Свет падающих звёзд

Дед Ярмил сидел на пригорке и наблюдал как садится солнце. Рядом с ним, на согретом за день камне дремала ящерка. Переспевшее яблоко сорвалось с ветки и в припрыжку покатилось в низ, напугав рванувших в разные стороны кузнечиков. У реки завели вечернюю песню лягушки. Шелестели листьями проснувшиеся мотыльки. Жизнь шла своим чередом. А ему пора на покой. Всё завершил. Жил, страдал, любил. Устал. Дети, внуки, правнуки. Со счёту сбился сколько их. Главное, все хорошими людьми выросли.

Марья, жена, вышла звать к ужину. Всё так же хороша. Тонкий стан, девкам на зависть, в косе ни одного седого волоска. Только морщинки у глаз легли. А взгляд всё такой же, озорной, глазищи как ночь черны, глянешь, не воротишься. А сейчас загрустила. Виду не подаёт, но Ярмил чувствует, что переживает его любушка. Знает, что последний вечер вместе.

Давно это было, в прошлом веке ещё. Зима. Вьюга воет. Холод такой, что волки носу из нор не кажут. Птицы с ветвей замертво падают. А молодой кузнец для барыньки ель в лесу разыскивает. Да такую, чтобы все обзавидовались, когда она увешанная игрушками, да огоньками разноцветными праздник украсит.

Молодая барыня, ершистая, сладу нет. За кузнецом змейкой вьётся, глазками стреляет, подолом кузню подметает. А тот куёт себе и куёт, словно и не замечает. Барыня велела кузницу его к своему двору поближе перенести. Каждый день молодца в гости зовёт: то сундук оковать, то перила на лестнице подновить, то ворота железными цветами украсить. Куёт кузнец – не перечит. Уж и в спальню к себе позвала, а тот как дурак стоит, словно и не понимает, что хотят от него.

Осерчала барыня, ногами затопала, послала кузнеца в лес за новогодней красавицей, что б всем соседям на зависть. Времени счёт потерял Ярмил, бродя по лесу, да разве углядишь что в такую пургу. Слышит только, плачет кто-то. Вначале решил, что показалось, леший с ним шутки играет. А пригляделся, нет замерзает на снегу девушка, побелела вся от холода. Кузнец её в свой зипун завернул, да домой и принёс. На печь отогреваться уложил, а сам по хозяйству захлопотал.

На утро думал, барыня высечь велит, что ель – красавицу не принёс. Только вот дворовые дети сказали, что в гостиной у барыни ель стоит, загляденье. А сама барыня аж зелёная от злости, зовёт к себе молодца.

Пришёл кузнец, в ноги поклонился, ждёт. А барынька трясётся вся, выспрашивает, что за девку Ярмил в ночь приволок, чай беглая. Сечь такую надо. Вспылил кузнец, столько времени терпел все выходки барыньки, а тут как прорвало его, всё высказал.

Выволокли его из барского дома на подворье, к столбу привязали, рубаху сорвали, плети приготовили. И за девкой в дом кузнеца побежали. На крыльцо лишь забрались, как дверь сама открылась. Стоит перед холопами девка. Лицом бела, косы чёрные аж земли касаются. Едва взглянула на них, как скатились мужики вниз по ступенькам.

Спустилась с крылечка красавица, как лебедь по морю плывёт, так она по снегу ступает. Дошла до барских хором, поклонилась, Марьей назвалась. Увидала её барынька, бросилась было к девке с кулаками, да споткнулась. Растянулась во весь рост, не встать, ни сесть не может.

А Марья топнула ножкой, осыпался сугроб, а под ним сундук. Подняли крышку, а в нём самоцветных камней как колосков в поле, не пересчитать.
А барынька совсем лицом потемнела, «не отдам, - кричит, - Ярмила. Моим будет. А тебя, ведьму, сжечь велю»!

Топнула другой ножкой Марья, исчез сундук. Хлопнула в ладоши, и не стало барыньки. Лишь маленькая ящерка по снегу мечется, тепла ищет.
Признали дворовые в девушке царевну лесную, поклонились. Кузнеца развязали, полушубок на плечи накинули, и отошли, ждут, что дальше будет.

А Марья кузнецу в пояс кланяется, и говорит:
— Правду о тебе сказывают, что человек ты добрый, да порядочный. Не прошёл мимо чужой беды, от смерти спас. Не побоялся плетей, заступился. Полюбился ты мне добрый молодец. Коли я люба тебе, бери в жёны меня. Коли нет, вернусь в леса.
Улыбнулся Ярмил. Давно полюбилась ему лесная царевна. Видел, как она на зорьке ночной в озере купалась. Как грибы да ягоды деревенским детишкам в корзинки подкладывала. Как бельчат, выпавших обратно в дупло, подсаживала. Да и сам заплутав в лесу за её песней шёл, что б из чащи выйти, дорогу к дому найти.
— Люба ты мне Марьюшка.
А тут и народ зашумел. Мол, оставайся с нами жить. Займи место барыньки. И только ящерка, забралась на плечо кузнецу и сверкала зелёными глазами.

Сколько времени прошло с тех пор. Всякое было, и радости, и горести. Всё преодолели, всё выдержали. Людей не обижали, зерно сеяли, детей растили, лес берегли. Было село небольшое, а сейчас город. Ремесленники, кружевницы, гончары и кузнецы, на всё государство мастера славятся. А к Ярмилу с Марьей за советом идут, да за утешением. Никому не отказывает старый мастер. Для всех тепло, да доброе слово лесная царевна находит.

Зашло почти солнце. Последние лучики по траве скользят. Ящерка, сверкнув зелёными глазами, обежала вокруг потемневшего камня, да забралась к старику на плечо. Марья подошла ближе, присела, обняла мужа, прижалась к плечу. Молчала бессмертная лесная царевна, лишь слёзы со щёк украдкой вытирала.

— Помнишь, ты спросил, что я загадала на падающую звезду?
— Помню милая. Но, ты рассмеялась и сказала, что у тебя одно желание для всех падающих звёзд. А мне так и не сказала.
— Я загадала, уйти вместе с тобой.

Тихая ночь. Даже проказник ветер не шелестнёт листочком на яблоне. В небе луна взошла, белая, круглая, как головка творожного сыра. Вокруг неё звёзды в хороводе застыли. Но вот одна, самая маленькая звёздочка сорвалась с небосклона, а следом за ней полетела вторая…