Судьба баламута и его стихов

Принимаясь за эту статью, я думал, что будет много моего личного текста. Но поскольку, как правило, для начала я ныряю в Википедию, оказалось, что там уже многое есть. Правда это многое, как грибы в лесу, разбросано по различным местам. Моя забота собрать у одном лукошке.
  Статья эта не о поэте самом, а о том, как несколько стихотворений поэта повлияли на общество, и как отреагировали на эти его стихи власть и общество. Я постараюсь натолкнуть вас на аналогии.

О каком же поэте пойдет речь? Много  Россия  перевидала поэтов – баламутов. На моей памяти  так называли Высоцкого. Примерно так же о себе писал Есенин: «Прокатилась дурная слава, что похабник я и скандалист. Но речь пойдет о том, как некоторые стихотворения Константина Бальмонта сказались на его судьбе.  Но прежде всего, как на отношении к Бальмонту сыграла его нерусская фамилия.  Во время жизни Бальмонта абсолютно никак. Всем было известно, что  Бальмонт российский дворянин. Сам он писал:

Я русский, я русый, я рыжий.
Под солнцем рожден и возрос.
Не ночью. Не веришь? Гляди же
В волну золотистых волос.

И вопросов никто не задавал. Зато спустя много лет после его смерти один мой знакомый, Бальмонта не читавший, сказал, что подозревает, что Бальмонт, судя по фамилии, еврей. сам же Бальмонт объяснял происхождение своей фамилии так, что его предок, дед или прадед, был украинцем и имел кличку Баламут. Оттуда и фамилия. 

Но конечно же сам поэт по своему характеру и своим произведениям баламутом не был.  А начал я так статью по-бальмонтовски. Ради привлекательного начала.

  Бальмонта мы в школе не проходили. Только русачка, походя, сообщила, что Бальмонт, в отрыве от реальности, увлекаясь исключительно звучанием слов, написал такую дикость, как «чуждый чарам черный челн». Проверить я не мог. Наверное, и русачка проверить не могла и рассказывала нам, руководствуясь методичкой. Эмигранта Бальмонта не печатали. Никак не проверишь.

 Бальмонт для меня, как и для моих одноклассников, был пустым местом, черным челном, и даже не загадкой. Не интересовал вовсе. И думаю, что сейчас, когда мне и моим одноклассникам перевалило за семьдесят, вряд ли кто из них знает много о Константине Бальмонте. Собственно говоря, выращено не одно поколение советских людей, которые ничего не знают ни о нем, ни о многих других поэтах того времени.

Учебники истории можно переписывать, было бы указание сверху.  и будет новая история. Мешают только поэты и писатели того времени. Их переписать невозможно. (хотя тоже ничего невозможного нет). А в стихах, рассказах, романах этих писателей -   свидетельство очевидцев, жизнь страны, где «кончается искусство и дышит почва и судьба».  И иногда почва и судьба дышат не так, как хочется современной власти.  Но если Ленин назвал Толстого зеркалом русской революции, то всякий писатель, прогрессивный ли, реакционер ли, есть зеркало своего времени. Что нужно сделать власти если зеркало отражает не так как хочется? Нужно неправильно отражающих ошельмовать, оклеветать, стереть или извратить саму память о них. «Я Пастернака не читал, но осуждаю». И такое осуждение нечитанного продолжалось так долго, что на нем выросли поколения строителей коммунизма.


А для того чтобы вернуться к теме статьи, к Бальмонту, придется выехать из России. Двоюродную сестру моей жены угораздило выйти замуж за немца из тогдашней ГДР. Сестра эта к нам приезжала в гости. И прислала ответное приглашение. И покатили мы с женой в ГДР.  Мир посмотреть, и прибарохлиться. Поскольку в СССР тогда было шаром покати.

 Сестра жены не раз ездила через границу, имела деловую хватку. Подсказывала, что выгоднее покупать. И зная, что я интересуюсь книгами, сказала, как найти магазин интернациональной книги. Там большой раздел русской литературы. Можно купить многие книги, советские, естественно, но, как она сказала, которых в СССР днем с огнем не найдешь.
 
  В этом магазине я нашел прекрасный, прямо подарочный, том Бальмонта, напечатанный где-то в семидесятые годы.  Оказывается, печатают Бальмонта в СССР. Но почему-то так странно продают, что в ГДР можно купить, а в СССР не купишь. Но не будем углубляться в хитрости советской книжной политики.

Я в гостях простыл.  И в то время, как моя жена и ее сестра, в качестве гида, рванули по магазинам, тратя немногие марки, что у нас были в распоряжении после обмена наших рублей, я оставался в квартире. И, поскольку все вокруг, кроме Бальмонта, было немецким читал. И понял, что напрасно я в молодые годы прошел мимо такого интересного и разностороннего поэта.

 Сейчас в России читай Бальмонта не хочу. Но кто хочет? Поэзия, как поезд. Если повернуть стрелку истории и направить обходной дорогой, мало пассажиров сядут в это поезд.  Бальмонт был популярен. А потом стрелка истории была повернута. И прошел поезд - обратно не вернешь. 

И слышен призыв: «не будем, ребята о песне тужить».  Кто такие Гумилев, Бальмонт, Ходасевич, Георгий Иванов и иже с ними? Их время прошло. Есть новые имена. Да их время прошло, но на примерах их литературной деятельности можно привести некоторые аналогии. Цель данной статьи не вспомнить и возвеличить Бальмонта, а привести напрашивающиеся в связи с его творчеством исторические параллели.

Есть у меня в шкафу томик Бальмонта, напечатанный уже на самом излете СССР, в это время Бальмонта можно было печатать. Томик попроще, чем тот, что я купил в ГДР.  Цитирую из вступительной статьи. Вот что писал Валерий Брюсов в 1906 году.

«В течение десятилетия Бальмонт нераздельно царил над русской поэзией. Другие поэты или покорно следовали за ним или с большим усилием отстаивали свою самостоятельность от его влияния».

Бальмонт по признанию его современников был кумиром целого поколения. Так как же случилось, что признанные поэтические кумиры, как Бальмонт и чуть позже Северянин, такие мэтры, как Гумилев. оказались в последующие годы полностью вычеркнуты из истории страны? Очень просто. Бальмонт и Северянин оказались эмигрантами. А уехавших не прощают.

И с этого момента внимательнее. Я имею в виду внимательнее не к поэтам, а к методике стирания памяти. Уехавших у нас не прощают. Таков был лозунг первых лет советской власти, сталинской власти, и последующих властей. И нынешняя ситуация с уехавшими, с новыми национал-изменниками напоминает ту старую. И чтобы разобраться детальнее, присмотримся к поэтической деятельности кумира своего времени Бальмонта и к реакции властей.

14 марта 1901 году Бальмонт выступил на литературном вечере в зале Городской думы и прочитал стихотворение «Маленький султан», в нехитрой аллегории которого слушатели разгадали призыв расправиться с теми, кто обрушил репрессии на участников студенческих волнений.

Маленький Султан.


То было в Турции, где совесть - вещь пустая.
Там царствует кулак, нагайка, ятаган,
Два-три нуля, четыре негодяя
И глупый маленький султан.

Во имя вольности, и веры, и науки
Там как-то собрались ревнители идей.
Но сильны волею разнузданных страстей,
На них нахлынули толпой башибузуки.
Они рассеялись. И вот их больше нет.
И тайно собрались избранники с поэтом:
"Как выйти, - говорят, - из этих темных бед?
Ответствуй, о поэт, не поскупись советом".

И тот собравшимся, подумав, так сказал:
"Кто хочет говорить, пусть дух в нем словом дышит,
А если кто не глух, пускай он слово слышит,
А если нет, - кинжал"

На вопрос присутствовавшего в зале агента охранного отделения, чье это стихотворение, Бальмонт ответил, что это перевод с испанского. Возникло дело о чтении на вечере недозволенного цензурой произведения. Нужно было еще доказать авторство. Так как стихотворение еще не было напечатано. Но оно уже ходило в списках, попало в нелегальную печать, использовалось в прокламациях. Дело о стихотворении «Маленький Султан» приобрело политическую окраску, рассматривалось в Департаменте полиции. Было принято постановление: выслать Бальмонта как политически неблагонадежного из Петербурга, запретить проживать в обеих столицах, столичных губерниях и университетских городах.


«Бальмонт Константин Дмитриевич... 14 марта 1901 г. на благотворительном вечере прочел с эстрады не дозволенное к исполнению цензурой сочиненное им крайне дерзкое и возмутительное стихотворение, за что по постановлению Особого совещания от 7 мая 1901 г. ему воспрещено жительство в столицах, столичных губерниях и университетских городах сроком на 3 года»

  Власть отреагировала по-вегетариански вяло. Сегодняшняя власть действует куда оперативнее и радикальнее.
 
А что же сам поэт? Несколько месяцев он пробыл у друзей в усадьбе Волконских Сабынино, Курской губернии .( Прямо предтеча Солженицына)

В марте 1902 года он выехал в Париж, затем жил в Англии, Бельгии, вновь во Франции. Летом 1903 года Бальмонт вернулся в Москву. В начале 1904 года Бальмонт вновь оказался в Европе, где читал публичные лекции о русской и западноевропейской литературе в высшей школе в Париже

А как на наказание Бальмонта отреагировало российское общество? К моменту выхода сборника «Только любовь. Семицветник» (1903) поэт, еще фактически не отбывший срок, пользовался всероссийской славой. Его окружали восторженные поклонники и почитательницы. Обратите внимание, российское общество не оплевывает иноагента, не вносит его в списки неблагонадежных, не пишет доносы. Как раз наоборот. Выступает с лекциями и чтением своих стихов.

  Прошло всего три года, и когда после позорного поражения в русско-японской войне начинается первая русская революция, вылившаяся в открытое вооруженное столкновение власти и революционной части общества, Бальмонт откликается стихотворением «Наш царь». Тут уже никаких аллегорий.

:
Наш царь —Мукден, наш царь —Цусима,
Наш царь — кровавое пятно,
Зловонье пороха и дыма,
В котором разуму — темно...

Наш царь — убожество слепое,
Тюрьма и кнут, подсуд, расстрел,
Царь-висельник, тем низкий вдвое,
Что обещал, но дать не смел.

Он трус, он чувствует: с запинкой,
Но будет, час расплаты ждёт.
Кто начал царствовать — Ходынкой,
Тот кончит — встав на эшафот.

Стихотворение, написано в 1906 и впервые опубликованное в 1907 году в Париже в сборнике «Песни мстителя».  И этот стих стал причиной, не лагерей как в истории с Мандельштамом, а запрета на проживание в крупных городах России

  А что же общество? Может быть, Бальмонт был единственным, уникальным, типа современного Орлуши (если кому-то из читающих известно это имя). Ничего подобного. Цитирую Интернет.

«Произведение Бальмонта стало одним из большой серии сатирических произведений в российской литературе периода 1905—1907 годов, где личность царя подвергалась персональной атаке. При этом ранее подавляющая часть произведений различных авторов из цензурных соображений издавалась анонимно («Письмо Николая II к Вильгельму II»), или же в них содержался понятный современникам скрытый намёк на Николая,»

И это, заметьте, не тайком прокравшийся в литературу национал-предатель и иноагент, даже не жалкая кучка выродков от искусства. Таковы настроения в обществе. Такова репутация правительства в обществе. И общество не боится выражать свои настроения. Оказывается, что во времена Николая кровавого, подавителя свобод, патрона Союза русского народа и черносотенцев, во времена засилья сословной аристократии, в России которой правит жалкая кучка эксплуататоров, в тюрьме народов, общество не так уж запугано, не в такой уж спячке.
 
 Но в 1906 году Бальмонт жил в Париже. От греха подальше.  Он считал себя политическим эмигрантом. Хотя движений со стороны властей к таковому, типа приказов об его аресте не было. Власть на его страстные стихи реагировала вяло.
 
Те два сборника 1906—1907 годов, составленные из произведений, где Бальмонт откликнулся на революционные события, книгу «Стихотворения» (Санкт-Петербург, 1906) конфисковала полиция. Книга «Песни мстителя» (Париж, 1907) была запрещена к распространению в России. Сборник «Злые чары» (1906) был арестован цензурой из-за «богохульных» стихотворений. Но в эти же годы были опубликованы сборники «Жар-птица. Свирель славянина» (1907) и «Зелёный вертоград. Слова поцелуйные» (1909), в которых ничего незаконного цензура не усмотрела.

Медлительной царской охранке поучиться бы у охранки времен социализма, и наших времен, когда стали действовать на опережение. Закрывают Интернет не потому что там появилось что-то неугодное, а потому что там МОЖЕТ ПОЯВИТЬСЯ.
 
А царская охранка борется не с писателем, а с его произведениями. И потому опаздывает.   Они действовали по такому принципу, что до тех пор, пока произведения даже неблагонадежного автора не напечатаны, и состава преступления нет. И только потом, когда напечатано, охранка арестовывает сборники.  Другое дело в годы свободы, когда сорвали цепи кровавого царизма. Там уже старались бороться заблаговременно.  Не с произведениями, а автором. Так надежнее. Если автор хоть раз что-то не, то написал, скомпрометировал себя окончательно, от такого хорошего не жди. Вне зависимости от того, что он, может быть, еще написал уйму любовной лирики.

 Вспоминают, что Сталин ответил председателю Союза писателей Поликарпову, жаловавшемуся на писателей: «А других писателей у меня для вас нет». Сталинский метод был прост.  Говорить о писателях красиво. Но перековывать. Репрессиями тех, кто стал писателем еще во времена Николая кровавого. Заботливо растить новое поколение советских писателей. А что делать если написавший эмигрант? Ни одной строчки его не увидит советский читатель. Вот как надо!

Сейчас по времена всепроникающих СМИ это сложнее, но нет таких крепостей, которые бы не брали большевики. Например, уехал из СССР Савелий Крамаров. Уехал не по политическим соображениям. Надеялся, что в США на его актерское дарование обратят внимание.  там, куда он приехал, на его приезд мало обратили внимания. Зато обратили внимание там, откуда он уехал. Фильмы с Крамаровым на долгое время исчезли с экрана.  А снимался он много. Другой пример. Барбара Брыльска, ставшая популярной в СССР после выхода «С легким паром», спустя много лет после проката фильма, сказала что-то, рассердившее российскую власть. И в Думе выносится предложение стереть Брыльскую и заменить обидчицу российской идеологически приемлемой актрисой.

 
Но царская Дума до стихов Бальмонта не опускалась.  У нее были другие заботы. А как реагировало на стихи Бальмонта общество? 11 марта 1912 года на заседании Неофилологического общества при Санкт-Петербургском университете по случаю двадцатипятилетия литературной деятельности в присутствии более тысячи собравшихся Бальмонт был провозглашён великим русским поэтом.  В это время Бальмонт в эмиграции. И царя не спросили, а можно ли эмигранта назначать великим русским поэтом. Просто ужас.  Когда Солженицын возвращался после эмиграции в Россию, на то было решение Горбачева. А если бы не было такого решения, не было бы дозволения.


До 1913 года В 1913 году политическим эмигрантам по случаю 300-летия Дома Романовых была предоставлена амнистия, и 5 мая 1913 года Бальмонт возвратился в Москву.  На Брестском вокзале в Москве ему была устроена торжественная общественная встреча. (с броневика он не говорил) В честь возвращения поэта были устроены торжественные приёмы в Обществе свободной эстетики и Литературно-художественном кружке.

А вот, уехав из социалистической России Бальмонт уже не возвращался.  А ведь вроде бы такие стихи писал, настоящие революционные прокламации. Говорили, что Ленин в «Искре» хотел напечатать его стихотворение «Наш царь». Отъезд таких, как Бальмонт – почва для отдельных рассуждений, не входящих в данную статью. А пока перед нами новая волна эмиграции.  И как-то картина в стране очень напоминает конец дома Романовых. Война, ах извините, военная операция. Кризис власти. Пригожина сравнивают с Распутиным. И прочее, и прочее.  И что день, грядущий нам, готовит? Неизвестно, каким крылом накроет сегодняшнюю Россию, и вернутся ли те, кто сейчас уехал?
 Бальмонт скучал по России. Вот его стихотворение периода последней эмиграции.
 
Узник

В соседнем доме
Такой же узник,
Как я, утративший
Родимый край,
Крылатый в клетке,
Сердитый, громкий,
Весь изумрудный,
Попугай.

Он был далеко,
В просторном царстве
Лесов тропических,
Среди лиан,
Любил, качался,
Летал, резвился,
Зеленый житель
Зеленых стран.

Он был уловлен,
Свершил дорогу —
От мест сияющих
К чужой стране.
В Париже дымном
Свой клюв острит он
В железной клетке
На окне.

И о себе ли,
И обо мне ли
Он в размышлении,—
Зеленый знак.
Но только резко
От дома к дому
Доходит возглас:
Дурак! Дурак!