Книга 2. Животный язык руси. Глава 4

Из серии "Рассказы детям о Языке"
Книга 2
Животный язык рус(ь)ы
Глава 4

Формирование значений Животного языка


Если со знаниями звучаний Животного языка всё обстояло относительно так легко, - в его формировании участвует по сути единственное знание связи, которое и определяет принадлежность звучания тому или иному признаку, - то со знаниями признаков (значениями) было всё уже гораздо сложнее. А это потому так, что для формирования знания того или иного признака (по-другому, - значения) представителям формы Жизни “человек” приходилось использовать уже гораздо большее количество знаний связи, чем это было у знаний звучаний. И это всё потому так, что те или иные знания связи прежде всего определяет сам тот контекст, где они и используются. А это значит, что и само знание признака (значение) определяется так уже всеми знаниями (включая в том числе и знания связей) того контекста, в котором оно и используется. А это очень так даже большое получается знание (контекста) по сравнению с тем же знанием звучания.

Но, прежде чем мы уже разберём процесс формирования значения в Животном языке, я в который раз напомню несколько слов о самом Языке.

Язык, это способ удержания знаний в коллективном сознании. Само это удержание знаний в Коллективном сознании возможно за счёт процесса п-п знаний. Где одну его составляющую “п” (приёма) обеспечивают органы чувств, а другую его составляющую “п” (передачу) обеспечивают соответствующие исполнительные органы. Если с приёмом знаний мы разобрались уже в предыдущей Главе, то так нам осталось теперь только разобраться с их передачей.

Ещё раз, - для Животного языка основной необходимостью была та, что заключалась в удержании именно тех знаний, что представители формы Жизни “человек” получали от своих просто органов. Потому как эти знания мог непосредственно получать только тот из них, кому эти самые органы и принадлежали. Все же другие представители формы Жизни “человек” могли их получать уже только посредственно, а именно посредственно их (Животного) языка.

Тем более, что это были уже очень так важные знания. Даже гораздо более важные, чем те, что представители формы Жизни “человек” получали тогда с помощью своих органов чувств. Потому как знания от просто органов служили представителям формы Жизни “человек” для осознания их самих уже как некого целого (организма), со всеми его (организма) необходимостями (желаниями), вытекавшими так из осознания ими его (организма) потребностей.

О том, как возникали значения у слов в Животном языке, особенно хорошо видно на примере первого слова вообще в Языке, а именно слова “(СВ)”. Само же это знание - “слово “(СВ)” является первым словом вообще в Языке” - следует уже из знания Последовательности частот звуков в русском языке. Причём, это же самое знание, - я уверен, - будет следовать и из Последовательностей частот звуков любого вообще уже языка. И связано это с тем его значением, что было у звучания “(СВ)” в Животном тогда языке. (Проще говоря, везде и всегда человеки обязательно так уже пили (воду) с поверхности. Причём пили они, - ещё раз, - именно что с поверхности, тем более тогда, когда были они ещё так животными.)

Потому как звучание слова “(СВ)” сопровождало и сопровождает человеков всегда тогда, когда они пьют что-либо с поверхности. По этой причине вы и сегодня сможете легко услышать это звучание, если сложите в трубочку губы и станете так пить с поверхности. Понятно, что в подавляющем большинстве контекстов значение у этого звучания “(СВ)” было [питьё (воды) с поверхности]. А в зависимости уже от самого контекста, где это звучание использовалось, в структуре его значений вместо знания “питьё (воды) с поверхности” могло уже быть и знание “вода” (тогда с поверхности пить можно было только воду, других жидкостей древние человеки ещё просто не знали).

Ещё раз, - и на это обратите особенное внимание, - значение (знание признака) звучания “(СВ)” зависело так уже от самого того контекста, где оно и использовалось. Т.е., другими словами, значение самого этого звучания определял сам тот контекст, в котором оно и было.

Так, если звучание “(СВ)” возникало в контексте процесса “питьё воды с поверхности”, то словом, - звучанием с соответствующим у него значением (знанием признака), - оно быть не могло. А было оно всего лишь обычным естественным звучанием, сопровождавшим этот самый процесс “питьё воды с поверхности”. Т.е. было оно так составной частью признака действительности “питьё воды с поверхности” и ничем больше.

Всё менялось, когда это же звучание “(СВ)” существовало вне контекста процесса “питьё воды с поверхности”, - в нём отсутствовал уже сам этот признак, чтоб оно могло так быть его составной частью. Отсутствие же самого признака (т.е. соответствующей информации от органов чувств, из которой и формировалось знание этого признака в Сознании) заменяло теперь только лишь само знание о нём, которое и было сформировано уже до этого в Сознании. А это, - знание признака без соответствующего у него контекста (в нашем случае этим контекстом является процесс “питьё воды с поверхности”), - и было тем самым значением у звучания “(СВ)”.

Ещё раз, - чтобы естественному звучанию стать так уже словом, а это значит чтоб то или иное знание естественного звучания могло получить в Сознании соответствующее ему значение (знание признака), оно должно было прозвучать уже в каком угодно контексте, но только не в том, где оно было именно что естественным звучанием, т.е. соответствующей частью самого этого признака.

Так естественное звучание сердца представителей формы Жизни “человек”, а именно “(ДТ)”, в контексте их голосового аппарата (проще говоря, произнесённое через их рот) становилось уже словом “(ДТ)” с соответствующим у него значением. И это касалось вообще уже всех естественных звуков у будущих человеков, - произнесённые через рот, они становились уже так словами (звучаниями с соответствующими у них значениями).

И этот принцип формирования значений представители формы Жизни “человек” использовали не только по отношению к собственным естественным звучаниям (т.е. к естественным звучаниям собственной формы Жизни), а и вообще уже ко всем другим звучаниям. Так, для того, чтобы задать значение того или иного признака, они называли то звучание, которое и было его составной частью. Например, у северного оленя существует звучание “(КГ/х)ор”, которое его так уже отличает от всех прочих других животных. В контексте человека (т.е. будучи произнесённым голосовым аппаратом самого человека) это звучание становилось уже словом “(КГ/х)ор” со значением [северный олень].

Обращаю внимание, в Животном языке представители формы Жизни “человек” в звучаниях отдельные звуки, какими мы знаем их сегодня, никак тогда ещё не выделяли, потому как просто ещё не могли, - соответствующих возможностей у их Сознания было тогда ещё маловато. При том, что необходимость уметь называть как можно точнее и больше разных звучаний, это чтоб иметь возможность оперировать так и большим количеством разных значений, вынуждала их постоянно совершенствовать их голосовой аппарат. Так происходило совершенствование не естественного механизма “Сознание”, а именно естественного механизма “голосовой аппарат”. Что говорит о том, что были представители формы Жизни “человек” тогда именно что животными, но только никак не человеками.

Да, безусловно, самих таких значений, которыми оперировали животные формы Жизни “человек”, было у них как минимум уже несколько десятков, - возможности их Сознания это им уже позволяли. Другое дело, что в разных контекстах Действительности это могли быть и были всё разные признаки с разными у них звучаниями. Единственное, что было неизменным для животных формы Жизни “человек” в этих разных контекстах Действительности, так это были они сами. Поэтому именно значения их естественных звучаний, но только никак не сами они, становились для них так уже основными. Это чтоб все представители формы Жизни “человек” могли уже понимать друг друга независимо от того контекста Действительности, в котором они эти звучания с их значениями и использовали.

Но не только. Среди естественных звучаний представителей формы Жизни “человек”, значения которых должны были знать уже все они, со временем появляются такие звучания, которые к их естественным звучаниям никак уже не относились. И значения которых представители формы Жизни “человек” при всём при том знать были просто обязаны. Это чтоб им самим быть так вовсе уже не животными, а именно что человеками формы Жизни “человек”. Этими звучаниями были звучания так или иначе связанные (т.е. являвшиеся частью) с признаком “огонь”. Или эта же мысль, но сказанная уже чуть по другому, - значения которых были совместными со структурой значений “огонь”.

У одних и тех де звучаний мы обнаруживаем большое количество и разнообразие всевозможных значений, что им соответствовали. Объясняется это тем, что значения одинаковых звучаний тогда определяли прежде всего разные контексты, в которых их и использовали представители формы Жизни “человек”. Потому как тогда, параллельно с осознанием знания “огонь”, происходит и лавинообразный рост возможных контекстов, которые уже знали и так использовали представители формы Жизни “человек”. Но, тем не менее, понадобилось ещё знание трёх разных естественных звучания со знанием “огонь” в их структурах значений, чтобы человеки исчерпали уже так возможности своего Животного языка.

Проще говоря, для того чтобы иметь возможность удерживать всё новые значения (знания признаков) человекам возможностей их Животного языка было совсем уже недостаточно. И совершенствование их голосового аппарата, - это чтоб научиться так извлекать новые же звучания, - им здесь должным образом помочь уже не могло. А всё потому, что скорость развития естественного механизма “голосовой аппарат” была гораздо так меньше, чем скорость накопления новых значений.

Таким образом спасти эту ситуацию могло теперь только развитие уже такого естественного механизма как “Сознание”, что довольно скоро с формой Жизни “человек” в Действительности и происходит. Так в Сознании человеков появляются новые связи, благодаря использованию которых у них появляется шанс перейти от возможностей Животного языка, которые к тому времени всё равно у него все уже были исчерпаны, к возможностям уже Древнего языка, которые у него только так начинались.

Ещё и ещё раз, - обращаю внимание именно на эту достаточно так уже условную последовательность событий. А условная она потому, что пытается отражать процесс формирования Языка, который сам как процесс нелинейный быть последовательным просто не может. А значит и изложить его последовательно при всём нашем желании у нас не получится.

1. Развитие вещественной структуры связей естественного механизма “Сознание” у представителей формы Жизни “человек” приводит со временем к формированию на ней невещественной структуры знаний “Язык”, одним из первых знаний в которой было слово “(СВ)” с соответствующим у него звучанием и значением.

2. Именно на основе невещественной структуры знаний “Язык” и возникает уже Коллективное сознание со всеми его свойствами (возможностями), которые выгодно отличали его от того же Сознания, из множества носителей которого (сознаний) оно и состояло. Т.е. с появлением у представителей формы Жизни “человек” Коллективного сознания у них так возникают и новые возможности.

3. С появлением Коллективного сознания с его возможностями для формы Жизни “человек”, чтобы ей продолжать соответствовать скорости изменения Среды, гораздо более целесообразным и эффективным становится уже процесс изменения (развития) её естественного механизма “Сознание”, нежели процессы изменения (развития) каких-то других (в том числе и тех, что составляли её голосовой аппарат) естественных механизмов. А это и было ничем иным, как началом окончания процесса формирования естественных механизмов (кроме “Сознание”) у формы Жизни “человек”.

4. При накоплени же некого критического количества знаний в Коллективном сознании формирование естественных механизмов формы Жизни “человек” прекращается так уже полностью. А при накоплении же количества знаний в Коллективном сознании достаточного уже для создания ИИ, с последующим созданием ИИ, у формы Жизни “человек” прекращается и изменение естественного механизма “Сознание” в том числе. Т.е. форма Жизни “человек” начиная с этого времени становится абсолютно уже неизменной. Проще говоря, форма Жизни “человек” начиная с этого момента умнее никогда больше уже не будет. Или совсем чтобы просто, - умнее, чем это есть сейчас, человек никогда уже больше не будет.

И вот здесь нам очень уже так удобно провести границу, - до тех пор, пока форма Жизни “человек” (точнее её естественные механизмы не включая “Сознание”) способна меняться, то Язык её представителей является так Животным ещё языком. Потому как вместе с новыми изменениями формы Жизни “человек” (которыми являются изменения её естественных механизмов) у неё появляются возможности для извлечения новых звучаний. Но, как только изменение формы Жизни “человек” (не включая такой её части как естественный механизм “Сознание”) раз и навсегда прекращается, то Язык её представителей становится так уже Человеческим, а точнее Древним уже языком.

Ещё раз, - если понятие “Древний язык” сегодня когда-то и где-то, поэтому очень уже так как-то, ещё и используется, то только не  “Человеческий язык”. Связано это с тем, что чётких определений для этих понятий до сего дня (до появления этой Главы) просто не существовало. Одной из задач этой Главы является эти определения этим понятиям уже так задать (что мы с вами в ней так и делаем). А так как Древний язык является только одним из огромного множества вообще человеческих языков, то более точно здесь будет использовать понятие именно “Древний язык” для называния уже всего множества тогдашних человеческих языков как их совокупности (т.е., получается, контекстов так Древнего языка). Которые имели общие знания связей, и детализация которых относительно друг друга была не так ещё велика, чтобы можно было считать их уже самостоятельными языками. Понятие же “Человеческий” для контекста Языка, - а “Язык” здесь потому уже с большой буквы, что так мы отмечаем контекст именно человеческого уже языка, а не язык каких-то ещё животных, - становится уже так излишним.

Другой же момент, который позволяет нам уточнить так границу между Животным и Древним языками, это, - ещё раз, - абсолютно отличные в них способы словообразования. Что явилось результатом, - с одной стороны, - полного уже прекращения развития голосового аппарата (совокупности соответствующих естественных механизмов формы Жизни “человек”). И, - с другой стороны, - результатом продолжения развития естественного механизма формы Жизни “человек” “Сознание”.

А развитие же Сознания было связано с тем, что, - ещё раз, - форма Жизни “человек” утратила уже так возможности для формирования ею всё новых звучаний, - не развивалась она теперь уже так совсем, чтобы новые звучания у неё именно так уже были. Меж тем как её часть, а именно естественный механизм “Сознание” всё ещё продолжала так развиваться. А это значит, что с развитием Сознания увеличивалось и количество его возможностей для удержания в нём знаний. Которые обязательно следовало удержать в Коллективном сознании, что если вообще и было возможно, то только посредством теперь Языка. А для этого, понятно, - а вот это та самая “тонкость” и есть! - для этого следовало всем знаниям признаков (значениям) задать уже новые ЗНАНИЯ (!) звучаний, которые состояли из уже известных тогда звучаний. А это значит, что новизна новых звучаний была не в них как таковых, а в том, как по новому они были теперь устроены.
 
Подчёркиваю ещё раз, - именно что новые знания звучаний, а вовсе даже не сами новые звучания. Ведь для Сознания новые звучания как таковые были вовсе тогда уже не нужны. А всё потому, что с развитием Сознания в нём возник так новый механизм, который из уже существующих звучаний делал новые, гораздо уже более сложные, звучания. Таким образом проблема удержания новых знаний была решена не на уровне развития совокупности естественных механизмов представлявших голосовой аппарат формы Жизни “человек”, а на уровне развития только её естественного механизма “Сознане”. А в самом же Сознании этим механизмом стала связь “объединение”, с помощью которой оно и образовывало как новые звучания за счёт объединения уже существующих звучаний, так и новые значения за счёт объединения уже существующих значений. (Впрочем более подробно работу механизма “объединение” мы разберём уже чуть позже, а именно в Книге 3 “Руский язык”.) Потому как именно использование механизма “объединение” и отличает уже Древний язык (а Руский язык был, получается, одним из его контекстов) от Животного уже языка.

Ещё раз, - Животный язык человеков это прежде всего звучания с соответствующими им признаками. Без какой-либо ещё структуры как у самих этих звучаний, так и у соответствующих им признаков. Проще говоря, если бы звучание “мяу” так соответствовало признаку “кошка”, то и его значением было бы [кошка]. Ни [лапа кошки], ни [хвост кошки], ни [голос кошки], ни что-то ещё от признака “кошка” вообще, а только именно что [кошка], но уже как нечто целое, т.е. как некий зверёк. А вот уже значения [часть кошки] ([хвост кошки], [лапа кошки], и т.д.) задавали именно что сами те контексты, в которых это звучание “мяу” и использовалось. Так из знания разных значений одного и того же звучания в разных уже контекстах постепенно и формировалась структура значений у того или иного звучания в Животном языке.