Помада

Когда мне было семь, я купила себе помаду. Я хранила её в своём маленьком чёрном кошельке.

В нашем доме косметики не было, и пользоваться ею было строго запрещено. С принятием сана священнослужителя, отец, со всей пылкостью молодой души взялся за исполнение закона. Мрачной серой массой в дом засочилось всевидящее око Религии. Безжалостная и требовательная, со всеми её бесконечными запретами и наставлениями. Мама не очень обрадовалась её появлению, но, как Истинная Женщина, в итоге подчинилась требованиям мужа. Она избавилась от скудных остатков косметики и переоделась соответственно новому положению.

Хотя Религия и давила своей массой, девчачья природа никуда не делась, и порой брала верх. Я иногда покупала маленькие безделицы, типа этой помады и детской бижутерки. И так как на них в нашем доме было наложено строгое табу, то хранила их в тайне от всех и почти никогда не пользовалась. Эти предметы, такие обычные для любой девочки и женщины, обретали в свете глупых запретов, какой-то сакральный смысл для меня. Я бережно хранила их и доставала тайком, когда никто не видел.

Однажды я взяла свой кошелёк с собой на прогулку. Не для того, чтобы что-то купить, просто так, потому что он был дорог мне, и я хотела ощущать рядом с собой. Кроме помады, в нём были какие-то деньги и маленькие серо-голубые тени.

Дорога, тянувшаяся между деревенскими домами, выступала из-под снега буро-рыжими комьями. Я двинулась вдоль нашего забора. Слева от меня шли две глубокие колеи, проложенные колёсами машин и прикрытые снегом. Вскоре я встретила своего старшего брата, и его друга. Мы стали играть вместе в какие-то игры, бегать друг за другом. В какой-то момент кошелек стал мешать мне, так как карманы в моей куртке оказались неудобно маленькими, и мне приходилось держать его в руке.  Я решила припрятать его где-нибудь, а когда закончу играть, забрать. Непостижимая детская логика подсказала мне решение: я прикопала его возле своего забора. Выбрала кучку снега побольше и завалила ею свою драгоценность. Сугроб на тот момент казался мне достаточно большим, но по мере того, как расцветал день, февральское солнце поджаривало хрустящую корочку снега на дороге, она постепенно теряла свои формы и объём.

Время в игре летело быстро. Мы развеселились и бегали с ребятами довольно долго. Остановилось оно очень неожиданно и неприятно: брат случайно наткнулся на мой кошелёчек. Горка снега, казавшаяся мне такой большой, когда я прикапывала его, почти вся растаяла, и он теперь уныло лежал в грязи. Надо ли рассказывать, как мой брат и его друг обрадовались находке. Они смеялись и с интересом перебирали содержимое кошелька. Конечно, они решили, что его потеряла какая-то тётя, а я не могла сказать, что он мой, ведь в нём была помада и тени. Я побоялась, что брат настучит на меня родителям и мне дадут по шее. Я была в отчаянии. Приняв самый серьёзный вид, я сказала им, что возможно потерявшая его женщина вернётся и будет его искать. Я безуспешно пыталась уговорить ребят положить его на место. Они только радостно смеялись мне в ответ и что-то говорили. Не помню что. Я была ужасно раздосадована происходящим.
Ребята достали деньги, забрали их себе. Потом достали помаду и тени, и я с ужасом увидела, что растаявший снег просочился внутрь и всё намочил. Тени расквасились и потекли. Во мне теплилась надежда, что мальчишки заберут деньги, а помаду и поплывшие тени положат обратно в кошелёк и выбросят. И я заберу свою ценность обратно себе. В конце концов, зачем они им? Но они забрали всё, и ушли, а я осталась стоять на залитой солнцем улице, сдерживая клокочую в груди бурю негодования и накатывающие слёзы обиды.