Есения гл. 12, 13

                Глава 12



Есения встречала своего гостя на просторной мансарде имения, нарядившись, словно не для простого интервью, а для съёмок в журнале мод. Стильный макияж служил гармоничным дополнением к длинному волнистому платью до пят, а волосы переливались искристой смолью, умело пряча в кокетливых локонах редкую седину.
Женщина с интересом наблюдала за тем, как журналист выложил на стол портативный диктофон, стопку бумаг с вопросами, нервно закурил и, наконец, уселся в кресло напротив хозяйки.
-- Бокал вина? – игриво предложила Есения и неслышно усмехнулась, глядя, как суетливо подскочил Жан Луи и принялся разливать напиток по бокалам.
-- За ваше расположение! – поднял тост журналист и выпил немного больше положенного в таком случае, явно приводя свои нервы в порядок. – Итак! Я позволю себе выразить искреннюю благодарность за то, что вы, наконец, согласились побеседовать. – Слово «наконец» прозвучало с торжествующей подчёркнутостью.
-- Ну, что же… -- интригующе перебила его Есения. – В конце концов, мы уже взрослые люди и должны уметь делать верные выводы, даже после принятия спонтанных и необдуманных решений. – С удовлетворением констатируя, как журналист послушно кивал в такт её слов, женщина сделал большой глоток и повелительно заключила: -- Задавайте ваши вопросы, мсье Веритэ. Я гарантирую вам предельную степень своей откровенности.
Несколько минут Жан Луи испытывающе смотрел на свою собеседницу, то ли подбирая интонацию, то ли – ключи к её самой болевой точке. Есения отвечала гордым непроницаемым взглядом, очевидно, наслаждаясь отражением своей красоты в растерянности этого мужчины.
Наконец, журналист сделал решительный вздох и заговорил, плохо скрывая своё рассеянное внимание из-за очевидного профессионального флирта этой опытной женщины, а также – неуверенности в выборе верной тактики ведения интервью:
-- Коль уж мы изначально избираем манеру откровения, позволю себе начать с провокационного вопроса… -- ещё больше понизив тон от того, что на лице Есении не дрогнула ни одна складка. – Как становятся проституткой?
На несколько мгновений в воздухе повисла пауза напряжённого выжидания. Жан Луи с трудом сдерживал усиленное биение сердца, не понятно, чем вызванное – профессиональным азартом или чарами этой прожжённой профуры. Есения же приняла ещё более кокетливую позу, не отрывая взгляда от покрасневшего в смущении Веритэ, и, немного подумав, задала встречный вопрос:
-- Вы считаете, что этот вопрос – то самое начало, с которого возьмёт исток наш непростой разговор?
Жану Луи ответил неожиданно уверенно:
-- Я принял ваши правила, мадам…
-- Мадмуазель! – игриво воскликнула Есения.
-- Хорошо… Как вам будет угодно… Мадмуазель Есения… -- задумчиво продолжал Веритэ. – И, тем не менее, в журналистике существуют свои законы жанра, так как вся работа направлена на привлечение внимания читателя. В нынешнее же время, а особенно здесь у нас – в Париже – особую популярность получили истории, связанные с непростыми судьбами женщин…
-- Почему? – искренне улыбнулась Есения.
-- Ну… -- растерялся Жан Луи, не особо радуясь тому, что, какая-никакая, инициатива в разговоре ускользала у него по одному мановению ока интервьюируемой. – Не знаю, право… Ни разу не задумывался об этом…
Есения сделала большой глоток вина, прикурила сигарету, томно вздохнула и заговорила абсолютно добрым и даже милосердным тоном:
-- Хорошо… Коль уж я обещала вам быть предельно откровенной… Да и не только поэтому… -- неожиданно она усмехнулась, запрокинув голову назад, а после глубокого вдоха продолжила: -- Как становятся проституткой…


                Глава 13



Атмосфера в зале книжного магазина становилась всё более сосредоточенной и заинтересованной. Жан Луи медленно перемещался по импровизированной сцене, то и дело вскидывая голову, порой погружаясь в непонятную грусть во время своего рассказа. Неожиданно раздался грудной бас одного из трёх здоровяков в чёрных деловых костюмах.
-- Мсье Веритэ! А почему вы начали своё интервью именно с такого провокационного вопроса?
Тон мужчины был настойчив и даже немного груб, как у пьяного следователя во время допроса. Жан Луи остановился, оборачиваясь в его сторону, на этот раз не испытывая прежней нервозности. Однако, растерянно пожав плечами, он неуверенно ответил:
-- Если честно, я и сам не знаю. В тот момент во мне боролось столько чувств и переживаний: и жажда эмоционального реванша, и торжество от явного ощущения удачи, и…
-- И всё же! – надменно настаивал мужчина. – Вы же профессионал, а значит – умеете находить подход к любому человеку. Иначе, вам не платили бы такие безумные гонорары! А тут такая откровенная грубость, грозящая вам верным отказом.
Жан Луи Веритэ на мгновение задумался, а затем сверкнул глазами, словно случайная подсказка нашлась в ином измерении для того, чтобы он снова вернулся к своему рассказу.
-- Вы совершенно правы, мсье. – Голос писателя не скрывал иронии и лукавства. – Я – профессиональный журналист с особой репутацией. По этой причине мне было необходимо расшевелить ту непробиваемую особу, так как в состоянии эмоционального равновесия ни о какой откровенности не может идти и речи. – А поймав понимающий кивок головой, торжествующе провозгласил: -- Если вы не против, я продолжу?