Копатели продолжение Глава 2

Глава 2. Бордюр

Я сидел за компьютерным столом и никак не мог поверить своей удаче. Передо мной лежала карта. Та самая карта.

На столе возвышался монитор. С экрана улыбалась полуголая красотка, выведенная мной когда-то давно в качестве фона на рабочий стол «Windows». В ней не было ничего особенного, но я с ней иногда разговариваю. Просто потому, что она мне никогда не возражает, как, например, ребята в институте или родители. Что бы я ни сказал, она молчит и улыбается. Всегда. Её зовут Мелисса. Она видела, как серьёзно я готовился к выпускным экзаменам. Я сдал их почти все на «отлично». Получил всего две «четвёрки» в аттестате. Потом были вступительные экзамены в институт. Мелисса была рада за меня, когда я пошёл учиться на первый курс в МИРЭА. Её голубые глаза сияли от счастья, когда я написал на «пять» свою первую курсовую работу.

Недавно я решил стать хакером, чтобы зарабатывать на жизнь экзотическим способом – через Интернет. Однако вскоре какие-то солидные люди вычислили меня и прислали сообщение с серьёзным предупреждением. Мне сразу расхотелось заниматься таким неблагодарным делом. Но даже после этого Мелисса не предала меня. Её улыбка обнадёживала. Я снова начал искать способ заработать. Мне нужна была крупная сумма денег, чтобы выбраться из тесного мира, который меня окружает. В этом мирке люди ходят на опостылевшую работу – в безликой толпе есть и мои родители, - с трудом зарабатывают на бессмысленную серую жизнь и не мечтают что-либо изменить.

В детстве я два раза внимательно перечитал «Двенадцать стульев» и «Золотой телёнок» Ильфа и Петрова. Хотя считают, что это сатирические произведения, я там практически ничего смешного не увидел. Зато понял, чего не доставало Остапу Бендеру для достижения своих целей. Ему не хватало терпения и настойчивости. Эти качества у меня есть, я знаю. И я не упущу свой миллион.

Большие деньги позволят мне создать свою фирму. Она обязательно будет процветать. Мои подчинённые будут называть меня «Павел Геннадьевич». Кстати, фамилию, я сменю, чтобы никому не пришло в голову даже в мыслях обзывать меня «Бордюром». У меня появится куча денег, «роллс-ройс» с шофёром и женщины, которые, как моя Мелисса, будут улыбаться, что бы я им ни сказал. И, конечно, я уеду в другую страну, где меня никто не знает.

Сейчас мне представилась возможность составить свой стартовый капитал. Здесь, за своим столом, я познакомился через Интернет с командой «чернокопов». Эти ребята называли себя так, потому, что «чёрные копатели» не очень звучало. Они всерьёз занимались поисками оружия времён второй мировой войны. Отреставрировав оружие до рабочего состояния, они предлагали его коллекционерам, частным музеям, а то и просто непонятным личностям. Наверное, в этом была какая-то романтика, но я увидел в их занятии совсем другую сторону. Дело приносило неплохой доход. С ними я несколько раз ходил в походы за «мосинками» - так назывались в кругу чернокопов не только винтовки Мосина образца 1891 года, но и всё нарезное оружие, которое мы находили. Я заработал на этом определённую сумму – не буду распространяться, сколько. Но самое главное – я познакомился с массой людей, которым можно было сбывать мосинки.

Потом чернокопы, кстати, их было трое, начали доверять мне настолько, что в мои руки случайно попала карта с расположением основных «залежей» мосинок. На ней же было отмечено место, о котором ходили легенды – якобы там спрятано какое-то «секретное» оружие. Конечно, я тут же снял копию с этой карты. Она, кстати, была очень толково составлена.

Теперь эта карта мне пригодилась. Дело в том, что у профессии чернокопов оказалось два больших минуса. Первый – это то, что работа сезонная – в снегу ничего не выкопаешь. Второй – мины и неразорвавшиеся снаряды. Я их очень боюсь, но я человек осторожный. Риск, может, и благородное дело. Однако я считаю, что в переделку попадают только люди из толпы. Если человек уверен в себе, если у него есть настоящая цель в жизни, то он не рискует. Просто он продумывает каждый свой шаг, и копать будет только там, где нужно. Кстати, я подозревал, что те чернокопы – тоже из безликой толпы. Поэтому, когда они отправились в очередной поход - на этот раз за секретным оружием, отмеченным на карте крестом, я отказался с ними идти. Правильно сделал – никто из них не вернулся. Это случилось месяц назад.

Мелисса улыбалась мне, когда я составлял список того, что было нужно в моём походе. Я решил сам найти это секретное оружие. Я чувствовал, что такое дело по плечу только мне – человеку из другого мира. Первым пунктом в списке стоял помощник. Для моего мероприятия необходим был сильный и выносливый носильщик, желательно, из самого центра серой толпы…

…Я продвигался вперёд, регулярно проверяя направление по своей бесценной карте. Где-то сзади пыхтел Глыба – он идеально подходил для моих целей. Официальная версия для родителей – обычный туристский поход с несколькими ночёвками.

Пока всё шло по плану. Я устроил привал на сухом островке посреди болота. Лёня опустился рядом, тяжело вздыхая. Я предполагал, что этот парень значительно сильнее и выносливее, но, очевидно, ошибся – он устал не меньше меня. Рядом кружилась пара беспородных бабочек. Они действовали на нервы. Так и подмывало воспользоваться накомарником, как сачком, и поймать их. Оторвать их жёлтые крылья, чтобы не раздражали своим мельтешением. Но на это не было сил, и я решил, что они сами скоро подохнут в этих гиблых местах. У плебеев жизнь плебейская и смерть тоже обычно плебейская. Они – просто лица из серой толпы и, как эти бабочки, не живут, а совершают хаотическое движение. У них нет цели – они идут туда, куда несёт их толпа. Я попробовал двигаться против течения. Это трудно. И толпа смотрит на тебя с удивлением. Люди из толпы чувствуют, что ты выделяешься из их серости, что ты над ними. Потому, что они идут и видят перед собой одни затылки. А ты продираешься сквозь толпу, и плебеи вдруг замечают перед собой лицо. Пусть лицо у меня не очень красивое, зато я умнее их всех в сто раз. И они это понимают. Потом они будут выпрашивать у меня денег взаймы, будут списывать, как Глыба, курсовые, будут просить, чтобы я взял их на работу в свою будущую фирму, будут целовать мне руки и ноги, понимая, что они - никто, а я… Я выше их. Я живу в своём мире и не собираюсь умирать по-плебейски…

…Что это? Я резко остановился. В нескольких шагах от моего маршрута лежало что-то, очень напоминающее… Да, верно, это противопехотная мина. Видимо, когда-то она была спрятана в земле, но время извлекло её на поверхность. Глыба посопел за моей спиной и, не заметив опасности, пошёл вперёд. Пусть идёт. А я, не спеша, - за ним. Главное, чтобы осколки не задели, если что…

Лёнька вышагивал впереди, а я изредка поглядывал на него и машинально продолжал препарировать вопрос о серости. Самое удивительное, что каждый из толпы думает, что он особенный. И никогда не признается в своей серости. А ведь именно серость дышит на меня перегаром в метро. Держится за поручень перед моим лицом и демонстративно поигрывает бицепсом, накачанным протеинами. До тошноты благоухает «шанелем» и любуется своим отражением в тёмном стекле. Задевает меня портфелем из дорогой кожи, считая свою персону центром вселенной, поскольку получил в подчинение двух сотрудников в какой-нибудь бесполезной фирме. Вон тот серый строчит очередной бездарный детектив, прикрывшись рукой, то ли от стыда, то ли чтобы не прочитали раньше времени. А этот серый, по соседству, читает его уже напечатанное «произведение» то ли от скуки, то ли чтобы не проспать свою остановку метро. В каждом из них, может, и есть что-то своё, но вместе они – толпа. Чтобы из неё выделиться, нужно быть совсем другим.

Кстати, «не от мира сего» - это как раз про меня. Когда-то я курил, но вскоре увидел, что все вокруг тоже курят, и тут же бросил. Потом весь мир сошёл с ума от компьютерных игр. Я тоже просаживал целые ночи за монитором. Но однажды под утро игровая программа зависла и на экране появилась заставка – Мелисса. Кажется, она что-то говорила мне, или мои глаза просто настолько устали. Это неважно, зато я понял, что компьютерный вирус может поразить и людей. Но не всех, а только серых. А я не такой. Вообще, в толпе много больных людей. Глыба, например, болен спортманией. Он следит за всеми футбольными матчами, записывает в потрёпанную тетрадку результаты игр. Кстати, он и сам не прочь погонять мяч. Вот и сейчас он идёт размашистым спортивным шагом и готов пнуть вон ту круглую штуковину…

…Всё-таки в моём прошлом увлечении компьютерными играми оказался свой плюс – они выработали во мне мгновенную реакцию. Я тут же сбил с ног тяжёлого Лёньку. Он рухнул на землю и долго смотрел на ржавую противопехотную мину перед своим носом. Он чуть не пробил ею своё последнее пенальти.

На четвереньках я отполз назад на безопасное расстояние. Глыба подошёл походкой зомби и сел около меня прямо на землю. Обычно румяное его лицо стало как у покойника из фильма ужасов. Пока глаза его ничего не выражали, я быстро проанализировал ситуацию. Первое – нужный мне объект окружает минное поле, которое не указано на схеме. Второе – непредсказуемая реакция Лёни на это происшествие. И на «сладкое» - вся моя экспедиция под угрозой срыва!

Блок оперативной памяти у Глыбы работал очень медленно. Прошла целая минута, прежде чем его процессор обработал новую информацию, и в глазах появились проблески мысли. Потом он сделал первое, что пришло в его белобрысую голову, - рывком встал и молча пошёл обратно, в сторону болота. Этот вариант я уже прокрутил в мозгу и громко сказал ему вслед:

- Иди, иди. Пути у тебя всего два – или подорвёшься на мине, или утонешь в болоте без меня и без карты.

Не сработало. Я прибавил громкости:

- Если сейчас уйдёшь, не получишь ни копейки и когда-нибудь подавишься чизбургером в своём «Макдоналдсе»!

Снова никакой реакции. Последняя попытка – голос на грани срыва:

- Да ты просто трус!! Сразу хвост поджал, как только появились трудности! И товарища бросил на произвол судьбы!

Прямое попадание! И вот он – яркий образец из толпы – уже сопит рядом. Простым набором нужных слов таких всегда можно направить в правильную сторону. Я только побоялся, как бы не сдетонировала мина от возмущённого баса Глыбы. Он гудел:

- Это кто же тебя бросил? Я что – последнее чмо, по-твоему? Просто я не знал, что в твоём лесу вместо грибов мины растут. Стрёмно это как-то.

Я закрепил свой успех:

- Теперь я пойду впереди. Не беспокойся, все мины обойдём. Просто ступай за мной след в след.

До места оставалось всего ничего – несколько сотен метров. Но я никогда бы не подумал, как это тяжело – идти по начинённой смертью земле, зная, что каждый шаг может стать последним. Я тут же достал из рюкзака и собрал самодельный металлоискатель. Это была моя гордость – сам спроектировал и сам сделал. Работал он безукоризненно. Я натянул наушники и теперь вместо успокаивающих звуков леса слышал тревожное потрескивание и шум помех, заставляющий поминутно вздрагивать. Если честно, я уже не шёл, а в основном полз на четвереньках, раздвигая траву и внимательно разглядывая каждый метр земли перед собой. За мной на карачках продвигался Леонид. Он волочил за собой оба наших рюкзака. Ещё в его задачу входило расставлять вешки, обозначая тропинку, по которой мы без проблем могли бы вернуться обратно.

От напряжения у меня заболела голова. Пот струился по лицу, и очки постоянно приходилось протирать. Спина моментально покрывалась мурашками, несмотря на жару, когда руки нащупывали в земле что-нибудь подозрительное. А потом появился запах. Я оглянулся. Глыба тоже почувствовал что-то неладное и беспокойно озирался, сидя на корточках. Я осторожно привстал. Да, мои худшие подозрения подтвердились. В стороне, шагах в двадцати от меня была свежая воронка от мощного взрыва, и виднелись комья засохшей земли. Мне совсем не хотелось идти туда. Но это было необходимо.

Один из чернокопов лежал на дне воронки. Вернее, то, что от него осталось - куча обгорелого тряпья. А узнал я его по неплохо сохранившимся зелёным болотным сапогам. Тело второго в изодранной ярко-оранжевой куртке было скрючено на дальнем краю ямы. Наверное, ему было очень больно – на почерневшем лице застыла жуткая гримаса. Содержимое их рюкзаков, в основном обрывки тряпок, покачивалось на ветках сохранившихся рядом деревьев. Третьего чернокопа нигде не было видно. Дураки – из-за своей жадности наверняка потеряли всякую осторожность. Почувствовали, что цель где-то рядом, и рванулись туда через лес, не разбирая дороги. Со мной этого никогда бы не произошло. Хоть и нравилась мне когда-то компания копателей – было в них что-то, отличающее этих ребят от толпы, - но выдержки им всё же не хватило.

Лёня шумно задышал за моей спиной. Взгляд у него был дикий. По телевизору такие вещи больше трёх секунд не показывают, а он смотрел целую минуту. Потом Глыба начал сгибаться пополам, и я вовремя успел отскочить в сторону. Он долго и звучно блевал на заросли крапивы. Всё-таки серый, он и есть серый.

Часам к четырём я оказался на месте. Во время войны здесь, по всей видимости, была вырубка, а сейчас огромная поляна поросла отдельными деревьями, кустами и высокой травой. По краю её протекал узкий ручей с каменистым дном и пригодной для питья водой. То здесь, то там угадывались контуры многочисленных окопов, которые когда-то были глубокими, а сейчас в лучшем случае доходили до пояса. В центре поляны виднелись полусгнившие брёвна большого блиндажа. Я сразу решил, что оставлю его «на сладкое».

Откуда-то снова появился этот зловещий запах. После недолгих поисков я увидел под раскидистым клёном останки третьего чернокопа. На груди его лежал пятипалый лист, издалека похожий на большую жёлтую звезду. В голове копателя зияла страшная чёрная дыра. Наверное, он, смертельно раненый, уже по инерции полз к своей цели. До блиндажа ему оставалось всего ничего. Скажу откровенно – для меня практически не существует авторитетов, но я неожиданно зауважал этого парня. Он шёл до конца.

Пришлось заставить Глыбу помогать мне - невыносимая вонь не дала бы работать. Вдвоём мы перетащили труп в один из дальних окопов, достали из рюкзаков складные лопаты и засыпали его там. Пока я черпал землю, об штык лопаты звякнули две-три стреляные гильзы.

Дело было сделано, и я присел отдохнуть. Леонид зачем-то присыпал ещё земли, сделав подобие могильного холма. Потом соорудил самодельный крест и воткнул его в могилу. Стоя ко мне спиной, несколько раз перекрестился. Кажется, он плакал.

Отдохнув, я начал обшаривать поляну своим металлоискателем. Железа в земле хватало – поминутно в наушниках звучал тревожный сигнал. Сложно сказать, что это было - мосинки, ящики с патронами или мины, но в каждом подозрительном месте Глыба по моему указанию ставил вешки. На это ушла уйма времени. Солнце уже давно скрылось, и быстро начало темнеть, когда я, наконец, сдёрнул с себя наушники. В уши ворвалась тишина. Если не считать слабого шороха ветра в кронах деревьев, вокруг не было ни звука. Глыба быстро разбил палатку на сухом месте неподалёку от блиндажа и разогревал мясные консервы на небольшом костре. Шёл десятый час, когда я сел на землю рядом с Лёнькой и с наслаждением вытянул ноги. Мне требовалась перезагрузка.

Кстати, славный запах тушёнки разжёг зверский аппетит. Я плотно поужинал, а потом долго пил, обжигаясь, сладкий чай из жестяной кружки. Глыба почти ничего не ел. Кажется, на него сильно подействовал вид сегодняшних жутких находок. Серые часто бывают такими эмоциональными. Я, например, никогда не даю слабостям победить меня. Пусть плебеи пускают сопли и нервничают по любому поводу, а я не собираюсь тратить свою жизненную энергию на разные переживания. От них всё равно ничего, кроме головной боли, не получишь. Поэтому сразу после ужина я ушёл в палатку и натянул на себя спальный мешок. Жаль, некому пожелать спокойной ночи – Мелисса осталась дома.


(продолжение следует)