Неужели это было

               
                Я обращаюсь с требованьем веры
               
                И с просьбой о любви.

               
                М.И. Цветаева
 

               


       Деревня, русская деревня, как передать твои очарование, гармонию, покой, степенность природы, веками выверенный быт людей и эту особую атмосферу еще патриархального уклада, которые мне посчастливилось увидеть ребенком, успеть заглянуть в тот особенный мир.

      И больно мне, когда говорят о русских людях как о диких, неаккуратных, некультурных. Нет, я видела, какими были русские люди, когда жили своим укладом, вдали от внешних бурь.

       Маленькая деревенька, сердце моё, как жаль, что ты совсем опустела, скоро и на географических картах тебя не будет.

       Не было ни названий улиц, ни даже номеров домов, на конвертах писали после названия деревни просто фамилию, имя, отчество хозяина избы. И между собой звали мужчин, особенно возрастных, всегда по имени-отчеству.

       Двери днём никогда не запирались, зайдет гость, крикнет с порога, есть, мол, кто, да и отправится восвояси, если пусто в избе. На ночь закрывали, особенно задний двор, где скотина и то больше от цыган, те ходили по деревням, табором останавливались неподалёку, продавали в основном одежду, всё яркое, пестрое, часто аляповатое даже, но неизбалованным неискушенным людям нравилось.

       Деревня старообрядческая, люди, особо чтившие старую веру, уходили далеко в леса, спасаясь от притеснений. Благодаря этому, сохранялась типично славянская, русская внешность у многих – светлые волосы, голубые, серые, иногда зелёные глаза. Хорошие милые черты – прямые или вздернутые носы, полноватые губы. И взляд спокойный, прямой, иногда усталый, иногда грустный, но всегда открытый.

Как сейчас вижу, женщины, часто красивые, с нежной кожей, светлой, но легко загорающей, идут на покос с граблями на плечах, в ситцевых платьях в цветочек, белых платках и черных кожаных тапочках с тонкой подошвой. А вокруг высокие приволжские травы, васильки да ромашки. И небо, небо в вышине и на земле, льняные цветущие поля колышутся мелкими голубыми цветочками льна.

       Мужчины запомнились с грубоватыми обветренными лицами, широкие, костистые, полные спокойного достоинства во взгляде и в движениях.

Среди русоволосых светлоглазых жителей встречались жгуче черноволосые, кудрявые черноглазые люди – цыганский тип, наверное, следствие общения с теми же кочевниками.

С другими народностями наши староверы ввиду замкнутого существования практически не общались. По рассказам мамы, впервые в деревне появился татарин в годы её молодости, уже после войны, деревенская девушка привезла жениха знакомиться с родителями.

       Удивительное отношение у жителей нашей деревни было к смерти. Помню, однажды в летний солнечный денёк я прыгала вокруг дедушки, который что-то строгал. Он всегда был занят работой, и просто, от нечего делать, спросила, что он мастерит. Дедушка спокойно, чуть усмехнувшись, ответил, что гроб. Тут я озадачилась, не смотря на дошкольный возраст, такие вещи я уже начинала понимать. А кому, спросила я, себе – ответил дедушка. Этот ответ на столько изумил меня, что помню до сих пор. 

       И это было обычнное отношение к вопросам жизни и смерти. Потом я уже сама видела, что и в других домах на сельницах (вроде огромных антресолей над скотным двором), вместе с корзинами, граблями и вёдрами хранились заготовленные гробы при живых и здоровых хозяевах. А дежурной шуткой моего дедушки по приезде летом в гости было удивление, какая выросла, «ого, какой большой гробик уже надо делать». И щекотание, вроде как измерение от головы до ног. Все смеялись, а я на секунду задумывалась, но уж точно не пугалась. Вероятно, такие традиции сложились на остове глубокой и прочной веры, а так же как своеобразная приривка при высокой детской смертности.

       Ох, как же аккуратно выглядели русские деревеньки, во всяком случае, старообрядческие, других я в детстве не видела, а что было потом, не считаю примером русского быта, так как масштабные миграционные потоки типа освоения целины, БАМа и другие стройки века, всё переменили.

       Всегда удивляло, как при отсутствии водопровода и стиральных машин наши женщины добивались такой чистоты в доме. Заходишь в избу, и сразу видишь высокую кровать с белоснежными подзорами - простынями с кружевами ручной работы по краю, выступающие из-под покрывала. Вдоль всей линии кружев вышиты гирлянды цветов, особенно я любила анютины глазки. На столах, комодах, тумбочках вышитые салфетки, скатерти, на окнах белые занавески с ришелье, много вышивок на стенах. В нашей семье одной моей пробабушке удалось выменять у городских нитки мулине за корзину яиц, и все годами вышивали и хвалили эти нитки.  Под ногами стелились домотканые половики и круглые, вязанные крючком, весёлые такие полосатики. Я уже не застала ткацких станков в домах, но половики оказались на удивление крепкими, долго служили людям, и сейчас ещё встречаются.

       И - чистота, и - тишина.

       Обязательно нужно вспомнить и бани, бани по черному, тоже особенность их уклада. Прокопченные, ладные, с сухим жаром, не каждый выдержит такое испытание! Я так сразу обливала голову водой и старалась пригнуться ближе к полу, о полках и речи не шло, но не забыть мне, как одуревшая от угару, возвращалась я по тропинке среди луговых цветов, совершенно уже одурманенная, в дом, к чаю, к людям!

       Оставшиеся бабушки до последнего держались своих бань, не меньше, чем за избы, и мыться ходили «ндравные» старушки только в свои баньки, помнившие их ещё молодыми, хотя рациональнее и экономнее было бы топить одну на всех.   

       Обязательно в каждой избе висели портреты хозяев, самые большие, в деревянных рамах, рядышком, муж и жена, хозяин и хозяйка. Вокруг могут быть фотографии их родителей, детей, других родных и друзей. Сейчас мне думается, что это имело хороший воспитательный эффект, все, от мала до велика понимали, кто в доме хозяин.

       Традиции – та вещь, к которым стоит присмотреться. Обязательно в красном углу была божница, угловая полочка с иконами, задернутая занавесками, которые раздвигались во время молитвы, были и лампадки. Входящие в дом, я это помню, сначала крестились на образа, а потом уже здоровались с присутствующими.

       Поскольку в эти лесные места приходили из всей России, бежали от церковной реформы при патриархе Никоне, то и старообрядцы были самых разных толков, вплоть до того, что в одной деревне могли жить представители разных направлений.

Мне рассказывала одна женщина, что в округе были, например, чашечники – люди, которые выбрасывали стакан или чашку после того, как поили из них проходящих по деревне чужаков. Очень хотелось бы узнать, к какому старообрядческому толку принадлежали мои предки, но пока у меня не получилось. Даже тётя, которой исполнилось сто лет, не смогла ничего припомнить, не зря столько лет калёным железом выжигали из людей веру.

      Зато она рассказывала интересный эпизод про то, как проходило раскулачивание в их семье. Общеизвестный факт, что староверы жили побогаче других крестьян, даже не имея наемных работников, и поживиться там было чем. Тогда она была семилетней девочкой, и одному из уполномоченных понравилось её льняное платьице, которое они сами и шили из самотканого материала. И так, видимо, понравилось, что он побежал за ней, обезумевшей от страха, через всю деревню, чтобы стащить с неё это платье. Люди видели это и стали стыдить мужчину, на удивление, он одумался и в виде извинения их семью не отправили в ссылку, как изначально предполагалось.

       По поводу принадлежности моих предков к какому-либо толку могу предположить, что они не были беспоповцами, так как меня крестил батюшка, а когда он умер, детей возили крестить в Москву, в единственную церковь, оставшуюся у них, во всяком случае, про которую они знали. Думаю, что кто-то из наших родственников пришли из Москвы, поэтому и знали только эту церковь. Вообще меня всегда удивляли какие-то как бы осколки другого уровня жизни, сохранившиеся в обычном деревенском быту. Так, например, у зеркала стояли парные вазы, я только через много лет узнала, что вазы так и ставятся, парами, в горке я нашла сливочник раннего Кузнецовского фарфора, в печах они пекли безе, не крестьянское меню.

       Вообще, эти люди всегда меня удивляли тем, что ведя тяжелый деревенский быт, мыслями устремлялись высоко. В опустевшем нашем доме я нашла старую книгу 1910 года издания – толкование на Евангелие на не сразу понятном дореволюционном языке, он не был старославянским, но всё же отличался от современного. Текст её довольно сложный и требует определённых знаний и кругозора. На форзаце я увидела надпись: Прочел книгу сию Апрель м-ц 1992 год Веселов А.К., это было ему 78 лет.

       Что заставило простого деревенского деда, бывшего кузнеца, плотника (сколько помню, он не сидел без работы) прочитать эту большую и трудную книгу, как можно в этом возрасте не только разобрать старый алфавит, но и понять прочитанное! Думаю, в детстве они хорошо изучали закон Божий, и в семьях очень много молились и беседовали на эту тему. Тётя Люда, о которой я ещё расскажу, в старости тоже читала церковные книги, многие из которых были старинные. У дедушки ещё была такая тетрадочка, в которую он записывал интересные факты: численность населения разных стран, какая территория и так далее.

       О дедушке могу сказать, что он был заметным и уважаемым человеком в деревне и за её пределами, очень мастеровой. Был единственным кузнецом в  округе да ещё таким, что подковывать лошадей к нему специально приезжали цыгане, которые знают толк в этих делах. Был он также хорошим плотником, делал даже мебель, до сих пор стоит горка, вся резная, верхняя часть со стеклянными дверцами держится на витых ножках, комод; не в одном доме люди пользовались его мебелью, ну а уж грабли и другую утварь и вспоминать нечего, постоянно приходили просили изготовить. Достаток в семье был соответственно всегда хороший, даже в войну их семья не нуждалась, как вспоминала мама, когда её маленькие подружки в те годы меняли разные пустяки типа разбитых чашек на еду. Часы и шелковое платье появились у мамы ещё в школе – вещи по тем временам редкие и дорогие.

       Что интересно, женихом мой дедушка не был таким уж завидным, редкая драка обходилась без него, хотя росточком он был невелик и худенький. Бабушке накануне свадьбы предрекали, мол, последний день ты, Дунюшка, небитая ходишь. Но, как говорила бабушка, ни разу пальцем не тронул за всю жизнь. На мой взгляд, это вообще был странный брак, бабушка такая высокая, зеленоглазая, с густыми длинными каштановыми прямыми волосами, с фигурой, какие сейчас востребованы в модельном бизнесе, молчаливая и размеренная, а дедушка маленький, шустрый и деловой. А ведь прожили всю жизнь до смерти бабушки, и не помню ссор между ними, хотя дедушка был с норовом.

       Мы с ним плоховато ладили, изначально считалось в семье, что он не любил маму, возможно потому, что  не видел, как она росла, всё раннее её детство он был на войне и не смог привязаться впоследствии. Мне это, к сожалению, было не раз рассказано, поэтому у меня было предвзятое отношение. Я вредничала, а он не терпел своеволия. Хочу заметить, что, не смотря на отсутствие теплоты в отношениях у него с мамой, деньгами он помогал – всегда оплачивал нам билеты на самолет, чтобы мы приехали в гости, оплатил маме золотые зубы, а их требовалось очень много.

       Бабушка моя, баба Дуня, Евдокия Михайловна, была тоже заметным человеком в деревне, но на другой манер. Если дедушку ценили как работника, уважали за мастеровитость, домовитость и деловитость, постоянно обращались по столярным и кузнечным делам, то в бабушке ценили её душу и приветливость к людям. Я её запомнила очень сдержанной и молчаливой, с легкой улыбкой, а вот люди так её любили и почитали, что говорили, мол, если Дунюшка не в раю, то кто же тогда и в раю; что не было такого человека, который проходил бы мимо избы и не был привечен бабушкой, что всех старалась угостить, расспросить и утешить. На меня, как мне запомнилось, она поглядывала со стороны, находила лоскуты ткани для кукол, оборудовала под лестницей террасы домик, где мы играли с подружками, старалась приготовить вкусное, но совершенно не разговаривала, за ручку не подержала. Наверное, она не очень умела с детьми находить общий язык, хотя понимала их потребности.

       Мама говорила, что бабушка меня любила, уверена, что так и было, но то, что мы бывали редко, а в деревне в летнее время полно хлопот, мешало нашему общению, она меня просто не знала. Зато она защищала меня от горячего характера мамы. Мне было около пяти лет, но я хорошо помню, когда бабушка приезжала к нам на Новый год. Тогда, наряжая ёлку, я разбила стеклянную игрушку и, уже по опыту зная, что дело плохо, вся сжалась, ожидая наказания. Бабушка отчитала маму за то, что она так запугала ребёнка, никто другой не посмел бы указать маме, она бы и слушать не стала. Может быть, если бы мы жили бы поближе и виделись бы чаще, моя детская жизнь была бы легче.

       Ещё был интересный случай. Когда я уже подростком изнывала от скуки, не было моих подружек в деревне, бабушка достала свою швейную машинку, нашла старые платья и разрешила их перешивать, чем я с азартом и занялась. Забавляет тот факт, что никогда,ни до ни после я не шила, совершенно нет способностей, а тогда вроде и получалось что-то, во всяком случае, было интересно. Бабушка подумала, наверное, что я буду шить, и завещала эту швейную машинку мне. Машинка до меня так и не добралась, но мне всё равно приятно, что бабушка вспомнила обо мне, когда завершала свои земные дела.

       Не знаю, была ли бабушка такой шеей, которая вертит головой, но внешне в семье именно дедушка был непререкаемый авторитет, мог только посмотреть, и все унимались. Впрочем, такое положение мужчин я замечала во многих старообрядческих семьях, за исключением, ну может быть, попивающих или ещё каких непутёвых мужичков.

       К сожалению, эта авторитарность не смогла избавить семью от проблем с детьми. Так, старший сын Павел, мамин брат, добрый, очень добрый хороший русский характер, попивал и в такие минуты становился агрессивным, обижал жену, тётю Люду, которую я очень любила и люблю, была она мне настоящая родная тётя, хоть и не по крови. Она, как истинно всевыносящая русская женщина, недолго сердилась на него, ещё и жалела.
 
       Рассказывала мне, уже взрослой, что очень строги были с ним родители в детстве, даже его бабушка укоряла их, совсем, мол, зашугали парнишку. Сейчас я думаю, не эта ли бабушкина отстранённость и сдержанность вкупе с дедушкиной строгостью дали такой результат, он был первым ребёнком, наверное, перестарались с воспитанием; первому всегда труднее, ведь если рядом брат или сестра, уже не так одиноко даже без родительского тепла. Больше в семье выпивающих не было.
 
       А я помню, какой он был ласковый к детям, удивительно, ему даже было интересно, что я шью пупсикам! Больше никто в доме не заметил, что я шью черными нитками белую рубашку, хотя мы жили вместе, а он только заходил в гости. Помню его большим, худым, весёлым. У них с тётей Людой родилось четыре сына, они очень хотели дочку, но не получилось. Возможно, поэтому тётя Люда привязана была ко мне. Она расписывала игрушки, посуду, которые стояли у них в сенях белыми колоннами, из бересты и папье-маше, а потом цветными, раскрашенными увозились на фабрику. Этот надомный труд был очень удобен для сельской женщины с кучей ребятишек.

       Конечно, это неполезно было для меня сидеть вот так часами, нюхая краску, но как уютно, тепло было моей душе! Мы мирно беседовали о чем-то, и завораживающе двигалась кисточка в больших сильных руках, ныряла в краску и прямо на глазах расцветали тонкие узоры на петухах и лошадках, чашках и ложках. 
Через много лет, когда у меня уже и дети стали взрослыми, я опять приехала в деревню, мы не могли наговориться, наплакаться, какое это было счастье, я опять была окутана и согрета пуховым платком её души. Уж она и стряпала нам и не знала, куда усадить, чем накормить из своей русской печи, и рассказывала о прошлом. Дала мне пятьсот рублей и сказала купить что-нибудь на память от неё. Я не стала отказываться и с благодарностью взяла их, хотя и знала, какая у неё маленькая пенсия и как много детей-внуков, я понимала, как это важно для неё и для меня.

       Купила я на них куклу Снегурочку и каждый Новый год достаю её к празднику и вспоминаю тётю Люду.

Интересно было её отношение с сыновьям, непривычное для меня. Она всегда решительно вставала на их сторону, как наседка защищала в любых ситуациях, в том числе и в школе. У моей мамы такое поведение понимания не находило, со мной она поступала ровно наоборот – середина редко присуща русским людям. Могу сказать по результатам, что эти мои двоюродные братья не имели особых успехов в учёбе и карьере, но у всех крепкие семьи (один разводился, но там действительно специфическая женщина, со второй живет давно и дружно), и с большими любовью и уважением относились к матери. Я, прямо  говоря, не могу похвастаться таким же отношением, и от этого плохо мне самой, но образование я получила высшее и работала по специальности.

       Вряд ли по одному примеру можно делать выводы о воспитании, но повод задуматься в этом есть. Успех в воспитании я вижу в умении родителей давать детям любовь и защиту, сочетая их с разумной строгостью и дисциплиной.

В связи с этим вспоминается один случай. Мы ехали в деревню на машине маминой сестры тёти Зины и её мужа Владимира. Я была в подростковом возрасте и беседы взрослых меня не особо интересовали, но тут я почему-то прислушалась и  запомнила. Сёстры обсуждали незнакомых мне людей, речь шла об отношении родителей к проблемам в семьях их взрослых дочерей. Моя мама сказала, что раз вышла замуж, терпи, не жалуйся и на поддержку не рассчитывай, отвечай за своё решение. Тётя Зина решительно возразила, что она не оставит своего ребёнка в трудной ситуации без поддержки. Мне до сих пор удивительно, как они за досужими пересудами сформулировали свои принципы, которых потом придерживались всю жизнь.

       К сожалению, в моей жизни не было рядом близкого мудрого и заитересованного человека, который, возможно, предостерёг бы меня от многих ошибок, хотя я всегда искала поддержки и совета, так как считаю, что выслушать всегда можно, а потом и решить, как поступить. Но теперь, пройдя эту искромсанную дорогу, я знаю точно – любовь и терпение, только они могут всё.

Любовь не как физическое притяжение, хотя оно облегчает ситуацию, а именно любовь – уважение к человеку, который оказался рядом с тобой, к труду людей, воспитавших его, к человеку, который дан тебе свыше. Любовь к человеку, с которым ты должен стать лучше.