Алгоритм 11-2 Образ народного хозяйства

11-2
Выписка из книги
Сергей Георгиевич Кара-Мурза
"Ленин. Алгоритм революции и образ будущего".

Глава 11.  ЛЕНИН: ОБРАЗ НАРОДНОГО ХОЗЯЙСТВА

Возвращаясь к первому этапу, когда Ленин сформулировал важные признаки образа будущего хозяйства, удивляет, что воспитанный в марксизме Ленин, став во главе правительства, смог быстро проникнуться мышлением и чувством экономии в смысле Аристотеля. И в царской России, и в разные периоды СССР имелись оба эти типа хозяйства, в разных масштабах и формах. Хрематистика не смогла занять господствующего положения в Российской империи, а в зрелом СССР она была сильно подавлена и частично ушла в «теневую экономику».16
[ 16 Хрематистика (особенно в торговле) и в древности считалась вещью необъяснимой и ненормальной ]

Когда читаешь документы Ленина 1918-1922 гг. об «очередных задачах», о гидроторфе или обводнении нефтяных скважин Баку, видишь хозяина дома (и образ страны), воспринимающего бытие семьи или населения во всей его материальной фактуре. В этих его выступлениях не было и следа хрематистики и трудовой теории стоимости.

Маркс отмечал кардинальное отличие в использовании техники капиталистическим хозяйством общества от хозяйства некапиталистического (на примере экономии античной древности). Он говорит о некапиталистическом укладе (в экономии): «Единственной руководящей точкой зрения здесь является сбережение труда для самого работника, а не сбережение цены труда».

Маркс приводит стихотворение Антипатера, современника Цицерона, посвященное изобретению водяных мельниц [78, с. 583.].
Поэт радостно обращается к работницам:

Дайте рукам отдохнуть, мукомолки; спокойно дремлите,
Хоть бы про близкий рассвет громко петух голосил:
Нимфам пучины речной ваш труд поручила Деметра;
Как зарезвились они, обод крутя колеса!
Видите?
Ось завертелась, а оси крученые спицы
С рокотом кружат глухим тяжесть двух пар жерновов.
Снова нам век наступил золотой: без труда и усилий
Начали снова вкушать дар мы Деметры святой.

В главах «Капитала» VIII и XIII («Рабочий день» и «Машины»)
Маркс показывает, что в условиях капитализма введение машин приводит к интенсификации труда и стремлению хозяина удлинить рабочий день, и противодействие этому оказывает лишь сопротивление рабочих. Да и Адам Смит видел смысл разделения труда лишь в том, чтобы рабочий производил больше продукта — ему и в голову не приходило, что улучшение техники и организации может быть использовано для сокращения рабочего дня при том же количестве выработанного продукта.

А вот как Ленин в статье «Одна из великих побед техники» излагает выгоды предложенного Рамзаем способа подземной газификации угля, почти словами поэта Антипатера из Тесалоники:
«При социализме применение способа Рамсея, “освобождая” труд миллионов горнорабочих, позволит сразу сократить для всех рабочий день с 8 часов, к примеру, до 7, а то и меньше.

“Электрификация” всех фабрик и железных дорог сделает условия труда более гигиеничными, избавит миллионы рабочих от дыма, пыли и грязи, ускорит превращение грязных отвратительных мастерских в чистые, светлые, достойные человека лаборатории. Электрическое освещение и электрическое отопление каждого дома избавят миллионы “домашних рабынь” от необходимости убивать три четверти жизни в смрадной кухне» [78].

Это был важный аспект образа будущего хозяйства. Это и показывает, что актуальная экономическая доктрина Октябрьской революции опиралась на синтез мировоззрения большинства российского общества с идеей развития в обход капитализма. Эта доктрина была принята и со временем получала все больше поддержки. Доводы Ленина и обыденное сознание большинства населения совместились.

В Докладе Совета народных комиссаров (13 января 1918 г.) Ленин сказал: «Если нам говорят, что большевики выдумали какую-то утопическую штуку, как введение социализма в России, что это вещь невозможная, то мы отвечаем на это: каким же образом сочувствие большинства рабочих, крестьян и солдат могло бы быть привлечено на сторону утопистов и фантазеров? Не потому ли большинство рабочих, крестьян и солдат стало на нашу сторону, что они увидели на собственном опыте результаты войны и то, что выхода из старого общества нет и что капиталисты со всеми чудесами техники и культуры вступили в истребительную войну, что люди дошли до озверения, одичания и голода. Вот что сделали капиталисты и вот почему возникает перед нами вопрос: либо гибнуть, либо ломать до конца это старое буржуазное общество» [53].

Академик С.Ф. Ольденбург подчеркивал в своей статье о Ленине (1926 г.) такое особое представление связи науки и техники с жизнеустройством трудящейся массы России: «Отдельный человек, особенно счастливо одаренный физически и умственно, может не считаться с тяжелыми заботами о хлебе насущном, но Ленин всегда отчетливо понимал, что не эти отдельные счастливцы создают жизненное течение, но широкие массы, а для них возможность разумной, действительно сознательной жизни обусловлена условиями материальной жизни. Наука и тесно связанная с нею техника, всецело от ее успехов зависящая, одни могут создать эти нормальные условия жизни».17
[ 17 Академик С.Ф. Ольденбург — с 1904 до 1929 г. непременный секретарь Императорской Академии наук, после Октября Российской Академии наук (с 1925 г. АН СССР). Один из лидеров партии кадетов, в 1912-1917 гг. член Государственного совета, министр народного просвещения Временного правительства.]

Далее Ольденбург рассказывает о продолжительной беседе с Лениным о науке и ученых во время Гражданской войны: «Из этой беседы я коснусь только одного, имеющего непосредственное отношение к моей теме, — отношения Ленина к науке… “Имейте в виду, — говорил Владимир Ильич, — что теперь широкие массы, стряхнув с себя старую власть, взяли свою жизнь в собственные руки, они являются вершителями жизни, в которой и вам, представителям науки, принадлежит место. Но место это и вообще возможность работать будет зависеть от того, насколько значение науки будет понято массами, насколько они смогут на него посмотреть не как на праздничное времяпровождение, а как на тяжелый, необходимый и производительный труд. Мы, я и другие, конечно, понимаем значение науки, но сейчас не в нашем понимании дело, а в понимании этого значения массами”» [214].

Но на первом этапе в политических решениях доминировало кризисное мировоззрение трудящихся масс, а революционные проекты модернизации приходилось откладывать на следующий этап. Попытки «быстрого прогресса» были чреваты риском разрыва между властью и массой, причем радикальные проекты преобразований предлагали и власть, и масса. Но все старались найти приемлемую меру давления модернизации.

Так, получив после Октябрьской революции землю, крестьяне после столыпинской реформы повсеместно и по своей инициативе восстановили общину. В 1927 г. в РСФСР 91 % крестьянских земель находился в общинном землепользовании. Революционная модернизация в форме коллективизации была возможна только после НЭПа, но она уже была предусмотрена в образе будущего.
Так, планы землепользования предполагали восстановить крупные помещичьи хозяйства в виде совхозов, но это встретило упорное сопротивление — крестьяне желали «уравнительного распределения», и в результате произошло уравнивание участков. Сеть современных хозяйств в форме совхозов и опытных научных учреждений быстро росла с начала 1930 гг. А между тем идея товариществ по совместной обработке земли обсуждалась крестьянами уже в XIX веке.

А.Н. Энгельгардт писал в десятом «Письме из деревни» (3 декабря 1880 г.): «Если бы крестьянские земли и обрабатывались, и удобрялись сообща, не нивками, а сплошь всеми хозяевами вместе, как обрабатываются помещичьи земли, с дележом уже самого продукта, то урожаи хлебов у крестьян были бы не ниже, чем у помещиков. С этим согласны и сами крестьяне. Узкие нивки, обрабатываемые каждым хозяином отдельно, препятствуют и хорошей обработке, и правильному распределению навоза. При обработке земли сообща эти недостатки уничтожились бы и урожаи были бы еще лучше» [107, с. 367-368]. Энгельгардта внимательно читали и Маркс, и Ленин. Эта модернизация сельского хозяйства произошла в 1930-е гг.

Как уже говорилось, в промышленности тоже был выбран умеренный вариант, и ленинская концепция «государственного капитализма» была отложена. Переговоры с промышленными магнатами о создании крупных трестов с половиной государственного капитала (и проекты с крупным участием американского капитала) было вести преждевременно.

СНК принял решение о национализации всех важных отраслей промышленности, о чем и был издан декрет, где было сказано, что до того, как ВСНХ сможет наладить управление производством, национализированные предприятия передаются в безвозмездное арендное пользование прежним владельцам. То есть, юридически закрепляя предприятия в собственности РСФСР, декрет не влек никаких практических последствий в экономической сфере. Он лишь в спешном порядке отвел угрозу германского вмешательства в хозяйство России.

В 1928 г. началась 1-я пятилетка, строительство новых промышленных предприятий, и Россия в форме СССР превратилась в промышленно-аграрную страну. Объем продукции промышленности СССР в 1940 г. превышал уровень 1913 года в 7,69 раза. Промышленность качественно изменилась, к концу 30-х годов сложился советский тип предприятия, образа которого еще не могли себе представить проектировщики 20-х годов. В ходе строительства создавалась не только новая технологическая база, но и новые социальные формы организации производства, трудового коллектива и даже всего жизнеустройства населенного пункта, в котором расположился завод.

Другой пример. В экономике существуют разные способы предоставления друг другу и материальных ценностей, и труда (дарение, услуга, предоставление в пользование, совместная работа, прямой продуктообмен, повинность, наем и т. д.).

Существуют и типы хозяйства, причем весьма сложно организованного, при которых ценности и усилия складываются, а не обмениваются — так, что все участники пользуются созданным сообща целым. К такому типу относится, например, семейное хозяйство. Этот тип хозяйства экономически эффективен (при достижении определенного класса целей) — замена его рыночными отношениями невозможна.

К этому же типу хозяйства относилось и советское плановое хозяйство. Именно сложение ресурсов без их купли-продажи позволило СССР после колоссальных разрушений 1941-1945 гг. очень быстро восстановить хозяйство. В 1948 г. СССР превзошел довоенный уровень промышленного производства — можно ли это представить себе в нынешней самобытной «капиталистической системе» РФ?

Но при этом плановое народное хозяйство обладало системой рыночной экономики — и государственной, и другими формами торговли. Утверждение, будто в 1980-е гг. в СССР начнется создание рыночной экономики, это нелепая идея манипуляторов. Еще Чаянов объяснял, что трудовое крестьянское хозяйство активно использует рыночные институты, в том числе в сфере капиталистического сектора, оставаясь некапиталистическим хозяйством.

Английский либеральный философ Дж. Грей пишет: «Рыночные институты вполне законно и неизбежно отличаются друг от друга в соответствии с различиями между национальными культурами тех народов, которые их практикуют. Единой или идеально-типической модели рыночных институтов не существует, а вместо этого есть разнообразие исторических форм, каждая из которых коренится в плодотворной почве культуры, присущей определенной общности. В наши дни такой культурой является культура народа, или нации, или семьи подобных народов. Рыночные институты, не отражающие национальную культуру или не соответствующие ей, не могут быть ни легитимными, ни стабильными: они либо видоизменятся, либо будут отвергнутыми теми народами, которым они навязаны» [90, с. 114].

Советский строй породил тип промышленного предприятия, в котором производство было неразрывно (и незаметно!) переплетено с поддержанием важнейших условий жизни работников, членов их семей и вообще «города».18
[ 18 Отсюда — понятие «градообразующее предприятие», которое было понятно каждому советскому человеку и которое очень трудно было объяснить эксперту из МВФ в 1994 г.]

Это переплетение, идущее от традиции общинной жизни, настолько прочно вошло в коллективную память и массовое сознание, что казалось естественным.

Из политэкономии (и в версии Адама Смита, и в версии Маркса), возникшей как науки о рыночном хозяйстве, основанном на обмене, мы заучили, что специализация и разделение — источник эффективности. Это разумное умозаключение приобрело, к огромному нашему несчастью, характер идеологической догмы, и мы забыли о диалектике этой проблемы. А именно: соединение и кооперация — также источник эффективности. Какая комбинация наиболее выгодна, зависит от всей совокупности конкретных условий. В условиях России именно соединение и сотрудничество оказались принципиально эффективнее, нежели обмен и конкуренция.

Но для такой структуры хозяйства требовалось общинное мировоззрение. Обыденным выражением этого мировоззрения издавна служил девиз: «Один за всех, все за одного». Это представление было укоренено в культуре и коллективном подсознании массы крестьян и рабочих — к этому и обратился Ленин с этим призывом. На митинге 2 мая 1920 г. он сказал людям: «Мы будем работать, чтобы вытравить проклятое правило: “каждый за себя, один бог за всех”… Мы будем работать, чтобы внедрить в сознание, в привычку, в повседневный обиход масс правило: “все за одного и один за всех”» [79].

Такой призыв несовместим с языком политэкономии капитализма. Ленин прекрасно знал мировоззрение и западной буржуазии, и российского населения. А сегодня нам уже надо вспомнить Вебера, который изучал русскую революцию. Он писал об индивидуализме: «Эта отъединенность является одним из корней того лишенного каких-либо иллюзий пессимистически окрашенного индивидуализма, который мы наблюдаем по сей день в “национальном характере” и в институтах народов с пуританским прошлым, столь отличных от того совершенно иного видения мира и человека, которое было характерным для эпохи Просвещения.

Примером может служить хотя бы поразительно часто повторяющееся, прежде всего в английской пуританской литературе, предостережение не полагаться ни на помощь людей, ни на их дружбу. Даже кроткий Бакстер призывает к глубокому недоверию по отношению к самому близкому другу, а Бейли прямо советует никому не доверять и никому не сообщать ничего компрометирующего о себе: доверять следует одному Богу» [80, с. 144].

Конец выписки.
Отклик в http://proza.ru/rec.html?2023/09/07/351


Сборник http://proza.ru/avtor/gsotula&book=12#12
.