Настоящие мужчины

  Иногда даже не верится насколько часто люди говорят друг другу банальные фразы. Вернее, не сами фразы банальные, а их заезженность, попытка охватить ими всё и вся. Как часто мы говорим друг другу слова «люблю» или «друг», хотя в душе нас самих коробит от того, что сами то чувствуем «совсем не люблю», «вовсе не друг»!
 Заезженность к сожалению, стала болезнью даже для самых замечательных и однозначных по своему смыслу фраз, таких как, например, прекрасное словосочетание «настоящий мужчина». С каждым годом его всё больше смешивают, коверкают. Над ним практически надругались в нашем жестоком и материальном мире!  Украл, совершил насилие над кем-то – настоящий мужик, купил яхту, самолёт, ведёшь красивую публичную жизнь, стал почти эталоном!!  А где же настоящие мужские поступки, где проявление таких качеств, как: милосердие, верность, доброта, скромность? Как редко мы можем видеть их на публике!
И всё же, дорогие читатели, смело могу сказать, что точно знаю, кто же такие настоящие мужчины. Вы спросите меня - откуда? Ну что же, ответ мой будет простым. Мне повезло встретить таких людей в своей жизни. И если вы уже читаете мои сбившиеся мысли, то прошу вас потратить ещё немного времени и узнать о тех, кого безусловно можно назвать «настоящими мужчинами».
               
                1.

  Этого прекрасного  человека звали Валерий Сергеевич Посолов. Я с детства был с ним знаком через моего сурового и дорогого сердцу дедушку, Василия Борисовича. Он был нашим соседом по даче, а с дедом они были хорошими товарищами, во всём помогая друг другу и часто приходя друг к другу на помощь.
  Порой так приятно вспоминать про то поколение людей, многих из которых уже нет в живых с их идеалами, жизненными запросами, а главное порядком, к которому они честно стремились, начиная с себя. Их позиция меня всегда сильно подкупала. При этом, мне  отчётливо, и с каждым годом всё более  понятно, что мне ещё много предстоит узнать, выстрадать, принять, чтобы хоть чуть-чуть соответствовать моему деду, Валерию Сергеевичу и остальным их соратникам.
  Наш дачный посёлок состоял из лётчиков, в основном военных, и членов их семей.  Находился он совсем недалеко от города, примерно в 25 километрах в северном направлении, чуть правее Московской трассы.  Однако мощнейший кордон из почти векового леса создавал впечатление, что город очень далеко. До деревни и затем и до речки нужно было идти через лес, в среднем для здорового взрослого человека темпе примерно минут 15. Ох, как приятны эти воспоминания из детства!! Сначала таинственный и чудный лес с его высокими дубами, зарослями, грибами, утренней моросью и самыми разными птицами, насекомыми и белками. Затем деревня с её особым колоритом и неторопливым настроением и восхитительные пейзажи: голубая, как чьи-то красивые глаза, речка и такого же точно цвета небо! Сказка! Ох, простите! Воспоминания опять унесли. Продолжим повествование.
 Большинство из дачников на момент моего повествования уже были на пенсии, однако некоторые   работали в городском аэропорту, начальником которого был Валерий Сергеевич. Уже когда я стал взрослым человеком, то не единожды летал через наш аэропорт. Но, как утверждали его старожилы, я уже не застал «золотое время», когда аэропортом руководил этот тихий, сердечный и, с виду, простой в общении мужчина.
О способностях Валерия Сергеевича всех и вся примерять и со всеми договариваться, ходили легенды и в аэропорту, и на нашей даче, где они с моим дедом по очереди сменяли друг друга на посту председателя. Они настолько друг друга дополняли, что иногда казалось, что с вами общается один человек. Вспыльчивый, импульсивный и принципиальный дед и мягкий, всегда готовый к диалогу Валерий Сергеевич составляли мощнейший костяк, на долгие годы заложивший основу работы нашего дачного кооператива. Именно при них была налажена работа бухгалтерии, отлажена коммуникация и получение обратной связи от членов кооператива. Многое было сделано и относительно инфраструктуры.
 Порой  деды позволяли себе расслабиться и пропустить у нас на даче пару-тройку рюмок замечательной настойки, которую Василий Борисович хранил у себя в погребе под грифом "совершенно секретно". Именно в такие моменты мне очевиднее всего было видно, насколько мой дедушка уважает этого скромного и очень приятного в общении мужчину. Хотя часто они спорили о чём-то, в основном о политике. И практически всегда точку в разговоре ставил спокойный и мелодичный голос Посолова. Так было и в один прекрасный августовский вечер, когда ещё очень тепло, но уже осень потихоньку стучится в двери со своим прохладным ветерком и дождиком
 Мужики сидели на летней веранде и не спеша поглощали алкоголь с тушеным мясом и овощами, только что сорванными с грядки. Тогда я почти не участвовал в беседе, однако мне было настолько интересно слушать моего деда и Валерия Сергеевича о небе, разных приключениях и происшествиях, людях, что у меня даже несколько раз непроизвольно открывался рот от удивления. Ну а старым воякам, как будто только это было и надо – найти благодарного слушателя. Настроение у всех было великолепное!
  Примерно в одиннадцатом часу мы проводили Посолова до калитки и не спеша возвращались в дом. Вдруг я почувствовал резкий и неприятный запах гари. Я забежал домой и увидел, что в комнате, совмещённой с печкой, начинался настоящий пожар. Видимо мы плохо закрыли заслонку и огонь попал на деревянный пол. Я сильно растерялся. Дед, как только зашёл, сразу кинулся (весьма хаотично) тушить пожар. Через несколько минут ему стало плохо, дала знать астма. Он начал дико кашлять, опустив лицо в пол. Я не знал, что делать, нужно было вытаскивать деда, но он был очень массивным и высоким и при этом совершенно меня не слушал, будто специально не двигаясь с места.
 Вдруг я услышал приближающиеся шаги. Ещё через несколько секунд в дом ворвался Валерий Сергеевич. Он резко схватил деда за руку и кубарем вытащил его из дома, несмотря на то, что был чуть выше его плеча. Вытаскивая своего товарища, он одновременно кричал мне  с тревогой в голосе, которую я раньше у него не слышал:
- Набирай воду в вёдра!! Подключай шланг! - я быстро побежал, подключил шланг и включил центральный кран. Тем временем, Посолов, посадив деда на безопасное место вернулся в дом.
- Открывай, - сказал он мне командным голосом.
А дальше, минут за десять мы, он шлангом, а я вёдрами потушили этот неожиданно случившийся пожар. Ещё минут пять мы поливали пол, потолок, стену – для профилактики. Всё время пожара в лице Посолова было что-то резкое, тревожное, что сразу улетучилось после того, как мы его потушили. Как только огонь стих и Посолов понял, что опасность миновала, он опять заулыбался и сказал своим тихим голосом:
- ЭЭЭХ. Растяпы! Так же нельзя, - потом он похлопал деда по спине и, убедившись, что с ним всё нормально, всё-таки ушёл домой.
Тот случай, когда маленький щупленький человек спас, моего деда, здорового высокого мужика, да ещё и меня вместе с домом в придачу, навсегда остался у меня в памяти. Но ещё больше мне запомнился и потряс другой случай.
 
 Однажды утром дед попросил, чтобы я поухаживал за цветами, растущими у нашего дома: полил, порыхлил и немного облагородил их, пока он будет делать свою работу. Откровенно говоря, я всегда возился с цветами без особой охоты, да и усталость со вчерашнего «ударного» рабочего дня на огороде поднакопилась. Как только дедушка закончил свои дела, то подошёл ко мне, чтобы проверить:
- Что же ты воды-то пожалел, - спросил он с раздражением, - Да и не обработал цветы совсем. Да!! Ну и агроном!! Вон, посмотри у Сергеевича, как цветы распустились! Сразу видно, человек занимается!
От таких разговоров и насмешек у меня невольно зародилась неприязнь к соседским цветам. Всю ночь я переворачивался с боку на бок, накручивая себя и замышляя недоброе. Наконец, к утру, мой "злодейский" замысел обрёл все необходимые детали. Я решил не откладывать и разделаться с «цветочками», когда дед и (как я думал тогда) Валерий Сергеевич уйдут на огород.
  Как только скрипнула дверь от нашей калитки, и я уже не мог расслышать шум от дедовской коляски, то сразу тихонько перелез через забор и подошёл к дому, чтобы убедиться, что Посолова нет дома. В доме царила полнейшая тишина, я бросил небольшой камешек в дверь. Никакой реакции. Успокоившись, я вплотную приблизился к моим ненавистным цветам и остановился, смотря на них и рассуждая, стоит их всё-таки ломать или нет. Вдруг из дома донёсся какой-то звук и стали слышны шаги. Испугавшись, я сбил ногой два цветка и стремглав побежал домой, с разбегу перепрыгнув через забор. Но как ни быстро я бежал, а всё-таки почувствовал взгляд на своей спине. Я был почти уверен, что Валерий Сергеевич меня узнал и скоро придёт к нам, а там уже мне несдобровать. Дед хоть и любил меня, но миндальничать бы со мной не стал. До вечера я был сам не свой, даже дед, когда пришёл домой, обратил на это своё внимание:
- Ты чего такой насупленный и напряжённый? Случилось чего? - спрашивал он меня с участием.
- Да нет! Так, - только и смог ответить я тогда.
К вечеру я был почти в панике, ожидая скорое появление Посолова. И как же я был удивлён, когда Валерий Сергеевич пришёл и как ни в чём не бывало принёс мне банку малинового варенья (надо сказать я был большим сладкоежкой и почти все в дачном посёлке об этом знали). Тогда я всё же решил, что расслабляться не стоит и целый вечер просидел «букой», практически не вступая в разговор, хотя обсуждали мою любимую футбольную команду. Я всё ждал какого-то резкого поворота в диалоге мужиков. Мне казалось тогда, что вот сейчас Посолов «сдаст меня», но он, как всегда, был ласков со мной и спокоен, а на прощание, по обычной его традиции, потрепал меня по плечу. Мне стало так стыдно, что в ту ночь я почти не заснул, всё думая: «И зачем я, дурак, перелезал через забор, не мог за своими цветами уследить, завидно стало!!!».
Со следующего дня я стал очень стараться и выполнял всё с первого раза, да с таким качеством, что даже дед, вовсе не склонный к похвальбе, говорил с удивлённой улыбкой:
- Смотри-ка! Эко тебя разобрало! Слушай, да скоро ты уже меня будешь учить ухаживать за всем нашим хозяйством! - сказав эти слова, он выпрямился и весь подтянулся, немного задрав подбородок, так, что невольно казалось, будто он подрос минимум сантиметров на пять. Тогда дедушка посмотрел на меня совсем иначе, чем обычно, даже морщины на его лице словно выпрямились. Исключением были лишь морщины у глаз, так сильно он зажмурился  от удовольствия и гордости за меня.

  Но меня всё мучила совесть, я даже подумывал выкроить момент и пересадить 2 цветка с нашего участка (благо они были такими же, как у соседа), однако скоро я откинул эту идею, так как было слишком накладно, да и дед, несмотря на то, что у нас таких цветов было полно, сразу бы заметил «пропажу». А чем-нибудь помочь Посолову, чтобы как-то загладить свою вину перед ним, хотелось необычайно! Скоро мне представился такой случай.
Как-то соседу подвезли к забору и высыпали около него полмашины песка.  Он был уже в возрасте, да и в принципе одному перетаскивать песок на другую сторону участка было неудобно и тяжеловато. Увидев, что у меня наконец появилась возможность хоть как-то исправить то, что сделал я сразу ринулся в бой, на песок! Мне было тогда уже лет 13 и к физической работе, в основном усилиями деда, я был приучен.
Увидев меня и поняв мой замысел, Валерий Сергеевич поинтересовался:
- Слушай, у тебя разве нет никакой работы? Дед то в курсе!?
- Конечно! - уверенно ответил я, хотя это было неправдой. Впрочем, я был уверен в том, что и дед сразу бы мне сказал: «Иди, помогай» и первым бы кинулся на помощь товарищу. Просто сложилось так, что ему нужно было отлучиться на пару-тройку часов, чтобы сходить  на собрание в соседнее товарищество, где он должен был договориться (и в итоге договорился) о починке общей дороги.
Примерно за 1,5 часа мы разнесли песок по участку. После этого Посолов пригласил меня к себе, попить чай с конфетами. Когда я уже допивал его фирменный травяной чаёк и  уже собирался уходить, он вдруг спросил у меня, спокойно и ласково улыбаясь и смотря мне в глаза:
- Объясни ты мне, пожалуйста, зачем всё-таки сломал тогда мои цветы? - сильно сконфузившись, я робко поднял на него свои глаза, практически со слезами.
- Да говори, видишь же, я не ругаюсь, - всмотревшись в его доброе, умное лицо и не заметив на нём ни облачка сарказма и упрёка, я искренне ответил:
- Дед всё говорил и тыкал мне, что у вас цветы лучше, а я ухаживать за ними не умею. Вот я и решил… поломать их.
- Понятно, -  довольно громко засмеялся Валерий Сергеевич, - ругали тебя, а отдуваться пришлось моим цветам, - дальше он предложил мне ещё конфет, я робко отказался и пошёл к нам в сильных и смешанных чувствах. Я был ему очень благодарен тогда за то, что не рассказал делу, а ещё больше за то, что не позволил себе обижаться и осуждать меня, сделав вид, что ничего не произошло.

Прошло время. Посолов совсем перестал ездить на дачу, отдав её своему старшему сыну. Сын честно попытался стать дачником, но глядя на него, было сразу понятно, что ему чужды все эти садово-огородные радости, так сильно запечатлевшиеся в сердце у его отца. Через год он продал дом со всем участком какому-то важному дяде, с которым впоследствии я даже наладил нормальные соседские отношения. Но в моей памяти навсегда остался Валерий Сергеевич Посолов, замечательный, тихий, добродушный и вместе с тем, очень сильный и богатый духом человек.

                2.

Мне было 26 лет, когда я впервые увидел Максима Владимировича. Бабушка и крёстный пригласили меня к ним на дачу, в планах было познакомиться с женихом моей сестры, Люды и его родственниками. Ехать нужно было от моего дома по городу, а затем дальше и дальше по Юго-Восточной трассе чуть больше часа. Как только мы выехали из города и мои глаза стали радовать разные пышные летние пейзажи от речки и леса до бесконечных лугов, я задремал. Накопилась усталость от работы, домашних дел и недавних соревнований, в которых я принял участие. Крёстный, которого звали Петр Сергеевич, вёл машину очень аккуратно, мягко, а бабушка, видя и даже больше чувствуя мою усталость, нежно, прямо как в детстве, положила меня на своё плечо. Моя дрёма, таким образом, скоро должна была перейти в глубокий сон, если бы мы резко не остановились примерно через полчаса с начала нашего пути, на повороте в деревню Таловку и на дачу крёстного. Я резко очнулся, открыв глаза и мотнув головой, словно телёнок.
Через минуту к нам подошёл довольно крупный, но совсем не толстый человек лет пятидесяти, может чуть больше. Широкие черты его открытого лица и радостная улыбка, резко контрастировали с печальным, почти плачущим выражением его глаз. В его одежде то же было немало контрастов. Было видно, что всё на нём чистое и выглядел он вполне опрятным. Но сразу бросилось в глаза то, что он заправил рубашку (правда не классическую, с крупной клеткой) в спортивные штаны, а сланцы были одеты на носок. Крёстный открыл окно.
- Здорово, Сергеич! Здорово, Иванна, -  приветствовал он нас твёрдым, но совсем не грубым голосом, - А это что за малый? -  спросил он бабушку, немного фамильярно тыкая в меня пальцем.
- Знакомься, Максим Владимирович. Мой внук, Игнат, - ответила ему бабушка своим энергичным голосом. Дальше, крёстный поинтересовался у него:
- Ну что, ты к нам.
- Да, конечно. Я уже вас полчаса жду.
- Ну садись тогда!
- Нннет! Я на своём транспорте, - иронично ответил Максим Владимирович, показывая рукой на свой двухколёсный велосипед тёмно зелёного цвета, стоящий на обочине. Мы не спеша поехали по дороге, с тем, чтобы Максим Владимирович, не отставал. Тем более, что он вёз груз, девятилитровое ведро, полное рыбы: в основном карасей. По дороге от бабушки я узнал, что он приходится отцом жениха сестры, Игоря.
Как только мы приехали он сразу стал просить, чтобы рыбу приготовили, не то она может быстро протухнуть.
- Да, Максим, сейчас, дай только разместимся с дороги, - отвечала бабушка, приветливо улыбаясь.
- Да ты, Иванна, чего суетишься. У тебя вон малый какой есть, - на этих словах он даже немного коснулся моего плеча. От удивления я сделал шаг назад и, смутившись, ответил:
- Да вы знаете, я не пробовал пока что готовить рыбу.
- Ну даёшь!  Удивляете вы меня, городские! Женат? - поинтересовался он с еле заметной иронией.
- А какое это имеет отношение к готовке рыбы? – ответил я вопросом на вопрос, чувствуя, что раздражаюсь.
- А как же. Жену то, кто будет кормить? – ирония в его голосе стала более явной.
- Она у меня сама всех кормит, - ответил я, будто отмахнулся.
- Ну а устала или не успела? – не унимался он.
- У нас по-другому, - почти что прошипел я сквозь зубы.
- Понятно… Городские, - немного поддразнивал он меня.
Бабушка, видя, что разговор мне совершенно не нравится, попыталась его сгладить:
- Ладно, Владимирыч, не приставай! Мы сейчас с тобой мигом эту рыбу пожарим. А у Игната другая работа. Они сейчас пойдут с Сергеевичем картошку окучивать
- Как скажешь, Иванна! Ты здесь для всех нас начальник. Правда, малой? – я ничего не стал отвечать ему, резко повернулся и вышел из дома в сад. Ещё час мысли явного осуждения терзали меня: «Какое его дело, как у меня обстоят дела!? Он вообще не имеет право лезть ко мне со своими пошлыми и глупыми вопросами!» - думал я тогда. Ах, как бывает мне стыдно порой, когда я вспоминаю об этом. Но нужно признать, что действительно так думал и сильно его осуждал и обижался на него.
 На следующее утро он приехал очень рано, так что разбудил всех, даже бабушку. Весь следующий день Максим Владимирович был у нас, да не просто заехал время провести, а везде и всюду принимал деятельное участие: и картошку окучивал, и овощи обрабатывал, и цветы пересаживал, даже к деревьям пристал, обрезал их, рассказывая крёстному, как это нужно делать по науке. Мне казалось тогда, что он явно перебарщивал, обращаясь к нему, словно к подростку:
- Сергеич, ну разве так можно, - иронично вопрошал он, - яблони так запускать нельзя, смотри сколько суховея на них, да и не разделены ветки совсем.
При этом, я с удивлением и всё большим раздражением обратил внимание на то, что бабушка и крёстный, мало того, что слушали его с неподдельным вниманием, так ещё и старались в точности выполнять все его команды. Под вечер я начал выходить из терпения, находясь в его постоянном обществе. Когда мы остались наедине с моей бабушкой я спросил у неё, невольно закипая от гнева:
- Слушай, ба, чего Максим Владимирович  так раскомандовался?!!
Она приветливо посмотрела на меня и тихо сказала:
- Не обращай внимания, внучок. Владимирыч, мужик очень хороший. Просто, он хозяин. Вот и привык команды раздавать! Ты на тон не смотри, намерения то у него добрые. Ведь он помочь от чистого сердца хочет и везде успеть. Ты бы видел какой у него дома порядок!
- Ишь, какой выискался! У него, что, хозяйки нет? - она лишь по-доброму посмотрела на меня, глубоко выдохнула и больше ничего не сказала.
 В воскресенье собирались почти всей большой семьёй. Приехали Люда и её жених Игорь, старший сын Максима Владимировича. Отец дождался сына и вдруг резко переменившись в поведении, и став каким-то уж очень озабоченным, поехал, как он сам выразился, на часок. Чуть задержавшись, он приехал и привёз на своих жигулях (в этот раз он приехал на них, а не на велосипеде)  довольно высокую женщину, среднего телосложения, примерно одних с ним лет.
Она была скромно, но очень опрятно одета, а её слегка нервозная улыбка и глубокий печальный взгляд свидетельствовали о том, что недавно она пережила что-то очень неприятное, давящее на сердце и голову. Оказалось, что это его жена Ольга Тимофеевна. Все поздоровались с ней, она лишь слегка улыбнулась в ответ, словно ей было   физически тяжело сказать даже  пару слов.
На протяжении всего вечера Максим Владимирович за ней ухаживал, будто за малым ребёнком. При этом ни разу, а сидели мы около трёх часов, я не слышал, чтобы она с кем-то разговаривала, лишь пару раз она взяла за локоть Максима Владимировича и нежно погладила по голове своего сына. Когда наши посиделки плавно подошли к концу, Максим Владимирович спросил у неё:
- Что, родная, будем собираться?
Она попыталась ему что-то ответить членораздельно, но выходили всё какие-то странные звуки. Только тогда я догадался, что она не просто чем-то расстроена, но ещё и серьёзно больна. Оказалось, что с год назад, она перенесла инсульт. Вся правая сторона её тела была практически неподвижна, и хоть правой рукой она всё-таки еле-еле двигала, но всё, даже ложкой ела левой рукой. Шла она очень неровно, по поводу речи я уже написал, однако было видно, что и муж, и сын понимают её с полу звука, и постоянно находятся около неё.
 Игорь тогда  мне очень понравился. Было невооружённым взглядом заметно, насколько он ценит и уважает отца, и как с любовью и нежностью относится к своей дорогой мамочке.
   На следующий день, когда выехали с дачи, решили проехать через деревню Максима Владимировича. Благо дело, нам было по пути. Погода стояла изумительная, было тепло, но не слишком жарко. Ехали через поля пшеницы и кукурузы. От огромных пространств, засеянных культурными растениями стало как-то спокойно и хорошо. Когда же доехали до участка Максима Владимировича, то настроение из просто хорошего превратилось у меня в превосходное. Всё было у него в таком порядке, как будто это были не живые растения и деревья, а картинки, вырезанные из садоводческого журнала и везде, где только можно – цветы, цветы…. Ни соринки, посажено и обработано  как  по учебнику, зашли в дом, чистый, светлый и уютный, где нас уже встречал накрытый стол и хозяин с двумя большими вёдрами, и лукошком всякого разного, начиная с овощей и заканчивая ягодами:
- Владимирыч, зря ты суетился, - немного замешкавшись, сказал крёстный, - Да нам и класть некуда.
- Ничего, - с хитрецой отвечал нам радушный хозяин, - Найдёшь. Раздевайтесь, обед уже на столе.
Нам стоило значительных усилий объяснить, что мы уже обедали и спешим. Гостинцы конечно взяли, на другое Максим Владимирович был не согласен.
- Ну хоть компота попейте, - с небольшой укоризной в голосе и чуть обидевшись, попросил он.
Мы выпили его с удовольствием, особенно я, так как с детства любил компот, моя бабушка по отцовской линии часто в детстве варила мне этот вкуснейший напиток.
- Ну как, понравилось?  - спросил он у меня.
- Да, очень, -  улыбнувшись, ответил я.
- Когда в следующий раз приедешь, предлагаю пойти на рыбалку. Если ты, конечно, захочешь, -  я засомневался сначала в искренность его слов и внимательно посмотрел на хозяина. Даже взгляд его был совершенно другим, нежели при нашем первом знакомстве, почтительный и с уважением и совсем без иронии. Мне даже подумалось, что может быть бабушка с ним поговорила. Но нет, она не оставалась с ним наедине.  Тогда я наконец осознал всю свою вину перед этим прекрасным благородным и воспитанным человеком, который, разобравшись в моём характере (надо сказать совсем не простом), смог понять, как лучше со мной разговаривать. Хотя был ничем мне не обязан! А я его осуждал…

 После описываемых событий я не видел Максима Владимировича более 5 лет, хотя почти каждое лето порывался со своим уже повзрослевшим сыном сходить на рыбалку с дедушкой Максимом. И вдруг, от своей сестры, я узнал, что Ольга Тимофеевна умерла. Произошло это в конце марта. Игорь в ту пору был в командировке, а Максим Владимирович был просто убит горем, поэтому все хлопоты взяли на себя мои крёстный и крёстная. Однако в день похорон Игорь, проехав без отдыха и сна 1300 км, всё-таки вернулся, чтобы проводить в последний путь свою любимую мамочку. Я не был на похоронах, но со слов бабушки, близко к сердцу принявшей эту потерю, надо было видеть, как сильно плакали у гроба Игорь и его младший брат, Алёша, и как обнимали и поддерживали отца, который был совсем не похож на себя обычного, полного радости и энергии. Он сильно сгорбился тогда, руки дрожали, а как он положил голову у рук умершей?!
  Ближе к лету, с благой целью – растормошить этого колоритного мужчину, мы засобирались в гости к дяде Максиму. Тем более, мне казалось тогда, что я смогу объединить его и моего младшего сына вокруг одной цели, а именно вдоволь порыбачить. Уверен, что Максим Владимирович был бы рад научить моего шалопая всем тонкостям и хитростям этого интересного искусства. Но сложилось по-другому. Сначала меня почти на месяц отправили на обучение в другой город, потом нужно было помочь маме с крышей, а дальше была по графику распланирована поездка на юг со своей семьей, женой, мамой и детьми. Короче, приехал я только к концу лета и на следующий день, полный угрызения совести (ведь так его и не поддержал), зашёл к своей бабушке, чтобы узнать последние новости, в том числе и о дяде Максиме.
- Да всё у него хорошо, весь в делах, ещё и о ребёнке заботится, - со спокойной улыбкой ответила бабушка.
- О каком ребёнке? – удивился я, зная, что Игорь с Людой  и их детьми, скромным  десятилетним мальчишкой с печальными (прямо, как у деда) глазами и совсем маленькой, ласковой девчонкой, живут теперь в другом городе, приезжая лишь осенью на пару недель погостить у своего отца и деда.
- Да у него же второй сынок, Алёшка, недавно женился. А у жены дочь от первого брака, девочка лет десяти.  С бабушками и дедушками, особенно по отцу, у неё связи нет, да и с папой своим она видится редко. Алеша с женой оба работают. Вот Максим и взял к себе девочку на лето. Тем более, что зовут её Оля.
Тогда я выдохнул, понимая, что можно уже не волноваться за мужественного человека, всю жизнь привыкшего о ком-то заботиться. Совсем недавно мы вместе отмечали день рождения его младшей внучки, теперь уже моей крестницы и он, с виду ничем не изменившийся, только посидевший слегка, учил меня как жарить рыбу, готовить овощи и мыть полы. Тогда я благодарно слушал его, подчас задавая ему разные уточняющие вопросы и про себя желая ему всего самого хорошего.


 Да, действительно до моего слуха доносится порой фраза «настоящий мужчина» и всегда с лёгким отвращением я ловлю себя на мысли, что многим знакомым мне «настоящим мужчинам» очень далеко до героев моего повествования… А мне и подавно.