BIG Фрагмент 39, Нечистый До Вечера, Ступень 37

A. A. A. "Цветущая Во Мгле" [Роман, Версия 16+]

["Unclean Till The Evening", Michigan 1927, Ladderstep #37, Henry Burr & Helen Clark "In The Valley Of The Moon", Sophie Tucker "Some Of These Days", Ada Jones & Henry Burr "Kiss Me Goodnight"]
К пробегу дальнего круиза, со штемпелями возвращённый, под нужды джентри узкофарный Kissel B-75, расшивкой высветил маркизы, шофёром Готлиб, до фуражки сверля зрачками вензеля галантерей и бакалей, заметил профиль черевостой хлопушки, свистом над отмашкой, сперва в рабочего квартала танцевальный зал скользнув, при вертоблучке обнаружил valet de chambre мордашку Кэсси, из переулка соглядатаев науськивавшей впрок, что тиснуть краденый старались от облысения для кресел шеренг салона парикмахерского вакуумный шлем, казался вздор её смекалист пройдохам, швабам, голодранцам, которых издали гонял взвод постовых и вышибал, у косолапости сновавшим по диксиленда консонансу, отребье стаи Щекоталки слыло вёрткой шантрапой, для бормотуний, устрашавших себя самих внутри лавчонки, пока витринные ряды громили прутья обирал, до листовой брони капота, с автомашинною маслёнкой подручный Номера Девятого беззвучно наблюдал, за спорым куколки расчётом, брюхатой фифы лёгкий спенсер, плерезой клош и отворяемый зеркальный портсигар, у грузового Олдсмобила шерсть перетаскивали вместе махиной зверя набивного Оделл, Кэлло, Гвоздодёр, шум Лонни Полдинга, верзилы из оркестрантов чернокожих, при мастерской дремавшей чучельнику тесно застучав, халикотерия вносили гривастой швов лосиной рожей, когда Бэргарден оставался без раскройщика хребтов, гусар с Жозеттою решили среди Киото заготовить колоду связей да подлаживать знакомства удайдзин, впритык завинчивая стойки на полированной основе, когтистым чудищем поднявши кроманьонцев экспонат, мундштук о дульце встретил бойким штрихом кларнета вход баронский, свив галстук-бабочку под смокинг, до шатлена портмоне, карминный розан бутоньерки, узор булавкою японской напротив шалевого лацкана, обняв Марселлу Чейс, хрусталь вблизи которой меркнул, у строчки платья серебристой, к ажурным отсверкам жемчужно-лунной сетки для волос, каре фокстрот оплетшей гладко, среди футляров гобоистских ладошки вынули бутлеггерского хереса запас, над ванной сцеженным осадком, порхавший веер антрепризный её браслеток мимо гула концертмейстерских забав, местечком путным и толковой берлогой звёзд назвав спикизи, взрыхлили джентри Штопор с Грелкою фуршет навеселе, при завсегдатаях дешёвых, мздоимством крепко вне филёров отгородившийся, плясал уанстеп картинно погребок, о спешность ленты хроникальной под россыпь звяканий тапёра, взбив кот-дю-рон из самогонщицкой картофельной барды, среди распивочных опально, что банкомёты для понтёров, буфетно липнущую мелочь вкривь подстольных ссудных касс уже трактирщики сгребали, пихнув наливкой визитёра при абсудристском завирательстве в ночной кофейный дом, когда патетикой трещали сухарной радиосуфлёры, давясь пособническим рвением блюстителей статей, что пробки свинчивали сталью, облагодетельствовав норы спиртным из гнутых фляг у ватно-подкладного живота, стерёгший Гвейган между створа, к подбойке втёмную снабжённый американским пистолетом-пулемётом за тренчкот, слюной штиблетною скакало гортанно об иллюзиона дробь верещаний рассудительное общество коняг, дезабилье подряд вокала до неглиже с фиксатуаром, врозь бутилированного ректификата верениц кофеен чашечек фигурных серванта, горки, дрессуара, ловя бездельно в драпировках заблудившуюся пьянь, халикотерия вспоровши, за гривой, будто бы футляром, под указания Вольтерчика от стружечных перин скребя нутро введеньем новшеств, из туши пробный авамори креплёной выдержкой гохана вскользь рассовывал дельцов обряд у ящика соломы, для заведения подспорьем, сняв мимо чучела звериного резерв ханадзакэ, об иероглифов знакомый груз этикеточного свода беспримесного фальшэрзаца отложивший экземпляр, шуршал подземным коридором, из мастерской вдоль перехода среди калильных ламп вольфрамовых бугристою тропой, в спикизи Вардемен повторно у ромбовидных этажерок обводом стройным различил сквозь винный погреб силуэт, вверху коньячной мутной бочки, девицей, севшею манерно, что напитала между крана бронзы губку вперехват, бюстгальтер сдвинувши отстрочкой, вминала капли через груди, сплошь кавалера укоряя, что спиртное жгло сосцы, себя щипала кожей липкой, мотив дразнящая на зуде регтайма сверху, шалопутством упросивши облизать, петрифицированный шибко из восхищенья стержневого у беспардонности дурманной блудодейки полумглы, Девятый Номер, взбудоражен струёй над клёпкою дубовой, о полукружья изминающейся, фразе дамской внял, прильнув к Франчелии за влажный барьер потоком до карт-бланша, двадцатилетнюю бутлеггершу-хлопушку излобзав своею мордой импозантной, вглубь увлечённый патронатом, среди помады киноварной, волн завивки да румян, девицы флирт экстравагантный шарм брюк лафитником облапил, сифон буфетный для сотерна подготовкою моссе тряхнув игристости каймою на благосклонном гандикапе, мисс авантажно исповедовала промискуитет, за винной спёртой духотою, от водевильной фероньерки глодал их милость едкой тушью подведённый цепкий взгляд, с коньячной рюмкою высокой, где розан смокинга, померкнув, бутонно стёрся о подвязки фильдекосовых чулок, Брюхатой Фрэнчи стон упрёка встречал достоинство, кандоном вскользь облачённое для чресл малоизвестных протеже, но враз миндальничать уместно ль, когда пестрел хрусталь гранёно, из плеска умопомрачительных контрастов ар-деко, до бровок-ниточек прелестных дуги, слегка ошеломлённой напором к донной соблазнительницы ласке подшофе, устроив дамы лёгкий спенсер вдоль плеч её шампани тоном, контрабандистски Волк Во Фраке для гостинца преподнёс у ленты шляпки клош плерезной цветочный парасоль японский, что едкой смерила улыбочкой вдогон мадмуазель, из опустелых фляг за платьем, разлив остатки самогона, горящим шквалом папиросы развихрила танцы спиц, лишь объяснив под рукоятью, как ей решительно немило всё косоглазое, жантильно-шаткой поступью чертя бульвар ночной сквозь шум жестянок порожних, копотью о жилы, мотая зонтик полыхавший куромаку чадом вслед, отбросив хмарь узоров тканых, до поршневого фаэтона с графитной крышей целлулоида в ритм Gardner-Serpollet, из бронированного Kissel пещерный светский лев бонтоном почтил собой курортный город к обрамленью здоровил, боксёрских сцен турнира чисел сверяя карточек реестры, где наломал подручный стае питекантропов бока, до парапетных зуботычин, об вымогателей, гротескно в боях кулачных истрепавшихся узлом половика, от фешенебельно-столичных гостиниц близ таксомоторов барон, выгуливая Рэмбрандта Четвёртого, цедил фонарный росчерк шлейфом трубки, среди О'Халигана споров, Модерн, линейчатой сорочкой у жилетной пары беж, кичась, рыхлил девицам юбки, вдоль стрижек бубикопф джаз-леди, меля слащавости из радиоспектаклей часовых, атласный отсвет камербандом дуги на броском сердцееде под бланж крахмальною манишкой, до обслуги варьете, скребя пилястровым акантом громил помаженных болванки для шляп, вносивших от изнанки фортепиано крем-ликёр, среди вечерних представлений за довоенною огранкой сбор тонкоусых воротил, сутяг и денежных тузов макао ломберным тесненьем раскопошил вкривь серафима, консервных персиков спиртным наскрежетав дилинь-дилинь по серебрению бокалов, сном изнутри неощутимо, ждал Ангел Ночи, балюстрад авангардистским полотном, от кабаре двойного зала витых электроканделябров многоголосьем продвигающийся, Вардемен зазвал valet de chambre, подряд очелий жемчужных гущ плюмажей абрис, вскользь именуемых сарсаном обитательниц шкафов и несгораемых панелей, резных с удобствами простенков, любой для крыс авангардизм лишь ужин маслом по холсту, где абрикосовое брэнди шипучки ставилось оттенком, а подслащённый самогон шёл на стеклянных форм разлив, как абрикосовое брэнди, их милость фрачно с бонбоньеркой да винной брошкою ко грим-уборной Джералдин вползал о щель проёма, терцеронку застав у вычурной примерки, наряд манерой Жози Бейкер, под стеклярус перьевым убором карнавально-звонким венчало смуглую танцорку изящной роскошью поддельной вслед копчёнки амплуа, барон, огладив лессировку, сверял поверх на вкус прогорклый бурлескной юной исполнительницы скул и шейки пот, врозь кипариса меблировки, до медных гвоздиков обивкой дрянного кожаного кресла, замечая паспарту фотопортретом, саквояжно девица вынула к загривку толаи маску пилозубую среди плетёных косм, ревю личиной эпатажной, кордебалетно-ритуальной дразня их милость, по объятьям возражавшего тесьме, кариатидам не пристало толпе бисировать нахальной в канкане пригари дикарской, бусы жил клыков трепля, вразрез шерстистого оскала у лакированных столешниц, наречье примесью тагальского от куколки ловя, волчок одиннадцатилетний дерзнул из шкета новобранцем для медвежатников заделаться, гарсонство позабыв, не дурно впрок бы отчихвостить, разгорячённого поганца и бесноватого до степени известной сорванца, по Тэрри-Хайрэму бы тростью, ведь затыкание цветного, для спиртовозов-янки принцип, возведённый в абсолют, барон потомственным виргинцем на оскорбительное слово, к зачину выпоровши Джералдин, чтоб следом искусать её седалища границы, швырнул кайме бронесалона автомашины узкофарной Kissel B-75, из лунных северных кварталов москитно-проволочным звоном оконных сеток, дребезжащих под курортные ветра, приметил юрко славный малый штрих глянцем бойлера снаружи, фасоном Юджина и Кэлло мимо дверец отличив, сестрою старшею изруган, верзил гурьбой обезоружен, в костюме-тройке не по росту бил манжетами штанин, ребячьей лютою натугой, вертясь у фетра шляпы взрослой, что скосом влево непомытой головёнкою сползла, кляня бурлескную танцорку да насылающий в причёску ей батальонно куклуксклановцев, сновавших при глуши, кокотка смуглая оборки трепала вскользь орнаментальной хлопчатой блузы, над саронгом узких бёдер до тахты, вздев побрякушечную радость постельных вшей, как величали среди трущоб в пижамах кошкиных гостей ночных девиц, за ослушание наградой Калама Лоа пилозубо личину яркую толаи перед братцем надевал, ведь много ль толку от шумовки поверх картофельного супа, что свайным хижинам бамбука сбыт к тайфуну опахал, где Тэрранс-Хайрэм под муштровкой, визжал, усердием растерзан, вдогон стегания безбожного подтяжек и ремней, лишь только пепел бы чадящий не затерять на контроверзах чужим слугой кабинных лифтов да вращавшихся дверей, кастет, латунью волн блестящий, убрал огромный камердинер, от полисменов экипажа самодвижущегося, вкось грузового Олдсмобила спуская чучельный зверинец, тень вислоносым расшивавший мегатерием для нужд спикизи мимо гущ опилок, без ширм Детройтскою Воронкой, под связь цветочного торшера и цветочницы корзин страны хромой, в которой дамы, сплошь принимали ванны звонко, тем на поверку разбавлявшие спиртное к вентилям, Брюхатой Фрэнчи нрав упрямый под свирист Кэсси Щекоталки разнёс хрустальный пузырёк духов от Вардемена лап, властолюбивая задира вперёд сокамерницы свалкой измолотила меблированные комнаты для встреч, когда в шофёрской, по мундиру налакированной фуражке всю каталажечную шушеру отбросил Двереног, меж тем спесивица-хлопушка с фальшивым жемчугом врастяжку при косметической шкатулке на цепочке уплелась, до губок слизывая мушку, поверх карабкаясь галантно об антрацитный фаэтон ветшавший Gardner-Serpollet, подолом вровень плиссировки стянув кутилу, видом франта, закинул даму на плечо оленьей тушею барон, давя зубами окантовку, вспять комбинации смутьянки, тащил девицу сквозь амурное сношенье мадамист, черты бутлеггерши качаньем от привереды к содержанке пленяли ей овладевавшие томление и Корд, что рассыпал дугой в стараньях, у крепостей авиабомбы, эмансипация, ликёром натиравшая сосцы, поверх щипцов жевала кексы обворожительным апломбом вдоль самогонных рандеву без адюльтера визави, порт-сангари коктейльной смесью остервенело распивая, контрабандиста приводила в изумленье, почему орех мускатный или сахар, с шипучкой страсти вызывая, столь будоражили симпатию, когда повсюду есть соединения, размахом цепей химических извивов, превосходящих безобразностью эффект на организм, хлопушки взбалмошной да склочной лафитник ёрзал переливом среди ключиц, где словно что-то возгонялось о нагрев, клаксонным треском полуночным, взвихрив монету, квартирмейстер топорщил гурт, аверс и реверс вдоль игры четвертака, у прорубаемых киркою торговой браги чанов плеском стен кубовых на искорёженную медь змеевика, разрыв обмазки пеленою к щелям от нитроглицерина звенел подряд воспламенителей из грохота кувалд, швецов, курков да лесорубов тушуя смрад автомашинный, вкривь произвола закоулочную шушеру измяв, стращая должников под клубы в хмарь колотушкою лиддита, на телеграммах из Японии от леди-удайдзин для лупоглазых мичиганцев пальбой винтовочной прошитых да надевавших исключительно ёфуку врозь аллей, полковник Левенворт, у станций боепитанием снабжавший ликёрных штопальщиков джентри, направлял частям Caudron C61, отгрузкой аэроплана раскрывавший огнеприпасы фюзеляжа к трёхмоторной череде, с порога Корд ощупал блузку в поносной луже находящий забавы судорог поддатой шалопутки вдоль зверей, халикотерия громады по шерстяной гривастой чаще исцеловавшей ворс, обпрыснутый в растворе мышьяка, тряхнувший рвотой мимо яда свою симпатию, Вольтерчик за каучуковою грушею клистирной поспевал, ей разъяснив, что спины чучел, среди вредительниц оплечья нетрезвых лазаний обгаженно-влюблённых протравил, отдав бутлеггершу подручным, вглубь кроманьонцев размываясь, обсидиановою пикой и дубиной костяной рубя подранков, за угоном брикеты торфа возвращая, сплошь начинёнными асквибо монреальским вровень фур, когда распивочных салоны мотоколяскою Car-Nation от арьергарда мажордом поместья сухо навестил, карминно-винным фраком сблизив швы золоченья, по-медвежьи у лонжеронов неохватный длиннорожий Мэйнард Стоун, защёлки выправивший снизу, от контрабасного футляра достал штампованной громоздкою трубою кожуха обвод ручного пулемёта, фокстротом гильз по тротуару избороздивший рэкетёрство через верхний барабан, затвора Lewis проворотом, вслед крепежей на механизме, фигур обуздывал стяжательские прихоти свинцом, джаз распустивший бурдюками из оркестрантов антрепризы, в моторизованной коляски четырёх цилиндров гул, над гарнитура желобками галтелей тиссовых звучало толканье возле медной пагоды для горстки папирос, и вразнобой колье парюры о рык Франчелии бренчало, мерцая плотскими утехами зашторенных гардин, любвеобильною фактурой поверх краплёных чресл баронских, раздумав, нежели ей праведной затрухой вековать, хлопушка взделась парангоном из флягоносной самодурки, пока собрание хвостов бродячих кошек выдворял их милость нишей гардероба да сперсер бестолочи юркой, на платье бархата с горжеткою собольей разменяв, у переливов бесподобным кофейно-вайдовым шанжаном презентовавший для симпатии бликующий наряд, из полированной шкатулки за морионом филигранным огладив туфельки узоров ар-деко по каблучку, среди брюзжания проулков, что люди старого закала враз пожирали горы кала, сноровистой пятернёй таможен или пивоваров, она на стук определяла по жбанным космам содержание спиртного в шантрапе, за локоток четой бульвара гуляя с Номером Девятым, пластрон сорочки накрахмаленный визитки тона шерл вольнолюбиво изминала к буграм постельного наката, лобзаньем вздыбленного контура его полукальсон, в матёрой лапе задрожала, себя терявшая подспудно железным склинчиваньем, будто псарных чресл до обручка, у площадного мрака гамом колёсный скрип направил судно теней двухмачтовой японской джонки уличной толпе, огней бенгальских панорамой летучий шёлковый змей вился, пернатой зыбью от шестов над лампионами тётин, причёски маэтатэгами среди колоссов модернизма вдоль сбора корчей омотэ задрапированных личин, узлы сёдзоку одеяний, за чёрно-красные мундиры галунных петель офицерства Мэйдзи, ниже хохолков плюмажных кепи золоченья, в четырёхструнных лязгах бивой итимэгаса дам вуалевого полога к номэн, у разъездного представленья гранились отзвуки цудзуми, тесня бамбуковые реи о торчащий кверху нос, раскрыв циновок оснащенье, патрон с бутлеггершей при шуме, сплелись нечистыми до вечера, за мглистый такелаж, из авеню пересечений штрихами города-курорта зеркал витринных рестораций, по кортежу вышибал дуэтом фар проплыл Moon Touring смышлёных бостонцев от Гастин, завидев Номера Девятого, к Франчелии перстам вслед бронированного Kissel, на луч браслеткою запястья, двойным салоном отгораживаясь, B-75 шестицилиндровый слоистый мотора рокот чёркал рядный, лощёным выездом подпольщика, рыхля шершавый взрыв миротрясением рессорно, шрапнелью в смокингах парадных, от плутовской машинки, сбитой из винтовочных гранат, под захлебнувшимся стартёром, на рёв коленчатого вала, сквозь многостворчатые эркеры второго этажа глухая взвесь у трещин дверец осколков россыпью блистала, вкривь пневматические шины каучука изодрав, багряно капая за серьги, к разрубу мраморного дога, стеклярус платья красил вышибленный брючиной сустав, поршнями клапанная встряска звала коляской понемногу, ребячьей или экипажной, инвалидной наконец, о вытекающую смазку торчавших патрубков дорогой, которой плугом брёл в ладони Присносущного резец.