Продолжение 5. По мотивам Гора

Богатое поместье господина стояло почти на самом берегу моря. Большой дом утопал в зелени, рядом был виноградник. За высоким забором, окружавшим виллу, располагалось все, что положено для таких поместий. Кузница, конюшня, небольшая казарма для солдат охраны, клетки и загоны для рабов и многое другое, все тонуло в буйной зелени. Благословенный климат, удивительно красивая природа, близость моря, где из-за залива почти никогда не бывало штормов, делало это место по-настоящему прекрасным уголком для жизни. Здесь я навсегда оставила свое сердце, обрела и любовь, и тяжелейшие испытания. Когда караван хозяйки входил в гостеприимно распахнутые ворота, я чувствовала, как сильно бьется сердце и как мне сильно не хватает моего хозяина. Ника и Фло изумленно озирались вокруг, засыпали меня вопросами, но я или молчала, или отвечала невпопад, так что рабыни скоро отстали. Слишком сильные эмоции я сейчас испытывала. Впрочем, скучать у Глории точно не придется, рабов она содержала в безукоризненной строгости.
Прошло несколько дней, когда, на удивление, хозяйка давала нам отдохнуть. Даже меня, сильную и выносливую, крайне утомил такой переход, Ника тоже выбилась из сил. Потом началась работа. Впрочем, пониженное внимание ко мне и Нике скоро объяснилось, Глория в это время школила и воспитывала Фло, ее она решила сделать личной прислугой, раньше эту роль играла я, личной рабыни обоих хозяев. Когда я увидела один из эпизодов этой дрессировки, сомнений не осталось, Фло превратится в рабыню очень быстро. Ее, как и положено, очень коротко подстригли, по бокам головы волосы просто сбрили. Теперь она носила белоснежное, очень скромное для рабыни платье без рукавов, длиной чуть ниже колен, со скромным вырезом, открывающим ошейник. На ее теле появились первые татуировки. На предплечьях была выбита надпись – рабыня Фло, собственность леди Глориии, на стопах – рабские цепи. Мы с Никой стояли на коленях, ожидая, пока хозяйка обратит на нас внимание, а она, с плетью в руках, расхаживала вокруг застывшей Фло, с идеально прямой спиной и опущенной головой.
- Я вижу, рабыня Фло, ты совсем не ценишь то, что я для тебя делаю, - вещала Глория, - тебя не послали на работу в саду или в поле, ты не носишь цепей, ночуешь ты возле моей кровати, работа у тебя нетяжелая. Ты носишь удобное скромное платье, тебя не насилуют солдаты или другие рабы, ведь мне нужна такая прислуга, скромная и послушная. Впрочем, ты это все еще оценишь.
- Да, госпожа, - тихо ответила Фло, - спасибо вам, госпожа.
- Впрочем, сегодня я наглядно преподам тебе урок, - небрежно уронила госпожа, - солдаты пригнали партию пленных с черного материка, мне надо отобрать несколько человек для работы в поместье, остальных продать. Идем со мной, Фло. И вы, девки, тоже, - к моему удивлению закончила она, обращаясь к нам с Никой.
Мы – домашние рабыни, наше дело – вымыть пол, натаскать воды, убрать, постирать и погладить, принести чего надо на кухню, помочь в работе на виноградниках или заднем дворе, поручений не счесть, скучать нам было некогда. Дома, по распоряжению Глории, мы носили только набедренные повязки, щеголяя голыми грудями, татуировками и ошейниками, благо, боги ни меня, ни Нику фигурой не обидели. На улице мы носили такие же скромные платья, как Фло, поразительно длинные до рабыни, ниже колен, со скромным декольте и обнаженными руками. Кроме того, я все еще оставалась закованной в кандалы, так что приходилось по-прежнему подвязывать цепь от оков к талии тонкой бечевкой или держать бечевку в руках, и мое появление частенько сопровождалось глухим звоном цепи или скрежетом ее по каменному полу. Ника пользовалась большей свободой, но это не имело большого значения, пока цепь соединяла наши ошейники. Мы очень быстро нашли общий язык, все-таки столько лет в рабстве обе пробыли, как-то незаметно то ли она, то ли я соблазнила подругу, сейчас точно не скажу, и наше сосуществование на одной цепи можно было счесть сносным. Спали мы в углу, недалеко от кухни, на одной циновке, укрываясь одним одеялом и обнявшись, иногда ласкаясь перед сном. На ночь Фло защелкивала на лодыжке одной из нас, чаще всего, Ники, браслет, цепь от которого была намертво приклепана к рабскому кольцу в полу, утром Фло снимала цепь и давала поручения на день. Я скучала и очень ждала господина, но он, похоже, надолго отбыл с легионом, с нетерпением я дожидалась, когда он заберет меня в город, где и квартировал легион.
Вот и сейчас, во время воспитания Фло, мы с Никой трудолюбиво ползали по полу, до блеска начищая пол щетками. До этого мы стирали, до стирки натаскали воды для вечерней ванны госпожи и для кухни. Поэтому я порядком удивилась, когда услышала приказ бросить работу и следовать за хозяйкой, но, конечно, мы подчинились, вытирая со лба пот. Потными были и наши почти обнаженные тела, как я уже говорила, дома мы расхаживали только в набедренных повязках, точнее, лоскутах грубой ткани, завязанной узлом на бедрах.
К слову сказать, новость о том, что наши легионы одержали очередную победу, уже на Шенди, в джунглях, давно витала в воздухе, всем было интересно посмотреть на захваченных рабов. Караван пришел еще утром, пригнанным рабам дали отдохнуть, напиться, прежде чем показывать хозяйке. Госпожа, за ней семенила Фло, с прямой спиной и опущенной головой, потом уже мы, вышла во двор, где уже солдаты построили две вереницы захваченных рабов, мужчин и женщин. Как и следовало ожидать, большинство из них были черными. Уже заклеймленные, в лохмотьях, босые, покрытые пылью дорог, скованные за ошейники цепью, они, стояли, потупив взгляд в землю, в воздухе так и витал дух враждебности, исходящий от рабов. Хозяйка, неторопливо прошлась вдоль обеих колонн, иногда останавливаясь около раба или рабыни, ощупывала их, задирала губы, осматривая зубы, лениво что-то цедила сквозь зубы. Пока, наконец, ее внимание не привлекли двое, мужчина и женщина. Он – высокий, атлетически сложенный, черный, как смоль, с черными неистовыми глазами, бритый наголо, единственный из всех, был закован в цепи. Руки в наручниках за спиной, на ногах кандалы. Тем не менее, он стоял, гордо выпрямившись, несмотря на то, что опять же, единственный из всех рабов, был полностью обнажен, покрыт потом и пылью, шея его была закована в ошейник, а на плече красовалось зажившее клеймо. Хозяйка подошла к нему, небрежно взяла в руки его внушительный член, брезгливо бросила, вытерев пальцы о его кожу.
- Почему он закован? – спросила она у старшего каравана, старого солдата по имени Вольф.
- Плохой раб, госпожа, - спокойно сказал надсмотрщик, - трижды пытался бежать, пришлось надеть цепи. Не послушен, дерзит, приходится пороть, за ним глаз да глаз нужен. Лучше продайте его, госпожа.
- Любопытный экземпляр, - задумчиво протянула Глория, потом кивнула на женщину, которая тоже привлекла ее внимание, подошла к ней поближе, стала беззастенчиво разглядывать, - а эту дикарку тоже приходится держать в цепях? – она брезгливо, одним пальцем, поворачивала голову невольницы из стороны в сторону, задрала губы, обнажив белоснежные крупные зубы рабыни, исследовала ее рот, вытерла пальцы о ее плечо.
Женщина, так же, как и черный невольник, привлекала внимание. Стояла, гордо выпрямившись, смотрела с презрением и ненавистью в карих сверкающих глазах. Явно очень сильная физически, высокая, стройная, под атласной черной кожей так и перекатывались мышцы, одета она была в жалкие лохмотья, обнажившие левую большую и крепкую грудь с крупным коричневым соском, на правом плече лохмотья держались на завязке. Как и все рабы, она уже носила ошейник, на бедре было выжжено клеймо, босая, тоже в поту и пыли. От ее ошейника тянулась цепь к двум товаркам слева и справа. Глория деловито ощупала ее сильные руки, большие крепкие груди, бедра.
- Ее зовут Шира, - сказал надсмотрщик, - тоже не подарок. Правда, плеть выбила уже из нее большую часть дури. Мы взяли ее в бою, когда она возглавила одну из засад дикарей, - он похмыкал, - глупцы, пытались бороться с одним из лучших легионов, у них не было ни одного шанса. Вторая ударная когорта вырезала бы их всех, если бы командир не приказал остановить избиение. Кстати, она жена вот этого, - солдат кивнул на закованного в цепи, обнаженного невольника, - тоже дралась, как черт.
- Какая прелесть, - хмыкнула Глория, - вот что, дорогой Вольф, прикажи освободить их двоих из общей цепи, отмой и пришли ко мне, я быстро объясню им, что такое рабство.
- Мы не рабы, - вдруг сказала невольница, с яростью глядя в глаза Глории, - нас взяли в плен в бою, мы заплатим выкуп за себя и своих людей.
- Ты рабыня, - плотоядно улыбнулась хозяйка, - никакая ты не военнопленная. Ты стоишь передо мной на рабской цепи, в ошейнике, заклеймленная, босая, ты порабощена по всем правилам и законам. Привыкай к этой мысли, рабыня. – с этими словами хозяйка отвернулась и велела нам возвращаться к работе, и, забрав Фло, отбыла в дом.
Как только мы с Никой закончили с полом, вылили грязную воду, к дому, подогнали давешнюю парочку. За черным парнем шли два солдата, Вольф без затей тащил на цепи за собой Ширу. Сейчас я заметила, что их черная кожа носит частые следы знакомства с рабской плетью. Хозяйка поманила нас за собой, и вместе с семенящей за ней Фло, вышла к новым невольникам. Солдаты ударами копий поставили мужчину на колени, Вольф рванул за цепь, заставляя Ширу тоже опуститься на колени перед хозяйкой.
- Как этого зовут? – спросила Глория, кивая на раба. – У раба должна быть кличка.
- Зовут его Слаем, - ответил Вольф, - только он не очень разговорчив.
- Может, он дурачок? Не все понимает, что ему господа говорят? – поинтересовалась хозяйка.
- Нет, он разумный раб, даже очень. Просто пока не осознал, что его ждет настоящее рабство, вот и дерзит.
- Я умею укрощать строптивых рабов, - успокоила Вольфа хозяйка, - Фло, выйди вперед, повернись. – когда рабыня повиновалась, Глория продолжила. – Кто поверит, что недавно это была знатная богатая леди, имела поместье, рабов, деньги, связи? Сейчас это скромная, послушная домашняя рабыня, я даже сделала ее личной служанкой. А теперь, Фло, чтобы ты запомнила, кто ты, опустись на колени и поцелуй ноги этим черным рабам. Целуй старательно, ты знаешь, терпение у меня короткое, а плетка очень больно целует твое изнеженное тело.
Со слезами на глазах, подобрав платье, Фло на коленях подползла к черным невольникам и старательно поцеловала их ноги. Мужчина остался невозмутим, а Шира презрительно ткнула босой стопой рабыню в губы.
- Рабыня, - прошипела она, - только и годишься, что облизывать ноги своим хозяевам.
- Да, я рабыня, - прошептала Фло, - но и тебя тоже ждут рабские цепи, и ты тоже будешь выполнять все приказы хозяйки.
- Никогда!
- Вот и проверим, - улыбнулась Глория, достала принесенные Фло несколько кожаных тонких ремней и кинула их мне и Нике, - девки, свяжите ее.
Мы подошли к Шире, разматывая кожаные шнуры. Она, даже стоя на коленях, сохраняла гордую осанку и презрительно смотрела на нас.
- Заведи руки за спину и скрести запястья, рабыня, - мягко велела ей я.
Женщина окинула меня еще одним презрительным взглядом и подчинилась, завела руки за спину и скрестила запястья. Привычно и быстро я связала ей руки над локтями, под локтями, накрепко стянула запястья, так что, подергавшись сильными руками в путах, Шира быстро поняла, что связана она надежно, а каждая попытка вырваться только сильнее затягивает узлы. Из-за связанных рук ее груди выпятились, так что ее лохмотья сползли и с правого плеча, упав до пояса и обнажив большие, крепкие, красивые груди во всей красе. Вообще, связывая эту сильную, крепкую чернокожую, ощущая ее запах, касаясь ее атласной черной кожи, я сама не на шутку завелась. Ника тем временем заставила пленницу скрестить лодыжки, широко разведя колени и крепко, умело связала ей ноги.
- Скоро на твоих белых пятках, - поглаживая ноги невольницы, сказала Ника, - расцветут рабские розы. Тебе пойдет.
- Только и можете, что связать беспомощную пленницу, - презрительно бросила Шира, шевелясь в своих путах, - сколько таких, как вы, я сама связывала, заковывала в цепи и отводила на продажу работорговцам…
- Но связана ты надежно, правда? – спросила я.
- Да, связывать вы умеете. – признала Шира. – Только одно дело связать пленную, а другое – захватить врага в бою, честно победить его.
- Ты не пленная, дорогуша, - поправила ее Глория, - ты рабыня, полностью и окончательно, навсегда. Вот сейчас ты поймешь, что значит твое рабство. А ну-ка, девки, ублажите ее муженька на глазах наглой сучки, - резко скомандовала она, - вы же обе так любите спать с чужими мужьями, покажите свое умение.
Этот приказ меня прибил, вот же мстительная тварь. Но делать было нечего. Мужчина отчаянно пытался сопротивляться, но удары копьями легионеров удерживали его на месте, а перед двумя опытными рабынями, он, конечно, не устоял. Лаская его мускулистое тело, я заводилась все больше, пока он бурно не финишировал, с мучительным стоном уязвленной гордости. Глория демонстративно похлопала в ладоши.
- Шлюхи! Жаль, что Гай не видит, что вы готовы лечь под любого, даже под раба. А теперь быстро, поласкайте и эту высокомерную суку, прежде чем она пойдет по вашим стопам и тоже станет шлюхой.
Мои губы скользили по мускулистой шее, мои руки медленно и нежно ласкали большие груди Ширы, Ника, стоя перед ней на коленях, тягуче и сладко целовала ее соски, а ее руки путешествовали по ее телу и уже вовсю хозяйничали в ее лоне. Шира сначала дергалась в своих путах, потом начала громко стонать, поддаваясь ласкам. Мы с Никой опрокинули ее на спину и по очереди вылизали ее, доводя каждый раз до бурного оргазма, потом, не удержавшись, занялись и друг дружкой, пока обе не кончили. Затуманенным взглядом я видела, что Глория с интересом и брезгливостью наблюдает за нами, пока наши тела не заблестели от пота, а стоны и крики не сольются в унисон.
- Потаскухи, - вынесла она вердикт, - девки, хватит лизаться, ночью еще полижетесь. Эту, Ширу, выставить в колодки, ее хахаля посадить рядом на цепь, пусть посмотрит, как его женушку будут драть солдаты, и как она кончает с каждым из них…
В рот Ширы вставили металлический кляп-кольцо, так что из широко распахнутого рта немедленно побежала слюна, затянули на затылке ремешки от кляпа. Развязали ноги и погнали к колодке. Колодка стояла на рабочем дворе и служила предметом наказания рабов, как и стоящий рядом шест для порки. Ее ноги широко расставили и заковали в нижнюю деревянную колодку, развязали руки, силой заставили поместить шею и запястья в верхнюю колодку, заставив стоять прогнувшись под прямым углом, опустили сверху в верхнюю планку, заперев шею и запястья, навесили замок.
- Постоит так до вечера. – велела хозяйка. – Вольф, сообщи своим солдатам, что каждый из них может воспользоваться любой из ее дырок.
Ее мужчину посадили на цепь неподалеку. Я содрогнулась.
- Это же пытка, страшная пытка, - прошептала я Нике, - эта стерва ненормальная.
- Будем надеяться, что Гай скоро вернется, - вздохнула подруга, - мы молодые, сильные и крепкие, мы все выдержим.
Вместо ответа я легко поцеловала ее в губы, и мы поспешили в дом, Глория наверняка нашла нам работу.