Вот такая япония

Как, все-таки, здорово устроен современный мир, как он прошит нитками промышленности…
Тантал очень важен для нашей жизни. Танталовую руду добывают в Австралии и доставляют в Америку и Европу для переработки в танталовый порошок. Промежуточный продукт посылают в Японию, там тоже делают танталовый порошок. Большая часть порошка отправляется в Израиль, где из него делают танталовые конденсаторы, а их уже отправляют в Европу, Америку и, конечно, в Австралию. Здорово.
На мой взгляд, переработку руды в порошок можно было бы наладить прямо на корабле. Это было бы здорово, выгодно, но … А как же командировки? Эдак отберут возможность путешествовать по разным странам за счет компаний…
Ну, вот, и мне улыбнулось, полетел в Японию, причем не на экскурсию: «посмотрите налево, посмотрите направо…», а в командировку, работать.
В аэропорту Токио, в первых рядах встречающих, стоял мужчина с плакатом, где почти без ошибок было написано мое имя и фамилия.
- Меня зовут Иошинори, но ты можешь называть меня Иошикэзу, - на нем был тёмно-синий костюм, белая рубашка и оранжевый галстук.
- А можно я буду тебя называть Иоши?
- Ладно, годится, - согласился он, - сейчас в гостиницу, а потом ужинать. Ты какой ресторан предпочитаешь? Есть хорошие европейские.
- Нет, нет, конечно, японский, самый японский ресторан.
Я решил не отставать от Иоши, разоделся как на свадьбу, но, войдя в ресторан, пожалел о наряде и своем опрометчивом решении.
Ресторан был богато украшен, столы расставлены на почтительном расстоянии, но высота их едва ли превышала 20 см. Вместо стульев, у столов были постелены многоцветные, изрядно потертые ковровые лоскуты.
Иоши устроился на коврике довольно быстро и чувствовал себя вполне комфортно. Я просто измучился, пытаясь найти оптимальную позу.
- Ладно, - заулыбался Иоши, - я вижу, что ужин в японском ресторане тебя не радует. Допивай саке, мы поедем в другое место, вполне европейское, - его глаза буквально сверкали, предвкушая фантастическое удовольствие, - японцы это очень любят, тебе, конечно, тоже понравится.
Мы долго ехали по вечернему Токио, утопающему в неоновой иллюминации и остановились возле ярко украшенного входа. Европейское место, которое любят японцы, оказалось всего лишь Караоке баром. В зале было шумно, посетители пили коньяк, разбавляя его водой и ели суши с красной икрой.
- Анатолий, ты будешь петь? – Иоши сверкал как наряженная новогодняя елка, - мы найдем, что-нибудь для тебя.
- Спасибо, Иоши, очень ценю твою заботу обо мне, - я устроился за нормальным столом и понял, что это настоящее благо, - мне бы хотелось выпить коньяка без воды и закусить икрой без риса, а за это я избавлю тебя и окружающих от своего песнопения.
Иоши понимающе кивнул, мне принесли небольшую вазочку с икрой и поставили на стол початую бутылку коньяка.
- Это моя бутылка, - начал объяснять Иоши, - в барах выпивка дорогая, поэтому мы часто покупаем целую бутылку, выпиваем, бармен пишет имя владельца бутылки, отмечает сколько выпито и оставляет ее на хранение в баре. Так получается гораздо дешевле.
Я помню, читал об этом у Овчинникова в «Ветке сакуры», а тут, вот, сам прикоснулся к традиции.
Мы вернулись в гостиницу довольно поздно. По телевизору, висящему в фойе, показывали новости, все было на японском, но я понял, в Иерусалиме снова теракт, террорист-самоубийца взорвал пояс шахида в автобусе.
- Ты видишь, Иоши, - я показал на экран телевизора, - опять из-за фанатика погибли люди, много раненных…
Я сожалею, - Иоши, положил руку мне на плечо, - а ты знаешь, - он вдруг оживился, - я ведь не должен был родиться, я появился на свет совершенно случайно. Моим родителям было по 18 лет, когда они познакомились в школе юных камикадзе. Школа относилась к военному флоту, их обучали и готовили умереть, направляя катер, начиненный взрывчаткой на корабль противника. В эту школу набирали лучших из лучших, чтобы научить убивать и умирать. Мои родители любили друг друга, но готовились умереть. Случилось чудо, война закончилась до того, как они направили свои катера к смерти. Поженились и родился я.
- Ну, да, - я был потрясен рассказом, - диктаторы всегда собирают лучших, чтобы их уничтожить. Я ведь тоже родился случайно. Моих предков расстреливали, уничтожали, но не всех. Я родился потому, что родителей не расстреляли. Ни свои, ни чужие.
Наше поколение – дети нерасстрелянных родителей.