Грибные страсти

Вроде и не спала, но когда ушел ¬– не слышала, наверно все-таки задремала. Затемно умотал, не лежится старому дураку. Вчера в ближний лес наведался, наковырял два десятка маслят и заусило, теперь любимые места проверить захотелось, раньше обеда не притащится. Снова охать начнет и спина у него и колени. Так если болят, чего по лесам шляться, лежал бы себе да лежал. Вот уж воистину охота пуще неволи, а для бешеной собаки сто километров – не крюк. Взбаламутился, а ей что прикажете, неудобно как-то валяться пока он по лесу бродит: дело не дело, а все равно добыча, хотя и ненужная. Грибы в подполе еще с прошлой осени скучают. Когда ребята почаще приезжали, на закуску ставила и гостинцами отправляла. А теперь… кого ими угощать? Хотя, запас, он всегда не лишний – место не простоит, денег не просит. Да и старому, сколько бы ни кряхтел, а все равно в радость. Самой тоже нечего разлеживаться, особой нужды нет, а все равно подниматься  надо.
Чтобы не жечь электричество зазря, воды налила на донышко. В заварнике скопилось почти под крышку, забыла уж когда меняла, может месяц назад, может больше. Хотела добавить щепоть, да некуда уже добавлять, «подженила» в сотый раз. Чаек получился бледненький и не горячий. Сама обошлась тем, что есть, а к приходу грибника решила приготовить свежего. Вытрясла разбухшую заварку в ведро и вынесла на огород. Младший сын подсказал, что «нифеля» полезны для земли. На всякий случай поверила, коли мудреным словом обозвал, может взаправду полезны.
Вышла на грядки и застряла. Там хоть целый день крутись – всего не переделаешь. Подергала траву, нарвала для поросенка свекольной ботвы и крапивы под малиной. Не заходя домой, порубила зелень, намыла старой картошки и пошла ставить варево для Борьки. Пока дед работал, доставал в соседних деревнях комбикорм, теперь приходилось магазинный хлебушек добавлять. И не выгодно и хлопотно, да как без живности, без нее и в сарайку-то страшно заходить. И опять же – ребята приедут – будет с чем домой проводить, свое-то, оно всегда чище и вкуснее.
Ждала к обеду, а он заявился в третьем часу. Поставил корзину к ее ногам и, оттопырив задницу, приказал:
– А ну-ка глянь, сколько там, на спидометре накрутило?
– Старый, а дурак.
– Три версты до суходола, три – обратно и пять часов по лесу. Пару раз присел покурить, а дальше на ногах. Рабочую смену отбухал, можно сказать.
– А кто тебя неволил?
– Что бы ты понимала.
– Да кто же ненормального поймет.
– Ладно, пойду перехвачу и полежу немного, последние известия послушаю.
Когда начали передавать последние известия, он уже храпел. Старуха выключила радио и сразу же услышала:
– Я же сказал последние известия…
– Так храпел ведь.
– Мало ли что.
– Может слышал чего передавали?
– ЦСКА выиграло у киевского Динамо. Молодцы ребята.
– Жулик
А в ответ услышала ровный храп.
Сверху в корзине лежали белые. Наверняка не случайно. Присел на опушке покурить и вытащил из глубины, не поленился. И через поселок шел не короткой дорогой по закоулкам, а мимо конторы и магазина, где народ постоянно толкется. Хвастун. И молодой таким был и в старости не вылечился. Лето выдалось не грибное, все чуть ли не порожняком возвращаются, а у него корзина с верхом. Обзавидовались поди, глядя на таких красавцев. Три молодых с бокастыми мясистыми ножками и два перестарка, у одного шляпка величиной с хорошую тарелку. Она отложила их на лавку, оставляя напоследок, но не удержалась, полоснула ножом по самой большой шляпке. И угадала. Великан был не просто источен ходами, это бы еще можно простить, куда там – мякоть кишела жирными червяками. И не поленился же тащить такую даль. Прикинула на ладони вес, тянуло больше чем на фунт. Только беда, что фунт с живым изюмом. Она вздохнула и бросила гриб в помойное ведро. Хотела сначала все перебрать и почистить, а потом уже сушить, варить, жарить – не получилось. Надо было срочно резать белые на противень и ставить в духовку, Чтобы потом, когда дед проснется, списать его брак на усушку. Иначе – скандал.
Под белыми прятался весь лесной сброд. Разномастные сыроежки: зеленые, розовые, желтые – через одну, если не чаще, были с поломанными краями. Желтые выглядели хуже других, да и цвет ей не нравился, несъедобный какой-то. К тому же и крошка от них налипла на обрюзгшие, мятые подберезовики. Протирать и отскребать с раскисших шляпок мусор было муторно. Из корзины убывало медленно. Вот когда старший сын приносил грибы, пусть и немного, но всегда аккуратные, такие и перебирать веселее. Особенно ей нравилось резать мохнатые мясистые ножки молоденьких подосиновиков. Они  и здесь попадались, крепенькие с круглыми шляпками цвета пасхальных яичек окрашенных луковой шелухой. Так опять ж незадача: молодые, а червивые. Но винить в этом старика язык не поворачивался. Распластывать на месте такую красоту ни у кого рука не поднимется. Такие хочется во всей красе донести, чтобы дома еще раз полюбоваться. Но самое большое расстройство с рыжиками. Ни одного чистого, даже те, что величиной с пятак. Хоть плач с досады.
Когда забрала из корзины последние грибы, помойное ведро было почти полное. Сковорода тоже получилась не сиротской, а кастрюлю можно было бы взять и поменьше. Но пересыпать не стала, чтобы дед не заподозрил. Поставила грибы на плиту, подкинула в печку три полешка. Оставалось закопать отходы.
Помнила, что ставила лопату в сарайке возле притолоки, но там стояли одни вилы. Осмотрела все углы и не нашла. Куда запропастилась? Неужели на огороде забыла? Или утащил кто? Может старый кому отдал? Взяла на всякий случай вилы. Вышла из сарая и увидела деда разглядывающего  помойное ведро. Разбудила, наверно, пока гремела кастрюлями возле печки.
– Это что такое? – закричал он. – Ты чего творишь?
– Так перебирала…
– Совсем из ума выжила! – он выхватил из ведра горсть резанных грибов и подбежал к ней. – Это что?
– Рыжики червивые.
– Где ты видишь червяков?
Она взяла с его ладони самую большую половинку.
– Так вот же дырки…
– Сама ты дырка. А где червяки?
Она разломила гриб. Ходы чернели, но червяков не было. Разломила еще раз.
– Уползли наверно?!
– Они еще в лесу выползли. Вчера, а может и неделю назад.
– Ага, неделю. Говеть надумали. Вот, полюбуйся, если тебе в удовольствие. – нагнулась к ведру и схватила шляпку подберезовика. Разломила поперек и сунула ему. – На считай, арифметику лучше меня знаешь.
Хотела для верности белый достать, но не решилась, из за  него такая буря поднимется, на неделю упреков хватит.
– Это не те черви, которые нас едят. У китайцев они вообще деликатесом называются.
– Ну вот и вези их в Китай на базар, может и мне подарок с барышей купишь.
– Ты бы походила, понагибалась за ними. Три километра до леса, три – обратно и каждое деревце обогнуть да осмотреть надо.
Знакомая песня, сколько раз ее слышала. Надо было срочно придумывать какую-нибудь уловку, и она, словно только что вспомнила, всплеснула руками.
– Ой, растяпа я, грибы-то на плите убегут, иди быстрее крышку на кастрюле открой, заодно и в сковородке помешай, а я пойду пару кустиков молоденькой картошечки проверю. С жаренными грибочками самый раз будет.
Подхватила ведро, вилы и засеменила на огород.
Лопата нашлась в картофельной борозде.  Туда же и грибы закопала. Планировала возле огуречной грядки присыпать, чтобы в зиму перекопать, но раз уж дошло до скандала, надо прятать понадежнее. Когда вернулась на кухню, старик уже успокоился, читал газету.
Было у нее припрятано в чекушке, налила ему стопку, когда за стол сел.
– Не грибное нынче лето. Все любимые места обошел, в прошлом году оттуда целую корзину белых приволок. Помнишь?
– Помню, – помнила, что белых прошлым, а может и позапрошлым, летом,  было много, но чтобы целая корзина… Однако спорить не стала. – Так и рыжиков натаскал.
– Сегодня иду по улице, все удивляются – где нарезал.
– Соловьиха плакалась, что ее мужик два раза с пустой корзиной вертался.
– Так он же и леса-то не знает.
– Да откуда ему знать. Бухгалтер, он и есть бухгалтер. Куда конторщику в лес. Заблудится.
– И нарукавники потеряет.
– Да уж, с нарукавниками ты его ловко поддел. Ему бы еще фартук бабий к этим нарукавникам. Все грибы сбежались бы на смотрины.
– Или попрятались от страха.
– Шел бы, прилег. Уморился. А я пока грибы до ума доведу.
Старик взял газету и ушел на диван. Она собрала тарелки, поставила в раковину, намочила тряпку, чтобы  вытереть стол, но не дошла, присела на табуретку. Кажется ничего не делала, а притомилась. Вспомнила последний приезд старшего сына. Вроде как семь лет прошло, а может и девять, сразу и не сосчитаешь. Целую неделю прожил. Тоже в лесу пропадал… И вдруг резко запахло горелыми грибами. Вскочила с табуретки, распахнула духовку. Хорошо еще мокрая тряпка, которой хотела вытереть стол, оказалась в руке, а то бы схватилась за противень голыми пальцами.Выдернула противень и увидела, что и сковороду с горячей плиты забыла убрать.
Заохала, засуетилась. Некогда рассиживаться, некогда.