Свадьба

— Рит, а рубашку мне погладишь?
— Сидоров, ты совсем с ума сошёл, я не успеваю ничего! Мне ещё бровь рисовать!


Сидоров громко выдохнул и мысленно вернулся в то время, когда жил с мамой. Рита посмотрела ему в глаза и увидела в них что-то похожее на сожаление и даже на разочарование...


— Ты чего? Если бы ты вчера попросил, я бы обязательно погладила.
Сидоров снова громко выдохнул:
— Вчера я попросил тебя её постирать...
— Ну, я же постирала, что не так?
— Поэтому я и не мог тебя попросить вчера мне погладить рубашку.
— Не вижу логики. Погладь сам, ты же умеешь.


Рита продолжила рисовать бровь и вдруг вспомнила, что когда рассталась с Петровым, он ещё полгода приносил ей свои рубашки, чтобы она их погладила, а он в это время занимался мелким ремонтом у неё в квартире: чинил кран на кухне, менял лампочки, вешал картины, ну и ещё кое-что, по мелочи... Странно, он же тоже наверняка умел гладить рубашки... Может, это примета какая плохая, если мужчина сам себе рубашки гладит?
— Сидоров...


*****
— И как это так получилось, что у нас с тобой была торжественная церемония вместо обычной? Я до сих пор в себя прийти не могу.
— Я тоже. Когда я заподозрил что-то неладное, уже поздно было. Эту Дурченко Любовь было не остановить. Давай присядем, — Сидоров взял Риту за руку и повёл к ближайшей скамейке.


Сели. Рита дрожащими руками достала из сумочки сигарету, Сидоров в ту же секунду достал из кармана зажигалку и дал своей жене прикурить. Да, вот уже десять, нет двенадцать минут, как они женаты.


Рита поблагодарила Сидорова лёгким кивком головы и сказала:


— Дурченко... Дурацкая какая-то фамилия. И вообще мне кажется у них эти тайные знания передаются по наследству. По женской линии.
— У кого?
— Вот бывают династии актёров или художников, например, а у них династия свадебных регестраторш. Причёска эта, помада, кудри. Жуть. А голос? Вот скажи мне, как так получается: она говорит обычные слова, а по телу мурашки сразу и пот холодный по спине...


Сидоров рассмеялся и с любовью посмотрел на жену. Проигнорировав его взгляд, Рита продолжила:
— Я серьёзно. Мне кажется, что я всю жизнь теперь буду помнить: "Ваша жизнь как песочные часы, два хрупких сосуда  связанных невидимой нитью времени. Эта нить связала Вас, Ваши судьбы. А сегодня Ваши сердца заключают союз биться  рядом, неразрывно на всю последующую жизнь". Я так не хочу, страшно, я просто хочу с тобой просыпаться и засыпать, рубашки тебе гладить, иногда, а ты мне будешь завтраки готовить и цветы дарить...
— Там ещё что-то про корабль и якорь было.
— Надо было коньяка выпить, может, легче бы всё прошло.
— Надо было.


Ещё немного посидели. Помолчали. Потом Сидоров достал из кармана пиджака фляжку и протянул её Рите.
— И ты молчал? Ужасный человек.
— Я думал, что ты шампанского захочешь. Праздник всё-таки.
— Обязательно захочу, — Рита сделала большой глоток коньяка из фляжки и при этом почти не поморщилась. — Потом, когда в себя приду.