Фотографии бабушки Марфы

Чёрно-белые фотографии пожелтели со временем. Но с них смотрят на меня такие милые сердцу люди…

Когда-то эти фотографии держала в руках бабушка, вспоминая нелёгкие года своей юности и родных людей, ушедших в иной мир раньше неё.

Моя бабушка Рычихина Марфа Прохоровна жила вместе с дедушкой Рычихиным Григорием Дмитриевичем в деревне Большая Крыловская (все жители деревни называли её Ончутёнками) Вохомского района Вологодской области. Эта местность сейчас относится к Костромской области.

Деревни Ончутёнки, где родилась моя мама, уже нет. Средь заброшенных полей и лугов даже маме сейчас не отыскать то место на реке Мостовка, где находилась её малая родина.

Моя мама Валентина родилась в предвоенное время – в октябре 1936 года. На фотографии она – маленькая девочка на коленях у своей мамы (моей бабушки Марфы), а её брат Сергей (мой дядя), который старше своей сестрёнки на четыре года, сел поближе к отцу (моему деду Григорию), тот приобнял сына.

Кто же тогда знал, что это будет первая и последняя фотография семьи?! Как мы все благодарны тому заезжему фотографу, который запечатлел их в предвоенное время! Жаль, что на фотографии только двое детей. Младший, Алёшенька, ещё не появился на свет (он родился в том же 1938 году, но уже после приезда фотографа).

Марфа и Григорий работали в колхозе. Каждый клочок земли тогда обрабатывался. На покос женщины выходили наравне с мужчинами. Косили вручную, косами. Сено заготавливали на лугах возле речки, косили и всю траву возле пахотных земель.
Косилок было мало, они использовались только для полевых работ – уборки ржи, поля которой окружали деревню со всех сторон. Кроме косилок была ещё и более мощная «жатка», но для неё требовалась не одна, а три лошади.

Косилкам и «жатке» доставалось сполна, использовались они от темна до темна, комбайнов тогда и в помине не было. Григорий был бригадиром. Он гордился, что работает на косилке, что его бригада перевыполняет план по сбору урожая зерновых.

Но беда не заставила себя долго ждать. Косилкой ему сильно покалечило ногу. Врач хотел часть ноги ампутировать. Но Григорий не дал: «Не хочу быть инвалидом, даже пятку не дам отрезать!»

Сорок первый. Война. В начале войны с Вохомского РВК и в Ончутёнки уже пришли повестки на фронт. Но нога у Григория всё ещё была в плачевном состоянии. С Божьей помощью к осени сорок второго года ногу подлечили. И Григорий сразу отправился на фронт.

Марфа осталась одна с тремя детьми, которых надо было чем-то кормить и во что-то одеть. Жили-то и до войны бедно. Даже по обувке на фотографии это видно. А уж когда война началась, то и вовсе плохо стало. Деревенским бабонькам всю мужскую работу пришлось взвалить на свои плечи – мужики все ушли на фронт. Палочек-трудодней у каждой было много, но за них практически ничего не давали.

Пекла Марфа хлеб, мешая муку с травой и разведённым молоком картофельным пюре. Так и спасались картошкой и молоком, благо, – корова была.

Трудилась всеми днями Марфа на полевых работах, дети оставались дома одни. Когда в здании конторы открылись ясли, то старший, Сергей, отводил туда младших: Валю и Алёшу.

От Григория Марфа получила несколько долгожданных писем – скупые строчки, написанные карандашом. Писал Григорий, что он теперь – связист, таскает катушку с полевым телефонным кабелем. Сообщал, что жив, здоров, и спрашивал, как там Марфа управляется без него, как дети… Фронтовые весточки эти перечитывались столько раз, что буквы на бумаге уже были еле видны. Жаль, что не смогла Марфа сохранить их, потерялись все бумаги при переездах.

Григорий воевал только один год. Не стало приходить писем от него. Прислали Марфе в конце сорок третьего года извещение, что её муж, рядовой Рычихин Григорий Дмитриевич, пропал без вести. Марфа всё ждала, надеялась на чудо, что вернётся её Гриша домой, пусть раненый, покалеченный, но живой.

Но чуда не случилось. В сорок четвёртом получила она письмо от Гришиного однополчанина, который писал, что Григорий, его друг, погиб.

А похоронка на мужа пришла позднее, уже к концу войны. Григорий, её муж, рядовой 536 миномётного полка, погиб 2 сентября 1943 года, защищая деревню Садки Ельнинского района Смоленской области.

После войны он был перезахоронен. Останки его теперь покоятся в Братской могиле в г. Ельне под гранитной плитой с номером 33. На воинском кладбище в Ельне 39 таких могил.