Кучин и Симельгор

В Доме Моделей у Риты два шефа: Кучин и Симельгор. И ещё Наденька. Владимир Иванович Кучин — начальник редакции. Борис Михайлович Симельгор — его зам. А Наденька — непосредственный руководитель.

Кучин — типичный русак предпенсионного возраста. Рыжеватые волосы аккуратно подстрижены и зачёсаны набок. Лицо простецкое, незапоминающееся: маленькие глазки и нос картошкой. Сквозь рыжину волос проглядывает седина. Фигура тоже неубедительная. Коренастый, с овальным, как у ребёнка, пузиком, в тёмно-сером с искрой костюме, пошитом на заказ. Ну ещё бы! Модельеры и швеи под рукой. Руки, кстати, мягкие и ухоженные, по виду с маникюром, но тут Рита не спец.

Владимир Иванович редко появляется в отделе, но иногда всё же обегает свой курятник. У окна две пенсионерки: Ия Александровна и Лена, художники первой категории, за ними — стол Ирки Агранатовой, художника второй категории и самой красивой девушки отдела, слева от неё сидит скромная копировщица Валя, за ней Рита, художник без категории, и у двери Наденька. Кучин на каждую прицельно глянет, Ирку подержит за плечико, а Рите мимоходом: опять слепая?! Вернее, так было поначалу, теперь-то она всегда накрашена — это главная заповедь Дома Моделей.

Симельгор — нетипичный еврей. Почему не типичный? Ну, во-первых, внешне не похож. Никакого там носа с горбинкой, чернявых кудрей, ног иксиком. Не картавит, и глаза внимательные, светло-серые за черепаховыми очками. Высокий, потому рядом с шефом старается присесть. И умный — вот тут его еврейство и проявляется.

Бориса все любят. А Кучина… Даже не представить, как его можно полюбить. Ну, ладно, внешность для мужчины не главное, но и другого ничего нет. Ни остроумия, ни обаяния, ни наглости, в конце концов. Одна фамилия чего стоит: Ку-у-учин… Так и представляешь себе… То ли дело — Симельгор. Тут тебе и горы, и сказочные семимильные сапоги, и счастливая семёрка.

Начальники всегда русские, а их замы — евреи. Таков порядок. Потому что если сделать начальником еврея, он притащит в отдел всех своих родственников и друзей — тоже евреев. Народ печётся о своих, это качество, выработанное веками. А русские… ну, им плевать на национальность. Положительное свойство великодержавного шовинизма: самоуверенность, а отсюда безразличное добродушие и пофигизм.

Понятно, что всем руководит Боря Симельгор. Никому и в голову не придёт за чем-то обратиться к Кучину. Да его и на месте не бывает. Но уж если появился — даст знать. Наденьку, нашу старшую, вызовет на ковёр, и мы следим за дверью, чтобы сразу всё понять. Если дверь резко распахивается, а лицо Наденьки покрыто розовыми пятнами — значит пропесочили, и возможны последствия. Если чуть приоткрывается, слышен Наденькин голос, продолжающий с кем-то договаривать — жди чего-нибудь приятного или просто ерунда.

Но и последствия, и приятное — относительны. Например, за ошибки в подписях под моделями — виноватой была новенькая на испытательном сроке — Надю с Симельгором послали в Таллинн, в редакцию журнала «Силуэт» — для повышения квалификации. Новенькой, понятное дело, отказали. У Наденьки с Симельгором давний служебный роман, им самое время квалификацию в Таллинне повышать.

Зато поход в «Погребок», куда шеф пригласил весь отдел по случаю победы в социалистическом соревновании, чуть не закончился Ритиным увольнением. Что-то такое ей красотка Ирочка шептала, но до Риты сразу не дошло. Типа: шефу важно, чтобы всё было по-семейному, чтобы вне отдела никаких флиртов. Рита замужем — и это хорошо. Когда она поступала, факт замужества очень приветствовался. Но вот уже третий месяц, как она в разводе, да к тому же влюблена «вне отдела», хотя и без взаимности.

Девочки, конечно, в курсе, а, значит, и Боря. Рита надеялась, что на Симельгоре информация затухнет, оказалось — нет! Возможно, он и не при чём, болтливых языков хватает. И ещё: поведи она себя по-другому, всё бы обошлось. Хотя обошлось ведь, не выгнали. Только продвижение по службе ей не светит. И никого не интересует, что при минимальной зарплате самая ответственная работа на ней.

Вообще-то она догадывалась… Ещё когда рубашку Кучину шила — бесплатно, конечно. Сначала отнекивалась — она ведь не специалист по мужским рубашкам, потом всё же взялась, но примерку завалила. Кучин оказался потным и дышал чересчур громко, будто лошадь после заезда. Пришлось его пару раз уколоть булавкой, после чего он как-то сник и только повторял: ты там потише, с булавками своими, живой ведь человек. Рубашку так ни разу не надел, и это её кольнуло, как той булавкой, — сердится, значит.

После этого с ней Наденька говорила, привычно покрываясь пятнами — она, как все блондинки, мгновенно краснеет, что называется, до корней волос. Владимир Иванович человек добрый и ничего такого себе не позволяет. Подумаешь, обнимет иногда или за руку подержит… по-отечески. Не;чего, мол, прыгать от него… Он по-настоящему расстроен её разводом, это пятно на редакции, но вполне смываемое. Главное, брось ты эту чушь с влюблённостью… Ну, хотя бы не показывай в отделе, что втюрилась…

А Ирка прямо заявила: не строй из себя! Все хорошенькие женщины через это проходят… ничего страшного… не в постель… По-хитрому надо поступать… она вот не рыпалась, зато теперь каждый месяц в Москву к дочке ездит на три дня, и никого не касается, что там её ждёт любимый человек… Ирка замужем, их дочка у матери, чтобы родители могли зарабатывать на кооператив.

Так вот, в «Погребке» Кучин всем заказал фирменное блюдо: эскалопы из свинины, — и Рита занервничала. Она не умела есть ножом и вилкой, как положено в приличном обществе. Когда официант поставил перед ней тарелку с дымящимся мясом, только и думала, как бы не обмишуриться. Поэтому рассказанный шефом по обыкновению сальный анекдот пропустила мимо ушей и не только не улыбнулась, как это сделала скромница Валя, но раздражённо и довольно громко пробурчала: «Кто только эту чушь придумал!». Она-то имела в виду неудобство держать вилку в левой руке, но прозвучало грубо и вызывающе.

Кучин побледнел, обнаружив веснушки, Ия Александровна поперхнулась от смеха, красавица Ирка уронила нож, на что пенсионерка Лена с лучезарной улыбкой предрекла: мужик придёт. Ситуацию спас Симельгор: «Фарик сегодня превзошёл себя — мясо нежное, можно есть руками». При этом он подмигнул Рите, ткнул Наденьку локтем в бок и о чём-то просигналил бровями шефу, так что грозовая туча прошла мимо.

Хороший всё-таки Симельгор — повезло Наденьке. Хотя как посмотреть. У каждого семья-дети. Про Бориса — никто ничего, а Наденькин Дима иногда её встречает. Рита как-то прошла мимо, нарочно в сумочке рылась, чтобы его как следует разглядеть. Симельгор высокий, но плотный, а Дима — вообще шест для прыжков в длину, верста коломенская с ботинками сорок шестого размера. Наденька вечно мучается ему обувь покупать. Хорошо, Боря выручает — из Таллинна фотограф Урмас привозит по его просьбе.

Этот Урмас как-то увидел Риту и попросил Наденьку отпустить её на съёмку. Оказывается, Рите идут все шляпки, и с тех пор в каждом номере доммоделевского журнала она находит свою физиономию, весьма, надо сказать, привлекательную — всё же не сама макияж наводила. Потом её и в платья наряжали, и в брючный костюм, она прыгала под софитами, а Урмас с приятным акцентом командовал: прогнись больше, ещё больше!

Рита не знает, что происходило в отделе, пока она так прыгала и прогибалась, только никаких изменений в зарплате не обнаружила. Скажи спасибо Надюше, что не высчитали за неотработанное время, прокомментировала желчная Ия Александровна. Почему могли высчитать? План она выполнила, ушла по распоряжению начальницы, и не по магазинам, как было принято в отделе, а в интересах фирмы.

Но сама ждала этих съёмок с нетерпением. Было странно и волнительно, что её лицо, снятое фотографом престижного «Силуэта», появится в журнале. Это повышало уверенность в своей привлекательности, и безответная любовь не так ранила душу. Кстати, с Урмасом, сухощавым блондином без возраста, ничего, кроме съёмки, не было. Но кому-то, видимо, показалось, что не зря она так перед ним прыгает.

Журнал выходил раз в квартал, и Урмас каждые три месяца возникал в Наденькиной трубке и моложавым голосом требовал Риту. И вдруг — тишина. Рита сбегала в демонстрационный зал — съёмка шла полным ходом. Наверно, приелась уже, думала она, возвращаясь на рабочее место, ничего, в следующий раз позовёт. Но по злорадной улыбке красотки Ирочки догадалась: следующего раза не будет. Наденька отводила глаза, и Рита вдруг поняла, что не о съёмке надо беспокоиться, а о работе. Похоже, Кучин всё-таки решил избавиться от строптивой сотрудницы, к тому же приглянувшейся почти иностранцу.

И тут грянула эпидемия гриппа. За неделю почти весь отдел вышел из строя. Остались только Рита с копировщицей Валей. Потом и Валя свалилась с температурой. А модели всё подносили и подносили, всю комнату завалили. В пятницу пришёл Симельгор. Он замещал приболевшего шефа, то есть был на своём месте. Устроившись рядом с Ритой на пустующее Наденькино кресло, оглядел завалы и доверительно произнёс: «Будь моя воля, я бы всех разогнал. Ну, половину точно. Оставил бы тебя и Агранатову. Зарплату поднял бы в полтора раза и на этом выиграл… — Симельгор пошевелил губами и быстро выдал цифру сэкономленного бюджета, — Всем бы было хорошо, не находишь?».

Рита хотела возразить, мол, уволенным вряд ли, но тут же поняла, что это присказка.

— Давай договоримся, — Симельгор встал и принялся вышагивать взад-вперёд по малюсенькому, свободному от шквала одежды пятачку, — выполнишь план по отделу — гарантирую премию в размере оклада. Бери копировку домой, работай по выходным, я распоряжусь на вахте. И никто! Слышишь, никто, ни одна собака тебя и пальцем не тронет!».

Рита снова хотела возразить, мол, какие ещё у собак пальцы, но заниматься болтовнёй было некогда, и она молча кивнула.

План Рита выполнила, премию получила — ну, чуть меньше обещанной, но это было неважно. Потому что ни одна рыжая собака её больше не трогала. А через полгода у неё была ставка художника первой категории.