Вечное не вечно

Сообщение пришло мне рано утром, поэтому ближе к полудню я уже был на месте. Дом, который совершенно не изменился за годы, пока я находился в отъезде, встретил непривычным холодом и странной атмосферой печали. Я понимал: как раньше больше не будет.

Я ступил на порог, свалив с плеча рюкзак и оставив его в прихожей. На камине из красного кирпича стояли фотографии в белых рамках. Я подошел ближе, взяв в руки снимок, где была изображена вся наша семья. Приятное чувство ностальгии охватило тело, погружая во времена, когда мне казалось, что мир бесконечен. Я поставил фотографию обратно, проходя на кухню зеленого пастельного оттенка, что была совмещена с гостиной. Потрепанные шкафчики, где я, будучи ребенком, прятал печенье от брата, тоскливо глядели на меня, словно разделяли неопределенные эмоции. Я открыл один из них. Он оказался пуст. С грустной улыбкой я прикрыл дверцу.

- Хей, - тихо послышалось за моей спиной.

Я обернулся и увидел брата, стоящего на пороге и держащего мой рюкзак.

- Привет, - тихо отозвался я.

- Давно приехал?

Он подошел ближе, опуская мою сумку на стул за обеденным столом.

- Где-то полчаса назад. Как папа?

- Расстроен, но не так сильно, как я ожидал. Они ведь все-таки развелись…

- Да..

Мы вздохнули, глядя в разные углы комнаты. В воздухе висело чувство напряжения, тоски и печали, которая разрасталась с каждой секундой.

- Я пойду, - наконец подал голос брат, - Нужно еще подготовить закуски.

- Да, конечно, - немного погодя, добавил ему вслед, - Я чуть позже подтянусь.

Он одобрительно кивнул, закрывая входную дверь, а я подошел к окну, провожая его уезжающую машину взглядом. Родной дом, где я провел свое детство, потускнел. Здесь все осталось прежним, но при этом и безвозвратно поменялось. Я не мог описать свои эмоции, когда пытался доказать себе, что сумею почувствовать здесь то же самое, как и около семи лет назад.

Решил подняться наверх, посмотреть, какой теперь казалась моя комната. Дойдя, я остановился перед белой деревянной дверью с плакатом человека-паука. Я повесил его тогда, когда вышел первый фильм. Мне было около шести. Я целую неделю уговаривал отца на это, пока тот был уверен, что изображением я лишь испорчу дверь. Я осторожно потянулся к золотистой ручке, медленно прокручивая ее. После легонько толкнул дверь, и передо мной предстала типичная комната подростка: стены, завешанные плакатами певцов и актеров, кровать с бельем самого банального серого цвета, стол для учебы в углу у окна и черные занавески, чтобы свет никак не проникал внутрь. Я сам покупал всю мебель, а собирать ее мне помогали отец и брат.

Все это было так давно, но мне казалось, что я не уезжал отсюда, казалось, что я смогу побежать в соседнюю спальню и плюхнуться к маме в объятия. Но в соседней спальне никого нет. И уже больше никогда не будет.

Я закрыл дверь и спустился вниз по ступенькам, которые были вымощены из темного дуба. Затем подхватил рюкзак на плечо и вышел из дома, сев в машину. Быстро открыл сообщение от брата, который прислал мне адрес.

Я крутанул руль, разворачиваясь, и уже через несколько минут мчался по шоссе, проезжая знакомые места. Школа светло-бежевого оттенка грустно улыбалась мне, напоминая о времени, когда я предпочитал сбегать с уроков, нежели получать знания. Дом моего друга Эшли в стиле прованс, где мы часто зависали по разным причинам. Булочная, в которой меня всегда можно было найти по пятницам из-за скидок на выпечку. Я выдохнул, на секунду прикрыв глаза. Прошлое невидимой рукой держало меня, но, когда я хотел схватить его в ответ, оно растворялось. Кто знал, что вернуться в родной город окажется так тяжко?

Мысли путались, я ехал машинально, следуя навигатору, а сам пребывал где-то далеко, где-то не здесь. Возможно, в том мире, где ничто не изменилось и не могло измениться.

Наконец голос помощника из телефона оповестил меня: «вы приехали». Я заглушил мотор, потянулся к дверной ручке, но замер в нескольких дюймах. Хочу ли я идти туда? Хочу ли..

Вдруг в окошко кто-то постучался. Я поднял глаза. Брат стоял, указывая пальцем в сторону церкви. Аккуратно вышел из машины, хлопая дверцей.

- Все пройдет там? – я посмотрел на здание с белыми крестами.

- Да. Потом поедем к нам домой.. – брат осекся, - то есть к ней домой. Мы ведь там уже не живем, - он странно улыбнулся, делая паузу, - там будут поминки.

Я кивнул, вглядываясь в окна церкви.

- У меня будет время переодеться?

Брат опустил глаза на часы, что обвивали его руку.

- Думаю, да. Сам процесс начнется в час, поэтому успеешь.

Все остальные события пролетели, как в тумане, я едва понимал, что происходит, где я нахожусь и что мы делаем. Не один родственник замечал мой безжизненный стеклянный взгляд, которым я смотрел на все и всех. Но, если бы я вернулся в реальность, позволив себе все осознать, то едва ли сдержал слезы, отдаваясь на съедение тоске. Слишком уж больно было смотреть на маму, которая лежала в этом деревянном ящике.. в этой чертовой коробке, словно кукла. Мне оказалось проще убедить себя, что она просто спит, что это лишь сон или кошмар, который застал меня в одну из ночей. Реальность сейчас мне не нужна. Потом.. потом я все пойму, но пока.. я не могу.

Ближе к вечеру, когда все приглашенные разошлись, брат расплылся на диване, который стоял в гостиной. Я стоял в дверном проеме, не решаясь начать диалог.

- Вот и жизнь пролетела… - выдохнул тяжело брат, а затем перевел взгляд на меня, - помнишь мы не могли поделить приставку? Мама всегда отбирала ее из-за этого, отправляя нас убираться, - он улыбнулся воспоминаниям, - А еще, помнишь, ты, мелкий шкот, всегда к ней подлизывался, чтобы получить добавки? – брат опустил голову, а рукой ослабил галстук, - Кажется, словно все это было вчера, да?

- Да.. – выдавил я из себя, стараясь не разрыдаться.

- А помнишь, как папа пытался научить тебя плавать? Ты еще орал, словно девчонка, хотя отец крепко держал тебя за руки! – брат слабо рассмеялся, - Кстати, ты так и не умеешь плавать?
Я замялся, а после со стыдом выдохнул.

- Да.

Брат расплылся в ухмылке.

- Интересно.

Тут его лицо помрачнело, он посмотрел на меня.

- Зря мы уехали тогда. Этот дом без нас словно.. погас.

Я не нашел, что ответить, да и не хотел признавать очевидное: все равно ничего уже нельзя исправить, повернуть время вспять невозможно, а значит и смысла жалеть тоже нет.
Вдруг брат резко вскочил с дивана, поправил штаны и пиджак.

- Мне пора, - он рванул к двери, но вернулся обратно, подойдя ко мне, - Ты останешься ночевать здесь? Вроде бы отсюда до Чикаго приличное расстояние.

Я окинул взглядом зал.

- Пожалуй, да, останусь.

- Отлично. Ключи на каминной полке, оставь там же, когда уедешь – я потом заберу.

Я кивнул, а брат поспешил скрыться за входной дверью. После я услышал звук мотора и увидел свет желтых фар. Через несколько минут машина пропала в ночной мгле.

Я зашагал вверх по ступенькам, остановившись у двери в спальню мамы. На секунду меня охватил порыв войти в эту комнату, но я быстро убрал руку, шагая вперед. Я еще не готов столкнуться с горькой саднящей реальностью. Вместо этого пошел в кабинет отца, хотя, наверное, от него осталось лишь название: папа развелся с мамой и переехал почти сразу после моего поступления в университет.

Я толкнул дверь, которая легко открылась. Когда я был маленьким, отец обычно запирал кабинет на ключ, чтобы мы с братом ничего не сломали. Войдя, я пробежался взглядом: меня окружали четыре стены и занавески лавандового оттенка. Видимо, это мама поменяла. Раньше они были серыми – папе не нравились яркие цвета. И снова я поймал себя на мысли, что все изменилось, что не получится вновь пережить те же эмоции.. с теми же людьми.

Печаль, как удавка, затягивалась на шее, становилось трудно дышать, поэтому я облокотился о стену, чтобы хоть как-то удержать равновесие. Но, снова не дав себе окунуться в реальность, глубоко вдохнул, собираясь с мыслями. После аккуратно встал и вышел из кабинета, закрывая за собой дверь и шагая прямо по коридору. Я спустился вниз, оставляя прошлое наверху, которое, казалось, ненадолго там притаилось. Легче было поспать на диване в гостиной, чтобы не предаваться воспоминаниям, которые сейчас казались приговором, а не теплым комком чувств.

Я подошел к шкафу белого оттенка с резными ножками, что стоял недалеко от камина, чтобы достать постельное белье. Но, открыв дверцу, обнаружил нечто иное – деревянный чемоданчик или шкатулку. Я осторожно потянулся к нему, взяв в руки и повертев. Я тряхнул находку, но звука не последовало, значит там лежало что-то не столь тяжелое. Я пролетел к столу, окрыленный любопытством, поставил ящик и, вдохнув, открыл. Со дна на меня смотрели письма, связанные воедино ярко-красной лентой. Их было три.

Я потянул за кончик ленты, освобождая послания. Взял первое, чтобы понять, кому оно было адресовано. Аккуратно выведенные буквы гласили: Джек. Папа. Взял второе. Дэн. Брат. Третье. Уолтер. Я. И тут все стало понятно: мама перед смертью написала нам эти три письма. Грудь резко пронзило чувство вины: я часто не отвечал на мамины звонки, а сообщения долго висели непрочитанными. Я всегда обещал ей приехать, каждый раз твердил, что вот-вот и возьму отгул, чтобы ее увидеть. Но так получилось, что я увидел маму, а она меня нет.

Обессиленный опустился на стул, чтобы перевести дух. Теперь я уже не пытался бороться с пожирающим меня чувством собственной ничтожности, безрассудности и глупости. Я корил себя, распиная за все те моменты, когда позволял пропустить мамины звонки и сообщения. Последние полгода она чаще прежнего пыталась со мной связаться. Но я холодно бросил чат с ней в архив, а звук поставил на «не беспокоить». Что мама чувствовала, когда, вместо моего голоса, слышала лишь автоответчик и вечные непрерывные гудки? Какой же я эгоист…

Я закрыл лицо руками, слезы бессовестно текли по щекам. Теперь я сам хотел набрать маму, ответить на все ее письма, приехать, обнять и сказать «прости, я очень тебя люблю». Но кому сейчас нужны эти слова?

Наконец я успокоился, подавил рыдания, нарочно царапая кожу, вытер слезы и снова подошел к шкафу. Письма я отдам всем позже или хотя бы сообщу об их наличии, а сейчас нужно найти постельное белье и лечь спать.
 
Я присел на корточки, спустившись к нижней полке. Там в мои руки сразу же угодили белая простыня и пододеяльник. Закрыв дверцу, проплыл к дивану, расстилая постель. Небрежно бросил подушку к подлокотнику, скинул пиджак на газетный столик рядом и лег. Сил на переодевание не осталось, поэтому, словно сбегая от мыслей, закрыл глаза, считая до ста и надеясь провалиться в сон.

Утро застало меня в четыре часа, когда солнца едва выползло из-за горизонта. Где-то еще полчаса я лежал, смотря в потолок. Затем заставил себя подняться и сходить в душ. После заварил кофе, чтобы хоть как-то прийти в себя и наконец проснуться.

Когда я сидел на кухне и вертел в руках письмо, попивая напиток из кружки, входная дверь распахнулась. Я резко обернулся на звук, увидев отца, который, поставив руки на бока, осматривал помещение.

- Уолтер? – наконец подал он голос, заметив меня, - Так ты не уехал? Впрочем.. неважно. Когда собираешься уехать? – папа пролетел через гостиную, опустившись на стул рядом.

- Я.. – взглянув в кружку, выдохнул, - наверное, перед обедом.

- Отлично, - папа хлопнул в ладоши, а затем положил локоть на край стола, одновременно придвинувшись ко мне, - Как поживаешь?

Я перевел взгляд на письма, раздумывая, не перевести ли тему. Но вновь посмотрел на отца и ответил.

- В целом все хорошо, но..

- Ах, да, - перебил меня папа, - Заберешь свои вещи отсюда? Если они тебе нужны конечно.

Отец быстро вскочил со стула, подойдя к подвесному шкафу. Он что-то искал там и параллельно продолжил говорить.

- Я собираюсь выставить дом на продажу, поэтому вам стоит забрать вещи. Где этот чертов кофе? Сегодня днем придет риэлтор, оценит это жилище. Уолтер, где ты достал кофе?
Я сидел в оцепенении, но машинально ответил.

- Он внизу справа.

Мысли спорили друг с другом, до меня еще не до конца дошло сказанное отцом. Он правда собирается продать дом? Прямо на следующий день после похорон?

- Нашел, - воскликнул победно папа, хватая пачку и кружку, - С Дэном я уже поговорил насчет продажи. Он не против. Ты, думаю, тоже.

Я хотел возразить, но отец продолжил.

- Все равно не появлялся тут даже после окончания университета.

Я прикусил язык. Это правда. После того, как я закончил учиться, сразу пошел работать, снимая жилье в Чикаго. Здесь я был только по праздникам.

Папа втянул запах кофе, снова опускаясь на стул, но уже с кружкой в руках.

- Чудесный день.

Я не мог пошевелиться. Казалось, что меня облили ледяной водой, заставив проснуться, но я до сих пор находился на грани сна и реальности.

- Уолт, почему ты не сказал, что кофе такой замечательный? – отец улыбнулся, а затем щелкнул пальцами перед моими глазами, - Эй, прием, Уолтер. Что с тобой?

- Я.. я..

Но я замялся не в силах продолжить фразу.

- Расстроился из-за дома? – папа развернул кружку, - У Дэна тоже сначала была такая реакция, но потом он решил, что это к лучшему: не будет того, что заставит вспоминать о ней.

- Но..

- Не переживай. Ты уедешь обратно в Чикаго и поймешь: ничего не изменилось. А этот дом.. зачем он нам? Зачем тащить груз из прошлого?

Я не стал возражать. Не было сил. И я старался не расплакаться, поэтому даже слова выдавить не мог. Кивнул на письма, что лежали с краю.

- А? – папа взглянул туда, - Что это?

- Письма.

- От кого? Надеюсь, не счета, которые оставила твоя мать.

Мне хотелось накричать на него. Разве смерть мамы ничего не значит? Разве его жизнь не поменялась? Разве он не жалеет? Но отец холодно просматривал конверты, на его лице не отображались ни тоска, ни боль от потери. Папа словно был рад всему, что произошло..

- А, - наконец выдохнул отец, - это твоя мать написала. Удивительно, что есть послание даже для меня, - он поднял в воздух свое письмо, глядя мне в глаза.

Затем он вдруг прижал пальцы к переносице, забрал куртку, висящую на спинке стула, и встал.

- Мне нужно подышать.

Он вышел на улицу. Неужели я ошибся? Неужели папа тоже страдает, просто прячет свою утрату за маской безразличия и улыбкой? Может быть, он чувствует то же, что и я?

Отец вернулся через пятнадцать или двадцать минут вместе с риэлтором. Им оказался мистер Эфрон, отец Эшли. Они, смеясь, вошли в дом.

- Уолт, сделай кофе Эдварду.

Я кивнул, проходя к столешнице. Все стало таким непонятным, таким запутанным. Мне хотелось сбежать, а потом сесть и думать, думать, думать, надеясь найти выход из лабиринта мыслей.

- Кофе, - я протянул кружку мистеру Эфрону.

- Благодарю, - ответил он, - ты так вырос, Уолтер. Я не видел тебя после старшей школы, - он отпил кофе, - Ты ведь больше не общаешься с Эшли?

В голове пронеслись воспоминания, которые опечалили настоящее.

- Больше не общаюсь, да.

- Ну, - протянул мистер Эфрон, - такова жизнь. Все меняется.

Я взял свое письмо, собираясь уйти.

- Уолт, собери свои вещи. Завтра я все вывезу отсюда.

Ничего не ответив, я забрал рюкзак и поднялся наверх. Там я прошел по всем местам в поисках чего-то памятного и нужного, всунув все найденное в чемодан, который нашел под кроватью Дэна.

Среди всех комнат я пропустил только в мамину, долго стоял и смотрел на ручку, не решаясь войти. Но, глубоко вдохнув, толкнул дверь, и передо мной предстало помещение небольших размеров, но очень уютное и светлое. Около стены стояла двухместная кровать, заправленная бежевым вязаным пледом, слева возвысился серо-голубой ретро шкаф, справа – столик, с которого на меня смотрели фотографии и ваза с.. засохшими белыми розами. Я подошел ближе, рассматривая снимки. На них были мы с Дэном в разном возрасте. Некоторые фотографии мама, похоже, скачала с наших страниц в социальных сетях. И правда, в последние годы мы даже не сделали ни одного снимка все вместе…

Я быстро убрал изображения с рамками в чемодан, захлопнул дверь, сбежал с лестницы, схватил пальто, кинул папе «пока», получив «до встречи», которой, конечно же, не будет, забросил вещи в багажник машины и сел за руль. Набрал скорость, выезжая из города. Я хотел унестись отсюда, сбежать от прошлого, мыслей, которые дышали мне в спину. И наконец решился вскрыть конверт с письмом от мамы.

«Милый Уолтер,

Мое маленькое, но уже такое большое солнышко, мне жаль, что я не успела тебя увидеть и.. обнять. Сказать вживую, что очень люблю тебя, что горжусь всеми успехами, которых ты достиг. И хочу, чтобы ты знал, что я верю в тебя, в то, что ты добьешься очень многого, воплотишь все свои мечты. И помни: я – твоя поддержка, я смотрю на тебя с неба, храню и оберегаю.

И, прошу, мой любимый мальчик, не забывай: время коротко, живи здесь и сейчас, сделай то, чего хочешь, не откладывай на завтра, потому что то, что кажется нам вечным – не вечно.

С любовью,
твоя мама».