Федина любовь

   Снежинки, как живые белые мотыльки, неистово кружась в воздухе, теряли силу полёта и падали на землю. Мириады снежинок-мотыльков. И земля от них становилась белой и холодной, как Снежная Королева. Красивой делалась земля, но какой- то непостижимой, своей красотой, дерзкой и недоступной. На смену упавших хлопьев снега с небесной высоты срывались другие, более крупные и смелые, безолаберные и напористые. И им не было числа, потому что Природе так было угодно. Она не спрашивала разрешения у человека можно или нельзя, не советовалась с ним по поводу своего произвола. Она царствовала, засыпая крыши домов, одевая в подвенечные платья из ажурного гипюра берёзы и осины, в чистые белые лапсердаки - клёны, ясени и тополя. Скамейки, беседки, детские площадки, остановки городского транспорта - всё превращалось в зимнюю, обезумевшую круговерть...
   Студент-медик Фёдор Фролов, сойдя с троллейбуса напротив  здания Картинной галереи, направился к своему общежитию, увязая ногами в дешёвых кроссовках в глубоком снегу. Час был поздний и троллейбус был последний. А потому пассажиров в нём почти не было. И прохожих в такую метель на улице, освещаемой неоновыми фонарями, тоже не наблюдалось. Утрамбовывать  тротуары было некому. Проезжую часть расчищала уже снегоуборочная техника, несмотря на субботний вечер. Федор был одет в неновую синюю куртку без тёплой подкладки, в такого же цвета шапочку фабричной вязки, натянутую на голову до бровей. Из-под куртки выглядывали синие,  поношенные джинсы с барахолки. Тонкие черные перчатки не согревали рук. Роста семнадцатилетний парень был  выше среднего, астенически узкоплеч и длинноног. Щетина на его юном лице ещё не росла. Пробивался рыжеватый пушок над верхней губой и на подбородке. Черты лица были мелкие: глаза маленькие неопределенного цвета, временами серые, временами голубые, нос длинный и острый, губы тонкие, волосы светло-русые прямые. Мужественным этого неказистого парня по внешним данным никак не получалось назвать. Не хватало только очков для полного портрета неуверенной в себе личности.
И вот надо же: Фёдор влюбился!
   В Женю Васильеву были влюблены почти все ребята на курсе, вчерашние школьники и отслужившие в армии зрелые юноши. Она была Снежной Королевой: красивая, с золотыми волосами и синими, как чистое небо, глазами. Волосы спускались до плеч и естественно ложились волнами. Открытый аккуратный лоб, курносый носик, маленький вожделенный рот. А ресницы были длинные и чёрные, и брови - вразлёт тёмными бархатистыми дугами.
Но что лицо по сравнению с её точёной фигуркой? 90- 60- 90. Грудь была высокой и  крепкой, что можно было предположть, глядя невооружённым глазом. И эта деталь делала девушку особенно привлекательной. Когда она улыбалась, на её правой щеке вырисовывалась милая ямочка. В ушках блестели миниатюрные золотые сережки с  бирюзовыми камушками. Она была скорее не Снежная  Королева, строгая и величественная, а Снегурочка, любимая внучка Деда Мороза.  По отношению к ребятам это была недотрога. Ее боготворили и её боялись и не такие парни, как Фёдор. Это было в начале семидесятых прошлого века и нравы у молодёжи были куда чище, чем сегодня. Такой распущенности и вседозволенности, такого обесценивания отношений, как теперь, не знали. Одевались скромнее, встречались целомудреннее, влюблялись и шли в ЗАГС, отмечая красивые свадьбы. Быть матерью-одиночкой было позором. Да что там говорить? Но из всякого правила всегда есть  исключения...
   Федор Фролов не знал, что ему делать со своим сладким и  мучительным чувством. Он даже не мог переступить через себя, чтобы подойти и завести разговор со Снегурочкой. Сердце сразу начинало учащённо стучать, пересыхало во рту, потели ладони. Слова куда-то проваливались...
   Первый курс лечфака медицинского института... Это очень ответственно. Анатомия, латынь, общая биология, физика и химия, история КПСС и иностранный язык. Самое трудное - это анатомия человека. В первом полугодии учили кости и мышцы на препаратах, приготовленных на кафедре нормальной анатомии из трупного материала. Кости были сухими. Мышцы на трупе - пропитаны формалином до полной потери любых других запахов и красок и отпрепарированы.. До похода в морг было ещё далеко, до знакомства с клиниками и больными - тоже. В клиники начинали водить только с третьего курса. А до этого  нарабатывалась подготовительная база. И надо было учить, учить, чтобы сдавать зачеты и сессии. На лекции собирался весь курс в 150 студентов. На практических занятиях ассистенты профессоров и доцентов, читавших лекции, обучали конкретным вещам одну академическую группу в 24 человека или клиническую - в 12. Все лекции Фёдор с усердием конспектировал. Но эта прекрасная Снегурочка отвлекала его мысли и остужала пыл правильного студента. В сердце разгорался другой пыл, даже трепет перед этой девушкой, которая не принадлежала пока никому... Она училась не в его группе и на практических занятиях, где между молодыми людьми более тесный контакт, Фёдор видеть Женю не мог...
   Перед самым Новым годом и первой в жизни сессией во время самостоятельной подготовки в анатомке Федя близко столкнулся с Женей. Она одна пришла в препараторскую, представлявшую собой большой зал с обитыми жестью столами и длинными лавками, раковиной с краном и длинным-предлинным полотенцем, висевшим почти под потолком. В зале резко пахло формалином. На одном столе лежал отпрепарированный труп с обнажёнными мышцами. Надев халат и резиновые перчатки, Женя села с препаратом  верхней конечности в уголке, раскрыла толстый анатомический атлас с рисунками и написанными на латыни названиями мышц...
Фёдор сидел со своей "ногой". Халат, шапочка, резиновые перчатки, пинцет в руках...
   Женя сама подошла к Фёдору, попросив присмотреть за  атласом, т.к. ей необходимо отлучиться на пять минут.
   Федор понял, что в туалет.
Когда девушка вернулась, предложил проштудировать мышцы верхней конечности вместе. Она согласилась.
   - Мускулюс бицепс, - произносил Фёдор.
И Женя, пинцетом приподнимая мышцу за сухожилие, находила ее на препарате.
   -Мускулюс трицепс...
   Просидели в анатомке вдвоём почти три часа. После занятия парень вызвался проводить девушку домой и она не отказалась, так как час был 
поздний, мела метель. Они долго стояли на трамвайной остановке. Щёки Жени раскраснелись. Немного потекла тушь с ресниц. Завязалось знакомство. Женя не жила в общежитии. Родители снимали ей однокомнатную квартиру. Пару раз  сходили в кино, раз - в кафе, где попили кофе с бисквитными пирожными. На третье свидание Женя не пришла... Просто не пришла, не предупредив... А на другой день на перемене между парами отделалась от ухажёра одной фразой: "У меня болела голова. С тобой так скучно".
   Где встречала Снегурочка Новый 1971 год, Фёдор не знал. Он просидел всю ночь в своей комнате в общежитии совсем один. Ещё трое студентов, его соседей, заявились под утро. Они где-то весело провели время. Такой красивый праздник!
   Во втором семестре у Жени появился парень, студент из её академической группы Володя Шершнев. Это был широкоплечий, красивый парень лет двадцати. У него было интеллигентное,   гладко выбритое лицо, только жгуче-чёрные усы. Большие тёмно-карие, выразительные глаза, мужественный подбородок, орлиный с горбинкой нос. Яркий брюнет. Возможно, в его жилах текла перемешанная со славянской кавказская кровь. Володя был спортсменом-перворазрядником по боксу и защищал честь Вуза на соревнованиях.
   - Куда мне до него?- рассуждал сам с собой Фролов. - Понятно, почему она выбрала его...
   Другие девушки не интересовали. Все мысли были только о Жене...
   Перед весенней сессией Федя увидел Женю с животом... Живот был еще не очень большой, но явно обозначался через белый халат поверх платья. Она изменилась и в лице. Глаза потухли. Ресницы стали светлыми и не такими длинными, а брови тоже посветлели и не выгибались дугой. Уголки рта опустились.
Как он прежде не замечал, что Женя беременна? И вдруг, так внезапно!
   Пару месяцев назад Владимир Шершнев скоропалительно оформил перевод в другой мединститут, в другом городе. Видимо, у его родителей были связи, чтобы провернуть такое дело в середине семестра. Об этом Фёдор Фролов слышал краем уха от сокурсников в общежитии. Причины никто не знал. Парни предполагали, что это может быть как-то связано с Евгенией Васильевой.
Кое-кто пытался начать ухаживать за Женей, но она ходила с опущенной головой и всех решительно отшивала.
   Заканчивался май. В преддверии лета было уже совсем тепло. Зеленели листья на деревьях, и сочная трава украшала городские газоны. Расцветали розы, раскрывая нежные белые, красные, розовые лепестки. Солнце припекало всё жарче. Манила в свои прохладные воды река.
   Осознав совершенно определённо, что девушка, которую Федор  боготворил и боялся, оказалась в столь сложной ситуации, он решил подойти и поговорить. У него всё кипело внутри из-за бывшего сокурсника Шершнева!
   - Женя, - обратился Фёдор к молодой женщине, - так давно мы не общались. И не замечал я тебя как-то. Ты будто превратилась в невидимку.
   - Да, я старалась ею быть и сколько могла, скрывала свою тайну...- Она, покраснев, прошлась взглядом по выпятившемуся животу.
   - Ты - смелая девушка!- решительно отметил Фёдор,- другая бы избавилась от ребенка.
   - Нет! Я не могла этого сделать, - отпарировала Женя. - Я очень любила Владимира. Я полюбила этого ребенка, так как это - плод моей любви. Мы подали заявление в ЗАГС и был назначен день свадьбы. Но Вова оказался трусом и перевелся в другой институт, сбежал в другой город.
   - Ты его ненавидишь теперь?
   - Нет. Ненависти нет, как таковой. От него у меня будет ребёнок. Родители меня поддержали. Сдам экзамены и возьму академотпуск. Причина у меня веская. В деканате уже всё решено. Рожу у мамы, покормлю. Окончу учебу на год позже. У нас обеспеченная семья.
   - Но ведь твой сын или дочь будут расти без отца!
   - Ничего! А сколько семей распадаются после свадьбы и дети не удерживают...
    - А алименты? Подать в суд, доказать отцовство? Весь курс и педагоги пойдут в свидетели. (ДНК-экспертизы в то время еще не делали, как и не делалось УЗИ беременным).
   - Нет!- резко оборвала Фёдора Женя.- На это мы не пойдём. Это ниже достоинства нашей семьи!
   - Будь моей женой!-  неожиданно для Жени выпалил в отчаянии Фролов. - Одно твоё слово и завтра же пойдём в ЗАГС. Нет, сегодня же! ЗАГС работает до 17 часов. Можно подать заявление. Мне уже полных 18! Работать пойду, кем угодно. Санитаром по ночам. Медбратом ведь только после третьего курса берут. Родителей и спрашивать не буду. Я сам уже взрослый. Я тебя люблю!
   - Спасибо за заботу, - улыбнулась
Женя одними глазами и они вспыхнули на мгновение синим ярким огнём. - Я так не могу. Ты, Федя, очень хороший человек. Но я не смогу тебя полюбить.
Мы только будем несчастны оба.
   После лекций Фёдор поплёлся в своё общежитие. Пацаны в комнате активно обсуждали беременность Жени Васильевой.
   - Такая красавица была. Все её хотели и нА тебе.
   - Зачем вы, девочки, красивых любите? Непостоянная у них любовь...
   - Замолчите все!- оборвал однокашников Фролов.- Что вы понимаете в любви?
   За окнами назревала гроза. Сверкала молния и гремел гром. Ветер усиливался, раскачивая деревья и кустарник. И вдруг хлынул ливень, обильный, благодатный, очищающий всё и вся...