Прево. Манон Леско

Роман "История кавалера де Грие и Манон Леско" был написан в начале 1730-х гг, когда их автор аббат де Прево всю дорогу колебавшийся между духовной и светской карьерой, выбрал под влиянием куртизанки Ленки в очередной раз последнюю. В очередной, но не в последний: колебания между монастырской кельей и светским волокитством продолжались почти всю его последующую жизнь: грешил и каялся, накаявшись вдоволь, снова грешил и снова бился в пароксизмах раскаяния: француз, что с него возьмешь?

Книга сначала вышла, как и водится в Голландии, была осуждена к сожжению во Франции, что только усилило ее популярность. В 1753 году писатель переделал свой роман, убрав самые скандальные сцены и сделав повествование более стройным и мотивированным. Роман отнюдь не снискал признания у современников, которые даже не хвалили его, а просто не замечали. И это несмотря на феноменальный читательский успех. И лишь начиная с XIX века французская литература, прежде всего Стендаль, обратили на "Манон Леско" пристальное внимание. Но приключенческо-авантюрная и не любовная, то есть обстоятельства кто, где и как, привлекали их внимание стороны, а именно любовная, но как история самой любви, чувства.

О НЕКОТОРЫХ ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ОСОБЕННОСТЯХ РОМАНА

МОТИВЫ. "Манон Леско" принадлежит к не таким уж многочисленным произведениям об этом чувстве. Обычно любовь служит лишь поводом или для раскрытия социальных и иных общественных отношений. Едва между любящими пробегает черная кошка (а что за любовная история без черной кошки), как тут же подсовывается роман о разлученных социальными, расовыми, партийными проблемами влюбленных.

Другой мотив любовного романа (но чаще повести или поэзии) является показ внутреннего мира человека, как допустим у Констана, Мюссе, нашего Лермонтова: здесь любовь как оселок, которым выявляется гнилая природа молодого человека XIX века.

"Манон" же "Леско" именно роман о любви. Сами по себе герои довольно невыразительны. Кавалер здесь молодой человек с хорошим образованием и принадлежащий к высшему обществу -- полный comme il faut: настолько же привлекательный, насколько невыразительный и без цвета, вкуса и запаха.

Манон Леско идет в литературе за один из пленительных женских образов, пленительных именно благодаря их изменчивости и непостоянству. Хотя мне кажется, персонаж весьма заурядный и серый: бултыхается как нечто в проруби: то обнаруживает добрую и нежную душу, то в ней берут верх преступные наклонности. Для домохозяек, она, безусловно, воплощение сложности и богатства человеческой натуры: чем больше вихляний, чем меньше царя в голове, тем для этих дам и богаче, и интереснее.

Но что делает роман интересным -- это именно сама любовь, которая живет этими персонажами, и движения которой гораздо интереснее их судьбы и личностей. Пока они любят-не любят друг друга, они интересны, убери любовь и говорить о них будет нечего.

Советские исследователи отмечали сильную социальную составляющую в романе. Наверное, если поискать, найти можно. Хотя Прево, в таких категориях и не мыслит: он описывает жизнь так, как ее видит, не задумываясь ни о пружинах, ни о смысле ее. Прево описывает те же социальные отношения и типы, что и Бальзак, допустим в "Блеске и нищете куртизанок", но по уровню их анализа можно сказать, что "Прево это Бальзак для домохозяек (или офисного планктона -- в эстетическом плане абсолютно идентичные читательские группы)".

Но если сам Прево не задумывается над описываемым им, то читателю повод задуматься есть. Ну вот та же Манон: судили ее за безнравственность и попытку отравления своего сожителя. И судили очень жестоко. Сначала дали срок, а потом и вообще сослали в Америку, что, как показал писатель, было тогда наказанием еще похлеще зоны. А ведь по существу никаких доказательств против нее, никаких улик не было. Но что с ней церемониться: проститутка, она и есть проститутка, да еще из низкого сословия, простая мещанка.

Другое дело кавалер де Грие. Он проник в тюрьму, пытаясь освободить свою любовницу, был случайно застигнут уже на пороге почти удавшегося похищения и, недолго раздумывая, схватился за шпагу и заколол стражника. На шум сбежались другие охранники, повязали похитителя по рукам и ногам, препроводили его начальнику полиции...

А тот выслал кавалера в поместье к отцу и наказал получше следить за сыном. Ничего себе: заколол человека, да еще при исполнении тем служебных обязанностей и типа, мальчик пошалил, с кем по молодости не бывает: папаша, смотри за сынком получше. Но, как я уже отмечал: у автора никаких вопросов, никаких эмоций, никакой рефлексии по этому поводу не возникает.

О РОМАННОЙ ТЕХНИКЕ. Хотя Прево и не был пионером в описании любви, но романная техника "Манон Леско" как именно любовного романа до сих пор остается одним из непревзойденных литературных достижений. Многие восхищались воздушным и очаровательным образом Манон. Ладно домохозяйки, но и такие доки как Вольтер, Анатоль Франс, да и Мопассан, что очень удивительно, попались на эту удочку. Хотя очарование Манон и обзывают неуловимым, однако литературоведы давно уловили эту неуловимость и разложили на составляющие части.

Например, ее очарование возникает не из ее портрета: Прево так не разу и не дал его на протяжении всей повести, а из описания того впечатления, которое Манон производит на окружающих. И она всегда представляется им как существо воздушное, неземное, одухотворенное.

Описывая ее как смешение порока и добродетели, Прево создает образ изменчивой эльфической натуры, само очарование которой кроется в этом смешении. И в этом пункте литературоведы вычислила прием, который позволяет писателю создавать такое впечатление. Вот как об этом пишет современный французский критик:

on se prend a tout pardonner de ses frasques quand elle-meme sait si habilement les presenter comme des vetilles sans consequence. Des Grieux lui-meme s'encanaille avec tant d'elegance qu'on ne s'avise pas de plaindre ses victimes. Qui faudrait-il plaindre d'ailleurs : des vieillards salaces et cruels, des prudes qu'effarouche une passion dont leur pruderie seule les gardera a jamais?

[читатели] всегда готовы извинить ее шалости, ибо она сами так умело представляет их как приколы без серьезных последствий. Де Грие сам совершает проступки с такой элегантностью, что даже нет и в мыслях сожалеть его жертвам. Да и кому сожалеть-то? Грязному и жестокому откупщику (= начальнику ЖКХ), гордецам (= депутатам), которые вламываются в страсть, одна она которая только и хранит чистоту влюбленных?

Один из постоянных мотивов романа -- это любовь и рок. Писатель описывает повороты судьбы, и всегда они обозначаются как неожиданные, внезапные. Хотя их внезапность весьма относительна, стоит только проанализировать сюжет. Вот, допустим, жили Манон и кавалер несколько лет на деньги, которые той давал богатый любовник. И однажды тот заметил, что деньги уходят неизвестно куда. Но ведь ясно, беспристрастно рассматривая ситуацию, что такое мотыльковое существование не вечно, что рано или поздно ему придет конец.

Однако ясно, если хоть немного проанализировать ситуацию, но увлеченный перипетиями читатель навряд ли на это способен, а писатель тщательно удаляет все детали, которые бы могли натолкнуть его на подобный анализ. Так и возникает ощущение силы рока. Мастерство Прево, конечно, здесь великолепно.

И все же остается загадка. Это загадка -- сама любовь. Что это за сила, которая влечет два довольно-таки бесцветных существа друг к другу, которая подчиняет их целиком себе настолько, что они жертвуют этому чувству всем: карьерой, положением в обществе, обеспеченностью?

ACTION. "Манон Леско" стоял у истоков романа как жанра и проложила дорогу многим романным приемам и идеям. Но если в изображении любви Прево достиг совершенства, которое навряд ли когда будет превзойдено, то в других компонентах его романная техника выглядит наивной и детской. В частности, у него явные проблемы с изображением action. В романе всего в 200 страниц чего только нет: покушения, отравления, поединки, побеги. Но все это описано скучно и уныло. Действие книги монотонно и однообразно.

Примерно так: "Зашел в магазин, купил хлеба, потому вернулся, вспомнил, что дома нет соли. Купил соль, снова вышел на улицу. Тут какой-то мужик напал на меня, ударил в морду, кровь так и хлестала из носу. Было это возле автобусной остановки. Подошел автобус, открылись двери, но никто не сошел. Шофер снова закрыл двери, и автобус поехал дальше. А на улице был такой ветрина, что с некоторых домов срывало крышу, и куски рубероида валились прохожим прямо на головы". И т. д., т. д. все в таком же стиле.

Стоит сравнить с Дюма, чтобы понять, как много преуспел за 100 лет между этими писателями роман в умении нагнетать действие. Хотя с другой стороны думаешь: а действительно, ли в этом прогресс? Не является ли создание саспенса, нагнетание напряженности искусственным возбуждением, ничего общего не имеющего с эстетической стороной?

МИНИАТЮРЫ О ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЕ. РОМАН
http://proza.ru/2023/09/11/320