Алгоритм 14-3 сов предприятия трудовой коллектив

14 - часть  - 3
Выписка из книги
Сергей Георгиевич Кара-Мурза
"Ленин. Алгоритм революции и образ будущего".

Глава 14. СТАНОВЛЕНИЕ СОВЕТСКОГО ПРЕДПРИЯТИЯ: ТРУДОВОЙ КОЛЛЕКТИВ

Круговая порука революционного подполья и партийная солидарность были в России очень сильны. Чураков пишет: «Если в Октябре 1917 г. рабочая милиция прочих питерских заводов участвовала в установлении советской власти, то на Обуховском заводе эсерам удалось сформировать единственный во всей России “пролетарский ударный батальон смерти”, стоявший на защите Временного правительства» [127, с. 164].

Протесты и столкновения с советской властью рабочих — ветеранов революций, были мотивированы в большой степени политическими противоречиями в состоянии эмоционального стресса и крайнего духовного напряжения. Они вели других товарищей на митинги, демонстрации и вооруженные столкновения. Но помимо этих политизированных рабочих была крупная группа анархических стихийных коммунистов.

Чураков пишет: «Рабочий класс промышленного Центра России был по своей природе архаичен, формы его протеста были ближе к традиционным формам прежней, аграрной эпохи. Отсюда их меньшая организованность, большая разрушительность. В условиях начинавшейся гражданской войны это было особенно опасно… Бедственное положение вовлекало в протестные выступления не только передовых рабочих, но наиболее отсталые, маргинальные слои рабочего класса. Свое выражение это находило в росте бунтарства и погромных настроений среди рабочих…
Нередко стихийные протесты рабочих на почве голода перерастают в настоящие бунты» [127, с. 38, 42, 44].

Наблюдая во время революций и гражданской войны за людьми в деревне и малых городах в центральной России, Пришвин много думал над тем, какие социальные типы являются противниками коммунистов. В своих дневниках он описывает эти типы в разных вариациях, глядя на них под разными углами. Вот одна из его записей о митинге, 20 января 1919 г.:

«После речи о счастье будущего в коммуне крики толпы:
— Хлеба, сала, закона!
И возражение оратора:
— Товарищи, это не к шубе рукава. Товарищи, все мы дети кособоких лачуг, все мы соединимся.
— Соли, керосину, долой холодный амбар!
— Товарищи, все это не к шубе рукава!
Власть — это стальная проволока, провод необходимости, из оборванного провода необходимости вылетают искры свободы, дикий свет этих искр зловещим пламенем осветил тьму, и так будет, пока ток не будет заключен.

Тогда вышел какой-то разноглазый Фомкин брат и начал со своей “точки зрения”: он дикий анархист, ворует лес, разрушает усадьбы — “змеиные гнезда” и что ему надо жить — аргумент против коммуны. Эта чернь косоглазая преступная уже отмахнулась от коммуны… Их существование, как подтверждение монархии, их может удовлетворить только бесспорная власть, которая насядет так, что и пикнуть невозможно, они оборванные концы провода необходимости (власти) с вылетающими искрами свободы, дикий свет этих искр освещает тьму, пока ток не будет замкнут и сила заключения не двинет винт фабрики, поезда, машины… Три класса: шалыган, маленький человек, буржуй — все против коммуны».

Сейчас историки собрали много материалов, чтобы сделать оценки и масштабов конфликтов рабочих с советской властью, и сделать выводы о глубине этих противоречий. Чураков сформулировал резюме этих выводов, которые представляют следующее:

— Однако все попытки использовать вялотекущий протест в рабочей среде в этот период [март-апрель 1918 г.] плодов не приносили,… Настоящий накат протестных выступлений рабочих начинается с мая 1918 г… Ситуация складывалась более противоречиво. Во-первых, рост рабочего протеста еще не означал падения в рабочей среде позиций большевиков (одновременно с антибольшевистскими выступлениями быстро росло количество фабзавкомов и комиссий рабочего контроля). Но и разочарование рабочих в политике большевиков еще не свидетельствовало об их переходе на позиции правых социалистов.

— Собранные С.Г. Струмилиным данные позволяют определить количество петроградских рабочих, участвовавших в массовых выступлениях протеста примерно в 40-50 тыс. человек, что составляет примерно 10-15 % от общего числа петроградских рабочих. В самых выступлениях против советской власти в разные месяцы 1918 г. участвовало от 5 до 20% рабочих по разным регионам страны или, если брать в абсолютных цифрах, 100-250 тыс. человек… Протестного элемента в рабочей среде в 1918 г. было явно недостаточно, чтобы взорвать режим изнутри.

— Если говорить об основных причинах участия рабочих в погромных выступлениях весны — лета 1918 г., то важнейшей среди них будет все же голод.

— Но хотя подобные эксцессы по-прежнему представляли угрозу советской власти, в целом к осени протестный активизм рабочих, направленный против большевиков, начинает ощутимо спадать (см. [127].

Спад волны протестов, беспорядков и бунтов во многом был достигнут благодаря быстрой реакции власти и рациональной меры средств подавления, а также выступлениям Ленина. Они отличались здравым смыслом определения этих эксцессов, которые были поддержкой большинства рабочих — ведь их доводы охлаждали бунтующих товарищей.

Вот выдержка из его работы, напечатанной 28 апреля 1918 г.:
«Объективное положение, созданное крайне тяжелым и непрочным миром, мучительнейшей разрухой, безработицей и голодом, которые оставлены нам в наследство войной и господством буржуазии (в лице Керенского и поддерживающих его меньшевиков с правыми эсерами), — все это неизбежно породило крайнее утомление и даже истощение сил широкой массы трудящихся. Она настоятельно требует — и не может не требовать — известного отдыха…

В мелкокрестьянской стране, только год тому назад свергнувшей царизм и менее чем полгода тому назад освободившейся от Керенских, осталось, естественно, немало стихийного анархизма, усиленного озверением и одичанием, сопровождающими всякую долгую и реакционную войну, создалось немало настроений отчаяния и беспредметного озлобления…

Если мы не анархисты, мы должны принять необходимость государства, то есть принуждения для перехода от капитализма к социализму… Понятно, что такой переход немыслим сразу. Понятно, что он осуществим лишь ценою величайших толчков, потрясений, возвратов к старому, громаднейшего напряжения энергии пролетарского авангарда…

Возьмите психологию среднего, рядового представителя трудящейся и эксплуатируемой массы, сопоставьте эту психологию с объективными, материальными условиями его общественной жизни… Понятно, что известное время необходимо на то, чтобы рядовой представитель массы не только увидал сам, не только убедился, но и почувствовал, что так просто «взять», хапнуть, урвать нельзя, что это ведет к усилению разрухи, к гибели, к возврату Корниловых. Соответственный перелом в условиях жизни (а следовательно, и в психологии) рядовой трудящейся массы только-только начинается. И вся наша задача, задача партии коммунистов (большевиков), являющейся сознательным выразителем стремления эксплуатируемых к освобождению, — осознать этот перелом, понять его необходимость, встать во главе истомленной и устало ищущей выхода массы, повести ее по верному пути, по пути трудовой дисциплины» [128].

В условиях широких протестов рабочих был выбран умеренный вариант экономической политики в промышленности. В основу политики ВСНХ была положена концепция «госкапитализма», готовились переговоры с промышленными магнатами о создании крупных трестов с половиной капитала. Но это вызвало резкую критику «слева» как отступление от социализма. Критиковали и левые эсеры с меньшевиками, хотя до этого обвиняли большевиков в преждевременности социалистической революции. Спор о месте государства в организации промышленности перерос в одну из самых острых дискуссий в партии.32
[ 32 В апреле 1918 г. меньшевики в газете «Вперед» заявили о солидарности с левыми коммунистами: «Чуждая с самого начала истинно пролетарского характера политика Советской власти в последнее время все более открыто вступает на путь соглашения с буржуазией и принимает явно антирабочий характер… Эта политика грозит лишить пролетариат его основных завоеваний в экономической области и сделать его жертвой безграничной эксплуатации со стороны буржуазии».]

Ленин стремился избежать «обвальной» национализации и остаться в рамках государственного капитализма, чтобы не допустить развала производства. Он требовал налаживать производство, контроль и дисциплину, требовал от рабочих технологического подчинения «буржуазным специалистам». Но этот умеренный для восстановления производства вариант не прошел. На него не пошли капиталисты, и с ним не согласились рабочие.

После изучения ситуации предложение о «государственном капитализме» было снято и одновременно отвергнута идея «левых» об автономизации предприятий под рабочим контролем. Был взят курс на планомерную и полную национализацию. Против этого «левые» выдвинули аргумент: при национализации «ключи от производства остаются в руках капиталистов» (в форме специалистов), а рабочие массы отстраняются от управления. В ответ на это было указано, что восстановление производства стало такой жизненной необходимостью, что ради него надо жертвовать теорией. СНК принял решение о национализации всех важных отраслей промышленности, о чем и был издан декрет.

Декрет постановил, что пока ВСНХ не наладит управление производством, национализированные предприятия передаются в безвозмездное арендное пользование прежним владельцам, которые по-прежнему финансируют производство и извлекают из него доход.

Советский строй с самого начала породил необычный тип промышленного предприятия, в котором производство было неразрывно (и незаметно!) переплетено с поддержанием важнейших условий жизни работников, членов их семей и вообще «земляков». Соединение, кооперация производства с «жизнью» является источником очень большой и не вполне объяснимой экономии. Это переплетение, идущее от традиции общинной жизни, настолько прочно вошло в коллективную память и массовое сознание, что казалось естественным. На самом деле это — особенность России. Эту особенность искоренить непросто — без советского строя, за 30 лет реформ, даже на приватизированных предприятиях.

А в 1918 г. Гражданская война заставила установить реальный контроль государства над промышленностью. Как считает Чураков, «только начало Гражданской войны и крупномасштабной национализации позволили большевикам переломить ситуацию». Для нашей темы главное то, что во всех критических ситуациях большевики беспристрастно изучали эти ситуации и находили способ «переломить» их. В российской политике того времени этот подход был новым и необычным, и автором этого подхода был Ленин.

Наша беда в том, что за последние полвека советские и российские политики утратили навыки использовать этот подход.


Конец выписки.
Отклик в       http://proza.ru/rec.html?2023/09/14/811

Сборник http://proza.ru/avtor/gsotula&book=12#12

.