Хор

Кишинев восьмидесятых говорил по-русски. Это не для кого не секрет. До пробуждения молдавского национального самосознания, массовых антисоветских митингов и перехода с кириллицы на латиницу, оставалось ещё пару лет. А на улице Зелинского наряду с русским звучал идиш и только изредка молдавский. Причем для жизненных нужд- скажем для покупки дефицита в продуктовом, для очереди к толковому врачу или записи ребенка в хороший детский сад, предпочитали идиш. Все, не только евреи. И потому описываемое событие никого не удивило. 

А дело было так. Намечался День Города. И, как всегда, в таких случаях каждая школа отправляет на праздник свой личный детский хор. Указом свыше была задана тема песен. Кишинев город многонациональный. Каждая школа пусть выберет себе народную песню кого-нибудь. На всякий случай напоминаем, что в Кишиневе живут: Молдаване, русские, гагаузы, украинцы, опять-таки русские, цыгане, грузины, русских не забудьте. И чего уж там… на дворе гласность и перестройка. Так что есть у нас и эти…ну вы поняли. Немного, но есть. 

В том году 55-тую школу выпало представлять нашему второму Б. Оставалось выбрать достойную песню. Тут надо кое-что пояснить. В классе было тридцать человек. И надо заметить, что наш класс полностью разрушал общеизвестные стереотипы. Из тридцати детей 23 были евреи. Которых немного, но есть. При этом в классе было шесть отличников- Щербаков, Мельник, Чоботару, Кораблев, Товстик и Цалик. А еще было пять отпетых хулиганов двоечников и матерщинников- Коремблюм, Коган, Щупак, Хаимович и Шварц. Классного руководителя звали Светлана Давидовна Кацман. Она вела все предметы кроме физкультуры и пения, и на всех уроках подчеркивала величие русского языка, равенство всех советских (то есть русских) людей, которые проходят как хозяин необъятной родины своей. Физрука звали Яна Ефимовна Вайс. У неё был лишний вес, гипертония и внуки. Мы ей были не нужны. Учительницу пения, а так же молдавского языка, звали Анжела Викторовна Мунтян. Молодая, стильная блондинка, настоящая молдавская красавица. Она же руководила школьным хором. В нашем классе она чувствовала себя как Штирлиц в тылу врага. Особенно после того, как на педсовете сообщила что самый красивый молдавский у нас в классе, у Гелечки Цалик. Вот что значит этнически родной язык, на котором говорят дома. После приступа неприлично громкого веселья со стороны коллег в ответ на её похвалу, Анжела Викторовна перестала вообще хвалить кого бы то ни было. 

И тут городской праздник. Нужна народная песня. Желательно приличной народности. Но то ли наши учителя и директриса прошляпили, то ли другие школы были шустрее…в общем так или иначе, оказалось что русский народный репертуар, а так же украинский, молдавский и даже грузинский, разобрали до нас. А дальше наша красивая и бледная Анжела Викторовна пришла в класс и задыхаясь от неожиданно развившейся астмы тихо сообщила: 

–Дети. Через месяц праздник. Мы будем петь…- её голос упал до трагического шепота- песню <<Тум балалайка>>. 

Новость о таком смелом выборе песни для защиты чести школы, облетела нашу улицу за считанные минуты. А потом ушла что называется в народ. Через день об этом знал весь город. 

Весь месяц мы усердно репетировали. Ставили молдавским однокашникам произношение. Анжела Викторовна махала дирижёрской палочкой и седела на глазах. В отличии от неё Светлана Давидовна чудесным образом сияла и молодела, а у Яны Ефимовны прошли приступы гипертонии и появился свежий маникюр. 

В назначенный день на центральной площади начался праздник. Никогда за всю историю существования Молдавской Республики, день города не собирал такого количества зрителей. Казалось, на площадь собрался не только весь город, но и вся республика. Правда говорили люди в основном как не странно, на идиш. Выступали гимнасты и поэты, заслуженные представители всех областей. Им хлопали, но вяло. И вот начали петь школьные хоры. Люди оживились. Детей надо поддержать. Тем более все песни знакомые, можно подпевать. 

Нас выпустили последними в надежде что к этому времени все устанут и разойдутся. Не тут-то было. Никто уходить не собирался. И ведущий, тоскливо улыбаясь объявил наш выход. 

Мы вышли и все онемели. И было отчего. Такого издевательства не ожидал никто. Мы вышли в сарафанах и кокошниках, а мальчики в казачьих шароварах и вышиванках. Просто как оказалось завхоз школы услыхав что нужны костюмы для национального праздника, не стал вникать в подробности и выдал костюмы с прошлого года, запечатанные в коробки. А когда вскрыли коробки было поздно что-то менять. 

Мы построились в ряды. Девочки взмахнули платочками и сложили перед собой руки уперев указательный палец в щечки. Вперед вышли солисты- Щербаков, Мельник, Чоботару и Кораблев. Коремблюм и Коган хотя и были обладателями хороших голосов и приличного слуха из солистов были отчислены за драку. Хор вздохнул и.. 

Штейт а бохер ун эр трахт 

Трахт ун трахт а ганце нахт 

Вемен цу немен ун нит фаршемен 

Вемен цу немен ун нит фаршемен? 

Тум-бала, тум-бала, тум-балалайке 

Тум-бала, тум-бала, тум-балала, 

Тум-балалайке, шпил балалайке, 

Тум-балалайке, фрейлех зол зайн! 

Песню слушали в полной тишине. А когда музыка утихла раздался шквал аплодисментов. Нас вызывали на бис три раза, и все три раза публика пела с нами вместе. Серую Анжелу Викторовну завалили цветами. Это был триумф и слава. Школа в тот год получила полноценный ремонт помещения и новый спортинвентарь. Или вы думали, что там наверху, где делят бюджет, нет наших? 

А через три года из тридцати человек 23 покинуло Молдавию, где во всю шли национальные демонстрации, где за не молдавскую речь били морду, а в магазинах наступила вечная мерзлота. 

И всё-таки где-то там в Кишиневе живут сорокалетние Щербаков, Мельник, Чоботару и Кораблев- которые до сих пор без запинки и без малейшего акцента пропоют 

Тум-балалайке, шпил балалайке, 

Тум-балалайке, фрейлех зол зайн!