И только река... 3

Наг Зедину руку поймал, сжал незаметно. Ему выхватывать не привыкать, а ей-то за что? Зеда про хозяина забыла - замерла. Поняла она, что её так защитить пытаются, а это много значит, особенно когда сам практически под ударом.
Зеда поняла... Молча обняла Нага, а по щекам слёзы текут, текут.
Лат тоже понял, точнее заподозрил, что раб ослеп: он руку Зеды на слух искал, а это почти как на ощупь. Золотой бог знает, как с помощью ловчего порошка ловят не только рабов, хотя подобный метод и считается под запретом, потому что раз-два поймал порошок глазами - ослеп навсегда. Только вот кто те запреты блюдёт? Да никто, как и законы.
Банка с мазью со стола в сковородку летит. Такая уж привычка у Золотокрылого: всё и всех с пути сметать, если на том пути наметилась цель, какая из ряда вон.
- Ну-ка, смотри сюда! А теперь сюда!
Зеда рот ладонями закрыла, чтобы не закричать: рука хозяина вверх - Наг в сторону смотрит, рука в сторону - взгляд вверх.
- В те разы тоже слеп?
- Да.
Нагу на слух движения хозяина не поймать: во первых, они быстрые, во-вторых - в воздухе, то есть бесшумные, в-третьих, сосредоточиться плохо получается - голова от пинков ещё не до конца отошла. Не скрыть ему слепоты, да и незачем.
Наг голову опустил, волосы на грудь упали. Длинные, седые...
- Продавайте, пока печать не поставили. Порошок может не отпустить.
- Знаю, но думаю, что отпустит, молодой ты ещё. Не паникуй, собственность, - хмыкает Золотой бог, - не отпустит, тогда и продам кому-нибудь... грехи плодить. Там зрение не требуется, зато внешность нужна, а она у тебя более чем.
Зеда на хозяина смотрит умоляюще, голос трясётся, как овечий хвост:
- Не надо продавать, пожалуйста. Пусть даже и слепой, он мне на кухне помогать будет. Тут всегда работа найдётся, - огляделась судорожно, теребит хозяина за рукав. - Да вон хоть кастрюли чистить, и помыть чего, и..., - а чего ещё, не придумает никак.
Лат, вообще-то, иронизирует, это даже Наг по смешку понял, а Зеда не поняла, продолжает хозяина за рукав теребить и умолять.
- А давайте я буду в доме и за горничную работать, и за прачку. Вам нанимать никого не придётся. Давайте? И платить мне не надо. Давайте!
Лат головой качает, у него сердце от Зединого взгляда трещинами идёт, но Золотой бог - это будет не Золотой бог, если кого в душу к себе впустит.
- Никогда бы не подумал, что мою каменную женщину можно так стремительно на чувства развести. Слушай, а ты в него не влюбилась на старости лет? Могу понять, вон какой красавец оказался, как отмыли, - и снова смеётся. - Не надо было отмывать.
Зеда смущается, возмущается, но от Нага не отходит, вцепилась в него аж двумя руками.
- Ой, ну Вы о чём? Он же ребёнок совсем. Просто…, - и вдруг разрыдалась каменная женщина, горько так, - просто хватит уже ему… Ну, пожалуйста… Я прошу Вас... Хватит…
- Ну, всё - хорош сопли распускать, - морщится Лат. Он подобные мерихлюндии терпеть не может, но Зеду понимает, просто вида не подаёт. - Успокойся, порошок чаще отпускает. Видеть будет хуже - знаю, но будет, надеюсь.
И Забыл про Зеду, на Нага переключился:
- Чем у Татага занимался?
- Обработка туфа.
У Золотокрылого взгляд хищно вспыхнул. Это та самая тема, какая в последнее время его сильно интересует. Туф - более чем прибыльное дело: он же, считай, под ногами лежит. Татаг - хозяин самой большой шахты по добыче вулканического камня, но есть проблемы, и о них Золотому богу уже сообщили, только информация неточная. Вот сейчас и уточнит он информацию.
- Татаг не приврал, когда говорил за модернизацию шахты?
- Нет.
- Чего ты там модернизировал?
- Схему безопасного расширения площадки ствола, чтобы на месте большие глыбы резать.
В зелёном омуте жгучее пламя разгорается. Татаг о своей шахте если и говорит, то уклончиво, но слухами и земля полнится.
- Поговаривают, что шахта почти пустая. Врут?
В слепом омуте Лея плещется, будоражит омут, проснуться требует. Серебро голоса звенит, звенит уверенно. Всё, что касается пластов туфа, Наг лучше хозяина знает и лучше всех его добытчиков-разработчиков, тому обстоятельства способствовали.
- Нет, не врут: основной пласт истощается, дополнительные давно изъяты, но туф есть в другом месте.
Лат не только информацию слушает, он ещё за Нагом наблюдает, и нравится ему спокойная уверенность без какого-либо намёка на подобострастие и услужливость.
- Знаешь, в каком?
- Да. Они там искали, но немного не дошли до пластов, пласты сами обнажились. Шурф осыпается - грунтовые воды просочились, страховочные балки сгнили. Его забросили, как бесперспективный, но если опуститься ниже по стволу, то с юго-западной стороны пласт красного туфа высвечивается, и с северной стороны стена осыпалась - там тоже просвечивает пласт. Цвет второго не определил - далеко.
У Лата не лицо - непроницаемая маска. В зелёном омуте пожар. В голосе холодный металл.
- Зачем опускался в шурф?
- Опускали.
- За что?
Наг плечами пожимает:
- Воспитательный урок вдогон воспитанию за второй побег. Напомнил чем-то через три месяца после, не знаю чем.
Зеда руку Нагу стиснула, затряслась, поняла она почему рубцы вспучились и загноились. Наг пухлую ладошку кухарки к груди прижал. На закаменевшем сердце первая трещинка пошла-пошла...
- Как увидел пласты? Там же темно, как...
Птица в саду вскрикнула. Ветер по виноградным листьям рукой провёл - ожили металлические цветы. Тени прямо из стен выходят - одна, вторая, пятая, десятая... Много... Окружили тени Нага, а он слепыми глазами на хозяина смотрит. Бездна, а не взгляд, только у бездны дно есть, и это дно шурфа, а на дне...
- Трупы светятся. Там много трупов.
- Рабы? - спрашивает Лат, и в ответе ни капли не сомневается.
- Да.
Зеда плачем зашлась, синева искрами.
- Да уйдите Вы отсюда! Без сердца останетесь. Хозяин, скажите ей - пусть уйдёт.
Хозяин хмыкает про себя:" Есть контакт!"
Это он про контакт между Зедой и Нагом. Зеда уже "усыновила" синеглазого раба, а вот он... Учитывая его прошлое и недавнее настоящее, веры кому-то у него быть не может. А нет веры - нет привязанности. Нет привязанности - нет любви, а нет любви... Если нет любви, то нет и одной из самых высоких башен Каракома. Усекли про что я? Молодцы.
Лат Зеде на дверь кивает:
- Иди-ка, старушка, в комнате у лестницы кровать ему приготовь. Иди, сказал!
Ушла Зеда. Там идти-то три шага до двери, а она до последнего оглядывалась и дверь не закрыла. Дверь даже не скрипнула - затаилась, чтобы о себе не напомнить, но хозяин хмыкнул и закрыл дверь, и сам затих, раздумывая. Татаг пару раз закидывал пришлому удочку на покупку шахты, но Лату не до шахты было, а теперь Татаг молчит. Золотокрылому есть над чем подумать: как купить шахту и не выдать особой заинтересованности, чтобы не взвинтить цену, к тому же информация о новых пластах тоже...Хм... Весьма сомнительная.
Лат думает, на Нага поглядывает, а Наг снова его потерял, водит слепыми глазами вокруг, водит.
- Хозяин?
- Тут я, чего ты?
- О новых пластах никто не знает, я никому не рассказывал.
Лат пренебрежительно щурится. Он ошибался: вот оно - подобострастие и услужливость.
- Месть за воспитательный процесс?
В окно Лея рвётся и звёзды. Тени кружат.
- Нет, дело не в мести. Татаг мести не достоин.
Замолкает Наг, голову опустил, волосы опять свесились, закрыли лицо.
- Ну? Чего замолчал? В чём дело?
- О-ммм, - зовёт океан.
- А-ууу...О-ммм..., - подпевает Лея.
Тени вспыхивают фиолетово, птица в саду плачет, и мёртвые цветы с живыми листьями шепчут-шепчут:
- О-ммм...
- Если купите шахту, достаньте их, похороните по-человечески. Мы тоже люди. Там много хороших людей, - заискрила синева, заметалась. - Вы же сделаете это? Сделаете?
Лат смотрит, как слепой взгляд по комнате мечется - опять потерял его Наг, смотрит на кровь, что с разбитых губ на повязку не течёт - льётся, смотрит и понимает, что поспешил он с выводом за подобострастие. А промашки такого рода у Золотого бога редчайшая редкость, потому прямо в сердце бьют и в душу, какая неприступная.
Золотокрылый руку Нага поймал, сжал, кровь с губ промокнул.
- Тихо-тихо... Меня Зеда покусает, прекращай метаться. Сделаю, слово даю.
Вспыхнула Лея. Последняя вспышка - четвёртая, а почему-то оказалась ярче второй - самой мощной.
Наг на спинку плетёного кресла откинулся, тяжело дышит, слепой омут матовый бриз затягивает. В шурфе друг Нага лежит. Вместе их Татаг купил, вместе воспитывал, но Ала насмерть забил и в шурф скинул за восемь дней до последнего побега Нага. Ал сверху остальных лежал, прямо под ногами...
Лат к дыханию прислушался, в слепые глаза заглянул, руку на лоб Нагу положил, тот аж отшатнулся от неожиданности:
- Опять горишь. Зеда!
Зеда тут же влетела, чуть Золотокрылого не снесла, бубнит недовольно.
- Я так и знала. Ему лежать надо, а не беседовать!
Лея успокоилась, растеклась по небу фиолетовым пятном, спрятала лучи-щупальца. Отдыхает Звезда.
Тишина за окном прохладная. Листья дикого винограда металлические цветы на всякий случай спрятали, а сами уснули. Ночь разлилась по парку, по саду, по дорожке из красного туфа. Фосфорные фонари, как глаза морских чудищ яркие, кусают ночь, выгрызают клочья темноты. Тени в океан ушли все, кроме одной. Так и кружит крылатая тень над Латом, так и кружит.
Травяной отвар степью пахнет. Наг Зедину ладошку поймал, к разбитым губам прижал.
- Спасибо...
И улетел к хозяину на плечо:
- Спать, жрать, прозревать! Ясно, собственность?
- Я сам! - возмущается Наг.
- Заткнись, самостоятельный, - хмыкает Золотокрылый.
На столе плашка с крыльями остыла.
Шумит ночь, течёт как река жизни - необратимо невозвратно. Ветер, звёзды и только река...