Дом из говна и палок

Лизок встретила свои сорок пять лет с ощущением, что с ней что-то не так. Она прислушалась: голова не болит, желудок тоже, суставы молчат – вроде все в порядке. Хотя в таком возрасте, когда ничего не тревожит, это повод задуматься – а жив ли ты или уже тогось, и понеслась душа в рай? Лишь в ванне, куда Лизок забралась принять душ, она обнаружила: ноготь на большом пальце правой ноги изменился. Он пожелтел, уплотнился и больше походил на коготь хищного зверя.
«..!» – Лизок в сердцах произнесла короткое, но емкое слово из пяти букв, полностью соответствующее ситуации.
Она залезла в шкафчик, достала маникюрный набор и щипцами откусила острый край когтя. Затем подпилила его, чтобы не цеплялся, и именно в этот момент Лизок поняла, что разлюбила супруга, причем давно. Только почему-то осознала это лишь сейчас, словно подсознание скрывало от нее правду.
Когда Лизок вернулась в спальню, муж на секунду прекратил храпеть, приоткрыл левый глаз и пробормотал что-то невнятное: на этом поздравление с днем рождения можно было считать свершившимся. За столом супруг громко зачитал: «На планете Земля давно живут рептилоиды. Они скрываются среди людей, тайно управляя ими».
Муж всюду подбирал бесплатные газеты и обожал обрушивать на голову Лизка сенсационные открытия. Она едва не подавилась: как он узнал? Инстинктивно Лизок поджала ногу и впилась в супруга взглядом, но тот продолжал изучать газету, – уф-ф, совпадение.
На работу Лизок вышла пораньше: нужно зайти в магазин за тортом, чтобы проставиться. Широкие празднования не практиковались, но в отделе они обычно отмечали знаменательные даты узким коллективом: начальница и три сотрудницы.
– Елизавета Сергеевна! – всплеснула руками Нина Георгиевна. – С днем рождения вас! Желаю… – она защебетала, как птичка, теряя к концу длинной тирады основную нить повествования.
– Лиза! – в кабинет ворвалась начальница, Ярослава Семеновна. – С праздником! – она вручила Лизку огромный букет роз. – Любви тебе и побольше!
Начальница была крупная и шумная. Ей исполнилось шестьдесят, она красилась в яркий блонд, носила джинсы-клеш и шелковые блузы навыпуск. Ярослава Семеновна давно развелась и больше не обременяла свою жизнь мужьями. Одиночество ей помогали скрасить двое мужчин, с которыми начальница встречалась попеременно.
– Да куда ж ей больше! – закудахтала Нина Георгиевна. – У Елизаветы Сергеевны муж имеется.
Наличие у Лизка супруга для Нины Георгиевны являлось поводом для зависти. Сама Нина Георгиевна в свои пятьдесят пять лет тоже была разведена, но не оставляла надежды встретить мужчину, которого одарит бесконечным потоком ласки, ухода и обожания.
– Муж и любовь – разные понятия, – хмыкнула начальница.
– Ну не скажите, – глубоко вздохнула Нина Георгиевна.
Ярослава Семеновна состроила гримасу, в которой отразилось ее мнение о недалекости подчиненной в области семейной и любовной жизни. С небольшим опозданием в кабинет впорхнула младшая сотрудница – Оленька. Оленька была на сносях, а потому по утрам часто то просыпала, то ходила по врачам, к чему коллеги относились с пониманием.
– А что вам муж подарил? – спросила у Лизка Нина Георгиевна, когда они заперлись на обеде, чтобы отметить день рождения.
Сначала Лизок хотела соврать, но поняла, что не в состоянии:
– Ничего, – коротко ответила она, внутренне одеваясь в титановую броню.
– Наверное, сюрприз готовит, – с пониманием произнесла Нина Георгиевна.
У Лизка задергалась левая щека:
– Ни-че-го, – повторила она по слогам.
– Ясно, – Ярослава Семеновна достала из шкафа бутылку вина. – А давайте, выпьем.
– Мне чуть-чуть, – предупредила Оленька.
Они чокнулись. Лизок пригубила и почувствовало, что ее немного отпустило. Позвонила дочь, она тепло поздравила Лизка с днем рождения, пожелав материального достатка и здоровья.
– Как хорошо, совсем взрослая, – умилилась Нина Георгиевна.
Соне, дочери Лизка исполнилось двадцать три года. Она жила с парнем на квартире, появляясь в родительском гнезде только в выходные, чтобы отъесться на маминых харчах.
Вечером супруг все-таки притащил букет желтых хризантем. «Вестники разлуки», – Лизок пихнула букет в вазу.
– А ты ничего не приготовила? – удивился муж.
– Суп в холодильнике, – раздраженно ответила она.
– Ну как же? Твой день рождения… – он попытался чмокнуть ее в щеку.
Лизок с раздражением отодвинулась:
– Правильно – мой! Может, не я должна готовить разносолы, а ты, например? Или сводить меня в ресторан?!
– Ну не начинай, – муж пошел на попятную, – суп, так суп, – он открыл бутылку пива и потерял всякий интерес к Лизку.
Перед сном муж попытался залезть к ней под ночнушку, Лизок от отвращения чуть не вывернуло. Она сжалась в комок и сквозь зубы сообщила, что болит голова, супруг отстал.
Он снова храпел всю ночь. Под утро Лизок готова была придушить его. Она взяла подушку и одеяло и переместилась в соседнюю комнату, где все равно не смогла заснуть – ее душила злость. Тогда Лизок поднялась и залезла в ванну. Горячая вода расслабляла, а потому Лизок надеялась хотя бы немного успокоиться перед работой.
Но расслабиться не вышло: коготь снова отрос. Мало того, на соседних пальцах тоже появились когти.

«Рептилоиды похищают людей и ставят на них опыты», – сообщал заголовок газеты, которую бесплатно раздавали в метро. За периодикой выстроилась очередь, но Лизок стойко прошла мимо.
– Лиза, что у тебя с глазом? – заметила начальница.
С утра у Лизка задергался правый глаз, она придерживала его, но это не помогало.
– Нужно витамины пропить, пройдет, – посоветовала Нина Георгиевна.
– Нужно отношения менять, – Ярослава Семеновна, как всегда, зрила в корень. – Женщина от нормальных отношений должна получать оргазмы, а не неврозы.
От этих слов Лизку захотелось плакать. Появилась Оленька, она поведала, как протекает беременность, как они с мужем вместе ходят по врачам и выбирают имя для малыша. Лизок вспомнила, как одна посещала женскую консультацию и совсем сникла.
Вечером супруг полез в холодильник:
– А что на ужин?
– Не знаю, – Лизок пожала плечами. – Тебе надо, вот и готовь.
Сама она съела творожок, ей больше и не нужно.
– Да что с тобой? – супруг обеспокоенно проверил полки холодильника в поисках припрятанной еды.
– Со мной все нормально! – Лизок демонстративно заварила чай и направилась в комнату. – Меня все устраивает.
– А почему ты ушла ночью? – муж последовал за ней.
– Потому что ты храпишь! – она выкрикнула ему в лицо. – Ты, – она выматерилась, – храпишь. Когда спишь на спине, когда спишь на боку. Я не высыпаюсь!
– Ну ты бы выдернула подушку у меня из-под головы, – смутился супруг. – Я бы перестал. Наверное.
– Как?! Если ты в два раза толще. Мне тебя не сдвинуть.
За годы супружества муж набрал лишние двадцать четыре килограмма: по килограмму за каждый год брака. Лизок похудела на три. Помимо этого, супруг резко постарел: он был на десять лет старше. Лизок обнаружила, что рядом с ней живет несимпатичный, толстый и старый мужчина, который утратил в ее глазах всякую привлекательность.
– Ну что ты, мамусик… – супруг по-прежнему маячил перед глазами.
– Не смей меня так называть, – прошипела Лизок. На мгновение ей показалось, что изо рта у нее высунулся длинный змеиный язык. – Я не твоя мать.
«Мамусик» – по мнению Лизка, было ужасное асексуальное обращение, которое делало ее из женщины бесполым существом.
– Не пойму, какая муха тебя укусила, – с этими словами муж ретировался на кухню.
Утром Лизок обнаружила, что когти начали расти и на левой ноге.

Все воскресное утро муж проныл:
– Ты собираешься готовить?
– Нет, – отрезала Лизок.
Через некоторое время вопрос повторился:
– Так я не понял, ты готовить будешь?
– Я уже отвечала: нет!
Муж отвлекся от передачи, где диктор рассказывал о планах рептилоидов возродить их цивилизацию на костях человечества:
– Так точно не будешь?
Лизок грязно выругалась.
– Соня придет… – попытался надавить супруг. – А у тебя пол не пропылесосен.
– Вот и готовь, – кроме раздражения, Лизок ничего не испытывала. – И пылесось.
Кожа на ногах покрылась чешуей, и Лизок хотела выяснить, что науке известно о рептилоидах, но, кроме заговора о порабощении людей, ничего нарыть не удалось.
Дочь приехала к обеду. Она тоже проверила пустые полки холодильника:
– Ничего нет?
– Ничего, – с готовностью подтвердила Лизок. – Я решила, что не подписывалась пожизненно быть кухаркой и уборщицей.
Она демонстративно открыла ноутбук, давая понять, что не намерена продолжать разговор. Муж и дочь переглянулись.
– Плохая ты мать, – муж попытался вызвать чувство вины, когда ушла Соня.
Лизок фыркнула:
– Была бы плохая, не пустила бы ее жить с парнем в свою квартиру.  Кстати, надо сказать, чтобы освобождали.
– Ты что? – испугался супруг.
– Перееду, – Лизок обрадовалась: давно пора!
– Как ты можешь бросить, – супруг воздел руки к потолку, – наш дом!
– Из говна и палок, – закончила Лизок.
– Не понял, – руки мужа бессильно опустились.
– Наш дом – из говна и палок, – щека предательски дернулась.
– Ты зарастешь грязью, – супруг опять принялся за манипуляции.
– Конечно, – усмехнулась Лизок. – Это же я больше всех мусорю и совсем не убираюсь.
– Ты захочешь вернуться, но будет некуда! – муж, как плохой актер, заломил руки, его глаза забегали.
Лизок послала его в жопу и стала постепенно собирать вещи.

Она начала замечать в метро других рептилоидов. В основном это были женщины, но пару раз встречались и мужчины. Лизок хотела подойти и расспросить их обо всем, но не решалась: может, это у нее глюки? Лучше уж помалкивать, пока не отправили в психушку.
Соня маминому решению не обрадовалась, но Лизок ловко отбрила все ее возражения, дав неделю на освобождение жилья. Оставайся Лизок человеком, это было бы сложно провернуть: ведь материнский долг превыше всего! Но измененная сущность переродила Лизка, она чувствовала себя новым существом, свободным от обязательств.
Когда Лизок на работе объявила о своем решении, Ярослава Семеновна поддержала, а Нина Георгиевна захандрила:
– И куда вы своего мужа? – спросила она.
– На брачный рынок, – отрезала Лизок. – Кому-нибудь да сойдет.
– Все серьезно? – Ярослава Семеновна полезла в шкаф. – Ну, за новые возможности, – она вытащила бутылку.
Больше всего Лизка удивляло, что никто не замечает внешних перемен: чешуей покрылись руки и лицо.
– Я его не люблю, – ответила Лизок. – И не вижу смысла жить с ним дальше. Ребенка вырастили, я честно отпахала все годы брака от звонка и до звонка. За убийство меньше дают.
– Любовника бы вам, – посоветовала обычно не встревающая во взрослые разговоры Оленька.
– Разведусь и заведу, – пообещала Лизок, и они выпили.

Возможность изменить у Лизка имелась всегда – мужчинам она нравилась. Но супружеский долг не давал развернуться симпатиям: Лизок считала непорядочным наставлять рога супругу, раз уж взяла на себя брачные обязательства. Сейчас она жалела об этом. Может, давно бы ушла, при первых звоночках о том, что возведенный семейный дом хлипче, чем дом поросенка, построенный из веток.
Дома муж начал козлить. Он специально ходил за Лизком по пятам, нудел над ухом, придирался по мелочам. Лизок поймала себя на мысли, что примеряется, как ловчее ударить супруга когтем по животу, чтобы черные блестящие кишки выпали наружу. Она посмотрела на супруга немигающим змеиным взглядом, тот что-то заподозрил и слинял.
Позвонила Соня. Она в слезах сообщила, что из-за Лизка ее личная жизнь порушена. Что молодой человек отказался скидываться на съемное жилье и съехал к родителям.
– Конечно, – прошипела Лизок, – удобства-то кончились. А виновата, значит, я, что он козел?
В выходные дни Лизок заказала газель и переехала, с Соней они не пересеклись. К концу воскресенья Лизок разобрала все вещи, их почему-то оказалось немного. Она сначала выпила вина, отмечая свободную жизнь, и обновила статус в соцсети. После залезла в ванну и включила воду.
Вода стекала по телу Лизка, смывая прошлую жизнь. Лизок запрокинула голову и подставляла лицо горячим потокам, которые покрывала Лизка страстными поцелуями. Лизок стояла так долго, не переживая, что счетчик крутится, и счет за водоснабжение в конце месяца получится немереным. Когда Лизок вышла из ванны, на дне, свернувшись, как чулок, осталась лежать змеиная шкура.

Через месяц бывший супруг объявил, что женится на хорошей женщине, с которой он долгое время состоял в отношениях. С Соней Лизок помирилась еще раньше.