупа, размышляя над полученной информацией.
«Если правда все, что он тут наговорил, то возникает вопрос, а куда они подевали трупы?!»
Не найдя ответа на свой вопрос, он передал:
- А ну ка все ко мне!
Эраст и Орест не заставили себя долго ждать.
- Слушай мою команду! Обстоятельства изменились! Больше нам тут никто не угрожает! Для завершения нашей миссии, прошу вас друзья, обследовать каждый закоулок в этом подземном городе! Фиксируйте все, чтобы можно было сделать полный отчет экспедиции! Вам все понятно?!
- Так точно, командир! - хором ответили пилоты…
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Дамиан и его друзья вошли к Верховному Жрецу Райской Обители с донесением о проведенной экспедиции на Луну, поздоровались, застыв в ожидании у двери. Как обычно, Кшатр сидел за своим рабочим столом, который скорее походил на пульт управление космическим кораблем, чем на обыкновенный кабинетный стол. Напичканный всевозможной аппаратурой стол из подсвечивающийся столешниц зеленоватым приятным для глаз светом сквозь прозрачность, которой проступали различные разноцветные квадратики командных программ, управлял всей империей, созданной Кшатром за века. Серые, выцветшие глаза Кшатр, смотрели спокойным взглядом из- под нависших седых бровей на атлетическую фигуру командира боевого отряда. На его спутников, которые скромно стояли у дверей в почтительном ожидании.
- Докладывай! - Сказал Верховный Жрец, обращаясь к Дамиану и, не тратя времени на приветствие. Дамиан молча, достал из нагрудного кармана кожаной куртки миниатюрный диск, в прозрачной пластмассовой упаковке. Подошел к Кшатру и положил на стол со словами:
- Здесь полный отчет о том, что мы там обследовали, а также телепатическая запись рассказа Селенита. - Сказав, отошел к двери на свое место.
Кшатр, кивнув головой, взял упаковку. Открыл. Достал блестящий круглый предмет величиной с российскую рублевую монету. Повертел диск в руках, затем бросил на стол. Мгновенно над столом возник и замерцал экран, на котором появилось изображение освещенного помещения в виде цирка и три космонавта в скафандрах. Люди были чем- то озабочены. Они, жестикулируя, спорили, о чем был спор, слышно не было, так как эта часть записи шла в режиме телепатической записи. Вдруг раздались, какие- то звуки, похожие на нежное воркование лебедей. Камера записывающего устройства переместилась на движущую фигуру Селенита по шахматной мозаике пола. Программа переводчик стала переводить этот воркующий писк, складывая в предложения слова. После всего, что сказал Селенит слабеющими телепатическими импульсами, на экране стали возникать покинутые подлунные города. Улицы и дома, зеленые лужайки парков. Деревья, высаженные вдоль дорог и клумбы с цветами. Глаза Кшатр выразили удивление. Дамиан прокомментировал увиденное Верховным Жрецом:
- Эти деревья, цветы и лужайки, бутафория. В вакууме ничто не растет.
- Так вот почему они рвались захватить Землю?! - Не сдержал своих эмоций Кшатр. Ему было жаль Селенитов. Жаль, что в их обществе победили захватнические устремления. И одновременно он корил Ареала, что тот допустил создание этих существ. Прослушав всю запись, он сказал:
- Знаешь, Дамиан, мне кажется, что они разыграли перед вами эту сценку, чтобы усыпить вашу бдительность. А сейчас застыли в своем мире на планете наскоро созданной и готовят вторжение.
- Ваше Верховенство, это было бы так, если бы мы не побывали на их планете. Но там мы ничего не нашли, кроме удушливой атмосферы и голых глиняных просторов. - Ответил Дамиан.
- Так- то оно так, но где, же трупы?!
- Мы обследовали глубокий колодец, ведший в недра Луны. Дно этого колодца сплошная раскаленная магма. Там висит мемориальная доска с надписью по латыни.
- Да я уже ее изображение просмотрел и прочитал, что Селениты все как один сгорели в этом пламени магмы. Что живые сначала сбросили мертвых туда, а затем спрыгнули и сами. Но, как ты думаешь, двести пятьдесят миллионов Селенитов, могли в столь короткое время спрыгнуть в один единственный колодец?!
- Конечно, нет, если не считать того, что таких колодцев мы насчитали достаточно много, даже сбились со счета. Но, сканируя поверхность, наш сканер выдал довольно точную цифру. Обратите внимание на титры внизу изображения.
- Да, да, теперь уже вижу. Да ты говоришь убедительно. Но я что- то сомневаюсь в искренности их самоустранения. - Кшатр глубоко вздохнул.
- Но мы, же на всякий случай можем установить защитное поле вокруг Земли?
- Дорогой Дамиан, у нас не хватить энергетических ресурсов для этого. Мы можем защитить только наш мегаполис, это убежище- корабль, способный выдержать любую космическую катастрофу. Но Землю мы не сможем укрыть полем непроницаемости. Об этом знают, кстати, и Селениты.
- Ваше Верховенство, а что по этому поводу говорит сам их создатель, Ареал?!
- Говорит, что только время покажет их способность давать потомство, и только если сменятся три поколения.
- Так вот, уже эти самые три поколения и сменились. - Ответил осведомленный Дамиан.
- Вот это меня и настораживает. Значит либо у них развилась устойчивая способность, либо нет? Эту задачу поможет разрешить нам только время. - Задумчиво сказал Кшатр, добавив: - Можете быть свободными.
- Есть! - все трое по- военному повернулись кругом и вышли.
Как только за пилотами закрылась дверь, в кабинет вошел фон Фирс.
- Ваше Верховенство, вызывали?
- Входи, входи. Докладывай, привез?!
- Так точно! И кстати, разместил в особняках, как Вы и приказали.
- Очень хорошо. И еще, тебе Кечо передал дальнейшие инструкции по поводу отряда Гаринова?!
- Так точно! - гаркнул своим громоподобным голосом Фирс.
- Тогда не колеблясь, действуй!
- А с ними от такой неожиданности ничего не произойдет?!
- Это сильные личности и будет только польза. Действуй!
- Есть! - Фирс повернулся кругом и вышел. Кшатр остался один. Углубившись в размышления, он застыл, в неподвижной позе, как скульптура Оракула…
ЭПИЛОГ
По возвращению из экспедиции на Луну Дамиан доложил Кшатру об исчезновении Селенитов. Кшатр, просматривая записи покинутых городов под Лунной поверхностью, сделал неоднозначные выводы…
Фон Фирс сопроводил команду Гаринова, которая уже состояла из Маши Зарудной, Коперника, Кразимова Леонида, Собинова Петра и самого Гаринова, в Дигнидад. Там им были предоставлены отдельные особняки для проживания. Наконец Гаринов Алексей Алексеевич, Собинов Петр и Кразимов Леонид обрели семьи. А самое удивительное то, что Верховный Жрец Райской Обители, Кшатр, предложил им новую увлекательную работу в Посольстве по контактам с Высокоразвитыми Цивилизациями Вселенной. В Эру полномасштабного сотрудничества Человечества с Внеземными Цивилизациями подтолкнула угроза захвата Земли Селенитами, которая по счастливому стечению обстоятельств, так неожиданно исчезла. Теперь отрядам Гаринова и Дамиана предстояла служба в Посольстве Высокопоставленных представителей Галактик, где их ждут новые, увлекательные и, порой не безопасные космические трассы, но это уже другая история…
КНИГА 5. ПРИШЕЛЬЦЫ
В новелле «Пришельцы» рассказывается о спасении автором повести в детстве двух пилотов неопознанного летающего объекта, волею слепого случая потерпевшего аварию на территории нашего населенного пункта, и воспользовались моей помощью, отблагодарив меня за их спасенную жизнь, как это было читайте по тексту ниже…
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Шпитьки. Это название села, расположенного на двадцать восьмом километре Брест- Литовского шоссе от Киева на Запад. На двадцать восьмом километре шоссе, дорога сворачивает влево и, по вымощенной камнем проезжей части, мчится в сторону села. До семнадцатого года в Шпитьках была усадьба известного сахарозаводчика Терещенко. Богатый помещик разбил прекрасный парк усадьбы, вырыл каскад прудов. Построил церковь, точную копию Киевского Владимирского собора. Внутри церковь была расписана ликами святых. Над росписью трудились ученики самого Васнецова. После революции, до событий, описанных в книге, церковь еще сохранилась и даже велась служба. В пятидесятые годы единственным кирпичным домом был дом моей матери Зимогляд Ольги Андреевны, который она построила на банковский кредит. В то, послевоенное время, не всем давали кредиты в банке. Так как Ольга Андреевна была избрана депутатом Верховного Совета Украины 4 созыва, ей выдали банковский кредит в размере 10 000 рублей под строительство кирпичного дома. В строительных материалах проблем не было, так как депутату Верховного Совета УССР полагалось обеспечение в первую очередь при гарантии оплаты. И добротный дом был выстроен.
Внутри дома было прекрасно летом. Прохлада освежала, когда жара стояла снаружи. И сыро, и холодно было зимой. Печки вечно дымили, и стоял едкий резкий запах брикета (смесь угольной пыли со смолой). В доме, моя бабушка, старая морщинистая женщина с дрожащим подбородком в длинной юбке и переднике, стояла у печи и мешала жар. Звали ее Евгения Лаврентьевна, фамилия по мужу Зимогляд, а ее девичья фамилия была Срибна. Моя бабушка была родом из Переяслав-Хмельницкого, и длинными зимними вечерами часто вспоминала о своем доме и родном брате, Григорие я запомнил его имъя, знаю только то, что он всю свою жизнь прожил в Переяслав-Хмельницком. Что он был фанатическим приверженцем голубей. В своем частном доме у него на чердаке была оборудована голубятня, где царил строгий порядок и чистота. В доме Ольги Андреевны пахло борщом и вкусным ароматом тушеного мяса. Село жило в достатке, так как сами выращивали все - и овощи, и мясо.
Я все время вертелся возле бабушки, непроизвольно мешая колдовать печными вилами. На что бабушка сердилась и ворчала:
- Была бы, утопила в уборной, и не мучилась бы! - не зло, глядя на меня, сказала она. Я никогда не обижался на бабушку, и теперь, попросту не обращал внимания на ее слова. Только спросил:
- Бабушка, а что сегодня на обед?
- Что, что, увидишь! - недовольно ответила бабушка, - Только съешь!
- Буду, есть только мясо, - отвечал я, - сало сама ешь.
- Вот вредитель. Будешь ти, гадова душонка, корочки хлеба рад.
Мне стало обидно. Я надул пухлые щеки и отстал от бабушки. У меня в руках оказался перочинный ножик, который я носил в кармане вельветовых темно- коричневых шортах до колен. И принялся мастерить пропеллер. Мне нравилось, когда ветер вращал мое изделие, и, тогда казалось, что я в самолете лечу над просторами полей села, выше деревьев и заснеженного парка.
Вечер. Сумерки сгустились за окном. Бабушка зажгла электрическую лампочку, щелкнув выключателем. В коридоре послышались шаги и дверь открылась.
На пороге в зеленом платке и фуфайке появилась румяная и очень худая моя мать. Ее светлые глаза пробежали по комнате, нашли табурет. Она устало, уселась, стала снимать валенки.
- Холодно на улице. Мороз. - Сказала она, не глядя на меня. -
Валик кушал, или нет?! - спросила она у бабушки.
- Пусть сам расскажет. - Не дружелюбно ответила та, принявшись доставать еду из печки.
Я стал рассказывать, чем накормила меня бабушка, а мать комментировала:
- А молока, почему ти не пил, а?
- Я не бочка, чтобы лопнуть?
Тем временем на столе, возле окна появилась дымящаяся глубокая тарелка с борщом и двумя кусками свинины, издающей аппетитный аромат.
Мать отломила зубок чеснока и, макая его в соль, стала есть.
Я наблюдал за едой матери, морщась от неудовольствия. Представлял, как душно и противно будет насыщена этим запахом спальня. И как тяжело будет болеть голова и грудь от чесночного смрада в непроветриваемом помещении, где я спал в одной комнате с матерью. Так уж сложилось, что мать ела один раз в день, и это было вечером и часто первые и вторые блюда с чесноком. Утром она спешила на работу еще затемно, и возвращалась, когда было уже совсем темно. В совхозе, где она работала, ее знали, любили и уважали за ее трудолюбие, бескорыстие и простоту. Товарищам по работе с ней было и трудно и легко одновременно. Ее темпераментный и нервный характер заставлял с ней считаться. А правда и справедливость, с которой она говорила все вслух и при всех, вызывал симпатию у всех тружеников и скрытую ненависть у руководства. Ее боялись. Старались не допустить к верхушке управленческого аппарата и терпели, помня о тех связях, которые у нее сохранились еще со времен работы в правительстве с самим Никитой Сергеевичем Хрущевым. Хрущев в свое время занимал пост секретаря ЦК КПСС Украины, а сейчас он руководитель СССР. Многие односельчане помнили, как стаканами пил самогон на новоселье дома у Зимогляд Ольги Андреевны полковник КГБ, ныне генеральный прокурор СССР Роман Андреевич Руденко. И какие только фронтовые анекдоты безбоязненно рассказывал о Сталине, Жукове, Ленине и Крупской. Даже в Хрущевскую оттепель, расскажи один из них простой смертный, по головке не погладят.
Жила моя мать Ольга Андреевна одиноко. У нее были замужние четыре родные сестры. А у меня двоюродные братья и сестры разных возрастов. Никто из них недолюбливал меня. Все считали меня байстрюком, так как родился я, хоть и в законном браке, но от распутной пьяницы Альберта.
Дружбы со сверстниками не получалось. Село дружно завидовало моей матери, и тихо презирало за безотцовщину. Хорошая сытая пища, экстремальные условия жизни в изолированном «коконе» закаливали. Я, как волчонок, научился огрызаться, давать сдачи…
ГЛАВА ВТОРАЯ
В воздухе стоял пряный аромат цветов. Легкий июльский ветерок, чуть касаясь, шевелил верхушки высокой и сочной травы, перебирая листики стебельков и от этого, казалось, что травинки шепчутся меж собой о сказочных, сокровенных тайнах, скрытых в их непроходимых дебрях.
Вот бы забраться туда в зелень этих джунглей стать хоть на минутку таким, как трудяга муравей, помочь ему перетащить огромную в три муравьиных роста соринку. Потом взобраться по скользкому, блестящему, словно лакированная жердь, стебельку к роскошному цветку клевера и попить, как пчела, нектар.
- Жу- жу- жу- жу- у- у- ж! - жужжит басовито шмель.
Черный комочек кружится некоторое время над цветком, словно прицеливаясь и, наконец, тяжело садится на розовый бархат бутона. Деловито, с легкостью, перемещая неуклюжее лохматое тело от кулечка к кулечку, он с явным удовольствием смакует сладкий нектар, совершенно игнорируя любопытный взгляд, рассматривающий шмелиный завтрак. Да разве есть время оглядываться по сторонам, когда рядом столько цветов, давай только поспевай, собирай сочный ароматный нектар. Да разве заметишь средь этого моря благоухающих разноцветными бутонами головок, да разве заметишь, когда глазами мальчишки смотрит само небо. Такие они синие, синие. Или, может, шмелю показалось, что это два василька повернули свои головки под легким дыханием лета.
Моя русая голова застыла в поросли разнотравья. Очарованный увиденным таинством природы, я смотрел широко открытыми глазами на нетронутую красоту трав, на снующих, с озабоченной суетливостью, насекомых, жужжащих, шуршащих, стрекочущих в траве. На деревья старого сада и наконец мои глаза встречаются с небом. Я смотрю в его бездонную синь, лежа на спине. Как хочется взлететь в безбрежный манящий простор, парить в нем, и смотреть, и смотреть с высоты на родное село. На сад, в котором я сейчас лежу. На пасеку. На старинный парк. На свой дом, что стоит вот рядом, стоит перелезть через забор и перейти дорогу.
Солнце подымается все выше и выше. Краски утра постепенно теряют прозрачность, превращаясь в выцветшие тона. День разгорается. На солнце становится жарко, настоящий солнцепек. Жаркий ветерок доносит запахи сосновой смолы. С трудом, оторвавшись от манящей прохлады трав, я пошел по ворсистой зеленой мякоти травяного ковра в сторону беленьких домиков- ульев, выстроившихся ровными рядами за сетчатой оградой пасеки…
Сквозь стекла, единственного большого, окна на дощатые полы комнаты падает сноп солнечных лучей, очерчивая аккуратный квадрат с шевелящимся тенями листьев в нем. Вплотную к подоконнику, расчерченном прямыми линиями (солнечных часов), приставлен стол, одновременно это и верстак для столярных работ. Пахнет терпким смолистым ароматом. Свежая стружка и пряный запах воска, исходящий от рамок, сплошь развешенных на стенах комнатки, создают этот удивительный аромат меда воска и сосновой стружки.
Обстановку подсобки пасечника дополняет печка, выложенная почти до самого потолка. В углу комнаты, напротив окна слева, стоит металлическая бочка с центрифугой внутри. От большой ручки через шестеренчатое зацепление вращение передается на центрифугу.
За столом- верстаком сидит пожилой человек. Он держит в руках толстую книгу и внимательно читает. Сквозь спущенные на нос круглые очки в книгу смотрят карие сосредоточенные глаза из-под нависших седых бровей. Старик внезапно оторвался от чтения, прислушался. За дверью раздались шаги. Он повернул голову и вопросительно посмотрел на дверь. На пороге появился мальчишка:
- Здравствуйте деда!
- А, это ты, Валик. Входи, входи. - Сказал старик, мягким и добрым голосом.
- Деда, а пчел пора уже смотреть?
- Пора, пора. Давно уже прошла. Ох- хо- хо. Что ты раньше делал?
- Так я и так рано пришел. Просто, опоздал. - Сокрушенно ответил я.
- Ну, ничего. - Хитро заулыбался пасечник.
Он, с оханьем, тяжело поднялся и направился старческой шаркающей походкой к центрифуге:
- А я, тут тебе меда приготовил. - И, кряхтя он достал из бочки рамку с тяжелыми,
полными янтарного меда, сотами.
- Бери кружку и набирай побыстрее воды.
Мед, смешанный с воском сот, таял во рту и был гораздо вкуснее меда, который едят просто ложкой. Я вынимал изо рта аккуратные жеваные комочки и бросал их в ведро, куда пасечник сбрасывал куски воска, чтобы затем сплавить восковой слиток. Эти слитки он обменивал на восковые заставки в рамках с размеченными на них аккуратными шестигранниками, под будущую пчелиную кладку. Насытившись медом, я отпивал два три глотка воды из тяжелой медной кружки и вновь принимался жевать сочные медовые соты. И так, смакуя, ел и ел до тех пор, пока пасечник не останавливал меня:
- Ану, покажи живот?
Я задирал рубашонку, открывая вздутый, как барабан и круглый живот.
- Ого! - нарочито удивленно, внимательно осматривая и ощупывая шершавой ладонью живот. - Тут уже мед стал выступать!
”А, может, я объелся и у меня случится заворот кишок?”- с опаской подумалось мне. А спросить об этом хитрого пасечника не решался, вместо этого спросил:
- Деда, а, что это у вас за кружка такая?
- Какая, такая?
- Ну, такая вот, будто и маленькая, а тяжелая. - Я вертел в руках медную кружку,
- Вот у нас дома и большая, и легкая.
- Ну, так то- ж у вас, а то у нас.
На этом разговор обычно заканчивался. Но, мне хотелось поговорить. Я пытливо всматривался в седые лохматые брови старика, и продолжал:
- А что это вы читаете?
- Что читаю? Э- э, это тебе еще рано знать.
Он закрыл массивный переплет книги и отодвинул толстый том в сторону. Потом приподнялся со своего стула, внимательно, рассматривая какие- то линии, начертанные карандашом на подоконнике. Тень от оконной рамы уже совпадала с одной из них. Удовлетворенно крякнув, старик произнес:
- Ну, от уже пора и домой идти.
Обидно было в душе на старика. И что ж он такой неразговорчивый, пугает медом, выступившим на животе. Да- а, видно не любит пасечник гостей. По дороге домой я приостановился перед забором сада. Воровато осмотрелся по сторонам, затем торопливо задрал рубашонку и внимательно осмотрел живот. Живот лоснился от капелек пота, выступивших по всей его поверхности, и были те капельки так схожи с капельками меда, что палец сам невольно потянулся к липким бусинкам и собрал несколько на кончик пальца. На вкус капельки оказались самыми обыкновенными потничками и были солоновато горьки. Вот если бы за этим занятием заметили его мальчишки, друзья. Навеки покой убежал бы от него. Но их не было рядом, и мальчик продолжал изучать выпуклый живот. Он даже повернулся к солнцу, но все напрасно, кроме маленьких блесток- капелек пота, меда нигде не было. Значит, пасечник обманул его? Снова досада подступила к горлу предательским комом. Я насупился, заправил рубашонку в штаны, надел на правое плечо шлейку- подтяжку, чтобы не спадали, перемахнул через забор…
Лето, жаркая пора для сельских тружеников, работающих в поле. Летний день проходит быстро, как одна минута. Для детей, бегающих в детские садики, и школьников, отдыхающих на каникулах, летний день мчится вмиг, сменяя утро на полдень, полдень на вечер. И уже ревут стада, возвращаясь с пастбищ, в медных лучах заходящего солнца. Раздаются голосистые призывы матерей, зовущих домой играющих детей.
Вечером, за ужином, я спросил у матери:
- Мам, а кто такой пасечник?
Мать не довольно ответила:
- Ты лучше у бабушки спроси?
Я снова насупился:
«Ну, что же, почему же они не разговаривают со мной по- доброму? Э- эх, вот отец Вальки все время с улыбкой, все время все рассказывает про все на свете».
Но, любопытство взяло верх. И я подошел к бабушке, которая в это время возилась, как всегда, у печки. Бабушка повернула ко мне лицо, все изрытое глубокими мелкими морщинками, с вечно дрожащим подбородком:
- Ты чего вскочил со стола? Садись обратно, я слышу. - Я снова уселся за стол, - Я картошечку с мясом достану.
Бабушка, ловко орудуя печными вилами, извлекла из печки чугунок с жарким.
- Ба- а, а, бабушка?
- Та слышу, слышу. Чего тебе?
- А кто такой пасечник? - не сдавался я.
- Это же Федось Кузьмович, дьякон!
- Ба- а, а, бабушка, а, что такое, дьякон?
- Это тот, кто в церкви псалмы читает. Вот пойдем со мной пасху святить там и увидишь.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Бабушка моя была мне лучшим другом. Всегда защитой, всегда советчицей - другом, одним словом. Мать же, занята работой в совхозе, практически не занималась мной - некогда. И я рос без должной материнской ласки, сам по себе. Отца у меня не было. Кто такой отец? Его назначение в семье ему неведомо. Но бессознательное чувство влекло меня к чужим отцам. И посещая своих друзей, порой не хотелось уходить домой, такой уверенностью веяло от отца друга. Такой сыновней атмосферой окружали отца дети, что я всегда с сожалением возвращался домой. Что тут говорить, я в тайне завидовал соседским детям; девчонке Вале и ее брату Володе Сениловым. Однажды, я это запомнил на всю жизнь, отец повел детей в магазин. И я, как бездомная собачонка, увязался за соседями. Там чего только не было. И ружье, стреляющее пробками, и мячи, и даже самокат. Отец покупал детям игрушки, на выбор. Володя получил ружье и самокат. Валя, мяч и куклу. Мне, конечно, ничего…Пришло время праздника Пасхи. Бабушка надела чистую праздничную одежду, мне выдала белую рубашку и новые бриджи, чуть ниже колен. На штанинах бридж были застежки на пуговицах под коленями. И мы с бабушкой пошли к церкви. Из корзинки, которую несла бабушка, исходил пряный аромат пасок, пирожков с домашним творогом, и запеченных на пирогах хлебных крестиках, и крашеные яйца.
У иконостаса поп в длинной рясе до пят стоял спиной к прихожанам и басом нараспев читал молитвенник:
- Отче наш, Иже-еси, на небесах. Да святится имя Твое. Да будет воля Твоя…
Церковный хор, из набожных старушек, звонкими голосами подпевал ему. В черном костюме и начищенных до блеска сапогах, облокотившись на узенькую трибуну, стоял лицом к хору Федосий Кузьмович. На его длинном носу сидели круглые очки. Сквозь них он рассматривал тексты библии и тенором пел вместе с хором. В церковном зале многолюдная толпа прихожан, быстро крестилась в паузах хора. И крестное знамение, и хор, и торжественная тишина прихожан, наполняли пространство церковного зала и мое воображение ощущением какого- то таинства. И поддавшись всеобщему порыву набожности, я сложил три больших пальца правой руки в” пучку”, как учила меня бабушка, и с замиранием сердца ; крестился. Содеянный жест вызвал трепетное чувство ожидания чуда. Мне вдруг казалось, что вот, что- то должно произойти. Хор в это время запел:
- Господи, помилуй, Господи, помилуй. Помилуй, на- а- с…
Из церковных высоких и длинных окон на иконостас падали снопы солнечных лучей, четко вырисовываясь в частичках пылинок церкви. Казалось, что вот- вот, еще одно мгновение, и по образовавшимся лучам сойдет Архангел Святой Михаил или Гавриил и освятит своим присутствием всю паству и пасхи прихожан.
Но кроме голосов хора, да шуршания одежд, крестящихся ничего необычного не случилось. Зато бабушка, глядела на внука, со слезами умиления, тепло нежно и ласково. Я чувствовал от этого ее взгляда столько уверенности в себе, своих душевных силах, что нет теперь преград в мире, которые мне не преодолеть. Нет черных злых сил, которых мне теперь не одолеть. Вздохнув на полную грудь, впитывая в себя атмосферу торжественности и значимости происходящего, я уверенно крестился и слушал молебен и пение хора…
Домой из церкви возвращались весело. Набожные бабушки нахваливали внука моей бабушке. А я чувствовал себя в этот миг не одиноко.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Мне пять лет. Как-то утром бабушка сказала:
- Ты давно не был в детском саду. Собирайся, сегодня пойдем!
- А где мама? - я протер кулачками глаза.
- Она в Киеве, на собрании.
Так бабушка называла конференцию колхозников, куда была направлена моя мама. О, как я не любил ходить в этот детский садик, одному Богу известно. В садике дети часто дразнили меня прозвищем” депутат”, как сына матери бывшего депутата Верховного Совета Украины, а ныне депутата сельского совета села Шпитьки. Мне от этого было обидно и неприятно. Я за это, порой, даже сердился на мать за ее депутатство. У всех матери, как матери, а у меня какая-то непохожая на всех. Вечно у нее дела. Везде ей нужно успеть, побывать и на работе, и на сборах, и на ферме, и на выставке. Ну, прямо не человек, а дело. Конечно мне непонятна была добросовестность матери, давно снискавшая ей уважение. Ее любили работники совхоза, односельчане. Зато дети их почти ненавидели ее сына. Я редко видел маму. Но, случались минуты, когда она появлялась дома и спешила выслушать не сына, а его двоюродную сестру Нюсю. Сестра часто спекулировала своим положением в семье и жаловалась на невинные мои шалости. И вместо поцелуев долгожданной мамы, нередко доставался шлепок. Мне становилось обидно на мать, на зловредную сестру, на детей, дразнивших меня обидным словом” депутат”, и, наконец, на весь Мир, за то, что он такой красивый и приветливый, допускает существование обид. Однажды, получив порцию истерических выпадов со стороны матери смачно сдобренных розгой, под ехидные смешки Нюски я не в силах сдерживаться от незаслуженных обид, выбежал на улицу. В эти минуты я твердо решил уйти из дома и никогда больше не возвращаться. Дорога шла к центру села, где были магазины и аптека. Пройдя метров двадцать, в сторону центра, я стал размышлять, а, что, если зайти в аптеку и попросить лекарство, какое ни будь, чтобы не воспринимать так остро обид и не злиться. Эта мысль все настойчивее врезалась в меня и совсем побудила к действию, когда я поравнялся с аптекой. Не решаясь войти внутрь, я прошел мимо. Затем вернулся и решительно вошел в просторный коридорчик с широким окном. Постояв с минуту решительно толкнул дверь и вошел. Аптекарь стоял за прилавком. Увидел вошедшего знакомого мальчика, спросил:
- Что, Валик, что- то случилось с мамой? - он смотрел внимательно на мое заплаканное лицо, ожидая ответа. Слезы давили меня, я не мог отвечать. Аптекарь вышел из- за прилавка и подошел ко мне.
- Знаешь, что, ти расскажи мне все по порядку. Может какое- то лекарство тебе необходимо, я тебе дам, а деньги потом принесёшь. Хорошо?
Я кивнув, в знак согласия, сказал:
- А лекарство от зла у вас есть? - и вопросительно уставился на аптекаря.
Он вначале не понял, что я спросил. Потом резко вскочил на ноги, отворачиваясь от меня, очевидно, прятал улыбку, быстро стал за прилавок аптеки, делая вид, что ищет лекарство от зла. Немного погодя, поднял голову от стеклянной полки с лекарствами, сказал: - А, что же такое случилось, что ти пришёл за лекарством от зла?
- Та злые все, мама, Нюська. И даже моя бабушка не может меня защитить. Мама как бешенная, ее Нюська все время настраивает против меня, вот сучка, вот и все. - Слезы снова навернулись на глаза, дыхание сперло. Аптекарь, чтобы скрыть улыбку, быстро отвернулся в сторону подсобного помещения, сказал:
- Подожди, я скоро, принесу лекарство от зла. - И исчез за дверью подсобки. Через некоторое время он вернулся, держа в руке два круглых пакета таблеток.
- На вот это таблетки от зла. Будешь принимать после еды три раза в день.
Я обрадовался и с благодарностью принял лекарство. На душе у меня стало тепло и радостно, что так просто разрешилось мое бегство из дома, и уже нет никакого желания никуда бежать я выскочил из аптеки. Мимо проходил Леня Очколяс. Метров на двадцать он отстал от своей матери, которая шла впереди.
- А это ты Валик?
- Ты что, не видишь, что это я? - ответил я ему.
- Ты что делал в аптеке?
- Вот купил лекарство от зла.
- Такого лекарства нет. - Авторитетно заявил Очколяс.
- Вот смотри! - я торжественно показал ему две упаковки.
- Так это же глюкоза. - Не моргнув глазом, ответил Леня.
Я не знал еще, что такое глюкоза. Но отступать было не куда и я спросил:
- А что это такое, глю, глюкоза?
- А дай мне я покажу.
- На. - Я дал Лене пакетик. Он деловито развернул его, достал одну большую таблетку и положил себе в рот. Потом достал еще одну. Протягивая мне, сказал:
- Возьми, попробуй. Они сладкие и очень вкусные.
- Льонька, - позвала Леню мать. - Долго я буду ждать тебя. Ану ка бегом ко мне? Вот возьму дубину, я тебе дам по мягкому месту.
Очколяс с недоеденным пакетиком бросился к матери, забыв вернуть его мне. Но мне уже было все равно. Снова обман и разочарование. Аптекарь выдал обыкновенную глюкозу за лекарство. Но где мне понять уловку аптекаря, ведь эта глюкоза, как лекарство от зла, помогла мне оправиться от обид и привести себя в норму. Дала новый толчок к тренировке самообладания в стрессовых ситуациях в будущем и помогла мне осознать, что надо взвешивать свои поступки и действия, дабы сохранять спокойствие и самообладание…
ГЛАВА ПЯТАЯ
Я остро нуждался в друге, задушевном, сильном советчике, который заменил- бы отца. Быть с другом всегда и везде вместе, ощущать его защиту и поддержку, разве это несчастье. Такого друга не было. Одиночество волной захлестывало, подавляло душевные порывы к прекрасному видению Мира. Все казалось мрачным, неприветливым, враждебным. Особенно тягостно оно в минуты не понимания детьми, близкими и родными людьми, и я выдумал себе верных друзей. Так моим другом стал перочинный ножик, который помогал создавать из срезанных прутиков настоящие” сабли” или” ружья”, которыми я сражался со злой крапивой, чувствуя себя в этот миг сильным и отважным. Цветное стеклышко, синее - синее, в котором мир представал в таких синих красках, как в кино, и птицы, и листья в нем, и трава, и небо, все было синее. А небо днем казалось таким, каким было ночью. Только солнце, такое же яркое, как всегда, и смотреть на него сквозь синее стеклышко так же больно, как и без стеклышка. Еще моим другом был петушок. Он гордо вышагивал по двору. Его разноцветный хвост развивался на ветру, привлекая внимание несушек. Петушок здорово умел драться. И хоть я и побаивался его, но считал петушка своим другом, потому, что он никогда не был смирным и вечно задирался ко мне. Бывало, растопырит крыло, и боком - боком подступает, воинственно покрикивает, как индюк. Я прутиком отпугиваю забияку, но все напрасно. С диким кудахтаньем петух прыгает ко мне на голову, бьет клювом по голове и принуждает спасаться бегством. Я прячусь за массивной дверью деревянного коридора. А петушок с видом победителя, вышагивает, чинно поворачивая бока несушкам, мол, смотрите какой я герой. Горьки минуты одиночества. Последний год перед школой выдался особенно трудным. Открылся летний детский сад для детей работников колхоза «Большевик», зимой Шпитьковской детсад не работал. Бабушка собралась отвести меня.
- Ты снова улегся? - окликнула она меня. Я успел уже задремать, лежа на печке, мечтая о своих друзьях. - А ну ка слезай, а то уже девять скоро! - твердила неумолимо бабушка.
Я неохотно слез с печки. Снял длинный сестрин сарафан, служивший мне ночной рубашкой. Надел трусы, шорты на одной шлейке- подтяжке штанин, безрукавку и выбежал босиком во двор. Там уже меня поджидал забияка петушок. Птица, завидев своего врага, покосилась глазом, и пошла было в наступление, воинственно переваливаясь с ноги на ногу, как бы, подражая увесистому гусю. Но скрипнула, отворяясь, коридорная дверь и на пороге появилась бабушка. Петух нехотя отступил, делая вид, что собирает зерно, и никакого дела ему нет до мальчишки. Бабушка, замотавшись у печи, опаздывала с внуком. Но, тем не менее, бабушка взяла меня за руку, и мы двинулись в путь. Мне ничего не оставалось делать, как плестись следом за ворчащей бабушкой. Мы вышли на улицу. Дальше дорога потянулась аллеей столетних лип, остатки старинного помещичьего парка, буйным цветением встретивших меня и бабушку. Неожиданно бабушка остановилась и внимательно осмотрела меня:
- Боже ж ты мой! На кого ж ты похоже, а?!- она всплеснула руками, ухватила крепко меня за плечи и притянула к себе. Я завертел головой, но бабушка неумолимо стала облизывать чумазые щеки, смачно сплевывая грязную слюну.” Умыв”, таким образом, мое лицо, она повела меня к детскому саду. А, мне, так не хотелось туда. Не хотелось расставаться со своими друзьями Ножиком, Синим Стёклышкам, и петушком, их не разрешалось брать с собой. Я нехотя плелся следом, намеренно отставал от спешащей бабушки. А каштаны приветливо качали зелеными листьями. Парк пел листвой приветливые гимны.
- Да иди же быстрее! - подгоняла она меня. И я подбавлял шага, но как только бабушка отворачивалась, уходила чуть вперед, снова отставал и, наконец, решил- таки спрятаться за ствол раскидистого каштана.
- Ты смотри какое вредное дитя? Удрало! От паршивца! А ну ка выходи?!- бабушка, ворча, таким образом, возвращалась, проходила мимо, а я выбегал из- за ствола каштана и насмешливо говорил ей в спину:
- Б- а- бабушка, а кого вы там шукаете?!
- Ну, подожди, вот скажу воспитательнице тёте Оле, она тебе крапивой, крапивой! От будешь знать, как издеваться над старыми людьми!
Вот и детский сад. Воспитательница полная, круглолицая, встретила нас у калитки.
- Я вас не приму. Уже все дети давно в столовой! - став в позу инквизитора, чтобы уличить еретиков в попрании закона Божьего, категорическим тоном высказала она бабушке. Я обрадовался, что сейчас вернемся домой, где мне было комфортно.
- Так и не нужно ему кушать. Пусть играет! - парировала бабушка.
- У нас так нельзя. - И, обращаясь ко мне, - А ты будешь наказан за опоздание. Последний раз принимаю тебя. - И уже бабушке, - Больше чтобы не опаздывали?! - строго приказала она. На что бабушка махнула рукой проворчав:
- А- а- а! - Знаем вас, лодырей!
Я разочаровано унылой походкой поплелся за воспитательницей следом.
В столовой было тепло и жарко, дощатые столы уже убраны.
- Садись за стол! - строгим голосом приказала воспитательница.
Я сел, стал болтать ногами. Неожиданно рядом вырос длинный худой мальчик. Это опоздал в детский сад Шут Коля. Я считал его своим другом. У него тоже не было отца, и он тоже, как и я, сегодня опоздал в детский сад. Дружба наша началась еще из прошлого года, когда к нам домой приехала родная сестра моей бабушки по отцу мерить мою мать с Альбертом, моим отцом. Ее звали тетя Зина, и она жила в Москве, и работала стенографисткой в канцелярии правительства СССР. Мать говорила, что она стенографировала разные совещания правительственных встреч и даже присутствовала на визитах иностранных делегаций по приглашению правительства. Она привезла целую уйму шоколадных конфет с вишневым ликером, с коньяком, ну в общим мне было позволено взять целых два кармана в мой пиджачок. И тетя Зина, а мать строго настрого приказала мне не называть ее бабушкой, называть только тетей Зиной, хоть на самом деле она была мне двоюродной бабушкой. Тетя Зина вызвалась повести меня в садик, но мать не позволила, как оказалось, моя мать боялась, что меня заберет отец в Москву и отдаст на воспитание тете Зине. Вот поэтому я, с набитыми карманами шоколадных конфет, моя мать и тетя Зина вдвоем привели меня в детский садик. Вот тут- то и появился Шут Коля, который раньше совсем не обращал на меня никакого внимания, так как он был на целый год старше и у него был свой круг друзей одногодок. Он робко подошел ко мне и спросил:
- Валик, а дай мне конфету. - Он возник рядом с нами и не уходил, пока тетя Зина не сунула ему в руку конфету в красной обертке. Он взял угощение и обращаясь ко мне сказал: - Дай и ти мне, для хлопцев. А я скажу, чтоб воны тебе не обижали. А если кто и будет до тебя задираться, то ти только скажи мне. - Он стоял и не уходил, теребя уже обертку от конфеты в руке. Тетя Зина сказала мне:
- Валик, не давай конфет этих никому. Они с алкоголем и детям этих конфет нельзя давать.
Я почувствовал свою важность и значимость в эти минуты и обратился к тете Зине:
- Может одну дадим. С одной же ничего не будет плохого. - Мать посмотрела на меня и сказала, - Ну дай ему одну. И пускай себе идет угощает товарищей.
Я сунул Коле две конфеты, и он с радостью убежал к друзьям, суя в рот все сразу. Там еще два мальчика стали смотреть в мою сторону. Не трудно было догадаться, что они узнали от Коли. После недолгого совещания, Коля опять пришел, и так повторялось до тех пор, пока не кончились все мои конфеты. После чего Коля забыл о моем существовании…А, это ты, Коля. Садись рядом из Валиком. - Нежно, почти ласково обратилась к нему воспитательница тетя Оля, колыхая увесистым телом, пошла к раздаточному окну. Столовая была сооружена в виде навеса. Разница в обращении воспитательницы ко мне и Коле, была заметной. Коля опоздал тоже, даже на большее время. Но с ним обращались особенно подчеркнуто ласково, когда рядом находился я. Я, конечно, не понимал такого обращения, где-то подсознательно ощущая себя изгоем. Перед нами появились тарелки с супом со свежим горошком и кусками мяса. Коля заглянул в мою тарелку и сказал:
- Дай мне твой жирный кусок, я тебе дам вот этот кусок «мяса».
В тарелке у Коли был большой белый кусень вареного подчеревочного сала.
- Это не мясо! - парировал я.
- Мясо! Мясо! Это оно такое белое и совсем нет там сала.
Не успел я ответить, как Коля бросил белый, дрожащий как желе кусок вареного сала в мою тарелку, и из моей тарелки зачерпнул аппетитное ребрышко с мясом.
Комок огорчения подступил к моему горлу, и я от обиды перестал есть.
- Возьми, съёжь, это же мясо. - Уговаривал, не отставая от меня, Коля.
И поверив в это, я взял кусок в рот.
- Только ты проглоти его сразу. Это же мясо! - глядя широко открытыми глазами на меня, продолжал Коля.
Я сделал над собой усилие и проглотил варёный кусок чистейшего подчеревочного свиного жира. Снова обидно защемило сердце от обмана Коли, считавшимся другом. Я еле сдерживал слезы и тошноту все ближе подступавшую к горлу. Кушать не хотелось. Кусок жира застрял в горле тошнотворным препятствием. А ведь такой ароматный свежий горошек, зеленый укропчик и коровье домашнее масло сверху в супе. Любимый суп, теперь казался безвкусным. А тут еще повариха прицепилась:
- Ты чего не ешь?! Анну ка давай ешь!
Воспользовавшись минутой, когда она отвернулась, Коля схватил мою тарелку с супом и выплеснул под стол, затем быстро поставил порожнюю передо мной. Повариха обошла вокруг длинного стола и вновь приблизилась к нам:
- Ну, от молодца. Добавки дать?
- Не, я уже не хочу. - Промямлил я.
- На, вот, пей компот! - она поставила передо мной граненый стакан грушевого компота, пахнущим дымком. Я в мгновение осушил стакан, таким вкусным показался напиток после порции вареного, отвратительного жира. Казалось, дай мне ведро компота, в тот памятный момент, половину ведра наверняка выпил бы. Но порции были строго ограниченные.
Тошнота подступала. Стучало в висках. Красные бабочки запорхали перед глазами, дыхание чуть не остановилось.
С чувством омерзения я посмотрел вокруг и увидел напротив смеющуюся физиономию Коли. Мальчик ликовал. Издевка удалась, чувство победителя засияло в его самодовольной ухмылке.
В этот момент мне хотелось убежать домой к своим Друзьям, - рыжему петушку и собачке по кличке Марсик, к любимой корове Зорьке, и к вечно ворчащей бабушке Евгении Лаврентьевне.
Я выбрался из-за стола. Тошнота усиливалась, сердце учащенно билось, в висках стучало. Пошатываясь, я, как пьяный, поплелся к умывальнику. Там меня вырвало. Жирные отвратительные кусочки сала вместе с желудочным соком освобождали желудок. Содержимое желудка выплеснулось в корытце умывальника, облегчая общее состояние. Коля, довольный собой, побежал на дворик, где шла веселая игра. Я умылся и протер лицо полотенцем, самочувствие мое значительно улучшилось, головокружение прошло, и я побежал в сторону веселых голосов детей. Во дворе меня встретил гам детских голосов. Игра шла полным ходом. Кто лепил бабки в песочнице, кто дрался за формочки и совочки для песка. Кто собирал на клумбе, где, кстати, запрещалось это делать, цветы, пока тетя Оля провожала мою бабушку. Но лишь только она повернулась в сторону детей, все дети с невинным видом игрались. Шалости мгновенно забывались. Гроза - воспитательница с карающим стеблем роскошной крапивы, была лицом уважаемым и страшным для детского восприятия. Я влился в группку мальчишек, возившихся с деревянной качелью, внешне чем- то напоминающей гигантское пресс- папье выкрашенное синей краской, успевшей кое, где облупиться. На меня дети не обратили никакого внимания. Двое из них сидели на сидении слева, а трое справа и с удовольствием качались. От неравного веса качели перекосилась и почти не качалась.
- Эй! Давайте я вам Киев покажу! - вдруг предложил я.
- А как?!- почти хором закричали мальчики.
- Очень просто. Давайте я вылезу на сидение один, а вы все садитесь напротив меня и меня поднимет аж до самых облаков.
- Ура-а!- дружно закричали дети.
Я вылез на сидение один, все пятеро, взобрались напротив, и меня подняло высоко над двориком детсада, над цветочной клумбой, над детьми.
- Ну, видать Киев? - спрашивал белобрысый мальчишка, с широко открытыми синими глазами.
- Видно! - авторитетно отвечал я.
- Анну, покажи?! - все дружно бросились ко мне, и “ пресс- папье”, кинуло меня вниз, переваливаясь в мою сторону.
- Ну, что вы наделали?! Я теперь уже не вижу ничего.
Но игра потекла уже в новом русле. Про Киев все забыли, принимаясь за игру
”Квач” (в догонялки, кто кого догнал, тот и Квач). За веселыми играми я забыл о наказании, но оно поджидало меня, грозя неожиданной местью за ослушание бабушки.
Неожиданно появилась воспитательница тетя Оля:
- Дети поигрались?! - обозвалась тетя Оля, - Теперь дружно пошли строиться.
После завтрака, воспитательница тетя Оля, полная и неповоротливая от своей полноты, выводила детей в дубовую рощу на мягкую бархатистую траву. Она расстелила одеяло под толстым узловатым стволом старого дуба, поместила на него свое тучное тело и принялась за каждодневное свое занятие, вязание кофточек или штопанье чулков.
- Валик! - позвала она с ядовитыми нотками в голосе. - Ти сегодня покаранный и гулять не пойдешь. Сиди тут и никуда не отлучайся.
Что может быть страшнее за самое страшное наказание для непоседливого мальчишки, как сидеть возле воспитательницы, когда идет веселая игра прямо тут рядом перед глазами. Лишится игры, в которую рвется всей душой мое естество, а строгость запрета не позволяет отдаться наслаждению, тогда игра становится во сто крат привлекательнее, чем есть на самом деле. И это мир взрослых. Что может быть скучнее этого мира? Неужели взрослые не понимают сердец маленьких людей, ведь запреты в этом моем возрасте воспитывают обман и хитрость у маленьких. Так сидя рядом с тетей Олей, философски размышлял я. И грустные мысли повергали меня в дебри рассуждений о том, что взрослые могут только в разрешении стимулировать к игре ребенка, а запрет лишь ужесточает душу, толкает на преступление.
- Валик! - позвал изнывающего от скуки мальчишку, худенький и щуплый сверстник. Его широко открытые серо- голубые глаза, смотрели простодушно. Улыбка приветливая и добрая сияла, а вздернутый носик, делал все выражение лица безгранично наивным. Он жестами стал выманивать меня за собой. Воспитательница в это время, посапывая, уже клевала носом, как- то умудряясь спать сидя, не опираясь спиной о ствол дерева. Я осторожно встал, на цыпочках забежал за дуб.
- Ну, что тебе, Павлик?
- Пошли, поиграем у Квач.
- А, если кто расскажет?
- Да не расскажет. - Заверил Павлик. Уговаривать меня долго не пришлось. Я весело побежал навстречу игре мальчишек и девчонок. Навстречу веселому ветру, не слыша голоса воспитательницы. Когда Павлик остановил меня, до сознания донеслось:
- Вот я тебе! Ты же наказан?! Ану ка иди сюда?!
И я, опустив голову, побрел в сторону зовущей тети Оли. Рядом с воспитательницей ехидно улыбался Леня Очколяс. Правую руку воспитательница уже держала за спиной, недобрый знак для меня. Я приблизился с опаской, наблюдая за этой спрятанной за спиной рукой. Видно, что- то там крайне неприятное, и страшно приятное зрелище ожидает Леню Очколяса. Не трудно догадаться, кто сдал меня и услужливо принес воспитательнице стебель крапивы. Когда же я приблизился на расстояние вытянутой руки воспитательницы, то это что- то, как я и догадывался, оказалось жгучей крапивой, которая прошумела в воздухе, опускаясь на щиколотки под сладостный дикий хохот Лени Очколяса. Слезы обиды и огорчения выступили на моем лице, я тихо заплакал, почесывая вздутые красные бугорки на ногах.
- Ну, что, получил? - язвил, радостно ухмыляясь Очколяс. Этот мальчик рос в многодетной семье. Он был моим сверстником, и был самым хрупким маленьким, и болезненным парнишкой из всех мальчишек в детском садике. Тонкие ноги и большой живот, делали его фигурку комичной, затеняя даже кукольные черты лица, а всегда ехидная улыбка и склонность ябедничать обо всех проделках мальчишек, сделали его ябедой. Мне стало обидно не столько на воспитательницу, а, скорее, на ябеду Леню Очколяса, который не только рассказал о самовольной отлучке, но, в чем я был уверен, даже принес орудие наказания, крапиву. И сейчас, улыбаясь, радовался мукам своей жертвы. Мне хотелось в эти минуты унижения забежать далеко ото всех, забиться, куда- нибудь в темный далекий угол, скрыться и побыть одному. Мне живо вспомнился дом. Петушок забияка, от которого я получал удары и совсем не обижался, потому, что петушок никогда не был близким другом. Он был другом- врагом и ничего больше. А Леня Очколяс умел быть и тем, и другим. Это сеяло недоверие к Лене, как к другу и не вызывало чувства злобы и желание победить, как врага. Единственное чувство, которое вызывал Леня в моем воображении, это было чувство жалости, родившееся еще тогда, когда мама рассказала мне, как хлопотала перед администрацией колхоза, чтобы многодетной семье Очколясов, у которых было пятеро детей, построить дом. Как семье рабочего колхоза, погибшего от рук бандитов, объявившихся после амнистии. Она рассказала мне, в каких ужасных условиях живут Очколясы. В крохотной избе, крытой соломой, с земляным полом, наспех слепленной, после сожженного дотла добротного дома. Мама рассказала и о трудностях молодой женщины, матери Лени, оставшейся одной с детьми.
Врожденная зависть к зажиточным, как ему казалось, детям, порождала ненависть и злобу в израненной бедностью душе.
К обеду жжение пожаленных ног утихло и почти уже не беспокоило. Настроение мало- помалу вернулось ко мне, и уже беззаботно смеясь, я вышагивал в строю детей, подставляя подножки шедшему впереди ПонНикенко Коле, толстому и неповоротливому мальчугану…
На следующий день я шел в детсад один без бабушки. Бабушка категорически отказалась меня водить в садик. А на замечание матери, она отвечала:
- Он знает дорогу и может сам уже туда ходить. Не маленький, ему скоро шесть лет исполнится, пускай привыкает! - на что мать отвечала.
- Оно же малое. А забредет куда- то?!
- Не забредет, не велика потеря! А была бы у нужника утопила бы и не мучилась бы! - мать проглотила обиду молча, и уже ласково спросила меня, знаю ли я дорогу. Я как мог рассказал, как идти в детский садик. Мать утвердительно согласилась. И я первый раз самостоятельно утром вышел из дома. Дорога шла парком. Впереди в кустах я увидел Льоню Очколяса, который воровато озираясь, что- то там искал. Меня он не видел и я, обрадовавшись, что дальше пойду не один в детсад позвал его:
- Эй, Льонька, ты что там писал, или что?! Пошли в садик! - Леня, испугано посмотрел в мою сторону.
- Иди себе куда идёшь. - Ответил не дружелюбно Очколяс.
Я подошел к нему ближе. И только сейчас увидел, что он ищет подходящий стебель крапивы для воспитательницы, чтобы этим орудием наказания она стращала детей, а Леня, как всегда, будет заслужено пользоваться большим доверием и благосклонностью. Я еще немного подождал его, но, боясь опоздать, ушел один. Когда я вошел на детскую площадку и стал рассматривать детей, копошившихся в песочнице, из- за угла спального корпуса показалась тетя Оля. Она подозвала меня к себе и сказала:
- Валик, скажи мне, наверное, что- то в лесу сдохло, что ты со своей бабушкой не опоздали сегодня в садик? - у воспитательницы было хорошее настроение и эти слова она произносила с добродушной улыбкой, показывая ровные и белоснежные зубы. Я озадачено смотрел ей в рот, отвечая:
- Это в садике что- то сдохло, так воняет с кухни, что аж дышать нечем. - Я сказал эти слова, не задумываясь, воняет там или нет, но замечание воспитательницы проняло меня своей беспредельно уничижительной формой обращения в отношении моей бабушки, которая была мне другом. В миг у тети Оли улыбку, как будто, кто стер с лица. Она покраснела, ничего не ответила. Повернулась и нервной ходьбой ушла за спальный корпус детсада в сторону столовой. Вскоре из столовой были слышны истерические вопли воспитательницы:
- Ты что тут развела, а?! Я, Клава, тебе спрашиваю?! - раздавался голос тети Оли. Замечание мое закончилось нагоняем для бедной поварихи. Которая оправдывалась, рассказывая, что травила крыс, и, что какая- то, наверное, издохла под. полом и воняет там. Вскоре на детской площадке появился Леня Очколяс. В руках он держал, как жезл, высокий стебель крапивы, высотой в свой рост, с толстым и прочным стеблем и большими пилообразными листами. На его лице сияла торжественная улыбка выполненной просьбы воспитательницы и его крёстной мамы, тети Оли. А в столовой в это время повариха, тетя Клава, после утреннего нагоняя, нервно стуча посудой, раздавала детям еду на завтрак…
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Утром, как всегда, в детском саду встречала детей тетя Оля:
- Вы ж сказали родителям, что сегодня будет полное солнечное затемнение днем, что бывает один раз в сто лет? - все дети дружно отвечали, что родители отнеслись к этому по- разному. Некоторых детей не привели в детсад, воспользовавшись предлогом полного солнечного затемнения. Тех детей, кого родители привели в садик, снабдили задымленными стеклышками, чтобы не больно было смотреть на Солнце. Кто- то принес даже морской бинокль, и мальчики по очереди смотрелись в него. Было очень интересно и не понятно, почему с одной стороны бинокль приближает предметы, а когда смотришь с обратной стороны, то отдаляет их на большое расстояние. Я взял с собой свое синее стеклышко и смотрел сквозь него на Солнце. Но синее стеклышко не защищало глаза достаточно хорошо, и сквозь него было больно глазу, когда смотрел на Солнце. После мертвого часа и последовавшего за ним полдника дети, как правило, проводили время во дворе за играми. Воспитательница предупредила детей, что в четыре часа дня начнется полное затемнение Солнца спутником планеты Земля Луной. Чтобы никто не пугался, что это всего на пять минут и не больше. И что к детям придут родители, и будут вместе смотреть на затемнение. Лучше бы воспитательница этого не говорила. Дети притихли, испуганно посматривали по сторонам. Было всего десять детей, вместо двадцати трех. Солнечное затемнение начиналось с появлением родителей этих детей. Моя мать пришла в выходной одежде. На ней был черный жакет и бархатная юбка. Она сообщила мне, что после затемнения ее повезут в райком партии в Святошино на собрание парторгов Киево- Святошинского района, и она приедет из Киева поздно вечером. Мне очень хотелось поехать вместе с ней. Я просился взять меня и, о счастье, она пообещала, что возьмет. Вдруг стало темнеть. Сумерки надвигались очень быстро. Совхозное стадо коров проходило мимо садика, так как правление приняло решение загнать коров в стойла, чтобы избежать нежелательной реакции стада на это редкое природное явление. Коровы стали громко и тревожно мычать. Где- то вдалеке залаяли собаки. Щебетание птиц внезапно прекратилось. В мое подсознание стал заползать животный страх. Ощущение тревоги и надвигающейся катастрофы с наступлением темноты все отчетливее ощущалось в сумрачной и бесповоротно надвигающейся ночи. Солнце угасало на глазах и внезапно исчезло с небосвода. Небо укрылось россыпями звезд. Наступила тишина. Даже собаки перестали лаять. Слышно лишь завывание одинокого и далекого пса. Мать прижала меня к себе, стояла, молча, посреди детской площадки и вздрагивала от жуткого состояния внезапно пришедшей ночи среди летнего дня. Так длилось целую вечность, казалось, не будет этому конца. Внезапно повеяло прохладой. Солнца не было и мрак вступал в свои владения. Прохлада была ощутима от внезапного исчезновения жаркого солнечного света, и это добавляло страхов безвозвратности явления. У меня возникало чувство, что теперь никогда не будет солнца, а будет мрак. Но постепенно яркая полоска на месте солнца вырастала все шире и шире. И, о! Чудо! Солнце стало вырастать на небосводе и появилось вновь. Тепло вновь полилось щедрой рекой на парк, на листья, на детей и детскую площадку. Запели сельские петушки. Защебетали птицы, и все вернулось на круги своя. Я был счастлив и проникся ожиданием обещанной поездки с мамой на собрание в ее обком. Но мать, казалось, забыла о своем обещании. Я напомнил ей об этом, но мать мне не ответила. Она уже разговаривала с другими родителями, которые пришли за своими детьми. Наконец мать обратила на меня внимание и сказала мне, что меня, сегодня, заберет Нюська. Не выполненное обещание матери взять меня с собой больно резануло досадой. Вместо этого еще и сюрприз, что Нюська заберет меня. Что я сам не дойду до дома? Задавал я сам себе этот вопрос. Я твердо решил не идти домой вместе с двоюродной сестрой. После того как мать ушла вместе с другими родителями, я спросил у тети Оли разрешения идти домой, сославшись на то, что мать разрешила мне это. Она ответила утвердительно, и я ушел. Нюська, конечно меня не обнаружила в садике и нажаловалась матери. Утром я получил розгами по мягкому месту от матери, под одобрительные ухмылки сестры…
О, время, как стремителен твой бег. Промчался еще один год. Наступила пора прощания с детским садиком. После обеда, в столовой, воспитательница объявила всем детям, достигшим семилетнего возраста, в том числе и мне, что сегодня они последний день в саду. Что до первого сентября им осталось ровно один месяц, что они уже почти школьники.
Через месяц первое сентября. Мне 7- м лет. Меня ждет первый класс. Новые товарищи, почти взрослые заботы.
«А, как я буду читать и писать? А, как считать?»,- думалось мне. - Вон Пономаренко Коля знает азбуку, Льоня Очколяс умеет считать до десяти».
С горьким сердцем пожаловался Пономаренко Васе, брату Коли. Нет, не того Коли, который подсунул мне вареное сало, а другого Коли, уже ученика первого класса.
На что Вася авторитетно заявил:
- Мой брат не знал даже первой буквы. А, вот читает букварь. - Гордо сказал Вася.
- Что, правда?! - обрадовался я. И на душе у меня стало спокойней. Всей душой я потянулся к Васе, но Васе еще оставался в садике, ему в школу только в следующем году. Вот, как друзья познаются, в самый последний день.
- Ты рассказывай мне все, что там в школе. Мне- ж аж на следующий год. - попросил меня Вася. Вася и Коля Пономаренки жили по соседству с нами, и я часто ходил к ним играть. Стоит перейти через соседский огород, и я уже у Пономаренков…
Мертвый час. Дети спят в своих кроватках. Последний мертвый час в детском садике, последний день дошкольного детства Я вздыхал и вертелся, никак не мог уснуть, переживал. Меня терзали страхи:
”Как я пойду в школу? - с ужасом думал, ворочаясь на своей постели, во время мертвого часа, - Я ж не умею ни читать, ни писать, не знаю даже букв”.
Я стал вспоминать буквы. Легко вспомнилась буква ”А”, как два телеграфных столба, сведенных вверху и скрепленных перекладиной. Ее-то легче всего запомнить, таких столбов вон, сколько хочешь на совхозных полях. Легко запомнилась и буква ”О”, похожая на обруч, которым дядя Федор скрепляет бочки для засолки помидоров и огурцов у мамы на работе. Как не старался Валик вспомнить еще хоть одну, хоть какую- ни будь букву, на память не приходило ничего. Он стал ворочаться. Лег на спину посмотрел в потолок, вспомнилась, почему- то бабушка у печки и ее кочерга.
”Ага, похоже на букву ”Г”. - Подумал я, вороша в памяти приспособления, которыми бабушка ловко орудует, ставя в печку чугунки, разгребает жар. Но больше я не смог вспомнить. Валик повернул русую голову набок, прислушался. В подушке потрескивало, сминалось сено. В спальне раздавалось сопение спящих детей. Прожужжав, пролетела муха. Всюду царит сонная тишина. И вдруг на подушку рядом с моей головой шлепнулся скомканный зеленый листик липы. Я поднял голову, пружины предательски заскрипели. Внимательно оглядевшись по сторонам, обнаружил, что все спят:
”Павлик? Не похоже, спит как убитый”. - Думал я. Взгляд скользнул по кроваткам в дальнем углу спальни, потом остановился на соседе справа. Но одеяло Васи Пономаренко чуть поднималось в такт посапыванию, мальчик спал. В его открытом рту виднелись два белых зуба, и он всем своим спящим видом напоминал сейчас кролика, мирно спящего на подушке. Я обернулся направо, посмотрел на койку Лени Очколяса, там, зашуршав, отодвинулся край одеяла и под ним воровато сверкнули бусинками черные глаза.
”Ах, ты, ябеда! Вот я тебе!”- моя маленькая ручонка схватилась за край подушки и в одно мгновение мягкий снаряд, описав в воздухе дугу, опустился на укрытого с головой Леню. Одеяло с молниеносной быстротой распахнулось. На меня уставились широко открытые черные глаза Лени.
- Я тебе дам! - сказало лицо. И в ответ полетела ко мне подушка Лени. Дерущихся мальчиков остановили торопливые шаги за дверью. Когда тетя Оля вошла в комнату, картина, представшая перед ней, казалась, ничем не нарушала сонной атмосферы. Воспитательница озабоченно осмотрела спящих. Когда же ее взгляд остановился на моей койке, в ее глазах мелькнули недобрые искорки. Я лежал на скомканном одеяле кроватки ногами в сторону подушки. Голова же лежала там, где должны лежать ноги. Мои закрытые глаза предательски трепетали веками. Изо всех сил стараясь изобразить сон, я силился не моргать веками. Однако напрасно, предательские ресницы своим трепетанием портили притворство. Строгая тетя Оля уже и так поняла все. Она тихонько вышла и через мгновение появилась вновь. В руке у нее, покачиваясь длинным стеблем, подарок Лени Очколяса, зажатая в правой руке, крапива. Она подошла ко мне” спящему” и принялась волочить крапивой по голому моему животу. Ресницы моих закрытых глаз отчаянно затрепетали, но тело лежало неподвижно. Леня Очколяс с умилением наблюдал со своего” укрытия” за происходящим. Ему очень льстило, что крапива, которую он так любовно выбрал сегодня утром по дороге в детсад, не увядает зря. Так окончилось мое дошкольное детство…
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Уже дома меня встретила бабушка.
- Завтра воскресенье, пойдем на Бузовую, на базар. - Торжественно сообщила мне Евгения Лаврентьевна.
Базар был далеко, за шесть километров от Шпитек. Местные жители называли это место «Базар на Бузовой». Населенный пункт хутор Бузовая располагается от Киева на тридцатом тридцать первом километре Брест-Литовского шоссе. Бабушка объявила эту новость и с довольным видом добавила:
- Может я уже не смогу пойти. Схожу хоть в последний…
Ранним утром я проснулся от легкого бабушкиного прикосновения.
- Вставай уже. - Она наклонилась надо мной в белом чистом платке и погладила меня по голове.
Я протер глаза. Поднялся, сонно поплелся на кухню. Там на табуретке стояло ведро с водой и кружка, а рядом, возле табуретки помойное ведро. Зачерпнув кружкой воды, набрал в рот, затем полил изо рта себе на руки над помойным ведром. И, намылив мокрые руки хозяйственным мылом, умылся. За бабушкой зашли две женщины средних лет. Это были две тетки в белых цветастых платках. Одна дальняя родственница, тетя Маня из соседнего села Лычанки. И другая, старшая дочь бабушки, Мария или, как ее все звали, тоже тетя Маня. Они были, как и бабушка в белых платках. На тете Мане из Лычанки надета красная шерстяная юбка и коричневые туфли без каблуков. А тетя Маня из Шпитек одета в легкую длинную и просторную хлопчатобумажную юбку в серо- коричневую горошку. На ногах у нее сандалии. А моя бабушка надела мягкие домашние тапочки, в которых ей, как она сказала, будет удобно. Солнце своими лучами коснулось вершин деревьев, окрасив их в нежно розовый цвет. На траве блестела роса. Картошка в огороде расцвела белыми цветами. Стояло затишье полевых работ. Та пора, когда урожай впитывал в себя влагу, удобрения и тепло - вызревал.
Крестьяне могли сделать передышку. Конец июля, начало августа. Затем, чтоб собраться с силами и убрать урожай, запастись на зиму.
Дорога медленно плыла под неторопливыми шагами женщин. Любопытными глазами я всматривался в окружающий мир, такой удивительный и огромный, насыщенный неумолкаемым пением птиц и стрекотанием кузнечиков. Криками снующих ласточек и синим- синим небом. День обещал быть жарким. За прохладой села дорога свернула в поле. Тут бабушка сняла тапочки и дальше пошла босиком. Женщины последовали ее примеру, приговаривая, что до базара так дойдут, а на базар наденут обувь. Медленно шли полевой дорогой через пространство в сторону синеющей извилистой линии горизонта. Солнце еще не поднялось к своему жаркому блеску, и идти было легко и приятно, хоть под ногами был мягкий песок. На Смолянке, по дороге на базар, нам встретилась девочка- подросток Катя. Смолянка, такое название эта местность приобрела из незапамятных времен, когда на месте старого русла реки Лыбедь, ныне поросшей сочной травой простор, текла полноводная речка, по которой плавали лодки рыбаков. На берегу этой реки тут был рыбацкий поселок, и место где конопатились и смолились рыбацкие суденышки. И называлась эта местность Смолянка. Ныне это было хорошее место для выпаса коров. Сюда на Смолянку Катя и выгнала Шпитьковское стадо. Она подбежала к нам и подбодрила приветствием. Всего за два километра от Шпитек, Катя рано выгнала стадо коров. Бабушка, отыскав нашу Зорьку, посмотрела в ее сторону. Зорька перестала пастись подняла свою морду и приветливо мычала бабушке. Евгения Лаврентьевна скомандовала своему отряду:
- Пошли, пошли скорее, а то еще за нами пойдет. - Быстро распрощавшись с Катей, мы двинулись дальше. Было приятно встретить соплеменницу так « далеко» от дома и ей нас повидать тоже.
Через поле прошли, когда солнце ощутимо грело в спины. Но первые деревья у обочины шоссе укрыли ходоков тенью, и идти стало легче. Бабушки решили передохнуть и уселись под деревом на траву, заодно и обулись. Бузовая, с ее базаром, была через шоссе. Достаточно пройти еще метров двести. Шум торгующей толпы, хрюканье, мычание и рычание животных, сливалось в отдаленном гомоне уже близкого базара.
На базаре тетя Маня из Лычанки купила поросенка. И он забился в мешке дикими воплями. С этим поросенком, без конца кричащим в мешке, мы ходили по базару, привлекая всеобщее внимание. Торговали здесь всем, лошадьми, коровами, щенками, кухонной утварью, обувью, одеждой, кормом для животных, семенами и так далее… Я не мог понять, что ищет моя бабушка. Но, когда тетя Маня из Лычанки подошла к женщине, держащей в руках детскую школьную форму, стала торговаться, я все понял. Бабушка заставила меня надеть китель. Все сразу одобрительно закивали головами, и форма стала моей за десять рублей. Поросенок в мешке, то затихал, то снова неистово орал на весь базар. И только тогда, когда тетя Маня из Лычанки осталась с односельчанином, торговавшим фуражом, мы избавились от поросячьего пронзительного визга. Она уехала на телеге с односельчанином. А мы пришли тем же путем поздно вечером домой.
Пришли. Как приятно было после жаркого солнечного похода окунуться в чистую прохладу дома. Нас встретила мать в белом платке, повязанном на- манер большевицких красных косынок. Приятно видеть ее приветливую улыбку, что было крайне редким явлением.
- Ну что, купили форму? - увидев покупку, она обрадовано спросила бабушку. И бабушка развернула узел. И достала оттуда школьную форму.
- А вы- ж примиряли форму? - озабоченно спросила она, - Ану давай, Валик, надень.
Я надел на себя крайне неудобный пиджак школьной формы с металлическими пуговицами, фуражку с кокардой и стал похож на маленького юнгу с парусника, только китель был не морской, а школьный.
- Ну, теперь можно и в школу. - Откуда не возьмись, раздался голос Нюськи.
Нюська считалась двоюродной сестрой, но вела себя, словно старшая и родная сестра, позволяя себе разные воспитательные выпады в мою сторону. Она была среднего роста, ей было шестнадцать лет. Отличалась ехидной подкупающей манерой поведения и, сейчас, она пыталась язвить:
- Ты как министр в министерской форме.
Она жила у Ольги Андреевны и была дочкой тети Феодосии или, как все называли ее маму, родную сестру Ольги Андреевны, тетя Феодосия, по- домашнему, тетя Феня.
Итак, смотрины прошли успешно. Бабушка Евгения Лаврентьевна больше не делала таких длинных путешествий и занималась хозяйством. Варила еду у печки, убирала грецкие орехи, помогала по уборке картошки с огорода. Так за заботами подошло первое сентября. К этому торжеству мать подготовилась сполна. У меня был новенький портфель, тетрадки, букварь, ручка, чернильница, чернила и все- то необходимое, что нужно первокласснику…
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Наступил 1955 год и настал день Первое Сентября. Я пришел с матерью в школу и увидел несколько знакомых мальчиков и девочек по детскому садику. В основном большинство детей я не знал. Первое с чем пришлось столкнуться, это место за партой.
Я зашел в класс, выбрав удобное место, как мне казалось в центре школьного ряда, сел за парту. Но тут подошла девочка с круглым толстым лицом и торчащими в разные стороны косичками.
- Это место мое! - насупив брови, сердито сказала она. Я попытался возражать.
- Я первый сел тут! - на что девочка сказала:
- Посмотри под партой, там мой портфель.
Подняв крышку парты, я увидел там портфель. Пока я поднимался, освобождая место, класс быстро наполнялся первоклассниками. Не теряя больше ни минуты, я ринулся на свободную парту рядом. Как только уселся там, сразу же посмотрел под крышку парты, там было пусто. Но мгновенно передо мной вырос белокурый стриженный под нулевку мальчик:
- Это место мое! - заявил он, - Я его занял!
Я сердито ответил:
- Тут нет твоих книжек. Я отсюда никуда не уйду, садись за мной.
Мальчик хотел возразить, но его мама усадила за соседнюю парту сзади. Когда прозвучал первый звонок, и родители покинули класс, внезапно, я почувствовал страшную боль в волосах. Мгновение спустя до меня дошло, что меня, что есть силы, таскают за волосы. Я инстинктивно схватил руки противника и вскочил с места. Мальчик, оставляя в своих пальчиках клочки выдранных моих волос, с трудом оторвал руки от моей головы. Моему бешенству не было предела. Потеряв контроль над собой из- за острой боли, я изо всех сил ударил соседа по голове кулаком. Мальчик тут же осел на своем месте, заплакал, и из его носа ручьем хлынула кровь.
В это время в класс вошла учительница. Она увидела это, бросилась к пострадавшему, и платком остановила носовое кровотечение. Затем, как ничего не произошло, начала первый урок. Она представилась:
- Дети, я ваша первая учительница. Мене звать Ольга Васильевна. Я буду вести вас до четвертого класса. - Она сделала паузу, а затем продолжала:
- А теперь давайте познакомимся. Я буду называть фамилию, имя и отчество каждого, и, каждый должен подняться со своего места, чтобы все видели его.
Знакомство началось.
Когда очередь дошла до меня, я услышал свою фамилию, почувствовал, как краска заливает лицо, встал.
Весь класс смотрел в мою сторону и мир, казалось, замер в ожидании чего- то не обычного, так мне казалось в эти мгновения (и это было так, потому, что в будущем, спустя много лет, выйдет мое произведение, роман «СИМВОЛ ВЕЧНОСТИ», который всколыхнет весь Мир).
- Садись! - донеслось до слуха слово учительницы. И я, повинуясь голосу учительницы, сел на свое место за партой.
- Кливчук! - назвала следующую фамилию Ольга Васильевна.
Встал белобрысый мальчик со следами крови на носу. Оказалось, что этого мальчика зовут Колей и ему уже восемь лет. От мальчишеских глаз в классе не скрыть мою драку с Кливчуком Колей, и, мальчики зауважали меня, равно как и убоялись. Но борьба за лидерство велась постоянно ежечасно, и, ежеминутно.
В классе надо было учиться хорошо, даже на отлично, что достойно лидера.
На переменке лидер должен быть самым сильным, но старшеклассники любили, при случае, показать свое превосходство в силе и лидерстве. Показать старшекласснику беспомощность младшеклассника, особенно престижно. Но унизить лидера младшеклассника старшекласснику не менее престижно перед своими одноклассниками.
На этом и построены были в то далекое время все отношения в сельской школе между мальчишками.
Родители ушли раньше и первый школьный день закончился. Впервые дети, как взрослые, шли домой самостоятельно.
Я обнаружил, что следом за мной идет девочка из нашего класса. На следующее утро я столкнулся с ней, когда выходил из калитки своего дома на улицу.
- Здравствуй. - Поздоровалась она тоненьким голоском и опустила глаза.
- Здравствуй. - Ответил я.
И мы, молчаливо, шли в школу…
Осень. Желтые листья на стройном ряду каштанов возле церкви и синее- синее небо, бодрящая прохладца осеннего ветерка, жужжание ос, шныряющих, как быстрый полет камешка, все это бабье лето. Юные школьники шли улицей в школу мимо каштанов, церкви и школьной спортивной площадки. Вот ступеньки входа. Попутчики слились с толпой спешащих школьников, и скрылись за дверью школы.
- Итак, дети, сегодня мы во второй раз пришли в школу. - Начала урок Ольга Васильевна.
- Сегодня я вам расскажу, как необходимо вести себя в классе. - Она стала рассказывать о том, что надо делать, когда нужно что- то спросить и т.д. Неожиданно с последней парты вскочил мальчик и стремительно ринулся на выход. Хлопнула дверь, растерянная учительница раскрыла рот от неожиданности, слушая шаги удалявшегося ученика. Мальчик вскоре вернулся и также стремительно прошел на свое место. Учительница и в этот раз не смогла прореагировать, только стояла растеряно у доски с открытым от удивления ртом.
«Даже не поднял руки и не спросил выйти». - Подумал я. Мне не было понятно, почему Володя Ципа (так звали мальчика) не понял, как надо проситься выйти из класса. Учительница, оправившись от неожиданного поведения ученика, спросила: - Ципа, ты чего вышел без разрешения? - Она вопросительно смотрела на ученика, ждала ответа. Ципа сказал:
- Я вышел на улицу. - Ответил тот.
- Почему? - Ждала объяснений учительница.
- Я писать хотел. Вышел и пописал под забором школы. - С этими словами Ольга Васильевна покраснела до ушей. Затем немного оправившись, стала спокойно объяснять:
- Володя, и все дети, слушайте еще раз, когда вам необходимо выйти в туалет, нужно поднимать руку. И когда я спрошу, что вам нужно, вы ответите, что мне необходимо выйти. И только по моей команде, когда я скажу идите, вы можете выйти. Понятно?!
Дети хором ответили:
- По-ня-тно-о!
Я пришел со школы в приподнятом настроении. Бабушка была на огороде. Она копала картошку. Я это понял сразу, увидев лямку запора, брошенную без замка прямо на скобу калитки. Это значило, что хозяйка на огороде и в доме никого нет. Я поставил портфель под дверью коридора и пошел на огород искать бабушку. На огороде, среди сухих картофельных стеблей, румяных шаров тыкв и сухих листьев тыквенной ботвы, низко, наклонившись над землей, стояла бабушка и крючковатыми черными от работы пальцами разгребала землю. Белые клубни картошки выныривали на поверхность, ловкие пальцы хватали их, и каждая, по величине, падала в свою строго отведенную корзину.
- А, это ты, Валик? - ласково обратилась она ко мне. С трудом выровнялась. - Ну идем уже кушать. Я сегодня сварила борщ с фасолью и мясом. Еще гречневая каша.
У бабушки было хорошее настроение. Сегодня прекрасный, теплый осенний день. Богатый урожай и любимый внук, хоть и безотцовщина, но любимый, пришел со школы, все- таки есть работа, все- таки есть о ком позаботиться, и все- таки есть минутка, когда можно отдохнуть. Бабушка, охая и волоча корзины с картошкой, громко скомандовала:
- Лопату возьми!
Я послушался, и мы пошли к дому. Лопата волочилась за мной. У коридорной двери я поставил лопату и вошел в коридор следом за бабушкой. Уже в доме бабушка сказала:
- Помой руки. И садись за стол.
Я вымыл руки с мылом, вытер полотенцем и сел за стол. Бабушка в это время суетилась у печки. И кухонная комната наполнилась ароматными запахами свеже сваренного борща. Вскоре на столе появилась глубокая миска с дымящимся борщом.
- Каши гречневой не хочешь? - спросила бабушка, доставая из печи еще один горшок с отборно- зернистой гречневой кашей. Каша вкусно пахла, издавая аппетитный аромат, и, я деревянной ложкой достал кашу и насыпал ее в борщ. Помедлив, положил еще. Борщ переполнил края миски, обозначив круглую красную обводку, отливающую золотистыми блестками жира.
Я ел досыта. Живот упругим стал, как барабан, а бабушка все приговаривала:
- Хлеба бери, ешь. В школе набегался?
Я съел мясо, а кость с жиром на ней оставил в миске.
- Почему сала не ешь? - строго спросила бабушка. - Вот Очколясы так все едят!
- Так тоже Очколясы. - Ответил я и встал из-за стола.
«Пойду погуляю», - сказал и вышел.
Уроки не заданы, ведь в школе он был всего два раза. Было четыре часа дня. В садике, в кроне высокой груши- дички, шумела листва, лениво чирикали воробьи. На дороге за забором сонно прогрохотала телега, подняв тучу пыли. В атмосфере стоял пряный аромат осени. Пожелтевшая листва на грецком орехе колебалась в дуновениях ветерка, призывая к сбору плодов. Кожура на большинстве орехов потрескалась, пришло время собирать плоды. Там на ветке, в кроне ореха, мелькнул оранжевый комочек. Я присмотрелся и увидел рыжую белку, нервно запрыгавшую с ветки на ветку.
Я запустил в нее орехом. Мое путешествие закончилось на огороде, туда вскоре вернулась бабушка.
- Бери лопату и подкапывай! - скомандовала бабушка.
Я сказал в ответ:
- Нет, не могу. Я так наелся, что будет заворот кишок.
- Вот лодырь! - недовольно поругала меня бабушка, - Тогда иди и не мозоль глаз моих.
Я быстро ушел с огорода.
На следующий день утром, по дороге в школу, я снова столкнулся с девочкой. На ней форма в виде маленькой гувернантки. Такую форму я видел в дореволюционных книжках с картинками, которые находил на чердаке дома. Белый передник на коричневом платьице особенно подходил к ее двум косичкам с бантами. Она несла большой портфель.
- Здравствуй! - тоненьким голоском, подражая взрослым, поздоровалась она, - Тебя Валик звать? - спросила она.
- Валик, а тебя ж как? - я в школе слышал ее имя, но не запомнил.
В классе заметил, что она сидит возле стены с рыжеволосой девочкой.
«Меня звать Шура», - сказала она, взглянув на меня серыми огромными и чуть раскосыми глазами. Ее красиво очерченные брови были длинными и чувственными, слегка припухлые губы приветливо расплылись в улыбке.
- Так ты в школу? - авторитетно спросил я.
Девочка опустила глаза и пискнула:
- В школу.
- Ну тогда пошли вместе.
До самой школы шли молча. Возле школы мальчики увидели их вместе и понеслось:
- Жених и невеста, тили- тили тесто, жених и невеста!
Я и Шура покраснели до ушей. Каждый из нас твердо решил больше не ходить вместе в школу.
Утро. Воскресенье. Моя маты уехала с яблоками на базар в Киев. Бабушка, как всегда, вертелась у печки.
Солнце яркими, еще розовыми лучами проникает в комнату. На душе у меня тоскливо и одиноко.
Увы, село отвернулось от меня, вернее его половина. Полнейший бойкот со стороны детей, ибо ходят слухи; что дом Ольга Андреевна построила за колхозные деньги; « … и воплотила байстрюка» . Хоть и боялись ее и одновременно уважали, но дети дружить со мной не хотели. Друзей не было. Утро, тоска, хочется игр и развлечений со своими сверстниками. И я решаю пойти в гости к своим двоюродным братьям. Я встал, надел свои неизменные вельветовые шорты с одной шлейкой- подтяжкой. Рубашку и пиджачок на одной пуговице, черевички, и сказал бабушке:
- Я до Бабченко Коли.
- Скажи, пусть там тебя накормят! - строго приказала бабушка. Мама Бабченко Коли была средней дочерью Евгении Лаврентьевны, а мне приходилась тетей Ганей, так ее называли знакомые дети ее сыновей Бабченка Коли и младшего Шуры. Она работала в колхозе дояркой, и сегодня в воскресный день у нее был выходной.
Я вышел на улицу. Солнце светило прямо в лицо, по радио разносилась песня: «Вставай страна с рассветами на встречу дня».
И солнце, и песня, и радость бытия прогнали меланхолию одиночества, а с ними вселилась и вера в собственные силы. Вливалась во все мое естество непередаваемая бодрость и энергия. Казалось, что дорога проходит мимо величественных зданий Московской улицей. И это утро, и рассвет, и песня были так близки моему, возникшему вдруг, настроению, что, особенно остро, хотелось поделиться своими ощущениями с друзьями, которых не было. Хотелось поделиться с друзьями, которые поняли бы меня и разделили со мной ощущение радости жизни и гармонии бытия, но жизнь вносила свои не преодолимые коррективы. И мне, не искушенному еще в перипетиях жизненных препятствий, предстояло разобраться в хаосе взаимоотношений между людьми, детьми и взрослыми, женщинами и мужчинами, жизненного бытия…
Дорога пылилась и песок, почти пыль, был еще розовым от солнечных лучей раннего утреннего солнца. Розовой дорогой, в запахах, доносившихся отовсюду богатого вызревшего урожая, я шел этой дорогой в неизвестность. Я хотел этой неизвестности, и хоть это было в воображении, а наяву почти казалось правдой.
Вот и ворота двоюродных братьев. Было очень рано. Я открыл тяжелую калитку и услышал неистовый лай дворовой собаки, сидевшей на цепи возле своей будки. На собачий лай выбежала тетя Ганя - мать Коли и Шурика Бабчеков, родная сестра моей матери Ольги Андреевны. Она с не срываемым раздражением сообщила мне:
- Парни ещё спят. - И выплеснула из таза, прямо с порога, грязную воду после промывки картошки.
Я понял, что ему предлагают уйти. И нахмурившись, ответил:
- Ну, я ухожу. - И закрыл за собой калитку. Ком обиды подступил к горлу, и я решил пройти чуть дальше, недалеко почти рядом с домом Бабченка, только через дорогу, жила двоюродная сестра Шлейченко Ольга или как родственники и дети называют ее Леська, она же дочь тети Мани.
«Пойду до Леськи» .
Я вошел в калитку. На пороге меня встретила тетя Мария, или по- домашнему, Маня, старшая сестра моей матери, Ольги Андреевны.
- Это ты Валик? А что мама, чем занимается?
- Мама в Киеве. - Ответил я
- А что повезла, неужто яблоки?
- Да, яблоки.
- А бабушка, что делает?
- Варит еду в печи.
- А что она не собирается до своего брата, деда Григория съездить?
- Не, не знаю. Не собирается.
- А что, разве ты не знаешь? Что она тебе не говорила, что собирается у Переяслав- Хмельницкий съездить?
- Нет, не говорила.
На пороге хаты, крытой соломой, внезапно появился красивый мужчина в белой майке и светло- синих спортивных шароварах.
- Здравствуй, Вася. - Поздоровался.
Мужчина кивнул пшеничными кудрями, приветствуя меня.
- Я сейчас тебя сфотографирую, хочешь? - приветливо ответил он и скрылся в сенях.
- Заходи, я вареники з маком сварила, покушаешь. - Заботливо сказала тетя Маня. Не успел я ответить, как на столе возле порога появилась глиняная миска вареников.
- Вон там умывальник, пойди помой руки. - Приказала тетя Маня. Я щедро намылил свои ладони душистым мылом, сполоснул под струей из умывальника и вытер насухо. Затем уселся за стол на лавочку. Взял рукой один из миски и стал есть. Вареники были в меду и очень вкусные. В руке появился следующий вареник. Но Вася был уже с фотоаппаратом, и я с зажатым в правой кисти вареником стал под бревенчатую стенку хаты фотографироваться. Сфотографировав меня, Вася попросил, чтобы я снял и его. Что я с удовольствием выполнил.
Недавнее огорчение у Бабченков сменилось поднятым настроением и веселой компанией старших двоюродных родственников. Вскоре я снова был за столом, и светлые добрые улыбки светились приятным расположением ко мне. Домой я вернулся в три часа дня. Мать уже приехала с базара и привезла на вырученные деньги французских булочек с изюмом. Бабушка, как всегда, достала из печки жаркое, вкусно пахнущее дымком и с кусками не жирной свинины, и я и мама стали обедать, под разговоры бабушки.
- Пока лето, надо съездить в Переяслав, а то уже не увижу хату, где выросла и Григория, - вытирая жир с руки о фартук, говорила бабушка.
- Если надо, то надо, - не возражала мама, и добавила, - а кто будет еду готовить? Я ж на работе?
- Я попросила Маню чтобы, пока меня не будет похозяйничала. - Я не выдержал и вставил свои пять копеек:
- Бабушка, возьмите меня с собой.
- А, мама отпустить, то я й возьму? - хитро, глядя на мать, спросила бабушка.
- От Мани нечего делать? - сердито ответила мать. Отъезд бабушки явно ей не нравился. Было видно, что это ей испортило настроение. Не доев жаркое, мать вышла из дома на двор.
Бабушка собралась и через неделю, в сопровождении тети Мани и ее сына Василия, старшего лейтенанта ВВС в отпуске, уехала на вокзал. Сначала, как всегда, помог дядя Ваня. Он подъехал на подводе, запряженной двумя лошадками и забрал всю компанию, чтобы доставить до Брест- Литовского шоссе, которое от Шпитек в трех километрах. Там на рейсовом автобусе провожатые отвезли Евгению Лаврентьевну на вокзал. У брата Григория бабушка прогостила две недели. Она приехала помолодевшей, с радостными впечатлениями и конечно с подарками. Это были две голубиных тушки, и с десятка два голубиных яиц, так как дедушка Григорий был заядлый любитель голубей и содержал большую голубятню с породистыми и редкими особями голубей. Он хотел подарить бабушке двух редкой породы голубей для меня, но бабушка отказалась, мотивируя тем, что негде содержать. Когда я узнал об этом, огорчился. Бабушка лаконично и точно ответила на мое огорчение:
- Хочешь, чтоб понасрали тут? Кто будет убирать, а? - и вопрос отпал сам собой. Но зато дедушка Григорий смастерил мне из натуральной кожи добротные сапоги. Они пришлись мне точно по размеру, потому, что бабушка перед отъездом сняла мерку с моей ноги. Сапожки надо было смазывать дегтем, и дядя Ваня для этого принес пол- литровую банку березового дегтя. Где он взял этот деготь, одному Богу известно. Я смазал сапоги дегтем, и они заблестели и пахли дегтем, приятно щекотало от этого в носу. Все- таки получать подарки здорово.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Наступила ранняя оттепель. Конец февраля, начало марта принесло таяние снегов. Талые воды не успевают уйти в землю. Мерзлые слои надежно задерживают и образовываются целые озера. Утром, стеклянным блеском, отражая розовые лучи восходящего солнца, блестит в них лед. К вечеру лед тает, чтобы ночью вновь превратится в стылое стеклянное поле для катания на ногах.
Ночью в погребе оказалась вода.
Мать обнаружила ее в четыре часа утра, тревожно заглянув туда. Картошку затопило, затопило двадцатисантиметровым слоем, и вода медленно прибывала.
Меня разбудил нетерпеливо- злой окрик матери:
- А- ну вставай, помоги носить воду!
Я не сразу сообразил куда носить и что носить. Хотелось спать, глаза слипались, хотелось снова лечь в кровать, в самый разгар уютного тепла нужно было вставать в мерзкую холодную хлябь. Но неумолимый окрик повторился снова:
- Я дубину сейчас возьму! А ну вставай, гадовая душа! - не на шутку злой голос матери пулей вытолкнул меня из постели.
Через минуту в больших резиновых сапогах я уже шлепал по ступенькам погреба с ведром, полным талой воды и выливал за порог.
Несмотря на нечеловеческие усилия, вода не убывала. Рассвет медленно подкрадывался, вытесняя серой мглой свет свечи, в котором проявлялось изможденное решительное и злое лицо матери. Я знал, что вычерпывать воду бесполезное занятие. Надо найти дырку, откуда она поступает, и забить ее. Вода из погреба уйдет сама в землю.
Сказать матери, значит услышать унизительные, оскорбительные слова, что- то вроде:
«Лодырь. Хочешь чтоб затопило?!!» - и в таком роде что- то еще. Но я жалел мать и решил все- таки сказать:
- Надо забить дырку. Ты же видишь уже светло, а воды не убавилось.
- Умный ты, как Беркови штаны. Так покажи, где эта дыра? - мать с ненавистью смотрела на меня, добавляя для связи слов, - Я вот плетку возьму, и как дам тебе, лодырь. А ну- ка неси воду, и не смей мне указывать что мне делать. Ач какое?!
Мне было неприятно слушать все это от несчастной женщины, но я стерпел и решил днем найти и забить дырку.
Шарканье шагов в предрассветной мгле насторожило барахтающихся нас в погребе меня с матерью.
- Кто там? - спросила мать.
- Это я! - ответило пространство мужским голосом.
- А это ты, Иван! - мать узнала Бабченко, отца мальчиков Коли и Шуры.
- Что, залило?
- А ты не видишь? - чуть не плача от бессилия сдавленным голосом ответила моя мать.
- Надо поднять картошку. Или засыпать немного погреб.
- То взял и поднял- бы.
- Хорошо. Давай доски. Я помогу вытащить в ящики картошку из воды, а потом сделаю настил.
И работа закипела вновь. Мать неожиданно скомандовала, глядя в мою сторону:
- Иди, собирайся в школу.
Я стрелой бросился в дом. У печки грела завтрак бабушка. Тепло, уютно обласкало уставшее и не выспавшееся тело. Ничего не хотелось делать, шевелиться, думать.
- Сынок, иди к столу. - Голос бабушки заставил вздрогнуть. Я стал, есть почти остывший гречневый суп с мясом.
- Я тебя будить не хотела. Совсем замучила дитя. « - Сокрушенно качала головой бабушка и добавила» , - Говорила- ж, была- бы у нужника утопила, и сама не мучилась бы и его- б не мучила.
В школе я кивал головой, засыпая на уроке Украинского языка.
Надежда Григорьевна монотонным сонным голосом с посоловелыми от каких- то своих забот серыми глазами медленно преподавала грамматику. Да так, что казалось, мухи в нашем классе при полете от доски к окну не долетали, а падали, засыпая от этого голоса прямо в полете.
Упав на руки, я крепко уснул. Проснулся от жгучей боли, кто- то остервенело, таскал меня за волосы.
Когда окончательно я пришел в себя и вскочил на ноги, чтобы хоть как- то унять острую боль, то увидел уже не в седой дымке, а стальной взгляд учительницы, крепко державшей пятерней мои волосы на голове. В классе воцарилась мертвая тишина. Дети с любопытством наблюдали эту сцену инквизиторской экзекуции. Таская мою голову за волосы, как маятник у напольных часов, с металлическими нотками в голосе учительница в такт колебаний, как автомат, чеканила слова:
- Чтоб завтра была мама в школе! Без матери не смей приходить! Повтори, что я сказала?!
- Что- о б м- м- атерь была в школе. - Делая над собой усилие, чтобы не расплакаться, повторил.
С широко открытыми глазами на меня с противоположного конца класса смотрела Шура. Я впервые ощутил сочувствие в глазах девочки, и это укрепило во мне внутренние силы, дало толчок в сторону уверенности в себе. О, как хотелось мне в этот миг плюнуть в эти сонные, ненавистные глаза, желчно- бледное лицо Надежды Григорьевны, преподносившей прекрасный поэтический Украинский язык так бездарно и нелепо. Но, судьба сдерживала меня. Горечь душила горло. И я без сил опустился на скамью парты.
- А те- пе- рь дети, за- пи- шите до- ма- ш- нее за- да- ние. Иван Франко, выучить на память стих « Каменяри» . - Монотонно диктовала Надежда Григорьевна.
По дороге домой меня догнала Шура.
- Послушай, что эта падлюка так тебя таскала за волосы?
- Я вчера ночью вытаскивал воду с погреба и не выспался. - Объяснял я Шуре. - Мать злющая, как ядовитая змия, а тут еще в школу ее вызывают. - Вздохнул я от безысходности навалившихся обстоятельств на мою голову.
- Ну, хочешь, я пойду, поговорю с твоей матерью. - С участием сказала Шура, - Может это поможет.
- Нет, не нужно, я сам! - я твердо решил не вызывать мать в школу и ничего ей не говорить об этом происшествии с учительницей Украинского языка. Возле калитки моего дома девочка подошла ко мне и протянула свою руку, - До свидания, Валик. Не волнуйся.
Я невольно пожал ей ладонь. Впервые ощутил прикосновение девчоночкой руки и очень удивился холодной руке девочки. Как будто кусочек живого льда нес я домой в своей правой ладони и в то же время прохлада этого «льда» чудесным образом согревала мою душу.
Дома мать была в очень хорошем настроении. В погребе не было воды. Бабушка рассказывала мне, ставя на стол дымящуюся миску с борщом.
- Иван нашел кротовину и забил ее тряпками и камнем. Сделал настил и картошка сейчас на настиле.
Вздох облегчения поневоле вырвался из груди, и я с аппетитом принялся за еду.
- Ну, что там, в школе? - спросила мать.
- Что, что, оценок нет, к доске не вызывали. Поем да начну делать уроки.
- Может, гулять пойдешь? - ехидно спросила мать.
- Мама, мне сейчас не до гульбы.
- Гляди мне, - и, обращаясь к бабушке, сказала. - Пойду на работу, скажу, чего меня сегодня не было.
А я про себя подумал:
«От если бы сказал сейчас, что ее ждут в школе, чтобы было-то?»
Боязно думать о завтрашнем школьном дне, о зануде учительнице Надежде Григорьевне и лишь бабушка внушала уверенность и давала какую- то внутреннюю силу.
«Пойди, поспи немного», - сказала она в унисон моих мыслей.
- А, мамка?
- Пошла уже. Иди!
И я с полным животом борща лег на диван в спальне матери. Тяжелым сном сомкнулись веки. Я проспал с трех часов дня до пяти. Проснулся со страшной головной болью и тошнотой. Встал и вышел на воздух. Голова прошла только утром. В школе чувствовал себя хорошо…
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
- Валик, можно тебя на минутку? - Голосом заговорщика подошел ко мне одноклассник Очколяс Леня.
Я в душе почувствовал не ладное:
- Чего тебе?
- Я подслушал разговор Трофима Петровича з Надеждой Григорьевной, и она сказала, что вызывала твою мамку, а твоя мамка не пришла. Вот увидишь, что- то будет?
Леня злорадно заглядывал в мои глаза, пытаясь разглядеть там испуг.
Я выдержал этот подленький взгляд ябеды, ответил:
- Так и что? Придет?
- Ну, так я пойду, скажу Надежде Григорьевне, чтобы вона не волновалась?
Очколяс, не дождавшись согласия, бросился в учительскую. Вскоре оттуда вышел, припадая на протез вместо левой ноги (ногу учитель потерял на фронте), классный руководитель, учитель истории, Трохим Петрович. Он жестом махнул рукой, поманил Меня. Я с замирающим сердцем двинулся в учительскую.
Там была Надежда Григорьевна и другие учителя, Трофим Петрович начал тоном полицая:
- Ты знаешь, что ты уже в шестом классе? Ты уже не маленький и должен отвечать за свои поступки!
Классный руководитель выдержал паузу, затем продолжил, он любил читать нотации:
- Почему ты не вызвал мамку в школу?!
Мне от нервного напряжения свело челюсть.
- А, так ти ухмыляешься. Ехидно смеёшься над нами? Что, тебе законы поведения не писаны?! Собирайся из школы и без матери сюда не приходи!
Чуть не плача я выбежал с учительской, и первое время думал, вообще, не являться домой. Но, собирая книги в портфель, подумал, что от случившегося не уйти. Собрался домой. В дверях столкнулся с учителем географии, который спешил к нам на урок и не был на разборках.
- Ты куда собрался?
- Иван Панасович, спросите у Трофима Петровича?
- Ты как со мной разговариваешь?! - загораживая дорогу, наступал Иван Панасович на меня, - Чтоб матерь завтра ж была в школе!
- Хорошо, - ответил я, - А сейчас дайте пройти?
И я бросился к выходу. Дома решил все рассказать матери. Но мать уже ждала меня с розгой в руке. С криком набросилась:
- Что это мне рассказывают Очколясы? А, я тебя спрашиваю, падлюка ты?! - розга молнией сверкнула в воздухе и с частотой автоматной очереди обрушивалась на плечи, лицо, руки, спину, больно кусаясь и не щадя.
- Они сегодня сказали, чтоб ты пришла. - Матери, казалось, этого только и нужно было. Она взвизгнула, как ужаленный щенок, и бросилась прочь на улицу. Я испугался, посмотрел на затихшую у печки бабушку.
- На, садись за стол. Поешь, как следует. А там видно будет. - Хозяйским тоном заговорила бабушка.
И я успокоился, принялся за еду…
Мать пришла через два часа. Тихая, присмиревшая. Подошла ко мне испуганному, и прижала меня к остро пахнувшему задушливым потом пиджаку. Погладила по голове и тихо сказала:
- Теперь уже не вызовут. Можешь ходить спокойно. А если будут звать снова, скажи, что я им снова устрою, но теперь с прокурором. - Намек на генерального прокурора СССР Романа Андреевича Руденка, с которым мать была хорошо знакома еще с ее депутатских времен в Верховном Совете УССР.
Я долго повторял в уме незнакомое слово « прокурор» , чтобы озвучить в случае чего назойливым учителям, когда спросят.
В школе учителя старались не смотреть в мою сторону. При моем появлении Надежда Григорьевна с бледной превратилась в пунцовую. Худое лицо ее залил румянец, и так остался на лице до конца урока, а глаза покраснели.
Но после урока Украинского языка, Трофим Петрович вызвал меня в учительскую.
- Что ты наговорил матери, что вона тут чуть не сожгла школу?
Удивленно открыв глаза, я серьезно возразил:
- У неё даже спичек не было. Где она взяла огонь? - искренне сказал я.
- А так вы с ней заодно?! - заорал контуженым голосом инвалид Великой Отечественной Войны.
Я улыбнулся приветливой улыбкой, стараясь показать, что мне влетело, как следует от матери, но истерический вопль учителя заставил меня не отвечать.
- Вон! Вон! Вон из учительской!
Я рванул дверь и пулей вылетел в коридор, даже не заметил, что открывшаяся дверь ударила по носу Очколяса Леню, подслушивающего, о чем там крик. В коридоре возле своего класса я собрал свои мысли воедино и понял, что меня не погнали со школы, выгнали только за пределы учительской. Я вошел в класс и тихо сел на свое место. Следом зашел с клочком окровавленной ваты в носу Очколяс Леня.
Урок географии начался. Вел его Иван Панасович, так как он был вместо урока истории. Учителя истории Трохима Петровича в это время хватил сердечный приступ. Он поболел еще несколько дней и вернулся в школу, но от классного руководителя шестого класса, в котором я учился, отказался. Нашим классным руководителем стал учитель географии Иван Панасович. Учитель географии был влюблен в свою профессию. Он любил эти места. Историю происхождения села. И с теплотой относился к детям. Он любил походы по родному краю, и часто на школьных каникулах водил школьников по туристическим тропам. С приходом в шестой класс Ивана Панасовича началась новая страница в жизни шестого класса и школьников. Ивану Панасовичу, его походам по родному краю, посвящено мое стихотворение «Старый Рюкзак».
Старый Рюкзак
Старый Рюкзак заплесневелый послушай,
Помнишь, как пили горячий из кружек,
Чай заварной из смородины дикой
Мы на привале в походе под липой.
Помнишь, подружку мою синеокую,
Как подвернув, она правую ногу
Шла, ухватившись за шею мою,
Словно боец, получивший в бою
Рану за подвиги. Я вообразил,
Будто из леса враг нам грозил.
Вот он крадется по нашим стопам,
Скорее вперед! Друзья наши там!
И побеждая усталость- врага
Шел я вперед, обгоняя врага.
Два рюкзака на себе волоча,
Да на нее: - Не стони! - Лишь ворча.
Как хорошо на привале вздохнуть.
Нос от усталости в бок твой уткнуть.
И замереть, не дыша, отдохнуть.
Думать, что мне удалось победить.
Помнишь, мой старый Рюкзак дорогой,
Как от грозы мы бежали гурьбой.
К лесу скорее, скорее туда,
Кров под листвой нас укроет всегда.
И все до нитки, промокнув, дрожа,
Чуть лишь грозу и буран переждав,
Бросились ветки сухие ломать,
И с нетерпеньем костер разжигать.
Жались и грелись от дыма слезя.
Помнишь, как наши смеялись глаза.
Помнишь, как жалась всем телом, дрожа
Моя подружка, а вы сторожа,
Нас ограждали от тесного круга.
Сбросив на землю зеленого луга,
Вас рюкзаки, мы теснее присели
И наши руки вместе согрели.
Старый Рюкзак, я давно тебя бросил,
Жизнь ты большую походную прожил.
И вот теперь позабытый, ненужный
Тут прозябаешь, и с Плесенью дружишь...
Пришла весна. Молодая травка пробивалась сквозь прошлогоднюю листву и первые листочки на березе окрасились в светло- салатовый цвет, еще не успев позеленеть. Стояли пасмурные и прохладные дни. Наша корова Зорька, долго не была на выпасе и, чувствуя весну, жалобно мычала в хлеву. Мать беспокоилась за нее и говорила бабушке, что может сгореть молоко, и она перестанет доиться.
- А, что Очколяс Вася не гоняет коров на пастбище? - спрашивала бабушка мать.
- Я у Гани спрашивала, почему Вася не выгоняет стадо? Она мне сказала, что он болеет и не может, пока не поправиться.
- А что другие пастухи? - наседала бабушка.
- Другие не хотят. Говорят, что его очередь, вот и все. Сегодня воскресный день, Валик дома. В школу ему аж завтра, то пусть выгонит. И меня на работу вызвали, там около базы есть хороший выпас на Чистом Озере, уже хорошая трава выросла.
- Куда ж в такую погоду? - озабочено спрашивала бабушка.
- Только облачно, дождя нет. А как пойдет дождь, то погонит обратно. Я буду до обеда на работе, надо отпустить яблоки в магазины в Киев и все. Пускай гонит Зорьку, а я приду позднее, надо еще в контору зайти. - И, обращаясь ко мне, - Ты знаешь, где там Купина около Чистого Озера?
Я ту местность знал очень хорошо. Мы даже на купине ловили рыбешек с Колей Бабченко. Неприметная старица, с хорошей впадиной с небольшим озерцом, на середине которого, плавал островок из плотно переплетенных водорослей. Вода в том озерце была всегда теплой и зимой, и летом, а берега были покрыты хорошей и сочной травой. Озерце приобрело свое название от плавающего островка на нем купина. Местная легенда гласит, что, когда- то в запорожские времена проходил там Казацкий Шлях на Киев, и стояла небольшая деревянная церковь, где время от времени ставили свечки Пресвятой Богородице, молились проезжие люди об удаче и легком пути. И вот однажды ночью провалилась с 30 Апреля на 1 Мая, в Вальпургиеву Ночь, земля провалилась и церковь ушла глубоко под землю, а на месте, где была церковь, образовалось бездонное озеро. Кого не спроси об озере Купина, старые жители в Шпитьках расскажут эту легенду. Мы с Колей Бабченко однажды решили проверить глубину озерка. Специально в парке нарезали длинных веток из кустов лесных орехов. И договорились, если кто будет спрашивать, зачем вам столько тычок, скажем, рыбу ловить на удочки. И вот я взобрался на купину с длинными палками, слушая советы Коли:
- Ты не стой на одному месте, а ходи, чтоб не провалится. - Он подавал мне длинные палки на островок с берега. Я связывал их вместе, передвигаясь по мягкому плавающему настилу островка из корней водорослей и опускал в воду, пытаясь достать дно. Но двухметровые палки уходили она за другой вниз, не нащупывая дна. Когда третья связка уперлась во что- то твердое. Я стал вынимать палки. Третья нижняя была вся грязная от илистого дна. И я понял, что она просто согнулась в месте связки и залегла в илистое дно. Так что глубина озерка, по моим подсчетам была не бездонной, а около двух, двух с половиной метров. Коля философски заметил:
- Так замолило дно. Что прошло триста с небольшим года.
Мы наловили мелкой рыбёшки на удочки и ушли домой, храня полную конспирацию, что бы не влетело от родителей. Итак, я выгнал Зорьку, подождал мать. И мы вместе пошли до поворота в совхозную контору. Мать повернула в сторону конторы, куда я часто ходил в свой детский сад. Я погнал Зорьку в сторону овощной базы, где работала моя мать заведующей этой базой одновременно и кладовщицей за семьдесят пять рублей в месяц. Заведующая имела зарплату пятьдесят пять рублей, кладовщица сорок пять, а поскольку мать совмещала эти должности, то ей платили семьдесят пять рублей.
Свинцовые тучи низко стелились к земле. По каменной мостовой, дорога построена еще со времен сахарозаводчика Терещенко. И вот я в сапогах сшитых дедушкой Григорием, гнал свою Зорьку вдоль заборов домиков односельчан. Навстречу шла знакомая работница овощной базы с двумя ведрами колодезной воды.
- Валик, это ты? Куда ты в такую погоду гонишь бедную корову. Её ж сдует, если будет есть мокрую траву.
Я не выдержал, чтобы не ответить. Мне и так было не по себе. А тут еще стал моросить мелкий дождик, как мы называли эту небесную морось.
- Что я могу сделать? Мамка сказала выгнать Зорьку пастись, сказала это мне чтобы гнал корову, а то Вася Очколяс заболел.
- Что, заболел? Он не хочет, сказала его мать. Не может выгнать из дома. Говорит, что Вася хочет, чтобы платили по рубль пятьдесят в месяц за корову, что за копейки гнать стадо не будет. А ты гони корову обратно, иначе подохнет как сдует, увидите.
- Не сдует. А как мать сказала так я и сделаю. - И я погнал Зорьку дальше. И только услышал в след сердобольную хозяйку:
- Не жаль ни дитяти, ни коровы. В такую погоду хороший хозяин собаки не прогонит со двора.
В природном овражке, поросшем сочной зеленой травой, с озерцом по середине, мы остановились, и Зорька стала пастись на влажной траве. Вскоре она остановилась и стала жевать жвачку. Мне было холодно. Мелкий моросивший дождик и сырость проникали под мой пиджачок и свитер, было только тепло в ноги, которые я тщательно завернул в онучи и надел сапоги. Зорька легла на траву и продолжала жевать жвачку, вздыхая, как человек. Чтобы как то согреться, я присел рядом и притиснулся спиной к теплой туше животного. Мне стало теплее. Корова вздыхала и смотрела на меня своими увлажнившимся добрыми глазами, и в эту минуту мне показалось, что она плачет, жалея меня. Я ближе притиснулся к Зорьке, и как бы в подтверждение этих чувств она вдруг лизнула меня в щеку своим шершавым языком, оставляя на моей щеке царапины своей коровьей любви ко мне мальчику, забредшему невесть в какую даль под. моросившем и холодным дождем. У бока коровы было тепло, и я не мог как следует согреться, поворачиваюсь то спиной, то боком к ее теплому боку. Так и застала меня мать. Она несла в руках хлесткую вербную розгу. Я подумал, что мне вот в эту минуту сейчас влетит. А за что? Так мать всегда найдет за что. Но на этот раз она только сказала:
- От хорошо, что я не послушала Елены, что носила воду с колодезя, что я погнал Зорьку домой, говорила она мне.
На следующий день, я ушел в школу. У меня текло из носа, и я чихал. День выдался солнечным и прохладным, какие бывают ранней весной в середине мая. Когда я вернулся со школы, во дворе увидел Виктора, мужа Нюськи и привязанную к старому шелковичному дереву Зорьку. У коровы были непомерно вздутые бока. Она стонала, как человек, и время от времени жалобно мычала. Витька просунул в пасть коровы качалку, которой бабушка раскатывает тесто, привязал концы качалки веревкой к рогам коровы, которая изо всех сил, орудовала языком, пытаясь вытолкнуть качалку изо рта. Глаза Зорьки были выпучены от ужаса, полны слез, которые ручьями текли из глаз. Витька принес бутылку подсолнечного масла и стал через больничную клизму, самотеком, вливать в Зорькину пасть. Корова вынужденно через силу глотала масло. Когда вся бутылка была израсходована, Витька закатал рукав правой руки. Затем сказал мне:
- Погуляй, я пойду в дом, через минуту выйду, чтоб бабушка мне помогла.
Витьки довольно долго не было, мне казалось, что мучения Зорьки будут продолжаться вечно. Она косилась плачущим глазом в мою сторону, как бы прося защиты, вздыхала и жалобно мычала, пытаясь выплюнуть качалку, но все было напрасно. Вскоре появился Витька, сообщив:
- Бабушка сказала, что не выйдет. Что не может смотреть как бедная корова мучается.
От него несло самогоном. Я понял, что стакан не меньше потянул он для успешного лечения Зорьки от вздутия желудка. А чтоб был предлог выпить, придумал позвать на подмогу бабушку. Далее он открыл наш нужник, и закатанная рука проникла в отверстие уборной. В этот миг мне стало понятно, что на трезвую голову никто не сможет этого проделать. Зачерпнув изрядное количество вонючих испражнений, он поднес ко рту бедного животного и стал рукой пихать фекалии корове в глотку. Так продолжалось три раза. Затем он пошел к заблаговременно вынесенному помойному ведру с налитой в него водой и там тщательно сполоснул руку. Потом попросил меня слить из кружки, и уже чистой водой с мылом тщательно вымыл руки. Теперь от него несло не только водкой, но и густым запахом фекалий. Корова начала громко выпускать из пасти вздутия, которые вылетали струей вместе содержимым желудка, а из заднего прохода выходил кал вперемешку с громкими выхлопами газов. Вскоре она сдулась и стала походить на измученную тощую скотину, которую не кормили ну по крайней мере с месяц. А Витька, уже пьяным голосом говорил мне:
- Смотри, только не давай ей лечь, а то в хлев не попадет и будет всю ночь лежать на улице, может простудиться.
Он начал отвязывать ее от шелковицы. А я хлестал ее хворостиной, не давая лечь.
- Веди в хлев. Там я сниму качалку.
Из коровьей пасти несло густым запахом фекалий. Тошнота подступала к моему горлу. Набрав полные легкие воздуха, я загнал Зорьку в стойло. Она сразу же упала на колени, затем улеглась. Витька зашел следом, шатаясь от выпитого самогона. Я выбежал на воздух, и жадно хватал свежий, чистый воздух открытым ртом. Зорька была спасена…
Уроки географии стали проходить интересно. Иван Панасович рассказывал о далеких странах, морских путешественниках и об географических открытиях. От него я впервые узнал, что Земля круглая, а звезды в ночном небе не что иное, как далекие солнца.
Первым знакомством с астрономией был поход вечером в поле за село. Полная Луна светила как днем. В школе был телескоп и, установив его на видном, не затемненном деревьями участке за селом, учитель показал Луну и рассказал о ней детям. Впервые ученики поняли, что Луна имеет кратеры и их хорошо видно с Земли в телескоп.
Таинственный бледный свет Луны освещал притихшие лица школьников. В глазах светилось любопытство, и все ожидали тайны. Вот раскроется пространство и неизвестность протянет руку, позовет вдаль, чтобы оттуда из глубин Космоса взглянуть на нашу Землю так, как дети сейчас смотрят на Луну. Учитель только мельком намекнул ученикам о будоражащем чувстве таинственного, этим познавательным, специально запланированным по школьной программе вечером.
Поглядев каждый в телескоп, ученики гурьбой побрели в село, по домам. Первый дом был Шуры. Она окликнула меня. Очевидно, девушке хотелось, чтобы он задержался ради нее. С окон ее дома доносилась песня Эдиты Пьехи, что- то про любовь.
Но я, переживший столько неприятностей в школе, истерику матери и колкие немые взгляды окружающих, комплексовал. Я предпочел пройти мимо, сделать вид, что увлечен разговорами с ребятами о кино, о предстоящих обещанных учителем походах, что не расслышал. Дома я взглянул на Луну и с тайным трепетом подумал об оклике Шуры. Но, подавив в себе всякие чувства, вошел в дом. Позже я пронесу этот окрик одноклассницы сквозь годы и хоть никогда мы не были так близки, как в тот запомнившийся вечер, все же посвящу Шуре стихи о моей воображаемой дружбе с девушкой. Вот это произведение, написанное в память о школе, и, конечно же, о Фесич Шуре:
Школьная записка…
На клочке бумаги из тетрадки
Ты две строчки написала мне.
Через годы, так горьки и сладки,
На клочке бумаги из тетрадки:
«Приходи учить урок ко мне!»
Снова вместе. Ты стоишь, как прежде.
Так же челка смотрит у виска.
Не по росту, в простенькой одежде,
У порога школьного, как прежде,
Я встречаю школьницу тебя.
Мы идем учить уроки вместе,
Нам каштаны раздают плоды.
Тополя застыли в строгой чести,
Мы идем из школы снова вместе
К дому, где в листве нас ждут труды.
Облетели листья на деревьях.
Вот Зима пришла и холода.
А Весна нам распахнула двери
Математики заумной дебри
Унесла весенняя вода.
У порога школы мы расстались
С легкостью подобною ветрам.
Все, о чем с тобою нам мечталось,
Время непокорное металось,
Я нашел наперекор ветрам.
Я нашел и песни, и палатки,
И мороз Сибири и тайги.
Только снов мгновения так кратки,
В тишине ночной палатки,
Я желал твоей большой Любви.
Вспоминал я с трепетом уроки.
Двойки, слезы и твои глаза.
На щеке, подружки синеокой,
За мои не знавшие уроки,
Как дрожит прозрачная слеза.
Десять лет уже прошло, промчалось,
Промелькнуло время за окном.
Мне легко расстаться так казалось.
И легко о будущем мечталось,
Вспоминается тоскуя о былом.
На клочке бумаги пожелтевшей
Ты две строчки написала мне,
Времени наперекор летевшей,
На клочке бумаги пожелтевшей:
«Приходи учить урок ко мне!»
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Лето. Каникулы. Мне девять лет. Я провожу лето дома. Среди цветущих пион, роз, яблок и слив. Среди луж и увлекательных историй, выдуманных и рассказывающих Еременко Колей в кругу соседских мальчиков. Вишневые сады были всюду во дворах соседей. И мы гурьбой, то там, то тут, собирались и лазили по деревьям. Помогали взрослым убирать вишневый урожай. Взрослые, затем, возили корзины с вишнями на базар. Но такая дружба не прерывалась и сплачивалась рассказчиком Колей. Невероятные приключения роились в его маленькой голове, и, мы, мальчишки, открыв рты, слушали и смеялись до слез. А когда делать было нечего и слушать не хотелось, потому что дождь кончился и можно бегать по лужам. Бегали, по теплой воде босиком, обрызгиваясь с ног до головы. Запускались парусные кораблики в далекие страны.
Много детских игр знали мы.
А в парке пели птицы. По дороге громыхали подводы, мычали вдалеке коровы, до мальчишек никому не было дела. Прекрасная пора, все- таки детство.
Наш дом стоит по соседству с Синиловым Володей и Валей. Володя был умным и сообразительным мальчиком, он был почти уже взрослым, старше от меня на два года, а Валя старше на год. Через дорогу, прямо напротив моего дома колхозный сад, и там размещалась совхозная пасека. Пчелы жужжали в кронах душистых лип, сновали по цветам, собирая пыльцу. В один из летних июльских дней стояла жаркая погода. Я вышел в огород, поискать чего ни будь и увидел через забор Валю. Она была в одном купальнике. Мне вдруг захотелось увидеть ее голой, и я подошел к забору.
- Привет! - Поздоровался я.
- Здравствуй! - Ответила она.
- А где Вовка?
- Он в Киеве с мамкой. А ты что делаешь? - спросила Валя.
- Так, ничего.
- То может, пойдем яблока красть в сад. - Предложила девочка.
Я обрадовался этому, и мы пролезли в дырку в заборе, которую Вальке показал Володька. Мы очутились под яблоней раннего сорта. В траве под яблоней было много паданок. От нападавших на траву яблок исходил аромат спелых фруктовых плодов, и всюду сновали пчелы и осы на гнилушках. Я предложил собирать паданку, указывая на сновавших кругом пчел и ос. Валька боялась их, и сразу же ей захотелось подальше держаться от летающих жал. Она быстро сказала:
- Он там, дальше есть вкусная яблоня. - Указывая вглубь сада. От того, что мы были в чужом колхозном саду, чувство опасности и постоянной настороженности возбуждало во мне низменный инстинкт, не успевший еще, как следует, оформиться и созреть. Я почувствовал влечение и страстное желание увидеть плоть девочки, задыхаясь от волнения, подошел ближе к ней и дрожащим голосом сказал:
- Послушай, покажи мне свою киску? - Я не смотрел на девочку, но та молчала, делая вид, что не слышит.
- Ты меня слышишь? - повторил я свой вопрос.
- Слышу! - Ответила девочка. Ее, налитые созревающие груди тринадцатилетней девочки уже хорошо выступали остротой сосков и округлостью.
- Ну, покажи. Тут нет никого.
Она снова молчала, тогда чтобы ее как- то достать я добавил:
- Я тебе свою покажу. Смотри! - и, расстегнув штаны, я достал свой торчащий член.
И тут девочка откинула часть купальника, демонстрируя свою плоть, покрывшуюся на удивление мальчика девичьим пушком из черных кудряшек. Она и я были крайне возбуждены и задыхались от волнения. Я подошел ближе, сказал:
- Давай, как папа с мамкой делают. Попробуем.
- А как? - спросила девочка.
- Ты ложись вот сюда на сено. А я сверху. Только, только киску открой, ну сними с неё, отодвинь купальник.
Валя легла, а я стал прицеливаться, но ее лобок был так неудобно расположен, что нельзя было никак воспользоваться сладостью запретного плода.
Вдруг из кустов выскочила целая гурьба мальчишек. И улюлюкая стали смеяться над застигшими врасплох
«любовниками». Девочка и я бросились друг от друга в разные стороны. Больше нас никто и никогда не видел вместе. Я стал первым героем сердцеедом. Меня старшие мальчики зауважали за это и стали солидно приглашать в свои компании. Угощать сигаретами в надежде, что я расколюсь и расскажу о своей первой забаве. Но я молчал. И это предавало интригующей загадочности в моем первом опыте. Эти слухи дошли до Шуры. И она зачастила к Вале. Валя и Шура стали закадычными подругами, и в мой адрес полетели колкости и насмешки со стороны подруг.
Меня это злило и доставало, и я часто жаловался брату Вальки. Вовка, скотина, на мои жалобы только хихикал, ничего не отвечая. А, когда отпираться ему было уже совсем не куда, наставительно говорил:
- Валик ты извини, но это ж моя сестра. Я не могу с ней ругаться.
И поддерживал свой имидж союзника вредных девчонок. А мне так хотелось дружбы. Так хотелось с кем- ни будь быть в хороших дружеских отношениях. И я часто себя ловил на мысли, что проходят дни и недели, а друга нет. Одиночество тягостно и страшно опутывало меня и когда, это было нестерпимым, я глядел на петушка. Подходил к нему, ловил его и гладил у петушиной шеи перья. Петух старался вырваться, затем, наступал на меня, бросался, как собака на вора, и игра начиналась. Одиночество исчезало, на смену приходил азарт охотника.
Я учился побеждать одиночество. От этого я ставал холодным эгоистом для близких людей, но, близкие делали все, чтобы оттолкнуть меня от себя, при случае унизить, посмеяться, возбуждая и принуждая к защитной реакции. И я перестал замечать окружающих, презирая, и порой сам насмехался над ними. Взрослея, стал интересоваться развитием силы, чтобы защищаться и уметь давать сдачи. Известные спортсмены того времени, делились своим опытом, в различные рода брошюрах. В них предлагались комплексы упражнений с гантелями для развития силы и выносливости. И я, будучи в восьмом классе купил в магазине спорттовары гантели и брошюру с комплексом упражнений. Но это будет позже, а пока у меня каникулы, и я только перешел в четвертый класс Шпитьковской Средней Школы…
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Двоюродная сестра Нюся жила некоторое время в нашем доме Ольги Андреевны. Но, когда ее отдали замуж, она стала жить отдельно, но часто наведывалась в «свой» старый дом. У нее были соседские подруги, одногодки и они часто ходили в гости друг к другу. По вечерам играли в карты, а иногда и выпивали, но не много. За игрой в карты рассказывали разные истории, делились нехитрым опытом, помогали друг другу советами. Нюся была небольшого роста с массивной челюстью, маленькими желтыми посаженными близко у самого носа, глазками. Над ними были почти выцветшие брови, а над верхней губой торчал острый нос. Он был сильно задран кверху, придавая лицу с массивной обезьяньей челюстью глупое выражение. Нюська, как называли ее все, знавшие ее, отличалась невероятной хитростью, мстительным нравом и никогда не прощала обид. Меня она не просто не любила, она меня ненавидела всем своим сердцем, всем естеством, впрочем, как всех мужчин на свете, исключением не был даже ее муж. Добрый и тихий парень Кучеренко Виктор. В отличие от Нюськи он относился ко мне тепло и по- доброму. С ним можно было говорить о многих вещах, не боясь насмешек, как со стороны Нюськи. Ее крылатое выражение: «Кто над ним надругается, тому его мамка Ольга Андреевна рубль даст!» - бытовало среди взрослого населения Шпитек и наших родственников обретая узаконенную форму общения между мной, моей матерью и окружающими людьми. Откуда возникло это выражение и оформилось в крылатую фразу, предшествовало одно событие происшедшее со мной. Моя мать рожала меня вместе с одной женщиной тетей Зиной, у которой тоже родился мальчик. Его назвали Колей и его, как и меня бросил отец, заявив, я себе девятнадцатилетнюю найду, зачем мне старая жена, так рассказывала моя мать моей бабушке. Тетя Зина работала продавщицей в сельском универмаге, и жила в центре села. Когда мы подросли, я стал дружить с Колей. Но я жил несколько дальше, чем сын Трофима Петровича, сельского учителя истории. У Трофима Петровича был сын Владик на два годы старше от нас с Колей. И Коля дружил с ним, как с более сильным мальчиком. Когда нам исполнилось по пять лет, а Владику уже было семь, и он осенью собирался идти в первый класс. Я познакомился с ним, когда меня мать повела на Колин день рождения. Мать моя дружила с тетей Зиной, и та по дружбе называла Ольгу Андреевну сеньора. Вовремя, когда моя мать была депутатом Верховного Совета УССР, брат мужа тети Зины, отца Коли, Андрей Михайленко попал под следствие, за мелкое нарушение закона и мать ходатайствовала об его освобождении из следствия. Ее ходатайство увенчалось успехом, Андрея Михайленко освободили от следствия, и тетя Зина стала дружить с моей матерью, а Коля со мной. Я мог приходить до Коли, и был в их доме как свой. Однажды я пришел к ним в гости. Коля возился во дворе в куче песка с машинкой. Увидев меня, он сказал:
- Пошли до Владика. У него никого нет. Мама из отцом в школе, а сестра тоже в школе. Он один.
Мы с улицы стали звать Владика выйти. Он вышел к нам. Сказав, чтобы мы подождали его. Его отец оказался дома на обеде, вот когда он уйдет, тога Владик пойдет с нами погуляет. Мы толпились довольно долго, собирая вокруг себя мальчиков, которые приходили с матерями в продовольственный магазин и оставались с нами. Набралось целая ватага мальчиков от пяти до семи лет. Они все жили в другой стороне села и недружелюбно относились ко мне, случалось по детскому садику дразнили меня ;депутатом; и не прочь были подразнить и теперь. Мы начали игру в жмурки. Рассчитавшись Коля стал жмуриться, а мы спрятались, кто куда. Я забежал в туалет и закрылся на крючок. Нужник этот был выстроен для продавцов магазина, туда ходила и семя Трофима Петровича, так как их дом и придомная территория прилегала к продмагу. Владик увидел, что я спрятался в туалете, тихонько подкрался и закрыл снаружи на крючок дверь. Дети все разбежались, а я сидел и ждал, когда меня откроют. Владик и Коля и еще несколько детей постарше наблюдали, что будет дальше и как я выпутаюсь? Мне стало обидно, когда я догадался, что меня закрыли. А дети в это время потешались тем, что я сижу запертым в общественном нужнике. Меня, как всегда, выручил мой ;друг; ножик. Я достал его из кармана штанов и лезвием откинул скобу. Как нив чем не бывало, сдерживая обиду я пришел к месту жмурки и увидел, что все смеются надо мной и спрашивают:
- Ну, что, депутат, кто тебя из туалета выпустил?!
Я сказал, что раз плюнуть открыть дверь. Меня спросил Владик, как я это сделал, пошли покажешь. Я согласился. Достал ножик и показал, как я это сделал. Тогда Владик попросил меня дать ему ножик посмотреть, какой он. Я ничего, не подозревая, дал ему ножик посмотреть. Владик нагло засунул мой ножик в карман своих штанов, сказал:
- Я тебе потом отдам ножика. А сейчас попробуй вылезть отсюда без ножика. Неожиданно толкнул меня в середину туалета. Захлопнул дверь и стал удерживать дверь снаружи, чтобы я не открыл ее. Так продолжалось до тех пор, пока мой друг Коля не принес штакетник от забора. Владик подпер им дверь нужника, чтобы я ее не смог открыть. Слезы душили меня. Я вытерся рукавом, перестал плакать, стал соображать. Мне было обидно вдвойне. Не так за запертую дверь, как за отобранный ножик. Было ясно, что Владик его не отдаст. Я стал осматривать доски нужника. Обнаружив на одной из них сколотую щепку, отломил ее. Щепка была узкой и подходящей, что бы использовать ее в качестве орудия освобождения. Первым делом я достал штакетник и поддев его щепкой отвел в сторону так, что если открывать дверь, то она сама съедет без сопротивления. Дернув дверь, я понял, что она заперта снаружи. Снова щепка пошла в ход. И, как в первый раз ножиком, щепкой поддел крючок и открыл дверь. Выйдя наружу, увидел в белом халате идущую продавщицу.
- Валик, это ты тут? А я вижу, что тут дети собрались и думаю пойду посмотрю, что тут твориться? - это была тетя Мария из магазина, где продавались сигареты ;Огонек;, Жигулевское пиво и селедка, спички, консервы и прочее. Обида снова сдавила мне горло, сквозь душившие меня слезы я ответил:
- Это мальчишки меня закрыли тут. А Владик еще и ножика у меня отобрал.
- Ты скажи мамке, пусть поговорит с его отцом, а Трохим Петрович с этим хулиганистым Владиком. Я знаю, что ему в школу в этом году, а он уже и курит. Его отец бил ремнём по жопе за это, да, наверное, мало.
Окрылённый такой поддержкой тети Марии, я пришел заплаканным домой. Мне было жаль себя, было жаль, что вокруг нет настоящих друзей, что я лишился последнего друга ;ножика;. О своих горестях я решил рассказать матери. Матери еще не было дома. Она появилась около шести часов вечера и я, когда увидел, побежал навстречу, чтобы высказать ей свое унижение детьми. Слезы душили меня, я не мог говорить. Наконец мать стала беспокойно спрашивать меня:
- Валик, у тебя что- то болит, скажи? Это может тебе бабушка чего- то не дала покушать? Что случилось? - она обняла меня и прижала к себе. Я исполненный надежд заступничества матери стал рассказывать ей историю унижений, пережитых от мальчишек. Мать, внимательно выслушав меня, раздраженно сообщила:
- В следующий раз скажешь мне кто тебя обидит тому рубль дам! - обидно во стократ слышать такие слова от родной матери. Значит только на собственные силы отныне я должен надеяться и только. Никакого заступничества со стороны самого близкого существа на свете, матери, мне ожидать не придется. Это выражение молнией разнеслось по селу и часто оно стало звучать из уст двоюродной сестры Нюськи в насмешку надо мной и от некоторых родственников, которых я здесь упоминать не хочу. Однажды я проснулся рано летним июльским утром. Мать уже ушла на работу, бабушка готовила корм для свиньи. В хлеву мычала корова Зорька. Старший Очколяс Вася пас стадо коров и собирал их по дворам. Зорьке скоро на выпас.
- Иди, выгони корову. - Сказала бабушка. Я вышел во двор. Внутри хлева открыл дверь коровьего стойла и стал снимать цепь с нетерпеливого животного. На лбу у коровы красовалась белая звезда, а сама она была черной масти и только у копыт белые пятнышки. Пока я возился с коровой, послышался свист с улицы и мычание стада. Это Вася, старший из братьев, уже звал на выпас Зорьку. Я, прутиком, поторопил Зорьку. И корова быстрее выскользнула с хлева. Стадо коров ее встретило дружественным мычанием. Хлев опустел. Я проводил животное до калитки.
- Давай быстрее, - прикрикнул на меня Вася, - а то коровы разбредутся.
Это был худой и длинный мальчик с мускулистыми и длинными руками. Он держал в правой руке хлыст с сыромятной кожи, и ловко им хлопал в воздухе. Проводив корову, я вернулся во двор и зашел в дом. Бабушки уже там не было, она копала на обед молодую картошку. И я снова вышел во двор. Надо мной, над домом и огородом, зеленью сада синее- синее небо. В деревянном коридоре под самым потолком, ласточкино гнездо.
Ласточки шныряют в небе, по очереди с криком залетают в коридор и оттуда раздаются писки птенцов. Иду в клубнику. Красные ягоды ароматные и вкусные. Я выбираю самые крупные и срываю сочные плоды и сладостно, тая во рту, ягоды наполняют ароматом дыхание, освежают прохладой. Солнце поднимается все выше и выше, печет в голову. С корзиной картошки пришла бабушка.
- Взял бы насобирал на компот, - ворчала она, - я немного смородины, и вишень собрала. Вот и будет компот.
Она достала из корзины, с картошкой, тряпицу в которой краснели ягоды.
Я не слушал уже, поспешил в тень раскидистой яблони. Нашел пару сочных яблок, протер их об штанину и с аппетитом съел.
Вторая половина дня. Послеобеденная жара. Солнце, как рассердилось, жжет ненасытно. « Надо пойти на пруд» . - Подумалось мне. Внезапно раздался испуганный крик Нюськи, донесшийся с улицы, заставил прислушаться.
- Он привидения ходят по улице! - Нюська стояла у калитки. Мне был виден ее цветастый платок.
- Идите скорее, увидите! - возбужденно вопила она. Не верилось. Но любопытство взяло верх. Уже за калиткой Нюська сказала мне:
- Все в белом.
- Брешешь?! - выкрикнул я, мгновенно появляясь рядом с Нюськой.
Она лишь чуть- чуть покосилась на меня, изобразив, профессорскую осведомленность и не удостоилась ответить. Но я понял, что она не врет.
- Они пошли на село. - Сказала тревожно, глядя в сторону центральной площади села, где были расположены церковь и магазины.
- Может, будут идти назад, то увидишь.
Ответила она, затем бросилась к калитке:
- Вон они! - дрожащей рукой указала в направлении центра. Я вышел на дорогу.
- Не ходи, вернись! - заверещала она.
Но это лишь подлило масла в «огонь», я стал наблюдать не шелохнувшись. Вскоре увидел две фигуры с ног до головы, укутанные в белое. Одна фигура была выше другая ниже. Та, что ниже, шаталась и, спотыкаясь, шла рядом с первой. За этими «привидениями» бежала толпа девочек и мальчишек и что- то кричала им вслед. Я, как околдованный, смотрел на приближающиеся фигуры в белом и ждал, что скоро они дойдут до нашей калитки. Но преследуемые толпой «приведения» свернули в переулок. Превозмогая страх, я бросился к переулку. Нюська побежала следом, вопя: - Вернись, кому говорят!
Но я уже ее не слышал. Закутанные в белое фигуры, стояли у калитки двоюродных сестер Коли Еременко. Их руки были подняты в локтях ладонями к толпе. Пальцы растопырены с огромным маникюром ухоженных ногтей. Ни одного участка тела видно не было, кроме кистей рук с огромными ногтями на растопыренных пальцах. Двоюродная сестра Коли, хозяйка дома, возле которого они остановились у калитки, попыталась приблизиться к ним. Но, растопыренные пальцы, угрожающе в мгновение были направлены на нее, и молодая девушка отпрянула, демонстрируя всем ободранное предплечье, на котором красовалась от локтя до кисти кровоточащая красная борозда.
- Я хотела посмотреть кто оно такое. Так оно, падаль, так меня царапнуло, - визгливо жаловалась она, - посмотрите на руке, какие когти?!
- Та это ж девчата с самодеятельности. Он та артистка, что хату купили недавно, - высказала догадку Леська! - что-каким- то чудом оказалась в толпе. - И подруга с Киева. Надели маскхалаты и притворяются, глаза закрыли чтоб никто не узнал, - и повернувшись к «артисткам», крикнула:
- Что, мы такие дураки, думаете, не узнали вас. Сейчас разденем, то так наподдаем по заднице, что й забудете кто вы?!
Фигуры стали говорить друг с другом, издавая лебединые звуки, короткие и длинные. Затем повернулись, закрытыми щелками для глаз, к толпе и Валик вдруг увидел, что правая рука стоявшей фигуры справа, машет ему, приглашая приблизиться.
- Подойди, тебя зовет. - Сказала вдруг Ольга, сестра Коли Еременко. Я приблизился. Фигура, что слева, нервно схватила меня дрожащей рукой, и сильно прижала ртом и носом к своему животу, препятствуя дыханию.
Я от удушья стал задыхаться. Но когда мне удалось вдохнуть, то дыхание вдруг перехватило острым неприятным запахом загнивающего мяса.
«Это мое тело так пахнет. Мне очень плохо». - Послышалось в моем мозгу. Не слова, а понимание без слов:
«Мы не можем существовать в вашей атмосфере. Скажи им вслух: - Они ничего плохого вам не сделают. Не трогайте их».
Я заколебался, боялся, что меня не будут слушать. Но сильная рука снова прижала рот и нос к животу, дыхание прекратилось. Я скорее осознал, что скажу эту фразу. И в то же мгновение, огромные и страшные когти впились больно в правое плечо и стремительно развернули меня к толпе. Я перевел дух, но когти впивались все сильнее и сильнее, боль усиливалась, и одновременно шла информация:
«Говори! - когти сильнее впивались в плечо, - Говори?!» - еще больней, - я начал говорить. По мере высказанных слов, за каждое сказанное слово, когти ослабляли давление, и боль прекращалась постепенно:
- Они, - боль слабее, - вам, - боль слабее, - ничего, - боль слабее, - плохого, - боль слабее, - не сделают. Не трогайте их! - говорил я. Толпа, разинув рты, молча, слушала. А мне пошла информация благодарности:
«Мы потерпели аварию. Наш спасательный модуль на обратной стороне Земли. Но он уже вышел в зону слышимости маяка. Сейчас мы уже в безопасности. Ты спас нас. Ничего просто так не бывает. За все надо платить. Мы отблагодарим тебя. Мы вернемся еще к тебе».
Одновременно передавая информацию, кисть, гладившая мою голову, легонько толкнула меня к толпе. Когда я обернулся, фигур уже не было, они скрылись в доме Еременко Ольги.
Девушка бросилась следом за ними в дом. Все с нетерпением ожидали. Вскоре хозяйка вышла.
- Как сквозь землю провалились. Я и под кровать заглядывала и у открытое окно на огород смотрела. Нигде нет.
Девушке никто не поверил, а Леська философски заметила:
- Это она с артисткой по соседству живет и покрывает ее!
- А какое твое дело?! - вмешалась Нюська. Толпа, переругиваясь, постепенно разошлась. Я пошел домой, недоумевая о случившемся, а следом плелась Нюська и ворчала:
- Я вот мамке расскажу, какой ты послушный.
- Да замолчи, - не удержался я , - говори, иди расскажи, мамка тебе рубль подаст!
Нюська уже ничего не слушала, она разговаривала с бабушкой. А я был убежден, что это переодетая соседская девушка, с городской подругой мутили толпу односельчан, тренируясь в подготовке в артистический институт.
Но, как я был удивлен, когда часом позже, та самая «артистка» спокойно шла с прибывшей гурьбой пассажиров автобуса, который прибыл из Киева. Ее окружили подруги и вскоре бедная девушка, закрыв лицо руками, плача убежала домой…
Прошло две недели со времени этого события. Дни стали дождливые, пасмурные. Жара сменилась прохладой, какая бывает среди лета. Я простудился и спал на печке. Как- то поздним вечером, я выбрался на печку и почти заснул. А бабушка еще подгребала жар в печи, закрыв коридорную дверь на запор. Мать посапывала во сне в спальне на своей постели, как вдруг раздался быстрый стук в коридоре. Бабушка открыла дверь кухни и в коридор спросила темноту:
- А кто там такой? У нас все дома!
- Да открывайте быстрее, это я Нюся! - дрожащим от страха голосом, кричала двоюродная сестра.
- Ты ж дома должна быть с Виктором?! - бабушка не могла поверить, что в столь поздний час Нюся надумала прийти к нам. Недоверие бабушки было основано еще и на том, что от животного страха у сестры изменился голос, да и еще тем, что, когда ее выдали замуж, за Кучеренко Виктора, работника колхоза, она переехала жить к Феодосии Андреевне (тети Фене), своей матери. После развода с мужем, тетя Феня купила хату и жила там одна, а вот теперь уже живет и со своей замужней дочерью и ее мужем, все-таки веселее. Нюська вскочила в кухню с широко открытыми глазами и дрожа от страха начала скороговоркой говорить испуганной на смерть бабушке:
- Я былл- ла у Ол- ли Еремчихи (Еременко), вона с парнем встречается, и спрашивала меня, как свадьбу справляют? Кого в дружки брать? И когда собираются они пожениться? Ну я засиделась там. - Внезапно из спальни вышла заспанная мать. Стала внимательно слушать Нюськин рассказ.
- Когда я уже шла домой. Хотела огородом, перелезла через забор и напрямик. И тут, около Калеников что- то поднялось из бурьяна и за мной. Я скорее, и оно скорее. Я чуть медленнее, и оно не спешит, держит дистанцию, не подходит и не отстает. Как меня стало колотить. Так хорошо, что вы тут рядом живете. Я бегом, сиганула через забор, руки дрожат. Стала лямкою стучать, чуть не умерла со страху.
- Тю, дура! Я думала у Феньки хата сгорела. И что ты брешешь, как ты могла через забор перепрыгнуть, там полтора метра высотою? Если сломала, Витька будет весь огород городить. - Сказав недовольным тоном, мать шаркая комнатными тапочками, отправилась в спальню, крикнув на ходу, - Иди ложись на диван, Валик сегодня на печи спит, простудился.
Нюська замялась, глядя на бабушку.
- Ты, чего? - удивленно, глядя на нее, спросила бабушка.
- Мне б переодеться не мешало б? - вопросительно и несмело, спросила она. Бабушка с любопытством смотрела не понимая, что ей надо. Затем догадливо спросило ее:
- Ты что усцалась, что ли?
- Та тише, Вы. Валик он слышит. - Стыдливо, опустив глаза, замялась Нюська.
- Так что я не понимаю или что? Иди в спальню, снимешь там трико, и ложись, я тебе одеяло сейчас вытащу из шкафа.
- А что я буду гола?
- А у тебя сорочки исподней нет?
- Майка есть. Холодно ж на улице.
- До утра не замёрзнешь. Твое трико засцаное я на заслонку положу, до утра высохнет.
Нюська ушла в спальню матери с бабушкой. Оттуда засыпая, я слышал голоса бабушки и Нюськи.
Бабушка:
- То, когда свадьба у Ольги?
Нюська:
- Через год, в августе… - Они еще о чем-то говорили, но я уже почти не слышал. Скоро из комнаты вышла бабушка с ядовито- салатового цвета женскими исподними штанишками. Всю ночь, лежа на печке, и подставляя бока на теплой печке, я нюхал удушливый запах Нюськиной мочи, забивавший мне дыхание своим густым отвратительно- тошнотворным запахом. И только к утру этот запах выветрился в дымоход, Нюськино трико высохло. Я еще спал на печке, когда мать и Нюська вышли из дома. На следующий день, поутру, Нюска пришла к нам проситься снова переночевать. Под глазом у нее сиял сине- черный синяк. Она в слезах жаловалась бабушке на гада Витьку, приревновавшего ее к несуществующему любовнику. Нюська вертелась целый день у нас дома и рассказывала бабушке, что приезжал в сельсовет к Здоренку (председателю сельсовета) из Киева капитан КГБ, брал подписки о неразглашении у тех кому исполнилось шестнадцать лет, кто видел привидения что бродили по селу и пугали детей. Вечером мать разрешила переночевать Нюське у нас. Но поздно вечером пришел пьяный в стельку Витька, просить прощения у Нюськи. Мать и Нюська с трудом уговорили Витьку никуда не ходить, а ложиться на моем диване в спальне матери. И супруги вскоре мирно спали на диване вместе до утра, а утром помирившись, ушли домой. При этом гад Витька клялся Нюське, что никогда и пальцем ее не тронет, что будет жить мирно и хорошо. Нюська впоследствии родила ему четверых сыновей. Она очень хотела девочку, но родились мальчики, причем рожала почти каждый год, и, подряд после свадьбы. Как-то вечером меня спросила мать:
- Что это меня спрашивал Здоренко, что ты что- то видел на уличке около дома Еременко Оли? Это правда? - мать внимательно и выжидательно смотрела мне в глаза. Я не хотел ей ничего говорить, ответил:
- А что такое? Мам, если бы я что- то видел, то я б тебе сказал бы. - Мать, конечно не поверила. Стала назидательно мне говорить:
- Смотри мне! Мне Здоренко сказал, что был в Киеве. И тот кегебист, что приезжал к нему в сельсовет, брать подписки, нигде в органах не числиться и про эти подписки в органах никто ничего не знает. Он просил меня поговорить з тобою, чтобы про это никто ничего не болтал языком. Сказав еще, что это были переодетые артистки, пугали вас дураков. Сказал, что они украли маскхалаты в кабинете гражданской обороны и в маскхалатах бродили по селу как привидения. А как будете молоть языками, то за это этих артисток и Ольку Яременко, что хату дала для переодевания, на Магадан отправят. Голова сельсовета Здоренко с трудом отвязался от кагебистов, когда спросил там про этого капитана, что брал подписки о неразглашении. Спасло только то что он инвалид войны и сейчас при должности.
- Ото он так ногу волочит, как наша Зорька, потому и инвалид, да, мам?
- Голова сельсовета воевал и был ранен, и от этого у него не изгибается нога, а наша корова от рождения такая. Потому тёлочку тёти Гани выписали за трудодни, а она нам его принесла з колхозной фермы. И Зорька выросла, а теперь хорошо доится и дает много молока.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Мне исполнилось десять лет. Каникулы я был переведен в пятый класс Шпитьковской Средней Школы, до первого сентября оставалось две недели. Стоял жаркий воскресный день 1958 года. Шла свадьба. Двоюродная сестра Еременко Коли выходила замуж. Позвали родню и всех соседей. На свадьбе был и я. Музыканты, состоявшие из гармониста, барабанщика и флейтиста, играли бесконечный краковяк. Столы были накрыты на подворье, и родичи бегали в хату и с хаты, то за горилкой, то за едой. На площадке веселились гости, танцевали и качались в рядне. Четверо хлопцев держали прочное льняное рядно, другие, подвыпившие, ловили девчат и бросали в рядно. Стоял визг и гам. Гармоника под безудержный свист флейты и бряцание барабана выводила краковяк, словом веселье било ключом. На порожке, что вел в сени хаты, появлялся и исчезал боярин с очередной порцией выпивки на подносе. Я с Колей ели вкусные вареники с маком и медом и были счастливы. Потом затеяли игру в догонялки, и, когда я побежал за Колей, мой взгляд упал на порожек, там стоял в белом комбинезоне, полностью зачехленном, Пришелец и манил меня жестами к себе. Я от неожиданности остановился как вкопанный. Коля подразнивая меня сказал:
- Что, не можешь догнать?! Ха- ха- ха!
- Коля, посмотри, вон «привидение» там?
Коля посмотрел в сторону порожка:
- Где?! Там ничего нет? - и, глядя на меня, добавил, - А я тебе никогда не вру!
Пришелец все так же стоял на порожке, давая понять, что он меня ждет. И видя мою нерешительность, добавил:
«Коля не видит нас. Иди ты один к нам. Мы прибыли, как и обещали, тебя отблагодарить! - мысленно текла информация, - Можешь отвечать мне мысленно».
Я оторопело подумал:
«Я один не пойду», - страх заползал холодным гадом под рубашку, идти одному было боязно.
«Мы пришли поблагодарить только тебя», - ответил Пришелец, затем помедлив, добавил:
«Подожди, я сейчас», - ушел в хату.
Я был поражен. Никто Пришельца не видел кроме меня. Вскоре Пришелец появился вновь:
«Нет, только ты. Не бойся, мы тебе ничего плохого не сделаем. За все надо платить, вот мы и пришли тебе заплатить и отблагодарить».
«А как я пойду?»
«Поиграй с Колей в игру «Замри».
- Коля! - сказал я, - Давай в «Замри»!
- Давай. Только ты кричи «Замри»!
Я посмотрел на порожек, там стоял Пришелец в ожидании:
- Замри! - громко крикнул я.
В мгновение остановилось все и замерло. Наступила звенящая тишина. Листья на деревьях перестали шуметь, ветер прекратился. Гости остались на своих местах. Девушка в рядне осталась висеть в воздухе, так и не долетев до полотнища. Я пошел. Мое внимание привлек боярин, застывший в дверях на пороге сеней. Последовало предупреждение Пришельца:
«Валик, осторожно, не зацепи ленту, она сейчас острая как бритва, можешь порезаться».
Я осторожно, стараясь не задеть замершего боярина, протискивался между дверным проемом и боярином, но любопытство брало верх:
«А можно его потрогать за руку?»
«Можно, только потихоньку». - ответил Пришелец.
Я положил свою левую ладонь на предплечье его застывшей левой руки и попробовал опустить его руку вниз. И сразу же ощутил, жесткую, как сталь поросль волосков на его руке под моей ладонью. Я быстро убрал руку, боясь пораниться. В то же время мне захотелось взять из застывшего подноса в правой руке боярина пятирублевую бумажку. Я мысленно спросил разрешения. Пришелец не возражал. Двумя пальцами я прикоснулся к пятерке и ощутил металлическую упругость купюры. Сопротивление было жестким и прочным. Ни сдвинуть, ни пошевелить деньги не удавалось. Я посмотрел в неподвижные синие глаза боярина. Они искрились живым блеском, ресницы же очень медленно, еле уловимым движением опускались на глаза. Внезапно я услышал команду: - «Валик, у нас очень мало времени, идем уже», - торопил Пришелец. Я прикоснулся к камнеподобной белой рубашке боярина и прошел в хату. В хате никого не было, кроме еще одного Пришельца выше ростом. Он стоял у побеленной мелом сены комнаты на земляном полу, с потолка на проводе свисала лампочка. В комнате горел свет, не смотря на яркий солнечный день за маленькими и скудно пропускающими оконцами хаты. Пришелец, который привел меня, сказал мне: «Это командир. Он разрешает или запрещает».
Последовала команда командира начинать и не тратить времени. Я осмотрел хату. Под окошком стояла лавка, ярко выкрашенная в красный, блестевший в лучах яркой электрической лампочки цвет. Стол так же окрашенный, как и другая лавка, приставленная к нему.
«Садись за стол, - послышалась мысленная команда командира, - Не сюда, чуть подвинься вправо».
Я подвинулся.
«Теперь положи руки на стол, как на школьную парту».
Я послушно выполнял команду, положив руки, как в классе, на парту.
«Хочешь посмотреть кино?», - услышал новое предложение Пришельца.
«Хочу!», - не задумываясь, ответил я.
«Сейчас будет медленно гаснуть свет, и мы покажем тебе кино. Смотри».
Пришелец в белом, тот, что был пониже ростом, нажал выключатель. Лампочка в хате потухла не сразу, а очень медленно, как в театре тухнет свет перед началом представления. На месте погружающихся во мрак предметов стали возникать в темно- синей мгле очертания кресла, в котором вдруг обнаружил я себя. Мои локти очутились на узком и коротком столике, окрашенном в черный цвет. Между столиком и стенкой было встроено покатое корытце с уклоном к сливному отверстию со сливной крестовиной, как в городских раковинах.
”Видимо для водостока”. ; Догадкой, промелькнула, мысль.
Стены хаты с окошками уже не было, на ее месте возник белый экран, как в кинотеатре. Я снова мысленно услышал слова:
«Командир, можно снять шлем, пусть посмотрит, кто мы?» - говорил Пришелец меньше ростом командиру. Командир не отвечал. Было видно, что он не хочет разрешать снимать шлем, и это скоро подтвердилось. Я услышал мысленно, слова командира.
«Ты что, Принцесса, не знаешь, сколько здесь опасных микроорганизмов для нас с тобой, способных вызывать смертельные эпидемии!» - он пытался убедить напарника не рисковать.
«Но ведь я на карантине?!» - возражал Пришелец командиру. Минуту помедлив, командир ответил:
«Ну, хорошо, только под твою ответственность. И, только предупреди, чтоб не напугать нашего протеже».
Что такое «протеже?», я не знал, но спрашивать не решался. Вскоре послышал мысленные слова Пришельца, уговорившего командира снять шлем, чтобы показаться мне.
«Валик, мы такие же, как и вы, только наше солнце угасает. Мы достигли уровня развития, превосходящего ваш на сто миллионов лет. И мы сейчас живем рядом с вами. Ваше солнце было в далекие древние современные вам времена нашим солнцем, но теперь оно угасло, превратившись в инфракрасную звезду. Мы берем его энергию и живем на Земле в специальных модулях. Это так же и наше средство перемещения, и дом».
«А можно посмотреть в будущее?», - неожиданно для самого себя спросил я Пришельца.
Командир поманил меня к себе. Я встал с кресла и подошел к нему.
«Вот смотри». - Потекли мысленные слова. Пришелец указал жестом на сероватые шторки, которые стали раздвигаться от центра, открывая прямоугольник окна. Я стал всматриваться в сумрачную мглу за окном. Мне открылась картина местности, покрытой черным вулканическим шлаком, небольшие черные холмики и белые облачка тумана у самой земли.
«Вот это место, где в вашем мире разбит огород и бушует жизнь. Поют птицы, и дозревает урожай. А то, что ты видишь, это место в далеком будущем за сто миллионов лет от твоего летоисчисления. Как я говорила тебе, что наше солнце угасло. Но перед тем как угаснуть оно взорвалось и сожгло все живое на Земле. Мы это знали и заблаговременно приготовили свои укрытия и спаслись».
Пока Пришелец говорил со мной, командир подошел к нему. Я смело и с любопытством стал наблюдать, как завязки развязал командир за спиной у провожатого, сверкнул шлем, и, серебристый обтягивающий тело скафандр возник перед ним. Затем, шлем поворотом на 90° осторожно был снят командиром. Черные пряди волнистых волос рассыпались по плечам. Это была женщина с красивыми миндалевидными глазами, точная копия моей матери, если не считать более пропорциональных черт красиво очерченного лица и светящихся материнской нежностью, цвета небесного сияния, глаз. Нежно, по-матерински, всматривалась в меня. Вокруг головы, стягивая волосы, изящный ремешок. На лбу у переносицы было прикреплено мерцающее рубиновым сердечком украшение, которое держалось на этом изящно, выполненном ремешке с символическими начертаниями на нем неизвестных мне значков.
«Ты спас мне жизнь. Меня зовут Принцесса, это мое имя вневременных реинкарнаций, где я живу под множеством имен. Я уговорила командира отблагодарить тебя».
«Наш мир не такой как ваш. У нас давно нет болезнетворных микробов, но нет и иммунитета. И стоит одному микробу попасть к нам, как начнется эпидемия».
«Принцесса, не увлекайся, у нас очень мало времени!» - напомнил командир.
«Но корабль еще на теневой стороне Земли». - Возразила Принцесса, но подчинилась.
«Мы пришли выполнить твои три желания. То, что произошло с тобой, бывает очень редко. Мы помогали раньше на протяжении всей истории человечества только по просьбам известным истории личностям. Они не отдавали себе отчет, что за все надо платить. Умоляли нас помочь им, прибегая к различным ухищрениям, не щадя себя и своих близких и жалея такого человека, царственную особу, или простого одаренного бедняка помогали за плату Закону Космического развития, меняя ему судьбу. Он должен был платить, тем или иным, чтобы не нарушились кармические космические законы возрождения жизни. Если хочешь узнать, кто получал от нас помощь, открой любой учебник истории, и ты там найдешь тех людей от династий Египетских фараонов, Цезарей древнего Рима, до известных личностей вершителей современной истории. У тебя есть желания? Назови их».
Я, подумав, стал говорить:
«Я хотел бы придумать лекарство от смерти и сделать всех людей бессмертными».
На что женщина, улыбнувшись, ответила:
«Вы люди уже бессмертны. Вопрос в том, что вы этого еще не осознаете до конца. Вот взгляни на меня. Я так похожа на твою мать, это потому, что ты очень похож на моего мужа, командира». - Она взглянула на стоявшего в стороне своего напарника.
«Таким ты станешь спустя много миллионов лет и повторишь эту встречу в точности все так, как мы сейчас встречаемся с тобой».
«Так получается, что я в далеком будущем прилечу в прошлое, чтобы встретится с самим собой, только в прошлом?»
«Какое второе желание? - услышал Я вопрос мужчины - Пришельца, - Может, ты хочешь много денег? Мы дадим тебе их, но не скоро, когда вырастешь и женишься». Задал наводящий вопрос мне командир и ответил на него.
Я, подумав, возразил, как учили меня в школе, как истинный пионер-ленинец:
«Не имей сто рублей, а имей сто друзей!» Чем сильно озадачил пришельцев, на что получил ответ:
«На протяжении веков, мы наблюдаем человечество и знаем, что человек человеку волк. Друзей у тебя не будет, ибо ты получишь от нас знания видеть всех насквозь, угадывать мысли и недостатки других, видеть будущее, поверь, этого люди не любят. Ты будешь знать язык птиц и зверей, зверям и птицам это тоже не всегда нравится, поэтому мы будем помогать тебе. Без денег не прожить, мы будем помогать тебе по необходимости твоей. Больших денег у тебя не будет, чтобы обезопасить тебя от грабежа, но и с голоду ты не умрешь. Будешь жить столько, сколько сам захочешь».
«Каково твое третье желание?» Спросила женщина.
Я ответил:
«Я хотел бы попить очень вкусной воды, какую я пил, когда мама водила меня на выставку Достижений Народного Хозяйства, с граненого стакана».
Пришельцы снова были озадачены, они не знали, что называется граненым стаканом. Женщина стала объяснять командиру, что это емкость для питья, только стеклянная, кристаллообразной формы.
И, обращаясь ко мне, сказала:
«Мы поменяем твой генетический код и покажем тебе твое будущее» Поспешила объяснить:
«Генетический код необходимо сменить для того, чтобы ты приобрел, соответствующие способности и смог жить по-новому».
Она взяла небольшую рюмку из синего стекла, какими пили гости на свадьбе водку, и поднесла мне наполненную до половины прозрачной, как кристалл и вязкой, как желе жидкостью.
«Это нужно выпить. Зажми нос левой рукой, старайся не дышать. Нужно сделать три глотка. Если сделаешь три глотка, о чем разговаривают птицы и звери будет полностью понятно. Только три глотка».
Я взял рюмку с мыслью о том, что такой пустяк как три глотка ничего не стоят. Поднес, не зажимая нос, понюхал. Жидкость ударила в ноздри чесночным приторным неприятным запахом, во стократ превосходя запах чеснока. Голова закружилась, я с отвращением отодвинул жидкость от себя. Сразу же пошла информация от Пришельца женщины:
«Надо зажать нос и сделать всего три глотка». Женщина взяла с моих рук жидкость и вопросительно стала смотреть на меня, дожидаясь, когда я зажму нос. И только тогда, когда я выполнил просьбу, подала мне рюмку. Итак, зажав нос пальцами, сделал первый глоток. Жидкость твердой, кусающей глотку шрапнелью продрала пищевод и досталась до желудка; второй, а тем более третий глоток я не смог физически сделать. Я буквально усилием воли сделал еще пол глотка. Чесночной круговертью тошнота мгновенно подступила к горлу, забив дыхание, как штифтом. И, плохо соображая, зачем впереди предусмотрено было корытце, фонтаном стала извергаться из меня пища комками недавно съеденного вареника пополам с желчью. Пришельцы комментировали:
«Один глоток с половиной, тоже неплохо, но было бы лучше три». - Говорил мужчина. На что женщина отвечала:
«Ему достаточно и одного, при его чувствительности».
А я с каждым позывом все облегчался и облегчался, и, когда мне показалось, что все уже прошло, и что свежей прохладой уходит тошнота, женщина сказала:
«Покрути головой вправо, влево».
Я выполнил просьбу, и новый приступ тошноты взорвался во мне, но, блевать, было уже нечем.
«Надо взять еще седьмую пробу, последнюю». И женщина пригласила меня встать с места, Я встал на мягкую серо-ворсистую поверхность, которой был укрыт пол модуля. Женщина откатила кресло ближе к середине помещения и усадила меня в кресло. Затем стала осматривать мою голову.
«У него небольшие склеротические отложения в сосудах. Но это ничего, он крепкий малыш! - и, обращаясь ко мне, сказала, - А вот на макушке небольшая вмятина в кости черепа и острым сколом смотрит в мозг, это твоя Ахиллесова пята. Этот острый как бритва скол не опасен, он затянут уже пленкой. Но береги это место от ударов».
«Это у меня была драка с моим двоюродным братом Бабченко Колей, он меня сухим обломком ветки яблони ударил по голове».
«Ты родился в рубашке. Еще миллиметров два три, и ты умер бы;.
«А, что от удара лошадки по лбу? - спросил я, и пояснил, - Я нарвал этому жеребенку клевера и дал, чтобы он покушал. Но жеребенок подошел к кобыле и стал искать дойку. Я за хвост его потащил к клеверу и в этот момент он меня задними ногами ударил в лоб, и у меня потекла кровь».
«В лобной части двойная кость, передняя получила небольшую вмятину, и ты отделался легким сотрясением мозга, однако нам надо взять последнюю пробу, потерпи». Она стала вертеть кресло, в котором сидел я вокруг своей оси, вызывая у меня приступы тошноты. Надрывно блевотные судорожные позывы сворачивали мой желудок в жгут, прижимая его к позвоночнику. Но извержений уже не было, только несколько плевков желто-зеленой слизи мне удалось выдавить из себя нечеловеческим усилием. И наконец, седьмая, и последняя проба была взята. А меня трясло от невыносимой экзекуции сильным рвотным составом мерзкой жидкости.
Отобрав пробы с корытца, длинной стеклянной трубочкой, она поместила каждую в отдельную пробирку. Пробирки были аккуратно установлены в подставку. Затем подставку с пробами женщина поместила в стенной сейф с мигающими разноцветными огоньками кнопок. Когда с этим было покончено, женщина быстро что-то сказала командиру. Тот вышел в овальную дверь и вернулся с граненой чаркой в половину емкости стакана. Она показала эту чарку мне, я, кивнув головой, измученный процедурой, ослабевший, твердо решивший не пить больше ничего. Возле овального выхода из помещения стоял современный куллер, которые появились лишь в конце двадцатого столетия, но в 1958 - м году их еще не было даже в проекте. Командир поставил чарку в подставку для наполнения стаканчиков. Из кулера потекла газированная вода в чарку. Женщина подала мне воду. Я с опаской взял шипучую жидкость, и обратил внимание на пузырьки газа шумно выскакивающие на поверхность воды в чарке. Пузырьки имели тонкие пленки, расплывающиеся по поверхности воды, и через секунду другую растворялись, исчезая бесследно. Я боязливо поднес чарку ближе к носу, но шипучая прозрачная вода в чарке, мягко пахнущая приятной влагой, заставила выпить ее до дна. Вода была не такая, как я пил тогда с мамой, на выставке, отличалась только тем, что была жестче на вкус.
«Пей, сколько сможешь». - Одобрительно сказала женщина, но я осилил только три этих чарки и больше не мог.
«А можно завтра?» Спросил я.
«Нет, но, если ты хочешь с нами связаться, мы дадим тебе код «SOS». Тебе его надо только запомнить и повторить, мы придем на вызов всегда. Но когда ты нас вызовешь, повторив код вызова, мы уже не сможем просто так помочь тебе. Тебе надо будет заплатить. Какая будет плата, будет зависеть от твоего желания, которому необходимо будет сбыться для тебя. Но помни, чтобы дать тебе, то, что ты хочешь надо платить. Эта плата, как правило, бывает не всегда приятна для тебя. Выбор, в конечном счете, за тобой».
Женщина очень нежно говорила со мной. Командир был строг. Он останавливал ее и перебивал, но она продолжала:
«Мы обещали показать тебе твою судьбу. Хочешь, посмотреть на ком ты должен был жениться?»
«Хочу. На Шуре, да?»
Женщина ничего не ответила, на экране возникло лицо взрослой девушки с двумя косичками и улыбкой, приветливой и нежной.
«Это Шура в десятом классе. Запомни, у доски на уроке физики, она будет вот так улыбаться. Ты узнаешь эту улыбку и вспомнишь нас».
«Так я не женюсь на ней?» Спросил я, всматриваясь в улыбку взрослой Шуры.
«Ты женишься вот на этой девочке». Сказал мысленно командир.
На экране возникла фотография детей возле скульптуры медведя. Я узнал этого мишку. Эта скульптура была в Киевском зоопарке при входе справа от пешеходной дорожки.
«Она еще не родилась, родится, когда тебе исполнится тринадцать лет, в марте». Сказала женщина.
«Ничего, казак в седле невеста в люльке» Добавил командир.
Я смотрел на девочек. Одна была стройная, другая полненькая с косой. И услышал комментарий женщины:
«Вот эта полненькая будет твоей женой, - и, почувствовав мое разочарование, добавила, - она будет очень хороша для семейной жизни».
Я повторил свой вопрос:
«Так я не женюсь на Шуре?». Спросил я. И получил ответ:
«До встречи с нами ты должен был бы жениться на Шуре. У вас родилось бы двое детей. Но у тебя с ней не получилось бы жизни из-за ее сложного характера. Ты умер бы в сорок один год». Ответила женщина.
«А когда я умру?». Мне были показаны кадры моей смерти. Я увидел комнату с бетонными серыми стенами и четко очерченный угол там. Мне вдруг стало невыносимо жутко от этой картины. Я почувствовал, что умираю, хватаясь за грудь, и чтобы облегчить страдания, я уперся спиной о холодную стену и умер. К действительности меня вернуло мысленное обращение ко мне:
«Ты поставлен перед жизненным выбором отныне, что ты пожелаешь все, будет сбываться, но с определенной долей сопротивления. Зависит от трудностей и многих факторов. И ты будешь жить, сколько сам этого захочешь». А на экране мелькали кадры моей взрослой жизни. Я увидел седого красивого мужчину в форме охранника в огромном магазине, где были вывески с нарисованной красным птичкой и заглавной буквой «А». Таких магазинов со сверкающей чистотой и опрятными полками, заставленными прямоугольными разноцветными коробками товаров, в мое время еще не было.
«Это ты в возрасте шести десяти двух - шестидесяти восьми лет». Объясняла женщина. Я всматривался в уверенно держащего себя мужчину с планшетом черного цвета для письма и не мог поверить, что это я и, что я буду вот таким сильным и крепким. Неожиданно на экране появилась стайка девушек, черненькая держала в руке три красных тюльпана. Среди них одна с приветливой и нежной улыбкой и огромными небесного цвета глазами. Она была очень красива и, как две капли воды, похожа на Пришелицу, разговаривающую сейчас со мной.
«Ты, наверное, заметил, что я не очень отличаюсь внешне от этой девушки. Ее зовут Анжелой. В эту девушку ты будешь безнадежно влюблен и однажды признаешься ей в любви, что повергнет ее в странное разочарование. Тебя она безжалостно отвергнет, из-за большой разницы вашего с ней возраста. Но в душе ты ей очень понравился, конечно, если бы не такая возрастная разница. Но в далеком будущем вы все равно будете вместе. - Сказав эти слова, Пришелица снова взглянула на командира, и добавила, улыбнувшись, - Вот, как мы с моим напарником. Все дело в клятве верности вашей с ней очень сильной любви, которую вы с этой девушкой дали много веков тому назад от этого летоисчисления и клятва стала работать, возмущая кармические реакции, что заложены в бесконечной череде рождений Символа Вечности. Я сделаю так, что ты все вспомнишь и поймешь, почему она и твоя мать, и вот эта девушка, и я, что это одно целое. Ты поймешь и опишешь в книге, но все это будет открыто тебе в свое время».
Я смотрел на эту девушку со своего десятилетнего взгляда не находил ничего привлекательного в этой, на вид смазливой, как мне казалось, взрослой «тетки» с огромными добрыми коровьими глазами, как у нашей коровы Зорьки. Между тем уверенно и утвердительно вдруг вселилась в меня сила воли, и твердость характера обрела неизменную стойкость.
«Принцесса, нам пора!» Скомандовал командир, так и не снявший своего защитного шлема и белого комбинезона. Мне казалось, что меня разыгрывают земные артисты, так достоверны были пришельцы. Но серьезность приготовлений, с которой командир надевал на свою подчиненную скафандр, а затем белую ткань комбинезона, напомнили мне все же, что они не земляне.
«Мой маленький Принц, - неожиданно сказала женщина. Я подумал, что она обращается ко мне, но это было не так, - ты бы дал мальчику посмотреть на мое воплощение в этой Принцессе!» Сказала женщина.
«Дорогая моя, Принцесса, если я буду перечислять все твои воплощения, нам и сотни лет не хватит». Ответил командир с долей ревностного сарказма, завязывая белый комбинезон на спине у женщины.
Когда мы, все трое, вышли на улицу, там, по-прежнему застыли в неподвижных позах гуляющие, и листья на деревьях, указывали, что неземной разум еще со мной.
«Теперь ты стань на то место, где ты крикнул Коле «Замри». Говорила женщина, шедшая рядом.
«Я забыл, где стоял?» Спросил мысленно я. Женщина подвела меня и установила ноги и руки в положение первостепенное, сказав:
«Можешь говорить: - Отомри!».
«А как же вы, вас же заметят?» Беспокоился я.
«За нас не беспокойся, нас кроме тебя никто не увидит, когда скажешь:
- Отомри! - я передам тебе твой код «SOS». С этими словами женщина повернулась к командиру, он скрылся в хате, протиснувшись между косячком двери и истуканом боярином.
«Говори?!» Скомандовала она.
- Отомри! - мой окрик привел все в движение. Лязг, гам, визг и застольные песни полились вокруг, ветер зашумел в листве, веером доставая волосы на моей голове. А командир, появившийся на порожке хаты, все звал свою напарницу:
«Принцесса, идем уже, нам пора».
«Подожди, Валик не запоминает код вызова!» Встревожено говорила женщина. В сознание мне внедрялись буквы и цифры неведомого языка. Я не запоминал...
Когда вечером я пришел со свадьбы домой, мать уже поджидала меня:
- Ну что, выдал замуж Ольгу? - у матери было хорошее настроение. Она осмотрела меня с ног до головы и добавила, - А что это у тебе такие косы выросли, ты же три дня как подстригся?
Я смотрел на мою мать, с удивлением и не мог понять, почему она так похожа на Пришелицу по имени Принцесса и на ту девушку Анжелу тоже, которую я только что видел на экране и себя взрослым рядом с ней. Длинные волосы месячной поросли действительно выросли. На пальцах рук удлинились ногти. Их было видно очерченными белыми полосками, оттеняющими черноту грязных на конце ногтей. О моем свидании с Пришельцами я не сказал матери ни слова…
События посещения меня Пришельцами с благодарной миссией, изложенные в данном произведении, происходили в 1958- ом году. Мне было уже 10 лет, я уже был учеником 5 класса «Шпитьковской Средней Школы». Примечание автора.
КНИГА 6. КЛЯТВА
В этой новелле рассказывается о страстной моей любви в прошлой жизни и Принцессы, в которой мы поклялись в верности друг другу, совершив клятвенный ритуал своей бессмертной Любви в бесконечном цикле воплощений на планете Земля…
ГЛАВА ПЕРВАЯ
После окончания гражданской войны в Риме в 82 году до нашей эры, и победным возвращением Луция Корнелия Суллы в Рим, его соратник в войне и военачальник Марк Лициний Красс, давал пир. Были накрыты на улицах Рима 10000 столов, а дом самого богатого римлянина, коим являлся Марк Лициний Красс, был открыт для посещения всем желающим в том числе и простым жителям Рима.
Солдаты, которыми он командовал в ходе гражданской войны, и особенно отличились в битве у Коллинских ворот, устроили большое пиршество, чтобы отпраздновать это событие происшедшее в начале 82- го года. Они ели и пили без всякого стеснения. Одни разлеглись на подушках, которые были брошены прямо на улицах возле низких столов, накрытых пунцовыми скатертями. Другие, сидя на корточках, хватали куски мяса из больших блюд, что стояли на столах, источая пряный аромат, исходивший от вареных окороков, и напоминали пир львиной трапезы после удачной охоты. Рабы метались вокруг насыщавшихся воинов, убирая опустошенную посуду, и тут же ставились новые блюда с мясом и сосуды с вином. Сенат распорядился поставить ложа для пирующих, рабов, бочки с вином, и пир проходил в сытом достатке. Кухни дома Красса явно не хватало. Подсобные помещения были временно оборудованы под склады, а в саду, установлены вертела, где на больших кострах жарили целых быков, для солдат. Яства менялись, все новые блюда появлялись на столах на смену опустошенных блюд. Тут были, окорока антилоп, и осетрина, приготовленная в особом соусе, рабами из дома Красса под руководством его поваров. Пирамиды, выстроенные из плодов, винограда и фруктов падали от прикосновения жадных рук, пирующих прямо в медовые пироги. Около большого кипариса стояла бочка с вином, и пьяные солдаты никак не могли вынуть деревянную пробку. Один из солдат, огромного роста верзила, пращой ударил по ней, и бочка, дав трещину, пролилась красным вином под одобряющий гогот солдат. Огромная лужа образовалась тут же. Хлюпая по винной грязи, солдаты черпали струю вина, наполняя чаши. Хмелели и орали на своих наречиях песни.
Пришла ночь. Рабы принесли огромные медные чаши на подставках и зажгли нефть. Дрожащее пламя нефти рождало продолговатые отсветы пламени на панцирях. Солдаты хватали бурдюки с греческими винами, амфоры, наполненные вином и пили, напиваясь до полного изнеможения. Многие из них храпели, прислонившись к стволам деревьев сада, и просто на земле, подложив под голову кулак. Отсюда с высоты, где стоял дом Красса, была видна панорама Рима и как светлячки, располагались светильники вдоль улиц с накрытыми столами, напоминая живое ожерелье, брошенное великаном на Рим. По мере того, как солдаты пьянели, они все больше думали о наградах за выигранную войну, и боялись, что Луций Корнелий Сулла не выполнит обещанного. Но это волновало только молодых солдат, старики, же знали, что Сулла не бросал слов на ветер, а заручится поддержкой вверенной Сенатом армии, как нельзя, кстати, вверенной ему, он не откажется в своем стремлении к единовластной диктатуре. Кроме того, брать земли и богатые угодья поверженных врагов, теперь его основная цель в достижении своих планов. Сулла присудил к смертной казни сорок сенаторов и одна тысяча шестьсот так называемых всадников. Сулла, кажется, первым составил списки приговоренных к смерти и назначил при этом подарки тем, кто их убьет, деньги - кто донесет, наказания - кто приговоренных укроет. Немного спустя он к проскрипированным сенаторам прибавил еще других. Все они, будучи захвачены, неожиданно погибали там, где их настигали, - в домах, в закоулках, в храмах; некоторые в страхе бросились к Сулле и их избивали до смерти у ног его, других оттаскивали от него и топтали. Страх был так велик, что никто из видевших все эти ужасы даже пикнуть не смел. Некоторых постигло изгнание, других - конфискация имущества. Бежавших из города всюду разыскивали сыщики и, кого хотели, предавали смерти. Свыше 120 тысяч ветеранов сулланской армии, сражавшихся под его командованием против понтийского царя и в гражданской войне, получили большие земельные участки в Италии и стали владельцами поместий, в которых использовался труд рабов. С этой целью диктатор проводил массовые конфискации земель. Достигались сразу три цели: Сулла расплачивался со своими солдатами, наказывал врагов и создавал опорные пункты своей власти по всей Италии. Если некогда аграрный вопрос использовался как орудие демократии, то в руках Суллы он стал орудием олигархии и личной власти могущественного диктатора. Командирам своих легионов Луций Корнелий Сулла раздавал денежные суммы, магистратуры и должности в сенате. Многие из них за короткий срок стали богачами. Огромное состояние нажил и римский диктатор. Десять тысяч рабов, принадлежавших жертвам сулланских репрессий, были отпущены на волю и стали называться «Корнелиями», в честь своего освободителя. Эти вольноотпущенники тоже стали сторонниками Суллы. Но это еще будет, и Луций Корнелий Сулла сполна сдержит свое слово, и солдаты будут вознаграждены, а пока пир идет, и празднество продолжалось не только на улицах Рима, но и в более изысканном месте, в доме Корнелия Суллы, с его командующим Марком Лицинием Крассом…
ГЛАВА ВТОРАЯ
Зал дворца Луция Корнелия Суллы, где проходил пир этих знаменитых военачальников, представлял собой инкрустированное розовым мрамором помещение, посередине, которого располагался бассейн. Вода в нем была настолько прозрачна, что свет от светильников, пылающих под потолком, отражался от стен и падал на дно бассейна, от этого казалось, что воды в нем нет. И только, лишь, когда нагая рабыня, для постельных утех, прыгнула в воду, и вода под ее телом возмутилась, обдав брызгами ноги Суллы, Лициний Красс понял, что бассейн полон воды до краев.
- Как она мне надоела, - в сердцах вымолвил Сулла, - пора бы подыскать, что- то взамен.
- А, куда девать эту? - невозмутимо спросил Красс.
- Будто ты не знаешь? Хочешь, забери себе.
- Хоть ты мне и друг, но я не подбираю надоевших рабынь. А хочешь я приготовил тебе не тронутую девственницу. Принцессу Египетского царства. Я уплатил за нее целое состояние, решил преподнести тебе ко дню рождения.
- Так это и есть мой день рождения. Ты же знаешь, какая участь нас ждала бы в случае проигранного сражения там, у Коллинских ворот. Это ты Марк, спас меня, когда мои войска начали отступать.
- Да, дорогой командарм, я спас и себя.
Сулла поднял со своего ложа правую руку с кубком, мгновенно стоявший за спиной в белой тунике раб с амфоры наполнил кубок вином. Красс сам налил себе вина в свою чашу из амфоры, стоявшей у его ног.
- За нашу победу, Марк! - выкрикнул Сулла, и оттолкнул ногой от себя мокрую рабыню, прильнувшую губами к его стопам. Женщина от неожиданности вскрикнула, издав звук раненной косули, и упала в бассейн, забрызгав тунику и лицо Корнелия Суллы.
- Леонид! - выкрикнул раздраженным голосом диктатор, - Убери эту мерзкую гидру с глаз моих долой, или лучше отдай солдатам, пусть позабавятся.
- Лучше отдай мне. - Сказал вдруг Красс, - Я сделаю из нее искусную танцовщицу и продам дорого, какому- ни будь претору из провинции.
- Леонид, отведи ее пока в подсобное помещение, пусть посидит там. И возвращайся, да не забудь запереть дверь, чтобы не сбежала.
- Слушаюсь мой господин! - ответил верзила, широкоплечий и высокий личный телохранитель Суллы. Он подошел к бассейну и подал руку рабыне, униженно рыдающей стоя вводе. Она сунула ему свою узкую ладонь, и Леонид быстро извлек девушку на край бассейна.
- О, Леонид! - вымолвила она, с легким акцентом. Ее гладкая смуглая кожа блестела от воды, и она слегка дрожала от холода. Леонид подобрал ее одежду и укутал туникой, которую поднял, что лежала на краю бассейна.
- Пойдем, моя любовь. - Сказал ей негромко, почти в самое ухо, чтобы не услышал Сулла. Он первым вышел из зала, открыв дверь, и пропустил вперед рабыню. Когда они вышли, Леонид сказал: - Мартисия, я давно люблю тебя и хочу выкупить тебя из рабства. Мы смогли бы тогда пожениться и жить, как свободные граждане Рима.
- Так, что тебе мешает это сделать? - иронично спросила гречанка.
- Теперь уже ничто. И это я сделаю в самое ближайшее время. Красс согласится на выкуп, он ценит меня, помня мои заслуги в войне, когда я был его личным телохранителем.
- О, Леонид, Ты меня так любишь, может не стоит так, иногда мне кажется, что я не достойна тебя.
- Ты знаешь, Мартиция, любовь — это такое чувство, которое случается раз в жизни и приходит, ну как снег на голову, неожиданно и внезапно, когда любовь не ждешь и не ведаешь, что она появится. Вот так произошло со мной. Я тебя люблю и никому тебя не отдам. Мне осталось еще немного собрать денег, и выкуп будет наш. А пока поживешь у Красса, он очень бережно относится к рабам, обучает их разным искусствам.
Они подошли к комнате, указанной Суллой.
- Вот тут ты будешь некоторое время, - говорил Леонид, - затем слуги отведут тебя в покои Красса, в его дом.
Леонид, оставив Мартицию одну, запер дверь, и вскоре вернулся в зал с бассейном, заняв место у своего господина.
Когда Леонид удалился, бережно прикрыв, туникой рабыню, Красс сказал:
- Корнелий, я пошлю своего Антония, он приведет Принцессу.
- А имя у нее есть?
- Ее зовут Афродита.
- Имя богини, хороший знак, Марк. Ну, приводи. - В черных проницательных глазах Суллы промелькнули живые огоньки любопытства, и он не преминул добавить: - И для верности, пусть берет с собой Леонида. Время не спокойное, на улицах полно пьяных солдат.
- Антоний! - я вздрогнул от неожиданности. - Подойди ко мне! - Красс посмотрел в мою сторону и подозвал к себе…
С тех пор, когда я помогал отцу в море ловить рыбу, прошло довольно много времени. Из- за бедности и нищенского существования я решился, когда стал взрослее, и удрал в школу гладиаторов Лентула Бониата, что в Капуе. Отец нашел меня там, но его прогнала стража, и дальнейшей судьбы его мне неизвестна. Нищета и бедность были хорошим стимулом для изучения приемов боя, а хорошая еда, прибавляла силы. Через полгода, мне дали напарника Леонида, с которым нам предстояло драться в смертельном поединке. В этот день умер богатый и знатный патриций, по случаю его смерти сенат решил устроить смертельные бои. Отобрали шесть пар и привезли в Рим. Нас поместили в помещение с решеткой, сквозь которую падал дневной свет. На ногах металлические кандалы, натерли до крови ссадины, каждое движение обжигало, как огнем щиколотку правой ноги. Арена цирка, где должны проходить бои, располагалась в Колизее. Мы слышали за стенками рык львов и острый звериный запах хищников. Леонид смотрел на меня, то дружески, то со злыми искорками в глазах. Мы готовились сразиться с ним в смертельном бою. Но, каково было мое разочарование, когда я узнал, что мы будем драться со львами. Два голодных льва и мы вдвоем вышли на арену. У Леонида был щит и короткий меч, голова не прикрыта. У меня копье, щит и на голове шлем с кольчугой, укрывающий шею.
- Эй, ты, малыш! - Леонид обратился ко мне, таким унизительным тоном в голосе, хоть мы были равны ростом и мускулы рельефно облегали наши тела.
- Ты, меня зовешь, недоразвитый телом? - Леонид не ожидал такого обращения, и его хохот наполнил арену весельем. Это понравилось публике, раздались аплодисменты и зал, заполненный до отказа, разделился на две половины болельщиков. Кто склонялся болеть за Леонида, кто за меня. Такая завязка перед началом боя добавляла зрительского азарта предстоящему поединку.
- Нас выпустили на львов. - Сказал Леонид, - Будем помогать друг другу, и боги придут нам на помощь. - Чуть слышно вымолвил он. - А сейчас становимся спиной друг к другу, так легче отражать атаку зверя.
Но на арене появилось два тигра и два льва. Четверо хищников, вкусивших человеческих останков, против двух людей. Тигры заняли позиции у барьера цирка, а львы начали ходить вокруг нас, подступая все ближе и ближе, издавая устрашающий рык. Мы поворачивались следом, не сводя глаз с хищников. Вот лев приблизился ко мне и лапой отбил копье, которое я нацелил на него. У меня возникло желание метнуть в него копьем, но инстинкт самосохранения, подсказывал, что этого не следует делать. Вдруг неожиданно, раздался крик Леонида:
- Берегись! - в этот момент второй лев, что был ближе к Леониду, сделал неожиданный прыжок и я, скорее механически, чем осознанно, выставив свое копье, пригнулся к песчаному покрытию арены. Туша льва прижала мою спину к арене. Боли я не чувствовал, только, что- то теплое и липкое стало растекаться по моей спине. С трудом сбросив со спины судорожно дергающуюся в предсмертных муках тушу зверя, я понял, что мое копье пронзило львиное сердце. Запах крови возбудил зверей. Тигры бросились на убитого льва и стали его разрывать на части. Второй лев, продолжал двигаться кругами, но нападать не решался. Тигры, разорвав тушу льва, каждый с куском части туши разбежались в разные стороны и стали с жадностью насыщаться.
Недовольные зрители стучали о каменные сидения бронзовой посудой, требовали зрелища.
Вскоре появились рабы загонщики. Загнав зверей в загоны, а нас с Леонидом отправили на отдых. Продолжилось представление гладиаторских боев. На арену выпустили три пары сражающихся.
В этот раз нам с Леонидом повезло. Мы остались живы. Когда мы проходили в свое помещение я увидел одного господина в богато расшитой тунике, он, что- то говорил, Лентуле Бониану, жестикулируя для убедительности.
В помещении с решетками на окнах, нас ждали амфоры с водой и тазы, для омовения. Две рабыни поливали нам на руки с амфор, мы помылись и переоделись в туники, затем нам принесли еду. Насытившись, мы стали дожидаться дальнейших распоряжений. В этот раз нам не надели кандалы на ноги, и это предвещало нам то, что нас готовили для поединка. Неожиданно в дверях появился владелец школы гладиаторов сам Лентула.
- Антоний, и ты Леонид, на выход! - сказав это, Лантула повернулся спиной к нам, и мы последовали за ним. В просторной и светлой комнате для гостей нас поджидал господин в богатой одежде. Лентула, вошел первым и обращаясь к богатому римлянину сказал:
- Вот, они ваши. Забирайте их.
Так мы попали в дом Марка Лициния Красса, богатейшего римлянина в то время. Мы стали его личными телохранителями. Красс использовал нас для обучения купленных им рабов боевым искусствам, затем, чтобы продать, как можно дороже. Вскоре Леонид приглянулся Луцию Корнелию Сулле, и Красс подарил Сулле Леонида. Так Леонид стал личным телохранителем Суллы…
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Мы с Леонидом, прихватив с собой два бочонка с вином, пустились в путь к дому Красса, что виднелся вдалеке на возвышенной местности, как бы приподнятый над обыденностью древнего Рима, над его затхлыми улочками, вымощенными тесаным рабами камнем и стекающими по ним вылитыми из окон жилищ помоями с нечистотами вперемешку. Сейчас эти улочки были заставлены столами с яствами, которые менялись рабами, подносившими на блюдах все новые и новые окорока, жареную и вареную рыбу, с грибами и с рисом. Вина разных сортов разливались в чаши, которые осушались пьяными солдатами, требовавшими все новых яств, женщин и оравших на всех наречиях свои песни. Некоторые, потерявшие от выпитого вина здравый рассудок, кидались на своих товарищей с короткими мечами, не осознавая, что они не на поле битвы. И тут же падали в беспамятстве, чтобы забыться мертвецким сном, под столом, на камне улицы или на траве парка у дома Красса. Передвигаться по пьяному разгулу солдат было не безопасно, не безопасно для обычных людей, но не для бывших гладиаторов, как мы с Леонидом. И это скоро сказалось на подходе к дому Красса. Там шла, какая- то возня. Огромного роста солдат держал в обеих руках по одному, мертвецки пьяному человеку, тряс их в воздухе и орал страшным голосом, как в бреду:
- Я буду совершать казнь! Это шпионы, из вражеского лагеря! Я узнал его! - с этими словами он поднес к глазам того, кого держал в левой руке. Затем другого солдата, которого держал в правой. Снова затряс ими в воздухе и понес этих двух несчастных к огромному котлу, где варились куски бычьего мяса.
- Его надо остановить! - вдруг заговорил Леонид. С этими словами он бросился к великану. И, когда приблизился к нему, я вдруг заметил, что Леонид не такой уж и высокий, доходил верзиле до плеча. Он громко что- то крикнул импровизированному палачу, и тот мгновенно выронил солдат на землю, выхватил из- за своего пояса тяжелую палицу и, размахивая ею, бросился на Леонида. Опытный гладиатор схватил у раба, что стоял у котла, бронзовую мешалку, довольно длинную, для размешивания варева, и поддев ею подставку, на которой стоял котел, выбил под днищем. Масса горячего бульона с варившимися в котле кусками бычьего мяса, обрушилась под ноги великану, обжигая обутые в сандалии ноги. От адской боли, верзила свалился на землю, дико заорал и стал кататься по земле, проклиная, на чем свет стоит, Леонида.
Пьяные солдаты, что жаждали зрелищ, и плелись следом за верзилой, стали быстро приближаться к нам. Леонид и я бросились к ступенькам лестницы, что вела на террасу дома Красса. Путь нам преградили охранники из десяти человек. Их короткие мечи угрожающе сверкали в руках, отсвечивая блики факелов, освещавших лестницу. Это были опытные бойцы, которых Красс отбирал в школах гладиаторов по всей Римской территории, куда продавал обученных бойцовскому ремеслу рабов.
- Кто вы и откуда? - спросил начальник караула. Леонид узнал в нем, своего бывшего напарника по школе Лентула Бониата в Капуе.
- Это ты, Олимпий?
- Ну, я, Леонид! Ты, что, думаешь, я вас не узнал?!
- Мы по приказу Красса, пришли за Принцессой. Отведем ее к Сулле.
- А, чем вы докажете, что вы от Суллы и по приказу Красса? - спросил Олимпий, обводя тревожным взглядом своих подчиненных солдат. При этом все десять солдат медленно выстроились в боевую шеренгу для отражения пришедших за Принцессой.
В это время толпа пьяных солдат, которых становилось все больше и больше, издали наблюдали за разворачивающимся спектаклем, что сулило им увидеть бой опытных гладиаторов, здесь дерущихся на смерть.
- Смотри сюда, Олимпий! - громким голосом, чтобы были слышны слова Леонида всему караулу и даже пьяной толпе, - Здесь на бочонках с вином стоит клеймо, что это вино из погребов Суллы. Как ты думаешь, мы бы смогли проникнуть туда?!
Олимпий выхватил ближайший факел, воткнутый неподалеку в каменный остов лестницы, и посветил им днище. Убедившись, что Леонид сказал правду, воткнул свой меч в ножны и уже дружелюбным голосом сказал:
- Хорошо, можете оставить вино нам, а сами пройти к евнуху распорядителю. Вон он, стоит там у двери, дожидается вашего прихода. Нам Красс, перед тем, как уехать на пир к Сулле дал соответствующие указания. И сказал, чтобы мы внимательно отнеслись к приходу за Принцессой, что наверняка могут быть подставные люди, чтобы похитить столь дорогое сокровище, а затем перепродать. Принцесса очень красивая и обладает многими искусствами, к тому же она девственница.
Я почувствовал, при этих словах начальника стражи, что у меня приподнялись брови от удивления. Я почувствовал, что здесь кроется какой- то подвох, и не мог поверить в чудо нетронутой девственницы, доставленной на невольничий рынок, что процветал на острове Сицилия, где купцы Красса скупали рабов. При этом мое сердце вдруг неожиданно вздрогнуло и замерло на секунду. Я снова удивился этому, чего никогда не происходило со мной. Из моих размышлений вернул к действительности громогласный голос Леонида:
- Но, ты сам понимаешь, Олимпий, что без сопровождения стражи нам не добраться до дворца Суллы среди всеобщего разгула пьяных, вооруженных до зубов солдат?
- Мы будем сопровождать вас, на это есть приказ Красса. Поднимайтесь наверх. Ехнус подготовит Афродиту и распорядится рабам носильщикам, чтобы собрать все необходимое для транспорта Принцессы…
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Олимпий с подчиненной ему охраной остался у лестницы сторожить вход на верхние этажи дома Красса, где были расположены покои, отведенные для Принцессы. Мы с Леонидом, оставив вино для его охранников, поднялись на террасу, где ждал нас евнух Ехнус. Он поклонился нам и правой рукой сделал медленный жест, предлагая войти в покои Принцессы. Мы вошли в освещенное светильниками помещение, устланное коврами с занавесками на окнах. Посреди помещения стояла огромная кровать с четырех сторон по периметру располагались светильники, на длинных мраморных подставках освещая тусклыми отблесками горевшего пламени пространство комнаты. От светильников комната наполнялась благовониями, от которых легко дышалось, и было приятно вдыхать ароматы, наполнявшие атмосферу вокруг. Приготовление Принцессы для передвижения во дворец Суллы подходило к концу. Остались некоторые небольшие мелочи, что не успели доделать рабыни по уходу, приставлены Крассом к ней. Принцесса сидела у огромного зеркала спиной к нам. Вокруг нее суетились красивые молодые рабыни, искусно подобранные Крассом. Все были одинакового роста и возраста, стройные и быстрые в движениях, что придавало их работе точность в действиях. Вот одна девушка, что пробежала мимо меня с подносом, с каким- то порошком на нем, стала посыпать волосы Афродиты этим порошком, отливающим фиолетовым оттенком, и укладывать их в виде башни, в свете светильников, придающим с золотистым оттенком волосам Принцессы, сверкающие огоньками волнистые пряди волос в искусных пальцах рабыни.
Мы с Леонидом стояли у двери, терпеливо дожидаясь окончания сборов. Наконец Ехнус хлопнул два раза в ладоши. Рабыни прекратили работы, поклонились евнуху и бесшумно выскользнули из помещения. В дверях появился старший носильщик, он тихо, что- то сказал Ехнусу на ухо, тот кивнул в знак согласия, и раб так же бесшумно вышел.
Сердце мое непрестанно стучало в груди, от какого- то предчувствия, чего- то необычного, что должно произойти именно в эти минуты. Я не знал, что творится со мной и только чувствовал, что этот миг настанет вдруг здесь и именно здесь. Мое волнение нарастало с каждым мгновением времени. На арене цирка, где мы с Леонидом не раз смотрели смерти в глаза, такого ощущения не было со мной никогда. Прост холодный и рассудительный поток хладнокровия вливался в меня в эти моменты схватки с противником, который помогал мне победить, придавая силы и энергии. Здесь же все было по- другому. Наконец Принцесса поднялась со своего места и медленно подошла к нам. В сумрачном свете светильников, я не сразу смог разглядеть ее лица, но вот она приблизилась ближе к мерцающему свету, блики света пали на нее, на ее открытый лоб, волосы, брови, ресницы и глаза. Я посмотрел в ее ясные чистые небесного цвета глаза. В них светился целый мир и непередаваемый миг счастья. Мне хотелось смотреть и смотреть в эти бездонные глаза, искрящиеся небесным сиянием, утонуть в них забыть реальность, время и все, что было вокруг. Девушка замерла, не отводя глаз от моего лица, смотрела прямо в мои глаза. Мы стояли друг перед другом, не смея, пошевелится и двинуться с места. Мы смотрели друг другу в глаза, не отрываясь, и только когда Леонид толкнул меня в бок, я очнулся от этого колдовства ее близости. В это время Леонид сказал, обращаясь ко мне:
- Ехнус просил нас подождать тут, пока рабы поднесут к выходу переносной шатер для Принцессы.
Но я не слушал его, я стал рассматривать ее наряд.
Волосы, посыпаны фиолетовым порошком, по обычаю дев тех времен, были уложены на подобии башни, и от этого она казалась выше ростом. Сплетённые нити жемчуга были прикреплены к ее вискам и спускались к углам рта, к розовой складке губ, как распускающийся бутон розы. На груди сверкало множество камней, пестрых, разноцветных, отражающих тусклый мерцающий свет от светильников. Руки, покрытые драгоценными камнями, были обнажены до плеч. Туника расшита красными цветами по черному фону. Щиколотки соединены золотой цепочкой, чтобы походка была ровной, и широкий плащ темного пурпурового цвета, скроенный из неведомой ткани, тянулся следом, образуя при каждом ее шаге, как бы широкую волну.
Взгляд мой скользнул вновь к ее огромным глазам, чистых, как утреннее небо, сверкающее утренней чистотой. Она смотрела, прямо в мои глаза, не отрываясь. Я не смог выдержать ее взгляда и стал рассматривать ее ресницы. Их длинные лепестки нежно обмахивали лилии глаз. Брови такие же черные, как лепестки ресниц, длинными дугами обнимают глаза. Как совершенна природа, что сумела создать ее, как совершенно ее лицо. Как восхитителен ее тонкий профиль, линия носа заканчивается розовым бантом губ. Их росчерк открывает ровное жемчужное ожерелье зубов, виднеющихся с чуть приоткрытых губ. Принцесса вдруг улыбнулась мне, нежной приветливой улыбкой, глаза вспыхнули небесным сиянием полным любви, зажигаясь мириадами искрящихся лучиков- частичек, брошенных и забытых там солнцем.
Голова моя вдруг закружилась, в бешеном ритме застучало сердце. Я не мог совладать собой, чтобы не бросится к ней, обнять расцеловать, забыть, где я и что со мной произошло бы в эти мгновения близости.
Леонид неожиданно пришел мне на помощь, спасая от необдуманного шага, возвращая к действительности.
- Антоний, нам пора. Носильщики ждут внизу у ворот. Ведем Принцессу.
Евнух, пожелал идти с нами в сопровождающей свите к дворцу Суллы. Леонид, прикрикнул на него, громогласным голосом:
- Не велено!
Тучное тело евнуха, колыхалось следом за нами, спускаясь ступенями лестницы, ведшей к воротам, где ждал переносной шатер с двенадцатью рабами носильщиками и Олимпий со своими солдатами, готовыми на все ради безопасности Принцессы Афродиты…
ГЛАВА ПЯТАЯ
Освещая путь факелами, которые рабы несли, спускаясь ступенями вместе с нами по лестнице. Треск горящих факелов, и пламя отсвечивалось бликами в шлемах стражников Олимпия, что поджидали нас у ворот, готовы пуститься в путь ночными улицами Рима во дворец Суллы.
Я бережно вел за руку Принцессу, ощущая холодное прикосновение ее ладони. От этого прикосновения сердце мое стучало в грудной клетке, как молот о наковальню в руках кузнеца, кующего меч из восточной Дамасской, стали, который рубит мечи врагов, не оставляя на своей отточенной поверхности лезвия даже царапины.
От близости Принцессы, от аромата ее волос и ее дыхания, мне становилось все труднее совладать с собой, чтобы не схватить ее на руки и не бросится прочь, сметая преграды на пути к нашему с ней счастью. Но реальность этого времени и тех событий, что не зависимы от нас, ввергали в те рамки и законы, по которым существовал этот мир в эти времена.
- Афродита ступайте осторожно по выдвижной лесенке переносного шатра. - Говорил ей на прощание Ехнус. На что Принцесса отвечала: - Да знаю я. Вот со мною в шатре будет Антоний для надежной охраны. Не беспокойтесь.
Услышав свое имя из ее прекрасных уст, мое сердце вновь стало стучать, как стук пращи о ворота осажденной крепости при штурме. Я бережно подвел ее к шатру. Она отодвинула занавеску и вошла внутрь. Заняв место на скамейке, позвала меня жестом, указывая на сидение, напротив. Я быстро вскочил в кабинку шатра. Шторка задвинулась, стало темно внутри, только слабый свет, исходивший от факелов, пробивался сквозь шторы сюда к нам. Принцесса неожиданно прильнула к моим губам и жадно стала целовать меня, причитая, как обезумевшая от любви голубка:
- Люблю, люблю! - задыхаясь от восторженной страсти, повторяла она.
Я нежно целовал ее прекрасные глаза, руки, шею, брови и волосы, источающие божественный аромат. У меня кружилась голова, от внезапно нахлынувшего блаженства. Я не ощущал ни пространства, ни времени, я не видел, что разорвалась нить, скрепляющая жемчужины, что были прикрепленные к волосам у висков, и усыпали пол кабинки шатра, а прическа, так тщательно уложенная рабыней, рассыпалась по плечам, обнажая ее прекрасный шелк золотистых волос. В этом сумрачном пространстве кабинки шатра глаза Принцессы горели сказочным сиянием, отражая слабый проникающий сквозь шторки свет от факелов. Внезапно раздались крики и команда Олимпия:
- Занять позицию! К отражению!
Я немедленно высунул голову из шатра, отодвинув шторку рукой. Мгновенно, в мою ладонь впилось сто осиных жал. Я взглянул на пробитую стрелой руку, пригвожденную к дереву шатра. Быстро сломал стрелу и выдернул ладонь. Принцесса, сорвав клочок ткани из туники, перевязала рану. Вокруг переносного шатра шел бой. Неожиданно появился неизвестно, откуда, великан. Его огромные ноги были забинтованы тряпками, последствие ожога бульоном из разлитого котла. Он вдруг увидел Леонида. И бросился с криком к нему:
- Ты думал, уйдешь от Ваала?! Я Ваал, назван так в честь непобедимого моего бога, который не прощает и всегда настигает своих врагов! - сказав это, он вдруг схватился обеими руками за горло. Там торчала стрела, выпущенная невидимым лучником. Великан, хрипя в предсмертных судорогах, опустился на колени, затем упал ниц. Тело его судорожно билось еще немного в предсмертных судорогах, затем затихло. Пьяная ватага нападавших солдат, увидели неподвижного ватажка подбившего их напасть на кортеж самого Марка Лициния Красса, быстро разбежалась. У стражи потерь не было. Было убито трое нападавших солдат и великан Ваал. Кортеж двинулся дальше. Разорванные жемчужные ожерелья и туника, получили свое объяснение, которое дал Олимпий Луцию Крассу. А, Красс, в свою очередь, поблагодарил меня за проявленную отвагу, при защите Принцессы…
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Луций Корнелий Сулла был в этот воскресный день не в хорошем расположении духа. Вот уже две недели к ряду, как появилась новая наложница, так рекламированная Лицинием Крассом и за которую он отвалил изрядную сумму золотых денариев в крупных монетах ауреусах не давалась ему в постельных утехах. И все было в том, что Принцесса была девственницей. В свои пятьдесят шесть лет Сулла не находил в себе тех сил, присущих молодости, что в пылкой страсти могли сделать девушке то, что не в силах этот могущественный диктатор Рима, перед которым трепетала вся Римская знать. Растерянный Сулла в это воскресное утро, подозвал к себе Леонида:
- Я слушаю вас, повелитель! - отчеканил телохранитель, приблизившись к Луцию.
- Иди к Крассу и скажи, чтобы отпустил на одни сутки своего Антония ко мне. У меня к нему есть одно неотложное дело.
Леонид не стал вдаваться в подробности, а быстро ответил:
- Да, я готов выполнить ваше поручение, повелитель!
- Отправляйся немедленно. Возьми лошадь из моих конюшен, и чтобы быстро вернулся с Антонием.
Леонид уже направился к дверям, как Сулла окликнул его: - Возьми две лошади, одну себе, другую для Антония.
- Слушаюсь!
Леонид стремительно вышел из дома Суллы по направлению конюшен. А, Луций Корнелий в глубоком раздумье вернулся в свои покои, где в постели мирно дремала Афродита. Услышав, что Сулла вернулся, она подняла голову, опершись на руку, спросила:
- Вы, пришли снова ко мне?
- Нет. - Коротко ответил Луций, - Я пришел сказать вам, Принцесса, что вынужден поручить исполнить мою роль одному из телохранителей Красса. - Сказав это, Сулла испытывающее уставился своими проницательными глазами на Афродиту. Девушка и бровью не повела, хоть и поняла, о чем идет речь.
«Какие же они все не настоящие. Ни один мускул не дрогнул на лице. Где же чувства, где любовь, где привязанность?» - сентиментальные мысли роились в голове диктатора, не сводящего своего пристального взгляда от прекрасных сапфировых глаз Принцессы. Ее золотистые волосы распустились на подушках, как в эти мгновения она была прекрасна, настоящая богиня Афродита, нет Афродита, появись она здесь, завидовала бы этой божественной красоте и захотела бы стать смертной в эти мгновения, чтобы обладать таким совершенным лицом и глазами с небесным сиянием в них. А Принцессу мучил один единственный вопрос, спросить или не спросить, кто будет от Красса? За кем поехал Леонид? Но догадки подсказывали Принцессе, что будет Антоний. Она это предчувствовала и старалась изо всех сил оставаться равнодушной, чтобы не выдать своей беспредельной радости и трепетного ожидания скорой встречи с ним…
Леонид вскоре прибыл во дворец со мной. Нас встретил Сулла, мрачнее тучи.
- Оставь нас! - приказал Леониду.
- Слушаюсь! - отчеканил тот и вышел.
- Мне нужна твоя помощь. - Сулла испытующим взглядом уставился на меня.
- Я слушаю вас, Луций Корнелий?
- То, о чем я тебя попрошу, ты должен хранить так далеко в своей памяти, что лучше после того, что ты сделаешь, тебе забыть и не вспоминать даже под пытками. Я вознагражу тебя так, что ты сможешь завести свой дом и жить как свободный гражданин Рима, купить на эти деньги рабов и вести торговлю. Ты согласен выполнить мою просьбу?
- О, Цезарь, я не знаю какая роль мне уготована, но, чтобы вы не попросили я с радостью, выполню, не сомневайтесь в этом.
- Тогда слушай…- Сулла изложил в подробностях все, что требовалось от меня. Я был вне себя от радости. И еле сдерживал прилив эмоций, что не осталось не замеченным.
- О, да я вижу, юношеский румянец на твоем лице. Это говорит о том, что будет все в порядке, и ты меня не подведешь?
- О, да конечно! - все, что я смог сказать в эти мгновения диктатору.
- Тогда иди, помойся хорошо в бассейне, затем рабы тебя намастят благовониями, и ты приступишь к выполнению своего задания.
Я вышел в указанную дверь, где ждали меня рабы банщики, которые приступили к процедурам омовения.
А в это время Леонид, как личный телохранитель Суллы мог беспрепятственно передвигаться по дому диктатора стал наблюдать за Суллой из- за колонны, что были по периметру дворца, опоясывая внутренний двор, где располагался сад и розарий. Сулла часто тут принимал гостей и давал тайные распоряжения своим агентам, которые доносили ему состояние дел в Сенате и следили за тем или иным сенатором. В этот миг, когда диктатор вышел к розарию, к нему подошел раб, выполнявший самую грязную работу по устранению мешавших Сулле чиновников. Обрывки речи доносились до слуха, из которых Леонид понял, что вырваться мне из покоев Афродиты живым, не запланировано Суллой. Что если я останусь жив, боязнь потерять репутацию в глазах Сената и своих приверженцев во влиятельных кругах Рима на лицо, что негативно скажется на его реформах. Устранив меня, получит право на жизнь мысль; «Нет человека, нет проблем» …
Я с наслаждением упивался скорой близостью с дорогим мне человеком. Воображение рисовало различные картины нашей любви, от которых захватывало дух, и сердце стучало так, как будто я лишний, а сердце само хочет бежать в стремлении к Принцессе. Неожиданно в бассейне появился Леонид. Он в двух словах рассказал о моей участи после совершения акта с Принцессой.
- Я предлагаю нам бежать. - Сказал Леонид. - Я с Мартисией, ты с Афродитой. Мы захватим пиратский фрегат и двинемся на Сицилию. Сицилия не подчиняется Риму. Там невольничий рынок, который устраивает и пиратов, и Рим. И там, на Сицилии, имея деньги, мы станем никому не нужными. Многие рабы гладиаторы спаслись там от верной смерти, что ходила за ними по пятам каждый день здесь на арене цирка. - И Леонид изложил свой план побега…
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Принцесса не находила себе места, ожидая встречи с Антонием. Она даже бралась нанизывать рассыпанный, еще там, в переносном шатре, жемчуг с ожерелья на нить. Но руки непроизвольно дрожали, и вставить бронзовую иглу в отверстие жемчужины ей давалось с трудом. Она металась по спальной комнате, ходила вокруг огромной постели, перестилала постель. Рабыни, следившие за спальной комнатой, старались угождать хозяйке, но она приказала им уйти и не появляться до тех пор, пока не позовет. Слезы из прекрасных ее глаз струились сами по себе. Эти слезы близкого счастья изливались из глаз и приятно орошали щеки. Она ощущала их щекочущий прилив у себя на щеках и вдруг поняла, что радость плачет по- своему, и это очень приятное, как оказалось, явление.
Трепетное чувство ожидания вселяло в нее силы и уверенность в то, что должно произойти нечто очень важное в ее жизни. Внезапно дверь комнаты отворилась, и на пороге появился ее любимый человек, коим был в эти мгновения я. Мы не сказали друг другу ни слова. Она, моя Принцесса, бросилась ко мне в объятия, слезы счастья обливали ее щеки, капали мне на грудь. Афродита целовала меня и трепетала в моих объятиях, как раненная лань. Ее тело содрогалось от моих ласк, и сладострастные стоны любви вырывались из ее уст, как она была прекрасна в эти мгновения, как бесконечно желанна и любима мною. Когда первый приступ любовных ласк прошел, и мы обнаружили, что лежим на ковре возле огромной постели. Я хотел ей рассказать, что ждало меня за дверью. Но Принцесса, моя Любовь, прикрыла мой рот своей ладонью, как бы говорила мне этим:
«Молчи! Молчи! Рано еще, говорить!» - и мы снова слились, в неистовой нахлынувшей страсти двух измученных ожиданием большой и страстной Любви существ, которые в эти минуты не знают, что такое время, кто они и где и, что нет ни пространства, ни времени ничего, кроме двух слившихся во едино душ. Так продолжалось довольно долго. И только глубокой ночью, когда Афродита блаженно растянулась на постели, я осмелился сказать:
- Принцесса я тебя люблю больше своей жизни. Больше всех богатств на земле, какие только бывают. Ты мое создание на века.
- Я тоже! Я тоже тебя люблю, безмерно, бесконечно и нет ничего на свете прекрасней этого чувства, что ты даришь мне, мне одной. На века я твоя с тобой моя Любовь!
- Я хочу закрепить нашу Любовь клятвой, чтобы наша с тобой Любовь спасала нас от невзгод, от лишений. Оберегала нас от опасностей и была всегда с нами вечно. - При этом я взял нож, что лежал забытый на подносе с фруктами и сделал надрез у себя на левой руке возле самой ладони. Капельки крови выступили и засияли рубиновым блеском на запястье, точно такой же надрез я сделал и Принцессе. Мы приложили ранами наши руки, и я произнес:
- Клянусь на века быть всегда с тобой моя Любовь, вечно! Не покидать тебя, чтобы не произошло со мной!
Принцесса повторила мои слова, и вдруг я ощутил огромное блаженство и уверенность от этих слов, я понял, что моя Принцесса всегда будет рядом со мной и останется моей, чтобы не случилось в мире и за его пределами. И тогда я рассказал, что уготовил мне диктатор Сулла и как мы можем отсюда скрыться, куда бежать, и, что нас поджидают в условленном месте Леонид с Мартисией. А пройти мы можем беспрепятственно, так как Леонид предупредил стражу, подчиняющуюся ему, как личному телохранителю Суллы, что пара Антоний с Принцессой, спустится ночью подышать свежим воздухом в розарий сада.
Когда мы с Афродитой вышли из спальной комнаты, стоявший у двери стражник покосился на нас. В свете бликов от пламени факела, его лицо, то освещалось, то меркло, и он казался не человеком в эти мгновения, а каким- то чудом возникшим неоткуда привидением. При виде его Принцесса вздрогнула, испугавшись, и прижалась ко мне, дрожа от чудесного ощущения свободы и счастья рядом со мной. Мы медленно спустились ступенями лестницы в сад. У колонны я заметил укутанную в плащ тень. Эта тень скользнула в свете луны на видное место и рукой подала условный знак. Мы прошли туда. Леонид, не громко поздоровавшись, сказал, чтобы мы двигались следом. Он шел быстрой походкой к розарию. Запахи цветения роз пахли непередаваемыми ароматами, вселяя в нас с Принцессой силы, однако мы еле успевали за стремительным шагом Леонида. Он быстро продвигался к центру сада, где была разбита клумба из кустов роз. Обойдя ее, он вдруг остановился и схватил один, легким движением поднял куст, открывая подземный ход.
- Лезьте за мной! - с этими словами, Леонид спустился вниз в тускло освещаемое факелом подземелье.
Я последовал за Леонидом. И когда очутился на каменном полу просторного хода, принял на руки Принцессу. Леонид сказал, что надо закрыть вход, чтобы преследователи не сразу обнаружили наше исчезновение и не смогли нас выследить. Для этого он влез на мои плечи, протиснулся наружу и установил куст роз на место, закрыв вход. Мартисия уже была здесь, и мы все вместе, освещая путь светом факела, двинулись подземным ходом в неизвестность.
Этот подземный ход был обнаружен случайно рабом, разбивавшим клумбу розария. Раб доложил о находке начальнику телохранителей Красса, которым уже был назначен Леонид. И под страхом смерти, Леонид приказал рабу никому не говорить об этой опасной находке. Так появилась возможность тайно и безопасно уйти из дома Красса, в случае опасности.
Подземный ход вывел нас к набережной Тибра, где качались мачты судов, и множество шлюпок, пришвартованных к причалу. Когда мы выбрались на поверхность, Леонид сказал, что нам надо добраться до Неаполя, это огромный морской порт и там мы сможем найти корабль, отплывающий на Сицилию. В зарослях оливковой рощи нас поджидали подготовленные лошади с доверенным стражником Грегорайосом, которого долгое время знал Леонид. Три лошади были угнаны им ночью из конюшен Суллы, оседланы Грегорайосом и были снаряжены, в любой момент могли пуститься в путь. Леонид готовил этот побег уже давно. Для этого им был создан в заброшенной полуразвалившейся постройке тайник, что виднелась в оливковой роще, куда он перенес седла и сбрую для лошадей. Туда же и в назначенное время был доставлен им бочонок полный золотых ауреусов. Он нашел это золото в сокровищнице под домом Суллы, куда имел доступ с диктатором и однажды, был послан Суллой за золотом. Этого случая было достаточно, чтобы увести бочонок с золотыми ауреусами. На эти деньги можно было снарядить целый легион римских солдат. Усадив Принцессу на лошадь рядом с собой, я двинулся следом за Леонидом с Мартисией. Наш путь лежал в направлении Неаполя…
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Перед нами расстилался мрак, в котором, казалось, скрывались какие- то громады, подобные волнам окаменелого черного океана.
Полоса света уже поднялась с востока. Слева, совсем рядом, в свете бледной зари, вырисовывались конические крыши храмов, террасы, укрепления набережной Тибра, а над водой серой дымкой точно застыло облако тумана в утренней прохладе. По мере того, как свет проникал с высот небесной лазури, стали проступать высокие дома, теснившиеся на склонах холмистой местности, утопающих еще в черноте садов.
Мы двигались в южном направлении. Дорога виднелась все отчетливее по мере восхода солнца. Навстречу нам попадались навьюченные повозки с овощами выращенными местными крестьянами, бочками с вином, и с разной кладью, в сторону Рима. Грохот колес от этих телег все чаще встряхивал рассвет. Возницы, увидев конных, приостанавливались, в почтительных поклонах провожая важных римских воинов в красных плащах и в боевых доспехах, за которых принимали нас.
Предместье Рима нам нужно было покинуть как можно скорее, чтобы уйти от преследования. И мы спешно двигались все дальше и дальше, уменьшая путь в 200 миль от Рима к Неаполю. Этот путь всадник мог преодолеть за шесть, максимум за восемь часов, если скакать налегке и без привала. Мы не знали, что за нами на почтительном расстоянии скачет всадник в белом плаще на черном скакуне арабских кровей, с колчеданом стрел за спиной и боевым луком. Наш привал решили сделать после того, как выйдем к заливу Гаэта, что на полпути от Рима до Неаполя…
В предрассветной мгле Сулла, не спавший всю ночь, стоял на террасе своих покоев, ожидая Онисия, раба, которому он поручил убийство Антония. Раб должен был выполнить свое поручение на рассвете, когда Антоний и Афродита выйдут в сад из покоев, прогуляться. Онисий не спешил. Луций Корнелий Сулла нервно стал ходить в зад вперед по террасе, чувствуя свое беспокойство и терзаемый недобрыми предчувствиями. Эти предчувствия всегда помогали ему в трудные минуты борьбы за власть и, прислушиваясь к их симптомам, он готовился к отражению надвигающихся угроз. Но в этот миг он был вне себя от мук сердечных, ибо Принцесса пронзила его сердце стрелой любовного экстаза, который он не мог дать ей в ту самую ночь, когда впервые посетил ее покои.
Предутренний туман еще клубился над Тибром, и терпение Суллы иссякло. Он решительно вышел из своей обширной и просторной спальной комнаты и вскочил без стука к Принцессе.
Его взору открылась разбросанная постель, и подушки на смятом ковре, раскиданная в разных частях комнаты одежда. Все говорило о том, что сборы для побега были спешными.
Стоя посередине комнаты беглянки, Сулла превратился вдруг в решительного и строгого повелителя диктатора, которого не один десяток лет знал сенат Римского государства. Он властно хлопнул три раза в ладоши. Мгновенно в комнате появился раб, исполняющий поручения и приказы повелителя.
- Я слушаю вас, мой господин! - сказал вошедший раб, склонив в почтительном поклоне голову перед диктатором.
- Эскулап, найди, Леонида и его стражников, и Онисия! Немедленно приведи всех сюда!
Раб поклонился, не сказав ни слова, вышел.
Сулла, медленной походкой стал ходить, ожидая людей…
Первыми появились заспанные телохранители из команды Леонида. Сулла тяжелым взглядом пристально всматривался в глаза каждому. От его жгучего взгляда, не предвещавшего ничего хорошего, каждый краснел, пытался не смотреть диктатору в его колючие, пронизывающие до костей глаза. Минута молчания затягивалась, казалась вечностью, но вот наконец он сказал, глухо, почти шепотом:
- Вы все, вернетесь туда, откуда прибыли. - Сулла сделал паузу, затем добавил, - Эскулап, я приказываю взять всех пятерых под стражу, пока не пребудет Лентула из Капуи. Отдашь их ему.
- Слушаюсь, повелитель! - раб поклонился и хлопнул в ладоши.
Мгновенно в комнату вбежали солдаты, охранявшие дворец. Раб сказал им: - Сенатор приказал взять под стражу и поместить под арест.
Когда стражу увели, Сулла спросил Эскулапа: - Где Онисий?!
- Его нигде нет. Обслуживающие конюшни, сказали, что сегодня ночью он седлал вашего Ворона, сказал, что вы срочно приказали для охоты.
- Что- о- о?! Я не отдавал такого приказа! - и уже тихим голосом, - И Онисий сбежал. - Сказав это, Сулла отошел к окну спальни Принцессы, откуда открывалась панорама оливковых рощ и вдалеке возделанные виноградники на холмистой местности. Этот красивый пейзаж нравился Сулле, и он расположил тут эту спальную комнату для своих постельных утех с многочисленными любовницами, которых ему присылал Марк Лициний. Постояв немного у окна, Сулла вдруг резко повернулся к Эскулапу и громогласно приказал:
- Немедленно пригласить сюда Красса! Возьми скакуна и быстро скачи к дому Марка, как можно быстрее доставь его сюда!
Раб, не сказав ни слова, лишь молча, поклонился и выскользнул в открытую дверь. Сулла еще постоял немного у окна, затем спокойным размеренным шагом медленной походкой ушел к своему кабинету, где обычно принимал просителей, подписывал бумаги и давал государственной важности поручения. В доме Суллы вечно толпились чиновники, сенаторы, богачи, торговцы и прочие важные персоны элитных сливок общества Рима. Он распорядился страже никого к себе не пускать, кроме Эскулапа и Марка Лициния. Вошел в свой роскошный богато обставленный кабинет и уселся за массивный письменный стол из розового мрамора, специально заказанный им у знаменитых скульпторов того времени.
Он глубоко задумался о побеге его людей, тех, кому он доверял охрану и многие секреты личной жизни. Он думал, как назвать этот поступок, предательством, похищением рабынь, или грабежом. Из этих размышлений его вывел Эскулап, который появился внезапно, весь в дорожной пыли и с порога сразу заговорил скороговоркой: - Марк Лициний Красс доставлен, ожидает в приемной.
- Немедленно зови!
Но Красс уже вошел сам.
- Приветствую тебя Сулла! - с порога сказал вошедший, - Знаю, что случилось, и я желаю тебе помочь. - В руках Красс держал клетку с двумя птицами. Сулла бессмысленным взглядом уставился на голубей, затем спросил, растягивая слова:
- Ты, наверное, решил подшутить над несчастным диктатором? - вздох горечи вырвался из его груди. Затем совладав с собой, он уже тверже сказал, - Да, ты прав, они двинуться, конечно, в Неаполь. Ты говорил как- то мне, что у тебя там вольноотпущенная рабыня проживает, которую ты любишь, и вы пишете друг, другу письма, пользуясь голубиной почтой?
- Ты Луций, иногда мне кажется, умеешь читать чужие мысли. Я сразу догадался, что бежать им некуда, кроме Неаполя. И там они, возможно, хотят отплыть на Сицилию, так подсказывает мне логических ход событий. Там у нас хороший отряд солдат, что перешли на нашу сторону, и задержать их не представляется труда. Надо только дать знать, кого и твой приказ!
- Да, Марк, ты, как всегда, прав. - С этими словами, Сулла торопливо схватил лежащее на столе гусиное перо и листок пергамента, мокнул заточенным концом пера в чернильницу и нацарапал приказ о задержании опасных преступников государственной важности. Написав два письма, он тщательно промокнул, посыпав промокаемым песком, затем отдал Крассу. Красс приладил письма к лапкам голубей и выпустил птиц в открытое окно.
- Осталось ждать. Если они двигаются к Неаполю, а они двигаются туда, потому, что на Север им бежать некуда, то скоро мы получим беглецов. - Сказал Красс, закрывая пустую клетку…
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Дорога пылилась и в придорожной растительности оседала на листьях кустов, на крапиве, росшей у самой кромки проезжей части серым налетом.
- Я больше не могу так ехать. - Сказала Принцесса, с нежностью всматриваясь в мои глаза. От ее взгляда синих, как небо глаз у меня перехватывало дыхание. Я не знал, что ей ответить и смотрел уже на круп лошади, на которой ехали Леонид с Мартисией. Закаленная невзгодами его Мартисия, легко переносила путь побега и лишь с благоговением смотрела на своего спасителя, коим был Леонид.
- Потерпи еще немного, моя Любовь, скоро будет привал, и мы передохнем. - Отвечал я. В ответ Принцесса прижалась ко мне ближе. От ее близости от аромата ее волос у меня кружилась голова. И я с непередаваемой благодарностью смотрел на ехавших впереди нас людей, так как мне не надо было следить за дорогой, чтобы не сбиться с пути, и это давало мне возможность полностью отдаваться этому непередаваемому чувству блаженной неги близости дорогого и любимого человека, что с такой преданной чувственностью прильнула ко мне.
Водная гладь залива сверкнула вдали, пробиваясь сквозь верхушки кипарисов. Отсюда с высоты тропы, по которой двигался наш кортеж, мы не видели моря. Но его близость ощущалась повсеместно, так как в жаркий летний день его прохлада остужала солоноватыми привкусами и дуновением легкого бриза, который непрестанно прилетал оттуда с Тирренского моря.
Этот блеск близкой воды первой заметила Принцесса. Ее восторженный голос прозвучал над нами, как глас ангела во плоти:
- Озеро! Там озеро! - с детской наивностью взывала она к нам, что впереди долгожданный привал. Это значило, что пройдено сто миль пути, до заветной цели оставалось еще столько же.
Дорога спуском уходила к воде залива, что подковообразной линией пляжа открывался нам. Еще немного и мы уже у воды. Лошади, измученные переходом, вошли по брюхо в воду и застыли там, не дали нам спешится. Я соскочил с лошади в воду и взял мою Принцессу на руки понес на берег.
- Афродита! О! Моя Афродита! - кричал я, как сумасшедший, ощущая непередаваемые чувства жизни радостью вливавшиеся в меня. Принцесса звонко смеялась и болтала ногами, как большой ребенок, полная счастья и жизни. Нам было хорошо вдвоем, а ощущение плеча друзей придавало уверенности в завтрашний день и отваги в предстоящей борьбе за свободу.
Я вынес ее на песок пляжа, и бережно опустил на ноги. Лернид так же, как и я осторожно поставил Мартисию. Афродита быстрым шагом приблизилась к ним и что- то сказала Мартисии и обе пришли ко мне.
- Мы отойдем немного подальше с Мартисией, искупаемся. - Сказала Принцесса, пробегая мимо меня. Вскоре мы с Леонидом услышали смех, и плеск девушек сквозь шум пенистых волн, накатывающихся на песчаный берег залива Гаэта. На скалистом откосе мыса, уходящего в море, нам хорошо был виден поселок рыбаков с покосившимися хижинами и в море виднелись их суденышки. У нас возникла мысль, а что если нанять один из таких рыбацких челноков и уплыть к Сицилии. За те деньги, что были у нас, можно двумя, тремя, ауреусами скупить целый поселок с их снастями и рыбацкими челноками.
Грегорайос уже вывел из воды лошадей, привязав к прибрежному кусту, и к морде каждой прицепил походный кожаный мешок с овсом. Лошади фыркая, жевали овес, мотая головами, и бросали благодарные взгляды на своего хранителя.
Солнце немилосердно жгло все, что попадалось на пути его лучей. И если бы не прохлада вод залива, спасения от жары не найти здесь в прибрежных зарослях из кустарника. Мы с Леонидом, отошли в тень кипарисов для краткого совещания, как быть с дальнейшим продвижением к Неаполю. Грегорайос возился возле лошадей и не обращал ни малейшего внимания на нас. Визг девушек невдалеке, заставляя нас быть спокойными для ориентации наших дальнейших действий.
- Предлагаю, - я начал говорить, - давай наймем рыбацкое суденышко и двинемся на Сицилию?
- Что верно, то верно, - сказал Леонид, - но, для осуществления нашего плана, нам не хватает короткого пути. До острова Сицилия триста миль, а рыбацкие ветхие посудины, не смогут преодолеть этот путь без проблем.
- Ты, конечно и прав, но до Неаполя морем мы все- таки сможем доплыть, а там переберемся на корабль и достигнем берегов Сицилии.
- И, то верно, - согласился Леонид.
- Я еще предлагаю, для сохранения нашего сокровища, разделить на ровные части ауреусы так, чтобы мы смогли хоть часть сокровищ сберечь, в случае нападения на нас грабителей.
- Я и сам думал об этом. - Сказал Леонид. В это самое время он взглянул на Грегорайоса, что расчесывал шерсть лошадям скребком. - Мы разделим наше сокровище на четыре части.
- А, Грегорайос? - спросил обеспокоено я.
- Ему останется сбруя и лошади. Это дорогие атрибуты, с ними он сможет безбедно существовать, или на худой конец продать их.
Я, конечно, не был против такого дележа, но с другой стороны, оставляя лошадей и Грегорайоса с ними, среди толп бездомных и вооруженных до зубов бандитов, которыми кишели леса и горные тропы Римской республики после недавней гражданской войны, было равносильно убийству. Но таковы правила борьбы за существование и жизнь. Грегорайос страстный любитель лошадей даже предложи ему побег с нами на рыбачьей посудине в Неаполь, отказался бы плыть, думая о своих оставленных лошадях, за которыми он привык ухаживать за всю его невольничью жизнь в конюшнях Луция Корнелия Суллы.
- Однако надо спросить у него, согласен ли он на такие условия? - сказал Леонид, и обратился к нему, - Эй, Грегорайос, подойди к нам, надо поговорить!
Грегорайос неторопливо отложил скребок в сторону и медленной походкой приблизился к нам.
- Что случилось, господа? - его настороженный взгляд говорил о ом, что конюх был готов к любым действиям.
- Мы решили плыть в Неаполь на рыбацком судне. Тебе предлагается остаться с лошадьми и забрать их себе в полное твое распоряжение с амуницией и всем тем, что принадлежало для их обеспечения. Что скажешь на это? - Леонид вопросительно стал смотреть на реакцию бывшего раба конюшен Суллы.
Грегорайос просиял, улыбнувшись своей добродушной улыбкой. В его светлых глазах светилась детская наивная доброжелательность и благодарность за оказанное доверие. Он был польщён таким вознаграждением, и в эти минуты его беспокоило лишь одно, чтобы ничего не произошло такое, что могло помешать этому предложению.
А мы с Леонидом, посовещавшись, решили идти всем вместе в рыбацкое поселение с бочонком с золотыми ауреусами, и нанять судно для переброски нас в Неаполь. Грегорайос остался со своими лошадьми…
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Наши любимые девушки были веселы и смех, и их счастливые улыбки сияли, как свет солнечных лучей, заражая нас с Леонидом весельем. Тропинка, ведшая к рыбакам, вилась по склонам скалистых пород, выступающих то тут- то там из красноватой суглинистой почвы, поросшей жесткой травянистой растительностью. Всюду росли высотными мачтами кипарисы, как обелиски стояли на нашем пути. Умеренный шум прибоя, легкий бриз с моря и крики чаек, носившихся в воздухе с рыбой в клюве, все говорило о том, что улов у рыбаков в этот июньский день будет отменным.
В поселении рыбаков, мы рассчитывали получить еду и подкрепится, в этом мы не ошиблись. Мужчин в поселении не оказалось, все были в море на ловле рыбы. Рыбачки наперебой стали приглашать нас к себе, видя в нас богатых господ и желая щедрого вознаграждения за оказанные услуги. Леонид, узнав, что у самой зажиточной семьи, был парусник, плавающий раз в полгода в Неаполь за товарами, согласился отобедать у приветливой хозяйки, которая между тем предложила подождать, когда муж вернется с уловом и с ним можно будет договориться о транспорте всей команды Леонида в Неаполь за определенную сумму денег…
Грегорайос долго стоял, глядя в след удаляющимся Леониду и мне с нашими девушками, затем нехотя повернулся и медленной походкой направился к своим лошадям. Он не сразу понял, что властным окриком его останавливает незнакомец, угрожающим голосом, приказывая, остановится.
- Стой! Если хочешь жить, Стой!
Конюх оторопело поднял голову в направлении голоса. На него в белом плаще с капюшоном смотрел человек с направленной на него стрелой в натянутой тетиве боевого лука.
- Еще шаг и ты труп! - исторгал угрозы человек в белом одеянии. Черный, как воронье крыло конь, вдруг заржал, увидев своего любимого конюха, который так приятно чесал ему шерсть на крупе, когда они возвращались вместе с купания в Тибре. Это вернуло Грегорайосу память воспоминаний его службы в конюшнях Суллы и, вдруг, в белом человеке Грегорайос узнал Онисия.
- Ты, что не узнаешь меня? Это же я, Грегорайос! - испуг у конюха окончательно прошел, и он сделал еще один шаг к Онисию, но свист выпущенной стрелы остановил его. Стрела, просвистев, вырвала клок волос из кудрявой шевелюры конюха. Он вскрикнул от жгучей боли и опустился на колени, прощаясь с жизнью.
- Я же тебя предупредил, чтобы ты не двигался с места.
- Я еще жив? - вращая вылезшими из орбит глазами, в страхе проскулил Грегорайос.
- Стрела немного причесала тебя. Если бы я тебя хотел убить, то давно сделал бы это. Ты мне нужен. Поедешь со мной к Сулле. Там расскажешь все диктатору Римской республики, куда двинулись беглецы и куда они намерены дальше бежать.
С этими словами, Онисий связал уздами все три лошади, привязав к седлу Ворона. Затем, приказал Грегорайосу сесть на свою лошадь, и легко вскочив в седло, погнал Ворона в направлении Рима. Онисий доставил Сулле лошадей и конюха поздно ночью. Сулла не решался казнить или миловать Онисия, но утром принял решение оставить ему жизнь. Онисий был несказанно рад этому, так как, симпатизируя Леониду, Мартисии и мне с Принцессой, он не стал убивать нас, хоть мог это сделать без особых проблем, так как был искусным лучником.
Утром, допросив конюха, Сулла понял, что Леонид, уговорит рыбака, отправится не в Неаполь, а на Сицилию. Там достать беглецов Сулла не сможет. Он в отчаянном состоянии и расстройстве заходил по своему кабинету. Затем, размышляя над возникшей ситуацией, грозившей ему репутацией трезвого политика в Сенате, понял наконец, что кроме Красса и беглецов никто не знает, что произошло прошлой ночью в его доме. Красс будет молчать, так как от него Суллы зависит занимаемое почетное положение Красса в обществе Рима. Так чего же беспокоиться по пустякам. И бодрый с веселым расположением духа диктатор утром, оседлав Ворона, поехал в Сенат для ведения заседания по реформам. А дел у Луция Корнелия Суллы в этот период было много серозных и важных. По его реформам и его утвержденной конституции Римская республика превратилась в Римскую единовластную империю и просуществовала еще тысячу лет нашей эры…
Наша счастливая четвертка успешно добралась до Сицилии, заплатив два золотых ауреуса владельцу судна. Он был в не себя от радости. И тут же на Сицилии разменял ауреусы на две пригоршни серебряных монет, которыми не страшно было расплачиваться в этом кишащем подозрительным людом острове. На эти деньги рыбак купил новые рыбацкие сети, паруса и наряды для своей семьи.
Мы же в представителей местной власти выкупили два участка земли и занялись строительными работами. Отстроили два роскошных дома. В одном проживали мы с Принцессой в счастливом семейном благополучии. Леонид с Мартисией жили рядом. В наших домах в жаркие летние дни всегда было прохладно и приятно. Принцесса родила мне двоих детей девочку несказанно красивую и мальчика. У наших детей счастливо сложилась жизнь. Мы дожили до глубокой старости. Я не помню момент моей смерти, помню лишь, легкость в своем теле, которого уже не было. И, что я высоко поднимаюсь, растворяясь в пространстве и во времени в океане счастья, спокойствия и неги, что это состояние продолжалось, и продолжалось, стирая с памяти страдания страхи и боль. Пока мне снова не захотелось окунуться в жизнь на земле. И я стал стремиться к земле. Океан неги стал превращаться в голубоватое пространство, где я увидел и узнал Леонида, затем Мартисию и наконец Принцессу. Мы собрались снова все вместе и договорились, что встретимся вновь на земле и будем держаться друг друга. Принцесса прильнула ко мне, и я чувствовал, что не обратимая сила влечет снова, и снова нас, друг к другу, да так, что я испугался, что мы сольемся вместе и будем вместе, как единое целое на земле. Мы увидели облака и небо, внизу виднелись леса, реки и моря. Появилась, церковь с куполами и золочеными обводами вокруг окрашенных в зеленый цвет. Принцесса в этот миг спросила меня: «Ну, что идем?» - слов не было была только ее мысль в моей голове. И я ответил мысленно: «Давай ты иди первой, я пойду следом».
Она нырнула в открывшееся пространство между белых облаков. Я еще немного постоял не более двух, трех минут, и прыгнул вниз. Этой задержки хватило для разброса нас соединенных клятвой Любви, во времени на тридцать лет. Так как время в пространстве течет по- разному. Клятва неотвратимо соединяет нас вместе и получилось так и в этот раз. Она стала моей матерью с теми же красивыми глазами и улыбкой. С той же фигурой и характером. В бесконечном круговороте рождений, где все существует одновременно в настоящем, будущем, и прошлом, мы с Принцессой, достигнув высокого развития, приняли решение внести корректировку некоторых моментов наших воплощений, чтобы исключить аномальное явление, что моя мать - это Принцесса. Инициатором стала она. Из будущего переместив в 1989 на 1 марта рождение новой Принцессы. Мне было десять лет, когда прилетели ко мне из далекого будущего мы же сами, чтобы открыть мне Символ Вечности, его значение и показать, что должно произойти со мной, какие события на протяжении моей столетней жизни. И вот мою Принцессу в будущем 1989 году назовут Анжелой, и работать она будет в Ашане, где я устроюсь в охранную фирму «Витязь Групп Украина» и познакомлюсь там с ней. Я, десятилетний мальчишка смотрел на экран, где она стояла передо мной, как две капли воды похожей на мою мать в том же возрасте. Спасибо клятве, что сводит нас вместе и в тоже время огромная разница в возрасте не дает мне право полноценно общаться с моей Принцессой. Но родство душ, беспощадно влечет меня к ней и не дает покоя, я чувствую ее с кончиков ее ногтей на ногах до ее волос на голове. А глаза, такие же, как у моей матери, добрые и чувственные, синие, синие, огромные и сказочно красивые. Такие глаза одни на целом белом свете и ни с кем не спутать их мне на века…
КНИГА 7. ПРИНЦЕССА
В этой новелле рассказано, как автор встретился с ранее показанной пришельцами девушкой, и как сложилась моя дальнейшая судьба в отношениях с ней…
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Выпив свой кофе на кухне с женой, которая сидела, молча, не глядя в мою сторону и по всему было видно, что ей до чертиков надоела наша нищета и долг за квартиру, который вырос в то время до 14000 гривен. Я хотел вымыть чашку, но она упрямо, оттолкнув меня в сторону, почти вырвала блюдце с чашкой у меня из рук, и чашка внезапно выскользнула из блюдца, полетела на пол и разлетелась вдребезги.
- Пошел вон из дома! - вдруг выкрикнула на меня жена. Я невольно взглянул на нашего пуделя по имени героя из сериала о бессмертных людях, Дункана Маклауда, в его чувственные глаза, как бы искал защиты. Он в ответ завилял коротким хвостиком и от этого, от его взгляда добродушных глаз мне стало, как- то теплее и уютнее, переносить невзгоды нашего существования в этом беспросветном на лучшее мире. Тем временем, Лиля повторила свой вопрос сдобрив словами: - И не смей являться домой, пока не устроишься.
Я, молча, стал собираться. Надел свой костюм цвета долларовой сотни, белую рубашку и галстук серого цвета, под мою седую шевелюру. Посмотрев на себя в зеркало, борода на месте, подкрашенная темно коричневой краской еще украшала мое лицо без морщин и сверлящий взгляд, злой и упрямый от сердитых фраз жены, делал меня решительным и целеустремленным в моих поисках работы. Собрав необходимый запас документов в кейс, я, молча, выскользнул из квартиры к лифту. Внезапно дверь открылась и с порога жена позвала меня: - Валик, вот деньги на проезд в метро, возьми. - От этих ее слов у меня отлегло от сердца. Стало, как- то теплее на душе и уже не так неуверенно и решительней я вошел в лифт с пятьюдесятью гривнами в кармане, что сунула мне в руку жена. Первым делом я решил поехать на завод
«Электроприбор», где проработал в свое время более трех лет. Но там уже поменялось многое. Весь наш отдел был расформирован, и почти все сотрудники разъехались, кто в эмиграцию, кто куда. И Гольдэ, начальник отдела, и Зархи, и Любченко, начальник сектора, перебрался на другое предприятие. А в кадрах мне сказали, что идет тотальное сокращение, и мест нет, и не предвидится. С угрюмым видом я поплелся на остановку трамвая. Там было мало людей. Какая- то бабушка с сумкой «Кравчучкой» на колесиках, да дедушка с палочкой. Я поневоле подумал, чего их сюда занесло в промышленную зону, где нет жилых домов, потом понял, что наверх поднимается улица Татарская и там сверху, если подняться по деревянной лестнице, расположен ряд жилых домов. Мне надоело, стоят там и терпеть взгляд старушки упорно не сводящей своих глаз с меня. Что она могла увидеть на мне, на моем галстуке, или седина навела ее на мысль, что я такой же старичок, подстать собравшимся здесь пожилым пассажирам, ожидающим транспорт.
Нет, не в силах больше бессмысленно торчать среди этой разношерстной толпы стариков, я решил отправиться пешком, и пока я буду идти вдоль трамвайных путей в сторону метро, может что- то, и придумаю по своему трудоустройству. Грустные мысли стали одолевать меня по поводу катастрофической нехватки денег и о безысходности моего положения. Так я дошел до Подольского рынка. Тут на извилине трамвайных путей, куда делался крутой поворот и пути шли дальше прямой веткой к метро «Контрактовая Площадь» , начиналась аллея каштанов. Листья на каштанах стояли желто красные, так как был уже конец сентября. От них исходил пряный аромат, вдыхая этот запах осени, мне становилось, как- то свободнее и мысли приходили в порядок выстраивались в строгой последовательности, давая трезво оценивать свое положение, и в этом я искал подсказки к дальнейшим действиям в своих мытарствах устройства на работу. Я сел на одну из скамеек, посреди асфальтированной дорожки, которая вилась между рядами деревьев до самого метро, стал размышлять, куда податься, что предпринять, и где я смогу зацепится, когда все трещит по швам в нашем самостийном государстве. Ничего не придумав, я решил поехать поездом метро на Крещатик. Там на выходе из эскалатора в подземном переходе, было кафе, где варили отменный кофе. Решил зайти туда. Выпить чашечку двойного кофе и взбодрится. Для истерзанной нервной системы это всегда помогало мне в стрессовых ситуациях находить правильное решение.
Очередь в кафе была не большой. Впереди меня было три человека, которые получив свой напиток, разошлись по столикам. Я со своим двойным, тоже пристроился у стеклянной стенки кафе, кейс положил под стол на полку и принялся вкушать настоящую «Арабику», мгновенно проникающую во все мои фибры истерзанной невзгодами души, взбадривая мысли и дремавшие силы, стимулируя к действиям.
Вдруг мне вспомнилась фраза дочери, которая уже работала торговым представителем фирмы «Липтон», она как- то сказала на кухне нам с Лилей: «На Петровке открылся новый гипермаркет, Ашан, туда набирают сотрудников. Идите на работу устраивайтесь»! - эта мысль вдруг завертелась у меня в голове, спасательным кругом, заставляя поехать на Петровку, что я и сделал, допив свой кофе…
На станции метро «Петровка» есть два выхода. Один ведет к вещевому и книжному рынку, другой гипермаркету «Городок», что открылся совсем недавно 1 сентября в 2009 году. Сейчас 29 - е сентября, вторник. Подумав немного, решил выйти в сторону «Городка», и там уже навести справки у прохожих, где расположен новый магазин «Ашан». Подземным переходом выбрался к магазину «Городок», благодаря рекламной надписи названия гипермаркета огромными буквами на фасаде здания, которое было видно даже отсюда, со стороны нового комплекса «Макдональдс». Длинным подземным переходом я прошел под проезжей частью широкого шоссе, что ведет к Троещинскому вещевому рынку, что расположен на левом берегу Днепра, и вышел на парковку возле гипермаркета «Городок». Здесь, с тупым выражением на лице, как из фильмов о зомби, бродил отрешенно сонный охранник, я подошел к нему и спросил:
- Скажите, пожалуйста, тут, говорят, открылся новый магазин «Ашан», не подскажете, где это?
Охранник сделал мучительную мину на лице, по всему было видно, что он думает, а затем, выдавил из себя, после минутной задумчивости:
- Та не, нема тут Ашани. - Отвернулся от меня, как от назойливой мухи, и пошел себе дальше. Я понял, что сделал ошибку, обращаясь к отрешенного вида человеку.
Приглядевшись по сторонам, заметил женщину, отягощенную кульками с покупками, явно с интересующего меня магазина, так как на нах была выведена красная буква «А…», и надпись. Она поравнялась со мной, спеша пройти мимо к переходу, с которого я только что вышел.
- Простите, не подскажете, где тут Ашан?
- Да тут все знают, он там за углом этого здания. Завернете направо, и увидите желтой краской окрашенное здание с красными обводами на стенах, там еще написано, что Ашан.
- Ой, спасибо, вам огромное.
- Не за что. - Женщина быстро ушла в переход. И я помчался к желтому зданию, которое открылось моему взгляду красными обводами и с надписью Ашан, сразу же, как только я завернул за угол магазина, торгующего автомобилями и мототехникой. По потоку редких покупателей, обвешанных кульками с покупками, догадался, где вход в магазин, направился туда. Но дойдя до угла здания, обратил внимание, что из боковой двери выходят офисные сотрудники на перекур, решил и себе зайти туда. В дверях меня никто не остановил, вход в приемную был свободен, и я смело вошел в фойе. За стойкой сидела миловидная девушка, увидев меня мило улыбаясь, спросила:
- Вы по приглашению?
- Нет, я по поводу работы в вашем магазине.
- А вы уже обращались к нам?
- Нет еще, я знаю, что магазин только недавно открылся и, что вам нужны сотрудники.
- Да, нам постоянно нужны сотрудники, поэтому присылайте резюме, мы обязательно его рассмотрим и ответим вам, подходите вы нам или нет.
Я понял, что самый вежливый отказ был написан в ее глазах с довольной и счастливой улыбкой выполненного долга, сотрудница наклонилась к каким- то бумагам и, делая вид, что разговор окончен, стала бессмысленно перелистывать стопку исписанных листов формата А-4. Я угрюмо вышел, из приемной…
Чтобы обдумать, свою ситуацию с неудачей трудоустройства, решил побродить по магазину в надежде, что, какая- то здравая мысль вдруг посетит меня и, что я вынужден, буду сказать жене, и, как оправдать этот поход в поисках работы перед Лиличкой моей женой. По встречным покупателям с полиэтиленовыми кульками и сумками с покупками, понял, что вдоль фасада здания надо пройти и за углом будет вход в магазин. Автоматические раздвижные двери впустили меня в шумный и просторный гипермаркет. Такого огромного склада магазина я еще не видел. Множество полок и товаров на этих полках и вдоль огромного ряда касс стоят сурового вида охранники в черной униформе. Я решил пройтись вдоль этого ряда касс, наблюдая работу охраны. Возле второго входа в магазин располагалось кафе. Там играла музыка, и было тепло и уютно за столиками, и пахло кофе. Я решил выпить чашечку, подойдя к прилавку с симпатичной девушкой продавцом.
- Можно мне кофе и пожалуйста, двойной.
- Это как? - вдруг спросила она. Такому вопросу я удивился, но потом решил подсказать.
- Это так, что вы насыпаете двойную порцию порошка в заварочную машину, и она варит мне двойной кофе.
- А, поняла. Машина у нас так не варит. Этот автомат …
Я не стал слушать ее и перебил: - Девушка, пожалуйста, ну хоть сварите в турке, что ли.
- Хорошо, конечно сварю вам двойную порцию.
С чашечкой кофе я уселся за свободный столик и стал медленно вкушать сваренное продавщицей кофе « Арабика» по моему рецепту за кофейной стойкой. Принялся наблюдать за охранником, который деловито и часто, что- то говорил в рацию. Этот парень в черной форме охранника, привлек мое внимание. Он был не высокого роста, плотного телосложения, и, как не странно с узкими плечами. На голове у него была бейсболка и теплая куртка с меховым воротником, потому что на улице было уже прохладно. Я вдруг почувствовал, что в охрану можно сделать попытку устоится. Что, наверное, это моя последняя надежда, соломинка, за которую с таким упорством хватаются утопленники, каким казался в этот момент себе я сам. Допив кофе, я решительным шагом направился к этому маленькому узкоплечему охраннику. Подойдя ближе, услышал его рацию, в которой крайне раздраженно говорил мужской голос:
- Оболенский, твою ж мать, ты меня долго будешь доставать своими советами, как и где каждый должен стоять?!
- Николай Иванович, но он, же отъявленный дебил. Я ему говорю одно, а он, даже не слушает, что от него хотят.
- Послушай, Оболенский, последний раз тебе говорю, если ты меня еще вызовешь, я тебя на сто рублей оштрафую. Ты меня понял?!
Оболенский опустил голову, повернулся и увидел меня. Взгляд его цепких и любопытных глаз скользнул по мне, затем он направился дальше в мою сторону и уже поравнялся со мной, проходя мимо, но я остановил его вопросом:
- Послушайте?
- Да, вы, что- то хотели спросить? - с крайним любопытством и заинтересованностью обратился он ко мне.
- Да! - набравшись храбрости, я продолжал, - Я хотел бы устроиться к вам на работу.
- А, да это без проблем. Сейчас, подождите. - Он стал по рации вызывать на связь, какого- то тридцатого.
- Оболенский, это снова ты?! - услышал я уже знакомый голос человека, который грозился оштрафовать на сто рублей.
- Тут человек пришел, хочет на работу к нам.
- Считай, что тебе повезло на этот раз. Скажи пусть подойдет к вагончику ко мне.
Я, услыхав эти слова, был несказанно рад этому. Но сдержано спросил:
- Скажите, где этот вагончик?
- Там на улице возле въезда на территорию Ашана стоят два вагончика. Тот, что дальше, это наше командование, ну подойдете. Зовут нашего начальника охраны Николай Иванович. Идите, он вас ждет там.
- А как вас зовут? - спросил я.
- Игорь.
- Спасибо, вам Игорь. С меня причитается, как устроюсь.
- У нас с этим очень строго. И не думайте даже…
Последних слов я уже не слышал, так как ноги сами меня несли к командирскому вагончику.
В вагончике, куда я вошел, было холодно. За письменным столом, что стоял напротив двери, сидел в сером осеннем пальто мужчина. Его узко полая серая шляпа лежала возле красного телефона, что стоял на столе. Красный галстук на фоне белой рубашки, бросался в глаза.
- Николай Иванович, здравствуйте! - поздоровался я.
- Сколько вам лет? - спросил меня уже знакомый голос.
Я ни слова не говоря подал ему свой паспорт. Он полистал документ, посмотрел место моей регистрации.
- Как у вас с ногами? - вдруг спросил меня. Я вначале не понял, затем ответил:
- Ну, вроде все в порядке, не жалуюсь.
- У нас работают пятнадцать часов на ногах за смену, и присаживаться нельзя. Если выдержите, то можете ехать оформляться. И еще, вы хотите днем работать или на сутках?
- Меня интересует дневная работа.
- Хорошо. Езжайте сейчас в офис, я напишу адрес и сообщу, чтобы вас подождали.
- А можно мне выйти на работу в понедельник? - спросил я.
- А, что, у вас проблемы?
- Нет никаких проблем. Но мне надо подготовиться, разгрести кое, какие дела по дому. И в понедельник я готов выйти на работу.
На листике для заметок Николай Иванович написал адрес, дал мне листок со словами:
- Езжайте, там вам выдадут форму, и в понедельник к семи утра будьте возле вагончика.
- Спасибо вам. - Я протянул и пожал ему руку…
ГЛАВА ВТОРАЯ
Меня оформили быстро и без проблем. На следующий день я привез в отдел кадров две фотографии для бейджика, который должен быть приколот на груди кителя. Там меня попросили подождать, пока будет выписан пропуск и приклеена к нему фотография. Когда с этим было все решено, я со спокойной душой уехал домой готовиться к выходу на новую работу. В понедельник 5- го октября 2009 года ровно в 7- 00 я уже стоял у вагончика с остальными охранниками в строю. Вел наш развод Николай Иванович и рядом с ним стояли; представитель службы безопасности Ашана, Коробков и старший смены Колобок Юрий Феоктистович. Пока Николай Иванович зачитывал, кто на какой пост становится, я рассматривал Колобка. Это был совершенно лысый круглолицый и крупного телосложения человек. Можно сравнить его фигуру с персонажем из сериала « Семейство Адамс» , точной копией дядюшки Фестера. Позже я узнал, что охрана его называла по имени, и это Колобку нравилось. Он чувствовал себя снова молодым и энергичным. Он говорил скороговоркой. А, его фишка была в том, чтобы изъяснялись его подчиненные охранники кратко и без лишних слов, по делу и по существу. В дальнейшем, когда мне приходилось докладывать о происшествии или что либо, сообщать, или спрашивать, то суть вопроса я старался уложить в три слова. Четвертое слово Колобком не воспринималось. С одной стороны, это было неудобно для решения назревших проблем, а с другой стороны, это стимулировало подчиненных к быстрому принятию решений. С ним на смене было и легко, и одновременно трудно, из- за его придирчивых по характеру замечаний и грубостей, которые он иногда позволял к нерадивой охране.
Итак, в мой первый день, меня стажировали по постам. Юра Колобок провел меня по всем постам, показывая эти посты, затем коротко сказал:
- Пройдешь по каждому посту. Минут по двадцать, посмотришь, что и как там делается. После двенадцати часов пойдешь домой. Завтра я тебя уже поставил в график на пост « Фейерверк» . - Сказав это мне, он круто повернулся и быстрыми шагами удалился.
- Покатился Колобок. - Услышал я у себя за спиной.
Я взглянул на бесшумно приблизившегося охранника. Он добродушно улыбался, подошел ко мне, протягивая руку.
- Меня Игорь зовут. Игорь Каширин. - И крепко пожал мою
- Валентин. - Коротко ответил я.
- Я работаю в охране давно, года три с Колобком. Юра, бывший спецназовец, требовательный, но справедливый. Вот у кого надо учиться. Если бы не Юра нас Ашановская служба безопасности давно подмяла бы под себя.
- Ну, показывай Игорь, что тут на этом посту « Кофе» надо делать?
- Да особой сложности нет. Вот надо отмечать, какой сорт взят из дорогих сортов. Сообщить на мониторную, указать приметы покупателей и куда ушли.
В отдел Кофе в этот момент вошло двое парней. Они взяли одну банку растворимого кофе « Якобс» . Игорь тут же передал на мониторную:
- Мониторная, двенадцатому, двое парней в черных кожаных куртках взяли банку растворимого « Якобс» и вышли на центральную аллею. Как приняли?
- Приняли, приняли! - ответил женский голос.
Игорь взял список, где был перечень дорогих сортов кофе. И там отметил, взятую банку кофе.
- Ну, твои двадцать минут истекли. Иди дальше, вон напротив пост номер девятнадцатый « Алкоголь» . Самый сложный пост, всех кто новенький туда ставят, если справится, то будет работать. Если не справиться, то уйдет.
На алкоголе стоял небольшого роста парень с серым оттенком кожи. Он неохотно протянул мне руку, и представился:
- Сирык Николай. - Сказал, вяло пожимая мою.
- Валентин.
Сирык посмотрел на меня изучающе, мои седины, кажется, произвели на него впечатление, и он сказал:
- Ну, дед, ты к нам надолго, а? - я опешил от такого прямодушия. И ответил:
- Ну, внучек, не знаю, посмотрю на ваше детское поведение.
- Ты, дедушка не обижайся, это я так из вежливости такой.
- А, че мне обижаться, я вот смотрю, что у тебя Николай, внуки уже должны быть?
- Да нет, еще никого, кроме вредной жены. Ну да ладно, давай, Валентин, смотреть этот алкоголь, что тут стоит. Самый дорогой у нас продается прямо в отделе. Вон стоит витрина, кассирша там и если че понравится покупателю, то я беру ключи от витрины и открываю, показываю товар.
- А где ты берешь ключи?
- Да вон у кассирши. Потом покупатель расплачивается за купленный алкоголь, и я сообщаю на мониторную, что элитный алкоголь куплен.
Так обойдя все посты, я дотянул время до 12- ти дня и, затем, прошел в командирский вагончик, где за письменным столом на месте Николая Ивановича, сидел Колобок Юрий Феоктистович.
- Юрий Феоктистович, ну я прошел и ознакомился с постами. Посмотрел мой завтрашний пост « Фейерверк» .
- Знаешь, что надо там смотреть?
- Конечно. Завтра буду уже на этом посту. Разрешите отбыть домой?
- Отбывай.
- До свидания.
- До завтра. - Крикнул Колобок мне в след.
Домой я прибыл в половине первого дня. Жена испугалась, спросив:
- Тебя, что уволили?
- Нет. Это первый ознакомительный день, за этот день мне не заплатит фирма. Поэтому я рано.
- Фуг, прямо от сердца отлегло…
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Снова возле вагончика на плацу, развод проводил Николай Иванович, рядом стоял другой старший смены Даниленко Виталий Викторович. Я всматривался в лица охранников, находя в них совершенно разных по интеллекту, образованию и возрасту людей. И только Оболенский Игорь Адольфович, был начитан и образован в достаточной степени, что мешало ему и одновременно помогало справляться с нелестными высказываниями в его сторону других товарищей по нынешней работе. Стоя в строю, я не слушал, что говорил представитель службы безопасности Ашана и только ответил, когда Николай Иванович назвал мою фамилию и номер поста, номера на котором не значилось. Мой позывной, за неимением номера поста назывался «Фейерверк», так как отдел пиротехники был вынесен в отдельное помещение склад, чтобы максимально обезопасить в случае пожара магазин. Я ответил, что услышал и запомнил свой позывной. Николай Иванович еще продолжал перекличку, когда я увидел Колобка Юрия Феоктистовича,
«выкатившегося» из командирского вагончика и быстрыми шагами поспешно удалился в направлении метро… Итак, ровно в 7- 30 мы ватагой ринулись к служебному входу. Через рецепшен, где был пост службы безопасности Ашана, прошли верхним вторым этажом на свои посты. Как всегда, на второй проходной стоял Оболенский Игорь Адольфович, Сирык Коля, стоял на кофе, Игорь Каширин, на алкоголе, а я, как уже говорил, прошел на пост «Фейерверков».
На дворе стояла пасмурная холодная осень. Я, когда устраивался на работу, в такую же погоду ходил в костюме и промерз. От этого у меня был страшный сухой кашель. Щекотало в горле и постоянно провоцировало этот кашель, который нападал в самую неподходящую минуту. Мой пост пиротехники находился в самом холодном месте, где было длинное помещение с еще сохранившимся подъемным краном и рельсовыми путями под потолком помещения для передвижения крана. Я взглянул на эти рельсы, на длинну помещения и вдруг мне показалось, что где- то я уже видел эти рельсы и лебедку крана, и длинну этого помещения. От размышлений меня вывел голос мониторной:
- Фейерверк, мониторная!
- На связи! - ответил я в рацию.
- Почему не отвечаете, что вы пост приняли?
- Как я могу отвечать, что я принял пост, когда отсек пиротехники опломбирован? Служба безопасности должна снять пломбу, а представителей до сих пор нет!
- Снимайте пломбу и открывайте пиротехнику.
- Принято!
Я сорвал красный полиэтиленовый зашморг пломбы на замке и открыл замок ключом, который взял под роспись при входе на рецепшене.
Очередной приступ кашля, заставил меня выйти из холодного помещения в открытую дверь зла, где стояли мебельные гарнитуры, письменный столы, компьютерные столики и прочая мебель. Тут было намного теплее, и я согрелся. Кашель прошел, мне стало тепло и уютно. Поневоле снова одолели мысли, где я мог видеть рельсы подвесного крана. « Может на заводах, где я работал и заходил на склады металлов, где были точно такие же подъемные механизмы кранов» . - Мелькнула мысль.
Медленно и с поразительной настойчивостью стали возникать картины моего видения меня у пришельцев в этом вот десятилетнем возрасте. Я вдруг припомнил, что форма, в которой я был сейчас, в точности соответствует той, которую я наблюдал на себе тогда в детском возрасте на экране модуля пришельцев. Но рельсы, причем тут рельсы? Ах, да это были полки, на которых стоял товар. И еще, в руках у меня был черного цвета, именно черного цвета, планшет. И вдруг, как молнией ударило меня, так тут должна быть та девушка, которую я видел на экране. Мое сердце вдруг заколотилось, как молот, возбужденно пытаясь достучаться до сознания, как бы говоря ему:
«Чего же ты стоишь здесь? Беги в зал! Ищи свою Анжелу там, она там!»
Я был вне себя от ощущения скорой встречи. И если она в зале, то я обязательно ее встречу и поговорю с ней обо всем. Мои мысли теперь были заняты свиданием с этой девушкой, воображение меня несло невесть куда, и вместе с тем, холодный рассудок остужал горячность сердца и его необдуманные побуждения. Я обуздал чувства, и логичность подсказывала мне, что я буду на разных постах стоять в торговом зале и рано или поздно эта встреча все равно состоится.
- Дед, ты чего молчишь, я тебя вызываю, а ты молчишь? - незаметно подкрался ко мне старший смены Даниленко.
- Виталий Викторович, так я же все время на связи.
- Ану дай рацию.
Я вынул из кармана куртки рацию, подал ему. Он повертел ее, потом сказал:
- Десятый, тридцатый на связи, ответь тридцатому!
Ему никто не отвечал.
- Да, похоже, что тут в зале плохой сигнал, не пробивается.
Он вернул мне радиостанцию, затем дал мне список, со словами:
- Это перечень постов, пойдете, поменяете посты на пять минут. Спрашивайте, если не будете знать, где кто стоит. - Сказал Даниленко.
Такой удачи я и не предполагал, что может быть. Ведь теперь я смогу присмотреться ко всему, что творится в торговом зале и найти Анжелу. Ликуя внутри себя, я взял список и с напутственными словами Даниленко:
- Начинайте подмену с поста номер два, с Оболенского. А я поменяю пост номер три, и пойду менять суточников.
- Есть! - с радостным чувством выкрикнул я. На что Даниленко, не скрывая своего удивления, улыбнулся, покрутив головой в обе стороны, и ушел к посту номер три. В мое отсутствие за постом « Фейерверк» , присмотр взяла на себя мониторная.
От пиротехники хорошо просматривался пост номер два и, двигаясь по пешеходной аллее, я вертел, головой осматривая продавщиц, экспертов и мерчендайзеров, но нигде знакомого лица Принцессы не было. Подмена не была сложной и, пройдя весь зал, я не обнаружил никого из девушек сотрудниц магазина, кто бы хоть отдаленно не поминал мне ее облик. Разочаровавшись в своих поисках, я стал утешать себя тем, что может девушка в отпуске, на второй смене, может, ушла на больничный лист, и так далее. Короче говоря, еще не вечер…
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Итак, первый день 15 часов на ногах. Ступни пекут, словно стою на раскаленной сковородке. Весь путь домой иду как по дороге с семибалльным землетрясением, колышется путь, непроизвольно шатается асфальт. Однако, то, что я теперь буду даже получать аванс, не говоря уже о заработной плате, снимало все неудобства и последствия трудной, порой не выносимо трудной работы на ногах. Дома, я появился в 23- 40. В ванной промыл под душем ноги, и почувствовал невероятную усталость и облегчение. Установив будильник на мобильном телефоне на 5- 00, вышел после душа на кухню. Там ждала меня еда, приготовленная Лиличкой, ведь заслужил, устроился и теперь я работаю, и буду приносить заработную плату. Я наполнил тарелку борщом, положил туда изрядную порцию сметаны и принялся со звериной жадностью поглощать пищу, поймав себя на мысли о том, что если бы я упал от этой работы, то есть вряд ли мне хотелось бы. Значит, будет все в порядке. Такая неожиданная мысль пришла мне на ум, как спасительный круг утопающему, и я с превеликим удовлетворением забрался в постель, под свое одеяло. Сонное сопение жены провалило меня, куда- то в небытие, чтобы тут же вскочить от громкого пиликания будильника. Я думал, что я поставил будильник по ошибке на не то время, когда еле продрав сонные глаза, посмотрел на экранчик телефона, там было 5 часов утра. Резко вскочив с постели, поплелся на кухню, под ворчащие сонные стенания жены.
- А, что уже пора вставать? - спросила меня она. Но отвечать Лиличке у меня не было сил, и я ничего не ответил, поставив чайник для заварки кофе, я пошел в ванную и принялся за водные процедуры, затем побрился. Свист чайника на кухне окончательно разбудил жену, и мы собрались вместе за кофе. С каждым глотком этого удивительного напитка, сон уходил, куда- то в атмосферу и бодрость вселялась в мои еще спящие члены. Затем я собрал в судки еду, состоящую из жаркого и приготовленного женой оливье. Взял еще чая в пачке и сложив в Ашановский кулек обед, молча, стал напяливать на себя форму. Когда все было готово, Лиличка напомнила мне:
- Ты все взял? Телефон, ключи, мелочь на кофе?
- Да, заинька, все. - Сказав это, я привлек жену к себе и поцеловал в щечку.
На часах, что висят у нас на кухне, стрелки показывали уже 6- 00. Мне уже пора выходить.
- Закрой за мной! - сказал я, и вышел еще в предутреннюю городскую тьму к станции метро « Оболонь» . В 6- 30 я уже прятал свой кулек с едой в свою ячейку, которую выделили мне в нашем вагончике для охранников. Минуты перед построением проходили быстро и вот в 7- 00 мы выстроились на плацу. Снова Николай Иванович читал расписание постов, кто, где стоит, а рядом с ним стоял старший смены, вылитая копия Семена Буденного. Его знаменитые усы, были закручены кончиками к верху, а стройная подтянутая фигура и невысокий рост, делал это сходство со знаменитым полководцем времен войны потрясающим. Мы так его и прозвали, Буденный. Фамилия у старшей смены не была столь знаменита. Его звали Таракан Василий Иванович - вот его полное имя. Этот человек отличался добротой и рассудительностью и никогда не рубил с плеча, как это любил делать Колобок Юрий Феоктистович. Поэтому на его сменах меньше всего было объяснительных записок и штрафов.
Мой пост был номер три под названием « Подольские Ворота» . Это входная группа, выходом на парковку перед гипермаркетом и рядом был заезд рефрижераторов для подвоза продажной продукции. Там тоже был дневной пост на улице, следивший за тележками, чтобы покупатели не увозили их с собой. Рядом с моим постом работает итальянское кафе кофейня. Ароматы разных сортов кофе наполняли просторное фойе перед входом в торговый зал, здесь через мой пост номер три, да так, что очень хотелось попробовать еще и этот кофе. К девяти часам пришла стройная девушка в шапке из кудрей. У нее были такие круглые кудри, что издали я подумал, что парик, но, когда она подошла ближе, я увидел, что это настоящие волосы. Девушка представилась мне и назвала свое имя:
- Меня зовут София. - Я сразу понял, что за этим последует какая- то просьба.
Так и вышло. Как только я назвал свое имя, она обратилась ко мне с просьбой:
- Я должна открыть кафе ровно в девять, посмотрите тут, мне надо на минутку отлучиться, чтобы никто не входил, пока меня нет, хорошо?
- Да нет проблем. Я охотно посмотрю за входом в кафе.
Она открыла кафе, и сама ушла. Я устал прогонять посетителей, минутка протянулась на целых полчаса, но всеже девушка явилась. И я был вознагражден не только улыбкой, но, и вкуснейшим итальянским двойным кофе, который выпил не спеша, стараясь протянуть, как можно дольше, не только аромат этого удивительного напитка но, и вкусовые прелести, что томились в бумажном стаканчике.
Покупателей было сегодня мало, в мой третий день работы, и паковать их вещи в полиэтиленовые пакеты, было не так нудно. На подменах я неустанно вел наблюдения за сотрудниками зала, но нигде не было интересующей меня Принцессы…
Проходили дни и недели, я уже свыкся с тем, что нигде не видно девушки и постепенно включился в ритм работы в охране. Я уже привык работать в таком ритме, но моя спина отказывалась помогать мне и время от времени давала о себе знать. Пришлось цеплять в область боли горчичник, и с ним было легче. Однажды меня Колобок поставил на пост номер девятнадцатый алкоголь. Там было крупное воровство и нужен был человек, который бы адекватно реагировал на покупателей и внятно давал информацию мониторной. Почему- то Юрий Феоктистович счел меня подходящей кандидатурой на этот пост. Что мне оставалось делать, как не сказать:
- Есть!
Работая уже второй год, я передаю информацию с поста номер девятнадцать « Элитка» . Мною все довольны, кроме Колобка Юрия. Он стал строго следить за тем, чтобы я не прислонялся к паллетам и не давал отдых моей спине таким образом. Однажды он зашел так, чтобы я не заметил его и, положив руку мне на плечо, улыбнувшись с ехидцей, сказал:
- Я же тебя предупреждал, чтобы ты не прикасался к поддонам, на которых ты практически сидишь. Вот и схлопотал штраф сто гривен.
- Слушай, Юра, может не надо? - сделав страдальческую мину, я взглянул Колобку в его серые, стального цвета, непроницаемые глаза.
- Ничего не могу поделать. Штраф! - он повернулся и ушел.
Да штраф я выплатил в зарплату, наш директор, выдавая деньги, вычел сто гривен и в ведомости написал за что…
ГЛАВА ПЯТАЯ
Работа моя состояла из сплошных неудач. Эти неудачи помогали мне в дальнейшем не делать глупых поступков, но и терзали мою психику, одновременно шлифуя из меня профессионального охранника. Вот, например, простой случай, который чуть не стал для меня роковым в моей профессии.
Как- то после окончания работы гипермаркета, Колобок Юрий Феоктистович, это была его смена, объявил по рации:
- Кто там, в зале, пост номер девятнадцатый Колесников, примерочная Бриллиант и детектив Короста, беритесь за ручки и выходите из зала на вторую входную группу.
Я не мог перенести такого обращения, посчитал, что это оскорбительно так унижать до уровня детей, и, возмущаясь, сказал в эфир:
- Мы не в детском садике, чтобы браться за ручки.
На это сердитый голос Колобка прозвучал угрожающе:
- Ну, ты подойдешь сюда, я тебе объясню, кто тут в детском садике, а кто в охране и поедешь на офис!
Поехать на офис, значит увольнение.
Мы гуськом пришли на вторую входную группу, и вышли за линию касс. Там уже стояли охранники, снятые с постов, в ожидании команды « Витязи снимаемся!»
Колобок стоял ни слова не говорил мне. Я не выдержал и подошел к нему с вопросом:
- Юрий Феоктистович, ты что- то там говорил по поводу, кто тут из детского садика, а кто из охраны?
Колобок посмотрел на меня своими перевернутыми и чистыми, как родниковая вода, глазами и сказал, не меняя позы, опираясь на стойку Пункта Обслуживания клиентов:
- Дать бы тебе в горло, чтобы ты заткнулся, да и дело с концом.
Дружный хохот охранников прокатился по залу. Я сник, униженно поплелся в строй. Вскоре последовала долгожданная команда « Витязи снимаемся!» И, мы, через « Оболонские « ворота, дружно побежали к своему вагончику переодеваться, чтобы идти домой.
На втором году службы я уже достаточно хорошо освоил все премудрости службы в охране, и особенно на посту « Алкоголь» , где были дорогие напитки виски и коньяка. И служба моя худо- бедно продвигалась месяц за месяцем от зарплаты к зарплате. И все было бы ничего, но, в компании « Витязь Групп» произошло знаковое событие, изменившее наше пребывание в Ашане на Петровке.
На первой входной группе стоял Оболенский Игорь Адольфович. Наш магазин Ашан работает до 23- 00. Как- то в сентябрьский осенний день 2011 года, Игорь Адольфович в 22- 45 минут заметил двоих парней с телегой наполненной разного рода выпивкой, колбасой, пивом и прочими продуктами, на общую сумму около пяти тысяч гривен. Один парень вышел через пост Игоря без покупок, а за ним следом, минуя кассы, двигалась тележка, наполненная товарами почти доверху, управляемая долговязым парнем с неадекватным блеском в глазах, нервно проталкивая тележку к выходу. Оболенский, подбежав к этому покупателю, указал ему рукой на ближайшую кассу, куда надо выкладывать товар для оплаты.
- Не мешай мне! - сердито прикрикнул на него долговязый и ринулся, толкая тележку с товаром к выходу на Оболенского.
Игорь передал на мониторную и получил приказ задержать парня, который уже вытолкал тележку с товаром за линию касс. С неадекватной бранью, парень набросился на Игоря и дал ему в глаз оплеуху. Но Оболенский был тренирован с хорошей реакцией и успел увернуться. К нему на помощь подоспели охранники, что стояли на линии касс и старший смены Даниленко. Они затащили хулиганствующего покупателя в специальную комнату для установления личности и мер пресечения его поведения. Но этот покупатель не отвечал на вопросы, а лишь покрывал сотрудников бранью и грозил с ними разобраться, как только ему дадут телефон для положенного в таких случаях одного телефонного звонка.
- Смолы тебе горячей, а не телефон, сопля ты недоразвитая! - высказался один из охранников, на что сразу получил замечание Даниленко.
- С покупателями надо быть вежливыми, чтобы они не говорили.
- Вот именно! - вставил свои пять копеек хулиган- покупатель. - А теперь я встал и ушел с вашего вонючего задержания.
- Никуда вы не пойдете, пока не приедет наряд милиции. - Ответил старший смены, Даниленко.
- Да вы знаете, кто я такой?! - повышая голос, стал орать долговязый. - Сын прокурора Подольского района. Если меня не отпустите, вас тут завтра же не будет.
- Что там с нарядом? - спросил Виталий Викторович у мониторной по телефону. Ему ответили, что не могут дозвониться до наряда, и что оставляйте его до утра. Утром разберётесь.
- Мне сказала служба безопасности Ашана оставить вас, молодой человек до утра. - Не успев высказать эти слова, Виталий Викторович, как покупатель, расталкивая охранников, рванулся к выходу. Его снова схватили, усадили на стул.
- Уже одиннадцать, нам домой пора двигать! - сказал один из охранников.
- Давай скотч, свяжем этот преступный элемент и оставим до утра! - посоветовал Виталию Викторовичу еще один.
Липкая лента появилась, словно из не откуда, и сразу же рыдающего, как дитя, « сына прокурора» какого- то там района города Киева, охранники скрутили по рукам и ногам скотчем, закрыли дверь на замок комнаты номер пятьдесят восемь и, разошлись по домам.
К сожалению, я не был в это время на работе, так как у меня было два выходных дня положенных мне по графику. На второй день моего выходного дня история с « сыном прокурора» имела продолжение. Когда охрана пришла на работу в положенные 6- 30 утра, в комнату №58, невозможно было зайти от страшного смрада человеческих испражнений и запаха мочи. « Сын прокурора» обделался пополной, кроме того и облевал линолеум пола и размазал это все по всей комнате, пытаясь, очевидно, развязать путы. Но это еще не все, парень оказался сыном прокурора района города, который я не хочу называть. И папа- прокурор поднял на ноги всю милицию района в поисках пропажи своего чада, которая к утру и разыскала пропавшего парня. Когда Николай Иванович и смена пришли на работу, то увидели, что понаехало к магазину милицейских служебных машин и наряд милиции…
Я и еще двое парней пришли после выходных на работу с собранными дома обедами. По дороге от метро « Петровка» , мне повстречались два парня, с нашей охранной компании. Мы энергично обсуждали заработки и, что скоро должна быть зарплата. Подойдя к нашим двум вагончикам, в глаза бросились открытые двери и ни души вокруг. Обычно на перекуре всегда кто- то курил, кто- то ждал построения. А тут никого. Мы вошли в вагончик. Холодильника на месте не было. Дверцы шкафчиков сломаны, а на столе, где обычно мы кушали погнутая вилка и земля с цветочного горшка. Мои попутчики стали строить догадки, а растерянные их лица говорили о полном недоумении.
- Давайте, поедем в офис, и там все прояснится! - сказал я. Со мной согласились. Когда мы проходили через служебный вход, на пороге стоял наш охранник из компании « Витязь Групп» , который неизменно охранял служебный вход центрального офиса, где работали французские представители компании Ашан Петровка.
- Дядя Миша, это вы?! - я был удивлен, и озадачен тем, что одного его вижу.
- А кто же еще. - Спокойно прикуривая сигарету, отвечал дядя Миша.
- Что тут за побоище стряслось? - спросил я, - И где народ?
- Там никого уже нет. И мне просили передать для вас, чтобы вы ехали в офис.
- А все- таки, что стряслось? - не сдавался я. Дядя Миша рассказал нам про это знаковое задержание « Сына прокурора» Подольского района. И завершил рассказ словами: - В этот же день весь состав « Витязь Групп» был снят из гипермаркета Ашан Петровка. Часть переведена в Ашан по адресу Окружная, 4. Так как коллектив с Ашана Петровка был достаточен, то часть охраны была уволена, а часть разбросана по другим подразделениям « Витязь Групп» .
Конкретно мне было предложено перейти в охранную структуру « Украинская Служба Безопасности» , которая занималась охраной школ. Я, конечно, согласился, и стал с 10- го октября работать охранником в Школе № 148 Святошеского района города Киева. Работа там начиналась с 10 - го октября 2011 года, так как человек, работавший в школе №148 охранником, должен был работать до этого времени. Месяц без работы сказывались на нашем бюджете. Но, делать было нечего и пришлось как- то выживать…
ГЛАВА ШЕСТАЯ
И вот я сижу в обширном фойе школы №148. Директор русскоязычной школы №148 познакомила меня с персоналом и указала мне на рабочее место. Дети сразу обступили меня, стали расспрашивать о том, почему я пошел я в охранники, и на них разные вопросы с подробностями я с удовольствием отвечал. Отношения со школой были налажены и дружба с персоналом тоже.
Проблемы начались спустя несколько месяцев моей работы. После нового 2012 года, когда школа перешла на украинский язык преподавания, старого директора уволили на пенсию, и новым директором стала бывшая зауч. Ей очень хотелось по руководить, и она начала придираться ко всему персоналу, что не минуло и меня. И вот, однажды, она пришла утром до начала занятий и увидела, что в дверях столовой стоит мама девочки первоклассницы, которая вошла туда за пирожком.
- Вы, куда смотрите?! - едва переступив порог, стала говорить новоиспеченная директор. - Я вас спрашиваю?! - уже крикнув мне, как своему подчиненному, и все больше раздражаясь, на мое безразличие и спокойствие.
Подлетев в истерике к перепуганной маме девочки, директор школы начала кричать:
- Вы, кто такая?! Вы знаете, что посторонним сюда запрещено входить?!
Перепуганная мама, не знала, что ответить. Я пришел на выручку.
- Простите, уважаемая Галина Александровна, но это мама первоклассницы.
В это время появилась в дверях столовой девочка с пирожками.
- А, вы, почему вмешиваетесь сейчас?! - истерически стала непроизвольно кричать директор на меня.
- Во-первых смените тон. Я вам, Галина Александровна не подчиняюсь, и требую вежливого обращения! - повысил голос и я.
- Ах, так, он еще вздумал хамить! Ну, подожди, я позову сейчас твое начальство, что бы духу твоего завтра здесь не было! - она бежала по фойе, и кричала в истерике.
Я ринулся следом за директором и вдогонку выкрикнул:
- Да кто тебя, дуру поставил руководить, тебя к детям вообще нельзя допускать!
Директор взлетела по лестнице на второй этаж, и слышны уже были ее торопливые шаги по длинному коридору к своему кабинету. Больше она не показывалась. Я спокойно выполнял свои обязанности, и где- то, около двенадцати часам, появился наш директор Мовчун Николай Иванович. Это был тучный средних лет человек. Очень рассудительный руководитель и строгий бескомпромиссный человек, умевший спаять из разных людей крепкий и организованный коллектив охранной структуры. Под его руководством работалось и трудно, и надежно в плане точного соблюдения правил и предписаний охранной службы. Увидев меня, он быстро приблизился и подав руку, поздоровался со мной.
- Ну, что здесь стряслось? - тихим голосом проговорил он, предлагая жестом выйти на порожек школы для разговора. Мы знали, когда Мовчун говорил так, это означало одно, либо тебя уволили, либо выписали не подъемный штраф. Мы вышли на террасу к поручням лестницы.
- Ну, рассказывайте? - Его внимательные карие глаза впились в меня, острыми иглами буравя мозг.
- Истеричка, а не директор. Такую руководительницу к детям за сто километров допускать нельзя. - Начал я, пытаясь перейти на жалостливый и оскорбленный тон.
- Я вас не спрашиваю, кого куда ставить! Кратко излагайте суть конфликта! - неумолимо приказным тоном уточнил Николай Иванович.
Я рассказал все, завершив словами: - Вы меня оштрафуете?
- Посмотрим. - Уклончиво ответил Мовчун, и вошел в фойе школы, следуя к директору. Я стал дожидаться приговора, сидя на своем рабочем месте за письменным столом у входа. Как всегда внезапно прогремел звонок окончания урока. На перемену выбежали дети, надо было наблюдать за ними. После перемены, когда все зашли в классы, появился Николай Иванович в сопровождении заплаканной директора. Увидев меня, Галина Александровна поспешила удалиться. Мы с Мовчуном снова вышли на террасу перед входом.
- Значит, я вас оштрафую на сто гривен. Пока работайте. - Сказал Мовчун, вопросительно взглянув на меня.
- Можно спросить? - Осторожно, сделав попытку к диалогу, сказал я.
- Спрашивайте.
- Не могли бы вы перевести меня в Ашан Окружная 4.
- Там пока все занято, но к маю, когда начнутся каникулы в школе, я вас переведу к Мозговому Виталию Александровичу в Ашан на Окружной 4.
- Николай Иванович, я буду вам благодарен. - Я хотел еще что- то добавить, но вовремя спохватился. Мовчун не любил длинные диалоги и воспринимал всю информацию в сжатой до минимума форме состоящей из трех, максимум из четырех слов.
- Ну, до свидания. - Он протянул и пожал мою руку.
И я вернулся на свое рабочее место…
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Итак, наступил 2012 год. Календарь индейцев цивилизации Майя рассчитан до 2012 года, так как с началом эры Водолея, наступает новый виток развития для Земли. Наша Солнечная система начинает свой путь нового витка вращения вокруг галактического центра галактики Млечный Путь. А я с наступлением школьных каникул остаюсь без работы. И вот последний школьный звонок. Торжественно дети с родителями после построения и речи директора школа разошлись по домам. Я, так и не дождался обещанного перевода в Ашан на Окружную, 4, решил сам сходить туда и, пользуясь тем, что Мовчун дал свое устное согласие на перевод меня туда, решил поговорить с начальником охраны Мозговым Виталием Александровичем. И после школьной торжественной линейки, вышел к троллейбусной остановке. Троллейбус вскоре подкатил, и я уже в троллейбусе ехал в сторону завода Электронмаш, где расположен Ашан. Я зашел в помещение, где, когда- то располагался отдел главного механика завода Электронмаш Бакутиса и, где я проработал в свое время конструктором в конструкторском отделе главного механика под управлением Бродского Михаила Самойловича в секторе Нестандартного оборудования. До боли знакомое здание, теперь это комфортабельный гипермаркет Ашан Окружная, 4. Зашел в зал и первого, кого я увидел это охранника в форменной обуви, в которой ходила в то время милиция. Я еще обратил внимание, что обувь была изношена, но охранник носил ее. На поясе сзади болтались наручники, и торчала резиновая дубинка. А вот форма на охраннике была фирменная «Витязь Групп».
- Здравствуйте. - Сказал я, приблизившись ближе.
На меня уставились сонные седые глаза, взглядом не понимающим, что и зачем к нему обращаются. Охранник ничего не ответил, проходя мимо меня. Я повторил свое приветствие. И только со второго раза он остановился, и соизволил более осмысленно взглянуть в мою сторону.
- А, вы, что- то хотели? - наконец проснулся он.
- Не могли бы вы спросить по рации, где находится Мозговой Виталий Александрович и куда к нему подойти?
- Представьтесь, кто вы такой, чтобы спрашивать Мозгового?
- Я от Мовчуна Николай Ивановича, мне нужно с ним встретиться? и только после этих слов охранник достал из кармана рацию сказал в нее:
- Тридцатый первому! - рация молчала. - Он не отвечает. - Повернувшись ко мне, сказал охранник, собираясь пройти мимо. Я, поражаясь вопиющему безразличию и тупости охранника, настойчиво напомнил ему о себе:
- Я прошу подсказать мне, где у вас служебный вход?
- Обойдете здание, когда повернете на право, там будет металлическая дверь. Нажмете кнопку, и вам откроют, там рецепшен, у службы безопасности спросите Мозгового. - И снова на меня смотрели затянутые седой дымкой тумана глаза охранника. Я понял, что разговор окончен, и, не сказав ни слова, повернулся и вышел из фойе гипермаркета. На рецепшене чиновник службы безопасности, после выяснения, кто я такой, позвонил Мозговому, сказав:
- Виталий Александрович, тут к вам пришли по поводу работы.
- Скажите, что мест нет, мы взяли уже человека на это место. - Услышал я ответ начальника охраны.
- Мест нет! - Повторил чиновник.
- Я от Мовчуна, скажите, что я тот самый человек, которого взяли на работу именно сюда.
- Виталий Александрович, он говорит, что он тот самый, кого вы взяли.
- Пусть подождет. - Услыхал я в трубке.
- Ждите, он сейчас подойдет.
Со вздохом облегчения я уселся на мягком кресле приемной. Через полчаса появился бледный и худой человек с прической наискось зачесанными и прилизанными каштановыми волосами, как обычно причесывались офицеры в Советской Армии. Он подошел к турникету и поманил меня жестом. Я подошел ближе.
- Да, я вас слушаю. - Сказал, сразу приступая к делу.
- Меня прислал Мовчун. - Начал я.
- Я созванивался с Николаем Ивановичем, он мне ответил, что никого не присылал.
- Он мне в школе месяц тому назад говорил, что вы меня возьмете, там начались каникулы и я фактически без работы. И потом я договорился с ним, что вы зачислите меня в свой штат.
- Подождите я сейчас ему позвоню, уточню, что он имел в виду. - Мозговой начал набирать по мобильному телефону Мовчуна. Когда это ему удалось, стал говорить, то, что я ему сказал.
После короткой беседы с Мовчуном, он обратился ко мне.
- Езжайте в офис, там переоформляйтесь и позвоните, когда сможете выйти на работу, я вас включу в график работ.
- До свидания, Виталий Александрович. - Я подал ему свою и крепко пожал его руку.
После некоторых формальностей в офисе я стал работать охранником в Ашане Окружная, 4…
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
В Ашане Окружная, я столкнулся с очень интересным явлением в руководстве охраны. Мозговой Виталий Александрович, человек добрый по натуре и не требовательный, поэтому в коллективе сложилась ситуация борьбы за лидерство в команде. С этой стороны, сразу проявляется хорошая возможность наблюдать людей, у них видны на лицо все недостатки и достоинства во всей красе. Такие коллективы хорошо подбираются для выполнения особых поручений разведки в глубоком тылу врага, где необходима взаимовыручка и постоянное чувство плеча товарищей. Поскольку Мозговой Виталий был офицером службы разведывательного подразделения Советских войск в Афганистане, то и школу он прошел соответствующую. Итак, спустив на тормоза коллектив, Мозговой наблюдал за каждым из нас, и однажды сказал мне:
- Знаешь, Альбертович, я бы ни с одним из моих подчиненных не пошел бы в разведку в глубокий тыл врага.
Я не придал его словам особого значения, но, когда у меня пропала колба из моего термоса, в котором я носил чай на работу. Мне пришлось задуматься над его словами. Мне выделили шкафчик для переодеваний, и я мог туда вешать свою одежду и обживаться. Три человека стали мне симпатизировать. Это был Леша Сидоренко, суточник Гриша Самохвалов и Иван Григорович. Но вот со стороны старших смен, например, Феликсовича, увидев меня первый раз на построении перед началом работы, сразу, как говорится, схватил быка за рога:
- О, дед. - Обозвав меня так, причиной, как всегда была моя седина, он продолжал, - А вы выдержите на ногах пятнадцать часов?
- Прошу прощения, но я не дед, это первое. А, второе я проработал в Ашане на Петровке ровно два года, а сюда попал по переводу.
- Да он лучше нас с вами работает. - Не выдержал Коля Сирык, чтобы не вставить свои пять копеек.
- А, ты, Сирык, что с бодуна опять, что встряешь в разговоры? - Оборвал его Феликсович.
Старший смены, был среднего роста с круглым, как у беременной женщины, пивным животом и с пронзительными серыми глазами. Был жесткий, в отношении дисциплины. Требовательным служакой, за малейшее нарушение следовал штраф с его подачи. Его не любили и боялись. Но у него был очень крупный недостаток, никогда и, ни при каких обстоятельствах, он не защищал нас перед службой безопасности Ашана, а всячески старался свалить проколы этой самой службы на нас, охранников « Витязь Групп» . Такой парадокс мне не был понятен, только после происшествия некоторого времени мне стало понятно почему.
Итак, наступил мой первый день работы в Ашане Окружная, 4. После развода, старший смены Даниленко Виталий Викторович, которого раньше перевел Мовчун с Ашана Петровка сюда, вручил мне рацию и подозвал к поручням, что ограждают проход на втором этаже. С этого прохода хорошо просматривался торговый зал. Он указал на отдел Алкоголя и сказал:
- В графике вы числитесь на посту номер девятнадцать. Это Элитка, самый трудный отдел и на особом внимании службы безопасности, поэтому борьба с преступным элементом там ведется категорически и без компромиссов. Не допускайте ошибок и корректно обращайтесь с покупателями. Вам ясно?
- Яснее не бывает. - Ответил я. Взял у него рацию и ушел на свой пост номер девятнадцатый. Появившись на посту, обязательно необходимо сообщить на мониторную, что пост принят. Что я и стал говорить в рацию.
- Мониторная, девятнадцатый, пост принял.
- О, дед. А, ты не упадешь там? - издевательский женский голос, ответил такой бравадой. Я никак не отреагировал, хоть в душе мне хотелось покрыть эту женщину трехэтажным матом, что повергло меня за такое хотение в стыдливое состояние, и я пребывал временно в шоке услышанного. Затем, повторил свой сленг.
- Мониторная, девятнадцатый, пост принял!
- Принято! - наконец согласилась мониторная.
Мой рабочий день начался. Я ознакомился с расположением напитков коньяка, виски, стараясь запомнить дорогие напитки, где что стоит на полках. Покупателей в алкогольном отделе так рано еще не было
Мысли снова стали вертеться вокруг девушки, увиденной мною в то далекое время детства в модуле пришельцев. Я стал вспоминать подробности. Передо мной возникла в памяти картина увиденного, как ко мне, стоящего с планшетом черного цвета, подошла стайка девушек, и среди них Принцесса, у одной были три красных тюльпана. На девушке была с синими цветочками косынка, повязанная на голову в точности, как у моей матери, когда в солнечный воскресный день ее вызвали на колхозный субботник и она, взяла меня с собой. Мать тогда была очень возбуждена, тем, что даже в выходной день ей не дали покоя и там, на колхозной ферме она промыла емкость холодильной камеры для хранения молока. Я, что- то говорил Принцессе, и она мне улыбалась своей безумно красивой улыбкой, да так, что, сейчас, через столько лет из прошлого, меня бросало в жар, и страстно мне хотелось поскорее встретить ее, увидеть, услышать ее голос, как голос моей матери. Хотелось, чтобы она узнала меня. Я почему-то решил, что это моя мать, как воскресшая из прошлого пришельцами, перемещенная в наше время. Я стал искать приметы для того, чтобы разобраться подробнее с этим. Но планшета, да еще черного цвета здесь в Ашане Окружная, 4, в руках у меня не было. Но был алкогольный отдел с выставленными на полках дорогими напитками виски и коньяков. Значит, встреча должна состояться именно здесь. На ум приходила знаменитая восточная поговорка; «Если хочешь увидеть решение твоей проблемы, то выйди, сядь на пороге своего дома, жди, проблема сама собой разрешится».
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
На второй день моего дежурства в алкогольном отделе, а работа начиналась с восьми утра, и, как обычно, до девяти, покупателей не наблюдалось за исключением одного или двух. Это время использовали эксперты для некоторых загрузочно- погрузочных работ, что оставались с прошедшего дня. Так было и в этот раз. Я зашел в отдел и увидел там, в красной засаленной Ашановской робе, с худым лицом и впалыми щеками парня с выпяченным подбородком. Этот парень, не обращая никакого внимания на меня, энергично, с каким- то одержимым энтузиазмом, притащил деревянный евро поддон и бросил его на цементный пол. Поддон, издал взрывоподобный хлопок, грохнулся на цемент пола. Я, вздрогнул от неожиданного грохота, повернулся и стал наблюдать, зачем создавалось столько шума. У полок с выставленной алкогольной продукцией стояли картонные ящики с бутылками. Парень начал хватать ящик за ящиком и швырять их по очереди на поддон. Бутылки с алкоголем издавали звон на предельной возможности, чтобы не разбиться. Создавалась пирамидальная структура из ящиков, которая росла, как строящийся небоскреб в Арабских Эмиратах. И когда эксперт понял, что последний ящик установлен на самый верх «пирамиды», отошел в сторону снял пропитанную, потом красную куртку и швырнул ее на пол в проходе между полками и выставочным паллетом с алкоголем. Куртка мягко приземлилась у моих ног. По отделу стал распространяться удушливый запах пота, от которого у меня сперло дыхание, и я быстро переместился в другой конец длинных полок с выставленными там дорогими напитками виски. Когда повернулся лицом к сооруженной конструкции из ящиков на поддоне, то увидел, что эксперт стал бегать вокруг этого нагромождения, обматывая свою конструкцию прозрачной пленкой. От этого, конструкция слегка наклонилась в сторону, как Пизанская башня. Закончив свою беготню вокруг этой «башни», эксперт закрыл вход в отдел длинными красными шлеями, и подогнал вилы электроподъемника под поддон, стал поднимать свое сооружение наверх. Конструкция вдруг наклонилась и, с высоты примерно в один метр, рухнула на цементный пол, образовывая изрядную лужу из водки. Запах водки распространялся по отделу, забивая запах удушливого пота, который стал уже слышаться и тут, в другом конце отдела, где я стоял. Эксперт, как нив чем не бывало, спрыгнул с кабинки подъемника. Стал сортировать сухие ящики от промокших, отставляя их в две кучи. Затем сформировал из сухих ящиков новую устойчивую конструкцию, обмотал ее лентой, как паук обматывает свою жертву паутиной, и водрузил подъемником наверх полок, где стояли ряды ящиков с продукцией на поддонах. Этого эксперта, как я позже узнал, звали Кирилл Пивоваров…
Между тем я все больше и все подробнее изучал образцы продукции, выставленной для продажи в элитном отделе алкоголя. На алкоголе работали три штатных сотрудника- эксперта Кирилл и Александр, или, как все его называли, Саша Конь, и еще один высокий и немного нелюдимый Сергей. Он часто оставался допоздна, прихватывая неурочные часы. Сергею что- то мерещилось не адекватное в моей работе. Иногда приходилось через мониторную вызывать продавца. И часто им оказывался Сергей. Обычно, когда я через мониторную вызывал продавца для затаривания партии шампанского или вина, которую покупал покупатель, Сергей являлся со словами, зло, бросая мне:
- Что, продаете?! - и, сопя, принимался запихивать в картонные ящики тот или иной алкоголь для покупателя. Я не придавал особого значения этому, так как считал, что это просто Сергею не хотелось выполнять обязанности, и поэтому он недовольно бурчал, полушутя, полусерьезно. Но оказалось совсем не так. Нам охранникам строго запрещалось вступать в договорные отношения с поставщиками алкоголя, так как на этом можно было зарабатывать, оказывая услуги продаж. И Сергею взбрело в голову, что у меня договор с поставщиками и, что я за сбыт от поставщиков получаю вознаграждение. Это его напрягало и злило, что он, якобы фактически, как раб, работает на меня, а я такая вот гнида, не хочу с ним делиться. Мне было крайне неприятно чувствовать этот завистливый взгляд, а не вызвать продавца в лице эксперта Сергея я не мог, это была моя прямая обязанность. И совсем другие отношения складывались с Кириллом и Александром. Кирилл был трудягой, много и старательно затаривал продукцию в отделе, а Саша по фамилии Конь, весельчак по натуре своей, легко и свободно общался со мной безо всяких подозрительных измышлений. И смеялся всегда громко и от души, за что получил прозвище Конь, одновременно это была и его фамилия, что подходило ему за его энергичный и выносливый нрав. В общим коллектив экспертов меня принял, хоть каждый из них воспринимал меня по- разному.
На третий день работы старший смены Даниленко Виталий Викторович, вручил мне синего цвета планшет с продранными краями по бокам и сказал:
- Вот нововведение, надо вести записи в эти разграфленные клетки, что взяли из элитных напитков и приметы покупателя и еще время отмечать, что и когда взяли.
- Да, конечно. - Радостно ответил я.
Виталий Викторович, удивленно посмотрел на меня.
- Вы чего радуетесь? Такой муторной работы я еще не встречал. - Сказал он с кислой миной на лице.
Мне, конечно, тоже не очень- то хотелось вести эти записи. Но появление планшета, хоть и синего, и с ободранными краями, подсказывало мне, что я на верном пути. Что совсем скоро, вместо синего появится новый планшет и черной цветовой гаммы.
К девяти стали подходить мерчендайзеры. Они косились на меня, осторожно, как мне показалось, изучая, что от меня можно ждать хорошего или плохого и в какой степени. И только один парень с дефектом речи, не обращал никакого внимания на меня. Это привлекало мое внимание к нему. Он был выше среднего роста с мягким и одновременно скрипучим голосом, словно между зубами у него во время разговора была зажата котлета. И сквозь эту преграду с трудом можно было разобрать, что он говорил. Парень был умен, сообразителен, не многословен с товарищами по работе, и никогда ни с кем не вступал в дискуссии. Складывалось такое впечатление, что эти дискуссии он старательно избегает. Звали его Андрей Кеньдюх. Он носил длинные русые волосы немного ниже ушей, лицо было овальным правильно очерченным с прямым носом, на щеках чуть виден румянец, как у девушки. На ногах рваные старые истрёпанные до последней носки кроссовки, широченные джинсы с обветшалыми внизу до волочившихся по цементному полу ниток. Его шаркающая походка была слышна в соседних отделах. А, проходя мимо меня, он вместо приветствия начинал насвистывать, какую- то мелодию известную только ему. Покупателей он всегда встречал словами:
- Я перепробовал все тут. - Любил перед ними прихвастнуть Андрей. Зашедший в отдел покупатель округлял глаза признаками уважительного доверия, что Кеньдюху и надо было. И из отдела, обычно уходил очень довольным. Выбранный товар, всегда был из продукции, от которого зависела прямая зарплата Андрея. За удачливые ходы Кеньдюха, мерчендайзеры немного недолюбливали, но, Кеньдюх плевал на их отношения и продолжал независимый образ действий, а также индивидуальный подход к посетителям отдела Элитки.
- А, где этот качок? - появился в отделе Конь Саша.
- Он на воде, полки моет. - Ответил невысокого роста парень со спокойным взглядом карих глаз под черными, как смоль, бровями. Он выставлял свою продукцию, и аккуратно записывал, чего и сколько продалось из его продукции в записную книжечку.
- Скажите ему, если закончит там мыть, пусть заберет паллет с коньяком, я его еще вчера снял с полки.
- Хорошо, передадим.
Конь, так же стремительно исчезал, как и появлялся.
- Этот качок не хочет свою работу делать. Это мы за него должны выставлять на его полки? - подал голос Кеньдюх. Я посмотрел в его сторону. Мне в глаза бросился его оголенный на половину сверкающий зад, почти до анального отверстия. От такого зрелища любой заглянувший к нам покупатель нетрадиционной ориентации останется не равнодушным и, уверенно можно предположить, что предложит за деньги провести ночь с ним. Но это лишь только предположение, потому, что у Андрея была красивая и милая жена и они любили друг друга. Как- то эта девушка зашла к нам в отдел и Тимофей, с которым я уже успел сдружиться, указал мне на нее, сказал, что это жена этого «Козла», и добавил: - Любовь зла, Альбертович, полюбишь и козла!
А вот как мы знакомились с Тимофеем.
С пластмассовым ведром и мокрой тряпкой появился в отделе белобрысый парень с подтянутой стройной фигурой и красивым правильным лицом, как у греческой скульптуры Дискобола.
- Послушай, Тимофей, там Конь снял твой паллет, просил, чтобы ты его разобрал. - Сказал чернобровый парень.
- Алекс, вот блин, я и забыл! - возмущенно ответил Тимофей. - Сейчас пойду, заберу. С ведром в руках, Тимофей исчез из отдела. Но вскоре он уже тащил свой паллет на рохле в алкогольный отдел. И работа закипела. Разборкой ящиков с алкоголем занялись все, кто из мерчендайзеров был в отделе. В этом нагромождении из ящиков с алкоголем, каждый находил свою часть, и все принялись антиворить сигнальными антиворами бутылки со спиртным. Я решил разобраться с кличкой Тимофея « качок» , узнавая в этом причастность белобрысого мерчендайзера к бодибилдингу. Когда- то в школьные годы я тоже занимался развитием силы. Выполнял специальные упражнения с гантелями и добился некоторых результатов, что помогло мне в эти годы становления личности достойно позиционировать себя и не выглядеть смазливым мальчиком. И, улучив момент, когда Тимофей со своей продукцией подошел к месту моей дислокации в отделе, я спросил его:
- Ты, что Тимофей, занимаешься бодибилдингом?
Он странно взглянул на меня, с настороженной искоркой в серых глазах, и ответил:
- А, что вас так это интересует?
- Понимаешь, я в свои годы, учась в институте, по утрам занимался гантельной гимнастикой. А мои однокашники, говорили мне тогда, чтобы я мозги свои лучше тренировал, чем мускулы. Обидно было, но я на это не обращал никакого внимания.
- Да мне постоянно говорят, что я ерундой занимаюсь, лучше пойдем, выпьем, да пару сигарет выкурим. Я тоже не обращаю особо на это внимания. Много умников находится, а сами дураки дураками.
- Вот точно так и я думал тогда и думаю сейчас. - И наш диалог с Тимофеем состоялся, и, чтобы закрепить наши отношения, спросил:
- А, где ты тренируешься? В каком- то клубе?
- В клубе дорого, а мне надо за учебу платить. Я на Гидропарк езжу, там бесплатные тренажеры, штанга, и стол для армрестлинга.
- Послушай, а там есть те, которым за сорок лет.
- Там один есть ему семьдесят четыре года. Ходит, тренируется и фигура, как у Геракла, что в Эрмитаже выставлена в Санкт Петербурге.
- Класс!
- Девятнадцатый, мониторной! - внезапно, в рацию женский голос.
- Девятнадцатый на связи! - ответил я.
- Ты, дед, если будешь отвлекать мерчендайзеров от работы, я напишу докладную.
- Принято! - ответил я спокойно, и отошел от Тимофея. В моей душе от этого голоса кошки скребли по болевым точкам нервов, но тренаж прошедшей школы в Ашане на Петровке, помог мне не огрызаться на глупые высказывания, часто звучащие с мониторной и, особенно от Оксаны, позже я познакомился с ней в столовой у кофейного автомата. После этого возникла некоторая симпатия и прессинг меня с ее стороны утих.
В раздевалке, куда я заходил в подмену на десять минут, чтобы присесть на стуле и отдохнуть, увидел нового сотрудника.
- Привет! - поздоровался с ним, - Тебя как зовут?
- Кадик. - Ответил он с легким кавказским акцентом.
- Альбертович. - Представился я. - Ты, грузин?
- Нэт, армянин. - Он внимательно взглянул на меня, затем добавил, - Это тебе так нагло отвечала мониторная?
- Да. Но, я уже привык к этому хамству.
- Что это она возомнила из себя. Разве так можно, это не допустимо.
- А ты где стоишь?
- На первой входной группе. - Он уже выходил из раздевалки, оставляя в мусорном бачке объедки от бутерброда.
Через несколько минут я услышал знакомый голос из мониторной.
- Первый, а, почему ты не смотришь сумки у покупателей? Только что вышла девушка с полной сумкой, что там у нее?
- А, ты кто такая, что указываешь мне, что у кого смотреть? - раздраженно ответил Кадик.
- Тридцатый, ответь мониторной! - угрожающим голосом потребовала Оксана.
- Тридцатый на связи! - раздался голос старшего смены Даниленко.
- Чтоб этого первого я больше не видела! Как принял, тридцатый?
- Принято.
Больше Кадика мы не видели. Его уволили из компании « Витязь Групп Украина» без объяснения причин.
А моя смена закончилась ровно в 23- 00, а еще через десять минут я уже ехал в маршрутке к станции метро « Академгородок» . Поезд метро отходил от станции ровно в 23- 23 и это экономило мне минут десять сна, а если я не успевал на 23- 23, то нет. Доехав до станции « Театральная» в наш сонный салон вагона вломилась толпа из пяти пьяных приезжих рабочих строителей, очевидно, получили зарплату. Они громко смеялись и разговаривали. Двое сели на свободные места, рядом со старушкой, которую грубо оттолкнул один из них. Бабушка, не лестно выражаясь, ушла в конец вагона, где сидел и я. Трое гастарбайтеров уселись напротив двоих своих товарищей, и середина вагона превратилась в кричащий всякий бред и смех. Я только успел услышать:
- Достань сигареты, давай закурим! - говорил командным голосом, сидевший гастарбайтер посередине своих двоих товарищей. Те двое, что были напротив, уже закурили, когда я подошел к этим троим.
- У нас в метро не курят. - Спокойно сказал я им.
- Ты кто такой?! - почти крича, отвечал средний, дымя сигаретой. Он еще что- то хотел сказать, когда я правой ногой, выбил изо рта сигареты у двоих, что сидели за моей спиной. Затем правой рукой ударил в висок среднего и по очереди двоих. Тот, что был справа у заговорившего со мной, не успел подняться со своего места и встретил мой удар в полусогнутом положении, так и рухнул к двери вагона. Я развернулся и вернулся на свое место. Все пятеро сразу притихли, сидели некоторое время тихо. Затем начали указывать на меня пальцем, а третий стал доставать мобильный телефон и погрозил мне кулаком. Я поднялся со своего места, снова подошел к ним, положил их кулаком по вискам, среднему сказал:
- Телефон? - он заискивающе стал подниматься и скулящим голосом заговорил.
- Извини, друг. Мы больше так не будем.
- Я сказал телефон?! - приказал я.
Парень справа стал угрожающе подниматься со своего места. Я быстро ударил его в висок, он медленно осел и упал к двери. Средний, что объяснялся со мной, отдал мобильный телефон мне. Вагон остановился в это время, и я вышел в открытую дверь на станцию « Крещатик» . И дальше перешел на Оболонскую ветку Метрополитена. На Оболони вытащив из телефона батарейку, затем сим- карту, выбросил и телефон, и аксессуары к нему в разных местах, по дороге домой…
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Прошло ровно 24 месяца с моего первого рабочего дня в Ашане Окружная, 4. Планшет синего цвета разодрался по краям еще большими дырами. И мне пришлось его подклеивать самоклеящимися квадратиками, на которых мы ставили печать, писали там число, и на входных группах само клейка с печатью и числом превращалась в стикер для упаковки сумок покупателей, что заходили в торговый зал.
Работа заканчивалась ровно в 23 часа, и я спешил на маршрутку. Но расписание маршруток вдруг изменилось, и чтобы успеть на последнюю из них, мне приходилось каждый раз уходить на 10- ть минут раньше, что вызывало недовольство старшего смены Даниленко Виталия Викторовича.
Утром, я пришел на работу, как обычно к 8 часам утра. Меня встретил Даниленко:
- Вот вам ручка и бланк объяснительной записки. Напишете объяснение, почему вы ушли вчера на десять минут раньше?
- Ничего писать я не буду. Потому, что это глупо, я не успеваю на последнюю маршрутку и не смогу доехать дамой. Вам ясно. Лучше разрешите мне уходить на десять минут раньше, и вопрос отпадет сам по себе.
- Я напишу на вас докладную записку и вручу завтра, когда Мовчун привезет зарплату.
- Хорошо согласился я.
Но, старший смены был неумолим. Я писать объяснение наотрез отказался, тогда он накатал на меня докладную записку на имя нашего директора Мовчуна Николая Ивановича.
10 октября 2013 года, Мовчун Николай Иванович привез зарплату. Зарплата выдавалась на суточном контрольно- пропускном посту в кабинке охранника. Когда дошла до меня очередь, Мовчун спросил:
- Что это за докладная записка, которую на вас написал Даниленко?
- Это то, что я вынужден уходить с поста на десять минут раньше из- за того, что я не успеваю на последнюю маршрутку и могу не попасть домой.
- Скажите Даниленко, пусть отдаст вам эту докладную, а вы принесите мне ее, покажите, тогда получите зарплату.
- Можно идти?
- Идите.
Я опрометью бросился к Даниленко, который уже получил деньги.
- Ну, что сказал Мовчун? - прямо с порога кабинета спросил Виталий Викторович.
- Сказал, чтобы вы отдали мне докладную, а я покажу ему, что там написано.
- Возьмите. - Он сунул мне листок. Я взял и быстро побежал обратно к Мовчуну.
Николай Иванович внимательно прочитал содержание, затем спросил:
- Ну, и, что вы думаете по этому поводу?
- Чтобы этого больше не повторилось, переведите меня в Ашан на Лебедскую. Там метро, прямая ветка на Оболонь и я никогда не буду опаздывать, и уходить с работы вовремя.
В это время в дежурку зашел наш новый начальник охраны. Мовчун сразу же дал ему указание:
- Василий Петрович свяжитесь с Мозговым Виталием Александровичем, спросите, есть ли у него места для перевода Колесникова.
- Да, хорошо. - Сказав это, Василий Петрович вышел и стал набирать на мобильном телефоне Мозгового.
- Колесников, - позвал меня подойти поближе Мовчун, я подошел. Он отсчитал мне положенную сумму зарплаты и выдал. - Да, и вот еще заберите эту докладную. По поводу перевода решайте с Василием Петровичем, он как раз разговаривает с Мозговым.
- Спасибо Николай Иванович.
- Не за что.
Я, окрыленный новым переводом, вышел из сторожки и увидел, что навстречу идет Василий Петрович.
- Ну, я договорился, завтра можете ехать на Лебедскую к Мозговому Виталию Александровичу.
Услыхав такую новость, я стал собирать вещи в своей раздевалке на 10- ти минутной подмене. Неожиданно в раздевалку вошел Даниленко.
- Ну, что сказал Мовчун? Вы показывали ему докладную?
- Спасибо докладной, меня перевели на Лебедскую в Ашан.
- А где докладная?
- Мовчун сказал, чтобы я ее забрал. И я ее забрал с собой, как раз заходил в туалет там порвал и выбросил в мусорную корзину…
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
11 октября 2013 года явился в Ашан на Лебедкой. Мозговой сидел с тремя старшими смены в дежурной комнате и при виде меня сказал: - А вот и охранник в алкогольный отдел.
- Здравствуйте, Виталий Александрович.
- Здравствуйте, у нас работа начинается с девяти до одиннадцати. Так что вы работу знаете, приступайте, вот журнал распишитесь, что получили рацию и, что заступаете на элитку.
Я расписался в графах, где положено, и стал на пост номер четырнадцать.
Мозговой еще выдал мне синий и хорошего качества планшет для записей взятого покупателями элитного алкоголя и банок икры из рыбного отдела, что находился напротив моего поста элитных алкогольных напитков.
Я, обратил внимание, что и в этом Ашане у меня планшет синий, значит, что девушки здесь тоже нет. Икра стояла в холодильниках, и свет резал глаза, да так, что следить за икрой можно было лишь из рыбного отдела, где и стояли эти самые холодильники с икрой. Кроме того, служба безопасности требовала отслеживать покупку икры в баночках с этих холодильников, которые стояли напротив элитного отдела алкогольной продукции, где находился мой пост. В холодильниках горел яркий свет дневных ламп, что резал глаза и мешал качественному наблюдению за манипуляциями покупателей. У меня складывалось такое впечатление, что-кто- то умышленно водрузил туда ярчайшие лампы без защитных щитков, чтобы облегчить ворам, воровать икру, убивая бдительность охраны этой не нужной яркостью ламп дневного света. Элитные напитки были такие же, как и на Петровке и Окружной. Вот некоторые дорогие коньяки, такие как; «HENNESSY XO», «BARON OTARD XO GOLD», «FRAPIN», «MARTELL XO», «REMY MARTIN XO», «COURVOISIER XO», «BRANDY TORRES JAIME». Моя работа начиналась с 9- 00. И, не успев я стать на пост, как пришли два покупателя на элитку. Они были среднего роста, коренастые, кавказской национальности, на них были надеты куртки и вязаные шапки, натянутые чуть ли не на глаза. Не рассматривая напитков, эти покупатели подошли к дорогим коньякам и стали брать в корзинку бутылки без полагающихся к ним коробок, что и вынудило меня подойти.
- Берите коробки. У нас Хеннесси, Торрес и Чивас Ригал идут с коробками.
- Нет, мы без коробок. - Сказал один из них. Второй молча, взял пустые коробки к этим напиткам и положил в корзинку. Эти два парня быстро удалились в направлении алее, где была расположена канцелярия, клеи и хозяйственные принадлежности для строительных работ. Они так быстро ушли, что я даже не успел сообщить их приметы и маршрут передвижения. Мониторная не отреагировала, и я со спокойной душой пропустил информацию об этих двух посетителях элитного отдела. Два парня ушли, как мне показалось в довольном расположении духа, я даже подумал, что у таких парней наверняка водятся приличные деньги на эти дорогущие напитки. Вскоре забыл о них. На следующий день моей работы второго дня узнаю пренеприятнейшую новость:
- У нас чепе! - сообщил представитель службы безопасности Ашана на Либедской.
Это был Чернов Константин Викторович, он сказал мне это при входе на проходной. И добавил: - У вас бейджик есть? Предъявите?! - я не понял, почему у меня спрашивают бедж, как уволенного со службы? Но, ни слова не говоря, предъявил бедж.
- Проходите! - ответил Чернов полный официозного взгляда в своих черных, как смоль, глазах.
В дежурной комнате, где уже был Мозговой, мне было им сказано:
- Вчера произошла крупная кража элитных напитков. Вы, сообщали на мониторную, о том, что взяты дорогие напитки коньяков? - вопрос был задан конкретный и требовал незамедлительного ответа. Что сказать на это? Мысли буравили мой мозг, как сверла сверхтвердую поверхность металла. И я ответил:
- Нет, не сообщал. - Мозговой внимательно посмотрел на меня, своими карими, добрыми глазами и вышел из кабинета охраны. В комнате остался старший смены Григорий Казьмин.
- На, вот бланк, пиши объяснение! - сказал он, достав из прозрачного полиэтиленового файла бланк.
- Нет! Я ничего писать не буду! - категорически ответил я.
- Ну, ладно, уже времени совсем нет, иди на косметику, там пост до десяти вечера. Потом сообщишь, что работа окончена и сдаешь рацию и идешь домой.
Я настороженно воспринял эту информацию. Я все это время в Ашане Петровка и в Ашане Окружная работал в алкогольном отделе элитки, и для меня это предложение было неожиданностью.
Я ушел на косметику. При подходе к этому отделу, в нос ударил запах неприятного смрада косметики, словно из военных запасников отравляющих веществ, была произведена переработка в ароматические вещества духов и выставлена для продаж. К 10- ти часам появилась в элитном отделе косметики очень красивая продавщица. Я смотрел на нее и предполагал, что не может быть, чтобы с такой внешностью девушка не подрабатывала где- то на сайтах, которые хорошо платят за показы прекрасно сложенного тела, так гармонично вписывающегося в потребности соответствующих сайтов интернета, которые платят за эти показы хорошие деньги. И не ошибся. Как- то к отделу косметики пришел сотрудник службы безопасности.
- Это тебе, Катя Кловер. - Он дал девушке искусственный цветок, точь в точь, такой как изображен у нее в татуировке на правой ноге возле самой щиколотке. Я услышал, как зовут девушку и решил проверить, а, правда, что Катю Кловер так зовут.
- Как вас зовут? - спросил я ее.
- Таня. - Ответила она.
- А, почему, Олег, начальник службы Эс Бэ Ашана, назвал вас Катя?
- Да это он ошибся. - Девушка покраснела, зарделась, и продолжила оправдываться, - Это перепутал он с двойником. В « Плейбое» постоянно снимается Катя Кловер, очень похожая внешне на меня. И это меня очень достало. Я не могу спокойно выйти на улицу, так пристают ко мне продвинутые парни у которых есть интернет.
- Но это, наверное, помогло вам найти хорошую работу в фирме торгующей косметикой в Ашане на Лебедкой, не так ли?
- Да, это верно. Я даже не ожидала, почему меня студентку так быстро оформили на работу сюда в Ашан.
- Желаю Вам приятной смены, Таня. - Сказав эти слова, я отошел подальше, опасаясь за штраф, который может приписать мне служба безопасности за то, что я разговариваю с продавцами. И уже к концу смены Тани я подошел к ней и спросил:
- А, где можно посмотреть на эту Кловер?
- Да зайдите на сайт двадцать четыре в Рунете, там вы ее увидите.
Я подумал, что никогда не заходил на эти сомнительные сайты. Мне было бы стыдно смотреть на это, поэтому я решил не интересоваться больше этой девушкой. А она, чем дольше я работал, тем больше обращала на меня внимание. Приветливо улыбалась и постоянно пыталась разговаривать со мной. Мне Таня была неинтересна, я искал Принцессу. Но и тут ее нигде не было…
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
После случая кражи, отношения с начальством в лице Мозгового Виталия Александровича осложнились. Мне стали давать больше выходных дней, что не давало возможности достойного заработка. А когда я спросил, почему так мало рабочих дней, Мозговой отвечал, что штат переполнен. На алкогольном посту элитки работал Олег Проскуров, бывший эмигрант, вернувшийся из Нью- Йорка. Он прекрасно говорил на английском языке и свободно общался с иностранными покупателями. В общем меня ставили только на выходные Олега. И вот однажды, когда я работал в алкогольном отделе элитки, и старательно записывал количество взятых покупателями банок икры из рыбного отдела, что был напротив, глаза беспощадно резал свет из икорного холодильника, мешая вести наблюдение за товаром и за покупателями. Я не долго думая, выключил свет в холодильнике. Через некоторое время увидел, что свет снова включен. Я выключил его еще раз. И перешел из элитки в рыбный отдел для ведения записей, так как на холодильнике удобно писать в планшете, облокачиваясь, как на стол. Вдруг вижу, строевым шагом идут трое, посередине сотрудник службы безопасности Ашана, справа старший смены Григорий Казьмин, а слева второй старший смены Алексей Ковтун. Приблизившись ко мне, Василий Диденко, эсбэшник, задал вопрос:
- Кто вам разрешил выключать свет в холодильнике?
- Режет глаза, мешает вести наблюдение. И по технике безопасности, где я расписывался, что прослушал курс, все, что мешает вести наблюдение…
- По какой еще технике безопасности? - перебил меня Диденко, - Напишите объяснение на имя службы безопасности. Вы поняли?! И больше так не делайте.
Старшие смены, молча, удалились вместе с эсбэшником, не проронив ни слова.
Мои дивиденды упали до минимума, и работа стала осложняться. Меня ставили на малоответственные посты, такие как, примерочная, косметика, кулинария и так далее. Там я проработал до сентября месяца 2014 года. Однажды первого сентября я прибыл на работу. Мозговой, не глядя в мою сторону, сказал:
- Мовчун сказал, чтобы вы ехали в офис.
- Да, уже еду. - Я знал, что значит ехать в офис, ничем другим, как увольнением это не назовешь. Я решил позвонить жене, сообщить, что еду домой с одеждой, которую хранил в шкафчике раздевалки. Лиличка встретила меня с пониманием:
- Что, выперли- таки с работы? - сказала она, не успев мои ноги переступить порог квартиры. Я объяснил ей ситуацию и принялся переодеваться для поездки в офис. Туда я прибыл к десяти часам. В районе Индустриального Моста находился офис. Мовчун вышел мне навстречу, протянул руку для приветствия, и мы обменялись рукопожатием.
- Я уезжаю, ждите! - коротко бросил он мне. Я зашел в комнату для гостей и устроился на стуле. Мовчуна долго не было. К двум часам дня в комнате для гостей показался президент охранной компании Онищенко Александр Васильевич.
- О, Валентин Альбертович, вы, как здесь оказались? Зайдите ко мне.
Я вскочил со своего стула и последовал за Онищенком. В кабинетной уютной тишине, где не резал глаза свет дневных ламп из холодильников рыбного отдела, где не звучали унизительные команды мониторной, каждый раз доказывая нам охранникам, кто здесь хозяин, добрые глаза Александра Васильевича светились искорками радостного приятельского расположения ко мне.
- И зачем же вы выключили свет в Ашане? - усевшись в свое удобное кресло, за письменный стол из красного дерева с приветливой улыбкой спросил президент.
- Во всем Ашане я не выключал, а только в холодильнике, тот свет, что мешал вести наблюдение за преступным элементом.
- Вы хоть знаете, почему Мовчун пригласил вас?
- Нет. - Коротко ответил я.
- Вот ведомость, я выплачу вам зарплату. - Он отсчитал мне заработок за месяц и вручил после моей росписи в ведомости. Получив деньги, я спросил:
- Мне стало известно, что Витязь Групп внедряется в Ашан Петровка, что после нового года будет там, вы меня примете туда на работу?
- Когда мы будем там, мы вас возьмем, это я вам обещаю. - Дал свое согласие Александр Васильевич.
- Спасибо Вам.
- Надеюсь, там вы не будете выключать свет в Ашане Петровка? - улыбаясь, спросил он.
- Уж не сомневайтесь, не буду. - Ответил я с улыбкой на устах.
- Да, и дождитесь Мовчуна.
- Хорошо.
Я снова уселся на стул в комнате для гостей, стал ждать Николая Ивановича.
Мовчун появился ровно в четыре часа дня. Увидев меня, сказал:
- Зайдете через десять минут.
- Хорошо. - Ответил я, достав свой мобильный телефон, стал сверять время.
Через десять минут вошел в кабинет Мовчуна. Он внимательно смотрел в ноутбук, не обращая никакого внимания на меня. Я, молча, сидел, ожидая внимания с его стороны. На нем была тёмно- синяя вышиванка с короткими рукавами в красных узорах вышивки. Его волосатые руки нервно суетились, отыскивая нужные буквы на клавиатуре компьютера, взгляд сосредоточен и сконцентрирован на экран. Руки вдруг неожиданно замерли, и взгляд переместился в мою сторону. Тяжелый, неприветливый взгляд, ожидал моей ответной реакции на слова:
- Вы хоть знаете, почему вы здесь?
- Нет. - Коротко ответил я.
- Зачем вы выключили свет в Ашане?
- Ну, положим не в Ашане, а одну лампу в холодильнике, где икра, так как он мешал наблюдению за преступным элементом.
- Вы получили уже расчет?
- Да, выдал Алесандр Васильевич.
- Идите в отдел кадров, там заберете документы.
- Хорошо. Еще Онищенко обещал меня взять обратно, когда Витязь Груп войдет в Ашан Петровка.
- Вы там недалеко живете?
- Совсем рядом, пешком можно ходить.
- Ну, хорошо. Когда это еще будет. - Мечтательно сказал Мовчун.
Я вышел в отдел кадров, выполнять формальности. Домой приехал к шести часам вечера…
- Ну, что выперли окончательно с работы? - с горьким сожалением в голосе спросила меня Лиля, не успев я переступить порог.
- Да, и, похоже, пока не внедрят Витязь Групп в Ашан Петровка. Онищенко обещал, что меня возьмут туда. - Сделал я робкую попытку парировать натиск жены.
- И, когда это будет? - не отступала она.
- Сразу после нового года.
- Слава богу, что у тебя есть твоя любимая дочь. - Сказала жена, и добавила, - Иди на кухню съежь чего ни будь. - Уже мирным голосом она пригласила меня пройти к столу.
Воистину, путь женщины к мужчине лежит через желудок. У меня мгновенно отлегло от сердца, и я со спокойной душой принялся снимать одежду, мыть руки и, уже мы сидели с женой за кухонным столом и ели еще не успевший остыть борщ…
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
В конце 2014 года 29 декабря, дочь дала часть зарплаты на приобретения продуктов. Скупившись на базаре и в супермаркете Сельпо, я заметил, что продавцы новогодних елок сворачивают свои продажи и распродают елки. Я приметил очень красивую и пропорциональную сосенку, схватил ее:
- Сколько стоит? - задал вопрос подошедшему торговцу.
- А, сколько дадите? - вопросом на вопрос ответил продавец.
Я, недолго думая, ответил:
- Десять! Десять гривен, дам.
- Забирайте! - неожиданно согласился торговец.
Я поспешно сунул ему десятку, взял сосенку и поспешил удалится домой, боясь, что торговец окликнет и скажет, что маловато заплатил. Но никто за мной не погнался, не окликнул, не стал преследовать. С полными кульками продуктов и с сосенкой я вломился в нашу дверь, насилу выбравшись из лифта. Такой « елочки» у нес еще не было. Лиличка сразу оценила стройность деревца, высказала сожаление, что такую красоту пришлось срубать. Но, мне ничего не оставалось делать, как установить на треногу деревце и водрузить ее на письменный стол. Затем мы с женой украсили ее гирляндой и игрушками, подставив под « елку» дедушку Мороза.
Дочь пришла в восторг от такого зрелища деревца. Комната наполнилась ароматами лесной фауны. Свежесть запахов ельника приятно вдыхать и чувствовать ожидание каких- то таинственных чудес, что должны произойти в новом 2015 году.
Год 2015 был удачным. В июне 2015 года дочь вышла замуж. Я написал три книги из серии « ПОРТАЛ» . Но « Витязь Групп» так и не занял гипермаркет Ашан Петровка. И я остался без работы. За весь прошедший год 2015, просидел в интернете, пытаясь добиться заработка, и постоянно натыкался на мошеннические сайты, обещающие несбыточные заработки. Разочаровавшись в бредоностных идеях заработка в интернете, потеряв надежду на все и на вся, принялся за творчество. Пытаясь протолкнуть хоть что- то из написанных мною книг. И вот сайт amazon.com, предлагает выставлять мои произведения. Я, недолго думая стал публиковать их все там, правда, на английском языке. Кое- что сразу стали покупать. Но очень мало. Для вывода средств с amazon.com надо набрать $100, а у меня за год набежало всего $30. И здесь меня постигла неудача по заработку. Стало возникать раздражение по всем объявлениям, что пестрят на стенах рекламных сайтов обещающие баснословные заработки. Эти неудачи заставили меня окунуться с головой в мои творческие начинания, и я принялся писать. Так появилась серия из трех книг « ПОРТАЛ» . За работой над книгами я не заметил, как промелькнул 2015 год, и я очутился в феврале 2016 года. 2 февраля, дочь принесла нам деньги, которые она исправно давала нам для поддержания нашего бюджета.
- Давай поедем в Ашан. - Предложила Лиля.
И мы собрались и уже к 12- ти часам были в гипермаркете на Петровке. Я мгновенно увидел охрану « Витязь Групп» . После оплаты покупок, зашел в офис Витязь Групп в Ашане и наткнулся на Мозгового Виталия Александровича.
- О! Привет! - обрадовавшись, что застал его, подал и пожал ему руку.
- Ты на работу? - спросил он без обиняков.
- Да! - ответил я в унисон вопросу. - Только я не оформлен.
- Завтра можешь выйти? - спросил Мозговой, уставившись на меня своим вопросительным взглядом.
- Уже скоро четыре часа, как я смогу успеть оформиться? В офисе уже никого не будет?
- Я перезвоню, тебя будут ждать там. Езжай, оформляйся и к шести тридцати сюда.
- Я поехал в офис. - Мгновенно среагировав на ситуацию, я рванулся к жене, дожидавшуюся возле двери конторы.
- Лиля меня приняли, завтра на работу. Сейчас едем домой, я возьму кое, какие документы и в офис на оформление…
На следующий день я уже был в Ашане Петровка. Меня поставили на мой пост « Элитки» , алкогольных напитков. И я попал, как к себе домой на знакомую мне до боли продукцию дорогих коньяков и виски. Отдел отличался приятным освещением, не резавшим глаза и прекрасной вентиляцией, что позволяло шестнадцать с половиной часов работать в спокойной обстановке. Но вот ноги ещё не привыкли к столь утомительному стоянию и к концу смены подошвы ступней стали ощущать раскаленную поверхность цементного пола, что обжигал кожу подошв. Я знал, что это временное явление, и что это пройдет, но, как это было мучительно и неприятно…
На следующий день, ко мне подошел незнакомый мужчина в штатском, протянул руку и сказал:
- Киркин Сергей Александрович, начальник охраны « Витязь Групп Украина» здесь в Ашане Петровка.
- Альбертович! - сказал я, - Меня все так называют.
- Очень приятно! - меня поразила спокойная вежливость этого человека, а его внимательные глаза светились доброжелательной улыбкой. - Ну, как осваиваетесь?
- Ну, в принципе работа мне знакома, только надо освоиться еще с месторасположением продукции на полках и все.
- А, как общее самочувствие?
- Да, нормальна, привыкну, все будет хорошо. Правда шатает, как на корабле, после работы, как на палубе эсминца.
- Вы служили на флоте? - он не дал мне сказать, что я служил в авиации, и сам продолжил, - Я служил три года на корабле, знаю, что такое качка после того, как сойдешь на сушу. Идешь, а тебя продолжает качать.
- Да, - согласился я. После этого разговора мы расположились друг другу, и он часто стал заходить в отдел, интересоваться моим освоением предмета, а также стал приводить стажёров на проверку их пригодности работы в охране.
Постепенно ноги привыкли, и я уже на второй неделе уверенно себя чувствовал на ногах. Мой день рождения 13 февраля я работал. На построении Сергей Александрович объявил, что у Колесникова сегодня день рождения и попросил, чтобы я вышел из строя, показался охранникам, что я и сделал. И так день рождения я был на работе. Через выходные дни, а их у меня было два, 28 февраля я вышел на работу и сразу с утра, Киркин привел мне полного с небольшой бородой стажёра.
- Постажируйте Сергея Петровича, он внимательно будет слушать Вас. Расскажите ему, как надо вести записи и учет элитки, ну и какие тревожные сигналы тут у нас и как на них реагировать?
- Конечно, Сергей Александрович, в течение получаса я все покажу и расскажу. Потом куда его направить?
- Пусть идет сюда к нам в комнату.
Сказав эти слова, Киркин удалился, а я, достав из полки, где стояли напитки плотную бумагу из ящиков, на которой было удобно отмечать бланки, что дал мне старший смены, и принялся рассказывать хитрости нашей работы. После стажировки, Сергей Петрович, сказал мне:
- Вы, что на этих картонных огрызках пишите? У меня есть дома кожаный фирменный планшет, на котором удобно писать, принесу завтра. И еще спасибо вам, Альбертович, вы хорошо рассказываете, так доходчиво и понятно.
- Спасибо! - сказал я, ему пожимая его руку. Он ушел в кабинет начальника охраны.
На следующий день Сергей Петрович, зашел по пути на пост « Примерочная» и протянул мне черный кожаный планшет.
- Возьмите, так будет комфортнее нам работать.
- Спасибо, вам Сергей. Я думаю, что мы сработаемся.
- Не сомневаюсь. - Ответил он и ушел на свой пост № 18.
Я не придал значения этому офисному аксессуару, потому, что забыл за время моей безработицы его значения, особенно то, что этот планшет черного цвета и, хоть и обтянут искусственной кожей, но смотрелся прекрасно, добавляя престижа элитному отделу алкоголя. День был, как обычно, тянулся медленно и нудно. Мерчей не было видно, так как у них в конце месяца, особенно в конце квартала, что приходится на конец февраля, у фирм поставщиков алкогольной продукции производственные совещания подведения итогов квартала, где мерчендайзеров должны быть. Это был день без мерчей. В 22- 00 трое подвыпивших парней, вошли в отдел, причём один сидел в тележке и, как Чапаев, в известном всем фильме « Чапаев» , рукой указывал на полки с водкой и громко комментировал, что и какая водка из себя представляет. Я вышел им навстречу.
- Так, быстро вылезь из телеги! - приказал я, держа тележку, не давая ее толкать дюжему парню, который тут же начал мне втолковывать, что я не имею права вынимать их товарища из тележки.
- Здесь нормальные люди возят продукты питания. Если вы этого не понимаете, то мы отберем тележку и каждому из вас выдадим корзинки. Вам ясно?! - ответил им.
- Вы не имеете права так с нами разговаривать.
В это время тот, что был в тележке молча, вылез из нее и стал уговаривать своего товарища не вступать со мной в переговоры.
- Ты, что школьный учитель, что привел своих подопечных на экскурсию в Ашан?
- Я буду жаловаться на вас. Вы ведете себя неправильно и не умеете разговаривать с нормальными людьми.
- Иди на пункт обслуживания клиентов, там у нас администрация и юристы, задавай вопросы там. А здесь я решаю с кем и по какому поводу мне разговаривать и как. Тебе понятно?! - сказав это, я повернулся спиной к хамившему мне посетителю и услышал в след:
- Попался бы ты мне на улице, я бы тебе сказал.
Я развернулся и подошел к этому подвыпившему парню. И вдруг узнал его и этих троих парней, что два года тому назад избил в метро.
- Ну, вот что, я заканчиваю смену в 23- 00. По дороге в метро есть длинный переход, там недавно охранника убили, что в ночь охранял бутики. Так вот после моей смены подождите меня там, и, обещаю, продолжим разговор там. Можете привести с собой еще двоих. И возьмите водки, чтобы синяки дезинфицировать.
- Мы тебя и втроем подождем. - Ответил парень и побежал догонять своих товарищей. Я забыл об этом инциденте, когда закончилась смена, и я устало уже плелся домой, когда в переходе увидел троих парней. У них были металлические прутья из строительной армированной стали, явно они дожидались меня. Я подошел поближе. Увидев меня, они стали медленно подходить. Я поставил под закрытый бутик свой кулек с пустыми судками, медленно расстегнул куртку. Затем схватившись за полы расстёгнутой куртки, раздвинул их широко, и ринулся на парней с криком:
- Что, суки, хотите узнать настоящий треск сломанных костей?! Я вам сейчас устрою! - я, конечно, не ожидал ответной реакции, что последовала за моими словами, парни бросили свои прутья и пустились наутек. Даже немного обидно стало, что не успел хоть одному из них по- отцовски дать хорошо по заднице, тем же прутом из арматурной стали, что принесли они с собой…
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
1 марта 2016 года, наступило. Я стоял с кожаным черным планшетом в руках, было очень комфортно писать перечень элитных дорогих напитков виски и коньяков, и работа шла своим чередом, как вдруг я увидел Тимофея. Он, завидев меня, поспешил подойти поближе: - О! Альбертович, здравствуйте! Как давно мы не виделись? - протягивая мне руку для дружественного пожатия.
- Ты, как здесь оказался? - не выдержав интриги, спросил я. - На постоянной основе или как?
- С Окружной перевели сюда в центральный Ашан.
- Ну, ты и подкачался. Поздоровел, скоро меня догонишь? - смеясь, сказал я.
Тимофей с хитрецой улыбнулся, осматривая мое телосложение, и заметил:
- Ну, таким я был где- то в десятом классе. Может в девятом.
Мы дружно засмеялись.
Вскоре к нам присоединился и Алесей. Он поздоровался со мной не так дружески немного сдержанней, он не качался, но держался более деловито, не расставаясь с записной книжечкой и ручкой, все так же, как и в Ашане Окружная, аккуратно фиксировал продажи своих поставщиков. И Виталий, и Юра Длинный, и Юра Вялый, все парни были здесь, и все, как один сходились с мыслью, что и менеджер, девушка, недолюбливала там их, и эксперты, особенно Саша Конь.
- Я бы ему с удовольствием выписал бы « кроля» . - Так Тимофей называл удар ребром своей железной руки в шейные позвонки врага, от которого, ну от « кроля» , противник терял сознание, одним словом вырубался.
Конь доставал Тимофея разными придирками, однажды дело дошло до изъятия у Тимофея бейджика и временного отстранения его от работ в отделе, на неделю. Так, что у каждого из мерчендайзеров собранных здесь в Центральном Ашане были приписанные Ашаном Окружная 4 свои счеты. С другой стороны, не было бы собрано такого дружного коллектива мерчей, какой подобрался здесь благодаря естественному отбору по принципу выживания в дикой природе Ашановских джунглей. И эта дружба взаимовыручки помогала бороться с недоброжелателями, стремившимися разрушить хрупкие ростки спайки, сумевшие сколотить дружбу. Так менеджер алкогольного отдела Поляков Сергей, что- то часто наскакивал на нашего Тимофея, который всегда был душой коллектива и, с ним время летело и, работа кипела. А без Тимофея ничего ни у кого не клеилось. Этого никак не мог понять менеджер. Он цеплялся к Тимофею, требовал неукоснительного выполнения порой абсурдных распоряжений, относительно Пирожкова. И часто можно было видеть, как Пирожков Тимофей машет тряпкой, макая ее в пластмассовое ведро с водой для мытья полок, то полок на воде, то на вине, то на водке, то тут в элитном отделе алкоголя.
Итак, я стоял возле паллета Тэ же, так называют французы выставленную продукцию в начале пролета с полками, с черным планшетом в руке, совершенно забыв знаковое знамение цветовой черной гаммы на коже планшета. Отсюда с этого места хорошо просматривались полки с дорогими экземплярами элитных напитков и покупатели, что брали тот или иной товар с полок.
Тимофей за моей спиной затаривал Тэ же, когда неожиданно к нему подошла стайка девушек, чёрненькая с тремя красными тюльпанами в руке.
- Тимоша, ты не видел Анжелы? - спросила девушка с тюльпанами, назвав знакомое мне имя. Я стал вспоминать, откуда мне известно это имя.
- Она сегодня выходная, мне Юля сказала. И еще добавила, что к девяти придет сюда.
- Хорошо мы подождем ее в Ашане, уже почти девять. - Сказала девушка с тюльпанами.
- Оля, а что ей передать?
- Мы пойдем вазу выберем для цветов и купим, и подарим вместе с вазой. - И девушки убежали.
- Вот та, беленькая, это Юля, мы с ней уже год, как живем вместе. Она подруга Анжелики Королевы Ангелов.
- Это ты говоришь про именинницу Анжелу? - я не успел договорить. Меня вдруг резануло током. Прошел заряд высоковольтного удара по всему телу, когда я увидел ее.
Это была точная копия моей матери, так же стремительно и быстро двигалась своей энергичной походкой к нам. У меня перехватило дыхание. Усилием воли я справился с волнением и уже спокойнее стал рассматривать такое родное и знакомое с детства лицо матери, воплощенное в этой красивой девушке. Ее ангельские глаза светились небесным сиянием, полные любви к окружающим ее людям. Красивый росчерк бровей чувственными дугами огибал глаза, ресницы, большие и мягкие, как пух, обмахивали эти удивительной белизны, лилия глаз, сияющие счастьем и весельем. Она, как ангел в плоти спустилась с небес сюда к нам, озаряя сиянием весь этот Ашан Петровка.
- Где мои девушки? - спросила она. Нежными серебристыми чистыми нотками тембра. Как колокольчик, звучит переливами, звучал ее голос, отдаваясь во мне множеством оттенков мелодий, казалось, что все вокруг вдруг стало вибрировать от ее певучего голоса и полки, и стены, и потолок.
- Оля сказала, что они пойдут выбирать вазу для цветов. - Пробасил Тимофей. Это меня немного привело в чувство, и я отважился приблизиться и спросить:
- У вас сегодня День Ангела?
- Да. - Ответила она, и ее прекрасные глаза обожгли меня сиянием улыбки внеземного счастья.
- Позвольте, угадаю. Вам двадцать шесть сегодня исполняется?
- Двадцать семь. - Снова нежная улыбка пронизала меня, как стрелой, ранив в самое сердце. У меня перехватило дыхание. Я опустил глаза. На выручку поспешил Тимофей
- Иди в посудный отдел вся компания там, я к вам часика в четыре присоединюсь.
- Да, мы будем тебя ждать. - Сказала Анжела, уже не обращая никакого внимания на меня. Ее быстрые шаги отдалялись в сторону посудного отдела, что находился в другом конце огромного гипермаркета…
- Пирожков, скажи, а как ты познакомился с Юлей?
- Списался в контактах. Потом встретились на Почтовой площади. Так и завязалась дружба. Но, блин, достает, же ревностью.
- Скажи, а как найти в контактах Анжелу?
- Ищите Анжела Владимировна. Ну, день рождения вы знаете…
Я просидел дома после работы до часу ночи. Анжелу не смог найти. Утром, спросил у Тимофея:
- Просидел допоздна и не нашел. Может что- то не так?
- Надо искать Анжелина Владимировна.
- Что ты мне не подсказал правильно?
- Это мне Юля подсказала, как искать.
И вот набрав правильно, нашел Анжелину Владимировну. В контактах ее аватарка,
где фоном служит пруд, или речка, точно определить невозможно, и на возвышении виднеется церковь с зелеными куполами и золотыми крестами на куполах. На фотографии Анжела в зеленом платье стоит на мостике и улыбается своей очаровательной улыбкой. Я стал смотреть на нее, долго, любуясь этой улыбкой, чувствуя близость ее энергий и ощущая присутствие ее самой, как бы рядом со мной. Затем отправил ей предложение дружбы. Взгляд скользнул на компьютерные часы. Уже был час ночи. Снова не высплюсь. Я выключил компьютер и лег спать…
3 марта Анжела была выходная, и я ее не видел. Мой рабочий день, согласно действующего графика работ охраны, был четвертым. Завтра и послезавтра у меня выходные дни. И я стал с нетерпением дожидаться конца смены, чтобы поскорее попасть домой и сесть за компьютер. Мне натерпелось увидеть, что ответвила Анжела, приняла мое предложение дружбы или нет? Когда нетерпение посещает меня во время работы, то время замедляет свой ход, и минуты превращаются в часы, секунды в минуты, а все оставшееся время в вечность. Тем не менее, все имеет свое начало и конец, так и рабочее время, когда ни будь да кончается.
И вот я уже спешу домой. На мне черная куртка, прикрывающая форму охранника. Пронизывающий холодный мартовский ветер задувал даже под плотную непромокаемую ткань куртки. Но мне не было холодно, я шел быстрым шагом и уже мчался на метро к станции «Оболонь»…
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
После водных процедур и позднего ужина я уже сидел за компьютером и с нетерпением дожидался открытие сайта где на моей странице я увидел, что Анжела приняла мое предложение дружбы, со словами:
«О! Какие люди!» - и мы стали с ней уже друзьями.
Но, я любил ее с тех пор, как увидел в модуле пришельцев. Любил на протяжении всего того времени пока не встретил вот так наяву, как бы и в далеком будущем и в теперешнем настоящем времени. Но, как мне сказать об этом ей, моей этой Любви, что тянется века. И как это прекрасно, что мы каждый раз узнаем, друг друга, как в первый раз и, что мы никогда не встречались ранее, хоть это и не так. Свежесть чувств переполняла меня пьянящим ощущением близости любимого человека, который даже не подозревает, что мы веками с ней живем друг с другом и эта связь тянется миллионы лет в будущее и на тысячи лет в прошлое. Узнай она все это, наверняка посчитает меня безумцем, или, чего хуже маньяком, преследующим ее. Я не в силах сдерживать своих эмоций, зная то, что она меня отвергнет из-за большой разницы в возрасте, написал ей в сообщении контакта:
«Как жаль, что встретил тебя так поздно! То я предлагаю тебе, давай дружить».
И Анжела тут же ответила: «Да, мы друзья!»
«Тогда, доброй ночи!» - ответил я.
«И вам». - Был ее ответ. Утром, когда я заступил на смену и стали приходить мерчендайзеры, Тимофей, поздоровавшись со мной, вдруг запел строчки из известной песни: «Поздно мы с тобою встретились…».
Я мгновенно понял причины ревности его Юли. Значит, у Анжелы нет секретов от Тимофея, похоже, что они любовники. Мне оставалось только пожалеть терзания его Юли, жалобы, которые я слышал от Тимофея, подтверждали эту связь, которую умело, скрывала Анжела, и так бездарно выбалтывал Тимофей, маскируя под якобы незначащие фразы и высказывания. Конечно такая красивая девушка, как Анжела, давала прекрасный стимул для хорошего настроения Тимофею и зажигала его интригой таинственности в их отношениях. Но каково было Юле, которая, похоже, поуши была влюблена в Тимофея. Я мог только посочувствовать ей искренне и от всего сердца. Мне, честно сказать, было наплевать на то, что там, у Анжелы с Тимофеем, так как я любил ее. Я любил бы ее, будь она даже проституткой в борделе или замужем с тремя детьми. Потому, что я люблю ее, и этим все сказано. А когда любишь человека, то даже трещинки на губах у нее любимы будут мне, и все недостатки, что имеются в этой девушке, я тоже буду любить и уже люблю. Это похоже на вкус спелых вишен, когда ты натыкаешься на косточки внутри, на косточки недостатков, что происходит потом, просто выплевываешь косточки, остается вкусная вишневая мякоть. Но разве можно сравнить Любовь, с чем- то, с ягодами или фруктами, нет. Любовь можно сравнить только с Любовью. Потому что Любовь бывает разная и судить о Любви может только человек, который любит или, который когда- то был влюблен, так-то друзья. Моя Любовь к этой девушке стала, приобретать невероятное стремление сблизится с ней, сблизится, во чтобы- то ни стало. И я решил пойти путем сближения через мое творчество. Ее рабочее место расположено возле элитного отдела, так близко, что мне было удобно наблюдать за ней, и я часто ее видел за работой. Однажды я подошел к ней и сказал, что я хочу, ближе познакомится и для этого дал ей ссылку на сайт Литсовета, где были выставлены мои работы. Я рассчитывал, что будут темы для разговоров о том, что там написано и это даст повод для обсуждений и таким образом позволит мне сблизиться с этой девушкой и рассказать впоследствии, кто она такая и откуда я уже так давно знаю ее. Я решил, что лучше будет на прямую, спросить ее о том, заходила она на сайт Литсовета или нет и затем обсудить эту информацию с ней при встрече. Но, как будут развиваться наши отношения, будет, конечно, зависеть только от нее самой. Спустя некоторое время, через- дня три я снова подошел к ней и спросил:
- Ну, как, заходила на Литсовет?
Она сделала неопределенное выражение на лице, с улыбкой сказала, что у нее времени совсем нет, что все расписано до секунды и, что даже с двоюродным братом она не может встретиться, выпить с ним, из- за нехватки времени. Я не стал больше подходить к ней. Но через недели две она сама подошла ко мне и сказала, что всю ночь читала мои произведения и что хотела бы поговорить со мной. Я был вне себя от этого, но сдерживая свои эмоции, поблагодарил ее за это и высказал, желание встретится, чтобы продолжить знакомство. Анжела согласилась. И мы стали дожидаться удобного времени, чтобы найти возможность для встречи, чтобы поговорить на тему творчества. Но проходили рабочие дни, чередуясь с моими выходными, а девушка не давала знаков заинтересованности встречи со мной. Я снова подошел к ней и неожиданно получил ответ:
- Мне это не интересно! - как камень свалился с высотной стройки на голову, был ответ Анжелы. - Как вы думаете, сказала она, если бы мне это было интересным, неужели я сама бы не подошла к вам?
- Да, конечно. - Коротко ответил я ей. И в растерянности удалился на свое рабочее место. Мне долго пришлось переваривать ее ответ. Я никак не мог понять, почему она так категорически отвергает свою жизнь и все, что с этим будет связано в этом и будущем времени. Я стал анализировать ее занятость и то, что у нее все расписано буквально по минутам. Надо было выяснить, что это «все»? Так как я полагал, что эта занятость и является препятствием для встречи, и, что эта ее занятость и является ее основным увлечением, что заменяет познание ее собственного предназначения в этой и в последующих жизнях, которые ожидают ее в будущих воплощениях. Чтобы получить доступ к этому избытку жизней, включая миллионы лет по Символу Вечности, необходима была встреча с ней и моя информация об этом именно для нее Анжелы. Если этого не сделать будет замещение близкой по духу девушкой, что крайне нежелательно, так как ею же, самой Принцессой, подготовлена почва для последующего хода событий в ее же жизни и вхождение Анжелы, как уже Принцессы в Символ Вечности, чтобы начать новые или, другими словами, хорошо забытые старые воплощения. Итак, моя миссия заключается в том, чтобы Анжела согласилась на встречу тет, а тет. А вот как это сделать, и была моя задача номер один?
И я стал торопить события, так как для меня в этом не было ничего такого, что могло помешать назначить деловое свидание девушке. Я написал ей в контактах предложение о встрече.
«Нет, у нас другие возрастные категории». - Был ее ответ.
«Ну, что тут такого, моей дочке двадцать девять лет и, когда мы встречаемся там, где- то, ну, как папа, или дед с внучкой, ни у кого никаких подозрений не вызывает». - Отвечал я.
Но, девушка была категорично настроена, и дальнейшие уговоры были напрасны, вплоть до занесения меня в черный список контактов. Это прекратило всякие отношения по переписке, и на прямой контакт, на работе наложило вето не приемлемых контактов. Хоть я несколько раз пытался подойти к ней с просьбой восстановления переписки на сайте. А также и через ее близких друзей Юли и Тимофея. Ио и эти усилия были напрасны. Что же мне оставалось делать, как донести до Анжелы ее истинное предназначение, раскрыть ей ее настоящее кармическое имя Принцесса, под которым ее знает Символ Вечности. Это важно в значительной степени для будущего этой девушки. Но в ее отношениях с окружающей действительностью толстым слоем лежал шлак образа ее жизни. Что конкретно проявилось в нашем последнем разговоре:
- Мне это не интересно. Неужели вы думаете, что, если бы мне это было интересно, не восстановила бы я контакт? - повторила она уже ранее сказанные слова.
- Да, конечно. - Согласился с ее мнением и отошел к себе на рабочее место с мыслью о том, что я в корне неправильно повел себя с ней. Как исправить это негативное восприятие с ее стороны, мне было неизвестно, и я решил пока оставить девушку в покое. А причиной ее такого отношения была ее занятость в сетях интернета, на что я не раз натыкался и в конце то концов понял, что на контакт со мной она никогда не пойдет… Я стал вспоминать давно забытые картины моего будущего показанные мне в далеком детстве самой Принцессой. Она сказала тогда мне, что я буду влюблен в Анжелу и, что она отвергнет меня из- за большие разницы моего и ее возраста. Я, десятилетний мальчишка, не понимал еще, что такое «влюблен». Для меня слово Любовь еще не значило в моей жизни ничего, кроме неприемлемого взгляда на ту девушку, что смотрела на меня с экрана в модуле пришельцев. И я не мог себе представить, как можно влюбиться в эту взрослую тетку с такими огромными, как у нашей коровы Зорьки, глазами, и так похожей на мою мать. Вначале я подумал, что это была моя мама, но потом увидел, что девушка была значительно моложе моей матери, и, было в ней, что- то родное и близкое мне. И только это чувство родства привлекло мое внимание к ней тогда на подсознательном генетическом уровне. Я еще не понимал, что так притягивает меня к этой девушке, какая- то внутренняя сила неведомая мне. И вдруг вспоминаются слова самой Принцессы:
«Если хочешь нашей помощи, мы всегда будем рядом. Тебе все будет удаваться в жизни. Но помни, что с трудом и препятствиями. Ты ей очень будешь нравиться. И она влюбиться в тебя и одновременно будет бояться этого чувства, бояться потерять тебя. А чтобы не было больно, от Любви к тебе, она будет пытаться прогонять тебя всякий раз от себя, когда ты будешь пытаться оказывать знаки внимания к ней. Каждый раз прогоняя, будет горько жалеть об этом, и вытирать слезы платком». - Значит, я смогу добиться расположения ее, вспомнились мне слова Принцессы в их модуле. И я стал обдумывать алгоритм моего поведения с Анжелой. И мне снова припомнилось заплаканное лицо Анжелы, когда я в разговоре с ней, упрекнул ее в том, что она не хочет разговаривать со мной: - Я тебя пять лет искал по Ашанам, а ты даже не хочешь разговаривать со мной?!
После этих слов, она ушла курить с подругой Юлей и вышла с перепачканными тушью глазами. Мне было крайне неприятно от того, что я начал, как бы преследовать ее. И я решил не обращать внимания на нее. Я буду дожидаться того момента, когда она сама проявит инициативу к отношениям. На этом мой разработанный план и был мною, как бы утвержден, и я приступил к его выполнению.
Утром, следующего дня, я подошел к Тимофею и сказал, чтобы он передал Анжеле, что я выкидываю ее из своих контактов, и ухожу всюду, где есть с ней в сети интернета. На работе не буду здороваться, и замечать ее. Тимофей с удовольствием это сообщил, избавляясь от конкурента в отношениях с Анжелой. Ему это очень понравилось, и он до конца своей работы ходил с улыбкой на лице, рассказывал анекдоты и был весел. Вообще, он парень замечательный, с ним всегда легко и расковано себя, чувствовать и работать. Коллектив мерчендайзеров его любит и ценит, и старается всегда помочь, кто, чем может в работе и на отдыхе. Не зря бытует мнение, что Тимофей гвоздь коллектива мерчей. Анжелу я уже не видел дней семь. У Тимофея спросил: - Что- то подруги твоей подруги не видно?
- Она уехала с парнем в Переяслав, там проходит рок концерт. Они сейчас там. Вчера уже приехала. Завтра выйдет на работу.
Меня ударило, как током. Но я решил во чтобы- то, ни стало держаться и не подавать виду, что это меня волнует. Время до конца смены тянулось, как прилипшая жвачка к подошве. Но все имеет свое начало и конец. И вот я уже иду домой. Асфальт колышется, как палуба корабля во время шторма. Дома, усилием воли заставил себя принять душ. Сразу стало намного легче. Но апатия, порожденная услышанной от Тимофея новостью, повергла меня в безразличное восприятие действительности, и, чтобы забыться, я не ужиная, провалился в сон. Из- за пережитой новости я долго не мог спокойно спать, часто просыпаясь и только под утро, не заметив, как крепко заснул. Мне приснился удивительный сон, как будто ко мне явилась сама Принцесса. Она смотрела на меня своими удивительно прекрасными глазами. Небесное сияние разливалось в них. Глаза светились нежностью, добротой и лаской. В них была Любовь, безгранична и страстная, отражаясь всей полнотой своей в белоснежной улыбке. С искренней нежностью и красотой розовых губ она прильнула ко мне и, мы слились в длинном поцелуе Любви. Когда нам уже не хватило дыхания. Мы оторвались друг от друга, и Принцесса сказала: «Чтобы не произошло, не расстраивайся. У тебя с Анжелой все будет хорошо. Завтра, на работе, ты встретишь ее по дороге, ведущей в столовую. Ты должен подойти к ней и прикоснуться к ее руке. Информация, которую мы передадим войдет в нее. Этого будет достаточно, чтобы изменить влияние вашей клятвы, мешающей вам находить друг друга в круговороте воплощений, заложенных Символом Вечности» … Я проснулся внезапно. Вскочил с постели, от неожиданного известия.
На следующий день, на работе, я вышел из столовой и столкнулся с Юлей, Анжелой и Тимофеем.
Анжела, шла, глядя мне в глаза, и улыбалась. Я не отводил взгляда от этих волшебно прекрасных глаз, и смотрел в ее огромные голубые искрящиеся нежностью очи.
- Я выхожу замуж. - Вдруг мимолетом сообщила она.
- Молодец! Поздравляю! - сказал я, проходя мимо, при этом взял ее за локоть. Она от моего прикосновения мгновенно покраснела, опустила глаза, и быстро удалилась…
ЭПИЛОГ
На обложке книг «Принцесса. Сборник новелл о Любви. Том 1, и Том 2» изображена моя дочь Елена, от моего второго брака. Мою дочь я веду под венец к ее жениху. Ровно 27 лет тому назад, вот также, вел свою невесту, точную копию моей дочери, под венец и колокольный звон церковных колоколов Владимирского Собора Киева.
Примечание:
Уважаемые читатели, покупка книги по ссылке, приведенной на моей авторской странице автора, заходите, кто желает ознакомится, прочитать, прослушать текст или заказать печатный вариант. Ваш автор Валентин Колесников.
Принцесса. Сборник новелл о Любви. Том 2
© Copyright: Валентин Альбертович Колесников, 2023
Свидетельство о публикации №223090600850
Свидетельство о публикации №223090600850
Рецензии