Хроники Крылатого Маркграфа. Вилла Вевельсбург

25 сентября 1931 года

Мюнхен, Бавария, Веймарская республика

Маркиз неожиданно рассмеялся: «Да не пугайтесь Вы так. Никто Вас даже задерживать не собирается – у политической полиции к Вам претензий нет. Я… мы просто хотим сообщить Вам некоторую очень полезную для Вас информацию. И по делу Гели Раубаль – и не только…»

Колокольцева это нисколько не удивило – он с самого начала предполагал нечто подобное. Ибо не сомневался как в том, что политическая полиция Баварии сунула свой нос в это (так или иначе политическое) дело; так и в том, что она использует журналистов для слива информации, которую хочет опубликовать.

Поэтому он кивнул – и абсолютно спокойно проследовал (сопровождаемый несколько справа и сзади полицай-аристократом) к полицейскому авто. Коим вполне предсказуемо оказался чёрный седан Wanderer W10 1929 года выпуска.

Граф фон Шёнинг предупредительно обогнал Михаила и галантно распахнул перед ним неожиданно переднюю дверь. Сам сел за руль – и «Странник» тронулся с места. Весьма резво тронулся, надо отметить…

Приехали они… как ни странно, на мюнхенский аэродром. Где их ожидал ещё не знакомый Колокольцеву (хотя стараниями его партнёра Рейнгарда Гейдриха он «заболел» небом и уже получил права на управление лёгкими самолётами) то ли спортивный, то ли туристический небольшой самолёт с закрытой кабиной. На крыло самолёта облокотился пилот, который приветливо помахал им рукой.

«Это Klemm KL 31» – объяснил фон Шёнинг. «Новейший четырёхместный пассажирский… впрочем, скорее, туристический самолёт. Закрытая кабина, скорость под двести, дальность 725 километров… в общем, именно то, что нам нужно. Поэтому мы сразу приобрели себе эту игрушку, как только он этим летом пошёл в серию…»

Колокольцеву было очень интересно, кто это Мы, но он сразу понял, что задавать такие вопросы графу совершенно бессмысленно. Сочтёт нужным – сам расскажет; не сочтёт – вообще не ответит.

Воздушный путь из столицы Баварии в столицу Германии (чуть более пятисот километров) занял почти три часа. На аэродроме Темпельхоф их встретил точно такой же Wanderer W10, за рулём которого находился шкафообразный детина не самой приятной наружности. Зато весьма убедительной.

Ехали они долго – почти час, ибо место для важного разговора оказалось весьма далёким от аэропорта Темпельхоф. И настолько мистически-необычным, что Колокольцеву даже стало несколько не по себе.

То, что вилла находилась на берегу озера Большое Ванзее – в едва ли не самом красивом пригороде Берлина – его не удивило. Ибо то что (якобы – в этом он был уверен практически на все сто) комиссар политической полиции Баварии доставил его аж в столицу на новейшем (и весьма недешёвом) частном самолёте, однозначно говорило о том, что таинственные Мы обладают немалыми финансовыми средствами.

Вполне достаточными для того, чтобы отгрохать в едва ли не самом элитном (и дорогом) районе Берлина такое сооружение. Которое, если судить по надписи на внушительного размера щите у входа на виллу, называлось Вилла Вевельсбург.

Это название Колокольцеву ничего не говорило, хотя ему показалось, что он где-то когда-то читал о каком-то Вевельсбурге. Однако где, когда и при каких обстоятельствах, он решительно не помнил. Видимо при особо неважных…

Вилла Вевельсбург представляла собой (видимо, сильно) уменьшенную двухэтажную копию какого-то средневекового замка необычной треугольной формы. Ещё более необычным было то, что каждая вершина треугольника представляла собой довольно типичную средневековую башню.

Граф фон Шёнинг снова вежливо пропустил его вперёд. Неприметная дверь в стене виллы бесшумно и как-то странно гостеприимно и приветливо распахнулась (странно потому, что за оной дверью не оказалось ни единой живой души); они вошли внутрь и, оставив верхнюю одежду в прихожей, прошли в неожиданно просторную гостиную, оформленную в приятных светло-коричневых тонах.

Сразу напомнивших Колокольцеву… правильно, цвета НСДАП и штурмовых отрядов СА, частью которых (формально) были Охранные отряды. Чёрный Орден.

Полицай-аристократ (точно не полицай и совершенно точно аристократ) жестом предложил Колокольцеву занять ожидаемо мягкое и вообще очень удобное кресло. Сам опустился на диванчик напротив. Щелкнул пальцами. И тут…

Словно из ниоткуда материализовалась… абсолютно голая женщина. Высокая, стройная, статная, светловолосая, несомненно очень физически сильная, идеальной арийской внешности, она словно сошла то ли с нацистского плаката, то ли с пьедестала, на которых щедро финансируемые нацистами скульпторы едва ли не конвейерным методом возводили статуи новых языческих богинь.

Колокольцев с немалым беспокойством и озабоченностью был вынужден признать, что его визави был профессионалом высокого класса. Высочайшего. Так быстро и эффективно выбить своего визави из колеи (и, тем самым, взять общение под плотный контроль) – это профессионализм высшей пробы. В нём явственно чувствовалась школа – причём очень серьёзная школа.

В руках богиня держала поднос. На котором возвышались два роскошных хрустальных бокала и не менее роскошное шампанское.

Krug урожая 1926 года. Произведено и разлито в Реймсе – столице французской провинции Шампань одним из наиболее знаменитых (если не самым знаменитым) винодельческим домом региона. Признано знатоками одним из величайших шампанских вин всех времён и народов.

Сколько это великолепие стоило (причем не в мало популярных рейхсмарках, а в полновесных франках, а то и в долларах или фунтах), Колокольцев отлично знал (ибо приходилось угощать деловых партнёров).

И сделал вполне естественный вывод – то ли полицай-аристократа начальство финансирует как самого ценного агента (это вряд ли), то ли граф не только знатен (это было и так понятно), то ли весьма богат.

Женщина мягкой, плавной и грациозной походкой пересекла комнату, изящно наклонилась и элегантными, в высшей степени женственными движениями поместила шампанское и бокалы на столик, разделявший графа и Колокольцева

Двигалась она абсолютно спокойно, уверенно и естественно, словно облачена была не в костюм Евы, а в униформу отеля Адлон. На гостя она бросила лишь один взгляд – столь же спокойный, уверенный, преисполненный (как и все её движения) чувства собственного достоинства… и покровительственный. Так смотрит богиня на простого смертного – ну или Уберменш на унтерменша.

«Спасибо, Марта» – улыбнулся Шёнинг. «Вы можете идти»

И затем совершенно неожиданно озорно добавил по-русски, обращаясь к гостю:

«После нашего разговора Вы можете её трахнуть. Сколько и как Вам захочется. В спальне отличный сексодром имеется. И вообще обстановка подходящая весьма.»

«А я с удовольствием Вам отдамся» – неожиданно обернувшись по дороге к двери, с обворожительной улыбкой прокомментировала Марта. И добавила: «С большим удовольствием. С очень большим удовольствием»

Произнесла она всё это на чистейшем русском. Видимо, была фольксдойче – иммигранткой с немецкого Поволжья. Или (что менее вероятно) из какой-то прибалтийской губернии.

Он внутренне сдался. Хотя его учили искусству ведения переговоров («дуэлям за столом переговоров») и неплохо учили, шансов в этой дуэли у него было меньше, чем у перворазрядника против гроссмейстера в шахматной партии.

То есть, меньше, чем никаких.

Фон Шёнинг ловким, явно многократно отработанным движением открыл бутылку с шампанским (лёгкий хлопок, дымок – и дело сделано). Разлил игристую жидкость в бокалы, умело наполнив каждый золотистым напитком до краёв, быстро и эффективно справившись с неизбежной пеной.

Протянул хрустальный бокал гостю. Колокольцев машинально принял.

Граф поднял бокал.

«Прозит!»

И с нескрываемым наслаждением, мелкими глотками выпил драгоценный нектар. Колокольцев, однако, сначала задал вполне естественный русский вопрос:

«За что пьём?»

«За нашу победу» – торжественно объявил фон Шёнинг. И объяснил: «За победу Национал-социалистической рабочей партии Германии и её союзников над экзистенциальной большевистской угрозой человечеству…и другими угрозами»

«За это с огромным удовольствием» – улыбнулся Колокольцев. И последовал примеру графа. Отметив, что нектар был действительно божественным…

Граф поставил бокал на журнальный столик, удовлетворённо вздохнул – и хлопнул в ладоши: «Сначала давайте разберёмся с трагической – действительно трагической – гибелью несчастной Гели Раубаль…»

Колокольцев немедленно навострил уши. Фон Шёнинг бесстрастно продолжал:

«Теория криминалькомиссара Зоммера полностью соответствует действительности…»

Взглянул на совершенно оторопевшего от такого откровения Колокольцева и звонко рассмеялся:

«Нет, вашу беседу в Тиргартене никто не подслушал, ибо таких технических средств нет… пока. Просто мы хорошо знакомы с материалами расследования гибели девушки уголовной полицией – и с версией комиссара Зоммера…»

Сделал небольшую паузу – и уверенно продолжил: «Гели Раубаль была ликвидирована, ибо стала представлять в самом прямом смысле экзистенциальную угрозу человечеству…»

Колокольцев изумлённо уставился на него. Хотя удивляться, в общем-то, было нечему. Совершенно нечему. Граф спокойно и уверенно продолжал:

«Угрозу потому, что, к сожалению, она была вполне способна помешать Адольфу Гитлеру выполнить его Великую Миссию по спасению человеческой цивилизации от уничтожения большевистскими ордами красного Тамерлана Иосифа Сталина»

«А ликвидировали её таким явным способом, чтобы все остальные потенциальные помехи поняли, что их ожидает та же участь, если они станут реальными?» – усмехнулся Колокольцев.

«Вы весьма проницательны, Михаил Евдокимович…» – улыбнулся граф.

Колокольцев замер. Фон Шёнинг рассмеялся: «Мы в курсе Проекта Каракурт и Операции Анна. И полностью поддерживаем Вас и Ваших партнёров – рейхсфюрера и Гейдриха – по реализации их первого этапа. Приведению НСДАП к власти в Германии. Что же касается второго этапа…»

Он заговорщически улыбнулся – и продолжил: «То с вашими планами на оный мы тоже полностью согласны. Такой канал для предоставления в Кремль стратегической дезинформации очень сильно нам поможет в экзистенциальной войне с большевизмом…»

У Колокольцева отлегло от сердца. Настолько отлегло, что он саркастически осведомился: «Вы хотите, чтобы я передал рейхсфюреру информацию о том, почему погибла Гели Раубаль? Кто осуществил ликвидацию, Вы мне, разумеется, не сообщите?»

Граф кивнул: «Имена исполнителей никому ничего не скажут… кроме того, они уже далеко отсюда и находятся вне пределов досягаемости СС. Что же касается заказчиков, то рейхсфюрер прекрасно знает, кто они…»

От изумления Колокольцев аж дар речи потерял. Фон Шёнинг загадочно улыбнулся: «Впрочем, об этом чуть позже. Сейчас же…»

Он добыл – Колокольцев так и не понял, откуда – тонкую папку и протянул своему визави. Колокольцев взял папку. Граф пояснил: «Это официальный отчёт о результатах расследования гибели Гели Раубаль, проведённого с согласия – но не по просьбе – политической полиции Баварии следственной группой убойного отдела берлинского Крипо»

Сделал небольшую паузу – и продолжил: «Эта группа, в состав которой вошли опытнейшие специалисты по расследованию убийств Германии и не только, пришла к однозначному выводу…»

«… что Гели Раубаль совершила самоубийство выстрелом из пистолета, принадлежащего её дяде Адольфу Гитлеру» – усмехнулся Колокольцев. «Она целилась себе в сердце, но промахнулась, и попала в лёгкое. Попала крайне неудачно… или удачно – и, в результате, захлебнулась своей кровью…»

Фон Шёнинг уважительно кивнул: «Именно так». И добавил: «В отчёт включено заключение криминального психолога Вернера Блоха – я потом вас познакомлю, уверен, что вам обоим это будет полезно…»

«Очень может быть» – подумал Колокольцев. Но промолчал. Граф продолжал: «… согласно которому нет никаких сомнений, что Гели Раубаль покончила с собой потому, что её мечты о карьере певицы безнадёжно рухнули – она была просто недостаточно талантлива…»

«… и даже очень сильная – и фактически отцовская – любовь к ней её дяди и его эмоциональная поддержка не смогли предотвратить трагедию?» – улыбнулся Колокольцев.

«Совершенно верно» – кивнул фон Шёнинг. И загадочно-заговорщически улыбнулся гостю:

«А сейчас, думаю – уверен даже – что Вам сейчас будет гораздо интереснее и полезнее пообщаться с ещё одним человеком… хотя на этот счёт существуют разные мнения. Пойдёмте…»

Колокольцев изумлённо посмотрел на него, но не нашёлся, что сказать. Граф поднялся с кушетки и направился куда-то вглубь виллы. Его гость покорно последовал за ним.