Наг. И только река... 2

Вот так оно бывает: огнём жгли, кожу кнутом заживо снимали, и только рос порог, по ступеньке, но рос, а тут... Тёплым хлебом да молоком пахнуло и всё - осыпался порог вместе с сознанием.
Наг сознание потерял, а Лея наоборот - очнулась и запела тихонько: "О-мм...
О-мм..."
Звезда не знает, что будет дальше, но она надеется. Ей известно о Золотокрылом Лате больше, чем кому-либо ещё, включая его самого. Лея ждёт каплю в море человечности, какое усыхает стремительно, и укачивает Нага. Пусть мальчишка в забытье своём над домом покружит, над могилой отца, над ромашковым полем. Не надо ему видеть, как Зеда затряслась:
- Господи... Да он же гниёт заживо!
Не надо ему слышать, как хозяин вздохнул тяжко:
- Жуткая картина - согласен, но ты соберись, старушка, мне бы не хотелось сюда Лекаря переть, а его в Лекарню - лишние разговоры.
Да, он прав: если подобное происходит под крышей Ратуши, то сначала надо крышу починить, а потом рассуждать о грязных ливнях. Надеюсь, до вас дошло, о какой крыше идёт речь, а если нет - ничем не могу помочь, и вообще... Там вон вода закипела.
Уже через полчаса кастрюли и сковородки от запахов трав и мазюлек потускнели. Кажется, что даже огонь в очаге устал выплясывать, а Зеда всё мечется и мечется между очагом и большим корытом. Так... Всё - к плетёному креслу Зеда приклеилась. Это хозяйское кресло, какое больше на мини диван похоже. Золотокрылый любит везде сидеть с удобствами, вот и на кухню кресло припёр, а сейчас в него отмытого-переодетого Нага засунул, чтобы Зеде было удобнее последние фонари и шрамы обработать.
У хозяина в поясницу вступило, никак не разогнётся. Наг по весу хотя и не особо тяжёлый, но потягай-ка безвольное тело то с пола в корыто - отмывать, то из корыта обратно на пол - намазывать. Попробуйте! А я на вас посмотрю.
Ну что - разогнулся он там? Ага, разогнулся, на собственность поглядывает, хмыкает, головой удивлённо крутит:
- Надо же... Хоть скульптуру с него лепи.
Да, Наг неплохо сложен: фигура пропорциональная, мышцы литые, накачаны отменно.
Молодость настойчиво и не без успеха сопротивлялась нечеловеческим условиям жизни, извлекая из бешеных нагрузок максимум необходимого телу.
Хозяин ждёт, когда собственность очухается. Зеда мажет рубец на шее и просит хозяина:
- Подождите с клеймом. Вы же видите...
- Без проблем - подождём, - соглашается Лат, подспудно ощущая некоторое облегчение оттого, что обязательная процедура отодвигается по серьёзной причине: синяк фиолетовый на всё плечо. Какое там клеймо?
Ну-ка, отключитесь на минуту от повествования и оглядитесь. Видите? Каменная кладка кухни - хорошо отшлифованные камни, но стен нет. Слышите? Океан шумит.  Он Лею зовёт. А та поёт, и снова на подмигивающих звездулек - ноль внимания, она ждёт, когда Наг очнётся, а он никак. Его уже и намазали всем, чем можно, и перевязали, и переодели в хозяйскую одежду, а он всё летает где-то там, но даже в забытье полёт уверенный - полегчало ему, только вот... Когда у него получается на секунды вытолкнуть себя из забытья, то чёрная ночь перед глазами маячит. Коварная штука - ловчий порошок.
Золотокрылый устал ждать, устал Зедины охи да причитания слушать. Вообще-то, Зеда - женщина суровая, улыбки не дождёшься, не то что слезы, а тут как подменили. Почему так? Поясняю: Зеда за синеглазого парнишку страшно боится. Он ей умершего сына напомнил. Только Рэз не был рабом человека, он был рабом гиты. Мать верила, что её любовь парня от наркоты спасёт. Не спасла… После его смерти Зеда узнала, что некий Лат Золотокрылый тоже по-своему вытащить Рэза пытался, один и пытался. Похоронила Зеда сына и к Лату пришла: «Возьмите хоть кухаркой, жить не для кого и не хочется.» Взял… Состарилась сердцем нестарая ещё женщина, думала, что все слёзы выплакала, а оказалось, что нет. Заглянула в потухающие синие глаза и всё… В той синеве последний взгляд Рэза был, последнее слово: «Больно…»
Хозяин в момент понял, кого его кухарка в рабе увидела и даже порадовался: "Хоть оживёт", и озадачился: материнская любовь - она слепая, но больше прикидывает, что это даст всем им троим. Он не думает, чем Наг будет заниматься, когда поднимется. В особняке дел немеряно и везде руки нужны. У Нага рваньё от вулканической пыли заскорузло, и Золотокрылый задумался: а не купить ли ему шахту туфа? Татаг поначалу её всячески навязывал, а сейчас притих. А почему? У Золотокрылого цель появилась, уточнения требует. Лат уже злиться начинает. Он, между прочим, ради домашнего ужина от званого отказался: омаров с кальмарами махнул на жареную курицу, а тут такой облом. Банщиком и помощником травницы-лекарицы на совесть отпахал, а взамен ни курицы тебе, ни чайку попить в плетёном кресле, задрав ноги на стол, ни спать пораньше завалиться. Тут вон нечаянно приобретённая собственность не очухается никак. О! Наконец-то!
Наг из забытья не выходит, его выкидывает - аа-ааа-аххх! И сразу же голос, как металл в уши льётся:
- Очухался? Ты имей ввиду, что перво-наперво мыло мне отработаешь, полкило на тебя ушло - не меньше. Пять монет стограммовый кусок стоит. Считать умеешь?
Наг голос узнал, но самого хозяина не видит, перед глазами тьма красными искрами вспыхивает, и неизвестно, как на это новый хозяин отреагирует, прежний оба раза слепоту для воспитательного процесса использовал.
В первый раз после ловчего порошка больше чем на сутки зрение ушло. Татаг такого пропустить себе не позволил, приволок раба на висячий мост без перил: «Иди, тварь. Пройдёшь – твоё счастье, нет – гадюки в черепушке гнездо совьют, всё польза.»
Во второй раз на двое суток пропало. Татаг с Зебором на спор бились: выживет-не выживет слепой беглец в колодках после кнута и раскалённого прута. Зебор выиграл. Расстроился Татаг, он ведь так старался…
Наг в этот раз мало порошка поймал, удалось вовремя глаза прикрыть, потому и надеялся, что порошок только телом овладеет, а на большее сил ему не хватит. Зря надеялся.
- Умею, - хмыкает Наг. - А дешевле мыла не нашлось?
Зеда повязку на груди Нага поправлять кинулась.
- Сыночка, осторожнее, а то повязки слетят. Осторожнее, сыночка...
Понятное дело, что не в повязках тут дело. Зеда хорошо знает вспыльчивый характер хозяина, а вот Наг нет, потому она его и предупреждает.
Наг резко голову на другой голос повернул - стон зубами поймал: рубец на шее болью полыхнул и зашёлся ей, словно его снова острым ножом надсекают, а в надсечки соль сыплют. Это был воспитательный урок на тему "Ошейник навсегда" или "Помни кто ты, тварь!"
Стон Наг поймал, ибо нефиг слабость демонстрировать - себе дороже, но Зеда всё равно услышала, вскинулась:
- Это пройдёт, деточка, всё пройдёт, ты ещё молодой. Тебе сколько - тридцать?
- Двадцать, - цедит Наг. Он вспомнил Светлокрылую женщину, взгляд её испуганный, но не знает, кто она такая и всяко насторожен.
У Зеды глаза золотистые, карий оттенок из глубины взгляда, как грядущая спелость ореха наплывает - ореховые глаза, яркие, а сейчас словно обгорел орех, за одно мгновение потемнел:
- Двадцать?!...
Зеда на хозяина глянула так, как будто не он к подоконнику прилип, а чёрт, тот аж вздрогнул.
- Чего ты? Половину цены возраст покрывает. Ну, двадцать ему - и что?
- Ничего..., - бурчит Зеда.
Кухарка не задумывается в чём, по её мнению, виноват хозяин. Привычка у неё такая имеется: немедленно искать виноватого хоть в каком деле, и обязательно найти. Вот, к примеру, молоко убежало - Бин виноват: нечего было стоять над душой и клянчить стаканчик винца до обеда. Промокла сильно, когда в дождь рвала зелень для салата - это старый хозяин особняка, гад такой, огород разбил за домом, а надо было ближе к кухне. Ага. А что кухня окном на главный вход выходит - это он молодец: всех приходящих видно. Или вот такой пример из прошлого... Сын последнее из дома тащил, чтобы кайф себе купить - это она сама виновата, идиотка такая, не спрятала надёжнее то последнее. В общем, все виноваты, кроме Золотого бога. Вот его Зеда до сегодня никогда ни в чём не винила, только оправдывала, потому что любит. Она и сейчас его любит, но... Ясно, что там за "но"? Ох, не зря Лат беспокоится насчёт нахлынувшей на Зеду слепой любви к его ершистому приобретению: залюбит нафиг.
А приобретение сидит соображает, как ему себя вести, и не сообразит никак. Ситуация непривычная. Его после смерти отца брат в дом не пускал, про Татага и говорить нечего - в шахте жил, возле шахты спал, мыться давали только если гостям надо было прислуживать, а тут...
А тут ничего не понятно, и почему Светлокрылая женщина за него впрягается - тоже.
Зеда, действительно, края потеряла - наезжает на хозяина со знанием дела.
- Вам что человека купить, что лошадь, а я надеялась, что это не так, а Вы такой же, как все.
Да уж... Можно понять Светлокрылого Гора, когда он под таким же взглядом преемника чуть с креслом не сросся, а они всего лишь обсуждали маленькие нюансы совместного бизнеса, всего лишь...
- Да, я купил раба. И ещё куплю, если понадобится, и воспитывать буду, как положено по закону. Есть вопросы?
У Зеды вопросов нет, а у Нага нет сомнений, что так и будет: как положено по закону.