Индейское лето

Светит солнце. Легкие облака плавно плывут по небу. Сухо. И свежо. Юг страны еще пребывает в летнем тепле, а юго-запад Новой Москвы застыл в предосеннем майском анабиозе: ни туда, ни сюда.

Минуло первое сентября. Учащийся люд заполнил классы и аудитории и приступил к впитыванию знаний. Вторая неделя осени начала отрывать желтеющие листки календаря.

Сегодня у нас с женой памятный день. Почти праздник. Много лет назад мы в присутствии "понятых" сказали друг-другу «Да» и с тех пор, как бы не поворачивалась жизнь и как бы не складывались обстоятельства, не говорили «Нет». Вот и с утра, задумчиво прочитав пакет мессенджеровских поздравлений от родных и друзей, а затем поглядев в утреннее окно, мы решили нетрадиционно сориентироваться. Услышав традиционное от жены «А не испить ли нам кофею», означавшее «Может, нам выгулять мои кроссовки в лесу?», я догадливо открыл гараж и подал "карету" к калитке. Дождавшись жены, я галантно открыл ей дверцу, затем сел сам. Проверил, на месте ли комплект грибника и сказал: «Поехали!». И лошади покатили нас по асфальтовой мостовой навстречу ближайшему лесу. Долго ли, коротко ли, но добрались мы до знакомого ельника, где и припарковал я "карету" под сенью двух разлапистых елей. Прихватив спрятанный у куста бересклета посошок, я торжественно вручил его жене, верной спутнице моих лесных походов, со словами: «В добрый путь!». Уверенно отмахнувшись от наглой легковушки, пересекли асфальтированную дорогу. Миновали вагончик лесных рабочих, приткнувшийся у съезда с дороги, знобко замерший рядом трактор, и углубились в лес.

В лесу было сухо. Хотя под кроссовками не гремел сухой лист и зеленая трава не была скукожена теплом уходящего лета, меня не покидало ощущение: в лесу – сухо. И пусто. Не слышно летнего гомона птиц, Не трепещут листья осины, не скрипит старая сухая береза. Лишь одинокий поползень перебираясь с дерева на дерево, по деловитому посвистывает. Накануне, дней десять назад, в конце августа, мы заглядывали в эти места с инспекцией "наших" грибных мест и они принесли нам грибные находки. Пусть и набрали всего горсть лисичек и пару горстей сыроежек, но последних в лесу было много, хотя почти каждая, на вид красивая и крепкая  сыроежка оказывалась заселенной многочисленной живностью. Сейчас в этих местах пусто. Поэтому мы сразу, войдя в лес, решили, что идем дальше, до дальнего ручья.

Несмотря на раннее утро, росы на траве нет. Вдохновленная свежими заметками блогеров-"знатоков" леса, бахвалящимися своими "трудовыми подвигами" на грибной ниве, жена внимательно осматривает тропинки, полянки, бугорки, заросли кустарника. « А вдруг»? Давно не было дождя, хотя в лесу, в глубоких канавах, наезженых прошлой весной тракторами, стоит вода. Она стоит тут по долгу: еловый лес и подмосковный суглинок не дают ей быстро уходить-испаряться. Террикончики свежей земли, выброшенные трудягой-кротом, выделяются среди прошлогодней бурой листвы. Земля на ощупь тоже сухая.

Мы все дальше и дальше заходим в лес. Перестали попадаться натоптанные сотнями грибников тропинки, все глуше и глуше доносится до нас натужный рев бензопил лесных рабочих, что на другой стороне асфальтированной дороги пилят валежник. Лет двадцать сюда не ступала нога лесника, заросли лесные дороги, по которым вывозили валежник и стволы деревьев, что попали под топор санитарных вырубок. В этих местах любил бродить писатель-фотограф Василий Песков. Влюбленный до конца жизни в природу, но сам осевший в московских джунглях, он находил отдушину и черпал вдохновение в этом, тогда еще подмосковном лесу, ставшем ему близким, как родной, воронежский.

Дальний ручей. Так мы называем лощину, где после долгих дождей или ранней весной неспешно струится водный поток, хитрыми путями уходя к речке Незнайка. Летом лощина обычно суха и ее можно перейти, не замочив ног. Туда, далеко от дороги, почти не забираются грибники. К ручью еще не добралась техника и рабочие, поэтому на пути к ручью приходится преодолевать груды валежника.
 
Мы разделились: жена медленно идет в стороне, её красная куртка маячит между деревьев. У нее свой подход к поиску грибов. Я же, одетый в камуфляж, как горный ирбис, успеваю нарезать петлю-другую, перед тем, как неожиданно появиться перед женой с вопросом: «Ну как, есть что-либо?».

Перебравшись через первую просеку, мы двигаемся на восток: яркое солнце, пробивающееся сквозь зеленую еще листву, позволяет выдерживать выбранный курс. На юго-западе Новой Москвы в лесах преобладают ельники, перемежаемые куртинами лиственных деревьев разных пород. Сочетаясь в различных комбинациях, они создают причудливые зоны с микрофлорой и микроклиматом, поэтому в одном лесу можно встретить замечательное грибное разнообразие.

Первыми нам попались лесные шампиньоны. Жена их принципиально не берет – не доверяет она им, почему-то. Боится спутать с бледной поганкой. Хотя магазинными для готовки не брезгует. Я срываю пару шляпок и присматриваюсь: юбочка на ножке присутствует, пластинки, что снизу шляпки, посиневшие от времени, ножка на изломе чистая. И запах, напоминающий что-то аптечное, из далекого детства. Кладу шляпки на землю и мы, выписывая синусоиды, двигаемся дальше.
 
Вот мелькнула первая шляпка сыроежки, потрескавшаяся от времени. Понимаю, что скорее всего гриб будет напоминать хостел с мигрантами, но срезаю. Так и есть, гриб сверх санитарной нормы заполнен временными жильцами. Разломив шляпку пополам, разбрасываю части по сторонам: пусть споры будут в разных местах, полезно для урожая нового года.

Вкраплениями белых алебастровых пятен на ковре из хвои мелькнули карамелевые пупырышки  молодых дождевиков. «Ага, вот это уже новенькое!» – говорю жене. «В прошлый раз их не было». «Да» – говорит она, осмотрев место, – «гриб меняется».

Вот в пожухлой листве показались кулечки из медицинской резины. Это грибы -заячьи уши. Прошлый раз они нам  также встречались. Оставляем дорожку грибов нетронутой и не спеша, идем дальше. Это пока не наши грибы, возможно в будущем, мы их попробуем.

Вот к валежине прислонились полупрозрачные растения, похожие на коралл цвета мутного стекла. Зову жену и мы внимательно осматриваем удивительное, словно сотканное из застывших снежинок, создание. «Мамма мия! Это же – ежовик коралловидный... Говорят – съедобный... И еще – редкий гриб... Путь растет».  . Жена согласно кивает головой и отходит в сторону. Я достаю телефон, в котором обычным явлением стала фотокамера и делаю снимок. Поделюсь с друзьями своей добычей.

Не успеваю выключить камеру, как с шорохом от меня в сторону улетает серый комок. Внимательно осматриваюсь, и – вот она, совсем незаметная на серой листве, лесная лягушка. Делаю шаг, лягуха, извергая из себя струю жидкости, подпрыгивает и улетает в сторону на пару метров. Я делаю шаг за ней, прыжок повторяется, но реактивная струя становится короче, а на пятом прыжке и вовсе пропала. Уставшая квакша притаилась на листочке и позволила себя рассмотреть и сфотографировать. Ничего особенного, среднего размера, без экзотической раскраски, обычная лесная квакша. Оставляю земноводное в покое и двигаюсь дальше, догонять жену.

Сходясь и снова расходясь в стороны, мы идем дальше. Шуршат под ногами зеленые папоротники, чуть поскрипывает прошлогодняя листва, а изумрудный мох глушит шаги. Листья копытня (а они действительно напоминают отпечаток копыта лошади), словно покрытые воском, неподвижно стоят на высоких черешках. Нам иногда попадаются "ягодники" из ландыша. Прошлый раз нередко встречались волчье лыко и вороний глаз, а так же куртинки костяники, сейчас же видны только оранжевые ягоды ландыша. Редкие голубые колокольчики украшали листвяной покров земли, пытаясь привлечь к себе трудяг-шмелей. Но коротко лето для мохнатых летунов и, похоже, они уже готовятся зимовать.

Все чаще среди елей стали попадаться осинки и березки, редкие мелкие дубки своими зелеными листьями разнообразят ландшафт. Здесь солнечные лучи добираются до подлеска и поэтому стало заметно теплее. Мы вышли к небольшому склону, пейзаж которого разнообразили несколько вывороченных с корнем берез. Выворотни держали на себе пласты земли, из которых экзотическими лианами свешивались корни. За ними темнела таинственная пустота. Упавшие стволы редкими каплями украшали юные сыроежки или пуговицы дождевиков. Отдельные сухие стволы, что еще твердо стояли среди живых деревьев, были испещрены следами работы крылатого перфоратора-дятла. Кстати, а вот и его «Тр-р-р-р, тр-р-р-р» пронеслось над кронами деревьев. Инспектирует очередной сухой ствол...

Шагов через пятьдесят показалась искомая лощинка, заросшая березовым и кленовым мелколесьем, вперемешку с кустами лещины. Спустившись в неё, я убедился, что она суха, но кусты и деревья, примерно на высоту человеческого роста были покрыты зеленым мхом. Футуристический пейзаж напомнил мне фотографию из одного из сочинских каньонов, где фотографу удалось запечатлеть кусты и деревья, укутанные ярким зеленым мхом...

На другой стороне лощины стали попадаться полянки, на которых ну просто не могло не быть благородных грибов. Но их и не было. Вдруг с той стороны, где осталась жена, раздался радостный вопль:«Е-е-сть!»
Это была первая находка, попавшая в наше ведерко. Подберезовик. Немного потрепанный жизнью, но не испорченный общением с насекомыми.

По краям лощинки, вдоль которой мы, не спеша, перемещались несколько сот метров, попадались белые воронки скрипиц, разноцветные сыроежки и полные жизни, молодые свинушки. Свинушек мы не брали из принципа, прочие же были стары как мир и полны живности.Так мы двигались, пока не уперлись в разбитую лесную дорогу. С запада на восток лес пронзает нитка газопровода, поэтому вдоль нее идет разбитая в хлам грунтовая лесная дорога, облюбованная любителями экстрима на квадроциклах. Обычно эта дорога привлекает любителей поваляться в грязи почему-то осенью. Тогда и чаще всего видишь вымазанных по уши в грязи седоков четырехколесных снарядов, с ревом проносящихся мимо автобусной остановки – летят занимать очередь на автомойку. Сегодня тут не было видно свежих следов. Что и подтверждали позеленевшие от времени лужи, заполнявшие глубокую колею.

Вот тут-то у дороги, нас и ждало главное событие. Здесь, под елью, среди мха, по-королевски расположился и поджидал нас первый белый гриб. Он был бодр и выглядел на все сто, как нынешний президент Америки. После фотосессии, когда мы со всеми почестями подняли его на руки, то печально вздохнули: «Америка!». С виду красивый и крепкий, гриб-красавец внутри был банально трухляв.
«Но красив ведь!» – всплакнула  жена, когда я предавал бренные останки красавца земле, по сути, разбросав его части на все четыре стороны, приговаривая: «Взойдите споры новым урожаем!».
«Зато фото на память» – отрубил я.
Какое-то время мы двигались параллельно дороге, изучая попадающиеся сыроежки, редкие лисички, пока не нашли сухое место и не перебрались на другую сторону. Там мы продолжили наши поиски.
 
Погода стала понемногу ухудшаться: подул ветер, сверху посыпалась древесная труха, семена березы и редкие пока, желтоватые листочки березы. Солнце все чаще скрывалось в облаках. Но в лесу стало более комфортно для глаз: яркие солнечные пятна не маскировали грибы и не отвлекали взгляд. И грибы стали попадаться чаще. Подберезовики, белые. Причем подберезовики – чистые, не червивые, но белые же – все «А ля Америка». А вот следующей удачей у жены стала находка первой пары молоденьких чистеньких подосиновиков. Потом несколько нашел и я, но эти два – были первые!

В прошлый заход мы радовались найденному экземпляру чернушки – черного груздя. Тогда мы его не тронули – зачем? Из одного гриба засол не сделаешь. В этот раз нам так же попался одинокий экземпляр, радующий взор. Принцесса на выданье...Будет расти и множиться.

У лежащего березового ствола, в обрамлении микроскопической поросли то ли опят, то ли дождевиков, гордо высился одинокий мухомор. «Лялю!» – обрадованно кричу я, – « Иди, посмотри! Моримух, красный!» Жена подошла, осмотрелась и изрекла: «Первый… Все лето не было… Значит, еще быть грибам!». На этой высокой ноте мы решили завершить свою сегодняшнюю вылазку в лес. Шел двенадцатый час. Да и кроссовки не казались такими легкими, когда их ногами переносишь через валежину. Три часа пролетели незаметно, и пора было двигаться к дому: через час-полтора требовалось выехать в Большую Москву. Заботы и дела никто не отменял, пусть и в "праздничные" дни.

Выходя из лесу в другом месте, мы наткнулись на земле на чудесную картину, созданную природой: у лежащего ствола старой березы, на зеленом мху, россыпью самоцветов разметалась горсть молоденьких разноцветных сыроежек. Если мелкая живность не съест – кому-то будет подарок!

Уже выезжая на нашей карете из-под сени деревьев, мы услышали из приемника знакомую мелодию и неповторимый голос Джо Дассена: «On ira ou tu voudras, Quand tu voudras...». Индейское лето... Бабье лето... Песня была коротка. Как бабье лето, которое каждую осень нам обещает Гидрометцентр. Но даже такое, маленькое лето – это маленькая жизнь.
7.09.2023.