Ремень - 2

       Не успела высохнуть краска (если только эта благородная субстанция присутствует в принтере) на Ремне-1, как снова пришла осень. Наступало время традиционного «грибного» вояжа в Деревню.
       Той сентябрьской осенью Женька был нездоров, под чем всем его окружением привычно понимается тяжкое и длительное похмелье и мы с моим дядей двинулись в Деревню вдвоем.
       Гена – мой дядя самых честных правил. Не мальчик. Как, впрочем, и все в нашей Деревне.
       Так, Коля (сосед по Деревне, тоже типа питерский) тот год летом как-то захотел искупаться в море, надел трусы, взял в руки полотенце, где-то в районе Пушкинских гор сел в автобус псковского турагентства, вышел с него через 2 суток в Геленджике, окунулся и этот же вечер назад в Деревню, недавно отметил 86-летие и, например, отлучиться с Деревни на более длительный срок просто не мог, ибо требуется постоянно обихаживать огород. 
      Год назад Коля гостил у внука в Красной Поляне и как-то в вечер придя к нам пихал всем в нос (ибо слегка подслеповат) помятые фотографии, на которых он в шлеме и полной красе своих 85 лет летит с внуком над Кавказом на параплане….
      Так, нашу деревенскую Риту, что пару лет назад под самый Новый Год (проживая зиму в Деревне абсолютно одна) вдруг захотела мороженого и пошла за пломбиром пешим путем 18 км в райцентр, летом обычно навещают 2 внучки на автомобилях.
      В Деревне всё надолго и по-настоящему.
      Ну вот, мы с Геной (дядей, не мальчиком) той осенью двинулись в Деревню вдвоем.
      Ремень-1 только был закончен на бумаге, на словах история о дивной Довлатовке была приукрашена вдесятеро и после нескольких скудных грибных дней в Деревне мы с Геной двинулись назад как обычно через Пушгоры.
      Миновали лубочный отель «У Арины» и скоро сердце участилось от чего-то неуловимо настоящего.
      Как год (и много лет) назад кривел довлатовский домик и по-прежнему не верилось в аляповую вывеску «Музей» на его покосившейся ограде. Но вышедшая на скрип калитки бойкая женщина спустили нас на землю,  весело обозвала экскурсантами и гостеприимно зазвала в сторожку, где посреди забытых зонтов и прочих перчаток  явно выдленнялся тот самый мой РЕМЕНЬ.   Ремень, который вошел уже в историю, но вдруг не захотел там же и оставаться.    
      Я обалдел. И пребывал таким пока не вернулся в город и взахлеб не передал это всё Женьке…. Мы тут же решили, что это ЗНАК. 
      Надо ли говорить, что забрать из Довлатовки  свой ремень, который давно и сам выбрал свою судьбу, я не посмел.
      Надо ли говорить, что, встретившись в городе, мы с Женькой тут же стали собираться назад в Довлатовку.
      Надо ли говорить, что через месяц, явно и безнадежно дождливой осенью мы уже ехали вдвоем в гости к нашему Ремню.
      Но надо сказать, что за этот месяц и Лидия (разбитная женщина-экскурсовод) и Толик (тот самый нетрезвый мужик сосед Довлатова) невольно стали значимой частью моей и Женькиной жизни.
      Еще в Пушгорах мы знали, что нас ждали.
      На крыльце гостиницы Дружба мы покурили, Женька требовал от дежурной непременно проводить нас в номер Довлатова на 2 этаже, мы долго глуповато и безнадежно заглядывали в темные окна давно закрытого ресторана Дружба в надежде распознать те самые синие шторы и узнали, что гостиница оживала последний раз этим летом и то по поводу крупного заезда беженцев с Украины.
      Странно, подумалось нам, чтобы оживиться, надо кого-то захотеть убить. Так через Пушкиногорье тихо прошла СВО.
      Зато в Довлатовке все было чудесно – экскурсия и плов – от Лидии, байки и водка – от Толика, магнетизм и одухотворенность – от Довлатова.
      Ремень был там.
      Ввечеру все собрались в доме Лидии.
      Толик, дом которого примыкал огородами к дому Лидии, наотрез отказался идти пешим и лихо прорулил мимо нас на заляпаной Ниве.
      У Лидии было сготовлено для пробы 3 настойки, из чего логично вытекала длительная и безраздельная душевность вечеринки. Только Толик, хорошо, видимо, знакомый с местным алкотворчеством, периодически вытягивал из глубины фуфайки бутылку заводской водки и  немного стесняясь начислял себе увесистые дозы.
       Всему хорошему имеется конец  и нам пришлось собираться в обратный путь. 
       Жуков, полностью сорванный с катушек 3 сортами настойки, не мог попасть ступнями в ботинки и был погружен в машину босый, Толик, дико шатаясь, блуждал вокруг дома разыскивая Ниву и все бубнил – «Пьяный в ночи не пойду, заблужусь», Лидия тепло и гостеприимно провожала нас с крыльца.
       На подъезде к Арине ворочавшийся сзади как медведь в берлоге Жуков наконец выговорил – «паспорт», из чего я сразу понял, что паспорт Жуков привычно забыл у Лидии.
       Никто не удивился, т.к. «забыл в деревне» телефон, паспорт, ключи – все что угодно – повторялось каждый год и каждый год мы привычно возвращались назад то от Пскова,то от Луги искать забытые частицы Жукова. Но только не сейчас. Ибо паспорт вовсе не был забыт случайно, жуковский паспорт сам выбрал себе место постоянной прописки, выбрал себе ту судьбу, которую хотел в глубине души и сам Жуков и каждый из нас и пока мы сейчас тупо хандрим в сером городе, жуковский паспорт и мой Ремень и иные частицы нас находятся, живут и будут долго еще быть в Деревне.

      А как будем без Деревни мы.


      Март 2023.