Как переехать в Адлер без денег. Выживание

Переезд в Адлер без денег. Как выжить.

1. Поехать в Адлер на Новый год с 23.070 рублями и одной сумкой.

Какие-то недостатки у меня, наверное, есть. Просто я пока о них не знаю. Но совершенно ясно, что есть у меня одно, как минимум, достоинство: смелость делать то, что считаю нужным, как бы нелепо это не выглядело со стороны. И речь не о диарее. Возможно, это связано с моей особенностью (на самом деле диагнозом и о нем речь впереди), а может и нет. Но если на этот Новый год я решила, что никто не ждет меня в гости (а уж я тем более никого не хочу у себя видеть), то это вполне себе повод закрыть за собой дверь, выбросить симку из телефона и уехать из Инты. Навсегда. В Адлер.

Чтоб вы понимали: уехать насовсем! И с 19 670 рублями на карте и 3400 рублями в кошельке. Никогда так не делали? Я тоже. Но когда-нибудь надо, верно? Будет, что вспомнить. Из вещей взяла смену белья, теплые носки, шлепки, плед, скетчбук и  коллекцию карандашей с ластиками. Теория вероятности гласит: чем нелепее набор взятых с собой вещей, тем лучше ты окажешься подготовлен к разным неожиданностям, удачам и прочим ударам судьбы.

2.Таинственно потерять родителей.

И вот я впервые оказалась на вокзале. Да, моя семья всю жизнь прожила на севере, в Заполярье, но умудрилась ни разу не скататься на юга.

«Понимаешь, гусенок, чтобы куда-то уехать, нужно, чтобы было куда возвращаться. Вот сделаем ремонт…». Потом мы покупали мебель в зал. Потом в кухню. Потом в мою комнату. Потом мы делали красивую лоджию. Санузел! Потом пора было обновить зимнюю одежду. Машина! Нужна машина! Гараж для машины. Моторная лодка! Да, по реке кататься было классно. Но хорошая палатка и прочее туристическое снаряжение тоже сами на себя не заработают. Отпуск снова откладывался. А там уже и ремонт в зале устарел…

А однажды родители просто не вернулись из похода. Я их долго ждала, живя на деньги из шухлядки в шкафу (кажется, на новую сантехнику и джакузи откладывали). Потом устроилась работать в муниципальную психологическую службу «Доверие», доводя позвонивших суиуицидников до желания жить, чисто мне назло.

Прошел год, второй, деньги в шухлядке давно закончились, но я продолжала ждать родителей. Я боялась куда-то заявлять об их пропаже, чтобы не получить ответ о том, что с ними произошло на самом деле. Мне было удобнее считать, что просто их поход затянулся. Кроме меня, никто исчезновения  мамы и папы не заметил. Просто они перестали водить группы в тундру, в горы и на сплав по реке. Судя по отсутствию претензий, денег вперед за свои тур услуги родители не брали.

2. Понять, что не распознаешь лица.

Тогда ли стартовала моя особенность? Или это было со мной всегда, но я осознала, что не могу представить себе лица родителей, только когда попробовала их нарисовать? Я прекрасно рисую. Как дышу. Но только если это не чье-то конкретное лицо. В художке мы рисовали лишь кувшины с яблоками и высосанные из пальца сюжеты на дебильные темы. Задачи портрета со сходством нам не ставили.  Иногда мы пытались сами кого-то похоже нарисовать, но результат без изучения пропорций лица и анатомии у всех был примерно одинаковый – жалкий.  И вот я, уже взрослая, как-то в приступе тоски по родителям решила их нарисовать. И у меня ничего не получилось. Я вспоминала отдельные фрагменты лиц – глаза, брови, складку у рта, разрез ноздрей – но общего образа не складывалось.

Тогда я попробовала нарисовать президента. Бузову. Соседку. Себя. Тщетно! Я не могла вызвать перед своими глазами нужный образ. Вглядывалась в фото, но детали расползались в разные стороны, как черепашки от ниндзя.

 Попробовала нарисовать кошку, которая жила у нас раньше. Все получилось. Я была способна вспомнить и удерживать в воображении мордочки всех питомцев, что украшали собой наш быт за это время, исключая, пожалуй, лишь тараканов и комаров. Но лицо одноклассника или  кассирши из «Магнита» я представить себе не могла.

3. Видеть управляемые сны

Примерно тогда я и начала рисовать свои знаменитые на всю Инту психотерапевтические «пёстреты», работающие, как мне кажется, по принципу хопонопомо. Но о них чуть позже. Сейчас же я хочу рассказать о том, как я оказалась в Месте ТУТ.

Это Место я выбрала давно. Или оно меня? Даже не помню, когда именно оно начало мне сниться. А потом появляться в рекламе наяву: в телефоне, по телевизору, на компе. Все, на чем был хоть какой-то экран, жарко манило в Место, подмигивало и соблазняло, показывая живописные тенистые улочки, нелепую, плохо уложенную плитку и всяческие чудесные проявления ТУТ. И я не была удивлена, когда поняла, что такая реклама не приходила больше никому.

Я гуляла по этим нелепым плиточкам во сне. Они тряслись, как тверкующая пенсионерка, обдавая ноги брызгами по самый локоть, заботливо припасенными под брюшком после дождя. С одной стороны уютно скорчились горы, с другой - горизонт нагло разлегся на сияющих волнах и никуда оттуда уплывать в ближайшее время, видимо, не собирался. И я его понимаю.

Процессом фотосинтеза местные растения наслаждались так, что было немного неловко смотреть на все эти разгоряченные кипарисы, мушмулы и магнолии. Я, как застигнутый врасплох вуайерист, отводила глаза, но тут же обнаруживала свой нос погруженным в копну ароматных лепестков какой-нибудь несказанной красоты, а пальцы – теребящими сочный благоухающий плод, сам свалившийся в руки.

Что касается построек, то я просто верю, что изначальная идея большинства из них диктовалась какой-то логикой. Так как доказательств этого у меня нет.

Поначалу я только гуляла по этому Месту. Иногда купалась в лазурном тягучем море. Но больше всего мне нравилось ходить по короткой широкой улице, которая неожиданно утыкалась в пляж и отмечала это событие кованными воротцами, к которым была приделана слегка заржавевшая чайка, застывшая в стальном полете.

Улица, как я уже сказала, была короткой. Но продвигалась я по ней с чуть ли не отрицательной скоростью. Ведь нужно было столько всего рассмотреть! Вот тоненькие девушки, похожие на колибри, покрывают друг друга изысканными узорами из хны, а потом взлетают, и, совершив пару кругов над своим пестрым восточным ковром, приземляются снова на эту базу для подзаправки.

А здесь две подружки-старушки продают удивительные игрушки ручной работы. Если приглядеться, то можно заметить, что и сами старушки – тоже игрушки. И тогда уже жутковато смотреть на их товар, поскольку задаешься вопросом – а такие ли уж они игрушки?..

Красивый маленький мужчина с печальными ласковыми глазами пишет свет луны, сквозящий из  пенистых соленых волн, и если прислушаться, то можно услышать русалочий смех и уловить запах рыбьей чешуи и мокрых волос.

Дальше незаметные, как тени, муж и жена разложили на складном столике свой товар. Я любуюсь на эти морские камни, ловко расцвеченные узорами из миллиардов точек, и есть в них какая-то опасность: можно так погрузиться в эти соточия, что и выхода назад не найдёшь.

Странные штуки из кусков бамбука, ракушек, пластиковых бусин и искусственных цветов. Все нарочито небрежно приклеено на фанеру. В очередной раз мой разум пасует перед их загадкой. Что это и зачем? Возможно, когда-нибудь, мне будет открыта и эта тайна.

Но вот я подхожу к своему эстетическому десерту. Художник-портретист. Я не могу вспомнить внешность этого человека не только потому, что у меня прозопагнозия. Я давно научилась запоминать отдельные  характерные черты лица и по ним различать людей. Но когда находишься рядом с настоящим мастером, то смотришь не на него, а на то, что выходит из-под его рук. У этого человека руки были похожи на жилистые лисьи лапы. И когда он набрасывал угольком черты лица очередного счастливчика или счастливицы, то у меня было ощущение, что он не рисует портрет, а показывает некий хитрый и смешной фокус. Однажды я не выдержала и засмеялась. Тогда я впервые увидела его глаза: прозрачные, серые и раскосые.

Оглянувшись, он сказал мне: «Подожди немного, сейчас я закончу». В три штриха и один размаз пальцем завершил портрет бровастого толстяка, собрал свои артпричиндалы и мы пошли на пляж. Там и познакомились.

- Хуффин Джалиевич, - представился мой спутник и, смахнув что-то с глаз рукой, пробормотал вежливую банальность, мол, как счастлив видеть меня наяву. Такое кривлянье, впрочем, выглядело в его исполнении как-то органично и настроило дальнейшее общение на легкость. И хотя я понимала, что это сон, поправлять его не стала, а максимально коротко, придерживаясь фактов и сдерживая эмоции, рассказала о том, как родители назвали в свое время меня. Но темы нашего диалога травмами детства не исчерпались и мы проболтали до рассвета, пока будильник не пресек дозволенные мне сны.

С тех пор я ловко обводила вокруг пальца и оставляла без доходов туроператоров, работников транспорта и отельеров почти каждую ночь, отправляясь в путешествие на крыльях Морфея, и классно проводила время в неспешных прогулках и беседах с Хуффином, пока розовоперстая Эос вдруг не разевала свою пасть и не начинала трезвонить, трансформируясь в будильник.

4. Впасть в депрессию

А однажды мне перестали сниться Адлер и Хуффин. Как бы тоже не вернулись из тундры. Отрицание (мне показалось! Скоро приснятся!), гнев (ненавижу! Очаровали и бросили!), торг (а если я напьюсь или перестану напиваться - приснитесь?), депрессия (какой смысл стирать пыль со своего лица и с пустых бутылок?) и принятие (зато у меня были эти прекрасные сны целых семь восхитительных лет и воспоминания о них никто у меня не отнимет!).

Как фетишист запускает пальцы в коллекцию очков методистов ГОРОНО, так я перебирала детали своих снов, в поисках новых оттенков ощущений. Вспоминала беседы, обмусоливала каждое слово Хуффина. Тогда, во время этих бесед я узнала, что город, по которому мы гуляли, называется Адлер. Он имеет массу причуд и особенностей, которые объясняются тем, что стоит он ТУТ. Что такое ТУТ – это отдельный разговор и он у нас обязательно состоится. Но сейчас вернемся к моему переезду, больше похожему на стирание ластиком меня из одной реальности и проявление в другой.

5. Встретить Новый год в поезде

Уже в поезде пришло осознание, что я дура. Оно позвало панику и они вдвоем славно оттоптались на мне в лихом танце загона. Хватило 5 минут, чтоб оценить запахи и звуки плацкарта. На карте у меня оставалась тысяча. В кошельке пятьсот рублей. Просто повезло купить билет по скидке. В вагоне никого, кроме меня и того, кто притворялся проводницей и прятался в служебном купе, не было.

Очень выручил неожиданно нашедшийся в рюкзаке карманный томик Макса Фрая, кажется, про очки Бакки Бугвина. Я не помнила, чтобы брала книжку с собой, тем более что весь автор давно был скачан на телефон. Но вот эта бумажная книжица просто заземляла в той сюрреалистической поездке мой готовый к истерике разум. Текст с телефона подобным умиротворяющим влиянием не обладает.

Сиреневый свет луны трижды сменился белесым солнечным освещением, прежде чем я осознала, что инея на стекле больше нет и на смену искрящимся снежным просторам за окном пришли такие же искрящиеся волны, доплескивающиеся прямо до колес вагона!

6. Оставить всю зимнюю одежду в вагоне

Шубу и пимы я оставила в поезде (кажется, существо из служебного купе сразу с урчанием набросилось на них) и вышла в джинсах, толстовке и шлепанцах, вбитых на теплый носок с коми орнаметом. Аналогичный узор, впрочем, можно встретить и на зиккуратах Ташкента. Подозреваю, в этих древних графемах был застилизован до состояния полусвастики акт доения мамонта как символ вечной жизни.

Пчелки деловито жужжа, опыляли розы и ирисы, которые росли, казалось, прямо из солнечных зайчиков. Пальмы протягивали ладошки, мол, дай пять! Запах моря, шелест моря, его присутствие в каждой пылинке. С третьим января! С Новым годом, с новой жизнью в новом Месте!

Голова кружилась от голода, избытка кислорода и трехдневного валяния на полке.

Я прошла на привокзальный пляж. В принципе, у меня был нз на покупку батона и кефира и еще осталось бы на ночевку в хостеле. Но я люблю кушать либо вкусно, либо никак. И ночевать в жарком, вонючем и грязном месте я не хотела: с меня хватило плацкарта «Воркута-Сочи». Поэтому я решила заработать себе на вкусный ужин и приятный ночлег.

7. Пойти на пляж, чтоб заработать на ужин и ночёвку

Когда водомерка хочет есть, она отправляется на поиски личинок комаров. Когда хочет есть самка комара, она ищет взрослого и потного обладателя первой группы крови, однако готова и к компромиссам. Когда голоден рыбак, он отбирает личинку комара у водомерки и ловит на нее рыбу, а потом идет домой и ест борщ. Когда же хочет есть художник, приехавший в Адлер, он ищет, кого можно нарисовать за денежку.

Для этого лучше всего годятся женщины и дети, а так же мужчины со сложной судьбой. Отдельно стоят бабушки. Они не прочь заполучить портрет своей внучки, но за полцены, а лучше бы бесплатно. Впрочем, иные бабушки готовы даже получить некоторое денежное вознаграждение за то, что дают художнику шанс изобразить настолько милое существо (в этом смысле, кстати, влюбленные юноши – те же бабушки).

Передо мной же этим январским утром на пляже расположились три группы потенциальных меценатов.

Пара рыбаков отмелась сразу, так как рыбаки – парни, как правило простые, вопросов своей внешности не задающие.

Вторая группа выглядела куда перспективней. Папа с сыном лет восьми и отроковицей в районе двенадцати. С внешностью ассирийских царей и царскими же манерами. Все трое задумчиво поедали чипсы, запивали колой, тут же роняли упаковки и банки, а ветер услужливо подхватывал блестящие остатки пира и кружил их по пляжу вместе с мишурой, конфетти и мусорными пакетами, щедро рассыпанными по всему постновогоднему городу.

Однако все это великолепие затмевали ослепительные блики, которые испускали стразы и жарко начищенные лаковые поверхности нарядов ассирийских потомков. Посрамленные солнечные зайчики на морских волнах и те притихли и не отсвечивали. «Слева море, справа горы, родина мояяяя! Я счастливей всех на море, всех счастливей яяяя!» - сахарной ватой ввинчивался в уши мед незамысловатой ассирийской поэзии, изливавшийся из телефона главы семьи. Потрясенная и оглушенная, я отступила к третьей группе.

- Можно, я порисую вашу дочь?  - бурчание в животе придало мне коммуникабельности, граничащей с беспардонностью. – Очень интересный типаж! – я была почти искренна: девчушка лет пяти, рыженькая, с россыпью веснушек и очень взрослым взглядом выглядела прикольно.

План был прост, но имел риски. Я сама предложила нарисовать портрет, и чтобы не спугнуть, не заикнулась о деньгах. Пятьдесят на пятьдесят, что сами предложат какую-то сумму. Если нет, то нестрашно, первый портрет может быть и бесплатным в рекламных целях. Мой главный расчёт был на то, что ассирийская принцесса тоже захочет себе портрет и тогда я уже оглашу цену. Попрошу тысячу рублей. А там, глядишь, и ее братишка потребует портрет для себя.

Мама рыжей девчушки, анемичная блондинка, вяло кивнула и продолжила рассматривать горизонт. Алые паруса? Годзилла? Американская подводная лодка? Что именно она надеялась там обнаружить?

«Слева брови, справа брови, под ними глазаааа! Ты красивей всех на море, девочка мояяяя!» - пытался разбередить душу ассирийский тенор.

-Привет, друзья! Сегодня я поведаю вам об особенностях зимнего рокфишинга! Мы находимся в Адлере, за мной слева Черное море, справа Кавказские горы, а в руках у меня карбон номер шесть по сиднейской классификации и в качестве наживки мы используем стандартных силиконовых шмузлей со светоотражающими дозаторами, пропитанными японским аттрактантом… - щебетал рыбак помоложе, размахивая штативом. Рыбак постарше всем своим видом демонстрировал, что не имеет ничего общего с фишингблогером и его подпиндосными аттрактантами.

А я приступила к рисованию портрета Златы. Прикол в том, что я не распознаю лица, у меня прозопагнозия. Я могу рассматривать отдельно глаз или ноздрю, но не в состоянии разглядывать лицо в целом. Мне становится нестерпимо стыдно, что ли. Или страшно. Голова начинает кружиться и тошнит. Как-то так. А если я усилием воли все же заставляю себя бросить быстрый взгляд на все лицо, то все равно не могу его воспринять. Вот у вас было так, что когда вы слышали или читали фразу на иностранном языке, то все слова по отдельности вам вроде и знакомы, а смысла предложения уловить не можете? Тогда вы меня поймете.

8. Нарисовать портрет с диагнозом прозопагнозия

Как же я собиралась рисовать портрет, спросите вы? У меня есть метода. Морды животных я могу рассматривать и рисовать без всяких проблем. Поэтому я сначала прикидываю, на какую породу собак похожа жертва моего таланта. Причем, это происходит интуитивно, ведь сознательно рассмотреть лицо я не могу. Просто в голове сама собой всплывает нужная животинка. И я рисую соответствующую морду овчарки или шиба ину. Затем заменяю глаза, нос и рот песеля на те, что у портретируемого. Ведь рассмотреть отдельные части лица для меня не проблема. Все говорят, что получается в итоге очень похоже. Сама я, как вы понимаете, оценить степень схожести не могу. Почему именно собаки? Наверное, потому что насмотренность на них большая, удобно рисовать то, что хорошо знаешь. И типажей у них больше, чем, скажем, у кошек. Да и просто люблю я собакенов. Классные они.

А между тем Злата совсем освоилась с ролью модели и стала знакомить меня со своими питомцами. В баночке с сухими травинками имелся ирис полистистика – пятнистокрылый богомол, отысканный сегодня утром за помойкой гостевого домика. Он пребывал в спячке и не подозревал, что весной обнаружит себя в столице нашей Родины и даст начало колонии пятнистокрылых богомолов в подмосковных лесах, ибо есть надежда, что это беременная самка. Пара куколок бабочек разных видов, заботливо укутанных в салфетки. И две старенькие морские свинки, Свисток и Фиалка. Ветеринар сказал, что они могут уйти на радугу в любой момент, поэтому Злата взяла старичков с собой в новогоднюю поездку в маленькой переноске, чтобы супруги смогли увидеть и понюхать напоследок как можно больше всего, а так же не страдали от разлуки с хозяйкой.

Портрет уже пребывал в стадии аль денте, а между тем ни Лейла, ни Оскар (так, судя по их вялой перебранке, звали ассирийских инфантов) так и не обратили внимание на мое творчество.

«Украду тебя я вскоре, девочка мояяя! Слева брови, справа брови – я люблю тебяяя!» - поделился планами ассирийский миньон.

- Злата, тебе пора кушать! – вдруг очнулась мама девочки и поставила перед ней миску с кусочками свеклы и чернослива. Девочка обреченно положила в рот бурую дольку. Мама вновь ушла в спящий режим. К ногам Златы ветром прибило чипсу. Быстрый взгляд на маму. Стремительный бросок ладошки, которая столкнулась с чьей-то рукой. Конкурентом по кормовой базе оказался папа девчушки, вышедший из моря на сушу. Пока оба делали вид друг перед другом, что на самом деле они заинтересовались камешками, чипсину схватила и унесла чайка.

Оба с тоской проводили взглядом пернатую воровку. Я одобрительно осмотрела папу. Он был мокр, мускулист и в плавках.

Мама подала ему полотенце и я заметила причину ее анемичности и созерцательности: через пару месяцев у Златы появится сестричка или братик.

- Что, Златка, портрет себе заказала? – спросил папа. Девчушка пожала плечами. Я дорисовывала последние пряди прически и пыталась придумать, как бы привлечь внимание Лейлы к предстоящей презентации портрета, но понимала, что шансов против корейских мальчиков в ее телефоне у меня маловато.

«Выйдем вместе встречать зори, девочка мояяя! Слева море, справа горы, брови – у тебяяя!» - не унимался шансонье. Папа Златы нервно дернулся и решил снивелировать влияние чуждой субкультуры на дочь минуткой классической поэзии.

- А скажи-ка мне, Злата, в мишке косолапом, который по лесу идет, какой размер употреблен: ямб, али хорей? Или быть может, амфибрахий? – хохотнул он в конце, мягко намекая на абсурдность третьего варианта.

Девочка что-то посчитала на пальцах, шевеля губами:

- Хорей.

- Правильно. А сколькистопный-то?

- Не двустопный ли? – робко предположила малышка.

- Ну что ты, глупышка, - папа изобразил кокетливый фейспалм. - Двустопный – он вот: «Буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя…». Чуешь разницу?

- Ну, Слава, это же очень редкий размер - трехстопный хорей, отцепись от ребенка. Как водичка? – снова вышла из летаргии мама.

- Норм, градусов четырнадцать, как и воздух. Очень бодрит, - и выбрав свекольную дольку пожирнее, отправил себе в рот.

9. Заработать больше, чем ожидаешь и получить новых клиентов

Я дорисовала реснички подлиннее и, вырвав лист из скетчбука, продемонстрировала шедевр публике. Публике шедевр понравился. Более того, папа Слава потянулся к своему рюкзаку и, вытащив телефон, поинтересовался, куда перевести мне гонорар. Чисто по-человечески, мне хотелось выгрести остатки своих денег и отдать им самим, чтоб пошли и купили себе чебуреков. Но мой рот, давно сепарировавшийся от совести, продиктовал номер карты, а на вопрос о сумме предложил определиться с ней самим. Честно говоря, две тысячи за карандашный скетч на А5 – это было много. Но, как говорил мой батя, дают – бери, бьют – беги. Мне уже стало пофиг, закажут ли портрет музыкальные осколки древней цивилизации. И конечно, по принципу - все даровано нам будет, в час, когда уже не ждешь – Злата побежала хвастаться своим портретом рыбакам, их наживке, чайке, задремавшей над украденной чипсиной, и Лейле с ее братом. И через пару минут передо мной уже сидели брат с сестрой, отталкивая друг друга, чтоб быть запечатленным первому.

Если златин портрет я начала с наброска русского той-терьера, то Оскара я почувствовала как щенка пекинеса. Уже разогревшись на милахе из Москвы, портрет Оскара я закончила в 15 минут.

«Гляну в море – вижу брови, девочка мояяя! Пойду в горы – и там брови! Я люблю тебяяя!» - исчерпав рифмы, певец начал жульничать.

- Фу, что это у тебя? – к концу фразы голос Оскара вдруг перешел на визг. Через мгновение к нему присоединился басовитый рев Лейлы. Она судорожно стряхивала что-то с своих шикарных кудрей. К ней бросился отец, бормоча что-то очень сакральное. Приглядевшись, я охнула. Роскошные маслянисто-черные локоны девочки стали толстыми извивающимися червями. Они на глазах росли и жирели, отвоевывая себе новые территории сначала на лбу, затем захватили все лицо и с тошнотворным треском пустили корни в шею и ниже. Несчастный отец ничем не мог помочь, так как и с ним начали происходить аналогичные метаморфозы. Пухлый Оскар в три прыжка отскочил к морю, жалобно всхлипывая и явно пребывая в шоке. И тут же был вынужден снова спасаться бегством: чайка и  рыбоблогер также стремительно теряли, так сказать, форму. Его идейный враг и побратим неумело крестился, не выпуская из рук спиннинга, с болтавшимся на крючке червяком. Но в испуганном взгляде присутствовало и некое удовлетворение происходящим и еще какое-то чувство, явно неуместное, которое я не успела определить, так как мерзкий треск послышался и со стороны московской семьи. Я обернулась.

10. Бесплатно приобрести тапки  с прикольным рисунком

Папа Слава стремительно перерождался в пучок беспозвоночных. Его супруга в шоковом состоянии пыталась зачем-то закутать его в полотенце и напоить травяным чаем из термоса. Получервь-полуслава уворачивался и норовил улизнуть. Юная любительница фауны восторженно прыгала вокруг них и канючила:

- Мам, я тоже хочу стать личинкой! Преврати и меня в личинку, ну пожалуйста!

Дальше было только хуже. Получерви-полулюди начали ползать по пляжу и с хлюпаньем пожирать пластиковые пакеты, елочную мишуру и пивные бутылки.

А потом из тех мест, где раньше у них были рты, стремительной лавиной стала извергаться полупрозрачная слизь с радужными блестками.

-Слайм!!! – восторженно заорал Оскар, схватил гадскую жижицу и его рука тут же стала растворяться в ней. А он просто распахнул рот без звуковых эффектов и это было особенно жутко. Я рывком вытащила плед из рюкзака и рванулась к мальчику. Накинула плед ему на руки и толкнула подальше от вязкой массы. Он упал на спину, плед отлетел в сторону, и Оскар наконец закричал, и ни один чайлдфри не осудил бы его за это: правая рука пухляка по локоть отсутствовала!

- Фиалка! Свисток! – это уже кричала Злата. События развивались с неправдоподобной скоростью. Я оглянулась. Злата тыкала пальцем куда-то мне под ноги. Я опустила взгляд и взвизгнула: пластиковая лава уже лизала подошвы моих шлепанцев, она окружила меня как живое болото, и я почувствовала ледяной укол в ноги такой силы, что дух перехватило и крик застыл у меня в горле. При этом краем глаза я успела заметить, что на соседнем  камне сидят две морские свинки, сбежавшие из переноски в поисках стариковских приключений. Они жалобно повизгивали, но я не видела, как им можно было помочь: я не могла сдвинуться с места. Еще мгновение, и зверьки растворятся в прибывающем слайме! Как и мои ноги, а затем и я вся! Капец! Я хотела проснуться, но понимала, что для этого нужно сначала заснуть. А обстоятельства не располагали. Морские свинки взволнованно попискивали. Наконец, они приняли решение и прыгнули мне на ноги так, как это умеют только морские свинки и очень испуганные коты: сразу всеми четырьмя лапами и резко вверх, как на пружинах.

И вовремя: то место, откуда они стартовали, тут же затянулось радужной пленкой. Это отсрочило их конец всего на мгновение, так как сверкающая слизь, окружавшая меня, с хлюпаньем покрыла мои шлепки вместе со зверьками. Но ноги вместо того, чтобы раствориться, вдруг с невероятной силой оттолкнулись от гальки и совершили головокружительный прыжок. Резко вверх, как на пружинах.

11. Встретиться с Хаффином Джалиевичем

- А менее пафосно появиться в Адлере ты не могла? – спросил меня Хуффин. Ну, наконец-то!

- Вы не понимаете. В этом весь смысл, - огрызнулась я. Меня сотрясала мелкая дрожь. Не так я представляла нашу первую встречу наяву.

- Представь себе, я тоже, - подмигнул он. Клоун-телепат, блин. Я уставилась себе на ноги. Вместо белых кроксов  и синих этнических носков, приобретенных у коми-бабушки, я увидела что-то вроде лоферов с нарисованными мордочками морских свинок.

- Любопытный фокус! – кивнул элегантной лысиной мой визави. – Полагаю, волшебное месиво, вступив в контакт с магией древних рун на твоих носках, впустило жизненную энергию зверьков в твои ноги. Теперь они навеки как бы заключены в твоих раскоряках.
 
Хамство всегда действовало на меня отупляюще, и я молча проглотила «раскоряки», дав себе слово ворочаться в кровати без сна до тех пор, пока не придумаю достойный ответ и не вверну его потом в каком-нибудь из наших следующих диалогов. Но до кроватей и остроумных пикировок было пока так же далеко, как простому народу до природных богатств своей Родины. Сейчас в первую очередь нужно было спасать Адлер, а возможно и Хосту, и часть Сочи.

12. Заселиться в номер с интересной компанией, поесть вместе чебуреков

Поэтому Хуффин Джалиевич быстренько согнал всех неизмененных в сплоченное мини-стадо, прихватил, пользуясь случаем, телефоны и кошельки тех, кому они уже были не нужны, как он это жизнерадостно нам прокомментировал, и мы целеустремленно зашагали в неизвестном направлении. До сих пор не знаю, мне показалось тогда, или Джалиевич и вправду время от времени оббегал нашу группу и кусал отбившихся за пятки?

По пути нам то и дело приходилось перепрыгивать через лужи слайма и обходить червелюдов. При этом солнышко продолжало ласково светить, пчелки – гудеть, бабочки – порхать, а ирисы - цвести. Хуффин скупал все попадавшуюся нам ввпечку и складывал ее в мой рюкзак, нахваливая его грузоподъемность. Нас привели в какое-то кооперативно-гаражное гетто под названием «Автофил». Свернув налево, потом направо, и так несколько раз, мы очутились в просторном лофте на четыре огромных окна. Сначала показалось, что мы зашли в теплицу или оранжерею: столько растений здесь жило и процветало. Кто-то даже порхал. Как позже выяснилось, раньше здесь размещалась типография. Теперь же стены были увешаны разномастными картинами, некоторые из которых хотелось немедленно рассмотреть, а на иных и взгляд останавливать было страшно. В углу нерешительно столпились шкафы, скамейки и стулья. На них Джалиевич усадил наших гостей. Раздал им пирожков, включил чайник и уселся передо мной.

- Рассказывай!

И я рассказала. Пока я распиналась, чайник вскипел, Хуфф наделил наших подопечных сладким чаем с ломтиками лайма и чебуреками, а нам, как взрослым, выдал по огромной кружке какао с ромом. Сокращенно – какра.

- Может, камра? – хихикнула я.

- А сами мы – персонажи дебильного фанфика? Нет уж, спасибо.

Но пирожок мне дал. Правда, несъедобный. Не в том смысле, что он был холодный, жирный, а рис был не то что не доварен, а даже еще и не до конца собран с плантаций. Главное – в нем была киндза. А вот пончик с повидлом оказался ок. Киндзы было совсем чуть-чуть, лишь в качестве присыпки. Эти зараженные куски я бросала под стол своим свинотапкам. Те возбужденно посвистывали.

13. Вычислить москвичей и расовую принадлежность остальных отдыхающих

По ходу моего рассказа Джалиевич сверялся с телефоном рыбоблогера, который в течение всех поразительных событий продолжал вести репортаж до последнего, и таким образом мой старший товарищ получил исчерпывающее представление обо всем, что предшествовало катастрофе.

- Так, чтобы понять, что происходит, в чем причина этого подскока эволюции, и что с этим делать, нам нужно определить, что общего у тех, кто смог остаться человеком, а что – у тех, кто подвергся очервячиванию. Пол и возраст отпадают, раса тоже. Лейла и ее отец – шумеряне. Рыбоблогер и папа Слава – питерианцы…

- Но он из Москвы! – перебила я Хуффа.

- И что? Москвачи – это те же питерианцы, просто недоехавшие, - туманно пояснил он и продолжил: - А вот второй рыбак очень похож на помесь гиперборея с кубакулем. Кстати, где он?

Хитрого дядьки со спиннингом нигде не было.

- Вы про дядю Лешу? Он в туалет пошел, - пояснила Злата, баюкающая своего богомола в самодельном памперсе из салфетки. Существуют ли вещи, в которых она не компетентна? После третьего пирожка с мушмулой она разрумянилась и стала выглядеть на все шесть лет, хотя в реале, как выяснилось, ей было восемь. Я протянула девочке аппетитно пахнущий пирожок с яйцом и печенкой, чтоб впрыснуть в юный организм гемоглобина, белка и желтка. Но стойкая любительница животинок не предала свои идеалы и взяла у мамы лишь дольку лайма. Это вызывало невольное уважение и раздражение.

 Ее мама также отрешенно посасывала ломтик лайма и ни на что не реагировала. Как вариант выхода. Оскар продолжал играть в телефоне здоровой правой рукой и при этом азартно чесал культу левой. Более того, при этим еще и управлялся со стаканчиком чая и пирожками. «Прыыыжок! Ой, Змей Горыныч!..» - бормотал он, глядя в гаджет, и, кажется, был абсолютно счастлив.

Стукнула дверь. На пороге стоял Хуффин.

- Никакого дяди Леши в туалете нет и не было, - объявил он и прошел к столу, где мы с ним сидели до этого. Я не решилась уточнить, как он понял, что дяди Леши не было в туалете. Мое живое воображение уже подкинуло мне пару картинок.

Достал откуда-то из-под стола лист бумаги и быстро набросал беглеца. Не забыл ни шапочку, как у Кусто, ни спиннинга с червяком на конце. Я вспомнила, как дядя Леша махал им на пляже, бормоча что-то испуганно-отпугивающее. Я тогда решила, что бедняга от страха молился, а он, видать, наоборот, творил какую-то чертовщину. Я поделилась своими соображениями с Хуффином. Тот рассеянно кивнул: видимо, к таким выводам он пришел еще при просмотре телефона рыбоблогера.

14. Пойти в гости к новым знакомым

- Мы пошли спасать вашего мужа. Присмотрите за детьми, - Хуффин присел перед мамочкой и заглянул ей в лицо. Она подняла глаза от дольки лайма. При слове «дети» ее взгляд приобрёл осмысленное выражение. Она кивнула, подошла к ребятам, приобняла их и начала им что-то шептать.

Мы вышли на улицу. В небе собирались тучки. В гаражах пока не было ни слайма, ни червячных кроненбергов. Какими-то дворами и переулками мы в пять минут оказались снова на пляже, но уже на другом, ближе к Сочи. Тут царил дух сапов и дзена. Мой спутник стремительным шагом направился к будке спасателя, похожей на избушку, на курьих ножках, но, в выбеленном скандинавском стиле. Начал колотить в дверь. За ней послышались возня и хихиканье. Представьте себе что-то среднее между микеланджеловским Давидом и врубелевским демоном. Ну и туда же мистера Фродо из «Властелина колец» до кучи. Представили? Вот примерно такое мцыри предстало пред нами, распахнув дверь и зябко ежась в розовых трусах с зелеными козерогами, надетыми задом наперед. На голову. Увидев даму, то бишь, меня, учтиво сдернул с головы и этот аксессуар. Подумал и надел по назначению.

- Вы - новая любимая игрушка нашего шефа? А я Михалис, можно Миха! – неожиданно моя рука была схвачена и громко чмокнута. За дверью что-то сердито упало.

- Не ревнуй, дурашка, я тебя не брошу! Лучше возьми-ка этот портрет и изобрази нам фон для него, - с этими словами Хуффин протянул красавчику свой рисунок с дядей Лешей.

Тот схватил лист и нырнул с ним обратно в избушку. Послышался жаркий шепот, неопределяемые звуки, и мимо нас из двери прошмыгнула хорошенькая и очень рассерженная девушка.

Она остановилась, чтобы испепелить меня взглядом. Но вместо этого побледнела и издала сдавленный крик. Сидящая рядом чайка вздрогнула и отлетела подальше. Хуффин едва успел подхватить обмякшую девушку и занести обратно в домик. Я оглянулась и поняла, что вызвало такую реакцию: позади меня по пляжу ползали получерви и деловито изрыгали радужный слайм. Тик-ток девушку к такому не готовил. 

В домике было жарко от электрокамина. У окна на мольберте стоял холст, на котором маслом был набросан очень красивый этюд обнаженной девушки. И хотя лицо практически не прорабатывалось, фигура выглядела вполне узнаваемо, не смотря на то, что оригинал, в данный момент закутанный в пальто, лежал без чувств на диванчике. Рядом на столике комфортно разместились недопитые ром-кола, джин-тоник и фантики от милки вея и скитлс. На этом же столе Михалис что-то черкал карандашиком по бумаге. Наконец, нам был вручен результат труда. Теперь дядя Леша стоял в комнате, судя по убранству, в гостинице. Рядом с ним нарисовалась какая-то тетя пышных форм и с добродушным лицом. За окном виднелись горы, засохший кипарис, кусок «Магнита» и магазина зоотоваров.

- Точно здесь? – почесал себя за ухом Хуффин.

- Ну, я художник, я так вижу, - ухмыльнулся Михалис, но тошнотворный треск стер улыбку с лица весельчака и он, как кот, мгновенно запрыгнул на стол и зашипел: прелестная девушка на диване стремительно прорастала червяками.

- Успокойся, все под контролем! Мы над этим работаем! – сказал наш шеф. Потом подумал и добавил:

- Вынеси ее на воздух и не вздумай прикасаться к тому, чем ее будет тошнить. Как бы красиво это ни выглядело. А мы пойдем спасать твою прелестницу.

- Подождите, я с вами пойду! – парень быстро натянул на себя оранжевые джинсы, черный свитшот с сиреневыми фламинго и бирюзовые кроссы с красными шнурками. Черная шевелюра и синие глаза дополнили этот праздник цвета. Свою модель он не стал никуда выносить, а напротив, запер в избушке. Видно, по-своему дорожил.

15. Пофлиртовать с местным. Узнать больше про их менталитет

Впрочем, минорное настроение недолго омрачало лик нашего Ромео. Буквально через три с половиной минуты он уже обволакивал меня своим обаянием и вытягивал подробности моей биографии не хуже эйчара на собеседовании.

- А вот к примеру, как тебя зовут?

- Марина. Марина Сюрпризова к вашим услугам, - сделала я полукниксен и чуть не наступила в сверкающую слизь. Но Фиалка и Свисток перепрыгнули меня через эту лаву.

- Ага, я так и думал. Будешь Мари Сюр. Кстати, зачетно прыгаешь!

- Это не я, это мои тапки.

- Еще и скромница! Обожаю! – замаслился Михалис.

- Ты у нас всех обожаешь. Под ноги смотри, а то слайм быстро их растворит вместе со всеми другими радостями - проворчал Джалиевич. Мой кавалер посерьезнел и приотстал, а я воспользовалась этим, чтоб порасспросить Хуффина.

- А Михалис – тоже шумерянин?

- Ну что ты, он на самом деле совсем не такой шумный. Это он сейчас дурака валяет, потому что нервничает, а так нет, обычный элльгрек.

- А шумеряне – все шумные?

- Практически. Они выдают в мир избыток шума – и звукового, и визуального. Слишком много блесток в одежде. Слишком много мусора вокруг себя. Ну а про громкость разговоров по телефону или музыки в машине с открытым окном, я умолчу.

С другой стороны, они не виноваты. Ведь откуда они взялись вообще? Понимаешь, одно время в Шумерии стало рождаться слишком много принцев и принцесс. Вот прям одни особы царской крови. Простых людей вообще не осталось. Куда ни плюнь - все такие офигенно гордые и прекрасные, сплошь царевичи и царевишны. Ужиться друг с другом в таком количестве они не могли, так как каждый требовал к себе почтения и поклонения, а сам поклоняться никому не хотел. Земле стало тяжко от такого великолепия и она принялась разбрасывать лишних царевен и царевичей в другие места и эпохи. Но это не помогло, Шумерию все равно завоевали люди попроще. Но земля вздохнула чуть свободнее.

Это было мне хорошим уроком. Бедные шумеряне. Они ждут от нас простого восхищения и преклонения, а нам лень лишний раз изобразить зависть при виде их богатых одежд или радость при звуках их простенькой музыки. Убрать за ними мусор. Сделать вид, что не заметили, как они пытаются обмануть нас на деньги. Фу мы какие. А Хуффин тем временем продолжал:

- Но Миру они нравятся, он считает шумерян красивыми и забавными, хоть и зацикленными на себе. Наш Мир сам еще очень юный и вкусы у него детские.

- Красивая метафора, - я как-то не ожидала обнаружить в Хуффине романтизм и сентиментальность.

- Это не метафора. Мир живой и часто ведет себя очень наивно. Ты не знала? В этом он слегка похож на шумерян. Ему тоже хочется нравиться людям. Удивлять их. Для этого он их в общем-то и создал. Динозавры тоже были по-своему неплохи, но восхищаться и любить не умели. Вот Мир на них и обиделся. Все, пришли!

16. Прийти в гости к другим знакомым

Джалиевич так резко остановился, что мы с Михалисом трогательно уткнулись носами ему в спину.
Перед нами находился небольшой гостевой дом с надписью «Красивая отель», сзади – «Магнит» и магазин с зоотоварами. Слева пальма, справа горы, всех счастливей яяя! Вокруг пальмы все было залито слизью с блестками и та быстро засыхала.

Джуффин остановился. Присел и дал понюхать моим тапочкам пачку сигарет, видимо, выпавшую из кармана дяди Леши до его побега. Тапочки немного постояли а потом уверенно понесли меня по коридору, повели по ступенькам на второй этаж и там остановились возле одной из дверей.

Брови Михалиса метнулись вверх, а я пожала плечами. Я же говорила, что мои тапки – огонь.

Хуффин постучался и, не дожидаясь ответа, вошел в комнату. Мы за ним. В комнате стоял наш дядя Леша в своей красной шапочке и рядом с ним – женщина, полноватая и с милым лицом. На кровати лежали сумки и чемодан, почти упакованные. Удочки и всякие рыбацкие причиндалы удостоились отдельного футляра. На столе расположились недоеденные ломтики сулугуни, ароматный лаваш, помидорки и жареная курочка с румяной хрустящей корочкой. Солька в деревянной солонке и полбутылки «домашнего вина» местной алхимии и ядовито-вишневого оттенка дополняли натюрморт. Я поклялась себе, что когда все закончится, то непременно устрою аналогичное пиршество. Только вино заменю на шато-тамань полусладкое или испанское винишко в коробочке.

Меж тем при виде нас щеки рыбака-ортодокса пошли красными пятнами и это не было аллергией.

- И здесь нашли! Слушайте, отстаньте от меня! Сами превращайтесь в своих червяков, рыгайте дождиком с конфетти, жрите свою вонючую силиконовую наживку, а меня оставьте в покое! Дайте нам с Татьяной спокойно уехать! – дядька говорил негромко и спокойно, но чувствовалось, что нервы его натянуты до предела.

- Хорошо, не нужно волноваться! Просто наша Маришка очень хочет нарисовать ваш портрет. А вы удрали. Нехорошо. Если художник хочет что-то нарисовать, а ему не дают, это же как алкашу пива утром не налить для опохмела.

Сравнение дядю Лешу проняло. Он пробормотал «Дурдом какой-то» и послушно сел позировать. Я быстренько набросала обманчиво добродушную морду алабая. Татьяна, наблюдавшая за процессом, покатилась от хохота:

- А ведь точно, вылитый волкодав!

17. Послушать армейские байки пьяного хозяина

- У меня в армии погоняло было Алабай, - важно кивнул ее друг. – Деды со мной не связывались. Чуть что, я в горло вцеплялся. Зубами.

Но я уже очеловечила морду дьдьлешиными глазами, носом ртом и прочими подбородками. Я не закончила портрет до конца, так как еще на стадии алабая Хуффин начал ныть, что все, хватит, нам пора идти, он хочет домой, ну долго еще ждать. Но как сказал бы он сам, не дать художнику дорисовать то, что он настроен закончить – это как телефон у ребенка посередине игры отобрать.

Дядя Леша уже оттаял, с удовольствием разглядывал свой пестрет, прижимая к себе хихикающую сдобную Татьяну, и на прощание сказал:

- Не ходили бы вы лучше в свой гараж пока.

- Почему? – Хуффин впился глазами в рыбака.

- Не хочу, чтоб хорошие люди снова с этой тварью в одном помещении оказались. Да, с виду оно как человек, но я-то чую. Да и ведет себя странно. Конечно, такое с виду беспомощное создание, что сроду не подумаешь…

Но уточнять кто конкретно имеется в виду, дядя Леша наотрез отказался, так как опасался мести этой твари, способной, по его словам, на все. Мы обменялись телефонами и расстались.

18. Прогуляться по городу

- Ну, и что это было? – спросила я, когда мы снова оказались на улице. Слизи стало больше и передвигаться приходилось скачками.

- Ты имеешь в виду портрет? Я хотел удостовериться, точно ли дядя Леша человек. Судя по твоему портрету – да.

- Я вообще-то собаку сначала нарисовала, - напомнила я.

- Все правильно. Собаки – это наши Хранители, у каждого человека свой. Они следят за нами из своего Мира, а в трудный или опасный период воплощаются у нас в песелей и появляются возле своих подопечных, иногда даже берут людей себе в хозяева, чтобы хранить их и поддерживать. В процессе собаки и их люди становятся похожи. Поэтому твои пестреты имеют хорошее сходство. Иногда Хранители становятся просто бродячими собаками, чтоб отдохнуть от забот своего Мира.  Хранителям очень нравится быть у нас собаками. Впрочем, иные, по прибытии к нам, маргинализируются или сходят с ума, либо уже чокнутыми сюда прибывают. И тогда сбегают от людей, кусаются и деградируют. Что касается твоих пестретов, то ты, по сути, рисуешь сначала Хранителя, а потом сверху его человека-питомца. Отличный тест на человековость. За это, я в общем-то и выдернул тебя в ТУТ.

- А кошки?

- Некоторые экстравагантные Хранители подселяются в кошек, но из них аватары так себе: слишком самовлюбленные и легкомысленные, только место возле человека занимают. Собаки не любят, когда кто-то из своих в кошку воплощается, так как тогда больше мешает и отвлекает собак от миссии, чем пользу приносит. Хотя в качестве исключения из кошек иногда получаются отличные Хранители.

Вы, наверное, сейчас подумаете, что я совсем бездушная, раз начала рассуждать с Хуффином о котиках и песиках, а не помчалась на выручку к детям в гаражи, чтоб защитить их от твари, притворяющейся беременной матерью Златы. Но я просто обалдела от всего происходящего и малость перестала соображать. Поэтому я только на полпути воскликнула:

- Скорее! Там дети остались, их нужно спасти!

- Если подозрения дяди Леши имеют основания, то спешить уже поздно, а если он выдумал первый попавшийся предлог, чтоб мы поскорее убрались, то спешить не нужно вовсе, - ответил Хуфф Джалиевич. Но шагу прибавил. Миха насупился и не отставал. Хуффин кратко и четко ввел его в курс дела.

19. Стать участником хоррора

Когда мы распахнули дверь и застыли на пороге, то увидели только одну фигурку, жалко скорчившуюся на стуле в попытке устроиться поуютней. Рот женщины был неестественно алым, как и руки. Она что-то смущаясь дожевывала и все пыталась незаметно вытереть пальцы о складки светлой льняной юбки. Несколько кусочков ало-бурой плоти и черных сгустков предательски валялись у ее ног. Дурнота подкатила под самые аденоиды, даром что удаленные, и я с трудом подавила ее.

- Я не могла больше терпеть! Да, я плохая мать, но это было сильнее меня. Вы знаете каково это – быть беременной и голодной? Но этот смешной малыш… Он теперь так и стоит у меня перед глазами. Как его? Отар? Мухтар?

- Оскар, - машинально подсказала я.

- Ну да, Артур. Конечно, нужно было взять себя в руки и проявить сострадание. Ведь, чем он питался в последний раз? Мусором каким-то, чипсами, колой. Я же одна съела всю свеклу и весь чернослив. Ни дочери, ни ее другу ни ломтика не оставила. Увлеклась, не заметила. А ведь в них столько клетчатки, антиоксидантов и пресыщенных кислых жиров! Заменяет белок и прививку от пяквости. Отлично нормализует стул и выводит шлаки и блоки. А я все себе… Что я за мать?!.

В зарослях что-то затрещало и из-за кашпо с огромными монстерами и пальмами, вылезла Злата. С уха свисала паутина. Она выглядела возбуждённой. Страшная догадка пронзила мой перегруженный впечатлениями разум слишком поздно. Глаза девочки горели маниакальным огнем, а ее тонкие цепкие руки тянулись ко мне. Она, как сомнамбула, прошла, не замечая ни матери, ни моих спутников. Ну да, слабое существо, на которое никогда не подумаешь, все сходится…

20. Пообщаться с маньяком

- Вот, нашла в рододендронах. Это личинки зобафаса! - и девочка протянула мне баночку из-под кофе с дырками, пробитыми в жестяной крышке. На каком-то месиве из расчлененки деловито копошились семь упитанных личинок. Я двумя пальцами взяла эту гадость и поставила на стол Хуффа. Он вздернул брови, но промолчал.

Зато неугомонный Михалис живо сунул в банку свой античный нос и тут же высунул уже сморщенным:

- Здесь еще и куски вареного куриного филе!

- Это наживка дяди Леши, - определил по телефонной записи Хуффин, - никаких новомодных силиконовых мормышек. Все натуральное!

- Ну да, личинки зобофаса едят мясо. Но еще они могут есть пластик, поэтому банка жестяная, а не из пластмассы, - пояснила Злата. Маньяки-энтомологи – они такие. А из меня фиговый Шерлок Холмс.

- С этим все ясно. А где же Оскар? – нетерпеливо перебил всезнайку Михалис.

Злата пожала плечами. Я не сомневаюсь, что если бы мальчик был жуком или слизнем, то она бы с точностью до сантиметра указала его местонахождение. А вот люди ее интересовали намного меньше.

- Когда мама достала ланчбокс, я сказала Оскару, что надо прятаться, иначе нас накормят свеклой с черносливом. Ужасная гадость! И мы прокрались за эти заросли в горшках. Так что, он, наверное, до сих пор там сидит, на телефоне играет, - все же напряглась и выдала нужную информацию мисс Компетентность.

И действительно, до нас тут же донесся вопль:

- Давай, Змей Горыныч! Трус! Первая кровь! 

Я бросилась туда, но кто-то ухватил меня за капюшон толстовки.

Это был Михалис.

- А телефон у твоего друга случайно, не кнопочный? – спросил он у Златы.

- А как вы догадались? – юная энтомологиня распахнула свои ореховые глаза так широко, будто они сели на шпагат.

- Вы знаете, что это за игра? – обвел нас взглядом прекрасный элльгрек. – «Червячки» и скорее всего - часть «Вормс. Армагеддон».

- Ну, дети сейчас во что только не играют, - неубедительно возразил Хуффин.

- Но не на пенсионерском кнопочном телефоне и не в олдскульную игру, которой лет пятнадцать-двадцать…

21. Обидеть ребенка

Мальчик сидел на полу на кортах. Под какими-то лианами. Он был такой маленький и трогательный с этим своим полным погружением в телефон. Меня всегда бесили чиновники, обвиняющие в любых детских и подростковых проблемах соцсети и компьютерные игры. Сами-то в них ни бельмеса не смыслят, а потому боятся и видят в них корень всех зол. Но сейчас я засомневалась: не открылось ли их простому, не отягощенному извилинами разуму то, что скрыто от нас, премудрых? И понимал ли сам Оскар, что он натворил, играя в свою жуткую игру?

Меж тем он хихикнул и почесал культю растворенной по локоть левой руки. Впрочем, на самом деле, все было не так плохо: не хватало только кисти, а предплечье вполне полноценно присутствовало.

Я понимала, что мальчик – скорее всего монстр. Но выглядел он как обычный второклашка. Глаза отказывались видеть в нем врага и чудовище. Тогда я заставила себя подумать про Лейлу и их папу. Про папу Златы. Про девушку Михи. Это придало мне твердости. Но потом вспомнила рыбоблогера и подумала, что ребенок частично уже искупил свою вину.   

Между тем мои коллеги подошли к мальчику, и Миха для начала решил польстить ребенку:

- Слушай, это же ты весь этот цирк с червями и слаймом умудрился устроить? Круто! Научишь?

Юный шумерянин, не поднимая глаз от телефона, процедил сквозь выпавшие премоляры:

- Пацаны с мусорней не общаются.

- Так я не из полиции, я спасатель, - растерялся элльгрек, наверное, впервые в жизни.

- Одна хурма, что мусор, что спасатель…

- Твоя ж чурчхелла! А я говорил, что это не он. Посмотри на этого карапуза: где он - и где круто? Куда ему, с таким безпонтовым телефоном и самой отстойной игрой в мире, - зашел с другой стороны наш шеф.

- На слабо берете? Считайте, что не вышло, - однорукий Оскар оказался крепким орешком.

- Если скажешь, кто превращает людей в пучок червей, отращу тебе руку, - вкрадчиво посулила я. – И бороду, - добавила я. Благо, пушок на щеках восьмилетнего шумерянина не потребовал бы от меня сверхусилий. Практически, все уже вполне росло.

Малец взглянул на меня заинтересованно:

- И тапки свои с хомяками дашь поносить, - изрекло дитя.

- Они не снимаются, - покачала головой я.

- Тогда не одну, а две руки отрастишь, и крылья. И чтоб ножи из пальцев выскакивали.

- А что ты сам себе все это счастье не отрастишь, если умеешь людей в червяков обращать?

- А не хочу!

- Ну, не хочешь - как хочешь. Ходи без крыльев и без ножей, как дурак.

- А руку хоть вернешь? Я же еще ребенок, мне две руки положено!

- А зачем они тебе? На кнопки в телефоне нажимать и в носу ковырять не то что одной руки – половины одного мизинца достаточно. Вот что ты умеешь двумя руками интересного и полезного делать?

- Слушай, хорош над пацаном издеваться. Ясно уже, что это не он, иначе отрастил бы уже себе пальчики-то, - прошипел мне на ухо синеокий художник-спасатель.

- Я его мотивирую оторваться от телефона и выучиться чему-то полезному и развивающему: дирижировать, доить козу, застилать постель. А рука у него скоро сама отрастет: пока мы с ним говорили, у него уже ладошка появилась. Видишь, как он ее чешет? Видно, регенерация – щекотная штука.

- Я могу ручкой между пальцев очень быстро тыкать и ни разу в них не попасть. Пойдет? - продолжал широкими мазками набрасывать свою ауешную суть однорукий геймер.

- Ок, покажи свое искусство! – кивнула я. Пусть, когда рука у него окончательно отрастет, думает, что это я ему ее подарила в обмен на его усилия. А потом придумаю, куда конвертировать его благодарность.

- Так у меня на левой руке пальцев нет! Как я буду между ними ручкой тыкать?

- Зато у моего коллеги их в избытке. Вот тебе карандаш - ручки у меня нет. Ой, смешно вышло: ручки нет! Прям как у тебя! Не смешно? Короче, вот тебе карандаш, а вот рука Михалиса. У него рук полно, не то что у некоторых. Ой, только не надо плак-плак! Действуй!

Ну, неприятен мне был наглый тон охамевшей деточки. Вот и дала почувствовать, каково оно, когда тебя маленько подбулливают.

22. Стать жертвой

Пока Оскар, пыхтя, тыкал остро заточенным кохинором аш бэ по пальцам ойкающего Михи, а иногда и между ними, я рассказала Хуффину, что рука у пацана отрастает то ли сама, то ли он ее все-таки отращивает с помощью своей какой-то особой способности. Так что выводить его за кулису наших подозрений пока рано.

- Да нет, с ним как раз все ясно. Если б он умел, то давно бы с лезвиями вместо ногтей порхал под потолком и плевал нам на головы.

Я не могла не согласиться. Я бы точно плевала и порхала, на месте Оскара. Так кто же тогда тут беззащитная тварь? Видимо, рыбаку-алабаю померещилось и все здесь именно те, кем искусно  притворяются. Или?.. Неужели?!.

- Марина, можно я пойду на улицу? Вдруг там еще продолжают превращать в личинок, и я тоже стану такой же прекрасной, как папа, и та девочка, и ее отец, и тот дяденька-блогер?

Я присела перед Златой, как учат детские охранители, и уставилась ей в глаза.

- А почему ты называешь этих мерзких червяков личинками?

- Так это же и есть личинки зобофасов, только огромные, - взгляд дитя выражал сочувствие, мол, как тетя живешь, ничего не зная о личинках зобофаса?

Я взглянула в банку с наживкой дяди Леши: червяки сливочного оттенка с грязно-шоколадными пятнышками на жопках. Или головах? Пять штук. И ведь точно похожи на тех червей, что стали прорастать сквозь жителей и гостей Адлера!

- Потом они превратятся в жуков. Ой, а если уже начали? И я не увижу! Побежали смотреть!

- Ты специально это сделала, чтоб все люди превратились в твоих любимых насекомых? Да? Не бойся, я не буду ругать. Скажи честно!

- Мне кажется, что это как раз ты сделала, - вдруг выдала Злата.


Я так и села. Мимо стула. На пакет с пирожками. И заржала. Фуууух! Мне нужна была эта разрядка! Уж такой денек выдался! Да что там, нам всем не помешало бы немного веселой истерики! Но тут у Хуффина зазвонил телефон.

- Да, дядь Леш? Что? Где именно? Кончик носа, часть уха и кое-где на волосах? Потерпите, мы над этим работаем. А жена что же? Да какая разница, когда вы распишетесь! Что с ней? Все в порядке? Нет, не заразно. Главное, если вас будет тошнить, справляйтесь с этим сами, жена пусть к вам не прикасается. Нет, спирт не поможет, водка тем более. Бренди? А вот это попробуйте, может позже и я к вам присоединюсь, здесь все такие скучные, с головами вместо червей. Совсем без фантазии. Но все равно, жену к себе близко не подпускайте. Да я уже понял, что формально вы еще не… Кстати, зря, шикарная мухерес и любит вас… Тварь? Которая? Их тут полно, как на ковчеге, хоть и не все парные. Один богомол чего стоит, я уже молчу про личинки… Нет, пока не прикончили. Но я уже примерно понял, о ком вы… да… конечно… неудобно говорить сейчас… может понять… до связи…

И тут я вспомнила взгляд, который бросил на фишерблогера дядя Леша. Злорадство – вот что в нем было! И именно так он посмотрел и на меня, когда говорил о том, что Хуффину Джалиевичу и Михалису не стоит идти со мной в гаражи, чтоб не оказаться вместе с тварью в одном помещении. Интересно все-таки, кого он имел в виду? Ладно, само поймётся, если мысль отпустить.

Я осознала, что вокруг стало как-то слишком тихо. Хуффин Джалиевич бесшумно взбивал ложечкой ром в своей какре, Михалис молча вытаскивал карандаш из столешницы и запястья, Оскар просто вытаращился на меня, как на окурок, найденный за школой: с брезгливым интересом. Злата невинно хлопала рыжими ресницами и что-то жевала. Мама девочки передумала угощать меня долькой лайма и удовлетворенно засунула ее себе в рот.

- Эй, вы что? – засмеялась я. Второй раз за последние пять минут. Если не сложится с карьерой пляжного портретиста, пойду в подсадные зрители к стендаперам. Правда, заразительным мой смех не получился. Хихикала в один голос , снова без поддержки массовки.

- Ну, формально, чисто формально, это многое бы объяснило! Я понимаю, у вас там в Гиперборее всякие слухи об Адлере ходят, а только не было у нас червевеков, блюющих слаймом, пока ты сюда не приехала! – сказал Хуффин без всякого намека на улыбку.

- Честно говоря, и не блюющих тоже не было, - поддержал шефа наш прекрасный элльгрек. Глаза, правда, отводил. Но это могло быть продиктовано не совестью, а страхом стать червевеком. Типа, я, как Медуза Горгона, превращаю взглядом все хорошее во все плохое.

Я ждала, что сейчас они засмеются и закричат, что это шутка. Я даже заранее растянула губы в улыбке. Вот, сейчас закричат. Сейчас. Уже почти. Вот. Но нет. И тогда я разозлилась. Почему-то на Михалиса.

- Какой ты спасатель после этого, писать твою Мону Лизу семнадцать лет через муштабель? Вон как радостно товарища топишь. И отдай мой карандаш! – заорала я и, наконец, вырвала карандаш из столешницы и всего остального. И мне не было жалко предателя, когда он взвыл и, прижав к себе руку, начал ее укачивать как младенца. Потому что я – Тварь! И мне никого не жалко! Ни беремку, ведь я чуть не натравила на нее своих коллег. Ни Оскара, когда троллила отсутствием у него конечности. Ни детей, которые, типа, остались, бедненькие, одни в гараже с монстром. Неудивительно, что и еще двое человек много лет назад не захотели остаться в одном помещении с Тварью и предпочли уйти в тундру навсегда. А вот эти мои заскоки с невозможностью смотреть людям в лицо – все теперь прекрасно разъяснилось! Видимо, так уж мы, Твари  устроены. Тошнит нас от лиц нормальных людей. Мы и на свои-то в зеркало смотреть не можем! Наш максимум – морды собак и пестреты!

- Так ты превратишь меня зобофасика? – подала голос Злата. – Ну, пожалуйста!

И тут наконец все заржали. Кроме меня.

23. Подружиться с администрацией

Уиии! – завизжала козлоножка и выползла из-под стула. Это было бы интригующим началом новой главы, но нет. Мы с вами остановились на другом месте. К нему и вернемся. Да, я таки душная.

Итак, все заржали, исключая меня. Так как я предпочитаю ржать последней. И дело не только в том, что до меня долго доходит и еще я люблю послушать звуки своего ржания. Хотя и это тоже. Но, поняли, да? Типа, продуманная.

- Плесните-ка и мне какры, прежде чем уничтожать. И дайте что-нибудь пожрать напоследок, в идеале – наживку рыбофишера. Надеюсь, вы и ее забрали с пляжа, а не только более ценное для ломбарда барахло? – обратилась я к Хуффину, демонстративно игнорируя остальных иудушек.

- Последнее желание дамы – закон! – звякнул свежей кружкой с какрой Хуффин и извлёк из-под стола смешное пластиковое ведерко с нарисованным беби-шарпом, ту ту-ру-руру. На дне лежали червячки, настолько жирненькие, аппетитные, яркие да полупрозрачные, что даже самый тупой морской ерш должен был догадаться о силиконовой природе этой размалеванной завлекухи. Пахло клубникой и ананасиком.

- Не желаю есть в одиночестве! – раскапризничалась я на правах смертницы. – Хочу компанию, но не вашу. Есть в этих гаражах кто-то еще более омерзительный, чем вы? – и я обвела взглядом присутствующих.

- Ну как же, конечно есть! – оживился Хуффин наш Джалиевич в предвкушении интересного. – Вот, не изволите ли взглянуть на председателя нашего кооператива? А с ним и его дружки где-то рядом ошиваются. Пойдемте-пойдемте, - и потянул меня к двери. Остальные робко пристроились сзади. Толпа любит сильных и больных духом.

В пристроенном буквой «г» здании располагалась управляющая контора этой гаражной богадельни. На дверной табличке золотом по золоту был анонсирован аттракцион под названием «Вахтанг Богданович Беридзенюк, председатель кооператива». Но помещение было пусто, как гнездо подросшего кукушонка.

Хуффин не растерялся и, подмигнув, повел наше стадце к ближайшим гаражам, от которых несло чачей с коньяком и селедочными хвостиками. Раздавался крепкий матерок. На ем разговаривали несколько бегемотообразных автофилов на привале. Живописной группой раскинулись они по раскладным стульчикам вокруг ящика с закусью, как планеты вокруг Солнца.

- Сокращённо мы зовем его Буботище. Поскольку Вахтанг у шумерян – Буба, - пояснил свет Джалиевич.

Я сразу определила вожака и его серого подвожатника. Первый был самым крупным и громким, а второй – самым мелким и тихим.  Я не умею разговаривать с таким форматом моего вида, поэтому молча и без затей протянула каждому из этой парочки по силиконовому червяку. Те слопали и не поморщились. Я думаю, пребывая в той кондиции, они бы съели, все, что угодно, от пургена до макарон из школьной столовой.

После недолгой внутренней борьбы  я остановила свой выбор портретиста на Бубочке. Стоя, набросала в скетчбуке морду мопса, затем снарядила ее председательскими глазками, носиком и прочей оснасткой. Но вручить продукт моей творческой жизнедеятельности ее вдохновителю я не успела: знакомый тошнотворный треск приковал к себе внимание теплой компании.

- Подвожатник, да? – Не глядя, не столько спросила, сколько утвердила я.  Хуффин ибн Джаллиль кивнул и возглавил наше стратегическое отступление к типографии, бросив напоследок растерявшимся бегемотикам, хлопочущим вокруг бывшего подвожатника, а теперь Червивоголового:

- Будет его тошнить, а его будет тошнить, рвоту отнюдь не трогайте. И не материтесь, а то тоже очервячитесь.

- Пить можно? – робко спросил Буботище.

- Чуть-чуть, - сжалился Джуф. – Это утешит, отвлечет и займет их на время, - пояснил он мне шепотом, жарко дыша в ухо.

24. Расстроить вегана

Когда мы расселись в типографии, Хуффин коротко распорядился:

- Рассказывай.

- Да я сама ничего не понимаю. Но до меня вдруг дошло, что почти все, кто превратились, были мне немного несимпатичны… - от смущения я принялась вертеть в руках кружку с остывшей какрой. Но меня перебили.

- Вот! Я же говорил, что это она Тварь! – вдруг раздался голос дяди Леши, возникшего на пороге. Часть его уха, носа и волос оканчивались молочно-пятнистыми  тельцами личинок зобофаса. Он указывал на меня своим спиннингом, как Гарри Потер на Волан де Морта. – Она решила очервячить всех, кто не захотел ее вонючих портретов! Вот и Танюшка моя, тоже, того…

- А знаете, в ваших словах намного больше правды, чем вы думаете, - кивнула я. - Но к этому вопросу мы вернемся чуть позже, чтоб не запутаться. Все, не перебивайте меня. Так вот, я начала размышлять, что именно раздражало меня в тех, кому суждено было стать личинкой. И до меня дошло: они все имели отношение к мусору. Ели мусорную еду, состоящую наполовину из пластика, в пластиковой же упаковке. Обычно я не особо обращаю на такие вещи внимание, могу и сама чипсы с колой похомячить, но сегодня, в такой милый денек, на берегу моря всех этих упаковок, мишуры, конфетти, пакетов и бутылок был явный перебор. И мне захотелось, чтобы те, кто загадил это прекрасное место, сожрали все то, чем его загадили. И ведь реально же, очервячились именно те, кто в той или иной степени плодил мусор или просто соприкасался с ним.

- Ну, судя по записи на телефоне рыбофишера, Лейла и ее отец действительно если мусор и кидали его себе под ноги. Но и Оскар тоже! Однако человечьего вида не утратил. Дальше. Таисия, девушка нашего Михалиса, видимо ела и пила, то что было у них на столе – всякие там джины-тоники и скитлсы. Но насколько я знаю нашего друга, он тоже употреблял это все. Не так ли? – обратился Хуффин к своему юному коллеге.

- Не угадали, шеф, - ухмыльнулся тот. – Очень увлекся этюдом, руки были заняты кистями и палитрой. Да и не прет жрать во время работы, сами знаете.

- Ну да, знаем мы, какими кистями у тебя руки были заняты, - проворчал Хуфф. – Но вот возьмем папу Златы. Его семья питается исключительно свеклой, праной и амфибрахием. Почему он стал зобофасом?

- Ахахах! – я постаралась вложить в эти звуки всю отмерянную мне природой саркастичность. Вышло ничего себе. – Я лично была свидетелем эпической битвы за чипсину, принесенную ветром, между Златой и ее отцом. Победила, кстати, чайка, которая позже так же очервячилась. А вот еще один интересный факт. В начале наших посиделок в дядьлешиной банке было семь личинок зобофаса, а позже стало пять. Не сомневаюсь, что сейчас их еще меньше.

Дядя Леша взял из рук Златы свою банку, заглянул в нее и озадаченно нахмурился:

- А ведь верно. Четыре. А изначально у меня их десять было, в зоомагазине рядом с отелем купил. Одного использовал. Куда могли пять деться?

- Ребенка кормить нормально надо! Сами хоть с голоду помирайте, а растущему организму белок нужен! Думаете, с чего вдруг у малышки такой интерес к энтомологии? – я не испытывала иллюзий по поводу пересмотра питания девочки ее мамой, но все же попыталась.

- Я не хотела! Но они такие жирненькие и нежненькие! И у меня сразу голова переставала кружиться! И я могла сосчитать правильно слоги в стихах. Но вы не подумайте, я не Тварь, я не всех насекомых ела, а только распространенные виды и взрослых мужских особей. Пятнистокрылого богомола я скорее от голода умру, чем съем. А вот куколки бабочек очень вкусные: внутри мягонькие, а сверху хрустящие.

-То-то я удивлялась, что ты двухстопный хорей от трехстопного отличить не можешь. А теперь все понятно: животный белок забил тебе мозговые чакры, - укоризненно покачала головой мама Златы.

- Но при чем тут папа Златы? Почему он очервячился? – спросил Михалис.

- Папа Златы – отнюдь не дрыщ, а вполне себе интересный мужчина, покрытый мускулами в самых разных местах. А еще его жена ждет ребенка. Можем предположить, что на одной свекле все эти достижения нереальны. Белок он таки ел. Наверное, иногда покупал втихаря колбасу. Возможно, подтыривал червей у дочки. А сегодня он купался и, выходя из моря, наверняка, по пути поинтересовался у рыбаков их клевом да уловом. Спереть у них немного куриного филе, личинок зобофаса и силиконовых червей из банок с наживкой было для нашего белкового вора привычным делом, я полагаю.

- А ведь верно! – воскликнул Хуффин, глядя в запись на блогерском телефоне. – Ловко! О, и слопал! Только я не понимаю, неужели он и эти искусственные силиконовые мормышки тоже съел и не понял, что это пластик? Не выплюнул?

- Но там червячки были вовсе не силиконовые, а желейные! Со вкусом клубнички и ананаса! Обалденные! – Злата даже закатила глаза, чтоб все оценили степень обалденности желейных деликатесов.

- Злата, дочка, ну как так? Ты знаешь, что они из желатина? А желатин – из костей животных? – горестно заломила руки златина мама.

25. Обличить натурала

- Да какая разница – из силикона, желатина, дермантина? Все одно, химия сплошная. Кто ж так рыбачит-то? Извращение, а не рыбалка, – вдруг встрял дядя Леша. Из-за того, что часть носа у него превратилась в личиночный хоботок, говорил он гасконским акцентом.

- Поэтому вы подменили блогофишеру его продвинутую супернаживку на похожих по виду желейных червячков? – бичом правды ожалила я рыбака- фундаменталиста. Тот вздрогнул и как-то весь обмяк, как будто из него выпустили воздух.

- Глазастая! – прошипел он с ненавистью. – Я так и знал, что ты заметила, как я ему наживку подменил. Видел я взгляд твой змеиный. Хотел на тебя друзей твоих натравить, чтоб не поверили, если расскажешь, что я такими делами занимаюсь. Да ты больно умная оказалась.

- Да что такого в том, что вы с наживкой помухлевали? Мне на это как-то вообще фиолетово, - пожала я плечами.

- Тебе не понять. Ты баба и не рыбак. Ну, вот представь себе, что рядом с тобой сел рисовать художник, который просто фоткает людей, а потом фотки через копирку на бумагу обводит и выдает за портреты. Как бы тебе это было?

- Да половина портретистов так и делает. И уж я, конечно же, не стала бы фотоаппарат на похожую игрушку подменивать! – отрезала я.

- Это все прекрасно, но как ты объяснишь, что и жена дяди Леши, прекрасная Татьяна, тоже очервячилась? И даже он сам – хоть и частично? У них на столе лишь натуральное все было: лаваш, сыр, помидоры, - подал голос Михалис.

26. Узнать секрет домашнего вина

- Вино. Оно было домашнее, - вдруг пояснил Джуффин. – А все знают, что домашнее вино в Адлере состоит из молодого спирта, натуральной воды, свежайших красителей и отборных ароматизаторов. Это все понятно. И еще вот опыт ты поставила на Буботище и его сподвижнике. Но только сподвижник очервячился после поедания желейного червяка, а Бубочка – нет. И Злата, которая тоже желейных червяков кушала, Оскар, частично дядя Леша - все они должны бы сейчас тоже ползать, жрать пластик и рыгать слаймом с блестками. Что с ними не так? В смысле, почему с ними все в порядке?

- Их объединяет то, что всем им я нарисовала их пестреты. Я ими и психов в Инте в муниципальной службе «Доверие» тоже к норме приводила. Скучно было слушать их бред. Поэтому вместо того, чтобы вести записи, автоматом стала набрасывать клиентов в виде собак, а потом наполнять их чертами лица. И к окончанию портрета клиента вдруг посещал инсайт, и со словами «Теперь я знаю, что делать!» он исчезал за дверью.

- Все правильно, ты подключала к работе их Хранителей, - кивнул Хуфф, не отрывая взгляда от своего телефона. – Становится ясным и частичное очервенение дяди Леши: я не дал тебе довести его пестрет до конца. Это будет ему хорошим уроком за мошенничество с наживкой и покупку в Адлере домашнего вина с рук. Но вот что интересно: я думал, что весь город покрылся червяками, но посмотрел местные новости и выяснил, что трансформация произошла только там, где появлялись мы.

- Все это очень интересно, хотя на самом деле нет. Но как вы собираетесь возвращать моего мужа в приемлемое состояние? – вдруг подала голос мама Златы.

- Отличный вопрос! – оживился Хуффин. – Мой ответ – понятия не имею! Самому интересно! Попробуйте его отловить и обложить кусками брюквы и авокадо.

Взгляд женщины оживился, глаза заблестели.

Пока она прикидывала, где бы раздобыть брюквы, я быстренько в античервячных целях набросала ее пестрет. А вот пестрет Михалиса не вышел: я не видела в нем пса. И с Хуффином меня так же ожидало фиаско.

27. Завести философский разговор об искусстве

- Это потому что мы Художорники, сокращенно – художники. Нас так прозвали, потому что когда творим, то впадаем в своеобразный транс и ни хрена не жрем. В такие моменты нашими глазами смотрит Мир и нашей рукой тоже водит он. От таких взаимодействий с Миром мы становимся столь гармоничными существами, что не нуждаемся в Хранителях, - пояснил Хуффин Джалиевич.

- Злата, они шутят. На самом деле слово «художник» произошло от древнеславянского «худок», что значит «мастер», - поспешила пояснить мама Злате.

- А как же быть с аллитерацией с немецким «хунд» - «собака»? Дескать, художники – сами себе собаки? – выдвинула свою оригинальную версию девочка.

Меж тем, я пошла ко второй линии гаражей и отрисовала пестреты всех бегемотопотамов-автофилов, пока и они не счервячились.

Потом попыталась опестретить и подвожатника, набросала для начала потасканого добермана. Но дальше дело не шло: я не помнила, как выглядели его черты лица до трансформации. Мне протянули телефон с его фоткой. Я худо-бедно довершила пестрет с нее. Червяк-подвожатник, до этого дремавший на солнышке, вдруг забеспокоился. Полез в лужу собственной слизи и принялся урча в ней валяться. Мы завороженно залипли в это омерзительное действо. Полностью измазавшись, гигантский полузобофас снова улегся на солнышке. Слизь быстро засохла и превратилась во что-то вроде кокона. Было слышно, как что-то ворочается и вздыхает внутри. Икает. Потом храпит. Вдруг раздался треск и слизевой панцирь покрылся трещинами. Мгновение – и из кокона вылупился нежно-розовый подвожатник. Он растерянно хлопал глазами. Ему поднесли чачи с селедкой. Он выпил, закусил, и взгляд приобрел былую хитрость и подозрительность, а осанка – почтительный полуизгиб. Кожа снова возымела землистый оттенок, пушок загрубел до состояния щетины.

Пир возобновился с новой силой, а мы вернулись в типографию.

28. Обзавестись местной симкой на телефон

- Ты, конечно, можешь опестречивать червевеков с помощью их фото. Для ускорения, мы сами займемся организацией процесса, с тебя только рисунки. Но все равно, это очень долго. По моим прикидкам, пострадало не меньше ста человек, но на самом деле, возможно, их тысячи. И я не уверен, что мы сможем  отловить их всех. И найти фото каждого тоже не всегда возможно. Нужно придумать что-то более эффективное, - подытожил Хуфф.

Решили, что они с Михалисом отправятся за первой партией кандидатов на расчервячивание, а в это время мы все будем параллельно искать более эффективное решение.

- Если что, звони! – сказал Хуфф в дверях. И тут я вспомнила, что еще перед отъездом в Адлер  выбросила симку. И забыла дома зарядку. О чем и сообщила. Хуффин тут же потребовал мой телефон.

Он вскрыл его, вытащил аккумулятор, обвел его на картоне и вырезал. Затем дал карандаши и велел нарисовать на картонке любой источник энергии.

Я нарисовала солнышко.

- Ха, солнечные батареи! Как банально! Я так и знал! Как насчет ночи и пасмурной погоды? – склонился над моим картонным аккумулятором Михалис. Я дорисовала воздушный шар, летящий ввысь.

- Термоядерный синтез с атомами гелия, - уважительно хмыкнул Хуфф. Он вставил мой рисунок вместо аккумулятора, на место симки положил вырванный у меня из челки  волос, связанный в кольцо и сложенный горизонтальной бесконечной восьмеркой. Закрыл аппарат и передал мне.

- Пользоваться только по делу или для радости, иначе не будет работать, - дал последние инструкции шеф и скрылся за дверью вместе с Михалисом.

Я тут же набрала Хуффа, при чем номер сам возник в памяти телефона.

- Вы говорили, что Мир хочет нравиться. Это верно? А еще вы говорили, что Мир смотрит кругом глазами Художников. Так? А еще все это безобразие происходит именно вокруг меня. Да?

- Все так. Мир смотрит на самого себя глазами Художников, потому что мы влюблены в него, мы видим красоту во всех его проявлениях. Даже в луже на разбитой дороге мы увидим отражение космоса, а роса на коровьей лепешке не менее изыскана по красочным оттенкам, чем диадема из бриллиантов. Мир чувствует себя рядом с нами красивым и любимым в любом состоянии. А особенно Миру приятно, когда мы в картинах доносим этот взгляд до остальных людей и они тоже чуть-чуть влюбляются в этот Мир. Он тогда просто кайфует и жизнь людей от этого тоже становится радостней и приятней. А что? Ты до чего-то додумалась?

- Я так понимаю, что Мир, когда увидел, что к нему приехала новенькая Художорница и рисует прикольные пестреты, решил максимально мне понравиться, как все надоевшие друг-другу в привычном коллективе коллеги стремятся повыпендриваться перед новичком. И при этом Мир заметил, что мой эстетический вкус страдает от пластика, в изобилии разбросанного в таком красивом месте. Решение ему подсказала наживка дяди Леши: зобофасы способны утилизировать пластиковые отходы. И вот он, чтобы сделать мне приятное, принялся превращать эко-нерях в эко-мусорщиков.

- Что предлагаешь?

- Михалис же у нас пейзажист, верно? Пусть нарисует офигенную картину, на которой будет показано, как прекрасен процесс расчервячивания и как Мир от этого становится краше. А потом покажет мне и остальным Художорникам. Мир взглянет на это через нас, разделит восхищение и быстренько прогнется под новые требования времени и общества.

- Можно попробовать. Отправляю Михалиса творить, а сам пока буду претворять план «А» и притаскивать к тебе червевеков для опестречивания. Вдруг план «Б» с картиной не сработает.

На том и порешили.

29. Попробовать странный напиток с бодрящим действием

Тихо шлепали волны, как складки жира на животе, Луна изливала свой мягкий свет на что попало, повозилась и заснула под стулом несуществующая козлоножка. А я рисовала то ли двадцать первый, то ли триста двадцать первый пестрет за эти сутки и была по уши накачана какрой. В углу копошились еще не обрисованные червевеки, подвергшиеся же портретированию окукливались за типографией. Время от времени слышался треск и затем что-то типа «я родился», только на взрослом. При чем выругался даже такой персик, как Лейла. А ее ассирийский папа и вовсе такое завернул, что дядя Леша только крякнул и густо покраснел. У него уже не свисали отовсюду кусочки зобофасов, лишь более розовые кончик носа и ухо напоминали ему о нереализованной перспективе стать личинкой. Таисия, девушка Михалиса, давно выпорхнула, сердито стукнув дверью на прощанье, так как после обратного преобразования силикон покинул ее лицо и тело. И пестрет ее тоже не порадовал, ибо она хотела быть лисичкой, но я отчетливо увидела в ней йорика с плохим прикусом.

- На, взбодрись, только пару глотков, не больше, - протянул мне Хуффин красивую серебряную фляжку. Напиток был столь же странным, сколь и вкусным. Смесь холодного кофе с кефиром и хересом. «Бальзам Кохера» - так назвал его Хуффин Джалиевич. Он одновременно холодил, бодрил, согревал и успокаивал. Я про напиток. После пары глотков было такое ощущение, что хорошо выспался на печке у бабушки в морозную ночь.

Я вновь была готова опестречивать и расчервячивать. Но тут на пороге возник пестрый силуэт элльгрека с холстом под мышкой.

30. Вызвать грозу

- Что бы не ждать, пока масло высохнет, я применил мой нелюбимый акрил. Я молодец? – с разбега плюхнулся красавчик на гигантский горшок под фикусом. Я даже не успела поволноваться о том, что вдруг не смогу восхититься картиной достаточно, чтоб Мир захотел стать похожим на изображение. Михалис без всяких прелюдий и предварительного разогрева публики просто сдёрнул оранжевое полотенечко в зеленую полосочку с подрамника. И для меня реальность перестала существовать.

Вот позднего Моне с его кувшинками в пруду помните? Вообще ничего общего. Предгрозовое небо. Вдали виднеются первые светящиеся трещины в полотне небесного свода. В воздухе разлито напряжение. Волны моря притихли и робко лижут пенистыми язычками краешек берега, как котята блюдечко с молоком. Посреди пляжа прекрасная обнаженная девушка разрывает свой кокон из слизи, и мы словно слышим ее крик, полный ярости и торжества. Поодаль примерно тем же занимаются другие прекрасные тетеньки, а так же дяденьки (одетые), на дальнем плане, выписанные с меньшим вниманием и усердием – школьники и пенсионеры (совсем одетые).

Вроде бы банальный сюжет. Но как написан, мягкие мои карандашики!.. Что за оттенки, что за контрасты! А сколько гармонии в компоновке фигур! Прогремел гром. Мы выглянули на улицу. Вдалеке полотно предгрозового неба прорвали светящиеся трещины молний. Послышались женские крики, полные ярости и торжества, восхищенные мужские голоса и возмущенное старческое бормотание. Жизнь Адлера входила в свое привычное русло.

31. Посетить всей компанией кафе «Санторини»

Отмечать это дело мы пошли в «Санторини». Салат из свеклы, вяленого инжира и кедровых орешков ели Злата и ее родители. Ради праздника оставили в нем сыр фета – кутить, так кутить! Особенно на него налегал славопапа, красивый и мускулистый пуще прежнего. Я заказала хрустящие куриные крылышки в кисло-сладком остром соусе. Хуффин приканчивал мясной сет номер один, с шашлычками из свиного ошейка, куриными рулетиками с ветчиной и грибами на гриле. Михалис пренебрег средиземноморскими традициями предков и налегал на бургеры и хотдоги.

Дядя Леша с Татьяной и рыбофишером потягивали пивко под форельку на гриле и обсуждали, куда можно еще нагрянуть на зимний рокфишинг.

Семейство шумерян заказало огромную пиццу, на которой собрались все виды мяса, овощей и сыров мира. Догонялись хачапури-лодочкой, с янтарной сырной слезой на блестящей корочке и солнышком подрагивающего яичного желтка. Оскар при этом уже вполне отросшими пальцами продолжал шпилиться в червячков.

32. Слушать про чьего-то покойного дедушку, пока остальные пьют и веселятся

Поймав мой неодобрительный взгляд, шумерский папа поспешил оправдаться:

- У него дома такие крутые телефоны лежат, а он все с этим ходит, семью позорит. Он его у дедушки взял. Так-то дед авторитетным человеком был, а вот полтора года назад слег. Рак кишечника. Не велел нам сидеть с ним, чтоб не видели его слабым. А Оскар все равно приходил и сидел, он вечно не слушается. Взял от скуки дедов телефон. А там вот эта игра была установлена. Кем, когда – хаш его знает. Оскар давай играть. Дед его прогоняет, чтоб умирать своими криками не мешал. А Оскар не слушается, как обычно. Ну, дед и стал заглядывать, во что он там играет. Потом увлекся и сам играть начал. Врачи месяц деду давали, а он почти год прожил, так игрой увлекся. Немного не успел все части пройти. Вот Оскар за него теперь проходит, над ним все одноклассники смеются из-за этого  телефона. Я ему айфон пятнадцатый предлагаю купить, а он – нет! Такой непослушный. Не знаю, в кого такой.

- Четырнадцатый, - говорю я подозрительно звонким  голосом.

- Что?

- Айфон четырнадцатый. Пятнадцатый еще не вышел.

- Это у вас не вышел. А у меня родственники в Турции уже давно с пятнадцатым ходят. Мне вот шестнадцатый предлагали прислать, но я не хочу, не понтовщик по жизни.

33. Ни о чем не жалеть

Я поворачиваюсь к Михалису и цапаю с его тарелки самую зажаристую картофелинку фри и макаю ее в дзидзаки.

- А ведь можно было поступить проще. Нарисовать не красоту расчервячивания, а уродство червевеков. Чтоб Мир проникся к ним омерзением и устранил, - я подцепила еще один зажаристый брусочек.

- Тогда Мир просто уничтожил бы мутантов, - вмешался Хуфф. – Так что мы все сделали правильно. Еще вопросы есть?

- Целая куча. Вот например, что такое это ваше ТУТ?

- Точка Универсальной Трансформации. Она мигрирует по Миру и обычно совпадает с дырками в земной поверхности. У нас на дне моря как раз есть такая. Серо-водородный провал. В этой точке реальность трансформируется в соответствии с Волей Мира, - пояснил Хуффин.

- А как же люди реагируют на эти чудеса? Почему это все не разносится в качестве сенсаций? – задала я давно мучающий меня вопрос.

- ТУТ набирает свою силу постепенно, поэтому у местных было время привыкнуть и ничему не удивляться. Они уверены, что теперь везде так. А психика приезжих, будучи не в силах встроить факты чудес в свою картину мира, тут же отбрасывает шокирующие необычности, заменяя их ложными воспоминаниями.

Хуффин задумался, а потом лукаво посмотрел на меня и сказал:

- А ведь свое самое главное персональное чудо за сегодня ты и не заметила! – и показал глазами на Михалиса.

- Ээээ… - растерялась я. – Он конечно парень ничего себе, талантливый, симпатичный, нарядный такой, но он буквально вот со своей девушкой расстался, и двух часов не прошло, не по-людски как-то…

Но Хуффин Джалиевич решительно пресек мое блеянье:

- Симпатичный он или нет – тебе видней. Я не про это. Ты вспомни, когда сегодня его впервые увидела, что подумала? Что он похож на Микеланджеловского «Давида», Врублевского «Демона» и мистера Фродо одновременно. То есть, ты смогла ухватить его лицо, увидеть его полностью, понимаешь? Хоть на мгновение, но у тебя получилось!

Ох, святое кватроченто, а ведь и верно! Вот это да!

- Мир, спасибо за подарок! – пробормотала я в бокал с мохито, чтоб никто не услышал. И тут ожил телефон шумерянского царя.

«Среди гор я стол накрою – все вокруг друзьяяя! Полилось вино рекою, всех счастливей яяяя!»

Все веселились, но меня не покидало ощущение, что что-то здесь не так. И я поняла: стены! Они… сближаются?!. Захотелось выйти на воздух, но входные двери стали так тяжелы, что я смогла растворить их лишь на то расстояние, чтоб прищемить палец. Теперь я не могла даже оповестить остальных об опасности… А еще мне дико хотелось в туалет.

Продолжение следует.