Полынья - глава 18

Комната в «Пятой подкове», где заперли Динару, была крошечной и неуютной, и девушка подумала, что тут и до нее наверняка не раз бывали пленники. В маленькое окошко не пробрался бы и котенок, от голых стен даже в середине мая тянуло сыростью и холодом, жесткая кровать была застелена ветхим, вытертым до дыр покрывалом, – но Динара лежала на этом покрывале и счастливо улыбалась. Эдгар жив, ему удалось освободиться, он ее ищет и к вечеру будет здесь!

Последнее обстоятельство, впрочем, скорее тревожило девушку, чем радовало. Он придет, чтобы узнать, какой ответ доставил посыльный, – и попадет прямо в подготовленную засаду. Динара пыталась сообразить, как его предупредить, но ничего придумать не могла. Она в который раз посмотрела на окошко под самым потолком. Куда оно выходит? Дотянуться до окна девушка не могла, ей пришлось сначала подтащить к стене кровать, потом взобраться на спинку тяжелой кровати – и только тогда, встав на цыпочки и рискуя вот-вот потерять равновесие, степнячка смогла посмотреть в окно.

Дверь комнаты скрипнула, и Динара застыла у стены, балансируя на спинке кровати. В проеме показались Зигфрид и громила со шрамом на лбу, с ними был высокий и худой смуглый старик. Лицо старика показалось Динаре смутно знакомым, но где и когда она его видела – девушка вспомнить не могла.

– А ты говорил, она толковая, – захохотал хозяин, толкая Зигфрида локтем в бок. – А она в крошечное окно выбраться хотела.

– Не думаю. Вы ведь не собирались удрать через окно, ваша светлость? – Зигфрид с насмешкой уставился на степнячку. – Вы просто хотели как-то предупредить Эдгара, что мы тут его ждем с распростертыми объятиями, правда?

Динара, не ответив, легко спрыгнула на пол. Где она все-таки встречала этого старика?

Зигфрид и трактирщик расступились, пропуская его вперед. Он сделал пару шагов и замер, вглядываясь в лицо девушки, потом молча кивнул.

– Это она? – уточнил трактирщик.

– Да. Хотя я в последний раз видел ее десятилетней девочкой. Но она как две капли воды похожа и на мать, и на отца, так что я не сомневаюсь. Да и возраст подходит.

На мать? Динара замерла. Она никогда ничего не слышала о своей матери, а Косматый, обычно прямой и открытый, всегда уходил от ее расспросов. Лет в двенадцать-тринадцать, начитавшись тайком купленных на ярмарке книжек, Динара даже начала сомневаться, что она и в самом деле дочь старейшины, но вскоре отбросила все колебания: она была копией Косматого, его маленьким воплощением в женском образе.

– Наконец-то, – хозяин гостиницы благостно улыбнулся. – Владыка будет доволен, очень доволен. Все как надо: ей еще нет двадцати, и в ней смешаны крови двух правителей. От Косматого владыке достанется власть над степняками-кочевниками, а от Мариулы – над гулялами.

Девушка совсем забыла о том, что она пленница, что она в опасности, и с широко распахнутыми глазами смотрела на трактирщика с огромным шрамом. Гулялы? Ее мать была из гулял, и ее звали Мариулой? Причем, похоже, далеко не из простых гулял?

Старик открыл рот, явно собираясь что-то сказать, но Зигфрид резко оборвал и его, и хозяина:

– Хватит. Все в подробностях расскажете потом великому владыке перед ритуалом, а сейчас мы только теряем время. Главное, что это именно она. Вперед, нас уже наверняка ждут в резиденции.

– А этот, как его, Эдгар? – напомнил трактирщик. – Он должен вернуться за ответом.

– Пусть возвращается, мои парни его встретят.

– Справятся?

– Их семеро, и они вооружены до зубов. И это не те олухи, что были на конюшне. Что вы так загрустили, ваша светлость? – Зигфрид с усмешкой повернулся к девушке, видя, как та опустила голову. – Не печальтесь. Вы послужите великому делу: объединению всех окрестных земель в одних руках.

– В руках чернокрылых? – не выдержала она.

– Можно сказать и так. Скоро все сами узнаете. Нам пора.


***
Молоденький посыльный подробно рассказал Эдгару, как добраться до резиденции великого владыки. Но внутри паренек ни разу не был – он только привозил письма, отдавал их страже и дожидался ответа. Что ж, придется действовать по обстоятельствам. Как обычно. Единственное, что знал посыльный, – резиденция расположена в основном под землей, чтобы не привлекать ничьего внимания, а снаружи выглядит просто небольшой одиноко стоящей усадьбой. Мышка летела вперед, убежище владыки чернокрылых становилось все ближе, а четкого плана у Эдгара так и не было. Жив ли Зигфрид, и если жив – в состоянии ли он драться? Если да – прекрасно, их будет уже двое, а они вдвоем – очень серьезная сила. Если нет – он все равно не отступит. Зигфрида могли убить, но Динара явно нужна им живой – значит, она у них, и ее надо выручать.

Усадьба была скромной: маленький неухоженный парк с простенькой оградой, давно не чищенный прудик, покосившаяся беседка. Ворота оказались открыты, а точнее, сломаны. Будь Эдгар обычным путником – ему и в голову не пришло бы заехать в такое унылое место в поисках приюта.

От сломанных ворот к дому тянулась засыпанная щебнем дорожка. Эдгар подъехал к самому крыльцу, спешился, быстро осмотрелся, ища коновязь или что-нибудь, где можно закрепить повод. Парнишка сказал, что никогда не оставлял здесь лошадь, а всегда дожидался ответа у крыльца. Значит, придется нарушить традицию. Отойдя чуть в сторону, Эдгар захлестнул повод на ветке сирени, погладил встревоженную лошадь по шее и направился к дому.

Он ждал, что кто-нибудь выйдет навстречу – посыльный рассказал, что к нему всегда подходили стражники – но никого не было. Стучась в дверь, он уже понимал, что не получит ответа, но все-таки выждал несколько мгновений – не потому, что хотел соблюсти приличия, а потому, что собирался с силами, чтобы решиться. Он чувствовал, как знакомый липкий страх с каждым мгновением разрастается внутри, сковывая волю. Сердце колотилось как бешеное, а ноги отказывались идти. В зеркальном стекле двери Эдгар увидел свое отражение – лицо было белым, глаза от страха стали почти черными. Боец, нечего сказать.

Страх затягивал, словно полынья. Нужно было решиться, распахнуть дверь, а то еще миг – и он развернется и уедет. Эдгар вспомнил охранный знак степнячки, сделал последний шаг и вошел в дом.

– Куда? – раздался громкий уверенный голос.

За дверью стояли сразу четверо. Двое – с пистолетами, третий – с дротиками наготове, а четвертый – тот, кто спрашивал – оказался безоружен и стоял, просто скрестив руки на груди. Значит, в этой четверке он главный.

– У меня письмо для великого владыки, – спокойно ответил Эдгар.

– А где Франк?

– Он не смог доехать, мне пришлось ему помочь.

– Давай, – безоружный протянул руку, но Эдгар даже не шелохнулся.

– Я должен передать его лично владыке. Только ему самому.

– Франк не сказал тебе о правилах? Все письма и все, что велено передать на словах, – только через меня.

– Франк все мне рассказал, но это особый случай. Или я передам письмо лично великому владыке, или развернусь и уеду. Но это важное письмо, и владыка его ждет.

– Нам он не говорил ни о каком важном письме.

– А кто вы такие, чтобы он с вами обсуждал письма? Повторяю – или я отдаю бумагу ему лично в руки, или разворачиваюсь и уезжаю.

– Мы можем тебя пристрелить и забрать письмо.

– Разумеется. Но тогда это будет последний день вашей службы, в скорее всего – и жизни.

Стражник не ответил. Несколько мгновений он молча осматривал гостя, потом медленно кивнул:

– Я доложу великому владыке о тебе. Что ему сказать?

– Меня зовут Эдгар, я приехал из Стейнбурга от герцога Роберта и привез письмо, которое просил передать хозяин «Пятой подковы».

– Жди здесь. И если сделаешь хоть одно резкое движение – ты мертвец.

Эдгар остался с тремя стражниками. Пистолеты пугали его куда меньше, чем дротики. До сих пор у него перед глазами стояли небольшие ранки на теле Косматого и темные пятна, которые расползались во все стороны от этих ранок. И отчаянный вопль Хитрого до сих пор звенел в ушах.

Старшего не было несколько минут, и за это время Эдгар уже успел мысленно проститься и с жизнью, и с Динарой. Трое стражников стояли молча, не двигаясь. Наконец сверху, с лестницы, донесся звук шагов, и Эдгар увидел, что старший возвращается. Тот молча подошел, коротко бросил стражнику с дротиками:

– Отведи его лошадь в конюшню и вели конюхам позаботиться о ней как следует. А ты ступай за мной, – обратился он к Эдгару. – Шпагу и кинжал оставь здесь. И что там у тебя еще?

Эдгар кивнул, быстро отстегнул ножны от портупеи. Рассчитывать, что его пропустят к повелителю чернокрылых с оружием, было и в самом деле глупо.

Впрочем, с чего он взял, что его поведут к повелителю?

Он отдал оставшимся стражникам шпагу, кинжал и пистолет, снова вспомнил охранный знак Динары, словно отчаянно цепляясь за этот знак, – и молча пошел следом за старшим. Лестница вела на один пролет вверх, а дальше круто шла вниз. Стражник проворно спускался по неудобным узким ступенькам, Эдгар старался не отставать. Подземелье чернокрылых оказалось просторным и запутанным, но стражник в этой паутине коридоров был как рыба в воде. Эдгар следовал за провожатым, который вскоре остановился возле массивной дубовой двери.

– Великий владыка примет тебя лично, как ты и хотел, – произнес стражник, открывая дверь.


***
Двое чернокрылых втолкнули Динару в карету, а потом устроились на лавке по обеим сторонам от девушки. Зигфрид разместился напротив, хозяин «Пятой подковы» сел на козлы и взял вожжи. Трактирщик был уже готов хлестнуть лошадей, как вдруг заметил молодого парнишку, который еле плелся по дороге к гостинице.

– Эй! – окликнул его хозяин. – Ты что, пьян? Что случилось?

– Я не довез письмо, – промямлил посыльный.

– Что?!

Динара, сидевшая между чернокрылыми, не могла выглянуть в окно кареты и посмотреть, что происходит, но она все слышала. Трактирщик и посыльный говорили на наречии Ирбистана, которое было для степнячки почти родным.

– У меня его отняли.

Парень принялся быстро и сбивчиво рассказывать по случившееся, и Динара, узнав в нападавшем Эдгара, замерла, а сидевший напротив нее Зигфрид вдруг расхохотался.

– Эй, – крикнул он трактирщику, – этот полоумный решил сделать за нас нашу работу и сам себя прикончить!

– Ну не полезет же он в одиночку в резиденцию?

– Еще как полезет. Он и раньше-то себя переоценивал и легко мог один броситься на пятерых, а сейчас и вовсе – влюблен по уши, и ему море по колено. Но так нам даже проще – он сам придет, куда нам надо. Поехали. Глядишь, еще застанем его живым, я хотел бы посмотреть, как вытянется у него рожа.

Карета тяжело тронулась и, раскатившись, понеслась по дороге от Колма. Степнячка видела, что за окнами сначала был густой лес, потом он поредел, и с обеих сторон потянулись поля. Поначалу Динара не знала, куда спрятать взгляд – ехать, опустив голову, ей не хотелось, смотреть по сторонам в окна мешали двое чернокрылых, а стоило сесть прямо, как она взором упиралась ровно в Зигфрида. Но потом девушка стала словно нарочно смотреть ему в лицо, и теперь уже Зигфрид не знал, куда спрятаться от ее сверкающих черных глаз.

Лошади замедлили бег, и карета остановилась у невзрачной ограды. Динара услышала, что кто-то подошел к экипажу, но разобрать негромкий разговор не могла.

– Великий владыка ждет, – сказал хозяин «Пятой подковы».

Девушку повели к стоявшему в глубине парка дому. Никто не пытался занавесить окна в карете, никто не завязывал сейчас Динаре глаза, и степнячка решила – значит, это путь в одну сторону, и обратно ее вести никто не собирается. Ничего. Эдгар на свободе, он будет за нее биться и обязательно поможет. А если у него не получится – что ж, у нее на груди припрятан нож, который до сих пор так никто и не обнаружил. Динара знала, куда надо бить, и была уверена, что в нужный момент у нее хватит решимости лишить себя жизни.

Ее повели по крутой лестнице вниз, потом по длинным петляющим коридорам, и наконец через несколько минут ввели в просторный, богато украшенный зал с несколькими дверьми. Динара понимала, что она сейчас находится где-то под землей. Убежать было невозможно: к Зигфриду, трактирщику и двум чернокрылым присоединились еще несколько человек, все – с оружием, в черных кожаных плащах, из-под которых виднелись панцири. Степнячка заметила среди них и того смутно знакомого старика, которого видела в Колме. Все стояли с такими торжественными лицами, словно вот-вот должно было свершиться что-то важное.

Одна из дверей плавно открылась, и в зал вошел мужчина в таком же черном кожаном плаще, как и у остальных. По тому, как все почтительно вытянулись, Динара поняла, что это и есть великий владыка. Она удивилась: степнячка думала, что владыкой окажется древний сгорбленный старик, но перед ней оказался молодой мужчина, которому явно не было еще и сорока. Высокий, стройный, подтянутый, он чем-то неуловимо напомнил ей Эдгара – то ли гордой осанкой, то ли необыкновенной четкостью движений.

Владыка с любопытством разглядывал девушку.

– Это и есть она? – спросил он на чистейшем стейнбургском наречии.

– Да, повелитель, – ответил Зигфрид. – Старик узнал ее, он помнит ее еще девочкой – в те годы он часто приезжал в стан Косматого.

Значит, вот где Динара его видела.

– Вы рассказали про завтрашний ритуал?

– Нет, повелитель.

– Хорошо. Я сам это сделаю.

Он остановился напротив кочевницы.

– Ты до сих пор не знаешь, зачем ты мне понадобилась. Ты имеешь полное право узнать об этом, а заодно и о своем появлении на свет, и о том, почему мне нужна именно ты. Ты веришь в пророчества?

– Нет, – ответила девушка, стараясь, чтобы голос звучал как можно тверже.

– А я – да. Я давно иду к господству над всеми окрестными землями, и мне было пророчество, что я этого добьюсь. Завоевать эти земли не так просто, да и нет у меня стольких воинов. Но прорицатели, которым я верю, говорят, что власть над двумя любыми народами можно получить, принеся в жертву того, в ком соединена кровь правителей этих народов. Есть только два условия: жертва должна быть прямым потомком обоих правителей, и ей не должно еще исполниться двадцать лет. Но эти два условия не так-то просто соблюсти. Тот же герцог Роберт, прямой потомок двух королевских семей, куда старше двадцати. И так со всеми – то возраст не подходит, то в чистоте крови есть сомнения. Я уже готов был оставить поиски, но тут мой знахарь спросил, подойдут ли мне гулялы и степняки.

– Видимо, подошли, – кивнула Динара.

– Почему бы и нет? Ни у степняков, ни у гулял нет своих земель. Перекати-поле. Да, степняки облюбовали Ирбистан, но на этом и все. Зато это самые вольные и самые непокорные народы – и если я получу власть над ними, то дальше дело пойдет легче.

– И что же?

– Гулялы, как ты наверняка знаешь, не слишком любят власть и обычно не выбирают себе никаких предводителей, а уж тем более женщин. Но много лет назад по здешним местам ходили гулялы, которыми верховодила веселая молодая девица по имени Мариула. Она не рвалась к власти, она вообще творила что хотела и не подчинялась никому, даже родному отцу и старшим братьям – и, может, именно поэтому к ней стали прислушиваться остальные, – великий владыка усмехнулся. – Этим гулялам только дай никому не подчиняться!

Он посмотрел на старика, снова перевел взгляд на Динару и продолжил:

– Дальше, я думаю, лучше расскажет сам знахарь.

Старик не стал подходить к ним, но изогнутым сводом зала любой звук был хорошо слышен, так что знахарю даже не пришлось напрягать голос.

– Я был бродячим травником и как-то прибился к гулялам, которые бродили по побережью, да и остался с ними. С ними было хорошо: болеть почти не болели, и делать мне приходилось только приворотные да отворотные зелья. Ну изредка – примочки от ушибов и ссадин, если кто-то подерется или с коня упадет. Осенью около Белого Мыса была большая ярмарка, Мариула решила, что там можно хорошо поживиться, и почти все отправились на рынок. Там она встретила степняка, который продавал овец и коз.

– Это был мой отец?

– Да. Они как увидели друг друга – так и остолбенели оба. Знаешь, Мариула вовсе не была красоткой, но никто не мог просто так отвести от нее взгляда.

Динара, несмотря на страх, едва заметно улыбнулась – она много раз слышала то же самое о себе. Ей стало интересно: старый знахарь говорил о том, о чем всегда молчали и Косматый, и Ная, и все другие кочевники, которые наверняка помнили Динару еще ребенком. За всю жизнь она ни разу не видела, чтобы из шатра Косматого выходила женщина, хотя, конечно, знала, что во время заездов в Ирбистан он не проходит мимо кабаков, где можно найти сговорчивых девиц. Но постоянной спутницы у него никогда – во всяком случае, насколько девушка помнила – не было.

– Почему они не остались вместе? Степняки приняли бы ее в своем стане.

– Я знаю, что Косматый звал ее собой. Но среди гулял Мариула была знаменита, ее уважали, боялись, принимали во внимание. А кем она стала бы у степняков? Женой простого скотовода? Твой отец тогда еще не был старейшиной, и она не согласилась – она привыкла быть единственной звездой, а не одной из прочих.

– И они расстались?

– Да. Потом родилась ты. Мариулу… – старик на мгновение замялся, – ее трудно было назвать целомудренной, но она никогда не сомневалась, кто именно стал твоим отцом. Тебе не исполнилось и двух лет, когда один из дружков в порыве ревности разрядил в нее пистолет. Мы сбежались со всего лагеря на выстрел, я пытался ей помочь, но было уже поздно. В последние минуты она взяла с меня слово, что я отвезу тебя к степнякам.

– Кто ее убил? Как его зовут, кто он?

Великий владыка вдруг раздраженно скривился:

– Ты забыла, что ты моя пленница?

– Кто ее убил? – повторила Динара, не обращая на него внимания.

– Мы отомстили за нее, отомстили сразу же. Суд гулял быстр и беспощаден, будь спокойна.

– Спасибо. И вы отвезли меня к отцу?

– Да, как и обещал. И потом иногда, если пути наши пересекались, заглядывал в ваш стан.

Теперь Динара поняла, где она раньше видела старика.

– Почему же сейчас вы все рассказываете и не пытаетесь соврать, чтобы меня не принесли в жертву? – спросила она без упрека, но с удивлением.

Знахарь растерянно взглянул на великого владыку.

– Потому что его сын у меня в руках и будет выпущен только после того, как я все узнаю и буду уверен, что ты – именно то, что мне нужно. Слухи о том, что у Косматого была связь с Мариулой, я слышал и раньше – поэтому пришлось найти того, кто все видел, и заставить говорить.

– Значит, я вам подхожу? – уточнила Динара.

– Да.

– Тогда отпустите его сына.

– Ты опять забываешься! – нахмурился повелитель чернокрылых. – Ты пленница, а приказываю тут я. Уведите ее, – бросил он стражникам. – И отпустите парня, я и правда обещал.