Так не должно быть, но...

Пролог
Мне так много хочется ему  рассказать и ещё больше узнать у него, как он жил всё это время, но я молча сижу и смотрю в эти умные грустные глаза и не могу произнести ни слова. Он тоже молчит и только уголки рта чуть подрагивают в улыбке. Вокруг нас что-то происходит, громко смеётся молодежь, кто-то за соседним столиком сдвигает стулья, официант роняет поднос. Мы не слышим ничего. Мы  сидим и смотрим друг другу в глаза.      
      Внезапно набегают слёзы, в его взгляде я вижу вопрос и улыбаясь, качаю головой. Это я от счастья.
  Сколько раз мне хотелось увидеть его, хоть мельком, хоть издалека, пройти незаметно мимо, уловить его запах и потом мысленно вызывать воспоминания об этих секундах, закрывая глаза и отгораживаясь от мира . Мира, в котором его не было рядом...
  Он чрезвычайно нежно, невероятно бережно берёт мою руку в свою и подносит к губам. Это даже не поцелуй, это желание прикосновения, почти не осязаемого, трепетного и сладкого. Это  возрождение к жизни, ибо мы были рождены друг для друга и никакая сила больше не сможет разъединить нас. Мы всегда будем вместе! Так должно быть и так будет!
Глава 1.
Марина.

" Привет, Линда!
Прости, что не отвечала на твои  сообщения.
   Вот уже второй месяц я работаю у одного крупного бизнесмена в загородном доме в деревне со смешным названием Подушкино под Москвой. Как ты помнишь, после расставания с Вами я осталась почти без средств существования. В силу открывшихся мне обстоятельств, я вынуждена была отказаться  от любого материального обеспечения и мне на помощь пришла Ирина, наверное, ты помнишь ее. Она включила все свои связи, и вот  уже некоторое время я работаю в загородном доме Вадима Сергеевича Бельского библиотекарем. Да-да, не удивляйся, именно библиотекарем. Дело в том, что господин Бельский собрал огромную библиотеку, но она совершенно не систематизирована. В мои обязанности входит провести ревизию всех книг, оценить их состояние, расставить их в определённом порядке, внести в компьютер. Работа, конечно, временная, но даже при всей моей трудоспособности , мне хватит её надолго, тем более, что книги продолжают поступать в довольно приличном количестве. Так что я не просто получила работу по душе , но и бесплатное жилье: комнату в мансарде и возможность обедать вместе с местной экономкой Варварой Петровной, немного грозной, но совершенно безобидной. В доме практически никого нет, кроме нее и охраны, так как хозяин приезжает довольно редко, предпочитая жить в городе.
  Надеюсь, что за время работы я смогу скопить небольшую сумму, чтобы внести первый взнос за свою будущую квартиру, ведь мне, практически не на что тратить деньги, так как я живу на всем готовом.
  Я очень рада, что всё так устроилось и , наконец, я получила хоть какую то независимость.
   
P.S. Передавай привет Бруно!
Надеюсь мой отъезд не сильно  его расстроил!"

" Дорогая Марина! Наконец-то ты объявилась! Мы с Бруно были очень обеспокоены твоим внезапным отъездом, но все русские ужасно непредсказуемы! Рада,что ты нашла себе место по душе! Но стоило так много учиться, чтобы оказаться в качестве прислуги у кого бы то ни было? Если только у тебя нет никакой личной заинтересованности?
   Не знаю, сильно ли огорчит тебя известие, что Бруно теперь встречается с Эленой. Думаю, что тебе неприятно будет это узнать, но ты же знаешь ветренного Бруно!
  Да, а как выглядит твой работодатель, кажется ты назвала его господин Бельский? Какой он?  Молодой или старый? Ты ничего не рассказала о его семье, как они тебе? Я слышала, что русские олигархи капризны в быту, а их жены сущие ведьмы!
    Ну, все, с нетерпением жду ответа!"

   " Добрый день, Линда!
 Ты глубоко заблуждаешься насчёт моего положения. Я отнюдь не прислуга в этом доме, и до недавнего времени была совершенно самостоятельной и свободной. Если тебе интересно, то могу сказать, что даже удостоена  чести разделить ужин с господином Бельским! Хотя удовольствие довольно сомнительное... Знаю о чем ты подумала, но это совсем не то... Не знаю, как объяснить тебе это, но с тех пор, как он появился в доме, моему спокойному существованию пришёл конец.          Все началось одним субботним днем. Он приехал рано утром. Обычно господин Бельский появлялся у нас довольно редко, никого особо не беспокоя, кроме экономки, которая все время торжественно готовилась к его приезду. Не знаю, что произошло в этот раз, но он собственной персоной залетел ко мне в библиотеку и стал бесцеремонно разглядывать, грозно играя желваками. Насколько я помню, когда меня нанимали на работу, он даже не посмотрел в мою сторону, небрежно махнул рукой  и занялся своими бумагами. Сейчас же он стоял и буквально прожигал меня взлядом. Я смутилась и даже несколько испугалась . Подумала, что совершила оплошность находясь в библиотеке в выходной день, во время приезда хозяина, ведь никто не соизволил просветить меня  насчёт порядков в этом доме. Но ходить-то мне было совершенно некуда , а зима на улице никак не желала прощаться и прогулки на холодном ветру не доставляли никакой радости, поэтому даже в выходные дни я торчала в библиотеке, тем более, что туда никто особо и не ходил. Чуть слышно пробормотав приветствие,  слезла с приставленной к полкам лестнице , попыталась ретироваться.
  - Куда Вы? Я Вас никуда не отпускал! - от его стального голоса я вздрогнула и остановилась.
 - Простите,- заикаясь произнесла ,-  не думала, что помешаю Вам здесь. Сейчас я уйду, и Вы сможете заняться делами.
 -  Не пытайтесь сбежать,- его глаза злобно сузились,- Рассказывайте, чем Вы тут занимались всё это время?
   Я облегченно вздохнула, он всего лишь пришёл с инспекцией. Действительно,  никто за два месяца работы  не поинтересовался результатами моей деятельности . А ведь я могла ничего и не делать, почитывать себе книжки, глядя в окно.
     Опасаясь новой вспышки гнева, подвела его к полкам.
    -  Вадим Сергеевич, обдумывая , как систематизировать Ваши книги, -от волнения я немного заикалась,-  Решила, что нужно все распределить как в обычной библиотеке: сначала по разделам, потом по авторам, но вскоре поняла, что быстро запутаюсь. Книг очень много и вряд ли бы у меня была возможность справиться без помощника. Поэтому я приняла решение просто раставлять книги по фамилиям авторов в алфавитном порядке, а в компьютер вносить по разделам. Смотрите, все полки пронумерованы и при желании Вы легко сможете найти нужную. Хотя, современные люди редко пользуются бумажными изданиями, гораздо легче и быстрее все найти в интернете,- я улыбнулась, меня изначально удивила эта странная причуда с книгами.
    По мере того, как я увлеченно рассказывала господину Бельскому о проделанной работе, лицо его постепенно разглаживалось.
    - Кто Вы такая? - внезапно спросил он, оборвав меня на полуслове.
    - Как кто?- расстерялась я.
    - Ладно, мне сейчас некогда. Мы выясним это за ужином. Ужинать будем в семь и попрошу Вас не опаздывать, Марина... Как Ваше отчество?
   - Андреевна...
   - Андреевна,- задумчиво закончил он и удалился.
   Несмотря на его грозный тон, а может быть благодаря ему мне совсем не хотелось с ним ужинать . В договоре ничего об этом не сказано, поэтому я со спокойной совестью решила проигнорировать его распоряжение.Но вечером ко мне в дверь постучала экономка и злобным голосом велела сейчас же спуститься к хозяину
   - Он мне не хозяин, а всего лишь работодатель,- решила отмахнуться я, но она так гневно сверкнула на меня глазами, что мне расхотелось спорить. В конце концов, не мною же он решил поужинать!
  В столовой был накрыт длинный стол на двоих. Как в кинофильме: с одной стороны он, с другой я.  Он ел молча и все время буравил меня глазами. Я же толком не могла проглотить ни кусочка. Блюда меняла все та же экономка. Забирая  почти нетронутую тарелку, она что-то  пробурчала и пихнула меня в спину, сделав вид, что это было нечаянно. Слава богу, ужин закончился, а Бельский не сказал мне так и ни слова, но напоследок все же бросил:
  Теперь, когда я буду находиться в этом доме, Вы будете ужинать вместе со мной! Может быть и обедать тоже!- добавил ехидно, видя, как я поперхнулась, услышав его слова. В голове  завертелся вопрос о завтраке, но  решила побыстрее убраться восвояси.
  На следующий день, Бельский уехал и вот уже несколько дней, к моему счастью он не появляется.
  Вот такие дела,моя дорогая Линда. Даже не знаю, чего мне теперь ожидать!
P.S. Бруно и Элен желаю счастья и очень рада за них!"

  " О, моя дорогая Марина! Твое происшествие очень заинтересовало меня! Ты так и не рассказала мне, как выглядит этот твой" мистер Родчестер". Так же он привлекателен, как его прототип, и не держит ли он на чердаке сумашедшую жёнушку?
  Обязательно сообщи мне подробности! Это очень, очень интересно!
   Жду!"
    "- Милая моя подруга, уверяю тебя, это совсем другая история!  Таких, как господин Бельский не интересуют такие, как я!
    Да и я сама, никогда не смогу позволить себе каких-либо романтических отношений.
     P.S.  Никакой семьи у него нет . А на чердаке живу я! И, надеюсь, кроме самого Бельского сумасшедших в доме больше нет."



   Прошло несколько дней после событий, описанных в письме моей дорогой Линде. Со временем я почти успокоилась, решив, что это была временная причуда господина Бельского и он уже успел забыть о моем существовании.
    И вот как-то в очередной раз, переставляя томики книг,  глянула в окно и увиденный пейзаж  заставил меня удивленно вскрикнуть. За ежедневной работой я и не заметила, как проснулась природа. До сегодняшнего дня погода не очень баловала солнцем. Весна стояла поздняя и холодная. На улице было неуютно и я практически не выходила. Но тут выглянуло солнце и все сразу преобразилось. Набухшие почки вдруг выпустили свои молоденькие нежные листочки, трава как-то внезапно вытянулась, всё встрепенулось, повеселело и меня отчаянно потянуло на волю. Накинув легкое пальто, выбежала во двор. Сбегая со ступенек краем глаза заметила, как к дому подъезжает лимузин Бельского. Резко развернувшись,  со всех ног бросилась за угол, надеясь, что он меня не успел заметить. Сразу за домом, за расчищенной лужайкой начинался небольшой парк, переходящий в густой Подушкинский лес. Пройдя вдоль деревьев, выбежала через ворота, мимо охраны в лесопарк. Весело щебетали птицы, сквозь ветки деревьев светило солнце и я уходила  вглубь, все дальше и дальше. Но, к сожалению, вскоре  заметила, что мое пальтецо оказалось слишком легким для прогулки, а  туфли совершенно не подходили для леса. Земля была ещё сырой и холодной. Я промочила ноги, озябла и решила повернуть домой. Через некоторое время вдруг поняла, что сбилась с пути, совершенно не зная, куда мне идти. Вдобавок стало смеркаться. Больше всего мне сейчас хотелось оказаться в теплом доме и ужин с Бельским в этой ситуации казался наименьшим злом. Но я была в темном холодном лесу, промокшая, замершая и отчаявшаяся. Если бы я взяла с собой хотя бы телефон! Но, увы! В карманах не было ничего. Выбившись из сил  привалилась к упавшему дереву, не зная, что делать дальше.
 - Спокойно, без паники! Сейчас передохну и пойду вперёд,-зубы выбивали отчаянную дрожь, я обхватила себя руками, пытаясь хоть как-то согреться. Но мне становилось только холоднее. Надо было двигаться дальше. Стало ясно, что чем усерднее я ищу выход, тем ещё больше запутываюсь. Передо мной оказались какие-то непроходимые кусты, пробираясь по ним, я вся поцарапалась, волосы мои растрепались, ноги ныли от холода и усталости. Вдруг в темноте как-будто бы  замелькали огоньки. Напряжённо стала вглядываться вдаль, и о боже, это были правда огни и до меня донеслись  мужские голоса. Я ринулась напролом через кусты истошно визжа и крича:
- Эй, я здесь! Спасите меня, я потерялась!
  Не надеясь на то, что  ищут меня, просто бежала на голоса людей, ничего не соображая, пока не уткнулась головой в грудь какого-то  мужчины. Подняв глаза, с удивлением узнала Бельского. Не думала, что  так могу обрадоваться встрече с ним! Повиснув у него на шее , отчаянно заголосила:
 - Вадим Сергеевич, миленький, как же я рада, что это Вы!... я шла, шла, ...потом потерялась, потом замёрзла, потом ...-  сбивчиво пыталась объяснить, что со мной произошло, но Бельский , молча подхватил меня на руки и почти побежал к дому. Сам дом оказался не так далеко, я плутала все время где-то рядом.
   -Марина Андреевна! Вы с ума сошли? Что Вас потащило в лес? Да ещё раздетой и без средств связи? Вы сумасшедшая? Мы уже два часа Вас разыскиваем, уже волонтеров на ноги собирались поднять!
    -Простите меня, пожалуйста, не думала, что так далеко зайду,- лепетала я, крепче прижимаясь к теплой груди, почти засыпая и успокаиваясь.
    Очнулась  уже в холле, замотанная в одеяло. Бельский отдавал распоряжения экономке налить теплую ванну, взбалтывая в стакане какую то жидкость. Подошёл ко мне и велел выпить. Я послушно взяла стакан, поднесла ко рту и тут же поперхнулась. В стакане был, кажется, виски.
  -Пейте! — приказным тоном гаркнул он, - Других дел у меня нет, как возиться с Вами!
Послушно залпом выпив всё что было в стакане, закашлялась. Бельский сунул мне в рот дольку лимона. Скривившись,  почувствовала, как по телу расползается приятное тепло и совершенно сомлела. Мне стало хорошо, и даже весело, захотелось сказать Бельскому какие-то приятные слова.
- Вадим э..., Вадим ммм...,- я мычала, никак не могла вспомнить его отчество:- Спасибо Вам большое,- лепетала я, — думала пропаду уже, замерзну, или съедят какие-нибудь дикие звери, а тут Вы! Вы мой спа....спа…спасатель, нет.... спаситель!
    - Отправляйтесь в ванну, завтра, если понадобится, вызовем врача, он Вас осмотрит. Если ночью почувствуете себя плохо, звоните, вызовем скорую!
О, господи, да Вы на ногах не стоите, Варвара Петровна, помогите ей и проследите чтобы она не утонула в ванне, потом зайдите ко мне.
     Варвара Петровна схватила меня, чуть ли не за шкирку и ворча и причитая потащила на верх. Я пыталась признаться в любви и ей, но она грубо одернула меня:
    - Пошли, навязалась на меня, весь дом переполошила, шельма! Сидела бы в своей библиотеке, куда тебя понесло! Возись теперь с тобой, — огрев меня в сердцах полотенцем, раздела, окунула в ванну, потом вытащила, напялила халат, — все это время я совершенно ничего не соображала! Помню уже, лежа в постели, ощутила на лбу чью то руку. Рука была приятная, большая и прохладная. И мне не хотелось, чтобы эту руку убирали с моего лба. Я слабо обхватила ее своей рукой и снова провалилась в сон.
    
     Проснулась , судя по всему, поздно. И от чьего-то тяжелого взгляда. Надо мной, вперив руки в бока стояла Варвара Петровна и грозно сопела.
    - Проснулась наконец-то! Вадим Сергеевич уже два раза интересовался твоим самочувствием. А что я должна сказать,если прынцесса дрыхнет без задних ног ? Если ты в порядке, то одевайся и выходи в столовую. Хозяин велел обед подавать, как проснешься. Пры-ынцесса,- закончила она осуждающе.
    -И не разлеживайся!
     Дождавшись ее ухода, я соскочила с кровати. Отчаянно хотелось пить, но самочувствие было нормальным. И вообще, что-то словно бы грело меня, какое-то приятное воспоминание. Мурлыкая песенку, умылась, почистила зубы, кое-как замазала царапины и вприпрыжку спустилась с лестницы. Забежала в столовую с улыбкой, и тут наткнулась на напряжённый взгляд Бельского. Внутри все опустилось, предчувствуя неладное. Пробормотав приветствие, я тихонько села за край стола.
      -Как Вы себя чувствуете?- голос был холодным и отчужденым.
   - Спасибо, все хорошо! Я ещё раз хотела поблагодарить Вас, Вадим Сергеевич за...
     Не дав договорить, он довольно грубо, оборвал меня:
   - Не надо. Просто будьте в следующий раз разумней и если Вы выходите гулять в лес, соответственно одевайтесь и берите с собой телефон. А еще лучше гуляйте вокруг дома.
   - Хорошо,- я схватила стакан с водой, пить хотелось все больше. Жадно проглотила его и придвинула себе чашку с супом, со вчерашнего завтрака у меня не было во рту ни росинки!
 
  - А теперь давайте познакомимся!
  - Разве мы еще не знакомы? - с набитым ртом спросила я, стараясь проглотить так некстати и почти целиком засунутую в рот небольшую булочку, поданную к супу.
    - Расскажите мне, когда прожуете, откуда Вы взялись, кто Ваши родители и что Вы делаете в моем доме?
    Что-то сразу расхотелось есть, меньше всего на свете мне хотелось делиться деталями своей биографии!
   - В Вашем доме я работаю библиотекарем, если Вы вдруг забыли,- сама не знаю почему вдруг осмелев, заявила: — Вас что-то не устраивает в моей работе?  Я постараюсь исправиться.
    - Да нет, Ваша работа меня как раз устраивает. Меня не совсем устраиваете Вы!
- И чем же я Вас не устраиваю, интересно?- удивляясь собственной наглости спросила я. Мне никогда в голову не приходило так разговаривать с мужчиной, да я вообще так никогда не разговаривала ни с кем.
   - Тем, что Вы, например, говорите неправду ! При приеме на работу Вы сказали, что  сирота с самого рождения, но это очевидно не так! Вы получили прекрасное образование за границей. Образование не было бесплатным, за Вас регулярно кто-то платил.
    - Разве я кому-то говорила, что я сирота?  Да, сразу после рождения меня бросили родители и я росла без них. Но не осталась без средств существования, а напротив, была обеспечена всем необходимым, в том числе и деньгами на учебу. Тем более, что обучение в Германии, если Вы не знаете, бесплатное. Не считая небольшого годового студенческого взноса, ну и по мелочам: плата за общежитие и учебные пособия.
    - Тем не менее, не каждый может себе это позволить! И что же Вы делаете у меня в библиотеке, получив такое блестящее образование? Кроме того Вы в совершенстве владеете немецким языком и довольно сносно английским. С такими знаниями и связями Вы могли бы найти высокооплачиваемую работу в какой-нибудь  крупной компании.
   -  В следствии довольно замкнутого образа жизни в детстве, я неуверенно чувствую себя при большом скоплении людей . Боюсь, что мне было бы трудно работать в коллективе, да и пришлось бы снимать жилье, а у меня нет денег.
    - Вы опять говорите неправду. Насколько я понял из Вашей анкеты, Вы окончили Эртфуртский Университет, а это довольно крупное учебное заведение, в котором учится более пяти тысяч студентов. Вас не смущали все эти люди?
   - Поверьте мне, смущали. И именно поэтому мне хотелось жить и работать в более уединенном месте.
  - И всё-таки я нахожу довольно странным, что такая молодая и хорошенькая девушка, живет как отшельница.
   - Благодарю за "хорошенькая".
   - Не стоит. Теперь расскажите мне о Вашем детстве.
   Отложив вилку, вздохнула и твердо сказала:
    - Нет!
    - Почему же?
    - Потому что не хочу!
    - Строите из себя загадочную личность?
    - Пусть будет так. А теперь я могу удалиться, обед закончен?
    - Ну отчего же? Мы могли бы побеседовать ещё!
    - Что-то не хочется. Извините.
     - Ну что ж, Вы свободны, надеюсь за ужином мы продолжим! А пока у Вас будет время подумать, что Вы расскажите мне вечером!
      Задумчиво поднимаясь в свою комнату,  думала над разговором с Бельским.
     - С чего, вдруг,у него возник интерес к моей персоне?
     Ещё раз умылась, так как лицо отчаянно пламенело, я даже испугалась, не поднялась ли у меня температура, но лоб был холодным, да и признаков простуды не чувствовалось.
Во время всех этих распросов, я вяло ковырялась ложкой в тарелке и почти ничего не ела. Эти расспросы начисто отбивают аппетит.
     Спустившись в библиотеку,  с удивлением обнаружила на столе чайник с горячим чаем, накрытый салфеткой кусок вишневого пирога и целый кувшин с компотом. -
   - Нет ничего на свете вкуснее вишневого пирога, — подумала я,- особенно если можно его съесть в одиночестве !      
      Устроившись в кресле, включила компьютер и пока он гудел и прогревался, мигая приветствиями, положила голову на стол и ... опять уснула.
      Проснулась от неудобного положения, рука затекла и колола сотней мурашек. Я нехотя встала, потянулась, обвела глазами библиотеку: наверное сегодня не стоит уже ничем заниматься. Решила подняться к себе в мансарду, прихватив с полки какой-то роман, ранее неизвестного мне автора.
Устроившись на диванчике у окна, с увлечением зачиталась. Сюжет был наивный, но достаточно увлекательный. Любовь, препятствия, расставания, снова любовь... в общем что ещё нужно для легкого чтения? Не сразу услышала стук каблуков по лестнице, ведущей ко мне в комнату.
    - Ну что? Я-то не нанималась таскаться за тобой!- гневный голос Варвары Петровны прервал мое уединение, — Тебе было сказано к ужину спускаться, так будь добра! Сама! - задыхаясь от подъёма прошипела экономка.
    Я совершенно не хотела есть, но что было делать, спустилась в столовую.
    - Вы опять заставляете себя ждать!
    - А Вы опять не в духе,- отметила я, но про себя.
     - В приличных домах принято переодеваться к ужину, — Бельский был практически взбешён. Дались ему эти обеды и ужины, подумаешь, граф какой!
     - А я не знаю как там принято в приличных домах, я в них никогда не жила. И я бы с удовольствием никуда не спускалась, а Вам бы рекомендовала другую компанию. — проворчала я, усаживаясь за стол.
     - Пожалуй, я так вскоре и сделаю, а пока мы продолжим...и сегодня Вы не встанете из-за стола, пока полностью не съедите свой ужин!
      - Но я не голодна!
     Бельский не удостоил меня ответом, молча принялся за еду. Я нехотя ковыряла вилкой салат.
    - Как давно Вы знакомы с Ириной Синявиной? - прозвучавший вопрос заставил вздрогнуть.
    - Достаточно давно, — я  пожала плечами,- она мой опекун.
     - Неправда! Я давно знаю Ирину и уж, поверьте мне, знал бы об этом. Да и потом она не сильно молода для опеки над Вами?
      - Молода?, — я растерялась, никогда не думала сколько лет Ирине, мне всегда казалось, что она довольно старше меня, - Она не является официальным опекуном, просто с некоторых пор  занимается моими делами. И, наверное, она не считала нужным уведомлять об этом Вас,- я слегка пожала плечами.
   - А кто же Ваш настоящий опекун?
   - Никто,- я опять растерялась,- я не знаю...
    - Вы жили с Ириной?
    - Нет. Не с ней. Я вообще ее редко видела.
     -Послушайте, это черт знает что! Вы можете внятно рассказать о себе хоть что-то?
     Я опять напряглась: зачем ему понадобилось что-то знать о моей прошлой жизни? Совершенно ничего не желала вспоминать, а тем более делиться с кем бы то ни было!
    - Какое Вам дело до меня и моего детства? Я всего лишь работаю на Вас. И Вы должны судить меня по моей работе, а не по факту моего рождения.
    - Поверьте мне есть до этого дело!
     От этих слов холодок пробежал у меня по спине.  Стало невероятно страшно оттого, что он может узнать обо мне всю правду. Или Ирина рассказала ему? Ведь не зря же она уверяла , что они очень близки. И словно прочитав мои мысли об Ирине, Бельский спросил:
    - Кстати, Вы не знаете, где сейчас пребывает госпожа Синявина, я никак не могу с ней связаться?
    - Не можете связаться? Странно, странно, а ведь она представилась мне почти Вашей невестой!
     - Моей кем?- не сразу понял Бельский.
     - Невестой. Она сказала мне, что видит себя хозяйкой в этом доме и ей не помешали бы здесь свои люди!
     - Так она шпионить тебя сюда подсунула! -  от возмущения Бельский не заметил, как перешёл на "ты".
      - Шпионить? — я озадаченно покрутила головой,- а что тут такого происходит, зачем я бы могла шпионить? — вся эта ситуация показалась смешной, когда мне представилось как я " шпионю", — Да, я даже и не думала, что вообще буду с Вами разговаривать когда-нибудь!
    - И все равно, тут что-то не вяжется! Чтобы Ирина, имея на меня виды, приставила ко мне в дом молодую хорошенькую девушку! Никогда не поверю! — он взял себя в руки и говорил почти спокойно.
    - Ну почему же не поверите! Вряд ли я составлю кому-то конкуренцию! Вам нравятся совершенно другие девушки!
     При этих словах Бельский оживился:
     - И какие же ,по-вашему мнению, девушки нравятся мне? Чем же отличаетесь от них Вы?
     - Ну...— я чуть помедлила,- все знают, что, таким как Вы, нравятся высокие блондинки с идеальными лицами и фигурами!
    Бельский давился от смеха:        -   Довольно стереотипное мнение! Почему же Вы  считаете себя неидеальной?
     - Я?.. Я...довольно невзрачная, неинтересная, не люблю наряды, не люблю развлечения и к тому же...— я запнулась.
    - И что к тому же? - Бельский давно уже поднялся из-за стола и стоя, в упор разглядывал меня.
    - Не важно...,- промямлила я, отодвигаясь. Но он нагнулся ко мне, приподнял указательным пальцем мой подбородок и хрипло прошептал:
   - Да Вы и сами не осознаете своей привлекательности!- рука соскользнула с подбородка и нежно заскользила по щеке.
    Я испуганно затаила дыхание, но Бельский резко убрал руку, развернулся и бросил уходя:
    - И все же Вы морочите мне голову! Но имейте в виду, я вижу Вас насквозь. Кстати, можете быть свободной. На сегодня все разговоры окончены.
    Что он имел в виду, сказав, что видит меня насквозь, не очень поняла, но всё-таки немного испугалась, поэтому решила, что ещё один день проведенный с Бельским не принесёт мне спокойствия.
    - Хотелось бы Вас спросить...- я нерешительно сглотнула.
    - Ну что ещё?, — устало и недовольно бросил он.
     - Я ещё ни разу не воспользовалась выходными, и если уж я сегодня ничего не делала, могу ли я и на завтра взять выходной?
    - Вы хотели кого-то навестить? Куда-то съездить?
 Впрочем, мне всё равно, делайте что хотите!-его голос стал вялым и безжизненным.
     - Я просто хотела  погулять по Москве. Весна и... хорошая погода.
    Но он уже не слышал меня, поспешно удалившись.


      На следующий день, узнав у Варвары Петровны как добраться до города, я быстренько собралась, доехала до ближайшей станции, села на электричку и в полдень была уже в Москве. Город я знала плохо, хотя и по рождению считалась москвичкой. Но до станции Пушкинская я добралась легко. Вышла, постояла у памятника Пушкину, прогулялась по Тверской до Маяковки и свернула на Большую Садовую. Я очень люблю Булгакова и не удержалась, чтобы не заглянуть во дворик "нехорошей" квартиры. В подворотне меня встретил огромный кот. Я поманила его к себе, но он презрительно глянул на меня, фыркнул и ... растворился в глубине двора. Мистика! В сам музей я подниматься не стала, так как у подъезда стояла группка шумных молодых людей.     Снова вышла на Садовое кольцо, пройдя несколько метров, очутилась у небольшого скверика, вышла из него, оказалась в извилистом переулке, который вывел меня к пруду. И с восторгом поняла, что это знаменитые Патрики. Я никогда не была здесь, но по фильмам и по прочитанному роману легко узнала это место. Трамвайных путей не было, давно уже они не ходили по этим улочкам. Но названия улиц  были хорошо знакомы. Как ни странно, но народу было не  много, наверное было ещё очень рано. Я прошла по Малой Бронной и остановилась на углу у Большого Патриаршего переулка. Правее от меня толпились какие-то люди и даже, как мне показалось, было небольшое оцепление. С удивлением поняла, что там снимают кино. Чуть дальше в переулке стояли большие телевизионные автобусы. Подойдя чуть ближе, присела на ближайшую скамейку и стала наблюдать за происходящим. В центре всеобщего внимания был высокий, довольно красивый молодой мужчина, в котором я узнала известного актера, но не могла вспомнить его фамилию. Съёмочная группа явно решала какую то проблему. Я на некоторое время отвлеклась от съёмок фильма и стала рассматривать окружающие пруд дома сталинского ампира. Прямо передо мной, на другой стороне пруда возвышалось красивое величественное здание с колоннами. Я читала где-то, что это жилой дом всего на несколько квартир, и раньше там жила известная певица. На углу возвышалось современное здание со странным изогнутым шпилем. Пока я мысленно спорила сама с собой о целесообразности здесь этого здания, передо мной возник молодой мужчина в клетчатом костюме. Я хмыкнула и ошарашенно уставилась на него.
- Здравствуйте девушка,- довольно развязанно произнёс он, — Вам выпала счастливая возможность - сняться в кино! Не могли бы Вы пройти со мной,- довольно фамильярно закончил он.
- Вас, случайно, не Коровьев зовут?- ошарашила я его.
- Нет, меня Димой зовут, а причём здесь Коровьев? Нет у нас никаких Коровьевых, — и тут его осенила догадка: - Ах, Вы об этом! Разве я похож на него?
- Не очень,- успокоила я его, — просто Вы как и он материализовались из воздуха!
- Так что, идем? — сердито прервал он.
- Да что Вы, какое кино? Или Вы шутите?
- Да какие могут быть шутки! У нас заявлена актриса на эпизод, а она не приехала, черт знает что! Тоже же мне! Актрисулька-то так себе, никакая, а туда же...
    Что значит "туда же", я выяснять не стала.
   - Я не актриса.
   - А и не надо быть актрисой! Будете сидеть в кафе, попивать молча кофе. Больше то и делать ничего не надо. Ещё и денежку заработаете! Ну, пожалуйста, взмолился он,- режиссер рвет и мечет! А Вы очень, очень подходите! Даже странно как-то!
   - Может быть я не понравлюсь Вашему режиссеру, —  попыталась ещё раз отказаться.
-    А вот мы сейчас подойдем к нему и узнаем!
    История, конечно, была странная, но мне стало интересно.  Подумала, что наверное в таком месте и должны происходить всякие странные истории.
Мы подошли к группе людей, среди которых был замеченный ранее  актер и худощавый парень, бывший судя по всему  режиссером.
   - Вот! — Дима "Коровьев" гордо поставил меня перед собой.
   - Это даже лучше Ковальской! Вы только посмотрите на нее!
-    Режиссер оценивающе рассматривал меня, чуть прищурившись:
   - Кто такая?
   - Да никто, просто девушка. Сидела во-он там, на скамейке, — Дима кивнул назад,- смотрю, а она сидит, ну Вы только посмотрите, посмотрите на неё!
    Я никак не могла понять, что нашел во мне Дима. Актер, вероятно главный герой, тоже. Он чуть сморщил нос и капризно протянул:
   - Да, ну...
     Но режиссер задумался, потом крикнул какую то Катю и велел вести меня на грим.
    Мы зашли в небольшой тонар на колесах, в которой и размещалась  гримерная и, наверное, костюмерная.
Катя усадила меня к зеркалу и распустила мои волосы. Волосы у меня длинные, довольно густые, но тонкие и чуть волнистые. Я никогда не ношу их распущенными. В детстве мне постоянно заплетали тугие косички и в дальнейшим у меня появилась привычка туго стягивать волосы в пучок. Настолько туго, что прическа получалась совершенно гладкой. Ходить с неприбранными волосами мне настолько непривычно и неудобно на людях, как если бы я вышла на улицу в ночной пижаме, хотя, говорят, сейчас это даже модно.
Катюша проделывала какие-то манипуляции с моими волосами, поминутно бросая слова восхищения. Она уложила их волнами, залила лаком. Было непривычно, но красиво. Потом  занялась моим лицом. Я никогда не пользовалась косметикой, кроме тонального крема для замазывания мелких прыщиков, поэтому когда Катя удовлетворенно хмыкнула, закончив свою работу,  изумленно застыла, вглядываясь в свое отражение. Это была совершенно не я. Даже не знаю, как описать это чувство. На меня смотрела сияющими, чуть влажными глазами незнакомка.  Понимала, что это я, и не понимала, как это возможно! Из серой незаметной мышки сделать такую потрясающую таинственную красавицу! Нет, это поистине был день чудес!
    -Ну, Катя! Какая же Вы волшебница! — я восхищенно посмотрела ей в глаза. Катя равнодушно сунула в рот сигарету и вывела меня на улицу.
    - Игорь Викторович,- во что ее наряжаем?- обратилась она к режиссеру. Тот взглянув на меня, удивленно присвистнул.
    - А я что говорил? — взволнованно затараторил Дима,-                -     Я сразу разглядел ее! У меня глаз - алмаз!
     Игорь Викторович ещё раз оглядел меня:
    - Переодевать не будем!
На мне был серый брючный костюм, который удачно подходил к моим глазам, особенно к моим новым глазам. Одежды вообще у меня было не много, ничего яркого, ничего праздничного. Я предпочитала всего два цвета: серый и белый. Вещи легко было сочетать между собой, да и большой гардероб мне был ни к чему. Но надо отдать должное моим вещам, они все были отменного качества, и стоили довольно недёшево. Но это было в прошлом. В сегодняшнем настоящем я уже не могла позволить себе таких вещей.
     Меня усадили за столик уличного кафе и объяснили задачу. Делать действительно ничего не надо, просто сидеть, задумчиво пить кофе, не вертеться и не смотреть по сторонам. По сценарию у главного героя в кафе  назначена встреча и вдруг он видит девушку, сильно напоминающую то ли его давнюю любовь, то ли бывшую жену, я не очень поняла. Ну вот, видит он меня и предается романтическим воспоминаниям, скорее всего под какую-нибудь грустную мелодию. В общем сцена а-ля свидание Штирлица с женой. Только в отличие от жены Штирлица, я должна не замечать главного героя и ни в коем случае, почему-то, не встречаться с ним взглядом, наверное, чтобы не обвинили в плагиате.
     Началась репетиция. Актер (режиссер звал его Майклом, и это навело меня на мысль, что это Михаил, но фамилию я так и не вспомнила, я вообще плохо знаю российских актеров) сразу преобразился: из капризного и недовольного юноши он превратился вдруг в добродушного грустного парня, который вдруг посмотрел на меня взглядом... Бельского, когда тот не пребывал в бешенстве. Наверное этот Майкл был всё же очень хорошим актером, потому что в ответ я уставилась на него широко открытыми глазами.
   - Стоп! Стоп! - закричал Игорь Викторович,- разве я неясно сказал: сидишь, задумавшись, смотришь прямо перед собой, пьешь кофе. И всё! Как же трудно с этими непрофессионалами!
     Я сердито кивнула, будто я сама к ним напросилась! Взяла двумя руками чашку кофе и сделала глоток.
   - Вот, вот так и сидим, — режиссер отошёл на пару шагов, ещё раз оценивающе оглядел меня и вернулся на своё место.
     Я сидела молча, делая задумчивый вид и внезапно вспомнила слова Бельского: - Вы сами не осознаете своей привлекательности!- А что, может я действительно привлекаю его и поэтому он так странно ведёт себя со мной? Но это-то и удивительно: если мужчину привлекает девушка, он старается ухаживать за ней, во всяком случае понравиться ей, а не нападать с идиотским обвинениями и расспросами! Ну не считая  самодуров.
А всё-таки, могла бы я ему понравиться? Нет, не такой какую из меня сделала Катя, а такой какой я была всегда? Увидел же что-то во мне Дима. Да и Линда с Бруно считали меня привлекательной, хотя это не в счёт, они всех русских девушек считали красавицами. Это и удивляло и смешило: я говорила, что это западный стереотип про русских девушек, но Бруно закатывал глаза и причмокивал губами, а Линда говорила: - Бруно разбирается в девушках, поверь мне!
    Мне стало грустно при воспоминании о друзьях. Я опять ничего не отвечаю Линде и совершенно не вспоминаю о Бруно. А ведь ещё недавно мне казалось, что я влюблена в него, и так быстро забыла. Впрочем, это не моя вина, меня успешно выучили не привязываться к людям и выработался естественный инстинкт самосохранения: что бы без лишней боли переживать новое расставание! 
     Тяжело вздохнув, вернулась мыслями к Бельскому. А мог бы он понравиться мне? Наверное мог бы, если бы я хоть чуточку его понимала. Откровенно говоря он очень привлекательный мужчина и есть в нем что-то такое, даже не знаю, как объяснить: настоящее что ли... Нет, нет...действительно трудно объяснить даже себе. Но в общем-то он гораздо старше меня. Лет на десять или может пятнадцать! Никогда не задавалась целью узнать его возраст. Конечно, он прекрасно выглядит, но этот недоверчивый взгляд, эта снисходительная манера разговаривать со мной, как с несмышленной девчонкой! И почему я беспрестанно стала думать о нем? Почему не могу стряхнуть с себя воспоминания о той ночи, когда он нашёл меня в лесу? Почему тогда, прижимаясь к его груди, я подумала, что вдруг все встало на свои места, и в этих руках я могу быть спокойна и защищена от внешнего мира? Но это всё несбыточные мечты и грёзы! Ему больше подойдёт Ирина. И по возрасту и внешне. А мне...мне, к сожалению, не подойдёт никто и не стоит даже и мечтать об этом!
     Очнувшись от грустных мыслей, я заметила, что вовсю идет съёмка, свет от прожекторов неприятно светил в лицо, хотелось прикрыть глаза рукой. И ещё, несмотря на недавние мои мысли, мне отчаянно захотелось, чтобы Бельский меня увидел такой, какой была я сейчас! Чтобы увидеть в его глазах ни презрение, ни раздражение, ни жалость, а восхищение.      Повинуясь внезапному порыву, я вскочила  с намерением как можно быстрее вернуться в Подушкино. В это время  услышала крик: - Стоп, снято! - хлопки и вздохи облегчения. Мне не терпелось вырваться оттуда, но ко мне подбежал Дима, радостно обнимая и  что-то крича мне в ухо. Было не до него, я пыталась объяснить, что мне срочно нужно уехать, а он пытался втолковать , что ему нужны мои паспортные данные и я должна ещё буду получить гонорар. Кое-как отвязалась от него, отказавшись от денег. Напоследок он мне сунул свою визитку, взяв слово обязательно позвонить ему.
      Через пятнадцать минут я влетела в метро, доехала до вокзала, вбежала в электричку буквально перед самым закрытием дверей. Почему я так спешила, я и сама не знала, какие-то новые эмоции гнали меня вперёд. Людей оказалось достаточно много, все сидячие места заняты. Стоять было неудобно, да и привыкла я к более комфортным условиям, но выбирать не приходилось. Где-то через пол часа освободилось местечко и я с облегчением на него села. На станции я не стала ждать автобус, взяла такси. Попросив таксиста остановиться чуть раньше, решила чуточку пройтись. Почему-то бешено стучало сердце. Я не спеша подошла к воротам, и только хотела позвонить охране, как ворота стали медленно открываться и показалась машина Бельского. Он сам был за рулём, за город он редко ездил с водителем, не хотел отрывать надолго того от семьи. Он бросил на меня короткий взгляд и отвернулся. Машина резко набрала скорость и мгновенно скрылась за поворотом.
Я стояла растерянная и расстроенная. Впрочем, чего я так расстроилась? Бежала, как дура, зачем? Ведь ещё пару часов назад я решала: может ли мне понравиться Бельский или нет, и сошлась на мнении, что мне он абсолютно не подходит! Да что это я? Разве я могу даже думать о таком? С чего вообще у меня возникли такие мысли? Или он всё таки нравится мне?
      Проскользнув в закрывающиеся ворота, зашла в дом. Вкусно пахло едой, а я ведь практически ничего не ела. Пошла на кухню к Варваре Петровне. Та стояла посреди кухни, держа в одной руке огромную котлету, а в другой не менее огромный огурец. Она так смачно кусала их по очереди и так аппетитно жевала, что у меня заурчало в животе.
   - Приятного аппетита, не могли бы Вы и меня угостить котлеткой! - я сглотнула слюну.
    Экономка сердито глянула на меня, подошла к холодильнику, достала чашку с котлетами, поставила передо мной на стол и с полным ртом пробурчала:
   - Лопай! Или разогреть?
   - Нет, не надо! Я сейчас, только руки помою!
     После моего возвращения на столе появились тарелка с крупно нарезанными овощами, две стопки и графинчик с рубиновой жидкостью.
   - А давай мы с тобой наливочки жахнем! А то ты все дичишься меня. Оно, конечно, с хозяином всё интереснее, чем со мной, да только он тебе не пара. У него девки не задерживаются. Ну так что, наливать?
   - А давайте! - что-то я в последнее время частенько пить стала.
    Варвара Петровна обрадовано засуетилась, выставляя на стол новые закуски.
   - Мужик он, конечно, видный, ничего не скажешь, и жених завидный, давно б и семью с детишками завёл, он не из таких, какие пошляться любят, но что-то всё-таки,- она покрутила у виска пальцем,- не то в голове у него, даже сперва думала он из этих, ну...поняла ты меня. Так нет, бабы есть у него, да только недолго музыка играет. Уж что они ради него не вытворяют! Ты вон тоже, в город съездила, прическу сделала. Вот какой красоткой вернулась! Тоже, видать, для него старалась?
    - Неа,- я замотала головой,- дожевывая котлету,- я в кино снималась!
   - Да что ты!- она всплеснула руками,- а не врешь?
   - Не вру,- я достала из кармана Димкину визитку,- вот смотрите!
   - А вот мы сейчас выпьем по маленькой, ты мне всё и расскажешь.
   Мы чокнулись, выпили. Сладкая клюквенная настойка приятной истомой расплылась по телу. Так вдруг стало хорошо и я подробно стала рассказывать о событиях сегодняшнего дня.
  - Ты закусывай, закусывай,- Варвара Петровна налила ещё стопку,- ну давай, за тебя!
   - Ох, девка!, — вытирая губы, покачала она головой,- гляжу я на тебя, и что в тебе такого? Ну как есть пигалица, а вишь чего-то видят в тебе мужики то! И в кино за просто так попала, и Вадим наш, так на тебя иногда глянет, а потом вдруг и рассердится как будто из-за этого. И непонятно чего сердится-то, ох чудно мне! Но ты планов то не строй, не надо, ни к чему это тебе
  - Не буду,- серьезно сказала я.
  - Ну вот и ладно, а мы сейчас ещё по одной, да и хватит!
    Наливка была не крепкая, голова оставалась ясной, но тело почему-то не слушалось, тянуло прилечь,  уходить же не хотелось.
Варвара Петровна поставила на плиту чайник.
  - А родители у тебя как: из простых, или профессора какие? Сама то больно ученая, я смотрю, в твоём возрасте по дискотекам девчонки бегают, а ты больше с книжками кукуешь.
  - А я сама жила, без родителей.
-   Это как?- Варвара Петровна присела, — ты сирота что ли?
  - Нет, не сирота. Бросили они меня. С рождения бросили.
  - Пьющие ,поди ,были? — она вздохнула.
  - Да не знаю я,-  резко поднялась, чтобы окончить разговор.
-   Так ты в интернате что ли жила?
  - По-разному...
  - Вон оно как. Да ты не убегай, дочка, не буду я тебя расспросами терзать, если больно тебе. Чайку давай попьем.
   От слова "дочка" горький ком подкатил к горлу. Никогда и никто меня еще не называл дочкой. Слёзы покатились из глаз, я уткнулась Варваре Петровне в плечо и горько заплакала. Виновата в том была клюквенная настойка или чужая нечаянная ласка, но слёзы текли и текли из моих глаз, а Варвара Петровна все гладила и гладила меня по голове, украдкой вытирая слёзы. Так мы и просидели обнявшись до полуночи, пока я не успокоилась и не пошла к себе наверх, все ещё всхлипывая и тяжело вздыхая.
    Вот так началась наша дружба с Варварой Петровной. Днем я работала, да и она весь день хлопотала по дому, а вечерами сидели на кухне, разговаривали. Она рассказала мне свою историю появления в этом доме.
   - Я ведь, дочка, всю жизнь в столовой поваром проработала,- теперь она всё время меня так называла, отчего нет-нет, да и увлажнялись мои глаза,- мужик у меня пьющий был, руку на меня поднимал, но я терпела, ради дочери. А потом он и на нее замахиваться стал, тут уж я не вытерпела, прогнала его подчистую. Квартира то моя была, ещё родительская. Ну и зажили мы с Людочкой спокойно, да недолго. Дочка  у меня норовом в отца пошла, компании разные, вино- водка, помучилась я с ней. Когда она объявила, что замуж выходит, так я и обрадовалась сначала, ну, думаю, пусть теперь забота мужа будет за ней следить. Парень  с виду ничего показался, серьёзный. Люську-то мою он быстро обломал, как шёлковая у него стала! Но рано я радовалась! Жить им негде было, по углам помаялись, да и ко мне  пришли. Квартирка у нас малогабаритная, тесная, я им большую комнату уступила, а сама в маленькую перебралась. Во всем угодить пыталась, да только тёще с зятем, ой, как нелегко сжиться! Особенно, если и дочка на его стороне. Ну так стало быть скандалы у нас начались, стали они из моего же дома меня выживать. Рассказывать всего не буду, но удавиться мне порой хотелось. Тут соседка Манечка мне и подскажи: неподалёку один богатей дом строит, так ему домоправительница нужна. Ты, говорит, готовить умеешь, здоровьем бог не обидел, сходи к нему, поспрошай. Там и домик для прислуги имеется. От слова прислуга, покоробило меня. Ну, думаю, на старости лет пойду богачам прислуживать. Да выхода другого нет, дома то совсем неладно стало. Пришла я стало быть сюда, а здесь ещё строительство не закончилось, отделка вовсю идёт.  На моё счастье как раз на Вадима набрела. Смотрю мужчина неплохой вроде, семьи нет, работы лишней не будет, ну я ему всё про себя и рассказала. Он, конечно, сначала заартачился. Оно и понятно, как с улицы к себе в дом вот так постороннего человека взять? У них заведено через агенства всякие народ нанимать. Только я тебе скажу так, дурного человека ни одно агенство не вычислит, тут нутром понимать надо. Ну взял он меня с испытательным сроком, пока строительство не кончится, присматривать тут, убирать, готовить рабочим. А там, говорит, посмотрим. А я и рада! Домик мне в первую очередь отделали, поселилась я там, да так и живу. Все на мне, от помощниц, горничных там разных я отказалась, хозяин не часто приезжает, управляюсь. А то будут меня подсиживать, да выживать. А Вадиму Сергеечу я век благодарна буду ! Можно сказать он от смертного греха меня спас. Думала, не возьмёт, пойду да и утоплюсь с горя, вот как домой-то мне идти не хотелось. Ой, прости, господи, душу мою грешную!
  А я ж и тебя сперва невзлюбила. Я ж видела, что тебя Ирка привела, ох, и не люблю ее, стерву! Не знаю, что между ними было чего, не было, да только она сюда, как хозяйка приезжает без него. В любое время вхожа. Они давно видать, ещё до меня знакомы. А она тебе кто? - вдруг спохватилась Варвара Петровна,- может я чего лишнего наговорила?
   - Да так знакомая, помогала мне часто.
   - Ой, не похожа она на помогальщицу. Такая без выгоды и пальцем не пошевелит...хотя не знаю я, в жизни всякое бывает,- недоверчиво покачав головой, закончила она.
    Я и сама особо теплых чувств к Ирине не питала. Но с тех пор, как она появилась в моей жизни,  житьё моё заметно улучшилось. Я могла позвонить ей с любой просьбой, и хотя,  не часто это делала, она тут же выручала меня. Теплоты особой от нее не чувствовалось, но забота была, надо отдать ей должное. Теперь то я знаю почему, и , Варвара Петровна была абсолютно права, просто так она ничего не делала. Вот поэтому я больше ни разу не обратилась к ней, после того, как поселилась в этом доме. Да и она, слава богу, не приезжала сюда больше.
    Ночами я переписывалась с Линдой. Переписка наша постепенно угасала. Подробностями личных переживаний мне делится не хотелось, а остальное ей было не сильно интересно. Да и у неё самой появился какой-то Эрик, и она с головой ушла в любовь, так что мы медленно, но верно  отдалялись друг от друга.
   Вадим Сергеевич не приезжал. В пятницу я, чувствуя некоторое напряжение и нервозность вечером поминутно оглядывалась на окно, пока Варвара Петровна, отвернувшись сквозь зубы не процедила:
  - Да не приедет он, не жди...
   - А я и не жду вовсе.... А Вы откуда знаете?
   - Так он звонит мне всегда, предупреждает по приезде. Я ж приготовить что то должна, да и так.... Культурный он, как гром среди ясного неба не явится. Так что не будет его. Не жди.
    Я и сама говорила себе: не жди! Никогда и ничего между нами не могло и быть! Но ведь всё-таки ждала. Ждала, что он вдруг явится, как "гром с ясного неба".
Для чего? Чтобы просто увидеть, просто поговорить. И от этих мыслей тепло и грустно становилось на душе . Но он не приезжал! Ни в следующую пятницу, и ни через неделю после следующей. И я уже привыкла к тишине и покою в доме. К нашей размеренной жизни. Наступило лето, было довольно жарко и в полдень мы с Варварой Петровной уходили на часок к местному пруду искупаться. Вечерами на кухне я читала вслух книжки, а Варвара Петровна подперев щеку рукой, внимательно слушала, покачивая головой, улыбалась, а иногда хмурилась , в зависимости от сюжета . Иногда шли смотреть фильм. Для этого в доме было специальное помещение, мини кинозал. Но почти всё время в конце она засыпала, и я ей потом пересказывала концовку фильма .
    Как-то раз, засидевшись в библиотеке чуть дольше обычного, как раз накануне пришла огромная коробка, можно  сказать, целый контейнер с новыми книгами, я спустилась на кухню и увидела, что там кипит какая-то жизнь. Прибегал охранник с продуктовыми сумками, суетилась Варвара Петровна, на плите всё шипело, кипело, вообщем "дым коромыслом", как говорится.
  - Едет! - сказала она, и от ее слов сердце моё предательски подпрыгнуло,- да не один едет, с компанией какой-то. И позвонил то как поздно! Боюсь не успеть мне. Ты поклюй там сама чего-нибудь, а мне надо управиться быстрее.
   - Может помочь чем? - я крепко сжимала губы, так как они так и норовили расплыться в улыбке.
   - Да нет, чем поможешь ты? Не мешай только,- досадливо отмахнулась она .
    Я быстренько соорудила себе пару бутербродов, сделала кофе и помчалась со всем этим наверх, приводить себя в порядок . На душе все пело.
    Села перед зеркалом, распустила волосы, потом собрала их в пучок, потом, передумала, снова распустила, вздохнула и снова собрала. На улице послышался  шум от подъезжающий машин, ворота заскрипели и лужайка стала наполняться шумными, не совсем трезвыми людьми. Уже смеркалось, я вышла на свой маленький балкончик посмотреть что там происходит внизу. И сразу увидела его! Кажется он был безобразно пьян, приглашал всех в дом и самое главное, на нем почти висела такая же не очень трезвая длинноногая красотка, которая  поминутно обнимала его и  целовала в шею. Он некрасиво смеялся, отмахивался от нее, бил по- свойски кого-то по плечу и был абсолютно не похож на себя
   Я отшатнулась, прижалась к стене и мелко- мелко задрожала. Наверное надо было рассмеяться, все происходило как в бульварном романчике, но мне было не смешно.
    Дрожь уже бурно сотрясала мое тело. Ввалилась в комнату, почти задохнулась от сотрясающие меня судорог .
     -А что, что ты хотела? Так должно было быть и хорошо что так есть. Хорошо, хорошо, хорошо,- я билась в молчаливой истерике. Чтобы унять дрожь закуталась в, сдернутое с кровати , покрывало .
    В доме вдруг грянула музыка, заглушая визги и крики веселящейся молодежи . Чуть успокоившись,  подошла к двери, закрыла ее на ключ и не раздеваясь легла в кровать, с головой накрывшись одеялом. Мыслей никаких не было, слёз тоже. Я просто тупо лежала и смотрела в темноту кровати. В детстве я часто так делала. Когда мне было плохо,  накрывалась с головой, делала небольшую дырочку, чтобы проникал воздух и лежала, отгородившись от мира, который был так суров со мной. Почему? Почему мне выпала такая судьба? Быть вечно одной, брошенной,нелюбимой... Я подумала о том, сколько сейчас в мире несчастных людей. И невольно устыдилась. Кому-то в тысячу раз хуже, чем мне. Сколько прикованных к постели, бездомных, голодных. Я никогда не голодала, жила в прекрасных условиях  Я жива, наконец. А разве лучше жила Варвара Петровна? С пьющим мужем, с гулящей дочкой, с грубияном зятем? Что ей пришлось пережить, если она стала думала о смерти? Да если бы не Вадим Сергеевич,- при упоминании его имени снова заныло сердце,- нет, нет, не хочу даже думать о нем! Надо как-то пережить эти выходные, а потом он уедет и будет все как раньше!
   Музыка все гремела, шум не унимался, кто-то стучал ко мне в дверь, я не реагировала, и только под утро, когда все стихло, провалилась в недолгий сон.
    Проснувшись, тихонько спустилась на кухню, поминутно прислушиваясь к каждому шороху. На лужайке и в доме был ужасный бардак, валялись бутылки, остатки еды, на диванах спали люди.
    - Ну что, не выспалась? Я стучала к тебе, хотела к себе забрать, у меня поспокойнее было, но ты не открыла. Ну и дела!- вздохнула Варвара, - Никогда такого не было! Убрать бы надо там, да спят ещё. Прямо не знаю что делать!- она опять вздохнула.
  - И ведь не разойдутся они сегодня, мясо заказали мариновать, шашлыки жарить собираются. Не было печали! А ты б, дочка, уехала б сегодня куда, нечего тебе на бесстыдства эти смотреть, или не к кому?
 В ответ я пожала плечами:
    -Да я, если что у себя посижу.
    Вид у меня был расстроенный и Варвара Петровна укоризненно покачала головой, глядя мне в лицо:
    - Говорила я тебе, не жди, ничего хорошего , не выждешь, видишь, так оно и вышло!
   - Да не ждала я его!
   - Угу, видела я, как ты вчера волчком завертелась....Парня тебе надо завести: молодого, хорошего, не балованного. Где взять только такого? Ну давай позавтракаем, а потом я прибираться начну, не досуг мне.
   - Вот и заведу! - мысленно уговаривала себя,- обязательно заведу,посмотрим ещё....
   Мы наскоро позавтракали и я поднялась к себе. Попыталась лечь, заснуть. Но не спалось. Стала читать, но никак не могла вчитаться, бессмысленно смотрела в книгу, потом решила что-нибудь написать Линде и опять отложила телефон. Что я напишу ей: - Дорогая Линда мне так плохо, так плохо!
    Вспомнилось,как веселы и беззаботны были наши отношения с Бруно. Бруно- брат близнец Линды. Они похожи не только внешне, но и внутренне. Милые и непосредственные, как дети. Сначала мы подружились с Линдой. До этого у меня не было подруг, я не умела и не знала, как это: дружить. Но с Линдой было все просто, она сразу же взяла надо мной шефство. Потом приехал Бруно и мы стали неразлучной троицей. Милый Бруно! Весельчак и душа любой компании, он ни одну девушку не обходил своим вниманием, влюблялся по сто раз на день, но всё это было мило, без пошлостей и постельных сцен. А потом вдруг сказал, что любит меня одну. Влюбился сразу с первого взгляда, дурачился, ухаживал за другими девушками, чтобы заставить меня ревновать, но я всё время вела себя, как младшая сестренка. Это признание потрясло меня! Разве можно было меня любить? Никто и никогда не любил меня, да и я сама больше всего в жизни боялась привязаться к кому-нибудь. Но разве был в моей жизни кто-то ближе и лучше, чем Линда и Бруно? Это был самый беззаботный и счастливый период моей жизни! И я позволила себе мечтать, что они когда - нибудь станут моей семьёй. Мне показалось, что я тогда со всей пылкостью души полюбила Бруно. Мы ходили кругом, держась за руки, целовались вечерами на скамейке. Даже Линда ревниво поджимала губы и я дурашливо нападала на нее, стараясь растормошить. А потом приехала Ирина... И все закончилось...
    Так сидела я, сцепив руками колени, пока опять не загрохотала музыка. Дом проснулся. На лужайке веселилась и прыгала полуголая вчерашняя девушка Бельского, в каких-то ультракоротких шортиках и маечке, едва прикрывающей грудь.
   - Вадюша! Вадююша-а! - капризно тянула она. Смотреть было невыносимо мерзко на всё это представление, я снова нырнула в комнату. Порывшись в сумке, нашла визитку, оставленную мне Димой и поспешно набрала его телефон.
   - Здравствуй Дима, это Марина, та из кафе на Патриарших, где Вы фильм снимали, ну помнишь, я ещё тебя Коровьевым назвала?
   - А Марина...- не сразу понял он,  - ты всё таки решила деньги получить? Так фильм мы уже закончили снимать, сейчас монтаж идёт, да и ты тогда убежала, ничего не оформили на тебя.
    - Да нет, что ты! Какие деньги? Я просто так звоню, увидела твою визитку и вот решила позвонить.
    - Ну и молодец, что решила! Может встретимся, а Марин? У меня сегодня как раз выходной.
   - Давай встретимся. Только мне время доехать надо, я не в Москве нахожусь.
   - А где? - и услышав название, обрадовался,- так это ж совсем рядом со мной! Я сейчас у родителей в Одинцове , говори адрес, я за тобой заеду!
    Примерно через час Димкина машина уже стояла у наших ворот. Я выскользнула через заднюю дверь и пробралась вдоль участка к выходу. Дима встретил меня объятьями,как старую знакомую. Его чуть развязанные манеры ещё в первый раз произвели на меня не лучшее впечатление, сейчас же я даже пожалела, что позвонила ему. Но как любила говорить Варвара Петровна: хрен редьки не слаще, делать было нечего.
    Оглядываясь на дом, он восхищенно присвистнул : - Ну ничего себе! Твои хоромы?
  - Нет, я тут работаю.
  - Кем? Горничной что ли?-ухмыльнулся он.
   - Нет. Неважно Дим.
   - Ну и куда рванем?
    Я на минуту задумалась:
  - Ты не мог бы показать мне Москву?
    -Москву? - удивился Дима,- а ты что, значит, приезжая?
  - Нет, москвичка.
  - Москвичка, которая хочет посмотреть Москву?
   - Ну да, я просто последнее время жила в другой стране.
   - Где? Не секрет?
   - Не секрет. В Германии. Я там училась в университете.
,    Дима сделал удивленное лицо и покачал головой:
    -А ты не простая! Ну вообще-то я сразу заметил.
     Так, болтая, мы подъехали к Москве. Перекусили в кафе, прогулялись по Арбату, на Красной площади, потом ,как и положено, съездили в Лужники. Полный  набор достопримечательностей для гостей столицы. Димка постоянно шутил на эту тему. Потом ему позвонили и он огорчено посмотрел на меня:
    -Слушай, в монтажную вызывают.
   - У тебя же выходной?
    -Ну вот, видишь, без меня не могут! А может со мной поедешь? Посмотришь, как кино монтируется.
   - А можно?
    - Ну почему нельзя? Ты ведь почти актриса, снималась у нас.
     И мы поехали в студию. 
В студии я увидела уже знакомого мне режиссера, кажется Игорь Викторович, его звали, и какого- то незнакомого мужчину. Димка шепнул: монтажёр. Они отсматривали файлы, иногда негромко переругивались, спорили, соглашались друг с другом, а я с интересом смотрела на экран.
   - Замени меня на пару часов, надо отъехать,- кивнул Диме режиссер. Димка занял его место. Меня немного удивляло, что в съёмочной группе все такие молодые. Режиссеру наверное едва за тридцать, а Димка вообще мой ровесник, а уже ассистент режиссера. Мне всегда казалось, что фильмы снимают более солидные люди .
   Процесс увлёк меня, было интересно наблюдать, как из маленьких кадриков рождается большой фильм. Иногда они возвращались назад, матерились, что-то  переделывали , просматривали по несколько раз отснятый материал, работа кипела. К вечеру мне стало скучно, не стала мешать, присела на диванчик в углу монтажной.
    - Устала?- обернулся ко мне Димка- Все, сейчас закончим. Хватит на сегодня.
     Я посмотрела на часы, время близилось к полуночи.
   - Уже поздно,Дим, не мог бы ты отвезти меня домой?
   - Может ко мне?- закинул он удочку.
     Я покрутила головой. Чувствовала себя совсем разбитой и усталой, ведь спать прошлой ночью не дали.
     Уже во втором часу ночи я тихонько пробиралась по темному дому к себе. Было тихо, следов беспорядка заметно не было.
     - Слава богу, наверное, разъехались,- подумала я, входя к себе, зажгла нижний свет и обомлела. У меня в комнате кто- то сидел, вернее спал, в кресле.
Я на цыпочках подошла поближе. Это был Вадим Сергеевич. Почти классическая картина: бормочущий во сне мужчина, на полу бутылка из под виски, ужасный запах алкоголя. Я с жалостью и жадностью рассматривала его лицо: как же он изменился за это время! Вместо всегда протянутого, аккуратного и всегда безупречного денди, передо мной в кресле спал небритый, неопрятный, пьяный мужчина, с ввалившимися глазами и сбитыми костяшками пальцев.
  Несмело протянула руку, хотелось пригладить его взъерошенные волосы, но так и не решилась.  Тихо вышла из комнаты и пошла к домику Варвары Степановны.
     - А я долго не ложилась,тебя ждала. Да разъехались, все разъехались, после тебя и разъехались,- стеля постель сонно бормотала она.
    - Вы извините, что я Вас разбудила, но у меня в комнате Вадим Сергеевич спит.
   - А, вон оно что, угомонился значит! Уж очень он беспокойный был. Всех разогнал , грозил кому то всё, про чью-то дочку кричал. Ох, беда! Как бы не закончилась наша спокойная жизнь! Ну, ложись, давай, спи, завтра поговорим,- в пятый раз зевая закончила она.
    Проснувшись, не сразу поняла где я. Солнце уже вовсю сияло в зените, наверное я проспала очень долго. Умывшись, побежала к Варваре. Она, как всегда, хлопотала на кухне. Увидев меня,расплылась в улыбке:
  - Пойдем,перекусим. Хозяин спит ещё,- и она подмигнула мне,-встанет с больной головушкой, как шёлковый будет! Я то уж знаю. Мой,бывало,напьется,набедокурит, а утром-то плохо ему, вот начинает ластиться, прощения просить. И ведь зло берет, и жалко сердечного,-она смахнула слезу.
   - А где он сейчас, не знаете?
    - А бес его знает, может уже и в живых то нет, сгинул давно. Эх,пьянка проклятая,скольких ты людей сгубила! Но Вадиму Сергеечу пропасть не дам! Видимое ли дело, такому мужику пропадать....
 А потом хитро грянула на меня:
     -А ведь он после твоего ухода разошёлся! Как погнал всех! И девку эту, девку,-она закатилась от смеха,- ох, та и визжала и обзывала его!-потом опять уже серьезно посмотрела на меня и покачала головой:-Чудные Вы оба! Ну оба чудные! Да ладно,дело Ваше...
     В последнее время мы с ней облюбовали беседку на заднем дворе. Дни стояли жаркие, в доме хоть и было прохладно, но на воздухе было приятнее, тем более что она стояла в тени от дома,вся увитая диким виноградником. Туда мы и направились. Варвара Петровна, покачивая бедрами, и я, погруженная в мысли по поводу услышанного от Варвары. В комнату  так и не поднялась. Хотя искушение было.       Расположившись за столом,молча пили чай с оладушками. У Варвары Петровны они получались пышными, почти, как пончики. Я намазывала на них варенье, восхищенно закатывала глаза, облизывая сладкие пальцы. Сзади послышался шорох. Вернее ещё до того, как я его услышала, я как будто бы почувствовала веянье теплого ветерка, и напряглась. Потому что вдруг поняла, кто стоит за моей спиной.
    -Доброе утро, то есть день!- голос звучал хрипло и тихо. Вы позволите мне присоединиться к Вам?
    -Да,что Вы Вадим Сергеевич, я Вам сейчас накрою в столовой.
    -Нет,нет, я бы хотел здесь, с Вами...Вы позволите?
    - Ну, конечно, Вадим Сергеевич, это же Ваш дом! Вот, тут оладьи у нас! Может вам яишенки? Ой,да что я! Обед на дворе! Я Вам сейчас супчику,-суетилась Варвара.
    - Не надо ничего. Я оладушек. С Вами.- голос звучал виновато и извиняюще.
    Варвара усадила его рядом со мной,придвинула тарелку с оладьями, сбегала в дом за посудой. Все это время он молчал, изредка поглядывая на меня краем глаза. Я тоже молчала. Варвара Петровна присела за стол, смерила Вадима осуждающим взглядом и запричитала: - Что ж , Вы, Вадим Сергеевич, не бережете  себя? Ведь смотреть-то на Вас страшно! Уж простите меня, но отчитать  Вас некому. Как же так, а, Сергеевич?
      Бельский встал, видок то у него был, не позавидуешь. Виновато опустил голову и хмуря брови, сказал: -Варвара Петровна, Марина Андреевна, прошу прощения за моё поведение! Больше этого не повторится! Никогда!- и помолчав обратился ко мне:-Марина Андреевна, я вчера нечаянно заснул у Вас в комнате, даже не знаю,как  я там  оказался! Прошу Вас не сердиться на меня!
    - Я совсем не сержусь. Правда!-мое сердце разрывалось от жалости к нему,- и я очень-очень Вас прошу, не называйте меня по отчеству. Меня так никто никогда не называл, и мне не очень удобно, и не очень приятно... пожалуйста!
     - Я буду называть Вас, как Вы захотите. Марина...
     Нет, это было невозможно, у меня перехватывало дыхание от его близости. Обнять бы его сейчас, прижаться и замереть так. Надолго-надолго. Навсегда. Но  не могу. Я низко опустила голову, чтобы не выдать набежавших слез.
     -Хорошо тут,-вздохнул Бельский.
    -Так и приезжали бы почаще! Тут воздух вон какой! Речка рядом!- Варвара Петровна тоже искренне сочувствовала Вадиму.
     -Речка? Так Вы что, купаться ходите?
   -Ходим, ходим! А знаете, как Маришка плавает? Ну русалка,чисто русалка! И где так научилась?
Меня почему-то часто сравнивают с русалкой, если бы кто нибудь знал, как неприятно мне это сравнение.
    -Со мной в бассейне занимались,- неохотно ответила я, поймав заинтересованный взгляд Вадима. Мысленно поняла вдруг , что я больше не называю его по имени-отчеству.
   - Ну я, пойду, мне нужно переодеться и я хотела бы поработать,- предотвращая дальнейшие вопросы, встала из-за стола.
    -Я тоже, пойду. Спасибо!
    - А обед Вам как накрывать?-забеспокоилась Петровна.
    -Здесь и накройте. Вместе  пообедаем,-весело прокричал Вадим, догоняя меня. Я же почти бегом кинулась в дом, боясь оказаться с ним наедине. Сердце почти выскакивало из груди! Нельзя же так: из огня, да в полымя! Хотя какая разница, если мне всё равно придётся превратиться  в морскую пену...
     И вот началась счастливейшая пора моей жизни. Вадим Сергеевич практически переселился в Подушкино. Нет, на работу он всё же ездил, но вечерами возвращался сюда. Ему приходилось очень рано вставать, да и приезжал он частенько около полуночи. Но мы упорно ждали его во сколько бы он не приезжал. Иногда,правда, он всё же вынужден был оставаться в Москве, заранее предупреждая нас, и  это были отчаянные часы ожидания!
     Редкие же минуты отдыха мы проводили все вместе, почти семейно. Ужинали на нашей веранде, потом просто сидели на свежем воздухе, болтали. Он рассказывал о тех странах, где успел побывать, я о Германии. Варвара слушала, подперев голову рукой, иногда засыпала. Мы вместе весело подшучивали над ней, она оправдывалась и смущалась. Как-то у нас вдруг появилось  лото. Я никогда не играла раньше в эту игру, и это оказалось увлекательнейшим занятием.Мы звали к себе в компанию охранника Сашу. И хотя он очень волновался за оставленный пост, охотно соглашался, несколько робея перед Вадимом. Потом они научили играть меня в подкидного дурака и мы играли пара на пару, дурачась и жульничая. Как было весело! Какое было счастье позабыв обо всём, просто предаваться беззаботной жизни. Мы стали с Вадимом настоящими друзьями. Он не донимал меня неприятными вопросами, не злился, не истерил как раньше, был спокоен и заботлив. И как сладко-сладко замирало мое сердце, когда , сидя вечером в беседке, случайно соприкасались наши колени. Я делала вид, что ничего не замечаю, стараясь выровнять дыхание. Он тоже как будто бы и не замечал этого, но по тому как напрягалось его лицо, я с радостью осознавала, что и он чувствует то же самое. Так было и при  прикосновении рук. Эти прикосновения обжигали меня, я наклоняла голову, чтобы не выдать свое смущение, и все же не спешила отдернуть руку, продлевая сладкие мгновения. Иногда он пытался пригласить меня в город, но для меня так бесценны были эти уединенные вечера, что я каждый раз отвечала отказом . Но один раз мы всё же побывали всей нашей маленькой компанией в ресторане.
    Обычно старалась встать рано, чтобы позавтракать вместе с Вадимом и проводить его на работу. Он всегда сопротивлялся, просил меня не просыпаться спозаранку, но я видела, какое удовольствие ему доставляет моя робкая забота о нём.  Варила ему кофе, приносила, приготовленный Варварой завтрак, сама же абсолютно ничего не умела. Приходилось подглядывать за Петровной, чтобы иметь хоть какое то представление об азах кулинарного искусства. Так и в то утро, накрывала стол в беседке, когда в ней появился Вадим с огромным букетом цветов. Я несколько растерялась. Но тут величествено вплыла Варвара и он торжественно произнёс:
    -Варвара Петровна! Поздравляю Вас с Днём рождения! - и преподнёс ей цветы. Дальше он пытался произнести торжественную речь, но я визжала, прыгала, обнимая и целуя Варвару. Та смущенно вытирала слёзы, бормоча слова благодарности.
    -А вечером дамы,  приглашаю Вас в ресторан! Возражений не принимается! Будте готовы, я заеду за вами часов в шесть. Отхлебнул кофе и помчался к машине.
    -А завтрак?-только и успела крикнуть именинница, но ответа мы так и не расслышали.
Я опять бросилась поздравлять и обнимать её, но она только отмахивалась:
    -Да брось,ты,я и не праздную совсем, подумаешь, повод,-приговаривала она,любуясь букетом,-ну,голубушка, придется идти нам в ресторан. Нельзя хозяина отказом обижать.
     Когда в шесть вечера мы спустились в холл, Вадим уже ждал нас. Варвара Петровна выглядела грандиозно! Ее мощная фигура была задрапирована роскошным переливающимся люрексом, на голове возвышалась башня из начеса, кокетливо заколатая блестящей заколкой. В ушах золотые серьги с внушительными рубиновыми камнями в комплекте с перстнем. На ногах чёрные лаковые туфли на огромной платформе с серебристой пряжкой. Мы с Вадимом переглядывались, едва сдерживая улыбку. На мне же было любимое серое платье в белый горошек, увидев, которое Варвара возмущённо заверещала:
    - У тебя, что ничего праздничного нет? Я это твое платье уже по сто раз в день вижу!
    -Мы можем заехать и по дороге что-нибудь купить,-защищая меня, предложил Вадим.
   - Не надо,-я нерешительно стала подниматься к себе,- Я сейчас переоденусь.
    Поднявшись наверх, вытащила из шкафа коробку. Достала из нее легкие серебристые босоножки. Под ними на дне лежал сверток.  Развернула его и оттуда выскользнуло невесомое  платье из натурального шелка в виде комбинации на тонких бретельках. Лиф был украшен изящной вышивкой с разбросанными мелкими жемчужинами. Это платье когда-то заставила меня купить Линда, стоило оно баснословных денег, но я так ни разу его не надевала. Прекрасная ткань приятно холодила кожу ,образуя мягкие складки и распрямляя незначительные заломы. Я распустила свой тугой пучок и собрала волосы в легкий хвост, оставляя у лица пару прядей. Понадобилось всего несколько минут. Платье выглядело несколько откровенным и было страшновато появиться в нем на публике.
     Внизу я услышала негромкий вздох восхищения Вадима, но Варвара неуверенно протянула:
    -А это точно платье, а не ночная рубашка?
      Смутившись, я повернула назад:
    - Наверное мне надо переодеться!
    Но Вадим поймал меня за руку и любуясь, прошептал:
  - Ни в коем случае! Вы прекрасны,как никогда!
   - Да, но у меня совсем нет косметики, наверное стоило подкрасить глаза....
   -Марина, не вздумайте портить своё лицо! Вы не похожи ни на одну из современных девушек, и оставайтесь такой всегда, сохраняйте свою милую индивидуальность.
    Загрузившись в машину, мы поехали в один из загородных ресторанов, где был заказан столик. Несмотря на то, что всю дорогу Варвара Петровна жаловалась , что она сто лет не была в ресторане, а я и вовсе в таком шикарном заведении была впервые, нас с ней ни сколько не затруднил выбор меню,  в отличии от Вадима. Он с удивлением наблюдал, как мы уверенно заказываем блюда в которых он мало что понимал. Варвара Петровна в ответ на его удивленный возглас заявила, что она всю жизнь проработала в общепите и уж в чем-чем, а в еде то разбирается. Я же хоть и не всё время питалась кулинарными изысками, но  некоторое время назад, для меня готовил очень хороший повар. Он частенько с удовольствием просвещал меня насчёт высокой кухни. К сожалению, знакомство наше было недолгим, так как его, как и многих из окружавших меня людей, быстро заменили на кого-то другого. Но обо всем этом я решила промолчать, объяснив мою осведомленность чтением ресторанных рейтингов.
     Вечер прошел душевно, хотя я бы с удовольствием провела его дома. Тем не менее еда была вкусной, музыка приятной и Вадим, как галантный кавалер пару раз поочередно приглашал нас на танец. Забавно было смотреть на них в паре с Варварой: она старательно выделывала па, эффектно отклоняя в сторону голову, чуть покачивая ею в такт музыки. Я же довольно скромно топталась на месте,практически не поднимая глаз, чувствуя пристальный взгляд своего партнёра. Под конец вечера погас свет и под аплодисменты присутствующих в зале, официант принес торт, украшенный розами и свечками. Варвара, набрав побольше воздуха в мощную грудь, одним рывком затушила все свечи. Мы съели по небольшому кусочку. Оставшийся торт презентовали веселой молодой компании за соседним столом, которая больше всех аплодировала торжественному вносу.
    По дороге домой, Варвара загрустила:
    -А Люська так и не поздравила меня. Совсем не нужна я ей!
    Я крепко обняв ее за шею,  прошептала:
   - Зато Вы нужны нам! Все будет хорошо!- и громко чмокнула в щеку.
   На следующий день у Вадима был выходной и он решил пойти с нами на речку, до этого все как-то не получалось. Мы располагались с Петровной обычно на травке, застелив старенькое покрывало, хотя невдалеке и был закрытый платный пляж, оборудованный лежаками и зонтиками. Но мы экономили, да и приходили всего на час-полтора, поэтому нас устраивала  просто поляна. Вот и сейчас, хотя Вадим и пробовал протестовать, мы расположились на своем привычном месте. Я скинула сарафан и невольно смутилась, увидев напряженный взгляд Вадима. Заметив мое смущение он неохотно отвел глаза и пока раздевался, аккуратно складывая вещи,  быстро подбежала к реке и с разбегу плюхнулась. Нигде я себя так хорошо не чувствовала как в воде! В детстве я испытывала большие неудобства при ходьбе и только в воде меня охватывала лёгкость и непринужденность. На море меня никто не возил, но бассейн я посещала регулярно, поэтому плавала  лучше, чем  ходила. И сейчас , окунувшись в воду, почувствовала безграничную свободу движения. Перевернувшись в воде, резвым  дельфинчиком  поплыла на середину реки. На берегу раздались аплодисменты. Местные дети привыкли к моим кульбитам и с восхищением ждали их.
    -Рыбка,рыбка, она - рыбка,-неслись мне вслед детские голоса. -Почему мне и в самом деле не суждено было родиться рыбкой? Когда-то прочитав книгу "Человек-амфибия", я, как Ихтиандр мечтала жить в море, хотя никогда не была там. Вот и сейчас, достигнув приличной глубины, нырнула под воду и долго плыла, пока хватало воздуха. Вынырнув, с удивлением увидела приближающегося ко мне разъяренного Вадима. Он что-то громко пытался кричать  , но у меня от воды закладывало уши, я мотала головой, смеялась и уплывала от него вверх по течению. Наконец он нагнал меня,высказывая своё негодование по поводу моего опасного заплыва. И я, обдавая его брызгами, кувыркаясь в воде, визжала:
   -Ничего не случится со мной! Это ведь моя стихия! Русалки не тонут!
        Он опять нагнал меня, перевернулся на спину и задумчиво глядя в небо сказал: -Я читал предание, что в древности ундины своими прекрасными волосами, пением и красотой заманивали моряков на глубины.
   - Мы с Вами читали разные сказки, Вадим Сергеевич! Я читала, как одна глупая русалка потеряла жизнь из-за прекрасного принца!
   -Марина, Вам это не грозит,- подплывая совсем близко,лицом к лицу, прошептал он,-скорее жертвой прекрасной наяды быть мне!-и его губы приблизились к моим. Я резко оттолкнула его от себя и поплыла назад к берегу.
 Варвара загорала,раскинувшись на покрывале,слегка всхрапывая. Вслед за мной из воды вышел Вадим и вдруг я увидела, как брови его буквально поползли вверх. Он смотрел на мои ноги с несказанным удивлением. Опустив глаза, с ошеломлением посмотрела на свои загорелые ноги, испещренные чуть видимыми белыми полосами. Я сама никогда не замечала их, над этими давними шрамами хорошо потрудились косметологи и они были почти не заметны в обычной жизни, но я совершенно упустила из вида, что шрамы никогда не загорают. Не могу передать что сделалось со мной, когда я перехватила его взгляд. У меня подкосились ноги , и если бы Вадим не подхватил меня, упала бы в обморок. Поднялась Варвара и стала причитать, что я, наверное, перегрелась на солнце. Они буквально под руки повели меня домой. Мне хотелось только одного, оттолкнуть их от себя,убежать,скрыться. Я с ужасом думала о том открытии, которое может сделать  Вадим.  Но он, похоже, был просто озадачен моим состоянием. Вечером, сославшись на плохое самочувствие, я не вышла ужинать. Перед глазами стояло удивленое лицо Вадима. Как я позволила себе так забыться!  Проклятое исчадие ада, а не прекрасная ундина, как назвал меня он.  Проплакав всю ночь, утром встала разбитая, с головной болью. Не стала задерживаться в комнате.
  - Разве я не привыкла к утратам? Что ж пусть будет ещё на одну больше, если он не захочет меня больше видеть!
    Но зря я так драматизировала. Когда  зашла на кухню, Варвара с Вадимом заботливо забегали вокруг меня, поочерёдно интересуясь моим здоровьем. А после завтрака, когда Варвара Петровна удалилась, Вадим подошёл ко мне, взял за руку и участливо спросил:
    -Что Вас беспокоит Марина? Я не знаю, чем Вас так напугал вчера. Поверьте, у меня не было злого умысла. Если Вас что-то тревожит, доверьтесь мне!
    -Нет!- у меня на глаза навернулись слёзы, и я неуверенно продолжила: - Может быть когда-нибудь я и расскажу Вам всё и вряд ли  это кому-либо может понравиться, но сейчас я не готова,- и обречённо опустила голову. Он легонько приблизил меня к себе и от этой еле ощутимой ласки я всхлипнула и прижалась к его плечу:
   - Всё было так хорошо. Давайте забудем о вчерашнем дне, будто его и не было. Я, действительно, перегрелась вчера на солнце. Извините,если напугала Вас .
    Потом мы молча сидели в беседке. Просто сидели, не разговаривали. Тела наши соприкасались и это было и приятно и грустно.
  И  жизнь снова поплыла уже по привычному руслу. С той разницей, что на улице похолодало и мы собирались уже в столовой или кинозале. Конечно с Варварой нам нравились мелодрамы, Вадим увлекался фантастикой. Как то раз он поставил фильм "Люди Х".
Петровна смотреть не стала, ушла сразу же:
    -И как такое смотреть то можно! Жуть!
     -Вам тоже не нравится?-обернулся ко мне Вадим.
   - Не знаю,давайте посмотрим,-подавляя неприятие, сказала я. Но смотрела недолго, постепенно переключаясь на наблюдение за реакцией Вадима. Он смотрел бесстрастно, было непонятно какие эмоции у него вызывает происходящее на экране. После одной из неприятных мне сцен, я спросила:
      -А почему эти люди так ненавидят мутантов?
Он в ответ пожал плечами:
    -Люди всегда с осторожностью относились к чему то неизведанному и непознанному. Эти существа сильнее их, обладают сверхъестественными способностями.Они не могут не вызывать сомнение и страх.
   - Существа ...- мысленно повторила я, а вслух глухо промолвила:
   - А Вы? Вы лично как отнеслись бы этому?
     -Не знаю,-он опять пожал плечами,-но во всяком случае в Питерской кунсткамере находиться мне было неприятно. А Вы там были?
       -Нет, я не была в Санкт-Петербурге.
      -В Питер мы можем съездить! Хотите? Прямо на этих выходных!-он очень воодушевился.
   У меня же напротив,настроение совершенно испортилось и, наверное,стоило бы уйти,так как в глубине глаз уже собирались слёзы, но так хорошо было сидеть в полутьме с ним вдвоём, склонив голову ему на плечо и ни о чем не думать.
    -Обязательно съездим когда-нибудь,Вадим Сергеевич,но не в эти выходные,-я с кислым лицом уставилась в экран.
    -Вижу, Марина,фильм Вам не нравится, давайте поставим другой.
     -Давайте! Давайте посмотрим "Весну на Заречной улице" или "Девчата"!
     -Ого! Любите старые советские фильмы?
    -Мне там актер нравится! Рыбников.Он так искренне любит своих героинь, несмотря ни на что!
    - Так ведь и они его любят. Не смотря ни на что!-улыбнулся он в ответ,-а Вы знаете, что в жизни он был однолюбом, и всю жизнь любил только одну женщину, свою жену.
   -А она его?
  - Говорят, что не очень....Хотя, может,это сплетни.
    -Жаль,-я взгрустнула,- Ой, время то сколько! Вадим Сергеевич,Вам же рано вставать! В другой раз посмотрим! И не спорьте, спать,спать,спать!
    - В другой раз съездим, в другой раз посмотрим,-уходя, бормотал он,-Спокойной ночи, Вам Марина Андреевна!
     -И Вам, Вадим Сергеевич!-крикнула, уже взбираясь к себе по лестнице.
   
      Ночью, впрочем, как и всегда в последнее время, мне не спалось. Я всё время думала, думала и только всё больше запутывалась в своих мыслях. Понимала,что надо держаться на расстоянии, но не получалось. И так долго тоже продолжаться не могло, мы с каждым днём становились все ближе и ближе. Мне даже казалось, что и делами он стал заниматься с неохотой. И  как-то обмолвился, что хорошо бы всё продать и уехать куда-нибудь подальше.
     Да и мне бы уже следовало собираться. Библиотека  почти  приведена в порядок, делать мне там судя по всему, уже будет нечего. Пару раз Вадим привозил мне статьи на немецком языке для перевода. Я даже спросила, не найдется ли мне у него на фирме работа переводчика, но он как-то странно отреагировал на мой вопрос, замкнулся и ничего не ответив, ушёл.
 Да,надо было что то думать о своей дальнейшей судьбе. Денег у меня не так и много, радужные мечты о своей квартирке были утопией. Скорее всего мне придется снимать себе жильё. И приближалось время ежегодного медицинского обследования.
    Но,- подумала я,- в этот раз мне будет не до него. Чувствовала я себя прекрасно, а деньги мне могли ещё понадобиться. Надо было давать объявления в поисках работы, но я все оттягивала этот момент. Как бы все-таки мне хотелось остаться здесь, хотя в любом случае прибывание рядом с Вадимом ничего хорошего мне не сулило.
    Но я забывала обо всем, стоило  очутиться рядом с ним! И как же тяжело было без него! Как-то он уехал на пару дней и я вся извелась в ожидании. Варвара старалась развеселить меня, но у нее и самой было не радостное состояние. Она узнала, что ее дочь Люда беременна, но та даже не сообщила об этом матери. Женщина все чаще задумчиво сидела и вздыхала, украдкой вытирая слезы. Так что компания у нас была не веселая.
    И как же все изменилось с появлением Вадима! Он приехал не один.  Сердце мое тревожно встрепенулось, когда я увидела рядом с ним молодую чуть полноватую блондинку. Но услышав за спиной крик Варвары, и оглянувшись, взглянув на её побелевшее лицо, сразу все поняла. Это была Людмила. Она, склонив голову, осторожно подошла к Варваре Петровне, та судорожно схватила ее, потом опомнившись, бережно стала ощупывать , заплакала и прижала к себе . Люда тоже протяжно всхлипывала и бормотала извинения и признания в любви матери . Я не выдержала и залилась слезами, Вадим смущенно улыбался, прижимая меня к себе, успокаивал. После таких дружных и счастливых слез, мы уселись пить чай. Варвара не знала чем всем нам угодить, то благодарила Вадима, то заискивающе заглядывала в лицо дочке, то рассеянно улыбалась мне, сглатывая ком в горле. Мы с Вадимом недолго просидели с ними, оставили  наедине, а сами пошли наверх. По дороге я попыталась тихонько пожать ему руку, и он, не дав мне возможности её отнять, поднес к губам и прошептал:
  - Я очень скучал!
   -Я тоже,-почти не разжимая губ произнесла я. Он все сильнее прижимал меня к себе, пока губы наши не встретились. Почувствовав такую желаемую близость, я резко выдохнула и как всегда оттолкнула его от себя . Побежала к себе, почти задыхаясь от отчаяния.
   - Не убегайте от меня, Марина!-его голос звучал глухо и горестно,- я больше так не могу...
    Замедлив шаг, остановилась, меньше всего на свете мне хотелось уходить от него, ведь я так ждала его приезда. Повернувшись к нему, с невыразимой горечью прошептала:
     -Простите меня, Вадим Сергеевич! Когда-нибудь Вы возненавидите меня...
    - За что же мне ненавидеть Вас, Марина? Почему Вы не можете довериться мне? Что Вы скрываете от меня ?
   - Есть вещи на свете, которые пугают даже самых близких людей! Поверьте, Вам лучше не знать этого! Я не могу, я не хочу, чтобы Вы узнали ...
И в отчаянье прикрыла рукой рот, сдерживая рыданья:
    -Простите,простите меня! Но я не могу. Не могу! Наверное мне надо уйти от Вас! И чем скорее, тем лучше! Потому что.....
    -Что:потому что? Марина! Не мучьте себя и меня! И никуда я Вас не отпущу! Слышите! Никуда! Мне всё равно кто Вы, зачем Вы здесь, чей злой умысел заставляет Вас так страдать! Я смогу Вас защитить, только доверьтесь мне! - он так настойчиво умолял меня, что я готова была сдаться, готова была всё рассказать ему.  Но страх сжимал моё сердце. Если он отшатнется от меня, как я смогу это вынести? Как я переживу ещё и это предательство? Нет, пусть всё останется по прежнему .
Я опустила безвольно голову.
-    Спасибо Вам, Вадим Сергеевич за Ваши слова, за Вашу поддержку! Я очень благодарна Вам. Вы с Варварой Петровной мне подарили ощущение семьи.  И никогда  никакая сила не заставит меня причинить Вам вред! Вы хороший и добрый человек, и я знаю, что узнав всё, Вы будете терпеть меня из жалости. А я не хочу этого! Я не вынесу этого!
   - Да из какой жалости?- он обхватил голову руками,- Да я дышать не могу без Вас, Марина!
    Испытывая неимоверные мучения, я попыталась всё же отойти от него, но ноги перестали слушаться меня, а Вадим, закрыв глаза, глухо простонал:
   - Ну хорошо, хорошо! Пусть будет всё как раньше. Я не буду, не буду Вам докучать, только не уезжайте, не уходите от меня! Я сам не знаю, что со мною происходит, но только ты...ты...везде ты... Я не могу ни о чем думать, я не могу ничего делать! Я прожил достаточно много лет, но никогда не испытывал ничего подобного!
      Жалость и сожаление переполняли моё сердце. Не выдержав, подошла к нему, отняла его руки от лица и глядя прямо в глаза, сказала:
   - Я постараюсь. Я наберусь смелости и всё Вам расскажу.- и грустно улыбнулась,- И Вам сразу станет легче! Вы сами убежите от меня, как от прокажённой!
    Он прижал мою руку к своим губам и усмехнулся:
   -Вряд ли я смогу теперь убежать от тебя! Ты не сердишься, что я называю тебя на ты. Мне это очень... приятно.
     Я кивнула с улыбкой- Мне тоже, Вадим Сергеевич!
-    Не могла бы и ты называть меня Вадимом?
     Я вздохнула:
   - Нет, пусть пока всё остается так как есть. Нежно тронув его за руку, попрощалась взглядом и ушла к себе.
     Мне вспомнилось, как однажды вечером, мы решили гадать на книгах. Задаешь какой-нибудь вопрос , называешь номер строки и страницы и ищешь ответ. В основном получалась какая то ерунда, мы смеясь, пытались понять смысл прочитанного, пока в руки не попал томик Лермонтова. На вопрос: Что больше всего тебя тревожит?-, мне выпала цитата из "Мцыри":
     -Старик! я слышал много раз,
Что ты меня от смерти спас —
Зачем?.. Угрюм и одинок,
Грозой оторванный листок,
Я вырос в сумрачных стенах
Душой дитя, судьбой монах.
Я никому не мог сказать
Священных слов „отец“ и „мать“.
     Читая эти строки, я невольно вздрогнула. Меня поразило сравнение с моей прошлой жизнью. Ничего лучше не могло выразить мои чувства. Но я постаралась превратить все в шутку, хотя внимательный взгляд Вадима и смущал.Когда же очередь дошла до него, он тоже, сначала пробежав глазами по строчкам,помолчал,потом глухо произнес, глядя прямо на меня:
    -Все, что осталось мне от жизни, это ты:
Созданье слабое, но ангел красоты:
Твоя любовь, улыбка, взор, дыханье...
Я человек: пока они мои,
Без них нет у меня ни счастья, ни души,
Ни чувства, ни существованья!
Но если я обманут... если я....
    Он внезапно замолчал.
 Я часто вспоминала этот вечер. С самого начала у меня было чувство, что он как будто бы подозревает меня в чём то. А я своими тайнами только усугубляла эти подозрения. Но в чем он мог меня подозревать? Это было неразрешимой загадкой. И эти последние его слова: -Но если я обманут....- не давали мне покоя. Моя душа, мое сердце рвалось к нему, но непреодолимая преграда из моих страхов вставала на пути.
 Но, как говорится, сколько верёвочке не виться....
     В тот вечер мы сидели в библиотеке, когда у меня зазвонил телефон . Мне редко кто-либо звонил. Пару раз было приглашение от Димы встретиться, но я вежливо и твердо отказала ему. Иногда звонила Линда, требуя новостей. Мне трудно делиться с кем-то своими переживаниями и страхами, да и не привыкла я это делать, поэтому наши с ней разговоры заканчивались недомолвками и обидами с ее стороны. Я с неохотой взяла телефон и тут же его отбросила. Звонила Ирина . За всё моё пребывание у Бельского, она объявилась впервые. Трудно объяснить,как неприятен был мне этот звонок.
    -Кто звонил? Ты смотришь на телефон с таким ужасом, будто перед тобой ядовитая гадина!-
Встревожился Вадим.
   - Так и есть. Именно ядовитая.
Мой ответ прервал звонок на телефон моего собеседника .
  - Объявилась?- сухо произнес он. -Давно пора встретиться. Да, давай завтра . Как тебе будет угодно.
    Защемило сердце,почувствовав неладное.
   -Это звонила Ирина?
   -Да. Тебя это тревожит?
   -Мне бы хотелось не видеть и не слышать ее больше!- в отчаянье бросила я.
    -Что ж это можно устроить. Но у меня к ней много вопросов. И очень хочется получить ответы.
    -Они касаются меня?- я с тревогой посмотрела ему в глаза.
  - И это тоже. Но тебе нечего бояться, я же обещал, что не дам тебя в обиду.
   Я покачала головой:
  -Дело совсем не в ней. Она не может меня обидеть. Но Вы правы, она ядовита. И ее яд отравит Вас,Вадим!
  - У меня есть стойкое противоядие.
   -Ах, если бы. Если бы,- мысленно произнесла и глубоко вздохнула. Вот и наступил час икс  для меня. Я хорошо знала Ирину, она умеет убеждать людей. Но что мне остается! Только ждать мучительной развязки!
    Следующий день я провела в невыразимой тревоге. Вадим уехал, я не стала спрашивать где и когда он решил встретиться с Ирой. Предчувствия были плохими, и они меня не обманули.       После обеда к дому подъехала машина. Я выглянула в окно и с бьющимся сердцем увидела знакомую фигуру. Ирина выглядела великолепно, впрочем, как и всегда. Высокая, отлично сложенная,изысканно одетая, она всегда привлекала взгляды окружающих.  Рядом с ней я казалась блеклой тенью. И только острый,чуть прищуренный  взгляд черных цыганских глаз портил общее впечатление. Он впивался в собеседника, будто высверливая мозг, и мало кто мог его выдержать . Я никогда особенно не любила её, несмотря на то, что она довольно сносно обо мне заботилась. И вплоть до последнего времени никогда не слышала от нее ни упрека, ни малейшего слова недовольства. Всегда холодная, подчеркнуто вежливая, деловая, она вызывала смешанные чувства. Я знала, что  могу обратиться к ней, практически с любой просьбой и она всегда постарается безукоризненно ее выполнить. Вот только на мои вопросы она никогда не отвечала. Поджимала губы, впивалась в меня своими острыми глазами и ничего не говорила. Со временем я перестала ее спрашивать о чем- либо, да и просьб становилось все меньше. В прошлом году у нас с ней вышел неприятный инцидент, в результате которого она просветила меня насчёт моего происхождения. Это было ужасным открытием, хотя о многом я уже догадывалась сама. Моё отчуждение усилилось. Но тем не менее мне пришлось обратиться к ней опять с просьбой. Так я оказалась у Бельского .
      И вот мы увиделись снова .
     -Не звонишь, не берешь трубку, не хочешь говорить со мной?- вместо приветствия посыпались упреки.
    -Что тебе надо?-так же, избегая приветствия, довольно бесцеремонно поинтересовалась я.
Она удивленно подняла брови:
    -Вон даже как!- и, изобразив приветливую улыбку, добавила:
    -А я ведь приехала за тобой! Не передумала встретиться с отцом?
   -У меня нет отца!
   -Он у тебя есть! И он хочет тебя видеть. Я обещала ему привезти тебя. Зачем упрямиться? Ты даже представить не можешь,какая жизнь тебя ждёт! Красивая, беззаботная жизнь! Ну, давай, хотя бы попробуем!
     Мне неприятно было с ней разговаривать:
   -Я не поеду никуда! Оставь меня,Ира! Я очень прошу! Дайте мне жить своей жизнью!
   -Но как ты собираешься жить дальше? У нас уже был разговор на эту тему, и я не хочу об этом говорить снова. Ты нездорова, тебе требуется регулярная медицинская помощь. Как собираешься оплачивать лечение, где жить, где работать? Ты совершенно  несоциализирована, практически Маугли в человеческом мире!
   -"Человеческом!"- меня охватило отчаяние - А я кто? Кто я? Ты не считаешь меня человеком?
   -Ну зачем ты нервничаешь? И напрасно ты злишься на меня. Не моя вина, что ты не такая, как все. Но ты должна признать, что я делала всё для того чтобы ты почувствовала себя обычной девочкой. Я и дальше готова поддерживать и опекать тебя, Марина. Ну, что с тобой? Ты же моя дорогая девочка!- она попыталась привлечь меня к себе.
     Я уже не верила в ее чистые намерения,но Ира обладала какой-то внутренней силой, способной подавлять мою волю . И хотелось поскорее уйти от неё, что бы не слышать этих приторно сладких лживых признаний.
   -А как поживает наш дорогой Вадим Сергеевич? Он хоть появляется здесь? Не понимаю, зачем ему понадобился этот дом, если он здесь не бывает.
   - Бывает, и довольно часто!- и мстительно добавила,-каждый день!
    И тут же пожалела о том, что сказала. Лицо Ирины из медово-пряничного стало практически зеленым от злости и я подумала, что вот оно, ее настоящее лицо!
    -Ну надо же! Что он тут потерял? Или нашел? Не маленькую ли серебристую рыбку?
      В других обстоятельствах сравнение с рыбкой не было бы обидным, но я прекрасно знала,что она имеет в виду и вспыхнула до корней волос, что только усугубило ситуацию.
    -О, боже мой! Дежавю! У меня нет слов! Вот уж от кого не ожидала! И ты в самом деле думаешь,что он серьезно увлекся тобой?
    Я, стиснув зубы, отвернулась.
   - Ну и что у Вас было? Ты прекрасно знаешь, что в твоём положении такие связи невозможны! Я надеюсь ты отдаешь себе в этом отчёт!
   - Ничего, ничего у нас не было. И не будет.- обречённо  прошептала я, и вдруг, захлебнувшись слезами в отчаянье вскрикнула:
   - Ну почему, Ира, почему? Ведь я ничем не отличаюсь от других? Я такая же как все! Посмотри на меня! Разве я не такая, как ты?
     Ира, пытаясь меня успокоить, приглаживала мне волосы и ласково увещевала:
     -Ну что ты кричишь на меня? Разве я виновата? Разве я бы не рада была твоему счастью? Можешь ли ты в чем то упрекнуть меня? Только благодаря мне и моей заботе ты чувствуешь себя нормально. Но мы то знаем, что всё может измениться! И представь только, что будет с тобой, когда кто-то узнает твою тайну? Когда ОН узнает? Сколько времени ты знаешь его? Тебя покорил его внешний вид, его обходительность? Поверь, я знаю его лучше, чем кто-либо. Ему никто не нужен. Никто!- она выкрикнула это с отчаянием и я видела, что отчаяние это идёт от самого сердца.- Да, возможно, он увлекся тобой, но только потому что ты держишь его на расстоянии!- И тут она подозрительно вскинула голову:-       -Я права? Ты держишь его на расстоянии?
   Я горько кивнула.
  -Так вот, он бросит тебя сразу, как добьется своего! Знаешь как его у нас называют? Мужик на одну ночь! Сколько брошенных дурочек плакали по утрам от унижения! Он не оставлял им ни шанса!
-   А ты? Ты тоже провела с ним ночь?
-   Я? - что то похожее на смущение отразилось в ее лице.
Ну я, другое дело! Мы с ним давние друзья, знаешь ли.
-    Ты не ответила на мой вопрос,- ревниво потребовала ответа я.
Она высокомерно улыбнулась:
-   И не одну, моя девочка! Уж если кому и суждено быть рядом с ним, то только мне! Мы с ним одной крови!
   - И ты любишь его?
   - Давай оставим этот разговор! Тебе не нужно оставаться здесь. Ты готова уехать со мной?
     Я подавленно молчала. Конечно, я была не готова,хотя и понимала всю необходимость отъезда.
   - Как я объясню ему это?- голос мой внезапно стал хриплым- Я не смогу!
   - Я всё возьму на себя! У тебя неделя до окончания контракта. За это время мы что-нибудь придумаем.- глянула в окно,- Кажется приехал Вадим! Я сейчас к нему. А ты успокойся и жди. И подумай! Я бы на твоём месте поехала к отцу, ему недолго осталось, ты унаследуешь его состояние, будешь богатой и независимой, а я буду всегда готова помочь тебе. И выбрось навсегда мысли о мужчинах, зачем они тебе? От них одни страдания! А перед тобой открыт весь мир!
     Она наскоро попрощалась и полетела вниз, а я осталась сидеть в комнате, разбитая и подавленная. Внезапно меня осенила мысль, я схватилась за неё, как за спасительную соломинку, подскочила к компьютеру, нашла адрес клиники, написала и отправила письмо. После этого, устало откинувшись на спинку кресла, стала размышлять о своей дальнейшей судьбе.     Действительно, что может быть проще: уехать к отцу и жить беззаботно и безбедно, не имея ограничений ни в чём, кроме... Я вздохнула, может быть это "кроме" и стало главным смыслом моего существования. Все остальное мне неинтересно. И я не хочу тешить совесть моего умирающего отца. Я не держу на него зла, но он чужой для меня человек. Пусть нас рассудит высший суд, тем более ещё точно неизвестно, сколько мне самой предстоит прожить на этом свете.
     Так я сидела и размышляла, пока не услышала звуки отъезжающих машин. С отчаянием кинулась к окну и увидела, как отъехала Ирина, а следом за ней Вадим. Да, Ира умеет убеждать людей и  добиваться своего! Скрежет закрывающихся ворот болью отзывался в сердце. Может быть мне всё таки надо было поговорить с Вадимом? Но он уехал, даже не взглянув на меня! Значит, всё кончено! Бог знает, что наговорила ему Ира, но в одном она права, мне лучше уехать отсюда и чем скорее, тем лучше!
    Потом от неё пришло сообщение: - Я всё уладила, спокойно собирайся, через неделю я тебя заберу.
   " Спокойно собирайся.... Спокойно....
     Я села на кровать и заплакала, заплакала так горько, как никогда. Когда-то я плакала от боли, когда-то от оборванной привязанности, я плакала от осознания своей неполноценности, от одиночества. Но что были те слёзы по сравнению с этими! Я навсегда прощалась с мечтой, с юношескими грезами. Раньше я не знала ни любви, ни привязанности. Почти детскую влюбленность в Бруно я воспринимала за настоящие чувства, но то была романтика, легкий флирт,неосознанность. Я почти не чувствовала боли от расставания с ним. Тогда меня придавила раскрывшаяся  правда. Она была так ужасна, что заслонила собой другие чувства.  Смогу ли я так легко справиться с собой сейчас? Я очень надеялась на это, но что-то моему сердцу подсказывало, что эта боль навсегда. И какая же она нестерпимая!
      Я прилегла на край кровати, закрыла глаза. И тут же предо мной предстала картина: уходящая Ирина, а следом за ней спешащий Вадим. Я не видела его лица. Каким было оно когда он уходил? Было ли оно отчужденно холодным, как в первые дни нашего знакомства или пронзительно нежным, как ещё вчера? Улыбался он или хмурился, когда уходил от меня, вот так, не попрощавшись?  Но у меня ещё оставалась маленькая надежда ещё раз увидеть его.  Ещё одна неделя. Ещё семь дней . И я стала ждать .
     Я ждала его каждую минуту, каждый час, каждый прожитый день . Ко мне заходила Варвара Петровна, укоризненно покачивала головой, приносила какую-то еду, пытаясь накормить. Я ничего не объясняла ей, но она, как будто бы была в курсе. Сочувствие ее было искренним, а увещевания тщетными . Я жила, как в тумане, никуда не выходя из комнаты, прислушивалась только к звукам на улице, но надежда таяла, как и оставшиеся мне часы и минуты . К выходным я поняла, что надо укладывать вещи . Вытащив свой небольшой чемоданчик, делала попытки уместить свой скарб, но силы не было совсем. Услышав на лестнице шаги Варвары, задвинула вещи под кровать , мне не хотелось говорить с ней об отъезде,решила, что попрощаюсь перед самым отбытием. Варвара Петровна зашла взволнованная и  заплаканная.
    - Мне надо уехать, Люду на сохранение должны положить, что-то у неё не в порядке. Да не знаю, как тебя оставить, совсем ты захирела, моя девочка!
   - Ну, что Вы, Варвара Петровна, не беспокойтесь обо мне,- обнимая ее, стала уговаривать: -Вам сейчас надо быть с Людочкой. Я в порядке!
   - Ну смотри, еды я наготовила. Ты ешь, одни глаза и так остались!-  всплакнув и поцеловав меня в макушку , добавила: - Всё будет хорошо!
   - Конечно, всё будет хорошо! Даже не сомневайтесь в этом!- но мысленно я уже прощалась и с Варварой. Когда она ушла, вытерла слёзы и вздохнула: Одна. Снова одна!
     Не знаю, сколько прошло времени, кажется ненамного задремала, а когда открыла глаза, на улице почти стемнело.  Поежившись, неспеша поднялась, чтобы включить свет и вскрикнула испуганно: на пороге стоял Вадим! Я бросилась к нему, отчаянно прижимаясь всем телом, шептала:
 - Не уходи...не уходи от меня...я погибну без тебя...- я не понимала того о чем прошу, не осознавала действительность, это был крик души, крик разрывающегося сердца.
    - Не уйду, никогда больше не уйду,- его счастливый шепот ласкал слух, его родные сильные руки крепко прижимали к своей груди. И я ,уткнувшись лицом в глубину  растегнутой рубашки вдыхала запах его тела. А потом был поцелуй. Волшебный долгий поцелуй, в котором меркло сознание, тело становилось невесомым, податливым и жадным. Жадным до следующих прикосновений, ласк и слияний. Беспощадная страсть сожгла все мосты назад, все сомнения и мысли . Меня больше не останавливало ничего, мне было все равно, что будет дальше, мной двигал только инстинкт и жажда обладания любимым человеком .
Глава 2.

Вадим.
В пятницу вечером, когда я уезжал из офиса, мне позвонил начальник службы безопасности Олег Волин, мой друг детства. С некоторых пор я привык окружать себя только людьми, которым я мог безоговорочно доверять, как себе самому. Он сообщил, что имеется важная конфиденциальная информация и лучше обсудить ее в моем загородном доме. Несколько лет назад я затеял строительство коттеджа в Подмосковной деревне с несерьезным названием Подушкино. Друзья шутили:- Ты б ещё бы в каком-нибудь Простоквашине поселился. Зачем мне нужен был этот коттедж, я и сам не знал. Люди строят дома, чтобы жить в них большой семьей, наслаждаться деревенской жизнью. Для меня же  он был большой обузой. Жениться я не собирался. Пока не собирался. В дальнейшем – не знаю, ибо говорят: никогда не говори никогда. В общем, ездил я туда редко, ну чтоб совсем меня там не забывали. Приходилось держать охрану и женщину, которая присматривала за домом или как она сама себя назвала, экономку. Хотя, наверное, я всегда мечтал о такой загородной усадьбе. Помню, как мне нравился фильм про механическое пианино Никиты Михалкова и я мечтал, что когда-нибудь  построю дом и мы будем вот так собираться вечерами с родными и друзьями,  пить чай с самоваром, смеяться, играть в фанты, музицировать, но это были детские мечты, действительность намного прозаичнее. Дом я построил, но только для того чтобы иногда побыть в тишине и уединении. Хотя тишины и уединения мне хватало в моей московской квартире на Пречистенке. Наверное все же дом я построил из-за библиотеки.
Профессор философии Иван Иванович Становой, мой наставник, мой учитель и друг, завещал мне после смерти свою огромную библиотеку. Помню, как первый раз мальчишкой, я увидел столько книг не в публичной библиотеке, хотя не помню бывал ли я тогда хоть раз в ней, а в обычном доме.
Мы с ребятами тогда часто обносили яблоневые сады, делая  это ради баловства, не ради наживы, хватало своих яблок. И как-то раз залезли в сад к старику Становому. Это тогда он мне казался стариком, а было ему лет пятьдесят, может чуть больше. Залезли, да сразу и попались. Но он не огрел нас крапивой, не стал ругать, а пригласил в дом. Ребята отказались и быстро ретировались, мне же стало интересно. Это был большой хороший дом. Наша семья жила в маленьком разваливающемся домишке с низкими потолками и двумя комнатами – клетушками. В одной обитал я, в другой родители. Жили мы очень бедно, отец пил, работал на местном заводе в бригаде таких же как и он алкашей,  пропивая успешно всё, что зарабатывал. Существовали, практически, на одну мамину  зарплату. Она продавала газеты и журналы в небольшом киоске, да и те невеликие деньги, что она получала, очень часто он побоями отбирал у неё. Поэтому с зарплаты мама старалась накупить сразу побольше продуктов, чтобы совсем уж не голодать. Но на одежду, как правило, не хватало. Ходил я чаще всего в чьих-нибудь обносках, но это не было большим позором, так как большая часть моей компании жила не лучше меня. Такие же отцы-пропойцы, такие же бедные покосившиеся домишки. Но были ещё и большие дома, ходили хорошо одетые люди, трезвые, умные, вежливые, таких у нас звали "вшивыми интеллигентами", но меня неудержимо тянуло в их мир. Я иногда задерживался ненадолго у изгороди, за которой жила такая благополучная семья. Было странно смотреть, как отец семейства играет с детьми, слышать их счастливый смех, как мать стоит, улыбаясь, на крылечке, любуется своей семьёй. Ничего этого у меня никогда не было.
Я вошёл в дом к Становому, с любопытством озираясь вокруг. Комната, в которую пригласил меня Иван Иванович оказалась огромной, мебель темная, резная, стулья, как в музее, покрыты накидками и везде лежали книги.
– Зачем Вам столько книг?- спросил я разглядывая их корешки.
– Как зачем? Чтобы читать.
– Так много?
– Ну, молодой человек, это ещё немного, пройдёмте я покажу Вам свою библиотеку.
Никогда ещё меня не называли на "вы", никогда не разговаривали так уважительно. Я присмирел и оробел. Когда же мы прошли в следующую комнату, я ахнул: всё помещение до потолка была заполнено книгами. Они стояли на самодельных полках вдоль стен.
– Неужели всё это можно прочитать за всю жизнь?
– Ну, если любишь читать, даже этих книг будет маловато, а Вы любите читать, молодой человек, кстати, как Вас зовут?
Я представился.
– Знаете, я иногда читаю, что нам задают в школе, но это не всегда интересно.
– А что тебе интересно?
Мне многое было интересно, но читать в нашем кругу было позором, примерно так я и ответил ему.
Иван Иванович рассмеялся и сказал:
– А ты приходи читать ко мне. В нашем кругу это считается большим достоинством!- и пригласил меня на чай с бутербродами и конфетами, отчего отказаться было невозможно, потому что голод был моим постоянным спутником.
Так и началась эта дружба, которая перевернула мою жизнь. Сначала я ходил к Становому тайком, потом стал ходить открыто. Друзья откровенно смеялись надо мной, но мне стало плевать на это. Новый открывшийся мир был для меня наркотиком, менявшим мое мировоззрение. И теперь эта библиотека оказалась у меня, этот волшебный дар моего друга и наставника. Наверное тогда я и понял, что пора обзавестись домом.
После разговора с Олегом, подумал: а почему бы и правда не съездить за город, отдохнуть? И утром следующего дня был там.
В полдень приехал Волин. Вне работы мы субординацию не соблюдали.
– Ты в курсе, что у тебя работает дочь Понудина?- сходу начал он.
– У Понудина нет дочери.
– Есть. И она находится сейчас у тебя в доме.
– У Понудина нет детей, я тебя уверяю. Был сын. Их вместе с его женой жестоко убили в 90х. Если только какая-нибудь незаконная, и то вряд ли.
– Нет, абсолютно законная, рожденная в браке.
– Этого не может быть! Я, как ты знаешь, был почти членом семьи, если бы что-то было, я бы знал... Хорошо, допустим. И кто она?
– Она здесь, в этом доме. Книги перебирает в твоей библиотеке.
– Да что за чушь…- я пожал плечами. Даже если это его дочь, что ей здесь делать? Да нет у него никакой дочери!
– Смотри: вот копия свидетельства о браке, вот свидетельства о рождении, вот завещание. Ты когда ее принимал не интересовался кто она?
– Мне её Синявина привела. Сказала, что мне нужно в порядок библиотеку привести, есть девчонка – студентка, сирота, жить негде. Неплохо бы в благотворительных целях взять ее в дом. Если честно, я даже не помню, как она выглядит...мелкая, невзрачная.
– Она живет у тебя в доме и ты не знаешь, как она выглядит?
– Да не видел я ее больше, копошится в библиотеке, Варвара приглядывает за ней. Постой, а откуда у тебя эти документы?
Волин довольно улыбнулся:
– Работаем, старик, хлеб не даром едим. Кстати, насчет Синявиной. По этой персоне тоже много вопросов. Она все это время работала на Понудина.
Я недоуменно посмотрел на Олега:
– Хотелось бы мне сказать: – Не может быть! Но....рассказывай
– Да, та ещё штучка! Для всех они были врагами. Помнится на этой почве Вы и сошлись: враг моего врага мой друг.
– Но она помогала мне не раз.
– Ну может быть это была игра Понудина, а может ее собственная.
– Доказательства?
– Будут. Работаю над этим.
– Ты уверен?
– Абсолютно! Ну я поеду, а ты разберись тут с Понудиной. Хотя она не Понудина, а Мирт. Марина Мирт, красиво! – хмыкнул он на прощание.
Я задумчиво проводил его взглядом. Дочь Понудина! Невероятно! И что, что ей надо здесь? Наследница огромного состояния копается у меня в пыли в библиотеке. Что это, новый коварный план Понудина? От этой фамилии у меня зубы сводило. А ведь когда-то я боготворил его, хотя был проклят своей семьёй из-за него. И что он сделал со мной? Растоптал, унизил, оставил без гроша. Долгое время целью моей жизни была только месть, и тут вдруг он подсовывает мне свою дочь!
Я набрал номер Ирины, абонент недоступен... Ну что ж, надо идти смотреть, что там за дочь у Понудина.
Библиотека была в левом крыле, оттуда была лестница наверх, в мансарду, где обитала девчонка, мой кабинет и спальня были в правом, поэтому мы не сталкивались. Была суббота, выходной день, но я всё же сначала зашёл в библиотеку посмотреть на результаты ее трудов. Какого же было моё удивление, когда я увидел, что наверху, на приставной лестнице, кто-то сидит. Да, это была та самая девчонка. Если бы мне раньше сказали, что у Андрея Понудина есть дочь, я бы представлял её по-другому. Но то что я увидел совершенно не соответствовало этим представлением. Заметив меня, она что-то забормотала, засуетилась, почти сползая вниз. Я молча рассматривал ее в упор. Маленькая, хрупкая, почти девочка, разве могла она быть дочерью Понудина, высокого, громогласного мужчины с железной хваткой? Но когда девушка робко подняла на меня свои глаза, сердце моё защемило. Да, это были его глаза серые, с небольшим прищуром. Только у него они были стальные и холодные, а у нее теплые и чистые.
Она попыталась ускользнуть, но я, довольно, грубо остановил её. Моя грубость явно приводила ее в недоумение и растерянность. Потом она стала рассказывать мне о проделанной работе, рассказывала увлеченно и с каким то детским восторгом. Теперь уже растерялся я. На языке вертелся вопрос, но отчего – то мне приятно было смотреть на нее, слушать ее. И я решил не спешить. Принести какой-то вред вряд ли ей удастся, выгнать ее я всегда успею. Ничего умнее в тот момент мне в голову не могло прийти, как пригласить ее на ужин, если это можно было назвать приглашением.
Остаток дня я пытался что-то делать, но всё валилось из рук. Все время думал о том, зачем Понудин подослал ко мне свою дочь? Ни объяснения, ни логики я не видел. Даже если он преследовал какую то цель, отправить ко мне в лапы эту невинную девочку, почти ребенка! Или не совсем невинную? Или это игра? Может ли быть, что коварством и подлостью она пошла в отца?
Я еле дождался ужина, приказав Варваре накрыть на двоих, та понимающе хмыкнула, но я так хмуро глянул на нее, что экономка поспешила убраться, поджав губы. Понудина-Мирт не спешила. Интересно, это фамилия матери: Мирт? Ах, ну да, я же видел свидетельство о браке. Андрей Понудин и Александра Мирт. Черт возьми, — крикнул Варваре, чтоб позвала девчонку.
Минут через пять она появилась. Серые брючки, серый свитерок, серые глаза, волосы туго стянуты в аккуратный пучок, на лице ни грамма косметики – маленькая хорошенькая серая мышка, разве могла она быть дочерью грозного олигарха? Я кивнул ей на место напротив меня, продолжая разглядывать. Манеры утончённые. Впрочем, и папаша её, несмотря на всю свою беспринципность, выглядел всегда настоящим аристократом. Я молча ел, продолжая глазами следить за ней. И вдруг поймал себя на мысли, что мне нравится разглядывать девушку, и сама она мне нравится, как когда-то нравился ее отец. Было в них обоих, что-то настоящее. Таких людей можно ненавидеть, но не уважать нельзя. Она без аппетита ковырялась в тарелке, но даже эти ковыряния выглядели изящно и элегантно. Я невольно начинал любоваться ею. Но вдруг очнулся, вспомнив, чья она дочь, и помрачнел. Ужин закончился, а я так и не сказал ей ни слова, а ведь  собирался учинить целый допрос. Но что мне мешает сделать это в следующий раз? Я откинулся на спинку стула и, приняв издевательский тон в приказном порядке объявил ей о наших дальнейших совместных ужинах, и, когда она изменилась в лице, добавил ещё и про обеды.  От чего-то весело стало на душе. Но к ночи веселье сменилось злобой и отчаяньем. Может быть в этом и состоял их коварный план, пленить меня показной невинностью и снова положить на лопатки. Надо уехать. Уехать подальше от этой мерзавки, чтобы стряхнуть охватившие меня чары. А что с ней делать, я подумаю позже. И рано утром уехал в Москву.
Всю следующую неделю загружал себя работой. Но что-то творилось со мной, постоянное возбуждение не давало сосредоточится. В понедельник утром ко мне зашёл Волин.
-Ну,что удалось выяснить?- после приветствия спросил он.
– Ничего...
-Как? Ты хоть видел её?
– Ну, видел... Понимаешь, она какая-то другая. Не похожа она на дочь миллионера. В смысле, лицом похожа... А в остальном, не знаю... Ну манеры конечно, воспитанная, милая...довольно.
– Ну вот, ты и поплыл! Ты детства к интеллигентишкам  неравнодушен.  Что же, только смотрел на нее?
– Только смотрел.
-Понравилась? Так действуй! Не знаю, какие у них планы, но ты можешь крепко насолить старику. С девицами ты обращаться умеешь!
– Да какими девицами?- меня стала раздражать фамильярность Олега,- Она ребёнок ещё. И зачем она у меня там, ума не приложу! Может только совпадение?
Волин почувствовал перемену моего настроения, подобрался и сразу стал исполнительным подчинённым, знающим свое место.
– Совпадение? Вряд ли. Ей, на минуточку, 23 года. Да девицы огонь и воду к этому времени проходят, как одна из твоих знакомых. Я тут кое-что выяснил. Насчет Ирины Синявиной. Сразу после того, как Понудин разорил тебя, у Ирины появилась своя фирма, оформленная на подставное лицо. Сама она там числилась, то ли бухгалтером, то ли каким-то экономистом. И самое смешное, что там никто и не подозревал, что именно она владелец. Но вся прибыль шла на ее счета. И я подозреваю, что весь ее бизнес был куплен на твои деньги. Она всегда вела двойную игру, действовала в интересах Понудина, но и про тебя не забывала. Как быстро она пробралась к тебе в постель?
– Да я сам нашел ее, когда узнал, что Понудин вышвырнул ее, как и меня из своей жизни. Она мне очень помогла тогда встать на ноги. Как-то все не вяжется это.
– Ну почему не вяжется? Он хотел держать тебя на коротком поводке, подослал свою любовницу, бросили тебе кость, ты ее и заглотил! А теперь, они решили разыграть карту с дочуркой. Прокатило один раз, прокатит и второй! Так что одна овечка в волчьей шкуре у тебя в постели побывала, запустили другую, помоложе...
– Ну Ира совсем не овечка, и потом, она посторонний человек, фактически, а тут родная дочь...
– У этого человека ни логики, ни принципов. Он помешан! Тебе ли не знать? Да гони ты эту девку в шею! Оно тебе надо? Ну хочешь, я сам с ней поговорю?
– Нет. Не надо. Я сам. Пусть живёт у меня. Пока.
Олег удивленно посмотрел на меня:
– Ну как знаешь...
Доводы Олега не убедили меня, мне безумно хотелось ее увидеть! Был ли этот интерес вызван тем, что она дочь моего врага, которого я когда- то боготворил или её невинностью: несмотря на возраст, она производила впечатление своей наивностью и чистотой, или так действовала загадочность её появления в моем доме, но у меня буквально перехватывало дыхание от мысли о ней. Надеюсь, если мне удастся узнать ее тайну, я потеряю к ней интерес. Как терял его постоянно. У меня даже однажды это вызвало беспокойство и я сходил на приём к одному модному психологу. Вопреки расхожему мнению, он не стал выкачивать из меня деньги, а уверил в том, что со мной все в порядке. Просто по своей природе я однолюб и не встретил ещё свою половину.
В пятницу, решив не ждать вечера, закончил все дела до обеда,отпустил водителя и рванул в Подушкино.
Въезжая во двор, заметил ее. В светлом легком пальтишке стояла на крыльце, подставив мордашку солнцу, счастливо жмурилась и улыбалась. Заметив меня, спрыгнула со ступеньки и ускользнула за дом.
Войдя в дом, уловил ее запах : запах свежести и чуть-чуть парфюма, хотя не замечал, чтобы она пользовалась духами.
Выплыла Варвара, суетливо забегала:
-Раненько Вы, Вадим Сергеевич, я то Вас к вечеру ждала. Перекусите?
–  Нет пока, я не голоден. Кофе в кабинет и вечером опять на двоих накройте. Кстати, Марина Андреевна куда-то ушла?
– Да, подышать пошла. Погода наладилась, вот и вышла. А то сидит всё с книжками и носу не кажет, ни поговорить, ни спросить ничего нельзя. Дичится.
– А как она Вам вообще?
– Да, как Вам сказать, странная немного, что есть, то есть. А так девочка опрятная, воспитанная.
– Ездит куда, встречается с кем?
– О,ни-ни! Сидит одна- одинешенька цельными днями.
– Ну ты, Петровна, приглядывай всё же, если что, звони. Я пойду поработаю. Да,и кофе жду.
Увлекшись работой, не заметил наступления вечера. Очнулся, когда услышал негромкий стук в дверь. Вошла Варвара, волнуясь затараторила:
– Ведь ночь на дворе а её всё нет! Маринка-то не пришла ещё! И ведь раздетая совсем! Как бы не случилось чего худого! Она ведь как младенец несмышленный, и обидит ее всякий и потеряться может. Вот беда, так беда!
Я встревоженно подскочил, мелькнула мысль:
– Неужели сбежала?
Вызвал охранника.
–  Выходила. А назад, нет, не было.
– Да куда пошла то?
– А в лес и пошла! Я ещё подумал, чего это она в таком наряде в лес?
– Так что ж ты молчал все это время?
– Дык, докладывать никто не говорил.
– Так, собираем людей, какие есть и на поиски!
Варвара Петровна запричитала:
-Ой, погибнет девка, замёрзнет, звери загрызут!
– Да замолчите Вы, какие ещё звери,-а у самого сердца тревожно заныло.
– Если часа через два не вернемся, звоните в МЧС,- приказал я ей.
– А может этих, как их, волонтеров?
– Можно и волонтеров подключить! Только сразу не звоните, может здесь она где-то найдется.
Мы с охранником и дядей Гошей, садовником, взяв фонарики, вышли за ворота в лес. В лесу было темно,сыро,кое где ещё лежал снег. Если она действительно потерялось,то дело плохо!
Мы бродили уже больше часа и хотел уже звонить Варваре, но вдруг мне как будто бы послышался слабый крик. Я помчался туда сломя голову, моля бога чтобы всё обошлось. Она появилась внезапно, влетев в меня с разбега, мокрая, растрёпанная, ледяными руками цепляясь за меня,что то бормоча и плача. Я сбросил с себя куртку, закутал ее, подхватил на руки и помчался к дому. Чувствуя, как теплеет тело моей совсем не тяжелой ноши, как ее дыхание обжигает мою кожу через одежду, пытался в темноте вглядеться в ее лицо, но ничего не мог разглядеть. Уткнувшись ко мне в грудь, пригревшись, она кажется заснула. В холле я бережно опустил ее на диван, отдавая распоряжение Варваре, произвел беглый осмотр. Кажется всё обошлось, если не считать пары царапин на руках и на лице и растрепавшихся мокрых волос. Они вились русыми крупными кольцами, красиво обрамляя маленькое личико. Зачем она прячет такое богатство? Я очнулся. Её надо переодеть и чем-то согреть. И улыбнулся краем губ от двусмысленности, вспоминая как несколько минут назад прижимал ее к себе.
Наверное ей стоит выпить. Подошёл к бару, налил виски, подумав, все же разбавил его содовой. Когда повернулся к ней, она уже проснулась и смотрела на меня своими огромными серыми светящимися глазищами в обрамлении мокрых кудрей, невыразимо трогательная. Я заставил ее выпить, и она моментально опьянела. Было забавно на нее смотреть, но все таки ей стоило переодеться и принять ванну.
Через какое то время ко мне вошла Варвара сообщить, что девушка спит.
Я же заснуть не мог. Охватившее меня чувство заботы и ответственности было новым и незнакомым для меня. Мне не о ком было заботиться. Родители проклинали меня, вернее отец, мать просто не перечила ему. Я стабильно переводил им большие суммы денег, они не отказывались, но по словам Олега,который регулярно навещал своих родителей, отец поносил меня на каждом углу, что не мешало ему на мои деньги отстроить новый дом. Хотя пить он, к счастью, говорят, бросил.
Задумавшись, я вышел в коридор, поглядывая наверх, прислушался. Ничего не было слышно, спит. Поднялся тихо по лестнице наверх и остановился у ее двери. Дверь оказалась незапертой, заглянул внутрь. Комнатка была крохотной, лунный свет проникал через верхнее окно и освещал спящую девушку.Прошел в комнату и остановился, прислушиваясь к ее дыханию. Снова захотелось прикоснуться к ней, я протянул руку и потрогал лоб. Он был теплый, температуры не было. Вообще -то следовало вызвать врача, ладно,-подумал, что решу это завтра. Руку убирать не хотелось, и тут она что-то  пробормотала, повернулась, обхватила своей маленькой ручкой мою, которую я хотел убрать и прижала к себе.
Замерев, стоял, боясь шелохнуться. Какие-то новые чувства рождались в груди и сладкими нотками отдавали в сердце. Я не понимал, как мог сразу не заметить чистой прелести и красоты этой девушки. Неприязнь, возникшая при первом знакомстве вытеснялась растущим чувством нежности. Это беспокоило меня. Ещё большее беспокойство мне доставляла мысль о её отце.
Андрей Понудин. Впервые встретил его у Ивана Ивановича. Они дружили с детства. Учился я тогда в выпускном классе, готовился к экзаменам. О Понудине был наслышан. Он приехал к нам в городишко для покупки завода на котором работал мой отец. Поэтому дома я день и ночь слушал проклятья своего родителя в его адрес. Ходили слухи, что старых рабочих уволят, завод реконструируют, наберут гастарбайтеров, а местные останутся не у дел. Поэтому при знакомстве с ним я был насторожен и довольно дерзок. Но при этом не мог оторвать от него глаз. Высокую атлетическую фигуру венчала большая взлохмаченная голова с пышной седоватой шевелюрой. Неулыбающее, прорезанное глубокими морщинами лицо, пронзительные серые глаза, всё производило впечатление огромной внутренней силы и в то же время следы какой-то тайной трагедии. Когда он заговорил со мной, густым, спокойным голосом, в котором  с удивлением для себя услышал нотки дружелюбия, тут же попал под его мощное обаяние. Он рассказывал о своих планах и ничего криминального в них не было. Полная реконструкция с расширением, новые рабочие места. На время ремонта завод частично закроется, но какая-то часть его будет работать. Они долго обсуждали со Становым будущий проект, всё это время Андрей Эдуардович поглядывал на меня с интересом и в то же время я чувствовал в его взгляде затаенную боль.
Позже Иван Иванович рассказал мне страшную историю. Жену и сына Понудина в девяностые, когда тот ещё только начинал свой бизнес, взял в заложники какой-то криминальный авторитет. Этому предшествовали бандитские разборки, о которых Становой был не совсем в курсе. Сумма выкупа была огромной. Понудин сбился с ног, собирая деньги, паралельно задействовав свои связи в милиции, о чем потом горько пожалел. При передаче денег что-то пошло не так, милиция сработала неэффективно, бандиты ушли, а в отместку расправились с семьёй. Их нашли со следами пыток и насилия. Особенно ужасно было увидеть тело изуродованного маленького мальчика. Он был, кстати, моим ровесником. Как это пережил его отец, стоит только догадываться. Он положил несколько лет на поиски и месть. Про это Иван Иванович мне не стал рассказывать. История потрясла меня и я новыми глазами стал смотреть на Понудина, особенно чутко чувствуя возникшую ко мне симпатию с его стороны.
Тем временем началась реконструкция завода, были уволены малоэффективные рабочие, в их число попал и мой отец. Я попробовал попросить за него у Андрея Эдуардовича, но тот категорически отказал мне:
– Пусть сначала бросит пить. А там посмотрим.
Дома после этих слов можно было не появляться. Я практически переселился к Становому. Чтобы не чувствовать себя нахлебником, помогал ему по дому, ухаживал за садом. Понудин пару раз брал с собой на завод. Я и раньше с отцом бывал там, но изменения происходили разительные. Старые темные грязные цеха с облупленными стенами сломали. На их смену пришли просторные светлые помещения с новейшим оборудованием. Технологичные станки с программным обеспечением, роботизированный конвейер, все вызывало невероятное восхищение и восторг. Я, буквально, заболел производством и без колебаний выбрал дальнейшую профессию.
Успешно сдав экзамены, легко поступил в Бауманку на факультет Машиностроительные Технологии. Денег категорически не хватало. Подрабатывал и курьером и промоутером, хватался за всё, что могло принести мне хоть какой-то минимальный доход. И тут снова появился Понудин. Он, наладив производство, вернулся в Москву, нашел меня и взял под своё крыло. Я бегал у него сначала в качестве мальчишки на побегушках, но, постепенно вникая во все тонкости, становился правой рукой. Моё привилегированное положение немало смущало. Постепенно я стал задумываться о собственном деле. Набравшись смелости или даже наглости, изложил свой бизнес-план и к своему удивлению получил полное одобрение от Андрея Эдуардовича и финансовую поддержку. Окрыленный первым успехом, работал не покладая рук. Не надо забывать, что я ещё к тому времени не окончил учёбу. Это было безумное время, не знаю, как я тогда умудрялся везде успевать. На последнем курсе  владел уже небольшим цехом по изготовлению масляных насосов, который стал перерастать в небольшой завод. Мне нравилось заниматься производством, увлекала идея реального дела. Постепенно мой бизнес расширялся и к двадцати семи годам моё имя уже было довольно известным в среде перспективных молодых предпринимателей. Но внезапно всё рухнуло. Дело в том, что я был в постоянном контакте с Понудиным. Полностью доверяя его интуиции, решился на рискованную сделку. Взяв в банке кредит, рассчитывая на выгодный контракт, последовал совету Андрея Эдуардовича в выборе партнёров. Сделка сорвалась, за ее срывом последовал ещё ряд неудач, я был полностью разорён! И с каким же удивлением узнал, что за всем этим стоит Понудин! Я был раздавлен даже не потерей денег и своего дела, а этим примитивным предательством со стороны своего наставника и старшего друга. После этого он прекратил все контакты со мной, безрезультатно я пытался пробиться к нему, чтобы получить ответ на один единственный вопрос: -Почему? Неужели дело только в деньгах?
Я не верил в это, не тот был человек Понудин, чтобы обогащаться таким подлым способом. Что я сделал не так? Просто надоел ему и он решил избавиться от меня? Ответов не было. Я искал их и у Ивана Ивановича. Но он только покачал головой:
– Не пытайся понять его. Он жестокий человек и его действия иногда не поддаются логике. Не всегда был таким, но трагедия убила в нем жалость и сострадание, хотя к тебе он испытывал почти отеческие чувства. Мне казалось, что ты напоминаешь ему сына. Довольно странный разрыв!
– Это не просто разрыв, это предательство! Я верил ему, как самому себе! Почему он со мной так, Иван Иванович?
– Может испугался привязанности. Может, банально, понадобились деньги. Как говорится, бизнес и ничего личного! Вон и завод наш продал. Ведь столько сил вложено было! В один момент, не объясняя причин. И ко мне не заехал. Да, странно всё это, но, поверь,в жизни случается разное. Не убивайся, всё бывает. Ты молодой, умный,полный сил. Самое ценное,это твой опыт. Его за деньги не купить, всё наверстаешь.
Немного успокоившись, вернулся в Москву. Там встретился с Ириной. Она появилась в жизни Понудина год назад. Поражала не только красотой, но умом и деловитостью, постепенно оттесняя меня от Андрея Эдуардовича. Поначалу я испытывал даже что-то схожее с ревностью, но видя,какой заботой и вниманием она его окружила, успокоился. И какого же было моё удивление, когда однажды вечером Ира явилась ко мне и со свойственной ей решимостью объявила, что любит меня, но должна скрывать свои чувства из-за невозможности разрыва с Понудиным и готова встречаться со мной тайно. Услышанное ошеломило меня. Ни тайные,ни явные свидания с ней, меня совершенно не интересовали! И Ира не тот человек, который способен был мне понравиться. Да даже если бы я и был в нее влюблен, на такую подлость по отношению к своему благодетелю был не способен. Довольно грубо прервав её признания, бесцеремонно выпроводил за дверь и с тех пор старался держаться подальше от неё.
И вот по возвращению мы встретились с ней снова. Ирина казалась подавленной и растерянной.
– Представляешь, я больше не нужна ему! Не хочет меня видеть, выгнал с работы! Что я сделала не так, Вадим, ответь?
– Ты просто никогда не любила его,- забывая, что нахожусь ещё в худшем положении попробовал её урезонить.
– Да причем тут это! Никакая любовь не сможет заменить то, что я делала для него! Так бесчеловечно поступить с тобой и со мной!
Она горько сетовала на своё бедственное положение и я порой улавливал в ее словах фальш, но сам был раздавлен ситуацией, чтобы обращать на это внимание.
– Но я отомщу ему! И ты поможешь мне!
– Не собираюсь никому мстить! Это пройденный этап, сам виноват!
– И что ты собираешься делать?
– Начну все снова!
– Без денег? С опозоренным именем?
– Я не позорил своё имя и не моя вина, что я доверился нечестному человеку.- хотел сказать: проходимцу, но язык не поворачивался так назвать Понудина.
– Скажи, Ира, а он не мог, случайно, узнать о том твоём визите ко мне?
– Откуда? Впрочем, не знаю. Ты думаешь, из-за этого?
– Других причин я не вижу!
Она задумалась:
– Но если и так, то ты-то ведь ни в чём не виноват, это всё я. За что он с тобой то так?
– Что случилось, то случилось,- я твердо решил положить этому разговору конец.
– Знаешь, Вадим, а ведь я могу тебе помочь,- ее тон сразу переменился,- только ты не прогоняй меня, как он. По крайней мере сейчас! У меня никого нет, совсем никого!
Ирина вдруг расплакалась. Я подошёл к ней обнял, пытаясь хоть как-то утешить, но она тут же захватила меня в страстные объятья, впилась иступленно в губы. Сопротивляться у меня не было ни сил, ни желания.
Очнувшись от воспоминаний, я осторожно убрал руку, поправил одеяло, ещё раз посмотрел на спящую безмятежным сном девушку и вышел из комнаты. Нахлынувшие воспоминания не давали уснуть. Утром встал разбитый и усталый. Несколько раз вызывал Варвару Петровну справиться о Марине. Но в отличии от меня, девушка крепко проспала почти до обеда. К ее появлению я был уже достаточно раздражен. Она залетела в столовую юная, свежая, с загадочной улыбкой на лице. О вчерашнем приключении напоминала только небольшая ссадина на щеке, старательно замаскированная. Эта улыбка окончательно добила меня. Довольно грубо прервав слова благодарности я стал выговаривать ей за её легкомыслие. Личико девушки омрачилось и совсем сникло, когда  решил учинить ей допрос. Никаких внятных ответов не получил, ни за обедом, ни за ужином, только испортил ей аппетит. Махнул рукой на расспросы,так как слишком устал после бессонной ночи. Да и зачем мне что-то знать о ней, нагнала таинственности, детский сад какой-то. На шпионку она не похожа, хотя... Пусть поживет пока у меня, самому интересно, что из этого выйдет. Каких -то важных дел в этом доме я не веду, навредить она не сможет. Да и смешно всё это. Скорее всего Ирина что-то мутит.
Несколько раз пытался безуспешно до нее дозвониться, но как в воду канула. С этими мыслями провалился в глубокий сон.
Утром вспомнил, что девчонка собиралась ехать в город и отчего-то опять заныло сердце. Далась мне она! Может быть я просто давно не развлекался в женском обществе? Пол дня слонялся по дому, не зная куда себя деть, пока не забрел в библиотеку. Стало ещё тоскливее, повсюду чувствовал её тонкий запах, представлял ее маленькие ручки, перебирающие книги. На полу лежала потерянная ею шпилька из волос. Бережно поднял и зачем-то сунул себе в грудной карман.
-С этим что-то надо делать! Срочно надо уехать! Уехать от этой напасти! Маленькая ведьма, просто околдовала меня,- я злился, но рука непроизвольно тянулась к карману, чтобы потрогать невесомую тонкую шпильку, которая еще недавно держала волосы той, которая за столь короткое время полностью завладела моими мыслями. Я наскоро оделся, завел машину, выехал из ворот, увидев ее, отвернулся. Ни к чему мне это!
Никогда не было таким тягучим время, как со дня моего бегства в Москву. Я, как будто бы и работал, как всегда, но и раньше моя деятельность не приносила мне удовлетворения, а сейчас всё вдруг опостылело. После того давнего краха, я довольно быстро встал на ноги не без стараний Ирины, всё таки её помощь была неоценима. Но потух, больше не загорался производством. Основал небольшую аудиторскую фирму, и сначала сам довольно много мотался по предприятиям,но вскоре надоело: везде бардак, некомпетентность, хаос и неразбериха. Стал заниматься только организацией процесса. Фирма разрослась, стала довольно известной, с хорошей репутацией. Что ещё надо? К большему я не стремился. Но мне стало невероятно скучно и уже давно, а тут ещё эта история с дочкой Понудина. Она как наваждение преследовала меня.
Решил взять отпуск, но никуда не поехал, а каждый вечер слонялся по барам, пил, знакомился с людьми, стараясь заглушить овладевшее мною чувство. Раньше я очень мало и редко пил, слишком неприятными были воспоминания связанные с отцом, а тут пустился во все тяжкие. Когда начинаешь щедро сорить деньгами, к тебе тут же прибивается всякий сброд. Через несколько дней я чувствовал себя практически своим среди людей полумаргинального типа.Потом ко мне прибилась разухабистая девица, именем которой я даже не поинтересовался. Она постоянно висла на мне,  визжала, сквернословила, несла несусветную чушь, но я чувствовал даже какое-то упоение в своём падении. Апофеозом всего стала наша поездка в Подушкино. Я мстительно ухмылялся, представляя в своём пьяном воображении удивленное лицо Марины. Но вскоре совершенно выдохся. Девушки нигде не было, а мне смертельно хотелось ее видеть. Я уже не мог выносить это пьяную публику, зная, что Марина где-то рядом. Иступленно бегая по дому, искал и звал её, но она скрылась, уехала, убежала. Совершенно не владея собой от бешенства и гнева, разогнал всех и только тогда, успокоившись, поднялся к ней в комнату, долго стоял,облокотившись о дверную притолоку, а потом опустился в кресло и заснул впервые крепко и безмятежно за эти дни.
Очнувшись рано утром, долго разминал затёкшие руки, борясь с поминутно накатывающей дурнотой. Потом поднялся к себе, встал под душ, побрился и принял важное для себя решение. Я больше не буду бегать от Марины. Если так случилось, что я не могу жить вдали от неё, надо научиться жить рядом с ней. И какое мне дело до того, чья она дочь, зачем она здесь? Есть ли разница от чего погибнуть? От её руки или от разлуки с ней? Что стоит моя жизнь без желаний и страстей? Зачем мне оберегать себя от всего этого?- Так мысленно рассуждая, я спустился на кухню поговорить с Варварой о Марине. Никого не застал, но услышал голоса в беседке.
Они сидели и мирно пили чай. У меня заныло внутри от увиденного уюта и простоты,открывшейся картины. Что может быть лучше, сидеть вот так, по-семейному, на утренней заре, вдыхая свежий прохладный воздух, обсуждая жизнь, смотреть друг другу в глаза, улыбаться – разве не об этом мечтал я в детстве? Сердце бешено и гулко застучало, когда Марина подняла на меня  глаза. В них смешалась боль и жалость и я,как никогда, почувствовал вину за мерзость своего поведения накануне.
Вымаливать прощенья долго не пришлось, меня простили сразу же. Радостно и бесповоротно.И приняли в свой маленький коллектив. Через какое-то время я уже не мог мысленно отделить себя от них! Кому-то бы показалась смешным наша суррогатная семья: экономка в роли матери семейства и миленькая библиотекарша в роли моей подруги. Но я-то никогда не знал нормального семейного общения, поэтому на таком, может быть не совсем подходящем примере учился домашней идиллии.
Присутствие Марины волновало меня, но на все мои попытки сблизиться, она испуганно замыкалась или, что ещё хуже убегала. Меня опять начинали мучить подозрения, но я гнал их в надежде постепенно приручить маленькую дикарку, ведь я не был слепым, и не мог не заметить, что моё присутствие ей не неприятно. Мне отрадно было видеть, как освещает ее лицо милая улыбка при моем появлении, как чувственно вздрагивают губы, как при случайном прикосновении замирает её рука. Все это было таким девственно чистым, подкупающе нежным, что я не мог не заметить, как меняюсь сам. Я стал более спокойным,более нежным и заботливым. В юности у меня не было времени ухаживать за девушками. Они появлялись как- то сами, и самым главным в общении с ними, было поскорее отделаться от них. Все что я испытывал рядом с Мариной, было таким новым для меня, неизведанным и прекрасным и ни что не давало повода торопить события, ибо в этой чистоте наших отношений была та возвышенная мечта, о которой втайне мечтает каждый, но не всякому она даётся.
Я просто плыл по течению, наслаждаясь жизнью, сдерживая иногда свои порывы, боясь испугать ее грубым натиском, так как в свои двадцать три года, она казалась ещё неискушенным ребенком.
Наша летняя беседка служила уютным пристанищем для совместных вечеров. Я совсем было перебрался на дачу, это было не совсем удобно, каждый день ездить в город и обратно, но я знал какое приятное общество меня ожидает и это сглаживало все неудобства. Заметив, что Марина любит конфеты, по детски радуясь и забавно жмурясь при виде любимого лакомства, стал баловать ее, каждый раз выискивая новые, ещё не опробованные ею сорта. Сначала думал, что она сладкоежка, пробовал заказывать торты и пирожные, но они оставляли ее равнодушной, а вот конфетам искренне радовалась. Когда я спросил,почему так? Она рассмеялась:
– Да просто в детстве мне никто не покупал конфет, а пирожные на десерт были ежедневно!
Дальнейшие расспросы ни к чему не привели, она тут же погрустнела и замкнулась. Попытки вывезти ее куда-нибудь тоже были обречены на неудачу.
И всё же мне один раз удалось вытащить их с Варварой в ресторан. Воспользовался удачным совпадением, днём рождения Варвары Петровны. Тут в её лице я нашёл столь мощную поддержку, что Марине было не до сопротивлений. Когда она появилась на лестнице в каком-то невесомом феерическом платье на тонких бретельках, я едва мог подавить вздох восхищения, боясь спугнуть этим девушку. Она и так была смущена и несколько растеряна.
Но в ресторане они обе удивили меня тем, как бойко обсуждали меню, заказывая даже мне неизвестные блюда и как настоящие знатоки изысканной кухни обменивались мнениями. Потом я поочередно танцевал то с одной, то с другой. И если с Варварой в танце мы преувеличенно церемонились, то с Мариной просто покачивались в такт мелодии, слушая, как в унисон стучат наши сердца. Этот волшебный вечер слегка омрачили слёзы Варвары. Я и не знал о её непростых отношениях с дочерью и уже, когда мы разошлись по комнатам, позвонил Волину.
– Извини, за поздний звонок. Но мне нужна будет информация об одном человечке. Я тебе скину фамилию и адрес, а ты завтра же попробуй разузнать.
Волин, в который уже раз, решил опять поднять вопрос о Марине, но я отчетливо дал понять, что это только моё дело.
А лето было в самом разгаре, хорошо бы было рвануть на море, но естественно, не одному. Пробовал подговорить Варвару оказать содействие и быть в качестве дуэньи в нашем путешествии, но она заупрямилась: узнала о беременности дочки, и только бросила:
– И зачем куда-то ехать? Вот речка в двух шагах.
– И что, там купаться можно?-удивился я.
– Да, почему ж нет? Мы, почитай, каждый день с Маринкой бегаем.
В ближайший же выходной день я увязался с ними. Меня несколько смутило место, на котором расположились мои спутницы. Рядом был платный пляж, с хорошими лежаками, но они предпочли лежать на траве. Пока я с Варварой спорил этому поводу, Марина сбросила платье и стремглав помчалась к воде, подгоняемая приветственными криками местной малышни. Наш спор оборвался на полуслове, ибо заворожённый, я смотрел во все глаза на убегающую девушку. В одежде она казалась маленькой и худенькой, почти подростком, но сейчас я увидел сформировавшуюся женщину с идеальными формами. Несмотря на хрупкость они поражали совершенством, будто невидимый скульптор вымеривал их точные пропорции. Забыв обо всём, я кинулся следом. А Марина уже уплывала на середину реки, глубоко ныряя и подолгу находясь под водой. Я плыл за ней, ловил её, но она была неуловима, чудесным образом появляясь то здесь, то там. Мокрые волосы ее распушились, опутанные тиной. Весь её облик в мириадах брызг, мистически напоминал прекрасную русалку, о чём она и оповестила громким криком. Забыв про обещанную сдержанность,опьянев от ее близости, я рванулся к ней, но как и прежде Марина оттолкнула меня и решительно поплыла к берегу. Сдерживая бурное дыхание и не отводя глаз, я следовал за ней и вдруг, уже стоя с полотенцем на песке, замер от удивления:
– Не может быть!-какая-то суеверная мысль зародилась у меня в голове,- Она и вправду русалка?
Ее идеальные загорелые ножки покрывали еле видимые беловатые шрамы, как будто и вправду раньше их объединял русалочий хвост. Солнце жгло неимоверно, я опять уставился на её ноги, но уже ничего не заметил, наверное от жары потемнело в глазах, а от переполнявших меня чувств я вообразил невесть что.  Марина как будто тоже покачнулась, Варвара запричитала, что у девочки случился солнечный удар. Я хотел было подхватить её на руки, но меня остановило напряженное отчаяние и появившаяся враждебность в ее глазах. Опять невольно, я напугал ее своим напором! Сославшись на плохое самочувствие, рано ушла спать.
Но утром  снова сделалась милой и пронзительно чувственной. Как это в ней могло совмещаться при ее робости и стеснительности! Когда в надвигающихся сумерках мы молча сидели в саду, наблюдая за уходящим закатом, к ней на ладошку сел маленький зелёный мотылек. Она чуть заметно улыбаясь, разглядывала его.
– Как бы мне сейчас хотелось быть этим мотыльком, Марина!- прошептал я.
Она печально посмотрела на меня, вздохнула и ничего не сказала. И опять напрасно я старался выяснить причину её грусти, она отделывалась какими-то туманными объяснениями. Боится ли она меня, или ещё кого-то, ничего не удалось узнать. И я опять отступил.
Волин выполнил моё поручение довольно быстро. Я его просил разузнать всё про зятя Варвары. Ничего особенного он из себя не представлял, при встрече Олег довольно быстро смог ему втолковать как нужно обращаться с женщинами. У меня в эти дни были важные переговоры и пришлось задержаться на пару дней в Москве. И как я не рвался обратно, все же нашёл время заехать за дочерью Варвары Людмилой. Сказать, что при встрече было пролито море слёз, не сказать ничего, счастливы были все: и Варвара, и Люда, и Марина, и я. Но я больше всего радовался встрече с Мариной. Мне так хотелось рассказать ей о своих чувствах и казалось, что она сама ждет этого признания, но вместо этого,при первых моих словах, горько расплакалась. И в которых раз, умоляя открыться мне, я наткнулся на глухую неприступную стену. Что она так тщательно скрывала от меня? Что так тяготило и причиняло боль? Я как будто бы сам чувствовал эту боль, но ничем не мог помочь. И только выплакавшись, пообещала мне, что вскоре все расскажет, как только наберётся сил для этого. Всё что я смог добиться в этот вечер, это возможность обращаться к ней на "ты", так как она стала неотделимой частью моей жизни и такое обращение ещё больше сближало нас. Но сделать ответный шаг Марина не спешила, а мне так этого хотелось! И это опять не могло не вызвать бурю сомнений! Так хочется простоты и ясности, любить и быть любимым! И всё равно, я чувствовал, что это лето самое счастливое в моей жизни. Никогда не мог подумать, что любовь, пусть даже и не очень счастливая, сможет так наполнить жизнь! Какими сладкими могут быть лишь легкие случайные прикосновения, каким желанным пойманный беглый взгляд! Я проживал это время, как тот мотылёк в руках Марины, который летит к свету, не боясь обжеться и потерять крылья. Единственная мысль страшила : это мысль о расставании с ней, моей прекрасной и неприступной ундиной.
Во мне зрело намерение  встретиться с Понудиным, чтобы разрешить все загадки. Не знаю, как это простая мысль сразу не пришла мне в голову, наверное так велика была обида на него. Но с появлением в моей жизни Марины, я стал замечать, что перестал думать о нём враждебно. Так или иначе, решение было принято. И ещё одна мысль стала тревожить моё воображение, сначала она робко возникла в моем мозгу, а потом все чаще стала лелеять мои тайные грёзы. Я решил сделать предложение Марине. Если бы я только мог надеяться, что она примет его! Насчет этого были серьёзные опасения, но тем не менее,я присматривался к ее тонким пальчикам, пытаясь угадать размер кольца, мысленно планировал свадебное торжество, маршрут романтического путешествия, получая томительное и мучительное удовольствие от своих фантазий. Но молчал, понимая всю их хрупкость. Потом  стал терзать вопрос: сделать предложение до того, как я поеду к ее отцу, или после. Мне непонятны были их взаимоотношения и эта тема негласно находилась под абсолютным запретом. Олег тоже не смог мне ничем помочь. Жизнь Понудина была настолько засекречена, что невольно закрадывалась мысль о сокрытии какой-то тайны, хотя в прежние времена мне так не казалось.
И вот как-то вечером, когда я в очередной раз предавался мечтам, с лёгкой грустью наблюдая за любимой девушкой, у неё зазвонил телефон. Сам звонок был довольно редким событием у Марины, но то как она изменилась в лице при взгляде на экран ещё больше удивило меня. Лицо буквально утратило всякие краски и она беспомощно посмотрела на меня. Я пытался осторожно выяснить причину ее испуга, но тут зазвонил мой телефон и я с удивлением узнал голос Синявиной. Она просила меня о встрече. Это отвечало моим горячим желаниям и мы договорились, что она подъедет сюда, в Подушкино. Все это время Марина наблюдала за мной с каким то невыразимым отчаянием. И я, вдруг, с облегчением подумал, что завтра, наконец, всё прояснится. Мы расстались  сухо, в глазах девушки я заметил осуждение, которое очень задело меня. В конце концов имею же я право знать правду, какой бы она не была, тем более, что для себя я решил, что заранее прощаю Марине все её грехи, если только они, конечно, были.
Ночь и всю следующую часть дня до встречи, я провел на удивление спокойно. Развязка не страшила меня, потому что самонадеянно был уверен, что Марина, так же как и я питает ко мне определенные чувства, и только неведомые мне обстоятельства мешают выразить их в полную силу, но я готов был к борьбе.
Когда я подъехал после работы к дому, Ирина была уже там. Она спустилась от Марины и кинулась ко мне с распростёртыми объятьями. Несколько холодно отстранив ее, прошел в библиотеку. Ира, чуть заметно улыбаясь, зашла следом.
У меня накопилось много вопросов и претензий, но я не стал сразу обвинять её в предательстве, сначала мне нужно было выяснить у нее главное, а потом уже все остальное, так как если бы я сразу начал с нападок и упреков, разговор бы мог не получиться.
– Почему ты не сказала мне, что привела в дом дочь Андрея Эдуардовича?- как можно спокойнее начал я.
– А ты бы согласился, узнав правду?
– Конечно, нет. Но ты должна мне рассказать всё. Откуда взялась у него дочь? Почему они не живут вместе? И наконец, зачем она оказалась у меня? И почему именно ты привела ее, ведь, ты не общалась с Понудиным, или это не так?
Ирина какое то время молчала, покусывая губы, потом, будто собираясь с духом, выпалила:
-Ну,хорошо, Вадим! Я расскажу тебе всё! Да, я виновата перед тобой! Я обманывала тебя, но поверь, никогда и никаким образом моя ложь не причинила тебе вреда. Я рассказывала, в какой нищете прошло моё детство, это объединяет нас с тобой, мы не такие как они, мы своими зубами вгрызались в эту жизнь, стараясь удержаться в ней...
Я нетерпеливо мотнул головой.
– Прости, увлеклась. Так вот, встреча с Понудиным была моим шансом. Я сумела стать его тенью, я стала разбираться в его делах, я изучила его привычки, я хотела стать его семьёй. Если бы не одно маленькое но! Я вдруг ни с того ни с сего полюбила тебя!- она расхохоталась,- в том обществе, в которое я попала, надо было родиться, чтобы не чувствовать себя чужой, постоянно надо быть, как вытянутая струна, быть начеку. И тут я увидела тебя! Такого же, как и я, чуждого этой среде, но всеми силами старающегося закрепиться в ней. Поняла одно: мы встретились неслучайно.
И- Хорошо, если это правда, почему ты тогда не оставила Понудина, ведь, насколько, я помню ты предлагала мне тайные встречи?
Ирина вытянула сигарету, глубоко затянулась и нехотя ответила:
– На тот момент у меня были кой какие обязательства. И я не могла их не выполнить. Потом бы всё как-нибудь устроилось. Но ты сразу выставил меня за дверь! Ты был настолько ему предан, что даже не захотел меня выслушать!- в ее словах отчетливо слышались истерические нотки:- А он не оценил твою преданность!- Ирина некрасиво расхохоталась:
– Зато он всё таки оценил мою!
Мой вопросительный взгляд прервал ее смех.
– Прости! Пожалуйста, прости! Мне нелегко сейчас признаваться тебе,пойми! После того, как он прогнал меня, очень скоро понял, как привык к тому комфорту, которым я его окружила и снова, как собачку приманил к себе! Да, да, как собачку! И я побежала!
– Но ведь ты в то время была уже со мной?
– Да, была...- она равнодушно пожала плечами,- Что с этого? Тебе ведь я тоже нужна была для того, чтобы встать на ноги, разве не так? Или ты скажешь, что любил меня?
Я отрицательно покачал головой.
– Ну и что ты от меня хочешь? Я всего лишь женщина, которой хочется быть счастливой, и нечего меня осуждать за это. Впрочем, ты зря хмуришь брови. С Понудиным у нас на этот раз образовались чисто деловые отношения.
– Но почему тайные?
– На это есть причина,милый Вадик! Это его дочь!
– Но откуда? При мне не было никакой дочери!
– Отнюдь! Она была! Но ты же знаешь печальную историю его первой семьи. На этот раз он не только не афишировал свою вторую семью, а тщательно скрывал! Но она просуществовала не долго, около года, потом жена его бросила и получив хорошее содержание умотала за границу, оставив ему маленькую девочку на попечение.
– Я не помню, чтобы в доме были хоть какие-то следы ребенка.
– А их и не было! У него же был не один дом, как ты понимаешь. Девочка ни в чём не нуждалась, у нее был целый штат прислуги, но всем этим штатом надо было управлять. При этом все должно было держаться в тайне. Ну, причуда такая была у отца, боялся он. Вид истерзанного мертвого сына так повлиял на его психику, ну ты понимаешь....
И вот он попросил меня позаботиться о ней.
– Почему именно тебя? Он так доверял тебе?
– Ну об этом спроси у него. Но я, думаю, не напрасно. Я почти заменила девочке мать, хоть и по возрасту годилась ей разве что в старшие сестры.
– Но почему она говорит, что была брошена родителями?
Ирина, смахнув слёзы, в упор посмотрела на меня и жёстко произнесла:
– Вадим, она странная девушка! Впрочем, как и ее отец! Бог знает, что у них обоих в голове! Поссорились они! Теперь знать друг друга не хотят! Прости, что я притащила ее именно к тебе! Но я совершенно не знала, что с этим делать! Мне надо было какое-то время, чтобы примирить их. Извини, что не рассказала все сразу! Да ты и не ездил сюда почти.
У меня на языке вертелось много вопросов, но я не успел их задать, так как Ирина вдруг резко встала и спросила меня в упор:
– Могу ли я думать, что интерес к этой девушке вызван просто любопытством? Или иными чувствами?
– А что, если " или"?
– Пойми, но я привязана к этой девочке и слишком хорошо знаю тебя. Так чем же вызван этот интерес?
– Ты говоришь, что привязана к ней, но она здесь уже полгода, а не ты, ни её отец ни разу ею не заинтересовались.
– На это были свои обстоятельства!
– Опять обстоятельства?-я хмыкнул.
– Да, обстоятельства!- она зло выкрикнула:
-Ты даже представить не можешь с какими трудностями мне приходится сталкиваться в жизни! И я всегда одна....
– Ты никогда не просила о помощи,- я примирительно дотронулся до ее плеча.
– А ты бы стал помогать мне, если бы я попросила?-в ее глазах мелькнуло отчаянье, и я почувствовал что-то вроде жалости:
– Я помогу тебе, если это будет нужно!
– Что ж, я запомню твои слова!
Но ты не ответил мне, что ты чувствуешь к Марине?
– Я люблю её, и хочу жениться на ней,- просто ответил я.
– Ты?!- Ира расхохоталась,- Влюбился,жениться?- у неё началась истерика, потом она внезапно остановилась:
– А ведь Маринка мне что-то такое говорила, а я не поверила. Думала, выдумывает, девчонка!
– Что? Что она говорила тебе?- я не заметил, как начал трясти Ирину за плечи.
– Успокойся!- она брезгливо отодвинулась от меня.
-Говорила, что обеспокоена твоим отношением к ней! Ей стало казаться, что ты не на шутку влюблен в неё, а она не может ответить тебе взаимностью.
– Не может....- я растерянно посмотрел на Иру.
– А что такое? Боже мой! Неужели? И как такое могло произойти?- она откровенно издевалась надо мной- А все думали, что у Вадика нет сердца, а оно оказывается-то есть! И кто его разбил? Маленькая пичужка! Кто б мог подумать?
– Замолчи! – я не мог слушать ее.
– А, не нравится? Теперь понимаешь, как мне было больно, когда ты выставил меня? Когда я, девушка, преодолев стыдливость, пришла и призналась ему, он вытолкнул меня за дверь!
И хотя я даже не мог сравнить чувства, которые я испытывал к Марине, с теми, что она испытывала ко мне, может быть просто из своего внутреннего эгоизма, но я всё таки попросил у нее прощения. И немного помолчав, пока Ира докуривала очередную сигарету, спросил:
– Как ты думаешь, у меня есть шанс?
Ира равнодушно пожала плечами:
– Знаешь из-за чего они поссорились? Ну, Андрей с Маринкой? Она, пока училась в Германии, сошлась там с одним немчиком. Так, ничего,парнишка, шустренький, смазливенький. Ну так вот, Маринка влюбилась по уши. И замуж собралась. Ну и он, ясное дело, не против. Дочка русского олигарха! Тоже вцепился в неё, будь здоров! Андрей естественно, против. Ну и началась у них свара. Он:-езжай домой!- она ни в какую. Измучилась я между ними. Кончилось всё тем, что он заблокировал все её счета, выслал за ней людей, она сбежала, я еле нашла, господи! Такая Санта Барбара! И характеры у обоих одинаковые! Она мне не дочь- он мне не отец! Ну вот, насилу уговорила подождать, пока всё успокоится, к тебе устроила, а сама понемногу стала Андрея уговаривать. Ну что, станет гражданкой Германии, разве плохо?
У меня гулко стучало сердце:
– А он, он то что?
– Кто он?
– Да немец этот, жених?- как от оскомины скривился я.
– А что он? Ждать, говорит, буду! Сколько угодно! Ну и дождался! Вроде бы смягчился Понудин. Приехала я, что бы лично Маришку обрадовать! У Вас там через неделю контракт заканчивается? Так я ее заберу тогда. К свадьбе будем готовиться!
У меня перехватило дыхание, кажется я держался из последних сил.
– А, что Марина?- не узнавая своего голоса, прохрипел я.
– Радуется! Соскучилась уже! Вот только за тебя переживает, не хочу,говорит, ему боль причинять! Ты уж не тревожь её, не омрачай праздник. Дай спокойно собраться. Она – девчонка ещё, будет переживать.
Я молчал. Что я мог сказать? Каких я только причин не перебирал раньше, но только не подумал об одной: она любит другого! Больно....
Ирина участливо обняла меня:
– Поехали в Москву. Там подумаешь на досуге, отдохнёшь. Я люблю Марину, но не советовала бы тебе с ней связываться. Поверь, так лучше. Она очень и очень непростая девушка. По словам Андрея, у нее очень эксцентричная мать, уехала от дочки и даже ни разу не то что не навестила, не поинтересовалась ею. Слухи ходят, что она наркоманка, впрочем, не знаю.
Я слушал ее и не слышал. Понял только одно: она права, надо уехать. Встречаться с Мариной не было сил. И мы с Ириной уехали.
Дальше я жил, как во сне.  Что- то делал, проводил совещания, подписывал бумаги, даже шутил, и никто, кроме Олега не догадывался, о том, что со мною  происходит. Он один пытался вызвать меня на разговор, растормошить, но я пребывал в анабиозе. Запрограммированный на работу робот и ничего больше. Иногда в руках у меня оказывалась шпилька, бессмысленно разглядывал её и как-то не выдержал и бросил в мусорную корзину, потом весь день с тоской смотрел в угол, где та стояла, пока не пришла уборщица и не выкинула содержимое. Нет, не кинулся за ней, просто рассмеялся этой нелепой мысли.
Я одержимо думал о том, как мне продержаться эту неделю, всего лишь неделю! А потом она исчезнет, превратится в морскую пену, и всё будет, как прежде, когда её ещё не было. Как-то после работы, я вяло валялся на диване, то проваливаясь в какую- то одуряющую дрёму, то просыпаясь. Спать ложиться было рано, поэтому просто пытался бороться с одолевающей меня сонливостью, но тем не менее, снова и снова оказывался в отключке. В очередной раз проваливаясь в дремоту, мне, как будто снился сон: посреди реки сероглазая русалка в сумеречном тумане тянула какую-то заунывную песню. Я, испытывая какой-то мистический страх,пытался что-то сказать ей, но губы не разжимались, а ноги, как будто приросли к земле. Песня становилась всё громче и громче и я с удивлением услышал, что это уже не песня, а какой-то непрерывный трезвон. Очнувшись взял в руки, разрывающийся от звонка, телефон. Звонила Варвара.
– Ну, слава богу, Вадим Сергеевич, дозвонилась! Звоню, звоню...
– Что случилось, Варвара Петровна?-сонно поинтересовался.
– Вадим э-ээ Сергеевич! Не могли бы Вы приехать? У меня с дочкой беда, на сохранение кладут, мне б уехать надо. А тут Марина хандрит. Из комнаты не выходит, лежит все время, я пытаюсь ее растормошить, как могу. Чахнет девка-то!
Ещё не совсем отойдя ото сна, я как можно равнодушнее, ответил:
– Она со дня на день уедет, Варвара Петровна! Оставьте ее в покое! И... поезжайте спокойно к дочке.
И тут Варвару будто прорвало:
– Сердца у Вас нет, Вадим Сергеевич! Закружили девчонке голову и сбежали! Эх, Вы! Она ведь от любви высохла вся!
До меня никак не доходил смысл её криков:
– Успокойтесь, Варвара Петровна! Марина скоро выйдет замуж за человека, которого... любит,- голос мой дрогнул.
Варвара, похоже, впала в ярость:
– Какая еще свадьба! Вадим, Вы с ума сошли! Да она Вас любит! Каким же дураком надо быть, что бы этого не понимать. Ой, извините,- спохватилась она. Но до меня стал доходить смысл ее слов и в сердце светлым огоньком разгоралась надежда. Я, не смея до конца поверить в свое счастье, соскочил с дивана и бросился вниз, к машине.
– Да, я уже еду! Я буду, я скоро,- бормотал в трубку:- Спасибо, спасибо Вам, Варвара!
– Ну, вот и слава богу! Осторожней там, не мчитесь,- сразу успокоилась моя экономка,- ну я поеду, тогда!
Уже почти стемнело, когда я подъехал к дому. Света нигде не было. На минуту упало сердце, а вдруг здесь никого нет? Я поднялся к ней и остановился на пороге. Ко мне двигался призрак из моего сна. Длинные волосы, бледное лицо, освещаемое луной. Она медленно приблизилась, вскрикнула и оказалась у меня в объятьях.
-Не уходи...не уходи от меня, я погибну без тебя,-лепетала Марина, обнимая и прижимаясь ко мне всем своим дрожащим телом.
– Не уйду, больше никогда не уйду!- я счастливо смеялся, вытирая слёзы с ее мокрых глаз.     Что было потом, я плохо помню, кружилась голова от поцелуев, жидким воском плавилось тело, разум не мог поверить в реальность происходящего, настолько полным и безграничным было счастье. И только с рассветом, очнувшись от сладкого любовного дурмана, я сбегал на кухню, принес какой-то еды и стал кормить ее, как маленькую, с ложечки. Она мотала головой, тихо смеялась и смотрела на меня своими большими серыми счастливыми глазами. А потом, обнявшись просто лежали на кровати. Русоволосая головка девушки покоилась на моей груди, и мне страшно было потревожить её сон. Но она не спала. Она чуть приподнялась на локтях и я с удивлением увидел изменение в ее лице. Оно будто вдруг застыло.
– Мне надо рассказать тебе всё. Это надо было сделать раньше, но прости, на это трудно решиться.
Я целовал её, упрашивая отдохнуть и поспать, но тщетно.
– Я родилась уродом... Да,да, не удивляйся. У меня была редкая врожденная аномалия- сиреномелия или синдром русалки, как говорят в народе.
Я замер,наблюдая, как ее лицо из белого становится пепельно серым.
– Родная мать, увидев меня, в ужасе закричала:- Уберите от меня ЭТО!
Отец даже не захотел посмотреть на свою дочь. Я должна была умереть, это смертельная болезнь: помимо сросшихся ног, внутренние органы тоже имеют множественные патологии. Меня оставили умирать в больнице.
Но чудеса ещё наверное случаются не только в сказках! Рентгеновские снимки не показали каких либо отклонений внутри. К счастью для меня, деформации подверглись только нижние части конечностей. И в возрасте одного года мне сделали операцию по разделению ног. Первые три года жизни я провела в больнице, не зная ни семьи, ни привязанности. Я была просто научным экспериментом. В силу небольшого возраста  плохо помню то время, но боль и одиночество я осознала уже тогда. Несмотря на разделение ног, ходить  не могла. Свободу движений мне давала только вода. Я и сейчас нигде так хорошо себя не чувствую, как в воде.
Потом меня поселили в каком-то доме. Тоже смутно помню то время. В память лишь врезались воспоминания о том, как часто менялся персонал. Стоило мне только привязаться к своей новой нянечке, как она куда-то пропадала. Какое-то время я плакала, звала её, но никому не было дело до больной маленькой девочки!
– А твои родители?-ее рассказ поражал моё воображение своей необычностью.
– Я никогда не видела их и ничего о них не знала. Да я сначала и не спрашивала о них. Откуда мне было знать о другой жизни? Я знала только ту жизнь, которой живу я! Много лет спустя мне рассказали, что мать рассталась с отцом сразу после моего рождения, а он...всего лишь выделял деньги на моё содержание и лечение. В возрасте пяти лет меня увезли в Германию. Там нашлась частная клиника, которая готова была в виде эксперимента,- она опять криво улыбнулась при слове: эксперимент,- попробовать что-то  сделать с моими ногами. В течении пяти лет я перенесла несколько операций, итог ты видишь. Все это время меня возили туда и обратно. Там был штат докторов, тут штат прислуги. Не было только семьи, а я была уже достаточно взрослой, чтобы не задавать вопросы. Но моё окружение молчало. Даже о страшной тайне своей болезни я узнала значительно позже, я ведь не помнила той первой операции. Потом в моей жизни появилась Ирина. До ее появления я жила довольно однообразно. Когда не находилась в клинике, жила в загородном доме, как я уже говорила с небольшим штатом слуг. Наверное им не разрешено было сближаться со мной. Меня обучали, одевали, кормили, гулять было разрешено только в пределах усадьбы. В сущности это была тюрьма, хоть я и не осознала этого. Но Ире удалось расширить мне мир. Со мной стали выезжать в город, водить на различные мероприятия. Нет, не сама Ирина, но она довольно грамотно руководила процессом. Потом меня определили в частную закрытую школу. Учеников там было мало, скорее всего такие же богатые изгои. Но я выделялась среди них тем, что была совершеннейшей дикаркой.
– Тебя обижали?
– Нет, что ты! Это было слишком приличное заведение и за нами день и ночь вели наблюдение воспитатели. Я не помню, чтобы вообще кто-то с кем-то дружил или наоборот враждовал. Да и мои поездки в клинику не сильно способствовали сближению.
– Ты ездила туда для новых операций?- её история была столь неправдоподобна, что я до конца ещё не мог её осмыслить.
– Нет. В то время с ногами у меня уже было всё в порядке,герр Штайн оказался настоящим волшебником, ещё в детстве после нескольких операций он поставил меня на ноги. Но требовалось наблюдение за моим развитием.
Тут она смутилась:
– Ну ты понимаешь...я взрослела, они следили за тем, как развиваются мои органы. Детей, у меня, скорее всего не будет, да я бы не стала рисковать, я ведь мутант....
На её глазах появились слёзы, я запротестовал, но она уже спокойно добавила:
– Ничего, я уже приучила себя к этой мысли...
После окончания школы поступила в Эрфуртский Университет. Это было удобно, клиника находилась рядом и я могла просто приходить туда, когда понадобится.
– Скажи, а за всё прошедшее время ты встречалась с отцом?
– Я даже не подозревала о его существовании! Да, я находила свою жизнь странной. Я смотрела фильмы, к моим услугам был интернет, понятно было, что со мной что-то не так. Какое-то время я думала, что моё содержание оплачивает Ирина. Пыталась узнать у окружающих кто я и есть ли где-то мои родственники, сама пыталась найти. Ничего! Совершенно! И потом просто смирилась. Просто привыкла смиряться перед обстоятельствами.
В Университете у меня появилась подруга, первая и единственная! Линда. Позже к нам присоединился ее брат-близнец.
– Это тот, который твой жених?- ревниво пробурчал я.
Она улыбнулась:
– Откуда ты знаешь? Да, он делал мне предложение. И я даже приняла его. Понимаешь, у меня никогда не было семьи и вдруг почувствовав, что это такое, конечно, не могла не согласиться.
– Ты...любила его?
– Я думала, что да. Ведь я тогда не знала, что это такое...
Она ласково дотронулась до моего лица и легонько поцеловала.
– Сейчас я понимаю, что это была скорее братская любовь, да, наверное и тогда понимала, но что мне было до этого! Передо мной открывалась новая счастливая жизнь!
Но всё закончилось с приездом Ирины. Она приехала на вручение диплома, поинтересовалась моими планами, а когда я поделилась с ней ими, пришла в бешенство. Никогда не видела её такой.
Тут она внезапно объявила, что у меня есть отец и она немедленно отвезёт меня к нему! Можешь понять моё удивление! Когда я потребовала объяснений, то узнала про себя всю правду: то что моя мать родив на свет уродца, бросила его, а отец, крупный бизнесмен, боясь огласки, держал моё появление в тайне, а теперь он болен и хочет видеть меня.
Естественно я заупрямилась. Я не нужна была ему, когда мне было плохо, нуждаясь в отеческой ласке, а теперь, когда боль пришла к нему,  должна тешить его старость? Я твердо решила остаться с Бруно и Линдой. Но не тут то было! Чтобы добить меня, Ирина посвятила в особенности моей болезни, показала фотографии детей, рождённых с сиреномилией. Мне стало плохо, невозможно было поверить, что и я родилась такой!
Потом она стала кричать, что у меня никогда не будет детей, или родятся такие же мутанты или ещё хуже, и вообще неизвестно сколько времени я проживу, в мире ещё не было ни одного случая, чтобы больные этой болезнью доживали хотя бы до моего возраста!
Услышав всё это, выругался матом, хоть это и не было в моих правилах.      -Стерва!
Марина благодарно улыбнулась и продолжила:
– Я попросила ее оставить меня, мне надо было осмыслить услышанное. Мысли разбегались. Стала с отвращением рассматривать своё тело. Перед глазами стояли жуткие фотографии больных младенцев. Решение было принято.
На следующий день я объявила Ире, что не выйду замуж за Бруно, но и не вернусь к отцу. Я отказываюсь от него и его денег. К ней у меня была единственная просьба, помочь мне как-то устроиться в этой жизни. Бруно я объявила о разрыве помолвки. К моему облегчению, он не сильно расстроился. Горевала только Линда. Мне нужно было пройти ещё один курс в клинике и я договорилась с герр Штайном, что во время обследований буду работать у него. Потом за мной приехала Ирина и я оказалась здесь.
Заметив, что девушка совершенно выдохлась после своего рассказа, решил до завтра отложить все возникшие вопросы, а их было немало. Сказать, что я был поражен ее историей, не сказать ничего! В самых изощрённых фантазиях невозможно ничего придумать страшнее!
Марина заснула, а я не мог, потрясённо обдумывая услышанное. Время подходило к полудню, когда охватившее меня нетерпение заставило взять в руки телефон и набрать давно забытый номер.
– Вадим?-  голос звучал глухо и хрипло.
– Да, Андрей Эдуардович, это я.
– Вадим...  Как хорошо, что ты сам позвонил! Ты мне нужен. Не спрашивай ни о чём! Ты не мог бы подъехать ко мне? Сегодня. Сейчас. Я очень прошу! Это не займет много времени, мне надо тебе рассказать что-то важное.
Я посмотрел на спящую девушку, поцеловал ее, оделся и выехал к Понудину.
Глава 3.

Андрей Понудин.

Меня разбудил внезапный звонок. Сначала чертыхнулся, боль к утру стала затихать и я забылся крепким сном уже под утро. Не хотелось отвечать, но увидев на экране кто звонит, тут же взял трубку. О Вадиме я часто вспоминал последнее время. Помню, как он поразил меня с первой встречи. Щуплый пацаненок, хмуро разглядывающий меня исподлобья, внезапно зацепил пытливым взглядом и плохо скрываемым презрением. И все же в нем я заметил неподдельный интерес к себе. Ваня Становой пригласил к столу и у меня защемило сердце, когда я увидел голодный блеск в глазах мальчишки при виде, привезенных мною деликатесов. Он пытался сдержать себя, не хватая всё подряд, но стоило нам с Ваней увлечься разговором, как краем глаза я замечал, как он украдкой пытался засунуть в рот лишний кусок колбасы или сыра.
Иван тоже заметил это и, положив руку на плечо мальчишке, успокоил его:
– Вадик, не спеши. Ты можешь есть сколько угодно, а все, что останется, взять с собой!
На что мальчик сконфуженно фыркнул.
Стал расспрашивать его, удивляясь самому себе. Уже давно я оградил себя от такого общения. Одна трагедия за другой, связанные с семьёй, ожесточили и я предпочитал избегать общения с детьми. Но к этому подростку стал чувствовать какой-то болезненный интерес. Четко осознавая, что вероятнее всего моя тяга к нему обусловлена тем, что по возрасту он схож с моим покойным сыном. Эта боль жила в душе, приводила к мучительным кошмарам. Каждый раз, когда я думал о том, какие страдания перенесли мой сын и жена перед смертью, невольно вырывался стон. И даже то, что я собственноручно покарал их убийцу, не приносило мне успокоения. Мысленно я убивал его ежедневно и сожалел лишь о том, что он быстро умер, не дав мне до конца насладиться местью.
Но в наказание за мою непримиримость, судьба мне послала новое испытание.
Помимо моего расследования шло официальное следствие. Я знал, что оно ни к чему не приведет, потому что понял,когда похитили мою семью, вымогатель был связан с милицией. Позже я получил этому доказательство. Но в ходе следствия, которое длилось несколько лет, выяснилось, что пострадала не только моя семья. Свидетелями похищения была супружеская пара, которых расстреляли на месте, как ненужных свидетелей. Тогда следствие решило, что их убили с целью ограбления. Дело в том, что при них была большая сумма денег. Семья собиралась эмигрировать в Штаты, они продали всё движимое и недвижимое имущество и буквально через пару дней должны были улететь. Но судьба распорядилась по другому. В живых осталась их семнадцатилетняя дочь, которая до совершеннолетия прожила в интернате для сирот, а потом куда-то бесследно пропала. Дело в том, что у девушки в России не осталось ни родственников, ни жилья. Я решил разыскать ее и помочь, так как чувствовал невольную вину за сломанную жизнь. Через какое-то время нашел ее в одном из наркопритонов. И вовремя! Законченной наркоманкой стать она не успела, тем не менее, пришлось положить ее в клинику.
Забота о девчушке хоть немного давала забыть про душевную боль, а общение с ней привело к нешуточной привязанности. Небольшого роста, хрупкая, красивая девушка очень скоро покорила моё сердце. Ослепленный ею, не замечал ни частых перепадов настроения, ни внезапной вспыльчивости, ни вздорного, капризного характера. Через какое-то время сделал предложение, которое она приняла не раздумывая. Единственным моим условием была полная конфиденциальность в обмен на её относительную свободу. Купил на её имя загородный дом, открыл счёт. Никто, кроме адвоката не знал о моей женитьбе. Памятуя о трагедии, случившейся с моей прежней семьёй, решил вести полностью закрытый образ жизни. И сначала даже чувствовал себя вполне счастливым. Но вскоре стал замечать в моей молодой жене перемену в настроении. Чувствуя вину за то, что я полностью оградил ее от светской жизни, старался баловать дорогими нарядами и украшениями. Со временем она презрительно стала швырять мне их в лицо. Счастливым известием для меня была новость о её беременности. Но, в связи с этим, характер ее испортился до невозможности. С трудом терпя истерические выходки, оправдывал их ее переменившимся положением. И совсем стало невмоготу, когда она случайно обнаружила у меня следственные материалы с расследованием убийства её семьи. И хотя мою причастность к этому трудно было представить, с ней случился припадок. Она называла меня убийцей, негодяем, старым развратником, каких только эпитетов я не наслушался в свой адрес. Наше общение свелось к минимуму. Была надежда, что она образумится, когда родится ребенок. Но случилось худшее из того, что могло быть. Из роддома пришло ужасное известие. Родилась нежизнеспособная девочка с врождённым уродством. Жена моя, когда ей поднесли ребенка истошно завизжала:
– Уберите от меня ЭТО! Что могло родиться от такого урода!
Больше его видеть она не захотела. Да и я сам, один раз увидев новорожденную, зарёкся никогда не видеть её. Это было ужасное зрелище. Когда санитарка развернула пеленки, моему взору предстал младенец с двумя сросшимися ножками. Врач уверил меня, что девочка долго не проживет и лучше оставить ее в больнице. Я уже один раз пережил смерть своего ребёнка, пережить ещё раз мне было не под силу. Поддавшись на уговоры врачей, оставил девочку на их попечение, обеспечив денежное поступление. Я даже не смог ей дать имя. И словно в насмешку, персонал сам назвал ее Мариной. Марина, значит морская. Ведь у нее было редкое заболевание: сиреномилия или синдром русалки.
С её матерью мы тут же развелись. Получив солидную сумму, она предпочла уехать за границу. Рождение больной девочки по обоюдному согласию решили держать в строжайшей тайне. Я старался не интересоваться ею, чтобы не омрачать свою жизнь лишней привязанностью. Лишь подписывал счета для больницы. Кому-то это покажется жестоким, но мне не хотелось отождествлять себя с ней.
Но через какое-то время мне поступило предложение от хирурга насчёт разделения ножек Марины, предупредив, что исход операции может быть летальным. Я согласился, разделение прошло успешно, но ходить она все равно не могла. Мне приходили видеоотчёты, я смотрел на ползающую девочку с болью и угрызениями совести, но ничего не мог с собой поделать. Не мог заставить себя полюбить ее. Для ее проживания был приготовлен дом и штат обслуживающего персонала, велось видеонаблюдение. При малейшем проступке обслуга тут же менялась. Я был не в силах полюбить это дитя, но позволить издеваться над нею не мог.
Тем не менее постоянно делал запросы в различные медицинские учреждения и однажды нашел в Германии частную клинику, в которой хирург взялся проделать ряд операций, чтобы девочка имела возможность ходить. Мне приходилось оплачивать не только лечение, но и молчание. Как после первой операции, так и после. Так как операции были в своём роде уникальными, естественно, хирурги хотели бы, что бы об их успехах знала общественность. Поэтому за молчание надо было платить и немало.
Как раз в это время я и встретил Вадима. Парадокс, но избегая собственного ребенка, я привязался к чужому мальчишке.
Когда он окончил школу, поступил в Университет, взял к себе. Он сначала ерепенился, хотел всего добиться сам, но мои доводы убедили его в том, что в этом мире без связей пробиться самому очень трудно. Я так привык к нему, что порой хотел доверить свою главную тайну. Дело в том, что здоровье мое пошатнулось и в случае неблагоприятного исхода мне нужен был надёжный человек, способный позаботиться о девочке. Она, кстати, начала ходить, но герр Штайн, владелец клиники уверил меня, что радоваться рано, неизвестно, как дела пойдут дальше, возможно пожизненное наблюдение и лечение, смотря сколько продлится ее жизнь. Медицина знала только один случай, когда девушка прожила до 28 лет, в остальных случаях больные жили гораздо меньше.
В это самое время я познакомился с Ириной. В одной из поездок по северным заводам в качестве гида и секретаря мне представили девушку, деловые качества которой я оценил сразу. Она будто на шаг опережала мои желания, упорядочивала мой график, идеально организовывала встречи. И, отвыкший от женского тепла и внимания, поддался ее чарам, тем более, что она обладала эффектной, нестандартной внешностью. В Москву уже вернулся не один.
Наконец-то я смог наслаждаться спокойной почти семейной жизнью. Почему "почти", потому что не хотел делать ей предложение. Я боялся этого, суеверно думая о нависшем надо мной проклятье.
Она сначала, казалось, была всем довольна. Но постепенно стало проступать недовольство. Первым в немилость попал Вадим. Не знаю, чем он так насолил ей, но она ежедневно без устали точила моё доверие к нему. Каюсь, зерна падали в благодатную почву. Я и сам был обижен отдалением его от меня. Успехи поначалу радовали, а потом стали вызывать ревность и недоверие. Как-то Ирина пришла поздно и вся в слезах. Она рассказала, что Вадим обманом заманил её к себе и грязно домогался. Это вывело меня из себя, но всё же я решил сохранять спокойствие и провести расследование. Жизнь давно приучила меня никому не верить на слово. Но Ирина устроила ужасный скандал и вот тут-то я с удивлением узнал её настоящий характер. Она стала шантажировать меня Мариной. Откуда она узнала подробности, не знаю, видно я не до конца оценил её способности. Она требовала, чтобы я расправился с Вадимом в обмен на молчание и заботу о девочке. Сначала я просто выгнал её. Но выхода у меня не было. И дело даже не в том, что она могла придать гласности эту историю, а в том, что у меня нашли серьёзное заболевание, предполагалось лечение в Израиле. При любом исходе дочь мне оставить было не на кого. Я вызвал Ирину, мы подписали соглашение. Оно было составлено таким образом, что в случае смерти Марины Ира не получит ничего, но пока она жива, ей доступны любые средства для обеспечения девочки. И всё-таки она сумела выторговать для себя средства, полученные от разорения Вадима. Совесть меня не мучила, мне было не до того. Я продал часть заводов, так как не мог уже работать в полную силу и улетел на операцию.
Операция прошла успешно и я снова вернулся к работе. Ира занималась девочкой, нашла для неё закрытую частную школу, возила на обследования в Германию. Всё как-то устроилось. Вадим тоже встал на ноги, я следил за его успехами и мне не хватало его. Но что сделано, то сделано.
Между тем Марина росла и у меня всё чаще рождалась мысль, а правильно ли я сделал, что отдалил её от себя? Она поступила в Университет и я стал просить Ирину, чтобы она смогла устроить мне встречу с дочерью. Но Ира как будто сопротивлялась этому. В конце концов она сообщила мне, что у девочки началось ухудшение состояния. Она практически всё время находится в клинике в инвалидном кресле и временами теряет рассудок. Я потребовал врачебное заключение от доктора Штайна и увы, он полностью подтвердил слова Ирины. Но и моё здоровье ухудшилось, болезнь вернулась и теперь уже приговор врачей не оставляет мне надежды. Я в который раз попытался связаться с Ириной, чтобы, наконец, увидеть свою дочь и попросить прощения. Но Ирина пропала, как и Марина. Звонок Вадима вселил в меня надежду на то, что я смогу довериться ему, так как годы наблюдения за ним, убедили в его глубокой порядочности.
Я немного задремал в ожидании Вадима и когда он молча вошёл в комнату, успел заметить удивление на его лице, смешанное с жалостью. Да, я сильно изменился, болезнь вытянула из меня все соки.
– Здравствуй, Вадим!- я кивнул ему на кресло возле окна, – присядь, пожалуйста. Ты хорошо выглядишь. В отличие от меня...- резкий кашель скрутил и не дал договорить.
Вадим всё также молча разглядывал меня. На его лице заметны были следы борьбы.
– Сможешь ли ты простить меня, за то что я сделал с тобой?
В ответ он поморщился и глядя в окно сказал:
– Простить? Можно ли простить предательство? Я много думал об этом и в конце концов решил, что мне нет до Вас никакого дела, но у судьбы, видно, другие планы. Да, теперь я простил Вас за то, что Вы сделали со мной, чужим мальчишкой, потому что знаю теперь на что Вы способны и как  могли поступить со своим собственным ребенком!
Я откинулся на подушки, он знает о Марине? Но откуда?
– Что тебе известно?
– Мне известно все! Как Вы отказались от собственной дочери и обрекли её на сиротство!
Я вздохнул, опять пришла боль и перебарывая ее я прошептал:
– Вадим, выслушай меня, не торопись обвинять. Я расскажу тебе всё и постарайся понять и принять мою правду.
Медленно, слово за слово, я стал рассказывать ему всю свою жизнь. Про маленького мальчика с отрезанными пальчиками, про его мать, изнасилованную с перерезанным горлом, про их убийцу, с которого я собственноручно снимал кожу лоскутами. Как встретил Александру, мать Марины. Как впервые увидел свою дочь.
Я рассказывал и смотрел ему в лицо и видел на нем только отвращение ко мне. Что ж, понять мои чувства трудно, но когда я закончил, то глаза его смотрели на меня с неподдельным удивлением.
– Вы сказали, что из клиники пришла выписка о состоянии Вашей дочери?
– Да, Вадик, к сожалению, лечение не помогло. Но дело даже не в этом. Она пропала!
И я хочу попросить тебя, Вадик. Найди её, слышишь?
-Подождите, Андрей Эдуардович! Я бы хотел посмотреть выписки. Это возможно?
Мне становилось всё хуже и хуже, уже не справляясь с болью я простонал:
– Подойди к компьютеру, там есть папка ММ, Марина Мирт, ты найдешь всё...там...
Воздуха не хватало и пока Вадим разбирался с компьютером, я вызвал медсестру, чтобы она сделала укол.
– Послушайте, это очень странно, но последний отчёт датирован маем, но я точно знаю, что в мае Вашей дочери там не было!
Боль понемногу стала отступать и я уже мог ясно мыслить.
– Она была там. Есть фотоотчёт, открой. Это грустное зрелище!
Лицо Вадима всё больше удивленно вытягивалась, по мере того, как он смотрел на фотографии.
– Но ведь это не Ваша дочь!- воскликнул он-вот что бывает, когда не знаешь даже лица собственной дочери!
– Этого не может быть! И откуда ты всё это знаешь? Где тогда Марина? Жива ли она?
Вадим как-то странно улыбнулся:
– Несколько часов назад была жива и довольно здорова. И я, надеюсь, счастлива!
– Но как? Откуда ты знаешь ее?
Он рассмеялся:
– Ваша дочь живет у меня уже более полугода!
– У тебя?- я растерялся,- но как? Ты уверен, что это она?
-До последней минуты был уверен. Впрочем, стоит только взглянуть в её глаза, чтобы понять, чья это дочь!
– Не может быть! Но может это какая-то аферистка выдает себя за неё?
– Зачем ей это, если она Вас даже знать не хочет? Логичнее было бы ей жить здесь, а не у меня!
Я дико устал, но должен был услышать историю Вадима. Это был шок! Моя дочь жива и более того, практически здорова.
Эта стерва обманывала меня! Ей мало было денег, что я давал, так они ещё и сговорились со Штайном, чтобы выкачивать ещё больше!
– Привези её ко мне, уговори, умоляю! Мои дни на исходе, дай мне увидеть её! Не дай умереть непрошеным!
Задыхаясь,последние слова, чтоуслышал от Вадима были: – Да, я привезу ее Вам. Но только для того, чтобы попросить её руки в Вашем присутствии. Потому что я люблю Марину и в отличие от Вас, не хочу с ней расставаться!
Глава 3.

Андрей Понудин.

Меня разбудил внезапный звонок. Сначала чертыхнулся, боль к утру стала затихать и я забылся крепким сном уже под утро. Не хотелось отвечать, но увидев на экране кто звонит, тут же взял трубку. О Вадиме я часто вспоминал последнее время. Помню, как он поразил меня с первой встречи. Щуплый пацаненок, хмуро разглядывающий меня исподлобья, внезапно зацепил пытливым взглядом и плохо скрываемым презрением. И все же в нем я заметил неподдельный интерес к себе. Ваня Становой пригласил к столу и у меня защемило сердце, когда я увидел голодный блеск в глазах мальчишки при виде, привезенных мною деликатесов. Он пытался сдержать себя, не хватая всё подряд, но стоило нам с Ваней увлечься разговором, как краем глаза я замечал, как он украдкой пытался засунуть в рот лишний кусок колбасы или сыра.
Иван тоже заметил это и, положив руку на плечо мальчишке, успокоил его:
– Вадик, не спеши. Ты можешь есть сколько угодно, а все, что останется, взять с собой!
На что мальчик сконфуженно фыркнул.
Стал расспрашивать его, удивляясь самому себе. Уже давно я оградил себя от такого общения. Одна трагедия за другой, связанные с семьёй, ожесточили и я предпочитал избегать общения с детьми. Но к этому подростку стал чувствовать какой-то болезненный интерес. Четко осознавая, что вероятнее всего моя тяга к нему обусловлена тем, что по возрасту он схож с моим покойным сыном. Эта боль жила в душе, приводила к мучительным кошмарам. Каждый раз, когда я думал о том, какие страдания перенесли мой сын и жена перед смертью, невольно вырывался стон. И даже то, что я собственноручно покарал их убийцу, не приносило мне успокоения. Мысленно я убивал его ежедневно и сожалел лишь о том, что он быстро умер, не дав мне до конца насладиться местью.
Но в наказание за мою непримиримость, судьба мне послала новое испытание.
Помимо моего расследования шло официальное следствие. Я знал, что оно ни к чему не приведет, потому что понял,когда похитили мою семью, вымогатель был связан с милицией. Позже я получил этому доказательство. Но в ходе следствия, которое длилось несколько лет, выяснилось, что пострадала не только моя семья. Свидетелями похищения была супружеская пара, которых расстреляли на месте, как ненужных свидетелей. Тогда следствие решило, что их убили с целью ограбления. Дело в том, что при них была большая сумма денег. Семья собиралась эмигрировать в Штаты, они продали всё движимое и недвижимое имущество и буквально через пару дней должны были улететь. Но судьба распорядилась по другому. В живых осталась их семнадцатилетняя дочь, которая до совершеннолетия прожила в интернате для сирот, а потом куда-то бесследно пропала. Дело в том, что у девушки в России не осталось ни родственников, ни жилья. Я решил разыскать ее и помочь, так как чувствовал невольную вину за сломанную жизнь. Через какое-то время нашел ее в одном из наркопритонов. И вовремя! Законченной наркоманкой стать она не успела, тем не менее, пришлось положить ее в клинику.
Забота о девчушке хоть немного давала забыть про душевную боль, а общение с ней привело к нешуточной привязанности. Небольшого роста, хрупкая, красивая девушка очень скоро покорила моё сердце. Ослепленный ею, не замечал ни частых перепадов настроения, ни внезапной вспыльчивости, ни вздорного, капризного характера. Через какое-то время сделал предложение, которое она приняла не раздумывая. Единственным моим условием была полная конфиденциальность в обмен на её относительную свободу. Купил на её имя загородный дом, открыл счёт. Никто, кроме адвоката не знал о моей женитьбе. Памятуя о трагедии, случившейся с моей прежней семьёй, решил вести полностью закрытый образ жизни. И сначала даже чувствовал себя вполне счастливым. Но вскоре стал замечать в моей молодой жене перемену в настроении. Чувствуя вину за то, что я полностью оградил ее от светской жизни, старался баловать дорогими нарядами и украшениями. Со временем она презрительно стала швырять мне их в лицо. Счастливым известием для меня была новость о её беременности. Но, в связи с этим, характер ее испортился до невозможности. С трудом терпя истерические выходки, оправдывал их ее переменившимся положением. И совсем стало невмоготу, когда она случайно обнаружила у меня следственные материалы с расследованием убийства её семьи. И хотя мою причастность к этому трудно было представить, с ней случился припадок. Она называла меня убийцей, негодяем, старым развратником, каких только эпитетов я не наслушался в свой адрес. Наше общение свелось к минимуму. Была надежда, что она образумится, когда родится ребенок. Но случилось худшее из того, что могло быть. Из роддома пришло ужасное известие. Родилась нежизнеспособная девочка с врождённым уродством. Жена моя, когда ей поднесли ребенка истошно завизжала:
– Уберите от меня ЭТО! Что могло родиться от такого урода!
Больше его видеть она не захотела. Да и я сам, один раз увидев новорожденную, зарёкся никогда не видеть её. Это было ужасное зрелище. Когда санитарка развернула пеленки, моему взору предстал младенец с двумя сросшимися ножками. Врач уверил меня, что девочка долго не проживет и лучше оставить ее в больнице. Я уже один раз пережил смерть своего ребёнка, пережить ещё раз мне было не под силу. Поддавшись на уговоры врачей, оставил девочку на их попечение, обеспечив денежное поступление. Я даже не смог ей дать имя. И словно в насмешку, персонал сам назвал ее Мариной. Марина, значит морская. Ведь у нее было редкое заболевание: сиреномилия или синдром русалки.
С её матерью мы тут же развелись. Получив солидную сумму, она предпочла уехать за границу. Рождение больной девочки по обоюдному согласию решили держать в строжайшей тайне. Я старался не интересоваться ею, чтобы не омрачать свою жизнь лишней привязанностью. Лишь подписывал счета для больницы. Кому-то это покажется жестоким, но мне не хотелось отождествлять себя с ней.
Но через какое-то время мне поступило предложение от хирурга насчёт разделения ножек Марины, предупредив, что исход операции может быть летальным. Я согласился, разделение прошло успешно, но ходить она все равно не могла. Мне приходили видеоотчёты, я смотрел на ползающую девочку с болью и угрызениями совести, но ничего не мог с собой поделать. Не мог заставить себя полюбить ее. Для ее проживания был приготовлен дом и штат обслуживающего персонала, велось видеонаблюдение. При малейшем проступке обслуга тут же менялась. Я был не в силах полюбить это дитя, но позволить издеваться над нею не мог.
Тем не менее постоянно делал запросы в различные медицинские учреждения и однажды нашел в Германии частную клинику, в которой хирург взялся проделать ряд операций, чтобы девочка имела возможность ходить. Мне приходилось оплачивать не только лечение, но и молчание. Как после первой операции, так и после. Так как операции были в своём роде уникальными, естественно, хирурги хотели бы, что бы об их успехах знала общественность. Поэтому за молчание надо было платить и немало.
Как раз в это время я и встретил Вадима. Парадокс, но избегая собственного ребенка, я привязался к чужому мальчишке.
Когда он окончил школу, поступил в Университет, взял к себе. Он сначала ерепенился, хотел всего добиться сам, но мои доводы убедили его в том, что в этом мире без связей пробиться самому очень трудно. Я так привык к нему, что порой хотел доверить свою главную тайну. Дело в том, что здоровье мое пошатнулось и в случае неблагоприятного исхода мне нужен был надёжный человек, способный позаботиться о девочке. Она, кстати, начала ходить, но герр Штайн, владелец клиники уверил меня, что радоваться рано, неизвестно, как дела пойдут дальше, возможно пожизненное наблюдение и лечение, смотря сколько продлится ее жизнь. Медицина знала только один случай, когда девушка прожила до 28 лет, в остальных случаях больные жили гораздо меньше.
В это самое время я познакомился с Ириной. В одной из поездок по северным заводам в качестве гида и секретаря мне представили девушку, деловые качества которой я оценил сразу. Она будто на шаг опережала мои желания, упорядочивала мой график, идеально организовывала встречи. И, отвыкший от женского тепла и внимания, поддался ее чарам, тем более, что она обладала эффектной, нестандартной внешностью. В Москву уже вернулся не один.
Наконец-то я смог наслаждаться спокойной почти семейной жизнью. Почему "почти", потому что не хотел делать ей предложение. Я боялся этого, суеверно думая о нависшем надо мной проклятье.
Она сначала, казалось, была всем довольна. Но постепенно стало проступать недовольство. Первым в немилость попал Вадим. Не знаю, чем он так насолил ей, но она ежедневно без устали точила моё доверие к нему. Каюсь, зерна падали в благодатную почву. Я и сам был обижен отдалением его от меня. Успехи поначалу радовали, а потом стали вызывать ревность и недоверие. Как-то Ирина пришла поздно и вся в слезах. Она рассказала, что Вадим обманом заманил её к себе и грязно домогался. Это вывело меня из себя, но всё же я решил сохранять спокойствие и провести расследование. Жизнь давно приучила меня никому не верить на слово. Но Ирина устроила ужасный скандал и вот тут-то я с удивлением узнал её настоящий характер. Она стала шантажировать меня Мариной. Откуда она узнала подробности, не знаю, видно я не до конца оценил её способности. Она требовала, чтобы я расправился с Вадимом в обмен на молчание и заботу о девочке. Сначала я просто выгнал её. Но выхода у меня не было. И дело даже не в том, что она могла придать гласности эту историю, а в том, что у меня нашли серьёзное заболевание, предполагалось лечение в Израиле. При любом исходе дочь мне оставить было не на кого. Я вызвал Ирину, мы подписали соглашение. Оно было составлено таким образом, что в случае смерти Марины Ира не получит ничего, но пока она жива, ей доступны любые средства для обеспечения девочки. И всё-таки она сумела выторговать для себя средства, полученные от разорения Вадима. Совесть меня не мучила, мне было не до того. Я продал часть заводов, так как не мог уже работать в полную силу и улетел на операцию.
Операция прошла успешно и я снова вернулся к работе. Ира занималась девочкой, нашла для неё закрытую частную школу, возила на обследования в Германию. Всё как-то устроилось. Вадим тоже встал на ноги, я следил за его успехами и мне не хватало его. Но что сделано, то сделано.
Между тем Марина росла и у меня всё чаще рождалась мысль, а правильно ли я сделал, что отдалил её от себя? Она поступила в Университет и я стал просить Ирину, чтобы она смогла устроить мне встречу с дочерью. Но Ира как будто сопротивлялась этому. В конце концов она сообщила мне, что у девочки началось ухудшение состояния. Она практически всё время находится в клинике в инвалидном кресле и временами теряет рассудок. Я потребовал врачебное заключение от доктора Штайна и увы, он полностью подтвердил слова Ирины. Но и моё здоровье ухудшилось, болезнь вернулась и теперь уже приговор врачей не оставляет мне надежды. Я в который раз попытался связаться с Ириной, чтобы, наконец, увидеть свою дочь и попросить прощения. Но Ирина пропала, как и Марина. Звонок Вадима вселил в меня надежду на то, что я смогу довериться ему, так как годы наблюдения за ним, убедили в его глубокой порядочности.
Я немного задремал в ожидании Вадима и когда он молча вошёл в комнату, успел заметить удивление на его лице, смешанное с жалостью. Да, я сильно изменился, болезнь вытянула из меня все соки.
– Здравствуй, Вадим!- я кивнул ему на кресло возле окна, – присядь, пожалуйста. Ты хорошо выглядишь. В отличие от меня...- резкий кашель скрутил и не дал договорить.
Вадим всё также молча разглядывал меня. На его лице заметны были следы борьбы.
– Сможешь ли ты простить меня, за то что я сделал с тобой?
В ответ он поморщился и глядя в окно сказал:
– Простить? Можно ли простить предательство? Я много думал об этом и в конце концов решил, что мне нет до Вас никакого дела, но у судьбы, видно, другие планы. Да, теперь я простил Вас за то, что Вы сделали со мной, чужим мальчишкой, потому что знаю теперь на что Вы способны и как  могли поступить со своим собственным ребенком!
Я откинулся на подушки, он знает о Марине? Но откуда?
– Что тебе известно?
– Мне известно все! Как Вы отказались от собственной дочери и обрекли её на сиротство!
Я вздохнул, опять пришла боль и перебарывая ее я прошептал:
– Вадим, выслушай меня, не торопись обвинять. Я расскажу тебе всё и постарайся понять и принять мою правду.
Медленно, слово за слово, я стал рассказывать ему всю свою жизнь. Про маленького мальчика с отрезанными пальчиками, про его мать, изнасилованную с перерезанным горлом, про их убийцу, с которого я собственноручно снимал кожу лоскутами. Как встретил Александру, мать Марины. Как впервые увидел свою дочь.
Я рассказывал и смотрел ему в лицо и видел на нем только отвращение ко мне. Что ж, понять мои чувства трудно, но когда я закончил, то глаза его смотрели на меня с неподдельным удивлением.
– Вы сказали, что из клиники пришла выписка о состоянии Вашей дочери?
– Да, Вадик, к сожалению, лечение не помогло. Но дело даже не в этом. Она пропала!
И я хочу попросить тебя, Вадик. Найди её, слышишь?
-Подождите, Андрей Эдуардович! Я бы хотел посмотреть выписки. Это возможно?
Мне становилось всё хуже и хуже, уже не справляясь с болью я простонал:
– Подойди к компьютеру, там есть папка ММ, Марина Мирт, ты найдешь всё...там...
Воздуха не хватало и пока Вадим разбирался с компьютером, я вызвал медсестру, чтобы она сделала укол.
– Послушайте, это очень странно, но последний отчёт датирован маем, но я точно знаю, что в мае Вашей дочери там не было!
Боль понемногу стала отступать и я уже мог ясно мыслить.
– Она была там. Есть фотоотчёт, открой. Это грустное зрелище!
Лицо Вадима всё больше удивленно вытягивалась, по мере того, как он смотрел на фотографии.
– Но ведь это не Ваша дочь!- воскликнул он-вот что бывает, когда не знаешь даже лица собственной дочери!
– Этого не может быть! И откуда ты всё это знаешь? Где тогда Марина? Жива ли она?
Вадим как-то странно улыбнулся:
– Несколько часов назад была жива и довольно здорова. И я, надеюсь, счастлива!
– Но как? Откуда ты знаешь ее?
Он рассмеялся:
– Ваша дочь живет у меня уже более полугода!
– У тебя?- я растерялся,- но как? Ты уверен, что это она?
-До последней минуты был уверен. Впрочем, стоит только взглянуть в её глаза, чтобы понять, чья это дочь!
– Не может быть! Но может это какая-то аферистка выдает себя за неё?
– Зачем ей это, если она Вас даже знать не хочет? Логичнее было бы ей жить здесь, а не у меня!
Я дико устал, но должен был услышать историю Вадима. Это был шок! Моя дочь жива и более того, практически здорова.
Эта стерва обманывала меня! Ей мало было денег, что я давал, так они ещё и сговорились со Штайном, чтобы выкачивать ещё больше!
– Привези её ко мне, уговори, умоляю! Мои дни на исходе, дай мне увидеть её! Не дай умереть непрошеным!
Задыхаясь,последние слова, чтоуслышал от Вадима были: – Да, я привезу ее Вам. Но только для того, чтобы попросить её руки в Вашем присутствии. Потому что я люблю Марину и в отличие от Вас, не хочу с ней расставаться!
Глава 4.

Вадим.

Я вышел от Понудина с двойственным чувством, трудно было осуждать, но и невозможно понять. В сущности, несчастный человек с поломанной судьбой. Ему бы после трагедии уехать куда-нибудь, со временем завести семью и жить тихой спокойной жизнью. Но он продолжал строить свой бизнес. В который раз я подумал о том, что все эти заводы, дома, пароходы не стоят ничего, если нет простого человеческого счастья. Увезу Марину куда-нибудь к морю, куплю домик, денег нам хватит, если не хватит, заработаю. Усыновим ребенка, а может сразу несколько!
Замечтавшись, не заметил, как подъехал к дому. Услышав шум на кухне, вбежал едва сдерживая улыбку. Но там копошилась Варвара.
– Марина ещё не встала?-спросил я после приветствия.
– Не видела. Да я только вошла. Проведала дочку. Всё нормально у неё, не стала задерживаться, вернулась вот.
Я полетел наверх, перепрыгивая через ступеньки.
Перед дверью её комнаты остановился, сдерживая дыхание. Было тихо, наверное ещё спит. Тихонько зашёл, кровать была пуста. Я прошёл в ванную, потом спустился в библиотеку, прошёлся по дому, Марины нигде не было. Может быть вышла погулять, подумал я, но тут увидел Варвару. Она растерянно смотрела на меня, силясь что-то сказать:
– Там Саша, охранник... Он сказал, что Марина уехала. Она была с чемоданом.
– Как уехала? Когда? – я бросился вниз расспрашивать охрану.
– Часа два назад наверное. Расстроенная очень, глаза заплаканные сильно, я ещё спросил: – Что-то случилось Марина Андреевна?-она покачала головой, улыбнулась и попрощалась. Потом за ней такси подъехало, я помог чемодан погрузить, ну и всё...
– Помог погрузить?!- я был в бешенстве,- зачем?
Саша растерянно пожал плечами:
– Так ведь тяжело ей...
– Зачем ты вообще её отпустил, идиот?-закричал я в отчаянии.
– Я ж не думал. Никто не предупреждал...
Махнув рукой, побежал за телефоном. Вне зоны доступа...
– Что ж могло случиться? Почему она уехала? Или... всё-таки решила вернуться к своему немецкому мальчишке?- я заскрипел зубами. Стал звонить Ирине, может быть она в курсе. Но и её номер был недоступен.
Устало опустился в кресло, из задумчивости вывел звонок Понудина.
– Ну что, Вадик? Ты привезёшь ее ко мне?
– Нет, Андрей Эдуардович. Марина пропала.
– Как пропала?
– Она уехала. И я не знаю куда. У неё никого нет в России, насколько я знаю. Может быть она решила вернуться в Германию? Там остались друзья у неё.
– Ты можешь ещё раз приехать и рассказать мне всё, что знаешь о ней? Я думаю, что здесь замешана Ирина. Мы начнем поиски и найдем её во что бы это не стало.
Я не стал сам садиться за руль, не было сил, вызвал такси и вернулся к Понудину.
– Вадим, расскажи мне всё, что ты о ней знаешь.
Мне хотелось бросить упрек ему. Ведь это он должен был лучше осведомлен о своей дочери, но мой сарказм сейчас вряд-ли был уместен. Начал с её появления у меня в доме и закончил её рассказом сегодня ночью. Я старался сухо излагать факты, не вдаваясь во взаимоотношения, но Андрей Эдуардович так странно посмотрел на меня в конце повествования, что я смутился.
– Признаюсь, утром я не до конца поверил в твои чувства. Прости, жизнь научила не доверять никому. Но сейчас понимаю, что ты искренне любишь мою дочь. Жаль, что я так и не узнал её...
В ответ я лишь пожал плечами.
– Сейчас приедет один человек. Он занимается розыском людей, имеет обширные связи. Думаю, что он быстро найдет её, прошло мало времени, вряд ли она успела уехать. Всё будет хорошо, мой мальчик. Тебе нужно отдохнуть, сейчас приготовят комнату.
– Нет, я бы хотел вернуться домой. Прошу держать меня в курсе.
Понимая, что возможности Понудина более результативны, чем мои, вызвал всё же к себе Волгина и обрисовал ситуацию.
Олег не смог сдержаться:
– Говорил же я тебе, избавься ты от неё, зачем такая головная боль! Да ладно уже. Где компьютер, на котором она работала?
– В библиотеке. Планшет ещё был, чаще всего с ним её видел, но она его с собой забрала.
– Ничего страшного. Попробуем почту её просмотреть. Хотя сейчас ей мало пользуются, есть другие способы связи, но все официальные письма приходят на е-мейл всё-таки. Может билеты покупала или ещё что.
– Понудин сказал, что проверяют через Розыск-магистраль, это система, которая отслеживает покупку билетов. Телефон пробили, но скорее всего она его выбросила.
– Странно всё это. Тебе не кажется? Ну решила она уехать от тебя? Зачем такие сложности?
– Я думаю, что она не хочет, чтобы её нашли.
– Тогда зачем искать? Взрослая девушка, способна сама принимать решения. Она же добровольно уехала?
– Мы этого не знаем. Может быть её шантажировали. Она была заплакана. Потом Ирина тоже пропала. А от этой стервы можно ожидать чего угодно!
Олег пожал плечами:
– Так, что мы имеем? Почта не защищена. Писем немного, в основном реклама. Вот. Кое-что интересное. Смотри есть прочитанное сообщение из клиники Олафа Штайна. Может быть в нем разгадка? Посмотри, несколько дней назад она посылала ему письмо и пришел ответ. К сожалению, на немецком, но сейчас подключим переводчик.
– Оно ещё не прочитано ею, вряд ли могло повлиять на отъезд.
– Кто знает... Итак, вот её письмо, а вот ответ на него читай: " Добрый день дорогой герр Штайн!
Я знаю, что обязана Вам своим нынешним состоянием и ценю Ваше участие в моей жизни. Тем не менее хочу признаться, что я глубоко несчастна. Вы подарили мне жизнь, но нужна ли мне такая жизнь? Каждая девушка мечтает о любви, о создании семьи и рождении детей. К сожалению, я лишена буду такой радости. Моя участь: в одиночестве доживать оставшиеся мне дни, ведь я знаю, что с такой болезнью, как у меня, долго не живут. Но ведь я живой человек, и не могу лишить себя надежды. Фрау Ирина постоянно уверяет меня, что лучше оставаться одной, не причиняя себе и дорогим мне людям лишнюю боль. Но разве можно это рассказать своему сердцу? Я полюбила одного человека. Я полюбила его настолько сильно, что не знаю, как мне с этим быть! Мне кажется он тоже любит меня, но, как я могу причинить ему боль? Как я могу рассказать всё о себе, о своей болезни? Что будет, если он оттолкнет меня, или, ещё хуже, будет со мной из жалости? Я не знаю точного положения дел, сколько времени мне осталось, останусь ли я полноценным человеком в этом промежутке времени. Герр Штайн, прошу Вас, предоставьте мне полный отчет о состоянии моего здоровья. Не нужно щадить меня, я должна знать правду.
Всегда благодарная Вам Марина."
Дочитав послание, я посмотрел на Олега:
– Думаешь, речь идёт обо мне? Но почему же она всё-таки уехала?
– Давай не будем гадать, а переведём ответ. " Моя дорогая фройлян!
Прости меня дорогая девочка! Я бесстыдно пошел на поводу у фрау Синявиной. Она уверила меня в том, что тебе незачем знать о ходе лечения. Но почему ты решила, что вскоре твоя жизнь закончится? Конечно, все мы находимся в руках божьих, но никаких предпосылок для скорой смерти у тебя нет! Более того, ты совершенно здорова! Ты здоровее многих своих сверстниц, так как за твоим здоровьем тщательно следили, в том числе и твой покорный слуга. Не вижу никаких препятствий к заключению брака и создания семьи. Кроме того, есть вероятность рождения детей, при соответствующем наблюдении со стороны врачей. А если это случится, у меня будет возможность стать первым в мире крестным отцом ребёнка девочки-русалки!
Как ты и просила, прилагаю полное заключение о состоянии твоего здоровья при последнем обследовании.
Герр Штайн."
– Значит она совершенно здорова! Хотя я в этом, признаться, ни сколько не сомневался! Зачем же Ирина морочила голову ей и ее отцу?
Олег рассмеялся:
– Ну, ты, старик и наивный! Да она тянула деньги с папаши на якобы лечение девчонки. Ей выгодно было представлять её больной и дальше. Понудину она посылала лживые отчеты о состоянии дочери, наверняка, подкупила кого-то из клиники, а может и самого Штайна. Ему ведь тоже выгодно было, чтобы Марина чаще появлялась у него.
– Почему же он признался тогда?
– Одно дело всё свалить на Ирину, другое самому поддерживать иллюзию болезни. Он же не знает наверняка, вдруг Марина пройдет обследование где-то ещё, и обман раскроется. А так он перед ней чист и надеется на дальнейшее сотрудничество. Ну с ним пусть Понудин разбирается. В конце концов это с него доили деньги. Никогда б не подумал, что он так может дать себя провести!
– Понимаешь, он в последние годы сам не очень здоров. Не знаю что с ним, видимо онкология. А о девочке он предпочитал не справляться, довольствовался тем, что откупается деньгами.
– Бедный ребёнок! Да, Вадим, нашёл ты себе зазнобу!
– Теперь знать бы точно, что речь в письме идёт обо мне. Синявина уверяла меня, что у в Германии у неё есть жених и скоро свадьба.
– Больше верь ей! Один вон уже поверил. Кстати, позвони Понудину.
Я взял в руки трубку.
– Андрей Эдуардович! Есть новости?
– Пока никаких. Но судя по всему она в городе. Никуда не выехала, билетов на её имя куплено не было. Сейчас работают по гостиницам, то есть отелям, но беда в том, что сейчас их такое количество, особенно частных, и не все регистрируют своих гостей. Что у тебя?
– Мы залезли в почту. Я Вам сейчас перешлю заключение из клиники.
Немного помолчав, всё же не смог сдержаться, чтобы не добавить с горечью:
– Андрей Эдуардович, Марина здорова. Она совершенно здорова, а Вы... Вы отказались от неё. Ждали её смерти...
Понудин что-то говорил в своё оправдание, но я не стал слушать, нажал на отбой.
Олег сидел у компьютера, он просмотрел до конца почту, какие-то файлы и уже собирался выключить его, но я остановил его.
На экране вдруг возник рекламный постер какого-то фильма. На первом плане актер в морском кителе мужественно улыбался своему потенциальному зрителю, за ним был представлен коллаж из разных кадров, в одном из которых я явно узнал лицо Марины. Она сидела за столиком кафе, устремив куда-то задумчивый взгляд, загадочная и красивая, как никогда.
– Чёрт, возьми, но откуда?
Волин вопросительно посмотрел на меня.
– Это Марина! Понимаешь, Марина!
– Просто похожая девушка, Вадим. Красивая...
Я позвонил Варваре и когда она вошла, указал ей на экран.
– Вы что-нибудь знаете об этом?
Варвара молча рассматривала картинку.
– "Морская звезда ".
Как же, говорила она. Я не поверила ведь. В кино она снялась. Весной ещё.
Я вытряс у Варвары все, что она знала. С неудовольствием для себя открыл, что она встречалась с кем-то из съёмочной группы. Может быть она к нему направилась.
– Послушай, Олег, просмотри съёмочную группу. Варвара Петровна, не помните, имени она не называла?
Экономка задумчиво хмурила брови.
– Не припоминаю что-то. Подошёл он к ней вроде, она на скамейке сидела. У прудов этих, как их...
– Чистых?
– Нет, Пионерскими они раньше были.
– Патриаршие?
– Ага, они. В костюме, говорит, клетчатом, как какой-то Коровин что-ли, все смешно ей было отчего-то.
– Коровьев?
– Не помню, может быть. А он говорит, никакой я не Коровин, а...вспомнила: Димой его зовут!
– Олег, просмотри всех Дмитриев.
– Кроме актеров, в съёмочной группе три Дмитрия. Два отсекаем по возрасту, остается один,помреж Дмитрий Савочкин.
Сейчас адрес его пробью. Так это ж недалеко, в Одинцово!
– Едем!
Через час подъехали к небольшому домику на окраине города. Заливистый пес на цепи заставил выглянуть из окна хозяина дома.
– Нам бы Дмитрия увидеть.
– Димку? Так он не живёт с нами. В Москве он квартиру снимает. Давно не был у нас. Он то занятой у нас. Кино снимает.
– А адресок не дадите его и телефон?
Мужчина подозрительно осмотрел нас с головы до ног.
– А Вам зачем?
– Мы девушку ищем. Пропала она,- я показал фотографию,- может знаете её, видели?
– Актриса, что ли какая? Нет, не видел. Да он сейчас с Нинкой любовь крутит, привозил её к нам, вертлявая деваха такая, Ваша то поинтересней будет.
Телефон то дам, а вот адресок, не обессудьте. Я Ваших дел не знаю.
После того как мужчина передал обрывок бумаги с накарябанным номером, я его сразу же набрал.
Трубку подняли после третьего набора.
– Хватит названивать! Не нужны мне ни кредиты, ни ипотеки, ничего, идите к черту!
– Извините, -прервав ругательства, произнес я,- У меня другой повод. Вы знакомы с Мариной Мирт?
– С какой ещё Мирт? Она актриса? А Вы кто?
Как можно спокойнее и убедительнее пытался объяснить собеседнику, кто такая Марина.
– Она снималась у вас в эпизоде в " Морской звезде". На рекламном постере Вы поместили её фотографию.
-А, странная и загадочная Марина. Да, после того, как вышла реклама, ею многие интересуются. Ничем Вас не обрадую, мы с ней почти не знакомы и я ничего о ней не знаю!
– Вы, наверное, меня не так поняли. Я не просто так интересуюсь. Дело в том, что она пропала. Может быть она поехала к Вам?
– Не могу ничего сказать. Я ведь сейчас не в Москве. Мы в Сибири натуру для нового фильма ищем.
– Я Вас очень попрошу, если она каким-то образом даст о себе знать, сообщите мне. У неё отец при смерти, и все очень серьезно.
Услышав мои последние слова, Дмитрий уверил меня, что обязательно проинформирует при наличии новостей. На всякий случай попросил Олега пробить адрес снимаемого жилья и съездить проверить, не появлялась ли там Марина. Но и там ничего не удалось узнать. У Понудина тоже новостей не было. Девушка, как сквозь воду канула.
Я метался по городу почти бесцельно, надеясь просто на случай. И ото всюду с рекламных плакатов на меня смотрели задумчивые, прекрасные глаза разыскиваемой мной девушки. "Ты знаешь-я любил морскую!
Морская – канула в моря!"
Эти слова Марины Цветаевой буквально преследовали меня.
Объявилась Ирина, и несмотря на все угрозы и допросы Понудина, у неё так же ничего не удалось узнать. Она призналась в том, что вводила в заблуждение обоих, но абсолютно не причастна к исчезновению девушки. Должна была приехать за ней, но не смогла, потому что задержалась за границей. Какие там у нее были дела, не признавалась, но Андрею Эдуардовичу стало известно, что она находилась во Франции и была задержана полицией за попытку похищения ребенка. Как-то удалось замять дело, но я всё больше и больше поражался тому, с каких сторон открывалась эта женщина и как ей удавалось обводить всех вокруг пальца. На всякий случай за ней установили слежку, но ничего подозрительного не обнаружили. В Германии так же никто не знал о местонахождении Марины. Теперь уже к поискам присоединилась и полиция. Нашли таксиста, подвозившего ее к станции, кто-то вспомнил сидящую на платформе девушку с чемоданом, но на этом следы обрывались.
Я снова перебрался в свою московскую квартиру, больно было находиться в доме, с которым были связаны самые сильные воспоминания в жизни. И всё же иногда, заезжая, поднимался в маленькую комнатку под самой крышей и долго стоял вдыхая еле уловимый аромат, оставшейся от той, которую потерял так внезапно. В один из таких приездов, ко мне вошла Варвара Петровна и расплакавшись, рассказала одну историю. Дочка у неё родила внука, так как в моём доме работы было мало, она часто отлучалась домой для помощи с новорожденным. Один раз, гуляя с коляской, присела на уличной верандочке. Малыш спал, а она достала прихваченный с собой журнал и стала неторопливо листать, когда услышала с другой стороны веранды мальчишеские голоса.
– Так на рыбалку-то куда пойдем? На старую запруду?
– Не... Туда не пойдем, вдруг утопленница там ещё!
– А думаешь не нашли её?
– Не... Если б нашли, знали тогда. И что её купаться потянуло, ведь холодно было уже? Может надо было рассказать про неё?
– Да, ну. С ментами только свяжись. Молчи лучше.
Варвара, подхватила коляску и подкатила её к пацанам.
– А ну, мальцы, про какую утопленницу Вы тут говорили?
Но мальчишки бросились в рассыпную, оставив её ни с чем.
– Я с Людой своей поговорила, поспрашала, не пропадала ли какая местная девушка. Ничего она не слышала такого. Вадим Сергеевич надо в полицию бы, пацанов этих порасспросить.
У меня сжалось сердце от плохих предчувствий.
– Собирайтесь, едем.
Не без труда нашли мальчишек.
– Вы видели на берегу какую-то девушку? Как она выглядела и что с ней произошло?
– Да мы на мосту сидели, рыбу ловили. Смотрим, девушка какая-то купаться вроде собирается. Мы ещё удивились, холодновато купаться-то. Ну поплыла она, а потом пропала.
– Как пропала?-я был вне себя.
– Что ж Вы на помощь никого не позвали?
– Да мы не сразу заметили. У Витюхи клёв пошел. Вот такого сазана вытащили! Потом он говорит: – А девка-то где, вроде не выходила?
– Как, как она выглядела?
– Да далеко было, мы и не приглядывались шибко то!
– Какая она была? Волосы длинные, короткие, светлые, темные, ну?
– Длинные волосы, то. Она их вроде как закалывала. Светлые, кажется.
– Да не помним мы,- второй мальчишка вступил в разговор:
– Может и не утонула она вовсе.
– А почему никому не рассказали?
– А чего говорить-то, если б мы видели, как она тонула, а, так и говорить не о чем.
Отвез Варвару домой, а сам обратился в местное отделение полиции. У них уже лежало моё заявление и мне нужно было рассказать о происшествии.
– Понимаете, Вадим Сергеевич, мальчишкам могло и правда показаться, ведь утопленницу уже бы вынесло куда-нибудь. Хотя...
– Нужны водолазы, чтобы дно обследовать!
– Да что, Вы! Лёд уже почти встал, да и бесполезно здесь искать, течением давно бы унесло. По берегу мы, конечно, пройдем, может и найдется чего, снега-то почти нет.
Мы пошли к берегу, туда, где девушка входила в воду. Потом прошли по берегу, ничего подозрительного не обнаружив. И только снова вернувшись к пляжу, ковырнув землю, нашел шпильку. Никакой уверенности, что она могла принадлежать Марине, конечно же, не было. Но была она такой до боли знакомой, ведь такую же ещё недавно я носил в кармане. Я застонал от отчаянья.
– Что-то нашли, Вадим Сергеевич?-спросил мой спутник, и вернув мне шпильку, успокоил:
– Ну это не улика, Вы ж понимаете. Кто и когда угодно мог её обронить. Я пошлю ребят, обследуют берега. Ну на предмет обнаружения...трупа. Сообщу, если найдут чего.
Домой я вернулся в подавленном состоянии. Хотел позвонить Понудину, но вспомнил, что старика готовят к очередной операции и не стал беспокоить. Почему-то надежды на встречу с Мариной совершенно оставили меня.
Вадим.
Я вышел от Понудина с двойственным чувством, трудно было осуждать,но и невозможно понять. В сущности, несчастный человек с поломанной судьбой. Ему бы после трагедии уехать куда-нибудь, со временем завести семью и жить тихой спокойной жизнью. Но он продолжал строить свой бизнес. В который раз я подумал о том, что все эти заводы,дома,пароходы не стоят ничего, если нет простого человеческого счастья. Увезу Марину куда-нибудь к морю,куплю домик,денег нам хватит, если не хватит, заработаю. Усыновим ребенка,а может сразу несколько!
Замечтавшись, не заметил, как подъехал к дому. Услышав шум на кухне, вбежал едва сдерживая улыбку. Но там копошилась Варвара.
– Марина ещё не встала?-спросил я после приветствия.
– Не видела. Да я только вошла. Проведала дочку. Всё нормально у неё, не стала задерживаться, вернулась вот.
Я полетел наверх, перепрыгивая через ступеньки.
Перед дверью её комнаты остановился, сдерживая дыхание. Было тихо, наверное ещё спит. Тихонько зашёл, кровать была пуста. Я прошёл в ванную, потом спустился в библиотеку, прошёлся по дому, Марины нигде не было. Может быть вышла погулять, подумал я, но тут увидел Варвару. Она растерянно смотрела на меня, силясь что-то сказать:
– Там Саша, охранник... Он сказал, что Марина уехала. Она была с чемоданом.
– Как уехала? Когда? – я бросился вниз распрашивать охрану.
– Часа два назад наверное. Растроенная очень, глаза заплаканные сильно, я ещё спросил: – Что-то случилось Марина Андреевна?-она покачала головой, улыбнулась и попрощалась. Потом за ней такси подъехало, я помог чемодан погрузить, ну и всё...
– Помог погрузить?!- я был в бешенстве,- зачем?
Саша растерянно пожал плечами:
– Так ведь тяжело ей...
– Зачем ты вообще её отпустил, идиот?-закричал я в отчаянии.
– Я ж не думал. Никто не предупреждал...
Махнув рукой, побежал за телефоном. Вне зоны доступа...
– Что ж могло случиться? Почему она уехала? Или... всё таки решила вернуться к своему немецкому мальчишке?- я заскрипел зубами. Стал звонить Ирине, может быть она в курсе. Но и её номер был недоступен.
Устало опустился в кресло, из задумчивости вывел звонок Понудина.
– Ну что, Вадик? Ты привезёшь ее ко мне?
– Нет, Андрей Эдуардович. Марина пропала.
– Как пропала?
– Она уехала. И я не знаю куда. У неё никого нет в России, насколько я знаю. Может быть она решила вернуться в Германию? У неё там остались друзья.
– Ты можешь ещё раз приехать и рассказать мне всё, что знаешь о ней? Я думаю, что здесь замешана Ирина. Мы начнем поиски и найдем её во что бы это не стало.
Я не стал сам садиться за руль, не было сил, вызвал такси и вернулся к Понудину.
– Вадим, расскажи мне всё, что ты о ней знаешь.
Мне хотелось бросить упрек ему. Ведь это он должен был лучше осведомлен о своей дочери, но мой сарказм сейчас вряд-ли был уместен. Начал с её появления у меня в доме и закончил её рассказом сегодня ночью. Я старался сухо излагать факты, не вдаваясь во взаимоотношения, но Андрей Эдуардович так странно посмотрел на меня в конце повествования, что я смутился.
– Признаюсь, утром я не до конца поверил в твои чувства. Прости, жизнь научила не доверять никому. Но сейчас понимаю, что ты искренне любишь мою дочь. Жаль, что я так и не узнал её...
В ответ я лишь пожал плечами.
– Сейчас приедет один человек. Он занимается розыском людей, имеет обширные связи. Думаю он быстро найдет её, прошло мало времени, врят ли она успела уехать. Всё будет хорошо,мой мальчик. Тебе нужно отдохнуть, сейчас приготовят комнату.
– Нет, я бы хотел вернуться домой. Прошу держите меня в курсе.
Понимая, что возможности Понудина более результативны, чем мои, вызвал всё же к себе Волгина и обрисовал ситуацию.
Олег не смог сдержаться:
– Говорил же я тебе, избавься ты от неё, зачем такая головная боль! Да ладно уже. Где компьютер, в котором она работала?
– В библиотеке. У неё планшет ещё был, чаще всего с ним её видел, но она его с собой забрала.
– Ничего страшного. Попробуем почту её просмотреть. Хотя сейчас ей мало пользуются, есть другие способы связи, но все официальные письма приходят на е-мейл всё таки. Может билеты покупала или ещё что.
– Понудин сказал, что проверяют через Розыск-магистраль, это система, которая отслеживает покупку билетов. Телефон пробили, но скорее всего она его выбросила.
– Странно всё это. Тебе не кажется? Ну решила она уехать от тебя? Зачем такие сложности?
– Я думаю, что она не хочет, чтобы её нашли.
– Тогда зачем искать? Взрослая девушка, способна сама принимать решения. Она же добровольно уехала?
– Мы этого не знаем. Может быть её шантажировали. Она была заплакана. Потом Ирина тоже пропала. А от этой стервы можно ожидать чего угодно!
Олег пожал плечами:
– Так, что мы имеем? Почта не защищена. Писем немного, в основном реклама. Вот. Кое что интересное. Смотри есть прочитанное сообщение из клиники Олафа Штайна. Может быть в нем разгадка? Посмотри, несколько дней назад она посылала ему письмо и пришел ответ. К сожалению, на немецком, но сейчас подключим переводчик.
– Оно ещё не прочитано ею, врят ли могло повлиять на отъезд.
– Кто знает... Итак, вот её письмо, а вот ответ на него читай: "Добрый день дорогой герр Штайн!
Я знаю, что обязана Вам своим нынешним состоянием и ценю Ваше участие в моей жизни. И тем не менее хочу признаться, что я глубоко несчастна. Вы подарили мне жизнь, но нужна ли мне такая жизнь? Каждая девушка мечтает о любви, о создании семьи и рождении детей. К сожалению,я лишена буду такой радости. Моя участь: в одиночестве доживать оставшиеся мне дни, ведь я знаю, что с такой болезнью, как у меня, долго не живут. Но ведь я живой человек, и не могу лишить себя надежды. Фрау Ирина постоянно уверяет меня, что лучше оставаться одной, не причиняя себе и дорогим мне людям лишнюю боль. Но разве можно это рассказать своему сердцу? Я полюбила одного человека. Я полюбила его настолько сильно, что не знаю, как мне с этим быть! Мне кажется он тоже любит меня,но, как я могу причинить ему боль? Как я могу рассказать всё о себе, о своей болезни? Что будет, если он оттолкнет меня, или, ещё хуже, будет со мной из жалости? Я не знаю точного положения дел, сколько времени мне осталось,останусь ли я полноценным человеком в этом промежутке времени. Герр Штайн, прошу Вас, предоставьте мне полный отчет о состоянии моего здоровья. Не нужно щадить меня, я должна знать правду.
Всегда благодарная Вам Марина."
Дочитав послание, я посмотрел на Олега:
– Думаешь, речь идёт обо мне? Но почему же она всё таки уехала?
– Давай не будем гадать, а переведём ответ. "Моя дорогая фройлян!
Прости меня дорогая девочка! Я бесстыдно пошел на поводу у фрау Синявиной. Она уверила меня в том, что тебе незачем знать о ходе лечения. Но почему ты решила, что вскоре твоя жизнь закончится? Конечно, все мы находимся в руце божьей, но никаких предпосылок для скорой смерти у тебя нет! Более того, ты совершенно здорова! Ты здоровее многих своих сверстниц, так как за твоим здоровьем тщательно следили, в том числе и твой покорный слуга. Не вижу никаких препятствий к заключению брака и создания семьи. Кроме того, есть вероятность рождения детей, при соответствующем наблюдении со стороны врачей. А если это случится, у меня будет возможность стать первым в мире крестным отцом ребёнка девочки-русалки!
Как ты и просила, прилагаю полное заключение о состоянии твоего здоровья при последнем обследовании.
Герр Штайн."
– Значит она совершенно здорова! Хотя я в этом, признаться, ни сколько не сомневался! Зачем же Ирина морочила голову ей и ее отцу?
Олег рассмеялся:
– Ну, ты, старик и наивный! Да она тянула деньги с папаши на якобы лечение девчонки. Ей выгодно было представлять её больной и дальше. Понудину она посылала лживые отчеты о состоянии дочери, наверняка, подкупила кого-то из клиники,а может и самого Штайна. Ему ведь тоже выгодно было, чтобы Марина чаще появлялась у него.
– Почему же он признался тогда?
– Одно дело всё свалить на Ирину, другое самому поддерживать иллюзию болезни. Он же не знает наверняка, вдруг Марина пройдет обследование где-то ещё и обман раскроется. А так он перед ней чист и надеется на дальнейшее сотрудничество. Ну с ним пусть Понудин разбирается. В конце концов это с него доили деньги. Никогда б не подумал, что он так может дать себя провести!
– Понимаешь, он в последние годы сам не очень здоров. Не знаю что с ним, видимо онкология. А о девочке он предпочитал не справляться, довольствовался тем, что откупается деньгами.
– Бедный ребёнок! Да, Вадим, нашёл ты себе зазнобу!
– Теперь знать бы точно, что речь в письме идёт обо мне. Синявина уверяла меня, что у в Германии у неё есть жених и скоро свадьба.
– Больше верь ей! Один вон уже поверил. Кстати, позвони Понудину.
Я взял в руки трубку.
– Андрей Эдуардович! Есть новости?
– Пока никаких. Но судя по всему она в городе. Никуда не выехала, билетов на её имя куплено не было. Сейчас работают по гостиницам, то есть отелям, но беда в том, что сейчас их такое количество, особенно частных, и не все регистрируют своих гостей. Что у тебя?
– Мы залезли в почту. Я Вам сейчас перешлю заключение из клиники.
Немного помолчав, всё же не смог не добавить с горечью:
– Андрей Эдуардович, Марина здорова. Она совершенно здорова, а Вы... Вы отказались от неё. Ждали её смерти...
Понудин что-то говорил в своё оправдание, но я не стал слушать, нажал на отбой.
Олег сидел у компьютера, он просмотрел до конца почту, какие-то файлы и уже собирался выключить его, но я остановил его.
На экране вдруг возник рекламный постер какого-то фильма. На первом плане актер в морском кителе мужественно улыбался своему потенциальному зрителю, за ним был представлен коллаж из разных кадров, в одном из которых я явно узнал лицо Марины. Она сидела за столиком кафе,устремив куда-то залумчивый взгляд, загадочная и красивая, как никогда.
– Чёрт, возьми, но откуда?
Волин вопросительно посмотрел на меня.
– Это Марина! Понимаешь, Марина!
– Просто похожая девушка, Вадим. Красивая...
Я позвонил Варваре и когда она вошла, указал ей на экран.
– Вы что-нибудь знаете об этом?
Варвара молча рассматривала картинку.
– "Морская звезда ".
Как же, говорила она. Я не поверила ведь. В кино она снялась. Весной ещё.
Я вытряс у Варвары все, что она знала. С неудовольствием для себя открыл, что она встречалась с кем-то из съёмочной группы. Может быть она к нему направилась.
– Послушай, Олег, просмотри съёмочную группу. Варвара Петровна, не помните, имени она не называла?
Экономка задумчиво хмурила брови.
– Не припоминаю что-то. Подошёл он к ней вроде, она на скамейке сидела. У прудов этих, как их...
– Чистых?
– Нет, Пионерскими они раньше были.
– Патриаршие?
– Ага, они. В костюме, говорит, клетчатом, как какой-то Коровин что-ли, все смешно ей было отчего-то.
– Коровьев?
– Не помню, может быть. А он говорит, никакой я не Коровин, а...вспомнила : Димой его зовут!
– Олег, прсмотри всех Дмитриев.
– Кроме актеров, в съёмочной группе три Дмитрия. Два отсекаем по возрасту, остается один,помреж Дмитрий Савочкин.
Сейчас адрес его пробью. Так это ж недалеко, в Одинцово!
– Едем!
Через час подъехали к небольшому домику на окраине города. Заливистый пес на цепи заставил выглянуть из окна хозяина дома.
– Нам бы Дмитрия увидеть.
– Димку? Так он не живёт с нами. В Москве он квартиру снимает. Давно не был у нас. Он то занятой у нас. Кино снимает.
– А адресок не дадите его и телефон?
Мужчина подозрительно осмотрел нас с головы до ног.
– А Вам зачем?
– Мы девушку ищем. Пропала она,- я показал фотографию,- может знаете её, видели?
– Актриса, что ли какая? Нет, не видел. Да он сейчас с Нинкой любовь крутит, привозил её к нам, вертлявая деваха такая, Ваша то поинтересней будет.
Телефон то дам, а вот адресок, не обессудьте. Я Ваших дел не знаю.
После того, как мужчина передал обрывок бумаги с накорябанным номером, я его сразу же набрал.
Трубку подняли после третьего набора.
– Хватит названивать! Не нужны мне ни кредиты, ни ипотеки, ничего, идите к черту!
– Извините, -прервав ругательства,произнес я,- У меня другой повод. Вы знакомы с Мариной Мирт?
– С какой ещё Мирт? Она актриса? А Вы кто?
Как можно спокойнее и убедительнее пытался объяснить собеседнику, кто такая Марина.
– Она снималась у вас в эпизоде в"Морской звезде". На рекламном постере Вы поместили её фотографию.
-А, странная и загадочная Марина. Да,после того, как вышла реклама, ею многие интересуются. Ничем Вас не обрадую, мы с ней почти не знакомы и я ничего о ней не знаю!
– Вы, наверное, меня не так поняли. Я не просто так интересуюсь. Дело в том, что она пропала. Может быть она поехала к Вам?
– Не могу ничего сказать. Я ведь сейчас не в Москве. Мы в Сибири натуру для нового фильма ищем.
– Я Вас очень попрошу, если она каким-то образом даст о себе знать, сообщите мне. У неё отец при смерти, и все очень серьезно.
Услышав мои последние слова, Дмитрий уверил меня,что обязательно проинформирует при наличии новостей. На всякий случай, попросил Олега пробить адрес снимаемого жилья и съездить проверить, не появлялась ли там Марина. Но и там ничего не удалось узнать. У Понудина тоже новостей не было. Девушка, как сквозь воду канула.
Я метался по городу почти бесцельно, надеясь просто на случай. И ото всюду с рекламным плакатов на меня смотрели задумчивые, прекрасные глаза разыскиваемой мной девушки. "Ты знаешь -я любил морскую!
Морская – канула в моря!"
Эти слова Марины Цветаевой буквально преследовали меня.
Объявилась Ирина, и несмотря на все угрозы и допросы Понудина, у неё так же ничего не удалось узнать. Она призналась в том, что вводила в заблуждение обоих, но абсолютно не причастна к исчезновению девушки. Должна была приехать за ней, но не смогла, потому что задержалась за границей. Какие там у нее были дела,не признавалась, но Андрею Эдуардовичу стало известно, что она находилась во Франции и была задержана полицией за попытку похищения ребенка. Как-то удалось замять дело, но я всё больше и больше поражался тому, с каких сторон открывалась эта женщина и как ей удавалось обводить всех вокруг пальца. На всякий случай за ней установили слежку, но ничего подозрительного не обнаружили. В Германии так же никто не знал о местонахождении Марины. Теперь уже к прискам присоединилась и полиция. Нашли таксиста, подвозившего ее к станции, кто- то вспомнил сидящую на платформе девушку с чемоданом, но на этом следы обрывались.
Я снова перебрался в свою московскую квартиру,больно было находиться в доме, с которым были связаны самые сильные воспоминания в жизни. И всё же иногда, заезжая, поднимался в маленькую комнатку под самой крышей и долго стоял вдыхая еле уловимый аромат,оставшейся от той,которую потерял так внезапно. В один из таких приездов,ко мне вошла Варвара Петровна и расплакавшись,рассказала одну историю. Дочка у неё родила внука,так как в моём доме работы было мало, она часто отлучалась домой для помощи с новорожденным. Один раз, гуляя с коляской, присела на уличной верандочке. Малыш спал,а она достала прихваченный с собой журнал и стала неторопливо листать, когда услышала с другой стороны веранды мальчишеские голоса.
– Так на рыбалку- то куда пойдем? На старую запруду?
– Не... Туда не пойдем, вдруг утопленница там ещё!
– А думаешь не нашли её?
– Не... Если б нашли, знали тогда. И что её купаться потянуло, ведь холодно было уже? Может надо было рассказать про неё?
– Да, ну. С ментами только свяжись. Молчи лучше.
Варвара,подхватила коляску и подкатила её к пацанам.
– А ну, мальцы,про какую утопленницу Вы тут говорили?
Но мальчишки бросились в рассыпную,оставив её ни с чем.
– Я с Людой своей поговорила, поспрашала, не пропадала ли какая местная девушка. Ничего она не слышала такого. Вадим Сергеевич надо в полицию бы, пацанов этих пораспросить.
У меня сжалось сердце от плохих предчувствий.
– Собирайтесь, едем.
Не без труда нашли мальчишек.
– Вы видели на берегу какую-то девушку? Как она выглядела и что с ней произошло?
– Да мы на мосту сидели, рыбу ловили. Смотрим, девушка какая-то купаться вроде собирается. Мы ещё удивились, холодновато купаться-то. Ну поплыла она, а потом пропала.
– Как пропала?-я был вне себя.
– Что ж Вы на помощь никого не позвали?
– Да мы не сразу заметили. У Витюхи клёв пошел. Вот такого сазана вытащили! Потом он говорит: – А девка-то где, вроде не выходила?
– Как, как она выглядела?
– Да далеко было,мы и не приглядывались шибко то!
– Какая она была? Волосы длинные, короткие, светлые, темные,ну?
– Длинные волосы, то. Она их вроде как закалывала. Светлые, кажется.
– Да не помним мы,- второй мальчишка вступил в разговор:
– Может и не утонула она вовсе.
– А почему никому не рассказали?
– А чего говорить-то, если б мы видели, как она тонула, а так и говорить не о чем.
Отвез Варвару домой, а сам обратился в местное отделение полиции. У них уже лежало моё заявление и мне нужно было рассказать о происшествии.
– Понимаете, Вадим Сергеевич, мальчишкам могло и правда показаться, ведь утопленницу уже бы вынесло куда-нибудь. Хотя...
– Нужны водолазы, чтобы дно обследовать!
– Да что, Вы! Лёд уже почти встал, да и бесполезно здесь искать, течением давно бы унесло. По берегу мы, конечно,пройдем, может и найдется чего, снега-то почти нет.
Мы пошли к берегу, туда, где девушка входила в воду. Потом прошли по берегу, ничего подозрительного не обнаружив. И только снова вернувшись к пляжу, ковырнув землю, нашел шпильку. Никакой уверенности, что она могла принадлежать Марине, конечно же,не было. Но была она такой до боли знакомой, ведь такую же ещё недавно я носил в кармане. Я застонал от отчаянья.
– Что-то нашли, Вадим Сергеевич?-спросил мой спутник, и вернув мне шпильку, успокоил:
– Ну это не улика, Вы ж понимаете. Кто и когда угодно мог её обронить. Я пошлю ребят, обследуют берега. Ну на предмет обнаружения...трупа. Сообщу, если найдут чего.
Домой я вернулся в подавленном состоянии. Хотел позвонить Понудину, но вспомнил, что старика готовят к очередной операции и не стал беспокоить. Почему-то надежды на встречу с Мариной совершенно оставили меня.
Прошла зима, наступила весна. Моя жизнь как будто разделилась на две половины. Я шаг за шагом проживал в воспоминаниях весь прошлый год. Вот день, когда я впервые увидел Марину, вот день, когда искал её в лесу, а в это утро я нашёл их с Варварой в беседке.
В марте пришло известие, что скончался Понудин. Он так и не увиделся с дочерью. Всё своё имущество он завещал ей, но на время её отсутствия доверительное управление поручил мне. В случае же, если она не будет найдена, всё деньги перейдут в один из фондов помощи больным детям. После его смерти на меня навалилось столько дел, связанных с наследством, что я смог отвлечься на какое-то время от мрачных мыслей. И потом меня грела мысль, что если Марина всё же жива, она вернётся для вступления в наследство.
В один из вечеров ко мне приехала Ирина. Меньше всего на свете я хотел её видеть, но она, как и всегда была непомерно настойчива.
– Что, ты хочешь от меня, Ира?
– Нет никаких новостей о Марине?
Я отрицательно покачал головой и тут только обратил внимание на то, как она изменилась. Погасший, неуверенный взгляд, какая-то небрежность в одежде.
– Ты прости меня, Вадим! Знаю, что во многом виновата перед тобой и Андреем. Его больше нет, и он так и не простил меня, прости хотя бы ты...
Её вид вызывал жалость, но в груди у меня гневной болью жил вопрос:
– Почему, Ира? Почему ты не хотела, чтобы мы были вместе? За что ты так ненавидела её? Или тебе были нужны только деньги?
– Деньги?- Ирина грустно улыбнулась,- И деньги тоже. Знаешь, ничего не могу с собой поделать, навязчивый страх нищеты, пениафобия, кажется так. Наверное голодное детство так на меня повлияло, но дело не в этом...
Она на какое-то время замолчала, потом подошла ко мне и заглянув в лицо каким-то не своим, глухим голосом произнесла:
– Вадим, у нас с тобой есть дочь.
Я не сразу понял о чем она говорит.
– Что? Ты бредишь, Ира? Какая, к чёрту, дочь? И откуда? Не смеши меня!
– Это правда...
– Когда это ты успела? И где же она? – я ошарашенно смотрел на неё.
– Помнишь, когда мы с тобой расстались, то есть договорились остаться просто друзьями? Ты не знал, но я тогда снова работала на Понудина. Он поручил мне вести дела Марины. Так вот, после расставания с тобой, я уехала в Германию, нужно было сопровождать её к Штайну для новой операции. В клинике я познакомилась с одним французом, он проходил там лечение и представился мне как граф. У нас скоротечно завязался роман. Но дело в том, что ещё по приезду, мне стало нехорошо и Олаф сообщил мне о том, что я беременна. Ребёнок в мои планы не входил, но тут подвернулся Жером. Знаешь, для девчонки из нищих подворотен небольшого провинциального городка выйти замуж за французского дворянина, это большой соблазн! В общем, я воспользовалась случаем!
– Ты была беременна от меня и ничего не сообщила?
– А зачем? Или ты скажешь, что тебе тогда нужен был ребёнок?
Я молчал. Она была права, неизвестно, какова была моя реакция.
– Я решила, что отцом ребенка должен стать Жером. Он сначала тоже не очень обрадовался, но потом смирился. На время родов он увёз меня во Францию. У нас была договоренность, что мы поженимся после рождения ребёнка. Жером заявил, что должен быть уверен, что родится нормальный, здоровый ребенок, а формальности потом.
– Какой прагматизм!- я усмехнулся.
– Да уж! Сразу после рождения дочки он принёс мне брачный контракт. Понимаешь, я ещё не отошла толком от наркоза, а он мне сунул бумагу на подпись!
– И ты подписала? – зная Иру, я не мог в это поверить.
– Нашёл дуру! Конечно, я всё прочитала и даже внесла свои изменения. Потом мне принесли его снова, уже переделанный. Тут поднялась какая-то суматоха с ребёнком, я быстро подписала, Жером поцеловал меня и побежал "готовиться к свадьбе", как он весело сообщил.
Больше я не видела ни его, ни девочку.
– Но как? Он похитил ребёнка?
– Нет, он увёз его на законных основаниях. Я подписала не брачный договор, а отказ от дочери, он обманул меня!
– И ты не пыталась его найти?
– Ну почему же, пыталась... Но во Франции у меня нет никаких прав, да и отказ...
– Но ты могла заявить в полиции, что Жером не является настоящим отцом!
– Да не слушал меня никто! И потом он пропал, уехал куда-то!
– Граф не иголка в стоге сена, ему не так-то легко потеряться.
– Никакой он не граф! Аферист и мошенник! Подделкой документов промышляет. Я искала его несколько лет и вот пришли сведения, что сейчас он сидит в тюрьме за мошенничество.
– А девочка?
– В приюте,- она устало опустилась в кресло, — Я пыталась забрать её, но, как видишь у меня нет никаких прав. Вадим, нам нужно пожениться!
– Ты с ума сошла! Об этом не может быть и речи! Сам вылечу туда, чтобы доказать, что настоящий отец я и забрать девочку.
– Вадим, она гражданка Франции, там насчёт детей строгие законы, у тебя может не получиться. Но если получится доказать, что мы настоящая семья и что Жером обманом выкрал  дочь, то её смогут нам вернуть.
– Но как ты это докажешь?
– Не забывай по какой статье он отбывает наказание. Вадим, я клянусь, что не буду претендовать ни на тебя, ни на твои деньги, но ради нашей дочки, мы должны пожениться.
– Подожди,- мои мысли разбегались, — я должен всё обдумать!
– Нет времени думать!- она топнула ногой,- ей найдут приёмных родителей и тогда мы ничего не сможем уже сделать! Ты же видел, что бывает с ребёнком, когда их бросают родители?
Этот упрек больно полоснул по сердцу.
– Именно поэтому я не хочу жениться, Ира. Я всё еще надеюсь её встретить.
– Я дам тебе развод сразу же, как ты попросишь! Мы пропишем это в договоре! Я выполню любое твоё условие, Вадим! Но нужно спешить.
– Хорошо, я попрошу адвокатов подготовить контракт.
Ирина благодарно улыбнулась:
– Спасибо! Всё будет хорошо. Мы сможем завтра съездить подать заявление?
– Да, конечно... Скажи, ты видела её? Как она выглядит?
– Я навещала её в приюте. Вот,- она показала мне фотографию девочки в телефоне. Сейчас я перешлю тебе.
Она ушла, а я остался разглядывать изображение маленькой черноглазой девочки. Она совершенно не походила на Марину, но почему-то эти две истории перекликались в моей душе. Как странно устроен мир, ещё несколько часов назад я ещё не подозревал, что у меня есть дочь, а сейчас сижу и со смятением в душе разглядываю её фото.
Через месяц мы расписались. Заручившись поддержкой детского омбудсмена, вылетели в Марсель, именно там в приюте находилась наша дочь.
Предпринятые действия увенчались успехом, мы выиграли суд и наконец к осени вернулись домой уже с Кэтрин, где мне предстояло сжиться с ролью отца. Сложность заключалась в том, что Катя, мы стали звать её на русский манер, говорила только по-французски и была привязана к Жерому, так как считала его настоящим отцом. Хотя он недостаточным образом заботился о ней, чаще всего используя в своих махинациях. Одинокий отец с маленьким ребёнком часто вызывает доверие у женщин. Он этим беззастенчиво пользовался. Постоянные переезды привели к тому, что девочка была недостаточно образована для своего возраста, и ее манеры оставляли желать лучшего.
Учитывая все это, мы с Ирой приняли решение пожить какое-то время вместе в Подушкино. Надо было, чтобы девочка привыкла к нам, аклиматизировалась. Я нанял учительницу, говорящую по-французски, чтобы она быстрее освоила русский язык, а потом надо было позаботиться о её дальнейшем обучении.
Примерно через месяц после приезда, Волин рассказал мне, что Марина жива.
– Нам сообщили, что некая Марина Мирт купила билет на самолёт в Ганновер. К сожалению, перехватить ее в стране не удалось, пришлось вылететь в Германию.
– Когда это произошло? Почему мне сразу не сообщили об этом?-от полученного известия у меня перехватило горло.
– В июне. Ты был занят во Франции, не хотелось отвлекать тебя, тем более, что сразу по прилёту, Марина пересела на другой самолёт и вылетела в Центральную Африку, где возникли сложности с поиском её местонахождения.
– Господи, боже мой! В Африку? Зачем? Там же война?- я застонал,- Почему ты сразу не сообщил мне? Ведь я же был рядом, мог перехватить её!
– Кто мог знать, что её понесёт в Африку? Потом, ты только что женился, все думали, что у Вас свадебное путешествие. Вадим, если бы я только мог предвидеть!
Она полетела туда в качестве волонтёра с миротворческой миссией ООН. Долго не могли с ней связаться, нашли её через Посольство. Она отказывается от наследства в пользу благотворительной организации.
– Я должен её увидеть! Как туда попасть? Что нужно? Виза, билеты? Я ничего не знаю про эту Африку.
– Тебе не надо туда лететь, Вадим. Она поехала туда не одна.
– С кем?- мне трудно стало дышать,- с кем, Олег?
– С Бруно и Линдой Браун. Ей известно, что ты её разыскиваешь. Но она не хочет с тобой встречаться ни при каких обстоятельствах. Она это подчеркнула: ни при каких обстоятельствах. Вот оформленные бумаги с отказом от наследства.
Я тупо смотрел на протянутые мне документы.
– Что я сделал не так, Олег? Почему, почему? Я ведь всё время мысленно слышу её слова: "- Я погибну без тебя!". Они были искренними, Олег! Что произошло тем утром? Мне надо увидеть её, хотя бы затем, чтобы узнать это!
– Может быть лучше забыть всё? У тебя теперь жена, дочь. Тоже довольно странная история. Но всё же семья.
– Это полностью фиктивный брак. Мы расписались только ради девочки и в любое время я могу получить развод!
– Не принимай скоропалительных решений. Я постараюсь ещё раз связаться с Посольством, у них должен быть её телефон. Не обязательно куда-то ехать, можно позвонить и всё выяснить.
Олег уехал, а я не мог никак прийти в себя. Марина жива и это главное! Если она так решила, я должен смириться. Но это то и было самым трудным для меня.
Засидевшись, не заметил, как в комнату вошла Катя. Она спросила меня о чем-то по-французски, но я лишь грустно покачал головой, ничего не понимая. Тогда она подошла ближе, погладила меня по голове и спросила по-русски:
– У тебя есть печаль?
Я обнял ее и посадил на колени:
– Смотри-ка, ты делаешь большие успехи. Да, у меня большая печаль, моя девочка, — я вздохнул, — и я не знаю, как с ней справиться!
Она прижалась ко мне, обняла и тихонько запела какую-то французскую песенку. С ней у меня, кажется, налаживались отношения. В отличие от Ирины. Я видел, что её раздражает Кэт. Как-то она даже обмолвилась, что с Мариной ей было гораздо легче ладить. А после того, как предпринятая ею попытка перевести наш брак из фиктивного в настоящий потерпела крах, совершенно перестала появляться в Подушкино. Я не понимал этой женщины! Всю жизнь она металась, пыталась достигнуть каких-то целей, но стоило ей чего-то достичь, тут же теряла интерес. Хотел поговорить с ней, в конце концов мы бы могли разойтись и Катя осталась со мной.
– Дай мне время, Вадим, я должна привыкнуть.
– Как ты можешь привыкнуть, если ты совершенно не видишься со своей дочерью?
– Но я не могу жить в этой деревне! Что мне здесь делать?
– Как что делать? Заниматься своей дочерью! Ты же к этому стремилась!
– Я не знала, что будет так сложно. Я всё-таки верила, что у нас будет семья. Но ты не хочешь! И мне неприятно здесь находиться!
Я смотрел на неё и не понимал, куда делась её холодная рассудительность? Какая-то издерганная, нервная. Постоянные перепады настроения, впервые закралась мысль: а здорова ли она?
– Ир, ты давно у врача была?
– Что? Что ты придумываешь? Я совершенно здорова!
– Просто ты не похожа на себя в последнее время.
Она неестественно громко расхохоталась:
– Ты очень похож на себя! И из-за кого? Из-за неполноценной девчонки! Из-за урода! Нашел себе парочку! Потому что ты сам урод! Урод! Урод!- у неё похоже начиналась истерика.
– Замолчи! И...убирайся отсюда вон! Адвокат пришлёт документы на развод.
– Ах, даже так! Я-то уйду! Но Катьку тебе не оставлю!
– Зачем она тебе?
– А чтоб тебе не досталась!
– Ну это мы ещё посмотрим! А ты всё-таки сходи к доктору.
Мы не заметили, как за этой безобразной сценой наблюдает наш ребёнок.
– Pars! Pars!- она ткнула кулачком Иру и подошла ко мне. Обняла, а потом снова повернулась к ней и по слогам произнесла:
– У-хо-ди!
Ирина молча развернулась и быстрым шагом направилась к выходу.
– Я те-бья луб-лу!- малышка подняла голову и заглянула мне в глаза.
Смахнув подступившие к глазам слёзы, я присел перед ней и обнимая, прошептал:
– Я тоже тебя люблю!
Между тем мысли о Марине не покидали меня. Зачем она поехала в Центральную Африку? Это очень опасно из-за нестабильной политической обстановки и вообще неблагоприятных условий. Может быть полетела вслед за Бруно? Мне надоело гадать на кофейной гуще и я готов был сам вылететь в Банги, но меня останавливала Кэт. Она только-только стала привыкать ко мне и окружению и бросить её сейчас было бы ошибкой. На Ирину надежды не было, она совершенно пропала, не появлялась даже после моих настойчивых требований. Адвокаты готовили документы на развод. Кроме всего прочего мне нужно было вернуть на работу Варвару Петровну. Дело в том, что она уволилась перед моей женитьбой, мотивируя это тем, что хочет заниматься внуком. Но я то знал, что её взаимоотношения с Ириной оставляли желать лучшего. А теперь она была просто необходима мне и Кэт. За ее чуть грубоватыми и простыми манерами скрывалась добрая душа. И мне удалось её уговорить! Я не оставлял планов для розыска Марины, а на Варвару, в случае чего, я смогу положиться.
Известий от Марины так и не было, мне хотелось закончить поскорее бракоразводный процесс, но все задерживалось из-за состояния Ирины. У неё усилились приступы агрессии, её поведение стало непредсказуемым. Налицо было психическое расстройство. Раньше она рассказывала мне о своём детстве. Оно было ужасным из-за матери. Та страдала невротическими расстройствами, часто лежала в клиниках, а Ира оставалась одна с пьющим отчимом. В семнадцать лет ушла из дома. Всю жизнь она изо всех сил карабкалась наверх, но судьба догнала её. Наследственное заболевание дало о себе знать. Её положили в психиатрическую лечебницу.
Мы готовились к Новому году. Впервые в жизни я покупал детские подарки, украшал к празднику дом. Катя принимала деятельное участие. Оказывается она никогда раньше не праздновала Новый год. С Жеромом они встречали только Рождество, и то из-за постоянных переездов настоящего праздника никогда не было. Мне хотелось компенсировать ей своё отсутствие за эти годы, хотя и не по моей вине. Приготовление к празднику шло полным ходом, когда мне позвонил Олег.
– Вадим, плохие новости!
Сердце сжалось от дурных предчувствий.
– Что-то с Мариной?
– Да, в стране была попытка переворота. Террористы обстреляли миссию, есть погибшие. Больше никакой информации.
– Я срочно вылетаю туда. Заказывай билет.
– Вадим, это очень опасно.
– Мне всё равно. Не пытайся отговорить.
– Хорошо, я выделю двух человек тебе для охраны. Они раньше воевали в одной из ЧВК, специализирующихся на войнах в Африке. Разбираются в обстановке. Лететь через Европу придётся.
– Хорошо, заказывай на ближайший рейс. Я пока улажу домашние дела.
Вызвал к себе экономку.
– Варвара Петровна, мне необходимо уехать. Новый Год, скорее всего, Вам придётся встречать без меня.
– Как же так, Вадим Сергеевич? А Катюша? Она так ждёт, старается!
– Не могу. Речь идёт о жизни дорогого мне человека,- по негласной договоренности мы не говорили о Марине, хотя я знал, что она тоже скучает по ней.
– Я поручаю Вам свою дочь. Вы можете пригласить на праздники семью, друзей. И постарайтесь, чтобы Кате было весело!
– Хорошо, Вадим Сергеевич, я постараюсь. Очень жаль, что Вас не будет с нами!
Прощание с дочерью разрывало сердце. Я очень привязался за это время к девочке. Но надежда на скорое счастливое возвращение не покидала меня.
В сопровождении двух здоровенных мужиков я вылетел в Ганновер. Сразу оттуда вылететь в Банги мы не смогли из-за нелетной погоды. Пришлось на сутки снять номер в отеле.
Когда объявили, наконец, посадку, внезапно позвонил Олег.
– Вадим, не надо никуда лететь!
– Что ты хочешь сказать?
– Миссию эвакуировали. Десять минут назад они вылетели оттуда.
У меня вдруг перехватило дыхание:
– А Марина?
Олег рассмеялся:
– С ними летит! Я даже смог с ней переговорить!
– Что, что она тебе сказала?
– Всё хорошо! Ты сам её скоро увидишь! Они вылетели во Францию. Завтра Марина будет тебя ждать в Париже. Запиши: кафе Rozell в двухсот метрах от Монмартра, найдешь сам. В семь часов вечера. Успеешь?
– Успею... Конечно, успею! Как она, Олег?-от волнения я никак не мог прийти в себя.
– Всё, хорошо, Вадик! Всё хорошо!
Попросив своих спутников перебронировать билеты, им в Москву, мне в Париж, присел в кресло, собираясь с мыслями.
– Неужели уже завтра я увижу её? Не хотелось так долго ждать. Я надеялся, что смогу вылететь немедленно, чтобы встретить ее в аэропорту Орли. Но, в связи с рождественскими праздниками билетов не было, с трудом удалось взять билет на утро. Понимая, что не успеваю встретить Марину, хотел выехать на скоростном поезде, но мои спутники всё же уговорили меня лететь самолётом. Распрощавшись с ними, я стал ждать вылета.
Приземлившись в Орли, узнал, что самолёт из Банги прилетел двумя часами ранее. Я всё-таки хотел немедленно ехать туда, где мог бы встретиться с Мариной. Связался с Олегом, но он снова стал отговаривать меня.
– Пойми, она не с курорта вернулась, ей нужно пройти кой-какие процедуры. Я снял в отеле номер на твое имя, поезжай, прими душ, отдохни. У тебя есть время вздремнуть. Ей наверное тоже стоит отдохнуть, путь был нелегкий.
Пришлось прислушаться к совету друга. Узнав название отеля, взял такси и отправился в номер.
Вздремнуть, конечно, не получилось. В Париже шёл дождь, я стоял у окна, рассеяно разглядывая пробегавших внизу прохожих и представлял нашу встречу. С трудом дождавшись вечера, поехал на бульвар Сен-Жермен, где находилось кафе.
До нашей встречи оставалось полчаса. Никогда так медленно и так волнительно не тянулось время. Я занял столик напротив входа, чтобы не пропустить появления девушки. Стрелки уже приближались к 7 часам, но Марины всё не было. Чувствуя, как меня охватывает мучительный озноб от страха, что наша встреча не состоится, решил заказать себе рюмку коньяка. Повернулся, чтобы подозвать официанта, как вдруг ощутил на себе взгляд незнакомой девушки. Девушка была невероятно красива. Русые короткие кудри обрамляли загорелое лицо, на котором из-за загара особенно ярко выделялись голубые глаза. Она не отрываясь смотрела на меня и я не сразу узнал в ней Марину. Словно завороженные не отводили мы друг от друга взгляда, никого не видя и не слыша вокруг. Будто опомнившись, медленно подошёл и сел к ней за столик. Заметив слезы в её прекрасных глазах, вопросительно кивнул ей. Она лишь слегка покачала головой и чуть улыбнулась мне сухими, обветренными на жаре губами. Как бы я хотел сейчас прикоснуться к ним! Но не смея позволить себе лишнего, поднёс к губам только её руку, безвольно лежащую на столике. Вдыхая почти забытый аромат кожи лишь обжёг дыханием. И это мое невесомое прикосновение будто сломало весь лёд неуверенности, мы бросились друг другу и прижимая её к себе, понял, что не отпущу от себя уже ни при каких обстоятельствах!
Глава 5.

Марина.

 Шёл второй час полёта из Банги. Грузовой военный самолёт не самое удобное место для перевозки пассажиров. Но после пережитых ужасов он представлялся чем-то вроде Ноева Ковчега.
 У меня давно затекли ноги, хотелось размяться. Но счастливое оцепенение, охватившее меня перед полётом, заставляло забыть про неудобства.
 Когда нас привезли на военную базу, я услышала в толпе, как светлокожий мужчина выкрикивает моё имя.
 - Марина Мирт! Есть здесь Марина Мирт?
 Нечасто за последнее время мне удавалось услышать русскую речь. Проталкиваясь к мужчине, помахала ему рукой:
 - Я здесь! Что Вы хотели от меня?
Он радостно кинулся ко мне:
 - Ну наконец то я Вас нашёл. Слава богу, Вы живы и находитесь в безопасности! Я представитель Российского посольства, отправляю жену с Вашей миссией. Здесь стало совершенно небезопасно, не стоило ей приезжать...
 Я нетерпеливо перебила его:
 - Вы знаете, скоро начнется погрузка, мне нужно найти друзей. Не могли бы Вы быть более лаконичны?
 - Ах, да, да, простите. У меня была просьба от господина Волина, разыскать Вас.
 - Я не знаю никакого господина Волина. Извините, мне нужно идти.
 - Подождите,- он схватил меня за руку,- сейчас попытаюсь ему позвонить, это очень важно, пусть он  сам всё расскажет.
 Я нетерпеливо разглядывала толпу, надеясь увидеть Линду. Сюда мы ехали в разных машинах и поэтому затерялись среди людей.
 Мой собеседник наконец сунул мне в руку телефон.
 - Алло! Марина Андреевна! Добрый день, с Вами говорит Начальник службы безопасности Вадима Бельского Олег Волин. Только не бросайте трубку, это очень важно!
 В какой-то миг мне действительно захотелось отбросить от себя телефон, но дальнейшие слова Волина заставили слушать, затаив дыхание:
 - Дело в том, что Вадим в эти самые минуты собирается сесть на самолёт, чтобы лететь за Вами. Он должен был вылететь ещё вчера, но полёт отложили, якобы из-за нелетной погоды. И сейчас он, вероятно, проходит на посадку .
 - Зачем?! - от удивления я не могла больше ни сказать ни слова.
 - Затем, что он любит Вас, глупая девчонка, а Вы все время куда-то сбегаете! Извините...
   Я молчала, закусив губу. Потом медленно спросила:
 - А разве Вадим Сергеевич не женился в этом году? Я не совсем понимаю Вас.
 - Женился. Но это была вынужденная мера, фиктивный брак для спасения одной маленькой девочки. Да он сам Вам всё расскажет при встрече, к тому же он уже оформил развод. Но Вам нужно обязательно встретиться! Когда Вы улетаете?
  - Сегодня, сейчас,- я растерянно отвечала, пытаясь осмыслить его слова.
   - Как сейчас? Надо предупредить Вадима. Куда Вы летите, где Вас найти?
    Тут поднялась суматоха, всё пришло в движение, мой спутник тронул меня за руку, пытаясь забрать телефон. Я как могла, уворачивалась, чтобы закончить разговор.  Ко мне пробралась Линда с криками, что надо срочно идти к самолёту.
 - Линда, пожалуйста, назови мне какое-нибудь кафе в центре Парижа!
 Линда удивленно уставилась на меня.
 - Быстрее, Линда!
 -" Rozell", — подруга пожала плечами.
 - Слышали? Завтра я буду там в 7 часов вечера. Я обязательно буду его ждать! Запишите: Париж, кафе Rozell,- кричала я в трубку, которую у меня нетерпеливо отнимал её владелец.
  Мы с Линдой кинулись на посадку, по дороге подруга пыталась мне что-то сказать, но из-за шума и суматохи ничего не было слышно и только, когда окружающая толпа прижала нас друг к другу особенно сильно я внезапно чмокнула её в щеку и счастливо рассмеялась.
 
 Очнувшись от мыслей, осторожно потянулась Мы были в полете уже два часа, Линда давно  спала, положив голову мне на плечо. Я слегка покрутила головой, чтобы размять шею. Непослушные волосы тут же упали на глаза. Мне непривычна была моя новая прическа, но пришлось коротко подстричь волосы, так как в тех условиях где мы оказались, было затруднительно за ними ухаживать. Надо признать, что за последний год я очень изменилась, не только внешне, но и внутренне.
 Вспомнила, что меня ждёт Вадим, закрыла глаза, представляя его облик и сладко - сладко забилось сердце. А ведь ещё недавно я не испытывала ничего, кроме безнадёжного отчаяния!
         В утро нашей последней встречи, проснулась одна. Я так боялась последствий моего ночного признания, что долго не решалась выйти из комнаты. Мучительно представляя свои первые слова, все-таки пошла искать Вадима. Обошла весь дом, было тихо, ни чьего присутствия я не обнаружила. Тогда, одевшись, вышла во двор. Увидев охранника окликнула его:
 - Саша, не знаешь, где Вадим Сергеевич?
 - Так уехал он.
 - Как уехал?- я растерянно озиралась вокруг.
 - Да утром рано, сел в машину и уехал.
 - Ничего не сказал, когда вернётся?
Саша пожал плечами:
 - Нет. Он мне вообще никогда не докладывает.
   Я медленно побрела в дом, ещё до конца не оценив всей глубины душевной катастрофы.
И только поразмышляв немного, поняла:
    - Всё. Это конец! Он сбежал от меня, как от прокаженной! Как все они сбегали и бросали меня. Кому я нужна? Недочеловек, ко мне и прикоснуться противно!
     Мысли сбивались и в глубине спутанного сознания возник вкрадчивый голос Ирины:
    " - Знаешь, как его называют: - Мужчина на одну ночь! На одну ночь, на одну..." - будто эхом отдавалось в голове. "- Ему никто не нужен! Ему вообще никто не нужен!"
   Я закричала от охватившего меня смятения.
    - Почему, почему я не уехала вчера? Может быть это было бы не так больно!
   И тут мой больной разум ухватился за слово: уехать.
   - Да, да! Быстрее уехать, уехать отсюда! Не хочу, не хочу больше ничего! Никого ни видеть, ни слышать!
 Лихорадочно схватив телефон, вызвала такси. Вещи мои были собраны ещё вчера. Взяв чемодан, не задерживаясь выбежала на улицу.
 Таксист довёз меня до станции, так и не добившись куда надо ехать. Я об этом не знала сама. Купила билет на ближайшую электричку и тихо ждала на перроне. Мыслей в голове не было. Из забытья вывел зазвонивший телефон, лелея последнюю надежду я посмотрела на экран. Нет, это был не Вадим. Звонила Варвара Петровна. Что я могла ей сказать? И хотела ли? С яростным отчаянием подняла телефон и с силой бросила под приближающуюся электричку.
    Я долго ехала, закрыв глаза и отрешившись от окружающего мира, и только часа через два поняла, что еду в обратную от Москвы сторону. Растеряно разглядывая проплывающие мимо станции, вдруг услышала за спиной разговор:
  - Не подскажите, чтобы в Ладыгино проехать, на следующей станции выходить?
   - На следующей, правильно. Только туда автобус всего два раза ходит, утром и после обеда. Если успеете на него. Деревня-то заброшенная совсем, старики одни и остались. Летом дачники приезжают, вот для них автобус и пустили. Последние дни ходит, а потом всё, распутица начинается и деревня отрезана совсем становится.
   Я вслушивалась в разговор, а у самой всплывало в голове давно забытое воспоминание:
    - Ладыгина я, из деревни Ладыгино.
         Вспомнила! Была у меня в детстве няня, Антонина Степановна Ладыгина. Она любила рассказывать, что Ладыгины - род древний, её предки деревушкой владели, а теперь-то в упадке всё совсем.
   Повинуясь какому-то шестому чувству вышла на станцию вслед за интересовавшимся деревней мужчиной.
   - Дочка, яблочков купи! Свои яблочки-то, с огорода!
   Оглянулась на голос, в двух метрах от меня на небольшом стихийном рынке торговали местные старушки. Я нерешительно подошла к ним.
    - Простите, пожалуйста, не знаете ли Вы Антонину Степановну Ладыгину?
   - Тоню Лодыгину? Знаем, а как же! С нами она тут приторговывает. Ушла, правда уже. Ноги-то совсем больные. А ты, дочка, беги вот на остановку. Автобуса ещё не было. Там она, наверное, на скамеечке ждёт.
     До конца не веря в удачу, подошла к остановке. Под облупленной железной крышей сидела женщина, тяжело опираясь на палочку. Я не сразу узнала её, и всё же, когда она подняла на меня свои светлые глаза, чуть не расплакалась. Это была она, моя тётя Тоня. Самая добрая из всех окружавших меня людей.
    - Антонина Степановна! Тётя Тоня, Вы не узнаёте меня?
    Старушка прищуривалась, напрягая память, но я видела, что ей это дается с трудом.
    - Я - Марина! Вы были моей няней. Не помните? Калинка-Маринка. Вы так меня звали.
    Лицо женщины внезапно преобразилось:
   - Да как же это? Мариночка, неужели ты? Детка моя! Да как выросла! А говорили, что болеешь ты... Ой, прости глупую! Как, как ты тут очутилась?
   Подошёл автобус и Антонина Степановна забеспокоившись, стала подниматься.
   - Ой, дочка! Ехать надо. Автобус то один у нас. А ты чего здесь, с чемоданом?
   - Да мне... Гостиницы не знаете какой-нибудь здесь, мне бы переночевать.
   - Да, какие гостиницы у нас? Ко мне поехали, дочка. Я одна, ночуй, живи сколько хочешь!
    Раздумывать было некогда, я запрыгнула в автобус и облегченно вздохнула:
    - Чудеса ещё встречаются!
      Кто бы мог подумать, что у Антонины Степановны я задержусь не на одну ночь, а на целых пол года.
    Деревенька была небольшая, из местных жителей проживало всего четыре человека. На лето приезжало несколько дачников, по дешевке купив дома. С наступлением холодов разъезжались, и жизнь замирала. Автобус и летом не всегда ходил, а зимой за ненадобностью его убирали. И четверо жителей оставались отрезанными от всего мира. Я не представляла, что где-то так могут жить люди. Не сильно приспособленная к обычной жизни, здесь чувствовала себя совершенной инопланетянкой. Но всё же для своей израненной души я нашла странное успокоение среди тишины и заброшенности. Всё здесь вызывало грустное обаяние. Бревенчатый покосившийся дом с некрашеными полами, застеленными домоткаными половиками, дубовые резные комоды, покрытые белоснежными вязаными салфетками, мерно стучащие ходики.
    - Как же Вы живёте тут? Одни, без людей, нет ни магазина, ни больницы?
    - А так и живём. С огорода, за грибами, ягодами ходим помаленьку. Летом вон автобус до станции ходит, торгую чем бог пошлет, зимой автолавка, если дорога хорошая, заезжает. Ничего. Потихоньку.
   - Не помогает Вам никто? Родные у Вас далеко?
   - А родственников у меня раз два и обчелся. Внучок вот, приезжает. Да в армии он, прошлую весну забрали. Одна сейчас. Дочку-то мою второй год, как схоронили, болела долго, сердешная. А муж давно помер, это, когда я у тебя ещё работала.
  Мне хотелось о многом переговорить и расспросить мою нянечку и поэтому я решила погостить здесь неделю, к большой радости старушки.
 Осень стояла на редкость теплая. Очарованная окружавшей меня природой, я подолгу бродила по ближайшим окрестностям, смотрела в прозрачное небо, провожая взглядом стаи улетающих журавлей и мне хотелось побыть тут подольше. Скопленных за время работы денег мне хватит надолго, решила я, и спросила разрешения у Антонины Степановны остаться с ней на зиму.
 - Да мне б большей радости-то и не было бы! - всплеснула она руками,- Да что ты тут делать будешь? Зимой от тоски завоешь. Телевизора нет, темнеет рано, да свет, бывает, отключают. Удобств тоже никаких. Туалет холодный. Помыться только в баньке и можно. Дров, слава богу, хватает. Мне Митяй, внучок, заготовил с лихвой.
 - Тёть Тонь, Вы не беспокойтесь, деньги у меня есть, я Вас не обременю.
 - Да, господь с тобой, прокормимся как-нибудь. А искать не будут ? Я так и не поняла, есть ли кто у тебя из родных? Жила ты хоть и в достатке в детстве, а ведь ни одной родной души возле тебя не было!
 - Как не было, так и нет! - я приобняла старушку, — вот Вас я хорошо помню, мечтала, чтобы Вы всегда со мной жили, но Вы, как и остальные, ушли от меня,-
подавив внезапный всхлип, отвернулась.
 - Так моей вины не было, девонька! Помнишь, мужик здоровенный дом охранял. Исмаилка его, кажись, звали. Он каждый день нас собирал и строго-настрого наказывал: чтобы тайну соблюдали, вопросов никаких, значит не задавали, не сплетничали между собой, ну и так, по-разному. Мы всё равно по углам шушукались. Чудно, как-то: живёт девчушка, одна одинешенька. Ходила-то ты тогда еле-еле, ножки слабенькие были, шептались: не жилец, девочка! Ну я к тебе прикипела, жалко было, жила сиротинушкой. Стала я у доктора твоего интересоваться, что за болезнь такая, да кто родители, а он возьми, да Исмаилке и расскажи. Так меня в тот же день и рассчитали.
 Я плохо помнила, кого она называет Исмаилкой, но хорошо запомнила свое детское горе от расставания с любимой нянечкой.
 - Я плакала. Долго плакала. Отказывалась от еды, скучала. Но никому не было до этого дела!
   Мы часто разговаривали про это время. На многое она открыла мне глаза. Моё пребывание в доме держалось в строжайшей тайне и того кто пытался её как-то нарушить, сразу же выгоняли. А я никак не могла понять, почему меня все бросают.
 В общих чертах рассказала ей свою историю. Наученная горьким опытом умолчала о подробностях своего заболевания и, конечно, ничего не рассказала о Вадиме. О нём я заставляла себя не думать, хотя это плохо удавалось. И если днем я могла чем то отвлечь себя, то ночью ничего не могла с собой сделать. Он приходил ко мне во сне, то пылкий, то равнодушный. И просыпаясь, я как будто бы чувствовала рядом его дыхание.
 Наступала зима. Мною потихоньку осваивался деревенский быт. Ходила к колодцу за водой, училась топить печь, скрести полы, вручную стирать, стряпать. Это был совершенно новый для меня мир, и не могу сказать, что мне он не нравился. Я всегда любила тишину и одиночество. Вечерами приходили соседи, две старушки: баба Катя и баба Маня, позже присоединился к нам дед Димитрий. Чаевничали, вели неспешные беседы. Немного мне не хватало интернета, но вскоре его заменили книги. Небольшая библиотека была у тети Тони, а так же часть книг я позаимствовала у её соседей. У деда Мити нашлись подшивки старых советских журналов, что было особенно интересно.
 
Самолёт сильно тряхнуло. Линда испугано охнула. Я не заметила, как она проснулась.
 - Бруно-дурак! Остался там, — внезапно крикнула она.
 - Не волнуйся, он вылетит позже
 - Не вылетит. Одержим милосердием. А я больше никогда никуда не поеду. Семью хочу!
 - Странно от тебя это слышать!
 - Ничего странного. Я поняла, семья-это главное! Надеюсь, что братик не привезет оттуда чернокожую невесту!
 - Он может,- я рассмеялась.
 - А теперь рассказывай, зачем тебе понадобилось кафе? Ты назначила свидание?
 Я почувствовала, как краснею.
 - Да. У меня будет свидание.
 - Мой бог! С кем? Когда ты успела?
 - С ним. С Вадимом.
 - С ума сошла? Он же бросил тебя и женился на другой!
 - Всё оказалось не совсем так, как я думала. Но в любом случае, я встречусь с ним и всё выясню.
 Линда скептически покачала головой.
 - А почему в Париже?
 - Он собирался лететь за мной, его буквально сняли с трапа.
 - Вот это уже интересно! Послушай, а он не такой засранец, как я думала!
   Да, похоже, я тоже сильно заблуждались на его счёт. 

     Весной, когда установились дороги, я съездила в Москву. Для поиска работы мне нужна была связь. Так как свой телефон я выбросила, нужно было купить новый. В России оставаться я не хотела, поэтому нужно было связаться с Линдой.
 Сидя в кафе, проверяла почту. За несколько месяцев накопилось много писем, в основном рекламного содержания. Но среди них я нашла то одно, которое не успела прочитать, когда так поспешно сбегала. От доктора Штайна. Открыв его, долго сидела, оглушенная от прочитанного. Боже мой, сколько боли и слёз, сколько переживаний впустую! Я здорова! В это невозможно поверить, но я буду жить, я могу иметь семью!
 Упав на руки, горько заплакала. Ко мне подошёл официант, уверила его, что со мной всё в порядке. Но я не была в порядке! Я не могла понять Ирину. Почему она так поступала со мной? Из-за денег? Неужели это так важно? Может быть мне, никогда не испытывающей нужды, было трудно понять её, но должно же быть какое-то сострадание!
 После того как немного пришла в себя, написала Линде. Я не помнила её номер телефона, поэтому была надежда на то, что хоть иногда она открывает свою почту.
 Вернувшись в деревню, нашла Антонину Степановну заболевшей. У неё прихватило поясницу и совершенно отказывали ноги. Оставлять в таком состоянии пожилую женщину я не могла и решила остаться ещё ненадолго.
 Между тем стало совсем тепло, в деревню стали приезжать дачники, а я время от времени ездила на станцию, чтобы иметь возможность пользоваться интернетом. С Линдой мы возобновили отношения, пришлось ей многое рассказать. В студенческие годы мы состояли в волонтерской организации и даже подавали анкету на выезд в какую-нибудь африканскую страну. Но я тогда вернулась в Россию, а Линда и Бруно, закопались в своих амурных делах. И вот теперь близнецы собирались в Центральную Африку. Они пригласили меня с собой. В принципе, мне было всё равно, но оставалось одно важное дело. Я хотела увидеться с Вадимом. Теперь, когда я узнала, что здорова.
 И я поехала в Подушкино. Меня встретил новый охранник, который объявил, что хозяев нет дома.
 - А Варвара Петровна? Я могу её увидеть?
 - Она уволилась сразу после свадьбы хозяина.
 - Какой...свадьбы?
 - Обыкновенной свадьбы. Вадим Сергеевич и Ирина Алексеевна сейчас находятся в свадебном путешествии и вряд ли скоро вернутся.
 - Он женат на Ирине Синявиной?
 - Совершенно верно, на ней,- охраннику было скучно и он не прочь был поговорить, но у меня перехватило горло и я, молча повернула назад.
 Думала, что больно было раньше и больнее быть уже не может, но, увы, видно ещё не вся чаша страданий выпита до дна. Ноги подкашивались, грудь разрывали рыдания и я снова ощутила себя той одинокой девочкой, которая по сути была не нужна никому. Пошатываясь дошла до автобусной остановки, села в подъехавший пазик , слушая как из кабины водителя раздаются слова незнакомой мне песни, горько рассмеялась.
 "- Так не должно,   не должно быть,
  Нет, нет, никогда!
  Чтобы любовь захватила нас, ждать нужно года.
  А от внезапной любви,
  Что приходит мгновенно,
Жди непременно,
какая-то будет беда!"

 Мы находились Центральной Африке уже несколько месяцев. Если я думала, что у тети Тони было отсутствие цивилизации, то тогда что было здесь? Практически первобытный строй, нищие, голодные люди. Мы ездили по селениям, раздавали еду, мыли и готовили детей к осмотру медиков, которые были с нами в команде. Заезжали в такие дальние поселения, что было действительно страшно. О бывшем диктаторе ходили зловещие легенды, что он ел мясо своих врагов. Не хотелось бы оказаться в руках людоедов!
 В один из приездов в Банги за провизией меня ждали соотечественники. Это были представители какого-то адвокатского дома. Они сообщили, что Андрей Эдуардович Понудин скончался после продолжительной болезни и я являюсь наследницей довольно значительного состояния. Не могу описать свои чувства при известии о смерти моего отца. Что чувствуют люди, когда узнают, что где-то умер совершенно незнакомый и чужой человек? Да почти ничего. За последнее время я видела много такого, что часть души моей очерствела, а свои собственные страхи и переживания стали вызывать лишь грустную улыбку. Мне пришло на ум употребить эти деньги для помощи голодающим, но как только услышала, что душеприказчиком является Бельский Вадим Сергеевич, тут же решительно отказалась от наследства. Я больше не хотела иметь с ним никаких дел. Пусть подарит эти деньги своей жене, она же так к этому стремилась! Не желая больше ни о чем говорить, подписала отказ и в тот же день уехала вглубь страны.
 Но обстановка с каждым днём накалялась. Начались боевые действия. Мы думали, что можем не опасаться за свои жизни под знаком Красного креста, но в один из дней,в деревню, в которой мы остановились, вошли вооруженные повстанцы. Они перестреляли часть местного населения, а нас заперли в грязном сарае. Два дня мы провели в нем без еды и воды, в духоте и вони от испражнений, но, к счастью были освобождены военными. Оставаться в стране стало небезопасно и было принято решение свернуть миссию и отправить нас в Европу вместе с французскими военными.

 После приземления нас отвезли на Плас де Клиши, где находилась одна из миссий Красного Креста. С трудом преодолев все формальности, кое-как приведя себя в порядок, я поехала в Rozzell.
 Было ещё рано, шесть часов. Я заняла столик в глубине зала. Почему-то вдруг почувствовала себя странно спокойной. Почти безмятежно, даже с каким-то бесстрастным равнодушием наблюдала за вошедшим Вадимом. Он оглядел зал и не заметив меня, сел напротив входа . Невооруженным взглядом было видно его волнение. Я с нарастающей радостью отметила это для себя и одновременно меня охватило нервное возбуждение. И тут, почувствовав мой взгляд, он оглянулся.

Эпилог.
Это был самый счастливый, веселый и многолюдный Новый год в моей жизни. Мы прилетели в Москву за несколько дней до него. На пороге на нас налетел маленький вихрь, который с визгом и криком, кинулся на шею Вадиму. Это была его десятилетняя дочь. На меня она сначала смотрела с недоверием, но возможность болтать на её родном языке, который я освоила, находясь в бывшей французской колонии, а так же, несмотря на разницу в возрасте, возникшая эмоциональная близость быстро сдружила нас. Варвара Петровна долго плакала и причитала о моей неразумности, но в конце концов стала так настойчиво опекать, что я стала уставать от еевнимания. По моей просьбе из Ладыгино привезлидорогую мне тетю Тоню. А Вадим в свою очередь пригласил Олега Волина с семьёй.
Несколько опечалила судьба Ирины. У неё нашли прогрессирующую шизофрению. Посетив её в клинике, мы увидели довольно печальную картину. Постаревшая, потухшая женщина не реагировала на происходящее. Напрасно я пыталась расшевелить её. Она или не узнала, или просто не хотела узнавать меня, пребывая в катотоническом ступоре. К счастью, по мнению врачей ситуация ещё небезнадежна.

31-го все гости были в сборе. По всему дому разливался терпкийаромат сосны, смешанный с запахами мандаринов, жаренного мяса, соленых огурцов и оливье. Визжа туда-сюда носились дети, сбивая суетящихся возле стола женщин. Наконец всех удалось собрать и усадить, а с последним ударом курантов, когда вся страна загадывала желание, неожиданно моё сбылось с первыми минутами наступившего года. Вадим сделал мне предложение!
И я, конечно, же согласилась! Но с условием, что наша свадьба состоится на берегу моря, ведь я всё-таки русалка,как ни крути!