Туша осени

Вот он я, словно маленький гнутый винтик,
в огромной машине по производству проблем и фекалий,
в меня ныряют с вопросами друзья и близкие, а на утро находят свои тела на полу обрыганными,
как после нового года, самогона и браслета гранатового, который так долго
готовила, чья-то жена на кухне,
а теперь при мысли о нём внутри всё резко вздрагивает, всего лишь одна ошибка:
соседку зачем-то под Кинчева, у склона горы с окурками.

Крассула на подоконнике, спокойно думаешь, хватит ведь, мышьяка в её пухлых листьях,
чтобы взять в рот их, зажмуриться и навсегда раствориться,
исчезнуть из мрачной комнаты, где советские окна завешены одеялами наполовину,
разложиться в желудочном соке, горстью флуоксетина.

Освободить от себя-паразита, уставшую тушу две тысячи двадцать третьей осени,
не смотреть, не думать, не плакать больше, не ощущать себя ненужным и брошенным,
всё будто из детства тянется, боялся подраться и вместо, приходилось всё задрочить,
утешая себя надеждами на успешное будущее,
которому не суждено наступить.