Детство

Володя Дайнего умер в первый раз, едва родившись. Вернее, чуть не умер, хотя никто не знает, что такое смерть. Его отец Дмитрий Иванович приехал в их деревню по распределению работать агрономом. На завидного жениха с высшим образованием положили глаз местные невесты.
- Он завсегда при должности будет! - поучала дочь Александру хозяйка дома, где он квартировал. - С таким не пропадёшь…
Её звали Евдокия Ивановна, но все называли тётка Дуня. На своём веку она пережила империалистическую, гражданскую и великую отечественную войны. На первой войне муж Евдокии попал в немецкий плен, вернулся нервно больным. На второй погибли её родители. На последней войне должна была погибнуть вся семья.
- То, что мы выжили, - рассказала она внимательному жильцу, истинное чудо!
Их деревня спряталась в непроходимом Брянском лесу, тогда относившемся к Орловщине. Половина родственников у них служила в полицаях, половина в партизанах. Однажды ночью к ним в окно постучал кум, вышедший из леса.
- Тётка Дуня! - попросил он. - Дай хлеба!
Она вынесла краюху, кто-то донёс. Всю семью арестовали за связь с партизанами. Дом сожгли, их хотели расстрелять на месте, но Афанасий вдруг обратился к командиру на хорошем немецком языке, разъясняя, что они с партизанами не сотрудничали.
- Откуда знаешь наш язык? - спросил офицер.
- Работал два года в Потсдаме в плену… - ответил он.
Расстреливать их не стали, отправили в тюрьму в близлежащий городок с древнерусским названием Злынка. Еды не давали, родственников там не было. Александре тогда не было и года, она плакала от голода. Какая-то сердобольная женщина протянула сквозь решётку подвала краюху хлеба.
- Спаси тебя Бог! - поблагодарила Евдокия и накормила дочку мякишем.               
На следующий день их повели на казнь. Молодой рыжеватый солдат, как две капли воды похожий на их односельчанина Гришку Попкова, завёл машину-душегубку. Это была грузовая машина марки «Опель» с большим герметичным кузовом, в который по жестяным трубам подавались выхлопные газы.
- Заходи! - радушно пригласил он и распахнул дверь.
Смерть представлялась быстрой и лёгкой. Измученные голодом и страхом неизвестности люди, были согласны на неё. Кроме их семьи хватало ещё приговорённых местных жителей. Когда начали загружаться внутрь, оказалось, что всем места не хватит.
- Я на улице не останусь, - твёрдо сказала Евдокия. - Не хочу, чтобы дети умерли раньше меня.
- А как же Сашенька?
- Она со мной… - плачущая женщина неловко взобралась с младшенькой дочкой на руках в вонючий фургон.
- Давай, обнимемся напоследок! - скорбно попросила она мужа.
- Прощай, Дуня! - сказал Афанасий.
- Прости за обиды! - попросила супруга. - Христа, ради!
- Бог простит, - с дрожью в голосе ответил муж, - а мне тебя прощать не за что…
Из семьи на улице осталась предпоследняя сестра Наталья. Она рассказала позднее родителям об увиденном чуде. Немецкий мотор машины-убийцы внезапно поперхнулся, закашлял, неохотно уступая какому-то давлению извне и безнадёжно заглох.
- Schwein, - в сердцах выругался водитель и, проклиная войну, принялся копаться во внутренностях автомобиля. - Verflucht Krieg… Nicht gut!
Вскоре их освободили партизаны, дверь открыл кум. Затем пришла Советская Армия. Афанасия по возрасту не призвали. Поэтому они смогли восстановить избу, в которой поселился Дайнего.
- Удивительно! - признался он, выслушав историю. - Столько раз ходить по краю могилы и выжить…   
Красивой девушке Александре высокий и умный парень тоже нравился, они начали встречаться. По-деревенски - ходить. Ходили недолго, наступившей осенью поженились.
- Зато никуда переезжать не нужно! - пошутил молодой муж после свадьбы.
Следующей весной произошёл необычный случай. На майские праздники Дмитрий работал, на селе это самое горячее время сева. Он вернулся к полудню из поездки на велосипеде на дальнее поле, и семья в полном составе уселась за деревянный стол обедать.
- Душно, - сказал зять, - видно гроза будет!
В этот момент раздался удар первого в году грома.
- Царица Небесная! - в испуге перекрестилась тёща.
Они ели постные щи, забелённые молоком. Дайнего взглянул на улицу через небольшое окно, расположенное рядом со столом и замер. Стекло после войны имело большую ценность. Даже небольшие участки сосновой рамы были набраны из полосок стекла, отходов нарезки окон колхозной конторы, составленные внахлёст друг на друга.
- Что это такое?! - указал он пальцем на окно.
Замершие домочадцы повернули головы в сторону окна и увидели, как к стеклу с внешней стороны подлетел светящийся сгусток шаровой молнии.
- Век живу, - прошептал тесть, - а впервой бачу её так близко…
Все вспомнили, что прошлым летом шаровая молния взорвалась в руках пастуха деда Конона, вздумавшего отогнать её от коров. Его тело нашли сильно обгоревшим, подпасок видел момент взрыва и побежал за помощью.
- Бога ради! - взмолилась Евдокия. - Не двигайтесь! 
Никто и не шевелился, с ужасом наблюдая, как электрический круглый заряд медленно просочился между неплотно прилегающими стёклами и оказался внутри хаты.
- Господи, помоги! - снова перекрестилась женщина.
Плывя по воздуху, словно лодка по воде, нестерпимо сияющий шар облетел по часовой стрелке стол, немного притормаживая возле каждого человека. Последней сидела Александра. Молния остановилась около её лица и спокойно опустилась к ней на колени.
- Ой! - воскликнула молодая женщина. - А ведь совсем не жжётся…
Со стороны казалось, что рыжая кошка забралась к ней и ластится, ожидая ласки. Александра подняла концы фартука, в котором возилась возле печки, готовя обед и шар оказался, словно в колыбели. Он поднялась на ноги и сделала шаг к входной двери.
- Осторожно! - муж сделал попытку помочь ей, но сгусток плазмы угрожающе шевельнулся в его сторону и мужчина снова сел на место.
Супруга не спеша подошла к выходу из комнаты, дверь по случаю жаркой погоды была открыта. Вошла в сени, оттуда шагнула на крыльцо.
- Дождя нет… - почему-то отметил Дмитрий.
Оказавшись снаружи, шар вспорхнул вверх и улетел. Раскрасневшаяся от волнения жена вернулась за стол, плотно прикрыв дверь.
- А ты, дочка, отчаянная! - засмеялся Афанасий.
Александра забеременела. В феврале подошло время рожать.
- Снегом дороги замело, - запоздало понял Дайнего, - не проедем…
- Да какие это дороги? - согласился Васин, водитель колхозного УАЗа. - Так, просеки в лесу! 
Вокруг молчаливым строем стояли потрескивающие от сильного мороза, под тридцать градусов, вековые сосны. Он честно попытался проехать в районную больницу, расположенную в Злынке, где имелся единственный на всю округу роддом. Автомобиль намертво встал перед огромной кучей свежего рыхлого снега. Развернуться и поехать обратно они не смогли.
- Всё, приехали! - выругался Васин.
- Так что нам теперь делать?! - схватился за голову Дмитрий. - У Саши уже схватки начались…
Его молодая жена дико закричала и затем не переставала стонать три часа подряд, пока в железном нутре холодной машины на свет не появился розовый крупный сын.
- Мальчик! - обрадовался отец, перерезая пуповину.
Мимолётно полученные знания по акушерству на военной кафедре института ему помогли, роды прошли успешно.
- Ты у меня умница! - похвалил он измученную супругу.
Младенец, завёрнутый в рубашку отца, требовательно закричал и хватанул стылого воздуха. Температура в допотопной машине без обогрева почти не отличалась от уличной. У него сразу воспалилось горло, поднялась температура.
- Он не выживет… - подумал опытный водитель, наблюдая в течение нескольких часов мучения новорожденного.
К моменту их освобождения из снежного плена в этом не сомневались даже молодые родители. Однако Володя чудом выжил. Только на всю жизнь заимел проблемы с постоянно болевшим горлом.
- Значит, будет жить долго, - уверял отец.
До пяти лет Володя рос здоровым, любопытным мальчиком. Весной 1974 года сын остался один в их доме и умудрился сжечь его дотла. Тогда он должен был умереть во второй раз. Средством поджога оказался большой электрический кипятильник, которым женщины нагревали десятилитровые вёдра воды для хозяйственных нужд.
- Как это работает? - задумался любознательный мальчуган и воткнул его в электрическую розетку, копируя действия матери.      
Пару минут держал кипятильник в руках, наблюдая за разгорающимся красивым оранжевым светом его спирали.
- Ничего не происходит… - расстроился экспериментатор, не подозревающий, что ему сильно повезло.
Он держал смертоносную игрушку не за проводящую ток спираль, а за ручку с надёжной изоляцией. Потеряв интерес, мальчуган бросил её на деревянный пол и побежал на улицу, кормить курочек. Это спасло ему жизнь, дом загорелся.
- Люди, спасите Вову! - кричала прибежавшая мама.
Шкодливый сынок от испуга спрятался в курятнике и его родные не сомневались, что он остался в пылающем доме. Он вышел оттуда, только когда пожар закончился.
- Жив! - обрадовался отец и крепко прижал сына к мокрой от адреналинового пота груди.
В третий раз Вова умер в семь лет. Он шёл по деревенской улице, где недавно начали тянуть водопровод. В нескольких точках вырыли ямы, в которых позднее установили водоразборные колонки.
- Не надо будет чистить колодцы! - радовались колхозники. - Нажал ручку и вода полилась.
До этого было далеко, а пока наполненные дождевой водой глубокие ямы использовала уличная ребятня для игр. Они набросали на воду множество палок разной длины, которые улеглись на глади причудливым узором.
- Как красиво лежат! - подошёл к яме Володя. - Вот бы пройтись по ним…
Не понимая, что они не выдержат его веса, мальчик шагнул правой ногой на ближайшую доску. Что было дальше он не помнил. Потерял сознание от испуга. Очнулся он, лёжа на печи в доме соседки, который стоял напротив ямы.
- Почему я голый!? - первым делом подумал мальчик.
Прибежала с работы его испуганная мать. Из их разговора с соседкой он понял, что она увидела барахтающегося в воде Вову и едва успела схватить тонущего за волосы.
- Уж вертикально встал в воде, - пояснила она, - и не дышал, когда я вытащила. Положила животом на землю, он и ожил!
- Значит, сделает в жизни что-то важное! - сказал вечером отец. - Ежели, у него такой сильный ангел-хранитель!