Солдат по имени Тазик...

Дембель – самая приятная гамма звуков для солдата срочной службы. А самое приятное действие, приложенное к этому звукосочетанию, это первые шаги за КПП после подписи военного билета командиром части и выдачи документов на руки. Существует также словосочетание «деревянный дембель». Это короткий период нервозного состояния психики, когда начинающий воин закончил «учебку», и уже специалистом отбывает на новое место службы «в войска». У одних специалистов деревянный дембель был рутинный, у других долгожданный, у третьих принудительный. Пусть и самую малость, но нервничали по этому поводу практически все.

Ниже пара баек от выпускника самаркандской учебки связи Николая Персидского:

После самаркандской учебки я попал в Таллиннскую бригаду связи, дислоцированную при посёлке Коченёво под Новосибирском. Водилось так, что с каждым призывом в бригаду привозили под сотню новобранцев именно из Эстонской ССР. В основном они распределялись на водительские и сопутствующие тому места.

Так вот попал к нам один необычайно длинный и худющий эстонец по имени Таза, ласково называемый Тазиком. Первое, чем отметился новобранец – жрал много и, как говорится, капитально. Солдатам, превышающим в росте, по-моему, метр девяносто, по закону полагался увеличенный рацион в столовой и на учениях должен был выдаваться доппаёк. Не помню, пользовался ли своим правом Таза, вороватые начпроды нередко этим положением закона пренебрегали, но солдат за всю службу жирка в боках так и не скопил, как обсмеивали сослуживцы – не в коня овёс!

Поначалу как было, в солдатской столовой накрывались столы на четыре человека. Кормили нормально, всё вроде всех устраивало, но вскоре ввели раздаточно-подносную систему. Берёшь положенную пайку, поешь и на отдельных столах оставляешь кружки, тарелки, ложки, подносы. Далее грязной посудой занимался наряд по столовой. Случилось раз на «день дедушки», когда ещё питались по старым устоям, Тазику выпал наряд по столовой. На приёме и сортировке использованной посуды. Таза длинный, руки длинные – куда хочешь дотянуться. Деды и дембеля сговорились, кого-то притормозили, других ускорили, и в один момент завалили окно приёмки посудой. Тазик разгребает, посуда не убавляется, даже длинные руки не помогают. А другие дневальные из наряда по столовой тайком берут рассортированную посуду и валят её к окну приёмки использованной, да притом поторапливают. В какой-то критический момент по столовой разносится дикий крик солдата: «Это просто звездец какой-то! Я так больше не могу!» Затем слышится звон посуды, на которой распластался измученный и обессиленный Таза. Деды ржут – глотки навыворот, Таза в неможах – язык на бок…

На первых же учениях Тазику досталось ответственное задание – соорудить отдельный сортир. К личному составу ПУСа на время учений всегда прикрепляли фельдшера, в тот раз прикрепили прапорщика медицинской службы, по всем внешним признакам –  женщину. А женщине посещать одной общий солдатский сортир, мягко сказать, некомфортно. Комбат выделил из строя самого заметного, коим оказался Таза, приказал выдать ему палатку, лопату и прочее необходимое. Показали место – копай, солдат!

Таза поставил столбы, разбил палатку и сидит внутри, видимо рассчитывает, как и где оборудовать, и какой глубины рыть выгребную яму. Сидел он так, сидел, думал-думал, может и прикемарил с усталости, и вдруг замечает сквозь полы палатки, как в его направлении шествует фельдшер. Солдат очнулся, запаниковал малёха, что, мол, сроки провалены, схватил лопату, выскочил наружу, перекрыл подступы лопатой наперевес и не своим голосом загорланил на всю тайгу: «Нет! Не пущу! Не готово ещё!» Женщина, проверявшая санитарные норма обустройства лагеря, опешила от угрожающего вида бойца и под предлогом испуга скрылась в штаб-палатке узла. Над бойцом потешался потом весь палаточный лагерь…