На златом крыльце сидели

     Когда-то (конечно, если верить деду Бо, то – никогда) в шкафу на веранде хранились жестяные коробочки с иголками от старого патефона - того самого, что нынче служил постаментом  для хомячьей клетки. А, вот, ровесник патефона - старый уродливый шкаф, до сих пор продолжал служить старым уродливым шкафом. Сегодня утром Василиса, как обычно отправилась  во двор. Но стоило ей сделать несколько шагов по веранде, как внутри шкафа что-то хрустнуло, одна из дверок распахнулась и криво повисла на нижнем шарнире, подобно прямоугольному  крылу. Явление это, само по себе прекрасное, дало начало следующему, уже совершенно восхитительному: извержению барахла на Васькину голову. С полки свалились: чугунная статуэтка балерины, раскрывшаяся в полете клетчатая доска, шахматные фигуры, колючий вязаный носок, тонна пуговиц, полтонны бусин и несколько коробок и коробочек, включая те самые - с иголками. (Ну, естественно, ты не могла  этого пропустить, - не удивилась Ма, - естественно, все свалилось именно  на тебя. Странно, только, что не весь шкаф - целиком. Не  вырывайся... еще  царапина... и вот здесь... терпи...) Ма явно получала удовольствие, замазывая ранки чем-то  неоправданно жгучим. А Василиса терпела, потому что была, как всегда,  "самавиновата". Позднее она сто раз пожалела, что не стырила коробку с иголками. Уже несколько дней ее не отпускало воспоминание о прекрасной жестянке: ее особом запахе, звоне и хрустящей маслянистой бумаге, разделяющей игольчатые слои. Дело в том, что некоторые обычные события у Василисы имели свойство продолжаться необычайным образом. Когда происшедшее уже должно было завершиться (коробочка подло отнята и спрятана в неизвестное место), последняя секунда времени будто бы растягивалась. И в этом растянутом времени происходило то, чего на самом деле не было. Рассказывать кому - ни за что не поверят. Считалось, к тому же, что Василиса не умеет говорить. (Для наивных: умеет получше некоторых. Только не хочет. Потому что она еще и умнее этих некоторых, вместе взятых). "Вместе взятых". Василиса с удовольствием представила огромный железный кулак, в котором зажаты эти - вместе взятые. Да так что наружу только головы торчат. Головы, которые вращают глазами и орут от ужаса и боли. Кулак сжимается все сильнее... Вокруг Василисы стоят преданные и верные слуги. Где она это видела? Должно быть, на картинке в маминой книге. Ма любила читать всяческую дрянь и жуть.
 
       Так вот, возвращаясь к тому "чего не было": оно случилось, например, в день знакомства с очередным потенциальным дедом. Василиса тогда сидела под столом: теплый  ковер и свисающая до полу скатерть превращали место в идеальное убежище, а россыпь дырок обеспечивала неплохой обзор. Задумавшись, Васька не сразу услышала, как Ма, нарочно громко, говорит: "...Она, как всегда, опаздывает. Пока можете увидеть... Василиса, я знаю, что ты там. Немедленно выходи!" -  Васька вылезла,  максимально потянув время. И то лишь потому, что все равно собиралась. Рядом с матерью стоял незнакомый нахал. - "Познакомься с бабушкиным  хах..., то есть -  приятелем, - сказала Ма, - а это и есть наша Василиса". Тут нахал без спросу подхватил Ваську на руки и сказал: "Василиса, значит? Очень, очень приятно". - Васька надеялась, что мать скажет какую-нибудь гадость этому неприятному приятелю, но - нет. А тот, мерзко ухмыляясь,  спросил: "Ничего не хочешь мне сказать, красотка? Ух, ты, какие глаза!" - и заржал, сволочь. "Сволочь" было плохим словом, которых Василиса знала множество. Пусть слова и были плохими, но на душе от них становилось хорошо. Если бы Василиса решила, что пришло время заговорить, это были бы ее любимые слова.
      Так вот, едва старый нахал произнес: "...какие глаза", как  случилось то, чего не было. Комната перевернулась, а почти незнакомый двухметровый дед стал карликом, облаченным в латы и хоккейный шлем. Скатерть со стола сползла и обмоталась вокруг него, превратившись в подобие  плаща с длинным хвостом. В шлем, прямиком из неба  уперся  светящийся луч. Или, наоборот: из шлема в небо ударил луч. Но было очень обидно, когда через секунду все вернулось на свои места. Как и сама Василиса, которая в этих добавочных секундах остро ощущала себя частью чего-то большого и значительного: как  малюсенькая косточка, спрятанная  внутри спелого плода.
 
      Теперь о том, чего "не было" со шкафом и иголками. Все началось с сумасшествия крышки, которая как бы сама оторвалась от коробки и, со свистом, умчалась прочь. Пергамент, удерживающий иголки, буквально взорвался, а получившие свободу, иглы повели себя как стая ядовитых насекомых: напали и хищно воткнулись в каждый миллиметр Василисы. Вместо ожидаемой боли она почувствовала прилив энергии и еще чего-то с чем-то. Короче: прелесть, что за жуть. Плохим в событиях, которых "не было", являлось неизбежное появление в финале кого-нибудь, вроде Ма, кто все портил, прекращая то, чего не было. Нынче в роли тормоза чудес выступили сразу двое: Ма и будущий дед. Они не были такими, как в жизни, но Василиса умела их узнавать. Ма в этот раз стояла спиной, так что ее лица не было видно. Она напрягла плечи и уперлась руками перед собой, словно пыталась удержать невидимую глазу скалу. Или сильный ветер. Или - неизвестно - что. Неизвестно что  давило все сильнее, но Ма была круче. Чешуя ее одеяния ежесекундно  меняла цвет от мутно-зеленого к пурпурному и обратно. Дед, превратившийся в отлитую из металла  заготовку человека, задрал руки вверх, удерживая небо. Глаза его горели, как автомобильные фары. Внезапно  он заорал дурным голосом: "О-ффффф!" и  изо всех сил ударил куда-то блестящей пяткой. Напуганные, судя по всему, иголки самостоятельно вытащились из Василисы и исчезли в неизвестном направлении. Ма выпрямилась. На ее лысой голове тотчас же выросла корона, напоминающая ряд кривых зубов. Так себе - украшение... А вот на собственной шее Василиса, с радостным изумлением,  обнаружила тяжелую цепь, которую тянул вниз кулон с блестящим квадратным камнем. Странно знакомую цепь со знакомым камнем. Но уже в следующий миг эта прелесть исчезла, так же, как и все остальное. Как всегда, блин - в самом интересном месте.

     Спустя несколько дней Василиса пробралась на веранду, залезла на стол, даже приоткрыла створку но… – "Чего ты там ищешь? – спросил отвратительно-бесшумный дед, - кажется, догадываюсь. Забудь. Нет там ничего. И как бы - не было". - Он приподнял Василису, обидно поболтал ею в воздухе и поставил на ноги. Дед постоянно нарушал ее личное пространство. Гад. И шпион, кстати. Который умел появляться  рядом с Васькой  в самый неподходящий момент. И еще - устраивал представления, точно  зная, что она подглядывает за ним в дырку на скатерти. Например, он рассказал  соседке, что его хомяк Матвей (В маминой редакции - подлый кусок шерсти и рассадник Зла) - так вот: дед утверждал, что его хомяк - бессмертен. Что он родился в монастыре, высоко в Спиральных (!) горах, на краю Ползучей(!) Долины. Где дед, сильно молодой, был монахом и служил Верховным Хранителем всех хомяков. (Любому дураку понятно, что ни таких гор, ни таких долин на свете нет. И что вполне смертный Матвей обновляется каждые несколько лет на такого же тупого, но живого - из зоомагазина). Тетка сидела с открытым ртом. Хомяк свирепо грыз морковку, словно эта была последняя еда в его жизни, а Дед поглядывал в сторону предполагаемой Василисы с видом сообщника. Шапито.

      Что до отрицания иголок - история была темная во всех смыслах. Дело в том, что несколько штук (вроде бы) провалились в щель на полу веранды. И Василисе с тех пор казалось, что она улавливает их  мерцание в черной тьме и бесконечности. Это было безусловный намек на "то, чего не бывает". Но для продолжения требовались сами иголки, а план, как обычно, нарушил дед, застукавший ее на лестнице в подвал. Дверь которого, кстати, все равно оказалось накрепко забитой. Кажется, Дед считал, что Васька вполне способна вырвать ржавые гвозди зубами.
 
      Мама Деда ожидаемо невзлюбила. Если честно, он был не первым в ряду бабушкиных  друзей, которых мама ненавидела.  Правда, нынешний от предыдущих отличался нездоровой веселостью и любовью к идиотским шуткам, понятным только ему самому. Например, он обращался к бабушке "Моя Королева", а к матери «Ваше Высочество» и нарочно кланялся. Бабушка делала вид, что пугается;  Ма бесилась и сверкала глазами. При хорошем раскладе (так она это называла), бабуля выглядела как   сильно уменьшенная жизнерадостная копия собственной дочери. И дом был таким же, как она: с настоящим лабиринтом кривых коридорчиков и множеством квадратных комнатушек, по которым блуждали теплые запахи, и где из коричневых  рам на Василису поглядывали подозрительно-знакомые лица. Совсем не то, что городская квартира с белыми тревожными залами, в которой она слишком часто оставалась одна. Па постоянно занимался своим - по версии мамы – дурацким -  бизнесом: лилипутская пекарня, занюханная кафешка и допотопный  ларек, где по утрам раздавали остатки вчерашней выпечки бездельникам. (Старикам и бомжам). И это в то время, как сама Ма тащила на себе  нелегкий прибыльный бизнес - чертов салон красоты, где она работала, как проклятая.

     Дед и Матвей были мощным, но не единственным источником материнского гнева. До них роль раздражителей выполняли все, кто попадал ей под руку: собственные подруги (плохое слово), друзья папы (очень плохое слово), официантки из папиного кафе (ух....!), сам папа (!) И, в завершении, Василиса:  "Опять подслушивала? Прищемилагде? Самавиновата!" Доставалось и бабушке: "С кем вы там переглядываетесь, мама? Кому ты сейчас подмигнула, хомяку? Я все вижу. Не надо делать ВОТ ТАК руками, я аб-со-лют-но спокойна!!!" -  Еще был конкурент-козел, косметологи-идиотки, массажист-дебил; водитель на встречке, который ее подрезал (О… очень плохие слова). Так что на деда и Матвея приходилась  лишь небольшая часть ее качественной, концентрированной злости.

       У бабули тоже была собственная, отвратительная привычка: внезапно поворачиваться к Ваське и пронзительно смотреть ей в глаза, так что Василиса буквально подпрыгивала на месте и вспоминала все свои грехи за последнее время. Еще  Ба  так часто повторяла: "Мы с тобой настоящие друзья, правда, Васенька?", что Василиса давно в это не верила. У бабули было множество друзей, в большинстве своем – мужчин. Ма злилась, а  бабуля говорила странное: "Я – живой человек!" - Как будто кто-то в этом сомневался. Недавно, расширяя круг друзей, бабушка устроилась на сомнительные курсы, где и познакомилась (барабанная дробь!) с дедом Бо (Борисом), которого, ко всеобщему возмущению, даже поселила в пустовавшей гостевой комнатке рядом со своей спальней.  – "Ты с ума сошла!" – сказала  Ма очень громким шепотом, - Ты не боишься, сама знаешь - чего?"-  А Ба как бы удивилась: "Чего? Или кого? " - "Ну-ну, - сказала Ма, - на твоем месте я бы..." - Но некстати вошедший Па не позволил Ваське узнать, чего такого взбесившаяся Ма сделала бы на месте спокойной и счастливой бабули. А бабуля сказала, небрежно: "Если ты такая осторожная, почему до сих пор не поменяла место...? Сама знаешь - чего." А вот это было уже совершенно непонятно.
 
       Василиса не помнила, когда ее стало так безудержно тянуть к Матвею. Вот и сегодня она с удивлением обнаружила, что сидит напротив клетки и  пялится в одну точку  хомяка. Тот ее игнорировал, жевал траву и скучал по деду. Любимый хозяин отправился утром в длинную командировку, о которой сообщил Ваське, напустив, как обычно, тумана. Па-а-адумаешь... не больно-то и интересно. Просто у него была скучная работа, вот он и выдумывал всякую ерунду - каждый раз предполагала обиженная Василиса. Как-то  дед поймал ее, насильно усадил на колени, и долго рассказывал, как он предотвратил очередную мировую катастрофу. Аудитор (что это вообще такое?) - предотвратитель катастроф. Супер-Бо.  Скукота.
 
     А вот притяжение к хомяку - это было что-то новое. Взгляд Василисы скользнул по клетке и остановился на тумбочке. Клетка стояла немного криво, что было необычно, так как Ма за симметрией и параллельностью следила яростно. Похоже, что кто-то двинул хомяка совсем недавно, и она этого еще не успела заметить. Василиса, изловчившись, заглянула в щель и увидела, что столешница у тумбы практически отсутствует, открывая пустоту и глубину. Никакого бывшего патефона там и в помине не было. Зато были видны уходящие в черноту полки со знакомыми коробочками. Значит, вот так... значит, никаких иголок не было, говорите? Щас... Она оценивающе глянула на открывшуюся дыру, а потом подняла глаза на Матвея, производящего несвойственный ему шум. Тот дергал носом и скалил зубы, выдавая каждую секунду новое выражение хомячьего лица.  Василиса поняла: а) хомяк что-то знает, в) хочет ее остановить, с) а вот - фиг тебе, мышеподобный... За мечту следовало бороться. А ее мечтой почти целую неделю были заветные жестянки. Вскоре верхняя из коробок, помятая в процессе  вытаскивания из дыры, лежала перед Васькой.  Очень вовремя, так как незамеченная ею прежде крышка импровизированного сейфа захлопнулась с громким щелчком. Хомяк  подпрыгивал, пищал и вроде даже похрюкивал. Уймись ты уже, незначительное животное.
 
     Ей было совсем не до хомяка, она чувствовала знакомое покалывание во всем теле и была готовому к тому, что надвигалось. Предчувствия ее не обманули. И вот уже  пергамент, как и прошлый раз, взрывается; иглы разлетаются во все стороны, дождем накрывая и ее, и клетку вместе с Матвеем. И Васька остро  чувствует запомнившийся по тому, чего "не было" в прошлый раз, прилив сил.
     Злополучные иглы, как она начала подозревать еще в прошлый раз, на самом деле оружием не были. Их назначение имело другой, важный, лишь временно забытый ею, смысл. Картинка вокруг Василисы менялась стремительно. И вот уже она,  перемахнув множество километров, стоит за напольной вазой в городской квартире родителей.  За чудовищно уродливой вазой в отвратительной квартире фальшивых родителей. Точнее - никаких не родителей.  А сама она тоже никакой Василисой почти не является. Иголки складывались в знаки, знаки - в слова, слова - в смыслы. Первым смыслом стало то, что сами иглы являются "стимуляторами широкого действия". Слов было слишком много. Если "ваши верные слуги, склоненные перед Вашим Величием... " Василиса поняла сразу, то многократно  повторенное "временно-временно-временно" ей ни о чем не говорило. Раздражаясь, почти-не-Василиса мысленно отмахнулась и иголки-слуги послушно удалились недалеко, послав сигнал: "…вследствие незавершенности действия возможна лишь частичная обратная трансформация". На нижайшую просьбу иголок "выбрать", Василиса выбрала подсказанное ими же: "не умножать сущности сверх необходимости". На языке иголок это означало:  следует пренебречь  временном туловищем, вернув себе прежнюю, прекрасную голову. - "Ваша внешность - восторженно сообщили иглы, - венец многовековых генетических опытов по слиянию лучших качеств величайших родов сотен высокоразвитых цивилизаций". Дом дрогнул от этих слов, и зеркало, висящее на стене, показало Василисе результат: мохнатое пятнистое тельце, над которым парила, связанная с ним нитями наподобие воздушного шарика, огромная голова. Именно та, что была ожидаемо прекрасной. Могучий лоб (О...!), стремительный  нос с выразительными ноздрями(!),  глаза, подобные двум морям (Ах...!), безупречный упрямый рот с выступающей челюстью редкой красоты, обширные уши, покрытые снаружи благородным мехом, острейшие зубы, обнажившиеся в торжествующей улыбке и, главное - второй их ряд, растущий на черепе в виде короны. "Особенность, - восторженно визжали иглы, - которой могут похвастаться только истинные представители царской крови. И которая начисто исключает появление грязных Самозванцев, претендующих на престол".
 
     Предатели предавшие. Заговорщики заговора. Ублюдочные ублюдки. Мерзкие мерзавцы. Тварские твари. Изменившие изменники. Поднявшие хилые руки и прочее - на... Гадкие ничтожества, ничтожные гады. Для которых  смотреть на него – уже великая честь. Отбросы отбросов. Посмевшие посметь... На Правителя, наследника, пророка и предвестника. И много чего еще... В комнате собрались все, кто был причастен ко всему: компания бездарных, бесполезных и безответственных  бездельников. Подлых интриганов и очевидных шпионов, пигмеев, выродков и... слова заканчивались, глаза застилали слезы обиды и возмущения. Нет, слез не было, но звучит красиво. Что вы там лепечете? Не сослан, а - наоборот? Спасен и сохранен, говорите? Спрятан до времени от неведомых могущественных врагов? Где вы их нашли? Внезапно возникших? И кто это у нас могущественней  Все-могу-щего?

      Жалкие слова оправдания пришли к нему от кого-то из подонков и выродков, удобно расположившихся на полукруглом диване тошнотно-серого цвета. Выглядели мерзавцы так, как и полагалось выглядеть компании низких лицемеров, пытающихся неудачно замаскировать свою подлую  суть. Четыре невзрачных личности всех оттенков никакого цвета, группа серых болванов и болванок. Как же я зол... - подумал Авасилиус Тридцать Третий, Всемогущий, посылая в направлении банды выродков  свой знаменитый разящий взгляд. Изображения фигур моментально оплавились, оболочка слетела как шелуха, показав следующий ложный слой. Большая ящерица, жадность которой - даже в преображении - не позволила расстаться с драгоценными камнями и еще более драгоценными тряпками (вот куда идут деньги из казны – брюзгливо сообщил Авасилиус сам себе) нервно прикрыла морду вуалью (стоимость блестящего лоскутка - несколько поселений вместе с поселенцами). Второй: Некто, постоянно принимающий облик ближайшего предмета или существа перестал быть нижней частью ящерицы и превратился в спинку дивана. Ах, это ты – дружок…  - прошипел Авасилиус, все сильнее раздражаясь. Третий превратился в неприметного здешнего человечка женского пола. Четвертым оказался сохранивший постоянство внешности Бессмертный хомяк Мат Вэй. Эта двуличная скотина уже немыслимо долго, еще при прапрадеде, занимала должность Управителя, Контролера и Регулятора времени. Мелкий, неблагодарный, убогий. Мат Вэй часто задышал, чувствуя. Ага, задергались... Похоже, его присутствие замечено и сейчас начнется шоу "мы не видим, что ты стоишь за вазой, а просто совещаемся".

       - Итак, мы (дармоеды – мысленно  дополнил Авасилиус) собрались чтобы (защитить свой зад)… подвести итоги... мы - высочайшие из (подонков)… выбранные для миссии (которую, похоже, проср.....ли), облаченные (ну, это ненадолго….) величайшим доверием (ошибаетесь, гнусные лицемеры)…  лучшие из лучших (ничтожеств), супер-агенты (понятно - чьи..!) при непосредственном участии и одобрении самой Ее Величества Королевы... (Ах, ты ж, старая.......!)
     Пред Всемогущим вмиг открылся коварный замысел интеллектуальных плебеев; государственный переворот, совершенный бездарными бывшими соратниками и семьей; вероломное нападение на прекрасного, Великого, но доверчивого правителя; перемещение в недостойное тело, унизительная ссылка на самую дальнюю окраину, примитивный полузабытый мир. Внешность, исключающая вероятность даже случайного узнавания. Ненавидимые им родственники в изгнании: жена, дочь и сын-недоумок. (Ах, для охраны и защиты?!) Сволочи, предатели!!! Советник Королевы и двойной агент - Большой Бо (воплощение полости!).
 
      Итак: бывшая жена, бывшее Королевское Величество. Которую только его природная доброта не позволила казнить на площади, как последнюю...  которой она и является. Даже здесь извращенка дала волю своим низменным инстинктам. Ее Королевское Высочество – дочь:  ненавидящее родного отца, мстительное и злобное существо, прозванное в народе "Уродливой Принцессой". Способная, разве что, к интригам и мелким, как она сама, пакостям. Опять, только его доброта… Сынок - главное разочарование жизни. Просиживающий свой толстый зад над поварскими книгами. Оскверняющий фамильную корону натянутым на нее поварским колпаком. Позор. Способный только насильно травить своими кулинарными шедеврами городских нищих и бродячих животных, что однажды  даже стало причиной народных волнений. А вот и он - Главный Советник по связям. Этот всегда находился под подозрением, на то он и Главный Советник. Как оказалось – не зря. Хомяк... "Деньги и еще раз - деньги" - таков его лозунг. Подкуплен. Безусловно - подкуплен.
 
      И последнее... постойте... о чем это они?  - "Уважаемый Мат Вэй, сколько осталось?" - " Поздравляю, соратники. Время на исходе. Контрольная проверка заканчивается." - "Какого..? Что за проверка?" - Времени у Правителя было в обрез, но достаточно, чтобы сломать планы негодяев. Все фигуры слились в одну, приближаясь. Опоздали, голубчики... Он уже соединился со стаей верных и преданных игольчатых слуг. Дальше все оказалось проще простого.

     - "И что ты тут ищешь?" - от испуга котенок выпустил  коробочку, на которой остались следы острых и мелких зубов. Жестянка упала на пол и, со звоном, укатилась. - "Нашла, все-таки..." - Бо подхватил Ваську на руки; она недовольно зашипела и вцепилась в Бывшего Советника когтями.  - "А кто тут у нас - молодец? - сюсюкая, наклонился Дед к хомяку". - "Даже не представляешь себе, - подумал Всемогущий, - КТО у вас молодец, продажная тварь. Значит, вот что вы для меня уготовили? Такой, значит, у вас план? (Котенок настойчиво вырывался из рук, разбрызгивая слюни) Фу, какая гадость... Хомяк, конечно, не намного лучше кошки, но он хотя бы Бессмертный. А вам, мерзавцы, жить осталось недолго. Это - в лучшем случае. А в худшем - совсем недолго. Возможно, что - нисколько. И великое орудие наказания -  Сжимающий Стальной кулак, предназначенный для казни предателей и государственных преступников, будет установлен для вас на самом высоком пике Спиральных гор. И будет виден в ясную погоду до самого края Ползучей Долины.  Вот таков МОЙ план, - закончил Всемогущий, недовольно глядя в пустую миску, - и, кстати, плебеи, где моя морковь?!"