Есения гл. 15, 16

                Глава 15



В самой гуще кроны пышного каштана активировалась портативная видеокамера, сфокусировав свой объектив на месте проведения интервью. Ничего не подозревающие, Есения и Жан Луи были настолько погружены в процесс беседы, что не обращали внимания ни на что вокруг. Хотя, если бы и возникло такое желание, скорее всего, даже самый зоркий глаз не смог бы выловить в лиственной гуще пластиковое наблюдательное устройство.
Исполненные грусти и печали, глаза мужчины прильнули к компьютерному монитору, пристально изучая изображение, передаваемое с камеры на сервер. Густой табачный дым от глубоких сигаретных затяжек периодически создавал завесу, не мешающую процессу наблюдения, однако, дающую своеобразную передышку для мыслительного процесса.
Крепкие мужские пальцы активировали функцию увеличения и фокусировки изображения, после чего экран послушно выдал крупный план. Есения, погружённая в свой рассказ, то мечтательно прикрывала глаза, то резко встряхивала волнистыми волосами, оживляясь до состояния азарта и лёгкого возбуждения. Глаза её искрились огоньками ностальгической загадочности и таинственности, которые неожиданно сменялись поволокой задумчивости и размышления – словно она отвечала на вопросы, которые задавала сама себе и уже давно.
-- Ах, Есения! – сдавленно прохрипел мужской голос, а после глубокой сигаретной затяжки, тоскливо добавил: -- Скоро всё закончится… Скоро…
Едко зашипел окурок, с силой вдавленный в пепельницу. Мужчина хрустнул покатыми плечами и встал из-за стола, образовав крепкую волевую тень на фоне, светящегося дневным прожектором, окна…


                Глава 16



-- Первая, по-настоящему осознанная, любовь застала меня ещё наивной двадцатилетней девочкой… -- голос Есении не скрывал ностальгических ноток. – Я приехала из провинциального и опостылевшего мне городишки, где, в лучшем случае, любая красивая девушка была обречена на брак с каким-нибудь местным дегенератом. При первой же возможности я покинула то унылое место, насквозь пропитанное алкогольным перегаром и бытовой грязью, понимая, что если не сделаю это сейчас, то не сделаю никогда…
Жан Луи участливо кивнул головой и даже погрустнел, то ли в знак солидарности, то ли проникаясь печалью рассказа.
-- Валентин, так звали моего избранника, был предпринимателем средней руки, но пока ещё не пропитавшийся этим столичным высокомерием и спесью. – Горестно хмыкнув, продолжала Есения. – Однако, очень скоро всё стало не так… Не так, как мне хотелось бы… Как только мы сошлись и даже узаконили наши отношения, пластинка нашего романса сменилась на банальную прозаическую фальшь. Попытки доминирования и демонстрации того, «кто в доме хозяин» -- стали настолько постоянными, что я поначалу даже оторопела, не понимая, как себя вести в подобных ситуациях. Споры на грани скандала обрели свойство привычки и необходимого времяпрепровождения, особенно по выходным дням, когда Валентин напивался с друзьями и являлся домой в состоянии невменяемого агрессора. И вот однажды…
-- Ваше терпение лопнуло, и вы решили поставить точку? – предположил Жан Луи.
Есения бросила на него, неожиданно наполнившийся слезами, взгляд, немного помолчала, нервно прикурила сигарету и заговорила жёстко, прибивая слушателя каждым словом, как гвоздём, к креслу:
-- Почти… В один из вечеров я действительно не выдержала и просто пошла гулять по городу… Сколько длилась эта прогулка, я не помню, но было это довольно долго, так как в себя я пришла уже, находясь в незнакомом ночном районе. Присела на одинокую автобусную остановку, не понимая, как отсюда выбираться. Через некоторое время остановилась машина и приятный молодой человек предложил подвезти меня, умело изобразив при этом сострадание. Я, даже не предполагая ничего худого, с радостью согласилась, по пути рассказывая о своей беде. Когда же, спустя добрый час езды, стало понятно, что везут меня в неизвестном мне направлении, я насторожилась, однако, как оказалось, слишком поздно… -- Женщина сделал глоток вина, вскинула голову, очевидно скрывая сорвавшуюся с ресниц слезинку, и прошептала упавшим тоном: -- На той квартире их оказалось пятеро… Все такие молодые, даже симпатичные, но…
-- Если это вас так ранит, то можете не продолжать! – отчего-то взволнованно воскликнул Жан Луи.
Есения внимательно посмотрела на него, впервые отмечая человечность в этом алчном журналисте, а после непродолжительной паузы уже бесстрастно итожила:
-- Когда, на следующие сутки, я вернулась домой, помятая и вся в синяках… Валентин просто влепил мне пощёчину и выбросил из квартиры, даже не выслушав моих объяснений… Хотя… В том состоянии я не могла не то, что объяснить… Но даже полностью осознать случившееся…