Ангел Таша. Часть 2. Гончаровы. Отец

               
             Попытка субъективно-объективного исследования.

    На иллюстрации родители Натальи Николаевны – Николай Афанасьевич Гончаров (1787 – 1861) и Наталья Ивановна Гончарова  (в девичестве Загряжская) (1785 - 1848).

     Родина отца Натальи Николаевны – посёлок Полотняный Завод, что и доселе стоит на живописном берегу реки Суходрев в тридцати пяти километрах от старинной купеческой Калуги. Здесь до шести лет прошло детство Таши  Гончаровой.   

      Предки её отца получили дворянство из рук прославленной  дочери Петра Первого Елизаветы.

     Они – гончары (отсюда и фамилия), посадские люди, горшечники, (держали гончарную лавку в Калуге),  позже  – предприимчивые купцы и промышленники.

  Самый известный – предприимчивый  Афанасий Абрамович,  стал  владельцем знаменитой полотняной мануфактуры. Отсюда и название посёлка  – Полотняный Завод.  Позже построил бумажную фабрику, изготовляя лучшую в  России бумагу.  И вы, при желании, можете посетить здесь первый в России Музей бумаги.

    На полотняном заводе шили не просто крепкие, но крепчайшие  паруса,  соперничавшие с прославленными во всём мире голландскими, но, естественно, более дешёвые, продавали  их и за границу.  Поговаривали,  что английский королевский флот предпочитал использовать не голландское, но  именно гончаровское полотно – и это отнюдь не удивительно!
 
      Вполне естественно, что Петр I, создавая русскую флотилию, покровительствовал  Гончарову. В семейном архиве благоговейно хранился царский автограф (сейчас он в музее).  Пётр Великий сообщал Афанасию Абрамовичу из Голландии, что высылает ему для фабрики мастера, опытного в «усовершенствовании полотен», и готов даже платить половину его заработка из казны.

        Елизавета Петровна пожаловала трудолюбивому фабриканту чин коллежского асессора с правом на потомственное дворянство. 
 
     В 1775 году Гончаровы удостоились великой чести.  Полотняный Завод самолично посетила Екатерина Вторая, отведала щедрых яств (уж расстарались!) и провела ночь в  усадебном доме Гончаровых.

     Представьте, какой был ажиотаж! И какой почёт!  С тех пор Екатерининскую опочивальню с гордостью показывали всем важным гостям.

     Также в честь этого события Гончаров заказал в Германии бронзовый памятник императрице.  Через три года помпезную скульптуру, наконец, привезли в Полотняный Завод.   
    Ох, дивился дворовый люд, ахал и охал, со всех сторон разглядывая трёхметровую даму весом в три тонны, дивясь её величию.

     В музее сейчас лишь её очень уменьшенная копия, и я не удержусь от рассказа  об удивительных приключениях этого «всепросветлейшего монумента»! 

    После воцарения Павла скульптуру от греха подальше перетащили в подвал.  Долго она там пылилась, покрываясь зеленой патиной…

    Позже дед подарил её любимой внучке Таше в качестве приданого. Денег у него, по его словам, не было, хотя своих любовниц он уже не раз отдавал замуж с приданым по 10 000 рублей.   

     Скульптура вошла в историю жизни Пушкина под именем «Медная бабушка».   Семье нужны были  деньги, и Пушкин, перевезя её в Москву,  пытался продать.
    Увы, государство «Бабушку» не купило, пожалело денег. А может, не захотело сочувствовать Пушкину. 

   Несколько лет статуя стояла то во дворе дома на Фурштатской, то на заводских задворках в Екатеринославле, куда увёз её покупатель, заводчик Берд.   
Он хотел её переплавить, но губернатор города, организовав сбор средств,  выкупил скульптуру за 7 тысяч серебром. Почти 70 лет простояла она на Соборной площади нынешнего Днепропетровска.

     Уже в новом веке революционные активисты дружно свергли «Императрицу» и бросили возле забора. Директор исторического музея Яворницкий ночью с помощью студентов тайно «похоронил» её - закопал, чтобы спасти от уничтожения.

     Лишь в 1930 году её вновь установили во дворе исторического музея.

     1941 год. Оккупация. Обратив внимание на «русскую императрицу», какой-то немец-знаток признал руку прославленного немецкого мастера.

    И статуя оказалась в Берлине, в личной коллекции злейшего врага России Геринга. /Знал бы об этом Александр Сергеевич, расплавил бы её раньше!/ 

    К концу войны в Германии для военной промышленности катастрофически не хватало цветных металлов, и Гитлер приказывает переплавить все бронзовые монументы.

    Так, три тонны драгоценной бронзы «Бабушки», скорее всего, пошли на оснащение немецких  подводных лодок, уничтожавших русские корабли...

    Да-а, жаль, что заводчик Берд тоже не поспешил её переплавить!

    Но вернёмся к прадеду. Он трудился на славу, нажил и оставил потомкам не только прибыльные заводы, но и 75 поместий – огромное по тем временам состояние  в три с половиною миллиона рублей!
   Встречала в некоторых статьях цифру в 30 миллионов, но склонна более доверять И. Ободовской и М.Дементьеву, долгое время работавшим в архивах Полотняного Завода.

      Однако же ничто не вечно на земле.  И вот уже внук миллионщика, то есть дедушка Натальи Николаевны, Афанасий Николаевич, хоть и назван в его честь, живёт на  ну о-о-очень широкую ногу и, уходя в мир иной, оставляет потомкам ДОЛГ в  полтора миллиона, а внучек-невест – без приданого.

     Когда Пушкин сватался, маменька Наташи посетовала на "стеснение в средствах". Дескать, свадьбу надо отложить, так как ей "стыдно выдавать дочь замуж без приданого".

     Александру Сергеевичу пришлось дать матери Наташи в долг одиннадцать тысяч рублей на приданое собственной невесте (что, кстати, вообще-то было абсурдом), большие по тем временам деньги.

    Хорошо, что отец поэта подарил ему на свадьбу деревеньку Кистенёвку с двумястами душами крепостных. Александр Сергеевич заложил их и передал часть денег будущей тёще.

    Кстати, этот долг она ему так и не вернула. 

     Войдя во вкус, перед самым важным моментом - перед венчанием, она вдруг сообщает жениху, что у неё нет денег на карету, чтобы везти невесту в церковь. И поэт срочно шлёт ей ещё одну тысячу...

     Вот и получилось, что он словно выкупил невесту из плена. "Из какого плена?" - спросите вы. Об этом тоже скажу, но позже.

     А тем временем «дединька» Афанасий Николаевич, самодур и гуляка, живёт в полное своё удовольствие, пуская пыль в глаза. Пиры, роскошные празднества продолжаются по месяцу.

     Щедрый, хлебосольный, он угощал, поил, кормил и соседей, и друзей (а прихлебателей было ох, много!), и заезжих гостей, развлекая забавами.

    Вспомните пушкинского  Троекурова – поймёте его натуру. Возможно, в 1832-33 годах, создавая этот образ, Пушкин имел в виду Афанасия Николаевича, ведь он уже был хорошо знаком с семейством Гончаровых.
 
    Но, вдобавок к этому, был Афанасий страшно любвеобилен и разнуздан. Никакой узды не терпел!

    Женившись на Надежде Платоновне, урождённой  Мусиной-Пушкиной, тратил непомерные средства на любовниц, так что жена, не стерпев унижений,  уехала в Москву, а он не нашёл ничего лучшего, как объявить её умалишённой. 

     А потом вообще отправился развлекаться в Европу, не терпелось ему промотать  оставшиеся деньги. Вернулся лишь в сентябре 1812 года, вскоре после рождения внучки Наташи.

     Привёз из Франции распутную мадам Бабетт («парижскую прачку»), при живой жене объявил её хозяйкой, заставляя дворовых прислуживать ей с усердием. Вот такой дединька!

     Но одно неоспоримое достоинство у него всё-таки было. Он обожал маленькую внучку Ташу!
   
     Будущий отец Наташи, Николай Афанасьевич, красавец камер-юнкер, рассудительный и любезный, после смерти старшего брата стал единственным наследником. Был принят на службу в Коллегию иностранных дел…

     В совершенстве владел французским, английским, немецким. Был обаятелен, любезен, ласков с родными и друзьями, любил литературу и музыку. Ах, как дивно играл на скрипке и виолончели!
 
    Безусловно талантливый, писал стихи, привозил из столицы домой книги на французском и русском языках. В Полотняном Заводе на полках солидной библиотеки стояли и сборники поэта Пушкина!

   Уверена – и не сомневаюсь в этом! – добросердечие, отзывчивость, душевное обаяние Наташа генетически унаследовала от отца. 

    По большой любви женился он на Наталии Ивановне Загряжской, воспитывал шестерых детей. Был неплохим хозяйственником и, пока его отец распутничал  за границей, сумел  наладить дела: фабрики вновь стали приносить солидный доход. Все радовались…

     Однако вернувшийся родитель отнял у него бразды  правления, а вместо благодарности посыпались оскорбления. Возможно, Николай упрекнул отца, тот оскорбился…  Ссоры и раздор углублялись, Афанасий, никого не стесняясь,  в гневе был жесток и груб по отношению к сыну. 
   
     Горько и больно читать, КАК подписано одно из писем Николая Афанасьевича  отцу:
«Покорный ваш сын, Уничтоженная тварь…»

    Фактически так и получилось: самодурство родителя  уничтожило всё лучшее в душе сына, растоптало в прах его личность. 

     Невольно вновь вспоминается классика. В пьесе «Гроза» А.Островский показал  такой же тип самодура: это – Савел Прокофьевич Дикой. Видно, типичным было подобное явление…

    Душевные волнения для Николая Афанасьевича не остались без последствий, он  топит обиду в вине. Упав с лошади, «повредил голову». Начались страшные головные боли, а болеутоляющее известное – то же вино.  Упившись, не помнил, ни сколько выпил, ни что совершил…

    Соседи кивали на его матушку – и, хотя врачи так и не нашли отклонений в психике (ведь он разговаривал с ними на трезвую голову), диагноз неутешителен:  несчастный «повредился в уме».
 
     Александр Сергеевич, конечно, знал эту трагедию родителей жены. Есть у него горькое стихотворение, написанное в 1833 году, – «Не дай мне Бог сойти с ума!»

      Всё чаще и чаще случались у отца Наташи «запойные дни», вспышки ярости и злобы. Жизнь окружающих стала адом… Особенно страдали дети, во время запоев прятавшиеся, где возможно.

      Приходили, правда, и минуты просветления, когда отец был трезв и ласков с детьми, но с годами всё реже и реже.

      Наталья Ивановна, оставив мужа в Москве под опекой сыновей, а старших дочек сплавив в Петербург на попечение Натали и Пушкина, уехала в Ярополец. Невесёлой, одинокой была её старость...
 
     Как ни странно, Николай Афанасьевич пережил жену на 13 лет, он умер за два года до смерти самой известной из его дочерей. Ему было 74, дочери – 51.

     Жизнь Пушкина оборвана пулей на 38-м году…


              Продолжение на http://proza.ru/2023/09/15/1369