Гл 18 Лечебница

Гл. 18 Лечебница. 

  Лечебница наша  находилась  на хоз. дворе, на достаточно безопасном расстоянии от администрации. Кабинет-аптека, лаборатория - она же кухня и  небольшой стационар на три клетки, где мы  должны были выдерживать вновь поступивших животных на карантине, и где  можно лечить тех, кто позволит себя поймать.
  Проблема, конечно имелась в доставке пациента в стационар.  Когда мы раздобыли, обездвиживающие препараты,  процедура доставки пациентов в лечебницу,  для нас заметно облегчилась. А до того, как говорится, приходилось выбирать из двух зол - либо ловить с угрозой потерять, либо лечить доступными средствами с той же угрозой - потерять. Поимка животного иногда может его сильно травмировать. А если не поймать – то невозможно провести ни доскональную диагностику, ни назначить оптимальное лечение.
  Первым клиентом, на котором мне пришлось испытать действие одного из этих препаратов - дитилина, был амурский тигр по кличке Памир.
  Это был полтора-двух летний тигр, которого амурские охотники оставили без матери еще в очень юном возрасте, и по своей доброте "спасли" сиротку, пристроив его в какой-то тамошний, толи передвижной зверинец, толи очередной "уголок природы". Так как тигренок рос окруженный человеческой заботой, то был практически ручной и тигриного в нем осталось - разве что экстерьер и оранжевая в черную полоску шкурка. Любой смельчак,  преодолев психологический барьер, мог спокойно его погладить, тем более, что Памиру это доставляло удовольствие, особенно если его чесали в тех местах, куда ему самому было лениво тянуться - за ухом например, или у корня хвоста. Пока тигр, выросший вблизи людей не достигнет зрелого возраста, он не опаснее кошки.
 
 Как-то в самом начале лета, наш ручной тигр шибко захворал. Настолько, что не только отказался от еды, но и даже почти не шевелился. По его глазам было очень сложно определить от чего он собирается помереть, а кроме обильного отделения слизи изо рта и носа, слезотечения и общей слабости, визуально ничего особенного обнаружить не удалось. Валялся он посреди клетки, а заходить к нему – желания как-то не возникало.   Но и то что мы видели - достаточный повод для  госпитализации. Решили его экстренно эвакуировать в лечебницу, а заодно испытать на нем новый обездвиживающий препарат.
 Тигр был уже настолько плох, что позволил себя не только гладить, но и подтянуть за заднюю ногу к стальной ограде и  уколоть в ляжку дитилин. Должен заметить, что каким бы он ручным не был, в клетку к нему никто не заходил. Ручной-ручной – но тигр. Минут  через 5 после иньекции дитилина, он уже лежал на носилках обездвиженный, но еще продолжал осмысленным глазом оценивать окружающую обстановку. По дороге в лечебницу даже пытался несколько раз  лапой зацепиться за штанину Василича, который шел впереди, но у тигра ничего не получалось, потому как когти уже было не вытащить, и это больше выглядело так, буд-то тигр просто гладит Василича по ягодице, желая к нему обратиться:
  - Эй противный, куда ты меня потащил?
  Василич, когда почувствовал поглаживания – резко прибавил хода, но носилки вместе с тигром тоже прибавили хода.
  Когда же мы его донесли до лечебницы, тигр  и вовсе обмяк. Его благополучно  выгрузили в одну из клеток стационара, и пока он был в расслабленном состоянии, хорошо  прослушали, прощупали и собрали, какие смогли, анализы. Сердце работало исправно, но с заметным напряжением. Температура - сорок два!. В легких полный кошмар, там прослушивались и скрипы и свисты и  крепитация и масса других немыслимых звуков. Короче, воспаление легких с трахео-бронхитом  у него уже было в полном разгаре. А по предварительным результатам исследования  мочи - еще и пиелонефрит. При содержании животных на цементном полу это довольно дежурные заболевания, даже при наличии деревянного помостика. Ведь животному никак не объяснишь, что валяться на цементе даже в жару, совсем не полезно для здоровья.
  Назначили антибиотики, жаропонижающие   и  общеукрепляющие. А так как он не имел пока никакого желания к активному передвижению, то позволил поставить и капельницу.  Часа через два после инфузии он уже вполне адекватно реагировал на окружающую обстановку и даже пытался подниматься. Но похоже, после дитилина ему было так тошно, что он опять лег и до конца дня больше вообще не шевелился. Спал богатырским сном и даже прихрапывал.  В таком виде мы его и оставили на ночь.
   На следующее утро мы появились в лечебнице вместе в Георгичем, и сразу пошли смотреть Памира. В лечебнице уже пахло свежевымытым полом, но Веры Степановны, нашей санитарки, в помещении не оказалось. Наверно уже пошла гонять утренние чаи. Когда мы вошли в стационар - Памир только слегка приоткрыл глаза, но даже не пошевельнул головой.
  - Подох что ли? - как обычно " пошутил" Георгич, прикуривая сигарету от электрической плиты.
 Ну, думаю, раз Георгич  сказал "подох", значит этот жить будет. Со временем, я как то тоже научился определять будет жить пациент или нет. Не могу сказать как это удается определить, но просто видишь - в этом есть жизнь, а в этом нету. При этом вовсе не надо заглядывать в глаза пациенту, его слушать или щупать, а  достаточно на него посмотреть, и даже не так чтобы в упор, а как бы мельком. Вот тогда и видно. Этот живой, хотя если приглядеться - валяется как мертвый, а другой, уже мертвый, хотя по виду вроде еще как живой.
  - Ну что колоть-то будем, Гергич? Давайте проколим бицилином, физраствор  и глюкозы внутривенно, пока валяется - он уж третий день ничего не ест.  Температуру посмотрим.
  - Нужна ему твоя глюкоза, ему бульон туда надо влить куриный, внутривенно – это так мог пошутить только Георгич.
  - А  если  он встанет?
  - То и слава Богу, значит мы ему уже  не нужны. Ты вот лучше придумай, как ему в пасть залить  твои любимые  медвежьи ушки, пока лежит -  надо бы заварить. И позвони-ка в лабораторию, что они нам  про него  скажут. Хотя можно и не звонить, и так ясно, я вчера пощупал- у него писунец-то липкий, не иначе как белок из почек сыплется.
  - А может это сахар?
  - А ты на язык попробуй, если мне не веришь!
  - Да ладно, поверю на слово. А ушки можем залить и в прямую кишку, если только не встанет. Так даже еще лучше будет. (лекарства, введенные в виде раствора в  прямую кишку, попадают в кровь минуя печеночный барьер, и действуют более длительный период и более эффективно, мы довольно часто использовали именно этот метод введения некоторых препаратов).  Только вот даст ли он это делать три раза в день?
  - Ну, не даст, тогда уротропин уколим. Все равно рано или поздно встанет и фиксировать его так и эдак придется. Деваться ему от нас всё равно здесь некуда, клетка маленькая, не убежит, давай приготовим и то и другое - а там - что лучше пойдет  - подвел итог разговору Георгич, прикуривая следующую сигарету от первой.
  - Георгич! Вот вы  курить то бросили бы! Одно же легкое только осталось. Да и мотор - вон жалуетесь - все выпрыгнуть хочет, а Вы  одну за другой тянете.
  - А как же не курить-то. Так и думается легче. Я ведь дома не курю. Да и не помню даже, что курю. Выходные - два дня так и не вспомню, что курю. Только на работе. 
  - Знаешь Юрич! Я вот в Крыму, когда после операции в себя приходил, на третий, толи на четвертый день, к нам в палату сам Кимигаров зашел. Кимигаров это  как раз тот хирург, который мне одно легкое оттяпал. Замечательный  мужик, а хирург - просто от Бога. Я лежу - чувствую - подыхаю. А он подходит, взял мою руку - пульс щупает. А я ему и говорю:
  - Доктор!, очень плохо, сердце куда-то съехало и курить хочу - до смерти!
  А он  достает папиросу и спички и говорит:
  - Так и покури, а то, не ровен час, и впрямь подохнешь!
Сунул он мне в рот папиросу, зажег спичку.
Сделал я одну затяжку, другую, и сразу как-то и отпустило. Он подождал немного и добавил:
  - Как захочешь, ты покури. Только не много,  две-три затяжки, не то все одно подохнешь. Но только с завтрашнего дня - марш на улицу, а то здесь нянечки заругают и меня вместе с тобой. А сердце теперь у тебя всегда будет посередине, - правое легкое мы тебе целиком выкинули.
  Георгич улыбнулся краешком губ, будто что вспоминая, сладко затянулся:
  -Я потом, когда уже выписался, с ним как-то на эту тему еще разговаривал:
  - Доктор! Как же так? Все врачи говорят - "Не кури" - а вы вон даже и папироской угостили. А он и отвечает:
  - Да вы тут все себя уже пережили. А сигареты для многих из вас уж и не сигареты вовсе, а еда. Много ты без еды-то протянешь? Домой приедешь - если шибко жить захочешь  - там и бросишь. А здесь... Теперь - каждый день для вас праздник, как его не отметить?
Вот такой мужик, замечательный был. Я каждый день его помню.
   - Вот! Вам и ваш хирург сказал, что 2-3 затяжки, а не 2-3 сигареты подряд. И вы между прочим сказали, что он вам папироску дал, а вы  сидите на сигаретах  с фильтром. Еще и курите эти вонючие ТУ-104, у меня и то от них сердце прихватывает. А фильтр нам что дает? - углекислоту!  А что у нас углекислота?  А углекислота у нас первый и самый страшный  сердечный яд! От никотина помирают к шестидесяти годам, а вот от сердечной недостаточности гораздо раньше.
  - Фу, какая гадость – хоть и нехотя - Георгич сигарету всё же потушил.
  - До рака я не доживу, а мотор-то надо поберечь. А ты вот сам-то и брось! Сейчас Василич придет мы у тебя еще и спирту попросим - тоже лекции начнешь читать?
  - Георгич! мы говорим о разных вещах! У меня табачок хороший, чистый. И трубка. Я хоть вижу – что курю. Для меня курение это ритуал, а для вас физиологический процесс. А по глоточку спирту что же не  принять – за здоровье тигриное.
  - Юрич! Это же совсем другой разговор! Где твой табачок-то хороший?  Ритуал, так ритуал! Когда это мы с Василичем против ритуалов были?!
  Шприцы к этому моменту уже хорошо прокипели. Я снял с плиты стерилизатор и поставил завариваться медвежьи ушки. А тем временем  набил трубку, а Георгич ловко скрутил козью ножку.
  Пока мы с Георгичем думали как лучше подобраться к вене на задней лапе Памира, появился и Василич.
  Тигр, между прочим, оказался  достаточно живой, но лежачий и  по отношению к нам не проявлял ни какого азарта и совершенно спокойно позволил  провести все лечебные процедуры.
  Ну а потом, после непродолжительного "ритуала", мы так всей троицей и отправились на утренний обход.
  Рабочий день начался хорошо.
  Когда мы вернулись с обхода, Вера Степановна уже подогрела чай. К этому времени появился еще один член команды - фельдшер Турсунов. Правда тут слово "команда" я  бы убрал. Потому как команда была отдельно, а Турсунов отдельно.
Почти все время что я работал в зоопарке наша команда не менялась. Бывало, что появлялись с подачи директора новые врачи, но долго они не задерживались.
 И вобще, если честно, я даже не помню, был Турсунов врач - или фельдшер. Появился он в лечебнице только благодаря "ашновству" с директором.
 Как-то меня вызывает к себе директор и говорит:
  - Сергей Юрович, я вот вам даю ечо один помочник!
Я насторожился, так как директор уже давно пытался уволить хотя бы одного из моих коллег.
  - Да нам «ечо» помочники и не нужны, мы и сами справляемся.
  - А я тебе не спрашиваю, нужен тебе или нет. Мине нужен!
  - Рахим Курбанович!  - набрав полные легкие воздуха я собрался привести 150 аргументов, чтоб убедить директора, в том, что нам больше никто не нужен. Но выпустить этот воздух директор мне не дал, ток как у него были свои 150.
  - Я все про тебе знаю! Твая любимый Георгич каждый месяц, на больничный сидит, а Восилич весь день пьёний ходит! Я тебе зачем главний врач делал? Чтоби ти молодой, опит набирал, мине слушал. А ти чиво хочешь?
  - Рахим Курбанович! У наших-то опыт, ради которого можно на все остальное глаза закрыть.
  - Ти сибе глаза закривай, мине не закривай! Иди работай, тебе там новий врач иждет. Турсунов ево фамилия.
  Так у нас появился очередной "помочник".
  Я уныло поплелся в лечебницу. Я на самом деле очень ревностно охранял нашу ветеринарную троицу. Прежде всего, мои коллеги были гораздо старше меня, и обладали несомненным опытом, приобретенным уже и в зоопарке, и что особенно  важно - очень хорошо ориентировались в специфике местных заболеваний. Поэтому у нас практически никогда не возникало проблем с ранней диагностикой, особенно инфекционных заболеваний. А с другой стороны я прекрасно понимал, что одному - с одним легким, а другому - с бруцеллезной походкой - другую работу найти будет весьма затруднительно. 
  Турсунов приходил на работу когда хотел. А вся его работа заключалась в том, что он весь день сидел на диване задумчиво уставившись в противоположную стенку. Но равно в час дня, не глядя на часы, он резко вскакивал и говорил, что пришло время обедать. Иногда я его пытался озадачить  какими-нибудь действиями, но ни чем хорошим это, как правило, не заканчивалось.
  Вот и сегодня я решил ему помочь выйти из предобеденного оцепенения:
  - Турсунов! Продезинфицируйте пожалуйста носилки, на которых мы вчера притащили тигра.
  Турсунов медленно вернулся в тело и загадочно спросил:
  - Зачем?
  - А за тем, что Вам хотя бы иногда, какую-то работу не мешало-бы и делать. 
  - Зачем дезинфицировать? У него же просто воспаление легких.
  - Господин Турсунов, если вы еще что-то помните из эпизоотологии, то должны знать, что хищники иногда болеют сапом, очень опасной и весьма контагиозной болезнью, которая у тигров на начальных стадиях очень напоминает обычный ринит! (сап - весьма опасная и заразная болезнь которой в основном болеют некоторые копытные и хищные животные, а иногда и человек)
  - Сергей Юрьевич, вы иронизируете!
  - Господин Турсунов, сколько раз мне надо повторить распоряжение? 
  - А почему я?
  - Потому, что ничего более серьёзного я вам предложить не могу, Вы уже один раз пытались сделать в сухожилие внутривенную инъекцию – мне этого достаточно!
  Тут в разговор вмешался Василич:
  - Юрич, оставьте Турсунова в покое, пока вы его тут уговаривали, я уже все сделал, ну а сапа в Таджикистане я пока на своей жизни не припоминаю.
  Уже за  чаем я спросил Турсунова:
  - Турсунов, а почему вы всегда столь молчаливы и не разговорчивы, из вас слова иногда не вытянешь, а ведь Вы, вроде, достаточно образованный человек.
Турсунов глубоко вздохнул, сделал несколько глотков чая, и очень неторопливо заявил  следующее:
  - Вы знаете Сергей Юрьевич, у нас есть такой поэт - Омар Хаям. Он однажды сказал:
  - Зачем ночь без луны?
        - Зачем встречи без любви?
               - Зачем слово без поэтического дара?
  После этой цитаты Турсунов медленно сделал еще глоток чая, и тихо и не заметно погрузился в себя.
  Больше я к Турсунову никогда не приставал.
 
  А из лаборатории тем временем позвонили и подтвердили  обычный стафилокок в легких и пиелонефрит. А мы со своей стороны продолжили назначенный курс лечения. Правда глюкозу вливали уже не внутривенно, а в прямую кишку, заодно с отваром медвежьих ушек. Пациент не проявлял при этом никакого беспокойства.
  На счет отвара медвежьих ушек (folium uvae ursi) у меня была своя теория. Я его очень часто назначал при различных заболеваниях. Любая болезнь это прежде всего некий биохимический процесс, который всегда – хоть и незначительно - меняет состав крови. А   почки, как выделительный орган, почти всегда на это болезно реагируют. Чем быстрее удастся вывести из организма болезнетворное начало и продукты экстренной биохимии – тем быстрее животное выздоравливает, и как правило – без осложнений.
   Так получилось, что на следующее утро я пришел почти в одно и то же время с Верой Степановной. Она любила и прийти пораньше, и уйти пораньше. Это не возбранялось. Очень не любила когда ей кто то мешает делать уборку.
  Приготовив шприцы и вливание, я, никого не дождавшись, решил все сделать сам, и  полез к Памиру. Так как он до сих пор не проявлял никакой двигательной  активности Он, все так же расслабленно  валялся на деревянном настиле, и вставать пока  не собирался, я решился. Однако за ночь он сменил свое местоположение, и поэтому чтобы добраться до его  задней ноги, мне пришлось залезть внутрь клетки ровно наполовину. Памир на это вторжение никак не отреагировал и я решил ему сначала сделать ректальное вливание. Убедившись, что тигр совершенно мной не интересуется, я залез в клетку целиком. Для удобства.
  Напрасно я  начал с глюкозы, но об этом я догадался уже попозже. Я как раз не хотел его сразу колоть, чтоб он резко не встал от укола, и решил сначала влить глюкозу, однако все время держа на прицеле путь к отступлению.  Но получилось все не так как я задумал. К тому времени, как мне осталось только ввести антибиотики, Памир лениво поднял голову и посмотрел на меня в упор. Взгляд был настолько доброжелательно равнодушный, что я подумал - успеваю, и воткнул шприц ему в ляжку. Но укол, его взбодрил, а может глюкоза уже побежала по крови,  а может ему уже и вовсе было не так плохо....
  Короче он встал!
Да встал так, что  своим телом загородил мне дорогу к отступлению. Катастрофа!
  - Памирушка, родной, я только хотел тебе помочь. Ты это, от дверки-то отойди, у меня там еще кой какие дела есть. Я же тебя больше ни-ни, и пальцем не трону! Чтобы показать, что ты сильнее, любому животному надо смотреть прямо в глаза, пока он их не отведет в сторону. Правда это частенько чревато конфликтом, особенно у кошачьих. Далеко не каждый тигр так просто согласится на поражение. Второй вариант смотреть в сторону и сделать вид, что ты его не замечаешь – тогда животное понимает, что с ним ни кто не собирается выяснять отношения и можно разойтись по-доброму. Сила была не на моей стороне и я выбрал второе, скромно отвернувшись в пол оборота.
  Памир стоял прислонясь к металлическим прутьям клетки и слегка покачиваясь добродушно меня разглядывал. Это меня немножко успокоило. Но не сильно. Затем его качнуло в мою сторону, он сделал пару неуверенных шагов и уткнулся головой в мою грудь, подставив шею и холку.
  - Памирушка, хороший мой, да я тебе не только холку но и где только хочешь  почешу, ты только покажи где.
  Я усиленно скреб за ухом у тигра, а сам как амёба перетекал в сторону спасительной дверцы. Тигр поднял голову и муркнув, процарапал своими жесткими как стальная проволока, усами, по моей щеке. Но ему этого показалось мало, и продолжая периодически муркать, он несколько раз прошелся по моему лицу своим языком, шершавым, как наждачная бумага, каждый раз снимая с моей кожи тонкий слой эпидермиса.  Надо было скорее выбираться, пока он не пролизал мне в щеке дырку.
  В это время на пороге появился Василич, и как ни в чем небывало, мне заявил:
  - Юрич, ты напрасно с ним целуешься, мы все равно для него только еда, и он непременно тебя сожрет если не сегодня - то завтра.
  - Василич, лучше почешите ему задницу, и может мне тогда удастся как то от сюда выбраться.
  - Какая нелегкая сила тебя туда забросила?  - начал быстро соображать Василич, понимая, что я у тигра не по любви - но по халатности, и всеми ухищрениями начал  разворачивать тигра. Уж не знаю, что там Василич чесал тигру, но ему это очень понравилось, и он развернулся в сторону фельдшера, наверно, чтоб поблагодарить.
 Наконец, увидев путь к свободе - я вывалился из клетки, поспешно закрыв шибер.
Свой ветеринарный долг я все-же успел выполнить - шприц был пустой.
Тигр несколько озадаченно  посмотрел  в мою сторону:
  - К чему такая поспешность? Все было очень здорово.
 
  Еще один день Памир позволил себя колоть, но только в том случае, если его кто-то в это время хорошо чесал за ушами. А от ректальных вливаний отказался. Мужчина!
  Памир у нас просидел в общей сложности около трех недель, окончательно выздоровел, после чего и был отпущен в свое постоянное место заточения. ( а так хотелось сказать - на волю!)
   Ну и поскольку мы  в лечебнице - пользуясь возможностью, хочу пропеть маленький дифирамб зоопарковским ветеринарам.
  Если вет врач проработал в зоопарке около десяти лет, или более того, и даже если он за это время успел "наломать дров",  то он все равно уже обладает уникальным опытом, и такого врача надо крепко любить и беречь всем зоопарком. Что обычно и происходит на самом деле.
  Объясняю почему. Прежде всего потому, что он уже обладает уникальным  индивидуальным опытом и чутьем в отношении диагностики и лечения диких животных. И второе - если он из зоопарка еще не сбежал, то зоопарк - его дело, которому он скорее всего и посвятит всю свою жизнь.
 
  В зоопарках есть какие-то общие рекомендации по содержанию, кормлению и лечению диких животных. У нас тоже что-то там было, но я совершенно точно помню, что я учился уже не по этим рекомендациям, а по живому опыту моих коллег и на своих победах и ошибках.  Описанный опыт  в лечении диких животных существует. Но во время моей практики, я не встречал, чтобы он как-то был систематизирован и общедоступен. Интернета тогда не было, специальную литературу - не так просто достать. Информацию приходилось собирать по крохам. И систематизировать ее не так просто, потому как шаблона здесь не может быть по определению.  "Стадо" тигров в зоопарке, это совсем не стадо коров в колхозе!  В большинстве учебников по ветеринарии описаны основные принципы диагностики и лечения домашних животных и есть некоторые ссылки на диких. И я считаю, что для начала этого вполне достаточно. Дальше надо думать самому. У ветеринарного врача с  практикой развивается особое чутье, потому как многие наши пациенты не очень разговорчивые, а еще и труднодоступны. Хороший врач умеет войти в контакт с любым животным и способен убедить последнее, показать ему то, что никакой другой человек и даже врач, но без опыта общения с дикими животными - не увидит. Кроме того поимка и фиксация диких животных тоже совсем не простое дело. Впрочем и домашние могут удивить.
  Вот могу привести тому простой пример. В курсе терапии, толи хирургии,- не важно - черным по белому писано, что к лошади надо подходить спереди, а к корове сзади. И это на самом деле очень правильно и вполне логично. Лошадь существо умное, любопытное, трепетное, но в тоже время очень осторожное и пугливое,  и поэтому, может вас и лягнуть , и вовсе не из-за неприязни к вам, а  чтоб обозначить дистанцию, за которую заходить не следует, или еще проще – за то что почувствует в вас слабака. Сделает она это конечно  копытом задней ноги. Передней ногой она сможет вам  нечаянно наступить на любимую мозоль, либо легонько пнуть. (тоже мало не покажется, но это же не нарочно!). Просто лошадь должна постоянно  быть в курсе всех событий, которые происходят вокруг, она должна видеть, кто и что с ней собирается делать. Да и нам к лошади удобнее подходить спереди, потому как даже если на лошади нет уздечки, ее можно прихватить за гриву или нижнюю челюсть. Сзади конечно есть хвост, но за него держаться не следует, там рядом с хвостом еще и копыта. Опасно. Кстати, лошади  любят кусаться!
  Корове же все по барабану.  Корова существо простое, не любопытное, совсем не из пугливых, инертное, и весьма прямолинейное. Когда вы к ней будете подходить сзади - она вас может просто не увидеть, или не обратит на вас особого внимания. И когда вы ее возьмете за рога – ей это придется принять как факт. С быком этот номер не пройдёт!  Ну а ежели вы к ней подойдете спереди, то коли вы ей по каким либо причинам не понравитесь - может и боднуть, или лягнуть передней ногой, и  сделает это она, как и лошадь, совсем не по злобе, а по простоте,  и прямолинейности,  чтоб вы ей не заслоняли пейзаж. Делать они это могут очень быстро и резко, как бы исподтишка. (лошадь может сначала недовольно пофырчать.) Но вот задней ногой корова вас никак не достанет, у нее и мышцы которые помогают лягаться  не такие накачанные как у лошади. Эти правила я очень хорошо запомнил на студенческих практиках - и коровы и лошади хорошо приложили к этому свои копыта!
  А что в жизни? А в жизни  - все немножко по другому и посерьезнее.
  Ловим как-то зебру  для проведения профилактической прививки. Ну, если приглядеться, хоть на первый взгляд и немножко странная, но - лошадь-лошадью. Правда недаром их американцы называют CREASY HOURS. Сначала я думал, что это только за безумную окраску. Но их характер вполне соответствует их сумасшедшей окраске.
  Зебру мы благополучно поймали. Нравится-не нравится- но стоит - куда ей деваться?  Двое крепких рабочих-таджика держат ее за гриву и голову, еще двое фиксируют ее повалами. Как обращаться с лошадьми эти все знают. Мало того один из них прекрасный наездник и азартный игрок на козлодраниях.
(козлодрание это очень зрелищный, но весьма опасный спорт в  Средней Азии. Суть состязания в том, чтобы  на полном скаку, не слезая  с седла,  одной рукой с земли  поднять козла, которого предварительно, специально для этой цели, забили и вымачивали пару дней в рассоле, и прокатившись с ним круг по амфитеатру, созданному в горах самой природой, сбросить его туда куда укажет распорядитель соревнования. При этом все остальные участники состязания будут нещадно лупить нагайками наездника с козлом, до тех пор пока его не завалят, либо не отберут козла. Но если кому удается протащить козла к нужному месту, то в награду он получает ценный приз - от курпачи или радиоприемника, и вплоть до автомобиля. Устраивается состязание по случаю основных праздников - свадеб и обрезания. Призы выставляются устроителями праздника, то есть родителями. Чем богаче праздник, тем дольше его будут помнить, и даже отмечать как веху во времяисчислении).
 
  Теперь вернемся в зоопарк
  Делаем укол нашей зебре. Можно отпускать. Все готовы, отпускаем. И тут зебра со свей дури впивается зубами, и именно опытному наезднику - прямо в грудь. Он воет от боли, а она не собирается его отпускать.  Выручил Насиб, который очень быстро сообразил ей перекрыть кислород, зажав ей обе ноздри!
 В данном случае все остались живы, а главное поумнели. Правда на следующий день у пострадавшего так гематомой разнесло грудь, что бюстгальтер пришелся бы в самую пору.
Василич даже по этому случаю припомнил, как однажды, обычный ослик, тоже после какой-то прививки просто встал ему копытами на плечи.
 
  А вот другой пример. Это уже когда я работал в институте животноводства.
Проводили мы как-то обычную, ежегодную бонитировку стада племенных коров. (бонитировка это определение веса и всех размеров животного от головы до копыт, проводится 2 раза в год для изучения динамики развития). Вот только коровы были не совсем обычные, а абердино-ангузской породы. Эта порода коров весьма приспособлена ходить по горам, и по сравнению с нашими российскими несколько странно выглядят. Если на корову смотреть в фас, то она  похожа на бочку на коротких ножках. К этому надо добавить, что они абсолютно черные и комолые по рождению, то бишь безрогие. Как и все коровы мясных пород они весьма подвижные и резвые, и довольно крутого норова, не в пример своим молочным сестричкам.
 
  Загоняем мы такую корову в специальный станок, который со всех сторон имеет оградительную арматуру и одновременно обеспечивает свободный доступ к любой части тела коровы. Дальше кто-то корову придерживает,  а остальные производят нужные замеры. Коровы почти дикие. Работа тяжелая и мы по очереди устраиваем перекуры. Когда пришла моя очередь отдохнуть, я спокойно набив трубку, одной рукой облокотился на станок, а другой придерживая трубку - сладко пустил дымок. Корове в это время, как раз уже все что можно измерить - измерили и дали ей немножко слабины, открыв переднюю дверцу станка - чтоб она смогла выйти вперед . Но ей вперед никак не хотелось. Один из лаборантов, чтоб разрешить ее сомнения - смачно хлопнул ее ладонью по ляжке и как раз в эту же секунду у меня что-то просвистело перед носом. Я машинально попытался затянуться, но вдруг обнаружил, что трубки во рту уже нет. Ее не было ни в руках. Услышав дружный хохот своих коллег, я понял, что что-то  произошло  именно со мной и чего я даже не заметил. А в следущую секунду корова вылетела из станка задом-наперед, легко при этом перепрыгнув заднюю дверцу! Только тут я сообразил, что первая ее попытка выпрыгнуть,  оказалась неудачной, но зато  ей удалось очень ловко выбить у меня изо рта трубку, да так скоро, что я даже не заметил ее копыта. Мурашки по спине побежали от мысли, что вместо трубки могла оказаться и моя челюсть. Зато теперь я знаю, что некоторые коровы лягаются ни чуть не хуже лошадей и во все стороны.
  Это было маленькое отступление на тему: с какой стороны,  к кому подбираться. На самом деле совершенно без разницы к кому с какой стороны подходить, главное четко определиться зачем тебе это нужно, и хорошо подумать нужен ли ты тому, к кому приближаешься, ну и если у тебя нет выбора, то просто не терять бдительность и скорее показать кто главный.

   Вот, что еще очень хочется заметить, пока мы в лечебнице. У меня сложилось такое  частное мнение, что в лечении зоопарковских,  особенно диких животных, есть такая удивительная закономерность - с одной стороны, иногда достаточно совершенно незначительного толчка, чтобы повернуть течение болезни в сторону выздоровления, но с другой стороны, если кто то из них решил помереть, то ты будь хоть семи пядей во лбу и вывернись на изнанку,  тот кто это решил -  тот скорее всего это сделает.
  И на это есть свои причины.  И первая, конечно, это сильнейший стресс. Зависимо о типа нервной системы животные по разному реагируют на стрессовые ситуации - ответной агрессией, если в крови больше адреналина – гормона силы и возбуждения - либо подавленностью, если в крови больше норадреналина, гормона страха. Это так, по грубому и есть еще множество других факторов. Сам факт пребывания в замкнутом пространстве у многих животных соответственно, вначале вызывает сильные приступы злобы и агрессии, или подавленности, но со временем и то и другое превращается в уныние и апатию, особенно если условия содержания не соответствуют физиологическим потребностям животного. Это само по себе уже может быть причиной заболевания. Тело подавленное неволей  не видит смысла в продолжении борьбы за существование, и постепенно начинает гаснуть. А с другой стороны, как только в физическом теле ослабевает ежесекундная борьба за существование, оно тут же становится жертвой агрессивной внешней среды, которая тут же пользуется этой телесной слабиной и постепенно вторгается в тело в виде разных , тоже живых существ - простейших, глистов, грибков и микробов. Для последних это тело теперь не просто место жительства, но и еда.
   Когда животное видит, что его пытаются поймать, оно испытывает смертельный страх, потому как в мире живых существ есть такое правило: если ты очень голоден, то кого-то ловишь, и ловишь именно для того чтобы съесть, а если ловят тебя, то соответственно - съесть хотят именно тебя. Ни кто не желает быть съеденным. Животное при этом испытывает такое сильное потрясение, что в теле происходит настоящая гормональная буря, в результате которой включаются все внутренние защитные механизмы организма, которые в свою очередь выводят животное в состояние автопилота, который и ведет к спасению. Страх, через гормоны мобилизирует тело к экстремальным действиям. В результате животное получает в награду продолжение жизни, а тело быстро возвращается к физиологической норме.
  Что же происходит с животным находящимся в неволе?
  Тело уставшее бороться с пустотой, вдруг видит какую-то опасность. Оно опять испытывает страх и начинает бороться. Но выхода энергии - нет. Значит стресс начинает убивать тело.
  Мало того, мы говорим, что задача зоопарка сохранить и размножить.. и т.д. Размножить иногда можем. Но сохранить? Если мы выпустим на свободу животное выросшее в клетке – ничего хорошего из этого не получается. Я уже даже сейчас не говорю про выпадение многих поведенческих реакций. Хуже. Нарушаются самые элементарные способности восприятия мира. Однажды, тоже во время проведения каких-то там профилактических мероприятий, одна зебра перемахнув через двух-метровый забор, бешеным галопом понеслась по аллее зоопарка. Это нормально, так работает ее внутренняя защита. Но за время содержания в ограниченном пространстве она полностью утратила способность ориентации в пространстве и на полной скорости она врезалась головой в дерево и через пять секунд ее уже нет. Просто она привыкла видеть мир горизонтальным. Стальные перегородки в ее клетки были горизонтальны и ее мозг запомнил, что там где горизонтальная линия – туда нельзя – забор. А дерево это вертикальная линия, стало быть туда можно.
 
  Но  это не простая "медаль" с двух сторон, у нее  очень много   сторон.  И как полная противоположность первому случаю, у некоторых животных сильный стресс наоборот вызывает сильную подавленность, вплоть до паралича, и примером тому мои невежественные «опыты» с козерогом. И реакция реагирования зависит о множества факторов. И здесь, вся информация поступающая из внешней среды имеет большое значение. Все действия, и цвет, и звуки, и запахи, и вот  геометрические символы, несут для них какую-то информацию. Генетическая матрица вырывает из глубины веков даже давно забытые образы, а они, с одной стороны настолько сильны, что до сих пор распознаваемы,  а с другой стороны  так давно забыты, что мозг не в состоянии решить непосильную задачу в принятии экстренного решения – спасаться или нападать и  отключается.
   Возможно с козерогом это очень крайний, и довольно редкий пример симулирования смерти, больше  присущий жучкам или членистоногим. Но и он под собой имеет очень серьезное основание, и это вовсе может и не быть симулирование смерти, а это может быть вполне реальная, но временная смерть. Просто каким-то образом,   может и генетическая программа, а может и живая душа  несет в себе память миллионов предшествовавших  смертей. И обе, и душа и программа в момент смертельной опасности  вспоминают то состояние, которое последовало за опасностью и перестают сопротивляться. Для некоторых живых существ такая реакция оказывается спасительной, так как многие охотники мира зверей реагируют именно на движение. С виду мертвое, и реально лишенное сознания, тело, перестает интересовать хищника, он его может просто не заметить. Какое-то время тело продолжает существование  на автопилоте, но уже на другом уровне, представленным   вегетативной нервной системой. И жизнь в теле при неработающих легких и сердце продолжается за счет спонтанного пульсирования. Стресс, как такой, даже не успевает проявиться. Отключение сознания происходит мгновенно.  А уже потом животная душа, убедившись в полной сохранности своей временной материальной оболочки, возвращается в нее, и берет опять в свои руки бразды правления, правда опять утратив при этом свою самость, и полностью отдавшись во власть телесного сознания.
  Ну и есть. конечно, среди живых существ эдакая золотая серединка, которым похоже, уже всё по барабану. Хотя это, скорее всего, опять наша очередная иллюзия. Ну, иными словами, пожалуй,  можно сказать, что эти животные обладают наиболее уравновешенным типом нервной системы, и переносят все тяготы как вольного, так и невольного бытия более или менее благополучно.
  В любом случае существует удивительное богатство поведенческих реакций, даже внутри одного вида, и как правило, их совсем не просто предсказать. Даже возьмите для примера собак. Очень многие,  уже один раз купив щенка или котенка, и каждый раз после их смерти обещая себе больше собак и кошек не когда не заводить,  все равно заводят. ( при этом у некоторых они заводятся так легко, как тараканы).  И попробуйте вспомнить хоть два похожих характера. И хотя отпечаток хозяина будет на себе нести каждое животное, тем не менее, каждое, вновь рожденное тело получает совершенно уникальную энергетическую матрицу, в которой уже заложены образцы будущих поведенческих модулей и индивидуальный характер.  Таким образом животная природа приходит к обладанию массой поведенческих образцов реагирования на изменения условий внешней среды, даже в  пределах какого-то одного конкретного вида, что весьма способствует выживанию и в конечном итоге способствует процветанию вида. Вот именно поэтому все животные совершенно по разному переносят одинаковые  заболевания.
  Домашние животные болеют немножко иначе.  Дикие животные не могут себе позволить такую роскошь, как домашние - долго и нудно болеть. Все происходит очень быстро. В природе больное животное это уже готовый обед для других живых существ. И природа в этом беспощадна. Но именно в этом и есть ее милосердие, так как в результате жизнь все равно продолжается.
  Так что в лечении диких животных необходимо очень хорошо знать просто-напросто  основы ветеринарии, и хоть немножко представлять себе картину животного мира в целом, а шаблоны и схемы хороши как точка отсчета.
  Для тех, животных которые собрались увильнуть в иной мир - у меня со временем появились определенные правила, я даже не скажу лечения – а возврата. Первое правило - лучшее лекарство это еда. Второе правило - это торопись медленно. Совсем не факт, что чем быстрее вы отловите больное животное - тем быстрее вам удастся его вылечить. Ну и третье – это лекарства проверенные временем. Нет, я совсем не консерватор, но я против того чтоб из арсенала врача исчезало то, что уже давно и хорошо себя зарекомендовало. Кроме того я очень любил готовить разные травяные настойки и отвары, и свои мази, на все случаи жизни. Мои коллеги даже в начале надо мной немного подтрунивали:
  - Юрич, тебе надо писать трактат, о лечении всех болезней  глюкозой, камфорой, березовым дегтем и медвежьими  ушками.
 Очень хочется  сказать о ветеринарной работе что-то главное, как резюме, как итог десятилетней работы в зоопарке, но слов пока не нахожу, и поэтому немножко хожу кругами, может все еще  пытаясь найти какие-то ответы для самого себя. Ну а может и так  оказаться, что главного ничего и нет.
  Лечения в зоопарке почти не должно быть в принципе.  Это вовсе не значит, что там не нужны ветеринары. Как раз именно ветеринары там и нужны для того чтоб не надо было никого лечить. Потому как если в зоопарке животных приходится часто лечить, значит что-то в нем совсем не правильно. А если всё правильно, то лечить почти некого. Самое удивительное для меня, как ветеринара, оказалось именно то, что животные в нашем зоопарке болели очень редко. И практически вся наша ветеринарная работа сводилась к своевременной профилактике и контролю за условиями содержания и кормления. Вовремя сделать прививки, вовремя собрать анализы, потом обработать против всяких паразитов от насекомых до глистов, а дальше - только ходишь и смотришь. Но и тут конечно не так все просто, как может показаться со стороны.  Смотреть надо тоже уметь.
  Болеть они иногда конечно болеют. К сожалению это не всегда удается выявить своевременно. Каждый день, во время утреннего обхода, когда еще нет посетителей, у врача есть возможность пронаблюдать всех животных. Гораздо легче контролировать состояние тех животных с которыми установлен какой-то контакт. Кого-то можно потрогать, почесать, (почти все это любят, даже птицы - попугаи, например), с кем-то поиграть в "прятки" или "ловушки", с кем-то покорчить рожи (догадываетесь с кем), С кем-то "побеседовать" на его языке. Обычно когда животное здорово, и уже давно пребывает в зоопарке - оно легко идет на контакт - скушно в конце, концов весь день сидеть без дела - хоть какое-то развлечение. Так вот пока за ухом когото чешешь, или беседуешь, можно получить достаточное количество информации. С такими - просто. А есть животные с которыми установить контакт на уровне понимания довольно сложно, хоть и не хищные. Вот галапагосская черепаха, к примеру. С ней на первый взгляд ни поиграть, ни поговорить, ни погладить и даже рожи не покорчить. А оказывается и с ней общаться можно. Кстати про черепаху!
  Была у нас одна галапагосская  красаваца. Была бы на то моя воля, я и их бы запретил держать в зоопарках. ( будь на то моя воля, я бы и сами зоопарки планировал  только как очень большие, ландшафтные  парки, совсем без клеток. А главное знаю как это сделать по-умному).
   Обычный человек на черепаху смотрит очень прозаично, даже на галапагосскую. Мало того, и наверно это слишком естественно для человека, он в добавок ко всему видит еще в ней и еду! Одно время черепах (именно галапагосских) мореплаватели использовали как живые консервы, в дальних плаваньях, равно как и крокодилов, которые тоже могут долгое время обходиться без еды и воды.
  А черепаха между тем - совершенно удивительное существо. Хотя все они чем-то удивительны. Большинство животных очень интересны особенно в динамике. И галапагосская черепаха не исключение. Конечно динамика - динамике рознь.  Но почувствуйте ньюанс. Когда бежит тигр или антилопа - это очень красиво. Но когда движется черепаха – это совсем другое - вместе с ней движется время! Только некоторые  ископаемые ящеры, чувствуя свою абсолютную неуязвимость, могли себе позволить двигаться так медленно и размеренно.
  Еще черепаха очень интересна своей непохожестью ни на кого. Большинство животных одним или другим боком как-то друг друга напоминают. Черепахи напоминают только себя. И в современном животном мире она выглядит не иначе как полный инопланетянин. Наблюдая за черепахой, мне было очень интересно найти точки пересечения внимания между черепахой и другими живыми объектами. На первый взгляд   может показаться, что черепаха это абсолютная вещь в себе, и ни что кроме ее самой, ее больше не интересует. Но это далеко не так. Она действительно может не обратить ни какого  внимания на появление постороннего объекта на своей территории. Вот если, например, дать зеленый листик обезьяне, она его быстро схватит, но при том-при всем, ее постоянно будете интересовать именно вы. Черепаху же вы абсолютно не интересуете, но листик который вы ей протяните ее очень интересует. И только когда она полностью разберется с листиком, может немножко изучить вас, но - постольку-поскольку. Может я ненормальный или много придумываю, кому-то это может показаться наивным или странным. Но я вижу мир таким, каким я его вижу...
  Когда я первый раз пришел к черепахе - она меня не заметила. Я какое-то время сидел на пригорке почти окаменевшего  бешкентского песка, как раз напротив нее и наблюдал как она размеренно отправляет в рот капустные листы. Подвинулся к ней поближе,  рядом с ее миской и тоже отломил кусочек капустного листа. Черепаха, вдруг, стала жевать немного проворнее, если только это слово уместно по отношению к черепахе.
  -А-а-а-а, подружка, так ты меня все же видишь, и тебе даже не нравится, что я сейчас съем твою капусту.
  Я взял ее миску  и спрятал за спину, так чтоб ей было не видно. Какое-то время черепаха недоуменно смотрела на то место где только что была ее еда. Потом несколько раз по воздуху щелкнула пустым клювом и подозрительно посмотрела мне в глаза:
  - Ты кто?
  - А ты кто?
  - Я Вечность...
  - А я Время. Я тут немножко посижу с тобой?
  - Посиди. Только отдай мою миску... Или ладно... Мне куда-то надо...
  - Куда?
  - Не знаю. Здесь ЧЕГО-ТО нет.
  - Ты про капусту?
  - Не знаю. Но если ЭТО здесь будет, то я буду знать... А может это меня нет там где есть ЭТО... Я не знаю...
  - Хочешь, я отдам тебе твою капусту.
  - Я не знаю. Попробуй.
  Черепаха, не торопливо поглядывая по сторонам, приподнялась на передних ногах. Теперь ее голова оказалась на уровне моей  и она еще глубже заглянула мне в глаза. Так и замерла передо мной и похоже про капусту уже позабыла.
Я достал из-за спины миску с ее едой и поставил на прежнее место. Но еда ее больше почему-то не интересовала. Она больше не вертела головой и теперь пристально смотрела, как мне показалось, своими уставшими глазами мне прямо в душу. Мне стало неловко  перед ней ит даже немножко стыдно.
  - Ну вот, я испортил тебе аппетит. Хочешь я угощу тебя яблочными листиками?
  - Еда очень нужно, но не важно. Мне надо что-то вспомнить...
  - Ну ладно ты вспоминай. А я пошел за листиками.
  Я медленно поднялся.
  Черепаха медленно поднялась теперь на всех  ногах, и высоко вытянув голову на длинной тлнкой шее, запрокинула голову немного назад, будто потянулась и  опять медленно осмотрела все вокруг. Я почесал ей шею, и к моему большому удивлению ей это понравилось. Щурясь от удовольствия она выгибала шею как кошка, подставляя  другие места.
  -Ах ты Плюшка, ты тоже любишь ласку, а своими «копытами» тебе до шеи никак не добраться.
  Через 5 минут я принес ей несколько яблочных листиков. Она оставалась на том же месте, где я ее оставил, но к еде она больше не притронулась. Я угостил ее листиками. На этот раз она меня  увидела и даже кажется узнала:
  - А, это опять ты?... - Давай свои листики  -она потянулась к моей руке, в которой я держал листочки.
 Неторопливо их принялась жевать. Потом опять заглянула мне в глаза:
  - Что-то я устала. Пойду отдохну.
  - Отдыхай, Плюшка. Я тоже пойду.
Черепаха медленно развернулась и пошла греться под лампу. И летом и зимой она содержалась в помещении.
  Иногда я к ней заходил просто так, погладить. Мы какое-то время сидели рядом и молчали, пристально глядели друг на друга и думали каждый о своем. Мне кажется она вспоминала откуда она вообще взялась и ни как не могла для себя решить , что ей делать. В одну из таких посиделок, мне почему-то захотелось с мылом отмыть ее панцирь. Чтоб ее вытащить на улицу понадобился помощник – весила она никак не меньше семидесяти килограмм. На ярком солнце она зажмурилась и вся спряталась в панцирь. Я направил на нее струю теплой воды из шланга. Похоже ей это так понравилось, что она тут же достала из своего убежища все конечности и распласталась на горячем асфальте, и даже не помышляя о том чтобы сбежать. От удовольствия закрыла глаза. Только что не мурчала. После того как чистый  панцирь засверкал на солнце новыми цветами, я решил ей намылить и ноги. Тут она кажется и вовсе растаяла. С тех пор, летом я ей иногда доставлял это удовольствие. К сожалению у нее не было просторного вольера, где это можно было бы делать чаще.
  А однажды она заболела. То есть как заболела? Она совсем перестала есть. И хотя она иногда это все же пыталась делать - у нее ничего не получалось, потому как еда возвращалась обратно. 
  - Ну что Плюшка, попробуй-ка рассказать, что у тебя там болит?
Но черепаха молчала, и только спрятала голову в панцирь. Я постучал пальцем по ее панцирю:
  - Эй Плюшка! К вам можно? Это же я,  ты меня знаешь.
Черепаха медленно вытащила голову из панциря и открыла глаза:
  - Знаю. Заходи.
  - Что с тобой старая кляча?
  - Я не старая. Я вечная... Но теперь - умираю...
  - Да ладно, все мы тут потихоньку умираем, может что-то придумаем?
  - Думай...
  Я сидел и думал. У служительницы, которая обслуживала черепаху ничего ценного узнать не удалось. А надумал я следующее. Зимой у нее было довольно холодно, чтоб вести активный образ жизни, но с другой стороны не на столько, чтоб ей уйти в спячку. Я не однократно просил директора разрешить ей искусственно на зиму занижать температуру, чтоб у нее была иногда возможность "поанабиозить", тем более, если нет возможности поддерживать тепло на достаточно высоком уровне. Вообще я не слышал, что галапагосские черепахи по долгу дрыхнут – тропические черепахи в естественной среде обитания в спячку не впадают, но иногда могут не проявлять никакой активности неделями. Но думаю что в наших условиях она могла бы и поспать.  Но поддержки по этому вопросу в дирекции я не нашел, так как животные в зоопарке должны все время себя экспонировать для посетителей. А так как при недостаточной температуре  пища не имеет возможности хорошо перевариться, то скорее всего проблемы с пищеварением и обменными процессами, и скорее всего - завал желудка, либо кишечные камни.
  Не смотря на то что на улице было довольно жарко, (кажется это был май месяц) внутри помещения, где содержалась черепаха было прохладно. Чтобы хоть с чего-то начать решил я ей померять температуру, на этот раз просто из любопытства. Намазав вазелином самый обычный термометр, я аккуратно его вставил черепахе в прямую кишку. Ей это очень не понравилось и она его легко сломала анальной мышцей пополам! Я попытался туда проникнуть пальцем, но там было крепко заперто. Я бегом в лечебницу к Георгичу. Гергич мне с порога:
  - Тебя что?  Змея долбанула?
  - Владимир Георгиевич! У меня только что Плюшка откусила своей задницей пол термометра! Надо как-то достать, там же ртуть, но она меня туда больше не пускает.
  - Куда, в свой загон не пускает?
  - В какой загон!? - В задницу!
  - Плохо попросил!  - хихикнул Георгич.
  - Ну и шуточки у Вас, дядя Вова.
  - Ну не переживай. Зачем ты туда с термометром полез?
  - Да у неё похоже завал кишечника.
  - А причем тут градусник?
  - Анамнез.
  - Вон вместо анамнеза давай масла ей туда давай закачаем. Может и сам выскочит.
На том и порешили.
  Пластмассовый наконечник кружки Эсмарха, обмазанный обычным хлопковым маслом удалось вставить без особого труда. Хорошо скользил. Со шприцом Жане все удачно получилось. 400 мл масла удалось туда ввести.
  На следующее утро служительница случайно обмолвилась, что черепаха, наконец оправилась. А я ее и спрашиваю:
  - Что значит - наконец?
  - А то и значит, что она этого уже наверно месяца два - не делала.
  - А чтоже вы молчали раньше?
  - А она и раньше оправлялась раз в неделю, а то и в две. Я думала это у нее так нормально. Она и ест то очень мало. Вон в феврале  и вовсе ничего не ела, когда холодно было. А тут обделалась, и у нее еще выскочил от туда кусок градусника, не ваш ли?
  - Показывайте, чем она там сходила, надеюсь еще не выкинули?
  - Да нет, не выкинули, - вон там в ведре все ее  "добро".
Я порылся в ведре и обнаружил там два замасленных экскримента, которые были твердые как камень, и их уже смело можно было обозвать конкрементами (кишечные камни)и к моему облегчению целёхонький обломок термометра и к моему облегчению ни капельки крови.
  - Георгич! Что будем делать? Промыть весь этот "танк" маслом  через рот - у нас не выйдет - и унее может случиться заворот кишок!
  - А есть другие предложения?
  - Сначала попробуем вымыть то что выйдет через прямую кишку.
  Других предложений не оказалось.
  Короче говоря, нам с Георгичем на пару, удалось "намыть" около двух килограммов кишечного камня. Через клюв её ничего залить так и не получилось – масло выходило обратно.

  Вылечить Плюшку, однако,  так и не удалось. Часть тонкого кишечника и почти вся ободочная кишка это - и был один сплошной длинный камень по плотности от глины и до натурального камня.. Но это уже выяснилось на вскрытии.
  Вот так по невежеству, по глупому, мы прозевали нашу  галапагосскую красавицу.
По этому поводу обращаюсь ко всем ветеринарам, всех зоопарков мира. Вот вам, собственно, и все лечение... Каждый опыт в одном экземпляре.
 
  Есть у животных много особенностей, и у каждого свои. Среди всех прочих причин заболеваний встречаются либо слишком банальные, либо совсем не понятные. Некоторые из животных содержащихся в неволе, настолько утрачивают всякий  интерес к жизни, что если  заболеют, что хош делай - глаза погасли и жить не будет. Никаких явных причин не видно, поставить какой-то конкретный диагноз иногда здесь нереально. Конечно, как говорят - вскрытие покажет - на вскрытии там определится какой-нибудь мочекислый диатез, или дистрофия сердца, или полное перерождением паренхиматозных органов. В таком случае в протоколе вскрытия в графе причина смерти очень хотелось написать - условия содержания несовместимы с биологическим диапазоном жизнедеятельности данного вида, а причина болезни - длительная депрессия неволи. Но такой протокол пришлось бы переписывать. Конечно, мне кто-то попробует возразить и скажет, что  животное уже изначально могло быть нездорово, еще до прибытия в зоопарк. На что я конечно тоже буду возражать, сказав, что в естественной среде обитания практически все животные либо здоровы, либо ими кто-то уже закусил.  Ну и еще - больные, как правило, до зоопарков не доезжают. Но бывают в зоопарках и другие исключения, когда при отсутствии конкуренции и естественных врагов, животные живут гораздо дольше, чем это им бы удалось на воле.
 
  Ну раз уж мы начали эту главу с лечебницы и тигров- про них и продолжим.
  Уже после Памира, заболела тигрица Майка. Майку нам подарили чуть ли не Рубаны (дрессировщики.) Ну как подарили? Старушка отработала на арене всю сознательную жизнь и к годам двадцати, наконец, была списана на пенсию. Вот  ей и решили устроить пансион в теплых краях. Вообще-то это большое заблуждение, думать о Средней Азии как о теплых краях, так как здесь летом очень жарко, а зимой очень холодно. Климат совсем не курортный, но на большого любителя, (кто понимает). Мне дак понравилось.
  Тигрица оказалась почти  ручная, да и к тому-же совершенно беззубая. Клыков у нее вообще никто никогда не видел, а к моему приходу в зоопарк у нее и резцов то путем не осталось, так, какие-то стершиеся пеньки торчали, и все. А кормили ее болтушкой из молока, мясного фарша и яиц. Еда совсем не кошерная, но именно такой рацион позволил ей дотянуть до возраста в 28 лет, что для тигры конечно уже много.
  Как-то однажды она  совсем рассклеялась и  уже больше походила не на тигрицу, а на старый облезлый коврик в полоску. Смотреть на это становилось больно, и было   решено ее убрать с экспозиции, но как заслуженного деятеля искусств, не пулей в лоб, и не повышенной дозой обездвиживающего препарата, а на передержу - до естественной кончины. А так как другого места кроме лечебницы, для этой цели не предусмотрено, то  ее следовало затащить к нам. Честно говоря, было такое ощущение, что она уже не поднимется после обездвиживающего препарата, и даже может быть надежда на то. Как бы это цинично не прозвучало. Но, инъекцию дитилина она благополучно перенесла.
   Поместили ее в не большую клетку, по которой гулять может и не удобно, но зато валяться очень комфортно, (чем она собственно и занималась последние годы). 
  Пока Майка была под дитилином, ее удалось хорошо прослушать и прощупать. Хотя честно говоря, до сих пор помню, что ни одного знакомого звука мне в ее груди услышать так и не удалось. Озадаченными остались и мои коллеги. В легких какой-то сплошной сквозняк. А в сердце вообще не понятно что, так как прослушивался сплошной гул и больше ничего.
  Лечение мы тем не менее ей  назначили -   витамины, сердечные, антибиотики и мочегонные, но сейчас уже просто не вспомню, что именно. Пока мы ее первый раз прокололи, тигрица крепко спала и мы решили оставить ее до утра в покое. На том и разошлись.
  Сюрпризы у нас в зоопарке, как правило, были либо под вечер, либо с раннего утра.
  Еще до проходной я встретил Василича, и разговорившись, сразу пошли на обход. На секции хищных нас встретил Бобохон - заведующий секции хищных, который сообщил, что наконец, помер  наш громадный, старинный дог. Сколько лет было  этому догу, уже ни кто не знал, помнили о нем только то, что в зоопарк он попал очень давно, и попал по двум причинам, одна из которых и вытекала из другой. Он был  исполинского размера и объедал своих хозяев настолько, что его даже готовы были усыпить. Свободные вольеры еще были и его решили поместить на экспозицию за его размер.
  Мы не переодеваясь, решили прихватить с собой и  "собачку", тем более что носилки уже принес сам Бобохон, чтоб скорее убрать павшее животное с экспозиции.
  Когда мы вошли в лечебницу, Степановна мыла возле раковины ведра. Она приоткрыла нам дверь в стационар, и мы потащили носилки с догом сразу к пат-анатомическому столу. Краем глаза, скользнул по клеткам стационара, я почувствовал что то странное и тревожное...
  Все клетки были пустые...
Я с ужасом вспомнил  про тигрицу!
-Василич!!! Мы забыли про Майку!
-Как забыли?  Мы же вчера ее притащили сюда и прокололи!
  - И где?
Шибер клетки открыт, тигры нет!
Бросив носилки со «старинным догом» на стол, мы, было хотели резко сбежать, но тут  ее сразу и увидели. Замерли на месте. Как окаменевшие. Майка обойдя, с тыльной стороны клетки уже пыталась выбраться в ту самую дверь, через которую мы только что вошли. Поддев дверь лапкой – она легко ее открыла.
  В следующую секунду, увидев  в дверном проёме очень удивленное лицо Веры Степановны, носом к носу с тигрицей, я мигом. подскочив к Майке и  схватил ее за хвост. Но в эту секунду в тигрицу уже летело ведро с водой и половой тряпкой, а Вера Степановна буквально выпорхнула в другую комнату. Ведро плавно перевернулось в воздухе, но  до Майки не долетело. Я даже успел подумать, что это не так то уж и плохо - чтоб дополнительно не расстраивать тигрицу. Но зато оно так "удачно" упало, что мы с тигрицей получили хорошую порцию душа.  А  уже где-то с хоз двара слышался  ударный бельканто  нашей санитарки:
  - Вашу-то мать! Я с вами до пенсии-то не доживу! То обезьяна у них со стола сцыт себе в ладошки, то ворона в кастрюлю нагадит, то дохлым крокодилом накормют. А тут тигру гулять пустили!  Уйду я от вас, вон на кухню и уйду, Верку подменять. 
  Тут где-то сзади послышался голос Василича:

   - ЮРИЧ, А ТЫ ВЧЕРА ШИБЕР В МАЙКИНОЙ КЛЕТКЕ Закрывал?
   - А ВЫ?
   -..............???
Василич нервно зевнул и почти прошептал:

  - Юрич, а ты ее хорошо держишь?
Майка мирно стояла на месте не шевелясь и похоже, пыталась сообразить – что вообще-то произошло?
  У меня откуда-то появился нездоровый приток сил и я радостно сообщил коллеге:
  - Василич! я только что понял древнюю китайскую мудрость:
  - «Страшно держать тигра за хвост! Но еще страшнее его отпустить!»
Василич  тем временем уже пытался совершить обходной маневр, чтобы тигрицу тоже за что-нибудь прихватить.
  - Юрич! Чем я в конце концов  могу тебе помочь?
  - Василич, у нее только один хвост, а больше она вам ни за что не даст подержаться.
  Может и тигрица была совсем старенькая, а может я изобрел способ манипулирования престарелым тигром при помощи хвоста. Так или иначе, но оказалось, что тигрицей довольно не сложно управлять ее же хвостом. Как только она поворачивалась ко мне мордой, я тут же в эту же сторону выкручивал ей хвост, и таким образом  ей было до меня никак не дотянуться ни с одной, ни с другой стороны.
  Но какое-то беспокойство я при этом, конечно, испытывал:
  - Василич, пока я тут ее дергаю за хвост, залезли бы вы в соседнюю клетку – она Вас там точно не достанет, а то она уже, кажется, начинает волноваться. Хвоста у Вас нет, она может прихватить и за другое место.
  Тем временем мне удалось загнать тигрицу в довольно  узкий проход между стеной и клетками, где развернуться ей было совсем не просто, и теперь она меня смогла бы достать только обежав вокруг все три клетки. Но для этого мне ее надо было отпустить. Но отпускать ее мне очень не хотелось. Василич тоже оказался отрезан от выхода и единственное место, где он мог спрятаться - это как раз одна из клеток, в которой можно запереться. Как только Василичу удалось забраться в клетку, я сразу отпустил Майкин хвост, а сам нырнул за дверь  ведущую в лабораторию. Высунув в дверной проем свой нос и один глаз, я наблюдал за ходом событий.
  Майка, похоже, подумала, что я с ней так играюсь, и как «взыгравшее  ягня» поскакала вокруг клеток. Василич смотрел весь этот цирк уже в полной безопасности, в клетке, закрывшись на засов. Майка тем временем немного поскакав, подошла к носилкам и  внимательно заинтересовалась собачьим мясом. Но даже при всем своем желании она бы не смогла прокусить кожу старого дога, она это быстро сообразил  и  его оставила в покое.
  Василич между тем скандировал:
  - Майка! Алле! Место!
  И старая добрая тигрица, видать что то вспомнила из своего далекого прошлого, и послушно полезла именно в ту клетку, в которую мы ее вчера и притащили. Мне осталось только  закрыть за ней шибер, на этот раз с замком! Напрасно я  в начале нашей истории не очень уважительно отзывался о Иван Петровиче. Рефлексы - великое дело!
  За послушание Майка уже через 10 минут получила свою любимую "похлебку".
 
  В общей сложности она у нас просидела с пол года. Мы к ней  за  это время так привыкли, что она  еще пару раз гуляла по лечебнице, и даже один раз ее на место водворила сама Степановна!
  А однажды, тигрица как-то совсем неожиданно, тихо и безболезненно ушла.
Но на последок удивила всех своими внутренностями.
  На вскрытии  - ее печень абсолютно вся желтого цвета, размазывалась как глина, здоровой паренхимы не осталось ни сантиметра. Селезенка и почки  белого цвета, немножко с оттенком в слоновую кость. (обычно эти органы  вишнево-коричневого цвета) Легкие процентов на 60  перерождены соединительной тканью с участками окальценения. Но удивительнее всего было ее сердце. Обычное сердце, должно быть размером с  с хороший кокосовый орех, и пребывает оно в так называемой сердечной сорочке - что то вроде не большого,  почти прозрачного мешочка, толщиной не более пол миллиметра. Здесь же сердечная сорочка была размером чуть не  с футбольный мяч, и толщиной в полтора- два сантиметра. Внутри сорочки было около двух литров полупрозрачной розовой жидкости, а само сердечко - размером с детский кулачек и дряблое как тряпочка.
  Вот вроде и все.
  Больше про тигров ничего не знаю.
  А нет. Знаю. В клетках им не нравится.
  Теперь всё.