Прогулка

В определенный период своей жизни я не любил место, в котором жил. У меня была квартира в неплохом доме с уютным зеленым двором. На входе во двор стоял домофон и ворота открывались пультом, который был у каждого жильца, имеющего машину. Сам дом стоял в центре провинциального, но живого и динамичного города и мои окна выходили на его центральную улицу. Через дорогу, напротив лицевой стороны дома, строился большой торговый центр – амбициозный проект московского застройщика. На остановке рядом с домом продавали цветы и кофе «с собой».

Город был не большой и непосредственно к центру примыкал не благополучный район. Можно сказать, что я жил на границе центра и окраины. Место, которое я не любил, начиналось сразу за забором моего двора.

С точки зрения урбанистики, эта часть города представляла собой хаотичное скопление всего на свете. Казалось, что обрывки разных миров грубо сшили между собой в одно лоскутное одеяло. Здесь были купеческие деревянные особняки начала века, советские панельки, одноэтажные деревянные домишки с приусадебными участками, железобетонные путинки упакованные в сайдинг, кирпичные особняки в стиле цыганского барокко. Моя бывшая жена сравнила этот район с балконом в старой квартире: как будто весь ненужный хлам оставили в одном месте и надолго забыли про него.

Гуляя здесь в хорошем настроении, или проезжая на машине я видел определенный антикварный шарм и колорит в окружающей обстановке. Местами улочки были очень даже уютными, увитыми зеленью. А некоторые дворы были просто, но со вкусом и фантазией облагорожены жильцами. Когда-то мы на машине ездили с женой за продуктами по этим улицам. Тогда я не вглядывался в детали, раньше я смотрел только вперед.

Сейчас я видел вокруг себя в основном грязь и серость, ветхость и запустение. В заросших дворах ржавели брошенные машины. Из открытых подъездов деревянных домов веяло затхлостью и стабильностью. Пакеты с мусором валялись прямо на тротуарах и у обочин дороги. Кое-где торчали заброшенные недострои. В центре района находился рынок и к нему примыкали соответствующие объекты – палатки и ларьки, склады и бездонные помойки. Рынок, как образ жизни, уступал место торговым центрам и все рыночное забрасывалось, доживало свои дни.

Что представляло собой это место в социальном плане - догадаться не трудно. Такая же смесь всех со всеми: бедные старики, маргиналы, мигранты, молодые представители среднего класса, точнее - его низшей границы. В поисках потребителей, заборы были заклеены рекламой микрозаймов, распродаж и реабилитационных центров.

Я бы предпочел не ходить здесь вовсе. Но в глубине района находился дешевый алкомаркет, в котором я покупал то, что принимал за лекарство. Мои пешие прогулки по району стали регулярными, но от этого не менее мрачными.

Вот и сегодня я возвращался домой в скверном настроении. Дополняла картину августовская духота, от которой не было спасения даже в тени. Редкие капли дождя падали словно из огромной пипетки и нисколько не освежали, а лишь раздражали сильнее своей неуместностью и непоследовательностью.

Начали звонить колокола. Когда-то я верил в Бога и даже регулярно ходил в церковь. В деревенской церквушке, где я иногда причащался, была одна хорошая традиция, которой я не встречал в городских соборах. Перед тем, как пойти на исповедь, очередной кающийся поворачивался спиной к алтарю, кланялся людям и тихо, но вслух просил прощения у них. Они также тихо отвечали: «Бог простит».
Я не знаю почему эта история возникла в моей памяти сегодня… Именно сегодня мне захотелось попросить прощения у людей, мимо убогих жилищ которых я проходил. И почему-то именно от этих домов и людей я ждал прощения.

Исповедь очень непростое мероприятие. Гораздо сложнее чем сессия с психологом. Намного тяжелее решающего разговора с человеком, который перестал быть близким. Исповедь — это завершение короткого жизненного цикла, результат громадной работы над собой и своей жизнью. И одновременно - заход на новый виток работы и жизни. На исповедь сложно решиться, даже уже стоя у алтаря и наблюдая, как исповедуются другие. И поэтому так важно было в минуту перед покаянием получить поддержку и прощение людей, которые тебя понимают. В этом коротком «простибожии» безымянных для меня бабушек, я слышал то, что хотел, а именно: «Мы с тобой! Мы знаем, насколько тебе тяжело, потому что сами это прошли. Ты все правильно делаешь и скоро будет легче».

Не считая звука колоколов, город молчал.

Сегодня в своей прогулке я разглядел определенный символизм. Гуляя между трущобами и центром я словно воспроизводил траекторию собственной жизни, которая качалась как маятник. Я находился в подвешенном состоянии. В одной крайней точке траектории лежали карьера, спокойный образ жизни и двор с домофоном на воротах. А еще увлажнитель воздуха, мультиварка, фитнес браслет, корпоративная страховка и прочий хлам... В другой - медленное саморазрушение, скатывание в социальную бездну. Я еще ходил на работу по утрам, но уже регулярно ходил по вечерам за водкой. В церковь я не ходил совсем и очень давно.

Но одно парадоксальное для себя наблюдение сделал я сегодня. Не все, что кажется мертвым – умерло. Порой в жалких покосившихся лачугах теплится жизнь. Можно даже предположить, что жизни в них больше, чем в новых статных новостройках.

Я думал, что будет дальше с этим местом, в котором я оказался. Чья-то волевая и власть имеющая рука расчистит все до основания чтобы построить новое? Или все что начало строится будет поглощено сложившейся средой и превратиться в гетто? Что ждет этих людей и эту часть города? Что ждет меня как часть этой среды?

Я подходил к своему дому, готовясь снова окунуться в одиночество. Именно в такие моменты – вечером воскресенья - наиболее остро чувствовалась бессмысленность всего происходящего. И не оставалось ничего кроме пустоты и раздражения. Один врач сказал мне – депрессия, другой – стресс. Бывшие друзья сказали: «Забей». Мама сказала: «Мне бы твои проблемы!». Определенности в моем состоянии не было, как не было порядка в окружающей меня городской среде.

Не удивительно, что в какой-то момент мне казалось, что я не люблю себя и то, что меня окружает. Как все это вообще можно любить? Как можно любить хаос и неопределенность? Но я продолжал существовать, балансируя между половинками бытия. Избавить мир от себя и себя от мира рука так и не поднялась. Может быть, держала мама. Может быть Бог, в которого я когда-то верил.

Я продолжал существовать и воспринимать окружающий мир, точнее – его маленькую часть в виде своего района. И как я жил в окружении хаоса, в моей голове – в хаосе мыслей и чувств – жила любовь к самому себе.

Даже поход за водкой был проявлением любви к себе. Варварским, но оттого не менее значимым и ценным. Сегодня, например во время такой прогулки я смог оглядеться и задуматься, чего многие месяцы не делал. И все это от любви к себе, которую перестал замечать, но которая с упорством пробивалась через грязь города и духоту природы, сквозь грязь, скопившуюся внутри меня.

Что до среды – она такая какая есть. Не всегда есть возможность выбрать ту, которую приятно и легко любить. Но в любой среде можно существовать. Иногда среда в ее несовершенстве и дисгармонии очень четко отражает хаос, творящийся в человеке. И от этого как будто легче, потому что ощущаешь себя гармоничной частью не гармоничного мира. И в любой среде человек может любить себя как часть среды. Если в этом всем цели и смысл?

Иногда цели существования конкретного человека теряются. Иногда исчезают вовсе. Но иголку в стоге сена найти не сложно. Нужно всего лишь сжечь стог и развеять пепел. Сложнее найти гвоздь на пепелище пожара. Но и эта цель достижима. Нужно лишь сжечь город.

Всю человеческую историю огню, в основном, отводилась роль разрушителя. Однако, мне кажется, что огонь — это главная созидающая сила нашей жизни. Чтобы строить, нужно сначала выжечь, расчистить место.
 
Когда все сгорело и вокруг выжженная пустошь, у человека остается иголка. Или гвоздь. Маленький, хрупкий и, на первый взгляд бесполезный предмет. Но этот предмет может стать стержнем его бытия, который человек искал и который ему нужен. Мысль, слово, эмоция. Человек. Лучше всего, если человек. Но иногда просто иголка. Кому как повезет. Мне повезло в этот вечер.

Сегодня я добрался до дома без приключений. Налил полстакана, разбавил водку остатками ликера, добавил несколько крупных кусков льда. Жадным глотком отхлебнул бордовую жидкость. Початую бутылку я убрал, спрятал на самом дне морозильной камеры. Вытряхнул содержимое пепельницы в мусорное ведро. Немного помедлив, отправил следом еще недавно вожделенный пакетик с грязью.

Холодок пробежал по капиллярам, первая доза серотонина брызнула в мозг. Пока не начали заплетаться язык и пальцы, я взял телефон, пробежал недавние контакты, нажал вызов.

- Андрей Борисович, здравствуйте! Извините что беспокою вечером в воскресенье.
- Здравствуйте Александр! Спасибо что позвонили, я ждал вашего звонка
- Я посмотрел договор и думаю, что мы могли бы обсудить некоторые детали.
- С удовольствием!
- Скажем, завтра в девять утра у вас в офисе – будет удобно?
- Конечно! Елена Александровна тоже сможет к нам присоединиться.
- Это было бы очень кстати.
- Даже не знаю, как вас благодарить, Александр…
 - Андрей Борисович с тех пор, как человечество придумало деньги, вопрос благодарности решается очень просто…
В трубке раздался добродушный смех.
- До завтра, Александр! Еще раз спасибо что позвонили!
- Хорошего вечера, Андрей Борисович. Низкий поклон Елене Александровне.

Я нажал красный кружок на экране. Подушечки пальцев вспотели, а сами пальцы начинали мелко дрожать.

Я открыл мессенджер. Еще раз задумался и не без труда набрал сообщение, которое вынашивал много месяцев: «Мне плохо без тебя. Приезжай».