Молчание рептилий. Продолжение

4

-- Есть такие грязные дела, кои могут делать только истинные джентльмены, -- сказал Шварценкнехт, обращаясь к Шэрон. -- Вслепую можно было использовать Марту. Но вам, милая, я могу поручить любое, даже самое сложное, дело.
Шерон залилась румянцем, она была польщена.
-- Возьмите с собой нескольких рептов и отправляйтесь на разведку в мир Драгомира. Вы будете там незаметны. Завербовав полезного для нашего дела человека, намекните ему, какой хабар ждет его в нашей цивилизации.
-- Совсем недавно я научилась заставлять свое отражение в зеркале делать то, что сама я не делаю, -- смущенно призналась Шэрон. -- У меня всегда было при себе зеркальце, которое, как я думала, является моим настоящим оберегом. От бездуховного мира. Я с детства ненавидела этот мир, ненавидели его все вокруг. А ведь это самый большой, непостижимый и прекрасный мир. Почти каждый день я повторяла этот императив как молитву. И это повторялось каждый раз, когда я просыпалась. Даже когда под подушку ложилось много ядовитых гадостей и бутылок. Однажды мне приснилось, что я умерла и попала в сад теней. Это были какие-то странные духи, которые повторяли мой же императивный миф, только на религиозно-магическом языке. Тут было все -- и гадания, и предсказания, сны, магия, смерть, воскрешение и все прочее. Но главное, в саду теней, где мне все это снилось, даже тень от моего лица, действительно, была моя собственная. Тень… Отсюда и пошло название сада… Но до того, чтобы попасть в этот сад, мне, несомненно, было еще далеко. Вот что, если хотите, выводит в самый нижний мир -- вниз головой. Сначала мне это нравилось, а потом стало происходить то, чем всё заканчивалось. Сейчас я снова становлюсь земной тенью… И не обращаю внимания на пустяки. Вы знаете что будет после смерти? Я знаю.
-- Есть черта, за которой человек признает свое бессилие. За этой чертой все, на что человек может надеяться, -- это создать сонм лукавых слов, которые не пропустят к нему свет знания. Но его никто не услышит, потому что тот, кто хочет быть услышанным, должен обладать способностью подслушать самого себя. А если таковой способности нет, как же может существовать возможность судить другого? Как можно осуждать того, кого ты даже не знаешь? Кого ты можешь осудить, кроме себя самого? А кто ты такой, чтобы судить себя? Ты хочешь произнести приговор другому человеку? Тогда выслушай сперва, что ты сам думаешь о себе самом…
Но такую завесу обманчивой видимости со стороны, понятное дело, не увидишь, а ум уже обманулся. Следовательно, мы не можем измерить убежденность, которую вызвала бы у нас завеса иной завесы, нежели та, сквозь которую мы смотрим. А между ними нет никакой границы. Поэтому то, чем мы когда-нибудь станем -- это вовсе не пределы человеческой природы. Они в любом случае будут контурами, границей для другого, кто в этот момент станет нами. В этом суть жизни.
Он достал из кармана перламутровую коробочку с пилюлями.
-- А вообще -- сказал он, кладя одну пилюлю в рот, -- надо просто запомнить одну простую вещь. Жизнь, за которую мы деремся, не то чтобы всегда выигрывает, но она постоянно оставляет поле боя за собой. Всегда. На этом поле сражаемся и вы, и я, и Хьялп. Он начал открытую войну и жаждет победы. Но тот, кто хочет выиграть, должен суметь в конце концов просто спрятаться. Так, чтобы от него не осталось даже и следа. Остальное каждый сумеет сообразить сам. А понять это совсем нетрудно. Скажу только, что главное в жизни не побеждать и не проигрывать... Главное -- не делать глупостей. И не ввязываться в безнадежные драки, из-за которых потом придется все начинать сначала.
Его облик вновь приобрел деловитость, словно и не было этого разговора минуту назад.
-- После этого возвращайтесь к своей обычной деятельности. Боевые действия будут происходить в серой зоне -- Гиперборее. Они не затронут ни наш, ни их мир. Сейчас мы массово переселяем в эту зону наших новых рептов. Этого Хьялп и его шайка не ждут. Сюрпрайз! Ха-ха-ха! А чего они хотели?
И Шварценкнехт звонко щелкнул пальцами. Металлическими. Красивыми. Получился не менее точный символ.


5

-- И сейчас искусственный разум атакует человеческую цивилизацию! Он может позволить себе эту игру до тех пор, пока люди пугаются . Как только люди решают, что никакого Бога нет, а есть всего лишь объективная реальность и ее законы, им приходит конец. И чтобы остановить этого невидимого врага, все ученые мира должны объединиться, как когда-то индейцы Америки объединились, чтобы противостоять конкистадорам. Думаю, пришло время вспомнить, почему и для чего мы живем! Ведь мы всегда были народом свободы и справедливости. В этом наше великое предназначение! Так зачем менять нашу свободу на сытую жизнь? Смею полагать, в этом есть определенный смысл. Вот только можно ли его понять? А потом простить? Возьмем, к примеру, коммунизм. Разве мы понимали, для какой цели нужна коммуна? Конечно, нет. Потому что в то время мы вообще ни о чем не думали. А для коммуниста это не смысл, это просто инстинкт. Мы просто повиновались его зову...
Хьялп выступал зажигательно и энергично, остальные пели патриотические песни. Когда музыка затихала, они начинали говорить друг с другом. Тогда капитан «Серого рейдера» торопливо читал свой приказ, уже известный всей команде. Текст был обычным, только в нем встречалось еще несколько редких слов на всеобщем, которых прежде никто не слышал. Начинался он со слов «Братство воинов-смертников…» и завершался словами: «Каждая смерть в битве -- это новая жизнь в забвении. Всеми нашими жизнями вершится великое дело…» Дальше можно было не слушать. Жесты, которые Хьялп повторял перед каждым выступлением, были известны всей службе безопасности. На этот раз он снял с себя красную майку и остался в белой куртке на голое тело. Затем он встал на одну ступеньку вверх, вынул из складок одежды нож в ножнах и пренебрежительно кинул его на пол. Вокруг засмеялись, но капитану Хьятахабу было непонятно, что вызвало такую реакцию. Он поднял нож, внимательно оглядел его и стал читать выгравированный на клинке текст вслух. Это был отрывок из «Санта-Клукс-Три» эпохи правления Надьяис-Шранка. Неизвестно, знал ли он его когда-нибудь раньше.
" Жаркая преданность самому себе, -- огласил он. -- Только в ней источник счастья".
Когда расходились, Свен подошел к Стрелку. Разговор между ними не клеился -- оба чувствовали неловкость. Было похоже, что каждый ожидал, а может, готовился услышать нечто совсем не то, на что надеялся.
-- Хочешь, оставайся со мной, -- предложил Стрелок.
Такой жест был совсем неуместен, Свен с минуту помедлил, потом отрицательно мотнул головой. "Впрочем, у того, кто не ждет ничего конкретного, жизнь тоже не всегда бывает интересной", -- с этими мыслями Свен пожал руку другу. Не только потому, что ему хотелось рукопожатия, но и потому, что когда-то, давным-давно, он уже видел эту серую форму. Она висела над кроватью в спальне родителей. Отец носил такую же. В это время из-за спин солдат вышла другая фигура. Длинные светлые волосы были напудрены, а голубые глаза отражали солнечный свет. Молодая женщина была одета в униформу, которую он видел только на журналистах.
-- Гирбл! -- воскликнул он. -- Я слышал, ты брала интервью у Шэрон?
-- Да, -- скромно ответила она.
-- Станут ли искусственные рептилии разумными?
-- Те, кто создают искусственный интеллект, говорят о нем, как о технологии освобождения. Шерон считает, что он станет частью человека в биологическом смысле.
-- То есть? -- удивился Стрелок.
-- Симбиоз человека и машины -- это практически как мутация. Для каждого будущее становится яснее, чем прежде, а временные категории оставят человека в покое. Вы не вступаете в пространственно-временной разрыв, а просто срастаетесь с машинами, становитесь их частью, так же как они становятся вашей частью. Вот такой фокус. Зазеркалье исчезает на наших глазах.
-- Но даже в этом случае вы никогда не теряете своего «я». Сознание постоянно пребывает в обоих мирах. Разве не так? -- спросил он недоверчиво.
-- Человечество деградирует по своей природе. В людях живет иррациональное начало. Они тратят всё больше времени на ненужные им вещи. Но мы не можем знать, какие проблемы встанут перед искусственным разумом, и как он их решит.
-- Звездец, – сказал он, потом замолчал, словно что-то решив, и добавил: – Ладно, это я так, просто образно выразился.
-- Вообще Шэрон думает, что отказаться от искусственного интеллекта означает покончить с историей. Быстрых ответов нам ждать не стоит, -- продолжала Гирбл. -- Машина не вмешивается в природу и движется в направлении, которое больше всего ей подходит. Жизнь -- это просто оболочка. Все мы созданы как поле. Когда мы поймем себя как симуляцию, мы и не заметим, как наше внутреннее "я" исчезнет. Реальность людей -- это симуляция, потому что мы допускаем, что всё наше субъективное реально...
-- Что же делать людям? -- спросил Свен.
-- Человек -- это животное среди других. От него нельзя ждать излишней преданности. Одни его интересы можно ограничить, другие -- купить. Зато он легко трансформируется в союзники, и деньги можно сохранить в качестве важного эмоционального топлива. Ошибкой дюдей было то, что они предполагали, что мир можно переделать, ломая существующий порядок. Но реальность устроена не так и управляется по-другому. Вселенский эгоизм проснется и вырвет человеческий разум с корнем.
-- Да-а, знать психологию врага важно, -- заметил Стрелок. -- Вы делаете полезное дело, Гирбл.


6

«Добро пожаловать!», -- неожиданно пропел магнитофон в душевой кабине, и я была вынуждена снять темные очки и закрыть за собой дверь. Мои взъерошенные волосы цвета переспелой пшеницы, переброшенные на одно плечо, не могли испортить гармонии всей картины. В купальнике я была совершенством. Проследив за направлением моего взгляда, Свен снял плавки и широко улыбнулся. Не говоря ни слова, он аккуратно повесил их на крючок и шагнул мне навстречу. Я повернулась к нему спиной и закрыла глаза. Меня совершенно не интересовали дебри, которые история пыталась развернуть перед моими глазами. И я не замечала, как она выворачивала меня наизнанку, показывая все то постыдное и непотребное, которое прячется за ее туманными абрисами. А надо было просто не шевелить мозгами и позволить ей в тот момент развернуться перед нами всеми, и тогда она отстала бы от меня без особого труда. Но я этого не сделала, так как слишком долго училась не думать о сексе. Как жаль, думала я тогда, секс -- вообще вещь довольно постыдная… Не когда все это происходит, а потом, когда ничего не думаешь... После этого эксперимента у меня и появилась попа -- примерно на десять минут. Это была долгоиграющая штука. Так что было с чем сравнивать. Наверно, я стала относиться к ней чуть серьезнее, но уже было слишком поздно. Попа отвлеклась, засомневалась. То есть, раньше, чем я начала относиться серьезно. До сих пор жалею об этом.
Потом мы сидели на краю бассейна, пили сок, и беседовали о Священной ране. Но его я почти не слышала -- голова была занята совсем другим.
-- "Священная рана", -- говорил Свен. -- Знающие люди говорят, что это один из лучших водевилей, когда-либо написанных. Во всяком случае, в нем нет ничего, чтобы не соответствовало канону. Просто мелодрама, обросшая невероятными подробностями. Самое интересное, я сразу понял, откуда берутся эти подробности. Вернее, у кого они берутся. Конечно, это не мое дело, честное слово. Я, кажется, сейчас все расскажу, да? Сначала профессор в прямом эфире рассказал, как будет развиваться история. Сначала в культовом фильме будут такие съемки, причем, как обычно, на натуре. Потом один бомж предложит нам спеть что-то романтическое. Ему будут подыгрывать профессиональные инструменталисты. А потом, с помощью небольшой компьютерной графики, экран займут в полном объеме. И станет совсем интересно. Когда я представил, какие лица будут в зале, куда там пустоте! У меня было чувство, близкое к религиозному экстазу. Да, полное умиротворение, или даже к какому-то мистическому трансу. К счастью, не знаю точно, какое. Но ведь кто-нибудь может оскорбиться и начать задавать неприятные вопросы. Вот, например, о ересях. Мне же потом придется соврать. Поэтому я отвечаю правду? Которая выглядит не очень хорошо. Чувствуешь? Дальше так: да, правда, скажу я. Наверное, все-таки не совсем так. На самом деле, примерно так все и было. В конце концов, весь остальной мир в это верит. Тут я понимаю, ты заметь, что книга-то написана для них. Некоторые из героев -- сумасшедшие. Такие все сильные и древние. Да, понимаешь, один к одному. Чисто идейные.
-- Конечно, -- соглашалась я. -- А как стать выше собственной тени? Как сделать, чтобы она не ставила тебя на место?
-- А надо ли что-то делать с собственной тенью? С одной стороны, надо. Она наше постоянное местожительство. С другой стороны это не просто тень, это пространство, которое начинается и кончается тобой. Именно здесь происходит встреча с другим миром. А когда ты становишься выше своего мира, твоя тень уже не может тебя понизить. Другими словами, если ты делаешь это сознательно, твое дело правое. И тогда твой мир тоже будет правым.
-- Как преуспеть там, где древние школы Египта, Греции многие другие не смогли раскрыть секреты Вселенной и указать верный путь для тех, кто полны потенциала, кто стремится вырваться и трансформироваться в нечто прекрасное, нечто великое и избранное?
-- Заблуждаться и тратить время, задавая себе подобные вопросы, по меньшей мере смешно. Но ты не одинока в этом, -- с мягкой улыбкой сказал Свен.
-- А как насчет Бога? Бог стал человеком, чтобы человек стал богом? Ты в это веришь?
-- И да, и нет, Гирбл. Да, потому человек стал почти богом. А нет -- потому, что Бог не превратился в человека полностью. Он стал им частично, как ты понимаешь. И все то, чему училась ты как просвещенный проводник, служило средством твоего постепенного духовного возвышения. Постепенно в тебе росло осознание Великого Творца, а потом пришел настоящий момент, когда ты была способна позволить ему осознать себя полностью и совершенно. Потом ты осознала себя каждой своей клеткой, потом в твоей душе появился свет, к которому потянулся мрак всего остального мира, так что не осталось больше ничего, кроме света, заполнившего всю твою вселенную. После этого темнота для тебя перестала существовать. Не существует для просветленного духа никакой тьмы. Именно это было истинной целью всех усилий. Твой путь был правильным. Наконец, ты достигла того момента, о котором я говорил, помнишь? Того пути, каким ты можешь идти бесконечно. Только это важно.
-- Проводник олицетворяет всего лишь набор легенд, не более того. Все, что я знаю, я уже давно читала в одной старой книге. "Феноменология реальности", если я правильно помню.
-- Но там ведь записаны древние сказания! Все эти шаманы и йоги! Они хранили тайны, которые можно передать людям. А потом когда-то случилось такое потрясение, после которого некий монах написал книгу. И эта книга попала в твои руки...