Книга 2. Животный язык руси. Глава 3

Из серии "Рассказы детям о Языке"
Книга 2
Животный язык рус(ь)ы
Глава 3

Формирование звучаний Животного языка


Напоминаю, - слово в Языке, это знание звучания с соответствующим ему значением (знанием признака). (Я вообще это знание часто буду здесь напоминать, настолько оно является необходимым для понимания самой этой темы.) И служит оно для удержания знаний в Коллективном сознании. В этой Главе мы разберёмся почему именно знания звучаний в своё время представители формы Жизни “человек” предпочли для формирования их слов, а значит и их Языка, как способа удержания знаний в их Коллективном сознании.
 
Представители формы Жизни “человек” потому уже были животными и жили поодиночке, что никакой необходимости в обмене (приёме-передаче) знаниями (т.е. в языке) у них тогда ещё не было. Максимум, что у них тогда уже было, это необходимость как можно лучше воспринимать информацию из той части Действительности, что непосредственно их окружала (т.е. из Среды), и которая была для них уже так доступна. Это чтоб так уже лучше в ней себя чувствовать (т.е. наиболее эффективно и безопасно использовать её для себя).

При этом выражение “как можно лучше” относительно возможностей восприятия информации органами чувств не следует воспринимать здесь как возможность их какого-то так последующего неограниченного развития, нет. А следует это воспринимать именно как возможность получения формой Жизни “человек” в её Среде такого соотношения возможностей её исполнительных органов и возможностей её органов чувств, которое бы позволило ей получить лучшее их взаимодействие в процессе использования получаемой информации.

Проще говоря, для какой-нибудь формы Жизни, представители которой не умеют быстро и далеко перемещаться, никакого смысла в развитии у неё возможности что-то далеко и подробно разглядеть просто нет, - пока они до туда доберутся (если они вообще способны до туда добраться), то всё может очень сильно там так уже измениться. А потому хорошо развитые органы чувств, - в данном случае речь идёт так о зрении, - таким формам Жизни просто никогда не пригодятся.

С этой точки зрения наиболее эффективным поставщиком информации именно уже для формы Жизни “человек” является орган чувств “зрение”. Следующим же по информативности для формы Жизни “человек” является уже орган чувств “слух”. А это значит, что без зрения животные формы Жизни “человек” прожить тогда были вообще не способны. В то время как без одного только слуха сама такая возможность, - правда, очень уже так небольшая, - у них всё ещё сохранялась. В смысле, так это была бы у них очень блёклая, грустная жизнь, полная опасностей и нереализованных возможностей.

Ещё раз, - да, безусловно, знания сформированные из информации от других (кроме слуха и зрения) органов чувств и просто органов тоже являются жизненнонеобходимыми для представителей формы Жизни “человек”. Другое дело, что их необходимость для человеков в разы меньше, чем та, что есть у знаний, сформированных из информации от слуха и зрения. Настолько, что представители формы Жизни “человек” рисковали тогда гораздо быстрее погибнуть без слуха и/или зрения, нежели без каких-то других своих органов чувств.

И слух, и зрение работают с информацией обладающей разными свойствами. А потому, в зависимости от контекста, знания, сформированные из их информации, очень так дополняют друг друга. Например, в темноте (т.е. в отсутствии света) основным источником информации (а это значит и знаний, которые из неё формируются) для представителей формы Жизни “человек” был уже слух. А где-нибудь под (прозрачной) водой, что бывало с представителями формы Жизни “человек” вовсе даже не часто, они полагались уже только на зрение. А всё потому, что в структурах значений тех или иных признаков действительности знания эти (сформированные из информации от слуха и зрения) сами по себе настолько являются уже уникальными, что практически никогда так и не совпадают.

Проще говоря, если это (признак действительности) кошка, то она будет мяукать. А если это (признак действительности) собака, то она будет гавкать. А так, чтобы кто-то (какой-то признак действительности) выглядел как кошка, но при этом гавкал как собака, так в Действительности не бывает. В противном случае в структуре значений объединения {знание звучания “кошка” (т.е. ”мяу!”) - знание зрения “собака”} (или {знание звучания “собака” (т.е. ”гав”) - знание зрения “кошка”}) возникло бы так противоречие, которое бы не позволило человекам и дальше воспринимать Действительность вокруг них. Потребовалась бы предварительная перестройка в их Сознании (а значит и в их Коллективном сознании, ведь речь здесь идёт так уже о Языке) невещественной структуры значений признака действительности “кошка” и/или невещественной структуры значений признака действительности “собака”. Чтобы после неё они могли бы уже продолжать воспринимать Действительность дальше (продолжать построение невещественной структуры знаний в своём Сознании).

(Кстати, - именно в этом в первую очередь и заключается роль всех открытий в Науке, - с помощью вновь полученных знаний отлаживать существующую структуру знаний (Науку) в Коллективном сознании так, чтобы уже с ней такой (отлаженной) возможно было бы двигаться дальше (получать всё новые знания). В смысле, - ещё раз, - к ней такой возможно было бы присоединять все новые, сегодня пока ещё не открытые, знания. Без подобных отладок (открытий), случающихся время от времени с получением всё новых знаний, такая совокупность знаний, какой и является Наука, просто немыслима. А вот совокупностей знаний, целиком построенных на использовании Механизма Веры (Религии, например), это утверждение совсем уже не касается. По этой причине, однажды возникнут, они продолжают существовать уже дальше, никак особенно при этом не изменяясь.)

А чтоб вы уже лучше понимали то, о чем я здесь так говорю, приведу такой вам пример. В структурах значений признаков действительности “земляника” и “лапчатка индийская” существуют знания, сформированные из информации от зрения, которые полностью уже так совпадают. Проще говоря, по этой причине зрительно (т.е. за счёт использования только знаний сформированных из информации полученной от зрения) вы никогда не отличите признак действительности “ягода земляники” от признака действительности “ягода лапчатки индийской”, - настолько сами эти знания у них совпадают. И вам, чтобы так их уже различить, понадобятся ещё и дополнительные знания, сформированные из информации от других уже органов чувств (вкуса, например). (Проще говоря, вам придётся сами эти признаки действительности ещё и попробовать, чтобы мочь так их уже различать. Потому как, поверьте, вкусом эти ягоды различаются уже даже очень. Настолько, что лапчатка является несъедобной, в то время как землянику мы любим все.

Проще говоря, если мы видим перед собой (признак действительности) кошку, например, то, похоже, что это она и есть. Потому как любой другой (признак действительности) отличный по виду от кошки будет выглядеть как-то уже по другому. А это значит, что знания сформированные у нас за счёт информации от зрения, и поэтому присутствующие в структуре значений признака действительности “кошка”, не будут так похожи ни на одно другое знание, тоже сформированное из информации от зрения, и тоже присутствующее в структуре значений любого уже другого признака действительности. То же самое касается и знаний сформированных из информации полученной от слуха, - если мы слышим, как в тёмной комнате кто-то мяукает, то мы решим, что в ней так находится кошка. Потому как мяукать как кошка ни один другой признак действительности больше не может.

Из всего это следует то, что в подавляющем большинстве ситуаций по одному только какому-то знанию (без разницы, зрения будет оно или слуха) из структуры значений того или иного признака мы запросто сможем отличить уже так один какой-то признак действительности от другого. А это и есть одна из причин, - практически полная уникальность значений сформированных из информации от органа чувств “слух”, - почему в качестве основной составляющей для своих слов (своего языка) представители формы Жизни “человек” однажды выбрали именно знания звучаний, а не что-то другое.

Согласитесь, знания полученные из информации от нюха, или вкуса, или осязания, не столь информативны, чтоб с их помощью мы много так чего (признаков действительности) могли различать. Но это касается именно представителей формы Жизни “человек”, потому как у тех же представителей формы Жизни “собака” нюх развит настолько хорошо, что впору говорить о том, что знания сформированные из информации от нюха являются для собак основными.

(А что касается лапчатки индийской, то этот признак действительности не так уж сегодня ещё широко распространён, чтоб только из-за него одного человекам следовало бы обязательно уже что-то менять в структуре значений признака действительности “земляника”. Проще говоря, - согласитесь, что вы сейчас, как и большинство, услышали о ней так в первый раз. И уж тем более никогда с ней ещё не встречались. И вряд ли когда либо вообще ещё с нею встретитесь. Это чтоб так у вас не было необходимости что-то о ней обязательно запоминать, и уж тем более из-за этого только менять в собственной невещественной структуре знаний значение “земляника”.)

Ещё раз, - различными коллективами могут быть очень даже разные виды животных, с разными же у них органами чувств и с разными у них исполнительным органами. Поэтому и сами их языки, - способы обмена знаниями в их коллективах, - у них будут так уже очень разными. Потому как языки, - ещё раз, - определяют прежде всего те органы чувств и те исполнительные органы, что имеются у коллективных животных, которые эти языки и используют.

Ещё одна причина выбора представителями формы Жизни “человек” в качестве основных составляющих слов именно звучаний, проистекала из свойств самих звучаний. Смотрите, информация от зрения очень часто могла быть для представителей формы Жизни “человек” частично или полностью недоступна. Например в темноте, или среди высокой травы (густого леса), или в контексте наличия большого количества различных визуальных препятствий. В таких случаях представителей формы Жизни “человек” выручал именно слух, через него они получали информацию, которую почему-то не могли получить через зрение. Вот это свойство звучаний, - давать посредством их информацию тогда, когда через другие органы чувств (не слуха, нет) её получить уже было никак невозможно, тоже предопределило тогда выбор звучаний представителями формы Жизни “человек” как основных составляющих для их слов (их языка).

(Да, вы верно уже и сами заметили, что значения объединений “слух” и “случай” имеют в Руском языке непосредственную связь? Попробуйте в порядке самостоятельного практикума их так уже “прочитать”. Небольшая подсказка, - оба эти объединения образованы в Руском языке с использованием соответствующего правиЛа, при чередующихся в них “ч” и “х”. Заодно и назовите причину, по которой это чередование “ч” и “х” в них происходит. )

(Кстати, не стоит думать, что различные, в первую очередь зрительные, составляющие не находили тогда применения в формировании (значений) у тех или иных слов, - находили тем более и тогда, и вообще уже всегда, причём даже очень! Хотя бы уже потому, что основную часть информации мы получаем именно за счёт зрения. А контексты, в которых зрение почему-то не работает, или работает плохо, человеки обычно стараются избегать. Потому человеки и сегодня в своих языках продолжают использовать знания зрения и различных других составляющих как по отдельности, так и совместно, это чтобы, - ещё раз, - задавать так значения (знания признаков) в соответствующих же контекстах.

Например, сегодня существуют такие диалекты итальянского языка, понять которые самим итальянцами практически невозможно, если они не знают значения всех тех жестовых составляющих, что в них при этом используются. Да что далеко ходить, - возьмите родной нам русский язык, - вы просто не сможете в нём ничего так спросить, если не будете использовать при этом интонационную составляющую. Потому как одних только знаний связи для формирования вопросительного значения в русском языке совсем даже ещё недостаточно. В отличии от того же английского языка, где вопросительную форму предложения определяют знания связи “порядок”. Или язык глухонемых, - он целиком и полностью построен на жестовых составляющих, по известным причинам знаний звучаний он использовать просто не может.

Ещё раз, - различные составляющие слов, которые представители формы Жизни “человек” когда-то использовали в своём Животном языке, с тех пор никуда так не делись, и по-прежнему используются в различных языках человеков. Более того, и сегодня есть ещё языки, в которых не использовать их, получается, невозможно. В противном случае многие значения в этих языках правильно передать мы просто бы не смогли. Другое дело, что самих значений в Языке стало сегодня гораздо уже больше, чем это было тогда, когда он был ещё только Животным языком. Настолько больше, что мы кроме звучаний уже каких-то других составляющих в Языке практически и не замечаем. Но “не замечаем” вовсе так ещё не значит “не используем” или “не понимаем”, - и используем, и понимаем, и даже очень.

Причём настолько, что при необходимости мы выделяем тот же “язык жестов” или “язык поз”, чтобы с их осознанием мы именно что могли понимать, о чём человеки на самом деле так уже говорят. Ведь значения рассчитанные на одни только звучания частенько для того и используются, чтоб только нас так уже обмануть. А потому тот же “язык жестов”, который связан с Сознанием гораздо более посредственно чем сам Язык, очень в таких случаях нас выручает. Проще говоря, на словах обмануть можно запросто, а вот на языке составляющих слов (жестов, интонаций, мимики, поз, и т.д.) это будет сделать гораздо уже труднее.)

Ещё раз, - Язык это не только способ приёма информации (знаний), но именно что способ её приёма-передачи (п-п). А это значит, что только уметь принимать информацию, чтобы так уже обладать Языком, совсем ещё недостаточно. Необходимо в том числе уметь информацию ещё и передавать. Именно обладание представителями формы Жизни “человек” возможностью передавать различные звучания и стало ещё одной причиной, по которой в качестве основных составляющих для их слов они предпочли тогда звучания.
 
Просто однажды представители формы Жизни “человек” обнаружили, что сами могут издавать различные звучания. Особенно хорошо это у них получалось через их рот с его только-только формирующимся голосовым аппаратом. Настолько хорошо, что для называния ими какого-то значения (знания признака), им следовало лишь суметь повторить его звучание (если оно у этого признака вообще так уже было).

Например, чтобы назвать значение [кошка], древним человекам следовало произнести так звучание “мяу”, знание которого и было у них в Сознании в структуре значений признака “кошка”, потому как было оно собственным уникальным звучанием самой кошки. В контексте человека, - а это когда звучание “мяу” произносил именно уже  человек, но только не сама кошка, - всем становилось понятно, что человек, который его произносит, имеет так в виду значение [кошка]. Согласитесь, что это был очень удобный, потому как простой (с использованием всего лишь одного знания связи) способ передачи соответствующих значений (знаний признаков).

(Кстати, напоминаю, в Руском языке, - уже не в Животном языке, нет, - (признак действительности) кошку по знанию её звучания (”мяу”) никто никогда не называл. Связано это было с тем, что признак действительности “кошка” появился у рус(ь)ы достаточно поздно, когда Руский язык был у них уже достаточно развит. И подобный способ называния новых каких-то значений в нём давно уже не использовался. Поэтому значению [кошка] в Руском языке соответствует объединение “кошка” с такой у него конструкцией, - {{”к(о)ш”}”ка”}. Значение его “читается” очень так интересно, - [(один) элемент из множества “кош”] - на конце присутствует объединение “ка”, значение которого читается как [(один) элемент из множества], и служит оно так для выделения одного элемента из множества однотипных элементов. (Сравните объединение “ка” Руского языка с похожим на него по значению объединением “ак” Древнего языка, но с обратным уже у него знанием связи “порядок” в знании звучания. Оно с тех пор никуда так и не делось, а потому мы и сегодня  порой ещё можем услышать в русском языке помимо объединения “кошка” ещё и объединение “кошак” с тем же самым у него значением.)

Значение множества “к(о)ш” в свою очередь образовано как объединение “к” и “ш”. Где “к” имеет значение [человек “К”] ([ками] или [собиратель]), а “ш” называет соответствующее отношение человека “К” к этому самому множеству “к(о)ш”. Т.е. называет так отношение (а это есть ни что иное, как общий у этих двух признаков признак) человеков “К” к элементам (в нашем случае этими элементами являются соответствующие животные) множества “к(о)ш”. Из знания структуры значений Шипящего звука (в случае “к(о)ш” им является “ш”), где уже тогда присутствовало знание “готовка (на огне)”, мы можем предположить, что кошкой рус(ь)ы называли того милого зверька, который любил погреться вместе с ними возле огня, когда на нём готовили пищу. Из факта же, что название множество “к(о)ш” начинается с “к”, мы можем утверждать, что первыми приручили кошку именно выходцы из собирателей, или, это если чуть по другому, выходцы из “человеков “К”.

По этой же схеме в Руском языке образованы названия множеств и других домашних животных, - “коз”, “кон(ь)”, “кур”. Но только не “кор”, - оно возникает первым, когда самой такой схемы формирования названий домашних животных в Руском языке ещё не было и быть не могло. Хотя-бы потому, что не было ещё тогда других домашних животных. А было единственное “домашнее” животное, а именно северный олень, которого и звали тогда “кор” (”(КГ/х)ор” - детализация звука “(КГ/х)” на звуки “к”, “г” и “х” в Языке окончательно тогда ещё не произошла). Звучание же “корова” с соответствующим значением образовано уже в контексте “Слово”, т.е. в Руском уже языке, как присоединение окончания “а” к объединению “коров” - {”кор” “ов”}. Где значением звучания “кор” было, как я уже здесь сказал, [северный олень], а значением объединения “(о)в” было [(один из видов принадлежности)]. Или, это если уже целиком, - [принадлежность северного оленя]. (Ату лингофрика Макск Фасмера, который на голубом глазу полагал значением “ов” [этот]!)

Таким образом объединение “коров” называло множество элементов (в нашем случае этим множеством были  самки северных оленей) которое принадлежало самцу северного оленя. При этом, - и это так важно! - звучание “кор” никаким таким объединением тогда вовсе и не было. Объединением оно становится уже в результате процессов детализации в Языке. По аналогии с ним названия следующих ммножеств домашних животных в Руском языке образуются уже как объединения “к” и звучания, в значении которого присутствовало общее у них со значением “к” знание.)

Но не только звучания окружавших признаков действительности интересовали животных формы Жизни “человек”. Чтобы их им уже повторять и так называть соответствовавшие им значения. Необходимость существования в Коллективе предполагала в том числе возможность передавать уже такие знания (звучаний в том числе), которые кроме самого представителя формы “человек”, который их и передавал, осознать никто просто уже и не мог. А никто осознать их не мог потому, что это были знания полученные из информации от просто органов именно того представителя формы Жизни “человек”, который эти знания передавал, и которому эти самые органы и принадлежали.

Ещё раз, - знания получаемые человеками от их просто органов в большинстве своём сопровождались звучаниями. Звучаниями, которые они со временем научились уже повторять через их рот (их голосовой аппарат), а значит и передавать так соответствующие их значения.

При том, что это были, получается, уже очень так важные знания. Даже гораздо уже более важные знания, чем те, что представители формы Жизни “человек” получали тогда с помощью своих органов чувств. Потому как эти знания служили им для осознания их коллектива как совокупности, т.е. уже как чего-то целого (как это и есть вообще у того же организма), со всеми его (как это и есть у организма) необходимостями (желаниями), вытекавшими так из осознания ими его (как это и есть у организма) потребностей.

Ещё раз, - коллектив тем отличается от простого собрания одиночек, что вынужден так учитывать желания (потребности) каждого его члена. И это всё для того, чтобы действовать ему (коллективу) уже как одно целое, т.е. совместно. Потому как только так, - совместно, - и может действовать такая совокупность отдельных каких-то членов, которую именно только поэтому мы и называем уже “коллектив”. А, чтобы учитывать желания каждого члена в коллективе (чтобы тому уже действовать как целое), их (знания потребностей его членов) коллективу необходимо было обязательно так уже знать. А это и есть та самая необходимость, чтобы научиться уже такие (от просто органов, а вовсе не от органов чувств) знания передавать от одного члена коллектива другому его члену.

Проще говоря, если кому-то из членов коллектива вдруг захотелось попить, например, то коллектив обязательно об этом должен был уже знать. Чтобы учитывать это знание этого его члена в свой дальнейшей деятельности. В противном случае коллектив рисковал так (без этого знания этого своего члена) самого этого своего члена так уже потерять, а значит стать уже так чуть-чуть, но слабее. Что, понятно, вовсе не шло на пользу (на увеличение возможностей для дальнейшего существования) коллектива. А это значит, что при таком течении дел сам коллектив рисковал очень скоро уже так погибнуть.

Ещё раз, - необходимость передавать знания от просто органов и стала основной причиной формирования Языка у животных формы Жизни “человек”. Другое дело, что лучше всего это у них получалось уже за счёт использования ими звучаний. Потому первые слова в Животном языке возникают именно как знания звучаний, которым соответствовали значения как знания сформированные из информации полученной от их просто органов. Т.е. значения как знания от просто органов.