Не круглая дата

Витька смотрел на дорогу, стремительно летящую под колёса его автомобиля, и думал, что напрасно затеял эту поездку. Всё получилось не так, как он задумывал, и никому радости не доставило: ни ему, ни жене, ни, что самое обидное, бабушке. Уж она-то, казалось, должна была быть рада, что побывала в родном доме, но она этого не оценила. И, в результате, он сам жалел о впустую потраченном дне,  жена обижалась, что они не остались на ночлег, поэтому она не успела толком поговорить с роднёй. А бабушка – та вообще, ни с того ни с сего решила, что её хотят переселить из городской квартиры обратно в деревню, и дулась на внука. А он-то просто хотел устроить всем праздник. Праздник воспоминаний, приуроченный… Ладно, не получилось…
Он вильнул колёсами, объезжая большую лужу и, в результате, заслужил очередное едкое замечание жены. Но он даже не стал вникать в смысл сказанного, а вместо этого вновь резко крутанул руль перед очередной лужей, хотя та была мелкой и вполне проходимой. Не такой он представлял себе эту поездку, совершенно не такой…

С деревней у него было связано детство. Тогда его часто отправляли на всё лето к бабушке. Бабушка жила в деревне всегда, и её родители там жили, да и родители деда по материнской линии, и все предыдущие поколения тоже… И мама, когда была маленькой, жила в деревне. Только отец был городским жителем, бог знает, в каком поколении. Деревню он откровенно не любил, и не скрывал своей нелюбви. К тёще ездил редко, говоря при этом, что, если бы не чувство уважения к родителям жены, ноги бы его в этой дыре не было. Он и с Витькиной матерью познакомился случайно, когда ездил после первого курса «на картошку». А потом, когда та приехала в город и поступила на первый курс института, и их знакомство продолжилось, всего пару раз до свадьбы сопровождал её в поездках к родне. Ну, а потом уж навещал деревенскую родню по-родственному. Хотя из родни там была только бабушка.
А вот Витька деревню любил. Вернее, как любил? Летом – любил, а зимой – не очень. Потому что однажды, в девяностые, когда в стране почти все поголовно ездили в Польшу за товаром (так как другого способа заработать не было), родители, собравшись в очередной вояж, отправили его, ученика четвёртого класса, на зимние каникулы к бабушке. В результате он умудрился провалиться в замёрзший ручей, заболел и пропустил целый школьный месяц. Конечно, в том, чтобы целый месяц не ходить в школу, своя прелесть тогда была, а вот болеть – кашлять и сморкаться – ему жуть как не понравилось. После этого случая он категорически отказывался от зимних поездок в деревню.
Собственно говоря, родители и не настаивали. Ситуация в стране постепенно выправлялась, завод, где до увольнения трудился отец, снова заработал. Отца опять пригласили на прежнюю должность начальника цеха, и с деньгами в семье стало более-менее сносно. Естественно, постыдные поездки за рубеж за товаром прекратились.
А потом Витька подрос, и необходимость отправлять его на лето в деревню под бабушкин пригляд отпала. Теперь он сам решал, чем будет заниматься в каникулы: то ли валандаться с друзьями, то ли понемножку трудиться, зарабатывая себе деньги на карманные расходы. А потом, ближе к окончанию школы, его неожиданно вновь потянуло к бабке в деревню.

Правда, если быть честным, к бабке его потянуло только в первый раз. А потом уже тянуло совсем по другой причине.

Тем летом он то ли по зову сердца, то ли по настоянию родителей, но поехал проведать бабушку. И вот, когда он, ещё толком не проснувшись и не умывшись, сидел за столом в горнице в одних семейных трусах и уплетал приготовленные бабушкой специально для него вареники с вишней, к ним на пару минут забежала соседская девчонка Славка. Славку Витька помнил. Она была на два года младше его, и в детстве они часто бегали вместе то в лес, то на речку, то просто посмотреть, как за околицей гуляют взрослые девицы и парни. Бабушка тогда часто говорила, что Славка по ошибке родилась девчонкой: по всем статям пацан пацаном! А Витьке тогда было всё равно – девчонка Славка или парень. Главное, был верный и надёжный товарищ для игр. Но тогда он был маленьким, да и Славка была маленькой, а теперь… Витька смутился и побежал надевать брюки. А Славка, вместо того, чтобы тоже смутиться, обрадовалась встрече и побежала в спаленку вслед за Витькой, пытаясь на ходу его приобнять и чмокнуть в щёку.
– Дай хоть штаны надеть! – отбивался от неё Витька.
– Да брось! – смеялась Славка. – Что я тебя без штанов не видела, что ли?
И действительно, в те годы беззаботного детства они, бегая по деревне и купаясь в речке, не обременяли себя лишней одеждой: трусы, что на нём, что на Славке, и всё. Даже купались иногда голышом. Но это было в детстве, а теперь…
– Выйди, – сказал Витька. – Я сейчас оденусь и приду.

Дорога стала почти совсем непроезжей. Лужи и колдобины следовали одна за другой. Конечно, виной тому был ливень, который хлынул после обеда, но Виктору казалось, что жена специально настояла, чтобы они возвращались этой дорогой. Из вредности.
«Короче, короче, – злясь, думал про себя Виктор, – вот тебе и короче! Если бы вернулись к шоссе по той же дороге, по которой приехали в деревню, то давно уже катились бы по асфальту!»
Он понимал, что и та дорога была не сахар, и, возможно, и её размыло после дождя, но упрямо в мыслях валил всё на жену.
– Ну, извини, – словно прочитав его мысли, сказала Славка. – Извини, я не предполагала, что дорога так разбита! – И чмокнула его в щёку.
И от этого мимолётного поцелуя Виктор вдруг успокоился и, улыбнувшись жене, вновь нырнул мыслями в прошлое.

Он вышел в горницу в белой рубашке, наглаженных брюках и начищенных ботинках.
– Жених! – сказала Славка, взглянув на него, и засмеялась. – Форменный жених! Иди, жених, переодевайся во что-нибудь попроще. Я сейчас мамку предупрежу, и пойдём в лес. Если у тебя, конечно, нет других планов.
А какие у Витьки могла быть планы после того, как он увидел Славку? Да никаких! Он вообще обо всём забыл, глядя на неё. Вместо тощего ребёнка, в котором и девчонку-то было разглядеть трудно, перед ним предстала настоящая красавица. Сколько он её не видел? Года два, три? Нет, больше. Пожалуй, лет пять. Тогда ему было одиннадцать, а Славке, стало быть, девять. А что такое – деревенская девчонка в девять лет? Вот то-то…
Витька, конечно, переоделся, и уже через час они бродили по лесу. А потом купались. А потом… Словом, в первый раз они поцеловались тем же вечером. И уже почти не расставались до самого Витькиного отъезда.

А в городе всё как-то забылось. Не сразу, конечно. Поначалу он звонил Славке через день. То есть, не лично Славке, а её соседям, у которых был телефон. (Сотовые-то тогда только богатые люди имели, а какое в деревне богатство?) А потом стал звонить раз в неделю. А потом учёба и городская жизнь затянули, летние впечатления как-то отошли на второй, а потом и на третий план, и весь последний год он уже Славке не звонил. Да и вспоминал редко, по случаю…

После окончания школы Витька принципиально не стал поступать в институт, а пошёл служить в армию. «Если мужик не служил в армии, то он и не мужик», – говорил он себе. И честно отслужил два года. А уж потом, демобилизовавшись, пошёл получать высшее образование. А Славку он вновь увидел лишь спустя пять лет после их короткого романа.

В тот год бабуля стала совсем плоха. То есть, с рассудком у неё, слава богу, было всё в порядке, а вот со здоровьем и памятью начались проблемы. Правда, за ней присматривали соседи – Славкины родители, но они тоже были не слишком молоды,  и лишние заботы приходились им в тягость. Поэтому на семейном совете было решено забрать бабулю в город, тем более, что отцу, как руководящему работнику, выделили дополнительные квадратные метры, и они поменяли свою двушку аж на четырёхкомнатную квартиру.
На переговоры по вопросу переезда к ней поехала мать, потом подключился отец, а потом и соседи. Поначалу бабушка сопротивлялась, говорила, что ей не на кого оставить дом и скотину, хотя никакой скотины у неё и в помине не было: корову она продала уже два года назад, а из прочей живности осталась только пара куриц. Но потом родители всё же сумели её уговорить, и бабушка сдалась. Правда, выторговала себе время до осени.

Нехитрый скарб перевезли родители, а забирать бабулю поехал Витька. В минувшем июле он сдал на права, и отец подарил ему свой старый Жигулёнок, на котором Витька гонял с утра до ночи.
– Хоть какая-то польза будет от твоих поездок, – сказал отец. И Витька согласился.

Славку он увидел сразу же. Она сидела на лавочке перед бабкиной калиткой, как будто ждала его. А, может, и вправду ждала. Вот так, сидела на лавочке и смотрела на дорогу. Не все эти пять лет, конечно, но время от времени поглядывала.
– Привет, – виновато сказал Витька, выходя из машины. Ему было немного стыдно, что он тогда так внезапно пропал из Славкиной жизни, но и чуточку досадно, что теперь придётся объясняться, что-то говорить и оправдываться. Тем более, что он сейчас гулял с классной девчонкой – Маринкой, и до Славки ему не было никакого дела. Ну, подумаешь, целовались они тем летом! Да он много с кем за это время целовался! Да и вообще, ему тогда было всего шестнадцать. Покажите мне мальчишку, которому бы в шестнадцать лет не хотелось бы целоваться с красивой девочкой!
– Привет, – кивнула в ответ Славка и улыбнулась. – Какой ты стал взрослый! И красивый! – И она, привстав, поцеловала Витьку в щёку. Как будто бы не было этих пяти лет разлуки.
– Бронислава! – послышался из дома бабушкин голос. – Кто это там приехал? Не за мной ли?
– За тобой, баба Катя, – крикнула ей в ответ Славка. – Витька приехал.
– Так чего ж ты парня на улице держишь? – заволновалась бабка. – Зови в дом!
– Прошу! – Славка сделала широкий жест рукой, по-хозяйски приглашая Витьку войти. Собственно говоря, она была вправе делать такие жесты: бабкин дом купили родители Славки, и она тут и была на правах хозяйки.
– Ну, спасибо, – с лёгкой иронией в голосе ответил Витька и толкнул калитку.

Пока бабуля ахала и охала, шастала по дому, то хватая какие-то вещи, то ставя их на место, совсем завечерело. Ехать в потёмках по сельским дорогам Витьке совсем не хотелось, и он, позвонив отцу, сказал, что заночует в деревне и выедет утром. Отец не возражал, и Витька остался.

Славка появилась часов около девяти.
– Пойдём на речку, – сказала она серьёзно. – Поговорить надо.
– Пойдём, – кивнул Витька. Он и сам весь вечер хотел позвать Славку для разговора, да всё было как-то неловко. Но разговор был нужен, потому что всё следовало расставить по своим местам. И поставить точку в их отношениях.
– Ты тогда пропал, – начала без предисловия Славка, когда они уселись на маленькой лавочке на берегу. – Я сначала не могла понять, почему. Если честно, то я и сейчас не совсем понимаю. Но потом, спустя какое-то время, я смирилась. Хотя и обидно было. Мне казалось, что у нас начиналась любовь. Показалось, значит…
Славка замолчала. А Витька мучительно подбирал слова для ответа. И, действительно, почему? Разонравилась Славка? Да нет. Появилась другая девушка? Тоже нет. Стало не до того? Ну, наверное. Вроде того.
– Понимаешь, – начал он, намереваясь быть честным, но при этом, чувствуя, что его слова звучат фальшиво. – С моей стороны тогда была, наверное, не любовь, а влюблённость. Ну, детская привязанность, наложившаяся на встречу с красивой девушкой, желание каких-то отношений, возраст…
– Да ладно, – отмахнулась Славка, – не продолжай. Теперь-то я повзрослела. Теперь-то я и сама могу всё объяснить. Я принять не могу. Понимаешь, это у тебя тогда была влюблённость. А я влюбилась. Влюбилась по-настоящему. Скажешь, не к лицу девушке самой говорить такое парню? Скажешь, совсем гордость потеряла? А мне плевать! Я тебя до сих пор люблю! И можешь считать, как хочешь!
Витька оторопел. Он ожидал чего угодно, только не этого. Упрёков ожидал – они были бы справедливы, слёз девичьих или гордого презрения…
– Я не думал, – тихо сказал он. – Я считал, что, если у меня прошло, то и у тебя тоже должно было пройти…
– А вот – не прошло, – грустно констатировала Славка. – Презираешь, да?
– Да ты что?! – Витька вдруг неожиданно для себя обнял её и прижал к груди. – За что же мне тебя презирать? Глупенькая! За это не презирать – боготворить надо!
– Боготвори, – кивнула Славка, – потому что я всё равно буду тебя любить. Даже, если ты скажешь, что терпеть меня не можешь!
Витька ещё крепче прижал её к себе.
– И что? – спросил он. – У тебя за все эти пять лет никого не было? Неужели парни всё это время обходили тебя стороной?
– Ну, в парнях-то недостатка не ощущалось, – грустно усмехнулась Славка. – Косяками ходили и стаями…
– А ты? – зачем-то спросил Витька, хотя ответ ему был ясен и без того.
– А я любила тебя, – сказала Славка.
Витька сидел и молчал. А что такого он мог сказать после этих Славкиных слов? Всё бы прозвучало пошло и банально.
– А ты знаешь, – произнёс он виновато, – у меня сейчас девушка есть. Маринка.
– Ты её любишь? – спросила Славка.
Витька пожал плечами.
– Не знаю. Вроде, люблю…
– Если не знаешь, значит – не любишь! – покачала головой Славка. – Значит, это просто очередное увлечение. Когда любят, знают!
Витька хотел, было, возмутиться, сказать: «тебе то откуда это известно?», но вовремя прикусил язык. Потому что Славка, по всей вероятности, знала. Знала, потому что любила его все эти пять лет.
– Ты не замёрзла? – спросил он.
– Жуть, как замёрзла! – с грустной усмешкой сказала Славка. – Особо, если учесть, что на улице градусов двадцать… – И ещё крепче прижалась к нему.
Потом они какое-то время сидели молча. О чём думала Славка, Витька не знал, а сам он мучительно пытался разобраться в своих чувствах к Маринке. Любил ли он её? А чёрт его знает! Может, права Славка? Может, это никакая не любовь? Без сомнения, ему было с Маринкой комфортно, тем более, что у всех его приятелей были девчонки. А он чем хуже? Но, вот что касается любви…
– Пойдём к дому, – вдруг сказала Славка. – Действительно, что-то прохладно стало. Ты, это, не бери в голову. У меня тоже, наверное, когда-нибудь пройдёт. Просто, я должна была тебе об этом сказать.
Витька в очередной раз промолчал.

 – Может, вернёмся? – виновато спросила Славка после того, как Виктор, оглядев очередную лужу, разлившуюся во всю ширину дороги, вернулся в салон.
– Нет уж, – упрямо покачал головой он. – Поехали, значит поехали! Авось, проскочим!
И осторожно, чтобы не допустить пробуксовки,  тронул колёсами водную гладь…

Утром Славка не пришла провожать их с бабулей. Родители Славкины пришли, а она сама нет. Витька обиделся. Он демонстративно вышел из машины и зашагал к Славкиному дому. А чего там было идти – метров двадцать пять. Славка сидела на веранде и грызла морковку.
– А чего ты… морковку? – вместо того, чтобы поздороваться, спросил Витька.
– А вот для этого! – ответила Славка. – Чтобы ты пришёл и спросил…
– Ладно, – кивнул Витька, – с этим понятно. А чего с бабулей попрощаться не пришла? Я-то ладно, на меня ты обиделась, а бабушка при чём?
Славка ничего не ответила, встала и, отодвинув Витьку плечом, вышла за калитку.
– Ты куда? – поинтересовался Витька.
– С бабушкой прощаться! – буркнула Славка…

Лужу они проскочили. И ещё одну. А там уж дорога до шоссе была относительно проезжей. Виктор приободрился и прибавил газу. Славка выдохнула. Даже бабушка, похоже, перестала дуться.

– До свидания, баба Катя, – чмокнув её в щёку, сказала Славка. – Я к тебе через недельку приеду.
Славка оторопел. К бабе Кате она, значит, приедет. Не к нему, значит…
– А ко мне не приедешь? – с обидой в голосе спросил он.
Славка не удостоила его ответом.

Она приехала, как и обещала, через неделю. Приехала, прошлась по гостиной, заглянула в кухню, в ванную и повернулась к Витьке.
– А твоя комната где? – спросила она.

Расписались они через три месяца.

Просёлочная дорога кончилась, и машина, словно сбросив скованность, резво побежала по шоссе.
– А ты помнишь, что у нас сегодня маленький юбилей? – посмотрела на него Славка. – Ровно три года, как ты приезжал забирать бабу Катю.
Витька кивнул.
– Помню, – сказал он. – Я и хотел всё приурочить к этому дню. Да вот…
– Не расстраивайся, – погладила его по волосам Славка. – В следующий раз получится. В конце концов, три года – не круглая дата. Вот на пятилетие и съездим. Правда, баба Катя?
Баба Катя не ответила. Забыв про волнения, она задремала на заднем сиденье под ровный шум колёс…