Хроники Крылатого Маркграфа. Танатос. Часть 1

23 апреля 1936 года

Берлин, Германская империя

«У тебя появились конкуренты» – задумчивым тоном произнёс рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер, обращаясь к своему помощнику по особым поручениям, гауптштурмфюреру СС Роланду фон Таубе.

На самом деле, к Михаилу Колокольцеву, однако, кроме Гиммлера, это было известно только одному человеку в рейхе. Шефу гестапо и СД Рейнгарду Гейдриху. А также нескольким не-совсем-людям и совсем-не-людям.

«В какой области?» – удивлённо осведомился Колокольцев.

«В торговле евреями» – неожиданно обеспокоенно ответил Гейдрих. И объяснил: «За последние девять месяцев бесследно исчезли шестьдесят три еврея…»

Колокольцев пожал плечами: «Капля в море. Мы за то же время в тридцать раз больше вывозим…»

Компания ЕМК Гмбх, совладельцами которой (в равных долях) были Колокольцев и Гиммлер, весьма успешно торговала евреями с Всемирной Сионистской Организацией по программе Хаавара II.

В обмен на поставки стратегического сырья и материалов в рейх (в обход всё ещё действовавшего бойкота) в Палестину и не только каждый год отправлялись примерно две с половиной тысячи евреев.

Причём на гораздо лучших финансовых условиях, чем официальная эмиграция – и с документами на имя не-евреев. Что позволяло обходить установленные квоты… собственно, именно за это Гиммлеру сионисты и платили.

«Мне это не нравится» – безапелляционно заявил рейхсфюрер. «Очень сильно не нравится. Ибо исчезают весьма обеспеченные евреи, которые, к тому же, умудряются реализовать свои активы намного дороже, чем это удаётся официально. Потом недвижимость и всё такое через подставных лиц перепродаётся в Швейцарию…»

«… и концы в воду» – закончил за него Колокольцев. «А рейх теряет существенные суммы… ну, или мы теряем»

«Именно так» – подтвердил Гиммлер. И продолжил: «Я думаю, что появилась группа, которая каким-то образом умудряется делать то же самое, что делает наша фирма. Только в гораздо меньших масштабах… но зато даже более эффективно»

Колокольцев покачал головой: «Я так не думаю. Два-три раза… всякое возможно. Но проворачивать такие дела десятками – нет, это совершенно нереально. Нужны такие связи в официальных структурах…»

«… которые есть только у нас?» – то ли спросил, то ли констатировал Гиммлер.

«Только у нас» – эхом подтвердил его помощник.

«Твоя версия?» – в высшей степени заинтересованно осведомился рейхсфюрер.

Колокольцев вздохнул: «Я думаю, что происходило и происходит примерно следующее. Некая преступная группа действительно сумела переправить за границу… скорее всего, в Швейцарию…»

«Почему именно в Швейцарию?» – удивился Гиммлер. Колокольцев объяснил: «Не нужно учить язык – в Цюрихе и Берне говорят тоже по-немецки; кроме того, вторжение вермахта в эту страну нереально – себе дороже выйдет…»

«Согласен» – кивнул Гиммлер. Стараниями Аусланд-СД прекрасно осведомлённый о том, что вторжение в идеально приспособленную для обороны и до зубов вооружённую страну с прекрасно обученным и организованным в военном плане населением стало бы для вермахта катастрофой.

Его помощник продолжал: «… как раз две-три еврейские семьи. Которых они используют в качестве источника рекомендаций. Наживки, на которую ловят богатых евреев…»

Сделал театральную паузу (этому он научился у шефа СД и гестапо Рейнгарда Гейдриха) и резюмировал: «… которых потом убивают. Присваивая их деньги и ценности, которые находятся при них, ибо их якобы должны прямо сейчас переправить в безопасное место за границу…»

Гиммлер задумался. Некоторое время подумал – и кивнул: «Очень может быть…»

«Я сделаю пару звонков?» – осведомился Колокольцев. Гиммлер кивнул на телефон на его рабочем столе в кабинете на Принцальбрехтштрассе, 8:

«В твоём распоряжении. Межгород и международная связь работают как часы»

Колокольцев позвонил сначала гендиректору их фирмы Мареку Гринбергу (ныне Маркусу Бергеру, о чём рейхсфюрер был прекрасно осведомлён), затем Хаиму Вейцману в Лондон и, наконец, Давиду Бен-Гуриону в Тель-Авив.

Все без колебаний заявили, что столь массовой переправки евреев за рубеж точно не было – они бы знали. Такое шило в мешке от них не утаишь.

Колокольцев повесил трубку и доложил шефу полученную информацию. Гиммлер покачал головой и мрачно вздохнул:

«Просто прелесть. Только вот серийного убийцы в Берлине нам сейчас и не хватало. Хорошенький подарочек к Олимпиаде, нечего сказать…»

Через три с небольшим месяца, с 1 по 16 августа в Берлине и Киле должны были состояться XI летние Олимпийские игры.

И снова покачал головой: «Получается, что он убил шестьдесят человек. Вдвое больше, чем Карл Денке…»

С 1900 по 1924 год Карл Денке, получивший вполне заслуженное прозвище Саксонский мясник, убил тридцать человек. Несколько меньше – двадцать семь – на счету Ганноверского вампира Фрица Хаармана (в 1918-25 годах), а на одного меньше убил Берлинский расчленитель Карл Гроссман (в 1914-22 годах).

«Они» – поправил его Колокольцев. И объяснил: «Такое провернуть одному человеку не под силу. Действует преступная группа из минимум трёх человек»

«И как ты собираешься их искать?» – осведомился Гиммлер.

«Я?» – удивился Колокольцев. «Конечно, ты» – улыбнулся рейхсфюрер.

И объяснил: «Тебя учили заниматься расследованиями в ОГПУ; у тебя уже есть опыт работы над уголовными делами…»

Его помощник покачал головой: «Если ты о деле Раубаль, то я всего лишь раздобыл отчёт берлинской группы – всю работу они проделали…»

«Так раздобыл же» – усмехнулся Гиммлер. И добавил: «Дело со всех точек зрения совершенно секретное. Поэтому я могу доверить его только тому, кому доверяю абсолютно…»

Поднял телефонную трубку и позвонил шефу гестапо группенфюреру Гейдриху. И приказал: «Оформи документы криминалькомиссару гестапо Роланду фон Таубе – в отдел В…»

Отдел В гестапо занимался еврейскими вопросами, а гражданский чин криминалькомиссара соответствовал гауптштурмфюреру СС.

«… или лучше на должность твоего помощника по особым поручениям. Ибо мало ли чем ему придётся в будущем заниматься…»

«Сделаем» – ответил Гейдрих. И добавил: «Я распоряжусь, чтобы Роланду оказывали всю необходимую помощь по линии гестапо и СД…»

Однако Колокольцев – сразу же после того, как получил удостоверение и жетон гестапо (предъявлять надлежало именно последний, ибо имена сотрудников тайной политической полиции рейха были секретными) – отправился не в гестапо или СД, а к Артуру Небе.

Ибо именно последний с первого января прошлого года был начальником Прусского земельного управления уголовной полиции, которому подчинялась берлинское Крипо.

Колокольцев не сомневался, что при таких масштабах (убить шестьдесят человек – это даже не полдела, нужно как-то избавиться от трупов) сделать это совсем уж незаметно шансов крайне мало). Поэтому убийцы обязательно должны были засветиться и попасть в поле зрения берлинской уголовной полиции.

Он не ошибся. Хотя теоретически Небе мог и не предоставить Колокольцеву необходимую информацию, ибо не подчинялся ни Гиммлеру, ни (тем более) Гейдриху – и вообще даже не был членом СС, но он подчинялся начальнику отдела полиции Имперского министерства внутренних дел Курту Далюге.

Который был обергруппенфюрером (генералом) СС и потому Гиммлеру очень даже подчинялся (по соответствующей линии). А поскольку Гиммлер сразу же после отбытия своего личного помощника позвонил Далюге, а тот Небе, последнему ничего не оставалось, кроме как взять под козырёк.

И честно признаться, что ещё в конце июля прошлого года в разных частях Берлина начали обнаруживать фрагменты человеческих тел, которые имели в крови следы сильнодействующего снотворного и яда кураре.

Никаких зацепок не было, ибо идентифицировать не удалось ни одно тело… точнее, ни один фрагмент. Через три месяца страшные находки перестали появляться, и было решено, что серийный убийца либо покинул город, либо погиб или умер, либо сел в тюрьму (за совсем другие «подвиги»), либо – что наиболее вероятно – просто нашёл способ избавляться от тел, не оставляя следов.

«Какие версии рассматривались?» – обыденным тоном осведомился Колокольцев.

Начальник уголовной полиции пожал плечами: «Использование кураре и характер расчленения тел однозначно свидетельствует о том, что убийца врач. К сожалению, яд кураре имеет настолько широкое применение, а такие навыки по расчленению можно приобрести практически…»

«… что это никак не поможет сузить круг поиска» – закончил за него Колокольцев. Который – спасибо инструкторам ОГПУ – был очень хорошо знаком с кураре (его активно юзала Лаборатория ядов – точнее, Специальный кабинет ОГПУ-НКВД).

Созданный по распоряжению нынешнего Наркома внутренних дел СССР Генриха Ягоды по поручению его предшественника (и в то время начальника) Председателя ОГПУ Вячеслава Менжинского.

И потому знал, что кураре используется как противовоспалительное и антисептическое средство; как ранозаживляющее и средство против ушибов; как жаропонижающее; для повышения остроты зрения; как средство, помогающее при расстройствах нервной системы и психики и даже для борьбы с болезнями мочевыделительной системы. Действительно широчайшее применение…

Артур Небе грустно – и даже как-то безнадёжно – вздохнул и продолжил… точнее, закончил (ибо сказать было практически нечего): «Мотив неясен совсем. Да, ходят слухи, что врачи или медбратья убивают своих пациентов…»

«… но они всегда умело маскируют убийство под естественную смерть» – закончил за него Колокольцев. «Чтобы точно остаться безнаказанными…»

Расставшись с начальником прусской уголовной полиции, Колокольцев отправился… правильно, к своему приятелю, криминальному психологу доктору Вернеру уже Шварцкопфу (в «еврейском девичестве» Вернеру Блоху).

Доктор Шварцкопф внимательно выслушал приятеля и кивнул:

«Насчёт преступной группы полностью согласен – такого масштаба конвейер одному не осилить. Тем не менее, рулит всем процессом лидер – сильный, властный, способный подчинять своей воле других людей. Который, собственно, всё и задумал, и организовал…»

«Что ещё ты можешь о нём сказать?» – в высшей степени заинтересованно осведомился Колокольцев.

Доктор Вернер пожал плечами:

«Когда серийные убийства совершает группа из трёх и более человек – а это как раз именно такой случай – мотив всегда корыстный. А поскольку вероятность того, что в настоящее время даже в таком большом городе, как Берлин, действуют сразу две группы серийных убийц, практически равна нулю…»

Сделал многозначительную паузу – и резюмировал: «… я полностью согласен с твоей версией. Найденные фрагменты тел действительно принадлежат исчезнувшим евреям – в этом у меня нет никакого сомнения…»

«Ещё что-нибудь?» – с надеждой спросил его приятель.

Доктор Шварцкопф кивнул: «Поскольку евреи продолжали – и продолжают – исчезать – и после того, как фрагменты тел перестали появляться…»

«… он нашёл другой способ избавления от тел. Который не привлекает к нему внимания…»

«Есть идеи, какой именно?» – спросил Колокольцев. Его приятель пожал плечами:

«Убийства, скорее всего, совершаются в стоящем на отшибе доме – чтобы никто не видел, что в него прибывают… наверное, целые еврейские семьи. А потом бесследно исчезают внутри…»

Глубоко и очень грустно вздохнул – и продолжил: «Дом, скорее всего, арендован на подставное лицо; расчленение тел происходит в пристройке, которую потом тщательно убирают…»

Сделал небольшую паузу – и продолжил: «… после чего расчленёнку переносят в заброшку на расстоянии пары километров и там сжигают. После чего тоже тщательно чистят…»

И добавил: «Заброшка или сама пользуется дурной славой, или расположена в соответствующем месте…»

«… чтобы никто не лазил» – усмехнулся Колокольцев. И добавил: «Могут и пару страшилок организовать… для верности»

«Могут» – согласился доктор Вернер. И продолжил:

«Конвейерное убийство десятков людей – причём наверняка целыми семьями – дело настолько инфернальное…»

Он запнулся. Колокольцев помог приятелю: «… что он и раньше убивал – только по одной жертве… максимум две-три…»

«… а до того уже имел криминальный опыт» – закончил за него психолог. И уверенно продолжил:

«Более того, я думаю… уверен практически, что наш инфернальный доктор получил сильнейшее нервное потрясение на фронте – причём в относительно юном возрасте – ему, возможно, только что исполнилось восемнадцать…»

«То есть, он 1896 года рождения» – констатировал Колокольцев. И осведомился: «Служил наверняка в пехоте?»

Доктор Вернер кивнул: «Не сомневаюсь. Ибо только там можно получить максимальную психологическую травму…»

Он очень хорошо знал, что говорил – ибо прошёл всю Великую Войну – от звонка до звонка в должности военврача пехотного батальона на Западном фронте.

И совсем уж мрачным тоном продолжил: «Опять же, в силу инфернальности этого жуткого конвейера, я не исключаю, что…»

Он запнулся – затем продолжил: «… что у него возникло болезненное – в прямом смысле болезненное, ибо это психическое заболевание – влечение к процессу умирания человеческого существа. Влечение эмоциональное, чувственное, эстетическое… возможно, даже эротическое…»

«Танатофилия?» – обыденным тоном осведомился Колокольцев. Ибо в результате многолетнего общения с приятелем – граф фон Шёнинг их познакомил ещё осенью 1931 года – много чего от него нахватался.

«Чёрная танатофилия» – поправил его доктор Шварцкопф. И объяснил разницу:

«Белая танатофилия – это в некотором роде смежный с БДСМ фетишизм, когда половое возбуждение и оргазм возможны лишь при соответствующих фантазиях – а иногда только в окружении соответствующих фетишей…»

«Я в курсе» – улыбнулся Колокольцев. Его приятель продолжал:

«Известно, что некоторые танатофилы оборудуют специальные комнаты с гробом, венками и тому подобным, где, облачившись в соответствующую одежду и улёгшись в гроб, они предаются мастурбации…»

«Гадость какая» – с отвращением подумал Колокольцев. Но промолчал. Психолог вдохновенно продолжал:

«С точки зрения психиатрии, танатофилия – это одержимость размышлениями о смерти, соответствующими текстами, изображениями, звукозаписями, кинофильмами – художественными или документальными – и так далее…»

Сделал небольшую паузу – и продолжил:

«С точки зрения обычного человека белая танатофилия, конечно, отвратительна… даже тошнотворна… но с точки зрения закона к ней претензий нет. А вот к криминальной, чёрной танатофилии очень даже есть…»

Многозначительно вздохнул – и продолжил: «Криминальная, чёрная танатофилия – это разновидность чёрного, криминального садизма, при которой садист получает сексуальное и/или эмоциональное наслаждение, наблюдая за процессом умирания живого существа. Или жестоко убивая живое существо в течение длительного промежутка времени…»

«То есть, ты думаешь…» – Колокольцев даже запнулся, настолько жутким было его предположение, «что наш инфернальный доктор убивает не только, чтобы овладеть имуществом жертв? Но и чтобы получить извращённое удовольствие?»

Криминальный психолог кивнул: «Очень может быть… к сожалению»

И продолжил: «Я не исключаю, что полученная на фронте психологическая травма усугубила психологические проблемы, которые у нашего совсем недоброго доктора проявились ещё в детстве…»

«Дурное поведение в школе, мелкие преступления, издевательства над животными и всё такое прочее?» – усмехнулся Колокольцев.

«И всё такое прочее» – грустным эхом подтвердил доктор Шварцкопф. Затем добавил: «Я думаю… уверен практически, что наш серийный убийца сразу после войны – кстати, я не сомневаюсь, что после психической травмы он провёл какое-то время в военной психушке – поступил на ускоренную программу для ветеранов на медицинском факультете какого-то университета…»

«Чтобы удовлетворить свои танатофильские наклонности?» – усмехнулся Колокольцев.

«И некрофильские тоже» – добавил криминальный психолог. «Ибо эти два извращения обычно рука об руку ходят…»

Затем добавил: «Поэтому практику он проходил, скорее всего, в доме престарелых, хосписе, отделении для онкобольных…»

«Я понял» – кивнул Колокольцев. Поблагодарил приятеля – и отправился думать. Думать, как изловить это инфернальное существо – и прекратить это дьявольский ужас, неизвестно откуда свалившийся на его уже давно родной Берлин.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ