Люди Солнца - 4, Глава 17

- И где же она сейчас? – спросил Дин Лори.

- Прости, но я дал слово не распространяться об этом! – ответил Тар.

Тану ушел, а Дин погрузился в невеселые мысли.

Да что они все, сговорились, что ли? Брат со своими нравоучениями, друзья и бывшие коллеги... Хоть Рени не заикается об этом, она просто рядом, и это хорошо... Но этот тану... просто немыслимо... Явился ко мне с просьбой не подвергать опасности Светлый Айрин!

А если я неправ? Но ведь я же не хотел ничего плохого! Просто иногда приходится выбирать между большим злом и меньшим злом, это жизнь... Она не укладывается в идеальные представления, как бы мы этого не хотели. Везде и всюду приходится делать не только то, что нравится. Бывает, не запачкав рук в грязи, невозможно получить нужный результат. Но если я неправ, это же...

Нет, я прав! Я прав! Они увидят... Что увидят? Я желаю зла Светлому Айрину? Нет! Но как тогда обнаружится, что я прав? О, Боже, я совсем запутался...

Нет, я должен быть честным, хотя бы с самим собой! Господи! Что мне делать? Я не хочу зла моему родному миру!

Тэми Норн, где она может быть? Да как же я сразу не понял? Раз этот тану знает, значит, она там, в Иттане! Она или сумасшедшая, или... – Дин потряс головой. Если бы она была сумасшедшая, ее бы туда не пустили...

Он подумал вдруг, что хотел бы быть сейчас там, где она. Вместо нее... или вместе с ней.

Мы всё больше доверяли тану, а они нам. Они покоряли нас своей открытостью, правдивостью и готовностью помочь. Мы восхищались тем, как достойно они переносят и преодолевают непомерные трудности, связанные с выживанием в столь враждебной человеку среде.

Вот только в их отчаянном, поистине героическом сопротивлении обстоятельствам все равно сквозила фатальная безнадежность. И дело здесь было не столько в отсутствии биосферной планеты, сколько в соседстве с агрессивным и не стесняющимся в средствах Иттаном.

Но Изгои держались вопреки всему и старались не падать духом. Свобода стала для них смыслом, целью, может, даже чем-то вроде религии. Я поразилась, как Хет ответил на мой вопрос, верят ли они в посмертие:

- Мы смирились с тем, что от нас это скрыто. Наша цель – сохранить свободу воли здесь и сейчас. Пока она у нас есть, в нашей жизни присутствует хоть какой-то смысл, и есть надежда.

Мне захотелось его обнять, но я сдержалась. Здесь не выражали свои чувства столь непосредственным образом, как принято у нас.

Я спросила Мэта:

- Как так получилось, что у вас здесь подобрались настолько замечательные люди? Такие дружелюбные, интеллектуальные, интересные?

- У нас тяжелый и опасный быт, детка! Дураки и эгоисты здесь просто не выживают!

И все-таки они до сих пор не воспринимают нас всерьез, – подумала я, и услышала вдруг, как кто-то рассмеялся. Это оказался Дейн.

- Надо же, как ты назвал мою сестру! – давясь от смеха, произнес он.

Наверное, всё дело в нашей внешности, – решила я. Большинство людей здесь смотрятся намного старше нас, хоть по возрасту и наши ровесники, в отношении некоторых я выяснила это у Эи.

- Мы просто так выглядим, – принялась объяснять я. - Лет до 120 все у нас такие же юные на вид.

- Да, – подтвердил Дейн. – При этом наши дети уже почти взрослые, а у Райна и вовсе есть внуки!

- Невероятно! При всём желании больше 20 лет вам не дашь!

- Скажешь тоже! – возразила я. - На нас не самым лучшим образом отразились два месяца полета в крошечном флаере, без свежего воздуха, возможности двигаться и даже нормально вымыться!

- И все же...

Я начала рассказывать про регенератор и про то, что у нас каждый человек имеет беспрепятственный доступ к этой технологии. К нам подошел Хет и тоже стал меня слушать.

- Ага, значит, это всё-таки правда! – сказал Мэт. – Вот из-за чего Те, Которые Велят, так яростно торгуются с вашими врагами! Они надеются соединить наши технологии с вашими и таким образом достичь реального бессмертия!

- Зачем им это? – удивилась я. - Ну, проживешь не двести лет, а триста, или даже пятьсот, ведь надоест же! Отказываться переходить на следующий уровень бытия – всё равно, что ребенку бояться вылезти из песочницы, лишая себя возможности  познавать мир за ее пределами!

- Видишь ли, люди испокон веков боялись смерти...

- Но почему? Разве в Иттане не верят в переселение душ и дальнейшее развитие и совершенствование вплоть до творца собственной Вселенной?

- Хм, то, чему учат всякие там просветлённые, не обязательно имеет место на самом деле. Те, Которые Велят, очень боятся смерти. Это их главный и тщательно скрываемый страх. Видимо, они знают что-то такое... Тут есть один парень, наш пилот, который рассказывает странные вещи. Он как раз из Тех, Которые Велят! Ты ведь интересуешься ими, думаю, тебе стоит с ним пообщаться.

Пилот из Тех, Которые Велят?! – я еще никогда в жизни так не удивлялась.

- Вы, значит, не боитесь смерти? – вступил в разговор Хет. - Опасный народ! Нам всем хочется надеяться, что найдется тот, об кого Иттан, наконец, обломает зубы. Может, это будете вы, люди Солнца. Мы так устали ждать...

Потом тану позвали нас пообедать вместе с ними и привели в одну из галерей-оранжерей, залитую ярким, но приятным для глаз, светом, напоминающим солнечный. Здесь было на удивление многолюдно.

- Сейчас время обеда, – объяснил Мэт, – и тут находится одна из столовых.
Действительно, в углу имелась замощенная красивыми плитками из розового камня площадка, на которой стояли столы и стулья. Мы взяли себе еду и уселись. Я спросила Хета, как у них с образованием.

- У нас в поселении совсем немного детей, всего 27 человек. Детьми считаются те, кому нет 13 лет. До этого возраста получают общее образование и овладевают несколькими простыми профессиями. Это обычно происходит в минигруппах или даже парах, в которые объединяют детей примерно одного уровня.

Обучением занимаются большинство взрослых, в дополнение к основной работе почти каждый обучает группу детей какому-нибудь предмету. В некоторых поселениях есть люди, которые работают только преподавателями, но многие критикует подобную практику за оторванность от реальной жизни.

С 13 лет все начинают работать наравне со взрослыми, по 9 часов в день, и так три года. За это время определяются со своими склонностями и находят наставника, который станет координировать будущее профессиональное образование. Оно индивидуальное и очень разностороннее. Нас ведь мало, и узкие специалисты нам не подходят.

Следующие 3-5 лет, в зависимости от выбранной специализации, учишься и половину дня работаешь, осваивая практическую сторону своего дела. Понятно, что сначала больше смотришь и немного помогаешь, потом начинаешь выполнять простые вещи, а к концу учёбы уже нормально овладеваешь профессией. Иногда молодежь даже перебирается жить в другие поселения, если в своем нет возможности учиться тому, чему хочешь.

- А что у вас с занятиями искусством? – спросил Дейн. – Я видел довольно интересные картины!

- Рисование и всякое рукоделие входят в общее образование, это необходимо для нормального развития мозга и мышления! – ответил Мэт. – Вот с музыкой сложнее. У нас в поселении просто нет преподавателей. Те, кому это особенно интересно, вынуждены учиться в других местах.

На следующий день ко мне подошла Эя и предложила:

- Хочешь пройтись со мной там, где ты еще не была?

- С удовольствием! – ответила я.

- Только оденься потеплее, там довольно холодно!

Мы вышли в длинный коридор, и я поинтересовалась, живут ли в их общине киру.

- Я сама киру! – ответила девушка. – Точнее, моя мать была киру. Я даже унаследовала ее внешность!

- Ты очень красивая! - восхитилась я.

А Эя почему-то вдруг погрустнела.

- Ты чего? - спросила я.

Всё нормально! – отмахнулась она и повела меня дальше.

Какое-то время мы шагали молча, потом она заговорила:

- Мама погибла, когда мне было 15. По дороге в соседнее поселение их ровер скатился в расселину, там неожиданно обрушился склон. Такое может случиться даже с тем, кто всегда внимательный и осторожный. Пока нашли, пока добрались до заваленной машины... Они задохнулись или замерзли. Не знаю, что хуже... Там ещё была моя младшая сестра... А у меня был рабочий день. Наверное, это моя судьба, терять тех, кого люблю...

Мы опять шли молча, и я просила Творца утешить ее. Наконец, Эя остановилась у широкой гермодвери, открыла ее и вошла. Я последовала за ней. Там было холодно и темно. Она включила небольшой фонарик и направила луч света под ноги. Мы проследовали по короткому коридору и миновали еще одну дверь. Эя положила фонарик на стол, напоминавший пульт управления каким-то оборудованием или даже оружием.

- Ну вот, здесь нас никто не услышит!

- Не услышит? – переспросила я.

- Ах да, ты ведь не знаешь, что у нас записывается абсолютно всё, и специальная программа анализирует слова и поведение каждого на предмет лжи! Если за кем-то такое обнаружится, производится расследование, и виновный в лучшем случае надолго, а то и навсегда, отстраняется от участия в любых советах и голосованиях.

Я просто оторопела.

Заметив выражение моего лица, Эя сказала:

- Но вы же с вашей телепатией вообще мысли читаете!

- Мы делаем это исключительно с согласия человека!

- Пойми, у нас нет другого выхода! Мы не можем допустить разложения наших общин! Мы просто не выживем, если начнутся конфликты, интриги, попытки создания иерархических структур с борьбой за власть. Нам не обойтись без выбраковки склонных к такому людей! И, кстати, вам абсолютно нечего опасаться, вы произвели на всех очень благоприятное впечатление! Вас даже к информаторию собираются допустить!

- Это, конечно, лестно, – довольно язвительно заметила я, – но сам факт...

- Просто поставь себя на наше место! Что бы ты делала?

- Не знаю... А что вы подразумеваете под выбраковкой?

- Властолюбцев и прочих асоциалов выпускают на поверхность астероида в легком скафандре. Максимум полчаса, и всё...

- А если произойдёт ошибка? – ужаснулась я.

- Это невозможно, у нас записывается абсолютно всё! Перед голосованием о выбраковке все всё тщательно изучают и взвешивают! И никто не имеет права воздержаться.

- А если это чей-то родственник?

- Ну и что! Это ничего не меняет! Раньше в поселениях было много гуманистов, они просто выгоняли провинившихся, снабжая их всем необходимым для выживания. И таким образом расплодили самых настоящих пиратов! Извини, Тэми, если хочешь, я расскажу тебе об этом потом со всеми подробностями, а сейчас у нас мало времени. Наше слишком долгое отсутствие будет выглядеть подозрительно.

Я хочу сказать тебе одну вещь. У меня есть ребенок. Дочь. И она тяжело больна. Ей уже год, а она не может ни двигаться, ни говорить. Только слегка сжимает пальцы на правой руке. Это единственный доступный для нее способ общения. Что касается интеллекта, никто не может толком оценить, насколько он сохранен. Мы летали с ней в одно поселение, где есть довольно приличное медицинское оборудование, но даже там лишь развели руками. Это неизлечимо. В таких случаях у нас предусмотрена эвтаназия. Но я просто не могу на это пойти! Мия – единственное, что у меня осталось... от него...

Все осложняется еще и тем, что мой отец - наш Согласующий, и должен быть абсолютно безукоризненным... А я бросаю на него тень своим нежеланием подчиниться установленному порядку. Разумом я понимаю, что ее жизнь – лишь мучение, тем более тяжкое, если интеллект всё-таки сохранен, а ее полная беспомощность рано или поздно приведет к гибели. Я осознаю, что у нас нет ни лишних ресурсов, ни времени у людей. У нас случаются аварии, выходит из строя оборудование, после одной мы две недели носили кислородные маски. А если вдруг нападение, или экстренная эвакуация? Тут может случиться всё, что угодно.

Она остановилась и вздохнула.

- Скажи, Тэми, как у вас поступают в таких ситуациях?

- Сейчас наши технологии позволяют полностью  восстановить организм при любых болезнях или травмах. Но и до этого никто даже помыслить не мог о том, чтобы убивать больных! Наше мировоззрение, наша этика категорически запрещают эвтаназию. Ведь стоит только ступить на этот скользкий путь, как вместо напряженного труда над преодолением тяжких недугов и страданий, вместо развития медицинских знаний и методов лечения заработает конвейер по уничтожению тех, кто претендует на наши ресурсы, время, комфорт.

- А что вы делали до появления высоких технологий?

- Просто жили с этим. И если у кого-то случалась такая беда, семья никогда не оставалась одна. Родственники, друзья, соседи приходили и помогали заботиться о таком ребенке.

- Что мне делать, Тэми? – взгляд Эи был полон такой отчаянной мольбы, что я невольно поёжилась.

- Я могу предложить тебе только одно – лететь с нами на Светлый Айрин! Твоя дочь еще в таком возрасте, который позволяет надеяться на полное восстановление интеллекта и последующее нормальное развитие.

- А твои спутники, что они скажут?

- Узнав о твоей беде, они скажут то же, что и я!

- Пойдём отсюда скорее, и пока не обсуждай это ни с кем, хорошо?

- Подожди! Я хочу показать тебе, как можно общаться без слов!