Тоннель Амура

В хлорированное помещение ежеминутно вкраплялись десятки взмокших от жары людей. Скользкий линолеум ронял задумчивых зевак на свою оплёванную поверхность. Стены с тридцатислойной зелёной краской облизывали спины полуживых, почти в анабиозе, тел. Атмосфера духовной плесени и ворчливой старости искушали на свершение подлых и гадких поступков.
 Поликлиника №1 — была летней резиденцией Люцифера. Она генерировала ненависть к ближнему своему и цинизм ко всему сущему.
Меж посетителей змеёй пробирался тощий старик в штопаной тельняшке, из-под которой выглядывал поблекший синий дракон, словно затёртое граффити из-под штукатурки.
— С дороги, кодла безвольная! — лупил он резиновым наконечником деревянной клюки по скученным ногам посетителей. — Лапти убери, чмоня обреченный. Чего вылупился, как чихуя-***? Сгинь, сгусток нахарканный!
Так он руганью и палкой постепенно пробивал себе дорогу к терапевту.
— Прочь, курага! — упёрся он концом клюки в плечо маленькой миловидной старушки. — У меня без очереди!
— Вы поглядите! — бодро заскрипела бабушка, откинув ребром ладони его клюку так ловко, что дедушка чуть не повалился на пол. — Курага? Ах, ты сарай трухлявый на козлиной ноге! Да я тебя на пару веков моложе. Барракуда ты вяленная! Натоптыш пяточный! Сопля обезвоженная! Бородавка надгрызенная. Патологоанатом принимает этажом ниже, червь ты вялоползучий.
Дедушка на минуту потерялся. Оторопел. Насупил брови. Толпа возбужденно загудела. Послышались щелчки затворов.
— Ах, ты ж старая бля…
— Даже не вздувай, зёбра недоношенная. — Оборвала его бабушка, прицельно двинувшись на старика. Тот от неожиданности попятился назад. — Иначе ты прочувствуешь  прикосновение ада, коготь дьявола и все проклятия вселенной на своей сморщенной никчёмной шкуре.
Она снова двинулась на него. Он от неё. Толпа в восторге, делает ставки.
— Я даже не буду взывать к задаткам твоей микроскопической совести. — Наступала на него вскипяченная бабушка. — Проще с глистом договориться. Но будь уверен, я проникну в тебя так глубоко, что сажание на кол покажется тебе приятной детской щекоткой…
…Дедушка ощутил всю остроту этих слов внутри прямой кишки, вспоминая первую встречу с Агафьей Петровной — его лечащим проктологом.   
— Ну что, Годзилла неощипанная. — Хлопнула она его по плечу. — Как ощущения?
— Терпимо. — Сдавленно буркнул он.
В заду свербело невыносимо. Накатывали слёзы. Дедушка ненавидел её и восхищался одновременно. Неожиданно он с тревогой схватился за левую грудь.
— Что с тобой? — Взволновалась Агафья Петровна. — Сердце?
— Нет! — Смутился дедушка, вынув из-под тельняшки два билета в театр. — «Женитьба»!