Алгоритм 11-4 Образ народного хозяйства

 11-4  (всего 5 частей главы)
Выписка из книги
Сергей Георгиевич Кара-Мурза
"Ленин. Алгоритм революции и образ будущего".

Глава 11.  ЛЕНИН: ОБРАЗ НАРОДНОГО ХОЗЯЙСТВА

Царская Россия и СССР: траектория развития сохранилась

Народное хозяйство — часть национальной культуры. Его становление во многом определялось еще религиозной картиной мира и производной от нее антропологической модели.

 Критической точкой расхождения Руси с Западной Европой был раскол христианской церкви (схизма). В 1054 г. римский папа Лев IX и константинопольский патриарх Кируларий предали друг друга анафеме. Расхождение двух больших цивилизаций началось раньше — разделением в IV в. на Западную и Восточную Римские империи. Наследницей Восточной, Византийской, империи и считала себя Россия (в духовно-религиозном смысле Москва была даже названа «Третьим Римом»).

Еще в XVIII в. все восточноевропейские народы обозначались понятием «скифы», пока историк Гердер не позаимствовал у варваров древности имя «славяне».Чаянов в своем труде «К вопросу о теории некапиталистических систем хозяйства» (1924) показывает, что капиталистическое хозяйство в политэкономическом смысле генетически родственно рабовладельческому хозяйству Древнего Рима. Напротив, крепостное русское хозяйство имеет совершенно иную природу. Оброчное хозяйство организовано в обычной для трудового крестьянского хозяйства форме, хотя и отдает владельцу определенную часть произведенной стоимости как крепостную ренту. Чаянов подчеркивает: «Хозяйство крепостного оброчного крестьянина ни в чем не отличается по своей внутренней частнохозяйственной структуре от обычной и уже известной формы семейного трудового хозяйства» [18, с. 131].

Барщина отличалась от оброка тем, что крепостную ренту крестьянин платил своим трудом на поле помещика в течение определенного времени, но при этом организатором помещичьего хозяйства не являлся и за результаты хозяйствования ответственности не нес.

Мы мало знали о роли монархического государства России в народном хозяйстве. Было непросто понять смысл такого суждения Вебера об историческом фоне революционного процесса в России: «Власть в течение столетий и в последнее время делала все возможное, чтобы еще больше укрепить коммунистические настроения. Представление, что земельная собственность подлежит суверенному распоряжению государственной власти,… было глубоко укоренено исторически еще в Московском государстве, точно так же, как и община» (см. [91]).

Кустарев поясняет это суждение: «Негативное отношение власти и ее подданных к частной собственности не было привнесено в русское общество большевиками, на чем так упорно настаивали и сами большевики, и антикоммунистическое обыденное сознание, имеющее очень хорошо оформленную “академическую” ипостась. Можно думать, что эта особенность есть типологический определитель “русской системы”, а не свидетельство ее “формационной” или “цивилизационной” отсталости» [92].

Исторически в ходе собирания земель в процессе превращения «удельной Руси в Московскую» шел обратный процесс — упразднение зачатков частной собственности. Некоторые историки именно в этом видят главный результат опричнины Ивана Грозного: владение землей стало государственной платой за обязательную службу. Современный историк Р. Пайпс пишет: «Введение обязательной службы для всех землевладельцев означало… упразднение частной собственности на землю. Это произошло как раз в то время, когда Западная Европа двигалась в противоположном направлении. После опричнины частная собственность на землю больше не играла в Московской Руси сколько-нибудь значительной роли» (см. [93].

Соответственно, с этими процессами изменялись уклады и структуры хозяйства, нормы и институты. Ряд объективных факторов определяли условия хозяйства России, и государство должно было к ним приспособиться. Важным фактором были размеры пространства территории и возможности транспорта, второй фактор — разнообразие климатических зон и ландшафтов.

 Третий фактор — сложная структура национальных и этнических общностей. Все это делало народное хозяйство многоукладным, с большим разнообразием признаков.

В такой системе государственная власть была вынуждена стать абсолютистской, а с другой стороны, должна была делегировать многие функции управления на места. Гражданское общество западного типа возникнуть не могло — все социальные группы и ассоциации становились «огосударствленными». Пример: казаки, которые организовались из тех, кто бежал от власти на окраины, стали важной государственной силой.

Государство в Российской империи, а потом и СССР имело важную особенность формирования правящего сословия или персонала. Костяк этой общности во время реформ Петра I составило дворянство, которое к началу XVIII в. насчитывало около 30 тыс. человек. В отличие от Запада, оно было Петром «открыто снизу» — в него автоматически включались все, достигшие по службе определенного чина. Уже в начале 1720-х гг. имели недворянское происхождение до 30 % офицеров, а в конце XIX в. 50-60 %. Так же обстояло дело и с чиновничеством — в конце XIX в. недворянское происхождение имели 70%.

Служилый слой России был, по сравнению с Западом, немногочисленным — дворяне и классные чиновники вместе с членами семей составляли 1,5 % населения. Хотя и в царское, и в советское время нашим западникам удалось внедрить в массовое сознание миф о колоссальной по масштабам российской бюрократии (всегда уходя от прямых сравнений с Западом), реальность прямо противоположна этому мифу. На «душу населения» в России во все времена приходилось в 5-8 раз меньше чиновников, чем в любой европейской стране. О США и говорить нечего — в начале XX века в Российской империи было 161 тыс. чиновников (с канцеляристами 385 тыс.), а в США в 1900 г. было 1275 тыс. чиновников, при населении в 1,5 раз меньшем [94].

Это значит, что во многих слоях населения были многочисленные группы, которые осознавали себя государственными людьми.

Государство Российской империи было монархическим, общество — сословным, и большинство населения и социокультурных групп переросли это государство и общественные отношения — произошли революции. Но многие условия и функции остались, для них искали новые формы. Проектирование и создание новых форм и структур были творческой деятельностью, но опыт показал, что в прежнем жизнеустройстве были найдены и развивались ценные знания, навыки, принципы и образы.

Сейчас, в периоде обострения интереса к отечественной и мировой истории, можно сказать, что русская революция сумела предотвратить разрыв непрерывности нашей культуры, в том числе культуры знания и государственного управления. Авангардизм был введен в рамки разумной меры.
Вот примеры.

Со времен народников вплоть до коллективизации важной была тема общины. Историк экономики России Н.П. Дроздова пишет: «Общинная форма собственности в том, как она сложилась в России, является аналогом государственной формы собственности на микроуровне. Она повторяет и воспроизводит ее основные черты. Община — микромодель государства, возникшего в ходе общественного договора. Функционирование общины соответствовало логике первоначального общественного договора, что вполне объяснимо, так как внутренняя жизнь общины практически не регулировалась никакими законами сверху, а подчинялась действию обычного права. С точки зрения контрактной теории, это была рационально построенная система…

 Община была наделена властью устанавливать и перераспределять права собственности. Установление прав собственности шло в интересах членов общины…
Устойчивость общины можно объяснить рядом факторов. С одной стороны, ее существование удовлетворяло фискальные потребности государства и минимизировало его затраты на сбор налогов и охрану прав собственности членов общины. С другой стороны, обеспечивало потребности членов общины в состоянии земельных наделов и их охрану… Такая структура прав собственности была более эффективной, нежели при крепостном праве» [95].

Военно-политические проблемы уже рано потребовали создать государственный военно-промышленный комплекс, а народное хозяйство стало мобилизационным. Даже в мирное время Московское царство держало в войске 8 % всего мужского населения. В период Петра I на военные нужды расходовались около 3/4 государственного бюджета. Для поддержания мобилизационного потенциала требовалась государственная экономика — не только военного характера, но и для защиты внутреннего рынка в условиях экспансии западного капитала, а также для освоения природных ресурсов.
Большую роль в этих функциях играли государственные монополии. Они и в докапиталистический период преобладали в экономике [15, с. 347-352].

 Историк К.Ф. Шацилло объяснял, как действовали казенные заводы: «Совершенно ясно, что в крупнейшей промышленности, на таких казенных заводах, как Обуховский, Балтийский, Адмиралтейский, Ижорский, заводах военного ведомства, горных заводах Урала капитализмом не пахло, не было абсолютно ни одного элемента, который свойствен политэкономии капитализма. Что такое цена, на заводах не знали; что такое прибыль — не знали, что такое себестоимость, амортизация и т. д. и т. п. — не знали. А что было? Был административно-командный метод» [96].

Каков был характер собственности в промышленности? «До 1861 г. все неказенные промышленные предприятия, исключая вотчинные, функционировали на посессионном праве… Условность посессионного землевладения переходила и на объекты, располагавшиеся на этой земле, поэтому условием владения и пользования имуществом становилось жесткое регламентирование хозяйственной деятельности. В результате настоящим хозяином промышленных объектов была Мануфактур-коллегия, а позже ряд других государственных ведомств. Они давали разрешение на открытие предприятий, осуществляли контроль за их деятельностью, могли использовать секвестр и конфискацию.

 Фактически государство рассматривало объекты промышленности как имущество казны. Путем посессионного владения государственный сектор расширял свои границы, включая в них даже объекты, не являвшиеся казенной собственностью и исключая возможность возникновения “вечной” и независимой от государства собственности. С 1861 г. впервые законодательно проводится деление промышленных заведений на казенные и частные» [95, с. 697-698].21
[ 21 Добавлено, что, однако, в мае 1914 г. в «Уставе о Промышленности…» деление предприятий на казенные и частные исчезло, как и вопрос собственности как характеристике предприятия.]

Вот конкретные изменения. С начала 1890-х годов государство практически полностью взяло на себя расходы по строительству ЖД. Доля казны в финансировании эксплуатации частных дорог составляла в 1873 г. 63,8 %, в 1883 г. 90,2 %, в 1893 г. 80,4 %. Частные дороги выкупались в казну, и их доля снизилась с 93 % в 1883 г. до 32 % в 1913 г. Российские ЖД были огромной системой современного промышленного типа.
Зависимость от иностранного капитала осложнила развитие промышленности. В 1899 г. лопнула Петербургская биржа, и произошел трехлетний сбой в деятельности производства. За 1900-1903 г. остановили производство до 3 тысяч крупных и средних предприятий.

Потребность в крупномасштабном народнохозяйственном планировании в России еще до революции осознавалась и государством, и промышленниками. В 1907 г. Министерство путей сообщения составило первый пятилетний план строительства и развития железных дорог. Деловые круги «горячо приветствовали этот почин». В 1909-1912 гг. работала Междуведомственная комиссия для составления плана работ по улучшению и развитию водных путей сообщения Российской Империи. Она применяла при разработке плановых документов широкий комплексный подход. В качестве главного критерия Комиссия приняла «внутренние потребности государства».

За основу перспективных пятилетних планов развития бралась не система электрификации, а система путей сообщения. Была разработана программа на 1911-1915 гг., а затем пятилетний план капитальных работ на 1912-1916 гг. [97]. Реализации этих «первых пятилеток» помешала I Мировая война, однако изначально большие ограничения накладывались отношениями собственности в хозяйстве Российской империи.

Эти представления и практика управленцев экономических ведомств царского правительства позволили Советскому правительству начать проектировать хозяйственные планы, смягчая травмы преобразования.

Советское правительство в качестве объекта системообразующей программы восстановления развития народного хозяйства выбрало энергетику, и прежде всего электрификацию. Уже в декабре 1917 г. состоялись беседы с энергетиками и было начато строительство Шатурской ГРЭС. В январе 1918 г. была поручена разработка проекта Волховской ГЭС, посланы специалисты для выбора стройплощадки Каширской ГРЭС. Работы велись и в ходе Гражданской войны. Была создана комиссия ГОЭЛРО (18 человек), которая за год подготовила книгу «План электрификации России». План, который сформулировал задания по важнейшим видам промышленной продукции на 10-15 лет, был утвержден в декабре 1921 г. Он был перевыполнен по объему производства электроэнергии на 50% через 12 лет.

Согласно промышленной переписи на 31 августа 1918 г., было национализировано 3 тыс. крупных предприятий — практически все, какие были в России. Большинство их было разрушено во время Гражданской войны и потом восстановлено уже Советским государством. Но уже за годы первой и второй пятилеток и часть третьей пятилетки до начала войны было построено 9 тыс. крупных предприятий — государственных.

Конец выписки.
Отклик в  http://proza.ru/rec.html?2023/09/07/935

Сборник http://proza.ru/avtor/gsotula&book=12#12

.